Гулин Юрий Павлович : другие произведения.

Охота на "серых волков". Красным по белому

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    В новый роман эта повесть войдет разбитой на отдельные фрагменты, вставленные в текст в хронологическом порядке.
  
  
  Александр Антонов
  КРАСНЫМ ПО БЕЛОМУ
  (альтернативная сага)
  
  'Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!'
  П.А. Столыпин
  
  ОХОТА НА 'СЕРЫХ ВОЛКОВ'
  
  Телефонный разговор между сенатором США Джоном Болдуином и адмиралом ВМФ США Эдвардом Болдуином.
  
  - Джони, не буду скрывать, я одновременно и расстроен и разочарован, поскольку пребывал в полной уверенности, что тебе удастся отговорить Нору от этого безрассудства.
  - Признаться, Эд, - даже на расстоянии в 700 миль, что разделяли Джексонвилль и Вашингтон, чувствовалось, как смущен сенатор, - мне тоже так казалось ровно до того момента, как я принял в объятия свою дорогую племянницу. Сколько времени прошло с нашей последней встречи, чуть больше года? Вроде бы пустяк. Но этого срока вполне хватило, чтобы Нора из едва раскрывшегося бутона превратилась в распустившийся, в хорошем смысле слова, Эд, цветок, став удивительно похожей на свою покойную мать, унаследовав вместе с красотой, как выяснилось, и характер Лиз. Вспомни, часто ли тебе удавалось отговорить жену от того, что она накрепко вбила в свою очаровательную головку? Молчишь? Тогда отвечу я: ни разу. Опровергни это утверждение, Эд, если можешь!
  Теперь пришел черед смутиться уже адмиралу.
  - И рад бы, Джони, - ответил он, - но не смею лгать старшему брату.
  - Вот видишь, - усмехнулся сенатор. - Так не пеняй на то, что то же не удалось и мне. И все что остается в этой ситуации - максимально обезопасить Нору во время ее безрассудного, тут я с тобой полностью согласен, вояжа.
  
  Москва. Здание КГБ СССР на Лубянской площади. Кабинет Ежова
  
  - Какие люди в наших палестинах! - Ежов шел с протянутой рукой навстречу переступившему порог кабинета председателю Государственного комитета иностранных дел Виноградову. Стиснув руку, с улыбкой заглянул дипломату в глаза. - Колись, Паша, дело пытаешь, аль от дела лытаешь?
  - Да как тебе сказать... - решил подыграть Ежову Виноградов. - Еду. Время к обеду. Стал присматривать подходящую ресторацию, гляжу, дом знакомый, где мой друг в немалых чинах ходит. Вот и подумал: черт с ней, с ресторацией, загляну лучше к другу на чаек!
  - Вот и правильно, - одобрил Ежов, нажимая под столешницей кнопку звонка. - Чайковского, как говаривал покойный Ильич, мы мигом организуем!
  За чаем говорили о пустяках. Наконец Виноградов отставил стакан в затейливом подстаканнике и довольно погладил себя по животу ладонью.
  - Благодарствуйте, Николай Иванович, приютили, накормили, напоили...
  - Могу еще и спать положить, - предложил Ежов.
  - Нет, - отгородился от предложения ладонями Виноградов, - увольте. Поговорим о деле.
  Лицо Ежова враз сделалось серьезным.
  - Слушаю тебя, Паша!
  
  Провожая через несколько минут гостя до дверей кабинета, Ежов еще раз заверил Виноградова:
  - Будь спок! К просьбе твоих заокеанских коллег мы отнесемся и с пониманием и с должным уважением. За девочкой, где надо проследим, а где надо и поможем! От Стокгольма до Стокгольма считай она под нашим покровительством. Хотя стопроцентной гарантии безопасности, особенно на территории Германии и ее союзников, дать не сможем, ты понимаешь.
  - Понимаю, - кивнул Виноградов, - и мои заокеанские коллеги это понимают тоже. Но...
  - Будем надеяться, что никаких 'но' не случится, - улыбнулся Ежов.
  Когда за Виноградовым закрылась дверь, Ежов снял трубку внутренней связи.
  - Трифон Игнатьевич? Зайди-ка ко мне...
  
  Несколько слов о пользе воздухоплавания...
  
  Молодой морской офицер, в котором мы без труда узнаем Кирилла Берсенева, стоя у огромного панорамного окна плывущего в небе над Балтикой дирижабля, ни от кого своего восхищения не прятал. С мостика корабля такого точно не увидишь! И как ему раньше это не приходило в голову? Раскинувшийся на десятках крупных и не очень островов величественный каменный город, населенный среди прочих поэтов и художников моряками и корабелами, с высоты птичьего полета сам напоминал флотилию больших и малых судов уже какое столетие плывущих, но так и не уплывших от болотистых невских берегов. Почти бесшумный полет дирижабля в полной мере позволял насладиться этой иллюзией. Вот наплыл и прошел прямо под гондолой, вспенивая мелкие воды Маркизовой лужи, остров Котлин. За ним в кильватере следовал огромный Васильевский остров, рядом, чуть поотстав, поспешали острова Крестовский и Петроградский, а за ними и вся остальная эскадра. Где-то в районе 8-ой линии дирижабль стал забирать к югу, пролетел над центральной частью города; над тем местом, где Обводной канал соединяется с Невой, повернул уже на север, беря курс на Пискарёвскую воздушную гавань, специально построенную для приема дирижаблей.
  
  Строго говоря, большинство желающих добраться из Петрограда в Хельсинки (или наоборот) предпочитали пользоваться паромом. Кто-то преодолевал тот же маршрут по земле: поездом или автомобилем. А если по воздуху, то чаще всего самолетом. Использовать для этой цели дирижабль придумали в финском агентстве известной туристической фирмы 'Томас Кук и сын'. А все из-за того, что возглавлял в то время агентство некий Матти Виртанен, страстный поклонник воздухоплавания. Начал он с простого: включил в обязательную программу пребывания в Хельсинки туристов, путешествующих по путевкам его фирмы, полет на воздушном шатре. И хотя полетом этот аттракцион по большому счету назвать было нельзя: в целях пущей безопасности пассажирская корзина была соединена с землей длинным канатом, закрепленным на лебедке, вид сверху на столицу Финляндии и её окрестности открывался потрясающий. Туристы были довольны. Мало того. Желающие посетить аттракцион нашлись и среди жителей и гостей столицы, не имеющих к конторе Кука никакого отношения. Почему нет? Агентство начало продажу путевок исключительно на полет на воздушном шаре. А как же конкуренты? Неужели финны и на самом деле настолько инертны, что среди них не нашлось ни одного желающего подзаработать на выгодном дельце? Нашёлся бы и даже не один, кабы господин Виртанен с этой стороны свое детище не обезопасил. Как он этого добился - пусть останется его коммерческой тайной, но ведомство, отвечающее в Финляндии за все виды зрелищ, издало циркуляр, из которого следовало, что полет на воздушном шаре относится к туризму со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ну, а дирижабль-то тут причем? Не причем. Никто этот летательный аппарат ассоциировать с воздушным шаром не собирался и циркуляров на этот счет не издавал. Просто во время одного званого обеда встретись два старых приятеля: нам уже известный господин Матти Виртанен и руководитель одного из департаментов почтового ведомства Финляндии. Во время беседы речь зашла о воздушных шарах вообще и том, что парит ежедневно над Хельсинки, в частности. 'Хорошо тебе, - сказал с кислой миной чиновник. - Ты вот со своего шара приличный доход имеешь, а мне мой приносит одни убытки' - 'У тебя есть шар?' - удивился Виртанен. 'Не у меня лично, - поправился чиновник, - у почтового ведомства, а мой департамент в ответе за его эксплуатацию. И не шар это вовсе, а дирижабль, дирижабль 'Суоми', знаешь?' - 'Как же, - кивнул головой Виртанен. Серебристая сигара с огромной надписью 'Suomi' на оболочке, изредка проплывающая над городом, не могла остаться им незамеченной. - Только вижу я его в последнее время нечасто' - 'В том-то и беда, - вздохнул чиновник. - При наших объемах почтовых грузов использовать гидропланы куда дешевле' - 'Погоди, - прервал приятеля Виртанен, - а если с почтой еще прихватывать в глубинку пассажиров?' - 'Начет глубинки ты правильно сообразил, - усмехнулся чиновник. - Где есть налаженная транспортная инфраструктура - там дирижабли не нужны. А насчет пассажиров мы думали. Посадить-то в гондолу мы их посадим, а как высаживать? Так мы опускаем груз на лебедке, а для высадки пассажиров нужны, как минимум, причальные мачты. При том пассажиропотоке, на который мы можем рассчитывать, их строительство просто нерентабельно. Другое дело в России! У них там полно дикой земли, которую они принялись интенсивно осваивать. Вот там дирижабли более чем рентабельны'. В тот день все этим и кончилось. Нашлись у приятелей и другие темы для беседы. Однако Виртанен про тот разговор не забыл. Два дня думал, а на третий позвонил приятелю и изложил идею совместного использования дирижабля 'Суоми' на маршруте Хельсинки - Петроград - Хельсинки. 'Расстояние между двумя столицами по прямой 300 километров, - говорил Виртанен, - обосновывая свой проект. - 'Суоми' на максимальной скорости полета преодолеет его за два часа. Это намного быстрее, чем по воде или по суше. Правда, медленнее самолета. Но так с самолета что увидишь? А с прогулочных палуб гондолы откроется поистине сказочный вид. Чуть удлиним маршрут. Пусть дирижабль пройдет на малой скорости сначала над Хельсинки, а в конце полета и над Петроградом. Пусть полет длится не два, а вместе с посадкой и высадкой пассажиров пять часов. Все равно это достаточно быстро, а главное комфортно!' Почтовому ведомству Финляндии идея Виртанена пришлась по вкусу. Правда пришлось вложиться в постройку новой гондолы, но маршрут так быстро набрал популярность, что эти затраты окупились очень скоро. Начало Второй мировой войны чуть было не поставило на предприятии крест: поток туристов из Европы сошел практически на нет. Но тут голову Виртанена посетила еще одна гениальная идея. Он объявил о предоставлении серьезных скидок на перелет для офицеров союзной армии, а два первых рейса так вообще сделал бесплатными. И ведь сработало! Высокое военное начальство отнеслось к идее финского коммерсанта благосклонно. Отсутствие даже в обозримой дали вражеских истребителей делало полет на 'Суоми' абсолютно безопасным, а позволить подчиненным, за их, разумеется, счет, провести несколько часов в условиях повышенного комфорта, начальство сочло только за благо. Наибольшим успехом маршрут стал пользоваться у морских офицеров, особенно - у подводников...
  
  Новое назначение
  
  Старший лейтенант Берсенев бросил взгляд в сторону Благовещенского моста, за которым виднелись корпуса его родного училища, и решительно шагнул к Адмиралтейству, где еще с петровских времен располагался Главный морской штаб. Теперь он именовался 'Главный штаб ВМФ СССР'.
  Дежурный офицер, возвращая Кириллу документы, не без зависти покосившись на новенький орден 'Красной звезды', сказал:
  - Вам на второй этаж, товарищ старший лейтенант, комната 254.
  Перед дверью с нужным номером Кирилл одернул мундир, постучал и, приоткрыв дверь, произнес:
  - Прошу разрешения!
  Услышав в ответ 'Войдите!', так и поступил. В небольшом кабинете, выходящем окнами на Неву, находились два человека: один в форме капитана 2 ранга по-хозяйски расположился за столом, другой, капитан 3 ранга, сидел на гостевом стуле. Выслушав доклад, кап-два предложил Берсеневу стул. Кирилл пододвинул к столу свободный, осторожно присел на краешек.
  - Кирилл Вадимович, - Кадровик, верно, хотел показать таким способом, что беседа будет носить доверительный характер, - разговор о вашем назначении я позволю себе начать несколько издалека. Во время пребывания в училище, вы наравне с примерной учебой отличились еще и участием в работе СКБ, это так?
  - Так, товарищ капитан 2 ранга, - подтвердил Кирилл, - за исключением того, что слово 'отличились' как бы выделяет меня из рядов моих товарищей по учебе, с чем я согласиться не могу!
  - Вы настолько скромны? - осведомился, молчавший до той поры кап-три.
  - Я вас не представил, - поспешил вмешаться кадровик. - Старший лейтенант Берсенев Кирилл Вадимович, капитан 3 ранга Скороходов Валерьян Всеволодович.
  Мужчины встали и обменялись рукопожатием. Присев на место Кирилл произнес:
  - На ваш вопрос, товарищ капитан 3 ранга я отвечу: не в скромности дело. Я просто пытаюсь быть объективным.
  - Достойный ответ! - похвалил кадровик. Итак, вернемся к вашей работе в СКБ. Из вашего личного дела явствует, что в составе группы курсантов вы работали над проектом подводной лодки нового поколения. Я не ошибаюсь?
  - Никак нет, - ответил Берсенев, - раз это отражено в моем личном деле, то так оно и есть.
  - А вот следующая информация в вашем личном деле отсутствует, - сказал кадровик, - потому я не буду требовать от вас ее подтверждения. Ваш проект занял первое место на конкурсе подобных работ и личное 'добро' от председателя конкурсной комиссии Рудницкого. Поскольку это событие произошло накануне выпускных экзаменов, Михаил Алексеевич предложил всей вашей группе распределиться в возглавляемое им КБ. Тогда согласие дали все, кроме вас. Вы, воспользовавшись правом, которое давал 'красный' диплом, выбрали службу на одной из подводных лодок Балтийского флота. Ответьте честно: теперь об этом не жалеете?
  - Никак нет! - не задумываясь, ответил Берсенев.
  - Что ж, для такого ответа основания у вас есть, - кивнул кадровик. - Теперь в вашем послужном списке несколько боевых выходов и блестящие рекомендации от ваших командиров, я уже не говорю про орден. И все-таки, - кадровик улыбнулся, - пройдя полный цикл, вы вернулись к тому же назначению, которое отвергли, будучи выпускником училища. Только теперь у вас нет права на отказ, права, которое дал вам тогда диплом с отличием. - Заметив, как нахмурился Берсенев, - кадровик поинтересовался: - Вас что-то не устраивает, Кирилл Вадимович?
  Берсенев встал, машинально одернул китель.
  - Разрешите говорить откровенно, товарищ капитан 2 ранга?
  - Разрешаю!
  - Если речь идет о моем переводе с флота в КБ Рудницкого, то я приказ, конечно, выполню, но уже сегодня подам рапОрт о переводе меня обратно на флот!
  - Еще один достойный ответ, как вы считаете, Валерьян Всеволодович?
  Капитан 3 ранга согласно кивнул.
  - Однако, Кирилл Вадимович, присядьте. - Кадровик дождался пока Берсенев сядет, потом продолжил: - Вы истолковали мои слова слишком буквально. Речь идет не о вашем переводе на берег, а о назначении на новейшую подводную лодку, недавно спущенную на воду. Эта дизель-стирлинг-электрическая подлодка, не имеющая аналогов в мире, была сконструирована в КБ института, который нынче возглавляет Рудницкий, причем в этом проекте применены и ваши разработки.
  Капитан 2 ранга поднялся с места, следом встали Берсенев и Скороходов.
  - Товарищ старший лейтенант! - голос кадровика звучал теперь так, что стало ясно: доверительная беседа окончена - настало время беседы официальной. - Приказом главкома ВМФ вы назначаетесь на должность старшего помощника командира подводной лодки 'КМ-01'! Кстати, - голос кадровика опять стал будничным, - капитан 3 ранга Скороходов является командиром вашей подводной лодки.
  
  На улицу Скороходов и Берсенев вышли вместе.
  - Вы в общежитие? - спросил Скороходов.
  - Нет, не сейчас... у меня есть еще дела...
  - Добро, - кивнул Скороходов. - Ну, если вечером в общежитии не пересечемся, тогда до завтра, Кирилл Вадимович! Встретимся утром на подъеме флага.
  Скороходов откозырял, повернулся и пошел прочь, и Берсенев пошел, только в другую сторону. До знакомого дома на канале Грибоедова отсюда было минут пятнадцать ходьбы, и Кирилл решил прогуляться. По дороге посетил гастроном и цветочный магазин. На пороге квартиры он стоял с букетом цветов и увесистым пакетом.
  Дверь не открыли ни на третий звонок, ни на пятый. Кирилл вздохнул. Он конечно не очень рассчитывал застать Машаню дома, но все же... Выйдя из парадного остановился в нерешительности. Куда это все теперь? Нет, с пакетом из гастронома в офицерское общежитие даже самое то, а вот букет... Кирилл осмотрелся по сторонам. Подарить цветы, что ли? Хотя бы вон той нарядно одетой девушке, что вышла сейчас из такси. Кирилл уже сделал шаг к стоящей к нему спиной незнакомке, когда заметил, что в такси есть еще кто-то в военной форме. 'Хорошо, не успел встрять со своим букетом, - успел подумать Кирилл, - неудобно бы получилось...' В этот момент девушка обернулась, и Кирилл узнал в ней Машаню.
  - Кирька! - воскликнула девушка и бросилась ему на шею, закрыв прической своего спутника, который, видимо, рассчитавшись с водителем, покидал салон автомобиля.
  - Нет, ну вы только посмотрите на них! - добродушно и весело прозвучал знакомый голос. - Не успела замуж выйти, а уже виснет на шее у другого. И все это, замете, на глазах у законного супруга!
  Кирилл аккуратно стряхнул Анну-Марию с шеи, сунул ей букет и, улыбаясь, сделал шаг навстречу статному капитану с летными петлицами и орденской планкой на парадном кителе.
  - Привет, Глебка! - воскликнул он, разводя руки в стороны.
  - Привет, Кирюха! - принял его в объятия Глеб Абрамов.
  И тут до Кирилла, наконец, дошло. Он отпрянул в сторону и подозрительно уставился на счастливых Машаню и Глеба.
  - Постойте-ка... - произнес он. - Кто тут за кого замуж вышел?
  - Мы! - дружно ответили Анна-Мария и Глеб, и оба рассмеялись.
  - Я, - пояснила Машаня, - замуж вышла, а он - показала на Глеба, - на мне женился. Понятно?
  - Так что твой букет очень кстати, - сказал Глеб.
  - Представляешь? - сделала огромные глаза Машаня. - Глеб забыл купить для ЗАГСа цветы, и я получилась невеста без букета!
  - Но ведь кольца-то не забыл, - нашел неуклюжую отмазку Глеб.
  - Еще бы ты кольца забыл! - возмутилась Машаня. - Да я бы тогда!..
  - Что ты бы тогда? - улыбнулся Глеб. - Замуж за меня не пошла?
  Машаня на секунду задумалась, потом отрицательно помотала головой.
  - Пошла бы. И без колец и даже без платья...
  - Стоп, стоп, стоп! - предостерег Глеб. - Остановись, иначе далеко зайдешь.
  - Да я свадебное платье имела в виду, а не вообще, - принялась объяснять Машаная, потом посмотрела на улыбающихся Глеба и Кирилла и надулась: - Да ну вас!..
  Глеб подхватил Машаню на руки и скомандовал Кириллу: - Открывай дверь! - Так с женой на руках и вошел в парадное.
  Кирилл, улыбаясь, подобрал пакеты: свой и те, что привезли Глеб и Машаня, и стал подниматься по ступеням следом за новобрачными.
  
  Машаня заявила сразу:
  - Я, мальчики, не великий любитель стоять у плиты вообще, а в такой день не встану и подавно. Да и есть, честно говоря, хочется не абы когда, а прямо теперь. Потому дастархан накрываем 'по-походному': вываливаем на тарелки все, что принесли с собой, моем руки и за стол!
  Сказано - сделано. Получилось если и не очень эстетично, то, благодаря обилию различного рода деликатесов, вполне себе празднично.
  - Водку пить будем? - покосился на Кирилла Глеб.
  - Я бы лучше выпил вина, - признался тот. - А то меня от одного её вида слегка подташнивает...
  - Меня, знаешь ли, тоже! - рассмеялся Глеб. - Значит, пьем вино? Машаня, не возражаешь?
  - Мне без разницы, - беззаботно улыбнулась Машаня. - Что нальете, то и буду пить!
  После тоста за павших, про войну больше не вспоминали, как и не было ее...
  ... - Петька женат, он первым подсуетился, сама на его свадьбе гуляла, - загибала пальцы Машаня. - Николка точно не женат. Сашка... не скажу, от этого тихушника всего можно ожидать. Ритка - нет... А твои сестрички, Киря?
  - Обе замужем.
  - Здорово! А ты, значит, отстал? Хотя женишок вполне даже себе ничего, как думаешь, Глеб, вполне?
  - Не знаю, - пожал плечами Абрамов-младший, - я как-то не по этой части...
  - Ну да, ты по моей части... А сознайся, Киря, - Машаня подняла чуть осоловевший взгляд на Берсенева, - наверняка ведь есть какая русалка на примете, а? Они вокруг тебя небось хороводы водят?
  - Не поверишь, - делано вздохнул Кирилл, - всех русалок надводники расхватали, ничего не оставили...
  - Ой, ли? - не поверила Машаня. - А вот мне сдается, что ты темнишь... Темнит? - обратилась она за поддержкой к мужу.
  - Темнит! - уверенно кивнул Глеб.
  - Так на то я и подводник, чтобы темнить, - отшутился Кирилл. - Специфика службы...
  
  Еще сегодня утром, шагая по булыжным мостовым Хельсинки, Кирилл Берсенев был абсолютно уверен в том, что сердце его свободно. А теперь...
  Она вышла на обзорную галерею дирижабля 'Суоми' в сопровождении старших флотских офицеров: холеная брюнетка с нездешней внешностью. На какой промежуток времени встретились их взгляды, на секунду, на две? Потом взгляды разошлись, чтобы в этот день больше не встречаться. Почему только в этот день, почему не никогда? На этот вопрос у Кирилла не было ответа. Он просто знал, что между их сердцами в тот миг протянулась незримая нить. Более того, он так же знал, что и она это знает...
  
