Хапров Алексей Викторович : другие произведения.

Тайна Дальних пещер

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Любому, кто увлекается фантастикой, несомненно знакомо такое понятие как "параллельная реальность". Это мир, в котором всё идёт по-другому. Не так, как у нас. Но свой мир мы при этом считаем основным, правильным. А тот, другой - всего лишь изменённым. А если это всё-таки не так. Если изменённым является как раз наш мир. ...

  

Алексей Хапров

ТАЙНА

ДАЛЬНИХ ПЕЩЕР

No А.В. Хапров, 2014г.

   ___________________________________________________________________________________________
  
  
  

"Старость - это прошлое, живущее в настоящем,

прошлое под тонким наносным слоем нового"

(Томас Манн: "Доктор Фаустус")

   Вот, чёрт! Даже не знаю как начать. Нет, в самом деле, сижу уже третий час, а лист по-прежнему остаётся пустым, хоть головой о стенку бейся. Будь я профессиональным писателем, таких проблем бы у меня, наверное, не возникало, ибо профессиональный писатель всегда сможет скрутить какую-нибудь изящную словесную завитушку, которая и к самой истории подведёт, и её содержание при этом не раскроет. Но я не писатель. Я обычный, простой человек, и не обладаю необходимым для профессионального творчества уровнем красноречия. Фразы типа: "до чего интересна жизнь ... сколько в ней загадочного и невероятного ... никогда не думал, что со мной может такое произойти" - использовать не хочется. Они слишком устоялись и способны скорее отторгнуть, нежели притянуть. А чего-либо пооригинальнее придумать никак не удаётся.
   Что же делать?
   А вы знаете, оставлю-ка я свои безуспешные потуги с этим прологом и попробую обойтись без него.
   Хочу сразу предупредить, что по ходу повествования вам встретится множество моментов, которые вызовут у вас изумление. Мол, что он несёт? Где он видел такие приборы? Где он встречал такие автомобили? Почему он это ведомство называет именно так?
   Но не спешите подвергать сомнению мой рассудок. Всё объяснится. Правда, боюсь, что объяснение это вам покажется невероятным. Как и сама история. Наука, увы, не достигла ещё такой степени развития, чтобы воспринимать мои воспоминания как документальный материал. И всё же это правда. Да, это правда. Я, Роман Михайлович Егоров, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, ответственно заявляю, что во всём нижеизложенном отсутствует даже малая толика вымысла. С этим и приступаю. А уж верить мне или нет - пусть каждый решает для себя сам.
  
  
  

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  

Глава первая

  
   Вызов с улицы Театральной поступил в нашу дежурную часть (Дворянский райотдел города Воронежа) около десяти утра: убит одинокий пенсионер. Место происшествия находилось недалеко, и мы были на нём уже через семь минут. Когда мы подъехали к указанному в сообщении дому, рядом с ним бурлила внушительная толпа жильцов. Перед нами расступились с тем суетливым почтением, с каким всегда реагируют на приезд криминальной полиции.
   -На каком этаже? - сухо спросил Орлов.
   -На четвёртом, - услужливо ответили робкие нестройные голоса.
   Наш шеф зашёл в подъезд и стал подниматься по лестнице. Мы последовали за ним.
   Дверь нужной нам квартиры была приоткрыта. Мы вошли внутрь. В прихожей на небольшом стульчике перед зеркальным сервантом в горестной позе сидела пожилая женщина. Увидев Орлова, она вздрогнула. Мы этому не удивились. К подобной реакции на появление нашего шефа мы уже привыкли. Михаил Степанович имел резкие, хищные, казавшиеся зловещими черты лица, которые с непривычки могли напугать.
   -Где труп? - коротко осведомился он.
   Женщина указала на одну из трёх имевшихся здесь комнат:
   -В гостиной.
   -Это вы вызвали полицию?
   -Я.
   -Вы горничная?
   -Да.
   -В комнате ничего не трогали?
   -Вроде, ничего.
   Орлов обернулся к нам и слегка кивнул. Это был знак к началу. Мы принялись натягивать бахилы.
   Какова бы ни была следственная ситуация, все действия нашей группы происходили по одной и той же давно отработанной схеме. Каждый из нас имел свой определённый участок работы и чётко знал, чем ему следует заниматься. Михаил Степанович сосредотачивался на опросе очевидцев. Лида Русанова открывала свой "волшебный", как мы его называли, чемоданчик, и с помощью разнообразных приспособлений принималась колдовать над имевшимися на месте преступления предметами. Дима Зильберман щёлкал фотоаппаратом, а мы с Сергеем Чурсиным готовили подробные пояснения к его снимкам: Сергей фиксировал детали, а я вписывал их в протокол.
   В гостиной было темно. Плотно задвинутые шторы не давали проникнуть внутрь рвущемуся снаружи свету и скрывали подробности обстановки, делая доступными к восприятию лишь её очертания: силуэт шкафа, силуэт стола, силуэт лежащей на полу человеческой фигуры.
   Орлов протянул руку к выключателю. Вспыхнула люстра. Я устремил свой взор на убитого хозяина квартиры. Это был маленький сухощавый старичок с обрамлённой седыми волосами лысиной и клинообразным лицом, которое отличали широкий лоб и узкий острый подбородок. Его руки и ноги крепко стягивала верёвка, лицо представляло собой сплошное месиво, а бело-синяя полосатая пижама алела едва успевшей высохнуть кровью.
   Поморщившись от резавшего ноздри неприятного запаха, я примостился у края стола, достал из папки чистый бланк, вписал в него текущую дату - 10 июня 1965 года - отметил время, заполнил "шапку" и поднял глаза на своего напарника. Чурсин по-пижонски засунул руки в карманы брюк, неспеша огляделся по сторонам и отсигналил старт:
   -Пиши. ...
  
