Гуляка Светлана Евгеньевна : другие произведения.

Зелье от чумы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Двадцать пять лет назад эпидемия чумы выкосила четверть населения княжества Морава, и только открытие тогда лекарства от чумы предотвратило ещё большие жертвы. Но ныне рецепт лекарства не поддаётся расшифровке, а в соседнем герцогстве снова набирает силу чумной мор...

   Глава 1. На болоте
  
   Встретиться с гулем - это не то, о чём мечтала Стана, полезши в болото. Собственно, лезть в болото - это тоже не то, о чём она мечтала в эти последние тёплые деньки лета, но лиловый мох, предпоследний в списке стандартных алхимических ингредиентов, рос только на болотах, потому выбора, лезть или не лезть, не было.
   Кивейские болота всегда считались магически "живым" местом, где водилась мелкая нечисть, но нежить не попадалась уже много лет. И поэтому когда из-под купины болотной травы шустро вылез грязно-сизый гуль с гнойной кожей и перепонками вместо ушей, это оказалось для Станы неприятной неожиданностью.
   Считалось, что гули - это утопленники, оживлённые стихийной природной магией, во всяком, так было написано во всех учебниках нежитиеведения. Хотя как там на самом деле, никто не знал, потому что в отдельные годы в отдельных местностях гулей появлялось столько, сколько людей не тонуло по всей Мораве. Противниками они были не сказать что особо опасными, во всяком случае Стана, которая владела мечом так себе, с одним гулем могла справиться без особых проблем. Хотя однажды такой хилый гуль, когда она расслабилась раньше времени, извернулся и разодрал ей руку...
   Стана левой рукой торопливо сняла с плеча холщовую сумку с лиловым мхом, заполненную ещё меньше чем наполовину, отбросила её на кочку, а правой выхватила из ножен на поясе меч.
   Гуль нападать пока не торопился. Скакал и вертелся на месте, издавал какие-то булькающе-хрипящие звуки и распространял вокруг себя облако удушливой вони. Стана свободной левой рукой натянула себе на лицо шейный платок и напряжённо ждала.
   Будь это сухое место, она напала бы первой, обошла гуля со стороны и ударила в бок. Но это болото, и неизвестно, что находится под тонким слоем воды в шаге от неё - твёрдый камень, топкая грязь или гибельное окно. Поэтому Стана, дождавшись, когда гуль корявыми подскоками приблизится на расстояние удара, наотмашь рубанула его мечом по горлу, а затем обратным движением наискось сверху вниз - по вытянутым рукам, а затем - по ногам, постаравшись вложить в удар всю силу.
   Одну ногу ровно в районе колена перерубить удалось. Из раны, пузырясь, потекла гнойная кровь, выторкнулся обрубок гнилой кости, и гуль шлёпнулся в грязную болотную жижу. Стана, прощупывая ногами почву, попыталась подойти к нему со стороны головы, чтобы отрубить её, но гуль вертелся и не давался.
   Можно было, конечно, не добивать его: забрать сумку со мхом и пойти дальше - на одной ноге гуль её не догонит. Но раненые и недобитые гули могли трансформироваться со временем в ак-гулей - нежить гораздо более серьёзную и опасную, которая раздирала крупных животных, наведывалась в ближайшие деревни и задирала скот и селян. И приехать сюда через год за очередной порцией лилового мха и встретить ак-гуля Стане не улыбалось ну вот совсем: если с гулем она ещё сможет справиться, то ак-гуля - только обходить за тридевять земель и молиться Анахите, чтобы он её не почуял.
   Гуля она в конце концов зарубила, хотя он едва не царапнул её по ноге - отделила голову от шеи и минут десять прождала, пока он не перестанет шевелиться. Потом прождала ещё минут пять, чтобы точно сдох, и вырезала печень и почки - алхимикам они тоже пригодятся.
   Следующие три часа ползания по болоту показали, что всё плохо. Хотя, как признавала сама себе Стана, могло быть хуже - гуль ей попался всего один, хотя покружить вокруг него с мечом пришлось порядком - но видела она ещё как минимум троих. А когда солнце перевалило за полдень, рассмотрела вдалеке, на фоне чахлых болотных кустов, и ак-гуля.
   Стана мысленно вознесла молитву сначала Анахите, моля даровать ей удачу, потом болотнику, оставив ему на купине сухой травы ломоть хлеба, а затем принялась поспешно выбираться из болота в сторону, противоположную той, где она увидела ак-гуля. Болото сменилось сначала заболоченным лесом, затем сухим лесом, и Стана вывалилась на опушку, к которой прилепилась крупная деревня. Вознесла благодарственную молитву Анахите и оставила для болотника второй ломоть хлеба.
   Лилового мха она набрала. Маловато, в университете не похвалят, но собственная жизнь дороже. Но хуже было то, что последним в списке стоял фиолетовый мох. Он был приписан другой рукой, не почерком главного алхимика, причём слово "фиолетовый" было жирно подчёркнуто, а в скобках добавлено, что нужен именно фиолетовый, а не лиловый. Причём целый стакан.
   Фиолетовый мох был редким видом, и его обычно заменяли каким-нибудь другим ингредиентом, аналогичным по свойствам. Он обладал хорошим антигельминтным свойством, но чем рыскать по болотам, пытаясь найти его, проще было насобирать пижмы, усилить её той же печенью гуля и выпить большее количество лекарства.
   Но главный алхимик выдал этот список, значит, надо как-то добывать.
   Стана остановилась у ручейка, ополоснула лицо, руки и сапоги, почистила штаны, поправила сползшую с плеча сумку и пошагала по главной просёлочной дороге в сторону постоялого двора.
   Фиолетовый мох рос только на болотах. Только. Если лиловый ещё можно было встретить в мизерных количествах по берегам рек и озёр, а то и просто во влажных местах, то за фиолетовым - лезть в самую топь. А в самой топи Кивейских болот - гули. И как минимум один ак-гуль.
   Лезть в лапы ак-гулю - дураков нет.
   Фиолетовый мох во всей Мораве встречался только в двух местах - в Кивейских болотах, из которых она только что вылезла, и в болотах Околья, что днях в десяти пути отсюда. Но в болотах Околья водятся и гули, и ак-гули, и мрои, и стуты, и моховиши, не говоря уже о множестве более мелкой нечисти, и соваться туда - это гарантированно сложить голову.
   В трактире было довольно людно. У дальнего столика разделывал вилкой яичницу мужчина в сером плаще, трое селян пили большими кружками пиво и время от времени взрывались хохотом, две батрачки уминали овсянку с солёными огурцами и трещали без умолку. Крепкий трактирщик, намётанным взглядом заметив на Стане университетский медальон у неё на шее, басом спросил, что желает госпожа алхимик.
   - Гули у вас на болоте, - просветила его Стана, шмякнув на почерневший от времени, но чистый прилавок две пары перепончатых ушей. - Давно появились?
   - Да не, госпожа алхимик, - пробасил трактирщик, с любопытством разглядывая "сувенир". - По весне девки ходили на болота за клюквой, баяли, следы гуля видели. Да запах их такой... ну, вы знаете, госпожа алхимик. А видать - не, не видали. Летом же на болота никто не суётся, шо тама робить? А сюды не наведывалися.
   - Я убила двоих, - Стана кивнула на две пары ушей. - Видела ещё троих. И ак-гуля.
   Трактирщик переменился в лице.
   - Благодарю, господа алхимик - он поскрёб пятернёй окладистую бороду. - Я скажу старосте... Может, госпожа алхимик желает чевой-нибудь?
   Пока она ждала, когда погреется бобовый суп с капустой, лениво рассматривала небольшой зал и прислушивалась к болтовне селян. Лучше всего было слышно двух трещоток-батрачек - они умудрялись одновременно и говорить каждая своё, и слушать друг друга, и обсуждать все новости одновременно. За пять минут Стана узнала, с каким котом гуляет чья-то кошка, у кого гниль съела помидоры, что какая-то селянка сказала другой селянке и что та ответила, на кого похож чей-то ребёнок, а заодно и то, что за морем, говорят, тиф и люди мрут, как мухи.
   Стана нахмурилась.
   Что люди мрут, как мухи - определённо чушь: если бы было так, это было бы известно всей Мораве и в первую очередь магическому университету. Но в университете Стана была три седмицы назад, и никто ничего такого не говорил. И университетский целитель, к которому Стана наведалась попить чаю, тоже ничего не сказал. Значит, таких сведений у него не было. Однако если батрачки обсуждают, что где-то тифозный мор, значит, какая-то основа для этих слухов есть...
   Мужчина с яичницей за столиком у стены переложил вилку в другую руку и из-за этого немного поменял позу и стал виден в профиль. Стана рассмотрела острый подбородок, немного выдающуюся вперёд нижнюю челюсть и низкие широкие брови. А также кривой шрам, начинающийся на лбу, пересекающий левый глаз и всю левую щеку.
   Вот так да!
   Трактирщик почтительно поставил перед ней глубокую миску с супом и шлёпнул приличный куш хлеба. Стана выложила семь медяков, забрала свой обед и пошла к тому столику, за которым сидел обладатель шрама.
   - Могу ли я занять место рядом с вами? - вежливо поинтересовалась она.
   Мужчина без энтузиазма глянул на неё, но тут же переменился в лице и удивлённо вскинул брови - пересечённая старым шрамом левая бровь неестественно изломилась.
   - Стана, - констатировал он.
   - Радко, - усмехнулась она, ставя на стол свой суп.
   Села на стул напротив него - стул при этом жалобно скрипнул - и взялась за ложку.
   - Что это за деревня? - спросила она.
   Из болота она выбиралась в первую попавшуюся сторону, точнее, в ту сторону, где не было ак-гуля. И куда попала, представляла слабо.
   - Заполошье.
   Она отправила в рот первую ложку супа и мысленно представила карту района. До той деревни, где она сняла комнатку на постоялом дворе и оставила коня и все вещи, в том числе и собранные алхимические ингредиенты, было вёрст двадцать. Вернее, по прямой от силы семь наберётся, но по прямой - это через болота. И скорее всего пройти двадцать вёрст по дороге окажется быстрее, чем семь - по болоту.
   - Что за слух, - спросила она, - про тифозный мор за морем?
   Радко неопределённо пожал плечами, накалывая на вилку желток.
   - В Нортумбрии вспышка болезни, - сообщил он. - Но тиф это или что-то другое, непонятно. Кто-то говорит тиф, кто-то - холера или чума, кто-то - костоломка. Я седмицу назад был в столице, тогда и появились первые сообщения.
   - Подробности какие-нибудь есть? - Стана аккуратно отломила кусочек хлеба - свежего, ещё немного тёплого.
   Костоломка - ерунда, от неё мучаются, но мало кто умирает даже без лечения. Холера и тиф хуже, но против них есть общедоступные лекарства. А вот чума...
   От неё есть лекарства, но одно общего действия и может помочь только на самом начальном этапе болезни, или дорогое из редких ингредиентов, доступное только богатым людям.
   - Про мор не говорят, - Радко сделал глоток молока из кружки. - Отдельные вспышки в нескольких портовых городах. Раун вроде бы, - он голосом подчеркнул это "вроде бы", - взяли на карантин, а в Умайе - тоже вроде бы - травят крыс и блох.
   Стана посмотрела на него с нехорошим подозрением.
   - Если крыс и блох травят в связи с болезнью, - заметила она, - а не просто потому что их много расплодилось, то это не тиф. Это чума.
   Радко неопределённо пожал плечами:
   - Я не знаю, что правда, а что домыслы.
   Они помолчали. Радко доел яичницу и поболтал в кружке остатки молока.
   - А ты здесь какими судьбами? - поинтересовалась Стана, когда супа в миске осталось меньше половины.
   - Университет отправил, - он допил последнее молоко. - Кому-то понадобились балхи. Пять штух.
   Стана озадаченно хмыкнула. Балхи - относительно безобидная и довольно редкая нечисть, представляющая собой голову с множеством ног и перемещавшаяся больше перекатыванием на этих ногах, чем хождением на них. Голова размером с голову овцы, а ноги длиной до аршина. И бегает она очень даже быстро.
   - Живьём нужны?
   - Хвала Анахите, нет, - Радко даже слегка передёрнуло от этой мысли. - Но убить их нужно только физически, при этом не повредив голову. Магически допускается только слегка оглушить. А потом отделить от головы ноги и в университет доставить только головы.
   А учитывая, что кровь у балхи липкая, долго не отмывающаяся и вонючая, то задачка Радко представлялась на редкость "весёлой".
   - Кому они понадобились? - полюбопытствовала Стана, доедая суп. - Если нужны только головы, то явно для алхимических целей.
   - Без понятия, - он пожал плечами. - Меня вызвали, дали задание и отправили. - Подумал и спросил: - Для чего в алхимии эти головы используются?
   Теперь пожала плечами Стана.
   - Видимо, заказчику нужен мозг. Больше в голове балхи ничего нет, ну, кроме самого черепа. Но если бы заказчику нужны были кости, он бы не требовал отрезать ноги. Значит, ему нужен мозг...
   - Своего, что ли, нет? - предположил Радко.
   Стана засмеялась.
   - Вообще мозг любой нечисти используется как усилитель, - объяснила она. - Своих свойств... - она подумала и неопределённо покачала головой, - у него нет. Если щепотку порошка из мозга нечисти добавить в сахар, он станет слаще, а если в яд - ядовитее. И мозг балхи ничем от мозгов другой нечисти не отличается.
   Они снова помолчали. Стана доела суп.
   - А мне написали фиолетовый мох добыть, - поделилась она, вымазывая хлебом остатки супа. - Тоже непонятно, зачем. Потому что фиолетовый мох редкий, а заменить его можно много чем. Разве что против глистов он очень хорош.
   - Кого-то в университете глисты заели, - предположил Радко. - Вот он и решил вытравить их фиолетовым мхом, а чтобы сильнее подействовало, добавить мозг балхи.
   Они представили картину и зловредно расхохотались.
   - Только фиолетовый мох, - отсмеявшись, поделилась Стага, - растёт или в Околье, или здесь. А сюда я на болота сунулась - а там гули и ак-гуль.
   Радко посмотрел на неё серьёзно:
   - Гули здесь бывали, - заметил он. - Но много лет назад. А про ак-гулей никогда не слыхали.
   - Я тоже не слыхала. Пока сегодня лично не увидела.
   Радко помолчал.
   - Хочешь, - предложил он, - я схожу с тобой на болото...
   Воином Радко был хорошим. Стана как-то лично видела, как он вышел один на один против грифона. И победил. С ним ак-гуля и тем более гулей можно не бояться.
   - А потом я с тобой за балхи, - охотно согласилась Стана.
   За балхи вдвоём охотиться гораздо легче. Один работает магической приманкой, а другой их рубит. Работка грязная и дёрганая, но вдвоём всё же быстрее, чем одному.
   - Я понимаю, - признал Радко, - что болото и охота на балхи - это не то место, куда приглашают девушек...
   - А я не девушка, - успокоила его Стана. - Я алхимик. Меня только в такие места и приглашают.
   Радко усмехнулся кончиком рта, отчего шрам на его лице неестественно изломился, и посмотрел в окно, затянутое мутным стеклом.
   - Сегодня ещё успеем сходить за твоим мхом, который против глистов...
   - А завтра, - кивнула Стана, - поедем за мозгами балхи, чтобы точно всех глистов вытравить.
   Они расхохотались.
  
   Глава 2. Остров Хормица
  
   (Рюень - славянское название сентября).
  
