Гуткин Михаил Львович : другие произведения.

Попадать, так с музыкой_2_12

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:


   35.
   У-ю-юй, больно то как! Я хотела возмутиться, но даже вздох для голоса отозвался резкой болью где-то справа в груди. Пришлось тихо-тихо что-то прошипеть. Что я шипела, мне самой так и осталось непонятным, но зато услышала как бы в отдалении голос.
   - Владимир Сергеевич, кажется, она приходит в себя.
   - Вполне возможно, Ирина Викторовна. Организм молодой, крепкий, тело спортивное. Прогноз самый положительный. Я так и доложу командарму. А вы подождите, пока она полностью очнется, после чего объясните раненой, что ей можно делать и что нельзя.
   Тут я решила последовать совету доктора и полностью очнуться. Чувства ко мне уже вернулись, и основным из них была боль. Потом к боли добавилось ощущение, что моя грудь как-то стянута. Поскольку мозги начали свою работу, то я сообразила, что это повязка. А теперь, пожалуй, пора открыть глаза. Это удалось с первой попытки. Открыла и уставилась на женщину в белом халате и в такой же белой шапочке. Хотела поздороваться, но снова стало так больно, что я невольно застонала. И стонать тоже было очень больно. Женщина моментально отреагировала на мои стоны.
   - Молчите, молчите. Вам сейчас нельзя говорить. Лучше внимательно послушайте. Если все будет понятно, то прикройте глаза. Вы хорошо слышите меня?
   Хм, а вопрос-то интересный. Слышать-то я ее слышу, но как бы через вату. И как ей ответить на такой вопрос? Я прикрыла глаза, а потом чуть качнула головой. Как ни странно, но меня поняли.
   - У вас, товарищ лейтенант госбезопасности, проникающее ранение в грудную клетку с травмой одного ребра и к этому еще контузия. Ну и, понятное дело, кровопотеря. Говорить вам пока нельзя, а слух скоро вернется полностью. А сейчас попробуйте осторожно пошевелить пальцами рук и ног. Только пальцами.
   Я послушно все выполнила. Потом легонько поскребла пальцами по бедру. Врачиха быстро сообразила, что мне нужно, и позвала санитарку. Совершая вполне понятные действия, я поняла, что и эти вполне естественные манипуляции сказываются на поврежденном ребре. Очень больно. И, судя по диагнозу, мне это терпеть не менее двух недель. Врачиха сочувственно мне покивала и снова заговорила.
   - Вам здорово повезло. Те, кто вас доставил в госпиталь, рассказали, что рядом с вами разорвалась мина, но вас спасли винтовка и пистолет, которые приняли на себя основной удар нескольких осколков. И серьезное ранение нанес только один осколок, который пробил ложе винтовки, потеряв при этом значительную часть энергии. К сожалению оставшейся энергии хватило на преодоление сопротивления мягких тканей и на повреждение ребра. Еще хорошо, что основные внутренние органы не задеты. Осколок я удалила и положила в коробочку. Возьмете потом его себе на память. А контузия - это просто от близкого разрыва. Она за пару дней пройдет. Кстати, судя по небольшому шраму, у вас некоторое время назад уже была контузия головы? Не отвечайте, только моргните.
   Я моргнула.
   - Контузия была небольшая?
   Я опять моргнула.
   - Наш главный хирург так и предположил. Теперь слушайте внимательно. Первые два дня вам лучше вообще не говорить. Дышать постарайтесь плавно и неглубоко. Ничего твердого жевать нельзя. Только протертая еда, бульон и чай. И лекарства, разумеется. А дальше посмотрим. Если нужно позвать санитарку, то вот палочка. Левой рукой возьмите палочку и постучите по стулу или по кровати. Если палочку случайно уроните, то стучите ногтем. К вам сразу же подойдут. Руки сгибать плавно и только в локтях. Никаких движений в плечевых суставах. Запомните главное - чем меньше вы будете беспокоить ребро, тем быстрее оно срастется. Да, чуть не забыла. Вы сейчас лежите в полевом госпитале, находящемся при штабе Западного фронта, но нам уже пришло указание отправить вас в головной госпиталь НКВД. Так что вечером вы полетите на санитарном самолете в Москву.
