Пьер [старый слуга в замке рода Сигоньяков]: Вместо того, чтобы целыми днями просиживать с книжкой у камина, вы бы лучше к королю отправились... он бы вам милость королевскую и явил бы, должность какую представил, хоть бы и, к примеру, ротного командира... Сигоньяки-то - род древний, воинственный. Предки ваши в крестовых походах отличались...
Сигоньяк [молодой барон де Сигоньяк]: Хватит, Пьер. Я устал это слушать.
...
Незнакомец: Благоволите извинить меня, государь мой, за то, что я позволил себе постучаться в двери вашего замка, несмотря на столь поздний час и не послав вперед пажа или карлика, трубящего в рог. Но необходимость не знает законов и вынуждает самых светских людей совершать величайшие проступки против вежливости.
Сигоньяк: Что вам угодно?
Незнакомец: Пристанища для меня и для моих собратьев, принцев и принцесс, лекарей и капитанов, путешествующих из города в город на колеснице Феспида {древний грек, отец трагедии}, колеснице, влекомой волами по античному образцу, ныне же завязшей в грязи близ вашего замка.
Сигоньяк: Если я верно вас понял, вы - странствующие комедианты и сейчас сбились с пути?
Незнакомец: Трудно яснее истолковать смысл моих слов, вы попали в самую точку. Надеюсь, ваша милость не отклонит моей нижайшей просьбы?
Сигоньяк: Прошу.
...
Незнакомец: Превосходные декорации для трагедии великого Россини!
Сигоньяк: Да, господа, вам не очень повезло. Не уверен, что во всей Великой Франции найдется хоть один дворянин, беднее последнего из рода Сигоньяков. Однако я полагаю, что вам будет здесь уютнее, чем под открытым небом в проливной дождь. Я живу здесь в полном одиночестве, никого не принимаю и не ожидал гостей. Моих запасов не хватит и на то, чтобы насытить и мышонка... к сожалению, могу предложить вам только сервировку.
Незнакомец: - Не тревожьтесь этим, прошу вас! Фортуна была к нам сегодня благосклонна. Это на театре нас ждет бутафорское жаркое и воображаемое вино, зато для обычной жизни мы обеспечиваем себя более сытными кушаньями. Сегодня у меня, как у провиантмейстера труппы, имеется в запасе и окорок байоннской ветчины, и великолепный паштет из дичи, филейная часть ривьерской телятины и в придачу с дюжину бутылок кагора и бордо. Если если любезный хозяин позволит и согласится сам откушать с нами, мы прямо тут и приготовим пиршественный стол. В здешних поставцах найдется вдоволь посуды, а наши дамы расставят приборы.
Сигоньяк: Прошу вас!
Незнакомец: Благодарю! А теперь позвольте мне, господин барон, представить вам артистов, способных потрясать умы и сердца королей!
Сигоньяк: Буду рад, господин... ?
Незнакомец: Тиран.
Сигоньяк: Тиран?!
Тиран: Да, ваша милость. Я директор и артист этой славной труппы. А имя свое я взял и пьесы великого Корнелия и постепенно привык. Итак, Матамор - наш славный ветеран! Многие столичные труппы хотели бы иметь его в своем составе, но Матамор всегда с нами. Лиандр - герой-любовник на сцене, а в жизни скромен до невероятия. Впрочем, неоднократно бит мужьями-рогоносцами... Блазиус - дуэлянт на сцене, верный товарищ в жизни. Серафина - коварная обольстительница. Как только мы покидаем город, вздыхают облегченно жены, а мужья закалывают себя кинжалами! Дуэнья - вглядитесь в эти морщины, барон, это сама жизнь! Она давно забыла свое имя и мы зовем ее просто Дуэнья. Нежность и доброта нашей труппы - Изабелла!
Сигоньяк: Господа, по виду моего замка вам ясно, что я не богат. Но причина моей бедности - затраты предков на войны короля, и мне нечего стыдиться!
Тиран: - Конечно, конечно! Ведь многие из тех, что кичатся большим богатством, поостереглись бы указать его источник. Откупщик рядится в парчу, а отпрыски знатных родов ходят в дырявых плащах. Но сквозь эти дыры сверкает доблесть.
Сигоньяк: Так выпьем же за честь, которую не способна унизить никакая бедность! За достоинство! За Мельпомену и за наше знакомство, которое, поверьте, мне очень приятно!
Тиран: Золотые слова, ваша милость! Нам часто бывают рады, но не всегда сажают за фамильный стол...
Тиран: Извините, ваше милость, это реплика из пьесы. Все путается в актерской голове...
