Аннотация: Дальний восток, он действительно дальний, до него трудно добраться, но именно здесь человек может увидеть настоящие чудеса.
Сборник рассказов
Начало
(вместо пролога)
Мне было около 5 лет, когда я в первый раз испытал очарование моря. Мы с отцом гуляли по берегу. Был тихий августовский вечер. Солнце уже опустилось за горизонт, и наступили длинные летние сумерки. Было время отлива, и волны медленно накатывали на прибрежную гальку. Подбежав к воде, я увидел странное зрелище, возле камней кипела жизнь. Множество маленьких раков-отшельников бегало по камням, активно сталкиваясь, друг с другом. Стайки мальков проносились между камней в поисках корма. В прозрачной воде они были так хорошо видны, что вся картина больше напоминала аквариум, а не открытое море. Почему-то вид этих маленьких существ, активно занимающихся своими делами в чужой для человека среде, вызвал во мне сильное желание узнать тоже там дальше, под лениво перекатывающимися волнами. Поскольку я еще не умел плавать, то я взобрался на лодочный пирс, шаткое сооружение из свай, труб и досок. Дойдя примерно до половины, я смог увидеть ржавую корабельную дверь с круглым иллюминатором, длинные листовища ламинарии и стайку малоротой корюшки.
В те далекие времена, доступное водолазное снаряжение ограничивалось комплектом пловца ныряльщика (маска Нептун-3 и жестяная трубка), да еще ластами вариант Стрела. Стоили они недорого, но мама была категорически против подобных "глупостей" и решительно отказала в моей просьбе.
- Вот еще! А если волна закрутит?
- Да я умею, я уже плавал! - выдавал я желаемое за действительность, но обмануть строгую родительницу было непросто.
Пришлось для ее успокоения отправиться в плавательный бассейн, где, барахтаясь в хлорном растворе, и сдавая на членские взносы гривенники, припасенные на мороженное, я получил странный бумажный документ, подтверждавший мою способность держаться на воде без посторонней помощи.
Но матушка сдаваться не собиралась, и на следующее лето отправила меня на лето в Дальнереченский район, где я проводил каникулы подальше от соблазнов морского побережья, гоняя с друзьями по улицам собак, кошек, гусей и кур.
- А давайте в тайгу сходим!
Предложение показалось мне заманчивым, но как добраться до тайги я не знал.
- Как? Очень просто! За огородами выйдем, а там уже и тайга.
-Так просто!
А ты думал сложно?
До того дня, мои представления о тайге базировались на описаниях и рассказах, где тайгой назывался дремучая хвойная чаща, засыпанная снежными сугробами и буреломом. Представить же то, что светлый лиственный лес, в котором дуб, перемешан с ясенем и ильмом тоже тайга, я просто отказывался. Моим друзьям пришлось даже прибегнуть к помощи старого охотника, деда Александра, который с помощью нескольких рассказов и наглядных примеров из кабаньих клыков, изюбриных рогов и тигриных зубов, смог убедить меня, что веселая и светлая Уссурийская тайга бывает опаснее, чем тайга Сибирская.
- Вот верно говорю! - Дед увлекся рассказом и позабыл о всех прочих делах. -Тигр больно до собак охоч! Никогда не пройдет мимо самого что ни на есть худого кабыздоха, поэтому собаки люто его боятся. А если хочешь, чтобы собака от тебя прочь бежала, то нужно кусок тигриной шкуры на подкладку пришить.
Совет мне тогда показался очень дельным, но вот была только одна незадача, я не знал где взять кусок тигриной шкуры.
Прошло несколько лет. Прогулки по тайге становились все нлиннее и дольше, я уже хорошо знал, как добраться до соседних сел напрямик, минуя извилистую государственную трассу, где искать грибы, а где ягоды и прочие дикоросы. В один из таких походов мы вышли к излучине речки Кедровки.
Вершина холма была ровной, будто кто-то нарочно срезал ее ножом. Внизу река весело катила свои воды, шумно прыгая между камней и перекатывая круглую гальку. Взяв удочки, я отправился наловить рыбы, пока Андрей и Ромка разбивали лагерь. Быстро натаскав несколько верхоглядов и пару хариусов, я уже собрался уходить, как вдруг увидел странную вещь, в недавней осыпи лежало несколько монет. Они были странными, больше похожими на уплотнительные шайбы, чем на привычные мне деньги. Одна их сторона была гладкой, в центре было пробито квадратное отверстие, а на другой стороне были нанесены четыре иероглифа.
- Это древние деньги, - пояснил Ромка. - Когда китайцы здесь жили, то у них такие были, мне мой дед про то рассказывал.
- Давайте еще поищем, может быть, клад найдем! - предложил Андрей, и мы стали раскапывать речной склон.
К сожалению, клада мы не нашли, а свою находку я показал в краеведческий музей, где мне объяснили, что это не китайские деньги, а монеты средневекового тунгусского государства, которое было уничтожили монголы еще перед походом Батыя на Русь.
Ценность монет была для музея невелика, и они остались у меня в коллекции. Но меня поразило то, что оказывается история Приморья начинается совсем не со времени освоения "Зеленого клина" и борьбы за "Советский Дальний восток", а на много веков раньше.
Прошло много лет, давно уже нет того берега, на котором я впервые заглянул в подводный мир, а река совсем размыла берег, на котором я сделал свою первую историческую находку. По стечению обстоятельств, я выбрал профессию далекую от археологии и исследования морских глубин, но тяга к путешествиям и приключениям осталась во мне навсегда.
Следы ушедших времен
Наверное, нет ничего хуже, когда телефон звонит утром, да еще в законные выходные. Нет, он опять звонит, я может быть, самый сладкий сон досмотреть хочу, а он бесцеремонно меня будит. Делать нечего, придется ответить, все равно сон непоправимо испорчен.
На другом конце провода знакомый Семин голос с нарочитой веселостью спрашивает:
- Ты не хочешь понырять сегодня? Погода просто отличная!.
Я попытался возразить, ссылаясь на усталость и полностью пустой после вчерашнего бассейна баллон, но Сема и слушать ничего не хотел:
- Возьмешь на аренде и никаких вопросов. Если мы сегодня не соберемся, то Алексей не даст нам катер, а через неделю про выход в море вообще можно будет забыть. Быстро собирайся! Все ждут только тебя!
Спустя двадцать минут я был уже в дайв-центре. Возможно, на момент звонка все участники похода действительно собрались, но когда я приехал, добрая половина "ожидающих", куда-то исчезла.
Вспомнилось удивленное лицо египетского инструктора, когда русская компания выехала в Хургаду веселиться. Бедняга не понимал, куда все делись, ведь выход в море назначен на 5 утра. С большим удивлением он спрашивал через каждые 20 минут: "Где пиплы? (от peoples - люди англ.)". На что регулярно получал ответ: "Пиплов нет, но они будут".
За то время пока все собрались, я успел не только взять пару баллонов и сложить свое снаряжение в грузовик, но еще и второй раз позавтракать. И вот, собравшись в полном составе, вся наша компания из восьми человек выехала в направлении береговой базы.
Осень в Приморье мягкая и теплая, в начале октября температура воздуха не опускается ниже 14 градусов, а воды ниже 10-13. На море стоит штиль или небольшая волна из-за смены летнего морского муссона на зимний континентальный.
Пластиковый бот весело бежал по гладкой осенней воде. Остров Русский самый большой среди островов залива Петра Великого. Благодаря своему положению и наличию удобных для стоянки судов бухт, остров всегда привлекал внимание людей как естественный форпост на подходе к материковой части побережья. На острове расположено несколько поселков и множество военных частей, многие из которых в настоящее время расформированы. Остров состоит из туфа, порфиров и твердых гранитов, что свидетельствует о его вулканическом происхождении. Относительно малое количество осадочных пород создает определенные проблемы с водоснабжением, поэтому если планируется провести несколько дней на острове вдалеке от цивилизации, лучше взять воду с собой.
Вот и небольшой залив бухты Новик. Давным-давно на его берегу строители древнего Бохайского царства возвели крепость. Ее первые описания, были сделаны одним из исследователей Дальнего Востока - Палладием Кафаровым. В начале прошлого века он не только начал изучение давно исчезнувшей культуры, но и был тем, кто поднял свой голос против их уничтожения русскими поселенцами. Насколько удалось выяснить, этот форт носил название - "Крепость лунного света". Когда Бохайское царство пало под нашествием киданей, форт был заброшен, поскольку морская торговля с Кореей и Японией практически прекратилась. Но во времена "Золотой империи" (XII-XIII века н.э.), крепость была восстановлена. По непроверенным источникам именно в ней укрывался последний чжурчжэньский император, когда кони Монгольских всадников прошли по всему Востоку.
К сожалению, сейчас мало, что указывает на мощные береговые укрепления средних веков. Время все стерло, кроме нескольких земляных валов и правильных террас, расположенных на окружающих залив склонах.
