Зверье, не выдерживая зноя, пряталось в самую глубь лесной чащи, и мужчинам племени приходилось задерживаться на охоте дольше обычного. Они отсутствовали много дней и ночей, а возвращались с совсем скудной добычей, от которой уже исходил запах тления, ведь нести ее приходилось издалека.

Голод, жара и плохая вода изматывали тагаери[2]. Начались болезни, несколько человек умерло. Но когда старухи и матери начинали сетовать, мудрый шаман Нунге[3] говорил: "Ждите, настоящая беда еще не пришла. Просите духов, чтобы она миновала". Жители поселка поглядывали на старика с недоверием - пожалуй, впервые за все время. Ведь что еще могло быть хуже? Они, конечно, молились, но молились об ином: чтобы жить стало легче, чтобы солнце смилостивилось, и дожди напоили земли, чтобы вернулись звери и рыба, чтобы люди перестали болеть. Тем не менее, старый Нунге оказался прав. Хуже стало. И этой напасти никто не ждал...

Сначала с охоты не вернулись предводитель Мунка и пятеро его воинов. Жены оплакали их, но решили, что свою жертву забрал священный ягуар. Возможно, кто-то из мужчин оскорбил его... Потеря таких сильных и отважных воинов была для общины невосполнима. Чем меньше было охотников, тем меньше добычи они могли принести в и без того голодное время. Незрелым юношам пришлось заменить их, раньше положенного времени взяв в руки копье и духовую трубку.

Прошло еще несколько дней, и вновь несколько хороших охотников не вернулись домой. Товарищи просто потеряли их в лесу и не нашли никаких следов. "Они ослабли и заплутали", - подумали скорбящие семьи, смирившись с тяжелой утратой.

Но затем нашли братьев Бахото и Омпуре...

Однажды ранним утром женщины и мальчики, отправившиеся на сбор ягод, прибежали в поселок со слезами и криками. Ушедших днем ранее добытчиков одна из вдов опознала по оберегам, что те носили на шее. Окровавленные ожерелья кто-то повесил на ветку дерева рядом с обезглавленными телами несчастных. С мужчин сняли кожу, а трупы вздернули вверх ногами в кроне дерева, что стояло на краю лесной прогалины.

- Лесной демон забрал их, - сказал тогда Нунге. - Не ходите туда, не трогайте мертвых, иначе вы его разозлите, и он придет в деревню. Много лет он дремал, и вароани забыли о нем, но он никогда не покинет эти леса, он будет возвращаться.

Шаман поведал, что когда-то Лесной демон жил на солнце. Но в древние дни добрые духи низвергли его за слепую ярость и постоянную жажду крови. Он упал в чащу и уснул, так как было ему слишком холодно в тени деревьев. С тех пор он пробуждается только в самые жаркие годы, когда земля нагревается почти как солнце. Так продолжается испокон веков. Об этом старику Нунге когда-то сказывал дед, что передал ему мастерство, а тому - его дед.

- Раз это дух, его можно задобрить, - сказала Дабока, жена отважного Акая. - Наши мужья не боятся опасности, но мы боимся за себя и за них. Что с нами будет, если Лесной демон заберет их всех?

Однако старик-шаман печально покачал головой.

- Лесной демон не берет ничего из чужих рук, - сказал мудрый Нунге. - Он не примет подношений. Он сам выбирает себе жертву. Так было всегда.

- Но как же нам быть? Мы не можем прекратить охоту и сидеть дома, как женщины! - возмутился один из сильнейших воинов по имени Дарото. - Наши предки не боялись никаких врагов, негоже и нам бояться!

- Тогда приготовьтесь умирать так же часто, как они, - мрачно отозвался старик, давая понять, что больше он говорить сегодня не намерен.

На следующий день Дарото взял копье и ушел из поселка. Больше его никто не видел.



- Дедушка Нунге?

- Ну чего тебе, неугомонная? - старик вздохнул. Маленькая Алаи восьми лет отроду отличалась потрясающей навязчивостью. Обычно дети побаивались шамана, и ходить в его хижину им запрещалось, но эта малявка проникала, кажется, в любую щель.

