Хотина Ирина Алексеевна : другие произведения.

Все уже сказано до мння? Главы 29-32

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  Г Л А В А 29
  
  По возвращении в Лондон, я начала, не откладывая, оформлять покупку квартиры, с нетерпением ожидая, когда же снова смогу войти в эту обитель любви и самых своих светлых воспоминаний. Но получив ключи, поняла, что мне это сейчас ни к чему. После всех трагедий и потрясений, горьких потерь и переживаний я обрела, наконец, долгожданное спокойствие, обычное женское счастье, радость сегодняшнего дня и уверенность в завтрашнем. Всегда и везде мне светили любимые серые глаза.
  Ванечкина любовь оказалась настолько желанной, трогательной, трепетной, что разжигала во мне ответный свет. И я всю себя без остатка отдала этим ощущениям, к которым стремится любая женщина, и ради которых она готова на многие жертвы. К тому же, Мишанино возвращение значительно мне облегчило жизнь - тем, что освободило от постоянного контроля над фабрикой и решения текущих проблем, связанных с производством. Я назначила его генеральным директором, дабы большую часть своего времени уделить расширению торговой сети. Поэтому стала вводить Ванечку в курс работы салонов "Кремерз Хаус" - он ведь и так всегда меня сопровождал в моих многочисленных поездках, так пусть лучше в качестве помощника, и только по совместительству - охранника. Но мне, видимо, не суждена была спокойная семейная жизнь.
  Когда-то я мучительно изводила себя вопросом: для чего мне дан такой умопомрачительный капитал? Как я должна распорядиться им, чтобы снова не упасть? В одном я оказалась права: деньги послужили пропуском в удивительную жизнь, абсолютно не похожую ни на какие мои наивные мечты и представления. Безусловно, они дали мне свободу, изменили меня, но стали не самоцелью, а только инструментом реализации моих скрытых возможностей. У меня никогда не было желания купаться в богатстве, потакать глупым прихотям. Даже свою программу "Исполнение желаний" реализовывала по мере необходимости, да и желания мои, как выяснилось, весьма скромные. Деньги сами выполняли свою программу, предлагая мне те или иные варианты их умножения, стремительно ведя по лестнице успеха. И тут важно было не ошибиться, не засидеться на освоенной ступеньке, довольствуясь тем, что уже приобретено. Но и не делать поспешных движений, опрометчиво перепрыгивая через положенные этапы становления, как это было у Макса, когда он преждевременно вышел на бриллиантовый рынок. И то, и другое жестоко карается.
  Именно на эту тему размышляла я после разговора с послом Сьерра Леоне, господином Перроном, чей звонок вызвал во мне массу всевозможных чувств, воспоминаний и противоречивых эмоций. Это произошло через две недели после нашего возвращения в Лондон, когда мы с Ванечкой еще пребывали в эйфории от той неожиданной и сумасшедшей трансформации, что произошла в наших отношениях. Поразмыслив немного, я восприняла этот звонок, как очередной знак судьбы, - стало быть, игнорировать не возможно.
   Через пару дней состоялась встреча, где господин Перрон, еще раз выразив соболезнования по поводу безвременной гибели мистера Ландвера, со дня которой прошло более полутора лет, сообщил, что его государство по-прежнему заинтересовано в тесном сотрудничестве с "Кремерз Хаус", от имени которой и велись так трагически прервавшиеся переговоры. Но что самое интересное, правительство этой африканской страны не вычеркнуло моей фирмы из списков претендентов на получение лицензии для последующей разработки и эксплуатации алмазных месторождений, хотя лично я к этому вопросу больше не возвращалась. Более того, не трудно было предположить, какие взятки платятся соответствующим чиновникам, чтобы вопрос о такой лицензии был решен положительно. Сейчас же сидевший напротив меня маленький хитрый черный человечек утверждал, что я самый реальный претендент на ее получение. Для меня, в отличие от господина посла, дипломатия не была профессией, поэтому я не смогла скрыть своего крайнего удивления, в ответ на что он скромно опустил глазки. Сколько же Макс ему заплатил и какой процент пообещал, если запущенный им маховик работает до сих пор, превращая его мечту в реальность?
   Я знала, что не могу отказаться от этого предложения, что неспроста мне дается возможность номер два, дается помимо моих желаний, моей воли, без каких-либо усилий с моей стороны. Сильнейшая энергетика этих денег не позволит мне просто так нежиться в праздности. Надо было браться за это совершенно новое для меня дело. Но вот с чего начать, если в голове только общие, крайне смутные представления, обильно пропитанные слезами, от воспоминания о которых во рту моментально появляется соленый вкус? Прежде, чем приступать к новому делу, я обычно обо всем подробно советовалась с Максом. А сейчас? Кому можно довериться так же, как ему? Кто не расценит мое обращение как возможность поживиться за мой счет? Только Бенджамин. И я поехала к нему.
  То, что я не ошиблась, стало ясно, когда он, внимательно меня выслушав, поведал, что в свое время консультировал Макса по этому же самому вопросу. И его смерть воспринял как личную трагедию еще и поэтому. Стадо понятно и другое: мне одной на бриллиантовый трон взгромоздиться не под силу, даже если рядом будет Ванечка. Наш долгий серьезный разговор с Бенджамином закончился взаимовыгодным соглашением, после чего мы его продолжили в расширенном составе, пригласив моего мужа и одного из сыновей старика - им предстояло на практике осуществлять наши грандиозные планы. Макс не случайно обратился за советом к этому бриллиантовому Знайке, всю жизнь занимавшемуся покупкой и продажей камней, поэтапно продвигаясь от позиции пятой-шестой руки к почетной второй. Он прекрасно разбирался не только в самих алмазах, но также и в организации процесса их добычи, и имел выходы на надежных обработчиков, не говоря уже о сети продажи бриллиантов по всему миру. Сейчас с моей помощью ему давалась возможность осуществить мечту всей его жизни.
  Господин Перрон честно отработал полученные от Макса деньги, и уже через месяц я стала обладательницей лицензии на добычу алмазов, к которой приступило наше с Бенжамином совместное предприятие "Даймонд Квин". Все остальное было делом техники и техников. Процесс развивался настолько стремительно, что за бесчисленными встречами, поездками, бумагами, телефонными переговорами я как-то не ощутила всей прелести достижения заветной цели.
  Ванечка был моей правой рукой - на себя он взял осуществление той части проекта, что была связана с вывозом камней для последующей их обработки и продажи. Все это было бы прекрасно, если бы не потребовало от нас частых расставаний. Мне ничего не оставалось, как к ним привыкнуть, тем более, что после разлук были встречи. Я даже поймала себя на мысли, что не боюсь их, как это было с Максом. Мой муж настолько надежен, а его любовь настолько сильна, что мне в голову не залетала даже шальная мысль, что я могу его потерять. Я была счастлива и рядом с ним, и вдали от него, потому что всегда была согрета его любовью.
   Как я хотела, чтобы эта идиллия длилась вечно! Но она закончилась не в один прекрасный день, а в одну страшную ночь. Это случилось месяца через три после нашей свадьбы. Мне приснился кошмар. Нет, в моем сне не было чудовищ, за мной никто не гнался и не хотел моей смерти. Мне приснился Максим. Само по себе это было бы замечательно, если бы не то, что я от него услышала.
  - Кэтрин, я ухожу - говорил он, стоя на палубе своей белой яхте и оставляя меня одну. - Я делал все, что ты хотела. Теперь ты счастлива, и я должен уйти.
  - Но я не смогу без тебя - протягивала я к нему руки.
  - Сможешь, человек привыкает ко всему.
  - Это не твои слова. Я говорила их Павлу, когда поняла, что нас больше ничего не связывает. Ты не можешь так поступить со мной.
  - Я ухожу. - Он помолчал и, тяжело вздохнув, добавил. - Может быть, когда-нибудь встретимся.
  - Ты хочешь, чтобы я пришла к тебе? - Кричала я вслед белой яхточке. Но он не слышал меня. Я побежала берегом реки, спотыкаясь об огромные корни деревьев, травяные кочки, падая в черные ямы, поднималась, бежала и опять падала.
  Проснувшись в липком поту, я уже знала, что рядом со мной его больше не будет. Бросила взгляд на спящего Ванечку и почувствовала вскипавшую во мне неприязнь к этому мужчине. Но еще сильнее ощутила холод пустоты, засасывающий меня, как в могилу.
  Так вот, оказывается, благодаря кому я не просто осуществляла свои мечты и желания, а жила, дышала, существовала. Но почему, почему, он ушел? Что я сделала не так?
  Я теряла его второй раз, даже не предполагая, насколько эта потеря будет тяжелее первой. Через несколько недель у меня обнаружились признаки нехорошего заболевания. При этом я дотошно расспрашивала себя: может быть, это я сама внушила себе, став вдруг слишком впечатлительной и экзальтированной, что его уход требует моей кончины. Но нет, мне хотелось жить! В мои планы никак не входила преждевременная смерть. И я стала сопротивляться. С большим трудом, с уговорами, со слезами заставляя себя ходить на работу, ездить и летать по делам, хотя силы с каждым днем оставляли меня быстрее, чем я могла их восполнить. У меня пропал аппетит, и чтобы как-то поддержать жизнь в своем отощавшем теле, я с трудом впихивала в себя различные пищевые добавки, к каким имела пристрастие многие годы, корочки черного хлеба и пила чай, без которого я, настоящая москвичка-чаевница, не представляла своей жизни. А еще через какое-то время появились неприятные ощущения и боли. Не надо быть великим диагностом, чтобы понять, какое заболевание может развиться у женщины моего возраста. Стало ясно, что более тянуть с посещением врача не следует.
   Я думала об этом, лежа в постели, отбив очередную попытку Ванечки дотронуться до меня. В самом начале, когда со вторым уходом Макса из моей жизни пришла неприязнь к мужу, и мне, стиснув зубы, приходилось бороться с физическими недугами, пересиливая слабость и недомогание, я так и не смогла справиться с этим чувством, как бы ни уговаривала себя, что люблю его, что не могу жить без него, что не хочу расставаться с ним. И в этом не было никакого обмана, пока дело не доходило до близости. Тут я ничего не могла с собой поделать. И на шепот ничего не понимающего Ванечки: "Катенька, ну что ты? Ведь нам было так хорошо! Скажи, что ты хочешь, я все сделаю", мне хотелось кричать: "Это тебе было хорошо! Тебе! А мне хорошо было только с ним! Отстань от меня, это самое лучшее, на что ты способен!" Но сказать такое вслух я не могла, приходилось только сильнее кусать губы и находить силы отбиваться. Потом попытки стали все реже, но зато мое сердце раздирали его тяжелые вздохи, с какими по ночам он теперь часто вставал курить. Я знала, насколько он терпелив, и от меня вынесет многое, и только ждала, когда же его терпению придет конец. Неужели сейчас?
  - Катя, зачем ты меня мучаешь? Если у тебя кто-то есть, так и скажи. Я ведь все мог перенести, когда мы не были вместе, а сейчас ...
  - Нет у меня никого - оборвала я его. - Разве ты не видишь, что я больна? Посмотри, на кого я похожа!
  - Котенок, я думал, что ты себя диетами изводишь. Давно уже хотел сказать, что хватит. Какая болезнь, радость моя? О чем ты? - Он стал прижимать меня к себе.
  - Только не прикасайся ко мне! - я отпихнула его со всей силы, на какую была способна. - Завтра пойдем к врачу, он тебе точно скажет диагноз. А мне он не нужен, я и так знаю, что долго не протяну. Завещание я написала. И очень тебя прошу, дай мне спокойно провести последние дни.
  Ванечка мужественный человек. Он не стал задавать мне больше никаких вопросов. Просто нащупал мою руку под одеялом и крепко ее сжал.
  
