Аннотация: Литературный эксперимент в области постмодернизма.
Яркий майский день освещал хмурые лица людей румянцем. Лёгкий аромат поздней весны требовал улыбок на лицах, зажигал глаза предвкушением лета. Послеполуденное солнце медленно катилось к горизонту; вечер оставлял предвкушение хрустящего зефира, обещая быть нежным, как вуаль невесты, и звёздным, как излом гранита. У горизонта клубились лёгкие облака, не обещая, впрочем, ничего, кроме поволоки на лике небес перед рассветом.
Мощёная улица была заполнена народом, многочисленные прохожие наслаждались красотой древнего города. Однако, добираясь от фасада до столов и скамеек, проходя сквозь раскидистые кроны каштанов, голоса людей сливались и переплетались, и уши отдыхающих воспринимали их лишь как рукотворный аналог морского прибоя — негромкий, вечный, успокаивающий. Приглушённо, но различимо, подобно боцманской дудке, доносилась трель счастливых детских криков.
— Вы хотели со мной встретиться? – пожилой человек, вплотную приблизившийся к семидесятилетнему возрасту, учтиво обозначил поклон.
Только что подошедший к столику молодой мужчина в расцвете сил, держащий в одной руке дорогой кожаный портфель, а в другой — именную пивную кружку, улыбнулся и поклонился в ответ, а затем поставил портфель на скамью и протянул руку. Сидевший привстал и пожал протянутую ладонь старым, как мир, жестом. Молодой мужчина одним махом перемахнул через скамейку, сел, не забыв поправить брюки, и щелчком пальцев подозвал официантку.
Официантка, прыснув, подхватила кружку и удалилась. Пожилой, не удержавшись, тоже улыбнулся:
— Ваш французский ещё хуже, чем мой, а уж, видит Бог, я ненавижу ломать себе язык этим prononciation. Где вы его учили, в школе для глухонемых?
— Я его вообще не учил, – небрежно отмахнулся молодой. – Я пользуюсь разговорником. – Он на минуту замер, разглядывая своего собеседника. Под пристальным взглядом тот поёжился:
— Прекратите на меня глазеть! Скажите лучше, зачем я вам понадобился. Мне пришлось отпроситься с работы, вы понимаете? Должна быть весьма веская причина, по которой я бросил успешный проект и пришёл сюда. Хотя, должен согласиться, место вы выбрали хорошее.
— Речь пойдёт о вас, – молодой человек расстегнул пряжки портфеля. – Предупреждаю, у меня есть только один час и восемь минут. То есть был один час и восемь минут, сейчас уже осталось только шестьдесят пять минут, так что много времени вы не потеряете. Наша беседа будет происходить примерно следующим образом: я вам кое-что расскажу, потом кое-что покажу, потом сделаю вам предложение, после чего мы либо пожмём друг другу руки и разойдёмся, либо ваша жизнь в корне изменится.
— Действуйте, – кивнул пожилой. Ему начал нравится этот напористый молодой сорвиголова, похожий на сжатую пружину. – Только сперва представьтесь.
— Извольте. Меня зовут Даниэль Отс. Нет, я не англичанин, я эстонец. Поскольку мы оба знаем, как вас зовут, ответную церемонию можем опустить; у меня и правда не так уж много времени. По профессии я — искусствовед, можно сказать, критик. Прибыл сюда по поручению некоего консорциума обеспокоенных товарищей.
— Вы коммунист? – губы пожилого человека сжались. – Эстония в последнее время активно общается с Советской Россией.
— Нет, что вы, ни в коем случае. Я вообще весьма далёк от политики, я же сказал — я исскуствовед.
— Ну да, конечно, искусствовед, – человек оценил ширину плеч Даниэля и объём его бицепса, ощутимо натягивающего рукав костюма достаточно свободного покроя. – Вы больше похожи на громилу из английских портовых грузчиков.
— И тем не менее, я искусствовед, – с нажимом произнёс Даниэль, – и я вам это сейчас докажу. – Из портфеля был извлечён толстый альбом в дорогой кожаной обложке. – Вы знаете, я не мог не обратить внимания на одну немаловажную деталь. Вы сказали, что вам пришлось оторваться от интересной работы. Не могли бы вы поделиться подробностями?
— У вас, – пожилой человек бросил взгляд на запястье, – осталось шестьдесят минут, и вы, вместо того, чтобы рассказывать сами, расспрашиваете меня? Ну что ж, дело ваше. Я, как вы знаете, работаю в дизайнерском бюро «Le Bien Défi»3. Мы занимаемся оформлением всего понемножку, — архитектура, промтовары, бытовые приборы, интерьеры, ландшафтный дизайн. Сейчас я участвую в проектировании стадиона, который должен будет стать ареной Олимпийских Игр.