   Ну вот! Как я ни пыталась отвертеться от полетов на самолетах, не получилось. Только теперь я полечу не полноправным бойцом, даже командиром, а раненым, с мнением которого врачи обычно не считаются. Интересно, а зачем мне госпиталь НКВД? Вроде бы и тут неплохо. Хотя, если все время идут бои, то госпиталь должен быть переполнен. Надо бы оглядеться, только голову поднять боюсь. Опять будет больно. Но тут очень кстати снова подошла санитарка и осторожно перевела меня в полусидячее положение, положив под матрас подушку и, еще какой-то тюк. Опять стало больно, но терпимо. После всех перемещений мне ко рту поднесли странный сосуд, напоминающий чайник для заварки, у которого крышка приделана намертво, но наполовину отрезана. И ручка сбоку. Оказалось, что это специальное устройство для питья. Вообще-то я не привыкла пить из носика, но тут ничего другого не оставалось, а пить очень хотелось. В устройстве, которое санитарка назвала поильником, оказался остывший сладкий чай. Лучше бы дали просто воду. Как только заговорю, обязательно перейду на простую воду, потому что чай я пью всегда без сахара и только горячий. Почему без сахара? А потому, что к чаю у нас дома всегда было что-то сладенькое, типа печенья или конфет, варенье тоже пользовалось популярностью. В нашей с Васей семье я ввела аналогичное правило чаепития, правда тут мы больше налегали именно на варенье.
  
   36.
   Закончив процедуру чаепития, я сначала стала зыркать глазами по сторонам, а потом со всей осторожностью попыталась вертеть головой. Выяснилось, что в пределах нескольких градусов я осторожно могу поворачивать голову вправо и влево. Потом уже больно. Но самое главное, что я все равно ничего не увидела. Санитарка поняла мое недоумение и объяснила, что я лежу в общем зале, но чтобы не смущать мужиков и самой не смущаться, мою койку выгородили простынями. Да, это еще один и достаточно весомый аргумент в пользу переезда в Москву. Ну что же. Ко всему нужно относиться философски. Я сумела пройти под серьезным огнем противника, отделалась ранением, которое, примерно за месяц должно пройти. Уже хорошо. Теперь надо бы выяснить, кто были те бойцы, которые с риском для жизни вытащили меня с поля боя и доставили в госпиталь. Интересно также, как себя чувствуют те, с кем вместе я шла на прорыв: капитан Валя, Костя, полковник Астахов, Леша и многие другие. Но пока я вынуждена молчать, а завтра меня уже здесь не будет. Надо бы что-то придумать. Ага, кажется, сообразила.
   Я постучала палочкой по кровати. Ко мне снова подошла санитарка. Я пальцами показала ей, что хочу что-то написать. Она сначала отрицательно помотала головой, но, наверное, вид у меня был очень умоляющий, потому что санитарка сменила гнев на милость и принесла мне карандаш и листик бумаги. Потом откуда-то достала дощечку и подложила под листик. Еще немного подкорректировала мое положение на кровати, чтобы писать было удобно. Я медленно, тщательно выводя буквы, написала, что хотела бы узнать о моих друзьях и знакомых. Санитарка взяла листок и исчезла. Отсутствовала она довольно долго. Часов у меня на руке не было, но по моим прикидкам она пришла примерно через два часа. Зато пришла она не одна, а с Костей. У того левая рука была на перевязи, а под глазом сверкал классический фингал. Сам Костя был доволен жизнью на все сто.
   - Здравия желаю, товарищ лейтенант госбезопасности. Рад, что для вас все обошлось. Мы, когда тащили вас, боялись, что не донесем. Кровь текла и голова болталась так, что, казалось, вот-вот отвалится. Винтовку вашу пришлось бросить. Только прицел с нее сняли, а сама винтовка в хлам. И парабеллум помят - тоже выбросили. А ваш Вальтер вот, целенький.
   С этими словами Костя вытащил мой Вальтер и засунул мне его под подушку. Я слегка улыбнулась. Потом потребовала бумажку и написала: "А как там капитан?". Тут Костя помрачнел и сказал, что капитана убили в самый последний момент, когда думали, что все уже закончилось. Увидев, что я тоже заметно помрачнела, Костя затараторил, что зато Леша вообще без царапинки и даже сумел сохранить свой автомобиль. Полковник Астахов ранен в ногу и находится в этом же госпитале, только в другом зале. Я была готова еще расспрашивать его о других знакомых бойцах и командирах, но тут пришел главврач, сначала выгнал Костю, а потом устроил мне разнос за то, что вместо тихого и спокойного выздоровления я занимаюсь какими-то расспросами, которые никак не улучшают мое состояние. Не выдержав столь вопиющие обвинения, я даже попыталась что-то проговорить, но тут он на меня так рявкнул, что я моментально заткнулась.