  Я лежала на кушетке, в то время как доктор проводил ультразвуковое исследование.
  - Прекрасно. Замечательно. - Уговаривал он меня, внимательно всматриваясь в монитор. - Развитие и рост идут успешно.
  Конечно, успешно. Уже, наверное, четвертая стадия. Только что тут замечательного? Или эти доктора всякий стыд совсем потеряли?
  - Сердцебиение в норме. - Продолжал доктор с самым циничным видом. И тут уже я не выдержала.
  - Доктор, простите мне мою некомпетентность, но как вы, исследуя мой живот, можете определить, в норме у меня сердцебиение или нет? И причем здесь вообще сердце, когда я вам говорю, что умираю совсем по другой причине?
  Он ошалело вылупил на меня глаза:
  - А я имею ввиду вовсе не ваше сердцебиение.
  - А чье?
  - Плода! Мадам, вы беремены. У вас 28-я неделя.
  - Что? Какая беременность?
  - Обыкновенная. Разве вы не замечали признаков? Сколько времени у вас задержка?
  - Доктор, посмотрите, сколько мне лет. В пятьдесят один год у женщины обычно наступает климакс, а не беременность.
  - А живот? Разве он не стал больше?
  - Я где-то читала, что при онкологических заболеваниях этой сферы у женщин происходит увеличение живота.
  - Но ведь ваш плод давно и активно шевелится - не сдавался врач, пытаясь меня уличить в непролазной серости.
  - Я думала, что это характерные для опухоли боли. Доктор, я ведь к вам за самым суровым приговором пришла.
  - Ну, что же, мадам, тогда я вдвойне счастлив вам объявить, что через три месяца вы благополучно избавитесь от причины своего недомогания, разрешившись мальчиком. Ваш малыш не стесняясь показывает свою половую принадлежность.
  Да, мой Максимка такой, весь в ... Макс, я все-таки рожу ребенка, сына, мальчика, как ты хотел. Только не от тебя. А про папу надо подумать. Доктор сказал, что рожать через три месяца. Полгода назад. Если бы от Рауля, то срок был бы больше. А вдруг от того гада? Нет, он так и не успел кончить. Это Ванечкин. Законный ребенок от законного мужа! Как же мой организм оберегал эту беременность!
  Выпорхнув из кабинета врача окрыленной и возвращенной к жизни, я бросилась на грудь Ванечки, с готовностью подставленную для горьких слез и рыданий. В напряжении он ожидал приговора. Но пролились слезы тихой радости.
  - Котенок, ну, что сказал доктор? Что, Катя? Что? Почему ты молчишь?
  - Сын, Ванечка. У нас будет мальчик. Прости меня, глупую.
  Надо ли говорить насколько мы оба были счастливы. Моему Димке шел двадцать первый год, у Ванечки вообще не было детей. Между собой мы никогда не поднимали эту тему. А в ответ на пожелания многочисленного потомства, какие на свадьбе он слышал от своих друзей, только пожимал плечами: мол, такой вопрос на повестке дня не стоит. И вот теперь такое чудо!
  Только за месяц до родов у меня полностью ушло негативное отношение к мужу. Более того, я ощутила такой неимоверный жизненный прилив, что даже уговорила врача разрешить мне рожать самостоятельно, естественным путем, и только в случае каких-либо отклонений начать оперативное вмешательство ( оно, к счастью, не потребовалось). Наверное, потому, что рядом, не оставляя меня ни на минуту, то нежно, то крепко сжимая за руку, находился Ванечка.
  Максимка родился здоровым крепким мальчуганом, в меру крикливым, в меру прожорливым, с устойчивой нервной системой, как у его папы. Молока у меня почти не было, поэтому, придя в себя после родов и не будучи накрепко к нему привязанной, я быстро вернулась к работе, изменив график своих поездок в сторону их сокращения.
  Зато Ванечка стал значительно чаще уезжать из дома, потому как курсировал между Сьерра-Леоне и Таиландом, где "Даймонд Квин" размещала свои заказы на огранку алмазов. Он отвечал за этот участок работы, тогда как сын Бенджамина Дэвид занимался организацией добычи на рудниках. Не все, к сожалению, проходило гладко, случались накладки и сбои, но мы, учась на ошибках, приобретали необходимый опыт, который в скором времени должен был окупить все расходы и принести серьезную денежную прибыль.
  Развлекая себя в последние недели беременности приобретением детских вещей, я поймала себя на мысли, что было бы совсем неплохо тему материнства и детства отразить в золоте и бриллиантах, чем и озадачила Мишаню и Алана. В результате появилась коллекция одежды для будущих и молодых мам с талисманами в виде брошей и брошек оригинальных форм. Я вспомнила, что раньше в России считалось хорошей приметой покупать серебряную ложечку на первый зуб младенца. Наши трогательные вещицы мы предлагали родителям приобретать для своих малышей как счастливые талисманы на всю их жизнь.
  
