Корабль, оживая, медленно телепался в сторону звезды, уже значительно прибавившей в яркости. Исследователь и кок протрезвели, реактор на орудийной палубе снова заработал. Механик, канонир и радист обмозговали возможность собрать антенну дальней связи из кусков обшивки, и отвергли эту идею как невыполнимую. С расстояния в двадцать астрономических единиц планета выглядела многообещающе; по крайней мере, она явно была твёрдой и обладала атмосферой. Экипаж, коротая время, помогал технику привести корабль в нормальное состояние: промазывал швы корпуса герметиком, прекрасно осознавая, что эти швы прослужат только до следующего прыжка через подгиперпространство, и прозванивал электрические цепи, пытаясь восстановить многочисленные обрывы.
— Какая жалость, что мы не можем входить в планетную систему в плоскости эклиптики! – сокрушался исследователь Павел Оркский, тыча щупами мультиметра куда-то в пучок разноцветных проводов, торчащий из пульта. – Можно было бы посмотреть на проход планеты по диску светила. Это сразу позволило бы определить толщину её атмосферы, а следовательно, прикинуть плотность и массу самой планеты. И, понятно, сэкономить время, если эта планета окажется слишком лёгкой или слишком тяжёлой.
— Пока вы, учёные, не придумаете, как экранировать гипердрайв от гравитации, мы предпочтём входить в систему через заднюю дверь и красться через весь небосвод, – парировал капитан, разглядывая картинки в относительно свежем номере «Вестника астронавигатора». – Бозон Хиггса вы, учёные, нашли? Нашли. Напоминаю, это частица, сообщающая телам массу. Искусственную гравитацию на основе него сделали? Сделали. – Рихард в доказательство своих слов постучал ногой по полу, под которым мерно гудели гравитационные решётки. – Остался самый простой шаг: придумать, как не подпускать эти бозоны к гипердрайву! И что? Уже двести лет глодаете себе локти. Да я бы мухобойкой эти бозоны быстрее отогнал!
Паша глубоко задумался. С одной стороны, конечно, капитан был прав, и учёным давно пора было придумать что-то, облегчающее жизнь простых пилотов. С другой, Паша ведь тоже в какой-то степени учёный. По крайней мере, так написано в его дипломе. Сам процесс учёбы вспоминался с трудом, теряясь во мраке алкогольных паров, но Паша был почти уверен, что этот процесс существовал.
— Понимаете ли, сэр, экранирование гравитационных потоков чревато флюктуациями гравипостоянного континуума, результирующими в нуль-пространственном изменении постоянной Планка, выражаемой через закон Бойля—Мариотта в приложении к голономным системам с идеальными нестационарными связями.
Рихард оценивающе посмотрел на ковыряющегося в проводах учёного. Тот производил обманчивое впечатление тихого сумасшедшего, вполне способного выполнять простую работу. Но капитан не получил бы должность капитана, если бы не мог видеть чуть дальше собственного носа, и сейчас Рихард осознал, что перед ним сидит опасный буйнопомешанный. Ведь только буйнопомешанный может увязать в одном предложении закон Бойля—Мариотта, описывающий связь между давлением и объёмом газа, постоянную Планка из квантовой физики и идеализированную систему механического взаимодействия тел.
Под тяжёлым взглядом капитана Паша снова ткнул щупом мультиметра в пучок проводов. На панели управления зажглась тревожная красная лампочка. Она осталась бы незамеченной среди всех остальных тревожных красных лампочек, которыми пестрел пульт, но включение этой конкретной лампочки сопровождалось неприятным зуммером, который, правда, быстро скатился в неслышимый ультразвук.
«Вестник астронавигатора» врезался в стену рубки. Капитан рванулся к пульту, утапливая кнопку включения сирены.
— Это не я! – обеспокоенно воскликнул Паша. – Не я, не я, не я, честное слово! У меня даже мультиметр был выключен!
— И зачем ты тогда вскрыл резервный пульт управления огнём? – огрызнулся капитан, пытаясь смотреть одновременно на шесть дисплеев.
