Бирюзовое небо быстро темнело. Край Далариона еще выглядывал из-за горизонта, и над океаном разливалась оранжево-красная полоса закатного зарева. Океан же был так тих, что вода превратилась в темное зеркало, над которым проносились черные птичьи силуэты.
Суггет еще немного постоял на краю обрыва недалеко от башни, понаблюдал за режущим небо контуром ящера, которого кто-то из магов решил "прогулять" перед сном. Внизу, под почти отвесной пятидесятиярдовой стеной из розовато-крапчатого камня, на другом берегу, отделенном от этого крошечной бухтой, на склоне между деревьев мерцало пламя костра, а вокруг него собрались почти неразличимые фигуры. Суггет повернулся и пошел к лагерю. Погружающийся в темноту остров заволакивался туманной пеленой, то тут, то там подсвеченной еще различимыми огнями на основных стоянках или отдельных малых лагерях. Между деревьев протянулись гирлянды с круглыми, похоже, бумажными, фонариками. Суггет спускался и встречал гротескных чудовищ, связанных из прутьев и палок - драконов, скелетов, пучеглазых жаб и еще неведомых ему созданий, порожденных чьей-то фантазией.
Чуть ранее маг воочию видел, как несколько лесных волшебников устанавливают одну из таких фигур среди трех сосен за изгибом тропинки. Вся остальная иллюминация и декорации, несомненно, тоже были делом их рук.
Меж тем, Суггет приблизился к рощице, в которой разместились палатки новоприбывших. Долговязый не стал располагаться с братьями по Кругу, но палатку у них взял; Тиа'Икке же с Мантеллом досталось полагающееся мистикам снаряжение, но Мантелл почти сразу куда-то ушел. Пройдя ярдов двадцать по узкой тропинке, Суггет вышел к безлюдному лагерю и увидел, что мистик до сих пор не вернулся. Гаснущего вечернего света хватило, чтобы различить украшенный рунами купол турвулдинова пристанища и темную полусферу палатки Тиа'Икки.
Первым делом Суггет установил и зажег хартер, затем более тщательно осмотрел местность.
Сверток с палаткой Мантелла так и лежал там, где его оставили. Раздумывая, где сам Мантелл, да и все остальные, Суггет разложил палатку коллеги. Закончив это дело, он повернулся к тропинке и уткнулся взглядом в бородача в полосатой мантии-пижаме. Свет хартера озарял его помятое лицо.
- Чуак, - проговорил бородач. - Тут Тур стоит?
Мгновение маг не мог понять, что от него хочет этот странный тип, но потом сообразил.
- Тут, но сейчас его нет. Бродит где-то, наверное.
- Ага... - бородач поскреб в затылке. - Оно понятно. Ну, - он выдернул из бороды соломинку, одну из многих. - Я тогда тут полежу, покамест он не придет, разбудишь, ага?
Он сделал шаг в сторону и повалился в кусты. Оттуда сразу же стало доноситься сопение и присвисты. На всякий случай Суггет проверил кусты. Бородач спал.
Суггет хмыкнул, отошел от кустов и стал рыться в сумке в поисках выпивки, а найдя, уселся на поваленный ствол местного вечнозеленого и приступил к распитию. Он переводил взгляд с огня хартера на ветви деревьев, перекрещенные наподобие пик стражников, на толстые корни, выпирающие из устланной хвоинками почвы, вновь на огонь. Дрожащие рыжие фантомы истончались и растворялись в воздухе, подобно забытому пламени Чадара. Ночь прибыла на затерянный в Обманном океане остров, и теперь бродила по его рощицам, кружила вокруг крохотного клочка суши и его живописных утесов. Темнота затопила лес, и там, куда не дотягивался свет хартера, мрак сделался непроглядным.
Раздался приглушенный звук шагов, разреженный шорохом приминаемой травы, послышались голоса. Между стволов мелькнули и погасли какие-то огоньки, наверное, фонари. Через несколько секунд к огню вышли Турвулдин с Тиа'Иккой. Мантелла с ними не было.
- О, Суггет, - успел произнести Турвулдин. В следующий миг из кустов показался лесной волшебник и бросился к Долговязому.