Девочка забежала в онко[4] и плюхнулась на землю перед сидящим мудрецом. Ну все, разговор с духами насмарку... Улыбающееся личико в алой полумаске, аккуратно выведенной соком плода ачоте[5], весело вздернулось, и огромные темные глаза, преисполненные озорного любопытства, уставились на Нунге.

- Мальчишки хвастаются, что, когда вырастут, найдут Лесного демона и победят. Они хотят подкараулить его спящим.

Шаман усмехнулся и качнул головой.

- Глупые.

- Но разве нельзя найти его логово?

- Нет. И не нужно его искать. Глаза демона можно увидеть лишь тогда, когда он сам придет за тобой...

- И его совсем-совсем нельзя победить? Ну ведь есть же у него слабое место! Даже духов мертвых отпугивают рисунки на теле, а змеи уходят с тропы, когда услышат заветное слово...

- Нет, Алаи-егоза, такого средства нет. Лесного демона нельзя отпугнуть или умилостивить. Нам стоит лишь надеяться, что он уже насытился. Девять дней он уже не убивал. Возможно, он уснул. Хотя жара не спадает, и радоваться рано...

- Дедушка, я переживаю за отца, - мгновенно меняясь в настроении, вздохнула малышка. - Он повредил ногу на прошлой охоте...

- Знаю. Он идет на поправку.

- Я не поэтому переживаю, дедушка Нунге... Я хотела спросить... Если Лесной демон еще не ушел, не мог бы ты лечить отца подольше? Он уже собирается в лес. Я его не отговорю... И мама тоже...

В первый момент шаман даже не нашелся, что ответить. Но потом посуровел и сказал:

- Глупая девчонка! Лечу не я, а духи. Ты хочешь, чтобы помимо лесной напасти и они начали нам мстить? Иди, займись чем-нибудь полезным и выброси такие мысли из головы. Я попрошу духов оберегать твоего отца. Спастись от Лесного демона нельзя, но можно избежать встречи с ним.



До этого лета жизнь маленькой Алаи, дочери Акая и Дабоки, была наполнена лишь нехитрыми детскими радостями, совсем маленькими огорчениями, которые быстро забывались, и небольшими домашними делами. Вместе с другими детьми она бегала купаться на речку, играла в самодельный мяч из мотка древесных волокон, а когда женщины общины звали помогать, со всех ног неслась собирать плоды, рыхлить огород или подметать в онко. Но вместе со всеми невзгодами, которые пришлось переживать общине, беда пришла и в семью, где росла Алаи. Акай выздоровел и ушел на охоту, проигнорировав все предостережения. А буквально через сутки возле поселения жители обнаружили еще один труп без кожи. Судя по оружию и остаткам одежды, это был не Акай. Кем являлся этот незнакомец, никто не знал, возможно, на территорию тагаери забрел чужой охотник, но одно было ясно: Лесной демон не успокоился и продолжает свой кровавый промысел.

В тот же день от переживаний слегла Дабока, мать Алаи. Ей становилось все хуже и хуже, и даже шаман не мог облегчить ее состояние. Он лишь дал ей отвар сонных трав, сообщив ее дочерям, что духи по неизвестной причине отказываются помогать. Алаи убежала на окраину деревни и проплакала там полдня в своем тайном убежище, а когда вернулась, ее отругали старшие сестры. Мать была совсем плоха. Она почти не приходила в сознание, а в те редкие моменты, когда глаза ее открывались, она не узнавала родственников и не понимала, как есть и пить.

Алаи просидела возле лежанки Дабоки всю ночь, а лишь забрезжил рассвет, вновь отправилась умолять шамана о помощи. Старик пришел и до полудня просил духов вернуть женщину в мир живых, но те не вняли его молитвам. Дабока окончательно впала в забытье.

Прошел еще один тяжелый день и минула еще одна мучительная ночь. И Алаи вновь пошла к Нунге. Он отозвался, но уже не так охотно, а разговоры с духами опять не принесли никакого результата.

На следующий день шаман вышел из хижины и обнаружил возле своей двери девочку, которая его уже дожидалась.

- Я не могу больше ничем помочь, - как можно ласковей проговорил он. - Я дал твоим сестрам травы, чтобы поить мать, это все. Духи не желают возвращать ее.

