- Признаться, друг мой, - проговорил Додсон, отставляя кофейник, - путешествия никогда не были мне сильно по вкусу. Это плавание было бы чертовски скучным, если бы ваше присутствие не развлекало меня.
- Милый Додсон! - Хейли всплеснул руками. - Напротив, это я обязан вам. Что бы со мной было без вас и вашего общества!
- Да, да... К тому же, мне не с кем было бы играть в криббедж... А что, не сыграть ли нам партию?
- С удовольствием! Но, дорогой мой, вы забыли, вчера я проиграл вам все до последнего шиллинга. На что же мы будем играть? Придумал! Давайте сыграем на первое неожиданное приобретение, которое получим в этом предприятии.
- Что вы говорите? Это забавно. Вечно вы что-нибудь выдумаете. Ну что ж, сдавайте.
- Как скажете! Вот ваши карты. Неплохо... Вы опять вытащили все лучшее, что было в колоде. Еще раз... Проклятье! Опять вам везет.
- Да уж, осталось всего два очка... Ага! Вот видите, Хейли, вы снова с носом. Правда, и приз не слишком шикарный, я предпочел бы фунты... Однако, нас прерывают. Что там, Питер?
- Бутылка, сэр. Матросы вытащили ее из воды. Я подумал, вам будет интересно.
- Давайте ее сюда. Ого, здесь записка! И написано по-английски.
- Прелестно! Должно быть, это послание какого-нибудь бедняги, выброшенного бурей на безлюдный берег. Я слышал о чем-то подобном. Ну, что там, Додсон? Кто наш герой?
- Гм. Кажется, вы правы, это человек, потерпевший крушение. Его зовут Джек Ирвин, и он судовой врач. Бумага сильно залита водой, но кое-что можно прочитать.
- Возьмите монокль. Может быть, разберете больше.
- Ну, - проговорил Додсон, вооружаясь моноклем, - здесь стоит год - 1657-й, а это значит, что бутылка проплавала по волнам без малого 20 лет.
- Чудо, что письмо сохранилось так долго! Продолжайте.
- Итак, вот что мне удалось прочитать.
"Наш корабль вышел из Дувра 5 сентября 1657 года, направляясь в Бразилию. В пути разразился шторм, пригнавший нас к берегам Ямайки. Только мы пришли в себя и принялись заделывать течи, как нас атаковали пираты. Они без труда перебили матросов и захватили судно.
Пиратами командовал капитан Ли, порядочный негодяй, хотя те, кому он отдавал приказы, были не лучше. Никакой дисциплины на своем корабле они не признавали, но капитана побаивались. Меня пираты оставили в живых вместо своего хирурга, которого отправили за борт за какую-то провинность. Помня об этом, я лечил их в основном ромом, избегал ампутаций; в общем, вскоре мы с командой поладили до такой степени, что меня приняли как своего.
Мы пробыли в плаванье еще три месяца и захватили два корабля - испанский и английский. Ли уже собирался на берег - пополнить запасы и набрать еще людей, но прежде ему требовалось сделать одно дело.
Как выяснилось, наш капитан обожал высаживаться во всяких безлюдных местах и закапывать свою часть добычи. Обыкновенно он брал с собой на берег двух пленников с захваченных кораблей; они помогали ему рыть яму, после чего оставались в ней навсегда. Пираты поговаривали, что в здешних морях у капитана зарыты большие богатства; самое ценное он всегда оставлял себе, а спорить с ним смельчаков не находилось.
Итак, как-то раз мы бросили якорь в маленькой бухте на отдаленном острове. Капитан приказал спустить баркас и переправил туда большущий сундук. Наш плотник клялся, что в сундуке несколько тысяч испанских дублонов. Понятно, что пиратам очень хотелось узнать, где будет спрятана эта куча золота. Они всю ночь шушукались между собой и сговорились, что неплохо было бы проследить за капитаном. Но так как предприятие было опасным, то желающих не нашлось. В этот решительный момент я заявил, что знаю, как все обделать, а потому пошел к капитану и напросился править баркасом.