   В университет Стана и Радко вернулись в первый день рюеня. Погода стояла солнечная, совсем летняя, и только по холодным и росным ночам да побуревшим листьям на каштанах становилось ясно, что лето всё же катится к осени.
   В университете было шумно и людно - студенты уже съехались и горели желанием получать новые знания, а заодно применять новые знания на практике. Стана и Радко, пока в несколько приёмов затаскивали сумки и мешки с добытыми ингредиентами, услышали в общежитии два взрыва и истошный визг девушек. Выяснять причину визга интереса никакого не было, поэтому Стана взвалила на плечо мешок с речными беззубками, во вторую руку забрала благоухающий мешок с головами балхи и потянула их в кладовую. Радко повёл расседлывать лошадей.
   В кладовой Стану уже поджидали две студентки, в добровольно-принудительном порядке назначенные ей в помощники, главный алхимик и, к её удивлению, Александр - её бывший однокурсник, а ныне преподаватель природной магии и экспериментатор.
   - Фиолетовый мох привезла? - сразу деловито спросил он.
   - Конечно, ваше благородие, - с готовностью кивнула Стана. - Его же добыть очень легко. Он растёт повсеместно, и за ним ну совершенно не нужно лазить в самые топи в лапки к гулям и ак-гулям.
   Александр был целым бароном. К его сожалению, ненаследным, но самолюбия у него хватало не то что на ненаследного барона, но и на целого наследного виконта. И обращение "ваше благородие" он любил самой нежной любовью.
   - Работа у тебя такая, - Александр похлопал её по плечу.
   Стана вручила ему маленький мешочек с фиолетовым мхом, а затем - и мешок побольше в чёрных липких пятнах и благоухающий отнюдь не розами, с головами балхи.
   - Я так понимаю, - пояснила она, - это тоже вам, ваше благородие.
   Александр аристократически поморщил нос.
   - Могла бы и извлечь мозг! - возмутился он. - Я что ли должен этим заниматься?
   - Приказа не было, - возмутилась в ответ Стана, неосознанно пытаясь оттереть о штаны руки с пятнами не смывшейся до сих пор крови балхи. - Приказ звучал: убить балхи без помощи магии и отсоединить головы от ног. Всё!
   - Ты же алхимик!..
   - Балхи добывала не я, - просветила его Стана. - Задание на их добычу получил и выполнил Радко, а он не алхимик. Так что, ваше благородие, - она похлопала его по плечу, - сами извлекайте мозг и гоняйте ваших глистов. Удачи.
   Девушки-ассистентки захихикали, главный алхимик улыбнулся. Александр брезгливо поморщился, смерил их всех взглядом, полным превосходства и какой-то тайны, которую он не пожелал раскрывать, забрал свои мешки с фиолетовым мхом и головами и удалился.
   Когда дверь кладовой за ним закрылась, Стана сделала магический светильник чуть поярче, вручила одной ассистентке мешок с лиловым мхом, другой - с корнями аира, объяснила, что с ними делать, а когда они ушли, наконец-то поздоровалась с главным алхимиком и снова вытерла руки о штаны.
   - Что за слухи, - спросила она, - про мор в Нортумбрии? Что за болезнь?
   - Сначала доносили, что костоломка, - неопределённо отозвался главный алхимик. - Сейчас - что сыпной тиф. Когда дошли известия, что в портовых городах травят крыс и блох, моравский князь официально потребовал информации у герцога Нортумбрии. Но тот утверждает, что потрава крыс и блох не связана со вспышкой болезни.
   Хотелось на это надеяться...
   Нортумбрию от Моравы отделял только широкий залив Броды, и корабельное сообщение между странами было оживлённым. Правда, Морава выходила к Бродам только узкой полоской суши, на которой располагались лишь три некрупных порта и с полдюжины рыбацких деревушек. Остальная часть побережья Бродов или принадлежала соседнему княжеству Суони, или представляла собой скалы и рифы, через которые корабли пройти не могли. Поэтому была надежда, что даже если это чума, и даже если она перекинется на Мораву, мор смогут локализовать и не пустить дальше портовых городов.
   - В наших портовых городах, - словно в ответ на её мысли добавил главный алхимик, - пока всё чисто. Из Милешова доходил слух, что выявлено два случая чумы, но сегодня утром пришло опровержение: один из них оказался проказой, другой - брюшным тифом.
   Если Анахита будет милостива, Мораву минует чума. Потому что всего двадцать пять лет назад она выкосила четверть населения Моравы, и то если бы Флориан, беглый маг-преступник, не придумал дешёвое и общедоступное лекарство, жертв было бы больше. Тогда то лекарство спасло тысячи, если не миллионы жизней.
   Однако ныне рецепт Флориана утерян, вернее, остался в зашифрованном виде, и расшифровать его не могут уже двадцать пять лет. И у алхимиков есть либо слабые лекарства, которые могут лишь помочь организму самому задавать болезнь на начальном этапе, либо сильное, но дорогое и из редких ингредиентов, которое доступно только богатым.
  
   Следующие три дня Стана с помощью ассистенток сушила, измельчала и закладывала на хранение добытые в последней поездке ингредиенты, а в промежутках даже умудрялась отдыхать. Вечером четвёртого дня, который она наконец-то посвятила блаженному ничегонеделанию, её позвали на кафедру алхимии, и главный алхимик торжественно вручил ей очередной список ингредиентов.
   Стана пробежалась по нему глазами. Всё стандартно, как и каждый год, разве только...
   - И кому это понадобились моровые грибы? - хмыкнула она.
   Главный алхимик с искренним-искренним незнанием на лице развёл руками.
   - Сам не представляю, кто бы это мог быть.
   Моровые грибы были одним из видов плесени и могли использоваться в обеззараживающих лекарствах широкого профиля. Но не использовались, потому что были очень редкими, и их можно было заменить другими видами плесени.
   - А что, - уточнила Стана, - их благородие глистов уже всех изволили потравить? И решили взяться за заразу помельче?
   Главный алхимик отбросил напускную искренность и рассмеялся, на этот раз по-настоящему искренне.
   - Александр проводит какие-то эксперименты на стыке магии и алхимии, - рассказал он. - Но что именно, он не рассказывает.
   Стана подумала и направилась в свои комнаты за справочниками. Потом пошла в библиотеку, попила чаю с молодой библиотекаршей, выслушала новые сплетни о студентах и преподавателях, а заодно полазила по справочникам ингредиентов, которые были в библиотеке. Чтобы прийти к выводу, что моровые грибы встречаются, в общем-то, повсеместно, но в микроскопических количествах. А в шары, видимые невооружённым глазом, они срастаются только в одном месте - на островах озера Медель.
   Медель так Медель. А если вспомнить, что там живёт знакомая знахарка, то можно совместить приятное с полезным и заглянуть к ней в гости.
  
   Избушка Лепы стояла недалеко от берега озера посреди светлого берёзового леса на небольшой полянке. За избушкой, сложенной из толстых брёвен и проконопаченных мхом, спрятался небольшой огородик, окружённый невысоким плетнём, перед крыльцом на траве были разложены для просушки головки лука и чеснока, на перилах крыльца висел влажный половик, а коза по имени Поросёнок паслась среди берёз.
   Самой Лепы дома не было. Стана спешилась, размяла затёкшие от долгого сидения в седле ноги и то, что выше ног, привязала лошадь к коновязи и сняла записку, пришпиленную к двери.
   "Суп в подполе, блины на печи. Если не вернусь к заходу солнца, подои Поросёнка".
   Стана усмехнулась. Лепа - её приятельница, доморощенная знахарка и травница, а также ведунья-самоучка - всегда безошибочно знала, если к ней собирались гости. Стана в своё время пыталась допытаться у неё, как она это узнаёт; Лепа на это разводила руками и смотрела на неё так, будто Стана спрашивала, как она дышит или говорит.
   "Я не знаю, как я знаю, - отвечала Лепа на все вопросы подруги. - Я просто знаю".
   Стана расседлала лошадь, почистила её и отвела подальше от дома пастись. Достала из подпола суп, разогрела его на маленьком очаге на улице, пообедала, повалялась немного на травке, перебрала лук, перевернула половик сушиться другим концом к солнцу, а когда стало темнеть, подоила козу. И как раз в это время вернулась Лепа с небольшой корзинкой яиц и пучком морковки.
   - Корова в деревне отелиться не могла, - охотно рассказала она, пристраивая корзинку с яйцами у стены, а морковку отправляя в другую корзину для овощей. - Убегает от всех, мычит, всех боится. Потому за мной и послали. Я её подманила, успокоила - и вижу, ножки телёнка уже видны, а он не идёт, застрял. Так я корову держала и успокаивала, а хозяин телёнка тянул... А ты какими судьбами здесь?
   Стана рассказала ей про Александра с его экспериментами и моровыми грибами, за которыми её послали подальше. Лепа задумалась.
   - Моровых грибов, - выдала она наконец, - здесь в прибрежных лесах я давно не видела. Когда-то они росли на западном берегу, но я там... вот, накануне Ивана Купалы была, ничего не видела. Но я не обшаривала весь лес, поэтому не знаю.
   - А на островах? - Стана сорвала травинку и погрызла её кончик.
   - Туда я с прошлой весны не плавала... На Хормице, знаю, есть. Были по крайней мере в прошлых годах. Но там маг какой-то поселился, - поделилась она. - Штефен вроде как зовут. Месяца вот... С травеня там живёт. Вроде, говорят, опыты какие-то проводит. Раз в седмицу приплывает на ярмарку в Речицу, хлеб покупает, овощи, соль. Пару раз горшки глиняные брал. Рыбаки к нему как-то заплывали, но он... Не любит он чужаков. Не злой, нет - не нападал, не угрожал, даже не прогонял с острова, но видно, не рад он был чужакам. Спрашивали его, чем он занимается, огрызался, мол, не их ума дела.
   Ещё один экспериментатор-конспиратор! В университете Александр, здесь - Штефен какой-то...
   Стана потянулась и вытащила из седельной сумки, брошенной на траву, карту Моравы, разложила её и нашла остров Хормица. Потом прикинула расположение других потенциально перспективных островов.
   - Говоришь, этот ваш Штефен не агрессивен? - уточнила она.
   Лепа пожала округлыми плечами:
   - До сих пор ничего не было. Но последние дни ветер, на озере волны. Не то чтоб совсем такие, но не все рыбаки выходят на воду. Хочешь сплавать?
   - Надо, - флегматично отозвалась Стана.
   В Кивейских болотах, куда она две седмицы назад лазила с Радко за фиолетовым мхом, гулей оказалось далеко не три, а ак-гуль далеко не один. И после той зарубы по пояс в грязной жиже - что ей какие-то волны на озере?
  
   Утро как по заказу выдалось относительно спокойным. Ветер задувал с запада, поднимал на озере волну, но не настолько высокую, чтобы опасно было выходить на лодке. Так что Стана и Лепа, когда достаточно рассвело, закинули в лодку холщовую сумку с несколькими бумажными вощёными пакетиками, столкнули лодку в воду, и Стана села на вёсла.
   Несколько ближайших небольших островков оказались не особо урожайными на моровые грибы. Стана прочесала кустарники, срезала с веток с десяток белых пушистых горошин, аккуратно упаковала их в вощёный пакетик и посмотрела на видневшуюся невдалеке Хормицу. Крупный остров - с версту в поперечнике - зарос кустарником и редким леском, среди которого проступали развалины форта ещё имперских времён. Попыталась рассмотреть что-нибудь, но никакого движения заметно не было.
   - Поплыли? - спросила Лепа, не скрывая любопытства.
   - Поплыли, - подтвердила Стана.
   Врываться в чужие... владения ей не хотелось. Она сама не любила, когда к ней приваливали нежданные и незваные гости, но "улов" моровых грибов на мелких островах был совсем небольшим, и чем обшаривать ещё десяток островов, может, проще будет прочесать один, но большой.
   Однако при приближении к Хормице девушки начали подозревать, что что-то не то. На поверхности воды появилась дохлая рыба, качающаяся брюхом кверху. На берегу около маленького старого причала осока, обычно густая и зелёная, стояла сухая и в каких-то чёрных пятнышках, а кустарники, деревья и трава в некоторых местах также были завядшими и отмершими.
   - Что это? - одновременно спросили девушки. Посмотрели друг на друга и одновременно пожали плечами.
   По узкой тропинке они пробирались осторожно, Стана с мечом наголо, готовая если что защищаться и защищать подругу, и обе готовые быстро драпать назад, ну, или на худой конец, громко визжать - некоторая нечисть от истошного визга впадала в ступор очень даже хорошо, что давало возможность или зарубить её, или удрать.
   На тропинке им встретилось несколько дохлых чаек и один дохлый ёж, да на ветке куста покачивалась безжизненной тряпочкой оборотка - мелкий безобидный нечистик, который мог принимать форму и цвет любого небольшого предмета. Стана и её обереги улавливали словно бы лёгкую взвесь ментальной магии: она однозначно не принадлежала к естественному магическому фону, но чем она была, Стана определить затруднялась.
   Развалины форта находились недалеко от берега. Лет двести назад уровень воды в Меделе был ниже, и вместо ряда мелких островов тянулся от одного берега до другого неширокий перешеек суши, на котором кто-то из императоров империи Само поставил форт. Потом империя развалилась на отдельные княжества и герцогства, уровень воды в Меделе поднялся, перешеек превратился в цепь мелких островков, форт перестал иметь стратегическое значение, и его забросили.
   Около форта следы мора были видны сильнее - трава и кусты стояли сухими, почерневшими и в чёрных пятнышках. Стана внимательно рассмотрела эти пятнышки, растёрла в пальцах, понюхала и пришла к выводу, что это чёрная гниль - тоже плесень, родственная моровым грибам.
   - Откуда её здесь столько? - передёрнула округлыми плечами Лепа. Она в этом царстве мёртвой растительности чувствовала себя неважно.
   Стана пожала плечам и позвала хозяина. Ответа не последовалл. Девушки позвали хором громче и прислушались. Им снова ответила тишина.
   Площадка перед входом в форт была расчищена, обвалившиеся камни оттащены в стороны. На несколько сложенных друг на друга камней была уложена толстая доска, явно служившая столом, а рядом - камень, покрытый волчьей шкурой - видимо, стул. Полукруглый вход - не главный, а какой-то запасной - прикрывала небрежно сколоченная из разномастных досок дверь.
   Лепа подошла к столу, рассмотрела стоявшие на нём глиняные кружку и миску. Миска была чистой, а вот в кружке на поверхности чая плавали комки плесени.
   Девушки переглянулись. Или хозяин бросил это место и уплыл с острова, или...
   Они приоткрыли не запертую дверь. За ней оказалась, видимо, бывшая караулка - небольшое квадратное помещение с каменным полом и низким массивным потолком. У одной стены на самодельной полке выстроились в ряд несколько книг, оказавшиеся в основном справочниками по алхимическим ингредиентам и трудами по совместимости алхимии и магии. Посередине стоял невысокий столик с армией колб, пробирок, баночек и флакончиков. Некоторые из них были чем-то заполнены, некоторые пустыми. Над маленьким, засыпанным пеплом очагом висел котелок с лопнувшим змеевиком, а у дальнего угла на полу лежал матрас, а на матрасе, накрытый шерстяным одеялом - человек.
   Мёртвый.
   Стана присела около него на корточки. Мёртв он был вроде как не особо давно - дня два, может, три, учитывая холодные ночи и не особо тёплые дни. Но весь был в пятнах всё той же чёрной гнили.
   - Это тот Штефен? - спросила она Лепу.
   - Вроде как, - несколько неуверенно подтвердила знахарка.
   Стана пошарила глазами по комнатке, а затем кончиками пальцев откинула с трупа одеяло. Он был одет в обычные шерстяные штаны и рубаху, а на рубахе был нашит ромбообразный металлический медальон мага. Стана, стараясь касаться его как можно меньше, алхимическим ножиком подрезала нитку, спорола его и прочитала имя.
   - Штефен Иштвица, - разобрала она.
   - Что будем делать? - неуверенно спросила Лепа. - Сообщать в ближайшую гильдию?
   Стана поднялась с корточек, рассмотрела медальон со всех сторон и покачала головой:
   - Это свободный маг, не гильдейский. Можно просто похоронить, а медальон я отвезу в университет.
   Для могилы выбрали пятачок земли, где было поменьше камней, выкопали яму на два аршина, труп накрыли его же одеялом и вместе с матрасом опустили в яму. Засыпали её, прикатили в изголовье камень, потом выломали из стола подходящую доску, криво вырезали на ней стилизованный символ Анахиты, уложили доску на землю, прочитали короткую заупокойную молитву и с облегчением посчитали свой долг выполненным.
   - А что всё-таки здесь случилось? - спросила Лепа, когда они вернулись в форт.
   - А ты что-нибудь чувствуешь? - вопросом на вопрос ответила Стана, рассматривая содержимое флаконов, колб и пробирок.
   Лепа ответила не сразу, прислушалась к своим чувствам.
   - Года... нет, лет пять назад, - после довольно долгого молчания ответила она, - у нас было нашествие саранчи, и маги её травили. И тогда было что-то похожее.
   Стана закупорила очередной флакончик и отставила его в сторону.
   - Саранчу, - объяснила она, - да и других насекомых травят магическим зельем, то есть в процессе его приготовления в него вливают магию для усиления действия.
   - Хочешь сказать, - посмотрела на неё Лепа, - этот Штефен здесь что-то травил?
   - И в итоге отравил сам себя, - усмехнулась Стана. - По действию это похоже на яд. Видишь, - она кивнула на очаг, - змеевик лопнул, причём его осколки, смотри, долетели даже до стен. Может, он готовил яд, накачал его магией, но перестарался, и магия разорвала змеевик. Яд вылился или улетучился, отравил мага и всё вокруг.
   - А что за яд?
   Стана пожала плечами:
   - Лабораторного журнала нет. В котелке сплошная чёрная гниль, что там было, уже не определишь. Во флаконах, - она кивнула на стол, - стандартные алхимические базы. На их основе готовится... почти всё. Странно только, - призналась она, - что появилось столько чёрной гнили.
   Она проверила запас ингредиентов на стеллаже, но он был таким, что из него можно было приготовить много чего. Стана на всякий случай внесла себе в походный блокнот список всего, что было в лаборатории - сама не зная, зачем ей это может понадобиться. Девушки обшарили лабораторию, но никаких записей или журналов не нашли: то ли маг-неудачник их не вёл, то ли где-то прятал.
   К вечеру Стана и Лепа всё же прочесали Хормицу, там где её не затронул выброс яда, Стана отыскала колонию моровых грибов, срезала её, и девушки двинулись в обратный путь.
  
   Глава 3. В университете
  
   (Листопад - славянское название октября).
  