- Так попроси их еще! - выкрикнула девочка, требовательно топнув ножкой.

- Если я буду слишком навязчив, они отвернутся от всей общины. Ты готова пожертвовать всей общиной?

- Да! - начиная плакать, выдохнула Алаи.

- Лучше иди и проведи рядом с матерью то время, которое ей отпущено, - угрюмо проговорил старик. Поведение ребенка начинало его сердить, но он понимал, что в девочке говорит отчаяние.

- Дедушка, ты же все знаешь! - не унималась Алаи, растирая кулачками по опухшему личику краску, смешанную со слезами. - Должен быть способ!

- Нет, глупая девчонка! - Нунге все-таки не сдержался и прикрикнул. - Нет таких способов. Это жизнь. Это решение духов. Они его не меняют.

- Так попроси у демонов!

Нунге уставился на плачущую малышку с изумлением и страхом, тщетно пытаясь понять, осознает ли она вообще, что сейчас сказала?

- Ты знаешь, что это запрещено, - медленно проговорил он.

- А мне все равно! - сквозь уже бесконтрольные потоки слез, прокричала Алаи. - Сделай!

- А ну, уймись, дочь Акая! - оскорбленный таким неуважением, в сердцах прошипел шаман. - Уймись и возьми себе в свою маленькую пустую голову: нет в мире средства, которое бы вылечило твою мать. Ее время пришло, и духи это знают. А с демонами, если хочешь, можешь говорить сама. Иди! Иди в чащу и ищи там демонов! Найди Лесного демона и с ним потолкуй, раз ничего не боишься! Потому что мать твоя лишь тогда восстанет, когда Лесной демон заплачет над ней!

- Он... Он и правда может помочь? - внезапно затихая, проговорила девочка, поднимая на шамана не по-детски серьезный взгляд.

От этого взгляда Нунге неожиданно оторопел и впервые не смог ничего ответить.



Ужас Леса отдыхал. Он выбрал широкую ветку в самой гуще древесной кроны и улегся на ней, наслаждаясь легким ветерком, что не разгонял зноя, но приносил немного влажности с реки. Полуденное солнце все дни пекло так нещадно, что даже для теплолюбивого яутжа было слишком, но жар, как говорится, костей не ломит.

Большая Охота проходила успешно. В этом году самец по своему обыкновению выбрал планету уманов[6]. Эта добыча никогда ему не надоедала, так как никогда не переставала удивлять. Уманы имели огромное число поведенческих модификаций, и каждая особь с одинаковой вероятностью могла оказаться как слабой и глупой, так и потрясающе живучей, изворотливой и изобретательной. Именно определять, что из себя представляет очередной мягкотелый, пытаться предугадать его реакцию, научиться читать его эмоции и понимать, что у него на уме, доставляло Ужасу Леса истинное удовольствие, делая его настоящим ценителем нетривиальной добычи. Многие охотники пренебрегали уманами, а зря. Их действительно не составляло труда обращать в бегство и убивать в ходе дальнего боя, но настоящим искусством было находить лучших и отделять их от сородичей так, чтобы те не замечали, а после внимательно изучать каждого противника и формировать тактику специально под него. Этим мастерством Ужас Леса овладел практически в совершенстве, тем не менее каждая Охота по-прежнему привносила в его опыт что-то новое.

Шестидесятидвухлетний самец считался относительно молодым воином - уже не юнец, но пока и не матерый. И тем не менее, ему уже было чем похвастаться. Его трофейная стена была заполнена от пола до потолка, и отец, славный Натиск, почитал его как лучшего из своих сынов, а Великий Гнев, доблестный Вожак клана, в скором времени сулил повысить его ранг до Старшего Кровавого. Ужас Леса предполагал, что случится это уже после Большой Охоты, так что в этот раз следовало проявить себя особенно хорошо, чтобы Вожак не просто промотал запись с маски, а посмотрел ее от и до.