   Главврач ушел, и снова появилась санитарка, которая принесла мне обед. Что там было в тарелке, я так и не поняла. Что-то полужидкое с волосинками, кажется, капусты. И все это было чуть теплое и несоленое. Пришлось есть. После еды мне назначили мертвый час, но поспать так и не удалось, поскольку развешенные простыни изолировали меня от взглядов, но не от звуков, точнее от стонов других раненых. Пришлось просто лежать, прикрыв глаза, и думать ни о чем. Это оказалось очень трудно. Тогда я сообразила, что мне надо делать, и стала вспоминать шахматную партию Ботвинник - Капабланка из Авро-турнира 1938 года. Эту партию Ботвинник выиграл красивой жертвой слона. Помогло! Я настолько увлеклась разбором позиции, что даже не сразу уловила слова докторши, что сейчас меня будут отправлять в Москву. Кое-как мне удалось прошипеть, что хочу взять с собой пистолет. Докторша сунула руку под подушку, вытащила Вальтер и покачала головой, удивляясь моей шустрости. Вот ведь как: больная, практически не двигается, а под подушкой ни с того, ни с сего образовался пистолет. Я посмотрела на докторшу, на то, как она любуется Вальтером, и решила сделать широкий жест. В конце концов, она спасла мне жизнь. Я пальцами показала, что дарю ей это Вальтер. Она стала отнекиваться, но довольно быстро позволила себя уговорить. Видно было, что с оружием она обращаться умеет, так что возможно, что Вальтер ей пригодится. А я, что я. От "Светки" остался только оптический прицел, парабеллум искорежен осколком. Да и я сама нуждаюсь в серьезной починке. Вот пока буду лечиться в Москве, займусь своим вооружением. Найдутся люди, которые мне в этом помогут.
   Тут подошли санитары с носилками. Несмотря на то, что перекладывали меня на носилки с максимальной аккуратностью, пару раз я пискнула - с ребром шутки плохи. При этом вдруг в голову пришла идиотская мысль, что Адам, наверное, тоже около месяца болел после известной операции на ребрах. Правда, врач у него был ну очень крутой. Пока я над этим думала, меня пронесли по коридору, спустили на два пролета по лестнице и вынесли из здания. Какое здание тут использовали под госпиталь, я так и не узнала. А, впрочем, не все ли равно? Носилки со мной поставили в машину, в которой уже было несколько раненых, и машина тронулась. Вот тут мы начали стонать на разные голоса, потому что автомобиль отмечался практически на всех колдобинах. Но, слава богу, ехали мы недолго и подрулили прямо к самолету. Нас шустро перегрузили, и самолет сразу пошел на взлет. Еще два часа и нас уже выгружают на аэродроме в Москве. А вот тут всех прилетевших стали распределять по разным группам. Для каждой группы был назначен свой госпиталь. Меня, так вообще повезли в гордом одиночестве. Интересно куда?
  
   37.
   Ехали мы не очень долго, причем исходя из того, что меня почти не трясло, я сделала вывод, что едем по асфальту. Наконец машина остановилась, меня вынули и понесли в палату. Это я так решила, что в палату, а на самом деле оказалось, что меня принесли в операционную, где уже ждал врач, который сразу стал меня осматривать. Тут мне стало не до шуток, потому что врач стал снимать повязку. Как он ни старался делать это нежно и аккуратно, все равно было очень больно, и время от времени я пищала. Но все плохое когда-нибудь кончается. Повязка и тампон были сняты, и врач приступил к изучению моей раны. Я скосила глаза и увидела довольно аккуратно зашитую дырку. Почему-то вспомнился резиновый ежик "с дырочкой в правом боку"1). Вот только свистеть этой дырочкой у меня не получится. И доктор, кажется, так считает. Иначе чего бы ему хмурится. А врач действительно хмурился, рассматривая мою рану. Потом обратил внимание, что я тоже ее изучаю, и посоветовал отвернуться.