  Когда вторая бутылка марочного вина опустела более чем наполовину, а тарелки с закусками пришли в полное расстройство Кирилл задал вопрос, который уже некоторое время не давал ему покоя:
  - Ребята, вы что, так и собирались отмечать свое бракосочетание вдвоем, без гостей? Я ведь не в счет, я подоспел к столу случайно.
  - Понимаешь, брат! - пустился в объяснения Глеб. - Мы ведь, признаться, не рассчитывали, что нас сразу распишут. Думали: подадим заявление, а там к назначенному сроку и будем огород городить. А тут оказалось, что с началом войны кое-что в этом вопросе поменялось. Людям военным можно теперь жениться и без испытательного срока. Согласись, своя суровая логика в этом есть. А если, как сказала тетка в ЗАГСе, оба брачующихся (брр, ну и словечко!) носят форму, то и все документы оформляются в течение часа. И что, надо было отказываться? Ага, счасс! Тем более что собрать всех близких одновременно по нынешним временам все одно нереально. Вот мы, посовещавшись накоротке, большинством в два голоса против незначительных угрызений совести, и решили: бракосочетанию быть! Метнулись в салон, купили Машане шикарное платье (я и так был в парадке), потом она отправилась делать прическу, а я помчался за кольцами...
  - И за цветами, - вставила Машаня.
  - И за цветами, - согласился Глеб. - Но, по причинам, о которых я сейчас говорить не хочу, ограничился лишь кольцами. Встретились вновь у ЗАГСа и... остальное ты знаешь!
  - По крайней мере, догадываюсь, - кивнул Кирилл. - Ну а родителей-то хоть известили?
  Глеб и Машаня переглянулись с таким видом, словно им самим такая мысль в голову и не приходила.
  - Точно! - воскликнул Глеб. - Кирюха, ты гений! Мы, правда, хотели перенести все звонки на завтра... Но ты прав, лучше сделать это сегодня. Да что там сегодня - прямо сейчас! Кто первый - обратился он к жене.
  - Давай я.
  Машаня встала и вышла из комнаты. Вскоре из прихожей, где стоял ближайший телефонный аппарат раздалось: - Привет, пап...
  Глеб встал и прикрыл дверь.
  - Не будем им мешать, - пояснил он, разливая вино по бокалам.
  Машаня вернулась в прекрасном расположении духа.
  - Я отстрелялась! - заявила она. - Теперь твоя очередь радовать предков.
  - Так я готов! - воскликнул Глеб. - Только сначала один вопрос: как дядя Миша отреагировал на сногсшибательную новость?
  - По-моему, обрадовался, - не очень уверенно ответила Машаня. - По крайней мере, поздравил и приветы передал, кстати, вам обоим.
  - Спасибо, - поблагодарил Кирилл, тогда как Глеб только кивнул. - А как отреагировала Евгения?
  - Понятия не имею, - нарочито беззаботно ответила Машаня. Потом пояснила: - Я ведь отцу на работу звонила, так что мачеха если и в курсе, то только сейчас. И как она там реагирует, на то мне плевать!
  Глеб встал из-за стола.
  - Ну, вы тут празднуйте. Разрешаю тебе, Кирюха, слегка поухаживать за моей женой, пока я буду искать по телефону родителей. Найду ли? - Глеб в сомнении покачал головой и вышел из комнаты не забыв прикрыть дверь.
  - Киря, налей вина, - попросила Машаня.
  Исполнив ее просьбу, Кирилл спросил - Ты с ней по-прежнему в контрах?
  - С Евгенией? - догадалась Машаня. Вопрос, казалось, ее слегка озадачил. Она наморщила лобик, слегка подумала, потом отрицательно помотала головой.
  - Нет. Уже нет. Это я так, по инерции...
  Вернулся Глеб.
  - Быстро ты, - заметил Кирилл.
  - Представляете? - повезло! Мама оказалась дома. Сказала, что только что вернулась из командировки. А отец где-то на фронте. Обещала сообщить ему при первой же возможности. А, вообще, она за нас рада. Велела тебя поцеловать. - Глеб обнял и поцеловал жену. - И тебя...
  Глеб встал, явно намереваясь подойти к Кириллу, но тот отгородился руками:
  - Нее... не люблю целоваться с мужиками!
  - Ну и сиди себе не целованный! - Глеб вернулся на место.
  - Что значит не целованный? - промурлыкала Машаня. - Разве не первейшая обязанность невестки исполнять пожелания свекрови? - Она пододвинулась к Кириллу и нежно поцеловала его в щеку.
  - Приревновать что ли?.. - как бы рассуждая сам с собой, произнес Глеб.
  Машаня поднялась, с улыбкой подошла к Глебу, оставаясь к мужу лицом, оседлала его колени и впилась в губы долгим поцелуем.
  Кирилл с небольшой долей грусти подумал, что срок его пребывания на этом празднике жизни, кажется, истек. Он встал и сказал в сторону милующихся молодоженов: - Ну, мне пора! - Машаня, не отрываясь от своего занятия, махнула в его сторону рукой, типа 'пока!', а Глеб так же рукой изобразил нечто, понятое Кириллом как 'дверь сам захлопнешь!'
  
  Подводная лодка по имени 'Светлана'
  
  Кирилл спешил к проходной завода, где у одной из стенок находилась лодка.
  - Берсенев!
  Окрик заставил его остановиться и оглядеться по сторонам. На площадке возле проходной стояло несколько автомобилей. Около одного из них стоял капитан 3 ранга Скороходов и делал ему знаки рукой. Еще на подходе Берсенев заметил, что командир чем-то очень недоволен.
  - Садись! - приказал Скороходов, постучав рукой по крыше авто.
  - Но... - растерялся Берсенев.
  - Лодки на заводе нет, остальное узнаешь по дороге. Садись!
  Скороходов скрылся в салоне, и Берсеневу ничего не оставалось, как сделать то же самое. Пока он устраивался на заднем сидении рядом со Скороходовым машина тронулась с места и, набирая ход, влилась в общий поток машин движущихся в сторону центра. Морской офицер, сидящий рядом с водителем, сделал к Берсеневу полоборота корпусом.
  - Привет, Кира!
  - Привет, Влад! - обрадовался Берсенев, узнав в капитан-лейтенанте своего однокашника по училищу, с которым они вместе трудились и в СКБ, Владислава Неструева. - Разрешите, товарищ капитан 3 ранга? - Кирилл посмотрел на Скороходова.
  - Не имею оснований препятствовать, - буркнул тот. - Общайтесь, - и передвинулся ближе к дверце автомобиля.
  Друзья, неловко поручкались через сидение, после чего Влад пустился в объяснения:
  - Это мы угнали вашу лодку, - сказал он. - Перед Валерьяном Всеволодовичем я уже извинился от имени Рудницкого, - покосился Неструев на нахохлившегося Скороходова, - теперь готов сделать то же самое и перед тобой.
  - Не утруждай себя, - улыбнулся Кирилл, - Ты объяснился с командиром - для меня этого достаточно. Лучше скажи: в чем причина?
  - Срочно потребовалось провести дополнительные испытания, - пояснил Неструев. - Нет, с вашей лодкой все в порядке. Испытания касаются новой лодки - упрощенного проекта вашей, которая предназначена для запуска в серию, как эскадренная подводная лодка.
  - На замену 'Катюшам'? - уточнил Берсенев.
  - Ну, да, - кивнул Влад. - На смену крейсерским лодкам типа 'К' придут крейсерские лодки типа 'КЭ'. Перед окончательным утверждением проекта потребовалось кое-что уточнить, так сказать, в реалии. А кроме вашей, другой подходящей лодки под рукой не оказалось.
  - Понятно... Но ведь наша лодка, если я ничего не путаю, единственная в своём роде? - Кирилл пытливо посмотрел на друга.
  - Так оно и есть, - подтвердил Влад. - Просто те параметры, которые потребовалось уточнить, у вашей и новой лодки совпадают. А в остальном ты прав: вам достался уникальный корабль. Но об этом мы поговорим, когда прибудем на место, в НИИ Подводного Кораблестроения. Оставшуюся дорогу, пока машина добиралась до центра, а потом везла их, чуть ли не через всю Петроградку, друзья посвятили частной беседе...
  
  НИИПК находился в одном здании с НИИ Военного Кораблестроения при ГКО СССР. До недавнего времени оба института составляли единое целое. Однако условия задач, которые ставились перед создателями подводных лодок на текущий момент и, особенно, на перспективу, показали: одних КБ для их успешного решения будет мало, нужен отдельный институт.
  Как и во всех учреждениях закрытого типа, знакомство с институтом началось с бюро пропусков, где вежливый сотрудник забрал у них документы, а самих попросил подождать на мягком диване, возле которого стоял низкий стол с разложенными на нем свежими номерами газет.
  - Похоже, ждать придется долго, - заметил Скороходов, беря в руки 'Правду'. На что Берсенев лишь пожал плечами и потянулся за газетой 'Спорт'.
  Документы им вынесли минут через десять. В каждый был вложен узкий лист тонкого картона, который напомнил Кириллу билет в кино: он так же имел отрывной корешок, правда, не один, а два. Все три части были пронумерованы. На самом пропуске, перечеркнутом с угла на угол желтой полосой, помимо названия учреждения были пропечатаны: дата посещения, ФИО посетителя, название и номер служебного удостоверения. Внизу две предупреждающие надписи: 'Без предъявления указанного удостоверения личности пропуск недействителен!' и 'Перед выходом сдать!' На крайнем корешке была проставлена большая цифра '2', на другом большая буква 'Д'. Расписавшись в получении, подводники вышли в вестибюль, где маялся в ожидании Неструев (Оказывается, по заведенным здесь порядкам, вход в бюро пропусков штатным сотрудникам института был заказан).
  Корешок с цифрой '2' оторвали от пропусков при входе на второй этаж. Длинный коридор был устлан ковровой дорожкой. По обе стороны немногочисленные двери с надписями. Возле каждой стоит охранник. Возле двери с надписью 'Сектор 'Д' Неструев остановился. После того как от пропусков был оторван корешок с буквой 'Д' дверь отворилась.
  - Добро пожаловать в демонстрационный зал! - пропустив подводников вперед, Неструев прошел следом мимо посторонившегося охранника.
  Демонстрационный зал был огромен и занимал, верно, пол-этажа. Оконные проемы были тщательно задрапированы плотными шторами. По стенам были развешаны чертежи и увеличенные фотоснимки. На дальней торцевой стене висел экран, напротив которого в несколько рядов были поставлены стулья, позади которых стоял кинопроектор. БОльшую часть зала занимал длинный стол с установленным на нем огромным макетом подводной лодки, у которого легкий и прочный корпуса с одного борта были выполнены из прозрачного материала, чтобы было видно то, что находится внутри.
  - Любуйтесь, товарищи! - Неструев сделал широкий жест рукой. - Все в этом зале посвящено нашей, вернее, теперь уже вашей, 'Светлане'!
  - Светлане? - удивился Скороходов.
  - Так уж вышло, что сдача проекта совпала с рождением дочери у ведущего конструктора. Потому отмечали оба события вместе, ну, и...
  - Понятно... - улыбнулся Скороходов. - Спасибо, что ваш 'ведущий' дочь Феклой не назвал. Нет, нет, - заметив обиду на лице капитан-лейтенанта, поторопился оправдаться кап-три. - Лично я не против. Как вам, Кирилл Вадимович? Если есть 'Катюша' почему и не быть 'Светлане', а?
  - А что, пусть будет! - великодушно согласился Берсенев.
  - Ну, что, приступим к демонстрации? - сказал повеселевший Неструев. - Отвлекитесь от стен. Чертежи и фото это так для наглядности. Основное вот, прошу!
  Все подошли к макету.
  - Точная копия в масштабе 1:10! - Неструев явно гордился предметом демонстрации.
  'Уж не сам ли Влад приложил к этому чуду руку?' - подумал Кирилл.
  - Нравится? - Влад положил руку другу на плечо.
  - Очень!
  - Раньше макеты получались много хуже. И Михаил Алексеевич поручил мне найти подходящего мастера. И ведь я его нашел! А что? - Влад с вызовом посмотрел на Кирилла. - Думаешь, легко было найти не просто рукастого человека, но и такого, который прошел бы все положенные проверки? Ты же осознал, какая у нас секретность?
  - Секретность у вас на самом высоком уровне, - согласился Кирилл. - Только думаю я совсем о другом... С ребятами понятно. Они, ты сказал, работают в КБ и теперь ушли в море на нашей лодке что-то там проверять. Это нормально. Да и в звании они со мной одном, так?
  - Так, - кивнул Неструев уже начиная догадываться, куда клонит Кирилл.
  - Так. А с тобой нет, не так. - Кирилл заглянул другу в глаза. - Ты вон и звездочек на погоны больше нахватал и встречаешь нас по приказу Рудницкого, и другие его поручения выполняешь. Колись, брат, в какие такие начальники выбился?
  Пока шла эта беседа, Скороходов неторопливо обходил макет. Дружеский треп его интересовал мало, но и прерывать ребят он не собирался - время позволяло.
  - Так в чем мне признаваться, когда ты меня сам практически расколол? - улыбнулся Неструев.
  - Вот тут не понял... - нахмурился Кирилл.
  - Ну, как же. Ты же сказал, что я выполняю поручения Рудницкого?
  - Ну...
  - Гну! Задачку практически решил, а ответ записать забыл. Порученец я. Офицер-порученец при персоне Рудницкого. Чего тут непонятного? И капитан-лейтенанта я получил, считай, автоматом. Когда прежний начальник института пошел на повышение и был переведен в главк, его место занял Рудницкий. По этому случаю дали ему контр-адмирала. А разве может при контр-адмирале состоят в порученцах лейтенант пусть и старший? Вот мне еще одну звездочку на погон досрочно и добавили. Так что завидовать тут вовсе нечему!
  - Да я и не завидую... - смутился Берсенев.
  - И правильно, - встрял в разговор Сокроходов. - Тем более что звездочек у вас считай поровну, - кап-три указал на орден на груди Берсенева. Ладно, хорош травить, давайте по делу!..
  
  - ... А в дополнительном отсеке, как я понимаю, расположены воздухонезависимые двигатели Стирлинга? - уточнил Скороходов.
  - Точно так, - подтвердил Неструев.
  - В качестве рабочего тела используется вода?
  - Обижаете, товарищ капитан 3 ранга - гелий!
  - Даже так? - удивился Скороходов. - Занятно...
  - А здесь пониже ходового мостика в рубку встроена...
  - Спаренная автоматическая артиллерийская установка, - помог Берсеневу Неструев. - С углом поворота в 180 градусов. Такая же установка, но с углом поворота 360 градусов находится на корме лодки.
  - Вижу... - кивнул Берсенев. - Здорово. В нашем проекте таких не было...
  - Так таких тогда вообще еще не было, - заметил Неструев.
  - Угу... А это что, неужели реактивные установки?!
  - Да, брат, - подтвердил Неструев. - Универсальные многоствольные установки для стрельбы неуправляемыми реактивными снарядами по морским, наземным и воздушным целям! На подводных лодках устанавливаются впервые. Две штуки. Расположены в специальных прочных шахтах над вторым и шестым отсеками. В походном положении находятся внутри шахт, в боевое положение приводятся специальными подъемниками, которые доставляют их на палубу.
  - А это что за козявка? - ткнул пальцем Скороходов.
  - Эта, как вы изволили выразиться, 'козявка', товарищ капитан 3 ранга, ваше секретное оружие - сверхмалый торпедный катер! В походном положении хранится в специальном прочном ангаре в легком корпусе. А в случае надобности... - Неструев нажал кнопку на макете, - открывается боковой люк и... - капитан-лейтенант нажал соседнюю кнопку, - катер по специальному слипу опускается в воду.
  - Эффектно! - одобрил Скороходов. - А на настоящей лодке для этого тоже кнопки используются?
  - Разумеется, нет! - воскликнул Неструев. - Кнопки есть только на макете, чисто для демонстрации. А на настоящей лодке... - Тут каплей словил насмешливые взгляды Скороходова и Берсенева и осекся. - Ловко вы меня купили, товарищ капитан 3 ранга, - вздохнул он.
  - Не сердитесь, товарищ капитан-лейтенант, на флоте шутят и покруче, - сказал Скороходов.
  - В курсе, - кивнул Неструев, - потому и не обижаюсь. Будем продолжать?..
  
  - ... Самая большая подводная лодка в мире? - уточнил Скороходов. - Верю! А вот насколько прыткая? Погодите, дайте сам угадаю... При таких обводах, да трех силовых установках... Думаю в надводном положении узлов 20 дает, верно? А вот под водой 10 - 12 не более.
  - И да, и нет, товарищ капитан 3 ранга, - улыбнулся Неструев. - То есть в надводном положении всё так: 20 - 22 узла. А вот под водой... те же 20 узлов!
  - Но каким образом? - удивился Скороходов, а Берсенев недоверчиво посмотрел на друга, стараясь понять: в чем подвох?
  - Смотрите... - Каплей потянулся рукой к очередной кнопке. - Предупреждаю заранее: на корпусе настоящей лодки такой кнопки нет...
  После нажатия кнопки с легким корпусом лодки начала происходить трансформация. По бортам листы обшивки стали сползать вниз - оказывается, они там были двойными. На носу вообще стал образовываться обтекатель. Когда процесс закончился, корпус лодки стал напоминать по форме огурец с заостренным концом.
  - Теперь верю! - сказал Скороходов. - Однако насколько такой механизм надежен и как это удорожает стоимость строительства лодки?
  - Насколько надежен механизм и этот и все остальные будем судить по вашим отчетам после окончания похода, - ответил Неструев. - Что касается стоимости... Вы ведь уже поняли, что лодка лишь внешне напоминает 'Катюшу', а так на ней все штучное, чего нет на других лодках, и, уверяю вас, долго еще не будет, чем бы ни закончился ваш поход. И вооружение, и навигационное оборудование, и все остальное. Я ведь вам еще не рассказал про сверхмалую подводную лодку. Вот она, пришвартована к специальному прочному шлюзу между корпусами у четвертого отсека. Она, как и большая лодка, пока единственная в своем роде. Управляется экипажем из двух человек, вооружена двумя торпедным аппаратами для стрельбы сверхмалыми торпедами и крупнокалиберным пулеметом. А жилье? Весь экипаж живет в каютах. Три душа. Холодильники для хранения продуктов. Сказка! Теперь насчет стоимости. То, что я вам сейчас скажу, является, наверное, самой большой военной тайной, связанной с вашей лодкой. Точную цифру называть не буду, но на те деньги, что ушли на постройку и оснащение вашей лодки, можно было построить дивизион крейсерских лодок.
  После всех восторгов это сообщение было сродни холодному душу. Подводники некоторое время подавлено молчали. Потом Скороходов спросил:
  - Но для чего понадобилось строить такую дорогую лодку?
  Неструев пожал плечами.
  - Точно не скажу, ибо сам всего не знаю. Да вам объяснят, не беспокойтесь, те, которые сидят выше меня и смотрят на много лет дальше. А от себя скажу. Нам, конструкторам, поход вашей лодки - от всей души желаю, чтобы он был успешным! - позволит избежать многих ошибок при создании лодок следующих поколений, и совсем не для этой войны!
  
  Будни контрразведки
  
  По территории судостроительного завода, где на стапелях одновременно строились несколько подводных лодок, в ногу шагали два морских офицера.
  - Чистенько тут у них, - заметил тот, на чьих погонах имелась одна продольная полоса и отсвечивали три мелкие звездочки, расположенные треугольником.
  - Да, метут... - согласился его спутник. На его погонах полос было ровно вдвое больше, а вот звезда мелась всего одна, правда, размером поболее.
  - А, может, не сорят? - лукаво улыбнулся старлей.
  - Может и не сорят, - согласился кап-три. - Пришли!
  Крайний стапель был отгорожен от остальной территории дополнительным забором. Именно здесь строились головные подлодки новых проектов. На проходной офицеры предъявили пропуска и удостоверения. В одном значилось 'Старший лейтенант Берсенев Кирилл Вадимович', в другом 'Капитан 3 ранга Скороходов Валерьян Всеволодович'.
  Читатель, погоди! Не спеши листать страницы взад. Оба события: посещение НИИ подводного кораблестроения и засекреченной верфи происходили одновременно. Только в НИИ были настоящие Скороходов и Берсенев, а на завод прошли ряженые под них офицеры из контрразведки Балтийского флота. Могли бы, кстати, и встретиться возле заводской проходной, но такое не было предусмотрено сценарием, разработанным контрразведчиками.
  А началось все с того, что в Петрограде гебисты вычислили германского радиста. До войны такового в Питере не было. Все сообщения разведывательного характера немцы передавали прямо с антенны посольства. А вот кто и как передавал их туда, многие годы оставалось головной болью контрразведчиков. Однако с началом военных действий между Германией и СССР посольство прикрыли, и вскоре в Петрограде заработал вражеский передатчик. Очень быстро выявили две закономерности: радист выходил в эфир только по выходным дням, и все места, откуда велась передача (в городе или за его пределами), давно были облюбованы питерцами для проведения досуга на свежем воздухе. Время выхода в эфир постоянно менялось, и места, откуда велась передача, как мы уже говорили, - тоже. Поди, найди среди сотен отдыхающих врага. Однако нашли. Вражеский агент не учел пристрастия горожан отдыхать, как правило, в одном и том же месте (А, может, учел, но ничего не мог с этим поделать). Так или иначе, но постепенно стал вырисовываться круг лиц, которым претило однообразие. Их-то и стали просеивать через мелкое сито, на дне которого, в конце концов, осталась добропорядочная финская семья, которая всего пару лет назад перебралась на жительство в Питер. Двое детей по малолетству в шпионы не годились, а вот их родители очень даже да. Взяли их тихо по дороге домой после очередного сеанса связи. Для соседей, знакомых и коллег по работе они срочно уехали отдыхать по горящей недельной путевке на юг. Впрочем, там они и оказались. Дети радовались неожиданному счастью, не обращая внимания на то, что родители по очереди куда-то исчезают. В Петроград шпионы вернулись уже перевербованными агентами, и рьяно принялись замаливать грехи. Для начала они избавили гебистов от застарелой головной боли: помогли выйти на германского резидента. Ни арестовывать, ни перевербовывать того не стали. Если радисты оказались людьми в этом деле, в общем-то, случайными, то резидент был кадровым разведчиком. С таким решили вести до времени тонкую игру, тем более что шифр его к тому времени был уже разгадан. Постепенно выявили сотканную резидентом агентурную сеть. Были тут и добровольные помощники, но, в основном, безответственные болтуны. Один из таких болтунов работал на известном нам заводе и проболтался о том, что на секретном стапеле готовят к спуску подводную лодку новой серии. Берлин тут же приказал резиденту, во что бы то ни стало внедрить своего человека в экипаж. Личность этого 'внедренца' сразу выяснить не удалось, и тогда было решено разыграть немного громоздкую комбинацию. В те дни, когда новая лодка проходила сдаточные испытания, из плавучего дока на базе подводных лодок в Куйвасте вышла после ремонта и небольшой модернизации на ходовые испытания серийная 'Катюша'. В море подлодки встретились и обменялись экипажами (за исключением представителей института) и номерами на рубке. А поскольку очертания корпусов обеих лодок в надводном положении были очень схожи, то непосвященный глаз подмены и не заметил. Новая лодка спряталась в док на Куйвасте - якобы в ходе испытаний выявились некоторые недочеты, а 'Катюша' заняла ее место у заводской стенки, где ее в спешном порядке стали рядить под новую серию. 'Получай, фашист, гранату!', как уже говорили в это время в ТОЙ реальности, но еще не говорили в ЭТОЙ.
  Так что рассказ Неструева об экстренном выходе новой лодки на дополнительные испытания был неправдой, о чем, впрочем, ни Скороходов, ни Берсенев так никогда и не узнали...
  
  Москва. Здание КГБ СССР на Лубянской площади. Кабинет Ежова
  
  Закрывая очередное совещание, председатель КГБ СССР произнес:
  - Начальников Первого и Второго отелов попрошу задержаться на пару минут!
  Когда в кабинете остались только они трое Ежов приказал:
  - Доложите, как чувствует себя наша американская VIP-гостья?
  - А что с нею станется? - усмехнулся Бокий. - Раздвоилась и благополучно существует в обоих телах одновременно.
  - Это я помню, - кивнул Ежов. - Добавьте конкретики!
  Бокий чуть заметно пихнул Захарова в бок, мол, тебе начинать.
  - Жгучая брюнетка мисс Элеонора Болдуин, доставая своей милой стервозностью проводниц в вагонах и обслугу в гостиницах, путешествует по Транссибирской магистрали. С этой ролью успешно справляется очень похожая на оригинал наша сотрудница.
  Захаров глазами передал эстафету Бокию.
  - А очаровательная блондинка и по совместительству корреспондент нескольких шведских изданий фрекен Лизабет Нильсон, - охотно подхватил тот, - с ролью которой не менее успешно справляется оригинал Элеоноры Болдуин, в настоящее время пересекает территорию Третьего Рейха под негласным присмотром наших агентов.
  - Это все? - чуток подождав и не дождавшись добавки, спросил Ежов.
  - Все! - сказал Бокий.
  - Все! - подтвердил Захаров.
  - Ну, хоть где-то у нас все прекрасно, - подытожил Ежов. - Свободны оба!
  
  Моя фамилия Муравьев-Хачинский...
  