Для создания захватывающего сюжета охотник постарался на славу. Вначале он высадился на военной базе, причем не на самой маленькой. Уманы так и не поняли, кто их выслеживает и убивает по одному. Они даже не обнаружили никаких следов, кроме тел, припрятанных в самых неожиданных местах. Здесь Ужас Леса взял восемь заслуженных трофеев, после чего оставил местную популяцию в покое и перебрался в город, расположенный немного западней на той же широте. Этот населенный пункт славился своими преступными кварталами, где уманы убивали друг друга средь бела дня, беспрестанно деля сокровища и наркотические вещества. Это была уже совершенно другая добыча. Если военные все находились как на ладони - знай только выбирай, то здесь самые интересные экземпляры искусно прятались. В итоге на одну только слежку Ужас Леса потратил больше недели, но его терпение вознаградилось успехом: ему удалось заполучить несколько профессиональных наемников и авторитета, который держал в страхе без преувеличения весь город. Забавно выходило: в этой ситуации сын Натиска буквально сыграл роль "умановского Арбитра", хотя и ненамеренно. Обычно он не обходил своим вниманием и местных законников, но на сей раз они не впечатляли ни силой, ни сноровкой.

Наконец, вдоволь насытившись городской Охотой, Ужас Леса направился в дикие тропические кущи, которые пользовались особой любовью всех прилетающих на планету уманов яутжей. Именно здесь климат наиболее подходил их виду: жаркое солнце создавало благоприятный температурный режим, а большой процент кислорода, высокая влажность воздуха и минимум пыли позволяли надолго снимать маску без риска заполучить изнуряющий кашель, головокружение и мышечные боли. Здесь обитало множество мелких самобытных племен, многие из которых не только не применяли огнестрельное оружие, но и не знали металла. Среди них были мирные, но были и воинственные, вызывающие уважение не меньшее, чем цивилизованные сородичи, оснащенные по последнему слову военной умановской техники. Исследовав запасы дичи в округе, Ужас Леса остановил свой выбор на немногочисленном, но очень шустром народце. Уманчики были низкорослыми, но восполняли этот недостаток коварством и проворностью. Они лазали по ветвям гораздо лучше стокилограммового яутжа в броне, прекрасно владели копьем и стреляли ядовитыми дротиками с весьма неприятным действием. Последнее, кстати, даже давало им преимущество, так как сын Натиска не использовал против них ни лазер, ни плазмомет. Зато выслеживать эту мелочь в лесу было очень занимательно. Некоторые из карликов даже удостоились чести украсить собой трофейную стену воина.

Сегодня было особенно жарко, поэтому Ужас Леса не торопился на промысел. Не потому, конечно, что сам разомлел, а потому, что не испытывал интереса к вареным жертвам. К вечеру, когда температура снизится на несколько градусов, и уманы станут пободрее, он планировал продолжить Охоту. И даже наметил несколько особей...



Алаи не знала, где искать Лесного демона, но твердо решила, что не упустит своего единственного шанса. Только этот могущественный и жестокий дух мог спасти ее маму, а значит нужно было сделать все, чтобы найти его и разжалобить. В конце концов... Демон ведь тоже живой. Просто живой по-своему. Не так, как люди. А раз он живой, то может чувствовать, может понимать. Он убивает. Но ведь и люди иногда убивают друг друга. И священный предок ягуар может убить, если что-то ему не по нраву... Но если к ягуару относились с почтением и испокон веков обращались к нему в поисках совета или поддержки, то Лесного демона почему-то просто боялись до безумия, и никто никогда не пытался с ним поговорить. А вдруг из-за того он и сердился на ваорани?..

Поутру, ускользнув из-под присмотра женщин общины, Алаи направилась в лес и некоторое время просто бродила между деревьями. Но вскоре стало ясно, что так демона не отыскать. Лес был слишком большим, а Алаи слишком маленькой, чтобы обойти его целиком. Внезапно вспомнились слова дедушки Нунге о том, что добычу демона ни в коем случае нельзя трогать. Возможно, его можно было повстречать там, где остались висеть мертвые братья Бахото и Омпуре?

Идти к мертвецам было очень страшно, но Алаи пересилила страх и двинулась по направлению к прогалине, где жители видели тела. Вскоре показалось дерево, на котором, точно жуткие плоды, весели останки двух соплеменников. На жаре они уже превратились в иссохшие мумии, и их почерневшую плоть медленно пожирали муравьи. Ожерелья из голубых бусин и кости по-прежнему покачивались на одной из веток.