  Когда Максимке исполнилось пять месяцев, на фоне общего благополучия у меня развилась депрессия с такой неимоверной тоской и тяжестью на сердце, что подумала бы, не знай я себя так хорошо, что баба от безделья просто с ума сходит. Ванечка в очередной раз улетел в Африку, а я лежала в постели, не имея никакого желания вставать, одеваться, а тем более идти на работу. У меня болело все, но более всего страдала душа. Ей было тоскливо и одиноко до такой степени, что хотелось выть в полный голос.
  Что со мной? Неужели Максим снова ко мне вернулся? Он, в отличие от меня, знал о моей беременности. Может быть, это его обидело? Нет, он бы радовался вместе со мной. А если вернулся, то почему?
  Как только я подумала о том, что хорошо бы увидеться с ним, мое сердце затрепетало от радости. Теперь мне не нужно было долго его разыскивать. Как только на внутреннем экране появилась четкая картинка моей любимой грибной полянки, я моментально кинулась по знакомой тропинке к камышовому берегу, и найдя лаз в густых высоких зарослях, оказалась перед зеленой гладью воды. Передо мной плавно покачивалась белоснежная грациозная "Элис". Он стоял на ее борту и напряженно всматривался в берег.
  - Максим, я здесь! - отчаянно заверещала я, махая изо всех сил руками. - Ты вернулся?
  - Да, любовь моя, я понял, что не могу без тебя. - Я уже таяла в его объятьях.
  - Почему же мне так плохо?
  - Потому что я думаю о тебе день и ночь, а тебя все нет.
  - Ты хочешь, чтобы я умерла? Чтобы наши души соединились?
  - Нет, что ты, родная!
  - Тогда что? Что я должна сделать, чтобы быть с тобой?
  - Найди то место, где нам было хорошо.
  - Но мне везде с тобой было хорошо! Какое место, Максимушка? - Но он уже уплывал от меня. - Подскажи мне! - кричала я вдогонку ему.
  Когда я открыла глаза, никакой депрессии, никакой тоски не было и в помине. Голову заполнила только одна огромная мысль, без всякого сожаления вытеснившая все остальные. Более того, мне казалось, я чувствую ее на ощупь, настолько она была плотной: "Что он имел в виду?" Мне даже в этом доме было с ним хорошо, хотя мы и не жили в нем ни одного дня. Это раньше я думала, что нас тут ничего не связывает. Но потом часто вспоминала, как Макс привозил меня сюда, чтобы я одобрила его выбор, как мы осматривали каждую комнату, планируя какие-то детали, мечтая о том, каким этот дом будет после ремонта, и как удобно нам будет тут счастливо жить. И он успел воплотить наши мечты. Мне действительно было тут хорошо.
  "Что же он имел в виду?", спрашивала я, когда приводила себя в порядок перед зеркалом в ванной, и когда заходила в детскую проведать сына, а заодно проконтролировать няню, собиравшую его на прогулку в парк. "Какое место он определил для нашей встречи?", размышляла я, разговаривая с Мишаней по телефону, а потом одеваясь на работу.
   Я стала примерять одно платье, другое, следом за ними костюм, как будто собиралась на свидание с Максом и мечтала снова ему понравиться. Наконец, нашла то, что строго соответствовало его вкусу. Осталось две детали, туфли и сумка. Выбрав их, снова покрутилась перед зеркалом и открыла сумку.
  "Господи, как же я могла забыть? Вот для чего мне это дали! Вот оно, место, где нам было хорошо! Спасибо за подсказку. Ты и в самом деле очень хочешь, чтобы я туда пришла".
  На дне элегантной женской сумочки лежали ключи от его квартиры.
  Я бросилась к машине и менее, чем через час, была перед хорошо знакомой дверью. Но поняла, подойдя к ней, что суетиться не стоит, а наоборот, следует не спеша погрузиться в боль и радость своих воспоминаний. Медленно обошла все комнаты, ревниво отмечая малейшие изменения, происшедшие здесь с момента моего последнего визита. Больше всего меня поразило и огорчило отсутствие колец на столе перед моей фотографией.
  Я же просила Эстер, оставить все, как есть. Даже сказала, чтобы не тронула ни пылинки. Теперь придется разбираться.
  То ли от этой непредвиденной потери таких дорогих знаков любви, то ли от горечи прикосновения к ране, которая, оказывается, и не думала заживать, мной снова овладела зеленая тоска. Я пошла в спальню и легла, свернувшись калачиком, поперек огромной кровати.
  Да, нам с тобой и в самом деле было здесь хорошо. Так любить, как ты, дано не многим мужчинам. Но при чем здесь физическая близость!? Разве я страдаю из-за ее отсутствия? Ты был для меня всем, наполнив мою жизнь смыслом и любовью. Да, нам было хорошо, потому что мы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Нам никогда не было скучно друг с другом, хотя проводили вместе много времени, расставаясь каждый раз с большим трудом. И совсем не потому, что я держала тебя на коротком поводке, как обещала. А просто потому, что долго не могла без тебя, впрочем, как и ты без меня. Помнишь, когда ты уединялся здесь, чтобы в очередной раз заработать на биржевых играх, я уже не отпускала тебя одного, как тогда, на две недели? Вечером после работы, в часов пять, я приезжала за тобой сюда, купив что-нибудь вкусненькое в твоем любимом китайском ресторанчике, и тихонечко устраивалась на диване в кабинете, ожидая, когда ты закончишь свои дела. Я ждала условного знака, мелодию нашей любви. Специально для меня ты скачал ее из интернета. Первая песня в исполнении автора, а потом всевозможные ее обработки. Медленно, в ритм мелодии, ты устраивался возле меня, нежно лаская и целуя. А потом молча писал в воздухе цифры с большим количеством нулей, удачей сегодняшнего дня. Подожди. Ведь был же диск с этим файлом. И ты еще поместил его в коробочку из под фирменного "Lady Madonna", который испортил, случайно залив горячим кофе. А где же этот диск? Ведь именно эту мелодию мне играет ангел на своей серебряной трубе.
  В скором предвкушении волшебных звуков я вошла в кабинет и стала искать знакомую надпись среди массы других. Коробочки нигде не было. Мысль об еще одной пропаже как электрошок насквозь пронзила меня, отчего в испуге я даже стала причитать вслух "ой, мамочки, да что же это такое!", дико озираясь по сторонам, как будто хотела найти гнусного воришку, как увидела ее, стоящую отдельно, на одной из книжной полок. Быстро открыла, но диска в ней не было. Вместо него в пластиковом круге скотчем был вклеен маленький ключик.
  
  
  
  Г Л А В А 30
  
  
   Без сомнения я знаю, что это за ключ. Надо только перестать волноваться, успокоиться и начать думать. Кто оставил его здесь? Да черт его знает. Для кого? Ясно, что для меня. Ни надписи, ни записки, стало быть, я должна точно знать, где и что им отпирается. На ключе цифры. Это - номер, и он очень важен, так как других пояснений не предусмотрено. Подожди, ведь этот ключ по форме один к одному с моим, от банковского сейфа, где хранится "испанское наследство".
   Я никак не ожидала столь реального подтверждения просьбы Максима придти в хорошо нам известное место. Мы общалась только на энергетическом уровне, поэтому предполагала, что дальнейшее развитие наших отношений будет там же. Ну, поплачу, пострадаю, отдам ему часть своей энергии, только чтобы еще и еще раз встретиться с ним в своих снах и видениях. И вдруг такое! На конкретную тень отца Гамлета вовсе я не рассчитывала.
  
  После обычной банковской процедуры идентификации, которую я прошла на "автомате", так как мысли о нереальности всего происходящего в этот момент туго спеленали мое сознание, мне разрешили спуститься хранилище.
  Вот ячейка с моим наследством. А вот и та, что мне нужна сейчас.
  Нет, сначала необходимо помолиться. Но как? Я же не умею! Как там у Окуджавы: "Господи, мой Боже, зеленоглазый мой! ...Я верую в мудрость твою!" И Он зеленоглазый! Как и Она! Как это мне раньше не приходило в голову? Они же одно целое, Он - отец, Она - мать. Ведь "има" на иврите означает мать. Именно так много лет назад Она просила меня называть Ее. Има, мать моя небесная, помоги!
  Ключ без проблем повернулся в замке, и я открыла дверцу. Ячейка была почти пуста. В ней не было ничего, кроме кольца, моего кольца, со вставленным внутрь маленьким клочком бумаги, на котором дрожащей рукой были написано только два слова: "вилла Эксельсиор".
   Какое страшное название! Но кто? Кто после смерти Макса был на его квартире, взял кольца, оставив одно здесь с сообщением для меня, а другое прихватил с собой? Среди вещей, оставшихся тогда в номере после его убийства, не было ключей от его квартиры. Ноутбук на месте, его не тронули, хотя сама по себе это вещь не дешевая, а ключей не было. Но я не стала менять замки, там не было ничего ценного. Неужели убийца теперь ими воспользовался? Что ему нужно? Денег? У меня? За то, что он убил его? Или он знает что-то такое, чего не знал Граната, а если знал, то со мной делиться этим не захотел. А если это ловушка? Не похоже. Если бы меня захотели убить, сделали бы это давно, и не так изысканно. Если я еще разочек пошевелю мозгами и догадаюсь, где находится вилла с этим названием, то получу ответы на все свои вопросы. А разгадка где-то близко, на поверхности, так же, как с ключом.
  И я стала думать. Меня зациклило на этом испанском слове, на Майорке, на названии отеля, где мы оставили мертвое тело.
  Может, меня решили шантажировать охранники Гранаты? Но тогда как они попали в квартиру Макса? Неужели убийца передал ключи этому гаду, а они ими воспользовались? Нет, для них слишком сложно. Проще узнать мой телефонный номер и потихонечку тянуть из меня денежку за денежкой. И потом в записке четко указано "вилла", а не "отель", хотя у писавшего ее рука дрожала. Интересно, от чего? Может быть, следует позвонить Марио? И ему это название скажет несколько больше, чем мне?
  Я уже подняла трубку, как в кабинет, где я сидела, попросив секретаря ни с кем меня не соединять, вошел Мишаня.
  - Катюша, что с тобой? То на фабрику еле-еле вытянул. Теперь сидишь одна, дозвониться до тебя невозможно. Случилось что-нибудь?
  - Еще не знаю. - я в задумчивости уставилась на него. - Миша, а что тебе говорит слово "Эксельсиор"?
  - Дай подумать.
  - А ты не думай. Говори первое, что на ум приходит.
  - Тогда это название одного из самых больших в мире алмазов, найденного в середине 19 века в ЮАР... - как на уроке в училище, где он когда-то учился, начал выдавать Мишаня.
  - Это я все знаю. Ты мне лучше скажи, почему его по-испански окрестили? Ведь там же были в основном буры, Ваны всякие? Ван Дейк, ван шмейк?
  - Не знаю, Катенька, может быть, его нашли как раз выходцы из Испании? А тебе для чего?
  - Еще не знаю. Если я тебе не очень срочно нужна, то давай перенесем разговор на другое время.
  - Да уж вижу, что я не в тему.
  
  ЮАР. Выходцы из Испании. Алмаз "Эксельсиор". Вилла "Эксельсиор". Интересно, а у моей собственности в этой стране, доставшейся от выходцев из Испании, владельцев алмазных рудников, есть какое-нибудь название? Имя собственное?
  Сдачей в наем всех моих владений занималась Эстер, как до нее Макс. В свое время я его попросила освободить только квартиру в Париже, когда встал вопрос об открытии там салона. Все остальное мне было пока ни к чему, и я мало этим интересовалась, зная только самое главное - что оплата поступает регулярно. Поэтому свой звонок я сделала не к Марио, а к Эстер.
  - Эстер, что собой представляет недвижимость в ЮАР?
  - По-моему, это дом с участком земли. Подожди минуту, Кэтрин, мне недавно звонил местный адвокат, по поводу продления договора. - Она, видимо, открыла нужный файл. - А что тебя конкретно интересует? Точный метраж? Ты хочешь выставить его на продажу? В договоре есть все цифры.
  - Нет. Просто, что это такое? Поместье? Вилла? В каком городе находится?
  - Знаешь, Кэтрин, это большая вилла в пригороде Кейптауна. Она называется ... "Эксельсиор".
  Ее ответ не прозвучал для меня пулей, убивающей наповал. Ясно было, что человек, оставивший для меня все эти знаки, хорошо разбирался в моих личных и банковских делах, моей недвижимости и рассчитывал на то, что я без особых проблем определю его местонахождение. Вот только кто это?
  - Ты говоришь, недавно звонил адвокат. А кто сейчас снимает виллу? - Вот тут я напряглась, как тетива лука.
  - Какой-то инженер, поляк. - Она с трудом прочитала его фамилию. - Владислав Вышневецкий. Адвокат сказал, что он лечится после какой-то травмы. И у него черная жена.
  - Спасибо, Эстер, - сказала я и выпала в осадок.
  Убийца! Это на литературном русском. А на современном русском, как, впрочем, и на английском, это киллер. В свое время я не стала запоминать его фамилию, отложив ее в памяти под псевдонимом "пан Влодыевский". Вопрос в другом: с чего бы вдруг я ему понадобилась? Деньги? Тогда зачем Макс так настойчиво меня просил пройти всю эту цепочку и помог это сделать? И почему все так сложно? Ответ один: надо ехать!
  