  Если Скороходов или Берсенев и строили какие-то планы относительно своего пребывания в Питере, то обломились оба. По окончании экскурсии их блокировали прямо на втором этаже института Подводного Кораблестроения некие неразговорчивые личности, предъявили удостоверения военно-морской контрразведки и предложили следовать за ними. Ну как таким настойчивым парням откажешь? Их не стали выводить через вестибюль, а провели черным ходом во внутренний двор института, где уже поджидал автомобиль. На западной оконечности Васильевского острова, на территории какого-то режимного предприятия в небольшом затоне их ждал катер. Погрузились и айда себе в Кронштадт. Теперь вот сидели в довольно приличном гостиничном номере и ждали: кого? чего? - неведомо. Но так уж устроен военный: приказано ждать, он и ждет.
  В начале восьмого, а если точнее, в 19-15, в дверь коротко постучали и, не дожидаясь ответа, эту самую дверь отворили. В номер стремительно вошел некто, облаченный в морской мундир с погонами капитана 1 ранга, и еще на ходу махнул рукой в сторону вскочивших со своих мест Скороходова и Берсенева.
  - Вольно, братва, садитесь!
  Сам схватил свободный стул, сел так, чтобы хорошо было видно обоих.
  - Я начальник контрразведки Балтфлота капитан 1 ранга Муравьев-Хачинский, - представился каперанг. - И возможно показавшийся несколько экстравагантным способ вашей доставки сюда - моя идея. Извиняться не буду, ибо неповинен я, но причину объясню.
  И человек со страной фамилией изложил несколько ошарашенным таким напором подводникам уже известную нам историю с агентами германской разведки, закончив свой монолог словами:
  - Козе понятно, что я не мог допустить одновременно расхаживающих по питерским улицам двух Скороходовых и двух Берсеневых. Скажу больше, даже тут покидать номер я вам не то чтобы запрещаю, но очень не советую. Ужин закажите прямо сюда, а это, - каперанг поставил на стол бутылку хорошего коньяка, - для лучшего пищеварения. Засим позвольте откланяться. Завтра утром вас переведут в учебный центр подводного флота, где уже размещен весь остальной экипаж лодки. Честь имею!
  
  Кронштадтский учебный центр подводного флота
  
  - Товарищ капитан 3 ранга, экипаж подводной лодки 'КМ-01' занимается в учебных классах и на тренажерах, помощник командира по воспитательной работе капитан 3 ранга Лившиц!
  Идя по коридору вслед за Лившицем, Скороходов заметил:
  - Что-то мало они похожи на обычный береговой состав, я имею в виду наряд на КПП и дневальных в учебном корпусе.
  - Справедливо подмечено, товарищ капитан 3 ранга, - отреагировал на реплику командира Лившиц. - На время нахождения в учебном центре экипажа нашей лодки, весь личный состав центра, включая начальника, заменен бойцами морского спецназа.
  - Ого! - вырвалось у Берсенева.
  Лившиц достал из кармана ключ и открыл одну из дверей.
  - Прошу, товарищи офицеры!
  Комната, куда они вошли, не поражала ни размерами, ни роскошью. У окна массивный стол с одной тумбой, несколько стульев. Вдоль стен шкафы. В углу огромный сейф на колесиках.
  - Ваш временный кабинет, - пояснил Лившиц. - А вы, товарищ старший лейтенант, привыкайте к тому, что лодка, на которой нам предстоит служить, помимо того, что боевой корабль, так еще и плавучая лаборатория института Подводного Кораблестроения, а, значит, объект повышенной секретности.
  'Это мне за 'ого', - понял Берсенев. - А пом по личке у нас зануда, или?..'
  Видно схожая мысль пришла и в голову Скороходова, который спросил у Лившица:
  - А вы, товарищ капитан 3 ранга, как я понимаю, представляете на лодке...
  - Никак нет, - правильно истолковав недосказанное командиром, улыбнулся Лившиц. - Я не из контрразведки. До назначения на лодку я работал в департаменте по работе с личным составом Главного штаба ВМФ СССР.
  - А каким же ветром вас занесло на боевой корабль? - удивился Скороходов. - Вы только не обижайтесь, но это действительно странно.
  - А я и не обижаюсь, тем более что ваше удивление мне понятно. Все дело в том, что я включен в состав экипажа 'КМ-01' исключительно на один поход, можно сказать, временно прикомандирован, хотя по всем документам оформлен переводом.
  - Ничего не понимаю! - нахмурил лоб Скороходов. - Но зачем так сложно?
  - Это я как раз рассчитывал услышать от вас, - пожал плечами Лившиц. - Но вижу, что вы еще сами не в курсе. Хорошо. Давайте поступим следующим образом. Я сейчас расскажу все, что знаю о нашем походе, а остальное, я уверен, будет до вас доведено в ближайшее время. Некоторое время назад меня вызвали к начальнику департамента, где поручили заняться подбором кандидатов в экипаж новейшей подводной лодки. Необычность задания заключалась в том, что одну половину экипажа должны были составлять высококлассные подводники, а другую половину высококвалифицированные специалисты НИИ Подводного Кораблестроения и судостроительных заводов. Ни одного случайного человека на лодке быть не должно, сказали мне. Экипаж подбирался из расчета три кандидатуры на одну штатную должность. Исключением были командир и старший помощник. По этим кандидатурам решение уже принято, так мне объяснили. Когда я доложил о том, что работа завершена, мне сказали 'добро' и отпустили с миром. Как происходил дальнейший отсев, я могу только предполагать, учитывая собственный опыт. Когда, ранее, мне посоветовали вписать в список соискателей на должность помощника командира по воспитательной работе свою фамилию, я сделал это не то чтобы на автомате, но и без особого расчета на успех, шансы двух других кандидатов представлялись мне более предпочтительными. И когда меня вызвали на собеседование, я был, признаться, крайне удивлен. Полчаса меня мучили перекрестным допросом, потом сказали: вы нам подходите. Я попросил время на раздумье. Дали сутки. В тот же день меня вызвал начальник департамента. Сказал, Лившиц, не дури. Для такого честного служаки, как ты, это единственный шанс выбиться в люди. Знаешь, сколько карьеристов хотели оказаться на этом месте? Но ты, своим списком, перекрыл им дорогу. Думаешь, они тебе это простят? Соглашайся, мой тебе совет. Несколько месяцев в море и ты в полном шоколаде! Риск, не вернуться из похода, конечно, есть, но он гораздо меньше, чем у других подводников, а награда за удачный поход будет в разы выше. Не знаю, почему начальник департамента был со мной столь откровенен, но я, честно скажу, призадумался, а на следующий день дал свое согласие. Так что уверяю вас, товарищи командиры, экипаж лодки отборный. Таких 'одноразовых', как я, не менее половины, но сделано это исключительно с целью усиления экипажа. Тем более что поход будет долгим.
  Лившиц открыл сейф и стал доставать папки.
  - Здесь личные дела членов экипажа ПЛ 'КМ-01'. Приступайте к ознакомлению, а я постараюсь ответить на ваши вопросы, если таковые возникнут.
  Скороходов и Берсенев читали дела по очереди. Очень быстро оба офицера убедились в правоте слов Лившица: это был не экипаж - мечта! Лишь состав восьмого отсека вызвал у командира вопрос:
  - Что на лодке делает морской спецназ?
  - На них лежит обслуживание кормовых торпедных аппаратов, малого торпедного катера и малой подводной лодки, - доложил Лившиц. - Кроме того спецназ будет охранять лодку на стоянках.
  
  **
  
  Глядя на растерянные лица Скороходова и Берсенева, Ежов от души рассмеялся.
  - Что, ожидали для напутственного слова увидеть адмирала, а пришел маршал? Будет вам адмирал и не один, но позже. А пока слушайте сюда...
  - ... Оружие, о котором я вам только что рассказал, уже создается. Но, наравне с оружием, столь же высокое значение имеют средства доставки его в любую точку земного шара. И от похода вашей лодки во многом зависит, как скоро таким средствами доставки станут подводные крейсера. Потому в составе экипажа присутствует такое количество специалистов-испытателей новейших машин, в том числе боевых, и приборов, которыми оснащена лодка. Поход будет долгим. Испытания будут проходить, в том числе, и в боевых условиях. На первом этапе предстоит скрытно пройти Датские проливы и на просторах Атлантики поохотится на волков Дёница. Уверен, вашей лодке по силам в одиночку потопить целую волчью стаю. Что касается второго этапа, то о нем вы узнаете после того, как завершится первый. Желаю удачи! Товарищ старший лейтенант, проводите меня!
  Возле машины Ежов сказал Берсеневу:
  - От объятий воздержимся. Но я верю в твою удачу, племяш, а, значит, такая возможность у нас еще не раз возникнет после твоего благополучного возвращения. Тетка и сестра просили передать тебе привет, остальные воюют. До скорой встречи, Кирилл!
  
  Моонзунд
  
  - Товарищ командир, экипаж размещен!
  - Добро, старпом!
  Скороходов стоял на баке и наблюдал за действиями швартовой команды эсминца 'Горделивый', который должен был доставить их в Куйваст.
  - Спустимся в каюту, Валерьян Всеволодович? - предложил Берсенев.
  - И то верно, - согласился Скороходов. - Нечего у людей под ногами путаться!
  Когда 'Горделивый' покидал Кронштадтскую гавань, на траверзе шла подводная лодка. Ничем не примечательная серийная 'Катюша', гебистская приманка, ложный след для вражеского агента...
  Через пару недель специалисты из штаба гросс-адмирала Дёница, изучив полученные разведданные, сделают вывод о том, что новая русская подлодка мало чем отличается от своей предшественницы. Добывший эти сведения германский агент, будучи разоблаченным, успеет запереться в каюте, где в тоске и печали пустит себе пулю в лоб. Но это совсем не наша история...
  
  **
  
  В док, где подлодка до поры хоронилась от посторонних глаз, Скороходов взял ровно столько членов экипажа, сколько было нужно, чтобы вывести корабль наружу. Увидев лодку вблизи, командир и старпом сначала опешили, а потом дружно расхохотались, чем привели остальных членов экипажа в легкое недоумение.
  - Вот так 'Светлана', - вытирая платком выступившие от смеха слезы, качал головой Скороходов.
  На рубке лодки, в том месте, где обычно рисуют номер, была изображена оскаленная собачья пасть.
  
  **
  
  До сей поры начальник контрразведки Балтфлота капитан 1 ранга Муравьев-Хачинский личным посещением базу подводных лодок в Куйвасте не удостаивал. За что начальник базы капитан 2 ранга Жмых был ему заочно благодарен. Жмыху и своего начальства было выше крыши - командир расквартированного на острове Моон (Моонзундский архипелаг) дивизиона подводных лодок капитан 1 ранга Петров был прост как его фамилия и крут как самое вареное яйцо. Хач (прозвище Муравьева-Хачинского) - наоборот, слыл на всю Балтику человеком сложным, ибо никто не мог предугадать, что он может выкинуть в следующий момент. И попадать между этими двумя жерновами Жмыху хотелось меньше всего - но пришлось...
  - ... А ответь-ка мне, дорогой товарищ Жмых... - Голос Хача звучал откуда-то сверху, тогда как взгляд начальника базы упорно сверлил дырку в носках его до блеска начищенных сапог. - ... Нет ли на вверенной твоей неустанной опеке территории укромного местечка куда бы и добраться было легко яко по воде так и по суше, и взгляд празднолюбопытствующий дотянуться всуе бы не смог?
  'Правду про Хача люди бают', - подумал Жмых, но ответил честно: - Отчего не быть? В километре на норд-вест, за пустырем затон имеется, где списанные подлодки своей очереди на утилизацию дожидаются, подойдет?
  - Так кто его знает? - задумчиво произнес Муравьев-Хачинский. - Поедем, посмотрим...
  Означенный затон взгляду моряка являл картину наподобие той, что являет обычному человеку вид запущенного кладбища. Но Хача она (картина) привела почти, что в восторг.
  - То, что надо! - воскликнул кап-раз, потирая руки. - Значится так... От этой стенки весь хлам убрать и дорогу с канала к ней расчистить так чтобы можно было провести подлодку. На все про все даю тебе... эх, гулять так гулять! Даю тебе сутки, час в час!
  - Но... как... - проблеял ошарашенный Жмых.
  - Да как угодно, хоть каком кверху, - пожал плечами контрразведчик. - И имей в виду. Сделаешь - лично пожму твою мужественную руку. Не сделаешь - как там у Сергея Владимировича 'Да я семь шкур с него спущу и голым в Африку пущу'? Ты, конечно, не лев, но так и я не заяц. Так что будь другом, сделай, а?
  Ровно через сутки, пожимая начальнику базы руку, Муравьев-Хачинский с чувством произнес:
  - Молодец, уважил! Такое дело провернул! По сравнению с ним пресловутый Геракл с его конюшнями нервно курит в сторонке. Ты, кстати, куришь? Нет? Я тоже бросил... Так вот, главное ты сделал, потому моя следующая просьба будет для тебя легка как перышко, но не менее ответственна. Вот здесь, - контрразведчик показал на карте, - выставишь охранение. Далее него чтоб ни одна нога без моего ведома не ступала впредь до особых указаний. Уяснил?
  - Так точно! - бодро ответил повеселевший Жмых.
  А вот веселился-то он рановато, запамятовав на радостях про второй жернов...
  На следующее утро, будучи с похмелья, Жмых был поднят с постели неприятным сообщением. Комдив Петров за каким-то хреном возжелал с утра пораньше прокатиться до дальнего затона, но был остановлен выставленным Жмыхом охранением. Отказываться от своих планов Петров не желал, скандалил и требовал к себе начальника базы.
  Выпив кружку рассола, Жмых оседлал служебный газик и помчался выяснять отношения с комдивом. Сначала в поле зрения оказался такой же, как у Жмыха, газик, а потом и сам Петров, вышагивающий взад вперед у закрытого шлагбаума. Тут же грустил начальник караула...
  Орал Петров однообразно без выдумки и по расчетам Жмыха скоро должен был выдохнуться. Однако подтвердить этот расчет на практике не удалось...
  Обдав оба газика грязью из лужи, презрительно фыркнув напоследок мотором, перед шлагбаумом остановилась выполненная по заказу ГКО повышенной проходимости 'Нева'. Выскочивший с переднего сидения капитан-лейтенант предупредительно распахнул дверцу салона, откуда сначала выдвинулась нога в форменном ботинке и штанине с адмиральским лампасом, а потом уже целиком показался начальник гарнизона и военно-морской базы Куйваст контр-адмирал Апраксин, однофамилец сподвижника Петра I.
  - Что за шум, а драки нет? - осведомился Апраксин, оглядывая по очереди раскрасневшегося Петрова и чуть вяловатого Жмыха.
  Как старший по званию первым ответ держал Петров. Апраксин его и до середины не дослушал, прервал доклад небрежным жестом.
  - Достаточно! Картина мне в целом ясна. И вот что я хочу в связи с этим спросить у вас, товарищ капитан 1 ранга: вы часом не оборзели?! По какому праву вы устраиваете разнос офицеру не находящемуся у вас в прямом подчинении в связи с делом не находящимся в вашей компетенции?
  - Простите, товарищ контр-адмирал, - боднул головой Петров, - но осмелюсь напомнить, что затон, куда меня не пускают, находится на территории базы, где размещен вверенный мне дивизион!
  - И что с того? - осень спокойно поинтересовался Апраксин.
  - То есть... как? - растерялся Петров.
  - Да нет, - усмехнулся Апраксин, - это я хочу спросить: как хлам, ржавеющий в упомянутом тобой затоне, может иметь отношение к находящимся у тебя в подчинении боевым кораблям? Или списанные подлодки все еще числятся на балансе дивизиона?
  - Никак нет, - неохотно ответил Петров.
  - А вот у него, - кивок в сторону Жмыха, - они на балансе числятся! Так кто из вас, спрашивается, является хозяином затона? Молчишь? Или ты забыл за столько лет, что вы здесь по большому счету гости? Завтра придет приказ о передислокации, и уйдет капитан 1 ранга Петров со своими подлодками в другую гавань, а на освободившееся место встанут, скажем, торпедные катера. А капитан 2 ранга Жмых при этом останется на месте! И я останусь! Эх, Иван Григорьевич, как быстро ты запамятовал о нашей договоренности. Ведь это для того, чтобы оперативно решать вопросы, касающиеся обеспечения всем необходимым вверенного тебе дивизиона я дал согласие на то, чтобы вы общались со Жмыхом напрямую, а не как положено, через Куйваст. Мне что, отыграть все обратно?
  - Не надо, - хмуро ответил Петров. - Прошу извинения, товарищ контр-адмирал, погорячился. И вы извините, товарищ капитан 2 ранга. Просто обида взяла: всегда было можно, а тут вдруг стало нельзя...
  - А ну-ка погодь... - остановил его Апраксин. - Может, ты думаешь, что мы тут шлагбаум по своей прихоти поставили, что тебя к затону не пускать? - Открыть шлагбаум! - приказал адмирал начальнику караула. - Под мою личную ответственность!
  Полосатая палка поползла вверх. Апраксин повернулся к Петрову.
  - Езжай, коли такая охота! Только за руль садись сам, водителя гробить я тебе не позволю!
  Ошарашенный таким напором Петров топтался на месте.
  - Ну, что же ты? - поторопил его Апраксин. - Езжай, но помни: в районе затона заявлены учения спецназа Балтфлота. И нет никакой гарантии, что твой газик эти ребята не примут за условного противника. Что, раздумал ехать? И правильно. Опускайте шлагбаум!
  - Могли бы предупредить! - с обидой в голосе произнес Петров.
  - А я сюда, думаешь, зачем ехал?! - воскликнул Апраксин. - Как узнал вчера вечером от начальника контрразведки флота об учениях, так и решил: с утра подорвусь к подводникам. А то оцепление оцеплением, но лишний инструктаж в этом деле не помеха. А Жмыха я лично от доклада тебе освободил, разрешил отдохнуть до обеда, после таких-то трудов, и рюмочку-другую тоже я присоветовал. Чё хмыкаешь? У меня, между прочим, на столе бумага подписанная Муравьевым-Хачинским лежит, в которой он просит поощрить начальника второго участка военно-морской базы Кувайст капитана 2 ранга Жмыха со товарищи, за образцовое выполнение приказа командования. А ты часто про такие бумаги от Хача слышал? Тот-то... Так что ты, товарищ комдив, у своего боевого товарища полдня законного отдыха отнял. Чем рассчитываться будешь?
  - Договоримся... - буркнул Петров.
  Адмирал посмотрел на обоих офицеров и кивнул.
  - Добро!
  
  **
  
  Последние лампасы сошли по трапу на берег и на 'Волкодаве' - такой позывной был присвоен лодке на время похода - из посторонних остался лишь капитан 1 ранга Муравьев-Хачинский. Попросив удалиться из центрального поста всех, кроме командира и старпома, контрразведчик обратился к ним с кратким словом:
  - Прежде чем вы, товарищ капитан 3 ранга, произнесете своё 'Лодку к бою и походу изготовить!' позвольте мне задать вам один единственный вопрос: вы взрывчатку обнаружили?
  - Какую взрывчатку? - опешил Скороходов.
  - Значит, не обнаружили, - удовлетворенно улыбнулся Хач. Потом не торопясь оглядел встревоженных офицеров. - Ваша лодка, товарищи офицеры, ни при каких обстоятельствах не должна попасть в чужие руки: вражеские или дружеские - не важно. Потому она заминирована. А мне осталось лишь передать в ваши руки ключи от запуска устройства самоуничтожения. Носите их на шее. - И Хач предал офицерам ключи на тонких веревочках. - А вот за этой хитрой дверкой находятся отверстия, куда эти ключи следует вставить в случае крайней опасности. Поворот разом всех трех ключей запустит механизм самоуничтожения лодки.
  - Вы сказали трех ключей? - уточнил Скороходов.
  - Ну да, - подтвердил Хач. - Отверстий-то три.
  - А у кого, в таком случае, хранится третий ключ?
  - Узнаете, когда придет время, - пообещал Хач. - Хотя я искренне желаю, чтобы с вами этого не случилось.
  - А что если... - начал Скороходов.
  - Никаких 'если' не будет, - оборвал его Хач. - Будет необходимость - появится ключ, и баста!
  
  Море, море...
  
  Грузопассажирский теплоход 'Полярная мечта' шедший под шведским флагом из германского порта Штеттин в оккупированный немцами норвежский порт Кристиансанн с заходом в шведский порт Мальме, находясь в открытом море, издал протяжный гудок. И хотя ни одна из тревог, что были вписаны в судовое расписание, объявлена не была, пассажиры сочли гудок дурным знаком и дружно потянулись из кают и немногочисленных - не лайнер все-таки! - баров и салонов на верхнюю палубу. Некоторые поторопились надеть спасательные жилеты, таких встречали насмешливыми взглядами, и тут же переводили их (взгляды) в море, где слева по курсу кабельтовых в восьми на фоне тонущего в водах заката отчетливо просматривался силуэт корабля, на борту которого то загорался, то гас огонь прожектора.
  - Русский эсминец, - сказал молодой русоголовый крепыш, одетый в плохо сидящий на нем светлый костюм. - Требует застопорить ход и приготовиться к приему досмотровой группы.
  Стоящий рядом брюнет, на котором костюм того же цвета сидел как влитой, слегка соприкасаясь надетыми на руки перчатками, изобразил аплодисменты.
  - Браво, Фридрих! - явно насмешничая, произнес он. - Какие познания. Я в полнейшем восхищении!
  - И я тоже! - произнесла невесть откуда появившаяся около них белокурая девица. - Я, например, только и определила, что корабль военный. - А вы, Фридрих, вас ведь так зовут, я не ослышалась, наверное, моряк?
  - Я... эээ... собственно... - растерялся блондин, и брюнет поспешил прийти ему на помощь.
  - Мы с приятелем геологи, - сообщил он, - а море - это увлечение Фридриха еще с юношеских лет. Впрочем, - резко сменил тон брюнет, - какого черта я это все вам объясняю? Кто вы, собственно, такая?
  - Лизабет Нильсон, - не обращая внимания на грубость, представилась девушка. - Журналистка. Для друзей просто Лиз.
  - Насчет журналистки я мог бы и догадаться, - буркнул брюнет, проигнорировав протянутую девушкой руку, - по вашему бесцеремонному поведению.
  Девушка передернула легкими плечиками и перевела взгляд на Фридриха, который охотно перехватил ее руку и осторожно пожал тонкие пальчики.
  - Не обращайте внимания на Вильгельма, - попросил он. - Он, в общем-то, неплохой парень, когда забывает о том что 'фон'.
  - 'Фон'... - переспросила девушка, потом с интересом посмотрела на Вильгельма. - Так вы барон?
  - Таков мой титул, - по-прежнему глядя в сторону, подтвердил брюнет.
  - А я не люблю аристократов! - сообщила Лиз, повернувшись к Фридриху. - Они, как правило, надутые задаваки!
  Лицо Вильгельма вспыхнуло, как от пощечины. Он хотел что-то сказать, но в это время судовое радио разразилось сообщением:
  - Пассажиров просят вернуться в свои каюты и приготовиться к паспортному контролю и проверке багажа!
  - Увидимся, Фридрих! - воскликнула Лиз и упорхнула.
  
  - А ты говорил, что весь этот маскарад ни к чему, и мы можем с тем же успехом путешествовать со своими документами и в форме.
  - Я не так говорил, - возразил Вильгельм.
  - А как?
  - Я говорил, что ты совершенно не умеешь носить гражданский костюм и в тебе за милю можно распознать военного. Вот что я говорил!
  - Что, со мной все так плохо? - встревожился Фридрих.
  - Хуже некуда, - подтвердил Вильгельм. - Если уж эта вертихвостка журналистка на раз тебя раскусила, чего ты ждешь от офицеров флота, пусть и чужого?
  - И что теперь делать?
  - Ничего, - пожал плечами Вильгельм. - Будем уповать на наше с тобой постоянное везение и надеяться, что, как всегда, пронесет.
  - Если только это везение действует и за бортом подводной лодки, - с сомнением произнес Фридрих.
  - А вот сейчас и узнаем!
  В дверь постучали. Вильгельм ободряюще улыбнулся Фридриху и открыл дверь. На пороге стоял морской офицер за ним маячил матрос с автоматом...
  