Обойдя страшное место по кругу, девочка не увидела никаких свидетельств присутствия того, кто учинил эту страшную расправу. Тогда она набралась смелости и вскарабкалась на дерево, чтобы снять обереги. Возможно, это рассердило бы демона, заставив явиться. Тогда, если повезет, можно было попытаться вымолить у него прощение...

И вот ожерелья были в руках Алаи, но Лесной демон так и не появился. Возможно, взрослые ошибались? Возможно, даже сам дедушка Нунге ошибался? Девочка в отчаянии вглядывалась в звенящую птичьими голосами чащу, но кроме пернатых, мелькающих среди деревьев, не видела никого.

Почти потеряв надежду, она вошла под полог леса и просто начала звать.

- Лесной демон! - кричала девочка, высоко поднимая бусы над головой. - Выйди, хозяин, покажись и выслушай! Ты большой и сильный, ты все можешь, но никто никогда не просил тебя о помощи. Это я, Алаи, пришла к тебе. Услышь меня и помоги!

Она ходила и звала очень долго, пока ноги не перестали слушаться, а голос не сел. Солнце начинало двигаться к западу, и тени стали сгущаться среди древесных крон. И в тот момент, когда девочке уже стало казаться, что все бессмысленно, между стволами мелькнул размытый силуэт.

- Лесной демон, это ты? - шепотом позвала Алаи, и медленно пошла туда, где шевельнулось полупрозрачное нечто.

Ответом было молчание. Девочка достигла места, на котором только что стоял невидимка и огляделась. Силуэт стоял уже справа и в нескольких шагах от нее. Когда Алаи вновь попыталась приблизиться, демон по-звериному зарычал и пригнулся. Но даже в этой позе его рост оставался гигантским - выше самого высокого воина ваорани.

- Прости меня и не злись, только ты можешь помочь, - едва дыша от страха, проговорила девочка.

Силуэт рыкнул еще раз, медленно выпрямился и пошел прочь, в мгновение ока растворившись в сгущающихся лесных сумерках.



- Алаи, где ты была? - сестры накинулись на нее, стоило девочке переступить порог. Домой она вернулась уже затемно.

- В лесу, - без колебаний отозвалась она.

- Что ты там делала, безумная?!

- Искала Лесного демона.

Лица девушек вытянулись. Средняя сестра Конта запричитала и схватилась за голову, а старшая Пакита, схватила Алаи за руку и потащила умываться, ведь вода смывает дурное влияние и вредные помыслы.

- Дедушка Нунге сказал, что только так можно помочь маме! - упираясь, закричала девочка. - Он сказал, что слезы Лесного демона вылечат ее! Мне нужно просто уговорить его!

- Глупая! - прошипела Пакита, подталкивая сестренку к большой миске с водой, что была набрана для приготовления пищи, и насильно умывая чумазое личико: - Старик сказал тебе: "когда демон заплачет" - это означает никогда! Это одна из его поговорок, дуреха! Потому что злые силы никогда никого не жалеют и никогда не делают добра!



Как следует отругав Алаи, сестры увели ее к шаману, и он покрыл тело девочки защитным орнаментом, отпугивающим духов. О встрече в лесу Алаи рассказать не успела, а потом и вовсе раздумала: Лесной демон оставил ее в живых, но мог рассердиться, не удержи она язык за зубами. Да и взрослые, которые не желали верить в то, что это могущественное существо может помочь, узнав о том, что девочка его видела, больше не выпустили бы ее со двора. Алаи же собиралась вернуться на другой день и попробовать задобрить Лесного демона еще раз.

Ранним утром девочка, поцеловав спящую про´клятым сном мать, украдкой вышла из онко. Во дворе она взяла несколько самых больших клубней маниоки и налила в бутылку, сделанную из тыквы-горлянки, немного созревшей чичи[7], а еще набрала под навесом для рукоделья красных и голубых птичьих перьев, из которых женщины мастерили обереги. Завязав все это в пальмовый лист, Алаи устремилась в сторону леса, стараясь, чтобы никто ее не увидел. По пути девочка завернула к реке и смыла с себя краску - чтобы узоры не помешали предстоящему разговору. Сестрам она решила солгать, что защитные рисунки стерлись во время купания.