   Полевые сборы закончились в середине листопада, когда Стана в последний раз в этом году съездила корнями некоторых растений. После этого наступила спокойная пора, когда нужно было только присматривать за растениями в теплицах да изредка ловить студентов, желающих поживиться спорыньёй для приготовления галлюциногенов.
   Стана не смогла отказать себе в шалости. Когда пришло время, она сняла спорынью с колосьев ржи, а на её место налепила тесто, приготовленное на основе истолченных игл окимару, корня солодки и мозга нечисти. И принялась ждать результата.
   Студенты-алхимики не купились, даже первачки. А вот студенты-маги попались, и в один из первых дней груденя университетский лекарь поделился с ней новостью, что первый и второй курс отделения магии резко заболел дизентерией. В общежитии в туалеты мгновенно образовались очереди, и очень многие не успевали достоять.
   Общежитие благоухало, портки не успевали стираться и сохнуть, студенты-алхимики радостно ржали и затыкали носы, а главный алхимик сурово грозил Стане пальцем и втихомолку посмеивался.
   В общем, жизнь текла своим чередом. Александр сначала на основе фиолетового мха и мозга балхи изобрёл розовый краситель, который не выводился никакими стирками и растворителями, а чуть позже на основе из моровых грибов - очередное средство от вшей. Ходил он при этом почему-то раздосадованный, а не довольный. Студенты потихоньку набирались знаний, погода потихоньку портилась, Стана наслаждалась жизнью и цивилизацией, пока в один далеко не прекрасный день её не позвал Александр и не вручил ей список из трёх ингредиентов. Печени гуля, лаполистого лишайника и костей чуся. Причём всё должно быть свежим.
   Стана вытаращила глаза.
   - Ты в своём уме? - эмоционально покрутила она пальцем у виска, наплевав на то, что она простолюдинка, а он - целый ненаследный барон. - Лаполистый лишайник ещё куда ни шло, но ничего, что гули живут на болотах, а на носу зима? И что я не воин, чтобы воевать с ними? И ничего, что я не маг, чтобы завалить чуся?!
   - Ты алхимик-заготовщик, - уверенно ответил Александр, - вот и решай сама, как их добывать.
   - Скажи мне, - попыталась воззвать к его разуму Стана, - что ты хочешь приготовить, и я скажу тебе, чем эти лишайник, печень гуля и кости чуся можно заменить.
   - Ничем их заменять нельзя! - авторитетно и уверенно заявил Александр.
   - Не бывает незаменяемых ингредиентов! Я как алхимик тебе говорю.
   - А я тебе говорю, - начал терять терпение Александр, - что я разбираюсь в алхимии не хуже твоего. И если мне нужны именно эти ингредиенты, значит, их ничем нельзя заменить! И без них у меня простаивает работа. Так что иди и добывай!
   Разозлённая Стана помчалась к главному алхимику и шлёпнула перед ним список ингредиентов, затребованных Александром. Главный алхимик прочитал, крякнул и пошёл с ней к декану. Декану Стана весьма эмоционально описала, что будет, если она попрётся в болото воевать с гулями, и ещё более эмоционально - если она потревожит чусей, которые в преддверии зимы и так с катушек съезжают. Декан то ли сам понимал, что он при таком раскладе безвозвратно потеряет алхимика-заготовщика, то ли впечатлился настроем Станы, но он лишь напомнил, что Александр - перспективный молодой учёный, у которого уже есть несколько интересных открытий и изобретений. А когда Стана открыла рот, чтобы высказать ему всё, что она думает об этом перспективном учёном, жестом остановил её и спросил, кого она хочет взять себе в напарники.
   Стана чуть поостыла и задумалась. Она бы без колебаний попросила себе в попутчики Радко, поход с которым по Кивейским болотам и за балхи запомнился яркими и не всегда цензурными впечатлениями, но Радко вёл занятия по фехтованию у студентов. А что более существенно - тащить его в такую погоду в болото было просто совестно.
   Декан, ни слова не говоря, вышел в коридор, выловил первого попавшегося студента, и отправил его вызвать к декану Радко. Тот пришёл минут через десять - в тренировочном облачении и со свежей ссадиной на руке.
   - Это кто ж так вас умудрился задеть? - усмехнувшись, полюбопытствовал декан.
   - Девчонка, - едва заметно закатил глаза Радко. - Меч в руке никогда не держала, машет им, как пьяница веслом, и без понятия, зачем машет.
   - Да, - согласился декан, - такие "вояки" опаснее иной раз опытных воинов... Я, собственно, Радомир, к чему вас попросил прийти. Не желаете ли вы побыть охраной нашему алхимику-заготовщику?
   - Желаю, - спокойно ответил Радко, бросив быстрый взгляд на Стану.
   - Вы даже не спросили... - начал было декан.
   - ... как далеко меня послали, - буркнула Стана.
   Однако в груди неожиданно разлилось тепло: понимать, что кто-то готов ради неё поехать к чёрту на кулички, невзирая на мерзопакостную погоду, было неожиданно приятно.
   Радко пожал плечами:
   - В спокойное и безопасное место меня не отправят. А у тебя на лице написано, что послали тебя не в теплицу за спорыньёй.
   Стана поспешила принять невинный вид, Радко и главный алхимик попытались сохранить серьёзное выражение лица - не очень, правда, успешно. Декан же уважительно покачал головой и с абсолютной серьёзностью в голосе произнёс:
   - Удивительно способные у нас студенты, раз смогли обнаружить в спорынье такое не известное доселе свойство.
   И только по глазам его было видно, что он прекрасно знает и причину массовых поносов, и их виновника.
  
   Вечером, когда Стана и Радко около подсобок паковали седельные сумки, чтобы выехать рано утром, к ним неожиданно подошёл Александр. Стана уже подумала было, что ему понадобился очередной редкий и трудно добываемый ингредиент, однако Александр неожиданно сказал:
   - Стана, - он похлопал её по плечу, - ты прости меня за резкость. Меня сегодня утром студенты достали, а потом опыт не получился, вот я на тебе и сорвался. Но мне и правда срочно нужны эти ингредиенты.
   - Так может, - язвительно предложила она, взвешивая сумки в руке, - ты поедешь с нами? Сами, ваше благородие, узнаете, что такое болота в конце осени и гули на этом болоте. На собственной шкуре, так сказать.
   Александр развёл руками:
   - На болоте от меня проку не будет, - честно признался он, - я не охотник за нечистью и нежитью. Да и не отпустит меня никто, потому что у студентов вести будет некому.
   - Меня же отпустили, - заметил Радко, упаковывая в сумку горшочек со сгущёнкой, выданный гномом-кладовщиком.
   - Правильно, - снисходительно посмотрел на него Александр, - и вместо твоих занятий поставили мои. Так что ты отдыхать едешь, а я работать остаюсь.
   Он помахал рукой, развернулся и пошёл. Стана и Радко проводили его взглядом, а затем посмотрели друг на друга.
   - Добывать на болоте гулей и ловить в чащобах чуся, - подытожила Стана, - теперь называется "отдыхать".
   - А мы с тобой, - согласился Радко, - едем на свидание.
   - Только вместо цветов и обеда при свечах...
   - Мешок лишайника и горшок тушёнки при костре.
   - Точно, - спохватилась Стана, - я же тушёнку не запаковала!..
   Потом к ним подошёл главный алхимик и с виноватыми нотками в голосе попросил добыть и для него парочку ингредиентов в той стороне. Стана без особого оптимизма глянула его записку. Прочитала "хвост дракона - 4 штуки, живьём, медвежья голова - 3 штуки, живьём", и похихикала над оторопевшим видом Радко.
   - Хвост дракона и медвежья голова - это растения, - успокоила она его.
   Радко шумно выдохнул:
   - Я же начал уже придумывать, - признался он, - как пробраться в драконьи горы.
   - Не, - Стана передёрнула плечами, - так далеко меня ещё не посылали. Хотя с их благородия станется и в Рипейские пустоши за медвяной росой послать.
   Главный алхимик протянул ей кошель:
   - Пусть это немного компенсирует ваши труды.
   - Не надо, - криво усмехнувшись, отказалась Стана. - То, что вы просите, достать легко.
   Главный алхимик насильно всучил ей монеты:
   - Бери, - настойчиво сказал она. - Я в молодости тоже был заготовщиком, и знаю, что это такое - лазить по болотам в непогоду по прихоти заказчика. И знаю, что командировочные, которые платит университет, не покрывают полностью затраты на постоялые дворы, а ночевать на улице в такую погоду - это недолго и заболеть.
   Он ушёл, ещё раз извинившись за беспокойство. Радко проводил его глазами и заметил:
   - Александр, по прихоти которого ты едешь, денег не предложил. И не извинился.
   Стана невнятно пожала плечами:
   - Он сын виконта, - она отсчитала и сняла с полки восемь горшков для драконьего хвоста и медвежьей головы. - Он не знает, что такое ночевать под открытым небом и страдать от непогоды. У него всегда были и крыша над головой, и еда, и деньги, и прислуга...
  
   Глава 4. Снова Хормица
  
   Лаполистый лишайник встречался лишь на самом юге Моравы, где холмистые равнины постепенно переходили в невысокие горы. Чтобы собрать пакетик этого лишайника, Стане пришлось прочесать много вёрст мокрых, поросших лесом и заваленных буреломом гор. Гулей набили по одному на берегах рек и озёр, и на Кивейские болота, или, и того хуже, в Околье ехать не пришлось. Следы чуся Радко обнаружил в Верхнедивской пуще, ещё полдня понадобилось ему, чтобы его выследить. Здоровенная саженная тварь ревела, брызгалась кислотой, размахивала четырьмя лапами с длиннющими когтями и к себе не подпускала. Радко не с первой попытки изловчился набросить на него аркан, а пока тварь отвлеклась, чтобы разорвать его, этими несколькими мгновениями он сумел воспользоваться и всадил меч ему в горло.
   До поздней ночи Стана провозилась с очисткой костей от вонючего, жёсткого и водянистого мяса.
   - Для чего эти кости нужны? - полюбопытствовал Радко, подкладывая в огонь сырых дровишек, чтобы подсохли.
   Стана бросила в кучу очередную кость и почесала нос о плечо.
   - Вся костная нечисть, - рассказала она, - по своим свойствам одинакова. И у чуся, и у балхи, и у штуха, и у мроя и у всех остальных измельчённые и специальным образом обработанные кости - это поглотитель некоторых ядов. В магических зельях они впитывают ментальную магию и отталкивают природную. Могут быть противоядием при отравлении некоторыми ядами - за счёт того, что оттягивают эти яды на себя.
   - И кости именно чуся... - начал Радко.
   Стана пожала плечами:
   - Понимаешь... Кости разной нечисти незначительно отличаются по своей способности впитывать разные яды. Например... Например, смотри. Лекарство от рожи... нет, не той рожи, которая лицо, а той, которая кожная болезнь... Так вот, оно готовится на основе алколита. А алколит ядовит, он даёт осложнение на печень. Поэтому в алколит добавляют кости нечисти, чтобы этот яд нейтрализовать. Так вот, кости самавки нейтрализуют этот яд идеально, полностью. Кости остальной нечисти немного хуже, толика яда остаётся, но остаётся в том количестве, которое неопасно для человека. Печень потом этот яд выведет. Поэтому для человека со здоровой печенью лекарство от рожи можно готовить на костях любой нечисти, а вот если печень больная, то нужны кости именно самавки.
   Она бросила в кучу следующую кость.
   - Так что, - подытожила она, - возможно, Александру нужно нейтрализовать какой-то конкретный яд. Ну, или он хочет найти какие-нибудь новые свойства.
   - Как студенты слабительные свойства спорыньи? - с самым серьёзным видом подколол Радко.
   Они представили дородного ненаследного барона Александра, требующего у простолюдинов пропустить его без очереди в уборную, и расхохотались.
  
   Письмо нагнало их в одном дневном переходе от озера Медель. Погода была мерзкой: который день шли дожди, задувал пронизывающий ветер, а по ночам примораживало. После последней ночёвки под открытым небом и Стана, и Радко шмыгали носами, и Стана подумывала, не сделать ли небольшой круг и не завернуть ли к Лепе погреться и обсушиться. Это оттянет возвращение в родной университет на два дня, но одну ночь они будут ночевать в тепле и сухости.
   Стана почувствовала, что почтовый амулет нагревается, когда они по разъезженной и размокшей от дождей дороге выехали из леса на мокрый, поросший побитой заморозками траве луг. Почтовый ворон, чувствуя отзыв амулета на Стане, покружил на ней, хлопая крыльями, сел на голову коню и протянул Стане лапку с привязанным к ней письмом, свёрнутым в трубочку.
   Аккуратно отвязав письмо зазябшими пальцами, Стана прежде всего глянула на подпись. Александр.
   - Что ему ещё добыть? - Радко зевнул - в последнюю ночь из-за холода он не выспался.
   "Почему ты не сказала, что умер Штефен Иштвица? Ты должна была сразу сказать мне! Теперь возвращайся на Хормицу и найди его лабораторный журнал! Он там должен быть! Ищи тайники!"
   - Ни "пожалуйста", - Стана протянула письмо Радко. - Ни "добрый день"...
   Она скормила ворону кусочек лепёшки, купленной утром у одного из селян, погладила его по чёрным лоснящимся пёрышкам, лёгким магическим импульсом деактивировала свой почтовый амулет, и отпустила птицу. Та, шумно хлопая крыльями, взлетела, сделала круг над лугом, словно беря направление, и взяла курс на университет.
   - Какие алхимические свойства, - уточнил Радко, прочитав записку, - у лабораторных журналов?
   Стана, которой письмо Александра, а точнее его обвинительный и приказной тон несколько подпортил настроение, развеселилась.
   - В отдельных случаях, - объяснила она, - он может служить вспомогательным средством для лечения последствия неправильного приёма неправильной спорыньи.
   Радко усмехнулся; шрам на его лице неестественно изломился.
   - Журнал не является алхимическим ингредиентом, - заметил он. - И добывать его - не входит в твои обязанности.
   - На самом деле, - призналась Стана, дыша на озябшие руки, - я сама думала завернуть к Меделю. Погреться. У меня там подруга живёт.
   - Погреться, - шмыгнул носом Радко, - это хорошо.
  
   До домика Лепы они добрались поздно вечером практически в кромешной тьме. Хозяйка встретила их с несколькими вёдрами горячей воды и горячей же кастрюлей щей. Отмывшиеся, отогревшиеся и разомлевшие от тепла Стана и Радко рассказали ей о своих похождениях и о требовании Александра добыть журнал.
   - Мы же там искали, - пожала округлыми плечами Лепа.
   - Но мы не искали тайников, - возразила Стана, которой плыть на Хормицу, тем более в такую погоду, не хотелось ну совершенно. Тем более, Радко был прав - лабораторные журналы не являются алхимическими ингредиентами, а потому выполнять требование Александра она не была обязана.
   Только где-то внутри сидело любопытство - что там такого в этом журнале, что Александр так заволновался? Найти - и самой почитать. А потом из вредности подарить его главному алхимику, предупредив, что Александр о-о-очень в нём заинтересован.
  
