Мимо летит стрекоза: "фр-р-р!". Увидела меня, застыла в воздухе,осмотрела важно.
"Здрасте!- приветствую ее мысленно. - Это что же я - не человек по-твоему, чтобы меня так рассматривать бесцеремонно?"
Стрекоза не ответила, полетела дальше.
Я сегодня приехал. Буду жить в санатории почти месяц. Уплатил вперед за весь период. Но зачем на меня так пялиться местным стрекозам? Сижу, отдыхаю, никого не трогаю.
Интересно, как выгляжу я в их тридцати тысячах глазок? Фантастическое создание! Летает быстрее всех, видит лучше всех. У неё зрение устроено, как тепловизор. У Мошкары нет шансов спрятаться от этой проворной хищницы. Выращивали бы специальных стрекоз для санаториев! Они бы комаров лопали. Уничтожение без токсических средств естественным путем. Но этого пока нет. Комарья прорва. А что будет вечером? Страшно представить.
Выламываю веточку, отмахиваюсь.
Обед. Как много вкусного! Съел все. Живот раздуло, словно геодезический зонд. Не наткнуться бы на что-нибудь острое!
Пошел прилечь. Никогда не спал днем, но сейчас должен.
"Пи-и-и!" Комар! Сволочь! Он еще далеко, но его писк дырявит иглой перепонку.
Вооружаюсь полотенцем и с кличем "Смерть - комарам!" бегаю за кровососами по номеру. Выгоняю писклявых мерзавцев из-за шкафа, из-под дивана - отовсюду. Не даю врагу отдохнуть. Бью, квашу, сбиваю на лету.
Хитрый комар уселся на потолке возле люстры. Как достать? Взбираюсь на диван, спрыгиваю, в прыжке дубашу гада. Хорошо, что люстру не задел: казенная! Но комара убил! Вон оно - пятнышко моей крови-родимушки - на потолке. Как теперь кровь стереть? Прыгаю на диване с намоченным полотенцем. В прыжке стираю кровь. Хорошо, что никто не видит. Стану объяснять свое поведение - не поверят, не поймут. Зачем мне дурная слава с первых дней?
От этих всех прыжков мое брюхо заметно сдулось. Дышать стало легче. Может, на полдник не ходить?
Ужин. Знакомлюсь с соседками по столу. Ирина и Тамара из Москвы. Молчаливые. Цепляюсь за каждую фразу, чтобы разговорить. Беседа не клеится.
- А в каком районе Москвы проживаете? Не в Москве? В Истре? Разве это Подмосковье? А у меня холодильник был "Истра" -ваши делали? Остановился завод? Жаль. А работаете где? В Москве? Далеко же! А говорили: москвички! Почти - не считается. Плохо, что у вас заводы стоят. А после ужина на дискотеку идете?
На дискотеке вспоминаю танцевальные фигуры. Топаю ножками, развожу ручками. Припомнилось: "рисунок танца". Рисую. В ритм попадаю. Не сбиться бы! Ой, тяжко мне. Здесь бы чуток помедленнее. Медленную давай крути, медленную!
Прихожу в номер, принимаю душ. Рубашка мокрая от пота. Стираю и сплю.
Упал на кровать, но комары! Ай, да ну вас! Ешьте меня! Сопротивляться нет никаких сил. Аминь.
Утром едва не проспал завтрак.
Вчера на танцах со всеми перезнакомился, улыбаюсь новым знакомым, они - мне.
- Здрасте!
- Здрасте!
Все меня запомнили. Еще бы: так дрыгался!
Масло не ем. Запеканку с изюмом - в сторону. Встал полусытый-полуголодный, как медицина велит.
Выхожу на аллейку.
Прямо передо мной приземлился хохлатый скворец. Перышки на его голове - рыжие, топорщатся вверх. Сейчас есть такая прическа, "ирокез" называется. Этот скворец не боится меня совсем! Бегает почти у самых моих ног, склевывает с дорожки мошек. Может, клещей лесных поедает? Бр-р!
Я с утра весь репелленте. А этот репеллент от клещей тоже защищает? Вопрос.
Справа бегает рябоватый дрозд. Деловой! Роется в земле, вытаскивает червя, откладывает добычу в сторону и ищет следующего. Осматривает газон, рыхлит землю, вытаскивает очередного червячка и уже с пачкой летит в гнездо. Как у них все рационально устроено!
Закачалась-зашумела ветка: это огромная сойка, величиной с курицу, присела так, что под ней все прогнулось. Сидит, "У-у!" другим птицам сообщает. Дает понять, что занято здесь и субординацию соблюдать с ней положено. Долго ей сидеть не пришлось: другая сойка налетает, кричит, гонит соперницу за пределы владений. Война без крови. Похоже на детские шалости.