Место, где обитал Лесной демон, удалось найти довольно быстро - Алаи хорошо запоминала ориентиры. Возле узнаваемого дерева с тройным стволом она остановилась и вновь начала звать. Долгое время ничего не происходило, но затем ветви шевельнулись, и полупрозрачная фигура выглянула из листьев. Девочка затаила дыхание и стала ждать, что будет дальше.

Лесной демон тихо фыркнул и начал спускаться по стволу - Алаи показалось, что он делал это вниз головой, точно ящерица. Вот он стек на землю, преодолев последние метры в плавном прыжке, и встал перед девочкой во весь рост, словно сама сельва ожила и приняла форму сотканного из растительности и солнечного света великана.

- Я принесла тебе подарки, - шепотом проговорила Алаи, медленно садясь на корточки и развязывая узелок с подношением. - Здесь мало, но у нас нет больше. Возьми. Это хорошая маниока, ты можешь ее съесть. А чичу очень любят мужчины, от нее они становятся веселые и храбрые... А из перьев ты можешь сделать себе украшение. Ты и так красиво переливаешься, но у тебя нет таких ярких цветов.

Продемонстрировав дары, девочка подняла голову, чтобы видеть лицо Лесного демона, и стала ждать его решения. Но демон отверг дары. Он снова заворчал, как зверь, и, резко развернувшись, зашагал прочь. Девочка вскочила на ноги и попыталась его догнать, но безрезультатно...



Ужас Леса находился в замешательстве. То, что уманы воспринимают его как некое гневное божество, он уже понял, такое вообще было в порядке вещей у малоразвитых народов. И жертвы яутжам тоже периодически пытались приносить - то какое-нибудь копытное привяжут на видном месте, а то и сородича... Вот только охотники никогда этих жертв не принимали. Воин может брать и использовать лишь то, что поймал сам. Тем не менее, детеныш, явившийся абсолютно без страха, но с подарками, - это было более чем неожиданно. Сын Натиска просто не знал, как реагировать.

Когда умановский малек пришел в первый раз, самец решил, что мелочь просто заблудилась, и потихоньку ушел, чтобы ее не пугать. Но сегодня микроскопическая самочка (пол там было видно довольно отчетливо - это племя не носило одежды) целенаправленно притопала через лес и принесла какие-то продукты питания! И вот как это было понимать? И что с этим было делать?

Воин совершил большую ошибку, когда отреагировал на ее писк и пришел посмотреть, что стряслось. После этого он попытался сделать вид, что не заметил ничего необычного, и демонстративно направился в чащу. Мелкая к его изумлению не сдалась. Она схватила свои нехитрые дары и побежала следом, протягивая их своими маленькими ручками о чем-то тихо стрекоча с умоляющей интонацией. Может быть, она просила не убивать больше ее племя? Логично, но... Как она вообще осмелилась? До сих пор никто из уманов не решался подходить к Ужасу Леса - ни самец, ни самка, ни тем более дитя...

Охотник остановился и зарычал, пытаясь отпугнуть надоеду, но та, как ни странно, хоть и затряслась вся, продолжила его преследовать. Пришлось подняться в древесные кроны. Так мелкая ведь еще и следом полезла... Только ей скорости не хватило, и высоко она подниматься побоялась. Так и ушел.

Ситуация теперь получилась очень неоднозначная. Убить малька Ужасу Леса не позволяли Кодекс и совесть, относиться снисходительно - тоже был не вариант, потому как малявка отправится в поселок и расскажет другим уманам, что яутжи совсем не такие страшные, как принято считать. Попытка напугать тоже не принесла результата. То есть, все что оставалось, - это просто каждый раз убегать от навязчивого малька? Ну не менять же из-за него удачное место Охоты! Тут еще много приличной добычи осталось...



- Маме совсем плохо...

Девочка сидела на земле, всхлипывая и размазывая слезы кулачками по лицу. Гигантская фигура склонилась над ней и тихо урчала, словно пыталась помочь, да не знала как.