— Потому что иначе Томас погнал бы меня мыть внешнюю обшивку с шампунем, или Смит отправил бы меня в грузовой трюм за ведром КСВ9, или Эмиль попросил бы рассчитать нагрузку на сверлильный станок для сверления дырок в макаронах, – Паша, осторожно вытянув шею, пытался понять, на что смотрит капитан.
Капитан предпочёл не реагировать на это объяснение, тем более что память услужливо подсказала ему, как он сам просил Пашу достать ему из трюма пару канистр жидкого вакуума. К счастью, ушераздирающий звон колокола громкого боя легко позволил скрыть мимолётное смущение.
— Механик, на связь, – потребовал Рихард, одной рукой отключая сирену, а другой — вдавливая кнопку корабельной трансляции.
— Механик на связи, – послышался в ответ заспанный голос из динамика. – Шеф, что за ерунда творится? Я только лёг прикорнуть... Десять часов настраивал рули тангажа, чтобы нас не закручивало, как волчок. Ну, в смысле, не каждый раз... Или пусть даже каждый, но хотя бы в одну и ту же сторону...
— Том, потом выспишься. У нас подгиперпространственный всплеск, – рявкнул Рихард в микрофон. – Может понадобиться маневрировать, и быстро. Мне нужен резерв мощности.
— Больше мощности, чем сейчас? – обеспокоенно прокашлял динамик голосом механика-моториста. – Или больше, чем планетарник в принципе может дать? Это примерно одно и то же.
— Мы почти наверняка будем маневрировать, – предупредил капитан механика, просматривая мелькающие на дисплеях цифры и одновременно запуская программу навигационных расчётов. – Так что уговори движок быть паинькой и покажи ему лом от гипердрайва — в общем, сделай так, чтобы у нас был резерв мощности!
На минуту в рубке воцарилась тишина. Капитан пытался понять, в какую сторону безопаснее всего будет совершать тактический манёвр, — проще говоря, куда следует драпать. Механик пытался сообразить, откуда добыть дополнительную мощность. Исследователь пытался вспомнить, что такое подгиперпространственный всплеск и чем он чреват. Радист и крюйт-мейстер пытались проснуться и найти дорогу на боевые посты. Причём, судя по грохоту в коридоре, у радиста это почти получилось, он всего лишь спросонья не попал в дверной проём.
— Что там? – зажглась лампочка связи с камбузом. Это вступил в дискуссию интендант Эмиль со своего боевого поста. – Опять прорыв канализации в систему регенерации кислорода?
— Да вроде нет, – Мэтью Смит плюхнулся в своё кресло, пристегнулся и положил руки на пульт. – Возмущение подгиперпространственного радара. Тангация альфа, откат тридцать четыре.
— Это плохо?!
— Это необычно. – Капитан вогнал в программу данные радара и запустил расчёт манёвра уклонения. – А всё необычное обычно плохо.
— Орудийная палуба на связи, – нарисовался призрак крюйт-мейстера. – Рэйлган готов к бою, ракеты в шахтах. Только скажи, Хари, и я всех в клочки разнесу!
— Этого я и боюсь! – возмутился Рихард, пропустив мимо ушей неуставное обращение канонира. – Мы тоже «все»! Убери руки от гашеток, маньяк-милитарист, иначе я тебя премии лишу! Если мы, конечно, отсюда выберемся и когда-нибудь получим хоть какую-нибудь премию... Мэтью, давай ручник!
Мэтью Смит откинул предохранительный колпачок и нажал клавишу отключения круиз-контроля, по недоразумению называемого «автопилотом». Рихард качнул рычаг управления10, сдвинул его влево и отжал от себя, одновременно плавно нажимая на педали. Ровный гул планетарного двигателя на миг прервался и перешёл в невыносимый визг. Корабль, преодолевая чудовищную инерцию, начал медленно менять траекторию. Не сообразившего сесть в кресло Пашу шваркнуло о резервный пульт управления огнём, и заметивший это краем глаза капитан побледнел от ужаса. К счастью, пульт оказался обесточен, — энергии не хватало на то, чтобы запитать все цепи.