   Как и почему я стал полицейским?
   Перед каждым из нас по достижении совершеннолетия непременно встаёт вопрос: кем быть? Этот вопрос есть первое серьёзное жизненное испытание. Испытание на зрелость, испытание на мудрость, испытание на накопленный жизненный опыт.
   Вы, уважаемый читатель, наверное сейчас хмыкнули: какой может быть жизненный опыт в шестнадцать-то лет? Согласен, практически никакого. Но всё-таки.
   Значение этого испытания для будущего не переоценишь. Ведь от сделанного тобой выбора зависит вся твоя дальнейшая судьба. Ошибка, конечно, не смертельна. Профессию, если она не понравится, можно потом и поменять. Но на это уйдёт время, а ведь жизнь не вечна. Поэтому лучше сразу попадать в точку.
   Кто-то определяется сам, кто-то подчиняется воле родителей. Какой из этих подходов предпочтительнее - сказать трудно. Ведь неудача может быть и там, и там. Здесь очень важно правильно оценить собственное "я". Профессия должна гармонировать с нутром - это незыблемая основа жизненного счастья. Заниматься тем, что не соответствует твоей энергетике - значит обрекать себя на хроническое чувство неудовлетворённости.
   Лично я свой выбор делал самостоятельно. Свидетельствую об этом не без гордости. Сопоставив свои личностные реалии с особенностями различных сфер, я пришёл к выводу, что наилучшим местом профессионального образования для меня будет Академия полиции, благо таковая в нашем Воронеже имелась.
   Мои родители от моего решения были не в восторге.
   -Но почему именно полиция? - недоумённо вопрошал отец. - У нас в роду сроду не было полицейских. Я инженер, твоя мать педагог. Почему бы тебе не пойти по нашим стопам?
   Я в ответ лишь вздыхал и пожимал плечами. Я не мог им детально всё объяснить, но интуитивно чувствовал, что полиция - это моё, и, забегая вперёд, скажу, что о своём выборе впоследствии ни разу не пожалел.
   Это были прекрасные и незабываемые пять лет. Учиться было интересно. История преступлений, секреты криминалистики, методики расследования - это вам не закон Божий, ни мёртвые языки, которыми обильно пичкают в гимназии. Это настоящие, серьёзные науки, идущие вровень с жизнью, а не вбиваемые в мозг исключительно для общего развития.
   Яркая учёба давала надежду на не менее яркую службу. Но когда черёд последней, наконец, наступил, меня всё чаще и чаще стало постигать разочарование. Мои служебные будни, в основной своей массе, были сопряжены с банальщиной. Пьяные драки, квартирные кражи, ночные грабежи - всё это было заурядно и неинтересно. А мне так хотелось чего-то необычного и особенного.
   Руководитель нашей следственной группы, Михаил Степанович Орлов, которого мы между собой уважительно называли либо "шеф", либо "батя", реагировал на мои порывы со снисходительной усмешкой: "Да пойми же ты, дурья голова, что в нашем деле главное не интерес, а результат. Чем нетипичнее преступление, тем труднее его раскрыть. Зачем тебе лишние проблемы?". Но мне было двадцать шесть лет, я был молод, и поэтому далёк от свойственного его возрасту ("бате" было за пятьдесят) стремления к покою и простоте. Мне страстно хотелось столкнуться с чем-то запутанным и таинственным.
   И вот в тот день случилось то, чего я так долго ждал. Взглянув на картину преступления, я сразу понял, что дело об убийстве девяностодвухлетнего пенсионера Георгия Рудольфовича Здановского обещает стать неординарным. У меня от волнения даже немного затряслись руки. ...
  