Под водой гранитные валуны густо обросли друзами устриц и мидий. Дальневосточная устрица может достигать в длину до 60 см. Раковина моллюска пористая, изначально белого цвета, быстро обрастает водорослями и другими морскими организмами, приобретая, зеленый или светло-коричневый цвет. Для жизни моллюска необходим твердый субстрат, не позволяющий устрице уйти в песок и погибнуть, поэтому устричные банки встречаются только в местах скальных выходов или каменистых свалов. Часто можно увидеть, что несколько раковин срастаются между собой. Увеличиваясь в размерах за счет годичных нарастаний, которые идут неравномерно из-за плотного скопления раковин на скальном субстрате, устрица редко имеет правильную форму. Раковина сильно деформируется и приобретает совершенно неповторимую форму. На передней стороне нижней створки расположены самые тонкие известковые пластины, их острота сравнима с бритвенным лезвием. Береговой свал продолжается примерно до 20 метровой глубины, где заканчивается пологим участком дна, покрытым серым илом. Несмотря на отсутствие рек, во время дождей, в бухту смывается земля с окружающих склонов, заросших лесом. По дну быстро перемещаются офиуры. Это иглокожее является самым близким родственником морских звезд, да и выглядит точно также как морская звезда, только поизящнее. Длительное время их даже не разделяли на отдельные виды. Только офиура гораздо подвижнее своей родственницы. В 70е годы XX века в Институте биологии моря ДВО РАН, даже измерили среднюю скорость передвижения этого беспозвоночного, оказалось, что она может проходить по ровному дну до 3 метров за 1 минуту.
К выступающим камням крепятся оболочники - пурпурные асцидии. Как ни странно, но это наши прямые предки, которые возникли еще в те времена, когда жизнь на земле еще только зарождалась. В личиночную стадию, оболочник ведет подвижный образ жизни и имеет хорду. Находя подходящее место, личинка прикрепляется к субстрату и начинает превращаться в классического оболочника. Внешний вид асцидии напоминает кувшин с двумя горлышками. В одно из них, как правило, верхнее оболочник засасывает воду, которая устремляется в мешкообразную сетчатую глотку. Отфильтрованная от съедобных частиц вода выбрасывается наружу через боковой выход. Внешняя туника асцидии чрезвычайно плотная, поддается только остро отточенному ножу, а попытка оторвать оболочник от камней руками, заранее обречена на неудачу.
Рядом с оболочниками часто можно увидеть мидийную банку, образованнуя гигантскими мидиями Грея. В отличие от съедобной мидии, этот вид в 1,5 - 2 раза больше в размерах, но вкусовые характеристики у нее ниже. Кроме мидий и оболочников встречаются морские ежи и дальневосточный морской гребешок. Гребешок - ценный промысловый моллюск, обладающий очень нежным мясом. Округлая раковина гребешка состоит из двух створок. Нижняя створка, более крупная и выпуклая имеет белый или желтоватый цвет. Верхняя створка, почти плоская, окрашена в лиловый или бордовый цвет. На верхней створке часто селятся различные морские паразиты. При возникновении опасности, моллюск с силой смыкает створки, выбрасывая наружу поток воды, что позволяет ему перемещаться. Но скорее так поступают молодые особи. Крупные раковины довольно тяжелы и предпочитают простую оборонную тактику. Сколько раз я не пытался спровоцировать такого моллюска к бегству, от только смыкал створки, но не "убегал", как это делает молодь.
Искомую плиту я увидел совершенно неожиданно, она стояла наискосок, практически наполовину зарывшись в ил. Возможно, ее что-то сдвинуло, а каменный выступ косы не дал ей полностью уйти в ил. Плита гладкая и явно искусственного происхождения, в центре грубое отверстие для деревянного штока. К сожалению, на таких якорных плитах не делалось никаких надписей или знаков, которые позволили бы установить их принадлежность и время изготовления. Может быть, этот якорь был утерян с какого-нибудь судна, пережидающего туман или непогоду, под защитой древней крепости или просто обозначал место стоянки, крепящимся нему буем, теперь это практически невозможно узнать. Нажимаю на крякалку и подзываю своих друзей. Медленно обследуем это место, но, к сожалению, больше ничего не нашли.
После отдыха ребята решили перейти в другое место, кекур "Колонна". Это одиночно стоящая скала, вертикально поднимающаяся над поверхностью моря. Русские исследователи Дальнего Востока в начале XX века упоминали, что на вершине стоял древний опознавательный знак, к сожалению более подробного описания не сохранилось. Теперь можно только гадать, что это было, предупреждающий об опасности знак, которым пользовались древние мореплаватели или штормовой каменный колокол, наподобие того, что расположен в небольшой бухте Хасанского района, использование кекура в качестве артиллерийской мишени, во время учений Краснознаменного Тихоокеанского флота, навсегда уничтожило этот памятник.
После того как стих шум двигателя, над водой появилась любопытная мордочка пятнистой нерпы. Пятнистая нерпа или Ларга является самым распространенным представителем семейства тюленей на Дальнем Востоке. Она держится преимущественно у побережья Хасанского района и около островов морского заповедника. Окрас взрослых особей светло-серый с темными пятнами на спине и почти белым брюхом. В XX веке Ларга сильно истреблялась местными рыбаками. Но после исчезновения крупных косяков сельди и закрытия рыбных колхозов, нерп оставили в покое, и их популяция стала постепенно увеличиваться. Рассказывают такой случай, что, живущая рядом с одной из научных станций ДВО РАН мамаша - нерпа, оставляла своих детенышей под присмотром дочки одного из сотрудников, а сама уходила кормиться в море.
Под водой лежит множество крупных каменных обломков, артиллерийских снарядов и металлических болванок. Не найдя ничего особенно интересного, мы отплыли к песчаной банке, залегающей примерно в 6 метрах от поверхности. К крупным камням крепятся заросли ламинарии, агарника и других бурых водорослей, возле которых, мое внимание привлекли несколько песчаных "холмов". Игорь подкапал слой осадков и сразу же наткнулся на месиво из створок раковин и мелких камней, видя наше непонимание, он взял несколько раковин и сложил их в кучку. Я понял, что он хочет сказать. Это вообще не ракушечная банка, кто-то специально сложил использованные створки раковин в одно место. Мы нашли затопленную раковинную кучу, указывающую на ранний исторический период южного Приморья - Янковскую культуру, описанную М.И. Янковским в начале XX века. Основные поселения этого народа располагались в южном Приморье, по западному побережью Амурского залива и в районе г. Владивосток. В средний период (IV-III вв. до н.э.), произошло похолодание климата и уровень моря опустился, это привело к активному потреблению в пищу большого количества съедобных моллюсков, которых местные жители собирали на отмелях. Но выбрасывать в море раковины или другой мусор в было нельзя (примитивные представления об экологии). Поэтому они и складывали остатки пищи в большие кучи, предполагая, что таким образом сохранят море чистым и богатым.
Эта находка несколько изменила наши представления о той роли, которую в древности играла скала. Коса идет в направлении берега, и если поднять ее над водой, то получится вполне пригодная дорога, по которой можно пройти с берега до скалы. Расположенная в основании скалы раковинная куча, явно показывает на остатки древнего культового места, поэтому после выхода из воды, я постарался представить себе общую картину такой, какой она была три тысячи лет назад. На планшете постепенно возникла, одинокая скала, выступающая далеко в море, священный знак на вершине, пологий берег с устричными и мидийными банками и узкая коса.
Все вместе соединилось в единую картину и вместо средневекового маяка, возникло древнее капище, к которому приходили в давние времена люди, просить милости у духов моря. В какое-то время, связывающая кекур с берегом коса постепенно погрузилась в море, народы, населявшие побережье ушли, и культовое значение этого места постепенно забылось.
Пока мы разворачивались и выходили на обратный курс, заходящее солнце осветило одинокую скалу, и мне показалось, что на мгновение она вновь обрела свое былое величие, а на вершине вновь засверкал священный знак.
Окружающие проливы сопки уже утратили свой яркий осенний наряд, и в Приморье пришла уже не "золотая", а "ржавая" осень. Скоро с равнин внутренней Монголии начнут дуть холодные ветра, продувающие заливы насквозь и сезон ныряний в Дальневосточных водах закончится. Но сейчас мы летим по водной глади залива, а в лицо бьет еще теплый воздух, в котором чувствуется и соленый запах моря, и пряный запах леса.
Город
Вася шел по тайге, он забрался далеко от поселка, но все еще не нашел ни одного корня. Поиски женьшеня не самый легкий труд, иногда находишь корень совсем рядом с домом, а иногда неделями бродишь по тайге, пристально рассматривая каждый листок, но заветного пятилистника никак не можешь найти. Почему-то русские думают, что если ты "Вася", или "Иван*", то корень можешь найти если не в собственном огороде, то где-то рядом с околицей. Все совсем не так, просто смотреть нужно внимательнее, а не грибы собирать.
*(Вася - нарицательное имя удэгейцев, Иван - обрусевших китайцев или тазов. Насколько я знаю, эти прозвища появились во времена освоения Приморья в начале XX века).