  На самолете фирмы "Даймонд Квин" улетел Ванечка. Он возит на нем бриллианты в сопровождении нескольких охранников. Придется лететь обычным рейсом, причем любым, может быть, и с пересадкой, главное - побыстрее. Я попросила секретаря соединить меня с моим агентом. Мне повезло, прямой рейс до Кейптауна будет завтра утром. Зазвонил мой личный сотовый. Это Ванечка.
  - Здравствуй, Котенок. Как у тебя дела? Как малыш? Соскучился по папе?
  Господи! Сколько же теплоты в его голосе? Как сказать ему, что я лечу, черти куда и черти за чем, ради памяти о другом мужчине? Но которого люблю не меньше его. Прости меня, Ванечка. Это сильнее меня!
  - Здравствуй, солнышкин. У нас все хорошо. Я уезжаю. Ненадолго.
  - Куда? Ты, по-моему, ничего не планировала.
  - Это получилось спонтанно. Я завтра вылетаю в Кейптаун.
  - Тебе кто-то назначил встречу? Бенджамин в курсе? Или ты хочешь обойти старика?
  - Это не бизнес. Это личное. - В ответ долгая пауза. - Ваня, мне это необходимо. Ну, что ты молчишь?
  - Тебе нужно мое согласие?
  - Нет. Мне нужна твоя поддержка, потому что у меня нет никого ближе тебя.
  - Повтори ...
  Неужели мало я ему говорила о своих чувствах?
  - Ванечка, я хочу, чтобы ты знал и всегда помнил, что я люблю тебя. А лечу, чтобы уточнить кое-какие подробности гибели Макса. Обнаружился свидетель, который хочет мне сообщить что-то важное.
  - Хорошо, Катя. Я встречу тебя завтра в Кейптауне. Я тоже хочу, чтобы ты знала и всегда помнила, что я люблю тебя. - А потом тихо добавил. - Больше жизни.
  
  Весь длинный и тяжелый перелет я уговаривала себя к спокойной встречи с тем, кто отнял жизнь самого дорогого мне человека, кто убил саму любовь. И тут же спрашивала себя: "А как же Ванечка? Разве его любви мало?" И с горечью признавалась: "Мало, если постоянно вспоминаю другого, погибшего. Если готова на безумные поступки ради того, чтобы узнать о его последних минутах хоть что-нибудь. И потом, разве можно эти два чувства сравнивать? Один, слава Богу, жив, а другой умер, и я люблю только память о нем".
  В аэропорту меня ждал Ванечка. Я впервые оказалась одна в африканской стране и поняла, что пережила бы немало неприятных минут, не будь в сопровождении здорового сильного мужчины, который к тому же знал многие местные обычаи и умел договариваться с шоферами такси. Но идти вместе с ним внутрь, за ворота виллы, не хотела. Все, что сейчас произойдет там, за давно не крашеной калиткой, касается только меня. И пока мы стояли в ожидании, что на мой звонок выйдет кто-нибудь из хозяев или слуг, я убеждала Ванечку подождать меня снаружи.
   Открыл старый негр. Я сообщила ему, что меня прислал адвокат Зирбельман обсудить с мистером Вышневецким условия продления договора.
  - Катя, только ненадолго! - Услышала я вслед слова Ванечки.
  Мы прошли аккуратно постриженным газоном лужайки, пестревшим разбросанными по нему детскими игрушками. Вошли в большой двухэтажный белый дом и миновали огромный холл, в конце которого слуга открыл передо мной одну из черных дверей. Я оказалась в небольшой светлой комнате, предназначенной, видимо, для приема посетителей. В центре ее стоял квадратный стол с двумя старинными стульями строгой геометрической формы и с высокими спинками. По стенам еще несколько таких же стульев и широкий комод. Вся мебель была темно-темно коричневой, почти черной. В ожидании "пана Влодыевского" я подошла к окну, за ним открывался вид на неухоженный тропический сад. Страха давно не было. Осталось только нетерпение. Поэтому моментально повернулась на шум открывающейся двери.
  Я увидела высокого, немного сутуловатого, худого, если не сказать тощего, мужчину лет пятидесяти-шестидесяти, с седой давно не стриженой шевелюрой и такой же бородой, одетого в светлые, замызганные брюки из грубой ткани и белую, не первой свежести, рубашку навыпуск. Его движения были почему-то суетливы и рассеяны, когда же он сконцентрировал свой взгляд на мне, то уставился, не отрываясь. Потом открыл рот, пытаясь, что-то сказать, и только после нескольких попыток, я услышала:
  - Кэтрин! - Теперь уже я смотрела на него, ничего не понимая. - Ты все-таки нашла меня!
  Этот голос я не могла спутать ни с чьим другим, этот русский с милым английским акцентом, который он сам когда-то сделал языком нашей любви. Но этого не может быть!
  - Кэтрин, ты не узнаешь меня? - Он шагнул мне на встречу.
  - Максим, Максимушка... - Бросилась я к нему. Ну конечно, это он! Его руки, плечи, глаза. Как безумная я стала их целовать. - Максимушка, живой! Живой! Счастье-то какое! Господи, а я столько слез по тебе выплакала. Родной мой.
  Я с трудом верила в чудо. Я ожидала чего угодно, готова была к любому повороту событий. Только не к такому.
  - Кэтрин. Ты пришла, пришла. - Все время повторял он, целуя и обнимая меня.
  В моей жизни не было, наверное, момента более счастливого. Он оказался жив не только в моих мыслях. По сравнению с его чудесным воскрешением, все остальное не имело никакого значения.
  - Любовь моя, ты жив! - не переставая, шептала я от удивления и восхищения.
  