   Утро было промозглым, ветреным, накрапывал мелкий дождь вперемешку с мокрым снегом. Волны на озере, однако, были не особо большими, так что Радко и девушки столкнули лодку в воду, поплотнее закутались в плащи, и Радко сел на вёсла.
   На этот раз дохлой рыбы около острова не было, но проплешины, затронутые мором, стали видны чётче - кусты и деревья там полностью поросли чёрной гнилью, а эта самая чёрная гниль покрылась белым налётом. Кое-где попадались плотные занавеси паутины, не похожие на плетения обычных пауков. Радко насторожился.
   - Когда вы были здесь прошлый раз, - спросил он, - нечисти не было?
   - Оборотка только мёртвая, - вспомнила Стана.
   Радко не ответил, вытащил меч из ножен и пошёл по тропинке вперёд, шаря глазами по кустам, деревьям и траве.
   Около форта следы мора были видны сильнее - чёрная гниль почти полностью покрылась белёсо-лиловатым налётом, гладким и мокрым на ощупь. Больше стало и паутины.
   Стана присела, рассмотрела паутину, потрогала её. Та липла к пальцам и отдиралась с большим трудом. Белёсо-лиловатый налёт она тоже пощупала, растёрла в пальцах, понюхала и даже лизнула. Прислушалась к горьковато-сладковатому привкусу во рту и сплюнула.
   - Что этот Штефен Иштвица здесь вытворял? - задала она, в общем-то, риторический вопрос.
   - А что? - спросила Лепа. Радко продолжал настороженно шарить глазами вокруг.
   Стана поднялась с корточек.
   - Есть некоторые виды плесени, - задумчиво объяснила она, - которые используются в зельях. Чтобы не соскребать её отовсюду, придумали специальные питательные зелья: готовишь такое, подселяешь туда плесень, и она быстро растёт. Чёрная гниль, которая здесь везде, в природе встречается часто, но в крохотных количествах. А она используется во многих противовоспалительных зельях, и поэтому для неё придумали питательный раствор. И этот Штефен, - она невольно бросила взгляд в сторону его могилы с просевшим холмиком, - видимо, готовил такой питательный раствор. Но сколько же он его приготовил... Или сколько магии вбухал, чтобы отравить такую площадь...
   - А этот налёт? - спросила Лепа.
   - Жемчужный покров, тоже плесень. Она растёт на чёрной гнили, но чтобы она выросла, в питательный раствор для чёрной гнили нужно внести дополнительные ингредиенты. Этот жемчужный покров тоже используется в зельях против инфекций и воспалений, но он очень... привередливый ингредиент. Чуть не выдержал условия хранения, чуть передержал или недодержал на огне, чуть не до конца очистил от примесей - и зелье приобретает побочные эффекты. К тому же он несовместим со многими распространёнными ингредиентами, теми же костями нечисти. Поэтому жемчужный покров используют только в лабораторных исследованиях.
   - Может, - хмыкнул Радко, - собрать этот покров для Александра? Он, я смотрю, любит редкие ингредиенты.
   - И когда он его затребует, - кивнула Стана, - продать по завышенной цене.
   В лабораторию Радко вошёл первым с обнажённым мечом, велев девушкам оставаться снаружи, а если что - визжать. Впрочем, вернулся он быстро, сообщил, что всё чисто, и разрешил заходить.
   Внутри, вопреки ожиданиям Станы, и чёрной гнили, и жемчужного покрова было не особо много - не намного больше, чем в прошлый их приезд. Правда, стало больше мусора - заметённых с улицы листьев, веточек, пыли.
   - Ну и? - спросила Лепа, которая в царстве плесени и мусора чувствовала себя крайне неуютно. - Где искать этот журнал? Простукивать все камешки?
   - Где бы ты прятала лабораторный журнал? - спросил Радко Стану.
   Она посмотрела на него как на идиота:
   - Я бы его не прятала, - пожала она плечами. - Зачем мне это делать? Разве что от дождя или козы. Но здесь нет ни дождя, ни козы.
   - А если бы ты готовила какое-нибудь запрещённое зелье?
   - Я бы это не документировала и никуда не записывала. А если в процессе нужно было выполнять какие-нибудь расчёты или пометки, уничтожила бы их сразу, как всё приготовила.
   Они повертели головами, осматривая лабораторию. Если записи были уничтожены, это уже никак не проверишь - спустя почти три месяца.
   - Журнал мог быть в одежде этого Штефена, - предположила Лепа. - Или в матрасе.
   - Тогда мы его похоронили вместе с ним, - хмыкнула Стана.
   Представила, как дородный и опрятный Александр, вооружившись совсем не опрятной лопатой, раскапывает могилу, и развеселилась.
   Однако мечта вооружить их благородие Александра лопатой не сбылась: лабораторный журнал - толстая разлинованная тетрадь, заполненная крупным прыгающим почерком более чем наполовину - нашёлся в маленькой нише в стене, прикрытой камнем.
   - Уходим, - велел Радко, увидев, что Стана готова углубиться в чтение.
   А почти в конце тропинки, уже у самого берега они услышали неприятный, словно скрежещущий шорох, и из кустов выплыло по воздуху существо, похожее на паука, только размером с курицу.
   - В лодку! - рявкнул Радко, с размаха ударяя мечом по пауку. Паук в мгновение ока отпрянул в сторону. Радко бесцеремонно толкнул девушек в сторону берега. - Не дайте им к себе прикоснуться!
   Существо молниеносно выбросило из себя пучок длинных щупалец, и Стана увидела, как край плаща Лепы просто отрезало. Девушки впечатлились и припустили к воде. Радко стремительно увернулся от щупалец, отсёк несколько, сделал выпад, попытавшись достать существо, но оно мгновенно скользнуло в сторону и выбросило из себя ещё несколько щупалец...
   На берегу Лепа впрыгнула в лодку, а Стана остановилась и обернулась. Радко уничтожил уже одно существо, но на него плыли ещё два. Плащ свой он скинул, рубаха его была порезана в нескольких местах, и на ней виднелась кровь.
   Стана вытащила из ножен свой меч, прекрасно отдавая себе отчёт, что рубить мечом и двигаться так, как Радко, она не умеет и близко. Понимала, что эти существа своими щупальцами её порежут мгновенно.
   Но бросить его она не могла...
   Радко, как-то крутанувшись и извернувшись, рассёк ещё одно существо, прокатился под третьим и во весь опор помчался к берегу.
   - В лодку! - яростно рявкнул он на бегу.
   Одно из щупалец третьего существа полетело ему в спину. Радко перехватил Стану поперёк талии, рискуя напороться на её меч, и зашвырнул в лодку. Сам вбежал в воду, с силой оттолкнул лодку от берега, подпрыгнул и навалился на корму. Стана вцепилась в его рубаху и втащила в лодку. Лепа изо всех сил гребанула вёслами.
   Существо осталось на берегу.
   - Что это было? - спросила Лепа, когда стало ясно, что существо их не преследует.
   Стана поспешно вытащила из-под скамейки свой плащ и помогла Радко завернуться в него. Затем сверху накинула и плащ Лепы.
   - Ранен сильно? - спросила она, торопливо соображая, что можно использовать для перевязки.
   Он покачал головой:
   - Подождёт до берега... Это паутинники были, - ответил он на вопрос Лепы. - Пауки, мутировавшие под воздействием мощной магии и миазмов... Или, наверно, тех зелий, что варил Штефен... Такое было во время последней войны с гоблинами. В районе гномьих диоритовых шахт, где были основные стойбища гоблинов, алхимики разлили или распылили какое-то отравляющее зелье, тоже наполненное магией под завязку. Магия зелья вступила в непредвиденную реакцию с магическим фоном, и через какое-то время появились паутинники.
   Дома Стана обработала и перевязала Радко раны, напоила его противопростудной настойкой, Лепа накормила его горячими щами, и он пошёл спать. Стана же, сделав себе большую кружку отвара ромашки с мятой, уселась у печки и принялась изучать добытый журнал.
   - Странно всё как-то, - поделилась она своими соображениями, когда ближе к вечеру проснулся Радко, а Лепа принялась месить тесто для блинов. - Непонятно, что он делал... Нет, то есть все опыты и операции понятны, но я не вижу никакой системы. Он словно брал ингредиенты, что у него были, выполнял над ними разные операции и смотрел, что получится, - она открыла разворот в середине. - Вот у него опыт с фиолетовым мхом и мозгом балхи...
   - Как у Александра? - тут же вспомнил Радко, греясь на печке.
   - Да. Поэтому он мне и запомнился. Но у него написано, что зелье, которое получилось, не имеет полезных свойств... Есть у него несколько опытов... - она перелистнула несколько страниц назад, - с моровыми грибами. Два зелья неудачные, а одно обладает противовоспалительными свойствами, но даёт осложнение на желудок. По крайней мере, у подопытных крыс. Есть с лаполистым лишайником. Вызывает сильное обезвоживание организма. Тоже у подопытных крыс.
   - А с костями чуся и печенью гуля? - хмыкнул Радко.
   - С костями чуся опытов нет, а с печенью гуля есть. Он соединяет её... - она нашла нужное место, - сначала с шалфеем, причём без связующего коллагена... То есть, - пояснила она, - они не взаимодействуют друг с другом. Это как смешать подсолнечное масло и воду. Масло будет само по себе, вода сама по себе. Так и шалфей с печенью гуля. Потом он соединяет печень гуля... В общем, вытягивает из неё ядовитые свойства, а потом вливает в экстракт противоядие.
   - Зачем? - не поняла Лепа.
   Стана пожала плечами.
   - Мне кажется, этот Штефен не был алхимиком и не знал многих базовых понятий. Эти записи похожи на записи студента-алхимика до третьего курса, то есть когда уже есть знания об ингредиентах и их свойствах, но ещё нет... понимания основ соединений и операций.
   - А последний опыт? - полюбопытствовала Лепа. - Чем он отравил сам себя?
   - Ингредиентов здесь... - она подсчитала по записям, - одиннадцать штук. Смысл ввода некоторых я понять не могу. И смысл обработки некоторых я тоже понять не могу... Я не помню, - призналась она, - как готовится питательный раствор для чёрной гнили. Но здесь есть те вещества, которые для неё нужны. И есть ядовитые, которые могут использоваться для изготовления потрав. Так что в итоге... наверно, и получится питательный раствор для чёрной гнили и одновременно потрава.
   Стана закрыла журнал и подкинула несколько поленцев в печь.
   Только где-то глубоко сидело смутное ощущение, что когда-то она уже читала что-то подобное. Потому что то ли списки некоторых ингредиентов, то ли некоторые странные операции и сочетания этих ингредиентов она точно где-то встречала. Только где...
  
   Город Мглин, который Стана и Радко проезжали следующим днём, встретил их плохой новостью. На главной площади около рынка их внимание привлекла большая, встревоженно гудящая толпа, собравшаяся около доски объявлений. Работая локтями, наступив кому-то на ноги, кого-то обматерив и перед кем-то извинившись, они протолклись к доске, чтобы прочитать, что герцог Нортумбрии официально признал чумный мор у себя в стране.
   Всё-таки чума. Не тиф, в чём так усердно он уверял все соседние страны последние два месяца...
   - Если в Нортумбрии чума, - сумрачно сказал Радко; его пересечённая шрамом бровь неестественно изломилась, - значит, она будет и у нас.
   - Если она уже не у нас, - так же сумрачно отозвалась Стана.
   Потому что нортумбрийские корабли заходили в моравские порты. Да и не только моравские. Да, Нортумбрия травила крыс и блох в портовых городах, но если мор продолжается, значит, всех не вытравили. Да и не существует корабля, где бы не было крыс и блох. Да и передаваться чума может от человека к человеку...
   Дальше было написано, что моравские порты закрыты для нортумбрийских кораблей, проводятся потравы крыс и блох, лекари и целители при каждом подозрительном случае поят людей зельями, призванными убить болезнь на ранних этапах, но в портовых городах пока что всё спокойно.
   При каждом подозрительном случае...
   Наверняка как минимум половина этих "подозрительных случаев" - это чума. Потому что лекари и целители не лыком шиты и не вчера родились - и отличат чуму от тифа или проказы.
   И действенного лекарства от чумы нет. Вернее, есть, но очень дорогое, из редких ингредиентов, и доступно только богатым. Двадцать пять лет назад было дешёвое и эффективное лекарство, но изобретателем его был маг-преступник. Когда его наконец-то нашли и убили, то в его тайной лаборатории нашли рецепт, подписанный "от чумы". В нём было перечислено более пятидесяти ингредиентов, в том числе очень редкие; способ приготовления был расписан на шести страницах и на проверку оказался бессмыслицей. Двадцать пять лет все, кому не лень, пытались расшифровать его, но безрезультатно.
   И если чума проникнет в Мораву, у лекарей и целителей будут только слабенькие настои, которые способны лишь немного помочь организму бороться с заразой на самом начальном этапе болезни. Зачастую только тогда, когда болезнь ещё и не проявилась...
  
   Домой Стана и Радко вернулись продрогшие и простуженные. Город гудел, как растревоженный улей, на каждом углу шептались про чуму, а в университете, стоило лишь им появиться в покоях преподавателей, как там тут же нарисовался Александр. Он очень придирчиво рассмотрел и лишайник, и кости чуся, и печень гуля, забрал их и тут же спросил:
   - Лабораторный журнал достала?
   - Я сунулась на Хормицу, - просветила его Стана. - Там были паутинники. А мне моя жизнь ещё дорога, чтобы соваться к ним.
   - С тобой был Радко! - отчаянно схватился за голову Александр.
   - Я туда и сунулся, - подтвердил Радко. - Перебил паутинников и нашёл журнал.
   - Давай его сюда! - Александр тут же забыл про отчаяние.
   - С чего это вдруг? - осадил его Радко. - За журналом меня посылал не университет. Это моя добыча. Могу продать, если очень надо.
   - Что-о? - вскинулся Александр. - Я посылал за этим журналом!..
   - Без официальной подписи декана, - чихнув и шмыгнув носом, напомнила Стана.
   - Журнал Штефена Иштвицы? - главный алхимик, слышавший этот разговор, включился в игру. - Радомир, я попросил бы вас передать мне этот журнал. Там могут содержаться важные данные.
   Лицо Александра приняло такое выражение, что все поняли, что за этот журнал он будет грызться до последнего. А раз так...
   В общем, в обмен на лабораторный журнал Штефена Иштвицы Радко получил шесть золотых. Когда торг закончился, Александр, крепко прижав к себе этот журнал, возмущённо высказал всё, что он думает о своих коллегах, и ушёл, хлопнув дверью. Участники театрализованного действия пожали друг другу руки и честно поделили вырученные деньги.
   Главный алхимик принёс им две кружки горячей противопростудной настойки. Стана отдала ему его четыре хвоста дракона и три головы медведя - все живые, в горшочках и даже не особо помятые - взяла свою кружку и с наслаждением упала в кресло. Болело горло, ломило спину. Радко сел в соседнее. Он тоже выглядел неважно.
   - Кто такой Штефен Иштвица? - снова чихнув, спросила Стана, протягивая ноги поближе к камину.
   - Всё, что я о нём знаю, это то, что он из Валахии и маг.
   - Не алхимик? - уточнила Стана.
   - Нет, не алхимик. Почему он перебрался сюда, мне не известно, но известно, что он и Александр работают над каким-то одним... проектом. Они оба что-то хотят изобрести, и каждый хочет быть первым... Ну, то есть Штефен своё уже отхотел.
   Вот почему Александр так заволновался, узнав о его смерти. У него теперь и соперника нет, и есть наработки этого соперника.
   - Могу ли я узнать, - помолчав, полюбопытствовал главный алхимик, - что было в том журнале?
   И Стана рассказала. И о бессистемных опытах. И о странных вводах ингредиентов. И о странных операциях над ингредиентами. Главный алхимик всё внимательно выслушал, потом долго хмурился каким-то своим мыслям, словно что-то пытался вспомнить.
   - Что-то такое я когда-то уже слышал, - пробормотал он. - Знакомое что-то...
   - Вот и мне тоже что-то показалось знакомым, - призналась Стана.
  