- Ну что тебе стоит? Ты же все можешь...

Лесной демон издал несколько растерянных щелчков и вдруг опустился перед Алаи на корточки. А в следующий момент его тело пошло темными пятнами и стало приобретать плотность. От неожиданности перестав плакать, девочка во все глаза уставилась на существо, постепенно материализовавшееся перед ней из воздуха. Это был очень большой мужчина, но не человек. Его бурая кожа одновременно походила на чешую змеи и шкуру крокодила, на пальцах виднелись кривые когти, а большая голова с длинными, скрученными в жгуты черными волосами, была похожа на голову жука или муравья - на вид очень твердая и блестящая. Рта было не видно, а темные глаза без радужки и зрачка смотрели, не двигаясь и не мигая. Одет лесной демон тоже был очень странно: грудь и бедра покрывали какие-то твердые пластины, тоже похожие на надкрылья жуков, а все тело обтягивала рыболовная сеть, только более аккуратная, чем плетут ваорани.

- Спасибо, что решил мне показаться, - тихо сказала Алаи. В ее племени очень важным считали возможность разглядеть собеседника. Это означало, что ему нечего скрывать. Ваорани именно поэтому почти не носили одежды.

Но этот краткий миг кажущегося доверия закончился внезапно и - жутко.

- Хорошо, - голосом погибшего Мунки, неожиданно ответил гигант. А дальше из его незримого рта послышались голоса других мертвых мужчин: - Осторожно... Осторожно... Возвращаемся! Дома. Хорошо...

Услышав эти звуки девочка просто обомлела. Картины соплеменников с содранной кожей вновь пронеслись перед глазами. От страха сердце Алаи отчаянно забилось, а глаза панически расширились и уставились на огромное безэмоциональное лицо, застывшее на расстоянии вытянутой руки. Лесной демон убил Мунку и его людей, а потом забрал не только их кожу, но и их голоса... У него ведь не было своего голоса, вот он и забрал их голоса...

Алаи с криком вскочила на ноги и бросилась бежать. Смелость, которая позволила прийти сюда и говорить с опасным потусторонним существом, впервые подвела ее, и разум как будто отказал, не растерялось одно лишь тело... Остановиться и отдышаться оно себе позволило только возле самой деревни.



Ужас Леса был доволен. И как он раньше не догадался? Проанализировав записи умановских голосов, которые он хранил для того, чтобы удобнее было заманивать мягкотелых в ловушку, он выбрал речевые конструкции, которые могли бы означать: "Я не причиню тебе вреда, но тебе не нужно быть здесь, уходи домой" и воспроизвел их прилипчивому мальку. До этого он уже много раз просил маленькую самочку отстать от него, но она не понимала его языка. Она приходила и требовала чего-то, то крича, то выпуская из глаз потоки воды. Неизвестно, чего она хотела от воина, но он вряд ли мог дать ей желаемое. И уж точно не был обязан ей что-то давать. Теперь же, когда самец обратился к ней на ее родном наречье, результат не заставил себя ждать. Возможно, перевод был не совсем такой, как думал охотник, но он явно подошел, так как малявка заверещала и кинулась наутек. И имелось хорошее предчувствие, что больше она не придет. Значит можно было забыть об этой досадной помехе и продолжить промысел. Право слово, воин уже опасался, что запись Охоты от Вожака теперь придется прятать...



Духи унесли мать поздней ночью. Вечером Алаи долго плакала и просила у нее прощения, за то что струсила и убежала - ведь Лесной демон, скорее всего, лишь испытывал ее. Он просто пугал - на то он и демон... А она не выдержала испытания...

Потом девочку сморил тяжелый тревожный сон. А когда она рывком проснулась в темноте, рука мамы, свешивающаяся из соседнего гамака, была уже холодной и твердой, как дерево.

На рассвете, не разбирая дороги из-за застилающих глаза слез, Алаи побрела к обители хозяина леса. Она не знала, для чего идет туда. Она не надеялась, что демон вернет ей мать, и не ждала, что он оставит ее народ в покое, просто... Наверное, она просто хотела увидеть его еще раз и сказать, что не боится. И ничего ему не должна.

