Жили на свете два добрых человека. Точнее, только один добрый, а второй - так себе. Доброй была женщина, а так себе - её муж. Оба работали редакторами в уважаемых издательствах и любили свою работу до безумия. А детей у них не было. Не спрашивайте почему. Не было и всё тут.
Она называла свою работу поиском откровения, а он - добыванием жемчужин в куче навоза. Она любила свои рукописи настолько, что приносила пачками домой, а он иногда за их чтением не замечал наступления вечера и приходил домой за полночь.
Но в остальном они были схожи, жили в большом трёхэтажном особняке на окраине города. Дом был старый, деревянный, с огромными комнатами и крошечными окнами. Его почерневшие стены маслянисто блестели под дождём - в такие дни во всём доме делалось сыро. А в сухую погоду становились таинственно серыми, и внутри начинало пахнуть соснами.
Часто они приносили понравившиеся вещи и с упоением читали друг другу. Долгими зимними вечерами они сидели в кресле напротив дымящего камина, наперебой зачитывали лучшие куски и потом спорили, спорили обо всём на свете. Вначале убеждённо, потом запальчиво, и, наконец, умиротворённо и нежно.
Дни шли за днями, и они были счастливы, насколько могут быть счастливы люди, не испытавшие родительской радости.
Но однажды она заметила, что рукописи её стали пропадать. Иногда частями, иногда целиком. Принесёт она рукопись домой, забудет прочитать. А через неделю бросится - и нет её. Ищет, ищет, всё перероет. Нет рукописи!
- Милый, ты не брал пьесу 'Сперма на бластере', что я давеча приносила? - спрашивает у мужа.
А тот как раз сидит за столом, есть яичницу и глубокомысленно изучает прошлогоднюю бесплатную газету объявлений.
- Нет, что ты, дорогая! - и в глазах недоумение.
Да и как можно подозревать в пропаже своего любимого мужа? Да ещё с такими глазами. Тем более что некоторые рукописи потом находились. Пусть не сразу, а через много месяцев, но находились. Где-нибудь в старых антресолях. Или в гараже. Или ещё где. Дом-то большой. Гостиница, а не дом!
И вот уже припоминала она, что да, как раз в те дни просила она своего милого отнести пачку старых бумаг в гараж. Видно, по ошибке и положила туда рукопись. А из этой три листа вынесло сквозняком, да зашвырнуло за ящик с углём...
Ужасная тайна раскрылась неожиданно.
В тот день после обеда поднялся ужасный ветер, а когда она вернулась с работы домой, начался ливень, подобного которому ещё не было. Ветер бил так сильно, что крыша повредилась, дала течь, и вода начала заливать кабинет её суженого. Поборовшись полчаса со стихией, она поняла, что схватка проиграна и начала готовиться к эвакуации.
Стол мужа был огромен. Он стоял здесь с незапамятных времён и надежды перенести его или хотя бы немного подвинуть не было никакой. Поэтому она стала открывать ящики и переносить бумаги в безопасное место. Когда все бумаги были вынесены, она зачем-то решила вытащить и сами ящики. За ящиками отрылся потайной отсек, в котором хранилась толстая пачка украденных рукописей, пакетик плесневелого гашиша и старые письма от какой-то Аксиньи, называвшей его своим маленьким хомячком и фантазировавшей про неприличное.
Аксинью с гашишем ему простили. Но рукописи...
Скандал бушевал до позднего вечера, после чего благоверный был выдворен с чемоданом. Благо, дом достался ёй в наследство от бабушки ещё до замужества, и вопроса о разделе не возникло. Выгнала, поревела и нашла утешение в шоколаде и сериалах.
И всё же не покидали её мысли, что была она не права, что зачем-то поторопилась, что не понимала. Ведь муж её был не злой человек. Просто иногда чувствовал, что её рукописи намного лучше, глубже и талантливее тех, с которыми приходится работать ему. Это терзало, не давало спать ночами и подвигало на плохие поступки. Он вставал ночью и шёл прятать злополучные листки.
Но даже не в этом была причина их неудачного брака. А в том, что не было у них никакого животного. Хотя бы кошки, на которую можно было излить своё горе. Вот была бы кошка, и хозяин мог бы ей пожаловаться, какие у него плохие писатели, а у жены - хорошие. И как несправедлив мир. А потом бы и пнул сгоряча. А как же не пнуть? Взял, да и пнул бы! И полегчало бы ему, и он примирился бы с миром и не трогал чужие рукописи.
И жили бы они по сей день душа в душу, и радовались каждому новому дню! Но вот теперь не живут.
![[]](/img/h/hanlatow_i_p/700words/95e94e5.jpg)
![[]](/img/h/hanlatow_i_p/700words/25707-172130.jpg)