   Перед тем, как вернуть вас, уважаемый читатель, в квартиру убитого, познакомлю вас со своими тогдашними сослуживцами. Думаю, это станет не лишним. Ведь они будут фигурировать на протяжении всей первой части, и вы должны их себе как-то представлять.
   Нашего шефа я уже обрисовал. Идём дальше. Русанова. Лидочка занимала у нас должность эксперта. Серьёзная и сосредоточенная на службе, весёлая и раскованная в быту, она, без преувеличения, была душой всей нашей группы, внося в неё то умиротворение и тот позитив, которых порой так часто не хватает для внутриколлективной гармонии. Её нельзя было назвать красавицей. Когда она шла по улице, на неё не оглядывались, не косились, не упивали взоры. Но и склоняться к противоположной крайности тоже будет неверно. Да, Лидочка была далеко не модель: пышнотелая, без шарма. Но её незаурядный ум, её спокойствие и незаносчивость полностью компенсировали все недостатки её внешности. Не знаю как вам, а лично мне более по сердцу башковитые невзрачницы, чем пустоголовые блондинки.
   Дима Зильберман. Он был старше меня на пять лет. Рыжеватый, худощавый, с жёсткими, походящими на стальную проволоку, зачёсанными в "ёжик" волосами. Его лицо было острым, как топор, и чем-то напоминало увядающий осенний лист: жёлтое, сухое, поблекшее - отголосок неумеренного курения. Наш главный острослов. Он удивительно точно умел подмечать смешное и несуразное. Был вдумчив и нетороплив. Он как бы смаковал каждую переживаемую им минуту. Что мне в нём особенно импонировало, так это его воистину железная крепость духа. Ни одна из неудач, - а таковые бывают у каждого человека, - не оставляла мучительных воспоминаний в его памяти и ничуть не тревожила его малоподдающуюся каким-либо терзаниям совесть. Он принадлежал к тем счастливым натурам, чей здоровый эгоизм уже сам по себе окрашивает жизнь в радужные тона. Этой его особенности я даже завидовал. Я настроить себя так не мог.
   Сергей Чурсин. Ему было двадцать восемь. Почти мой ровесник (разницу в два года я к существенной не относил). Это был маленький, светловолосый, с виду добродушный толстячок с круглым розовым лицом и немного оттопыренными ушами. При первом взгляде его можно было счесть за простачка. Но в его случае внешность была обманчива. Под маской "бравого солдата Швейка", как мы иногда его между собой называли, скрывались железная хватка и изящный ум. Горе было тому, кто вставал у него на пути.
   Эх, какая у нас была сплочённость! Нашему взаимопониманию завидовали все. И надо же было такому случиться ...
   Впрочем, не будем торопить события. Всему своё время.
   Возвращаемся на Театральную. Причина убийства Здановского сомнений не вызывала - ограбление. Антураж происшествия указывал именно на него. Но это ограбление было не простым. Деньги, ценные вещи, бытовая техника, - то, что чаще всего уносят преступники, - остались нетронутыми. Целью бандитов определённо являлось что-то другое, гораздо более серьёзное. Об этом красноречиво свидетельствовал взломанный тайник, искорёженная дверца которого была настежь распахнута и являла свету неглубокую пустую выбоину, значившуюся в межкомнатной стене. В подобных укрытиях, как правило, абы что не хранят.
   Вспоминая тот тайник, должен заметить, что он был устроен весьма профессионально. Разглядеть его в разрисованных крупной клеткой обоях было нелегко, ибо края его дверцы настолько плотно смыкались с проёмом, что не оставляли практически никакого зазора. Да и возможности для его разглядывания посторонними хозяин свёл к нулю, ибо соответствующий тайнику участок стены был завешен ковром. Так что убийцы явно знали, где им следует искать.
   Пока мы осматривали квартиру, Орлов всячески пытался расшевелить пребывавшую в глубоком шоке горничную, стремясь извлечь из неё как можно больше информации по горячим следам. Такая информация оказывается самой верной.
   -Как вас зовут?
   -Мария Сергеевна.
   -Где вы живёте?
   -В соседнем доме.
   -Здановскому прислуживаете давно?
   -Второй год.
   -Когда вы обнаружили его убитым?
   -Сегодня утром, около десяти часов, когда пришла убирать.
   Горничная всхлипнула. Наш шеф деликатно выдержал паузу, дав возможность даме протереть глаза, после чего продолжил опрос:
   -Как часто вы здесь появлялись?
   -Каждый день, кроме выходных.
   -Вы приходили в одно и то же время?
   -Да, к десяти.
   -В чём заключались ваши обязанности?
   -Стирка, уборка, готовка, ходьба по магазинам.
   -У вас есть какие-нибудь подозрения, кто мог убить вашего хозяина?
   -Нет.
   -А как вы думаете, в связи с чем его убили?
   Горничная пожала плечами:
   -Ума не приложу. Он был одинок, жил тихо, ни с кем не конфликтовал.
   -Кем он был раньше?
   -Понятия не имею.
   -Вам известно хоть что-нибудь об его прошлом?
   -Ничего. Он избегал об этом говорить.
   -Не было ли в нём чего-нибудь такого, что могло бы указать на его профессиональную принадлежность? Там, военная выправка, какие-то привычки, манеры.
   -Я ничего такого не замечала.
   -Вы знали о существовании в гостиной тайника?
   -Нет, не знала.
   -И что в нём хранилось, следовательно, тоже?
   Горничная кивнула и выпустила наружу очередную порцию слёз.
   Изучение места преступления продолжалось до вечера. Квартира была большой, вещей в ней было много, и у нас ушла уйма времени, чтобы их все осмотреть. Мы перерыли всё, что можно, но ничего подозрительного так и не нашли. Обычное бытовое барахло, какое присутствует в любом жилище.
   Когда мы вернулись обратно, я походил на выжатый лимон. Мои напарники выглядели не лучше. Первое, что мы сделали, когда зашли в отдел, это подключили к монитору ДЧК. Перед нами предстала страшная картина минувшей ночи. ...
   Стоп. Здесь, наверное, стоит сделать паузу и пояснить, что это вообще такое, ДЧК, ибо в силу определённых причин, суть которых я раскрою позже, вам, уважаемый читатель, он не знаком.
   ДЧК - это дисперсный частотомер Краснова. Мы ещё называли его "машинка времени". Он как бы позволял заглянуть в прошлое. С его помощью можно было увидеть то, что происходило в определённой точке пространства в тот или иной временной момент. Этот прибор открывал перед нами все обстоятельства преступления. Если бы с его помощью можно было ещё безошибочно идентифицировать преступника, цены бы ему не было. ДЧК считывал электромагнитную память поля. Но он не фиксировал изображение с той чёткостью, с какой это делает фото- или кинотехника. Транслируемая им картинка чем-то походила на рентгеновский снимок. Человек в ней выглядел как серый сгусток. Можно было рассмотреть его фигуру, наблюдать как он двигается, что делает. Но различить его лицо было, увы, нельзя.