  Когда ко мне пришла эта мысль, не знаю, но она пришла, заставив жестко спуститься с небес на землю и даже глубже, в одну секунду дав мне понять, что меня прижимает сейчас к себе не очередное мое сладостное видение, а живая реальность. Я резко отстранилась от него.
  - Ты жив? А кого я тогда похоронила? К кому каждый месяц хожу на могилу? По ком тоскую и плачу? Ведь я сама опознала твое тело в морге. - Обессиленная и полностью сбитая с толку, я опустилась на стул.
  - Кэтрин, я знаю, что виноват перед тобой. - Он встал на колени, целуя мне руки. - Прости, если можешь. - Потом вскочил. - Так получилось.
  - Но почему? Как получилось? Что произошло тогда? Почему все, и я в том числе, решили, что ты погиб? Расскажи мне все. Я заслужила правду!
  - Хорошо. Конечно, любовь моя. Я все расскажу тебе. - Он вытащил из кармана пачку сигарет и нервно закурил. На пальце у него блеснуло кольцо, которое еще недавно я считала пропавшим.
  Так это ты сам был в Лондоне и оставил мне все эти тайные знаки. Но почему же не пришел, не позвонил? Почему до сих пор скрываешься под чужим именем?
  - В тот вечер, перед отлетом, я засиделся в номере у Ленокса. Он оказался редкостным занудой, подробно объяснял свои расчеты, в которых я мало что понимал. А потом, когда я вернулся к себе и открыл дверь номера, то увидел сидящим в кресле ... - он замолчал.
  - Что? Что ты увидел? - стала я его торопить, чтобы вывести из ступора.
  - ... самого себя. Кэтрин, это был я. Только немного моложе. Понимаешь, он был одет не просто как я, пострижен и причесан как я. Он был моей копией. При этом он наводил на меня пистолет. Охранники лежали без движений. Наверное, его самого смутило наше сходство, потому что на долю секунды он промедлил с выстрелом. Это спасло мне жизнь. Я метнулся в сторону и был только ранен, но от боли и неожиданности растянулся на полу. Он подошел ко мне совсем близко, видимо, для контрольного выстрела. В этот момент я изо всех сил ударил его по ногам, и он упал. Мы схватились и стали кататься по полу. Я думал только об одном: не дать ему дотянуться до пистолета, который он выронил. Но в какой-то момент у него в руках появилось другое оружие, и его ствол уперся в мою грудь. Оставалось только нажать на курок. - Он опять замолчал, но на этот раз я его не торопила, сама переживая услышанное. - Но я не давал ему сделать это последнее для меня движение. Не знаю, откуда у меня взялись силы. Наверное, в тот момент мне больше его хотелось жить. В общем, мне удалось резко повернуть наши руки и подвести дуло к его подбородку и отпустить его палец, которым он сам нажал на курок. Потом я потерял сознание. Очнулся, когда в номере была Вивьен. Она ...
  - Кто такая Вивьен? И что она делала у тебя в номере в пять часов утра?
  - Она работала администратором гостиницы и пришла напомнить, чтобы мы не опоздали в аэропорт. Увидев, что я тяжело ранен и истекаю кровью, она повезла меня к врачу.
  - Подожди. Зачем она забрала тебя оттуда? Почему сразу же не вызвала скорую и полицию? - Он смотрел на меня совершенно отрешенным взглядом. - Макс, ты слышишь меня? Ведь из-за этого произошла вся эта путаница!
  - Я умирал, Кэтрин, - прошептал он. - И она спасла меня.
  - Она не спасла. Она украла тебя. - Сказала я чисто по-бабьи. - Но почему ты потом не подавал никаких признаков жизни? Ты ведь вылечился?!
  - Я около полугода был без сознания. А когда очнулся, то ... Не все так просто, Кэтрин!
  В этот момент в комнату вошла негритянка. Скорее всего, мулатка, потому что при шоколадном цвете коже черты лица у нее были европейские. На руках она держала белую девочку, лет двух. А цветастый сарафан не скрывал новой беременности, по виду месяц шестой-седьмой.
  - Это Вивьен, - сухо сказал он и тут же расцвел от радости, протягивая руки к ребенку. - А это - моя Кэтрин! - Девочка с большим удовольствием пошла к нему.
  Вот ты и стал отцом, как хотел. Это, без сомнения, твоя дочь. Белый ребенок у черной женщины. Наверное, она в самом деле мулатка. Я тоже родила ребенка. Мой Максимка младше, ему только пять месяцев.
  - Макс, сколько лет твоей дочке?
  - Скоро будет два, - с гордостью произнес любящий папаша.
  В голове автоматически пошли элементарные математические вычисления. Со дня твоей мнимой гибели прошло больше двух с половиной лет, точнее, два года и восемь месяцев. Что?! Макс, ты же знаешь, я не люблю, когда ты мне врешь.
  - Так ты говоришь, Ленокс большой зануда? Поэтому ты решил переспать с ней?
  - Кэтрин, я ...
  - Конечно, ведь африканки такие сексуальные, не так ли?
  - Кэтрин, я не знаю, что тогда на меня нашло!
  - Как ты мог? Ведь ты на следующий день возвращался ко мне? Или ты трахался с ней все две недели?
  - Нет. Поверь мне. Это было в первый раз.
  - Где она тебя подцепила? В коридоре, у дверей Ленокса? Ты велел охранникам ждать тебя в номере. И в то время, пока был с нею, кто-то, очень похожий на тебя, вошел в твой номер и спокойно перебил их. А потом стал дожидаться тебя самого, еще тепленького. Откуда ему было знать, что тебя это только заводит, поэтому ты предпочитаешь утренние часы. - Он спустил девочку с рук, и она пошла бродить по комнате, потому что ее мамаша как завороженная смотрела на нас, ловя каждую интонацию, так как слов она не понимала. Мы говорили по-русски. Но мне очень захотелось кое-что спросить у нее, и я обратилась к ней по-английски:
  - Сколько тебе заплатили, чтобы ту ночь он провел с тобой? И какой гадостью ты его колола, что он был без сознания полгода?
  Она бросилась на пол и стала голосить во всю мочь.
  - Скажи ей, чтобы убиралась отсюда. Уж если кому и положено выть в данной ситуации, то это мне.
  После его слов она забрала ребенка и ушла. Макс сел за стол, обхватив голову руками. Я отошла к окну.
  - Поправь меня, если я где-то ошибусь. Когда она вошла в номер, то увидела двух одинаковых мужчин, один из которых был точно мертв, у него не было половины лица, а второй был только ранен. К ее величайшей радости, живым оказался тот самый белый, с которым она была меньше часа назад. Который не отвалил, просто получив свое, как было с другими, а довел ее до изнеможения, показав небо в алмазах. Ты ведь по-другому не умеешь. Да и она оказалась не наивной женщиной, как я, которую ты сам обучал премудростям любви, а профессионалкой. Она всю жизнь мечтала о таком белом, похожем на ее отца. Откуда он?
  - Француз. Она сама училась и много лет жила в Европе.
  - Пока ты лежал без сознания, в ее голове созрел план. Она обыскала вас обоих. Не знаю, были ли на нем какие-нибудь ценности, если были, она их сняла. Он должен был играть роль твоего тела, поэтому на нем не должно было быть ничего, не относящегося к тебе. Засунула ему твой паспорт. С тобой ей повезло куда больше. Она нашла контейнер с алмазами. Оставила в нем самый маленький. Проблему с отпечатками решила быстро, благо подробные инструкции даются в любом детективном фильме. Изъяла кредитки, по которым чуть позже сняла все то, что смогла получить в банкоматах. Ей повезло, твои банковские счета я перекрыла слишком поздно. Мне было не до того. Чеки ты подписал сам, или она подделала подпись?
  - Сам. Я не очень понимал, что делаю.
  - Если бы даже не подписал, твои деньги это бы не спасло. Думаю, у нее как у администратора отеля была твоя подпись. После того, как она разобралась с материальными ценностями, перетащила тебя в номер этого поляка. Наверное, перевязала. Переодела в его одежду. Теперь ты стал похож на него. И вызвала своего приятеля, здорового негра, который по показанию свидетелей, в шесть утра утра, а если точно, в шесть двадцать погрузил в машину едва державшегося на ногах поляка,. У него был тот же утренний рейс. На вас не обратили внимания, потому что ночью, перед тем, как подняться в номер и приступить к своей работе, этот поляк в ресторане изображал пьяного. А потом, когда обнаружили тела, Вивьен была той самой служащей гостиницы, что опознала тебя. - Передо мной снова встала леденящая душу картина: обнаженное мертвое тело с запекшейся раной вместо лица. - Вы оказались настолько похожи, что я тоже приняла его за тебя.
  - Откуда ты все так подробно знаешь?
  - Я много об этом думала. Правда, в моей версии все выглядело по-другому. Я с первых дней знала, что это не было обычным ограблением со случайным убийством. Тебя заказали.
  - Кто? - Тихо спросил он.
  - Граната. Помнишь такого? Он не простил твоего обмана. - Я подошла к нему и прижала к себе. - Не думаю, что он специально разработал такой план и искал твоего двойника. По всей видимости, киллер оказался с фантазией. Может быть, ему пришла в голову эта идея, когда он увидел твою фотографию и обратил внимание на ваше сходство? А, может быть, сориентировался на местности? Теперь это значения не имеет. Просто если бы ты не помог ему и не пошел с ней, все могло быть по-другому.
  С этими словами на меня навалился весь ужас того, что произошло с нами. Он жив - но мы не можем быть вместе. Еле сдерживая слезы от понимания этой нелепости, я села на стул. Максим сел возле меня на пол и положил голову мне на колени. Я стала перебирать его седые волосы.
  - Тебя действительно украли у меня. А теперь у тебя семья, ребенок, будет еще один. У меня семья. Что же ты наделал, Максимушка?
  - Кэтрин, я сполна заплатил за все. Когда я пришел в себя, выяснилось, что прошло полгода. Если бы ты знала, как я хотел вернуться, как я хотел к тебе. Но я не мог.
  - Почему? Ведь доказать, что в той могиле лежишь не ты, очень просто.
  - Я не мог, Кэтрин.
  - Из-за ребенка?
  - Не только. Она... - Он запнулся. - Она привязала меня к себе.
  - Чем? - Только сейчас до меня, глупой, дошло, что она сделала из него наркомана. Я быстро подняла рукава его рубашки и обнаружила многочисленные следы уколов.
  - На ногах тоже. - Печально добавил он. На запястьях обеих рук краснели широкие безобразные рубцы со следами наложения швов.
  - Что это?
  - Я вскрыл себе вены, когда узнал, что ты вышла замуж. Мне больше незачем было жить. - Он снова положил мне голову на колени. - Вот тут она действительно меня спасла.
  - Как ты узнал об этом?
  - У адвоката, через которого мы снимали эту виллу. Он был единственный человек, с которым она разрешала мне поддерживать отношения.
  - Когда ты был в Лондоне?
  - Полгода назад. Месяца через четыре после этого. - Он тряхнул руками. - У нас кончились деньги, и она потащила меня за ними.
  - Какие деньги? Все твое состояние, недвижимость, и все, что было на счетах, унаследовала Эстер.
  - Кэтрин, она ведьма. Не знаю, как, но она видит все насквозь. У меня в самом деле была солидная сумма, о которой никто не знал. - Он встал и, отойдя к окну, снова закурил.
  - Макс, что ей нужно было от тебя? Только деньги? Сколько она хотела - миллион, сто, триста? Я готова была отдать все, лишь бы ты снова был со мной. Почему ты мне не позвонил?
  Он тяжело вздохнул и мрачно улыбнулся.
  - Знаешь, мне все эти годы было тяжело, но тогда особенно.
  - Почему?
  - Я не видел смысла вылезать из того чудовищного ада, в котором оказался. До этого меня поддерживали только мысли о тебе, я строил планы побега, молил о чуде, жил надеждой, что мы опять будем вместе, что ты простишь меня. А когда понял, что ты для меня потеряна, мне стало все равно, где и как умереть, тем более что для всех я и так был мертв.
  - Ты обиделся на меня?
  - Нет, что ты, любовь моя. Во всех своих бедах виноват только я сам. Я настолько отчетливо это понимал, что приговорил себя к смерти. Меня спасли, вернее, спасли тело, потому что душа была мертва. Я всегда боялся тебя потерять, но не думал, что это произойдет по моей вине.
  Я вспомнила свой страшный сон и последующую за ним медленную смерть.
  Выходит, беременность тут совсем не при чем. Я умирала вместе с ним. А потом силы вернулись ко мне.
  - Но ведь ты воспрял! Ты вернулся к жизни!
  - Да, только благодаря тебе.
  - Мне?!
  - Кэтрин, когда мы прибыли в Лондон, я был как зомби, делал то, что хотела Вивьен. Кроме того, она контролировала каждый мой шаг. Может, вколола что-то, может, действительно ведьма. До этого я был знаком только с одной колдуньей и от ее колдовства был счастлив. - Он вернулся ко мне, опустился на колени и уткнулся лицом в мои руки.
  - Деньги были спрятаны в твоей квартире? Тогда ты взял кольца? - Я прикоснулась губами к его руке и стала целовать в страшный шрам на запястье.
  - Нет, там был только ключ от банковского сейфа. Но твоя фотография ..., любовь моя. Когда я увидел ее и надел кольцо, то понял, что хочу снова жить. Я решил, что ты должна меня найти. У меня созрел план.
  - Господи, ну, почему же так сложно? Неужели нельзя было дать мне какой-нибудь знак, что ты жив, что ты рядом? Послать записку, позвонить по автомату, сбежать от нее?
  В ответ он только горько усмехнулся.
  - Мы были в Лондоне всего несколько часов.
  - Откуда у тебя эти деньги?
  - Я тебе никогда не говорил, наверное, потому, что хотел казаться лучше, чем есть на самом деле, но Самоэль для меня придумал не только кнут, временной ограничитель, но и пряник. В случае, если я нахожу наследницу, в качестве поощрения получаю ценные бумаги на пятнадцать миллионов фунтов.
  - Что?! Почему ты мне никогда об этом не говорил? - Я вскочила со стула.
  - Для тебя это было важно?
  - Конечно. Мне долгое время казалось, что тебе нужны только мои деньги, а я как приложение к ним. Я убивала свою любовь к тебе, потому что считала, что ты просто хочешь меня использовать.
  - Господи, какой же я был дурак! Я даже в этом перед тобой виноват. Мне было стыдно, Кэтрин. Ведь если бы не эти миллионы, я никогда бы не стал тебя искать. Самоэль знал мое слабое место. До тебя в моей жизни самым главным были деньги и ... женщины. Ты изменила меня всего. Я много думал об этом здесь, когда был в ясном сознании. Ты не поверила мне тогда, но у меня и в самом деле после нашего, того самого, первого вечера, не было никого. Я полюбил тебя настолько сильно, что мне никто не был нужен, кроме тебя. А потом эта глупость, шалость, назови, как хочешь, и я оказался на дне бездны, хотя был в двух шагах от рая.
  - Почему ты не написал в записке, что жив?
  - Хранилище было единственным местом, куда ее контроль не доставал. У меня не было ни сил, ни времени подробно описать все. Да ты бы и не поверила. Я стал просто ждать. - Он крепко прижал меня к себе. - Я разговаривал с тобой и просил, просил, чтобы ты нашла меня. Я молил об этом Бога.
  - Как же тебе удалось оставить для меня ключ?
  - У меня никогда не было в доме сейфа или тайника. Я и прежде хранил этот ключ, только в коробке из-под другого диска. Вивьен это видела. Трудно было уговорить ее вернуться и оставить ключ в квартире.
  Оказывается, мы оба разговаривали друг с другом, помогали друг другу. Мы настолько сильно связаны, что даже умирали вместе. Что же с нами будет? В любом случае я не оставлю тебя здесь!
  Наверное, он подумал о том же.
  - Кэтрин, возьми меня отсюда. Я устал быть никем. Я устал быть без тебя.
  - Конечно, любовь моя, конечно. - Мы опять стояли, обнявшись, потому что нам, как и прежде, было хорошо вместе. - Я ведь нашла тебя. Пойдем. Пойдем отсюда скорее.
  - Кэтрин, ты вылечишь меня?
  - Да! Да! Я сделаю все, что в моих силах, и даже больше. Пойдем быстрее.
  