   Глава 5. Праздник Поворота солнца
  
   Праздник Поворота солнца на весну выдался солнечным, снежным и в меру морозным. С утра студенты и преподаватели покатались на санках и лыжах с горок, погуляли по разукрашенному городу, поучаствовали в народных гуляниях, а вечером преподаватели и знатные студенты принялись готовиться к балу. Простолюдины же во дворе университета расчищали площадку и раскладывали костёр для своих гуляний попроще.
   Стана колебалась. С одной стороны какая же уважающая себя девушка не мечтает красиво одеться и прийти на бал, где можно будет потанцевать с принцем... ну или хотя бы просто потанцевать с кем-нибудь. И нарядное платье у неё было, пусть даже она надевала его на все предыдущие балы, разве что каждый раз немного меняла вышивку и кружева. Но...
   Главное "но" было даже не в том, что она простолюдинка. Она была сотрудником университета, а потому имела право присутствовать на балу. И даже не в том, что танцевала довольно посредственно: то, что она наступает на ноги кавалерам и путает па - это проблемы её кавалеров, а не её. А в том, что там было довольно скучно: все степенно ходят, степенно разговаривают о высоких материях или политике. А ещё в том, что многие студентки правдами-неправдами достают красивые наряды и проникают на бал - присутствие простолюдинов на нём очень не приветствовалось, но не запрещалось, если внешний вид этих простолюдинов соответствовал правилам. И в итоге дам на балу оказывалось гораздо больше, чем кавалеров.
   Стана прошлась по коридору, где изредка попадались единичные студенты, и выглянула в окно. Простой студенческий люд тащил ворованные на кухне дрова. Кухонный рубщик дров, который должен был их охранять, руководил устройством костра.
   В конце концов, решила Стана, можно совместить приятное с интересным. Пойти на бал, станцевать там танец-два, а если кавалеры не будут приглашать, выбрать понравившегося и объяснить ему, что он очень хочет пригласить её. А потом бежать плясать с простолюдинами.
   Настроение скакнуло вверх. План был хорош и позволял усидеть на двух стульях. Стана помчалась готовить платье.
   На балу было ожидаемо скучно. И ожидаемо много дам. Правда, там был и Радко, и пусть с ним не получилось пока даже поздороваться, его присутствие неожиданно наполнило красивый, но скучный бал каким-то... теплом, что ли.
   Стана взяла бокал вина, присела на стул у круглого изящного столика и понаблюдала за кружащимися в вальсе парами. Радко танцевал с какой-то студенткой, вроде бы той, которая не умела махать мечом и вечно попадала им и по себе, и по всем окружающим, причём нечаянно, причём так, как попасть было невозможно. Главный алхимик не танцевал, стоял с кучкой преподавателей и что-то обсуждал. Стана подошла к ним. Послушала, как студенты-первокурсники пытались вызвать демона, а вместо этого сожгли друг другу волосы, и маркиз Прохазка, преподаватель демонологии, галантно пригласил её на танец. Он был столь любезен, что не возмущался её неловкими движениями и даже показал, как правильно их выполнять, не путаясь в ногах, уверенно вёл свою даму и в конце так же галантно поблагодарил за танец.
   Считать план-минимум выполненным и идти к простолюдинам, пока они всё не отплясали и всё не выпили без неё? Или...
   Стана пробежалась глазами по потенциальным кавалерам, выбирая, нужен ли ей кто-нибудь из них или нет. Задержалась взглядом на Александре, но решила, что связываться с ним не стоит - вдруг пошлёт подальше за очередным ингредиентом. Радко снова с кем-то танцевал, и стало грустно. Грустно от того, что он танцует с другими, а не с ней. И хоть Стана прекрасно понимала, что дам здесь намного больше, чем кавалеров, и решительно настроенных дам, которые вцепятся в кавалера и не дадут ему пройти мимо, - тоже не она одна, но всё равно кольнуло где-то в груди...
   Ревностью, да. Что ж уж врать самой себе. Радко не был красавцем, к тому же его лицо было изуродовано шрамом, но Стана уже не была молоденькой девочкой, которые пленяются красивыми рожами и вертят носы от некрасивых. Он был умел и опытен в бою, надёжен в походах, умён и трудолюбив, а к тому же не замечен за беганием за каждой юбкой. Чего же ещё желать? Даже матушка и отчим, когда Стана рассказала им про Радко, в один голос заявили: "Хватай, пока не поздно".
   Стана сделала шаг по направлению к нему и остановилась.
   К любому другому кавалеру она могла подойти, оттеснить его даму и потащить на танец. И вцепиться посильнее, если вздумает сопротивляться. А к Радко - нет. Подойти, чтобы попросить научить её какому-нибудь приёму на мечах, или позвать с собой в поход, или... да что угодно - не вопрос. Это Стана проделывала спокойно. А пригласить на танец, точнее, подстроить так, чтобы он вынужден был её пригласить - и нападала робость, как на молоденькую девочку, впервые оказавшуюся на балу.
   Настроение испортилось. Стана осмотрелась вокруг, решая, какому кавалеру тоже испортить жизнь, и увидела главного алхимика, уже порядком выпившего, а потому весёлого. Старик правильно оценил выражение её лица, пожалел молодёжь и мужественно решил принять удар на себя.
   - Станичка, - промурлыкал он, обхватывая её за талию и, почти не шатаясь, втаскивая на бальную площадку, - сделай рожу... то есть я хотел сказать личико не таким... хищным. А то все кавалеры с перепугу разбегутся.
   - Вот кто не испугается и не разбежится, - мрачно отозвалась Стана, вкладывая свою руку в его ладонь, - за того замуж пойду. Так что пусть лучше бегут, пока не поздно.
   - Ну что же так сразу? - хитро подмигнул главный алхимик, ловко крутанув её под своей рукой. - А вдруг кто-то здесь тоже мечтает на тебе жениться?
   Угу, как же. На конопатой простолюдинке, которая всё лето, а также часть осени и весны шляется по лесам, лугам, горам и болотам, спит где попало, иной раз с мелкой нечистью вповалку, благоухает не только ромашкой и мятой, ругаться может как сапожник, а уж устроить кому гадость - это и вовсе у неё в крови.
   Кстати, это мысль. Надо придумать что-нибудь....
   Танец был довольно быстрый, и главный алхимик, к тому же выпивший, быстро почувствовал, что мужества принять на себя излишнюю энергию Станы у него достаточно, а вот сил - не очень. Поэтому он быстро огляделся, повёл Стану по какой-то непонятной траектории и, прежде чем она собралась спросить, чем вызвано это перемещение, столкнулся с другой парой. Которой оказались Радко и очередная студентка.
   - Ох, - тяжело и непритворно дыша, рассыпался в извинениях главный алхимик. - Прошу простить меня, я был невнимателен... Полика, - узнал он студентку-алхимичку, - послушайте, окажите любезность, проводите старика куда-нибудь, где можно выпить... Я очень извиняюсь, что отрываю вас от такого завидного кавалера, коим несомненно является Радомир, но я обещаю вам... - он окинул взглядом бальный зал, - честно исправить свой грех и найти вам, - он подхватил её под локоток и потащил прочь, - кавалера взамен. Вы кого предпочтёте? Барона? Виконта? Здесь даже один граф есть, могу организовать...
   Судя по лицу студентки, замена простолюдина Радко на целого графа её устраивала более чем.
   Стана и Радко остались одни. Они смотрели друг на друга, и Стана понимала, что не может, как с любым другим кавалером, заявить ему, что по его вине она осталась без кавалера, и поэтому он просто обязан исправить свою вину. Радко тоже смотрел на неё и молчал.
   Надо было идти к простолюдинам. Не стояла бы сейчас, сгорая от неловкости, рядом с тем, с кем так хотела танцевать. И который совсем не спешит приглашать её...
   - Стана, - наконец произнёс Радко, когда молчание стало невыносимо затягиваться, - я... вы пойдёте...
   И Стана вдруг поняла, что Радко робеет сейчас точно так же, как и она. Что смелый Радко, который бесстрашно шёл на чуся в лесу и ак-гулей в болоте, который защищал их с Лепой на Хормице, сейчас, в бальном зале, боится позвать её на танец точно так же, как и она.
   И, наверно, точно так же, как и она, мечтает сейчас оказаться на болоте перед толпой ак-гулей. Потому что с ними не так страшно.
   - Пойдемте на болото к гулям, - предложила Стана и честно призналась: - Там проще.
   Может, это и прозвучало двусмысленно, но Радко понял. Всё понял.
   - И на болото к гулям пойдём, - пообещал он, улыбнувшись кривой, изуродованной шрамом улыбкой. - А сейчас...
   - Я по вашей вине осталась без кавалера, - пришла ему на помощь Стана. - И поэтому вы просто обязаны...
   - О, конечно, - подхватил Радко, - я просто обязан исправить свою вину и поэтому приглашаю вас на танец...
   Стане показалось, что он с облегчением выдохнул, наконец-то произнеся эти страшные слова, и поспешно обхватил её за талию. Стана вложила свою ладонь в его.
   Оказывается, можно так танцевать - упоительно, когда от прикосновений... кавалера кружится голова, когда его рука на талии жжёт через тонкую ткань платья, и когда он убирает эту руку, чтобы она могла выполнить разворот, в том месте становится холодно. А пальцы другой руки то касаются её пальцев, то отпускают. Разворот, отход, подход - и снова, скрывая поспешность, вложить свои пальцы в его ладонь...
   Танец кончился. Радко отвёл Стану к кружку преподавателей и явно хотел остаться с ней, но тут начался следующий танец, и между ним и Станой быстро просочилась студентка какого-то старшего курса.
   - Господин Радомир, - радостно улыбнулась она, - вы, наверно, хотите пригласить меня на танец...
   Стана засмеялась. Простолюдинки не стеснялись и охотились на кавалеров. Потому что закончат они учиться, разъедутся по городам и весям, и балов в их жизни вряд ли больше случится. Поэтому ловили удовольствие сейчас.
   - Ну, раз господин Радомир хочет вас пригласить, - не стала спасать она Радко, - то не буду вам мешать.
   Лицо Радко энтузиазма не выразило, но он, как галантный кавалер, повёл новую партнёршу танцевать. Стана немного понаблюдала за ним издалека, а затем выскользнула из зала. Быстро огляделась по сторонам, сбросила нарядные туфельки, подхватила их в руку, второй рукой подобрала юбку платья и помчалась к преподавательским покоям переодеваться. А то промедлит она - и простолюдины всё спляшут и выпьют без неё.
   На улице было темно, весело и, несмотря на небольшой морозец, жарко. В центре площадки горел костёр, музыканты играли кто на чём умел, не всегда то, что надо, но это никого не беспокоило, студенты как раз выстраивали круг вокруг костра. Кто-то командовал: "Строимся мальчик-девочка", кто-то спрашивал: "Я мальчик или девочка?" Начинали считать, на чьём месте он стоит, сбивались, перестраивались и снова сбивались. Наконец разобрались, построились, и Стана поняла, что стоит на месте мальчика, а парень рядом с ней - не месте девочки. Они поменялись, в другом конце круга кто-то тоже поменялся. Какой-то знаток танцев прокричал: "Мальчики направо, девочки налево", кто-то сквозь хохот возмутился, мол, чего это девочки налево, музыканты заиграли и танцоры взялись за руки
   Два шага вперёд, подскок. Два шага назад, притоп. Снова два шага вперёд и подскок, снова два шага назад и притоп. Кто-то громко скомандовал: "Девочки". Отпустить руки и крутануться вокруг соседа... чтобы столкнуться с какой-то девушкой. Несколько мгновений, чтобы разобраться, кто из них перепутал право и лево, посмеяться и поспешно бежать на своё место. Снова взяться за руки, снова подскок, притоп, снова крутануться вокруг следующего соседа, на этот раз не перепутав направление. Взяться за руки, два шага вперёд, подскок, два шага назад, притоп, зычная команда: "Мальчики" - и парни крутанулись через девушек. Недалеко от Станы кто-то столкнулся...
   А потом, когда после нескольких туров в очередной раз прозвучала команда: "Мальчики", мимо Станы крутанулся Радко.
   Стана вытаращила глаза, он тоже - и сбился с танца. Она дёрнула его за руку, чтобы вернуть в круг, ноги сами выполнили необходимые два шага вперёд - подскок, два шага назад - притоп, и толкнула Радко дальше.
   Танец пошёл своим чередом. Только теперь стало не просто весело, а упоительно весело. Радко тоже здесь, и ничего, что с каждым туром танца расстояние между ними становится всё больше и больше. Ведь с другой стороны круга оно, наоборот, сокращается...
  
   А когда поздно ночью, наплясавшись по самое не могу, переиграв во все игры и попрыгав через костёр, помятые, местами побитые, пьяные и счастливые Стана и Радко ввалились в преподавательские покои, их ждало тяжёлое известие. Пока они веселились, из Милешова, города в моравском Приморье, прискакал гонец и сообщил, что в городе выявлено несколько случаев чумы.
   Веселье сняло как рукой.
   "Несколько случаев чумы" почти наверняка означают "несколько десятков случаев в уже запущенной форме". И хорошо если не "несколько сотен". И если она в Милешове, значит, рано или поздно будет и во всей Мораве.
   Потому что лекарства против чумы - такого, которым можно было бы напоить всех, - нет.
   Двадцать пять лет назад чума вспыхнула в Лежице, одном из моравских городов. Тогдашний князь, отличаясь решительным нравом, велел взять Лежицу в осаду и никого не выпускать. Даже здоровых, без признаков болезни. А кто попытается бежать - расстреливать без разбору, даже грудных детей.
   Решение тяжёлое, правильное и жестокое. Люди, которые ещё были здоровы, не могли покинуть город и были обречены заразиться и умереть. Солдаты, стоявшие в осаде и видавшие войны и убийства, а теперь вынужденные расстреливать беззащитных женщин и детей, сходили с ума, накладывали на себя руки и спивались. Флориан, княжеский маг, у которого в Лежице жила вся семья, попытался воспользоваться своим положением и добиться разрешения покинуть им город, обещая, что они будут жить в лесу и не пойдут к людям, но бесполезно. Князь был неумолим. Тогда Флориан убил и князя, и княгиню, и старшего из княжичей, и бежал в Лежицу. Новый молодой князь не обладал волей своего отца, солдаты, почувствовав слабину, разбежались, и толпы людей, уже больных, но ещё без признаков болезни, хлынули во все концы Моравы...
   Никто не знает теперь, как и когда Флориан изобрёл зелье от чумы. Одни говорят, что, приехав в Лежицу и обнаружив всю семью уже мёртвой, он от горя поймал озарение и придумал лекарство. Другие - что у него уже были наработки и что он пытался уговорить князя дать ему испытать их на людях, но князь не согласился. Как там было на самом деле, неизвестно. Но тогда его лекарство - из дешёвых и распространённых ингредиентов и готовящееся в течение суток - смогло остановить мор и спасти тысячи, а может, и миллионы жизней.
   Только Флориан был убийцей княжеской семьи, и молодой князь жаждал мести. За поимку Флориана была объявлена награда, по всей Мораве ловили и убивали его учеников, и в конце концов поймали и убили его самого. Чтобы потом выяснить, что рецепт противочумного зелья умер вместе с ним, потому что он разослал рецепт только своим ученикам, которые и готовили лекарство, допуская своих учеников и подмастерий только к некоторым операциям. Записей не сохранилось, ученики учеников и их подмастерья, знавшие только отдельные операции приготовления, восстановить рецепт не смогли. Когда же обнаружили тайную лабораторию Флориана, там нашли и рецепт - включавший более пятидесяти ингредиентов, половина из которых были редкими и дорогостоящими, и долговременные операции, что растягивало приготовление зелья на месяц, в то время как история сохранила сведения, что оно готовилось в течение суток.
   Расшифровывать рецепт пытались по всякому - и вычёркивая дорогие ингредиенты и длительные операции, и пытаясь смещать действия, проводимые с ингредиентами, на другие ингредиенты - ничего. За двадцать пять лет на основе рецепта удалось получить с десяток новых зелий, начиная от потрав тараканов или вшей и кончая красителями для тканей, но лекарства от чумы, пусть бы и не такого сильного, как у Флориана, нет...
   Подарки вручали и получали уже не в праздничном настроении. Александр к удивлению Станы преподнёс ей серебряный браслет и толкнул речь, что он надеется и на дальнейшее плодотворное сотрудничество с ней.
   - Готовься, - хмыкнул Радко, когда Александр степенно удалился, - что скоро он пошлёт тебя ещё куда-нибудь.
   - Я подтекст поняла, - кивнула Стана.
   Радко вручил ей тёплый дорожный плащ, пропитанный составами, которые не давали ему быстро промокать, а Стана подарила Радко бутыль противопростудной настойки, которую последнюю седмицу готовила лично.
   - Это моховица, - объяснила она, увидев, что Радко, у которого плыло перед глазами, пытается прочитать этикетку.
   Настойка, снимавшая простуду как рукой, и которую можно было пить как алкогольный напиток, и сколько ни выпей, наутро будет бодрячок и никакого бодуна. Радко внимательно посмотрел на Стану.
   - Ты понимаешь, - осторожно уточнил он, - что до следующей моей простуды настойка не доживёт?
   Стана засмеялась:
   - Я на это и не рассчитывала. Ты можешь выпить рюмку сейчас, чтобы наутро было... не очень плохо.
   Однако смеяться - и помнить, что пока они здесь отдариваются подарками, в Приморье набирает размах чума...
  
   Глава 6. Жёлуди секвойного дуба
  
   (Просинец - славянское название января, сечень - славянское название февраля).
  
   Просинец прошёл спокойно. Погода была мягкой, снежной, сильно не морозило, но при этом без оттепелей; студенты ничего особого не вытворяли, Стану никуда не посылали и даже чума в Приморье разгоралась не очень стремительно и на остальную Мораву пока не перекинулась.
   Сечень начался с того, что к ней утром подошёл Александр и попросил достать иглы окимару.
   - И как ваше благородие прикажет их искать? - съязвила Стана.
   Окимару были нечистью - довольно распространённой, мелкой, размером с ежа, и в целом безобидной. Иглы у них были ядовиты, хотя чтобы убить человека, уколоться нужно было не меньше десятка раз, и для их ловли использовали специальные рукавицы. Но проблема заключалась в том, что сейчас зима, а зимой окимару спали в подземных норах, и попробуй-ка найди их под снегом.
   - Ты у нас заготовщик, - похлопал её по плечу Александр. - Я в тебя верю.
   Иглы окимару использовались для изготовления потрав и ядов, были, в принципе, распространённым ингредиентом, но загвоздка заключалась в том, что Александру они требовались зачем-то в целом виде, а не в перемолотом. Стана выбралась в город и зашла к нескольким знакомым алхимикам, чтобы выяснить, что у них нет не то что целых игл окимару, но даже порошка, потому что он входит в состав дорогого лекарства от чумы, и как только стало известно, что в Приморье чума, ингредиенты для этого лекарства мгновенно смели, невзирая на завышенные цены.
   Может, Александр тоже решил подстраховаться и запастись ингредиентами для противочумного зелья? Или окимару нужны ему для очередных экспериментов?
   Стана поразмыслила, полазила по справочникам и написала записку своему старому учителю алхимии, который учил её ещё в школе, с просьбой встретиться. Через час посыльный принёс ей приглашение на вечерний чай.
   Дом у старого алхимика был небольшим и уютным. Его жена приветливо поздоровалась со Станой и принесла им чай и пирожные. Учитель поинтересовался её жизнью, Стана красочно описала ему и поход в Кивейские болота, и обе поездки на Хормицу, и ещё несколько своих приключений. Старик от души посмеялся, в свою очередь вспомнил несколько случаев из молодости, когда он тоже работал заготовщиком, и только после того, как хозяйка принесла по второй чашке чая, спросил, что за дело привело Стану к нему. Стана рассказала про их благородие Александра, который изволил пожелать иглы окимару зимой.
   Следующий час они изучали справочники и походные дневники, который учитель вёл в молодости. Два раза Стана сбегала сначала к одному соседу за одной книгой, потом к другому - за другой. Через час вырисовался способ добычи окимару зимой - сложный и ненадёжный, но хоть какой.
   Оказалось, что иногда колонии окимару живут в некотором подобии симбиоза с анчутками - тоже нечистью, более крупной и более неприятной. Анчутки снабжают окимару остатками своей кормёжки, а окимару подпитывают анчуток своей магией. Зимой анчутки чаще спят, но иногда просыпаются и совершают набеги на близлежащие сёла, воруя скот и детей. Поисковая магия способна обнаружить окимару, если они бодрствуют, но если спят - а зимой они спят - то это не поможет. Но можно найти колонию анчуток и ударить в том месте по площади волной ментальной магии, которая разбудит окимару, и тогда их уже засечёт поисковая магия.
   И всё было бы хорошо, только вот анчутки - довольно опасный противник. С одним Стана ещё справится своими силами, а с двумя и более - уже вряд ли. Более того, анчутки поглощали магию, поэтому выставлять против них нужно не боевого мага, а воина. И таким образом выходило, что для похода нужны были трое людей - маг, чтобы ментальной волной разбудить окимару, воин, чтобы противостоять анчуткам, и алхимик, чтобы собрать иглы окимару.
   Утром Стана пошла к декану и описала ему расклад. Тот некоторое время вспоминал, есть ли в университете человек, который был бы одновременно и хорошим воином, и сильным ментальным магом, и пришёл к неутешительному выводу, что нет. Радко и его отец, тоже работавший учителем фехтования, маги были очень слабые. А трое ментальный магов были весьма посредственными мечниками.
   Декан вызвал Александра, попросил Стану ознакомить его с имеющимся раскладом, и сказал, что часть расходов на экспедицию трёх человек он готов оплатить за счёт университета, но всё, что сверх - пусть платит сам Александр. Александр принялся возмущаться, что ему деньги и так нужны - и для ингредиентов, и для артефактов, и для текущей работы со студентами. Декан развёл руками, ответив, что казна университета не бесконечна, а он и так часто идёт ему навстречу. Александр в сердцах бросил, что у него нет денег, хлопнул дверью и ушёл.
   Дело на этом, как надеялась Стана, не закончилась, потому что Александр, слегка поостыв и поразмыслив, снова пришёл к Стане и предложил ей продать браслет, который он подарил ей на праздник Поворота солнца, вот и появится недостающая часть денег на экспедицию. Стана задохнулась от возмущения, стянула с руки браслет и сунула его Александру:
   - Продавайте сами, ваше благородие! Только больше не дарите подарков, которые забираете назад!
   Развернулась и ушла.
   Александр не побежал продавать браслет. Пришёл к ней через полчаса всё с тем же браслетом, вернул его и извинился за свою горячность.
   - Мне просто, правда, нужны иглы окимару, - признался он. - У меня простаивает опыт, вот я и расстроился.
   - Вы, ваше благородие, - съязвила ещё не до конца остывшая Стана, - можете сами поехать за этими иглами. Радко, так и быть, перебьёт всех анчуток, а вы разбудите окимару... А, вы же в алхимии разбираетесь не хуже меня, - вспомнила она. - Тогда вы снимите с этих окимару иглы. Я тогда вам в походе вообще не нужна.
   - Я маг-природник, - развёл руками Александр. - И ментальную волну могу выдать слабую. Да и не отпустит меня никто из университета.
   Стана хотела сказать, что Александр слишком высокого мнения о своей незаменимости, но промолчала.
  