  - Вот видишь, - воскликнул повеселевший Фридрих, - удача и здесь оказалась с нами!
  - Удача здесь не причем... - покачал головой Вильгельм.
  - Но ты же сам говорил?..
  - Говорил, - не стал спорить Вильгельм. - Но я бы поверил в удачу, если бы досмотр проходил по всем правилам и нас при этом ни в чем бы не заподозрили. А так...
  - Что так?
  - То, что это был не досмотр!
  - А что?
  - Не знаю... Похоже, русским зачем-то понадобилось остановить судно и они сделали это под видом досмотра.
  - А может, все проще? - сказал Фридрих. - Может они кого-то искали, нашли, и все оставшееся время действовали формально?
  - Может и так, - согласился Вильгельм, а может... Помнишь, как мы выбирались в Атлантику, когда проливы были еще под контролем англичан?
  - Такое забудешь! - улыбнулся Фридрих. - Мы подныривали на наших лодках под их транспорты и проходили, прикрываясь ими, под самым носом у английских эсминцев! Постой... - Фридрих посмотрел на Вильгельма. - Уж не хочешь ли ты сказать...
  - Если бы мне надо было спрятать лодку под гражданским судном в открытом море, я бы тоже организовал нечто вроде досмотра, - пояснил Вильгельм.
  - Согласен, - кивнул Фридрих. - Только зачем? Ведь любой лодке придется всплыть раньше, чем мы дойдем до ближайшего порта.
  - Непонятно... - сказал Вильгельм. - Ну и бог с ним! Давай поговорим о чем-нибудь более приятном. Например, о твоей журналистке.
  - О Лиз? - уточнил Фридрих. - Но с чего ты взял, что она моя?
  - Нет?- Вильгельм как-то нехорошо ухмыльнулся. - Тем лучше, не придется расстраивать друга. Я, знаешь ли, решил наказать ее за наглость и уже сегодняшней ночью уложить в свою койку, хорошенько с ней поразвлечься, а потом вышвырнуть из каюты голенькую с ворохом одежды в руках, пусть одевается в коридоре! Только тебе придется на это время куда-нибудь, вульгарно выражаясь, слинять. Сможешь?
  - Запросто! - храбро ответил Фридрих. - Только это вряд ли понадобится.
  - Что ты хочешь этим сказать? - насупился Вильгельм.
  - Ничего унижающего твое мужское достоинство, - поспешил успокоить друга Фридрих. - Я думаю, что тебе даже не придется доставать его из штанов.
  - То есть ты намекаешь на то, что эта шведская шлюшка мне откажет? - сообразил Вильгельм.
  - Именно! - кивнул Фридрих. - С первого раза точно не даст!
  - Может, поспорим? На месячное жалование!
  Фридрих секунду колебался, потом протянул руку.
  - А давай!
  
  Фридрих сидел у барной стойки и наблюдал за тем, как Вильгельм атакует Лиз. Когда они, обнявшись, покинули бар, прихватив с собой бутылку шампанского, Фридрих с грустью признался бармену:
  - Я только что попал на кругленькую сумму...
  - Бывает... - флегматично ответил тот. - Повторить?
  Фридрих молча пододвинул стакан. Он твердо решил провести здесь остаток ночи, благо бар закрывался только утром. Ну и нарезаться тоже. Не успел ни того ни другого...
  Фридрих делал еще только первые шаги к намеченной цели, когда на его плечо опустилась мягкая рука. За его спиной стояла улыбающаяся Лиз.
  - Честно говоря, такого я не ожидала даже от аристократов. Твой приятель вырубился раньше, чем успела раздеться.
  Понимая, что с закаленным ловеласом такого просто не могло случиться, Фридрих опрометью бросился в каюту. Вильгельм лежал на диване, касаясь подошвами ботинок ковра. Сначала Фридрих решил, что он мертв. Потом убедился: пульс и дыхание у его друга хоть и слабые, но наличествуют. Срочно вызванный судовой врач после осмотра пожал плечами.
  - Он спит. Не буду скрывать, незначительные отклонения от нормы есть, но жизни его точно ничего не угрожает. Максимум что ему грозит так это проспать завтрак.
  - Доктор, а ему не могли подсыпать в шампанское снотворное?
  - Не исключено. Отсюда и отклонения. Хотите, чтобы я взял кровь на анализ?
  - Да, хочу. К утру результат будет готов?
  - Ни к утру, ни к обеду, ни к ужину. На судне нет лаборатории.
  - А как же вы...
  - Положу пробы в судовой холодильник, - пожал плечами врач. - В Мальме отдам в лабораторию. За время стоянки результат анализа будет готов.
  - Тогда, пожалуй, не стоит утруждаться, - сказал Фридрих. - Спасибо, доктор!
  - Не стоит благодарности. Это мой долг.
  Произнеся дежурную фразу, врач спрятал в карман халата полученную от Фридриха купюру и, пожелав спокойной ночи, покинул каюту.
  
  - Не следовало тебе отказываться от забора моей крови на анализ! - сердито выговаривал Вильгельм товарищу. - Там точно обнаружились бы следы снотворного.
  - Да хоть бы и так! - возразил Фридрих. - Ущерба здоровью причинено не было? - не было! В шведской полиции тебе так бы и сказали, мол, крепкий сон еще никому не принес вреда. И посмеялись бы еще.
  - Шведской? - переспросил Вильгельм. - Почему шведской?
  - Потому что Мальмё - шведский порт, - напомнил Фридрих.
  - Ну, конечно! - хлопнул себя ладонью по лбу Вильгельм. - Эта сучка вовсе не собирается плыть до Кристиансанна. Об этом она говорила лишь затем, чтобы притупить мою бдительность. На самом деле она собирается сойти в Мальмё!
  - Скорее всего, именно так она и сделает, - согласился с выводами друга Фридрих. - Так что, дорогой Вилли, мой тебе дружеский совет: поскорее забудь и Лиз, и связанное с ней пикантное приключение.
  - Забыть? - Вильгельм гневно посмотрел на друга. - Как я смогу это забыть, если твоя ухмыляющаяся рожа постоянно будет мне об этом напоминать? Нет, дружище, чувствовать себя в вечном долгу за твое молчание я не желаю. Да и обиды фон Швальценберги так вот запросто еще никому не спускали!
  - Но что ты можешь сделать, находясь на шведском судне? - спросил Фридрих. - Любое противоправное действие против шведской журналистки будет немедленно пресечено шведской командой, тебя же сдадут в шведском порту Мальмё в шведскую полицию. Мне продолжать? Впрочем, ты ведь можешь столкнуть Лиз незаметно за борт.
  Последнюю фразу Фридрих произнес шутливым тоном, но Вильгельм отреагировал на нее вполне серьезно.
  - Насчет 'за борт' - совсем неплохая идея, спасибо, дружище! Только, боюсь, эта стерва будет стараться все время быть на людях. Нет, у меня есть идея получше. А не пригласить ли нам ее в гости к 'дядюшке Клаусу' в его милый домик рядом с портом? Там, я думаю, эта дрянь быстро признается в покушении на жизнь офицера Кригсмарине со всеми вытекающими последствиями!
  Вильгельм был так увлечен своей идеей, что не заметил, как вздрогнул его товарищ при упоминании прозвища начальника гестапо в южной Норвегии. Взяв себя в руки, Фридрих счел правильным идею друга одобрить:
  - Ты прав, Вилли, твоя идея действительно лучше. Вот только Лиз мою уверенность вряд ли разделит, и уж точно откажется добровольно следовать в Кристиансанн.
  - Это будет зависеть от того, кто и как ей это предложит, - усмехнулся Вильгельм. - Я заметил среди пассажиров парочку таких же, как мы с тобой, 'геологов' как раз из ведомства 'дядюшки Клауса'. Там все осведомлены о дружеских отношениях, что установились между мной и их начальником. Уверен, что парни не откажутся проследить за тем, чтобы гребаная журналистка не покинула борт судна в Мальмё...
  
  Фридрих шел в бар с твердым намерением предупредить Лиз о грозящей ей опасности. За невинную, в общем-то, шалость быть отданной в лапы гестапо? Право, это слишком! Вильгельма, конечно, можно понять: в нем взыграло оскорбленное родовое самолюбие. Но сын лавочника на такие вещи должен смотреть гораздо проще. Господин барон, вы неправы! Фридрих решительно распахнул двери бара.
  Лиз была, конечно, здесь. В этом Вильгельм не ошибся. Застать ее в одиночестве было теперь практически невозможно. Завидев Фридриха, Лиз приветливо помахала рукой и, соскользнув с барного стула, устремилась ему навстречу. Сейчас или никогда! И тут Фридрих заметил внимательно наблюдающего за ним одного из парней гестапо. Значит, никогда! Прости, Лиз, но своя шкура дороже! Фридрих резко остановился, когда Лиз была уже в двух шагах от него, развернулся через левое плечо и вышел из бара. Лиз в недоумении замерла на месте, потом обиженно пожала плечами и вернулась к стойке. Однако долго возле нее не задержалась. Отыскала глазами стюарда, подошла и обратилась с вопросом:
  - Откуда я могу отправить телеграмму?
  - Из радиорубки, фрекен. Каюта радиста находится...
  - Простите меня, - прервала его Лиз, - но я такая неорганизованная, обязательно заблужусь. Вы меня не проводите?
  - Разумеется, фрекен, прошу!..
  В радиорубке Лиз заполняла бланк телеграммы. Надписав адрес, вывела четким почерком: 'Карл, любимый! Я очень по тебе скучаю. Наше судно, 'Полярная мечта' прибывает в Мальмё...' - Когда мы будем в Мальмё? - обратилась Лиз к радисту. Тот назвал дату и время. Лиз вписала их в телеграмму и, завершив ее словами 'Встречай меня непременно! Твоя Лиз', передала бланк радисту. Тот хотел убрать лишние, по его мнению, знаки, но Лиз воспротивилась:
  - Нет, нет! Оставьте все как есть.
  Радист пожал плечами и выписал квитанцию на оплату.
  
  Через час содержимое телеграммы легло на стол главы Европейского бюро Первого главного управления КГБ, генерал-полковника Львова, который в течение уже многих лет проживал под именем барона Петра Остенфалька в своем особняке в пригороде Стокгольма.
  'Судя по тексту, девочке грозит немалая опасность', - рассудил Львов и отдал соответствующие распоряжения.
  
  'Полярная мечта' стояла на внешнем рейде шведского порта Мальмё. Пограничный контроль стал пустой формальность, поскольку ограничился проверкой судовых документов - груз и транзитные пассажиры даже не досматривались. Вильгельм в компании Фридриха наблюдал с верхней палубы за посадкой пассажиров, следовавших до Мальмё, на пришвартованный к борту 'Мечты' катер.
  - Вот видишь, - злорадно сообщил барон товарищу, - высадка пассажиров вот-вот закончится, а наша курочка так и сидит в своем курятнике под бдительным присмотром двух гестаповских петушков!
  Фридрих толкнул друга в бок и молча указал на приближающуюся к трапу процессию. Вильгельм глянул и впился в поручни с такой силой, что побелели костяшки пальцев обеих рук. Впереди под ручку с высоким молодым блондином шла Лиз и, если судить по виду, беззаботно о чем-то с ним болтала. Следом за ними шли еще четверо мужчин, все в штатском, у двоих в руках был багаж Лиз. Оказавшись на катере, Лиз повернулась в сторону друзей и помахала им рукой.
  - Scheiße! - выругался Вильгельм и метнулся к трапу, Фридрих устремился за ним.
  В оставшейся без пассажирки каюте Лиз их встретили смущенные взгляды двух подручных 'дядюшки Клауса'.
  - Извините, господин корветтен-капитан, - сказал один из громил, - но мы ничего не смогли поделать...
  Вильгельм тяжело вздохнул, опустился на койку и прикрыл глаза.
  - Докладывайте! - распорядился он.
  - Когда в дверь каюты постучали, - начал тот, кто был тут видно за старшего, - я велел девке узнать: кто это.
  - Давайте без лишних подробностей! - распорядился Вильгельм, продолжая сидеть с закрытыми глазами.
  - Слушаюсь... Короче, он назвался стюардом. Сказал, что пришел напомнить фрекен - это он так ее назвал: 'фрекен', что пора освободить каюту. Я легонько ткнул ее дулом пистолета и велел сказать, что она передумала и проследует до Кристиансанна. На что стюард ответил, что это ее право, но тогда нужно оформить новые проездные документы и сделать доплату. Я опять ткнул девку пистолетом, и она сказала, что сделает это в море, но стюард продолжил настаивать. Тогда она сказала, что плохо себя чувствует и спросила, нельзя ли сделать так, что она отдаст деньги сейчас, а документы оформит позже. Стюард сказал, что можно и он готов принять деньги. Мы подошли к двери: я с пистолетом наготове и девка впереди меня с деньгами в руке. Когда дверь открылась, за ней действительно стоял парень одетый как стюард. Он улыбнулся и протянул руку, я думал за деньгами, а он ухватил девку за руку и выдернул ее из каюты. Тут же ввалились четверо парней с пистолетами. Получилось по два ствола на один наш. Господин корветтен-капитан, что мы могли поделать?
  - Понятия не имею! - Вильгельм открыл глаза и встал с кровати. Пусть с этим разбирается ваше начальство. Я же в услугах таких болванов как вы больше не нуждаюсь!
  
  Когда шли проливом Эресунн на траверзе Хельсингборга слегка штормило. Соленые брызги нет-нет да и долетали до верхней палубы. Для моряка, тем более военного, дело, конечно, привычное, но Фридрих предпочел бы все-таки сидеть с рюмкой чего-нибудь горячительного в баре, чем отплевываться соленой водой на пустынной палубе. Однако Вильгельм, казалось, прирос к поручням, а оставлять друга один на один с его дурным настроением было как-то не по-товарищески, вот Фридрих и терпел.
  А что это там такое? Фридрих вгляделся в волглую пелену за кормой. Оттуда к ним приближался отряд кораблей. Фридрих подтолкнул Вильгельма и показал рукой, на что тому следует обратить внимание. Приглядевшись, корветтен-капитан воскликнул:
  - Да это же 'Дойчланд'! Карманный линкор в сопровождении эсминцев возвращается на базу после ремонта. - Лицо Вильгельма оживилось, в глаза вернулся утраченный блеск. - Как думаешь, какая у него скорость?
  Фридрих прищурил глаз, прикидывая что-то в уме, потом уверенно сказал:
  - 18 узлов!
  - Ну да, где-то так, - согласился Вильгельм. - Против наших 14.
  - Думаешь, будет обгонять? - спросил Фридрих, хотя ответ был очевиден.
  - Нет, будет плестись в кильватерной струе этого корыта! - усмехнулся Вильгельм. - Конечно, будет обгонять, и я бы на месте нашего капитана уступил дорогу.
  Однако капитан 'Полярной мечты' сильно отклоняться от фарватера не пожелал и лишь чуть-чуть принял вправо.
  - Вот урод, - процедил сквозь зубы Вильгельм, имея в виду, разумеется, капитана их судна.
  Впрочем, линкору места для прохода параллельным курсом хватало, а вот одному из эсминцев сопровождения пришлось взять ближе к берегу, что обойти транспорт со стороны своего левого борта. Теперь между 'Полярной мечтой' и линкором других судов не было. Нос 'Дойчланда' уже поравнялся с кормой 'Мечты', когда на одном из эсминцев сопровождения взвыла сирены. Услыхав знакомый набор звуков, Фридрих удивленно воскликнул:
  - Обнаружена подводная лодка, здесь?!
  Вильгельм не ответил, напряженно всматриваясь в штормовое море.
  Тем временем два эсминца: тот, который подал сигнал, и тот, который собирался обойти 'Мечту' по правому борту, стали отставать от эскорта.
  - Ложатся на курс атаки глубинными бомбами, - прокомментировал Фридрих.
  - Контакт с лодкой, видимо, потерян, поэтому будут накрывать целый квадрат, - добавил Вильгельм.
  Тем временем палуба стала наполняться пассажирами. Всем хотелось разглядеть проходящий в непосредственной близи красавец-линкор, и никто не обращал внимания на то, что творилось где-то за кормой. Потому, когда послышались глухие разрывы глубинных бомб, многие всполошились: 'Что происходит?' - 'Нам угрожает опасность?' Пришлось Фридриху снизойти до легкого обмана.
  - Успокойтесь, господа! - громко произнес он. - Вам нечего опасаться, это всего лишь учения.
  'Слышала, все в порядке!' - 'Спасибо за разъяснения, молодой человек!' - 'Не плачь, Лизхен, это всего лишь учения...'
  'Дойчланд' оставил их за кормой и люди потянулись с палубы в тепло кают и салонов. Вскоре Фридрих и Вильгельм вновь остались одни.
  - Смотри, эсминцы возвращаются, - сказал Фридрих. - Интересно, потопили они лодку или нет?
  - Ручаюсь головой, что нет, - уверенно ответил Вильгельм. - В противном случае оповещали бы сиренами весь мир о своей победе, а так бегут, поджав хвосты. Да и не было, верно, никакой подводной лодки, просто акустику что-то почудилось... Ну что, в бар?
  Обладай барон фон Швальценберг способностью видеть сквозь толщу воды, не стал бы он столь беззаботно хлестать в баре контрабандное виски...
  
  Ну а если бы обладал этот немецкий асс-подводник заявленным фантастическим даром? Да не дай бог! Давайте лучше присвоим этот дар себе хотя бы на время. Что мы увидим там, под водой? Днища следующих проливом Эресунн судов и под самым большим из них подводную лодку. Ба! Да это же 'Волкодав', пропавший со страниц романа несколько ранее. Пора ему на них (страницы) вернуться...
  
  Идея пройти Датские проливы, находящиеся под контролем германского военно-морского флота, спрятавшись внутри так называемой 'мертвой зоны' под днищем какого-нибудь судна, принадлежала командиру 'Волкодава' капитану 3 ранга Скороходову. 'Добро' от командования хоть и со скрипом было получено, оставалось дождаться подходящего по габаритам судна. Таковым, как вы уже, наверное, догадались, оказалась 'Полярная мечта'. Скороходов вообще предлагал дождаться судна в открытом море и нырнуть ему под днище прямо на ходу, но такого ему не разрешили. И не то чтобы посчитали маневр слишком рискованным, просто решили не усложнять там, где есть более простое решение. Судно остановили для досмотра, и пока он шел 'Волкодав' без помех занырнул под днище 'Мечты'. Так что мысль господина барона посетила тогда дельная, и додумай он ее до конца, кто знает, чем бы все закончилось? Но не додумал, за что, хоть он и фашист, отдельный ему респект.
  Пока над водой кипели уже известные нам страсти, под водой шла хоть и наряженная, но довольно однообразная работа. Все переменилось когда, покинув Мальмё, пошли проливом Эресунн...
  - Акустики - ЦП (Центральный пост): По пеленгу 100. Цель надводная, групповая. Предположительно тяжелый крейсер типа 'Дойчланд' и пять эсминцев сопровождения.
  - ЦП - акустикам: Принято. Продолжайте вести цель!
  - О чем задумался, командир?
  Скороходов посмотрел на Берсенева.
  - Да вот прикидываю, старпом, а не сменить ли нам 'наседку'?
  - Предлагаешь перебраться под крейсер? - догадался Берсенев. - Рискованно. Эсминцы успеют нас засечь. Да и скорость у крейсера выше, чем у транспорта.
  - 18 узлов. Сдюжим! А насчет 'успеют засечь'... имитатор подводной лодки нам на что? Надо же его когда-нибудь испытать! Впрочем, ты прав. Излишний риск нам тоже ни к чему. Предлагаю поступить следующим образом. Делаем все на 'товсь' и ждем благоприятного момента. Если таковой насупит, то совершаем маневр. Как тебе?
  - Согласен!
  - Добро! - улыбнулся Скороходов. - Тогда иди, готовь экипаж, и зарядите правый кормовой аппарат имитатором. Только производите поменьше шума. Действуй!
  - Есть!
  Берсенев покинул ЦП. Когда вернулся, доложил:
  - Все на 'товсь'!
  - Добро! Акустики, что цель?
  - По пеленгу 120. Эсминец справа от крейсера меняет курс, чтобы обойти 'наседку' левым бортом.
  - Принято! - Скороходов повернулся к Берсеневу. - А ты говоришь 'рискованно'. Удача сама поворачивается к нам лицом. Всем готовность ?1!
  - Акустики - ЦП: Цель по пеленгу 140!
  - Пора!
  Лодка выскользнула из-под днища 'Полярной мечты' и, набирая скорость, пошла на сближение с крейсером.
  - Скорость 18 узлов!
  - Добро!
  До 'мертвой зоны' под днищем крейсера оставалось четверть кабельтова, когда пришло сообщение от акустиков:
  - Нас засекли!
  - Из правого кормового аппарат имитатором пли!
  
  Когда 'Волкодав' благополучно обосновался в 'мертвой зоне', в то время как эсминцы из эскорта пахали глубинными бомбами район, куда ушел имитатор, командир лодки смахнул со лба капели пота.
  - Ну что, старпом! - весело воскликнул Скороходов. - Наша взяла!
  - Так точно! - улыбаясь, подтвердил Берсенев.
  - Всей команде благодарность командира. Передать по отсекам!
  
  Опасения что крейсер, пройдя пролив, прибавит ход, к счастью не оправдались.
  - Похоже, наша 'наседка' приближается к конечной точке маршрута, - сказал Скороходов. - Штурман, карту! Как думаешь, где эта точка?
  - Судя по курсу - здесь, - карандаш в руке штурмана уперся в побережье Норвегии. - Тут у немцев военно-морская база.
  - Тогда это точно 'Дойчланд'! - воскликнул Скороходов. - До того, как уйти на ремонт он базировался именно здесь! Товарищи офицеры, предлагаю этот карманный линкор атаковать и потопить! Другие мнения есть? - Не дождавшись ответа, командир удовлетворенно кивнул. - Добро! Поднимайте людей. Через двадцать минут начинаем маневр отрыва от эскорта.
  
  Благополучно отстав от крейсера и его сопровождения, лодка теперь на полном ходу шла следом.
  - Далеко отпустили, можем не догнать, - вслух выразил сомнение Берсенев.
  - Ваши опасения напрасны, товарищ старший лейтенант, - возразил штурман. Перед входом в бухту линкору придется делать поворот, и он обязательно сбавит ход. А на самом входе и подавно: тут проход очень узкий.
  - Так что наша мишень и ход сбавит и борт подставит, - подтвердил выкладки штурмана Скороходов.
  - То есть мы будем топить крейсер прямо на входе? - уточнил Берсенев. - Но ведь там не так глубоко, они его скоро поднимут!
  - Так они его на здешних глубинах везде поднимут, - сказал Скороходов, - если мы, конечно, под пороховой погреб торпеду не всадим, и его не разнесет на куски. Зато затопив крейсер в этом месте, мы надолго перекроем вход на базу.
  
  Пока крейсер медленно входил в гавань, эсминцы сопровождения сгрудились у него за кормой, ожидая своей очереди. Такая беспечность сыграла на руку подводникам. Первые четыре торпеды 'Волкодав' выпустил в эсминцы, потопив сразу три корабля из пяти. Четвертый эсминец остался на плаву, но ход потерял. Единственный оставшийся в строю эсминец пытался выбраться из кучи малы, но у него это плохо получалось. Лишенный способности маневрировать 'Дойчланд' оказался легкой мишенью, поскольку прикрыть его уже было некому. Две торпеды, методично всаженные ему в правый борт, были надежной гарантией того, что он скоро ляжет на грунт именно в том месте, которое выбрали для него подводники. Оставалось разобраться с последним из кораблей эскорта, который, наконец, обошел тонущих собратьев и, завывая сиреной, отчаянно рвался в бой. Лодка к тому времени уже сменила курс, держа его в открытое море, и все четыре кормовых торпедных аппарата были к услугам дуэлянта. Эсминцу с лихвой хватило и двух. От одной торпеды он сумел увернуться, зато другая без вопросов пустила его на дно. Поскольку вход на рейд был закупорен медленно, но верно тонущим крейсером, то в погоню за 'Волкодавом' никто и не бросился. Правда, чуть позже прилетали 'Юнкерсы', но бомбили наугад и совсем не в том квадрате, где шла лодка...
  