— Олимпийские Игры — безусловно, крайне важное спортивное событие, – склонил голову Даниэль. – Участие в проектировании главного стадиона Олимпиады, должно быть, замечательный способ проявить свой талант, освободиться от уз сознания и создать шедевр. Но я не могу не заметить протёртости на сгибах локтей вашего костюма, разношенные туфли, выбивающиеся нитки рубашки. – Даниэль склонился ближе. – Вы пользуетесь дешёвым дезодорантом и носите очки английского производителя. Что, зарплаты в вашем бюро не настолько велики? Странно, ведь это одна из лучших дизайнерских студий. Или причина в другом?
Огонь полыхнул в глазах пожилого собеседника, но он сдержался, только резким жестом откинул со лба чёлку.
— На вашем месте я бы так не разговаривал, – отчеканил он. – Если хотите знать, у меня действительно есть некоторые… Трения с ведущим дизайнером проекта.
— Он отказывается утверждать ваши работы? – участливо спросил Даниэль. Молчание было красноречивее любого ответа.
— А теперь я покажу вам то, что, возможно, объяснит поведение вашего начальника, – молодая, сильная рука раскрыла альбом на первой странице. На большом листе желтоватой бумаги был закреплён большой цветной рисунок. При взгляде на него у старика перехватило дыхание.
— Обратите внимание на крышу, – молодой человек указал пальцем. – Видите общую канву? Брошенный по ветру женский головной платок, вздымающиеся волны океана, палатки кочевников. Ажурные кружева вязания и блеск рыцарской кольчуги перед турниром. А теперь посмотрите на вот этот вход. Тяжёлый готический каприз4. Он выглядел бы великолепно, возвышаясь где-нибудь в горах Богемии, обозревая окрестности с обрыва, или прикрывая подступы к цитадели, но здесь он смотрится, как гвоздь, прибивший к земле вольный ветер. Спорт, соревнование, победа, стремление стать первым, обогнать всех, быстрее, выше, сильнее — и похожая на тюрьму приземистая тяжёлая глыба, на корню убивающая всё желание выделяться из толпы.
В глазах старика вспыхнули искры гнева. Не замечая этого, Отс перевернул страницу.
— Это центральный вокзал. Вы узнаёте своё творение? Поезда, напоминаю, приходят вот отсюда. Пассажиры выходят из вагонов, носильщики подхватывают их вещи, и они все вместе идут вдоль перрона к центральному зданию. Поворачиваются, и — хоп! — натыкаются взглядом вот на эту штуку. Надземное основание. Скажите, кто надоумил вас установить на надземном основании вокзал?! Да, выглядит оно отлично. Зависшее в воздухе, опирающееся на тонкие, почти невидимые в полутьме колонны, величественное здание буквально парит над землёй. Словно невесомый мираж. Будь это здание музеем современного искусства — цены бы вашей находке не было. Но это же вокзал! Люди идут по перрону, чувствуют вибрацию от поездов, они видят, что всё вокруг дрожит и трясётся, — и тут вы предлагаете им подниматься в огромное здание, зависшее на спичках?
Тонкие руки, испещрённые синими прожилками узловатых вен, сжались в кулаки.
— У меня тут ещё двадцать страниц вашей архитектуры, – продолжил Отс, листая альбом. – И на каждой, на каждой — такой вот бред. Вот, посмотрите, мавзолей. У вас явно был плохой день, поэтому вы, очевидно, скопировали его внешний вид с комнаты смеха. Обхохочешься просто. Мост через реку Ра5 — помните такой? Два подвешенных на тросах пролёта сходятся к центру реки, словно острия воткнутых рукоятями в берега кинжалов. Пилонные опоры, гарды кинжалов, поражают своей высотой, в тросах гудит ветер… Но из-за вашего решения сделать соединение между пролётами таким тонким мост закрывается на два месяца ежегодно, потому что трещины в дорожном покрытии делают его небезопасным. Это было бы превосходным решением для прогулочного мостика через ручей в парке, но надо же немного думать перед проектированием шестиполосного автомобильного гиганта на одной из самых загруженных трасс Европы! И, возможно, пожертвовать красотой и необычностью решения в пользу безопасности и, чёрт побери, удобства!
Отс перелистнул сразу несколько листов и отхлебнул из кружки, которую подставила ему под локоть официантка.