Такие мысли крутились в голове Васи Канчуги, когда он взобрался на очередную сопку. На перевале он осмотрелся, вдали между деревьями виднелось море, рокот которого он услышал еще утром. Он хотел выйти к селу Милоградово, но сейчас понял, что в своих поисках отклонился в сторону и вышел на побережье где-то севернее. Поднявшись немного вверх по хребту сопки, он увидел возле корней старого дуба маленькую кумирню, сложенную из сланцевого камня. Это был хороший знак. Вася достал папиросу, размял ее и положил ее на плоский камень, затем сел рядом, закурил и задумался. Идти в село с пустыми руками было совершенно бесполезно, денег нет, корня тоже нет, возвращаться назад тем же путем глупо. Может, если пойти к заливу Ольги, а затем вновь подняться к истокам Уссури, что-то и удастся найти.
Докурив папиросу, и подкрепившись куском хлеба, он стал спускаться в распадок. По дороге он не заметил ни одного кустика элеуторокока, что заметно подняло ему настроение. Может духи леса приняли подношение, и теперь он, наконец, найдет священный корень.
С такими настроениями, Вася не заметил, как встал на шатающийся камень, который предательски выскользнул из-под ноги. Пролетев вниз метров десять и основательно перепачкавшись в сырой глине, Вася оказался у подножья сопки. Самое обидное было в том, что сумка с палочками слетела с плеча и теперь лежала где-то на склоне. Потерев ушибленное колено, и припомнив несколько крепких словечек относительно камней и собственной невнимательности, он повернулся к склону. И здесь его взгляд уперся в то, что так долго искал последние несколько дней. Совсем невзрачный зеленый стебель с пятипалым листом и венчиком зеленых ягод. Бросив куртку и не помня себя от счастья, Вася взлетел на склон примерно с той же скоростью, с которой недавно летел вниз. Схватив сумку, которая лежала под кустами, он с удвоенной энергией вернулся к брошенной куртке.
С корнем он провозился несколько часов, осторожно выбирая мочку, а затем осторожно смывая остатки земли водой из ближайшего ручья. Корню было лет сто, и за него могли дать хорошие деньги. Уложив находку в конверт из свежего мха, он направился к берегу.
Зачем он это сделал, Вася не мог объяснить, его как будто тянуло к берегу, хотя такой поступок был верхом глупости. Выйти на открытое пространство из тайги, да еще и с корнем в сумке, самое верное средство превратится в "зайца"*.
*(Заяц - "корневщик", нашедший корень, на которого охотятся, для того чтобы ограбить).
Подойдя к опушке, он остановился, и как зачарованный стал смотреть на море. Вася всегда любил воду, как и положено удэгейцу, ведь от нее зависела жизнь. Будет лосось, будет и еда для людей и собак, будет и икра, которую можно хорошо продать русским, а там будет и табак, и водка, и жизнь станет веселой и радостной. Но море, в отличие от реки, обладало какой-то особой притягательной силой для таежных жителей. Даже хозяин тайги амба (тигр) выходит на берег моря и в полном безмолвии долго слушает шум прибоя, а затем так же тихо уходит назад в чащу.
Внезапно, что-то неуловимо изменилось, воздух стал более плотным, а вокруг потемнело так, словно на солнце набежали легкие облака. Посмотрев вверх и не найдя на небе ни одного облачка, Вася вновь посмотрел на море и от неожиданности сел на траву. Над небольшим заливом стоял город.
Он совершенно не был похож на то, что Вася видел до этого. Это не был поселок и не был город в том понимании, в котором его представлял себе Вася. Он несколько раз бывал в Дальнегорске, один раз ездил во Владивосток, но такого чудного, еще никогда не видел. Весь город был обнесен стеной, в которой виднелись плотно закрытые ворота, над ней поднимались башни со странными ажурными крышами, точно такими же какие он видел на китайских полотенцах, которые иногда привозили в сельский магазин. Из города никто не выходил, рядом со стенами не было ни души, поэтому Вася продолжал смотреть на странное сооружение. Спустя минут двадцать город стал медленно исчезать, растворяясь в вечернем воздухе.
Вася ужаснулся, как раньше он не догадался, что это же жилище духов, а они страшно не любят, когда смертные вторгаются в их дела, а тем более подглядывают за ними. С этими мыслями он бросился в тайгу как изюбр во время гона, совсем не разбирая дороги. Только отбежав от берега на приличное расстояние, он остановился отдышаться.
Несмотря на это происшествие, обратный путь был удачным. Он нашел еще три корня, правда, не такие старые как первый, но вполне хорошие. Вернувшись, домой, и удачно сбыв корни, Вася решил спросить о виденном им городе, но над ним посмеялись. Меньше водки пить нужно, было общее мнение. Так и не найдя ни у кого ни ответа, ни понимания он обиженный вернулся в дом. Подумав немного, Вася взял бутылку водки и пошел на окраину села, где жила старуха Анна Мулинка. Старуха Анна была дочерью шамана и знала много того, чему не учили в сельской школе. Старики в селе говорили, что когда они были молодыми и сильными, то Анна и тогда была уже старухой, а отец ее знал еще капитана Арсеньева.
Анна сидела в избе, и, закрыв глаза, что-то бормотала себе под нос. На стене висел бубен с колотушкой, отороченный мехом медведя.
Поздоровавшись со старухой, Вася сел, боязливо посматривая на бубен.
- Не бойся! Не съест, - сказала Анна громким и густым голосом, который совсем не подходил к ее внешности.
- Вы молодые совсем ничего не знаете, и глаза совсем пропили, кроме водки ничего вас не интересует. Чего пришел? Заболел что ли, или бутылку потерял?
- Нет, бабка Анна, не заболел, видел кое-что.
Поставив на стол водку, Вася рассказал старой шаманке о своем приключении. Анна выслушала его, а потом как-то странно посмотрела, как будто видела Васю в первый раз.
- Да, вот я и говорю, что ничего знать не хотите, но ты молодец, помнишь, что с духами тоже делиться нужно. Жадный человек в тайге скоро пропадет. Поэтому ты и корень нашел, и назад тебе удача была.
- А город что?
- Это город духов, давно он там был, наш народ был молодой и сильный, мы знали, как строить красивые города и строить большие лодки, которые могли плавать по морю так далеко, как хотелось.
- Врешь бабка, когда это было, и мой отец и мой дед, а там и их деды всегда в тайге жили, а в город только за патронами да водкой ходили.
- Ага! Твой отец и дед. Даже прадед твоего прадеда в те времена еще не народился. Говорю тебе давно.
Весь вечер Вася слушал рассказ старой шаманки, слушал песнь бубна и узнал много того, что никто в роду до сих пор не слышал. Он узнал про древние города, которые поглотила тайга. Про великих воинов и мудрецов, которые жили в роскошных дворцах, башни которых доставали до неба. Слышал топот боевых коней и крики кочевников, а затем наступила тишина.
- Теперь иди, сказала Анна.
Вася очнулся как ото сна.
- А что было дальше?
- Ничего не было, наши предки ушли в тайгу, а развалины городов заросли и постепенно растворились в темноте леса. Только иногда духи предков возвращаются в наш мир и общаются с нами. К тебе они были милостивы, но старайся больше не беспокоить их.
Уже наступила глубокая ночь, когда Вася вышел из дома старой шаманки. Он медленно шел к себе и смотрел в ту сторону, где одна из звезд постоянно стояла на одном месте, а другие водили вокруг нее вечный танец. Он смотрел на нее и думал, что тайга, как и эта звезда, была и будет в одном месте, а вечный танец так и будет продолжаться до скончания времен.
* * *
Рассказы о затерянном городе я услышал еще в детстве. Удэгеец Вася, из рода, живущего на восточном побережье, говорил о странном месте, в котором живут духи предков. Его рассказы порой напоминали волшебные сказки, а иногда от них веяло такой глубокой тоской, что становилось страшно.
В стародавние времена, в устье "золотой" реки стоял красивый и сильный город, которым правил воинственный Ван. Город процветал, хотя находился далеко от столицы царства. Во времена войны севером, орды диких кочевников осадили город, стремясь разрушить его, Много воинов было убито на стенах города, но и много кочевников нашли могилу возле его стен. Когда уже не оставалось надежды на спасение, пять мудрецов, которым покровительствовал правитель, пришли к нему, и с помощью волшебной силы перенесли весь город, верхний мир на глазах удивленных и испуганных кочевников. С той поры прошло много времени, но город, один раз в год ненадолго возвращается в мир людей, для того, чтобы те, кто остался жив в той битве, могли помянуть павших.
Красивая сказка, рассказанная поздней ночью у костра старым охотником, и как будто больше ничего. В существование затерянного в Уссурийской тайге городища поверить было несложно, до нашествия монголов на территории Южного Приморья существовала развитая культура, наследие которой можно увидеть у народов Монголии, северо-восточного Китая и России, но то, что целый город был перенесен в "верхний мир" я считал откровенным вымыслом.
Прошло много лет, прежде чем я смог убедиться в том, что рассказы Васи были совсем не досужим вымыслом. Во время поездки по побережью Южного Приморья, в поисках дикой и нетронутой природы я вместе с несколькими друзьями оказался на восточном побережье Края. Остановившись на ночлег в долине между двумя горными хребтами, мы устраивали бивак. День выдался жарким, и в воздухе чувствовалась сильная влажность, которая нередко предшествует дождю. Солнце опускалось все ниже и ниже, длинные вечерние тени потянулись от предметов, и над лагуной, внезапно, возник город, окруженный земляными валами и толстыми стенами с ажурными башнями и венцами крыш. Несмотря на явно восточный стиль постройки, строения казались более древними, чем китайские и японские средневековые замки, поскольку них явно присутствовали большая строгость и массивность. Видение продолжалось около 15 минут, а затем медленно растворилось в наступающих сумерках.