   - Тогда будет не так больно.
   Я послушалась, но все равно, пока он что-то там делал, было больно. Очень больно. Наконец он закончил свои манипуляции, подождал, пока сестра меня забинтует, и сказал.
   - Сама операция проведена вполне квалифицировано, но раны от осколков чаще воспаляются, чем раны от пуль. Боюсь, как бы здесь не произошло того же самого. Принимайте таблетки и следите за самочувствием. Почувствуете жар, озноб - немедленно сообщите сестре.
   Так, понятно. Воспаление после ранения - это дело обычное. В госпитале при операции мою рану, разумеется, обработали стрептоцидом, но не всегда это помогает. В моей планшетке есть баночка с остатками левомиколя, вот только сказать я не могу - больно. Придется потерпеть до завтра. Может и так обойдется.
   Не обошлось. К утру поднялась температура, и в области раны чувствовалось что-то нехорошее. Единственный плюс в моем состоянии был тот, что я уже смогла немного говорить. Поэтому первым делом я попросила принести мою планшетку, моля бога, чтобы она оказалась со мной. Ведь пистолет ребята не забыли. Бог, в которого я не верю, тем не менее, оказался на моей стороне, и планшетка прилетела в Москву со мной. Санитарка принесла ее мне. По моей просьбе открыла ее и достала заветную баночку. Эту баночку по моей просьбе она сунула мне под подушку. Теперь я со спокойной душой могла ждать доктора.
   В ожидании стала осматривать помещение, в котором лежала. Палата на трех человек. Койки расставлены по стенам, а в середине стоит небольшой стол и три стула. У каждой койки стоит тумбочка. Две другие койки сейчас пустые, хотя застелена только одна. Наверное, больная со второй койки куда-то вышла. На одной из стен висит зеркало, в углу - традиционная черная тарелка репродуктора. В другом углу стоит платяной шкаф. Кстати, интересно, а что с моей одеждой? Насколько я поняла, от моего обмундирования ничего не осталось. Ладно, голой меня отсюда не выкинут, а на ближайшие пару недель моя основная форма - ночная рубашка, халат и тапочки. Халат, между прочим, висит в ногах на кровати. Тут появился доктор и мои исследования прервал.
   - Как вы себя чувствуете?
   - Неважно, доктор. Температура вот поднялась. В области раны что-то дергает. Хорошо только, что могу, наконец, немного говорить.
   - Вот именно, немного. Много говорить вам пока нельзя. А сейчас давайте в операционную. Сумеете дойти?
   Интересно как. В госпитале говорили, что нужно лежать, не двигаясь, а это предлагает идти. Врач, заметив мое удивление, сказал.
   - Если вы потихоньку, со всеми мерами предосторожности, будете двигаться, то процесс заживления пойдет быстрее. Главное, не делать резких движений и не напрягаться. Ну, давайте.
   Я осторожно села, ойкнув при этом. Потом с помощью врача и сестры, пошатываясь, встала. Халат на меня одевать не стали, а просто накинули сверху. В карман халата по моей просьбе положили заветную баночку, и мы втроем двинулись в операционную, которая оказалась через две комнаты. Там меня уложили на стол, на левый бок, и врач стал колдовать над правым.
   - Ой, доктор, больно.
   - Терпи, красавица, терпи. Рану надо как следует прочистить.
   - Доктор, когда вы ее прочистите, очень прошу, смажьте ее мазью из баночки и сразу забинтуйте.
   - Больная, не фокусничайте. У вас начинается воспаление, которое может привести к сепсису, а вы тут со своими доморощенными мазями.
   - Доктор, это не фокус. Просто о подобных мазях вы еще не знаете. Тут я чуть не брякнула, что в состав этой мази входит сильный антибиотик, но сообразила, что про антибиотики в этом времени еще никому неизвестно. Ну может чуть-чуть и известно, только не обычным врачам.
   - Доктор. меня уже лечили этой мазью два месяца назад. Рана, правда, была заметно легче. но и эффект уже проявился на следующий день. Вы хотя бы позвольте один день полежать с этой мазью.
   Врач задумался на минуту, потом сказал.
   - Ладно, мне говорили, что у вас может быть с собой какое-то сильное неизвестное нашей медицине лекарство. Попробуем. Но если станет хуже, то не обессудьте. Вот тогда будет тяжелое лечение и очень болезненное.
