Аннотация: Грустная история о жизни и смерти и об отражении творчества писателя в его судьбе.
Я ушёл бы в чужую страну,
Где живёт сеньор Дон Кихот.
Я ушёл бы в такую страну,
Где гвардейцев не любит народ.
Я ушёл бы в родную страну,
Где для дамы готовы на всё.
Где над сволочью вьюгой кружит вороньё,
Где не любят-да нет, ненавидят враньё!
И в лгуна там вонзают копьё.
Безумец
...Он ступил на тропинку и та, словно верный спутник, повела его вперёд. Высоко в небе кружили озорные ласточки, весело стрекотали в траве кузнечики, а ветер, словно любимая женщина, ласкал его волосы. На душе было легко и спокойно...
Его путь не был долгим. Вскоре, он взошёл на холм, и пред ним открылся лежащий в маленькой долине город. Утопающий в зелени, самый прекрасный, город на Земле, где его ждали тепло родного очага, уважение соседей, а самое главное- та, единственная, о которой он мечтал всю свою сознательную жизнь...
Глоток пива из запотевшей банки, жадная затяжка, и вот уже ручка снова продолжает свой танец, выводя на белом листе затейливую вязь букв.
Писать! Писать! Писать! Пока есть силы и желание. Пока бередят душу видения миров, столь не похожих на наш, а красивый стих дороже всех земных богатств.
Безумие... Ещё в детстве оно коснулось меня своим крылом. А ведь как гордились родители, когда в восемь месяцев я заговорил. Раньше чем начал ходить. А в три года- научился читать. Пока мои сверстники проводили на улице всё своё свободное время, я читал. Читал днём и ночью, запоем глотая всё, что попадалось мне в руки. Словарь Даля и томик Стругацких , учебник физики и бульварный детектив. Мне было почти всё равно, что читать. Хотя... Больше всего мне нравились истории , полные чудес и волшебства., полные магии. Сперва сказки, потом фантастика. Я зачитывался ими, не раз, представляя себя на месте героев.
А в пятнадцать, я и сам начал писать. Это сладостное чувство творения. Вкус первого поцелуя, радость матери, подарившей жизнь ребёнку. С чем ещё, его можно сравнить?
Раз испытав это, я уже не мог остановиться. Я брал в руку ручку и , подвластные мне, обретали плоть миры, полные тайн и загадок .
А мои сверстники понемногу взрослели. Первая сигарета, стакан дешёвого портвейна, согласная на всё девчонка из соседнего двора. Я сам лишил себя этих не хитрых подростковых радостей, получив взамен целую вселенную грёз и фантазий.
Шли годы. Менялась страна за окном, менялись люди её населявшие. Мои сверстники сменили джинсу на деловые костюмы. Их иконой стал доллар. Лишь я, словно Питэр Пен, так и не смог расстаться с детством. У меня был свой, недоступный другим, подвластный только мне мир.
Доставшаяся от родителей маленькая однушка в панельной хрущёбе на окраине. Старенький, давно сломанный, и использовавшийся вместо тумбочки чёрно-белый "Рекорд". Стол, купленный по объявлению. Тахта с протёртой обивкой. Несколько колченогих стульев. И... книги. Десятки, сотни, тысячи книг. Самые разные, от дешёвых томиков в бумажных переплётах, до купленных по случаю букинистических изданий. Они занимали большую часть моей квартиры. Три огромных, подпирающих потолок книжных шкафа. Груды книг на столе, тахте, стульях. И даже на полу возвышались, грозя вот- вот обрушиться стопки газет и журналов. Именно книги были истинными хозяевами этой маленькой квартиры. А ещё, здесь были тетради. Толстые школьные тетради, исписанные мелким убористым почерком. Они хранили в себе мои творения. Не ловкие, в чём-то наивные, регулярно отвергаемые издательствами но, словно любимая женщина, всегда готовые меня понять и поддержать в трудную минуту. И я писал. Писал, жадно ценя каждую, отпущенную мне судьбой минуту.