Как зачарованные мы смотрели на эту фантастическую картину, а я вспомнил рассказ старого охотника. Его род жил недалеко от этих мест и вполне возможно, что он или его родичи видели этот мираж, который и послужил основой для красивой легенды.
Вернувшись во Владивосток, я решил поискать какие-нибудь упоминания о таинственном городе на побережье.
Обычно, сложная фата-моргана должна иметь какое-то естественное происхождение, это может быть многократно отраженная проекция реально существующего города или его развалин. Конечно, я еще вспомнил о феноменах исторического миража, описанного во время первой мировой войны, когда солдаты французской армии видели сцену сражения XIX века, но такое объяснение казалось слишком фантастическим. То сражение появлялось однократно и никаких повторных наблюдений появления миражей в этом месте в дальнейшем не отмечалось. Мираж города, вероятно, появлялся неоднократно, поскольку удэгейцы сложили о нем легенду.
С этими мыслями я начал свои поиски. В начале я решил, что какую-нибудь информацию я смогу найти в китайских хрониках, описывающих события VII-IX веков н.э. Средневековый Китай не был закрытым государством, Великая Китайская стена защищала северные рубежи империи от орд забайкальских кочевников, но не ограничивала контакты с другими соседями. Поэтому, китайские историки, описывали события не только на территории своей империи, но и в сопредельных государствах. Распространенное мнение об изолированности Китая сложилось в начале XIX века на основании контактов европейцев, в том числе и русских с Японией, которая в это время действительно представляла собой государство, проводящее политику изоляции от внешнего мира.
Работа в архиве Института истории и этнографии народов Дальнего Востока не принесла никаких результатов. В предполагаемом районе не проводилось никаких научных изысканий. Оставалась надежда на Хабаровск, но и там я не смог отыскать никаких материалов относительно этого места. Единственным подтверждением существования затерянного города был китайский текст, датируемый VIII веком н.э., в котором упоминался необычно расположенный город - порт Бохайского царства. Название города можно было перевести как место пяти благодетелей или пяти мудростей. Так же указывалось и местоположение, на восток от области Шуайбинь в устье "жемчужной" реки. Особенностью города являлось то, что он представлял собой обособленный центр, основой процветания которого была морская торговля с государством Силла (Корея) и Японией. Можно было так же предположить, что это был и какой-то культурный центр, так как в хронике упоминалось обучение юношей в каком-то закрытом учебном заведении.
Это давало надежду на то, что виденный осенним вечером мираж, а так же рассказы удэгейцев могли действительно иметь под собой реальную основу.
Спустя год я вновь оказался вместе с друзьями в тех местах. В течение нескольких дней мы исходили все примыкающие к долине холмы, но ничего не нашли. Ни остатков валов, ни стен, ни курганов. Собственно особо никто и не надеялся, что нам повезет с первого раза, но все же хотелось найти, что-нибудь материальное, подтверждающее существование города. К сожалению, все оказалось напрасно. Призрачный город никак не хотел открывать свою тайну. Пришлось вернуться домой с пустыми руками.
Разбирая, зимним вечером, имеющиеся бумаги, я обратил внимание на описание места расположения города. Согласно описанию, береговая линия имела несколько другие очертания. Жемчужная река впадала не в залив, а прямо в море. Вначале я подумал, что описание места не соответствует району поисков, но отбросил эту мысль. Мираж стоял над долиной, окруженной сопками, поэтому предположить боковую проекцию во влажном воздухе было не реально. Другим объяснением могло быть изменение береговой линии в результате его опускания. Это казалось очевидным, ведь за прошедшую тысячу лет береговая линия не могла оставаться неизменной землетрясения, естественное опускание берегов, все могло просто опустить остатки города на дно лагуны.
Сезон ныряний начинается в конце апреля - начале мая и до июля сохраняется вполне приличная видимость воды. С июля месяца, вода начинает цвести, и видимость катастрофически ухудшается, кроме размножения планктона, в Южном Приморье начинается период дождей, который так же не улучшает состояние воды. Второй сезон начинается в сентябре и кончается в конце октября. В это время ветры начинают дуть с континента, что приводит к очищению прибрежных вод.
* * *
Весна 2004 года была поздней и довольно холодной. В мае месяце наши планы были полностью сорваны постоянными дождями и туманами, но в начале июня погода установилась и наступила череда теплых солнечных дней. Настроение у всех было приподнятое, несмотря на череду неудач пошлых лет, все собирались наконец-то найти заброшенный город. Планировалось провести серию погружений и по возможности собрать необходимые сведения о времени существования поселения.
Первые спуски под воду обычно самые волнующие и, как правило, каждый надеется, что именно ему посчастливится найти клад, к сожалению, действительность далека от фантазий. Береговые погружения не принесли никаких результатов, из-за впадения реки, залив наполнялся илом, поэтому если даже возле берега и находились остатки поселения, то они давно были погребены под толстым слоем ила. Андрею и Саше, нырявшим с лодки, повезло больше, На дне, усыпанном мелким темным песком вперемешку с битой ракушкой, они смогли найти почти правильные пересечения невысоких валов, которые вполне могли оказаться остатками стен.
Вечером возле костра разгорелся спор о том, что же делать дальше. С одной стороны всем хотелось найти что-нибудь необычное, например посуду или остатки вооружения, но с другой стороны совершенно не хотелось нанести непоправимый вред, поскольку неправильно проведенные изыскания могли разрушить ту хрупкую структуру, благодаря которой возникал мираж.
Теперь уже ни у кого не оставалось и тени сомнений, что руины города находились на дне лагуны, а возникновение миража было следствием отражения солнечных лучей от дна и проецированием картинки в неподвижном воздухе на миллиардах водных капелек. Спор затянулся до глубокой ночи, так и не придя к согласию, мы отправились спать. Утром пошел дождь, видимость значительно ухудшилась, поэтому было решено в этот день не нырять, а постараться продолжить исследования береговой линии с помощью металлоискателя. В тот день нашими находками стали целая коллекция из гильз к винтовкам Бердана и Мосина, ржавый кусок металла, который по утверждению Игоря, в свое время был ручной гранатой, металлическая пряжка от ремня и ржавый котелок, в общем, неплохая коллекция для выставки "Борьба за Советский Дальний Восток". Но ничего более древнего в окрестных сопках обнаружить не удалось. Удача улыбнулась нам в устье реки, под камнями была найдена бронзовая пластинка, а так же несколько монет. Судя по изображениям на монетах, они могли принадлежать к IX-X векам н.э., то есть к периоду Бохайского царства. Возможно, что течение реки вымыло их из грунта и снесло к устью. Это дало новый толчок к продолжению поисков.
Вечером того же дня, собравшись у костра, мы решили не проводить никаких разрушающих действий на дне лагуны, а с помощью эхолота установленного на лодке и визуальных наблюдений просто составить карту дна и пересекающихся валов.
Утром погода прояснилась, да и видимость воды стала лучше, поскольку речка, впадающая в залив, была по большей части горной и не приносила такого количества ила как равнинная.
При помощи эхолота была составлена приблизительная карта рельефа дна, которая на первый взгляд могла соответствовать останкам городища, особенно в этом убеждали идущие по периметру валы и правильные углы возвышений. Теперь оставалось дело за подводными исследованиями.
Взятый с собой небольшой компрессор усиленно ворчал, набивая стальные баллоны до необходимого давления. Его ворчание перекрывалось ворчанием Володи, который все время повторял, что или себя загоним, или компрессор окончательно испортим. Но пока все шло хорошо. Благо, что прибрежные глубины были небольшими. В одном месте Игорь нашел нечто вроде каменной кладки, размытой течением, а рядом какие-то прямоугольные плиты и валуны, но так как они залегали на глубине около 18 метров, а воздуха в баллоне оставалось так мало, что пришлось вернуться, отказавшись от детального осмотра. Место отметили буйком и решили заняться более подробным осмотром на следующий день. Отныряв доступное время мы вытащили лодку на берег и занялись промывкой и просушкой водолазного снаряжения, строя предположения о том, что сможем увидеть завтра. Уже никто не сомневался, что мы действительно нашли затопленный древний город, который по каким-то причинам стал основой для таинственного миража, виденного удэгейцами. Так за работой нас застал вечер. Приготовив ужин из собранных во время погружения моллюсков, мы решили тщательно обследовать найденные Игорем каменные глыбы. К тому же по составленной с помощью эхолота карте оно как раз располагалось в центре открытого пространства, похожего на площадь.