   Продолжим. Мы уставились в монитор. На экране появились очертания уже знакомой нам гостиной. Времямер показывал начало четвёртого утра. Поначалу в комнате никого не было. Затем в ней обозначились три фигуры: две принадлежали преступникам, - один был высоким и худым, второй - поменьше и поупитаннее, - в третьей мы опознали Здановского. Преступники сорвали со стены ковёр, агрессивно поговорили с хозяином, потом швырнули последнего на пол и принялись избивать. Несколько раз они останавливались, наклонялись к своей жертве и, видимо, о чём-то её спрашивали, после чего возобновляли свои побои с удвоенной силой.
   -Требуют ключ от тайника, - предположил Чурсин. - А он не даёт.
   -Угу, - буркнул Орлов.
   Я и Зильберман кивками выразили своё согласие.
   Дело закончилось колющим ударом ножа. Его нанёс высокий. Здановский безжизненно распластался на полу. Убийцы вышли в прихожую, принесли из неё какое-то приспособление и принялись колдовать над дверцей тайника.
   -Фомка, - заметил Чурсин, - или лом.
   Наш шеф снова угукнул.
   Взломав тайник и взяв из него какой-то небольшой предмет, преступники вышли из квартиры.
   -Ну что, подведём предварительные итоги? - устало вопросил Орлов.
   Он выключил монитор и тяжело плюхнулся за стол. Мы уселись рядом.
   -Убитый - гражданин Здановский Георгий Рудольфович, - рассуждающе начал наш начальник, отчёркивая галочку на лежащем перед ним листе бумаги. Такая уж у него была манера излагать: всё, что он высказывал, обязательно помечалось каким-нибудь значком. - Одна тысяча восемьсот семьдесят третьего года рождения ... Хм, долгожитель. Девяносто два года. ... Пенсионер, вдовец, проживал один в трёхкомнатной квартире. Квартира не съёмная, является его собственностью. По показаниям времямера, убит в четыре пятьдесят шесть утра. Входная дверь не взломана, из чего явствует, что либо убитый впустил убийц в квартиру сам, либо у тех был ключ.
   Наш шеф черкнул восклицательный знак.
   -Причина убийства - грабёж. В квартире обнаружен вскрытый тайник. Что было в тайнике - установить пока не удалось.
   На бумаге появился знак вопроса.
   -Опрос соседей практически ничего не дал. Шум в его квартире они слышали, но ничего неладного не заподозрили. Дед страдал бессонницей, и возня по ночам была у него в порядке вещей. Они к ней уже привыкли. Из их слов явствует, что Здановский жил изолированно, ни с кем не общался и никого к себе не пускал. Единственная, кто была к нему вхожа - это горничная. Но и она ничего вразумительного показать не смогла.
   -Личность загадочная, - хмыкнул Сергей. - Прожил в этом доме около двух десятков лет, а о нём никто ничего не знает.
   -Загадочная, - согласился наш шеф. - И этот недостаток нужно устранять. Вот этим ты и займёшься. Отработаешь круг его общения.
   -Так этот круг составляет одна горничная. Вы же её опрашивали.
   -Не нынешний круг, а прошлый. Так сказать, допенсионный, - пояснил Орлов. - Утром зайдёшь в городской департамент и подашь запрос в архив: где он раньше жил, кем работал, в чём засветился, и тому подобное. А по поступлении информации пройдёшь по связанным с ним адресам и пообщаешься с народом. Может его кто и помнит. Если адресов окажется много, возьмёшь в помощники Зильбермана.
   -Будет исполнено, - козырнул Чурсин.
   Взгляд нашего шефа переместился на Русанову.
   -Можно что-нибудь сейчас сказать об убийцах?
   -Можно, но не многое, - ответила она. - Это мужчины. Больше я пока ничего сообщить не могу. Нужно дождаться результатов анализа собранных микрочастиц. Они будут завтра.
   -Хорошо, - кивнул Орлов.
   -А может это не мужчины, а такие мужеподобные женщины, - хохотнул Зильберман.
   -Дима, сейчас не время для шуток, - упрекнула его Лида.
   -А я и не шучу. Мы с подобным уже сталкивались. Вспомни ночные грабежи в Детском парке. Все потерпевшие утверждали, что на них нападали мужчины. А выяснилось, что это был обряжённый в мужскую одежду слабый пол.
   Русанова решительно замотала головой.
   -Это не тот случай. Для того, чтобы взломать сейф, требуется грубая мужская сила. Женщины с этим не справятся. Да и так измочалить пострадавшего женщины определённо не могли.
   -А если один из них мужчина, а вторая женщина?
   -Оба убийцы - мужчины, - твёрдо повторила эксперт. - На это указывают все трасологические признаки. Например, длина шага. Шаги убийц насчитывают 70-80 сантиметров. Это явно не женский шаг. У женщин шаг короче - порядка 50-70 сантиметров. Кроме того, угол постановки ступней. У обнаруженных в квартире следов он составляет 11 градусов. Это типично для мужчин. У женщин же данный показатель несколько выше - 15-20 градусов.
   -Ладно, ладно, сдаюсь, - ворчливо пробормотал Дима и, хитро подмигнув нам с Чурсиным, капитулирующе вскинул руки вверх. - Но жена у этого деда была, конечно, красавица, - заметил он, прицокнув языком.
   Мне тут же вспомнился висевший на стене в гостиной фотопортрет. Там была запечатлена супруга хозяина, как две капли воды похожая на известную артистку Марину Ладынину.
   Орлов откинулся назад, заложил руки за голову и задумчиво уставился в потолок.
   -Не даёт мне покоя одно ощущение, - пробормотал он. - Как будто мы что-то упустили. И что-то очень важное. Чурсин, Егоров, вы там точно всё осмотрели?
   -Вроде всё, - откликнулся Сергей. - Перебрали каждую тряпку, каждую бумажку.
   Наш шеф немного помолчал, после чего снова воззрился на нас.
   -А стены обстукивали? Вдруг там есть и другие тайники.
   Мы с Чурсиным переглянулись. Я озабоченно кашлянул.
   -Не успели, Михаил Степанович. Времени не хватило.
   -Времени не хватило, - иронично передразнил меня Орлов. - А может просто не догадались?
   -Может и не догадались, - пробурчал Чурсин. - Вы ведь об этом не сказали.
   -А своя голова на что? Чтобы только фуражку на ней носить?
   Мы опустили глаза.
   -Ладно, - смягчился наш шеф, - это поправимо. Егоров, придётся тебе завтра наведаться туда ещё раз. Обстучи хорошенько стены, пол, и не забудь заглянуть за вентиляционную решётку на кухне. Что-то моя интуиция не спокойна. Задание понятно?
   -Понятно, - кивнул я.
   -Тогда по домам. На сегодня хватит. ...
  