  Сообщение о несчастье с карманным линкором 'Дойчланд' застало Вильгельма и Фридриха в судовом баре, где они проводили оставшиеся до прихода в Кристиансанн часы.
  - Черт возьми, Вилли! - воскликнул Фридрих, возбужденно сверкая глазами. - Вот это новость! 'Дойчланд' словил две торпеды от русской подлодки и лег на грунт прямо на входе в базу. Из пяти эсминцев охранения четыре потоплено, а пятый получил серьезные повреждения. И все это произошло в особо охраняемом районе. Спрашивается, откуда там взялась русская подлодка?
  - Уймись, - тихонько попросил Вильгельм.
  Но Фридрих толи не расслышал, толи пропустил слова друга мимо ушей. К возбуждению на его круглом лице добавилось озарение.
  - Слушай, а не та ли это лодка...
  - Да заткнись же ты, наконец!.. - сквозь зубы прошипел Вильгельм.
  Опешивший Фридрих проглотил конец фразы, потом хотел было возмутиться, но, заглянув в глаза друга, решил с этим повременить, только надулся. Вильгельм встал, забрал со стола недопитую бутылку рома и, бросив 'Пошли...', направился к выходу из бара. Фридриху ничего не оставалось делать, как плестись за приятелем.
  Оказавшись в каюте, Фридрих решил, что пришла пора выяснить отношения.
  - Послушай, Вилли... - начал он.
  - Нет, это ты послушай! - перебил его Вильгельм. - В кои веки, видите ли, включил свои куриные мозги на полную катушку и тут же решил, что умнее всех, да?! Да я сразу, как прошло сообщение, сообразил, что это та самая лодка, что прилепилась к нам в открытом море во время этого опереточного досмотра, а потом её же гоняли эсминцы из эскорта 'Дойчланда' да, видимо, она их перехитрила, а после шла следом, выбирая удобный момент для атаки. И её командир дождался-таки своего часа, положив крейсер на дно в самом удобном для этого, с точки зрения подводника, месте. Ты об этом хотел поговорить в баре?
  - Ну, в общем, да... - кивнул Фридрих.
  - Вот только выбрал ты для демонстрации своей сообразительности не самое подходящее место!
  - А что такого? - взвился Фридрих. - То что мы догадались про эту подлодку задолго до того как она атаковала 'Дойчланд' разве не свидетельствует в пользу нашей хорошей профессиональной подготовки?
  - Как агентов вражеской разведки? - уточнил Вилли.
  - То есть... - поперхнулся словами Фридрих. - Почему?
  - А вот на этот и другие подобные вопросы ты, выкупе со мной, разумеется, если бы я не укоротил твой длинный язык, ответил бы в контрразведке флота или, того хуже, в подвале 'дядюшки Клауса', и первым вопросом на который нам трудно было бы дать убедительный ответ стал бы вопрос: Почему вы, раз уж такие прозорливые, не сообщили о своих догадках куда следует? Ведь тогда трагедии с крейсером можно было бы избежать. Теперь дошло, наконец?
  Фридрих потеряно кивнул. Вильгельм наполнил стаканы ромом, пододвинул один Фридриху.
  - Пей... И в будущем про лодку держи язык за зубами, если, конечно, не хочешь, чтобы мои слова насчет контрразведки и застенков 'дядюшки Клауса' оказались пророческими...
  
  Клаус Артцман внешне вовсе не походил на палача. Он, конечно, не обладал холеной аристократической внешностью Вильгельма фон Швальценберга, но за школьного учителя или врача сойти мог вполне. Когда, разумеется, не был облачен в черный эсэсовский мундир, как, например, сегодня...
  - А моих парней ты обидел зря, - сказал Клаус сидящему напротив Вильгельму после того как изрядно отхлебнул из пивной кружки. Парни они злопамятные, а ночи в Норвегии темные...
  - Ты это серьезно? - удивился фон Щвальценберг.
  - Тебе ведь известно, что на тему твоего здоровья, а уж тем более жизни я бы шутить не стал.
  Вильгельм пожал плечами, достал бумажник, вытащил две довольно крупные купюры и протянул Клаусу.
  - Этого будет достаточно, или требуется мое личное извинение?
  - Перебьются, - принимая купюры, буркнул Клаус. - Хватит с них и того, что твои извинения передам я. А та девчонка, кстати, оказалась занятной штучкой...
  - Лиз? - вскинул бровь Вильгельм. - Ее все-таки удалось задержать?
  - Экий ты прыткий... - кисло усмехнулся Клаус. - Стокгольм, мой дорогой, не Норвегия и даже не вся остальная Швеция, где мы еще что-то можем. В Стокгольме верховодит русская разведка, там нам дозволено лишь наблюдать...
  - И что вам удалось узнать, подсматривая за Лиз? - съехидничал Вильгельм.
  Клаус на колкость никак не отреагировал. Ответил просто:
  - Уж не знаю, какая она там журналистка и насколько Лизабет Нильсон, но не шведка - точно. В последний раз ее видели входящей в американское посольство, куда ее доставили прямо из Мальмё.
  - Американка? - удивился Вильгельм. - Теперь понятно, откуда в ней столько наглости. Больше ничего выяснить не удалось?
  - Больше ничего, - покачал головой Клаус.
  - Но ведь ты говорил, что в Стокгольме верховодит русская разведка, причем тут американское посольство?
  - Нас это тоже удивило, - признался Клаус. - Видимо, американцы попросили русских, чтобы они провернули для них эту операцию.
  - Но ведь это говорит о том, что Лиз важная пташка, или я ошибаюсь?
  - Нет, Вилли, думаю, ты попал в точку. Жаль, что мы ее упустили...
  Дальнейший их разговор, дорогой читатель, интереса для нас не представляет. Осталось лишь разобраться, что за отношения связывают сорокалетнего оберштурмбанфюрера СС и тридцатидвухлетнего корветтен-капитана подводных сил Кригсмарине. Дело в том, что Клаус Артцман учился в одном университете со старшим братом Вильгельма фон Щвальценберга. Однокашники дружили, хотя и грызли гранит науки на разных факультетах. Швальценберг учился на юриста, а Артцман, в полном соответствии с фамилией, обретался на медицинском факультете. После того, как Генрих фон Швальценберг попал в автомобильную аварию с фатальным для себя исходом, Артцман, в память о погибшем друге, счел своим долгом стать для Вильгельма если и не старшим братом то, как минимум, наставником. И, надо сказать, отнесся к исполнению принятых обязательств с большой ответственностью. Так именно Клаус помог Вильгельму стать мужчиной - подобрал младшему товарищу 'учительницу' для первого секса. По какой же причине он сам переквалифицировался со временем из хирургов в заплечных дел мастера, то так ли важно нам это знать?
  
  Доброй охоты всем нам...
  
  Лодка шла на вест-зюйд-вест. За кормой все больше отставали Оркнейские острова. Скоро они совсем выдохнутся в своей бессмысленной погоне и сорвутся за линию горизонта навстречу первым лучам восходящего солнца. Верхняя палуба пустынна. На ходовом мостике кроме командира и старпома только вахтенные, как и внизу в отсеках. После ночной тревоги, когда в спешном порядке пришлось покидать общежитие, любезно предоставленное экипажу 'Волкодава' командованием британской военно-морской базы в Скапа-Флоу, после построения на палубе и приказа командира 'Корабль к бою и походу изготовить!', после выхода в кильватерной струе лоцманского катера из сонной гавани, прошла, наконец, долгожданная команда: 'Экипажу - отдых, третей смене заступить на вахту!' Кто не в третей смене сразу разбрелись по койкам и на лодке установились покой и благолепие.
  - Что ты там бубнишь себе под нос? - Скороходов слегка подтолкнул Берсенева локтем.
  - Да говорю, ни одна сволочь не отстучала 'Счастливого плавания!'. Дрыхнут союзнички без задних ног...
  - Как это никто? - не согласился Скороходов. - А лоцманский катер, после того как отвалил с курса?
  - Ну, этот не в счет, - зябко передернув плечами, стоял на своем Берсенев.
  - А ты хотел, чтобы все экипажи выстроились в нашу честь на верхней палубе, как было при встрече?
  - Да, встреча получилась знатная! - мечтательно вздохнул Берсенев. - Линкоры, крейсера, прочая мелюзга, все с флагами расцвечивания. Оркестры на шкафуте играют русские марши, и я весь в белом при кортике, красота!..
  - А потом званые обеды, ужины, бесплатная выпивка во всех барах, девочки... - поддакнул Скороходов.
  - И выпивка и девочки... - согласился Берсенев.
  - И адмиралы руку жмут и по две награды разом: от Родины и от союзников, и новые погоны... Шел бы ты спать, товарищ капитан-лейтенант!
  - Слушаюсь, товарищ капитан 2 ранга! Прошу разрешения покинуть мостик!
  - Да ступай уж...
  
  Трехзвездный адмирал Эдвард Болдуин ввел себе за правило каждое утро начинать с просмотра свежих новостей. 'В походе' (так адмирал называл все то время, что находился вне дома) за их (новостей) своевременную доставку отвечал адъютант. Но это утро адмирал встретил в своем загородном доме в окрестностях Джексонвилля. Войдя в кабинет в халате, и не обнаружив на столе утренней почты, адмирал раздраженно принялся трясти бронзовый колокольчик. Откликнувшись на мелодичное позвякивание, в дверном проеме образовалась темнокожая горничная.
  - Где моя корреспонденция? - холодно поинтересовался адмирал.
  - Писем сегодня не было, а газеты и рекламную рассылку забрала мисс Нора, - объяснила горничная.
  - Элеонора здесь?! - воскликнул адмирал. - Когда она приехала?
  - Вчера поздно вечером, вы уже отдыхали...
  - Тук, тук, тук! - раздался веселый голос. - Плохая девочка спешит вернуть папе украденную почту!
  Пройдя мимо посторонившейся горничной, которая тут же сочла за благо ретироваться, в кабинет легкой походкой вошла роскошная брюнетка, в которой барон Вильгельм фон Швальценберг будь он тут без труда опознал бы проказницу Лиз даже несмотря на то, что под личиной шведской журналистки она являлась блондинкой.
  - Привет, папа! - Поцеловав отца в щеку, Нора положила на стол ворох газет. - Вот твои газеты, а рекламу я выкинула, там нет ничего интересного, как, впрочем, и в газетах.
  - Но ты, я надеюсь, позволишь мне самому убедиться в правдивости твоего умозаключения? - ласково глядя на дочь, спросил Болдуин.
  - Разумеется, господин адмирал, сколько вам будет угодно!
  Элеонора уселась на кожаный диван, наблюдая оттуда, как отец перелистывает страницы.
  - Пожалуй, я с тобой соглашусь, - кивнул адмирал, - ничего примечательного, хотя... посмотри вот на это!
  Элеонора встала с дивана, зашла отцу за спину и из-за его плеча заглянула в газету.
  - Что тут?.. 'Русские подводники получают награду из рук английского адмирала'... Действительно, я это пропустила... Погоди...
  Нора стала внимательно вглядываться в снимок в конце заметки. На фотографии были запечатлены офицеры подводной лодки 'Волкодав' после церемонии награждения.
  - Ты кого-то здесь узнала? - спросил отец.
  - Да. Вот этот офицер. Мы с ним вместе летели из Хельсинки в Петроград, но так и не успели познакомиться. Кто он?
  - Ты меня спрашиваешь? - удивился адмирал.
  - Ну да, - кивнула Нора. - Ведь ты в отличие от меня, как и он, военный моряк.
  - И что с того?
  - Ну, вы ведь с русскими союзники...
  - Понятно, - улыбнулся Болдуин. - Ты хочешь, чтобы я по своим каналам выяснил имя этого моряка?
  - Какой ты у меня все-таки умный! - воскликнула Элеонора, обнимая отца. - Но если тебе это затруднительно, я могу попросить дядю Джона.
  - Нет уж! - воспротивился адмирал. - Мы и так уже достаточно напрягли твоего дядюа-сенатора, когда потребовалось просить русских прикрыть твою сумасбродную поездку в воюющую Европу!
  - Зато, какие получились репортажи. На них я сделала себе имя!
  - А меня они сделали почти совсем седым, - грустно улыбнулся адмирал.
  - Папочка, дорогой, прости! - Нора прижалась щекой к щеке отца.
  - Да разве ж я тебя в чем-то упрекаю? Жаль, что твоя мать так рано нас покинула. Сейчас бы она гордилась вместе со мной нашей маленькой дочуркой!
  Оба, отец и дочь, замерли, глядя на украсивший стену кабинета портрет, с которого им улыбалась женщина очень похожая на Элеонору.
  
  На следующий день адмирал, как бы между прочим, сообщил:
  - Узнал я про твоего русского. Капитан-лейтенант (по-нашему, лейтенант) Кирилл Берсенев, старший помощник командира подводной лодки 'Волкодав'. И, если тебе интересно, его отец четырехзвездный адмирал, командующий флотом Союза на Тихом океане...
  
  **
  
  Командующий подводным флотом Германии адмирал Дёниц был в ярости. Потерять одиннадцать подводных лодок в одном бою! И ладно бы бой навязал противник. Так нет! Лодки потеряны в результате провальной операции спланированной в его собственном штабе! Как теперь прикажете оправдываться перед фюрером?
  Только что его кабинет покинул командир подлодки U-51, которая, несмотря на тяжелые повреждения, смогла уйти от преследования и добраться до Вильгельмсхафен. После его доклада картина произошедшего стала более-менее ясна...
  Началась эта история задолго до фатального для германского подводного флота сражения. Резидент германской разведки в Петрограде сообщил, что на секретном стапеле одного из судостроительных заводов готовится к спуску подводная лодка нового образца. С огромным трудом абверу удалось внедрить в экипаж лодки своего агента. Ценой собственной жизни агент добыл необходимые чертежи, и германские инженеры засели за их изучение. Вывод был более чем оптимистичен: новая русская субмарина ничем принципиально новым от своих предшественниц не отличается. Но после нападения неизвестной подлодки на военно-морскую базу внутри особо охраняемой зоны у берегов Норвегии, когда в результате торпедной атаки Кригсмарине потерял сразу пять надводных кораблей (тяжелый крейсер и четыре эсминца), один оптимистичный вывод пришлось срочно поменять на два пессимистичных: германские инженеры изучали пустышку, которую им умело подсунула русская контрразведка; подлодка нового образца существует. К чести аналитиков из штаба Дёница к этим выводам они пришли еще до того, как 'Волкодав' - такое имя русские дали своей новой подводной лодке - объявился на главной базе британских ВМС в Скапа-Флоу.
  Дёниц поморщился. Торжественный прием, устроенный русским подводникам в Скапа-Флоу, стал той ложкой дегтя, что изрядно портила столь бережно хранимый в его адмиральской душе бочонок меда. Речь понятно идет о спланированной под его личным руководством операции, когда подлодка U-47 под командованием Гюнтера Прина задолго до прихода русских проникла в ту же гавань только без приглашения. Это была блестящая задумка: проникнуть в хорошо охраняемую гавань именно через тот пролив, который чопорные англичане считали совершенно непроходимым для подводных лодок, поскольку перегородили его сразу тремя блокшивами. Сам по себе блокшив - это всего лишь старое списанное корыто непригодное для плавания, но будучи поставленным в нужном месте вполне способное воспрепятствовать скрытому проникновению подводной лодки. Однако Прин нашел лазейку, проник в гавань, тремя торпедными залпами потопил британский линкор 'Роял Оук' и тем же путем благополучно её (гавань) покинул.
  Но то были дела дней минувших. Дела нынешние потребовали чтобы вскоре после того как русская подлодка покинула Скапа-Флоу на стол перед Дёницем легла папка с выведенным на ней готическим шрифтом словом 'Wolfshund' ('Волкодав') На тот момент документов в ней было не много: пара фотографий и короткая аналитическая записка. На первом фото была запечатлена сама подлодка на стоянке в Скапа-Флоу, на втором - экипаж лодки после церемонии награждения. В аналитической записке был дан расклад: отдельно - по лодке, отдельно - по экипажу. Путем сопоставления имеющихся в штабном архиве фотоснимков был сделан вывод, что 'Волкодав' самая крупная из всех известных подводных лодок, когда-либо опускавшихся в глубины мирового океана. Абсолютно точно было установлено, что местом постройки лодки стал один из судостроительных заводов Петрограда. В таком случае к месту атаки на 'Дойчланд' лодка могла попасть либо через Датские проливы, либо Беломорско-Балтийским Водным Путем перешла из Балтики в Северный Ледовитый океан и далее двигалась вдоль берегов Норвегии. Второй вариант после зрелых размышлений был отвергнут. В принципе, проводка судна таких размеров Беломорско-Балтийским Водным Путем была возможна, но только при условии, что лодка практически весь путь должна была пройти в надводном положении. Обеспечить в этом случае абсолютную скрытность было за гранью не столько фантастики, сколько целесообразности. Таким образом, со стопроцентной уверенностью можно было утверждать, что лодка прошла Датскими проливами, скорее всего, спрятавшись в мертвой зоне под днищем одного из судов. Ее однажды вроде даже засекли - очевидно, когда она меняла 'наседку'. Но, увы, поисковую операцию в тот раз до конца не отработали, за что впоследствии и поплатились. Но раз так, то, выходит, русская лодка может находиться под водой без всплытия в несколько раз дольше (точных данных нет), чем любая другая подлодка. Как русским удалось этого добиться оставалось загадкой, которую было необходимо, во что бы то ни стало, разгадать. Используемый германскими подводниками шноркель (устройство на подводной лодке для забора воздуха, необходимого для работы ДВС под водой, а также для пополнения запасов воздуха высокого давления и вентиляции отсеков) имел кучу недостатков и, главное, не обеспечивал той скрытности, какой обладала, по всей видимости, русская подлодка. Получи подлодки Дёница возможность находиться под водой стуками, не теряя при этом боеспособности, и в войне на море наступил бы решающий перелом. Только это обстоятельство, как вынужден был теперь себе признаться адмирал, заставило его тогда утвердить насквозь авантюрный план по поимке русской подлодки - не потоплению, а именно поимке, захвату. К слову сказать, первое столкновение 'серых волков' Дёница и русского 'Волкодава' произошло, когда помянутый план еще не был окончательно готов. Вот бы тогда от него отказаться, а не заниматься коррекцией, как произошло в действительности...
  В эту войну германский подводный флот бесчинствовал на атлантических коммуникациях союзников, используя метод 'волчьих стай', нападая одновременно несколькими субмаринами. Как правило, в состав стаи входило четыре подлодки. И вот одна из таких стай ведя охоту на оживленной судоходной трассе, обнаружила близ берегов Ирландии одиночное торговое судно. Такой, казалось бы, странный способ передвижения безо всякого прикрытия германским подводникам странным не показался. Судно, хотя и имело приличный тоннаж, телепало еле-еле не дотягивая даже до 12 узлов. С таким ходом старая калоша просто вывалилась бы из любого ордера. А так, двигаясь чуть в стороне от основного хода, имела шансы, бочком-бочком, да и добраться до места назначения. Но, как зубоскалили 'волчьи' командиры, разглядывая будущую жертву в четыре перископа, сегодня для 'торгаша' был не его день. Атаковать сразу четырьмя лодками - впустую тратить торпеды. Решили кинуть жребий - такое возможно и с помощью радиосвязи. И вот самый удачливый (как предполагалось) в тот день командир повел свою лодку в атаку, но не успел выстрелить, как сам получил торпеду в левую скулу как раз в носовой торпедный отсек. Разрыв вражеской торпеды спровоцировал детонацию собственного боезапаса, и лодка развалилась на куски. Пока экипажи трех германских лодок в спешном порядке перестраивались для совместной контратаки 'Волкодав' успел потопить еще одну лодку, сократив, таким образом, стаю уже ровно вполовину. Сделав ответный залп и не попав, две оставшиеся лодки предпочли с поля боя ретироваться. 'Волкодав' пальнул им вслед, тоже не попал, а от преследования воздержался, видимо, опасаясь оставить без прикрытия подопечное судно. По мотивам этого боя штабистами Дёница бы сделан очевидный вывод. Русская подлодка организовала на 'серых волков' встречную охоту, применив старый как мир метод ловли на живца. В качестве подсадной утки был использован одиночный транспорт по тоннажу подходящий для того чтобы лодка-охотник могла прятаться у него под днищем. Русские вновь с успехом использовали проверенный ими же метод. Ну и 'гут', решили в штабе Дёница. Используем метод русских против них самих. Ведь для того чтобы волки загрызли волкодава всего-то и требуется чтобы волков было много больше. Для охоты на 'Волкодава' отрядили три стаи: 'загонщиков', 'охотников' и 'резерв'. При обнаружении подозрительного одиночного судна 'загонщики' имитируют атаку. Как только русская лодка на них нападет, в сражение вступают 'охотники'. Задача для всех восьми лодок: во что бы то ни стало русских не топить, но нанести лодке такие повреждения которые заставят ее всплыть. После этого рядом всплывают все оставшиеся германские лодки, - потери считались неизбежными - которые уже в ходе надводного боя должны принудить русских спустить флаг, или, говоря цивильным языком, сдаться. 'Резерву' отводилась роль вспомогательной силы и прикрытия.
  Битва состоялась недалеко от того места, где прошло 'знакомство' 'серых волков' и 'Волкодава'. Эх, не было в то время искусственных спутников, потому как зависни такой аппарат над конкретным районом Атлантики, он бы запечатлел на свои штучки-дрючки разыгравшуюся на море драму. Сначала был бы виден улепетывающий с места боя сухогруз-приманка, у которого сразу нашлось лишних 4-5 узлов хода, а под водой проступали бы контуры сразу девяти подводных лодок пулявших друг в друга торпедами.
  'Волкодав', как и рассчитывали немцы, всплыл после того как выпустил все торпеды и потопил три вражеские лодки. Однако в надводном бою он оказался даже страшнее, чем под водой. Чертова 'зверюга' ухитрилась одновременно атаковать все пять всплывших следом за ним германских подводных лодок. С палубы русского подводного крейсера по противнику лупили две скорострельные артиллерийские и две установки для стрельбы реактивными снарядами. Но это было еще не все. По утверждению командира U-51 он лично слышал, как одна из лодок кричала, что атакована торпедным катером необычайно малых размеров, а другая, прежде чем пойти ко дну, сообщила, что получила в борт две торпеды от неизвестно откуда взявшейся подводной лодки. И все же неизвестно как бы завершилась эта битва, не появись в воздухе британские противолодочные самолеты. Вот тут для 'серых волков' начался настоящий ад. U-51 - единственная из лодок, которая успела нырнуть, поскольку в ходе надводного боя получила не столь значительные повреждения, как ее менее удачливые товарки. И все равно, на вопрос, как его лодке удалось спастись, командир U-51 так и не смог дать вразумительного ответа, ибо искренне не понимал, почему вдруг самолеты стали бомбить соседний квадрат, а не тот, где уходила от погони его субмарина. Зато эту тайну быстро разгадали в штабе Дёница. Просто, преследуя U-51, британцы обнаружили лодки, которые были в резерве, и теперь пытались покинуть опасную зону, идя тем же курсом, что и U-51.
  Сложить пять и пять оказалось не так уж и сложно. Дёниц издал приказ запрещающий 'серым волкам' искать встречи с русским 'Волкодавом'. Во исполнение приказа рекомендовалось прекратить атаки на одиночно следующие суда в зоне действия русской подводной лодки. В конце концов, рассудил Дёниц, такая лодка пока только одна, и если под ее удар специально не подставляться, то и ущерб от ее деятельности можно свести к минимуму.
  
  А если это любовь?
  
