Хоркунов Виктор Викторович : другие произведения.

Воспоминания о детстве и Уралмаше

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.83*20  Ваша оценка:

  Первые два года моей жизни, прошли в таком бараке, какие стоят ещё на Кировоградской. Мать рассказывала но я не помню совсем. На пожелтевших фотках - зимний двор, бревенчатая стена и я, карапуз в большой на вырост шубке, шарообразной шапке с ушами, типа тех что с большой резинкой, которая на голову снизу натягивается, прижимая её к ушам и подбородку. И ремешком подпоясан, маминым, чёрным, лаковым. И большой шарф на шее с концами под ремень.
   В таком виде - только стоять, не нагнешься. Разве что сугробы лопаткой стукать. На лице удивление, в меня целятся какой-то щёлкающей штукой с глазом.
  
  
  
   Дальше уже помню сознательнее, Культуры 13. Лет с трёх уже там, мать вечно на работе но дворик контролируется знакомыми и мы ребятня возимся в песочнице спокойно. Время было послевоенное, оружия много у бывших фронтовиков и играю настоящим револьвером со снятым барабаном и бойком.
   Дед ещё жив, квартиру ему выделили большую, угловую на втором этаже, длинный коридор и я гоняю по нему на трёхколёсном велике.
   В дедушкиной комнате бабушкин сундук. Огромный, с выпуклой крышкой, обитый крест на крест металлическими полосками с заклёпками. И облупившейся краской на деревянных стенках.
   На нём спит бабушка. Внутри всякие простынки, юбки, платки и другие скучные штуки.
   Но есть одна штуковина интересная. Нужно подойти к бабушке и предложить посмотреть БОЛЬШУЮ КНИГУ. Ну ту-то с застёжками...
   Баба Даша строго спрашивает чистые ли руки. Тут надо покрутить перед ней ладошками, потерев их об рубашку.
   И тогда, бабушка отваливает огромную крышку сундука, кряхтя встаёт на колени и роется в недрах.
   Наконец, завёрнутая в большую тряпку, появляется КНИГА.
   Бабушка кладёт её на стол и я с коленками залезаю на стул, чтобы лучше видеть. КНИГА самая настоящая. Всем книгам книга. У неё дубовая обложка, тёмно-вишнёвое покрытие сверху вроде старой кожи, тиснение по поверхности с потемневшей позолотой. В центре тёмная, плохо различимая надпись на старославянском - "Святой Апостол".
   Толстая дубовая обложка закрыта двумя бронзовыми защелками на лентах из воловьей кожи.
   Чтобы открыть, нужно надавить на обложку и защелки падают.
   Мы медленно открываем книгу и бабушка читает мне на странном, почти непонятном языке. Его звуки чаруют и обволакивают, возникают в уме странные образы, сопровождающие бабушкино чтение.
   Какие-то древние люди, куда-то идут, с кем-то разговаривают, потом говорят с Богом и он объясняет и поучает.
   Каждый параграф, начинается с красивой, красной буквы с вензелями. Они кружат вокруг буквы, обнимают её, ласкают и танцуют как пламя свечи.
   Но самое интересное - конечно картинки. Их несколько, на любимой, суровый дядя верхом на коне, глядя осуждающе на меня, копьём пронзает чудовище с рыбьей чешуёй. Из того хлещет кровь.
   Бабушка говорит что так надо. Оно носит в себе зло.
   Да, пожалуй. Петька из второго подъезда, отобрал у меня совок со звездой и не отдал. Он зло. С копьём конечно перебор, но стукнуть его хорошенько - надо!
   Я начинаю клевать носом, мне кажется это Петька на коне гонится за мной.
   Бабушка заворачивает КНИГУ в тряпку и бережно погружает в сундук.
   Кажется КНИГА изнутри гораздо больше чем снаружи.
   Странное чувство...
  
  
  
  Да, ходили до семидесятых трамваи погремушки с дверями - ширмами. Пацаном до остановки никогда не доезжал. Чёткий пацан должен был десантироваться на ходу на повороте или хоть за пять метров до остановки.
   А погремушки, потому что стёкла были оконные простые в деревянных рамах без резиновых уплотнителей и потому на ходу дребезжал весь трамвай.
   Помню на повороте у тр. кольца на Машиностроителей, выпрыгивали на ходу кучками по 5 - 10 мужиков и парней и это было обязательной программой получения адреналина.
   Даже женщины пытались. Но часто падали, не понимая что прыгать нужно лицом по ходу движения, отталкиваясь назад, а не как из стоящего неподвижно.
   Эх... Кепочка семиуголочка, воротник рубашки на пиджак, брючки клёш...
  
  
  
  Сам район Уралмаш, был задуман "прихожей" завода. И в этом вся его идеология. Улицы ведущие к проходной со всего района, бомбоубежище под площадью, (это правда не афишировалось), паровоз, ходивший по Космонавтов от радиостанции к воротам завода (там сейчас забор и маленькая роща у автостоянки напротив к.т. Заря. Я бывал у одноклассников дома в бараках, на месте которых сейчас общежития Донбасская 4-6-8. Это были длинные бараки штук пять вроде, с крохотными комнатушками и общим коридором и туалетом. Между ними были дровеники и сарайчики. Мы там бегали и поджигали целлулоид от киноплёнки.
   А на месте ДК был пустырь заросший бурьяном и извилистая тропинка от конца бульвара по диагонали к баракам.
   Там шпана местная тусила и отбирала карманную мелочь у нас первоклашек.
   И я пешком ходил по трубе водоводу с друзьями из белой башни до площади почти. Садились батарейки в фонарике и приходилось возвращаться до 40летия и вылезать через люк канализации.
   А в белой башне, уже неиспользуемой в баке мы видели труп девчёнки. Видимо её изнасиловали и туда скинули. Потом его милиция вытащила.
   Вот такие времена были.
   Да и сейчас не лучше...
  
  
  
  Дед мой, за два года до смерти лишился глаза. А дело было так: В нашем доме подросло поколение подростков. Парни поколения Высоцкого. И как большенство в то время стали шпаной, хулиганили, дрались, даже вроде киоск ограбили и вот однажды, дед возвращаясь с работы видит группку парней с "поджигом" такая самодельная, однозарядная стрелялка - пистолет из патрона с приделанной ручкой. Он попытался отнять, началась драка и тот что был с поджигом выстрелил деду в лицо. Порох был самодельный, слабый но глаз выбить выстрела хватило.
   Дед как старый фронтовик, дело до конца довёл, отнял поджиг, (он потом на балконе долго валялся в ящике с инструментом) и задержал парня.
   Менты копнули эту компанию, нашли кучу эпизодов и по совокупности вся шайка-лейка загремела под фанфары на зону.
   Мы, мелочь пузатая, первоклашки всех подробностей не знали, а только стало вдруг свободно во дворе. Пришло наше время. Играли где хотели и как хотели.
   Помню был дворовый кот Борька. Огромный, тигрового окраса и видимо очень старый.
   Он всегда лежал на столе во дворе, свесив передние лапы с одного края стола а задние с другого. Мы его таскали у кого были силы, ибо весил килограмм пятнадцать. Он не сопротивлялся. Просто обвисал и расслаблялся. Можно было делать что угодно, щекотать, дёргать за уши, лапы, хвост, котяра мастерски изображал труп.
   Мы его устав бросали и он с достоинством снова шел на стол. Там играли мужики после смены. Резались в домино. Борька снова ложился на стол и засыпал богатырским сном под стук костяшек.
   Будил Борькино ухо только крик - Рыба!!! Ухо напрягалось, (остальное спит) сканировало зону вокруг стола и поняв что тревога ложная и рыбы не будет, замирало расслабившись.
  
   А ещё у нас был дворовый театр. Кто научил мне было неинтересно, но видимо женщины, потому что задействовались простыни и покрывала, куча одежды из шкафов и комодов. Это было девчачье царство, нарядиться, накраситься, повилять ещё не появившейся попкой, театрально пострадать в незамысловатой пьессе сорвать аплодисменты родителей, которые притаскивали стулья из дома и ставили их прямо на дороге перед домом.
   Пьессы были из "старых времён" барышни, гусары, прислуга и хулиган, который всем мешал (подозреваю что этот герой был добавлен в пьессы для занятия делом Петьки, откровенного хулигана "по призванию")
  
   А ещё была игра на фонетическое внимание, тоже из прошлых дореволюционных видимо времён, судя по невероятно "вкусному" слогу. Видимо в неё играли в пажеских корпусах юные кавалергарды и молодые барышни в пансионах благородных девиц.
   - "Вам барыня прислали, в туалете сто рублей, что хотите - то берите, "да" и "нет" не говорите, чёрно с белым не берите, что покажется смешно - вам смеяться не должно!"
   И далее следовали провокационные вопросы, вынуждающие ответить в запрещённом формой игры ключе.
  
   Торчали до сумерек на улице, дел было невпроворот и в Чапаева поиграть и змея попускать...
   Пока матери с готовым ужином не зазывали по домам с балконов в приказном порядке.
  