— Пик почти прямо по курсу, – сориентировался Мэтью, передавая всю энергию на тормозные двигатели и глуша маршевый. – Право двадцать, вверх пятнадцать, расстояние шестнадцать и сокращается.
— Вижу, – Рихард закусил губу, контролируя огромный корабль. Ну, по крайней мере, держа ручку, которая в теории должна была контролировать огромный корабль. Громкая связь по-прежнему была включена: – Народ, найдите себе обзорный экран и смотрите внимательно, примерно на час-два часа по курсу и на час выше нашей горизонтальной оси. Вы такого никогда не видели, и, если нам очень повезёт, никогда больше не увидите. А если нам совсем не повезёт, то тоже никогда больше не увидите, но совсем по другой причине. – Капитан отключил громкую связь и сказал радисту слова, от которых Паша, всё ещё находившийся рядом, чуть не поседел: – Будем надеяться, нашей массы недостаточно.
По правую сторону от носа корабля пространство вспучилось и полыхнуло радугой, выплёвывая в реальность другой звездолёт.
— Мать моя женщина! – охнул Паша, приникнув к иллюминатору.
— Не уверен, – Мэтью покачал головой, его руки порхали над пультом, перебрасывая мощность на цепи, необходимые капитану для следующего манёвра. – Носовые тормозные на семьдесят пять, нужно больше, скорость падает недостаточно быстро. Я задействую носовые маневровые?
— Давай, – кивнул Рихард, одной рукой продолжая терзать рычаг управления, а второй набирая на клавиатуре нечто среднее между «Антаром» Римского-Корсакова и «Speed Metal Symphony» Беккера.
Дюзы тормозных двигателей застили обзорный иллюминатор светящимся потоком раскалённого газа. Корабль медленно поворачивался; нос, тормозящийся полной тягой двигателей, упёрся, пытаясь остановить корму, влекомую вперёд неумолимой инерцией. Корпус затрясся, когда корма, привязанная к носу, скорее, сентиментальными чувствами, нежели жёсткой конструкцией, попыталась продолжить полёт самостоятельно. Тревожный зуммер снова противно запищал.
— Разгерметизация в четвёртом отсеке! Отсечение... Есть!
Пиропатроны, воспламенившись, вытолкнули из пазов тяжёлые герметичные плиты. Ну, те пиропатроны, которые ещё могли воспламеняться, конечно.
У экипажа заложило уши.
— Заклинило третью, пятую и шестую! Кэп, мы теряем воздух!
— Чёрт бы побрал этих техников, вечно ставят нам неликвид! – капитан бросил рычаг управления и ринулся к соседнему пульту, чуть не затоптав покрасневшего Пашу. Исследователь точно знал причину, по которой не все пиропатроны сработали. Хороший пиропатрон стоил на чёрном рынке столько, что хватало и в себя влить, и на корабль пронести. – Смит, дай питание на цепь А-3!
Маневровые двигатели заглохли. Свет мигнул; электрические цепи корабля не справлялись с нагрузкой. Наконец, винты в несмазанных гнёздах тронулись с места и начали вращаться, выправляя заклинившие гермозатворы. Тонкий свист выходящего воздуха утих.
Смит, перегнувшись через разделяющую места капитана и второго пилота консоль, удерживал рычаг управления. Жилистый живот второго пилота елозил по пульту, нажимая и отжимая кнопки, перебрасывая тумблеры и сбивая верньеры. Корабль затрясся, он всё больше заваливался набок и начал вращаться; благо, система искусственной гравитации пока работала, и заметить это вращение можно было только с помощью экранов и иллюминаторов.
Радуга за бортом утихла. Там, буквально в нескольких километрах, овещённый только иглистыми лучами звёзд, переваливался чужой звездолёт, — почти идеальный шар трёхсотметрового диаметра, ощетинившийся антеннами непонятного назначения.
— Конструкция на пределе! – закричал Паша, прочитав надпись на одном из дисплеев. –У нас сейчас хвост отвалится!