   Через седмицу её утро началось с того, что к ней постучался Радко и спросил, нет ли у неё зелья от головной боли. Выглядел он неважно.
   - Сколько ты вчера выпил? - ехидно поинтересовалась Стана, накидывая на ночную рубашку халат и доставая с самого верха шкафа сундучок с готовыми зельями. - Может, - великодушно предложила она, - тебе антипохмельного накапать?
   Радко упал в кресло и мучительно сжал виски руками:
   - Кабы я вчера пил, - признался он, - было бы не так обидно. Но последний раз я пил на Поворот солнца, и то это была твоя волшебная настойка.
   Стана посерьёзнела и пощупала его лоб. Тот был холодным.
   - У меня, конечно, есть зелье, - сказала она, выуживая из сундучка флакончик. - Но лучше тебе сходить к целителю.
   - Там сейчас от студентов не протолкнуться.
   Стана налила из графина в стакан воды, вылила туда четверть флакона, размешала и дала Радко. А когда он вернул ей пустой стакан, к ней заглянула её ассистентка Ржегуше и передала, что её вызывают целители.
   Стана попросила её передать, что сейчас спустится, а сама уложила Радко на свою кровать, обмотала ему голову мокрым полотенцем и велела полежать. Поспешно натянула форменные штаны и рубаху и помчалась к целителям.
   Студентов там уже было за полсотни, и все с одинаковыми симптомами - головная боль и двоение в глазах. Некоторые говорили, что чувствуют ещё и лёгкий озноб.
   - Это отравление, - констатировал один из целителей, тщательно обследовав нескольких студентов, прощупав их магией и капнув по капле их крови в диагностические растворы. - Но вот чем...
   Опросы показали, что студенты ни сегодня, ни вчера, ни позавчера ничем не баловались. Не ходили в теплицы за спорыньёй, не пили алкогольные напитки и даже не вызывали демонов. Одна студентка призналась, что готовила себе крем по вычитанному в книге рецепту, но проверка крема показала, что он тут не при чём.
   - Значит так, господа алхимики, - озадачил их целитель. - Нужно диагностическое зелье Матея.
   Пока следующие три часа Стана с главным алхимиком готовили зелье, способное определить тип яда, отравившего толпу студентов и некоторых преподавателей, самих студентов отправили в общежитие отлёживаться. Лекарь постоянно проверял их состояние. У некоторых оно ухудшалось, у некоторых улучшалось, у некоторых оставалось без изменений. Когда выдалась свободная минутка, Стана сбегала в свои покои и проверила Радко. Тот спал, но было видно, что его знобит. Она накрыла его вторым одеялом и помчалась назад.
   Диагностическое зелье Матея, когда в него капнули кровь пострадавших, показало целый комплекс ядов - растительных, минеральных и нечисти. Увидев это, целители и лекари вытаращили глаза.
   - Промывать желудки уже поздно, - высказался один из лекарей, когда встал вопрос, как будем лечить, или студенты - народ живучий, выздоровеют и сами. - Отравление произошло, скорее всего, вчера вечером, так что из желудков всё уже ушло дальше и всосалось.
   - Это если они этот яд ели, - возразил целитель. - Могли и вдохнуть.
   Готовых противоядий в нужном количестве не было. Комплексных не было тем более, так что до самого вечера алхимики готовили эти противоядия. А пока они алхимичили, деканы и некоторые преподаватели проводили расследование, что произошло. Выяснилось, что все отравившиеся студенты вчера вечером ходили на тренировку к Радко и его отцу. Все отравившиеся преподаватели тоже какое-то время там были. При этом все отрицали, что проводили там ненужные алхимические или магические эксперименты. И застолий на тренировочной площадке тоже не устраивали. Всё было как обычно: пришли, оттренировались и ушли. Единственной зацепкой стало то, что все вспомнили, что чувствовали очень лёгкий запах не то хвои, не то канализации, не то ещё чего-то непонятного.
   При этом сейчас никаких запахов нигде не чувствовалось, и магический фон был спокоен - насколько он может быть спокоен в университете магии, где все постоянно что-то магичат. Если вчера кто-то и пустил яд, приправленный магией, то обнаружить сейчас эту магию было уже невозможно. Всё, что можно было сделать - это взять пробы земли и растительности и отнести алхимикам в надежде, что они смогут что-нибудь вытянуть.
   К вечеру алхимики все были надышавшиеся, несмотря на защитные маски, испарений от зелий и оттого одуревшие, и на исследование проб земли не способные. Радко, которому после рюмки комплексного противоядия стало значительно лучше, уложил Стану в кровать, открыл по её просьбе окно, несмотря на мороз на улице, накрыл её потеплее и ушёл.
   Исследование проб земли и растительности на следующий день практически ничего не дало. Обнаружить удалось только следы минеральных ядов, но откуда они взялись и тем более кто виновник их появления, так и осталось неизвестным. Стана и главный алхимик проверили журнал расхода алхимических ингредиентов, но там всё было как всегда, из кладовых брались только те ингредиенты, которые нужны были для занятий. Стана проверила запасы ингредиентов в кладовых - все были на месте. А кто добыл левые ингредиенты на стороне и пронёс их в университет, выяснить было невозможно.
   А ещё на следующий день выплыла неприятная новость - все отравившиеся начали жаловаться на зубную боль, при этом болели все зубы, насквозь здоровые. К вечеру больные зубы начали зеленеть.
   - Это характерно для отравления вытяжкой из желудей секвойного дуба, - вспомнили одновременно и один из целителей, и главный алхимик.
   Собственно, никакими необратимыми последствиями это не грозило - зубы поболели бы с седмицу и перестали. Чуть позже сошёл бы и зелёный цвет. Только вот когда болит всего один зуб, хочется лезть на стену. А когда болят все тридцать два...
   Для противоядия от отравления вытяжкой из желудей секвойного дуба нужны были сами жёлуди секвойного дуба. А в кладовых университета их было всего ничего. Поход по алхимикам показал, что и у них секвойных желудей нет, а если есть, то в мизерных количествах. Потому что, как и иглы окимару, эти жёлуди используются для изготовления дорогого лекарства от чумы, а поэтому раскупили их уже давно.
   - Ну что, Станичка, - посочувствовал ей главный алхимик. - Вперёд.
   Стана без оптимизма посмотрела в окно, за которым мела метель, но кивнула. Потому что одно дело ехать в непогоду по непонятной прихоти заказчика, и совсем другое - когда это спасёт людям если не жизнь и здоровье, то по крайней мере избавит их от мучений.
   Сейчас был не сезон для сбора секвойных желудей, их нужно было собирать до снега, а после зимних морозов они уже потеряли часть своих свойств. Но лучше ослабленное зелье, чем никакого.
   Радко поехал с ней, мотивировав - и перед ней, и перед деканом - это тем, что в такую метель сбиться с дороги и замёрзнуть легче лёгкого. И двум человекам ехать безопаснее.
   Как в воду глядел.
   Ближайшая роща секвойных дубов находилась в двух днях пути от университета. Гоня лошадей сквозь метель по наезженному тракту и меняя их каждый час на почтовых станциях, Стана и Радко добрались до неё за один день и даже до вечерней темноты. На опушке все жёлуди были подметены подчистую, снег перерыт, так что пришлось идти вглубь леса. И уже в ночной темноте в свете магических светильников лазить на деревья и шарить под снегом в поисках желудей.
   Магия светильников и привлёкла анчуток.
   Худющие сморщенные уродцы с ножками-палками и руками-ветками, ростом с человека и с головой размером с крупное яблоко подкрались неслышно, а в темноте и незаметно. Если бы не привычка Радко в любых условиях контролировать пространство вокруг себя, Стана и не заметила бы их до того, как они оказались рядом с ней. Она вздрогнула, когда Радко внезапно выпрямился, резко выхватил из ножен меч, сделал несколько больших шагов в темноту и рубанул там мечом. Тишину зимнего леса, нарушаемую лишь воем метели над кронами, пронзил невыносимый визг-писк.
   К ним кинулось сразу с десяток анчуток. Стана, бросив мешок и жёлуди, живо вскарабкалась на нижнюю ветку ближайшего дуба, улеглась на ней, держась за неё одной рукой, а второй вынув из ножен свой меч. Анчутки по деревьям лазили, но не так хорошо, как кошки или белки, и поэтому пока они долезли бы до неё, она успела бы их если не зарубить, то хотя бы поотрезать им верхние конечности-ветки.
   Бой длился недолго. Когда он закончился и Стана слезла с дерева, они насчитали двенадцать уродливых сморщенных трупов, двум из которых Стана поотрезала руки, а добил их уже Радко.
   Набрав два мешка желудей, Стана решила, что ничего не случится, если они с Радко вернутся к страдающим от зубной боли студентам на час позже, и повырезала из анчуткиных голов крошечный, размером со сливу, мозг. Она собрала бы и кости, но на них очистку уйдут сутки, и такого промедления студенты ей не простят. А когда мозг был упакован в вощёный бумажный пакет, ей в голову пришла ещё одна мысль.
   - Здесь анчутки, - сказала она Радко. - Рядом с анчутками часто живут окимару. Ты можешь попробовать разбудить их?
   Радко посмотрел на неё без уверенности:
   - Я маг слабый, и ментальную волну могу выдать очень слабую.
   - Попробовать-то можно, - она уложила пакет в поясную сумку.
   Силовая волна не понадобилась: Радко сначала попробовал нащупать окимару поисковым заклинанием и уловил три слабых отголоска - норы окимару находились в корнях этого дуба, а бой с анчутками и их ментальные всплески, видимо, разбудили их. Двоих окимару Стана выковыряла из нор, третий, похоже, ушёл глубже, и чтобы достать его, нужно было долбить замёрзшую землю, а на это ушло бы время. Поэтому они не стали преследовать нечистика, нагрузились мешками с желудями и двумя игольчатыми трупиками и двинулись к опушке.
   До университета, уставшие и замёрзшие, они доскакали к утру, так же меняя лошадей на каждой почтовой станции. Студенты, мучимые зубной болью, смотрели на них, как на спасителей человечества. Стана отдала жёлуди алхимикам, а потом, преодолевая усталость, пошла к своему учителю, с которым она придумывала способ поимки окимару зимой, и предложила купить у неё по базовой цене трупик окимару - снять с него шкурку и тем более извлечь иглы сил уже не было. Старый учитель оценил её замысел, купил у неё тушку по двойной цене, и она поплелась домой спать.
   Вечером, проснувшись, Стана полюбовалась на счастливые рожи студентов, у которых больше ничего не болело, довольную рожу Радко, который продал своего окимару Александру по тройной цене, и обиженно-раздосадованную рожу Александра, когда он узнал, что свою тушку она уже продала. Правда, после уговоров она всё же раскололась и призналась, кому именно.
   Утром посыльный принёс ей записку от учителя, в которой тот написал, что продал иглы Александру по четырёхкратной цене, а заодно прислал ей в подарок мешочек вкусного хиндустанского чаю.
   А днём главный алхимик пришёл к ней в покои и рассказал, что нашёл в городе алхимика, с седмицу назад продавшего горсть желудей секвойного дуба. Судя по описанию, покупателем был Александр.
   - Он отрицает, конечно, что покупал секвойные жёлуди, - добавил главный алхимик. - Но его лаборатория находится рядом с тренировочной площадкой. И в тот вечер свет в ней горел.
   - А его лабораторные журналы не смотрели? - уточнила Стана, доставая вторую чашку и разливая по ним свежезаваренный хиндустанский чай.
   - Декан заставил показать и журнал, и лабораторию, - он принюхался к запаху чая и с удовольствием зажмурился. - Но там всё было чисто, ни следов секвойных жёлудей или каких-нибудь неучтённых ингредиентов, в журналах они тоже не упоминались, а последний опыт в тот вечер ставился на основе трёх безобидных ингредиентов.
   Они посмотрели друг на друга.
   Времени подчистить следы преступления или, скорее, зная Александра, безалаберности у него было много. За массовое отравление студентов по головке не погладят даже ненаследного барона и перспективного учёного, вот он и подчистил за собой. А так смертей нет, непоправимых последствий для здоровья тоже нет - и ему спустят с рук.
   - Что он там такое исследует? - риторически поинтересовалась Стана, выставляя на стол сахарницу и блюдце с печеньем, купленным сегодня в лавке у пекаря.
   Главный алхимик заговорщицки усмехнулся.
   - Он, конечно, не говорит, - признался он, - но я думаю, что знаю... Если не трудно, Станичка, сходи ко мне в комнаты, там в прихожей на столике лежит папка. Будь добра, принеси её.
   Подгоняемая любопытством, Стана принесла ему папку. Главный алхимик открыл ее, покопался в бумагах, достал одну и протянул Стане:
   - Скажешь ли ты, что это?
   Она посмотрела на бумагу. Она была плотно исписана мелким убористым почерком и представляла собой список из пятидесяти трёх ингредиентов, абсолютно разных по своим свойствам и частоте встречаемости. Напротив каждого ингредиента была пометка, какие операции с ним проводить.
   - Это было в журнале Штефена Иштвицы, - вспомнила она, пробежавшись глазами по ингредиентам и действиям с ними. - Не всё, но вот...
   - Верно, - главный алхимик отпил из чашки ароматный чай. - Было. Но а вот это вот что? - он показал на сам лист.
   И тут Стана вспомнила. И этот список, и то, почему записи в журнале Штефена Иштвицы показались ей знакомыми. У неё в руках был знаменитый рецепт Флориана, беглого мага-преступника, придумавшего дешёвое и общедоступное лекарство от чумы. Этот рецепт она видела ещё будучи студенткой, и как и все нормальные студенты пыталась его расшифровать, но быстро бросила, потому что не увидела в нём никакого смысла.
   - Александр, значит, - поняла она, - пытается изобрести лекарство от чумы, - поняла она. - Но он ведь маг, а не алхимик.
   Главный алхимик пожал плечами:
   - Он считает, что его знаний алхимии достаточно для такой работы.
   Стана тоже неопределённо пожала плечами.
   Может, и достаточно - кто его знает, что он там учил уже сверх университетской программы. Может, и алхимию на уровне алхимического факультета.
   И понятно теперь, почему он требовал именно кости балхи или моровые грибы - все они были в этом рецепте. И иглы окимару и жёлуди секвойного дуба, между прочим, тоже.
   - Пусть изобретает, - она положила рецепт на столик.
   Ей не хотелось, чтобы изобретателем стал Александр. Пусть это будет главный алхимик, пусть маркиз Прохазка, пусть кто-то из студентов или вообще из тех алхимиков и магов, кого она не знает. Александр слишком много о себе мнил, и его хотелось слегка обломать. Но с другой стороны - если он придумает лекарство, Морава будет спасена от чумы. И тысячам людей не придётся пережить то, что пережили двадцать пять лет назад её отчим, потерявший жену и всех детей, кроме одного, и мать, схоронившая мужа, родителей, всех братьев и сестёр, их жён, мужей и детей. И из всего многочисленного семейства оставшаяся одна - с нею, Станой, под сердцем.
   И по всей Мораве они такие были не одни...
   Пусть Александр изобретёт лекарство, пусть. Двадцать пять лет назад судьба подарила озарение преступнику. Чем ненаследный барон с завышенным самомнением хуже?
  