  
  
  Звездой моей молодости был самокат. Нам их делал отец Вовки Буданцева, плотник и токарь. На первом этаже, где жили Буданцевы, был подпол на кухне и в нём столярка. Всегда пахло стружкой, она там была везде, золотистая, кудряшками и мы пацаны сидели на ней в углу, глядя как Вовкин отец строгает и пилит светло-желтые доски.
   Всё было просто. Две доски, у каждой пропил с торца под колесо. Вместо колёс - большие подшипники(естественно стыренные с отцовской работы). От черенка метлы отпиливались три куска, два в ладонь длинной, один вдвое длиннее. Коротие вставлялись как оси подшипников и приколачивались с торца досок а длинный с другого торца и был рулём. Оставалось приколотить деревянный треугольник с уключиной от двери как узел поворота и чудовищный аппарат для пыток соседей готов.
   Как гремел такой самокат - не передать. Это нужно слышать. Мало того, что "голый" стальной подшипник по асфальту уже шум, так доски его усиливали как дека усиливает звук струны гитары многократно.
   И когда банда в шесть голов на этих аппаратах носилась наперегонки вокруг дома патрулируя "свою территорию", грохот стоял, как от взлетающего звена реактивных истребителей!
   Был правда "пришелец" из соседнего дома на настоящем самокате, с колёсами дутиками и даже маленьким сиденьем над задним колесом, но "барчука" мы гоняли, ибо нефик выделяться!
   И носились дружно грохоча своими монстрами...
   Удивительное свойство человеческой психики, когда сам шумишь, то звук не раздражает и этот грохот нам даже нравился!
   Одна беда, когда в начале пятидесятых вокруг дома положили асфальт, по нему свежему, проехал гусеничный трактор. Алкаш за рычагами и не подозревал, что испортит детство нескольким поколениям детей на десятки лет, на асфальте остались следы грунтозацепов гусениц.
   Они и сейчас там, перед подъездами 13 дома по бульвару Культуры, тянется цепочка следов трактора. По которым так плохо было ехать нашим самокатам.
   Тот трактор давно переплавили, тракторист давно умер и единственное что он оставил в этом мире - загубленный асфальт. Я живу теперь недалеко от дома детства и каждый раз проходя мимо родного двора, с сожалением смотрю на эти следы.
   Конечно они помельчали, прикатались, уже не так рельефны и кое-где закрыты новым асфальтом но это одна из смешных потерь детства...
  
  
  
  Был на Уралмаше трамплин. На кирпичном карьере вернее. Огромный, деревянный, с упруго выгнутой спиной, он просто звал в полёт. Но я не видел ни разу как с него прыгали, но видимо прыгали, раз был. Я пацаном на него залезал, он был старый, скрипучий и честно говоря, долез только до половины.
   Ступени скрипели, свистел ветер и вся эта конструкция как-то едва ощутимо изгибалась под ним.
   Кругом внизу были холмы карьера (гаражей ещё не было) гнилое дерево постанывало под своим весом и дальше ступени были совсем ветхие и истёртые ногами.
   Между ними, далеко внизу, был виден пригорок, на котором стоял трамплин а вверху, на макушке трамплина, на фоне облаков виднелась кабинка - сарайчик, видимо для ожидания прыжков.
   Всё это было заброшенным и каким-то мёртвым.
   В такие моменты, благоразумие начинает искать пути отхода. -А что мне там собственно надо? Вот рухнет эта штука, похожая на скелет динозавра из учебника биологии и найдут мой трупик в детском пальто среди гнилых досок...
   Тут дунуло основательно и весь трамплин как-то сместился вбок, будто уже падая.
   И я через секунду обнаружил, что резво бегу по ступенькам вниз, обещая себе, что может быть... В следующий раз... В безветренную погоду...
  
   Я так и не забрался на него. Через неделю или две, обходя холм закрывающий вид на карьер я не увидел знакомый силуэт трамплина.
   На вершине горы приземления лежала груда почерневших брёвен и досок, совсем не похожих на тот трамплин.
   Говорят, будто кто-то всё же залез на него и его придавило рухнувшей конструкцией.
   Видимо не одного меня, звал он к себе для последней жертвы.
  
  
  
  Вовка Буданцев. Он меня создал. Не напрягаясь и не поучая. Он был старше на два года и на сто лет, потому что два года разницы это много когда тебе всего шесть или восемь. А он был деревенский, крепкий, белобрысый и заводила во всём. Всегда полон идей. У него было удивительное свойство, интересным и таинственным становилось практически всё, чем он начинал заниматься и быть в это время рядом, значило что приключение - будет!
   Он был крепок и курнос как Олег Попов и как он обладал бескрайним обаянием и вся наша ватага, собираясь после уроков во дворе, томилась и подвывала у его окна на первом этаже - Вовка! Выходи!!!
   И мы ходили вокруг дома на сколоченных его отцом длинных ходулях, заглядывая в окна первого этажа и пугая домохозяек счастливыми рожами,
   Прыгали с качелей на расстояние а призом была конфета, десантировались с крыши беседки в детском саду в пышный сугроб, прыгали с шестом (длинными рейками) через котлован строящимся на пустыре у дома магазином "Берёзка", под которым было замаскировано бомбоубежище, лазали на Белую башню, ездили купаться на ВИЗ и Шувакиш и пускали воздушных змеев. Собственно воздушный змей и стал почти роковым участником этой истории...
  
   Стукнуло нам в голову, запустить змея с крыши. Внизу, между домами, ветер не тот, порывист, слаб, иногда вообще пропадает, на крыше - другое дело.
   Играли мы как раз под пожарной лестницей и уж не помню кто подал идею, лезть по лестнице на крышу и запустить оттуда. Там ветер то крепче!
   Конечно наши девочки ужаснулись и струсили а есть ли больший стимул для десятилетнего мальчишки, как сделать то, что испугало девчонок?
   И мы полезли с Вовкой.
   На эту лестницу, мы залезали и раньше, до второго - даже третьего этажа но тут...
   Пять этажей полнометражки, это шесть хрущёвских. Это высоко.
   Вовка со змеем лез впереди, я видел подошвы его кед "три мяча" и уже между третьим и четвёртым этажом, я понял что погорячился. Руки вдруг как-то ослабли, детвора внизу стояла задрав головы и девчонки тоже и это отрезало обратный путь. Нужно было лезть но тело словно налилось свинцом и почти не слушалось.
   С трудом я одолел четвертый и пятый этажи, сжимая потными ладошками гудящую под шагами и ветром лестницу. Было уже совсем не прикольно.
   Вовка уже сидел на крыше и держа змея ждал меня.
   И когда я поровнялся с краем крыши он всё понял по моему лицу, быстро примотал змея за нитку к гвоздю торчавшему из шифера и схватив меня воротник и шею втянул через лестницу.
   Надо сказать вовремя. Я уже был полон впечатлениями и риском настолько, что готов был отпустить ступеньку и будь что будет. Но оказалось это только начало...
  
   Минут пять, я лежал ничком на пыльном шифере ничего не соображая. На спине не мог, небо было таким глубоким, что кажется отпусти руки начнёшь падать вверх и потому ничком спокойнее, не затягивает.
   Постепенно сердце успокоилось, стал слышен шум города, свист птиц и ветер.
   Мы с Вовкой сели и огляделись - Мама родная! Простор то какой! Дома остались внизу, кругом крыши, видно разом и Белую башню и 22 школу и башенку на доме одежды и проходную Уралмаша и Лес за башней и антенны радиостанций - глушилок за лесом и ветер, густой, сильный, ровный, идеально для змея!
   Мы вскарабкались на самый верх крыши, Вовка расправил змея, встал спиной по ветру и начал травить нить. Змей взял ветер сразу, резко рванул вверх, не рыская, мощно набирая высоту , поднялся метров на тридцать и встал в синей пустоте как приклеенный.
  
   -Хочешь подержать?!?
   Ясно дело! Я хватаю левой рукой бобину суровых ниток, правой крепко держу нить и чувствую мощную тягу змея, он словно готов оторвать меня от крыши и поднять вверх, в синеву, к далёким перистым облакам и тут, кусок шифера под моей ногой скользит и я начинаю с ним вместе, не отпуская змея катиться по откосу крыши вниз...
  
   Как иногда цепочка событий, ставит нас на край жизни, постепенно и неизбежно неся с собой наподобие потока горной реки, не оставляя шанса на сопротивление. Сделать почти ничего нельзя, ты как шарик кружащий в раструбе воронки, мчишься сужая круги к чёрной дыре и нет силы, способной тебя остановить...
  Кажется на судьбу человека влияет несколько сил. И если чёрные силы решили таки сделать своё черное дело таки им непременно помешают светлые. Из вредности.
  
  Так или иначе, я заскользил по скату крыши к самому краю в сторону нашего двора, судорожно держась за шпагат держащий змея.
   Может быть, с той стороны, шпагат держал мой ангел хранитель, может стечение обстоятельств, но докатившись до края, я упёрся спиной в ограждение крыши и ногами в край водостока.
   Я видел только часть крыши и кусок неба и чувствовал спиной холодный прут ограждения, отделяющий меня от бездны внизу.
  
   Наверное в такие моменты, у человека открываются резервы организма. Жизнь висит на волоске и чтобы спастись, нужно получить экстремально-большой объём информации о том что окружает, чтобы найти варианты спасения.
   У меня от стресса открылся третий глаз (это я сейчас так понимаю) но тогда, у меня возникло чувство, что я вижу всё одновременно спереди, сзади и сбоков.
   В мозгу возникла объёмная картинка крыши, глубины за спиной вниз, балконов, тротуара внизу, наших ребятишек с задранными вверх головами и матери рыдающей над моим трупом.
   Всё это я видел как-то одновременно, со стороны, на протяжении времени, огромная трёхмерная картина с потрясающей чёткостью и это было больно, столько непривычной информации разом, в моей детской голове просто не помещалось.
  
   И тут, рядом с лицом я увидел пряжку с ремнём. Вовка сполз на заду ко мне, стянул со штанов ремень и кинул его мне одним концом.
   - Держи крепко! На руку намотай!
   -А змей?!?
   -Брось нахрен!
   И Вовка вытащил меня к себе так, как вытаскивают сейчас альпинисты друг друга, не бицепсами а силой спины, подтянул к себе, лёг, перетянул меня через себя наверх к гребню крыши и вылез сам.
  
   Я сидел верхом на гребне крыши и мелко дрожал. Сопротивляться было бесполезно, видимо это выходил адреналин, впрыснутый организмом в кровь лошадиной дозой.
   -А где змей?
   -Заткнись! Пошли! Можешь?
   - Ммогу...
  
   Речи быть не могло о пожарной лестнице, я был в полубредовом состоянии от испуга. Мы влезли через окно-теремок над подъездом на чердак и спустились вниз через подъезд. Нас встретила вся дворовая детвора, куча взрослых, все что-то кричали, ругали, я не понимал что.
   Потом прибежала мама с белым лицом, схватила в охапку и быстро унесла домой.
   Она посадила меня на колени и мы сидели молча обнявшись наверное с час дрожа оба...
  