Утром решили спуститься всей группой, Всем хотелось увидеть то, что так долго скрывалось под толщей морских вод. Сидя на борту, я испытал сильное чувство волнения. Поправляя маску и затягивая ремни компенсатора, я чувствовал, что наступил тот момент, когда я, наконец, смогу увидеть в реальности то, что так давно будоражило мое воображение. Опустившись в воду, я попытался с поверхности увидеть те образования, которые нам предстояло исследовать, но дно не просматривалось. Осторожно начали спускаться. Солнечные лучи пронизывали зеленую толщу воды и терялись внизу. Наконец появились те каменные формации, о которых вчера говорил Игорь. С первого взгляда они ничем не отличались от обычных каменных валунов, которые часто встречаются в прибрежных водах, но пристальный взгляд начинал выявлять определенную симметрию.
Мы спускались к пирамидально сложенным темным каменным плитам, сильно заросшим устрицей, мидией и красивыми морскими лилиями, которые создавали целые клумбы из белых, желтых и коричневых "цветов". Несмотря на то, что часть кладки была занесена илом и песком, у меня не возникло и тени сомнения, что вся постройка была сложена из одинаковых, массивных плит. Посветив в щели фонариком и распугав коричневых ершей, которые были крайне недовольны непрошенными гостями, мы двинулись дальше. На дне попадались "тарелки" гребешка, которые вызывали у всех чувства первобытных собирателей. Так занимаясь сбором ракушек, мы растянулись, сохраняя визуальный контакт. Вдруг раздался звук "крякалки". Опять повезло Игорю, который завис над одиночно стоящей каменной глыбой, и теперь отчаянно сигналил нам.
Подплыв ближе, я увидел то, что привлекло внимание Игоря. То, что я сначала принял за каменную глыбу, было огромной головой рыбы, поднимающейся из песка примерно на метр. Изображение почти стерлось, но на наше счастье, морские обрастания усиливали стершиеся линии, так, что мы видели как бы копию первоначальной скульптуры. Вероятно в те давние времена, когда город стоял на берегу, эта скульптура украшала площадь или была городским фонтаном.
Еще несколько раз мы погружались к развалинам на дне лагуны, в одно из погружений под камнями нашлась маленькая фарфоровая чаша. Мы долго смотрели на нее, и каждый думал о том, как такой хрупкий предмет мог сохраниться на протяжении стольких лет.
Но время нашей экспедиции подходило к концу. В последний день перед отъездом, я поднялся на сопку и посмотрел вниз на залив. Я хотел увидеть мираж, который привел нас в это место, но день выдался пасмурный, поэтому чуда не произошло. Поднявшись вверх по склону, я нашел кумирню, наверное, ту самую, рядом с которой давным-давно сидел Вася, рассказавший мне о волшебном городе. Достав заранее приготовленную фляжку, я вылил водку на плоский камень, помянув старого охотника и пожелав ему удачи в "верхнем мире" спустился вниз.
Закончив сборы и погрузку снаряжения, мы отправились в обратный путь и спустя десять часов вернулись во Владивосток.
Яр
- Ну и куда же на этот раз?
Вопрос прервал мой сон, и я свесился вниз с верхней полки вагона. Мои друзья уже проснулись и пили чай, взятый у проводницы. Видимо разгорался очередной спор, а это грозило затянуться надолго.
- Слезай, все равно сна уже не будет, лучше попроси свою знакомую проводницу дать нам к чаю печенье, а то Слава все съел.
Проводница действительно была знакомой, семь лет в средней школе мы проучились в одном классе, а вчера вечером я узнал, что Оксана как раз один из проводников нашего вагона, а ее муж начальник поезда. Я прекрасно понимал, что нужно вовремя пригасить начинающийся диспут, особенно если он начинает переходить в сферу профессиональных интересов. К тому же, если спорят два голодных врача, то ситуация вскоре могла выйти из-под контроля.
Вернувшись назад, я обнаружил, что начавшийся спор теперь в самом разгаре. Серега и Слава наперебой говорили о том, стоит ли лечить удэгейцев, нанайцев и прочих коренных жителей или просто запретить продажу алкоголя на территориях их проживания. Я думал, что принесенное печенье заставит их немного утихнуть, они действительно прекратили спорить между собой и уставились на меня.
- А ты, что скажешь? Ведь это твои родные места.
Что я мог сказать, действительно с семи лет я каждое лето проводил на севере Приморья, бывал в тайге, дружил с местными ребятами, слушал рассказы охотников и собирателей женьшеня, сам бывал на корневке, поэтому, несмотря на свое городское происхождение, немного знал о том, как и чем, живут люди вне большого города.
В тот год наша Администрация решила проявить очередную заботу о населении, и поэтому послала группу врачей, обследовать коренных жителей края. Так я оказался в купе фирменного поезда "Океан" вместе с двумя моими однокашниками по институту Славой и Серегой.
В наши обязанности вменялось провести медицинское обследование жителей этих сел. Серегу как врача-генетика привлекала возможность пополнить свой материал для диссертации, а Славу очередное оплачиваемое приключение. Что касается меня, то это была возможность вновь посетить места своего детства, а инсульт и радикулит среди удэгейцев встречаются также как и среди русских.
Скрипучий и тряский автобус после двух часов езды по ухабам и рытвинам доставил нас в село, в котором я не был больше пятнадцати лет. Таежные села всегда полны особого очарования. Окруженные высокими зелеными сопками они имеют привлекательный вид, особенно тогда, когда понимаешь, что пыльная и разбитая дорога закончилась и есть место, где можно найти ночлег и ужин. Но, выходя из автобуса, я отметил, что в селе стало как-то неуютно, на улицах грязь, а дома, которые я знал раньше нарядными и ухоженными, потемнели, осели и выглядели совсем уныло. Молодые разъехались по городам, а в селе остались только старики, да и те, кому больше некуда было податься. Местные жители, не проявили к нам обычного для сельчан интереса. Одетые в какие-то серые невзрачные куртки и штаны, они медленно перемещались по таким же серым улицам. В тот момент мне показалось, что это вообще не люди, а тени, которые бесцельно бродят на развалинах древней культуры.
Нас поселили в большом здании сельского клуба. Пока мы устраивались на новом месте, Сергей, принес большой кижуч и стал разделывать рыбину, взяв складной нож. Эти манипуляции неожиданно вызвали интерес местных жителей. По-видимому, с их точки зрения, Серега делал, что-то очень занятное, поскольку сначала пришел один сельчанин, затем другой и так далее. К тому времени, когда рыба была очищена от чешуи, импровизированная группа поддержки уже составляла человек семь-восемь. Они тихо переговаривались между собой, выражая то недоумение, то неподдельный интерес по поводу происходящего. Сергея это несколько смущало, и он продолжал кромсать непослушную рыбью тушу.
- Ты так и до утра не управишься! Наконец сказал один из наблюдавших. - Вот как надо, с этими словами он извлек из-за пояса огромный охотничий нож и, сделав два взмаха, срезал две широкие полосы. На столе остался лежать только голый рыбий хребет, а все мясо оказалось в руках у сельчанина.
После обеда, с кижучем в виде главного блюда, я пошел побродить по селу. Определенной цели не было, и вскоре я оказался, у маленького дома, который внешне почти ничем не отличался от других. Однако в самой постройке и расположении строения, что-то совсем неуловимое привлекало внимание и делало его отличным от других домов, стоящих на улице. Дом был пуст. Двор зарос бурьяном и полынью, мостки покосились и выглядели очень ненадежно, в тусклые стекла окон давно не светились по ночам, радуя запоздалого путника. По-видимому, дом стоял пустым уже не один год и медленно разрушался, уступая место травам и кустам.
Я знал, чей это дом. Это был дом старой Анны.
Мне было лет 10, играя с несколькими приятелями, я услышал странные звуки. Кто-то говорил и пел на совершенно незнакомом мне языке, сопровождая это какими-то громкими непонятными звуками. Заглянув за забор, из-за которого доносились странные звуки, я был поражен открывшейся мне картиной. Посреди двора, на каком-то возвышении стояла старая женщина. В ее наряде было очень много различных украшений в виде палочек, костяшек и ленточек. При этом она смотрела куда-то вверх и что-то быстро-быстро говорила. Затем она начала кружиться, не сходя со своего "импровизированного" пьедестала. Несмотря на то, что скорость ее вращения увеличивалась, я не слышал никаких изменений в ритме доносящихся до меня слов и звуков. Внезапно, раздался громкий крик, который, вероятно, был слышен и на другом конце села, после чего, женщина упала на землю.
За спиной раздался ропот, один из ребят, с побледневшим лицом быстро заговорил:
- Это старая Анна - шаманка, она сейчас камлает, а мы ей помешали. Бежим скорей, а то она сильно-сильно разозлится.
Я посмотрел на лежащую женщину, а затем на испуганных ребят. Воспитание в атмосфере радикального материализма, не признавало ничего сверхъестественного, тем более веры в шаманов, поэтому я уверенно ответил:
- Больше похоже на то, что у старушки припадок, перепила "горькой", вот и завалилась, и если ей не помочь, то ваше село останется без шаманки.
Я не очень хорошо знал, что действительно нужно делать в таких случаях. Единственное, что вертелось в голове, так это то, что нужно взять твердый предмет и разжать зубы. Спустя много лет, когда я уже учился в медицинском институте, мне пришлось в корне пересмотреть такой способ "первой помощи", но в то время я ничего не знал о ценах на протезирование зубов и считал, что все делаю правильно.