— Перейдём к промышленному дизайну. Вот модель «Ситроена», для которой вы проектировали приборную панель и панель управления. А вот статистика аварий в зимнее время на севере Европы, в которой машина, к которой вы приложили руку, лидирует с уверенным отрывом. Скажите, вы специально расположили регулятор стеклоочистителей, выключатель обогрева заднего стекла, прикуриватель, выключатель указателей поворота, выключатель аварийной сигнализации, рычаг стояночного тормоза и рычаг кулисы коробки переключения передач полукругом, и оформили их все абсолютно одинаково? Да ещё поместили их все прямо перед рулевым колесом? Да, внешне это смотрится весьма неплохо. Выпуклое ветровое стекло, под которым из торпедо6 полукругом растут чёрные набалдашники, как стрелы перед изготовившимся к бою средневековым лучником. Но вы представляете себе, что будет с человеком в вашем «Ситроене», если ему забрызгает ветровое стекло грузовик? Он полезет включать стеклоочистители — прямо сквозь рулевое колесо, разумеется, — и, естественно, ошибётся, потому что все регуляторы выглядят абсолютно одинаково, а его внимание приковано к дороге. Вместо включения дворников он дёрнет стояночный тормоз, выругается, и в этот момент его размажет ехавший сзади автобус, потому что в этой машине тормозные огни не зажигаются, если стояночный тормоз выжимается во время движения!
Отс перевёл дух, сделал ещё глоток и открыл следующую фотографию:
— Проект новых междугородних автобусов. Двухэтажные машины вагонной компоновки, по заказу фирмы «Siemens». Обращаю ваше внимание, двух, а не трёх! А что сделали вы? Три палубы, расположенные лесенкой! Из-за недостатка места у вас не было возможности воткнуть лифт, поэтому инвалиды не имеют выбора, кроме как оставаться на самой нижней палубе и наслаждаться ароматами служебных помещений. Я имею в виду туалет. Узкая лестница ведёт на вторую палубу. Из-за ограничений в размерах автобуса, палуба получилась очень узкой и высокой; пассажиры ощущают себя замурованными в пенале. Чтобы увеличить вместимость, вы расположили кресла спинками вдоль стены, устроив длинную лавку во всю длину автобуса. Прямо перед лавкой — панорамное окно… Но наслаждаться видом не получится, будут мешать другие пассажиры, потому что по непонятной причине лестницу на третью палубу вы сделали в другом конце салона! А теперь — верх гениальности: на каждой палубе вы поместили фонтан! Мраморный! Вы представляете себе, что будет со всеми пассажирами поблизости от этого фонтана в случае экстренного торможения?
— Достаточно, – в голосе старика звучала металлическая ярость. – Если вы не остановитесь сейчас, я буду вынужден уйти.
— Я хотел ещё коснуться вашего хобби, – извиняющимся тоном сказал Отс. – Но, думаю, вы правы. Давайте сэкономим время. Вы позволите мне подвести итог?
Старик погрузил нос в собственную кружку пива, и Отс расценил молчание как знак согласия.
— В профессиональном плане у вас есть проблески таланта, но вы умудряетесь испортить абсолютно всё, до чего дотрагиваетесь. К сожалению, вы удивительно плодовиты, и к ещё большему сожалению, у вас есть влиятельные друзья, которые помогают вам получать всё новые и новые заказы, а ваше начальство не осмеливается вырезать все ваши идеи. Ваши творения переживут и вас, и меня, и будут отравлять жизнь многим поколениям людей. Вы никчемный бездарь, который своим трудом атрофирует в людях чувство прекрасного. Более того, вы сами это чувствуете.
Старик дотронулся до кожаного переплёта альбома и перелистнул его снова на первую страницу. Стадион снова засиял в свете лучей, пробивающихся сквозь листья каштанов. Уродливый вход, похожий на куб из грязи, торчал перед симфонией красоты и ажурности, подобно прыщу на лице красотки.
— Да, мне тоже подумалось, что эта пристройка немного не на своём месте, – дипломатично признал он. — У вас очень хорошие агенты. Мы только позавчера закончили этот эскиз. Или это не эскиз?
— Это не эскиз, – признал Даниэль. – Это фотография. В моём времени этот стадион уже построен. И люди плюются, проходя мимо него.
— Вот мы и добрались до главного, – старик усмехнулся. – По моим подсчётам, у вас осталось около получаса. Давайте, выкладывайте.
— Я из будущего. – Даниэль широко вдохнул грудью тёплый весенний воздух, поражаясь возможностью дышать за много лет до своего рождения. – Из две тысячи сорок третьего года от Рождества Христова.
— Докажите.
Даниэль захлопнул альбом и открыл его снова на последней странице, после чего ткнул пальцем в дату изготовления. После чего снял и положил перед стариком свои часы, выложил авторучку. Достал из портфеля тонкую стопку газет и журналов, — на обложке каждой были даты. Взял старика за руку и положил его ладонь на рукав своего костюма:
— Этот вид синтетического волокна изобретут примерно через тридцать лет.
Старик пощупал ткань, потратил пять минут на изучение подборки периодики, затем взял в руки часы и, прищурившись, начал рассматривать их. Вынул из кармана перочинный нож, поддел крышку, осмотрел запаянный в прозрачный пластик механизм. Установил крышку на место и вернул часы хозяину:
— Думаю, при нынешнем уровне развития технологии все эти вещи можно изготовить. Я не убеждён.