   Судьба развела нас с Вовкой по жизни, хоть и жили рядом почти. Встречались редко, армия, семьи, но однажды, когда я зашел к нему в гости, меня встретила его заплаканная жена. Володя работал в ЖКе, ремонтировал крышу и сорвался вниз...
  
   Видимо были проблемы со страховочным поясом. Я не оказался рядом и не смог помочь.
   Теперь это долг, один из моих многих, фатальных, которые не вернуть никогда...
  
  
  
   В парке на Кировоградской собирался весь Уралмаш, были качели, карусель с верещащей детворой, были и самолёты с пропеллерами в начале семидесятых кажется а ещё раньше была парашютная вышка ОСОАВИАХИМа.
   А ещё, там где летом сейчас в волейбол играют, была маленькая эстрада и скамейки перед ней. На этой эстраде часто кукольный театр выступал и я в пребывая в мелком возрасте, прятался под скамейку, несмотря на уговоры мамы, когда из-за ширмы кукольного театра появлялся огромный злой волшебник (халат на швабре и голова из папьемаше) со страшными надутыми щеками и усищами...
   Впрочем под скамейки в этот момент лезла вся малышня. )))))
  
  
  
  Помню на площади, на месте рядом с остановкой троллейбуса, где сейчас киоски и летнее кафе, стояла ажурная мет. конструкция, на которую спереди, из фанеры был "надет" муляж кремля или что-то похожее. Раскрашен под кирпич, с окнами и окна были вырезаны, для натурализма. Это было начало 60х, "кремль" был под два этажа высотой и естественно, вся пацанская мелюзга, от 8 до 13 лет (в том числе и я), непрерывно ползали по этому "спорт.комплексу". Классным считалось высовываться из окон этого "кремля" в разных местах повыше и делать бе-бе-бе идущим со смены работягам.
   И естественно, внутри были свои пацанские разборки. Чужих, с Эльмаша не пускали, парни постарше, залезали на самую макушку конструкции и там степенно курили папиросы, матерясь и кидая в нас окурками. А мы помельче, играли в ляпы на скрещённых трубах и главной фишкой, было убегая от "ляпы" оставаться на конструкции не касаясь земли.
   Скакали как мартышки на ветках...
  
  
  
  Центром Уралмаша "вольного" был стадион.
   Он был новый, своими силами строенный, в стиле сталинского "ампира" со статуями греческих атлетов, советских спортсменов и тружеников. Вся эта гипсовая армия занимала высокие точки стадиона и в статике бежала, кидала, метала, выжимала и просто изящно стояла с веслом.
   Если на выходные попадал матч городского или областного масштаба, стадион ломился от работяг и И.Т.Р.
   Это был Уралмашевский Бродвей, оперный театр и Гайд парк одновременно.
   Сектора трибун занимали цеха всем составом, все знали всех, мужики были возбуждены и поддаты а женщины наряжены, ухожены и возбуждены обилием возбуждённых мужиков.
   Короче все при деле.
   И говорить нечего, что вся ребятня была там. Мы бегали между секторами, играли в ляпы, пускали самолётики из страниц старых тетрадей, подбегали к мамам вытереть сопли или подуть на ушибленную коленку и бегали снова.
   Счастливчики попадали на поле в команду "Эй пацан! Принеси мяч" ну эти были элитой, чуть ли не дрались за удачу вернуть мяч в игру. Мы к ним не совались.
   Между рядами ходили тётеньки и торговали морожеными газ.водой.
   Но апофеозом этого шоу всегда был ГОЛ!
   Стадион вскакивал одновременно и тысячи луженых глоток орали ОООАААЛЛ!!!!!
   И мы орали АААА!!! И прыгали махая руками! Нам было без разницы, какая "Шайба" зафигачила "Зубилу" или "Трактору" в левый верхний с подачи.
   Можно было истошно орать во всю мочь и никто не останавливал.
   Что ГОЛ был, знал весь Уралмаш! Рёв трибун был слышен на весь район и даже те, кто не присутствовал изображали причастность, немедленно вступая в спор, кто кому закатил и спорили чуть не до драки.
   Играли мужики заводчане, уже в возрасте под 30-40 лет, крепкие, прошедшие войну, от них буквально излучалась сила, как от коней (пивных животиков тогда почти не было, работа тяжелая, питание тогда было не ахти и не растолстеешь).
   А мы детвора, чтоб не заскучать лазили по скульптурам, вышкам освещения, деревьям за трибунами и устраивали разборки с чужаками с дальних улиц.
   Из динамиков лилась бодрая музыка, тараторил комментатор, небо было голубым, родители молодыми и казалось, что так здорово будет всегда...
  
  
  
  Я ещё помню трансляцию по радио с пикающим спутником, шумиху вокруг Белки и Стрелки, а уж когда Гагарин полетел, у всех пацанов сверстников крыши посрывало, все рвались в космонавты. Магазины были забиты точилками карандашей в виде ракет, ручками с ракетным дизайном, термометрами с ракетными стабилизаторами а уж про игрушки и вообще речи нет, всех немыслимых вариантов, с гироскопами раскручиваемыми ниткой за ось и летающими на штанге вокруг макета земли до примитивных пустышек но непременно в виде заострённой авиабомбы и космонавта торчащего по пояс из люка и зорко глядящего вперёд, в космическую даль.))))))
   Этим же изображением, были все журналы и газеты напичканы.... короче космос вдруг оказался рядом.
   Помню маленький был, лет десять наверно, после нового года повалили ёлку на площади и мелюзга вроде меня растащила все игрушки с веток. И я стащил домой огромную, выше меня ростом ракету из толстого ватмана покрашенного серебрянкой, с хвостовым оперением, острым носом, надписью СССР, звездой и традиционным иллюминатором в фюзеляже. Ко мне после почти весь класс на экскурсию ходил посмотреть, огромная, серебристая, со стабилизаторами из картона и внутрь влезть можно и через иллюминатор крикнуть - "Поехали!!!". Влезали по очереди кричать и чёрт возьми, я ведь видел из этого иллюминатора космос...
  
  
  
  Телевизор. Он появился в какой-то партийный праздник и был подарен деду как премия.
   Их тогда было очень мало. Назывался КВН и ловил вроде только одну программу.
   Экран был крошечный и малоконтрастный, зато у него была огромная, линза, заправляемая дистиллированной водой.
   Она крепилась на металлической конструкции и уходила длинными ножками под телевизор, её можно было выдвигать для максимального увеличения экрана, но тогда сильно сужался угол обзора, а это было плохо, когда приходили соседи - зрители.
   Просмотр телепередач был ритуалом. Передачи шли не дольше 2 часов в день, вечером.
   К этому времени, мама прибирала комнату, сдвигала стол в сторону и надевала красивое платье. Соседи приходили красиво одетые со своими стульями и робко стучались в дверь.
   Мама открывала и происходил дежурный диалог, позволявший маме почувствовать себя хозяйкой и владелицей сокровища а гостям выказать образованность и воспитанность.
   Когда все рассаживались и шепотом хвалили маму за её хозяйственность и красоту, я включал телевизор как самый технически продвинутый.
   Телевизор начинал греться - все затихали.
   Экран светлел, мы гасили верхний свет и все взгляды приковывались к маленькому экранчику.
   Экранчик был волшебным. На нём, светящемся, вдруг появлялась картинка решетчатой башни телецентра на Шаболовке и два диктора. Мужчина и женщина. (уже не помню фамилий) Они громко и чётко, официальными голосами проговаривали новости из Москвы.
   Где и сколько посеяно и убрано, какой завод перевыполнил а колхоз надоил, посеял и сдал раньше срока.
   Потом играл оркестр и какой нибудь певец, стоя как приклеенный исполнял душевную песню про любовь к своей невесте с верой в свадьбу и светлое будущее. И наконец показывали фильм Госфильмофонда.
   Всё время, женщины соседки громким шепотом обсуждали дикторов. Что они женаты было просто само собой. Коллегиально решалось количество детей и размер зарплат. Но на женщине ещё были каждый раз новые платья и это вызывало волнения и споры. Одета диктор была всегда элегантно и строго. Споры шли о материалах и покрое. Несомненно всё было заграничное, спорно только из Польши или Италии. Мужики презрительно молчали. Им интересны были камеры, микрофоны, самосвалы и комбайны.
   Я в это время чувствовал себя киномехаником и время от времени проверял настройку линзы и степень яркости. Обходил "зрительный зал" по периметру, снайперски щурил глаз и спрашивал -"Как вам контрастность"?
   Контрастность была на диво хороша и меня горячо благодарили, непременно удивляясь,
   какой я уже умный и способный в таком возрасте.
   Наконец время трансляции заканчивалось, соседи шумно вставали, благодарили маму за "всё" хвалили платье и новое покрывало и уходили со стульями.
  
   Был ещё зритель. Баба Даша. Это особая тема. Ящик "с кином" был подозрителен, ибо нарушал устои её привычного мира. Его подозрительная осведомлённость о всём в мире, светимость и мерцание и главное, существование внутри маленьких человечков, которые разговаривали, пели, бегали и танцевали, выходила за все рамки.
   Я, как продвинутый пацан, (мне сосед инженер всё обьяснил) рассказывал ей, про - Эта, сигнал короче с эфира... Радиолампы нагреваются, усиливают эта всё... А там луч электронный в кинескопе шир-шир по экрану. Вот и картинка!
   Баба Даша слушала, кивала, поправляла сухонькой ладошкой седые волосы под платок и соглашалась что техника это... Сила!
   Но когда я не видел (как ей казалось) вставала со стула и заглядывала в телевизор сзади, в дырочки картонной стенки.
   Человечки только что живо бегающие по экрану исчезали. Сзади пахло пылью, горячим воздухом и таинственно светились радиолампы.
   Человечков не было...
   Баба Даша вздыхала, бормотала что-то и в смятённом сознании садилась на стул обратно.
  