Останавливаюсь под сосной, вижу россыпь чешуек от шишек. Где-то рядом - белка. А вот и она! Спускается низко, на уровень моей головы, в лицо заглядывает. Хвост - сверху, внизу - мордочка. Симпатичная необыкновенно!
- Цвир-цвир! Новенький? Отдыхать сюда приехал?
- Ага! Привет, рыжая!
Белка, удовлетворив свое любопытство, взбирается обратно повыше и прячется в кроне. Делает это, оббегая ствол винтом. Как здесь все отлажено!
Опять мимо пролетает стрекоза. Вне сомнений - это та же, вчерашняя. На меня не смотрела. Наверное, привыкла.
А не прогуляться ли на пляж?
С моста в мелководье ныряют подростки. Но холодно еще! Разве можно купаться в такой холодно воде? Я бы не рискнул.
А вот и женщина не выдержала, пошла в заплыв. Жжуть! Холодно смотреть! Нет, лучше я позагораю на травке.
Рядом две женщины раскладывают бутерброды, режут огурчики. Они местные. Им санаторное застолье не предложат. Животатый мужчина в семейных мокрых трусах, содрогаясь всем телом, плюхается на одеяло прямо в огурцы и просит выдать полотенце.
- Вода еще холодная! - говорит, обтираясь. - Надо Ваську из воды вытаскивать. А не сказал мне, гаденыш, что мелко здесь. Я с моста прыгнул бобмочкой - и копчик отшиб. Глянь, синяка нет? Вот сопляк! Пусть придет - будет ему!
Согревшись, толстяк нарезает хлеб, открыл банки, нарезал мясо.
Ваське - крепкий мальчик лет четырнадцати,бежит на запах огурчиков. Оценив сервировку, кричит на отца:
- Батя! Ты что это так колбасу толсто нарезал?!
- Ой, сынка, ты прав. Сейчас мельче разрежу!
Я отворачиваюсь в сторону, чтобы скрыть улыбку. Смех распирает.
То же самое происходит с радом лежащей женщиной. Она - полька.
- Але же хлопак! - восклицает женщина сквозь смех.
Васькин папаша стух, пожевал колбаску и начал ворчать:
- Понаехали: Москва, Польша, Петербург! Интеллигенция, мать вашуети! "Остановите землю, я сейчас сойду!" Тьху! Животы развалили тощие, греются...
Говорит тихо, чтобы особых претензий к нему не было, но четко выговаривает слова: для того, чтобы слышали. Гастрономические интересы все же взяли верх: толстяк набил щеки и впал в нирвану. Завтрака на траве состоялся.
Я на полу польском, русском и отчасти английском стал расспрашиваю польскую соседку, как здесь оказалась.
Пани объяснила, что приехала подлечиться. Приехала именно сюда, потому что дешево. Была до прошлого года директором школы, а сейчас на пенсии. Муж - тоже из учителей. Пенсия - 600 долларов. У мужа - столько же. За двухкомнатную квартиру платят четыреста баксов. Жили бы по одному - квартплату бы не потянули. А так немножко даже остается. Вот, путевки купили.
- А цы пани тута добже? - спрашиваю.
- О, вельмы добже! - отвечает.
Я чувствую себя миссионером ООН.
- Добже, - говорю, - такы добже!
9 Мая. Праздник. Санаторный распорядок начинает слегка тяготить. Вопреки усилиям диетологов рулет с запеканкой не договорился. Война. Живот распух до невероятных размеров, мешает двигаться. Сел в тенечке, ожидаю, пока там все уляжется.
Приехала новые отдыхающие: молодая пара в сверхузких бриджах и черных майках с черепами. Скинхеды, видимо. Заглядывают в глаза. В их взгляде ответный вопрос: "Вы видите, что в нашем наряде - вызов всем вам?"
Вызов вижу. Но никак не могу понять, против чего протест.
Парень поел, гуляет, бездельничает. Выдернул красный флажок из подставки праздничного оформления. Осматривается вокруг, следит за реакцией окружения. Сытым отдыхающим плевать. Парень вертит флажок в руках, демонстративно бросает символ победы на землю. Опять осматривается. В его глазах - насмешка и восклицание: "Мне за это ничего не будет, понятно вам?!"
Ему скучно без спора и без скандала. Он ищет, на что бы нарваться. Равнодушие его обижает. Раздосадованный, уходит.
Утром следующего дня вселяются байкеры. Двигатели такнкообразных мотоциклов заглушили птичьи трели. Мужчины лет под сорок и старше наводнили двор. С ними - девушки. Они помоложе. Сплошь исколотые татушками, с косичками, бородками в нитку "а ля Гребенщиков", в "прикольных" кожаных френчах с заклепками. Нижние части тела в кожаных обтягивающих брюках можно использовать в качестве наглядного пособия по ортопедии и урологии. Видно все, но сексуальностью и не пахнет.
Ленивая объевшаяся публика даже бровью не повела. Социальный взрыв затевался, но прокатил.