Кроме нас двоих, в лодку сели еще несколько пиратов и пленники, англичанин и испанец. Последний был больше похож на цыгана из-за черной бороды. Причалив к берегу, капитан велел этим двоим взять сундук, после чего повел их в глубь острова. Дождавшись, пока они скрылись, мы отошли в море и бросили якорь. Пираты, которые были в курсе дела, прилегли на дно, будто бы им захотелось подремать; я же пристроил свою шляпу на ящике, вроде как лежу вместе с ними, на самом же деле выбрался на берег и пошел по следам.
Идти пришлось долго и в гору, так что я уже порядком устал, когда чуть не наткнулся на капитана. Он стоял и смотрел на берег в трубу - проверял, все ли остались в лодке. Ничего не заподозрив, он решил напоследок полюбоваться на содержимое сундука и открыл крышку. Насколько мне было видно, плотник не врал - там было полно золота! Пленники тем временем копали яму - они и рады бы были сбежать, только у капитана на этот случай имелась пара пистолетов. Закончив, они затащили в яму сундук, и только собрались вылезать, как раздались два выстрела. Англичанин сразу же умер, но испанец был еще жив. Капитан, не долго думая, принялся забрасывать обоих песком. "Будь ты проклят, - сказал умирающий (а я неплохо понимал по-испански). - Проклинаю тебя и твое золото." Капитан, видно, тоже понял, потому что захохотал и прикончил беднягу ударом лопаты. После этого я решил, что больше мне здесь делать нечего, и вернулся на берег.
Пиратам я ничего не сказал; только выторговал себе хорошие условия на случай, если удастся достать сундук. Мы простояли у острова еще день или два и отчалили.
Все пошло по-прежнему, только с капитаном творилось неладное. Он стал мрачнее тучи, все чаще прикладывался к бутылке, а как-то раз ночью поднял страшный крик, дескать проклятый цыган не дает ему спать. После этого случая он взял моду шататься ночами по палубе мертвецки пьяным, и уж тогда ему под руку было лучше не попадаться.
А потом капитан исчез. Мы обшарили весь корабль, но его и следа не осталось. Видимо, в одну из ночей он поскользнулся на палубе и свалился за борт.
Ясно, что пираты сразу же решили вернуться и забрать золото. Мы понеслись обратно на всех парусах и бросили якорь в той самой бухте.
На сей раз в баркас влезла почти вся команда; на корабле оставили одного юнгу. Пиратами овладело возбуждение; они торопились скорее отчалить. Растяпа-плотник, спускаясь последним, выпустил веревку и свалился в воду. Он не умел плавать и пошел ко дну как куль с углем, но это мало кого озаботило.
Мы вылезли на берег и углубились в заросли, однако я сделал вид, что потерял дорогу, и водил пиратов по кустам до самого вечера (я надеялся, что ночью мне удастся от них улизнуть и перепрятать часть золота). С наступлением сумерек мы устроили привал. Пираты принялись кричать, что их мучает жажда (по своей беспечности они почти ничего не взяли с собой). Я взял пустой бурдюк и отправился будто бы за водой; со мной пошел наш кок, так что никто ничего не заподозрил. Отойдя от лагеря на хорошее расстояние, я сказал ему, что нам надо бы разделиться. Кок был глуповат и не стал спорить.
Я побежал бегом и скоро оказался на месте. Лопаты у меня с собой не было, но песок был рыхлый и можно было разгрести его руками. Только я нагнулся и принялся за дело, как земля раздалась и наружу вылез наш капитан.
Он не слишком изменился, только вот глаза... они и при жизни любого испугали бы, но сейчас были просто дьявольскими. "Ну что, Джек, - произнес капитан, - пришел поживиться моими денежками?" Так как я промолчал, он продолжил: "Они теперь никому не достанутся, и ты-то знаешь, почему." После этих слов капитан принялся гоняться за мной, пытаясь схватить; мне стоило огромного труда убежать от него.
Назад я пришел весь исцарапанный и с пустыми руками; зато кок притащил воды и, между прочим, рассказывал всем, что в кустах около ручья видел испанца. Мало кто спал в эту ночь; тем не менее, двое пропали.