   Мир становился непонятным, всё менялось очень быстро и она жившая всю почти сознательную жизнь в землянке, поставившая на ноги восемь детей и внука, уже не успевала за её темпом.
   Как мне не хватает её тёплых рук до сих пор...
  
  
  
  Апокалепсис по Свердловски.
   Шел 1988 год. Ранним утром, 4 октября, часа в четыре, я вдруг проснулся от странного предчувствия, что-то будет. Что непонятно и потому что делать непонятно тоже. И в тот же момент, услышал гулкий, мощный взрыв. Настолько мощный, что казалось окон нет, они не могли ослабить звук запредельной громкости.
   С треском распахнулась форточка в спальне и куски стекла полетели по комнате. Рядом испуганная, спросонья, села жена. Мы молча переглянулись и посмотрели на сына. Он беззаботно спал, как и положено двухлетнему карапузу даже не прореагировав, мама - папа рядом, что волноваться?
   Первой мыслью, было что ВСЁ! Атомный взрыв, прошла первая ударная волна, сейчас, через секунду пойдёт вторая, основная, сметающая всё как карточные домики...
   Я был даже рад, что ребенок спит, значит всё кончится а он и не успеет испугаться. Я помнил по учебным фильмам гражданской обороны как сметает всё на пути ударная волна и понимал - шансов нет и слава богу. Накроет всех разом, чтобы не мучались.
   Но секунды шли, небо за окном было чистым, по осеннему тёмносиним и я понял что где-то что-то просто очень сильно рвануло.
   -И что теперь? Почему-то шепотом спросила жена, (я был аварийным директором по квартире при всех домашних катаклизмах и потому у кого ей ещё было спрашивать?)
   - Спи! Сказал я, укрывая её одеялом, утром разберёмся...
  
   Утро было странным. Я подмёл дома стёкла (предварительно запретив спускаться на пол всей семье) и перекусив пошел на работу.
   . Во дворе ходил народ в домашнем и кучковался по углам домов. Слухи кружили и роились, самые невероятные и страшные. На ул. Культуры где я жил, были выбиты взрывной волной все стёкла, обращённые на запад, в сторону Сортировки. Наш дом был во дворах, потому и обошлось в основном выбитыми форточками но по чётной стороне бульвара, битые стёкла везде лежали на тротуарах.
   Ударная волна ослабленная большим расстоянием, выгибает стёкла окон внутрь, потом уходит дальше а за ней идёт зона низкого давления, которая вытягивает стёкла наружу до их разрушения.
   Весь Уралмаш, идущий на работу гудел от разговоров, мужики прошедшие армию или войну, знали подобное воздействие при взрывах высокого тротилового эквивалента, остальные строили предположения и пересказывали слухи.
   Я работал на ЗиКе и добравшись до заводоуправления обнаружил уже привычную картину - длинное здание управления и отдела кадров полностью без окон, стёкла кругом, на тротуарах, газонах, клумбах а в синем небе, со стороны завода УЗТМ, далеко за ним, над Сортировкой, стоит огромный, чёрный столб дыма, видный со всех концов города.
   Завод пережил ударную волну спокойно, здание заводоуправления приняло удар на себя и взрывная волна ушла дальше не затронув почти цеха.
   На смене только и разговоров было что о взрыве. Кто жил ближе к Сортировке, рассказывали жуткие подробности: огромная воронка на путях, снесённые взрывом деревянные дома, разорванные в щепки, почему-то уцелевшие крыши этих домов лежащие там, где раньше стояли эти дома, колёсные пары вагонов и локомотива застрявшие в стенах домов и в кронах деревьев, оцепления военных, грузовики с солдатами, за ними линии оцепления милиции, мародёрство в магазинах с выбитыми витринами, разорванный пешеходный мост через пути и странные, неадекватные люди, бесцельно бродящие на руинах домов. Кто-то вышел покурить, кто поздно вернулся а дома уже нет. И семьи. Груды странного мусора, словно рваного в мелкие клочки а рядом части зданий вообще не повреждённых. Словно пол дома отрезало ножом и мелко покрошило.
   Смену закончили рано. Отпустили решать последствия. У всех свои. Во дворы домов приезжали машины, со стёклами, везде меняли бесплатно, резали на месте, только размеры говори.
   На Сортировку не пускали, любопытных и не имеющих прописки разворачивали назад.
   Городу как ни странно повезло. На насосной станции ВиЗа были огромные запасы хлора, если бы взрыв разрушил ёмкости, ядовитый газ залил бы город мёртвым голубым туманом и последствия страшно даже представить...
   Уже сколько лет прошло, но завеса тайны так и не раскрыта полностью. Конечно стрелочники найдены, свалить на кого-то надо, правдоподобных версий много, но материалы спецслужб занятых на устранении до сих пор под секретом, фильмы снятые местной киностудией на месте катастрофы не демонстрируются и странными кажутся рассказы о том, что некоторым, за десять минут до взрыва звонили, предупреждая о катастрофе.
   Узнаем ли когда всю правду?
   Как знать...
  
  
  
  Велогонка "День победы".
   9 Мая, с утра, Уралмаш менялся. Так было в шестидесятые, семидесятые и начало восьмидесятых.
   Перекрывались магистральные улицы соц.города, появлялись флаги спортивных обществ, вдоль улиц Машиностроителей, 40 летия, Ильича, Победы, собирался народ. Женщины с детьми, пенсионеры, мужики с пивом и невесть откуда, огромное количество велосипедистов.
   Было ощущение, что многие хранят велы только для того, чтобы выехать на веле смотреть велогонку раз в год.
   Чтобы выразить причастность к гонщикам, нужно было немногое: во первых независимый вид спортсмена, утомлённого многочасовыми тренировками на шоссе и руку, привыкшую держать приз но сегодня пустую, потому что надо же и другим дать выиграть.
   Во вторых, нужна была двухцветная х.б. кепочка козырьком назад с надписью "COLNAGO" и желтая футболка с трафаретом велосипедиста и надписью "спорт".
   И наконец, велик с гоночным рулём "бараньи рога" с ручными тормозами.
   Эта упаковка, позволяла стоять в толпе никчёмных обывателей, недостойных стоять рядом с таким крутым гонщиком и лишь крайняя плотность зрителей, прощала такую близость.
   Ещё, нужно было быть вспотевшим и непременно смотреть взглядом гонщика, привыкшего всматриваться в шоссе, мелькающее со скоростью 60 км.ч. перед передним колесом.
   Тогда вокруг собиралась маленькая толпа и чей-то ребёнок подходил и спрашивал затая дыхание
   - Дядя вы гонщик?!?
   Тут нужно было снисходительно похлопать его по плечу и сказать:
   - Да малыш, иди к маме, мне скоро гоняться...
   И не спеша, накатом уехать от убитых твоей крутизной в светлое, спортивное будущее...
   Но это всё лирика. Старт был всегда на площади. Брали в "пелетон" не ниже кандидата в мастера спорта по шоссейным гонкам.
   Это позволяло поддерживать "высокий градус" соревнований.
   Светило солнце, играла музыка, "стартовая поляна" была полна велосипедистами с отрешенными лицами, они мысленно уже были на трассе, вспоминали повороты, оптимальные траектории прохождения виражей, тактические приёмы обхода соперников.
   Механики проверяли системы переключения и давление в однотрубках.
   Наконец дают минутную готовность. Механики и тренеры покидают стартовую поляну, теперь гонщики принадлежат только себе, велосипеду, шоссе и везению.
   Старт!
   Сотни зрителей встают на цыпочки, чтобы увидеть поверх голов как десятки цветных маек и кепок гонщиков, разом берут разгон! В воздухе повисает ощущение энергии, она выделяется велосипедистами в огромных дозах, впитывается зрителями и снова передаётся гонщикам!
   В такие моменты, спортсмен способен на то, что никогда не получалось на тренировках!
   Группа скрывается за поворотом и возбуждённая толпа зрителей бежит занимать удобные места на маршруте гонки, круг пройдут очень быстро, скорости на спусках под 70 км.ч. и велосипеды на таких скоростях плохо управляемы. Вот милицейская волга с мегафоном показалась в конце улицы Ильича, она едет очень быстро, даже странно, дорога в гору, неужели такой темп? Точно! Волга вылетает на площадь с сиреной и голосовым предупреждением очистить трассу и уносится вверх по машиностроителей а в пятидесяти метрах сзади, мчит группа лидеров! Они производят впечатление скрученных стальных пружин, такая энергия толкает вперёд! Толпа зрителей суетится, пытаясь рассмотреть чья команда лидирует, многие подпрыгивают, возбуждение нарастает и когда лидер вылетает на площадь, масса людей не выдерживает Ааа!!! Жмииии!!! Вот это да! И уже сам не замечаешь что кричишь вместе со всеми!
   Вот это да! Как идут ребята! Мужики в толпе чешут затылки, это невозможно но факт, в гору, на такой скорости и уже отрыв от основной группы на первом круге!
   А на площадь уже втягивается весь пелетон, десятки гонщиков, стоя на педалях, "танцовщицей" пытаются "достать" лидеров.
  
   Да... Было время... Умчались вдаль те велосипедисты, с ними и молодость. Жаль тех времён, когда было модно принадлежать к массовому спорту. Инвентаря сейчас много, а спортсменов мало. Даже зрителей мало. Нет уже той подпитки, азарта, по телевизору болеют.
   С пивом...
   Может просто время другое?
  
  
  
  Каждый раз идя на работу, я прохожу через двор угрюмого на вид дома, углом соединяющего улицы Красных партизан и Банникова.
   Сталинский "ампир" эконом класса, без выкрутас но солидный, облюбованный почему-то стаями ворон, всегда чувствующих места скрытой энергии, он хранит в себе старую драму, соединившую в прошлом цепью событий страны и судьбы, дипломатические игры двух супердержав, контролировавших пол-континента и крушащих жизни и судьбы.
  