Я перелез через забор и, взяв палочку, попытался оказать "первую помощь". Эффект был просто поразительный, увидев меня, старуха вскочила и жутко закричала, такого крика я не слышал ни до этого, ни после. Потом уставилась на меня абсолютно безумным взглядом и что-то начала быстро говорить. Мне совершенно не хотелось иметь дело с "безумной", а тем более "буйной", поэтому я начал медленно пятиться к калитке, а затем припустил изо всех сил.
Примерно через неделю я вновь увидел эту старую женщину, но конечно уже в обычной одежде. Она подозвала меня и спросила, зачем я влез к ней во двор, а затем так быстро убежал. Выслушав мои сбивчивые объяснения, она улыбнулась.
- Тебе не нужно было убегать так быстро. Но ничего, можешь зайти как-нибудь, я тебе чаю налью.
У нее было смуглое, обветренное лицо, столь типичное для сельских жителей, обрамленное редкими седыми волосами, широкие скулы, характерные для монголоидной расы. Но самой поразительной частью ее лица были глаза. Они были не раскосые, как у китайцев или монголов, а миндалевидные, как у среднеазиатских народов. Они были очень темными, почти черными, казалось, что она видит то, что другим недоступно.
С этого времени, иногда один, а иногда с кем-нибудь из своих приятелей, я стал иногда заходить в странный дом на окраине села. Старую женщину звали Анна, но это было не настоящее имя, а то каким ее звали русские. Своим настоящим именем она почти не пользовалась. "Оно сложное, да, наверное, никто уже не знает, что оно значит", - говорила она.
Когда я спросил ее, что она делала во дворе, то она спокойно сказала: "Зубы болели, вот и заговаривала".
Это меня сильно удивило, я засомневался в том, что зубы можно лечить таким способом, но Анна постаралась объяснить, что если знаешь определенные слова, и действия то это вполне возможно. В ее правоте я и сам убедился, когда недели через две у меня у самого заболел зуб. Не знаю, действительно ли помогло камлание или большее действие оказал отвар из листьев шалфея и щавеля, но боль прошла. По ее словам, она не была шаманкой в прямом смысле этого слова, просто она была старой женщиной, которая долго жила на свете, а на мой вопрос о шаманском бубне, одеянии и пляске она ответила, что среди ее народа кто-нибудь должен уметь бить в бубен, да хранить старые песни. Уже спустя много лет, в одном из краеведческих музеев, я увидел фотографию шамана и его семьи, сделанную еще В.К. Арсеньевым в 1910 году. Дело в том, что изображенный на снимке человек имел точно такую же фамилию, какую носила Анна. Может, одним из его детей и была Анна, но узнать об этом мне уже не удалось.
Дом Анны был довольно темный, но чистый. Над дощатым струганным столом висел бубен, а под ним на полу стояли какие-то грубые фигурки и пучки старой соломы, обернутые берестой и корьем. На стенах висели пучки сухих трав и листьев, от которых шел пряный запах. Среди них, я мог узнать лимонник, элеутерококк, мяту, но названий большинства растений я не знал.
Чай, приготовленный Анной, обладал поразительными свойствами, иногда вместо обычной заварки она добавляла в старый железный чайник несколько пучков трав или кусочки лиан, которые создавали совершенно необычный вкус. Готовя чаи, она обычно что-нибудь рассказывала. Я узнал очень интересные вещи о тайге и ее обитателях. Анна часто говорила, что нужно хорошо знать особенности того, что собираешься использовать, например, если готовишь чай и добавляешь лист элеутерококка, то напиток сможет дать силы в пути. А вот "корень жизни" - женьшень имеет очень сложный характер, если использовать его неправильно, то он может забирать и силы и жизнь, поэтому использовать его нужно только в особых случаях и очень осторожно.
Иногда она просто набивала маленькую трубку табаком и рассказывала сказки, героями которых были и таежные звери, и древние люди, и даже растения. Мне они казались довольно занятными, поскольку сильно отличались от тех, которые я слышал раньше. Самыми любимыми были истории, в которых рассказывалось о том, что в далекие времена народ Анны строил города, и крепости в которых жило много людей. Как эти люди воевали с многочисленными врагами, самыми страшными из которых были дикие конники с севера. В конце концов, именно эти племена и разрушили большие города, а жителей увели с собой на север. Уцелели лишь те, кто укрылся в тайге, куда не проходили кони завоевателей, но таких людей было слишком мало, и они сильно боялись выйти из леса, поэтому со временем многое забыли и стали народом тайги. На месте красивых городов выросли деревья, и даже память о них исчезла, только когда попадешь в такое место, то чувствуешь непонятную тревогу. Это души погибших людей, которые не нашли покоя в верхнем мире, бродят по своим родным местам и гневаются на чужаков, вторгающихся в их владения.
- Старая хозяйка уже три года, как умерла.
Голос вернул меня к реальности. Рядом стояла женщина и пристально смотрела на меня.
- С полгода проболела и умерла, а в последние месяцы совсем из дома не выходила, продолжила она. - Мы к ней ходили, но у нее в избе шибко страшно было. - А в ее доме теперь никто не живет.
Из сбивчивого рассказа соседки я узнал, что после смерти старой Анны, бубен и шаманское одеяние, похоронили вместе с последней хозяйкой. Теперь в селе никого уже не знал, зачем и как бить в бубен и никто не рассказывал старых преданий.
Уже наступила ночь, когда я вернулся к своим друзьям. Я не сказал куда ходил и быстро лег спать. Наутро началась врачебная работа, я смотрел местных жителей, которые жаловались на больные спины, на трясущиеся руки и множество других проблем, которые вместе составляют множество заболеваний. Но алкоголизм был не просто проблемой, он был настоящим бедствием. Как и у всех народов азиатской группы, у коренных жителей Приморья в организме совершенно отсутствовали особые вещества, способные расщеплять в крови алкоголь. А между тем водка поступала в больших количествах не только через русских, но и через китайцев, которые таким способом заставляли спившихся местных жителей отдавать таежные дикоросы и красную икру за бесценок.
Так прошли дни, отведенные для обследований. Перед отъездом я решил навестить скромное деревенское кладбище, на котором нашла свой последний приют старая шаманка. На могиле стоял простой железный обелиск. Я подошел, откинул несколько упавших старых веток, а затем сложил в изголовье несколько плоских камней, положив на них пачку черного чая и пачку табака. Это был один из обычаев почитания духов, о которых мне в детстве рассказывала мне Анна. Но, по-видимому, никто не навещал одиноко стоящую могилу на самом краю деревенского кладбища, а старые обычаи уходили вслед за своими хранителями.
Внезапно послышался легкий шорох. Обернувшись, я увидел ту женщину, которая жила рядом с домом старой Анны. Она стояла на краю кладбища, робко переводя взгляд то на меня, то на сложенные мною камни. Наверное, мой вид и то, что я делал, показались ей очень странным.
- Чего тебе? Спросил я.
Она подошла. В руках она держала сверток из серой заячьей шкурки.
- Это тебе. Сказала она, протянув мне свою ношу. - Старая, когда умирать стала, то мне отдала и передать велела.
Я сильно удивился и спросил:
- А ты, почему знаешь, что мне?
- Знаю.
С этими словами она отдала мне сверток и быстро пошла вниз по склону.
Я смотрел ей в след. Маленькая серая фигурка постепенно удалялась и вскоре затерялась в наступивших сумерках. Почему-то это напомнило мне образы эльфов, какими их описал Р. Толкиен в своем "Властелине колец". Лесной народ уходил, оставляя свои земли, медленно растворяясь в тени деревьев, и превращаясь в неясные тени. Когда они исчезнут, уже никто не вспомнит старые сказания и легенды, а тайга вновь и вновь будет шуметь над опустевшими поселениями.
Солнце почти опустилось за горизонт, и наступили длинные сумерки, в дальних домах зажглись огоньки. Где-то ухнула сова. С сопок потянуло холодом. Я развернул сверток и в свете уходящего дня увидел то, что было даром старой шаманки. На серой заячьей шкурке лежала колотушка от шаманского бубна.
Из Москвы до самых до окраин...
Летом перелет Москва - Владивосток летом проходит почти засветло, есть всего несколько десятков минут темного времени, а все остальное полярный день. Интересно когда самолет проходит над великими сибирскими реками, которые неторопливо несут свои воды к океану. Интересно, байкальский омуль изначально жил в оз. Байкал или мигрировал в него по рекам из океана? Исходя из анатомии, а более из гастрономии этой рыбки я все же склонен считать ее изначально морской, нашедшей в озере замену морю. Почему, да просто я никогда не встречал непроходную речную рыбу с мягкими костями. Ну вот, вспомнил про омуля, мужик сидящий на соседнем ряду проснулся и воровато озираясь тащит из портфеля бутылку мартина. Вскоре он уже вовсю почует себя крепким питьем, напару с отвязного вида девицей, сидящей по соседству, впрочем девица сама не пьет, а только делает вид, зато мужик совсем расхрабрел и начал подчивать соседку разными историями.Через нсколько минут появилась стюаресса, толкая перед собой тележку с напитками.
-Пап, пап пусти! Дочка проснулась и, увидев тележку начала выбираться из кресла.