  

Глава вторая

   Посмотрев, не увязался ли за мной кто из сослуживцев, я свернул в переулок, прошёл до его конца и нырнул под навес стоявшего на углу телефона-автомата.
   Я приходил сюда в том случае, если мне требовалось сделать личный звонок. Я никогда не делал личных звонков со службы, где вокруг меня постоянно вращалась масса людей, ибо стеснялся выставлять свои амурные дела напоказ.
   Да, уважаемый читатель, у меня был роман. Серьёзным его, правда, не назовёшь, ибо он оказался недолгим, и финалом его стал отнюдь не успех. Но это была моя первая настоящая любовь. Именно любовь, а не мимолётное увлечение. Вот поэтому он и оставил в моём сознании такую глубокую зарубку. Я прекрасно помню все его перипетии даже сейчас, много лет спустя. Первая любовь остаётся в памяти у каждого. Минуют годы, но она из неё не испаряется. Её хрононы преследуют нас вечно.
   С Лизой мы познакомились в марте, за три месяца до описываемых мною сейчас событий. Я увидел её в театре. Прохаживаясь перед спектаклем по фойе, я обратил внимание на невысокую худенькую девушку в элегантном фиолетовом платье. Это было идиллическое создание. Её шелковистые чёрные волосы вздымались надо лбом бурной волной, а карие глаза, тонкий нос и полные жизни губы придавали её лицу притягивающую к себе привлекательность.
   Во мне как будто что-то стрельнуло. Меня точно захлестнула буря чувств. Это знакомо каждому. По своей природе это, наверное, одно из самых загадочных биологических явлений: появляется внезапно и сверлит душу так, что буквально не находишь себе места, рисуя в своих мечтах те наслаждения, без которых жизнь всего лишь пустой дар.
   Дождавшись антракта и улучив момент, когда сопровождавшая девушку маман отправилась приводить себя в порядок, я встал перед объектом своего внимания, галантно щёлкнул каблуками, тряхнул головой и отчеканил:
   -Разрешите представиться, младший лейтенант полиции Егоров. Восхищён вашей красотой. Позвольте узнать ваше имя.
   Девушка поначалу опешила. Её явно смутил такой напор. Она покраснела, но с ответом не задержалась.
   -Лиза, - тихо вымолвила она.
   -Очень приятно. А меня зовут Роман, - снова щёлкнул каблуками я.
   Лиза заулыбалась.
   -В вашей полиции все такие бойкие?
   -Все, - выпалил я. - Служба, знаете ли, такая. Без бойкости никак. Вам нравится спектакль?
   -Да как вам сказать, - пожала плечами Лиза. - Актёры играют хорошо. Портнягин, как всегда, бесподобен (Борис Портнягин был ведущим актёром Воронежского драматического театра). Декорации сделаны со вкусом. Но вот режиссура, по-моему, слабовата. Я уже видела эту пьесу в Санкт-Петербургском Императорском театре, и, должна сказать, там она смотрелась поубедительнее.
   -Ну, нашли, что сравнивать, - развёл руками я. - Это же столица. А у нас - провинция, и уровень, соответственно, провинциальный.
   -Это вы зря, - возразила моя собеседница. - Случается, что провинциальные театры ставят гораздо лучше столичных. В провинции тоже есть таланты.
   -Вы любите театр?
   -Очень.
   Я напряг память, отыскивая в ней что-нибудь на обозначившуюся в нашей беседе тему, но тут из дамской комнаты появилась Лизина маман. Своей походкой она напоминала торжественно плывущую в воде большую щуку, перед которой лучше не вертеться всякого рода мелкоте. Увидев меня, она вытянула лицо до сверхъестественных размеров. Её взгляд наполнился негодованием: мол, что за нахал смеет клеить её простодушную, ещё ничего не ведающую о мужском коварстве дочь? Я понял, что мне будет лучше ретироваться.
   -Умоляю, назовите свой телефон, - прошептал, готовясь отойти, я.
   -Семь семнадцать сорок семь, - тихо продиктовала Лиза.
   Я бросился в зал. Всё оставшееся время антракта я просидел с низко опущенной головой, боясь даже покоситься в ту сторону, где располагалась моя новая знакомая. Я позволил себе украдкой бросить на неё свой взгляд только тогда, когда начал гаснуть свет. Лиза сидела в понурой позе и покорно выслушивала гневные сентенции своей родительницы.
   Я позвонил ей через день. Говорили мы долго. То да сё, пятое-десятое: погода, культурные новости, городские сплетни. Лизина маман уехала на заседание какого-то попечительского комитета, поэтому нам ничто не мешало. Я рассказал Лизе о себе, где живу, где работаю. Она, в свою очередь, поведала о своих занятиях. Оказалось, что Лиза учится на филологическом факультете университета и готовится посвятить себя искусству.
   Местом наших встреч мы избрали парк "Сосновый". Выбор на него пал не случайно. Он находился на самой окраине города, и нас там никто не мог застукать. Лизина мать была не в восторге от моей персоны. Она явно жаждала заполучить для своей дочери какую-нибудь более выгодную партию, нежели простой полицейский, и строго-настрого наказала ей избегать случайных знакомств.
   Наши свидания стали регулярными. Они не отличались большой продолжительностью. Причина заключалась в той же конспирации: чтобы не вселять в мать никаких подозрений, Лиза старалась пораньше возвращаться домой. Но их вполне хватало, чтобы зарядить меня позитивом на весь следующий день. И вдруг они прекратились. В один из вечеров Лиза не пришла. Я не замедлил позвонить ей домой.
   -У меня сегодня не получилось, - уклончиво ответила она.
   -А завтра ты придёшь?
   -Постараюсь, но не обещаю.
   Но ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра моя подруга так и не появилась. Её объяснения не отличались разнообразием и повторялись изо дня в день: "Не смогла ... постараюсь ... не обещаю".
   Я потерял покой. Меня терзало недоумение: что могло произойти? Ведь у нас всё было так хорошо. Может я сделал что-то не так? Что могло нарушить установившуюся между нами гармонию?
   Неясности явно затянулись, и сегодня я твёрдо вознамерился поставить вопрос ребром: не хочешь встречаться - так и скажи. Только объясни, что, собственно, случилось.
   Ещё раз оглядевшись по сторонам, я с трепетом набрал 7-17-47 и вслушался в длинные, протяжные гудки. Раздался щелчок.
   -Алло?
   Я узнал голос горничной.
   -Пригласите, пожалуйста, Лизу.
   -Лизы нет.
   -А где она?
   -На занятиях.
   "Какие у неё могут быть вечером занятия?", - подумал я, но больше ничего спросить не успел. На другом конце провода беспардонно швырнули трубку.
   Я вышел из-под навеса и неспеша побрёл вперёд. Идти домой не хотелось: пустая квартира навевала лишь грусть и тоску. Настроение было прескверным, и, чтобы хоть как-то развеяться, я решил прогуляться по Большой Дворянской. Это была центральная улица Воронежа, излюбленное место отдыха горожан. Для хорошего времяпрепровождения здесь располагало всё: вымощенная брусчаткой пешеходная зона, театр, кинозал, разнообразные магазины и кафе.
   Вечер выдался чудесным. По небу плыли лишь несколько перистых облаков. Разноцветные крыши домов воспламенялись от заходившего на посадку солнца. Полуденный зной сменился приятной прохладой. Всё вокруг дышало свежестью. Но меня это не радовало. Я чувствовал себя обманутым и брошенным. Пройдя по Большой Дворянской от начала до конца, я начал жалеть, что сподобился на такую прогулку. Вид поглощённых друг другом пар, задорный гвалт кучковавшейся подле обочин молодёжи только ещё более усилили терзавшее меня ощущение одиночества. Оно стало просто нестерпимым. Мне буквально хотелось выть.
   Дойдя до ослепительно блестевшего позолоченной верхушкой Никольского храма, я свернул в Железнодорожный переулок и обомлел. По другую сторону дороги шла Лиза. Она была не одна. Её вёл под руку какой-то модно одетый субъект. Они оживлённо переговаривались, улыбались, и весь их счастливый вид свидетельствовал о неподдельной взаимной увлечённости.
   Я злобно уставился на своего соперника. И что только Лиза в нём нашла? Долговязый, сутулый, спина как у верблюда; маленькая, почти что птичья, голова; рожа - как лошадиная морда. Не человек, а "в мире животных".
   Первым моим порывом было хорошенько начистить ему физиономию. Но меня удерживал мой статус. Не к лицу сотруднику полиции устраивать банальный мордобой. Да ещё из-за женщины. За такое можно запросто лишиться погон. А этот "верблюд" их явно не стоил.
   Я сжал зубы, развернулся и двинулся в обратную, относительно их движения, сторону. Во мне всё кипело. Наружу выплёскивались порывы ярости, и чтобы не произошёл срыв, нужно было срочно чем-нибудь себя отвлечь. Я нащупал лежавшие в кармане пиджака ключи, и тут у меня мелькнула мысль: а не пойти ли мне в квартиру Здановского? Мне ведь поручено произвести её повторный осмотр. Так почему бы ни сделать это прямо сейчас?
   Я решительно остановился, повернулся к дороге и проголосовал приближавшемуся сзади такси. ...
  