— Мне эвакуироваться? – деловито поинтересовался Эмиль, чья вотчина располагалась рядом с двигательным отсеком. Считалось, что микроволновка для исследовательского фрегата — непозволительная роскошь, поэтому камбуз, где бы он ни располагался согласно плану, рано или поздно мигрировал за стенку от активной зоны реактора, в которой сам собой, почти без помощи со стороны экипажа, появлялся лючок...
— Никто никуда не эвакуируется! – взбеленился капитан, падая обратно в своё кресло, хватаясь за рычаг управления и пиная ногой педаль. – Мэтью, глуши все движки!
Смит перебросил десяток тумблеров и дёрнул на себя регулятор тяги, вырвав его с мясом. Тормозные двигатели на носу продолжили работать. Пилоты и исследователь с ужасом уставились на регулятор с обрывком провода, понимая, что корма корабля всей своей тысячетонной инерцией вот-вот размажет тормозящую рубку по пространству. Шпангоуты и киль затрещали от чудовищной нагрузки...
Внезапно гул двигателей смолк.
— Я вытащил лом из гипердрайва и воткнул его в планетарник, – произнёс голос моториста из динамика. – Я правильно сделал?
Ему никто не ответил.
— Ужас какой, – выдохнул капитан, вытирая пот со лба. – Трёхминутное торможение с долей световой скорости почти до нуля, и эта лохань не развалилась. Если бы мне кто рассказал, я бы не поверил.
— Я бы тоже. – Второй пилот взмок и выглядел так, словно его только что достали из стиральной машинки. – Я думал, единственный способ затормозить настолько быстро — это развернуться кормой вперёд и дать полную тягу на главном маршевом.
— Мы бы не успели завершить разворот, – ответил Рихард. – Ладно, что было, то прошло, теперь придётся играть с теми картами, которые есть на руках. Мэтью, когда пространственное возмущение утихомирится, свяжись с этими прыгунами и сообщи, что они нас чуть не угробили. Судя по моим данным, мы величаво прокувыркаемся в трёх километрах от них, как куль с органическими отходами, и уйдём в сторону звезды ещё до того, как они поймут, на каком они свете.
— А как мне с ними связываться, Дик? Антенн нет, параллаксатора нет. Почтового голубя им послать? Или запихнуть бумажку с вопросами в снаряд рэйлгана и влепить им его в двигательный отсек, чтоб они уж точно заметили?
Капитан обдумал ситуацию и воспользовался тактикой, не раз уже спасавшей положение:
— Ладно, потом решим. Достучись до Эмиля, Йоси и Тома, убедись, что с ними всё в порядке. Павел, помоги оценивать повреждения.
Паша высунул нос в коридор, соединяющий рубку и кают-компанию.
— Коридор выглядит целым, – доложил он. – Кают-компания, по косвенным данным, имеется.
— По косвенным данным?!
— Ну, с моей стороны стенка между коридором и кают-компанией есть, из чего можно сделать логически обоснованный вывод, что и у кают-компании стенка с коридором тоже есть. Ведь если у стенки есть одна сторона, то у неё должна быть и другая, да? Если, конечно, при постройке корабля не использовались крайне занимательные эффекты трёхмерных односторонних поверхностей...
Капитан подбодрил Пашу утробным рычанием.
— ...Так что на одну шестую кают-компания существует. Но я не могу её разглядеть, тут какая-то железка выползла из пола и перекрыла доступ к люку. Сейчас я эту железку...
Тяжёлая рука капитана схватила исследователя за шиворот и втащила в рубку. Рихард не доверял учёным вообще, и ещё меньше был склонен доверять данному конкретному представителю этой опасной разновидности прямоходящих обезьян в частности. С него сталось бы проверить наличие воздуха с той стороны гермозатвора самым простым путём: опустить гермозатвор полностью; если через минуту воздух с этой стороны кончится, значит, с той стороны его не было.