  Берсенев, как зачарованный, смотрел на не столь уж далекий берег. Может быть, даже открыл бы рот, как верно сделали некоторые из подводников, - всем свободным от вахты внизу было разрешено подняться на верхнюю палубу - открыл бы, как бы не воспитание.
  - Любуешься? - спросил возникший из темноты Скороходов, кивая в направлении искрящегося мириадами огней берега. - Майами...
  - Непорядок, однако, - покачал головой Берсенев (анекдоты про чукчей как раз стали входить в моду), - демаскировочка...
  - А им плевать, однако, - в тон ему ответил Скороходов. - Они - американцы. Им и в других-то странах вольно вести себя как хозяевам, а уж у себя дома точно будут делать то, что считают нужным и никакие 'волчьи стаи' им в этом не помеха.
  - Ну, ну... - усомнился Берсенев. - Будем посмотреть...
  - Для того сюда и пришли...
  
  В этот район 'Волкодав' по согласованию с командованием союзников перебрался, как только стало очевидно, что эффективность его использования в Северной Атлантике пошла на убыль. В состав какой-либо группировки ВМФ США лодку включать не стали, предоставив ей статус вольного охотника, обязанного лишь информировать о своих передвижениях. Спросите, почему командир 'Волкодава' избрал в качестве района для патрулирования именно побережье северо-американского штата Флорида? Ответ вы найдете в субботнем номере газеты 'Нью-Йорк таймс', где на странице для платных объявлений помещено сообщение о сроках проведения недельного морского круиза с отправлением из Майами и посещением некоторых островов Карибского моря. Там же помещена фотография пассажирского лайнера 'Жемчужина Кариб', на котором этот круиз и будет происходить. Скороходов, и в этом Берсенев был с ним солидарен, полагал, что хотя до сей поры 'волчьи стаи' у побережья Флориды не разбойничали, но на такой вызов могут и откликнуться. Потому и занял 'Волкодав' позицию в прямой видимости порта Майями как раз в канун начала круиза.
  
  Американцам была свойственна наглость, но ни никак не беспечность. 'Жемчужина Кариб' вышла в рейс с солидным эскортом в составе двух эсминцев ВМФ США и трех кораблей Береговой охраны.
  - Зря мы за ними попёрлись, - сетовал Берсенев. - Лодка шла в подводном положении с отставанием на две мили и мористее 'Жемчужины' со свитой. - Не сунутся 'волки' в такой капкан.
  - Посмотрим, - философски отвечал Скороходов.
  Впрочем, 'посмотрим' с опущенным перископом получалось как-то не очень, пока что только слушали.
  Когда прошло сообщение о том, что в 50 милях к норд-осту германские подводные силы большим числом атаковали конвой и оба эсминца, покинув эскорт, спешно направляются туда, Скороходов прокомментировал все происходящее одним словом 'Началось!' и объявил тревогу.
  И все же первый раунд остался за 'волками'. Их караулили с норд-оста, а они подкрались с зюйда со стороны Карибского моря. Когда радист сообщил, что перехватил короткий сигнал 'SOS', который тут же оборвался, а теперь в том месте сплошная какофония из помех, Скороходов, скрипнув зубами, приказал: 'Полный вперед'!
  
  **
  
  Что заставило Элеонору Болдуин принять участие в круизе? Она не была поклонницей подобного рода развлечений, более того, как и многие соотечественники, считала их в такое время неуместными. И, тем не менее, в назначенное время поднялась на борт 'Жемчужины Кариб'. Так что это, журналистское чутье? Да, пожалуй, что так: именно журналистское чутье!
  
  Прошло больше двух часов как эсминцы оставили 'Жемчужину' на попечение сторожевиков. Интересно, подумала Нора, кто-нибудь из пассажиров кроме нее это заметил? Вряд ли. Бодры, веселы. С удовольствием вкушают свежий морской воздух на верхней палубе, хлещут виски по барам, и там и там отчаянно флиртуют, короче, живут полной жизнью!
  
  Это было похоже на сон, или на проделки киношников из Голливуда. Корабли береговой охраны шли на дно очень быстро, и, казалось, одновременно. Еще до того, как круизное судно резко застопорило ход, и на палубу стали выскакивать обеспокоенные туристы, спрашивая у тех, кто там уже находился: 'Что произошло?' и не получая на свой вопрос вразумительного ответа, на плаву остались только пара спасательных шлюпок да столько же плотов, вокруг которых в воде барахтались выжившие моряки.
  А потом по сторонам от 'Жемчужины Кариб' одновременно всплыли четыре германские подводные лодки, беря ее в своеобразное кольцо.
  Вернуться один единственный раз к практике 'призовой войны' предложил командир подлодки U-112 и одновременно предводитель одной из 'волчьих стай' корветтен-капитан Вильгельм фон Швальценберг. Командованию понравилась идея больно стукнуть американцев по их вездесущему носу и заодно пополнить казну германского подводного флота. Так возник план операции получившей кодовое название 'Круиз'. Атака на конвой была одновременно и боевой операцией и отвлекающим маневром. Не ожидавшие нападения именно в этом районе американцы засуетились и стали допускать тактические промахи, которыми с удовольствием воспользовались германские подводники.
  
  Взяв в руки рупор, Вильгельм фон Швальценберг на неплохом английском обрисовал шокированным пассажирам и экипажу 'Жемчужины' всю безнадежность их положения и приступил к изложению своих требований. Как то, прекратить попытки подавать сигнал SOS, немедленно выбросить за борт все имеющееся на руках оружие, спустить штормтрап и приготовится принять призовые команды с подлодок, заранее приготовить к сдаче все имеющиеся ценности и деньги. В случае неповиновения грозился пустить судно на дно. Пока Швальценберг витийствовал, его друг и соратник, командир подлодки U-107, капитан-лейтенант Фридрих Штольц любовался в бинокль растерянными лицами пассажиров 'Жемчужины'. Лицо одной из пассажирок показалось ему знакомым. Фридрих пригляделся. Так и есть! Лиз. Только масть, сучка, сменила. Спеша порадовать друга, Фридрих собственноручно передал с помощью сигнального прожектора сообщение на U-112. Прочтя сообщение, Вильгельм тут же схватился за бинокль. Вскоре мстительная улыбка исказила его холеное лицо. Показав Лиз с помощью бинокля командиру призовой команды, корветтен-капитан приказал доставить девушку на лодку.
  
  Оценив ситуацию, что сложилась вокруг круизного судна, Скороходов изложил план атаки:
  - Нам мало победить немцев. Куда важнее, чтобы они не успели торпедировать лайнер. Поэтому действовать будем так. Атакуем ближнюю лодку. Потом ныряем, проходим под судном и выныриваем позади лодок противника, тем самым отвлекая их внимание на себя. Вопросы есть? Отлично! Торпедная атака!
  
  Нора с тревогой следила, как с лодок спускают шлюпки и в них садятся вооруженные матросы. Четыре шлюпки были уже на пути к лайнеру, как вдруг сзади раздался сильный хлопок. Нора метнулась к противоположному борту, на ходу настраивая свою сверхмощную камеру. Успела увидеть взметнувшийся над лодкой столб воды, и сделала несколько снимков ее явно не добровольного погружения. Вернулась на прежнее место. На шлюпках все еще гребли, но на трех оставшихся лодках уже началась какая-то суета. Под водой явно происходило нечто в планы немцев не входящее. А потом сзади командирской лодки - Нора посчитала, что имеет право так ее называть, ибо именно с ее мостика вещал в рупор противный голос - стала стремительно всплывать еще одна лодка. По ее палубе перекатывались волны, а со стороны рубки в направление командирской лодки уже велся артиллерийский огонь. Не обращая внимания на затеянную пассажирами лайнера кутерьму, Нора делала снимок за снимком, меняла пленку и вновь щелкала затвором. Позже сделанные ей снимки обойдут всю мировую прессу. Горящая U-112, видно как моряки прыгают с палубы в воду... Задранная корма еще одной лодки за секунду до гибели. И, конечно, прекрасный в своей ярости 'Волкодав', ощетинившийся в сторону противника пушечными стволами и реактивными установками... А вот и финал. Полузатопленная U-107 и жмущиеся к ней шлюпки с других подлодок. И в шлюпках и на палубе лодки стоят немецкие подводники с поднятыми вверх руками... И лишь один снимок Нора в газеты не отдала. И даже не потому, что тот получился слегка размытым. Просто на нем, пусть и не очень отчетливо, можно было различить лицо Кирилла Берсенева...
  
  **
  
  Представьте картинку. Ясный день. В небе Флориды ослепительно сияет полуденное солнце. На верхних ступеньках дома отдыха офицерского состава, что находится на территории военно-морской базы Мейпорт, стоит молодой офицер в белоснежном кителе с погонами капитан-лейтенанта ВМФ СССР. Рядом резко тормозит кабриолет ярко красной масти с откинутым верхом. За рулем шикарная брюнетка. На ней платье в тон машине, глаза прикрыты солнцезащитными очками. Брюнетка снимает очки. Ее взгляд пересекается с взглядом офицера. Несколько секунд длится диалог без единого слова, одними только взглядами. Затем офицер сбегает по ступенькам и запрыгивает на заднее сидение кабриолета. Машина срывается с места, на ходу поднимая кузов. Голливуд отдыхает!
  А вот капитан 2 ранга Скороходов, который наблюдал эту сцену стоя у открытого окна, прокомментировал произошедшее по-своему. Он сказал: 'Твою мать!..' и стукнул кулаком по подоконнику, но не сильно, так чтобы и эмоции подчеркнуть и руку не повредить. И я вам скажу, поступить именно так командир 'Волкодава' имел все основания. С рукой, я думаю, объяснять особо нечего - ее было просто жалко, чай своя, не казенная. Что касается эмоций, то они достаточно точно отразили степень грядущих неприятностей, которые, как поступили бы любые неприятности на их месте, ждать себя долго не заставили...
  
  Помощник военно-морского атташе при дипломатическом представительстве СССР в Вашингтоне капитан-лейтенант Сергей Крылатский подводников недолюбливал, хотя какой-то специальной причины у него до сего дня на то не было. Теперь такая причина появилась. Неприятное известие застало сотрудника атташата на балконе, где он, полулежа в шезлонге, принимал солнечные ванны. Телефонный звонок заставил Крылатского сначала покинуть нагретое солнышком место и пройти в комнату, а потом и срочно облачиться в военную форму. Жалея себя, покинул комнату. Кляня судьбу, прошел по коридору. Источаясь благородным негодованием, постучал в дверь. Получив разрешение, вошел. В комнате возле низкого столика в мягких полукреслах сидели капитан 2 ранга Скороходов и капитан 3 ранга Лившиц. Товарищи офицеры не пили ром, товарищи офицеры играли в шахматы, и от этого градус негодования Крылатского стал почему-то выше.
  - Товарищ капитан 2 ранга! - вскричал Крылатский. - Потрудитесь объяснить, где теперь находится капитан-лейтенант Берсенев?!
  Скороходов смерил молодого офицера холодным взглядом. Спросил:
  - Вы, если не ошибаюсь, дипломат?
  - Так точно! - рефлекторно ответил Крылатский. Потом опамятовал. - То есть... Какое это имеет значение?!
  - Имеет, - с нажимом произнес Скороходов. - Коли ты дипломат, чего ведешь себя так недипломатично? Или я, капитан 2 ранга, у тебя, капитан-лейтенанта, в подчинении? Коли так, предъяви полномочия! Аа... полномочий-то и нет? В таком случае извольте, товарищ капитан-лейтенант, слово 'потрудитесь' засунуть себе куда-нибудь ниже ватерлинии и подберите другую форму для обращения - или выметайтесь вон!
  Оба старших офицера отвернулись от Крылатского и вновь сосредоточили внимание на шахматной доске. Покрасневший от унижения капитан-лейтенант потоптался на месте, потом выдавил:
  - Виноват...
  - Не имею ничего возразить, - кивнул Скороходов. - Ии?..
  - Товарищ капитан 2 ранга, прошу разъяснить: где теперь находится капитан-лейтенант Берсенев?
  - Ну вот, совсем другое дело, - по-домашнему улыбнулся Скороходов. - Только откуда мне, голубчик, знать, где теперь находится помянутый вами офицер, коли и он, и я, и весь остальной экипаж вверенной мне подводной лодки находимся в краткосрочном отпуске, а значит вольны находиться где кому вздумается. Или я неправ?
  - Так точно, неправы! - голос Крылатского обрел утраченную уверенность.
  - И в чем же? - сделал удивленное лицо Скороходов.
  - В том, что капитан-лейтенант Берсенев волен находиться не где ему вздумается, а исключительно на территории военно-морской базы Мейпорт! - отчеканил Крылатский.
  - Так я, собственно, именно это и имел виду, - изобразил простодушие Скороходов.
  - По-моему вы зря всполошились, товарищ капитан-лейтенант, - вмешался в разговор Лившиц. - Не стоит ждать со стороны капитан-лейтенанта Берсенева совершения сколь-либо серьезного проступка.
  - Вот с этим я готов согласиться, товарищ капитан 3 ранга, - вновь начал закипать Крылатский. - После того, что он уже совершил, ждать от капитан-лейтенанта более серьезного проступка было бы просто глупо! Вот только не говорите мне, что вы не в курсе того, что Берсенев покинул ту часть базы Мейпорт, что разрешена для посещения экипажем 'Волкодава', и теперь находится на территории Соединенных Штатов нелегально!
  После этих слов в комнате установилось тягостное молчание. Прервал его Лившиц, обратившись к Крылатскому:
  - Коли так, то вам, наверное, известно, как Берсеневу удалось покинуть территорию базы?
  - Разумеется, - фыркнул дипломат, - так же как, уверен, и вам: он был вывезен с территории базы на автомашине красного цвета!
  - За рулем которой находилась... - начал Лившиц.
  - Элеонора Болдуин, дочь адмирала Болдуина! - закончил Крылатский. - Скажу больше, мне так же известно, что в настоящий момент оба находятся в загородном доме Болдуинов в пригороде Джексонвилля!
  Скороходов и Лившиц переглянулись. Судя по выражениям их лиц, последней информацией они не обладали.
  - Вы уже доложили о происшедшем своему начальству? - спросил Лившиц.
  - Пока нет. Решил сначала переговорить с вами. Вернее, я шел поговорить с командиром лодки, но раз тут оказался и помощник по работе с личным составом...
  - Можете не продолжать, - кивнул Лившиц. - Вы правильно поступили, что начали именно с этого. Уверен, это поможет избежать всем нам многих неприятностей.
  - Это, каким же образом? - насторожился дипломат.
  - Давайте рассуждать, - предложил Лившиц. - Если вам до сих пор не позвонили из атташата, то значит и демарша со стороны госдепа тоже пока не последовало. Логично?
  - Допустим...
  - Значит, руководство базы не спешит доложить о происшествии по команде. Почему?
  - Не хотят подставлять под удар адмирала Болдуина, - уверенно ответил Крылатский.
  - Верно, - кивнул Лившиц. - Предпочитают, чтобы волна пошла с нашей стороны. А нам это надо, если вспомнить, чьим сыном является капитан-лейтенант Берсенев?
  - А чьим племянником? - добавил Скороходов.
  Под тяжестью приведенных аргументов Крылатский медленно опустился на стул, даже забыв спросить разрешения.
  - И что теперь делать? - беспомощно спросил он.
  Похоже, до дипломата только сейчас дошло, перед входом в какую задницу он оказался.
  - Ничего, - пожал плечами Лившиц, который встал из-за стола и перебрался к отрытому окну. - Думаю, все разрешится в ближайшие часы и без нашего участия.
  - А как же незаконное проникновение на чужую территорию? - спросил Крылатский.
  - Этим вопросом уже есть кому заняться. Подойдите сюда, - поманил рукой Лившиц Крылатского и Скороходова.
  Те подошли. Со стороны причала к штабному корпусу стремительной походкой перемещался адмирал Болдуин...
  
  Как принято изображать в кино безудержную страсть? Разбросанная по полу одежда и два разгоряченных обнаженных тела на смятых простынях, я не путаю? Ну, так все это в доме адмирала Болдуина как раз и наличествовало. Еще утром, отпуская прислугу на весь день, Нора ничего такого не предполагала. Просто в голове было свежо и чуточку морозно. Мысли проносились по извилинам как бобслеисты по трассе: стремительно и бесстрашно. Оставшись в доме одна, - адмирал был где-то в море - Нора застелила постель чистым бельем и поставила на прикроватный столик вино и фрукты, а так же положила пачку сигарет и зажигалку, хотя сама курила крайне редко. Как сказано, все это она делала не из уверенности, а по какому-то шальному наитию. Точно так же села в кабриолет и поехала на базу, а потом караулила Берсенева возле дома отдыха. Когда он встал на ступеньках, как бы сомневаясь в выборе дальнейшего маршрута, Нора подогнала машину к ступеням. И опять, как тогда, в балтийском небе на борту 'Суоми', их взгляды пересеклись. Только тогда во взгляде Норы был интерес, сейчас же он сменился на призыв. И он откликнулся. Сбежал по ступенькам и запрыгнул в машину. У шлагбаума в салон заглянул чернокожий сержант. Увидел Кирилла. На широкое лицо набежала тень сомнения. Тогда Нора заглянула в его глаза, спросила: 'Что-то не так?' Сержант не в силах отвести взгляд пролепетал: 'Нет мэм, все в порядке...' По его сигналу полосатая палка медленно поползла вверх. Вскоре база осталась далеко позади. Душа Норы ликовала. У неё получилось! Вопреки всем правилам и запретам. Значит, получится и дальше! И всё у них получилось, как никогда и ни с кем другим до этого. Фрукты и вино терпеливо ждали, когда они утолят другой голод, другую жажду. Однако первой внимания любовников удостоилась пачка сигарет. Нора сбросила усталые крылья до следующего подходящего случая, не пытаясь хоть сколь-нибудь прикрыться простыней, открыла пачку, прикурила и затянулась глубоко и жадно. Кирилл лежал рядом и смотрел, как она это делает. Сделав несколько затяжек, Нора протянула сигарету Кириллу. 'Будешь?' Тот взял, неумело затянулся и тут же закашлялся. Нора изумилась. 'Ты не куришь? Зачем взял?' - 'Хочу делать все как ты', - ответил Кирилл. 'Вот глупый! - рассмеялась Нора. - Это совсем не то умение, которому стоит подражать. Сделаем иначе. Я бросаю курить прямо с этой самой минуты!' Нора отобрала сигарету у Кирилла и решительно ее затушила. 'Все! С курением покончено раз и навсегда!'
  
  Когда автомобиль остановился возле крыльца, адмирал Болдуин попросил шофера посигналить. Из дома долго никто не выходил, потом на крыльце появилась Нора в легком халате, надетом, как заподозрил адмирал, на голое тело.
  - Папа... Ты как здесь?
  'Ишь ты, - подумал адмирал. - Ни тени смущения или раскаяния. Ладно!'
  - Где этот... твой ... - начал он.
  - Его зовут Кирилл! - с вызовом подсказала Нора.
  - Пусть так, - кивнул адмирал. - Возвращайся в дом и скажи Кириллу, пусть собирается.
  - Что ты хочешь с ним сделать?
  К удовольствию адмирала в голос Норы проскользнули тревожные нотки.
  - Разумеется, арестовать! - твердо ответил адмирал.
  - За что?! - ужаснулась Нора.
  - Тебе зачитать весь список инкриминируемых ему преступлений? - поинтересовался адмирал. - Я это сделаю, но несколько позже. Пока хватит того, что он незаконно пересек границу Соединенных Штатов!
  - Он этого не делал! - твердо произнесла Нора.
  - То есть как? - опешил адмирал.
  - Это я насильно привезла его в наш дом. Это меня ты должен арестовать за похищение человека!
  'Э, да тут все зашло очень далеко', - подумал адмирал, а дочери ответил:
  - Хорошо, с этим разберемся позже, но сейчас я должен поскорее доставить его на базу.
  - Но ты обещаешь, что с Кириллом не случится ничего плохого? - требовательно спросила Нора.
  - Клянусь! - поднял руку адмирал.
  
  **
  
  Адмирал Эдвард Болдуин встретил сенатора Джона Болдуина у трапа самолета. Когда братья разместились на заднем сидении автомобиля, сенатор спросил:
  - На сколько назначена церемония награждения?
  - На 17-00, - по-военному четко ответил адмирал.
  - Прекрасно! Значит, в запасе есть уйма времени, и я бы хотел посвятить его встрече с племянницей. Вези меня к себе!
  Адмирал отдал распоряжение шоферу, после чего нажал кнопку подъема стекла. Когда полупрозрачный щит надежно отделил пассажирский салон от места водителя сенатор достал из портфеля пакет и передал его брату со словами:
  - Здесь все необходимые бумаги, которые делают пребывание Берсенева в твоем доме легальным.
  - Спасибо Джони, - поблагодарил адмирал. - Это было трудно сделать? - Он кивнул на пакет.
  - Представь себе, нет. Госдеп решил посмотреть на экстравагантную выходку молодых людей сквозь пальцы. Правда, есть одно условие...
  - Какое? - насторожился адмирал.
  Сенатор не спешил с ответом. Выдержав паузу, он спросил:
  - Ответь, Эд, это у них серьезно?
  Смысл вопроса был понятен, но адмирал ответил не сразу. Теперь он держал паузу.
  - Похоже, да, - наконец ответил он.
  - Слава богу! - Похоже, сенатора серьезно волновал ответ на этот вопрос. - Ты должен понимать, Эд, наша мораль может допустить безрассудство, если за ним стоят высокие чувства, но не распутство.
  - Как ты мог подумать такое про Нору? - возмутился адмирал.
  - Да я и не думал, но, зная современную молодежь, некоторые опасения все же оставались. Теперь они рассеялись окончательно. Но это у меня. В наших с тобой интересах, чтобы общественное мнение было точно таким же. Ты меня понимаешь?
  - Понимаю, - кивнул адмирал. - Карьера и все такое. Однако куда ты клонишь все-таки не пойму.
  - Норе и Кириллу следует пройти обряд обручения, - твердо сказал сенатор.
  - Что?! - удивлению адмирала не было предела.
  - Это и есть то условие, о котором я тебе говорил, - не обращая внимания на всплеск эмоций со стороны брата, продолжил сенатор. - И хотя, как ты теперь понимаешь, не я являюсь автором идеи, для нашей семьи в ней заключена немалая выгода. Суди сам. Фотографии Кирилла и его друзей - кстати, благодаря, в том числе, и усилиям Норы - еще недавно украшали первые полосы всех газет. Туда же, не сомневаюсь, попадут и снимки с церемонии награждения. А следом еще одна сенсация: племянница сенатора США и дочь трехзвездного адмирала обручилась с русским героем-подводником, недавно вырвавшим ее в числе других пассажиров 'Жемчужины Кариб' из хищных пастей 'серых волков' Дёница!
  - Текст сам придумал? - спросил Эдвард. - У тебя неплохо поучается.
  - Посиди с моё в сенате, и ты такому научишься, - добродушно рассмеялся Джон. - Однако ты не ответил...
  - Насчет помолвки? - уточнил адмирал. - Я, пожалуй, возражать не буду. При условии, что свадьба будет перенесена на после окончания войны.
  - Разумно, - одобрил сенатор. - И достаточно патриотично, и, с учетом сроков, сводит обряд обручения к пустой формальности. Ты это имел в виду?
  - Только Норе эту мысль не озвучивай, - предупредил Эдвард.
  - За кого ты меня принимаешь? - обиделся Джон. - Кстати, этот русский, как он тебе?
  - Славный парень! - кивнул адмирал. - К тому же из хорошей семьи.
  - Еще какой хорошей, - поддакнул сенатор. - Так что насчет пустой формальности надо будет крепко подумать.
  - Главное, чтобы мы все это время оставались союзниками, - сказал адмирал.
  - Это да, - согласился сенатор.
  