  

Глава третья

   Жилище убитого встретило меня пугающим безмолвием. Атмосфера казалась настолько зловещей, что её не разряжали даже доносившиеся сверху ритмы "Биттлз" - группы, которую я очень любил. Я уже давно заметил, что в местах, где недавно побывала Смерть, особенно если она была насильственной, существует какая-то особая, тягостная аура. Люди старшего поколения стараются обходить их стороной. Я уже неоднократно это наблюдал. Что ими движет? Простой суеверный страх? Или они чувствуют что-то более, нежели молодёжь?
   Я захлопнул дверь, зажёг свет и с ходу приступил к осмотру. Дело шло со скрипом. Как я ни старался сосредоточиться на своём служебном задании, образ Лизы не выходил у меня из головы. Я был на неё обижен. Я был на неё зол. Променять меня на такого урода!
   Обстучав прихожую и не обнаружив ни малейшего признака скрытой внутри пустоты, я подался в гостиную и обессилено опустился на диван.
   "Остальное доделаю завтра, - решил я. - А заночую прямо здесь. Какой смысл ехать домой, если наутро возвращаться сюда снова! Меня там всё равно никто не ждёт".
   Мучимый грустью, я погасил свет, принёс из спальни подушку, разулся, принял горизонтальное положение и закрыл глаза. Меня стала обволакивать тревога. Она словно проникала в меня из стен, пронзая моё тело не знающими преград незримыми волнами, и оплетала моё сознание жгучей, липкой паутиной. Именно в этой комнате, в двух метрах от дивана, на котором я лежал, был убит Здановский. Перед моими глазами снова предстала та жуткая сцена, которую я наблюдал посредством ДЧК. Я поёжился. Как по-разному воспринимаются порой простой, голый факт и его созерцание. Одно дело просто услышать, что человека пырнули ножом, и совсем другое - увидеть, как это произошло.
   А вдруг дух хозяина ещё пребывает здесь? Вдруг он сейчас витает под потолком и осуждающе смотрит на меня, незваного гостя, посмевшего без спроса вторгнуться в его владения? Ведь души умерших по преданию покидают землю только на сороковой день. А с момента смерти старика ещё не прошло и суток.
   Я разомкнул веки и пристально вгляделся в темноту. В поглощённой мраком гостиной различались лишь слабые контуры мебели. Я перевернулся на другой бок и стал решительно отгонять нашедшие на меня страхи. Кто раз поддастся суеверной слабости, на того потом будет вечно действовать всякий вздор. Я снова закрыл глаза и принялся думать о Лизе. ...
  