   Судьба Уралмаша, была тесно переплетена с бурными переменами в партийной борьбе Кореи и Китая.
   В начале прошлого века, в начале 20х годов, Китай активно чистил ряды партийного руководства и Чан Кайши, находившийся в опасной близости к верхушке власти Китая того времени, сильно рисковал жизнью своей и жизнями своей семьи.
   Они были его слабым местом.
   И чтобы не допустить давления на себя, он отсылает своего подрастающего сына в СССР, для "обмена опытом в становлении коммунизма в великом Китае на примере Великого Брата"
   Сын Чан Кайши, прибыл в Москву в 1925 году в возрасте 15 лет для изучения коммунистической теории. В начале 30-х он отправился работать на Уралмаш, где и познакомился со своей суженой.
   Они жили в угловом доме, Красных партизан 6, на первом кажется этаже, рядом с теперешним зоомагазином в подвальчике.
  
   Известный среди сослуживцев под именем Коля и неплохо говоривший по-русски Цзян Цзинго был начальником Фаины Ипатьевны Вахревой. (Фаины любят вождей?) Весной 1935 года они поженились, а через год молодая семья с маленьким ребенком едва не попала в жернова сталинских репрессий. В 1936-м Цзяна, ставшего к тому времени кандидатом в члены ВКП(б), уволили с должности редактора заводской газеты "За тяжелое машиностроение". За партийной чисткой могли последовать и более страшные последствия. Однако ситуация внутри Китая изменилась, партия Гоминьдан начала сотрудничать с коммунистами, советские власти сменили гнев на милость. В конце 1936 года Сталин позволил Цзян Цзинго и его семье выехать из СССР в Китай.
  
   Фаина Цзян (Вахрева) покинула родину с мужем навсегда. Войти в жизнь правящего китайского клана простой русской женщине было непросто. Поначалу Чан Кайши хотел, чтобы сын развелся с иностранной женой. В Советской России Фаина была главной опорой для страдавшего от одиночества мужа, но по возвращении в Китай Цзян Цзинго завел роман с секретаршей, которая родила ему двоих детей. В 1949 году гражданская война в Китае завершилась победой коммунистов и крахом власти гоминьдановцев. К моменту эвакуации на Тайвань у Фаины и Цзяна было трое сыновей и дочь.
  
   После бегства Чан Кайши стал авторитарным правителем Тайваня. Его сын Цзян Цзинго занимал в администрации посты начальника тайной полиции, министра обороны, премьера. Многие тайваньцы даже не догадывались, что невестка великого генералиссимуса -- русская. Главный лозунг тех дней звал "Бороться с коммунизмом и сопротивляться России", и потому родственные связи с вражескими странами власти старались не афишировать. Более осведомленные люди осторожно шептали друзьям, что тут дело нечисто: наверняка эта иностранная жена президентского сына шпионит в пользу Москвы и КГБ. Фаина почти не показывалась на людях, став полной противоположностью своей свекрови. Мадам Чан Кайши, прекрасная Сун Мэйлин, была активным публичным политиком.
  
   В 1975 году умер Чан Кайши. В 1978-м Цзян Цзинго стал тайваньским президентом, а Фаина -- первой леди. Но ее замкнутый образ жизни не изменился. Закат ее дней был грустным и одиноким. В январе 1988 года она похоронила мужа, потом в 1989, 1991 и 1996 годах один за другим умерли сыновья. Ее пережила лишь дочь Сяочжан, уехавшая жить в США. Свекровь Фаины Сун Мэйлин скончалась в Штатах в октябре 2003 года в возрасте 105 лет.
  
   Когда в начале 90-х Тайвань и Россия почти одновременно перешли к демократии, тайваньские журналисты добрались до Екатеринбурга и нашли подруг Фаины Цзян. Уралмашевские пенсионерки потрясли их тем, что в их словах не было ни тени зависти. Они искренне жалели свою Фаню, оказавшуюся на чужбине и потерявшую в старости мужа и детей.
  
   Увы, судьбы женщин Уралмаша, часто бывали блистательны и одновременно трагичны.
   Есть в нашем "соцгороде" некая магия, она влияет на судьбы, возвышая и низвергая, неуправляемая энергия, волнующая умы и тревожащая сердца.
   Возможно напрасно, первые строители Уралмаша разрушили древнее, языческое капище предков, укрывавшее тайны природы от непосвящённого взгляда.
   И неуправляемая сила недр продолжает смущать умы и делать дерзкое поселение уникальным и опасным...
  
  
  
  115 школа. Я пошел в первый класс и эта школа была идеальной для такого шага. Это был практически маленький университет, по размаху, длине коридоров, высоте потолков, паркетному полу и солидным, массивным партам, с откидывающимися подлокотниками, открывающими доступ к личному ящику под крышкой парты.
   Всё создавало ощущение единого, нерушимого комплекса, нацеленного на обучение.
   Вдобавок, первые два года школьной жизни, я застал старую школьную форму военного образца, так ходили ещё гимназисты до революции. Фуражка с кокардой, изображающей школьный учебник, серая гимнастёрка с блестящими пуговицами, кожаный ремень солдатского образца, с медной пряжкой и тем же школьным учебником и буквой "Ш", штаны и черные ботинки.
   Вся форма была серого цвета и очевидно подобная "солдатообразность" должна была приучать с детства к военному порядку, подчинению вышестоящим и переход на военную службу после школы, видимо должен был быть малозаметным.
   Ну, это мои измышления...
   Я запомнил первую учительницу, это была красавица брюнетка, с голубыми глазами, стройная и изящная.
   Она была богиней и знала и умела всё!
   А ещё, от неё всегда очень приятно пахло. Запах был неповторим, я не встречал его больше нигде очень долго и он ассоциировался именно с первой учительницей.
   Наверное это запах всех первых учительниц и это так положено?
   Аромат был непривычен для Уралмаша, в нём было что-то волнующее, таинственное и невообразимо элегантное...
   Через много лет, я случайно встретив этот аромат снова, поинтересовался у его владелицы о производителе сего чуда. - "Шанель" сказала она.
   Опа! Учительница первых классов на Уралмаше, в начале шестидесятых, регулярно пользовала "Шанель" как тройной одеколон!
   У голубоглазой шахини был покровитель со связями...
   Но учёба шла, уроки тянулись как им и положено, нудно, долго и регулярно.
   И запомнилось мне это время как ни странно символами предметов, которые мы использовали в учёбе: стеклянные чернильницы непроливашки, перьевые ручки, вечно капающие чернила на уже законченное упражнение по чистописанию, "мраморная" бумага, в которую мы оборачивали учебники и которую так интересно было рассматривать, каждый раз видя в разводах красок что-то новое, то древние замки, то тонущие фрегаты, то водовороты, затягивающие в тёмные глубины.
  
   Этот период времени, наполнен запахами и тактильными ощущениями, очевидно природа специально усиливает восприятие в детстве, чтобы яркие впечатления быстрее запомнились и помогли потом освоиться в жизни...
  
   А ещё, на переменках, у нас было развлечение. Мы снимали надоевшие за урок ремни (которые ощутимо давили нам на детские ещё рёбра) и превращали их в пистолеты!
   Технология была проста: крючок на конце ремня становился мушкой пистолета, вокруг неё накручивался виток за витком (со сдвигом назад) ремень, пока не заканчивался пряжкой, которая соответственно была рукояткой пистолета.
   Готово!
   Можно носиться за сверстниками по школьным коридорам и ПЫЩ-ПЫЩ!!! Стрелять гадов немцев, белогвардейчев и всякую бандитскую сволочь!
  
   Девченки учились раздельно и на переменках стояли отдельно, стреляя в нас глазами, шушукаясь и хихикая. Это был их мир. Он настоящих мужиков, которые скоро второй класс закончат и всё о мире знают - не интересовал.
  
   Но и тогда уже шло разделение на богатых и бедных. Мы ходили в х.б. форме а "элита", сынки главных инженеров, директоров, в шерстяной, тёплой.
   И ранцы у них были из Москвы, удобные, с отделениями а у нас тряпичные, с кожаной окантовкой и деревянными ручками а то и просто офицерскими планшетами с плексигласовой вставкой для карты и на длинном ремешке.
   И учился в моём классе, сын директора завода Малофеев.
   Противный был пацанчик, с нами не играл, завтраки ел такие буржуйские, что так и хотелось ему дать подзатыльник и покрепче! А нечего тут...
   Помню его сбила машина. Несильно. Выбежал после уроков во двор школы, (вокруг школы тогда была солидная ограда) и оттолкнув нас одноклассников на выходе, пробежал вперёд, на улицу и тут, его сбила машина...
   До сих пор помню, его упитанную фигуру, с черным ранцем (из лакированной кожи!) и удар слева, он подлетает на капот (москвича вроде) и падает на асфальт брякая содержимым ранца.
   Тут все набежали: училка, завуч, дворник, завхоз, кто-то побежал звонить в скорую, кто-то предлагал нести на руках в 14й больничный городок (благо дело в ста метрах он)
   Но Малофеевский отпрыск встал, отряхнулся и потребовал немедля доставить домой.
  
   Возможно это был знак судьбы. Но он его не понял. Это был типичный "золотой мальчик" и закончил через несколько лет жизнь типично для золотого мальчика.
   Уже юношей, разбился насмерть пьяный на папиной "Волге" катаясь с подружками...
  
   А потом мы с мамой получили квартиру на Машиностроителей и я перешел в 117 школу.
   Там началась новая жизнь.
  
  
  
  В те времена с транспортом было плохо и на Уралмаше и в городе. Не так просто было уехать на трамвае или троллейбусе, особенно зимой. Бились за места внутри.
   За места то ладно. Я в начале семидесятых, перед армией, работал на заводе электроавтоматики, (Гагарина - Малышева), ходили тогда трамваи латвийского вроде производства, изготовленные заводом подводных лодок.
   И напоминали те трамваи точно подводные лодки, с толстыми стенами вагонов, маленькими скруглёнными окнами иллюминаторами, большим круглым штурвалом стояночного тормоза на тёмной из-за маленьких окон задней площадке и длинной лестницей с заднего торца вагона на крышу.
  
