Я листаю архив и вижу как изо дня в день, месяц за месяцем, 10 лет Буриданов излагает Общественный Договор, дайте мне слово, а потом затопайте сабо. Я не хочу осчастливить человечество, согнав их в коммуны фаланги бараки. Моя философия ни для кого. Ее суть в отказе отвращении и неприятии, как рычаге для достижения победы любви и свободы. Или ничто. Patria o muerto! Чехия в слезах, Испания в огне. Не надо мне не дыр ушных, ни вещих глаз, на твой безумный мир один ответ: отказ. Не верь, не бойся, не проси. No pasaran!
Я не отказываюсь от жизни, но могу отказаться от каких-то ветвей древа жизни. У Кармен Лафорет есть такой роман "Ничто". Nada. Одна очень самобытная девочка, чудачка, детство, которой прошло на Канарских островах, приезжает в Барселону на учёбу. Она жила по бульвару Рамплас, у неё были дядюшки Хуан, Роман и тётюшка Ангустиас. За ней ухаживал студент, он оказался хамом. Однажды утром дядюшка Роман собирался в командировку и, бреясь, перерезал себе горло. Днём нашли его окровавленный труп с улыбкой на лице. Дядюшка Роман был хлыщом и фатом. И она была чуточку влюблена в него и бегала на чердак, где он жил. Роман рассказывал ей страшные байки о своих предыдущих жёнах, и Андрея опрометью сбегала вниз. Там была сцена, когда обрушился ливень и все студенты стояли под козырьком, а Андрея задумалась о чём-то своём и стояла, держась за железные прутья забора, и промокла насквозь. Так вот, она сказала: "Ничто" всему опыту барселонской жизни. То же самое сказал Ихтиандр Буэносу-Айресу. А ведь жизнь была прекрасна: была любовь и погони; он пил молоко дельфиних и добывал жемчуг. И всё-таки он уплывает на Пасху, где помогает океанологам изучать подводное царство. Он так же сказал: Ничто. Nada. Всему опыту жизни в Байресе. Редко кому выпадает счастье жить в Буэнос-Айресе или Барселоне, а иной всю жизнь спустит до нитки в какой-нибудь Туле.
Я исповедую тактику забастовок. Нужно иметь высокий болевой порог, уметь терпеть боль, пока она не притупилась, чтобы переупрямить природу и других людей. Когда по малому икается, то очень мало понимается, когда по крупному сблевнёшь, то моментально всё поймёшь. Рвота как прорыв к подлинному бытию. Бессмертие, как бесстрашие перед смертью и старением. Я посадил Любовь на кол, прободав её до сердца, якорем разорвал живот Надежде и подвесил на кишках, Веру закоптил на кресте: она дурно пахла. Позвольте рассказать о Вселенной, которая раздумала рождаться спустя 4 наносекунды после возникновения из точки сингулярности и схлопнулась в ничто. - Чем хуже, тем лучше - говаривал Актиний, начальник полиции в городе Электронного Сатаны, вылавливая инакомыслящих и художественных натур и, ссылая их на строительство ветки метро - Коллапс бездуховности в обществе потребителей приведёт к взрыву, и к расцвету искусств. - А что если ты заблуждаешься? - Об этом страшно подумать.
Однажды камерюнкер рогоносец и лжец на великосветском балу, гуляя по ногам как по паркету и говоря пардон, как-то посеял ключи. Тогда барон де Геккерн поднял ключи и вернул Пушкину. А Пушкин спрятал руки за спину и сказал: "Нет, я ничего не терял". С точки зрения общественного договора возврат-приём ключей выгоден и барону и поэту. Моя сила презрения прожигает тебя насквозь. Не приняв от тебя услугу, я не буду твоим должником. Пускай у меня будут напрасные хлопоты и расходы по врезке нового замка на Мойке 17, зато мои пальцы не будут опоганены через прикосновение к ключам, которых касались твои руки.