   Глава 7. В ад
  
   (Сушец - славянское название марта, серпень - славянское название августа).
  
   А в сушеце ударило - чума начала стремительно набирать размах. Видимо, зимой и блохи, как основные разносчики болезни, частично перемёрзли, и люди в основном сидели по домам, и корабли по замёрзшему заливу не плавали - вот чума и не распространялась. А с наступлением тепла ожили блохи, забегали крысы, повылезали люди - и зараза полетела.
   Александр отправил её в очередной поход аккурат на весеннее солнцестояние - ему срочно понадобились зубы серпента, щупальца воздушных медуз и цветки паслёна, собранные в полнолуние. Стана выразительно покрутила пальцем у виска:
   - Ваше благородие, - просветила она его, - вы, несомненно, гениальный алхимик и просто незаменимый маг, но вот с ботаникой у вас явные проблемы. Потому как - где я вам возьму цветущий паслён в сушеце?
   - Я в тебя верю, - Александр похлопал её по плечу.
   - Я могу пойти к алхимикам и купить паслён, - она отстранилась от его руки, - но я никак не проверю, когда он был собран. А наговорить мне могут всего. Поэтому, ваше благородие, или берите у алхимиков какой есть, или ждите серпеня, когда он зацветёт.
   Александр скривился как от зубной боли, но вынужден был признать её правоту.
   - Но зубы серпента и щупальца воздушных медуз ты привези, - потребовал он. - У меня опыт стоит.
   - Не вопрос, ваше благородие, - кивнула он. - Могу сразу когти дракона или желудочный сок мроя привезти, чтобы два раза не ездить.
   Александр вздрогнул.
   - Откуда ты знаешь, - с нотками паники спросил он, - чем я занимаюсь?
   - Догадалась не я, - честно призналась Стана. - Догадался главный алхимик. По тем ингредиентам, которые вы у меня просили. А рецепт Флориана хоть раз читали все алхимики.
   - Ты никому не говори, - с мольбой попросил её Александр. - Чтобы никто не перехватил. Мне нужно открыть это лекарство, - он голосом подчеркнул слово "нужно".
   Стана пожала плечами:
   - Я никому не говорила, но это знают и маркиз Прохазка, и Ржегуше, то есть наверняка и все студенты. Вы бы, ваше благородие, - посоветовала она, - взяли себе ассистента из опытных алхимиков, который разбирается в свойствах и сочетании веществ.
   Александр вспыхнул:
   - Если ты намекаешь на себя, то я разбираюсь в алхимии не хуже твоего, а может, и лучше. Потому что тебе вбивали в голову, что "это должно быть так, а это - так", и ты не посмотришь, что можно и не так.
   Стана удержалась от того, чтобы закатить глаза. Хотя слова Александра зацепили её - не так чтобы за живое, но слушать такое было обидно.
   - Нет, - она постаралась сказать это спокойным тоном. - Я намекаю не на себя. У меня и без ваших опытов работы хватает. А на любого студента старших курсов.
   - Мне не нужно, - отмёл Александр, - чтобы какой-нибудь тупоголовый студент перехватил у меня открытие. За изобретение лекарства от чумы князь пожалует наследный аристократический титул на ранг выше того, какой носит изобретатель.
   Стана отступила от него на шаг.
   - То есть ты, - уточнила она, - хочешь изобрести лекарство от чумы, только чтобы получить титул виконта?
   - Ну и денег, конечно, - кивнул Александр. - Ты простолюдинка, тебе не понять, как обидно быть всего лишь ненаследным бароном. И когда всякие маркизы и графы смотрят на тебя почти как на простолюдина.
   Стана не нашла, что на это ответить. Она помолчала, глядя на него, потом развернулась и молча пошла к выходу.
   - Я достану зубы серпента и щупальца воздушных медуз, ваше благородие.
   - Я что-то не так сказал? - несколько растерялся Александр, почувствовав, что не то.
   Она остановилась и чуть повернула к нему лицо:
   - Нет, ваше благородие, всё так.
   Он богатый аристократ, что с него взять. Его предки не умирали в последниймор от чумы, потому что у них было лекарство. И сейчас и у Александра, и у всех его родственников наверняка есть полный набор ингредиентов, необходимых для изготовления этого лекарства. Ему не грозит похоронить своих близких и потерять всех, кого любил.
   Что двигало Флорианом двадцать пять лет назад, доподлинно не известно: может, отчаяние и желание спасти семью, может, экспериментаторство, может, и жажда власти - этого уже не узнать. Но он спас Мораву, и его мотивы не имеют значения.
   Поэтому пусть Александр изобретает зелье от чумы для того, чтобы стать наследным виконтом. Если его изобретение спасёт Мораву, его мотивы тоже не будут иметь значения.
  
   На постоялом дворе было сыро, темно и практически пусто. Стана, которой в поисках гнезда серпента пришлось проползать на пузе в сумме не одну версту, отмылась и отстиралась в тёплой воде, заказала у трактирщика горшочек тушёных овощей и кувшин горячего компота, устроилась за дальним столом у окна, разложила на нём листы с переписанным рецептом противочумного зелья и вооружилась графитовым карандашом.
   История сохранила сведения, что то лекарство включало в себя часто встречающиеся ингредиенты и готовилось в течение суток. Поэтому всякие когти дракона, щупальца воздушных медуз и моровые грибы она вычеркнула. Из пятидесяти трёх пунктов осталось тридцать два, хотя из этих тридцати двух ещё пять она бы тоже вычеркнула, потому что та же печень гуля или хоть и не считается редким ингредиентом, но всё же не настолько часто попадается, чтобы её хватило на миллионы порций. Потом Стана вычеркнула те позиции, в которых требовались длительные, больше двух суток, операции. Пунктов стало ещё на пятнадцать меньше. Из оставшихся семнадцати пришлось вычеркнуть шесть, действия над которыми были бессмысленными и уничтожали исходный ингредиент. Из оставшихся одиннадцати - два, которые взаимно нейтрализовали друг друга.
   И в итоге осталось девять пунктов, из которых лекарство от чумы не получится никак...
  
   Вернувшись в университет и вручив Александру зубы серпента и щупальца воздушных медуз, Стана пошла в библиотеку и попросила что-нибудь об исследованиях рецепта Флориана; получила две книги и три старых лабораторных журнала и отправилась к себе в покои.
   Начав читать, она сразу же поняла, что все исследователи начинали работать с рецептом Флориана именно так, как начала она - с вычёркивания позиций, которые казались лишними, и в итоге получали примерно тот же список ингредиентов, который получила и она. Тоже, как и она, приходили к выводу, что из них каши не сваришь, то есть противочумного зелья не изготовишь, и приступали к поиску аналогов для редких ингредиентов.
   Стана не стала изобретать телегу, снова входила в библиотеку, набрала справочников и тоже принялась выписывать дешёвые аналоги для дорогих ингредиентов. И сразу поняла, что это гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд, потому что у каждого ингредиента обычно несколько свойств и, соответственно, аналогов получалось несколько в зависимости от того, какое свойство требуется. И если в случае, например, тех же зубов серпента было ясно, что из него нужно извлечь вытяжку, стимулирующую иммунитет, а не яд для потрав, то что нужно от тех же секвойных желудей? Яд? Он годился для лечения некоторых болезней, хоть и с побочными эффектами. Противоядие? Оно тоже лечило некоторые болезни. Вяжущие и противовоспалительные свойства? И они были нужны при некоторых болезнях.
   С выпиской аналогов она просидела до позднего вечера. А потом задумалась, что делать дальше. Потому что дальше почти все исследователи скатывались к одному - поиску путём проб и ошибок. Кто-то игнорировал глупые, на их взгляд операции. Кто-то смещал ингредиенты и операции, и применял, например, для паслёна действия, написанные для чёрной гнили. Кто-то ещё что-нибудь. Стана подпёрла голову рукой, посмотрела на получившийся объёмный список аналогов и вычеркнула несколько повторившихся позиций. Легче не стало. Новых идей тоже не появилось.
   Стана зевнула, закрыла книги и убрала записи. Завтра нужно будет подумать на свежую голову.
  
   Однако завтра с самого утра прискакал княжеский гонец с приказом - имеющихся алхимиков, магов-природников, целителей и лекарей направить в Приморье для помощи тамошним целителям, лекарям, алхимикам и магам. Деканы собрали студентов старших курсов, зачитали им приказ и пояснили, что приказа отправлять студентов нет, но они могут поехать добровольно, и у них времени до вечера, чтобы принять решение. Всех алхимиков, природников, целителей и лекарей ректор собрал отдельно, тоже зачитал приказ и сказал по одному алхимику, природнику, целителю и лекарю оставить в университете, а остальные поедут. Кого оставить - пусть решают сами или тянут жребий. Времени - тоже до вечера.
   - Толку-то там от целителей... - совсем невесело заметил главный целитель.
   Целители были незаменимы при травмах, но при обычных болезнях могли разве что диагноз поставить, и то не всегда. Ну и чуть-чуть стимулировать собственные силы организма. Тоже не всегда.
   - Да и от лекарей тоже, - так же невесело согласился один из лекарей. - Проку от нас, если лекарства нет?
   Условная польза была разве что от алхимиков с природниками: алхимики варили слабые зелья, природники их чуть-чуть усиливали. Но спасти человека эти зелья могли, только если организму лишь чуть-чуть не хватало сил, чтобы справиться самому...
   Александр сразу заявил, что он не поедет, потому что у него тут и студенты, и лаборатория, и он не может всё это бросить. Ему попытались возражать, что пан Сокол, природный маг, уже старый, и ему тяжело ехать, но Александр привёл довод, что как преподаватель Александр лучше его, и тренирует студентов лучше, а к тому же он проводит опыты, нужные для победы над чумой.
   Ему никто не ответил. Потому что каждый хотел оказаться незаменимым именно здесь, далеко от мора. Но ни у кого больше не хватило решимости вслух признать собственный эгоизм...
   - Что ж, - понял ректор, вставая. - Значит, жребий.
   Только Стане вдруг показалось, что на какое-то мгновение она увидела призрак отца.
   ... Он умер от чумы за полгода до её рождения. Мать рассказывала, что он болел долго, в какой-то момент даже появилась надежда, что выкарабкается. Но он не выкарабкался. Умер у беременной жены на руках - за два дня до того, как Флориан испытал на больных своё лекарство, оказавшееся действенным...
   Если она сейчас малодушно спрячется за счастливый жребий - не будет ли это предательством её отца, до последнего пытавшегося выкарабкаться, её матери, оставшейся одной с ребёнком под сердцем, её отчима, схоронившего всю семью? И тысяч других людей, потерявших своих родных?..
   - Я поеду, - тихо сказала она.
   Ей тоже никто не ответил...
  
   А утром, когда на конюшнях седлали лошадей, выяснилось, что с ними едет и Радко.
   Стана похолодела. Умереть от чумы самой было страшно, но не так, как если умрёт он.
   - Ты сдурел? - попыталась отговорить его Стана. - Ты там не нужен.
   - Лишним не буду, - Радко коротко глянул на неё и закинул свою седельную сумку на спину лошади. - Охрана вам точно понадобится.
   - С нами маги, они если что...
   - Стана, - не дал договорить он, развернувшись к ней. - Я еду. Это не обсуждается. Посмотри лучше, у тебя подпруга ослаблена.
   Стана онемевшими руками подтянула подпруги седла.
   Может, отравить его чем-нибудь в дороге, чтобы заставить повернуть назад? Но он же упёртый: выздоровеет - и поскачет за ними.
   Ездить с Радко в походы ей нравилось. С ним и безопаснее, и интереснее, и... уютнее. Но сейчас она отдала бы много, чтобы он остался дома...
  
   Глава 8.Чума
  
   Моравское Приморье представляло собой полуостров, соединённый с остальной Моравой перешейком шириной в двадцать вёрст. И на середине этого перешейка Стана увидела то, что заставило сжаться сердце - длинную линию валов, частоколов и фортов, построенных на скорую руку. И по всей длине этих валов - по крайней мере, на сколько хватало глаз - стояли солдаты.
   - Какой приказ? - онемевшими губами спросила Стана усатого десятника. - Отстреливать всех, кто будет пытаться вырваться?
   - Не выпускать никого, - мрачно признался десятник. - Ну и да - стрелять, если будут... слишком настойчивыми. И вас, господа маги, назад не выпустят.
   Двенадцать человек - семь взрослых и пять студентов - с холодеющим сердцем посмотрели друг на друга.
   - Господа студенты, - произнёс главный алхимик. - У вас ещё есть возможность передумать и повернуть назад.
   Пятеро студентов неуверенно переглянулись. Они не осознавали ещё всего размаха катастрофы, но понимание, что там, за валами, смерть, и бежать от этой смерти будет некуда, не внушало оптимизма.
   Но повернуть назад - что скажут их приятели, оставшиеся в безопасности в стенах университета?..
   Они проехали ворота все - все двенадцать человек. У кого-то не было права повернуть назад. У кого-то не хватило решимости струсить.
   И очень скоро за линией оцепления стали встречаться признаки мора. Где-то горели костры. Где-то, в проезжаемых деревнях, на крыльце были привязаны чёрные ленты, означавшие, что в доме есть больные. Где-то шли похоронные процессии. Ближе к морю нет-нет - а попадались трупы прямо на дороге или на обочине: с бубонами и с сыпью - или без них, с почерневшими пальцами на руках и ногах. Свежие и уже начавшие разлагаться...
   За стенами порта Драсово, к которому они подъехали в середине дня, горели погребальные костры. А в стороне от дороги можно было рассмотреть и яму, куда сбрасывали тела умерших.
   В самом городе трупов на улицах не валялось, хотя пока маги ехали до центра, встретили три похоронные процессии, точнее, несколько человек в плотных кожаных штанах и рубахах и с масками на лице несли носилки, накрытые простынёй. Но при этом работали лавочки, и людей на улицах было много.
   В каменном здании храмовой школы, приспособленном под лечебницу, картина открылась удручающая - больные, больные и больные. Вплотную друг к другу, на соломенных матрасах, накрытые чем попало или не накрытые вовсе. С бубонами, нарывами, гнойниками, почерневшими пальцами и конечностями. Кашляющие, мечущиеся в бреду, задыхающиеся, красные от внутреннего жара.
   - Как здесь? - спросил целитель, приехавший с ними.
   Местный лекарь устало посмотрел на них, помолчал и сказал:
   - Мы ещё успеваем хоронить.
   Снова помолчал, прикрыв глаза.
   - Зимой было... Больных всю зиму становилось больше. Но медленно, постепенно. В основном с бубонами. Было даже, когда в доках потравили крыс и блох, немного пошло на спад. А потом пришла весна, и... И хуже всего то, что с бубонами становится всё меньше, а больше без бубонов.
   Стана вопросительно посмотрела на целителя.
   - С бубонами, - тяжело объяснил он, - больной не заразен и редко, но может выздороветь сам. Без бубонов - заразен и безнадёжен.
   "Мы ещё успеваем хоронить"...
  