- Мне сок и кофе! - Бросила она, выбравшись в проход и бросившись в хвостовую часть.
- Катюшке восемь, но несколько совершенных ей за последний год перелетов научили ее, что добраться до своего места в момент, когда разносят еду, бывает порой затруднительно. Ждешь, ждешь, пока тележка проедет через весь салон, так и без завтрака можно остаться. А вот если рвануть в туалет, когда разносят напитки, то можно проскочить перед раздачей еды.
Сосед оказался нестойким, еще не ушло и трети бутылки, как он полностью отрубился, повиснув на подлокотнике кресла, а его подруга, как ни в чем не бывало начала поправлять макияж.
За окном зеленые равнинные пейзажи сменились темно-зелеными сопками восточносибирского нагорья, самолет устремился к Хабаровску. В детстве я всегда ждал, когда самолет сделает вираж над Амуром, после него уже дома. Под крылом потянулись сопки, изрезанные узкими долинами. Мысленно представляю себе тайгу, раскинувшуюся под нами. Дочка почти приклеелась к иллюминатору.
- Пап, а ты там жил?
Я показываю ей в сторону срединного хребта.
- Да, жил, только давно, когда тебя еще не было. Сейчас начнется спуск как раз напротив той деревни, где я проводил лето.
Катюшка во все глаза смотрела вдаль, стараясь разглядеть зеленый домик, но ничего кроме сопок, конечно же, не увидела.
Самолет продолжал снижаться, но ближе к Владивостоку пошли облака.
- Ой, пап! Смотри там сияние!
Катюшка показывала рукой на облака.
- Смотри! Смотри! Там целый круг!
И правда, тень от самолета бежала по белым облакам в окружении белого галло. Такое явление можно увидеть в горах, но это случается довольно редко, в Тибете это явление называлось "Манящий Будда", а в Европе, вероятно, явилось прообразом нимба святости.
На соседнем ряду мужик продрал глаза и, обнаружив бутылку, заорал на весь салон.
- О! уже во Владике! Щас начнут паспорта проверять!
- Через несколько минут наш рейс прибывает в аэропорт города Владивостока Новонежино, - заскрипел голос из динамиков. Новонежино? Военный аэродром, до которого я в свою студенческую юность пилил на трех попутках? Вот еще новости. На очередном вираже я взглянул в противоположный иллюминатор, но все было в порядке, медленно проплывала водная гладь бухты Майтун, а на горизонте дымилась Горностаевская свалка.
- Мы что не в Артем прилетаем? Забеспокоилась Инга. - Как же мы оттуда выбираться будем? Ведь и Слава нас в Артеме встречает.
Я поспешил успокоить жену.
- Наверно опять что-то напутали.
Я сильно сомневался, что после того как в 90е был расформирован полк дальней авиации, аэродром Новонежиноской авиачасти кто-то ремонтировал.
Мужик на соседнем ряду допил коньяк и вновь захрапел, смущая своим звуками кошку, которая путешествовала вместе с хозяйкой на соседнем ряду. Пьяные аккорды вывели бедняжку из душевного равновесия, и она начала отчаянно мяукать.
Наконец самолет коснулся земли и побежал по полосе. Раздались хлопки.
- Господи пронесло! - заорал пьяный мужик, стараясь выбраться из кресла, не отстегнув ремень. Что вы меня держите?
Вскоре подали трап и по старой традиции у всех начали проверять паспорта.
На выходе на меня накатила волна душного влажного воздуха, пахнущего смесью керосина, леса и моря. Еще час ушел на получение багажа, и вот праворульная Тойота понесла нас в город.
Владивосток - столица японского праворульного транспорта России. На европейскую часть чаще попадают машины, уже отбегавшие год или два по приморским дорогам. Заметив две совершенно свежие модели, я представил, как изменятся их европейские аналоги через два года.
Август - самый жаркий месяц в южном Приморье. В течение нескольких недель стоит тропическая духота, иногда разгоняемая короткими дождями.
Дорога до города почти не изменилась, только добавилось несколько новых рекламных щитов, только когда проехали Зарю, я увидел несколько новостроек.
Шамора
После того как в конце 80х городские власти решили благоустроить побережье Амурского залива, попутно уничтожив все устричные банки, а в 90е строители коттеджей устроили свалку строительного мусора в районе мыса Эгершельд, единственным доступным пляжем стала бухта Лазурная или по-местному - Шамора. Конечно, были попытки устроить пляжную зону в бухте Щитовой, что недалеко от поселка Горностай, но умелое управление быстро положило конец этой затее, превратив уютный пляж в свалку. Теперь, Шамора стала главным городским пляжем, в солнечные дни на ее песок устремляется почти все городское население, и это не считая вездесущих хабаровчан, живущих в палаточных городках.
Шамора, это два больших песчаных пляжа, на восточном побережье Уссурийского залива. На севере, они ограничены красными порфировыми скалами, а там где камни, там и морская жизнь.
На пляж мы выбираемся рано утром. Если хочется поплавать в чистой и прозрачной воде и посмотреть на морских обитателей, то нужно опередить основной поток отдыхающих. Выехав из города в семь часов утра и спокойно проехав по горностаевской трассе, мы добрались до Шаморы. Охранники, стерегущие въезд на пляж еще спали, и ежедневного сбора дани с отдыхающих еще не было. Мы спокойно проехали на берег, выбрав место на песке, но вблизи скальных выходов.
- Пап помоги!
Катюшка поеживаясь от холода, натянула свой синий гидрокостюм и теперь никак не могла застегнуть молнию на спине. Инга расстелила подстилку и пошла к воде.
- Смотрите! Вода совсем прозрачная! И рыба видна!
Море было спокойным, и рыбья молодь резвились возле самого берега. Не теряя времени, я надел маску, ласты и нырнул в прохладную воду. По песчаному дну взад и вперед бегали раки отшельники, сталкиваясь между собой и затевая драки. Тут же были и фиолетовые стыдливые крабы, прикрываясь пустыми створками спизул или других двустворчатых моллюсков. Медленно по песку ползли улитки, собирая донную пленку. в метрах тридцати от берега начинают попадаться плоские морские ежи - песчаные доллары с пятилистником на спинке. На Шаморе распространены серые доллары, они небольшие два - три сантиметра в диаметре, иногда вырастают до пяти. Есть еще черные доллары, но на здесь они почему-то не встречаются. Кое-где видны ровные круглые отверстия - выходы сифонов двустворчатых моллюсков спизул. Спизула - промысловый моллюск, называемый морской курицей. Живет, закапываясь в песок на глубину до пяти сантиметров. Питается планктоном, фильтруя морскую воду через наружные сифоны.
Ближе к скалам стали попадаться небольшие валуны, на которых примостились черные морские ежи нудусы и черные с красными крапинками морские звезды - патирии. Черный морской еж относится к невооруженным морским ежам, хотя, глядя на длинные черные иглы, слова о невооруженности ежа воспринимаются с явным недоверием. Впрочем, еж действительно невооруженный, его хватательные органы - педициллярии не имеют ядовитых желез, ведь черный еж вегетарианец.
Между камней можно найти лиловых амурских звезд. Это страшные хищники, пожирающие двустворчатых моллюсков. Звезда охватывает раковину и начинает растягивать створки. Моллюск сопротивляется, но звезда не ослабляет хватку. Наконец моллюск устает и разжимает створки. А морской звезде только это и нужно, в образовавшуюся щель она просовывает свой желудок и поедает моллюска прямо в его раковине.
Катюшка что-то увидела и начала отчаянно махать руками, показывая на камни.
- Трепанг! Там внизу трепанг! - закричала она вынырнув на поверхность.
На камне действительно сидела двухлетняя коричневая голотурия - морской женьшень. В 90е из-за спроса со стороны китайцев, популяция трепанга в приморских водах была почти уничтожена браконьерами, но к концу 90х спрос на трепанга упал, китайцы начали его разводить на морских фермах, и популяция начала понемногу восстанавливаться.
Поиграв с голотурией, Катюшка отправилась на берег, а меня привлекли морские губки. Раньше я их не видел, а теперь насчитал не менее трех видов.
Среди водорослей паслись стайки красноперки, сверкая серебряными боками.
Мои наблюдения за рыбой были бесцеремонно прерваны пролетевшим мимо лица гарпуном. Поймав линь, я его перерезал.
- Ты что! Я здесь охочусь!
- А я здесь убиваю охотников!
Вообще-то я хорошо отношусь к славному сообществу подвохов, но в таких случаях мое отношение меняется на противоположное.
Парнишка, похоже, и сам догадался об этом, и схватив гарпун быстро поплыл к берегу.
Машин на берегу заметно прибавилось, заработали шлагбаумы, а прибрежная вода потеряла свою прозрачность. Вдоль берега начали носиться скутера. Получить по голове несущимся на полной скорости скутером мне не хотелось, и я перебрался под защиту скал. На камнях расположились друзы гигантской мидии Грэя, рядом с которыми я нашел молодь оседлой голотурии - японской кукумарии. Каменные россыпи были обжиты мелкими красноглазыми ленками, ворующих у овальных подкаменных крабов их добычу.