   Проснулся я среди ночи. В уши била тишина. Наглухо сомкнутые шторы полностью заслоняли собой отблеск мерцавших в небе ночных светил. Вокруг царили умиротворение и покой. Но на моей душе, тем не менее, скребли кошки. Внутренний голос словно предупреждал меня о приближавшейся опасности. Это было какое-то первобытное, природное чутьё, свойственное ещё нашим далёким предкам эпохи палеолита.
   До моих ушей донёсся шум. Прислушавшись, я опознал в нём скрежет замка. Скрипнула входная дверь. На полу проявилась и тут же погасла полоска исходившего с лестничной клетки света.
   Меня прошиб холодный пот. Я тихо скатился на пол и, опираясь на ладони, притаился за боковой спинкой дивана. В прихожей замелькало маленькое, походящее на светлячка, пятнышко света. Вторгшийся в квартиру "пришелец" зажёг портативный фонарь. Его неясный, чуть темнее чёрного прямоугольника открытой двери силуэт проследовал по коридору и, не дойдя до гостиной, скрылся в соседней комнате. Незнакомец явно таился. Я настороженно ловил звук его шагов. Они были крадущимися, очевидно стремились быть тихими, но, несмотря на все его усилия, всё же издавали весьма отчётливый гул.
   Кто это? И что ему здесь нужно?
   Я привстал на цыпочки, пробрался в коридор и подкрался к соседней двери. "Пришелец" стоял у стеллажа и рассматривал заполнявшие его книги, водя по ним тонким, походящим на остро заточенную шпагу, лучом фонаря. Он выдвигал их одну за другой, быстро пролистывал и ставил на место, явно что-то выискивая. Я замер, затаил дыхание и стал пристально наблюдать за ним. И тут незнакомец словно каким-то шестым чувством обнаружил моё присутствие. Он замер, простоял так несколько секунд, после чего в дверной проём метнулся луч фонаря. Я дёрнулся назад, но опоздал с этим буквально на какое-то мгновение. Меня успели заметить. Фонарь погас. Поняв, что таиться дальше бессмысленно, я заглянул в комнату, намереваясь пригвоздить незваного гостя к полу, но тут же был снесён врезавшейся в меня массой. Дверь квартиры распахнулась. "Пришелец" перескочил через порог и устремился по лестнице вниз. Я бросился за ним. Но моя позиция в этой погоне была заведомо проигрышной. Босиком далеко не убежишь: мои ботинки ведь остались стоять у дивана. Когда я выскочил из подъезда, незнакомец уже заворачивал за угол. Шансы догнать его были невелики. Но мне повезло. Впрочем, не знаю, можно ли это назвать везением. Ночную тишину прорезал оглушительный визг тормозов, послышался глухой удар. Я ринулся к дороге. У обочины вполоборота стоял автомобиль. Метрах в двух от него в безжизненной позе валялось тело "пришельца". Из машины, с белым, как мел, лицом, вылез пожилой шофёр.
   -Откуда он взялся? - растерянно пробормотал он, словно никак не мог поверить в случившееся.
   Возле трупа стала растекаться тёмная лужа. Я подошёл ближе. Оглядев распростёртое на асфальте тело при свете стоявшего неподалёку фонаря, я почувствовал, что у меня начинает отвисать челюсть. Это был тот самый "верблюд", с которым я накануне видел Лизу.
   Вот так поворотик!
   До моих ушей снова донёсся дрожащий голос шофёра.
   -Куда он, сломя голову? На улице пять утра!
   Я посмотрел на водителя. Он был близок к обмороку.
   -Успокойся, - проговорил я. - Ты ни в чём не виноват. Я всё видел. Вот что, побудь пока здесь, а я схожу вызову полицию. И не вздумай удрать - попадёшь под статью.
   Подкрепив своё предупреждение демонстрацией служебного удостоверения, я направился к телефону-автомату.
  
  