   - Не будет, доктор, не потребуется, - обрадовалась я.
   Мне намазали рану мазью, забинтовали и отвели в палату. Там на одной из коек лежала какая-то тетка лет тридцати. Подождав, пока врач и сестра выйдут из палаты, она обратилась ко мне.
   - Здравствуй, коллега. Меня зовут Зоя, а тебя?
   - Здравствуйте, - не торопясь, чтобы не беспокоить ребро, проговорила я. - Меня зовут Аня.
   - Брось это выканье. Тут мы все больные и, значит, все равны. Что у тебя приключилось?
   - Да вот, когда выходили из окружения, то во время прорыва словила осколок в грудь. Заработала дырку да еще ребро повредила.
   - Так ты что, из армии, не из НКВД?
   Голос сразу изменился, и тон стал подозрительным.
   Да нет, я лейтенант ГБ. Но вот попала в окружение вместе с 3-й армией Западного фронта.
   - Тогда понятно. - Голос снова подобрел. - А то я стала сомневаться. Решила, что блатная. А со мной вообще дурацкая история приключилась. Вдруг заболел живот и вот тебе раз - аппендицит. Работы невпроворот, а мне тут отлеживаться. И говорят, что еще вовремя успели - пару часов и могла помереть.
   - Да, я слышала, что с аппендицитом шутки плохи. Но раз уж прооперировали, то скоро выпишут. Помнится, одна моя подруга через неделю уже вышла из больницы.
   - Мне тоже сначала так говорили, но вот задерживают. Говорят, что анализы какие-то не те. Кормят фигово, зато таблетками пичкают почем зря. Впрочем, тебе все это еще предстоит.
   - Спасибо, утешили, - слегка усмехнулась я.
   - Ой, я что-то перебрала со своими жалобами. Извини. Просто лежать одной скучно, а когда подумаешь, сколько еще дел надо было сделать на работе, то просто тошно остановится.
   -----------
   1) "Ежик резиновый шел и насвистывал дырочкой в правом боку", Песня "Резиновый ежик" на стихи Ю. Мориц
  
   38.
   - Так вас тошнит не от оставшихся дел, а от болезни, - я решила не оставаться в долгу. - Как тошнить перестанет, так, значит, выздоровели и можно на работу. А то еще может тошнить от беременности.
   - Заткнись лейтенант, а то у меня от смеха швы разойдутся. Ну ты и язва. Дал мне бог соседку.
   Но меня уже понесло.
   - Если хотите, могу рассказать интересную историю как раз про аппендицит, если обещаете не хихикать.
   Зоя чуть-чуть помолчала. Потом сказала.
   - Ну давай свою историю.
   И тут медленно, с передышками, так как все-таки было больно, я рассказала историю, которая случилась с одним приятелем моего дедули - человеком настолько оригинальным, что я уверена в правдивости этой истории.
   - Один наш знакомый, преподаватель педагогического института, назовем его Б., почувствовал, как и вы, проблемы с животом. Тогда он позвонил своей хорошей знакомой - преподавательнице медицинского института. Назовем ее С. Та сообразила, что это может быть, и велела немедленно приехать. Б. приехал как раз к тому моменту, когда у С. была группа студентов. С. его осмотрела и поставила диагноз: аппендицит. После этого обратилась к студентам: "Сейчас у нас будет внеплановая лабораторная работа на тему "Операция по удалению аппендикса". Б. погрузили на каталку, и вся группа дружно покатила его в операционную. там его уложили на стол и началось. С. командует: "Шприц". Поднимается рука: "Можно я"? "Можно". "Скальпель". "А можно я", "Можно". И так всю операцию. По словам Б., как только ему отрезали аппендикс, он сразу почувствовал заметное облегчение и почти пришел в норму. Студенты под началом С. стали зашивать ему живот, и Б. не нашел ничего умнее, как сказать, что сейчас у них идут курсы кройки и шитья. Тут С. рявкнула, чтобы он заткнулся. Наконец, все зашили, и С. сказала, что теперь надо больного переложить на каталку. Б. настолько хорошо и бодро себя чувствовал, что сказал, что не надо перекладывать, что он сам спрыгнет и... спрыгнул. На его счастье студенты были к этому готовы и успели его перехватить. А то могло кончиться плохо. Через неделю Б. выписали. При выписке С. ему объяснила, что подобные выходки под наркозом для врачей не редкость. Такая вот история.1)
   Зоя внимательно выслушала эту историю, а потом сказала.