Наутро я повел пиратов прямо к нужному месту; песок оказался ровный, как будто вчерашнее мне почудилось. Мы взялись за лопаты и в пять минут отрыли сундук; я все ждал, что из ямы покажется капитан, но ничего такого не произошло. Убитых пленников в яме тоже не было. Убедившись, что монеты на месте, пираты немного поспорили насчет дележки, но решили сперва вернуться на берег. По дороге кому-то пришло в голову еще раз полюбоваться на золото. Все были возбуждены; пираты запускали руки в сундук и пропускали монеты между пальцами, у некоторых глаза странно блестели. Возник спор; сразу же засверкали ножи и раздались выстрелы, трое упали мертвыми и двое были ранены (один из них вскоре умер). В лодку нас село двенадцать; а ведь с корабля сходило больше двадцати человек. Куда делись остальные, пропавшие ночью и те, кого мы не досчитались, выйдя из леса, пираты выяснять не стали.
На полпути к кораблю из воды вылез плотник и утащил одного из наших. Все принялись кричать и палить из мушкетов, но кому это больше повредило - плотнику или несчастному матросу, мы так и не узнали.
Очутившись на корабле, пираты первым делом подняли якорь и вышли в море, а затем спустились в каюту и приступили к дележке. За столом то и дело вспыхивали ссоры, перед каждым лежала куча дублонов, и глаза у всех сверкали как у помешанных. Я-то уже понял, что золото проклятое, и старался держаться от него подальше, пока не придумаю как взять деньги, а проклятье оставить кому-нибудь другому.
Когда появилось вино, зашла речь о том, чтобы убить кока, а его долю разделить. Боцман вышел и через минуту раздался выстрел. Пираты продолжали пить и веселиться, поглядывая друг на друга и держа руки поближе к ножам, когда один из них вдруг захрипел и упал на пол. Через некоторое время то же случилось и с остальными, - кок оказался не так глуп и отравил вино.
На всем корабле кроме меня в живых остался только один человек - юнга по имени Скип. Я сказал ему: "Скиппи, ты будешь помогать мне ставить паруса и управлять кораблем. Я немного разбираюсь в картах, и мы с тобой дотянем до ближайшего порта". Он выразил готовность, и я добавил: "В каюте полно золота, но оно проклято и ты к нему не прикасайся. Когда выберемся отсюда, продадим корабль какому-нибудь простаку вместе со всем содержимым и станем богачами".
Мы бы смогли все это проделать, если бы через день или два не разразилась страшная буря. Легко представить, каков был мой ужас, когда я понял, что корабль несет обратно к острову. Нас выбросило на берег; от сильного удара я потерял сознание.
Очнулся я в каюте через пару часов; по палубе кто-то ходил. Это не мог быть мальчишка, я хорошо помнил, что его смыло волной в разгар бури. По лестнице спускался наш Ли, собственной персоной. "Ну что, Джек, - сказал он, покачиваясь, как при качке. - Отдашь золотишко своему капитану?"
Сейчас я нахожусь в кормовой каюте. Здесь крепкая дверь; кроме того, я нашел немного чернил, чтобы написать эту записку. Если она попадет к вам, вы можете смело поворачивать к острову и рассчитывать, что все золото достанется вам. Семь или восемь тысяч дублонов - хорошая плата за спасение. У меня здесь достаточно припасов, чтобы продержаться несколько недель. Но боюсь, что потом мне придется выйти."
- Удивительно! Додсон, вы слыхали что-нибудь подобное? Если отбросить всю эту чушь про проклятие и нечистую силу, получается, где-то на берегу сейчас валяется богатство и ждет, чтобы его подобрали. Но погодите, там должны быть координаты острова или хотя бы указание, где его искать!
- Гм, - сказал Додсон. - Это место испорчено водой. Я не могу ничего разглядеть.
- Не может быть! - пролепетал Хейли, вставая. - Дайте-ка монокль, может быть мне удастся.
- К тому же, - заключил Додсон, сворачивая бумагу. - Вы забыли, что мы с вами играли, и я выиграл, а значит бумага моя.
- Ну что же вы, Додсон! - проговорил Хейли, заходя ему за спину. - Ведь это же была шутка. Просто шутка.
Додсону показалось, что глаза его как-то странно блеснули.