Даниэль, улыбнувшись, взял в руки журнал и легонько щёлкнул ногтем по картинке. Люди, застывшие в напряжённых позах, как обычно бывает на официальных фотографиях, зашевелились, пожали друг другу руки и сели за стол переговоров, на котором были укреплены незнакомые старику флаги. Тихий голос комментатора начал читать сопровождавшую фотографию заметку вслух.
— Электронная бумага, – пояснил Даниэль. – Эта технология будет изобретена в конце века. Динамика нет, звук создаётся всей поверхностью картинки. Вам не надо выбрасывать газету, текст в ней автоматически обновляется сам. – Даниэль щёлкнул ногтем по прогнозу погоды, и тот послушно выдал дополнительную информацию о скорости и направлении ветра. – Это кажется вам более убедительным?
Старик во все глаза смотрел на технологическое чудо. Голос комментатора добрался до окончания заметки и затих.
— Да, – произнёс старик дрожащим голосом, – будем считать, что вы смогли доказать своё происхождение. Что вам нужно от меня?
— Это просто, – улыбнулся путешественник во времени. – Я хочу избавить мир от вашего творчества. И попутно дать вам новую жизнь. Как насчёт того, чтобы предоставить вам возможность прожить вашу жизнь заново?
— Вы хотите вернуть меня во времени?
— Вот что я предлагаю вам, – Даниэль сделал ещё глоток пива, поставил кружку и вытер губы рукавом. Старик скосил глаза — ткань не впитывала тяжёлые капли, они свободно соскользнули по рукаву на землю. – Я возвращаю вас в ваше тело, когда вам было двадцать один. Чтобы не создавать временны́е парадоксы, вы забудете некоторые события из собственного будущего. В обмен на возможность прожить жизнь заново вы обещаете отказаться от попыток стать профессиональным человеком искусства. Никакого промышленного дизайна, никакой архитектуры, никакой живописи. Идёт?
— Нет, – спокойно ответил старик, сложив руки на коленях.
— Нет?! – вскричал Даниэль, поймал испуганный взгляд официантки и мгновенно снизил тон. – Вы понимаете, какая это уникальная возможность? Я дарю вам новую жизнь! А в ответ прошу только, чтобы вы не отравляли мой мир уродскими произведениями!
— Искусство — это всё, что у меня есть, – спокойно возразил старик. – Я больше ничего не умею. Меня, в общем-то, больше ничто и не привлекает. Я всё равно стану архитектором. Ну, если не архитектором, то дизайнером, или поэтом, или живописцем, или кинорежиссёром. Искусство — единственное, что меня привлекало с детства. Кстати, а почему вы вернёте меня именно в двадцать один год?
— Возраст совершеннолетия, – отмахнулся Даниэль. – С этого возраста вы сами отвечаете за свою жизнь, и у нас не будет проблем с властями. Подождите, как это — вас больше ничего не привлекало? Оглянитесь! Посмотрите вокруг! Я даю вам возможность исправить прошлое! Если оставить в покое архитектуру — ну неужели нет ничего, что вы хотели бы изменить?
Старик обернулся, окинул свежим взглядом окружающий мир.
За соседним столиком суетилась группа носатых, гомонящих туристов из Израиля — все, как один, в чёрных лапсердаках, широкополых шляпах, с колышущимися пейсами. Они пили пиво и шумно обсуждали на французском языке легализацию однополых браков в Баварском регионе Французской Республики. На стене красовался плакат, рекламирующий кандидата в президенты региона от французской консервативной партии, цыгана по происхождению. Ходили слухи, что его победа уже предрешена, подобно тому, как была предрешена оккупация Германии Францией после смерти рейхспрезидента Пауля фон Гинденбурга. Между столиками сновали официантки, записывая заказы на французском языке и принимая в уплату за баварское пиво чужеродные франки. Шум города за стенами уютного пивного сада был расколот звоном колокола — это башенные часы еврейского банка Ротшильдов сообщали миру, что пора принимать судьбоносные решения.
— Да, я думаю, я мог бы кое-что изменить, – ответил Адольф.
Сноски:
1 Deux chopes de bière, s'il vous plait — Именно так в моём разговорнике переводится фраза «две кружки пива, пожалуйста». Назад...
2 Pils du canon. Et apporter des noix salées — Сорт «Pils», из бочки. И принесите солёных орешков. (фр). Назад...
4Каприз — архитектурная шутка, обычно — небольшое здание, предназначенное для иных нужд, чем те, на которые намекает его внешний вид. Здесь: вход, оформленный в виде крепостного бастиона. Назад...
5 Так произносится на французском название реки в Северной Европе, протекающей по территории Швейцарии, Германии, Франции и др.. Назад...