  
  Г Л А В А 31
  
  
  Макс взял меня за руку, а потом, замерев с неподдельной тревогой в глазах, поднес палец к губам, показывая мне, что надо вести себя очень тихо, и с величайшей осторожностью открыл дверь. Я, конечно, подчинилась его странным требованиям, хотя не совсем понимала, почему я, а уж тем более он, мужчина, должны скрывать свои намерения покинуть этот дом. В холле никого не было. Он еще крепче сжал мою руку. Мы вышли из комнаты и заспешили к выходу, и в тот момент, когда были уже в нескольких шагах от цели, дверь резко распахнулась. В ее проеме оказалась Вивьен. В вытянутых руках она держала пистолет.
  - Не пущу! - крикнула она Максу и направила оружие на него. А потом зло прошипела, переведя ствол мне на грудь - Не отдам! - И нажала на курок.
  Раздался громкий выстрел, но упала не я, а Макс. И почему-то сама Вивьен стала оседать, но не свалилась, а осталась сидеть, прислонившись спиной к двери, которая сама по себе закрылась, когда та выбирала мишень. Только по капельке алой крови на темном высоком лбу я поняла, что случилось. Оглянувшись назад, увидела Ванечку с пистолетом в руке.
  Все правильно, он же возит бриллианты, и я сама пробивала ему разрешение на ношение оружия, думая при этом: не дай Бог, чтобы оно ему когда-нибудь пригодилось. Плохо только, что он, как всегда, опоздал. Она успела сделать свой выстрел. Только пулю, предназначенную мне, получил Максим. Зачем ты это сделал? Это была моя смерть, а не твоя. Я не могу терять тебя третий раз подряд. Это уже перебор!
  И тут я заорала во весь голос, впервые в жизни:
  - Господи!!! Не забирай его!!! Спаси его!!! Он уже все искупил!!! Прости его, Господи!!!
  Потом перешла на тихий шепот, стоя на коленях и, глядя в зеленые глаза, молила о чуде.
  - Катя, он жив! - услышала я голос Ванечки.
  - Что? Что ты сказал?
  Я подскочила к распростертому на полу телу и лихорадочно стала щупать пульс, но ничего не получалось. Мне мешала пульсация моего собственного сердца, его удары молотом отзывались даже в кончиках пальцев. Потом, вспомнив, как это делали в кино, вот уж, действительно, школа жизни, достала из косметички зеркальце и поднесла ко рту. Оно слегка запотело. "Спасибо, Господи! Только не оставляй его!"
  - Ванечка! Быстро "скорую", полицию!
  Главное теперь не теряться и все делать четко. Если есть полиция, значит, нужен адвокат.
  - Алло, Эстер! Это Кэтрин. Только не падай в обморок. У меня нет времени на твою психологическую подготовку. Твой отец жив. Я нашла его в Кейптауне. Его удерживала женщина. Она мертва, а Макс тяжело ранен. Эстер, мне нужен хороший адвокат. Нет, неправильно, самый лучший, и срочно. И еще, узнай, с кем из местных адвокатов я могу связаться. И быстрее, Эстер, быстрее!
  - Бетти, дорогая! Мне, как всегда, нужна твоя помощь. У меня есть сенсационное сообщение: Максимилиан Ландвер жив. Его насильно удерживали в одной их африканских стран. Если в этом регионе у тебя есть какой-нибудь расторопный приятель, пускай свяжется со мной. Чем быстрее, тем лучше. Я в Кейптауне.
  Следующие звонки я сделала инспектору в Скотланд Ярд и комиссару Жоресу в Сьерра-Леоне. Когда приехала полиция, они уже работали по моему сценарию. Им пришлось вызвать представителей посольств Великобритании и России, но сначала в срочном порядке отправить Макса в госпиталь. Вскоре появились местный адвокат и журналисты. Адвокат мне нужен был для защиты Ванечки. Белый мужчина, убивающий черную женщину в свободной африканской стране, имеет мало надежд на благоприятное отношение к себе. Ясно, что суд во всем разберется, но до него еще нужно дожить. Журналисты - это бдящее, контролирующее око, необходимое в данной ситуации. Безусловно, будут издержки, но что ж поделаешь?
   После того, как стало понятно, что Ванечка в надежных руках, я кинулась в госпиталь к Максу. У него было проникающее ранение грудной клетки, но пуля, к счастью, не задела сердца. Теперь мне следовало выяснить: возьмутся ли за операцию местные врачи, или нужно приглашать бригаду из Лондона.
  Я разрывалась между двумя своими любимыми мужчинами и думала, что сойду с ума от тревоги за жизнь каждого из них. Но оказалось, что моего сердца хватает для обоих. Заботы об одном помогали пережить волнения за другого.
  Поначалу с Ванечкой все складывалось более-менее удачно. Адвокату удалось освободить его под залог. Но ему было запрещено покидать город, не говоря уже о стране. С Максом все было намного сложнее. Сама операция прошла успешно, но послеоперационный период превратился в сплошной кошмар, так как его организм был резко ослаблен и не хотел принимать ничего, кроме наркотика. Вивьен привязала его к себе крепко и жестоко. Для начала нужно было хоть как-то эту удавку ослабить. Процесс требовал большого терпения и проходи трудно.
  Нам с Ванечкой пришлось поселиться на вилле. Обойдя ее в первый раз, я плакала, представляя, в каких невыносимых условиях держала эта страшная женщина холенного джентльмена, привыкшего к дорогим вещам и комфорту. По трагическому приговору судьбы я предлагала мужчинам по всему миру пользоваться названными в его честь изысканными вещами из дорогой кожи, золота и бриллиантов, в то время как он сам вынужден был томиться в грязной, вонючей комнате, не имея даже чистого нижнего и спального белья.
   В одном из помещений я нашла оборудование, очень похожее на лабораторное. А от количества шприцев и ампул мне стало дурно. Утешением прозвучало сообщение доктора о результате многочисленных анализов - из них следовало, что Вивьен имела, должно быть, хорошее представление о септике и антисептике и не внесла Максу никаких страшных болезней, так характерных для наркоманов. Доктора я пригласила на обед, чтобы откровенно поговорить о перспективах его пациента на ближайшее и отдаленное будущее. Он очень серьезно заинтересовался названиями некоторых лекарств, флаконы из-под которых пестрели своими этикетками. Из его намеков мне удалось понять, что это были совсем не наркотики.
  Через какое-то время я заметила, что Ванечка впал в какую-то прострацию, и поручила ему, решив занять делом, ремонт дома. Понимая, что наше пребывание здесь задержится на неопределенный срок, мне пришла мысль привезти сюда Максимку, чему Ванечка несказанно обрадовался.
  Вдобавок ко всем проблемам у меня был бизнес, который требовал моего постоянного внимания, участия и контроля, поэтому мне приходилось регулярно летать в Европу. Так как мой муж на время выбыл из обоймы, следовало найти ему замену. Долго ломать голову не пришлось. Мой любимый израильтянин заканчивал службу в армии, и мы с нетерпением ожидали его в Кейптауне.
  