- Хайе, чуак! Э-э-э-эх! - лесной волшебник ударил ладонью по спине Турвулдина так, что тот едва устоял. Однако, Турвулдин не расстроился, а сам от души врезал странному бородачу между лопаток, проговаривая такое же несуразное приветствие. Потом оба рассмеялись.
- Я тебя, значит, тут давно жду, - объяснял бородач. - Пришел, понятно, а тебя и нет, да... Ну я и говорю - посплю мол... И поспал! - он снова засмеялся, хотя было непонятно, что он сказал смешного. - Вот так оно. А ты что? Тож в эту башню сунуться прилетел?
- Я, - ответил Турвулдин, отряхивая с рукавов соринки и веточки, прилипшие к мантии после объятий бородача, - сам не знал толком, что здесь будет. Только под вечер прилетел.
- Ага, ага... - лесной закивал, будто Турвулдин говорил что-то совершенно очевидное. - А вот мы тут старой компанией все. И Плант здесь, и Реваз, и Додоша...
- Ну, я как тебя завидел, сразу подумал, что кто-то из них тоже тут, если не все, - махнул рукой Долговязый. Он посмотрел на Суггета, лицо которого являло собой очевидную иллюстрацию недоумения. Тиа'Икка хихикнула.
- Это Суггет, - представил мага Турвулдин. - А это, - он указал костлявой ладонью на бородача, - Пэйдж.
- Я Пэйдж! - вскричал лесной, поднимая руки со сложенными рогулькой пальцами. - Да-а-а-а!
Тиа'Икка уже не хихикала, а прямо-таки покатывалась от смеха. Бородач громко хлопнул себя по ляжкам и плюхнулся на бревно. Суггет же с достоинством поклонился, скрыв таким образом выражение лица.
Пейдж, однако, будто бы и не смотрел в сторону Суггета - так, глянул мельком, да снова уставился на магичку. Но и это длилось всего несколько мгновений, по прошествии которых бородач переключился на свои трубку и кисет, незаметно откуда-то извлеченные. Турвулдин издал скрипящий звук - одобрял, должно быть. Лесной волшебник подмигнул. Глаза у него были коричнево-желтые, как у птицы, в темноте не светились, но отражали свет пламени.
Суггет ожидал, что Пейдж начнет пустые разговоры, станет что-то выспрашивать, или ляпнет какую-нибудь чушь и будет ждать, что с ним все согласятся. Но волшебник не спеша набил трубку, раскурил ее, затянулся и выпустил в ночной воздух змеящуюся сизую ленту дыма. После этого, к удивлению Суггета, трубка перешла к сидящему слева от лесного Турвулдину, который, похоже, этого ожидал. Долговязый волшебник и дым вдыхал долго, будто хотел наполнить им всего себя, а потом передал трубку дальше - Суггету.
Он осторожно принял прибор, очень легкий, с коротким чубуком и большой чашкой. Чубук оказался шероховатым, даже бугристым на ощупь, а чашка - такой горячей, что Суггет едва не выронил доверенный ему артефакт.
Никто не смотрел на него. Тиа'Икка куда-то исчезла. Он поднес трубку ко рту и втянул воздух. Дым был прохладным и слегка щипал небо. Суггет задержал дым в легких, потом медленно выдохнул - и он встал перед ним колеблющейся стеной тумана, прорываемого огненными языками. Сквозь завесу на него глядел Пейдж, но не грубо и вызывающе, а как-то добродушно.
- Смотрите, как лес играет, - сказал бородач, обращаясь то ли ко всем, то ли ни к кому.
Суггет посмотрел. Над костром взвивались искры, а еще выше плясали, рассыпая люминесцентную пыльцу, разноцветные светляки. Развешенные лесными волшебниками фонарики загорелись по-особому, лесные тропинки заполнил туман, а поляну окружили извилистые тени. Где-то в небе пролетело нечто, длинное, извивающееся, словно змея. Далеко, за туманом, кто-то начал перебирать струны не то кьерры, не то лимпетки.
Турвулдин тайком показал жест одобрения. Бородач, конечно, заметил. Усмехнулся.
- Может, кто-то из вас беспокоился из-за вашего ночного зрения. Так это не беда. Просто в такую ночь следует видеть темноту. Иначе будет не то.
Из тумана вышла Тиа'Икка и села рядом.
Суггет передал ей трубку и стал слушать доносящуюся с лугов мелодию.