   И вот, конец смены, туча народа на остановке, мороз за 30, трамваев нет, все готовы уехать на чём угодно, лишь бы в сторону дома.
   Подъезжает 8 маршрут, толпа кидается на штурм, мужики набиваются как шпроты в эту прибалтийскую банку, висят гроздьями из дверей, мне 17, щупленький но шустрый, внутрь не пробиться и тогда, такие как я лезут по лесенке на крышу.
   Трое помещаются прямо на крыше, под дугой токосьёмника, человек пять - семь висят на лестнице гроздьями до самых рельсов, стоя на всех минимальных выступах.
   Поехали!
   Ветер свистит, искры мимо летят от контакта с проводом дугой, сидишь замотавшись в куртёшку и понимаешь - так придётся бороться за жизнь и работать ещё десятки лет и конца не видно.
   Собственно так почти и вышло. работал потом на ЗиКе и на троллейбусе на лестнице ездил на работу по утрам. Тоже толпой на ней висели. В темень, мороз, на ветру...
   Как то само собой это разумелось и выносили и терпели...
   А на повороте 8 трамвая с Гагарина на ленина стоял милиционер, который людей иногда буквально инвалидами делал.
   Висеть на подножках было запрещено и этот старательный гад, бил милицейской палкой по торчащим из дверей спинам.
   Если попадал по позвоночнику...
  
   А летом было в армию, я знал и готовился тем, что в резиновых сапогах и куртке, после работы бегал от УПИ до Уралмаша без остановок.
   Типа к марш-броскам готовился.
   Пригодилось.
  
  
  
  Старый Уралмашевский ДК, был моей самой большой игрушкой.
   Приключение начиналось ещё у центрального входа, над ним, по периметру дверей и под крышей, висели гирлянды из желтых лампочек и мы с мамой непременно останавливались, чтобы полюбоваться. Дело было зимой, я был маленьким 3-4 года и эти лампочки, будили во мне какое-то странное чувство.
   Цепочка ярких, желтых шариков завораживала и гипнотизировала. Я буквально цепенел, пытаясь понять или объяснить себе, что в этом есть...
   Но они освещали слишком глубокие пласты моей детской души и это не поддавалось осмыслению и борьбе. Это просто было.
   Впрочем, почти такой же эффект, как оказалось, на меня оказывают блестящие шарики на новогодней ёлке и даже шарики в подшипнике.
   Это просто есть и это часть большой тайны моей жизни.
  
   Ну, так или иначе, мама отрывала меня от этой спонтанной медитации и тащила в клуб.
   Этому была причина. У мамы была "спевка" или как сейчас говорят репетиция.
   Уродилась моя мама небольшого роста но голосистая и активная. И вдобавок, с идеальным музыкальным слухом.
   Потому, была солисткой народного хора и часто пела свою партию на авансцене, впереди всех. Маленькая, крепенькая и звонкоголосая.
   А весь хор подпевал, могуче и согласованно.
  
   Надо ли говорить, что я гордился слушая её пение, сидя в зале на репетиции или в оркестровой яме на концерте, среди настоящих труб, барабанов, контрабасов и других громких и блестящих инструментов в умелых руках музыкантов. И жуя конфеты, которыми они меня всегда щедро угощали думал, сидя на стульчике и качая ногами, что моя мама, самая мама из всех мам.
   Вот так.
   Мне нравилось в оркестровой яме. Это был особый мир, тесный, со своими порядками и правилами. Мне даже путь в оркестровую яму нравился.
   Из заднего коридора за сценой, где были гримёрные и репетиционные комнаты, шла короткая лестница вниз, под сцену. Она вела в длинный, извилистый белый коридорчик, с низким потолком, без окон, казалось бесконечный и вдруг, ты оказывался в оркестровой яме, перед сценой.
   Меня это поражало каждый раз. (через много лет, узнав термин "подпространство" я представляю именно этот извилистый коридорчик, некий переход, между параллельными и не пересекающимися мирами, миром артистов и миром зрителей)
  
   Но была в оркестровой яме и грустная тайна.
   Только из ямы, с моего любимого места, была видна забытая кукла.
   Высоко над сценой, на колосниках, грустно свесив тряпичную, набитую ватой руку, свешивалась большая кукла.
   Я не видел толком её лица, видна была только рука, безвольно висящая над сценой далеко внизу.
  
   Как же это было печально. Каждый раз, поднимая глаза, я видел эту руку и мне казалось что ей там наверху наверное грустно и одиноко. Всеми забытой и брошенной...
   Там, внизу, кипит жизнь, танцуют и поют а она пытается подать знак рукой но никто его не видит.
   Мне становилось грустно и как-то тоже одиноко. Даже слёзы наворачивались.
   Увидев что я снова, по непонятной причине в слезах, контрабасист дядя Лёша, высокий как дядя Стёпа из книжки, брал меня подмышки и переставлял через стенку оркестровой ямы в пустой зал
   - "Иди побегай, проветрись и вытри нос!"
  
   Зал был другим миром. Он был огромным и гулким. Там было много скрипучих стульев, откидные боковые, которые забавно хлопают, если их резко отпустить но тогда со сцены кричали - "Не шуметь там!!!"
   Я садился тихо, и рассматривал лепнину на стенах, потолке, вокруг портала сцены и начинал клевать носом, вздрагивая при внезапных вступлениях хора, могучего как орган.
  
   Но скучать было рано. Игрушка - ДК была большой и разнообразной.
   Я уходил в фойе перед зрительным залом, бродил по блестящему, поскрипывающему паркету, рассматривал выставленные в витрину награды фронтовиков и тружеников, фотографии с танками и бегущими непременно в атаку солдатами.
   Потом шел в коридор перед фойе и слушал как репетируют вокал в классах, распевая гаммы в мажоре и миноре.
  
   Потом было ещё интересное - парадная лестница. Она была широкой, на стенах были огромные картины из жизни строителей и рабочих УЗТМ.
   Огромные дяди и тёти, розовощёкие, с сияющими глазами, с толстыми руками и ногами, дружно шли в светлое будущее. Позади, на заднем фоне, высились огромные трубы завода из которых бодро и жизнеутверждающе шел дым.
   Как-то сразу хотелось встать вместе с ними рядом и идти туда, куда они.
   Там видимо, должно было быть здорово...
  
   Но картина меня увлекала не эта. Под широкими перилами лестницы, есть вставки, инкрустация. Кажется из разноцветного мрамора, это плывущие в неведомые дали парусники. Фактура камня играла, создавая иллюзию волн, штормового неба и парусник кажется мчит вперёд, в неведомые дали, туда где что-то непременно хорошее и нужно только доплыть...
   Я обводил пальчиком контур парусника, мне казалось это даёт удачу и спускался вниз, в фойе, сохраняя ощущение волн, тугого паруса и чувства, что когда-нибудь, непременно, я буду плыть на таком паруснике по волнам, навстречу солнцу...
  
   А в фойе, меня ждало ещё развлечение - вахтёрша тётя Катя и её кошка Глашка.
   К тёте Кате, женщине пышной и самодостаточной, я имел подход. Подойдя, я обнимал её толстую тёплую коленку и честно глядя ей в глаза, говорил с простодушным, детским коварством,
   - Тетя Катя, как я тебя люблю!
   Тётя Катя умилялась, таяла на глазах и лезла в карман синего халата за конфеткой...
   - Что "племяш", мама поёт?
   - Ага. А мне скучно!
   - А ты с Глашей спой!
   Мне этого и надо, кошка Глафира всегда сидела под стулом тёти Кати на картонке, поджав под себя передние лапы и как всегда пребывала в медитации.
   Дальше у нас с Глашкой был концерт.
   Акапелла на два голоса.
   Я вставал на четвереньки и начинал - Мяяяяааааааааауууу!!!
   Глашка принимала вызов АААяяяяяяяууууууу!!!
   А дальше мы уже пели дуэтом, в унисон, растягивая древнюю как мир кошачью ноту, наслаждаясь ей и самозабвенно...
  
   Тетя Катя хохотала, колыхаясь всем телом и кричала подруге,
   - Семёновна! Слышь как выводят шельмецы! С душой!!!
   -Дак ясно слышу, не глуха чай!
   Ворчала Семёновна с табуретки у входа в музей УЗТМ.
   -Так и выводят... В маму сынок. Голосистай...
   Семёновна была худой, строгой и никуда не уходила с табурета у входа в музей. Хоть и народу нет и в фойе пусто, а "Вдруг что!!!"
   Это "вдруг что" было непонятным и потому несло видимо непоправимые последствия.
   Оно было почти стихийным бедствием, потому нужно было сидеть на табурете у дверей и быть бдительной.
   Меня в музей она пускала без билета но всегда подумав и строго осмотрев,
   - Руки за спину!!!
   Мои руки приклеивались к спине и я ходил по музею, разглядывая огромные макеты буровых установок, шагающего экскаватора, всяких компрессоров, дробилок, долбилок и прокатывалок.
   Всё было как всамделишнее.
   Здорово!
  
   Наконец я засыпал на старом диванчике в раздевалке, меня находила мама, одевала сонного и тащила домой по тёмным, заснеженным улицам...
  
  
  
  Этот "новый ДК" строился сколько я себя помню с детства, почти 25 лет. Ещё в начальных классах, после уроков, я бежал с друзьями на котлован.
   Он был рядом со школой и был огромен.
   Может и не так велик как казалось, но тогда это была первая в моей маленькой жизни такая ямища и других таких я ещё не видел.
   Нужно ли объяснять, что мы использовали эту громадную дыру в земле как только могли.
   Пускали в неё бумажные самолётики на дальность и фигурный пилотаж, кидали комья земли на дальность и попадание в лужи на дне, метали туда куски шифера и обломки оконных стёкол.
   Котлован был ещё и тем огромен, что домов рядом больших ещё не было, стояли одноэтажные бараки на той стороне котлована, на удалении, кругом был пустырь и лишь гигантским, неподвижным великаном, над нами нависала громадина Белой Башни.
  