Положение решил исправить сами байкеры. Заговорил предводитель. Он выбрал "жертву" - даму лет 60-ти и стал убеждать ее, что рокеры и скинхеды - такие же как все, но предпочитают одеваться по-своему. Дама ни о чем не спрашивала, не спорила, поэтому тирада предводителя закончилась ничем.
Я раскрыл книгу и уткнулся в нее, стараясь всем своим видом показать, что мне абсолютно все равно. Мне казалось, что увлеченного чтением они не тронут. Зря надеялся!
Подскочил парень лет 25-ти. Его обнаженные руки были так густо исколоты драконьими тушками, что кожа за чернилами даже не просматривалась. От увиденного начались приливы рвоты.
- А я смотрю, вы все время читаете! Интересная книга? - Парень вступил в разговор сразу, без обиняков. - Наверное, про партизан читаете? Вот ведь как: у вас - партизаны, а у нас - мотоциклы!
Я читал не о партизанах. Связь между партизанами и мотоциклами уловить пытался, но не смог.
- Ага! - Туповато поддержал я разговор. Парню этого было достаточно. Он отскочил. Потом я попробовал определить значимость этого диалога. Рассуждал: "Он хотел сказать, что байкеры -прогрессивный народ, на мотоциклах, а мы - те, кто постарше - со своим мировоззрением, еще в землянках сидим, где-то, в чем-то туповаты"
То ли подразумевал исколотый парень или нет, но стал я вспоминать, как в таком же возрасте сам осваивал мотоцикл. Меня урчащая техника увлекало необычайно. Но кроме мотоциклов интересовали и партизаны, и история, и искусство - все, одновременно и параллельно. При этом ничего не возводил я в культ. Представить даже страшно: подходишь к какому-то велосипеду или утюгу и кланяешься ему. Даже перед ракетой не склоню голову. Все это - железки. Обработанные сплавы. Не Робокоп же я родился! Джинсы и рок-н-ролл любил. Да. Но это было давно, лет в 16.
Подстригли газоны. Стало меньше комаров. У самой скамейки - желтый, не убитый косьбой одуванчик нарушает порядок. Ведет себя нагло: тянется на тонкой ножке к солнышку, впитывает в себя ультрафиолет.
За день-два до отъезда я обошел все уголки санатория: решил попрощаться. Пристань, мост, церковь, мини-зоопарк.
Тяжелый чемодан стучит колесиками по брусчатке. Я с прицепом, обвешенный сумками, плетусь за женой. После в десятый раз заданного вопроса: "Мы ничего не забыли?" не отвечаю - рычу "Не-ет!".
Иду с ощущением, что все-таки что-то забыли. Там, за деревьями аллейки осталась идея гармоничного сосуществования всего живого. Глубинная мысль стучит изнутри и рвется наружу. Когда-то Ленин и Горький, греясь на солнышке острова Капри, спорили о возможности построения коммунизма. А меня буравит мысль, что покидаю я остров Утопия, на котором хорошо было всем. Очевидно, нужно хорошенько отдохнуть, чтобы лезли в голову такие мысли.
Все тела и души не слепить в одну кучу. Но возможно породнить людей, дав пожить и тем, и другим, в комфорте и в непосредственной близости. Тогда дикость одних другими прощается. Вызовы наглых не воспринимаются чем-либо опасным. Споров до крови нет. "Ага, да-да!" В таких местах говорят с ленцой, слушают с ленцой, думают о хорошем.
До Майдана оставалось 7 месяцев. В первые дни убили 150 человек. До Одессы оставалось немногим больше. О войне на юго-востоке Украины еще никто не помышлял. Но перейдена черта, после которой стали убивать, мучить, жечь и пытать - ради идей и идеек. Каждый старается доказать, что знает лучше, как жить и куда двигаться. Послать на смерть как можно больше соотечественников - как индикатор значимости полит. деятеля. Чем больше людей заразил идеей взаимного истребления - тем больше славы ему и почета.
Неужели, гармония - лишь свойство природы? Идею коммунизма затолкли сапогом в окровавленную землю. Жалко ли старушку-идею? Наверное. Что-то там было о всеобщем братстве. Пусть та идея и была неосуществимой, но к добру двигались, в сторону его смотрели. Был правильный вектор. Очень хочется чего-нибудь такого взамен.
Никогда не состоял в КПСС. Радовался со всеми, когда падал режим тотальной унификации умов. Но как быстро замещается пустота всякой мерзостью! Прогресса нет. Налицо шествие к бездне безумных. Срочно нуждаюсь в позитивной идее. Думаю, что умные что-то важное уже пишут. Без позитивной идеи мне никак нельзя. Пусть пишут быстрее! Кажется, это необходимо всем.
Вспоминаю, как прощаясь с полькой, осмелился спросить у нее - где лучше, у них или у нас. Она ответила, что какая разница. Птицы везде одинаковы.