Матамор: Вы знаете, артисты слишком часто произносят не свои слова, барон. Поэтому, как правило, у них... не складываются ни судьбы, ни семьи. Там, где нужно сказать что-нибудь простое и сердечное, они не находят своих слов и... выжимают из головы какие-нибудь монологи Тристана или Мере... прошу извинить... Мы же комедианты, поэтому нам порой и не верят. И когда артист умирает уже не на сцене, а в декорациях жизни , то это все равно вызывает аплодисменты... Ох, такова жизнь... А слава... слава - как время, да, она изменчива. Она, знаете, существует, пока существует сцена. А остальное - просто мираж, не более. Поверьте... поверьте.
Сигоньяк: Это тоже мысль из пьесы?
Матамор: Нет, господин барон, это мои собственные мысли. [находит книгу] О, повесть о хитроумном идальго кавалере Дон Кихоте Ламанческом! Вам нравится этот автор?
Сигоньяк: Да, дон Сервантес мой любимый сочинитель.
Матамор: О, я покорен!
Леандр: Простите, что перебиваю вас, но... я с вами не согласен. Прошу прощения, господин барон. Он слишком часто касается низких тем, в нем мало возвышающих душу монологов
Изабелла: Это неправда, его возвышенность духовная, а не...
Леандр: Нет. В искусстве все должно быть броско, ярко, прекрасно! Если желаете, я прочту вам образец настоящего стиля. Если вы позволите, господин барон.
Сиганьяк: Буду рад.
Леандр: Благодарю! [читает монолог из пьесы] "О, богиня красоты! Пеняйте лишь на свои несравненные прелести за досаду, которую они навлекли на вас. Ослепленный ими я выхожу из тени, в которой мне надлежало бы прозябать всю жизнь, подобно тому, как дельфины всплывают из глубин океана на свет рыбацких фонарей и находят себе погибель, пронзенные остриями гарпунов. Я знаю, что обагрю своей кровью... но жизнь мне не в жизнь! И я не боюсь умереть!" А, в общем, все драматурги хороши, когда хороши артисты!
Серафина: Вы хотите сказать, что достигли вершин искусства? Мечтать не запрещено никому.
Леандр: Что вы этим хотите сказать, Серафина?!
Тиран: Он хочет сказать, Лиандр, что ты очень тонкий артист и тебе нужна большая сцена. И она у нас непременно будет!
А мечтать никому не запрещено. И вот я мечтаю о том времени, когда какой-нибудь вельможа, а, может быть, и сам... но не будем воспарять так высоко... так вот какой-нибудь вельможа найдет нашу игру превосходной. Особенно ему понравится один артист, которого пригласит к себе в ложу и скажет - "господин..." - ну, допустим, он скажет - "господин Тиран"... И вот он скажет - "господин Тиран, вы великолепный артист, я потрясен вашей игрой! Скажите откровенно, только не стесняйтесь, в чем вы нуждаетесь?" И тогда я скажу - "ваше сиятельство" или "ваше величество", "я бы хотел иметь маленький домик у моря" - "у моря? там же постоянно дует, там сыро" - а я скажу - "о, сир, я не буду вас уверять, что люблю море, потому что театр - это стихия" - "а сколько стоит этот ваш домик у моря?" - "500 экю, сир, целых 500 экю..." - "всего 500 экю? выдайте этом превосходному артисту 1000 экю". И вот тут, друзья мои, я заплачу, я заплачу. Потому что я распрощаюсь с вами, поеду на юг, куплю этот маленький домик, сяду на крыльце и до конца дней своих буду сидеть и смотреть на море.
...
Тиран [утром во дворе замка]: Господин барон! Комедианты выражают вам искреннюю благодарность за ночлег и желают вам доброго утра!
Сигоньяк: Доброе утро!
Тиран: Прощайте, наш добрый хозяин!
Сигоньяк: Значит, уезжаете...
Тиран: Да. Если мы вовремя не будем в Париже, наше место займут конкурирующие труппы. Париж не любит ждать.
Сигоньяк: Я понимаю вас... Париж...
Серафина: Однако меня немало удивляет, что столь благородный дворянин, каким, по-видимому, являетесь вы, сударь, губит свою молодость в безлюдной глуши, куда Фортуна не может проникнуть, как бы она того ни желала. Если бы ей случилось пролетать мимо этого замка, который, должно быть, имел весьма внушительный вид лет двести тому назад, она не задержалась бы в своем полете, сочтя замок необитаемым. Вам, господин барон, несомненно, тоже следует отправиться в Париж!
Блазиус: Да, Париж - око и пуп мира, прибежище умников и храбрецов, Эльдорадо и Ханаан для офранцуженных испанцев и окрещенных евреев, благословенный край, озаренный солнцем королевского двора. Там вы, господин барон, всенепременно были бы отмечены по заслугам и выдвинулись бы, либо состоя в услужении у какого-нибудь высокопоставленного лица, либо отличившись блистательным образом, случай к чему не замедлил бы представиться.