Глава четвёртая

   Как и следовало ожидать, на утренней планёрке наш шеф был мрачнее тучи, причиной чему, несомненно, являлись ночные события.
   -Уж не знаю, ругать тебя или хвалить, - гневно выговаривал мне он. - С одной стороны ты, конечно, молодец. Не окажись ты ночью в квартире - этот субъект проскочил бы мимо нас, как вода сквозь пальцы. А с другой - что толку? Взять его живым ты всё равно не смог.
   -Михаил Степанович, - развёл руками я, - да кабы не этот автомобиль ...
   -Отставить "кабы"! - рявкнул Орлов. - Расторопнее надо было быть, расторопнее. Почему ты не взял его прямо в доме? Почему ты позволил ему выбежать на улицу?
   -Так получилось, - вздохнул я.
   -Так получилось! - передразнил меня шеф. - Не раззявь ты свой рот - убийство, глядишь, было бы уже раскрыто. Ты уверен, что в этих книгах ничего нет?
   -Ничего, Михаил Степанович, - клятвенно выпалил я. - Перерыл весь стеллаж.
   -Но что-то же он там искал!
   Я тяжело вздохнул и пожал плечами.
   В стремлении выяснить, каким ветром занесло "верблюда" в квартиру Здановского, я провёл весть остаток ночи. Проводив карету "скорой помощи", увезшую труп незнакомца в морг, и запротоколировав с прибывшими на место аварии сотрудиками ГДС (Государственная дорожная служба) суть произошедшего, я вернулся обратно в дом и до самого рассвета рылся в стеллаже. Я перетряхнул каждую из стоявших в нём книг, но так ничего и не нашёл. Книги как книги, какие присутствуют в любой домашней библиотеке: Пушкин, Булгаков, Толстой. Все покрыты пылью: очевидно, к ним уже давно не прикасались. Внутри ни одной бумажки. Но Орлов прав: без причины "верблюд" бы в них не полез. Жаль, что с ним получилось именно так. Не исключено, что придётся ещё помучиться с установлением его личности, ведь никаких документов при нём не оказалось. Горстка мелочи, портативный фонарь, да связка ключей - вот и всё, что обнаружилось в его карманах. Впрочем, одна зацепка к незнакомцу всё же была - это Лиза. Уж она-то наверняка должна знать имя своего ухажёра. Но как к ней с этим подойти? Миссия, по понятным причинам, была не из приятных.
   Полютовав ещё немного на мою неповоротливость, наш шеф обратил свой взор на "вещдоки".
   -Так-так, - изрёк он, вертя в руках найденные у "пришельца" ключи. - Что ты можешь о них сказать?
   -Один из ключей подходит к дверному замку. Я проверял, - доложил я. - Не исключено, что именно с его помощью убийцы и проникли позапрошлой ночью в квартиру. Назначение остальных пока не известно. Но тот, который самый маленький, скорее всего от машины.
   -Ты нашёл эту машину?
   -Когда было искать, Михаил Степанович? - вскинул брови я.
   Лицо шефа побагровело. Я понял, что допустил какой-то ляп.
   -Ты когда-нибудь научишься думать? - рявкнул он. - Третий год в сыске, а мозги - как у курицы!
   На мою бедную голову вылился очередной ушат помоев. ...
   Орлов как руководитель был не идеал. Он нередко повышал голос, мог откровенно оскорбить. Общение с ним порой становилось невыносимым. Но мы всё это ему прощали. Прощали за его профессионализм. Такие сыскари, как наш шеф, на дороге не валялись. У нас нередко называли его вторым Филипповым, вторым Кошко (Филиппов и Кошко - известные российские сыщики начала ХХ века). Он обладал воистину феноменальным чутьём. И это чутьё, помноженное на недюжинный опыт, всегда давало результат. По проценту раскрываемости преступлений наша следственная группа являлась в городе одной из лучших. Мы никогда не барахтались в расследовании, как слепые котята. Направляемые сыщицким нюхом Орлова, мы всегда двигались осознанным путём. Так что обижаться на Михаила Степановича было грешно. Тем более, что его замечания всегда были по делу. ...
   -Ты осмотрел близлежащие дворы?
   Я растерянно захлопал глазами, не улавливая смысла предъявленной мне претензии.
   -Не на троллейбусе же он приехал среди ночи, чёрт тебя побери! - грохнул кулаком по столу наш шеф.
   Меня осенило. Я досадливо воздел глаза к потолку. Ну конечно! "Верблюд" определённо был за рулём. Глубокой ночью общественный транспорт не ходит. Не исключён, конечно, вариант с приездом на такси. Но зачем всё так усложнять, если есть своя машина? И оставил он её, судя по всему, где-то невдалеке от дома Здановского.
   Какой же я осёл! Как же я не догадался зафиксировать все стоявшие поблизости автомобили!
   Я вскочил с места.
   -Михаил Степанович, разрешите я съезжу исправлю свой недочёт.
   -Сядь, - махнул рукой "батя". - После оперативки поедем вместе. Полчаса ничего не решат. Если машина там, никуда она оттуда не денется.
   Я плюхнулся обратно на стул и смущённо потупил взор. Орлов, тем временем, переключил внимание на Лиду.
   -По экспертизе что-нибудь есть?
   -Да, - кивнула она и поднесла к глазам листок бумаги. - Анализ следов и коврового покрытия позволил составить примерные портреты преступников. Они сопоставимы с тем, что показал вчера ДЧК. Первый - выше среднего роста, где-то 180 - 185 сантиметров. Худощав. ...
   -Ну, этот, который ночью ..., - вставил я.
   -...Микрочастицы набившегося в его подошвы грунта особо ни о чём не рассказали, - неодобрительно покосившись на меня (чего, мол, перебиваешь?), продолжала Лида. - Обычная дорожная пыль, песок, какой встречается на каждом шагу. Второй, судя по следам, менее подвижен. Степень сдавленности ворсинок паласа в местах, где он ступал, несколько выше. Толстым его не назовёшь, но про то, что упитан, сказать можно. Рост ориентировочно 170 - 175 сантиметров. Грунт с его подошв гораздо интереснее: бетон, цемент, извёстка. Очевидно, часто бывает на стройке. Оба преступника - брюнеты. Об этом говорят найденные на поверхности паласа волоски. У того, который толще, волосы потемнее. Не исключено, что он цыган. По дактилоскопии результат, увы, отрицательный. Все найденные в квартире отпечатки принадлежат либо хозяину, либо горничной. Никаких других отпечатков нет. Зато есть следы ММП (ММП - специальный крем, который втирают в ладони для предотвращения дактилоскопических отпечатков; используется в работе спецслужб).
   Лицо нашего шефа вытянулось.
   -Ого! Откуда он у них? Его ведь так просто не достать. Ладно, разберёмся. Что с тайником?
   -Анализ собранной там пыли позволяет заключить, что в тайнике находилась обычная ситцевая ткань, - ответствовала эксперт. - Либо тряпка, либо мешочек. А вот то, что было в неё завёрнуто, установить не удалось. Могу только сказать, что это был небольшой предмет прямоугольной формы размером пять на восемь сантиметров. Контейнер, коробка, шкатулка - что-то типа этого. Причём, его не так давно доставали. Доставали и снова возвращали на место.
   -Когда? Хоть примерно, - подался вперёд Орлов.
   -От трёх до шести месяцев, - пояснила Лида. - Точнее сказать не могу. - Пыль в закрытом пространстве скапливается гораздо медленнее.
   -Хоть так, - проворчал наш шеф; на лежащем перед ним листе бумаги появился очередной восклицательный знак. - Ладно, заканчиваем говорильню - и вперёд. Чурсин работает по Здановскому. Зильберман занимается сбитым. Дима, тебе задача ясна?
   -Так точно, Михаил Степанович, - кивнул Зильберман; в то утро он был какой-то понурый; но мы не докучали его расспросами о причинах этой понурости; мы знали, что у Зильбермана была очень больная мать, и относили их на неё. - Дуть в морг, снять отпечатки, зафиксировать основные приметы, сфотографировать - и в картотеку.
   -Всё правильно. Если у нас по нему ничего нет - пошлём запрос в МВД. Ну, а с тобой, герой, - Орлов повернулся ко мне, - мы поедем устранять твои ночные недоработки.
  
  
Это был ознакомительный фрагмент книги. Полную версию можно скачать на ЛитРес, Andronum,Amazon, OZON Печатную книгу можно приобрести здесь: https://ridero.ru/books/taina_dalnikh_pesher/
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"