Капитан подошёл к тяжёлой металлической плите и осмотрел стыки. Хлопья ржавчины, чешуйки краски и клубы пыли не двигались. Язычок пламени зажигалки не отклонялся в сторону. Это, конечно, значило только то, что утечки воздуха через отрезанный гермозатвором проход нет, и не позволяло сделать никаких выводов о существовании воздуха в кают-компании, — или, если уж на то пошло, о существовании самой кают-компании.
Рихард вернулся в рубку, сел на своё кресло и задумчиво уставился на красные лампочки детекторов давления воздуха, пытаясь вспомнить, были ли они красными полчаса назад. Детекторы давления воздуха кажутся совершенно бессмысленной вещью, — теплокровное кислорододышащее существо обычно и так знает, есть ли вокруг него давление, без необходимости смотреть на показания детектора, — поэтому их починка не считалась делом первостепенной важности. С другой стороны, детекторы давления на корабле были нескольких видов, и самые простые представляли собой подпружиненный цилиндр из мягкого металла, из которого откачали воздух. Если давление снаружи падает, цилиндр расширяется, замыкает контакт, и на пульте загорается красная лампочка. Ну что уже может испортиться в таких детекторах? Следовательно, приходится предполагать, что все отсеки, отмеченные красными лампочками, разгерметизированы.
— Эмиль, Томас и Йоси в порядке, – сказал Мэтью, завершив раунд четырёхсторонних переговоров, проходивших с лейтмотивом «мама, мама, что я буду делать». – Что будем делать, капитан?
Медленно кувыркаясь, фрегат пролетел мимо только что вошедшего в систему звездолёта. Может, новоприбывший и пытался связаться с «Неудержимым», который напоминал не столько гордого посланца Земной Федерации, сколько жертву кораблекрушения, но ни у кого на фрегате не было возможности это узнать.
Рихард Содерберг потёр пальцами виски.
— Во-первых, надо оценить, насколько корабль повреждён. Если он на последнем издыхании, то мы дождёмся момента, когда к звезде будет направлен наш хвост, избавимся от вращения, включим планетарник и уберёмся подальше, чтобы прыгнуть на базу и починиться. Если же «Неудержимый» ещё держится как единое целое, то, опять же, надо стабилизироваться, выйти на курс к цели и продолжить выполнение основной задачи. После стабилизации, когда мы перестанем вращаться, можно будет заняться проверкой герметичности отсеков.
— А почему обязательно после стабилизации? – спросил Паша, которому не улыбалась перспектива быть отрезанным от камбуза.
— Потому что стабилизация — это снова работа двигателей, то есть нагрузка на набор11, – объяснил капитан. – Рама сильно расшатана последними пертурбациями. Если стабилизация расколет корпус пополам, я предпочту, чтобы это случилось до того, как мы его восстановим и заполним воздухом, потому что на повторное заполнение запасов воздуха может не хватить.
— Итак, вопрос на миллион долларов — как нам проверить состояние корабля, учитывая, что индикаторам на пульте веры нет? – ввернул своё слово Мэтью Смит. – Видимо, придётся надевать скафандры и проверять каждую несущую балку, каждый шпангоут, каждое крепление по отдельности. Я думаю, недели за две мы с этим справимся.
Паша почувствовал, как пузырёк идеи всплывает в его сознании. Ощущение было не столько неприятным, сколько новым, или, по крайней мере, редким.
— Если мы подключим силовые кабели прямо к набору, я смогу измерить сопротивление корпуса и сравнить его с расчётным, – сказал исследователь, облекая эфемерную идею в понятные коллегам слова. – Механическая деформация нарушает кристаллическую решётку металла. Если есть проблемы, они будут заметны. Если есть трещины, сопротивление подскочит. Если есть слишком большая нагрузка на металл, кристаллическая решётка будет смята, и сопротивление тоже возрастёт. Проблема только в том, чтобы добраться до подходящих точек и подключить силовые кабели к раме; подключений потребуется много12. И мне нужна начальная документация на корабль, чтобы сделать теоретический расчёт для эталона. Сделать, так сказать, проект сопротивления корпуса для сферического звездолёта в вакууме. – Паша увидел в глазах Рихарда сомнение. – Честное слово, я знаю закон Ома для участка цепи! И у меня есть мультиметр!