Но вскоре слой мутной воды дошел до скал. Я вылез на берег, но солнце начало припекать. Дочка нашла себе двух приятелей немного помладше себя и увлеченно объясняла им про то, как нужно нырять. Лежать на песке в полуденную жару мне не совсем хотелось и, собравшись, мы вернулись в город.
Острова
Свою вылазку на Аскольд я предпринял с ребятами из местного дайв-клуба. Собрав из отдельных частей вполне приличное водолазное снаряжение, на что извел все свои запасы крепежных элементов, колец и прочих запасных частей, я отправился в южную часть города, в бухту Змеинка.
В отличие от центра, где концентрировалась вся городская жизнь, район Змеинки малопримечателен. В начале прошлого века здесь находились казармы минного батальона, известного своим выступлением в революционных событиях 1905 года. Об этом времени напоминает памятник, да несколько офицерских флигелей, чудом сохранившихся на территории военных частей. В славные 50-е годы, когда на Дальнем Востоке начала развиваться рыбная промышленность, район стал заселяться рыбаками, став одним из самых неблагополучных. 80е-90е все смешали. Исчезли военные части, оставив разрушенные казармы, эллинги да ржавые корпуса старых судов, почти исчез рыболовецкий флот.
Берег бухты практически весь застроен лодочными гаражами, отнюдь не убогими железными конструкциями, а настоящими двухэтажными особняками, в которых можно жить с большим комфортом. Кроме знакомых ребят, к нашей вылазке присоединилась пара из Москвы, Андрей и его жена Наташа. Они первый раз были на Дальнем Востоке, и многие привычные вещи приводили их в восторг.
Пока складывали снаряжение, да готовили катер, моряки из соседней бухты Улисс начали потихоньку буксировать старый законсервированный МРК (малый ракетный корабль). Заметив это, Наташа вначале долго смотрела на сам процесс буксировки, а затем спросила
- Они его завести не могут? - Наконец спросила она.
- Да, да, с толкача пытаются, - не удержался Сема.
Потихоньку перетащив баллоны и грузовые пояса на борт, мы осторожно спустили наш пластиковый катер на воду, но тут выяснилось, что новый, только что взятый из магазина эхолот упорно отказывается работать. Сема переключал режимы, дергал за провода, но экран никак не хотел показывать рельеф дна. Наконец не выдержав, он достал инструкцию, но это мало помогло делу.
- А ты датчик в воду пытался опускать? - наблюдавший за Семиными попытками Дима не выдержал и показал на пустой стакан, в котором одиноко висел оранжевый датчик эхолота.
- Это кто же это сделал? Кто это сделал!? - обрушился Сема на всех разом. Никому ничего поручить невозможно!
- Инструктор Саша внимательно посмотрел на него и совершенно ледяным голосом ответил:
- Если я помню, то ты же сам вчера его прикручивал.
Сема хмыкнул, молча повернулся к штурвалу и подал вперед акселератор.
За кормой взвился белый бурун, и катер понесся по ровной глади залива.
Через час мы подошли к острову. В ясный день он хорошо виден из города, особенно в районе бухты Тихой. На острове три главные вершины, поднимающиеся на высоту около 300 метров над уровнем моря. По конфигурации остров напоминает подкову, открытую с юга. Серые, покрытые белым налетом соли скалы обжили многочисленные представители семейства пернатых. Белые чайки, крачки и черные бакланы организовали птичьи базары, которые приветствовали появление катера шумом и криками.
Остров был известен еще морякам государства Бохай. Много раз суда с бохайскими послами проплывали мимо него в Японию. Его прекрасно знали китайские золотоискатели и добытчики морской капусты. У первых он носил называние Лефу, вторые называли его Циндао, что означает -- Зелёный остров. В 1859 г. моряки русского клипера "Стрелок", первыми начавшие описывать эти берега, назвали его Маячный, считая, что остров самой природой создан для этого. Соседний, расположенный севернее, получил имя графа Путятина.
Проводившая в 1862--63 гг. более подробное гидрографическое описание залива экспедиция подполковника Бабкина, посчитав, что название острова Маячный может ввести мореплавателей в заблуждение, дала ему название по проливу. С того времени он и носит имя варяжского князя Аскольда. В 1892 г. командование крепости Владивосток решило создать на острове постоянный наблюдательный пост, связав его со штабом телеграфной линией. Но главной задачей, которую поставил штаб крепости перед аскольдовцами, было наблюдение за попытками японцев поставить перед проливом Босфор Восточный минные заграждения.
Туманы, постоянно закрывающие подходы к нему, закрывали видимость наблюдателям крепости. Своей выгнутой стороной остров обращен к северу, а южная сторона, обращенная к морю, образует бухту которая носит имя клипера "Наездник". На ее берегу расположен приисковый поселок, построенный еще в 1876 г. золотопромышленником Кустером. Позднее, на сопке появилась метеостанция. И девушкам-гидронаблюдателям приходилось четыре раза в день совершать прогулки по лестнице. Триста метров вниз, триста метров вверх.
- Ну что? Встанем здесь?
Сема подвел катер к западной оконечности подковы, в небольшой пролив между островом и выступающими из воды кекурами. На эхолоте появились очертания двух больших подводных скал.
- Здесь еще никто не нырял, давайте проверим, что здесь водится.
Катер стоял возле двух больших подводных скал, заросших белыми и желтыми актиниями. Травил октопус, и тонкая струйка пузырьков поднималась к поверхности.
- Вот незадача подумал я, нужно было его перебрать перед установкой, но под водой это было невозможно. Пришлось вывернуть крышку автомата, рычаг вернулся в исходное положение, закрыв клапан, и пузырьки исчезли.
Я медленно спускался вдоль серой стены, пока не увидел размытую границу термоклина. Вода словно превратилась в рифленое стекло. Зависнув над самой границей, я медленно опустил правую руку в термоклин. Возникло несколько воронок, но спустя мгновение граница слоев успокоилась. Температура упала с девятнадцати градусов до девяти, я подумал, что зря не согласился взять толстый зимний костюм, а понадеялся на то, что вода прогреется. Сделав несколько глубоких вдохов, я медленно двинулся вниз, за мерцающую границу слоев. Сразу же руки ощутили холод, но вскоре первое ощущение прошло, и я снова почувствовал себя комфортно. Больше всего мне хотелось увидеть осьминога, но как назло ни одной пригодной для убежища норки или пещерки не было видно.
Еще немного глубже я почувствовал, что попал в течение, которое медленно понесло меня вокруг скалы. За высоким гребнем оказалась глубокая расщелина, дно которой было усеяно круглыми белыми валунами. Опустившись к ним, я нашел двух трепангов, которые медленно поедали водоросли на уступе скал, и большую черно-белую морскую звезду - диоластерию.
Диоластерия обычно живет на глубине более 5 метров. В отличие от своей ближайшей родственницы малиновой амурской звезды, диоластерия почти никогда не подходит к берегу, предпочитая держаться в более спокойных водах. Вот почему простые ныряльщики их почти никогда не видят. За расщеленой находился галечный свал. Подводная каменная осыпь или свал, место интересное. Нагромождение камней всегда создает много удобных мест для того, чтобы спрятаться от хищников. Продолжая искать осьминога, я старался заглядывать в каждую щель или ямку. Но кроме коричневых морских окуней никого не нашел. Холод понемногу пробирался сквозь неопрен. Решив не искушать судьбу, я направился вверх, за границу термоклина. Если, проникая вниз за термоклин, ощущаешь холод, то, поднимаясь, чувствуешь себя так, будто попал в горячую ванну. По телу разлилось ощущение тепла и комфорта. Наверху росла небольшая колония мягких гидроидных полипов - дальневосточных горгонарий, которые в Японском море успешно заменяют кораллы. Между их ветвей пряталась рыбья молоды, спасаясь от вездесущих коричневых окуней.
Вдруг я почувствовал, что кто-то приближается ко мне, а через мгновение увидел, что-то похожее на набитый серый мешок. Мешок нырнул и остановился, оказавшись метра на два ниже меня. Появилась голова и два черных внимательных глаза уставились на меня.
Наверное, для нерпы я представлялся каким-то несуразным существом с большими глазами и странными желтыми лапами. Минуты две мы смотрели друг на друга. Я старался не двигаться, а нерпа тоже не делала никаких движений. Опасаясь, что странное существо уплывет. Наконец тюлень потерял ко мне интерес и двинулся к берегу, а я поднялся на поверхность.
- Ну, как? - Сема плавал без акваланга вокруг катера.
- Нерпу видел, но думаю, что ей не понравился, быстро уплыла.
- Неплохо давай на борт.
Я ухватился руками за трап и начал подниматься, но как только я поднялся из воды, вес баллона перевесил меня назад, перекладины трапа кончились, а зацепиться за что-то руками было невозможно. Я так и завис на корме, не зная, что делать.
- Ты там застрял? Давай вперед или назад.
- Не могу! Баллон назад тянет
- Вот еще один "крутой" нашелся! Сто раз говорил, чтобы в полной снаряге на борт не лезли, а все не в прок. Хоть бы пояс снял для разнообразия.
Пришлось спускаться и выбираться на палубу налегке, вскоре подошли и остальные.