  Нельзя сказать, что я никакая мамаша и в жизни своего старшего сына последние годы не принимала участие. Помимо постоянных телефонных звонков, старалась выкроить несколько дней для регулярных поездок к нему раз в три-четыре месяца. Сионистом Димка оказался приблизительно таким же, как в свое время Макс: компьютер, девочки, спортзал. То уж хорошо, что все это шло волнами, а не все сразу, одновременно.
   Распределение молодых людей для прохождения службы в израильской армии проходит строго в соответствии с показателями разных тестов. Видимо, в голове у него что-то было, если он служил в одной из элитных частей под названием "Гивати". Раньше меня удивляло его непреклонное стремление попасть в боевые войска. Думала, что это результат грамотно выстроенной пропаганды. В моем понимании, любая армия, пусть даже трижды распрекрасная, это ограничение свободы, тупые младшие командиры, соответствующие команды которых, ты, умный человек, должен выполнять. Зная свободолюбивый характер своего сына, я была уверена, что для него это будет трудная жизненная школа. И чтобы в общении с ним было не так грустно, называла его "товарищ Перепылица" памятуя, что один Максим у меня уже был, другой подрастает, а у этого пускай все в пыль перемелится. Может быть, поэтому, а может быть, эта школа жизни ему и в самом деле была нужна, но армию он отслужил легко, без жалоб или эксцессов. И сейчас передо мной стоял не высокий накаченный мальчик, а подтянутый молодой мужчина, что-то уже начинающий про эту жизнь понимать.
  Димка, конечно, догадывался, что его мама небедная, но когда я в общих словах обрисовала, что за капитал ему предстоит рано или поздно унаследовать, его удивлению не было границ. Теперь от него требовалось внести свою лепту в его увеличение. Я прошла вместе с ним Ванечкиным маршрутом, знакомя со всеми теми людьми, с какими он вскоре будет работать самостоятельно. Было ли мне за него страшно? Да. Так же, как и за Ванечку. Так же, как и за любого другого человека, кто близко имеет дело с блестящими камушками. Но если тебе суждена пуля, ты получишь ее везде, и в командировке в Чечню, и в рейде по палестинским лагерям, и в этих местах, кстати говоря, с большим шансом.
  И все же эта работа опасна не более, чем любая другая. Камни застрахованы. Поэтому если произошла бы, не дай Бог, попытка ограбления, расставание с ними не было бы болезненным. Другое дело, что в этом бизнесе я только начинала и должна была поставить себя жестко, показать, что контролирую все, и шутки со мной плохи. Ванечка носил оружие больше для острастки.
  
  Через месяц после операции Макса перевели из обычной клиники, где он залечивал последствия ранения, в наркологическую лечебницу. Сначала наступило улучшение, вселившее в меня уверенность, что эта страшная беда отступит. Но через какое-то время у него началась глубокая депрессия. Он целыми днями лежал на кровати и тупо смотрел то в окно, то в потолок, не желая выполнять никаких назначений врача. Я не знала, что делать. Врач клиники, видя, что у него не совсем обычный пациент, разрешил мне каждодневные посещения. Я все время старалась разговаривать с ним, то сердилась, то умоляла, то уговаривала, но в ответ только молчаливый пустой взгляд. Когда все доводы и аргументы были приведены в тысячный раз, и у меня уже у самой образовалась дырка на языке и в голове, и сил убеждать никаких не осталось, я просто садилась рядом с ним, положив голову на его грудь. В одно из таких посещений я вдруг услышала его спокойный голос:
  - Кэтрин, зачем ты себя мучаешь? Все равно уже ничего изменить нельзя.
  - Как нельзя, любовь моя? - Теперь при малейшем случае я старалась называть его именно так. Наверное, потому, что вместо страсти пришло, как ему и обещала, именно это чувство. - Ты обязательно вылечишься. Доктор сказал ...
  - Кэтрин, я не об этом. Я никогда не смогу быть с тобой. У тебя муж, ребенок. А кто я? Посторонний человек. - Он замолчал, а потом добавил. - Уж лучше получить свою дозу и забыть обо всем.
  Ну да, уколоться и забыться! Как же! Так я тебе и позволю.
  - А если я тебе обещаю, что мы будем вместе?
  - Это невозможно. Он молодой, здоровый. И очень любит тебя. И он мужчина, Кэтрин! А я - никто.
  - Для меня ты - все. Я люблю тебя. Ты же знаешь, как редко я говорю такие слова.
  - Ты уйдешь от него ради меня?
  - Нет.
  - Тогда что?
  - Не знаю. Но я клянусь тебе, что теперь мы навсегда будем вместе. Я никогда ни на минуту не оставлю тебя. Хочешь, завтра я заберу тебя отсюда?
  - Куда?
  - К себе. Ты будешь жить с нами. - И я сказала то, о чем думала все это время, что не давало мне покоя ни днем, ни ночью. Что медленно тлело бикфордовым шнуром мыслей, и наконец взорвались коротенькой фразой-динамитом, уничтожившей все препятствия между нами.- Как мой муж.
  - Кэтрин! Ты понимаешь, что ты говоришь?
  - Еще нет, но я сделаю так, как сказала. - Я повернула его лицо к себе и посмотрела во влажную черноту его глаз. - Ты согласен на это?
  - Да.
  - Но я предупреждаю тебя сразу, мне не нужен муж наркоман.
  
  Я забрала Макса из клиники через несколько дней, когда увидела, что его настроение и отношение к лечению изменились, и он ждет моих ответных действий. Его радость не омрачило даже то, что он вернулся в тот дом, где провел один из самых тяжелых периодов своей жизни.
  Мы втроем обедали в большой светлой столовой. Ванечка, как обычно, по-военному четко рассказывал мне о последних новостях из Лондона от Мишани и Алана, о продажах в салонах, об успехах Димки, которого он консультировал по телефону по всем вопросам, о последнем разговоре с адвокатом, рассуждая о перспективе судебного процесса. Меня же волновала только одно: какие слова мне нужно сейчас найти, чтобы он понял и принял то, что я для себя уже решила.
   -Катя, что-то случилось? Почему ты все время молчишь? - спросил Ванечка, удивленный отсутствием моей реакции на его сообщения.
  - Потому что я думаю.
  - О чем?
  - О вас. О вас двоих. О том, что вы для меня значите. О том, что я люблю вас обоих, и что вы оба любите меня.
   -Катя, ты это к чему? - встревоженно спросил Ванечка. Макс молча смотрел на меня, затаив дыхание.
  - К тому, что я не могу жить без вас, а вы без меня. Я не хочу выбирать кого-то из вас двоих. Я хочу, чтобы мы все трое жили вместе.
  Такие паузы в жизни бывают редко. Только в театре. Я, кажется, сама испугалась того, что сказала вслух.
  - Ты понимаешь, что говоришь? - спросил наконец Иван, слово в слово повторив вопрос Макса.
  - Пока только в общих чертах.- Я повернулась к нему - Ванечка! Я знаю, в этой ситуации ты считаешь себя пострадавшей стороной. Но это не так. Я не переставала любить Максима все эти годы. Просто раньше он жил только в моем сердце.
  - Но это невозможно, Катя! Кто-то из нас должен уйти. Ты хочешь, чтобы это был я?
  - Нет. Не хочу. Я люблю тебя, и ты это знаешь. Ваня, объясни мне, почему невозможно? Ты же сам говорил, что когда любишь по-настоящему, возможно все. Я на это готова. А вы? - Оба молчали, только каждый по-разному.
  