Лесной демон вышел к ней почти сразу - в своем земном обличье. Он приблизился и вновь присел перед ней, глядя на плачущую малышку своими пустыми глазами.

- Мамы больше нет, - с трудом произнесла Алаи.

Ответом стало молчание.

- Ведь ты мог помочь ей?

Лесной демон не шелохнулся и не издал ни звука.

- Не захотел? Потому что ты большой и сильный, а плачут только девчонки? Только поэтому?

Косматая голова слегка наклонилась, послышалась тихая переливчатая трель, немного похожая на пение кустарниковых птиц. Медленно подняв огромную ручищу, демон протянул ее к лицу Алаи, на миг как будто бы в нерешительности замер, а затем провел жесткими когтистыми пальцами по лбу.

- Нет? Не поэтому? - всхлипнув, спросила девочка, выглядывая из-под чешуйчатой ладони.

Черные глаза теперь оказались совсем близко. Совсем как у насекомого, они были словно бы сотканы из мельчайших переливающихся на солнце нитей. Бесстрастные, неподвижные, сухие...

И вдруг Алаи все поняла. Сердце глухо стукнуло, и к горлу подкатил большой комок.

- Не поэтому... - прошептала она. - Ты бы хотел, но не можешь, верно? Потому что демоны не умеют плакать...

Лесной демон испустил чуть слышный вздох, как будто бы соглашаясь. Тогда девочка двумя руками стерла слезы со своих щек и, подавшись вперед, без страха провела мокрыми пальцами по его глазам, оставляя на застывшей холодной маске блестящие следы тех светлых и искренних человеческих чувств, что никогда не дано было испытать существу с той стороны и не будет дано впредь. Демон молча поймал ее запястья, несколько мгновений подержал и неожиданно бережно отпустил. Вслед за тем по его телу стали расползаться прозрачные пятна, сквозь которые просвечивала окружающая зелень, словно лес начал проникать, прорастать в него, забирая земной облик. Вскоре перед Алаи вновь оказалась невнятная тень, существующая на грани двух миров.

Внезапно где-то позади раздались торопливые шаги. Девочка обернулась. В этот момент нечто незримое прошло мимо нее, углубившись в густую растительность. На миг Алаи осталась на поляне совсем одна, но потом...



- Алаи? - Акай отбросил обезьяньи туши, что нес на плече, и, раскрыв объятия, поймал плачущую дочь. - Алаи, как ты тут оказалась? Почему ты плачешь? Ты заблудилась?

- Мама, мамочка... Мама... - только и могла вымолвить малышка, утыкаясь носом в потную грудь отца и сотрясаясь всем телом от рыданий.

- Что? Что случилось? - вопрошал охотник, силясь успокоить дочку, но Алаи не доставало сил ответить, произнести эти два страшных слова: "Мама умерла".

Потом она смогла, и они уже вместе сидели на земле и плакали. Лишь когда солнце начало клониться к закату, Акай поднялся, подобрал оружие и добычу, свободной рукой прижал к себе ребенка и направился к дому.

Прозрачная фигура на дереве долго глядела им вслед, а затем повернулась и бесшумно исчезла в засыпающем лесу.

[2] Тагаери - один из реальных кланов, предпочитающих добровольную изоляцию.

[3] К сожалению, мне удалось найти слишком мало реальных прием имен ваорани, поэтому некоторые из них выдуманные, в частности, имена главной героини и шамана. Обычно мне сложно выдумывать несуществующие имена, но эти как-то появились сами собой. Кто знает, может, они и настоящие))))

[4] Онко - традиционные дома ваорани, по сути это двускатные крыши, покрытые пальмовыми листьями и стоящие прямо на земле.

[5] Ачоте - фрукт, красный сок которого используется племенем как натуральный краситель.

[6] Так яутжи, более известные нам как Хищники, называют людей. Предположительно, это искаженное слово human. Пасть у Хищей своеобразная, и говорить, как мы, они вряд ли способны.

[7] Алкогольный напиток "чича" готовят из пережеванных и забродивших клубней маниоки, мужчины племени традиционно употребляют этот напиток перед охотой.