   Это было фантастично и почти нереально, огромный странный колосс и огромная яма перед ним.
   И вероятно поэтому, мы придумали странное и опасное развлечение.
   Помню стояла весна, снег уже почти везде сошел и со стороны запада дул мощный, ровный ветер. Ему ничто не мешало, на местности были лишь бараки и дуло сильно как в поле, со стороны леса.
   И мы придумали летать в этом ветре.
   Ну не совсем летать. Мы, пацаны малолетки, расстёгивали свои детские пальтишки, распахивали навстречу ветру и держа за их за края почти ложились на мощный поток воздуха, огибающий котлован и бьющий почти снизу вверх.
   Это было потрясающе!
   Стоять на краю обрыва, ямы в добрый десяток этажей, накренившись вперёд, над ней, лёжа на плотном потоке весеннего ядрёного воздуха, почти летя в этом потоке, слегка касаясь ногами края обрыва!
   Трудно передать те ощущения парящего полёта и животного страха одновременно!
   Это была рулетка и на кону жизнь. Но жизнь эта была сладкой каждой своей секундой, выпуклой, сверкающей каждым запахом, цветом и звуком!
   Адреналин пьянил как и весенний воздух и мы пили их в равных пропорциях и не могли напиться!
  
   Много лет потом, попадая в рискованные ситуации, я снова и снова оказывался ощущениями на краю того котлована. Возвращаясь к нему всеми чувствами, ощущением того, что неведомая мне сила судьбы, опять ставит меня на край но не даёт упасть, словно ожидая от меня некого прозрения или непонятного до сих пор решения, которое должно изменить всю мою жизнь...
  
   ДК строился с трудом. Эту пирамиду Хеопса задумали слишком помпезной.
   Стройка замораживалась, начиналась снова, были нехватки материалов, рушились сроки,
   Наконец поползли слухи о растрате и случилось то, что обычно случается в таких случаях.
   Загорелось деревянное здание администрации стройки.
   Оно было кажется в два этажа и в нём было всё управление строительством, рабочие раздевалки, инженерный и прорабский блок, бухгалтерия и архив документации всей стройки.
   Стояло оно аккурат там, где сейчас паркуют машины перед длинной, парадной лестницей.
   Асфальта не было ещё, трава и глина и вот, на фоне скелета строящегося ДК, гигантского и непонятного в формах и пропорциях полыхнуло.
   Дым был виден с площади, огромный черный змей повис над Уралмашем, впившись как пиявка в конец улицы Культуры, сбежался народ, примчали пожарные, но тушить деревянное здание набитое бумагами, чертежами, отчётами и рабочей одеждой бесполезно.
   Всё сгорело почти моментом.
   Все понимали, кому это было выгодно но не пойман - не вор.
   Стройку снова заморозили.
   Мы бродили уже подростками внутри этого гигантского скелета, среди битого кирпича, сломанных носилок, кусков застывшего раствора, поражаясь размаху задуманного и объёму предстоящей работы, если вообще кто-то возьмётся за это снова...
  
   Но прошли годы, шатко-валко дворец строили и в конце семидесятых всё же торжественно открыли.
   Думаю строительство этого ДК, внесло свой вклад в умирание УЗТМ.
   Слишком долго и много он оттягивал деньги на себя вместо реконструкции предприятия и не принёс заводу ни прибыли ни славы, став в девяностые фактически официальной "малиной" ОПС.
  
   Теперь он медленно разваливается. На такую махину денег не достать даже для мелкого ремонта.
   Грустно...
   Это огромный памятник, надгробие прежнему УЗТМ.
   И одновременно моей молодости...
  
  
  
  Гиперболоид.
  
   Это случилось кажется в классе пятом или шестом.
   Я тогда увлекался фантастикой и читал всё подряд. И вот однажды, змей искуситель, в виде пожилой библиотекарши, просмотрев мою читательскую книжку через толстые плюсовые очки, плотоядно улыбнулся и сообщил что знает что мне нужно.
   - Вот Витя! Тебе это понравится!
   И она выложила мне на прилавок библиотечного стола синенькую книжку.
   "Гиперболоид инженера Гарина".
   Я взял её в руки, не подозревая, какие удивительные приключения, вызовет она со мной и моими закадычными друзьями.
  
   Я прочитал её взахлёб.
   Да иначе и быть не могло, фильмов подобных тогда ещё не было, по телевизору тем более такое не увидишь... А тут...
  
   Гениальный профессор Манцев, сверхглубокое бурение в Сибири, таинственный дирижабль, ценные записи с расчётами доступа к оливиновому слою мантии земли, в котором кипит расплавленное золото.
   Беспризорник мальчишка с тайным письмом на спине, коварный инженер Гарин, способный на любую подлость и невиданные преступления, тайные чертежи гиперболоида, заброшенная дача на острове, с трупом и стальной пластиной разрезанной лучом словно масло и фамилией Гарин.
   Сыщик уголовного розыска Шельга, идущий по запутанному следу безжалостного гениального преступника.
   Охота за Гариным по всей Европе, убийства в Париже, двойники, интриги с роковой русской красавицей Зоей Монроз и стальным королём Роллингом, взрыв химического завода таинственным режущим лучом, пиратская яхта - убийца, вооруженная боевым гиперболоидом, искусственный остров, добывающий золото тоннами и уничтожающий лучом на огромном расстоянии аэропланы и эскадру боевых эсминцев за минуту.
  
   У какого мальчишки, не сорвёт от этого крышу?!?
   Книга была проглочена в момент, я светился как шаровая молния и излучал энергию как НЛО.
   Книга была немедленно предоставлена для прочтения лучшему другу Вовке Буданцеву с соответствующими комментариями.
   Тот прочел махом и встретил меня светясь точно таким сиянием как и я. Через неделю "гиперболоидников" было уже черверо.
   Все были возбуждены и тихо сияли.
   Дворовые девчонки с их женской интуицией сразу заподозрили неладное.
   Но добиться причины не могли ДЕВЧОНОК НЕ БЕРЁМ!!!
   Дело мужское - серьёзное!
   Мы строили ГИПЕРОЛОИД!
   Конечно испытав, мы отдадим его нашей армии и нас всех наградят.
   Но мы великодушно откажемся. Нам наград не надо. Пионеры такой фигнёй не занимаются. Ну разве что спортивные велосипеды всем...
   Нет. Это мещанство и дорого.
   Изготовили - испытали - получай страна!
   И никаких девчонок! Они только пищат, всё портят, вредины и ябеды!
  
   Тайная лаборатория была в моей комнате. Мама работала в ночные смены, все вечера после школы были наши.
   Первым генератором световой энергии стала настольная зелёная лампа и две лупы лупы для выжигания. Мы покопались в учебниках по физике и нашли раздел по оптике. Линзы, выпуклые, вогнутые, двояковыпуклые, длиннофокусные, рассеивающие, собирающие, когерентный пучок, дифракция...
   Это стало волшебными заклинаниями. Мы разобрали все диапроекторы до которых смогли добраться, используя их металлические корпуса и системы фокусировки.
   Нужна была цепочка линз, способная создать узкий, когерентный (нерасширяющийся) луч, несущий энергию на любое расстояние.
   Когерентность не получалась.
   Да и как? Середина шестидесятых, о лазерах не подозревали, не было такого понятия.
   Некоторые успехи конечно были, первый "рабочий" вариант вышел в "боевые испытания" тёмным, поздним вечером.
   Я выгнал всю нашу команду на улицу, открыл окно, выставил "гиперболоид" на подоконник и приготовился...
   Собственно, это был переделанный диапроектор, оптика которого была подобрана так, чтобы получить максимально тонкий, длинный луч.
   Тогда горели торфяники, в воздухе стояла лёгкая дымка, во дворе было темно, внизу, едва различимая в поздних сумерках выжидающе стояла вся наша "лаборатория". Руки в карманах - вопрос на лицах. Я вздохнул и решительно воткнул вилку в розетку.
   "гиперболоид уралмашевского разлива" засветился, по подоконнику легли светлые полоски от лампы, через вентиляционные щели кожуха. Запахло горячим воздухом и пылью, (думаю этот неповторимый запах знаком всем кто пользовался диапроекторами) и я наконец увидел ЭТО!
   От самодельного тубуса с оптикой, вставленной в картонную трубу, под углом вверх шел яркий, белый луч. Это было реально и фантастично! Я начал двигать проектор и луч начал плясать по веткам деревьев у окна, стене детского сада и подняв выше, я увидел световое пятно на дальних домах, моё окно, соединилось с домами вдали световым проводом, идеально прямой белой линией и это было потрясающе!
   Я повернул луч вниз, во двор и луч начал прыгать по фигурам друзей, он светился в тумане от горящих торфяников, был почти осязаемым, ему не было запретных расстояний и направлений.
   АААА!!! Толпа пацанов сошла с ума! РАБОТАЕТ!!! Все скакали, ловили луч, подставлялись под него, - ГИПЕРБОЛОИИИИТ!!!
   В доме захлопали окна, соседи начали выглядывать во двор, пытаясь понять причину шума...
   Я направил луч вверх.
   Он умчался в тёмное небо, исчез там, в густой темноте, среди звёзд, пропал, ни на что не попадая, рассеялся в бездне, а я смотрел на этот световой провод, соеденивший меня с космосом и испытывал странное чувство...
   Это было ощущение победы и чувство бездны, в которую я открыл дверь и боюсь шагнуть. Бездна была тёмной и тревожно зовущей. Она манила и предупреждала.
   Это чувство было таким огромным и непривычным, что я почти испугался. Нужно было подумать и я выдернул вилку из розетки. Всё погасло. Остывающий аппарат стоял на подоконнике, в комнате было темно и тихо а я сидел на стуле и молчал.
  