Дуэнья: О, с вашей внешностью это не составит большого труда. Прошу простить меня за дерзость, господин барон.
Сигоньяк: Благодарю вас за добрые слова! Я не раз думал об этом, но в Париже у меня нет друзей, а потомки тех, кто знал моих прадедов, когда они были богаты и занимали должности при дворе, не очень-то захотят принять участие в каком-то отощавшем Сигоньяке, который коршуном слетел со своей разрушенной башни, чтобы урвать себе долю в общей добыче. А кроме того, - к чему таиться перед вами? - я лишен возможности появиться в подобающем моему имени виде; да и всех сбережений моих и Пьера, вместе взятых, не хватит на то, чтобы добраться до Парижа.
Тиран: О, барон! Вам вовсе не требуется въехать туда триумфатором, подобно римскому кесарю, на колеснице, влекомой квадригой белых коней. Если наша скромная повозка, запряженная волами, не оскорбляет достоинства вашей милости, поедемте с нами в столицу, - наша труппа направляется именно туда.
Блазиус: Кое-кто из тех, что блистают ныне, пришли в Париж пешком, неся узелок с пожитками на конце шпаги, а башмаки - в руках, чтобы не износились.
Серафина: Да, барон, а если король пожелает вас принять, то мы для такого случая подыщем вас костюм, которому, поверьте, позавидует даже принц крови. Соглашайтесь, барон! Изабелла, что же ты молчишь? Проси барона проводить нас до Парижа!
Изабелла: В это трудно поверить, ведь место барона скорее в свите короля. Но если барон пожелает отправиться с нами, я буду рада.
Тиран: У нас, у актеров, если дама говорит "я буду рада", то кавалер бежит к ней в том, в чем застает его реплика дамы.
Изабелла: Наш постоянный поэт, получив наследство, покинул нас, и вы, господин барон, могли бы заменить его на время, ибо, перелистывая томик Ронсара, лежавший на столе возле кровати, я нечаянно наткнулась на испещренный помарками сонет, вероятно, вашего сочинения; значит, вам не составило бы труда приспосабливать для нас роли, делать нужные купюры и добавления и в случае чего написать пьесу на заданную тему. У меня как раз есть на примете итальянский сюжет, где я могла бы получить прелестную роль, если бы кто-нибудь взял на себя обработку.
Сигоньяк: Что скажешь, Пьер?
Пьер: Скажу - да хранит Господь вашу милость и да поможет Он вам приумножить благосостояние рода де Сигоньяк. Прикажете уложить багаж?
Сигоньяк: Уверен, что это не займет у тебя много времени.
Все аристы: Браво, барон!
...
Сигоньяк [в дороге, он и Изабелла идут рядом с повозкой]: Здесь кончаются мои владения, раньше эти холмы и долины, поля и вересковые заросли - во все стороны, куда только достигал взгляд с верхушек обветшавших башенок, - принадлежали моим предкам; ныне же...
Блазиус: Приближаются всадники!
Иоланта [графиня Иоланта де Фуа в окружении трех спутников и собак]: Кого я вижу?! Барон де Сигоньяк! Посмотрите-ка на барона де Сигоньяка, он сделался рыцарем странствующей комедиантки! Браво, барон! Теперь я понимаю, почему вы перестали бывать у меня.
Первый всадник: Барона тоже можно понять, несравненная Иоланта, будьте снисходительны! Простушка прелестна! Попросим ее что-нибудь спеть
Иоланта: А вы хорошо выглядите в окружении шутов.
Сигоньяк: Вы тоже, графиня.
Второй всадник: Это оскорбление! Я проучу наглеца. Разрешите, графиня?
Третий всадник: Позвольте это мне!
Первый всадник: Нет, мне!
Иоланта: Ах, оставьте это кому-нибудь другому, маркиз! У барона впереди еще будет много подобных встреч. Счастливого пути, барон! Прощайте и не забывайте покинутую вами Иоланту!
[Кавалькада с хохотом умчалась прочь, подняв за собой облако пыли. Сигоньяк в порыве гнева и стыда схватился за рукоять шпаги; но бежать пешему за всадниками было бы безумием. Томная покорность во взоре актрисы вскоре заставила его забыть надменный взгляд аристократки.]
...
Ах, как летят за днями дни
Вся наша жизнь скорлупка
Скорее ручку протяни
И слез не лей, голубка.
Не жди наград, лови момент
Пусть краткий, пусть ничтожный
Ведь лишь любви ангажемент-
Ангажемент надежный.
...
Во все века ханжи твердят,
Что нам важны мытарства,
Но эти речи сущий яд
И лишь любовь лекарство
(Слова Б.Окуджавы, музыка И. Шварца, песня звучит в фильме)