  **
  
  Церемония награждения проходила при большом стечении почетных гостей и журналистов. Так что насчет фотографий в газетах сенатор точно не ошибся. Потом был банкет и танцы. Нора после того, как она с удовольствием приняла план, предложенный дядей Джоном, искала удобного случая, чтобы оставить Кирилла наедине с отцом. Но влюбленный по уши моряк никак не хотел отпускать возлюбленную, требуя, чтобы она танцевала только с ним. Пришлось вмешаться сенатору. Ему Кирилл отказать не посмел. Вот тут-то адмирал и ухватил его под локоток, уводя в укромное место. Кирилл безропотно передвигал ногами, а сам не отводил взгляда от танцующей Норы.
  - Молодой человек, - начал адмирал, когда они, наконец, остались одни. - После того, что произошло между вами и моей дочерью у нас в доме, я, как отец, вправе поинтересоваться: каковы ваши дальнейшие намерения?
  - Я готов немедленно просить руки вашей дочери! - воскликнул молодой офицер.
  - Рад это слышать, - одобрил адмирал. - Но, однако, не здесь же? Приличия требуют от нас иного. Давайте поступим следующим образом. Поскольку вы теперь можете покидать территорию базы, то жду вас завтра у себя дома, скажем, часов в одиннадцать. А на послеобеда назначим церемонию обручения, здесь, на территории базы, чтобы в ней смогли принять участие ваши друзья. Вас что-то смущает?
  - А вдруг Нора мне откажет?
  - Молодой человек, - от души рассмеялся адмирал, - вы что, так до сих пор ничего и не поняли?
  
  Красивая история любви американской девушки и русского моряка растрогала Америку. Одинокая девушка на утреннем пирсе и морской офицер на ходовом мостике уходящей в море подводной лодки... Эту фотографию к радости сенатора Болдуина вместе со снимками с церемонии обручения поместили на свои полосы все центральные газеты...
  
  **
  
  - Товарищ Сталин, - секретарь положил на стол конверт. - Это прислали из редакции газеты 'Правда'. Хотят знать ваше мнение: следует ли это печатать?
  - Насколько мне известно, партийная пресса находится в ведении Идеологического отдела ЦК, - удивился Сталин. - Пусть обратятся туда.
  - Они говорят, что в данном случае речь идет об офицере действующей армии, и как раз в идеологическом отделе им посоветовали узнать сначала именно ваше мнение и как председателя ГКО, и как члена ЦК.
  - Ладно, почитаю, - кивнул Сталин.
  Про письмо секретарь больше не напоминал, зная, что Сталин никогда не забывает того, чего забыть не хочет.
  Прошло два дня и на столе главного редактора 'Правды' зазвонил телефон.
  - Здравствуйте, - произнес голос с мягким кавказским акцентом, - вас беспокоит некто Сталин.
  - Здравствуйте! Я вас узнал, Иосиф Виссарионович, - слегка волнуясь, ответил главный редактор.
  - Хорошо. Но я звоню совсем не для того, чтобы проверить вашу память. Я звоню по поводу заметки об этом морском офицере, Берсеневе, который закрутил роман с дочкой американского адмирала.
  Сталин замолчал. Кажется, надо было что-то сказать и главный редактор не нашел ничего лучшего как брякнуть в трубку:
  - Да, товарищ Сталин.
  - Что 'да'? - тут же откликнулся Сталин. - А если я скажу 'нет'? Ладно, на это можете не отвечать. Лучше ответьте вот на какой вопрос: Берсенев, если мне не изменяет память, эсер?
  - Точно так, - подтвердил главный редактор.
  - Тогда почему подобная заметка не опубликована в газете 'Труд'? вас это не смущает?
  - Не смущает, товарищ Сталин, - голос главного редактора обрел уверенность. - Дело в том, что главный редактор передовой эсеровской газеты отложил публикацию заметки о Берсеневе по моему совету.
  - Вот как? - удивился Сталин. - Вы настолько тесно общаетесь?
  - По некоторым вопроса, да, - подтвердил главный редактор 'Правды'.
  - Тогда передайте ему, что ГКО не против опубликования заметки в газете 'Труд'. И в 'Правде', кстати, тоже.
  
  Проверка на вшивость
  
  Это было странное местечко. Хотя бы потому, что на карте, которая имелась в распоряжении штурмана 'Волкодава', контур береговой линии здесь был без какого-либо намека на неровности в виде бухты или лагуны, а отметки глубин не показывали наличия фарватера, который позволял бы подойти вплотную к берегу. Однако такой фарватер, похоже, был. Об этом свидетельствовал хотя бы тот факт, что берег вот он уже совсем близко, а глубины под килем лодки по-прежнему безопасны. Правда, чтобы держаться этих глубин, лодке постоянно приходится маневрировать многократно меня положение корпуса судна относительно берега. Если бы можно было изобразить это движение на бумаге в виде линии, то в просторечном русском языке ее бы охарактеризовали 'как бык поссал'. И вот тут, как бы сам по себе, возникает вопрос: зачем командиру 'Волкодава' понадобился этот головняк? Ответ, как это часто бывает, лежит в плоскости служебных взаимоотношений: приказали вот и понадобился!
  Помните снимок? Одинокая девушка, утренняя подлодка... Качественный фотомонтаж, имеющий мало общего с реальностью. То есть Нора на пирсе, конечно, присутствовала, но в компании достаточно количества высокопоставленных гостей, кому вход на военный объект в тот день был разрешен. Америка решила устроить героям-союзникам торжественные проводы. Среди приглашенных был и военно-морской атташе Суверенного Союза в Соединенных Штатах Америки контр-адмирал Стриженов. Бывший командир 'Авроры' после того, как сдал командование крейсером, занимал различные должности в Главном морском штабе, потом параллельно со службой успешно отучился в военно-дипломатической академии и в 1940 году получил назначение в Вашингтон. Он-то и сообщил командиру 'Волкодава', что первый этап дальнего похода подводной лодки 'КМ-01' завершен. Завершен успешно. После чего вручил запечатанный конверт с лаконичной надписью на лицевой стороне: 'Совершенно секретно! Командиру ПЛ 'КМ-01'. Вскрыть по выходу в море!'. Скороходов так и поступил: вскрыл конверт прямо на ходовом мостике. Но до того были прощальные речи, прохождение подлодки мимо расцвеченных пестрыми флажками кораблей с выстроившимися на верхних палубах командами - все то, чего не хватило Берсеневу, когда они покидали Скапа-Флоу. А что же конверт? Внутри его помещался приказ: 'В сопровождении эсминцев ВМФ США следовать курсом на Панамский перешеек'. Если у кого-то из команды и теплилась робкая надежда о возвращении на родную базу - эти мечты рассыпались в прах. Зато реально замаячила перспектива поменять Атлантический океан на Тихий.
  И поменяли. Но прежде на борт поднялся странный пассажир...
  
  За кормой лихо выполняли 'Поворот 'Все вдруг' эсминцы сопровождения. С ними только что попрощались и они отваливали в прошлое. Нос лодки был нацелен на вход в Панамский канал, за которым их ждало будущее. Но никто и не предполагал, что первым вестником этого будущего станет усатый латинос в немыслимого раскраса рубахе и столь же непривычной русскому глазу шляпе. Очередной приказ берега гласил: 'При прохождении Панамского канала принять на борт представителя ВМФ США. Следуя его указаниям прибыть в очередную точку назначения'.
  Если бы не предъявленные полномочия никто на мостике 'Волкодава' и не поверил бы, что этот вечно улыбающийся клоун и есть представитель союзников.
  - На каком языке будем с ним изъясняться? - в полголоса спросил Скороходов у Берсенева.
  Пока старпом придумывал подходящее продолжение командирской шутке, за их спинами прозвучало:
  - На каком угодно, сэр: английском, испанском или русском - по вашему выбору!
  Сказано это было по-русски, правда, с хорошо заметным акцентом.
  - Упсс... - Скороходов сдвинул пилотку на лоб, - Старпом, принять мостик! - и поспешно скрылся в люке.
  
  Последний шлюз с поэтично звучащим, но ничего не говорящим Берсеневу названием 'Мирафлорес' остался позади, и он отпустил швартовую команду обедать. Теперь 'Волкодав' шел уже в водах Тихого океана, и до устья канала оставалось всего ничего. С левого борта постепенно открывался вид на город, который аборигены ничтоже сумняшеся окрестили точно так же как и страну - Панама; над правым ухом зудел Санчес - так попросил называть себя званый гость.
  ... - Прекрасная страна, сэр. Дивная природа. А как гостеприимны местные жители! Жаль, что программой вашего визита не предусмотрено посещение Панамы, я имею в виду город, страну вы, можно сказать, уже посетили, ха-ха-ха!
  'Однако какие у этого стервеца ровные белые зубы', - подумал Берсенев и вызвал на мостик штурмана с лоцией.
  - Покажите на карте место, куда нам следует прибыть, - попросил он Санчеса.
  Латинос, видно, в картах понимал, поскольку почти без раздумий ткнул пальцем.
  - Сюда, сэр!
  - Прекрасно! - Берсенев повернулся к штурману. - Полагаю, часа два ходу, Виктор Александрович?
  - Где-то так, - дипломатично подтвердил штурман.
  - В таком случае, будьте любезны, сопроводите гостя в кают-компанию, пусть отдохнет, а за одним и отобедает!
  - Есть! - откозырял штурман и указал Санчесу на люк. - Прошу!
  Берсенев посмотрел им вслед и довольно расправил плечи.
  Прозвенел звонок. Вызывал командир.
  - Мостик на связи!
  - Старпом, гость с тобой?
  - Никак нет, Валерьян Всеволодович, развлекает кают-компанию!
  - Тогда я к тебе!
  
  - Какая прекрасная страна! а, старпом? И природа здесь дивная! Жаль, что программой нашего, так сказать, визита не предусмотрено посещение Панамы, я имею в виду город...
  'От кого-то я это уже слышал, - подумал Берсенев. - Но командир не заморский гость, его в кают-компанию не сплавишь...'
  Выручил голос, прозвучавший из люка:
  - Прошу разрешения!
  - Поднимайтесь, товарищ капитан-лейтенант!
  
  На мостик поднялся самый загадочный из офицеров 'Волкодава', командир группы морского спецназа капитан-лейтенант Кошкин. Фамилия эта была Берсеневу знакома. Вице-адмирал Кошкин командовал Особой Тихоокеанской армией. Но поскольку свой штаб он держал не во Владике, а в Сов Гавани, то про семью командарма Кошкина Берсеневу-младшему ничего известно не было, а поговорить об этом с капитан-лейтенантом как-то не сложилось. Для подобного разговора, по крайней мере Берсеневу, нужна была особая атмосфера, а как ее добиться если за весь поход они с Кошкиным не по службе пересекались исключительно в кают-компании во время приема пищи, а там старпома постоянно кто-то отвлекал. Ну а как же личное время? - спросите вы. - Пусть его у офицера-подводника во время похода и не много, но ведь оно есть? Как не быть. Но вот ведь какая закавыка... Это самое личное время капитан-лейтенант Кошкин предпочитал проводить среди своих спецназовцев, ссылаясь при этом на специфику их службы. Спецназ изначально занял на лодке обособленное положение. Местом пребывания команды Кошкина был определен кормовой торпедный отсек, который, как известно, является на подлодке крайним. Они же были и за торпедистов. Коре этого спецназ отвечал за торпедный катер и малую подлодку. От других обязанностей по несению внутренней корабельной службы спецназовцы были освобождены, поскольку на них была возложена куда более серьезная задача: охранять лодку во время стоянки. То есть, когда весь свободный от вахты экипаж развлекался на берегу, спецназ продолжал нести службу, причем в усиленном режиме. Таким образом, даже в это, казалось бы, самое благоприятное время, задушевный разговор между Берсеневым и Кошкиным состояться ну никак не мог. За глаза офицеры меж собой Кошкина конечно обсуждали. Каждый судил, разумеется, в меру своей испорченности, но к общему знаменателю прийти все же сумели. Кошкин, решили, офицер толковый. Службу его люди тянут справно, в бою ни разу не подвели. К сослуживцам относится ровно, никого не выделяет. В обращении вежлив. Не бука. В кают-компании может и шутку поддержать. А что держится особняком - его право.
  
  - Выбрались подышать свежим воздухом, товарищ капитан-лейтенант? - поинтересовался Скороходов.
  - И это тоже, - улыбнулся Кошкин.
  - А помимо? - насторожился Скороходов.
  - Хочу, товарищ командир, поделиться с вами и с товарищем капитан-лейтенантом некоторыми соображениями относительно личности господина Санчеса.
  - Вы что знакомы? - удивился Скороходов.
  - Никак нет. Пересеклись недавно в кают-компании.
  - И что, за столь короткий срок вы успели на него что-то, извиняюсь за выражение, нарыть?
  - Не очень много, - ответил Кошкин, - но одно могу сказать определенно: он наш человек!
  - Что значит 'наш'? - не понял Скороходов. - Из Союза что ли?
  - Никак нет. Наш не в смысле наш, а наш в смысле, что он тоже из спецназа, только, видимо, американского.
  - Как вы это определили? - спросил Скороходов.
  - Я его слегка прощупал. Есть особая метода...
  - Понятно... Ошибки быть не может?
  - Никак нет.
  - Что ж, - Скороходов коротко вздохнул. - Будем иметь в виду. Спасибо, товарищ капитан-лейтенант!
  
  - Подходим к месту, которое указал Санчес, - доложил штурман.
  - Что тут у нас, - взялся за бинокль Скороходов. - Сплошные джунгли.
  - Тропический лес, - поправил Берсенев.
  - Та же хрень! - отмахнулся Скороходов. - Что по карте?
  - То же самое, - доложил штурман. - Никаких потаённых бухт не обозначено, подходов к берегу нет.
  - 'Туриста' на мостик! - распорядился Скороходов. - Пусть удивляет.
  Появившись на мостике, Санчес внимательно осмотрел береговую линию. Объявил:
  - Немного не дошли, но ход уже стоит сбавить. - Через некоторое время обратился к Скороходову: - Сэр, прикажите застопорить машины. С этой минуты я принимаю на себя обязанности лоцмана и готов провести лодку в убежище, если с вашей стороны нет возражений.
  Скороходов кинул: - Командуйте!
  Команды Санчес отдавал, не отрывая глаз от бинокля. При этом он наводил объектив то на берег, то на воду. Повинуясь его командам, лодка, виляла кормой, что портовая девка задом, медленно приближаясь к берегу. На всякий случай Скороходов приказал поставить на нос лотового, но ни от него, ни от дежурного акустика тревожных сигналов не поступало.
  Когда лодка, казалось, вот-вот уткнется в берег, часть суши по правому борту отделилась и стала мысом, образовав между собой и берегом проход.
  
  Небольшая бухта явно не предназначалась для приема кораблей крупнее легкого крейсера, причем в количестве не более одной единицы. Теперь этой единицей стал 'Волкодав'. Помимо лодки в акватории наличествовали еще три катера, два из которых были водолазными. На берегу наблюдалось несколько низких строений, а вот людей что-то видно не было. Те же, что попадали в поле зрения, носили камуфляжную форму без знаков различия. Пока швартовались, Скороходов успел шепнуть Берсеневу:
  - Прав Кошкин. Все это очень напоминает секретную базу морского спецназа.
  Никакое местное начальство их встречать не вышло и Берсеневу пришлось обраться за разъяснениями к Санчесу.
  - Понимаете, сэр, - с неизменной улыбкой сказал тот. - Дело в том, что у нас сегодня как бы ээ... праздник, все, включая начальство в поселке. На объекте только дежурные. Но вам не стоит беспокоиться. Через час подадут машины.
  - То есть ночевать мы будем в поселке? - уточнил Берсенев.
  - Разумеется. Оставаться на лодке экипажу никак нельзя, санитарные нормы, знаете ли...
  - Кроме вахтенных, разумеется? - сделал еще одно уточнение Берсенев.
  - Разумеется, - подтвердил Санчес.
  
  - Не нравится мне все это, командир, - говорил Берсенев Скороходову. - Поселок, как выяснилось, отсюда в пяти километрах. Может оставить на лодке усиленный наряд? А то, как бы чего...
  - Надо посоветоваться с Кошкиным, - решил Скороходов.
  
  - Вы считаете, товарищ командир, что ночью лодку, возможно, попытаются взять штурмом? - спросил Кошкин.
  - Нет... Штурм это пожалуй слишком, - не согласился Скороходов.
  - Тогда усиливать наряд не надо! - твердо сказал Кошкин. - Не стоит так явно выражать недоверие союзникам. А если будут какие мелкие шалости, то я и мои ребята с ними справимся.
  
  Весь поселок состоял из одной улицы с расположенными по обе стороны от нее двухэтажными домами. Все дома были построены из дерева без каких-либо архитектурных излишеств. Два самых больших дома отвели под отдых экипажу 'Волкодава'.
  На место их доставили к подъему флага.
  - Расставишь людей по работам зайди ко мне, - приказал Скороходов.
  
  Когда Берсенев, получив разрешение, вошел в каюту командира там уже находился Кошкин.
  - Вот, Кирилл Вадимович, - сказал Скороходов, показывая одновременно рукой на диван, - садись и слушай, какие страсти порой случаются темными латиноамериканскими ночами.
  - Правильнее было бы сказать: стояло темное латиноамериканское утро, - поправил командира Кошкин.
  - Принимается, - усмехнулся Скороходов. - Однако продолжайте, товарищ капитан-лейтенант!
  - Есть! Итак, темным-темным латиноамериканским утром с борта одного из водолазных катеров, стоящих в бухте, название которой нам так и не сообщили, в воду без всплеска один за другим вошли четыре легких водолаза. Соблюдая все меры предосторожности, они под водой преодолели расстояние от катера до русской подводной лодки. Вернее почти преодолели, поскольку, когда до борта лодки оставалось метров десять, вспыхнули два мощных прожектора, вмиг опутав всю четверку щупальцами своих лучей.
  - Красиво излагаете, товарищ капитан-лейтенант, - делано восхитился Берсенев. - Пописываете небось?
  - В каком плане? - недопонял Кошкин.
  - Ну, не в плане гальюна, конечно. Книжки не пишете?
  - А... Нет не пишу, но много читаю.
  - Заметно.
  - Отставить! - прервал пикировку Скороходов. - Давайте по делу.
  У Кошкина было такое выражение лица, словно он хотел показать Берсеневу язык. До этого, конечно, не дошло, а вот рассказ был продолжен.
  - Водолазы замерли, но ретироваться не спешили. Подводная иллюминация привлекла внимание вахтенных и вскоре у борта лодки сгрудилась почти вся смена, включая вахтенного помощника. Когда офицер заметил среди прочих вахтенного матроса, которому полагалось находиться в это время у трапа, он понял, какую допустил оплошность и тут же приступил к наведению порядка...
  В этом месте старпом опять было попытался открыть рот, но, наткнувшись взглядом на грозящий ему командирский кулак, разом передумал.
  - ... Собственно бардак длился минуты три, не больше, однако этого времени хватило, чтобы на борт лодки проник посторонний. Человек в черном гидрокостюме, но без ласт, неплохо ориентировался в расположении отсеков и очень быстро оказался у командирской каюты, с помощью отмычки открыл дверь и проник в помещение. Свет зажигать не стал, подсвечивая себе фонариком, нашел сейф и стал возиться с замком. Вспыхнувший свет заставил незваного гостя замереть в той позе, в которой он перед этим находился. Насмешливый голос за спиной незадачливого визитера прокомментировал ситуацию:
  'Какая приятная встреча... Что-то потеряли, господин Санчес? Можете встать и повернуться, и не забудьте поднять руки'.
  Выполнив все требования, Санчес оказался лицом к лицу с вашим покорным слугой, который сидел в командирском, прошу прощения, товарищ капитан 2 ранга, кресле и грозил непрошенному визитеру пистолетом.
  Уж не знаю что было тому виной: искусственное освещение или отсутствие цветастой рубахи и усов, но нынешний Санчес нисколько не походил на того жизнерадостного балагура, чей образ прошедшим днем засел в печенках у всех офицеров 'Волкодава'.
  'Что дальше?' - криво усмехнувшись, спросил он.
  'Разберемся, - пообещал я. - Суд мой будет скорый и справедливый. На лодку вы проникли по халатности вахтенного, сейф вскрыть не успели. То есть не причинили экипажу и имуществу лодки никакого ощутимого вреда, так?'
  Санчес неопределенно пожал плечами.
  'Так! - дал я за него утвердительный ответ. - А раз так, то сейчас вас проводят к трапу и выдворят на вашу территорию'.
  Поскольку во взгляде Санчеса читалось непонимание, пришлось пояснить:
  'Мы ведь союзники, и будет правильным считать произошедшее недоразумением. Так что адьёс, амиго!'
  
  Берсенев энергично поднялся.
  - Прошу разрешения выйти!
  - Куда собрался? - не спеша переходить на официальный тон спросил Скороходов.
  - Пойду крутить хвосты проштрафившейся вахте, - пояснил Берсенев.
  - Отставить! - приказал Скороходов и на недоуменный взгляд старпома пояснил: - Вахта действовала подобным образом, выполняя мои указания.
  - Недопонял... - протянул изумленный Берсенев.
  - Позвольте я? - попросил Кошкин, и, дождавшись благосклонного кивка командира, повернулся к старпому. - Этой ночи, вернее, этого утра я, можно сказать, ждал с начала похода. Ну не могли союзники не заинтересоваться нашей лодкой. Обязательно должны были захотеть разобраться: отчего мы так лихо воюем. Я бы на их месте точно захотел! Не предпринимая никаких попыток подобной направленности на предыдущих стоянках, наши друзья помимо демонстрации союзнического долга еще и усыпляли нашу бдительность, мою бдительность. Выбрав для нашей последней на союзнических базах стоянки этот тихий омут, дружественная разведка решила добыть столь необходимую информацию именно здесь.
  - Но ведь если подумать, - наморщил лоб Берсенев, - такой ход представляется вполне очевидным, разве нет?
  - Как раз, да, - согласился Кошкин.
  - Выходит, они нас, вернее, тебя, - не удержался приколоться Берсенев, - держали за идиота?
  - Да кто ж их знает? - усмехнулся Кошкин взглядом давая понять, что оценил выпад Берсенева, - Надо было спросить об этом у Санчеса, но я как-то не догадался.
  - Какие твои годы... - начал Берсенев, но фразу почему-то заканчивать не стал, спросил про другое:
  - А вахту-то зачем во блуд вводить было?
  - А сам еще не догадался? - сделал удивленные глаза Кошкин. - Тогда поясняю: -Парни, что пришли к нам по утру в гости, - суперпрофессионалы. Единственное место, которое их могло интересовать, - сейф в каюте командира. Те, что пришли под водой практически не сомневались, что их там встретят, хотя вряд ли догадывались про прожектора. В их задачу входило отвлечь на себя внимание как можно большего числа охранников 'Волкодава'. В каюту должен был пробраться самый ловкий, а, значит, и самый опасный. Он, разумеется, не стал бы преднамеренно убивать вахтенного у трапа, но я решил не рисковать и перестраховаться, исключив их встречу вообще. Договорился с товарищем командиром, и вахта закосила под дураков отменно.
  - И все-таки я не понимаю... - задумчиво произнес Берсенев. - О чем думало наше командование, когда давало согласие на стоянку в этом месте, если было очевидно, что лодку заманивают в ловушку? Хорошо, было просчитано, что драки не будет, но до сейфа тот Санчес все равно мог бы добраться? Извини, каплей, но разве ты не мог проиграть схватку в каюте.
  - Теоретически - мог, - кивнул Кошкин.
  - И что тогда?
  - Тогда, - усмехнулся Кошкин, - в руки к союзникам попали бы сделанные Санчесом фотокопии чертежей, которые к нашей лодке отношения не имеют. Я прав, командир?
  По тому, как красноречиво промолчал Скороходов, Берсенев с грустью понял, что ему самому далеко не все известно...
  