Больше всего, ещё с самого детства, я мечтал работать в библиотеке, в царстве, где царили книги. Однако, ещё в первый год реформ, отцы города, решив сэкономить деньги, закрыли городскую библиотеку, просто вышвырнув на улицу населившие её книги. Поэтому, мне было почти всё равно кем работать. Грузчик на рынке, дворник, кочегар. Лишь бы не умереть с голоду. Лишь бы иметь время и возможность творить.
Словно гость из Зазеркалья, я молча проходил по улицам чужого мне чёрно-белого города, проходил, стремясь поскорее вернуться домой, в мой, искрящийся всеми цветами радуги мир грёз и фантазий. Злые , мечтающие о мировом господстве властелины и , встающие у них на пути благородные рыцари. Вгрызающиеся в скалы гномы, и прекрасные, парящие высоко в небе драконы. Плещущиеся в реках обворожительные русалки и город, самый прекрасный на свете город на высоком берегу ласковой реки. Город, в котором нет плохих людей и где каждого ждёт своё тихое счастье. Город, на чьи улицы мне не ступить никогда.
Я понял это в тридцать лет, и в моём сердце поселилась боль. Боль и тоска от не желания, не возможности жить в мире, где мерилом таланта и успеха являются деньги и возможность, а самое главное, желание, рвать за них тех кто слабее. А книги... Кому они сейчас нужны?
И я начал пить. Стремясь, хотя бы на время, прогнать эту гнетущую, доводящую до безумия тоску, я стакан за стаканом, вливал в себя дешёвую, купленную в ларьке за углом водку. Вливал, пока не появлялись силы жить . Самое страшное, что я всё понимал. Меня ждёт судьба тихого алкоголика и смерть от цирроза печени лет эдак через десять. Понимал, но бросить уже не мог. Тогда я ещё не знал, что жить мне оставалось только год...
Ночь. Улица. Чёрные фигуры, склонившиеся над телом молодой девушки. И я, отправившийся за бутылкой в ночной магазин. Безумный настолько, что не прошёл мимо, как многие до меня, не побоявшись вступиться за незнакомку ...
Я лежал на земле с пробитой головой. Жизнь медленно покидала меня. Я понимал, что умираю, но страха почему-то не было. Лишь какое-то странное облегчение от того, что моя непутёвая жизнь наконец-то закончилась и жалость к несчастной девчонке, которую я так и не спас...
А потом был свет, тёплый и нежный, словно руки матери. Короткий полёт и ... Вспышка!
Я стоял на заросшем травой берегу. Далеко внизу, тихо шлёпал по своим делам маленький колёсный пароходик. На мелководье плескалась стайка ребятни. А вверх по склону вилась узкая тропинка. Зовущая вступить на неё, и идти. Идти вперёд, на встречу с неведомым.
Я ступил на тропу и она, словно верный спутник, повела меня вперёд. Высоко в небе кружили озорные ласточки, весело стрекотали в траве кузнечики, а ветер, словно любимая женщина, ласкал мои волосы. На душе было легко и спокойно. Мой путь не был долгим. Вскоре, я взошёл на холм, и предо мной открылся лежащий в маленькой долине город. Утопающий в зелени, самый прекрасный, город на Земле.
Булыжные мостовые, окружённые садами аккуратные домики в один-два этажа, и белоснежная, словно парящая над городом церковь...
Я шёл по узким улочкам, и меня, почему-то, совсем не удивляли приветливые улыбки на лицах горожан. Дружеские рукопожатия мужчин, вежливые поклоны женщин, радостные возгласы детей. Площадь. Двухэтажное здание рядом с ратушей. И такое странное, щемящее душу ощущение, словно я, после долгого странствия, наконец-то вернулся домой.
Я шагнул вперёд и, сквозь широко распахнутые двери, вступил под своды так долго ждавшей меня библиотеки...