   Для пацанов, это была победа. Но я видел, луч неизбежно расширяется, теряя энергию, рассеиваясь с расстоянием и никакая оптика не справлялась.
   Нужен был когерентный источник света. С идеально параллельным пучком лучей. Не расширяющихся с расстоянием. Их тогда не было. В принципе. Изготовить зеркало как в романе про Гарина было немыслимо. Твёрдые сплавы, математически точная параболическая форма отражателя, главное - выпуклое собирающее зеркало, маленькое но твёрдосплавное, для сбора световой энергии в световой шнур и расчёт его кривизны, всё это было задачей для солидной лаборатории и теоретиков.
   Дело зашло в тупик.
   В гиперболоиде был ещё элемент - химические пирамидки, которые сгорая создают тот свет, который и собирает зеркало - парабола. Но с пирамидками решаемо. Все пацаны - пироманы. Мы жгли фосфор, серу, киноплёнку из к.т. Темп, расчёски, целлулоидные куклы, магний и знали как получить яркое, белое горение.
   Тем не менее "лаборатория" остановилась.
   Но запал идеи не исчез.
   И однажды...
  
  
   Огни на башне.
  
   Мы всей командой шли с лыжной прогулки, в лесопарке, где катались на "Лысой горке" (тогда она была реально лысой, не было ни кустика, сейчас заросла и ведёт спуском среди деревьев от ж.д. переезда к берегу Шувакиша) и обсуждали предположение - а что, если Гарин жив и хочет устроить взрыв на крупном заводе?!?
   Перешли ул. Донбасскую, шли по пустырю, на котором только начинал появляться "новый ДК" и оживлённо обсуждали его (Гарина) коварные планы. Особенно продвигал идею атаки на наш УЗТМ, Валерка из второго подъезда. Он шел впереди нас, махал руками и горячо доказывал что лучшей цели, Гарину не найти.
   Мы все сомневались. Там, в книге, была старинная башня на горе, внизу, в долине, был завод, как на ладони. Из башни и ударил Гарин раскалённым лучом, круша анилиновый завод. А наш Уралмаш плоский, где ставить гиперболоид?
   Валерка шедший перед нами повернулся чтобы что-то сказать и застыл с вытянутым лицом... Он смотрел не мигая за наши спины, вверх и мы повернулись тоже и наши лица думаю вытянулись не меньше.
   Перед нами, огромной инопланетной махиной возвышалась Белая Башня!
   Как мы могли о ней забыть!?! Мы лазали на неё много раз, с верхнего балкона, виден весь Уралмаш а Главное - Завод УЗТМ как на ладони.
   Более удобного места, нельзя было придумать! Цеха, трубы, склады с горючим, подъездные пути, инженерные корпуса, всё было как на блюдечке!
   Мы сами лазали на неё и видели всё. От башни не укрыться. Замысел врага был хитрым и опасным.
   Всё стало ясно. Ясно кто, ясно как, ясно откуда.
   Неясно что делать...
  
   Много ли нужно двенадцатилетним пацанам для счастья?
   Тайна!
   Большая, страшная, важная, для спасения всех и посрамления врагов.
  
   Немедленно был задуман штаб для контроля за башней и спешно собраны средства для наблюдения - театральный двухкратный бинокль, военный зелёный фонарик на плоской батарейке со сменными цветными фильтрами для условных, секретных сигналов и четыре "дымовухи" из фольги и целлулоидной киноплёнки. Для создания дымовой завесы, если "вдруг - что".
   Что именно мы не знали, но что-то лучше чем ничего, потому - надо.
   Также, был разработан секретный язык, условные жесты и пароль, без которого важные данные передаваться не могли никому.
  
   Время шло, штаб работал, данных не поступало. Но наблюдение за башней не снималось. Была весна, тепло и наблюдать было просто, пускали спички и окурки по ручью вниз по ул. Фестивальной, исподтишка наблюдая за перемещениями около башни. Пустырь не мешал, дворца культуры ещё не было, строился лишь фундамент, огромный и запутанный как лабиринт.
  
   И вот однажды, поздним вечером, из наблюдения примчался взмокший Валерка и крикнул
   - Огни на башне!
   Срочный сбор, условный свист и через десять минут мы всей командой стояли на пустыре, до боли в глазах всматриваясь в тёмные окна комнатушки на вершине Белой башни. Было почти совсем темно, Башня грузной махиной возвышалась на фоне ночного неба и провалы окон на её вершине были почти не видны.
   Там было темно и вдруг, мы увидели свет, там, наверху, кто-то ходил с фонариком и его свет отражался на потолке комнаты...
   Гарин!
   Гад, готовит аппарат! Сейчас включит и ударит лучом по домам, цехам, трубам завода а у нас там все работают... Вот сволочь!
   Валерка вытащил фонарик и включив посветил на башню, пятно от фонарика скользнуло по стене Башни и поднялось выше...
   Над нашими головами, высоко в воздухе, светилась прямая линия от верхушки башни к городу!
   Сейчас рванёт!!! Выдохнули мы, бьёт лучом прямо на завод! Дёру! Взрывной волной накроет!!!
   Мы кинулись к лесу, наперегонки, через деревянные частные дома, на месте которых сейчас авто рынок и остановились только в лесу.
   Взрывов не было. Было тихо, слышно только наше тяжелое дыхание и лай собак из-за заборов, мимо которых мы пронеслись ураганом.
   И света на башне не было. С чего мы побежали?
   Постояв и успокоившись, мы разошлись по домам...
   Днём, после школы, мы залезли на башню. Там было пусто. Унылая, длинная комната, в которой гуляет ветер, много крупнее чем видится снизу, битый кирпич под ногами, пустые бутылки водки и грязные газеты со следами закуски.
  
   Это был крах.
   Что нас так напугало прошлой ночью? Коллективный психоз? Готовность любое увиденное понять как угрозу?
   От башни шел телефонный провод "воздушка" в сторону Фестивальной. Мы его осветили и решили что это луч гиперболоида...
   Было жаль тайны. Она рассеялась как туман. Мир стал снова скучным и понятным, появились другие увлечения но до сих пор, спустя десятки лет, проходя мимо Белой башни я как тогда, всматриваюсь в тёмные окна наверху.
   Из них было видно моё детство...
  
  
  
  Ну празднует Уралмаш свой день. Правда без огонька, с поздравлением в записи и поверхностным патриотизмом.
   Как -то грустный праздник. Эстрады нет, бубнят колонки невнятный музон, народ кучкуется, старательно накачиваясь пивом и с таким рвением, словно салют не покажут, если будут трезвые.
   Детвора вертится среди леса ног, счастливые что никто не запрещает. Но салют красивый. Хоть и низэнько. Как-то по районному, метров на 20. Ну ладно - 30.
   Но красиво. Я помню салюты в шестидесятые. Были пацанами и затая дыхание ждали когда НАЧНЁТСЯ!
   На крышу заводоуправления выводили взвод солдат и они по команде шмаляли из ракетниц в низкое, серое уральское небо. По двенадцать зарядов на залп. Сколько во взводе. Толпа внизу ахала и кричала УРА!!! А мы носились между взрослыми и охотились за падающими остатками гильз ракет. Кто первый схватит тому и счастье.
   Технология была проста, ракета красной звездой перечерчивала небо, потом искря начинала гаснуть и оттуда, с немыслимой высоты начинала падение вниз. Медленно, оставляя слабый дымный след, чуть ещё светясь и вращаясь. По этому следу, мы и определяли место падения.
   Толпа пацанов неслась в точку приземления, туда, куда падал окурок ракеты, почерневший, уродливый, горячий, пахнущий порохом но он был оттуда! С высоты, наравне с облаками, едва видимыми в темноте, откуда наверно виден весь Уралмаш, да что Уралмаш - весь город! И вот теперь он лежит в твоей потной ладошке, как пришелец из космоса, горячий и закопчённый и вся детвора блестя глазами умоляет - Ну дай! Дай посмотреть! Хоть одним глазком!!!
   Нельзя. Тайны не будет. Загаданное желание пропадёт, его растащат на кусочки и никто не получит ничего!
   И тут снова залп и ракеты несутся вверх, с искрами, набирая высоту и кажется не будет им предела и толпа мальчишек мчится следя глазами их полёт и у каждого в глазах отражаются яркие, цветные звёзды мечты...
   Вот так кажется и жизнь, как эта ракета, рвется вверх, обещая огромные высоты, давая мечты и цели и выгорает, на пике до почерневшего окурка.
   Но он там был. В небе. Хоть и недолго...
  
  Странное чувство после салюта, как в детстве, словно дали подержать красивую игрушку и забрали обратно, словно она не для жизни а как мыльный пузырь, проплыла на мгновение, отразила в себе зелёное солнце, оранжевое как в песне небо, неведомых синих людей с телами инопланетян, сказочный, полупрозрачный мир и исчез беззвучно, как прерванный сон и остаётся странная грусть, понимание что реально только серое и привычное.
   И только оно навсегда.
  
  
  
  Про счастье.
   Почему-то, вспоминается момент сборов на пляж.
   Сижу на подоконнике, мне лет семь, открыто окно, за ним зелёные деревья, небо до боли синее, без облачка. Всё как бы с лёгким голубоватым оттенком, так бывает только солнечным утром. Мама молодая собирает в сумку покрывала, бутерброды, зелёный лук, ярко красные помидоры, бидончик с питьём. Она суетится, боясь что-то забыть а я сижу и тихо млею. Мама дома, весь день со мной, мы сейчас пойдём на гремучий, деревянный трамвай на Уралмашевском кольце.
   Я буду сидеть у окна и считать обгоняющие машины и разглядывать пешеходов.
   А потом мы выйдем на площади ВИЗа, купим квас и будем идти по узкому тротуарчику ко входу на пляж а между зданиями будет мелькать манящая вода, лодки, загорающие люди и наконец вход на пляж.
   Горячий песок, тёплая и одновременно прохладная вода и волшебная песня дуэта японок из динамиков - "У моря, у синего моря, там где чайки летят на просторе, кричат что рядом мы с тобой всегда, словно небо и вода!"
   И можно укупаться до дрожи всем телом а потом упасть в горячий песок и сдерживая подрагивание замёрзших рук и ног впитывать тепло солнца и песка. Кажется, так будет вечно...
   Это волшебство впереди. А пока, я сижу на подоконнике и тихо млею от восторга.
   Впереди целый выходной.
   Какое счастье...
  
Оценка: 6.83*20  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"