   Следующие три седмицы прошли беспросветно - работа от зари до зари. Алхимики готовили зелья, Стана, как заготовщик, иногда выбиралась в окрестные леса и луга за корнями некоторых растений, которые уже вошли в силу и годились для заготовки. Заражались и умирали лекари и целители, и алхимикам и магам приходилось становиться на их место и поить больных зельями - зная, что это практически бесполезно. Главный храмовый целитель даже распорядился, чтобы на больных, у которых нет бубонов и которые были обречены, не переводить зелья, а чтобы не бунтовали, поить бесполезным отваром чего-нибудь - хоть затирки, оставшейся с утра. А зелья оставлять тем, которые с бубонами, в надежде, что пусть хотя бы одному из сотни эти зелья помогут победить болезнь.
   И каждый день прибывали новые больные, и каждый день уносили труп за трупом. И больных становилось больше, чем трупов. Внутри лечебницы места уже не хватало, приходилось класть их на улице под навесами, а потом и вовсе под открытым небом. Больные метались в жару, бредили, некоторые утверждали, что в их теле поселились полчища червей или мух и грызут их изнутри, некоторые - что внутри много палок. Стана и лекари пытались расспрашивать их, но больные в бреду не могли ответить. И продолжали твердить про червяков или палки в себе.
   И точно такая же картина была, как рассказывали, и в других городках и деревнях Приморья. И в какой-то момент Стана с равнодушным ужасом осознала, что это становится привычным. Что в памяти остались только первые умершие из тех, кого она лечила - пожилые муж и жена, лежавшие рядом и скончавшиеся с разницей в полчаса. Остальные сливались в одну безликую и безымянную массу...
   А поздно вечером приходить в свою тёмную крохотную комнатушку, которую она делила с Ржегуше, и слезящимися от усталости и алхимических испарений глазами пялиться в бессмысленный рецепт и пытаться разгадать в нём что-то, чего там могло и не быть. В нём могло и не содержаться рецепта от чумы - Флориан мог просто жестоко подшутить над своими преследователями.
   На третью неделю умерли двое из студентов, приехавших с ними. С утра всё было нормально, а в середине дня у одного резко начались жар и бред. Его приятель с ужасом признался, что вчера они сходили к проституткам, и к вечеру сам слёг в горячке. Первый умер к утру, второй метался в жару и бреду ещё двое суток.
   И всё больше и больше стало попадаться на улице трупов.
   "Мы ещё успеваем хоронить"...
   Радко, который был не нужен в лечебнице, приспособили помогать выносить трупы из города. И он говорил, что с каждым днём трупов становится всё больше и больше. Что их уже не жгут - не успевают - а сбрасывают в одну общую яму, а когда она наполняется, засыпают землёй и выкапывают следующую...
   - Неужели нельзя, - спросила как-то Стана целителя, - магически определить, больной человек или нет? Вот как вы травмы определяете? И сразу пойти по городу и отделить больных от здоровых...
   Целитель - над шарфом, привычно намотанным на лицо, были видны только его красные от недосыпа глаза - отрицательно покачал головой:
   - Травмы - это нарушение целостности тела. Магические потоки чувствуют нарушение этой целостности, и так мы определяем характер травмы. Но чума - это не травма, целостность тела не нарушена. И магический поток вернётся не изменённым.
   - Почему тогда человек заболевает чумой? - безнадёжно спросила Стана.
   - Яд, - объяснил он. - С укусами блох, пищей и воздухом в тело попадает чумной яд, который разлагает тело изнутри. Хотя я как-то слышал, что кто-то думает, что это не яд, а мелкие червяки, настолько мелкие, что их не видно глазами, или что это споры растений, которые попадают в тело и начинают в нём прорастать.
   Червяки? Растения? Некоторые больные в бреду об этом говорили. Но если бы это были червяки, то против них помогали бы зелья от глистов. Но они не помогали, это Стана знала точно. Растения... Тогда помогали бы противоядия для растительных ядов... Наверно... А они...
   Стана пошла в свою комнатушку, в свете лучей заходящего солнца, ещё проникавших сквозь маленькое окошко под потолком, вытащила из сундучка свой походный блокнот и нашла рецепт дорогого лекарства от чумы.
   Противоядие здесь - это жёлуди секвойного дуба и листья глубоководной белой водоросли. Стана вчиталась в способы их обработки и приготовления. Они были несколько странные, но, судя по всему, вытягивались из них именно противоядия от растительных и животных ядов, хотя не полностью. Мозг анчутки усиливал действия противоядия, моровые грибы давали противовоспалительный эффект... Только зачем они предварительно выдерживаются в настое вёха? Наверно, яд вёха тоже как-то влияет на чумной яд.
   Но ведь то лекарство от чумы, которое слабое и которое может помочь, только если организм лишь немного не справляется сам, по сути такое же! Только вместо белой водоросли, моровых грибов, мозга анчутки и толчёного жемчуга - их распространённые аналоги. Почему же тогда оно не помогает? Почему при тифе можно использовать и редкие моровые грибы, и распространённую чёрную гниль, и лекарство поможет, а при чуме эта замена сводит эффект на нет? Почему при отравлении растительными ядами вместо белой водоросли можно использовать с полдесятка других растений, и они помогут, а при чуме - нет? Почему толчёный жемчуг, который, собственно, только абсорбент, нельзя заменить углём, который такой же абсорбент, а иной раз и более эффективный?..
   Стана взяла рецепт и пошла в лечебницу, чтобы найти кого-нибудь из лекарей. Из комнаты на необтесанных деревянных носилках Радко - он узнавался только по кусочку шрама над лицевой повязкой - с кем-то ещё выносили очередное тело. Ещё два трупа дожидались своей очереди. И пятеро больных ждали своей очереди занять их места...
   В общей могильной яме...
   Оказаться бы с Радко сейчас далеко-далеко от всего этого. Где угодно, хоть на Кивейских болотах половодье. Чтобы самыми серьёзными проблемами были вода в сапогах да гули с ак-гулями...
   - Почему рецепт такой странный? - спросила она первого попавшегося лекаря, поившего больного с бубонами зельем.
   Тот вытер руки о чёрную робу, равнодушно посмотрел в рецепт.
   - Он лечит, - пожал он плечами. - Когда началось всё это, - он неопределённо мотнул головой в сторону рядов чумных, - мы пытались заменять дорогие ингредиенты на дешёвые. Моровые грибы на чёрную гниль или микоту. Белые водоросли на алканну или папоротник. Зелье перестало лечить.
   Почему?
   Неужели чумной яд настолько уникален и не похож на другие яды?..
  
   А когда окончательно стемнело, и у храмовых ворот привратник зажёг фонарь, Стана нашла Радко. Он сидел у стены лечебницы на деревянной колоде и невидяще смотрел перед собой. Стана хотела подойти к нему и привычно сесть рядом, но он сделал предостерегающий жест:
   - Не подходи ко мне.
   Его голос из-под маски звучал глухо.
   Стана обиженно посмотрела на него, а в следующее же мгновение её захлестнул ужас понимания сказанного.
   - Ты... - севшим голосом начала она и поняла, что не может выговорить страшное в своей обречённости слово "заболел".
   - Да, - он смотрел на неё прямо и почти спокойно.
   Как не своя она подошла к нему и потрогала лоб. Он был горячим. Пульс колотился быстро-быстро. Но ни в подмышках, ни в паху, ни на шее бубоны не прощупывались.
   С бубонами больной может выжить. Редко, но может. Без бубонов - нет...
   Но, может, это не чума? Может, случайная костоломка какая-нибудь...
   - Может... - начала она, понимая, что это напрасная надежда, но отчаянно цепляясь за неё.
   Он покачал головой.
   - Чума. Я ещё вчера вечером почувствовал не то. Но грешил на усталость. И... надеялся. А потом... понял.
   Чума... Смертный приговор. Но если с плахи или виселицы ещё можно сбежать, то от чумы - нет...
   - Зачем ты сюда поехал... - в отчаянии прошептала Стана, чувствуя, как по щекам текут слёзы.
   Он снова посмотрел на неё - прямо и почти спокойно:
   - Мор - это поле битвы. Я воин. Как я мог отсиживаться в тылу, если ты ехала на войну?
  
   Радко положили не в общих комнатах, а отдельно за маленькой перегородкой. Стана напоила его двойной порцией зелья, потом - а вдруг поможет? - зельем от глистов. Но жар нарастал. Стана не могла спать, сидела около него, потом бежала в свою комнатушку, хватала проклятый рецепт Флориана, вглядывалась в него воспалёнными глазами в отчаянной надежде поймать озарение. Главный алхимик несколько раз пытался напоить её снотворным, но она вырывалась и убегала к Радко. К утру он впал в забытье, дышал очень часто и поверхностно, время от времени начинал метаться и бредить. Её пытались оттягивать от него, безуспешно взывая к разуму, что она ему не поможет, а другим - может быть. Один раз целитель насильно оттащил её в чулан, приспособленный под лабораторию, надавал по щекам и хорошенько встряхнул. Стана немного пришла в себя и попыталась приготовить зелье, которое она варила последние три недели, но всё валилось из рук. В конце концов главный алхимик сочувственно посмотрел на неё и махнул рукой. Стана помчалась к Радко.
   Он лежал неподвижно, как мягкая бескостная кукла, и бредил. Стана принесла миску воды, смочила в ней тряпку и положила ему на лоб. Радко открыл глаза - невидящие, плывущие - но её, похоже, узнал.
   - Я бочка с сельдью, - сухими растрескавшимися губами хрипло рассмеялся он. - Во мне много сельди... Нет, это тараканы... много тараканов... ползают, грызут меня... грызут...
   Стана чувствовала, как по её щекам текут слёзы.
   Двадцать пять лет назад её мать точно так же сидела у постели умирающего от чумы отца. У отца были бубоны, и был надежда, что он сможет выздороветь сам. Но он не выздоровел. И сейчас, двадцать пять лет спустя она, Стана, точно так же сидит у постели Радко в отчаянной и безумной надежде, что произойдёт чудо. Что на неё снизойдёт озарение. Или что Александр уже открыл противочумное лекарство, и почтовый ворон с рецептом уже летит сюда...
   - Так было... я маленький был, холерой болел... Тогда тоже... тоже... сельди... тараканы... Много-много...
   Стана отшатнулась от него и судорожно вдохнула.
   Холера... Как холера...
   Радко ведь ментальный маг. Очень слабый, но всё же. А ментальные маги чувствуют другие... разумы, если можно так сказать...
   Некоторые другие больные в бреду тоже говорили, что чувствуют себя напичканными червяками, или жуками, или другой какой-то живностью. И студент, сходивший в бордель и там подхвативший чуму, тоже перед смертью в бреду нёс что-то похожее.
   Стана поднялась на ноги, чувствуя, что её трясёт.
   А что если это не бред? То есть бред, но что если все, кто говорил подобное, были ментальными магами, пусть и необученными и нераскрывшимися? И действительно чувствовали в себе... других живых существ?
   Если чума - это не яд? Если чума - это мелкие животные, как глисты, только мельче? И холера - тоже очень мелкие животные... А лекарство от холеры есть...
   Стана на ватных ногах, чувствуя, что её бьёт мелкая дрожь, помчалась к себе в комнату и трясущимися руками схватила рецепт дорогого лекарства от чумы.
   Секвойные жёлуди... Да нет же, нет! Не они, и не белая водоросль здесь главное вещество, а моровые грибы! Плесень! Плесень здесь главная! Всё остальное... Вёх убивает частички водорослей, которые часто там встречаются. Мозг анчутки усиливает противовоспалительные свойства. Жёлуди, белая водоросль и кости летучего мьера при такой обработке - это питательная среда для моровых грибов, а не противоядие! Толчёный жемчуг оттягивает на себя яд секвойных желудей!
   Стана схватила этот рецепт, рецепт Флориана и помчалась в лабораторию, по дороге сбив кого-то, даже не заметив кого. В лаборатории были все алхимики и пан Сокол, напитывавший магией очередной кувшин зелья. Когда она влетела в лабораторию, по её всклокоченному виду и безумному взгляду все сразу решили, что Радко умер. Стана, поняв, что они думают, помотала головой:
   - Рецепт... - она бросилась к столу, схватила перо, обмакнула его в чернильницу, но поняла, что её руки трясутся так, что она писать не сможет. - Ржегуше, - она посмотрела на свою ассистентку и протянула ей перо. - Пиши!
   Ржегуше посмотрела на неё с опаской, а потом перевела неуверенный взгляд на главного алхимика. Тот тоже смотрел на Стану с сомнением, однако кивнул Ржегуше:
   - Делай, что она говорит.
   Девушка взяла перо и лист бумаги. Стана положила на стол оба рецепта и принялась диктовать:
   - Значит, плесень - чёрная гниль или микота... нет, микоты здесь нет, - она пробежалась глазами по рецепту Флориана. - Пиши аспергий. Потом... Пан Горазд, - она подняла воспалённые глаза на главного алхимика, понимая, что думать уже не в состоянии, - что входит в питательную среду для аспергия?
   Главный алхимик бросился к полке за справочником.
  
   Радко уже не приходил в себя, то метался в горячке, то лежал неподвижно в прострации, иногда начинал бредить про тараканов в себе, гулей, болото, но постепенно его речь становилась всё менее разборчивой. Стана при малейшей возможности бегала к нему, вливала обеззараживающее зелье, обтирала мокрым полотенцем, только чтобы протянуть его эти сутки, сколько должно было готовиться зелье. Потом опять бежала в лабораторию и смотрела на стеклянные чашки, в которых настаивались чёрная гниль и аспергий, на пана Сокола, который напитывал их природной магией, чтобы ускорить рост, потом опять бежала к Радко. Её уговаривали поспать, но Стана, хоть голова уже не соображала после бессонной ночи, понимала, что уснуть не сможет. Главный алхимик пытался уговорить её выпить хотя бы укрепляющее, но она отбивалась, боясь, что под видом укрепляющего ей подсунут снотворное. И снова бежала к Радко, потом опять в лабораторию...
   Зелье было готово утром следующего дня. Стана хотела сама напоить им Радко, но главный алхимик не дал, сказав, что боится, что она разольёт. Стана, не спавшая уже двое суток, смотрела, как лекарь поддерживает Радко голову, а главный алхимик вливает тонкой струйкой - чтобы и не пролить, и чтобы он не подавился. А потом сидеть около него - и ждать, ждать, ждать...
   Сразу никаких изменений не было. И через два часа не было. Стана, замученная отчаянием и двумя сутками без сна, начала было впадать в безнадёжное оцепенение, как обратила внимание, что Радко дышит уже не так часто и поверхностно, и лоб на ощупь уже не такой горячий. Пришли целитель и главный алхимик, влили в него вторую порцию зелья. К полудню жар стал ещё меньше, и Радко пришёл в себя.
   - Тараканов чувствуешь? - сипло спросила его Стана.
   Он, измученный горячкой, попытался прислушаться к себе.
   - Да... Но их... меньше...
   Главный алхимик поднял Стану на ноги:
   - Всё, Станичка, иди спать.
   - Вы других напоите, - с трудом произнесла она. - И напишите, чтобы в других городах знали, как готовить...
   - Уже, Станичка, - он обнял её за плечи и повёл в её комнатушку. - Уже...
  
   Эпилог
  
   Зелье оказалось эффективным, умирать стало только два человек из десяти. Однако у него оказались побочные эффекты - Радко и остальные выздоравливающие мучились резями в животе всё то время, пока пили зелье. Алхимики посидели над рецептом, вычислили ингредиент, вызывавший боль в животе, и нейтрализовали его. Животы болеть перестали, однако смертность подскочила до четырёх человек из десяти. Алхимики вернули первоначальную рецептуру, снова подумали и нейтрализовали по-другому. Смертность вернулась на прежнюю, однако болеть начали головы. Алхимики из Милешова - одного из тех городов, куда с почтовыми воронами отослали рецепт сразу же, как стало ясно, что он действует - предложили свой вариант усовершенствования. При той же смертности у них ломило всё тело.
   Стана ещё никогда не видела, чтобы люди с такой радостью мучились от боли в животе, голове или вообще везде...
   - А ведь в рецепте Флориана всё прозрачно, - заметил как-то главный алхимик, когда через месяц больные чумой наконец-то пошли на убыль, и у них появилось свободное время. - Он определённо был гением, чтобы так замаскировать очевидное у всех на виду. Здесь пять рецептов следуют один за другим. В каждом есть плесень, к ней идёт питательная среда, усилители, очистители, нейтрализоторы ядов...
   - Все, кто пытался его расшифровать, - кивнула Стана, - начинали не с того конца. Все считали, что главное действующее вещество здесь - яды или противоядия, и поэтому операции с ними занимали много времени. А если за главную взять плесень и работать от неё, сроки приготовления сокращались...
   - До суток-двое, - подтвердил главный алхимик. - А все, кто дружит с логикой, сразу вычёркивали длительные операции.
   - А кто не дружит, - хихикнула Ржегуше, - сидели в лабораториях и смешивали всё подряд.
   Стана вспомнила толпы больных, всего месяц назад умирающих десятками в день. Если бы она не поехала сюда, если бы не увидела эти бесконечные трупы, если бы не услышала бред некоторых больных про червяков или тараканов в себе, если бы не заболел Радко и не начал говорить в бреду то же самое, если бы она не вспомнила, что он слабый ментальный маг...
   Очень много "если бы".
   Однако если бы их не было, она, сидя в чистой и удобной лаборатории, никогда бы не додумалась, каким должно быть зелье от чумы.
  
   В университет они возвращались героями, и только Александр ходил бледный и подавленный. Он честно признался Стане, что работал над рецептом противочумного зелья год, и всё для того, чтобы кто-то другой один раз взял в руки рецепт и без всякого усилия придумал то, над чем он мучился год.
   Стана посмотрела на него. Она могла бы сказать, что его "без всякого усилия" - это несколько недель работы на износ, это мечущиеся в горячке и бреду люди, это трупы на улицах и в погребальных ямах. Это отец, умерший двадцать пять лет назад от чумы, это мать, оставшаяся одна с ребёнком под сердцем, это отчим, схоронивший всю семью.
   Это умирающий Радко...
   Она могла бы это сказать. Только человек, не слышавший в детстве рассказов об ужасах мора, не видевший сотни обречённых людей, не наблюдавший, как один за одним выносят трупы - он не поймёт этого. Для него это страшная сказка на ночь, а не жизнь.
   - Скажите, ваше благородие, - помолчав, спросила она, - что... заставляло вас пытаться придумать зелье от чумы?
   - Ты же знаешь, - с укоризной напомнил Александр. - Мне нужен наследный титул виконта.
   - То есть, - кивнула Стана, - тебе помогал титул виконта. А мне - все те люди, которые умирали от чумы, и которым мы почти ничем не могли помочь. Их были сотни, этих людей. А у тебя титул виконта был один. У меня помощников было больше.
  
   ***
  
   Солнце парило, болото дышало миазмами, в сапогах давно хлюпала вода, а впереди из-за кочки радостно скалились два гуля.
   - Знаешь, - призналась Стана, когда Радко привычным движением вытянул меч из ножен, - когда был мор, больше всего я мечтала оказаться с тобой на болоте, с мокрыми сапогами и с гулями.
   Он взглянул на жену и усмехнулся:
   - Ты не поверишь. Я мечтал о том же.
   Гули радостно пошлёпали к ним. Стана отбросила сумку с корнями аира на сухую кочку и тоже достала меч:
   - Мы с тобой счастливые люди - наша мечта сбылась.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"