   - Знаешь, Аня. Не рассказывай больше мне таких историй, а то швы у меня точно разойдутся. И, вообще, я подозреваю, что от твоих историй и здоровый человек может животики надорвать, или, по крайней мере, подавиться. А может тебя нарочно ко мне подселили, чтобы меня уморить?
   - Кто это хочет уморить моего лучшего сотрудника?
   С этим словами в комнату вошел какой-то мужик невысокого роста в халате, накинутом на форму. От быстрой ходьбы халат немного распахнулся, и я увидела на петлице золотистый ромб старшего майора НКВД.
   - Да вот, Паша, - стала ябедничать на меня Зоя. - Я только два дня после операции, а тут подселили лейтенанта, которая все время рассказывает смешные истории. У меня от смеха швы вот-вот разойдутся. И не увидишь ты больше своего сотрудника.
   - Ничего. Зоенька. Не бойся. Смех улучшает настроение и прибавляет здоровье, - взял меня под защиту старший майор. - Поэтому полагаю, что, на самом деле, к тебе подселили коллегу для поднятия жизненного тонуса. Наши доктора - они хитрые. Если что не могут сделать напрямую, то пытаются действовать в обход. Как тебя зовут, красавица?
   Это уже ко мне.
   - Лейтенант ГБ Анна Северова, товарищ старший майор. Оперуполномоченный Гродненского райотдела ГБ.
   - Так вот, кто моим орлам пару месяцев назад дорогу перебежал. Зоя, - обратился старший майор к моей соседке, - именно эта девица-красавица сумела найти бумаги, за которыми охотился мой отдел. Ну-ка, товарищ Северова, сознавайся, как тебе это удалось, а то из отчета, как всегда толком ничего не понять.
   - Чисто случайно, товарищ старший майор. Во время обыска у одного мужика обнаружили имущество, которое явно ему не принадлежало. Я решила, что не все нам удалось найти, и еще подумала, что может он что-нибудь прихватил не сильно для себя нужное, а просто так, из крестьянской прижимистости. Вот наобум и потребовала отдать бумаги, а он вдруг взял и отдал. Он, конечно, и деньги прихватил, но я, с учетом перспективы, деньги решила с него не требовать.
   - Вот, Зоя, видишь. Точно наш человек. Быстро сориентировалась и при этом подумала о перспективе. Ты сейчас у кого служишь, Анна Северова?
   - Вообще-то до ранения я была порученцем у генерала армии Жукова, а теперь не знаю. Сначала надо выздороветь.
   Видно, что мои слова о работе порученцем у Жукова несколько озадачили старшего майора. Он хмыкнул и ничего на это не сказал, но уверена, что взял мои слова на заметку. Потом он повернулся к Зое, помог ей встать, и они вышли в коридор. Я, наконец, смогла улечься поудобнее и задремать. Проснулась я только к обеду. Сделала пару вздохов - боль осталась, но стала несколько глуше и терпимее. И дырочка уже так не дергает. Значит, помогает мазь. Может и ребро быстрее заживет. На обед был протертый морковный суп, что-то такое из мяса (я вспомнила, что папуля про такие блюда говорил, что они из жеваного кем-то мяса) с жиденьким картофельным пюре и кисель. Кисель был очень вкусным. Я это все уплетала, а Зоя с завистью на это смотрела. Она пока еще на самой жесткой диете. Мяса ей вообще не дали. Только пюре и чай. После обеда я сыто вздохнула и не удержалась от вопроса.
   - Зоя, скажите, пожалуйста, а кто был этот старший майор?
   - Это, Аня, один из заместителей товарища Берия, Павел Анатольевич Судоплатов. А что, понравился?
   - Дело не в том, понравился или нет. Просто мне показалось, что он хочет меня к себе забрать.
   - Если хочет, то, скорее всего, заберет. Полномочий у него на это достаточно.
   Я на это ничего не ответила, но подумала, что насчет полномочий бабушка надвое сказала. Впрочем, нужно будет узнать, чем именно сейчас занимаются люди старшего майора Судоплатова.
   ----------
   1) Действительная история, рассказанная автору профессором Б.
  

Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"