— Ты его не включал!
— Ну разумеется! Я берёг батарейки! – вывернулся учёный.
— Сферический звездолёт в вакууме? Есть тут у нас один такой, – вполголоса пробормотал Мэтью, наблюдая за снова показавшимся на обзорном экране незваным гостем. Тот пока не проявлял никакой активности.
— Звучит разумно, – вступился за товарища по команде Томас, услышав предложение Павла по внутрикорабельной трансляции. – Я могу запитать силовые кабели от реактора, после чего мы будем бродить по кораблю и тыкать оголёнными проводами под напряжением в разные интересные места. А чтобы короткое замыкание не сожгло остатки корабля, добавим в цепь нагрузку.
— Линейная разгоняющая катушка из рэйлгана подойдёт? – спросил Йоси.
— О, это будет превосходно! – оживился Паша. – У неё же точно известные характеристики, установленные ещё на фабрике, нам даже не нужно будет делать контрольный тест с одной только катушкой в цепи! Том, давай, действуй!
— Ладно, вперёд, раз уж вы так самоуверенны, – махнул рукой капитан и снова плюхнулся в кресло. – Только для очистки совести всё же замерьте сопротивление разгоняющей катушки без дополнительных нагрузок. Чисто для проверки, не соврали ли нам на фабрике. Мэтью, влезай в скафандр и помогай людям, а я тут за приборами послежу. – Даже после катастрофы капитан был верен принципу «нагрузи незначительной, физической деятельностью всех остальных, а себе оставь самое ответственное и тяжёлое — наблюдение и управление». Можно даже сказать, особенно после катастрофы, когда впереди были долгие часы устранения всевозможных поломок. Поскольку катастрофа на «Неудержимом» была перманентным состоянием, экипаж уже привык и даже не жаловался.
Через динамик послышалось пыхтение механика, забиравшегося в скафандр, — никому не было известно, существует ли воздух во всех отсеках между двигательным и орудийной палубой, и если существует, то не вызовет ли вибрация от шагов механика внезапную разгерметизацию ослабевших швов и стыков. Вскоре Том добрался до оружейной палубы, снял кожух с лафета рэйлгана и с опаской залез внутрь, подключая страшного вида толстые кабели к не менее страшным медным клеммам на казённике, покрытом слоем патины.
— Есть сопротивление! Точно совпадает с фабричным! – радостно воскликнул Паша, получив первые данные.
— Ну надо же, в первый раз вижу, чтобы на этом корабле хоть что-то совпадало с фабричным! – изумился Мэтью, заканчивавший облачаться в скафандр.
Резкий звук тревожного зуммера заставил его умолкнуть.
— В третий раз за двадцать минут! – выругался Рихард. Мэтью всмотрелся в дисплей:
— Судя по сигнатуре электронного возмущения, наш внезапно завалившийся в гости сферический приятель начал прогрев позитронной пушки. Как все мы знаем, у позитронных пушек очень небольшой радиус действия, особенно внутри планетной системы; даже мизерного количества атомарного водорода хватит, чтобы антиматерия выстрела аннигилировала. Так что в радиусе действия стандартных позитронных пушек у него есть только одна цель. Догадываетесь, какая? Кто ещё не помолился? Сейчас самое время начинать.
Сноски:
9 КСВ — коэффициент стоячей волны; параметр, определяющий, насколько хорошо согласованы передатчик и его передающая антенна. Просьба принести ведро КСВ — стандартная шутка радистов. Назад...
10 Согласно современным тенденциям, в космических кораблях больше нет штурвалов, теперь там джойстики. Назад...
11 Набор — скелет судна; киль и шпангоуты. В случае менее экзотических средств передвижения — несущая конструкция: рама или жёсткий корпус. Назад...
12 Это реально существующая методика. С её помощью, к примеру, проверяют ракеты в пусковых шахтах, не снимая ракету с боевого дежурства, не вынимая её и не разбирая. Назад...