  На этом рассказ о стоянке 'Волкодава' в безымянной бухте можно было бы закончить, когда бы не хотелось упомянуть об одном маленьком нюансе...
  Погрузка припасов шла к концу, когда Берсеневу доложили, что среди прочих обнаружена не проходящая по накладной запечатанная коробка со странной надписью по-русски: 'Союзникам от союзников!'. С соблюдением всех мер предосторожности коробку вскрыли и обнаружили внутри дюжину бутылок первоклассного ямайского рома...
  
  Прощайте красотки, прощай небосвод...
  
  Такого до них не делал еще никто. Переход в 9000 морских миль для крейсерской подлодки и в надводном-то положении считался запредельным, а уж проделать этот путь без всплытия на поверхность...
  К походу готовились основательно. На безымянной базе их хоть и проверили 'на вшивость' но затарили всем необходимым под завязку: топливом, пресной водой, продуктами и т.д. по списку. Выйдя в море, провели проверку всех систем. Теперь оставалось только нырнуть...
  Ласковое солнышко. Легкий бриз, обтекая лодку, дует в сторону далекого американского берега, который отсюда без бинокля уже и не разглядеть. Погода, кажется, шепчет: ребята, вам это надо, туда, в глубину, когда наверху так прекрасно? Надо, не надо... Родина приказала - будем нырять!
  - Старпом... - глаза под пилоткой были не стальные, а карие, но тоже вполне командирские. - ... Весь экипаж побывал на верхней палубе?
  - Так точно! - ответил Берсенев. - В том числе и вахтенная смена.
  - Добро! Тогда все вниз. Погружаемся!
  
  Владивосток. Штаб Тихоокеанского флота. Три недели спустя...
  
  - Товарищ командующий, Москва на проводе!
  - Соединяй...
  - Здравствуй, Вадим!
  Командующий Тихоокеанским флотом СССР адмирал Берсенев узнал голос маршала Абрамова.
  - Здравствуй, Глеб!
  - Есть новости о 'Волкодаве'?
  - Пока не всплыли, и радио молчит. Но ты же знаешь, по заданной Скороходову вводной это нормально.
  - Радиомолчание. Выход в эфир только в самом экстренном случае. Знаю. Но на душе все одно неспокойно, как, впрочем, и у тебя.
  - Это ты по телефону определил? - усмехнулся Берсенев. - Не зря маршальский хлеб кушаешь. За десять тысяч километров волнение в голосе подчиненного распознал.
  - Так я не прав?
  - Прав. Разумеется, прав. Волнуюсь. И за лодку и за сына...
  - Как всплывут, доложи!
  - Слушаюсь, товарищ маршал Суверенного Союза!
  
  Охотское море. 50 морских миль на норд-ост от острова Сахалин. Борт линкора 'Адмирал Александр Колчак'
  
  - Акустики - Мостику: по пеленгу 45, шум винтов подводной лодки! - И почти сразу: - Лодка произвела залп тремя учебными торпедами, цель - мы!
  'Ни хрена себе!' Начальник штаба Тихоокеанского флота вице-адмирал Согайдачный восхищенно поцокал языком. На мостике линкора паника. Не ожидали и словили гостинец! Эсминцы сопровождения кинулись подставлять борта, но опоздали. Все три торпеды прошли под днищем линкора. Цель поражена! Взвыв сиренами, - так воют с досады сторожевые псы, которые прошляпили злоумышленника, - эсминцы кинулись к месту, откуда был произведен залп.
  - Отставить противолодочную атаку! - приказал Согайдачный. - Поздно пить боржоми, когда почки отвалились! Всем кораблям выстроиться в линию, будем встречать героев! - Адмирал посмотрел на командира линкора. - Чего скис?
  - Да ну! - махнул рукой каперанг.
  - Ты руку-то побереги, - посоветовал Согайдачный. - Тебе ею еще честь Скороходову отдавать и благодарить за науку, за то, что он с тобой, таким вот показательным способом, своим боевым опытом поделился. Расслабились, понимаешь, без войны-то... А вот и они!
  В десяти кабельтовых от линкора всплыла подводная лодка. В бинокль была хорошо видна истертая, но все еще хорошо различимая эмблема в виде оскаленной собачей пасти.
  - Точно они! - Согайдачный оторвался от бинокля. - Радио комфлота!
  
  Медные горны
  
  Пока ПЛ 'КМ-01' в сопровождении почетного эскорта шла во Владивосток, туда же прилетела из Петрограда представительная делегация Главного штаба ВМФ СССР и НИИПК, возглавлял которую контр-адмирал Рудницкий...
  
  Хороший аппетит гостя - сердцу хозяйки услада. Михаил Алексеевич Рудницкий вовсю старался соответствовать, но чувствовалось, что к концу обеда это ему дается все труднее. Любовь Берсенева с нарастающим беспокойством следила, как гость с трудом управляется с последним куском особым способом приготовленной красной рыбы, но при этом не забывает нахваливать угощение. Слава богу, обошлось! Тарелка пуста, нож и вилка победно водружены поверх нее параллельно друг другу ручками вправо. Гость сыт, но хозяйка все же осмеливается предложить:
  - Михаил Алексеевич, может, все-таки, добавки?
  - Благодарю, Любовь Родионовна, но, уж не пеняйте, откажусь. Честно признаться, я вашим прекрасным обедом слегка осоловел. Мне бы в самый раз на воздух...
  - Тогда в сад? Вадим, проводи гостя! А чай вам накроют чуть позже в беседке.
  В саду Рудницкий потянул из кармана трубку.
  - Я так понял, Вадим Николаевич, у вас в доме не курят? Но здесь вы мне, надеюсь, позволите подымить?
  - Сколько угодно, Михаил Алексеевич!
  - Спасибо, конечно, но это лишнее. Одной трубки будет в самый раз. Я ведь, знаете, к новым поветриям отношусь с пониманием и стараюсь себя в общении с табаком ограничивать, но полностью избавиться от сей пагубной привычки, увы, не в силах!
  Трубка набита и раскурена. Адмиралы снялись с якоря и не спеша двинулись по дорожке вглубь сада.
  - Хорошо тут у вас, - нахваливал Рудницкий. - У меня самого дача под Петроградом, в Терийоках, там тоже замечательно, но, скажу честно, у нас воздух больше тиной пахнет, а тут - океаном!..
  Обсудив природу, перешли к делам семейным.
  - У вас, Вадим Николаевич, помимо Кирилла, кажется, есть и дочери?
  - Да, - кивнул Берсенев. - Александра и Наталья. Обе теперь замужем за морскими офицерами. Один служит в Сов Гавани, а другой аж в Петропавловске-Камчатском.
  - И жены естественно при них? - уточнил Рудницкий.
  - Как и положено офицерским женам, - подтвердил Берсенев.
  - Ну да, конечно... - кивнул Рдуницкий. - А вы знаете, Вадим Николаевич, я ведь на Кирилла до сих пор сердит, что он пренебрег приглашением работать у меня в институте.
  - Пренебрег, говорите... - Берсенев внимательно посмотрел на Рудницкого. - А ведь он, Михаил Алексеевич, мне тогда звонил, советовался. И знаете, какой из его аргументов в пользу флота произвел на меня наибольшее впечатление?
  - Интересно, скажите, если это не секрет, конечно.
  - Теперь, пожалуй, уже не секрет. Он сказал: Я, отец, когда профессию выбирал, факультетом не ошибся. Подводник должен плавать под водой, а не протирать форменные брюки в лаборатории! Вот как он сказал.
  - Мальчишка! - выкрикнул в сердцах Рудницкий. - Никакого прагматизма - одна романтика! Простите, Вадим Николаевич, - опомнился Рудницкий, - Просто я возлагал на Кирилла большие надежды...
  - А разве он их хотя бы частично не оправдал? - вступился за сына Берсенев. - Вы ведь сами давеча хвалили его отчеты, присланные с борта лодки.
  - Хвалил, - кивнул Рудницкий. - И от слов своих не отказываюсь. Скажу больше. В них отчетливо проглядывает будущая кандидатская диссертация!
  - Ну, вот, видите! - воскликнул Берсенев.
  - Да что я вижу, Вадим Николаевич! - Рудницкий в досаде махнул рукой. - Вы ведь в курсе, что мы, я имею в виду НИИ Подводного Кораблестроения, вслед за НИИ Военного Кораблестроения открываем во Владивостоке филиал? Да что я спрашиваю, конечно, в курсе! Вы ведь не просто командующий Тихоокеанским флотом Союза, Вы, говоря высоким штилем, 'око государево' в Дальневосточной республике.
  - Добавьте сюда еще и членство в комиссии по вооружению при ГКО, - улыбнулся Берсенев.
  - И это? - удивился Рудницкий. - Не знал... Был бы в шляпе, ей богу снял бы ее перед вашей комиссией! Конкретно за программу развития перспективных видов вооружения. Ответьте честно, вы, когда пять лет назад включали в программу управляемые ракеты повышенной дальности полета и крейсерские подводные лодки дальнего радиуса действия, подразумевали в будущем объединение двух этих проектов в один?
  - Иначе говоря, предполагала ли комиссия в будущем использовать крейсерские подводные лодки в качестве ракетоносцев? - уточнил Берсенев. - Да, предполагала.
  - Я так и думал, - удовлетворенно кивнул Рудницкий. - Но, позвольте, я вернусь к нашему филиалу...
  
  **
  
  - Поверить не могу: я дома!
  Кирилл Берсенев плюхнулся на диван, широко бросив руки на спинку. Диван, узнав молодого хозяина, откликнулся мягким гулом пружин.
  Насколько хорошо возвращаться в родительский дом после длительной разлуки Кирилл познал еще в своем курсантском прошлом. Но вернуться сюда же с войны живым и невредимым закаленным в тяжелом походе бойцом... Градус восприятия просто зашкаливал! В глазах еще стояла цветная и шумная встреча, которую устроил 'Волкодаву' родной Кириллу Владивосток, а ноздри уже забил струящийся с кухни запах фирменных маминых пирожков. Мама, мамочка, мамуля! Встретила сына на пороге, обняла, расцеловала и снова к плите - праздник, однако! Сашка, сестренка (приехала вчера вечером из Сов Гавани), снует что твой посыльный катер между залой и кухней, заполняет стол различной снедью, то и дело постреливая в строну старшего братишки веселыми глазами. Отец, грозный адмирал Берсенев, взвешивает в руке пузатенький графинчик, наполненный по горлышко полупрозрачной рубинового цвета жидкостью.
  - Мамина, фирменная. Не давала притронуться, тебя ждала. Снимем, сынок, пробу?
  - Снимем, батя! - Кирилл легко вскочил с дивана.
  - Мамино здоровье! - Слегка соприкоснулись хрусталем, и потекла по организму шелковая струйка. - Хороша наливочка!
  - А вот и мы!
  В зал входят мама с дочкой, неся в руках последние блюда. Адмирал поспешно прячет графин за спину, но поздно.
  - Не утерпел, старый, - укоризненно качает головой Любовь Родионовна, - самую малость не хватило товарищу адмиралу выдержки.
  - Да ладно, мать, - изображает смущение Вадим Николаевич, заговорщески подмигивая Кириллу. - Мы же по чуть-чуть, пробу снять. Да и пили-то исключительно за твое здоровье...
  - Ладно, - милостиво кивает головой Любовь, - считай, оправдался. Давайте за стол!
  
  ... - Как живешь, сестренка, как Михаил?
  - Служит Михаил, - пожимает плечами Александра, - что с ним сделается? В героях пока не ходит, как некоторые...
  - Некоторые - это кто? - делает вид, что не понимает сестру, Кирилл.
  - Да ладно прикидываться, - усмехается Александра. - Давненько столь геройской поступью из похода не возвращались...
  - Не преувеличивай, сестренка, - изображает скромность Кирилл, хотя ему, как и всем за столом, слышать такое приятно...
  
  Рано утром на ходовом мостике 'Волкодава' Кирилл с волнением всматривался во все явственнее проявляющиеся очертания знакомых с детства берегов. Тут сигнальщик: 'С 'Колчака' передали: заложите ватой уши!'. На мостике все в недоумении, кроме представителя штаба флота. Тот уже достает из кармана горсть ватных тампонов и раздает всем присутствующим. Убедившись, что тампоны на местах, штабной прокричал сигнальщику прямо в ухо: 'Передай на 'Колчак' 'Готовы!' Буквально через минуту идущий за кормой лодки в трех кабельтовых линкор 'Адмирал Александр Колчак' жахнул разом из всех орудий главного калибра. Такого бабаха Кириллу в своей жизни слышать еще не приходилось. Так город-крепость был извещен о подходе героической лодки. А потом была встреча уже в гавани ничем не уступившая подобным встречам в Скапа-Флоу и Мейпорте.
  
  В доме женщины убирали со стола, а отец и сын в саду смотрели на звезды.
  - Были бы курящими - закурили бы сейчас! - пошутил адмирал.
  - Что ты, батя, - возразил Кирилл. - И, слава богу, что я не курящий. Считай месяц без всплытия, с ума бы сошел!
  - Что так весь переход через Тихий океан ни разу и не всплыли? - спросил адмирал.
  - Под перископ пару раз было, - признался Кирилл, - а так чтобы совсем - ни разу!
  - Да, с такими лодками быть нам хозяевами океанов! Ладно, сынок, пошли в дом. Мать маячит, чаевничать зовет!
  
  - Вы извините, но я спать. Устал, не могу!
  Кирилл поднялся с места и тут прозвучал короткий окрик:
  - Сидеть!
  Кирилл недоуменно уставился на сестру.
  - Успеешь поспать, - категоричным тоном произнесла Александра. - Мы, с мамой с утра маемся, когда про невесту услышим, а он 'спать'!
  - Откуда вы?.. - начал Кирилл, ощупывая лежащее в кармане кольцо, но осекся из-за дружного хохота. Смеялся даже адмирал.
  - Так про вашу невозможную любовь все центральные газеты писали, а ты что, не в курсе?
  - Нет... Дайте посмотреть!
  Александра взглянула на мать.
  - Во втором ящике комода, - подсказала Любовь.
  Александра принесла газеты, и Кирилл углубился в чтение. Родные с интересом наблюдали, как меняется выражение его лица.
  - Вот это да... - произнес, наконец, Кирилл, отбрасывая прессу в сторону.
  - Хотим подробностей! - потребовала Александра.
  - Да куда уж подробнее-то? - кивнул на газеты Кирилл.
  - Нет, братец, отвертеться не удастся! Раньше скажешь - раньше ляжешь, иного не дано!
  
  **
  
  В Морское собрание офицеры 'Волкодава' вошли единой группой. В вестибюле к ним подскочил незнакомый кап-три и обратился к Скороходову:
  - Товарищ капитан 2 ранга, постройте ваших людей, приказ комфлота!
  - Что, прямо здесь? - удивился Скороходов.
  - Так точно! - Кап-три повернулся через левое плечо и убыл в неизвестном направлении.
  Скороходов посмотрел на старпома, но Бересенев только пожал плечами. Делать нечего пришлось подать команду 'Становись!' Пока офицеры 'Волкодава' с ленцой выстраивались в две шеренги, на вершине лестницы ведущей из вестибюля на верхние этажи здания появилась внушительная компания адмиралов и кап-разов во главе с адмиралом флота Берсеневым. Поняв, что это была не шутка, Скороходов быстро навел порядок в строю и, сделав шаг навстречу достигшему нижней ступени комфлота, вскинул руку к козырьку фуражки. Он даже открыл уже рот для доклада, но адмирал довольно резко его оборвал:
  - Отставить! - Потом повернулся к капитану 1 ранга из своей свиты, в руке которого была папка. - Почему офицеры одеты не по форме?
  - Не успели довести приказ до личного состава лодки, товарищ адмирал флота! - ответил тот.
  - Так доведите! - приказал Берсенев-старший.
  Прозвучала команда 'Смирно!', после чего кап-раз открыл папку и зачитал приказ о присвоении очередных и одного внеочередного воинских званий всем офицерам подводной лодки 'КМ-01'. Через звание удалось перескочить капитан-лейтенанту Кошкину, который сразу стал капитаном 2 ранга. Чуть позже этому нашлось простое объяснение. Оказывается, воинское звание капитан 3 ранга Кошкину было присвоено досрочно за бескровную победу над американским спецназом, а сообщать об этом на лодку по какой-то причине не стали.
  - Товарищ капитан 1 ранга, - обратился комфлота к Скороходову, - потрудитесь привести внешний вид экипажа в соответствие с присвоенными званиями, после чего ждем вас наверху!
  Адмирал повернулся и в сопровождении свиты стал подниматься по ступеням, а счастливые и растерянные офицеры 'Волкодава' остались топтаться на месте, не зная, что им предпринять, чтобы выполнить приказ. Но в таком состоянии им предстояло пробыть совсем недолго. Легкой походкой к их группе подошла статная красивая женщина средних лет и, улыбаясь всем без исключения, произнесла:
  - Здравствуйте, товарищи! Меня зовут Любовь Родионовна Берсенева, прошу следовать за мной!
  На ходу Скороходов отыскал взглядом старпома и вопросительно стрельнул глазами в спину идущей впереди женщины. Берсенев утвердительно кивнул. В помещении, куда привела их Любовь Родионовна, подводников ждал целый отряд нарядно одетых женщин. Без долгих слов у офицеров отбирали кители, спарывали с них погоны и на их место тут же пришивали новые. По тому, как споро это у них получалось, нетрудно было догадаться, что все женщины либо жены, либо дочери моряков.
  На втором этаже в огромном зале подводников ждали накрытые столы, где они при большом количестве свидетелей смогли обмыть новые звания. А вечером в этом же зале Морское собрание давало бал в честь героев...
  
  **
  
  Наклон - в исходное, наклон - в исходное... Нехитрый набор гимнастических упражнений выполненных со всем прилежанием в промытом утренним дождичком саду плюс чудодейственный мамин рассол и от легкого похмелья не осталось и следа. Холодный летний душ, оборудованный прямо в саду, добавил бодрости. В одних спортивных брюках с голым торсом Кирилл вернулся в дом, где сразу же столкнулся с Александрой. Молодая женщина оглядела брата долгим и каким-то совсем не сестринским взглядом, от которого тому стало даже неловко.
  - Вот теперь я понимаю твою Нору, братишка, - произнесла Александра тоном, который Кирилл, дабы и в мыслях не обидеть сестру, не посмел охарактеризовать как блядский, - с таким тюленем любая самка будет не прочь оказаться на одном лежбище! Ой, да ты покраснел, - рассмеялась Александра. - Вот умора... Ой, я рифму придумала: у Кири с Норой случилась умора!
  - Прекрати, бесстыдница! - прикрикнула на дочь возникшая на пороге Любовь Родионовна. - Вот скажи, тебе будет приятно, если про твои отношения с Михаилом станут подобное говорить?
  - Ой, да пожалуйста! - фыркнула Александра. - Мы с Мишей свою любовь ни от кого не прячем!
  - Совсем, совсем не прячете? - спросил уже оправившийся от неловкости Кирилл.
  - Ну не то чтобы совсем... - смутилась Александра.
  - Вот видишь, - покачала головой Любовь, - и на тебя управа нашлась. Вот что, дети. Вы хоть люди и взрослые, а совет материнский все одно послушайте. В отношениях между мужчиной и женщиной, коли это по обоюдному согласию, дозволено все, за исключением одного: языком про то трепать, вы поняли?! Кирилл?
  - Да, мама!
  - Александра?
  - Да, мама...
  - Вот и ладно. Извинитесь, друг пред другом, и пойдем завтракать.
  Александра посмотрела на брата теперь уже как сестра.
  - Извини, Кира, не знаю, что на меня нашло. Нет, вру, знаю! Позавидовала, что ты уже кап-три, а мой Мишка все еще в старших лейтенантах ходит, вот и захотела куснуть побольнее. А это кругом неправильно. Прости, братик, я больше так не буду.
  - И ты меня прости, - Кирилл обнял сестру, - за то, что не удержался, ответил. Я тоже так больше нет буду...
  
  Садясь за стол, Кирилл кивнул на пустой стул:
  - А что отец?
  - С утра в воздушную гавань подорвался, - ответила Любовь.
  - В воздушную гавань, - переспросил Кирилл, - зачем?
  - Не сказал, - вздохнула Любовь, - но догадаться нетрудно: кто-то из высшего начальства прибывает...
  
  **
  
  Воздушную гавань не следует путать с аэропортом. Аэропорт принимает самолеты, а воздушная гавань - дирижабли.
  Адмирал флота Берсенев, не обращая внимания на вновь начавший накрапывать дождь, внимательно следил за швартовкой 'России'. 'Россия' была одним из трех дирижаблей совершавших регулярные пассажирские рейсы между Москвой и Владивостоком (еще два дирижабли совершали подобные рейсы из Петрограда). В зависимости от номера рейсы могли быть прямыми или с заходами в гавани других городов. Естественно, что для визита первого лица, Администрация Президента выбрала прямой рейс, выкупив ровно половину билетов. Весь путь в 8000 километров 'Россия' преодолела за 32 часа.
  Еще на подлете к гавани Владивостока была прекращена работа маршевых двигателей и вся швартовка осуществлялась исключительно на маневровой тяге. Первым делом был пришвартован нос воздушного судна. Сначала с носовой неподвижной причальной фермы выстрелом из гарпуна на дирижабль была доставлена веревка, с помощью которой притянули толстый канат. Петлю на конце каната накинули на мощный гак, после чего на ферме включили лебедку и потихоньку подтянули нос дирижабля. Затем нос с помощью специального устройства был жестко закреплен на консоли, один конец которой являлся одновременно частью лифтового механизма фермы. После этого пришел черед швартовать хвост дирижабля. Процедура сильно напоминала швартовку носа, за исключением того, что кормовая причальная ферма была подвижной и перемещалась по рельсам, уложенным на земле. После окончания жесткой швартовки лифты обеих ферм начали спуск дирижабля на стапель. Как только входной шлюз пассажирской гондолы оказался на одном уровне с аналогичным шлюзом причала спуск прекратился, и оба шлюза были соединены.
  Первым из пассажиров борт дирижабля покинул Президент СССР Александрович, за ним шлюз прошел Секретарь Госсовета Жехорский, остальные члены правительственной делегации, после чего борт судна было позволено покинуть обычным пассажирам.
  
  **
  
  Бриз со стороны Японского моря расчистил небо над Владивостоком. Однако солнышко, как ни старалось, оставшиеся после дождя лужи на площади перед штабом Тихоокеанского флота просушить до конца не успело. Что, впрочем, ничуть не помешало экипажу 'Волкодава' замереть в парадном строю, последний раз всем вместе. Несмотря на близость разлуки, настроение у подводников было приподнятое. Еще бы! То, что наградят - догадывалась, но что весь экипаж орденами - нет. А о том, что на церемонии награждения к ним с приветственным словом обратится Президент СССР - и не мечтали.
  Отзвучали последние слова Президента и запели горны. А потом была первая, общая для всех моряков 'Волкодава' награда. Когда зачитывали Указ о присвоении Многоцелевому подводному крейсеру 'Уссурийский тигр' (так отныне официально именовалась ПЛ 'КМ-01') звания гвардейского, у многих в глазах появился подозрительный блеск. Командир лодки капитан 1 ранга Скороходов принял из рук Президента гвардейское знамя. Наградив всех, перешли к церемонии награждения каждого: от ордена 'Красной звезды' до высшей награды Союза - Золотой Звезды Героя. Этой высокой награды вкупе с Золотой звездой к ордену 'Морская Слава' был удостоен Скороходов. Капитан 3 ранга Берсенев был награжден орденом 'Морская слава' и Серебряной звездой к нему.
  На этом славная история подводной лодки 'Волкодав' подошла к концу. Не пугать ему больше намалеванной на рубке оскаленной собачей пастью 'серых волков' Дёница. Впрочем, 'Уссурийскому тигру' предстоит пройти не менее, а, может, и более славный путь...
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"