  Через несколько дней начался процесс, на каком должен был решиться главный вопрос: насколько было оправдано применение оружия моим мужем в отношении к Вивьен Безан, приведшее к ее смерти. Тактика адвокатов была проста и ясна, им надо было показать суду, каким чудовищем была эта женщина, готовая на любое преступление ради достижения своих корыстных целей. Мы легко доказали, что она выкрала тяжело раненного Максимилиана Ландвера в ту трагическую ночь из его гостиничного номера во Фритауне. Комиссар Жорес отыскал приятеля Вивьен, который увозил Макса из отеля. Эксгумация тела с последующей экспертизой подтвердили, что на самом деле на британском кладбище захоронен некто Богдан Тарасюта, разыскиваемый украинскими службами. Да и оружие, из какого стреляла Вивьен в меня, было взято ею с места преступления. Именно из него был убит мнимый мистер Ландвер. И с мотивом преступления все было ясно: деньги. Она присвоила себе состояние приблизительно в сто пятьдесят тысяч долларов.
  Но суду этих доказательств показалось мало. Требовались подтверждения того, что она насильно удерживала Макса почти три года. Доказательств было сколько угодно, но я знала, насколько они тяжелы для него, для меня, а главное, мне совсем не хотелось, чтобы они стали достоянием гласности. Но чтобы спасти Ванечку, мне пришлось пойти на это. Я убедила Макса, что ему нужно рассказать все.
  Доктор в свое время правильно заметил, что с правилами санитарии в отношении инъекций Вивьен была хорошо знакома и всегда их придерживалась. Она была фармацевтом, получив образование во Франции. Потом в течение нескольких лет работала провизором в аптеке, но была уличена в краже препаратов, необходимых, по всей видимости, для подпольного изготовления наркотиков. Дело закончилось несколькими месяцами тюрьмы и лишением диплома. Вернувшись на родину, устроилась администратором в гостиницу, где заодно подрабатывала своим телом.
  Лишение диплома человека, к сожалению, не избавляет от прилагаемых к нему знаний. Прекрасно разбираясь в составах и дозах, с первого дня она стала колоть Макса теми препаратами и в таких количествах, какими можно было как дольше его поддерживать в невменяемом состоянии. Это подтвердил приятель Вивьиен, который следил за ним все то время, пока они оставались в Сьерра-Леоне. Макс не был в коме, не лежал пластом. Он ходил, кушал, а главное, делал то, что она от него хотела. А хотела она одного - чтобы он ее трахал. Потому что другое она от него уже получила. Та значительная сумма, какую ей удалось снять с его счетов, и алмазы, какие она потихонечку продавала, позволили наконец-то вкусить прелести богатства и роскоши, наличие которых у других вызывало зависть. Но этого мало. Осуществилась мечта всей ее жизни - вместе с деньгами она заполучила белого мужчину. Да какого мужчину! Способного удовлетворить ее желания и страсти.
  Я долго размышляла над этой ситуацией, мне она казалась уродливым отображением моей. Вивьен хотя и моложе меня, ей было тридцать пять, когда она встретила Макса, но тоже не была счастливой женщиной. По крайней мере, ни семьи, ни детей у нее не было. Потом на нее, как и на меня, свалились деньги. Для Африки сумма грандиозная. К материальным благам прилагался мужчина. Воплощенная мечта всей жизни. На этом совпадения заканчивались. Я, любя его всем сердцем, отталкивала, сомневаясь в его чувствах и предлагая искать кого-нибудь на стороне. Она, тоже, наверное, безумно его любя, удерживала самым бесчеловечным способом. Только один раз я задала себе вопрос: как бы я поступила, если бы ситуация сложилась так, как я ее представила себе в начале - у него другая женщина и дети от нее, а у меня своя семья? Драма, много раз и в разных вариантах рассказанная с экрана. Ответ был однозначный: я бы молча, ушла, оставив его с другой. Но как же я не любила эти печальные фильмы. Придумывала для них свои счастливые финалы. Может быть, поэтому в жизни все сложилось по-другому, и в моей истории еще не поставлена точка?
   Что касается Вивьен, то ее подход к получению удовольствия с мужчиной начал давать сбои. Через какое-то время возникла проблема из-за того, что наркотики, которыми она его пичкала, снижают потенцию, а тут еще и голова у мужика не варит. Но она нашла выход - стала вводить ему стимуляторы. Не зря же столько лет и столько денег потратила на обучение. Скрещение первобытных инстинктов с плодами цивилизации не всегда приводит к ожидаемым положительным результатам.
  Через полгода она решила привести Макса в чувство и как-то легализоваться, рассудив, что этого времени достаточно для того, чтобы он понял, что уже ничего изменить нельзя. Самым лучшим доводом была игла шприца с наркотиком, без чего он уже не мог существовать. А чтобы у него не осталось никаких иллюзий, его постоянно держали под замком. Потом она родила ребенка, белую девочку, что с одной стороны окончательно его сломило, а с другой, как-то привело в чувство, потому что теперь он был в ответе за свою дочь. И все-таки его не покидала надежда выбраться из этого ада. Вивьен держала его в маленьком темном помещении под постоянным присмотром. Для начала он решил уговорить ее переселиться поближе к цивилизации, вспомнив, что в ЮАР у меня есть дом под сдачу.
   Он и раньше упоминал, что "пришлось долго уговаривать Вивьен", "как тяжело было ее уговорить" - но только потом я поняла, чего это ему стоило. Она превратила его в сексуального раба.
   По обывательскому представлению, жертвой, когда речь идет о сексуальных преступлениях, обычно оказывается женщина или ребенок. Но возможно и другое, если женщина обладает извращенным умом и низменными желаниями. Мой Вальмонд заплатил полную цену за шикарные зеркала в своей спальне, под которыми занимался любовью для своего удовольствия, не думая о последствиях.
  На суде в качестве свидетеля выступил старый негр, слуга, рассказавший о том, через какие страдания пришлось пройти Максу, когда он отказывался ублажать этого монстра. Когда же ему хотелось каких-либо изменений в своем существовании, приходилось соглашаться на лошадиные дозы стимуляторов.
  Слушая рассказы Макса, свидетелей, заключения врачей, я постоянно думала: как все это он выдержал физически? Ведь от того количества тяжелых наркотических препаратов, какими она его накачивала, любой другой нормальный человек в лучшем случае, давно бы уже утратил способность работать головой, а в худшем, отбросил бы коньки. А он не просто выжил, но при этом и сохранил свойственную ему живость ума. Но потом я вспомнила о его родителях, прошедших через неимоверные страдания и унижения, и многое становилось ясно.
  К величайшей радости, Ванечка был оправдан. Оставалось решить другую проблему, возникшую с первых дней - маленькая Кэтрин. Пока Макс не был признан излеченным от наркозависимости, суд отказал ему в отцовских правах. Среди многих причин, по каким я хотела быстрее покинуть эту страну, была как раз эта пресловутая зависимость. Я рассчитывала на то, что в Европе смогу найти более подходящую клинику и квалифицированных специалистов в этой области. Но оставлять здесь на произвол судьбы его дочь, в которой он не чаял души, не могла. По согласованию со всеми инстанциями, одновременно с судебным процессом я оформляла опекунство над Кэтрин.
  Все эти дни мы ни разу не возвращались к разговору о нашем дальнейшем совместном проживании. Но каждый день я ловила на себе два немых взгляда, два застывших в них вопроса, две мольбы, две надежды. Что самое удивительное, я сама не испытывала душевных мук, страданий, не раздирала свое сердце надвое от необходимости отвергнуть любовь одного из них ради другого. Нет, свое решение я приняла, и менять его не собиралась.
  В тот вечер, когда пришло известие, что вся бумажная волокита, наконец-то, завершена, и мы можем спокойно возвращаться, вопрос был задан вслух. Спросил Ванечка, потому что Макс, бросив на меня полный надежды взгляд, без единого слова ушел к себе.
  - Катя, что с нами будет?
  - Я уже сказала.
  - Ты хочешь перечеркнуть нашу жизнь? Вспомни, как хорошо мы жили, ты, я и малыш. У нас была семья.
  - Ванечка, наоборот, я хочу ее сохранить. Чтобы мы по-прежнему жили дружно и счастливо. Но ты пойми, у меня с ним тоже была семья. И нам было хорошо. И ребенок тоже мог родиться.
  - Но ты же понимаешь, что так не принято, не положено.
  - Кем не положено? Людьми? Давай положим по-другому. Мы тоже люди.
  - Катя, ты хочешь открыто жить с двумя мужчинами?
  - Ваня, а тебе хочется, чтобы я тебе изменяла? Тебя бы так больше устроило? Сомневаюсь. Да и потом, ты же знаешь, у Макса вряд ли когда восстановятся его функции.
  - Ну вот, наконец-то, ты сказала самое главное. Я тебе нужен только для этого? Ты решила поделить так - мне тело, а ему душу? Мне этого мало, я хочу тебя всю.
  - Я ничего и никого не хочу делить, потому что я люблю вас обоих, только по-разному. Это ты не можешь меня поделить с ним. Это, видите ли, ниже твоего мужского достоинства.
  - Да. Я перестану себя уважать, если соглашусь на эту ... нелепость.
  - А если я брошу его ради тебя, и он умрет, ты будешь себя уважать? Ты думаешь, я после этого останусь с тобой? Пойми, своим выбором я покалечу наши жизни.
  - А отсутствием его ты калечишь мою. Ты хочешь растоптать меня? Зачем, Катя?
  - Ну что ты, дурачок. Просто так в моей жизни получилось, что я люблю вас обоих. А вы любите меня. Вам обоим я обязана своей жизнью и своим счастьем. Если бы такое случилось с тобой, я поступила бы точно так же. Я прекрасно понимаю, что так не принято в нашем обществе, не соответствует его моральным нормам. Что там еще есть, нравственные принципы? Законы и порядки? Но есть другие законы, которые связывают нас еще крепче ...
  - Катя, о чем ты? Так можно оправдать все. И убийство, и измену. Да, мне пришлось убивать. В одних случаях по долгу, а в других потому, что эти люди угрожали тебе, самому дорогому, что есть у меня в жизни . А сейчас ты убиваешь меня.
  - Нет, не говори так никогда. Я люблю тебя. Но я люблю и его. Я никогда не брошу его, Ванечка.
  - Хорошо. - Он подозрительно замолчал. - Если ты не хочешь сделать выбор, его сделаю я. Как мужчина. Я ухожу, Катя.
  - Далеко?
  - Вернусь обратно в Россию.
  - Ты думаешь, я просто так тебя отпущу? Дай мне еще один шанс тебя уговорить.
  - Какой? - Я стала его раздевать. - Что ты делаешь? - Интонация вопроса не соответствовала смыслу - он ведь прекрасно знал, что я делаю и ему всегда это нравилось. В отличие от меня, он никогда на мои желания не отвечал отказом.
  - У меня больше не осталось слов, только последний довод. Но зато самый убедительный.
  
  - Ты давно не была со мной ... такой...
  - Хотела показать тебе, что ты теряешь.
  - Я и так знаю.
  - Не торопись, не уходи. Давай сначала попробуем. Поверь, я настолько люблю вас обоих, что мы научимся жить втроем ...
  - Нет, Катя. Для меня это невозможно.
  - Хорошо. У меня не получается удержать тебя. Наверное, потому, что не смогла толком объяснить своего решения. Думаю, что когда-нибудь ты поймешь, что твой выбор оказался неправильным. Я повторяю тебе снова и снова, я люблю тебя. Но этого мало. Когда тебе станет невмоготу, и ты поймешь, что больше не можешь без меня, я приму тебя любого, как и его. Но только на тех же условиях.
  - Я научусь жить без тебя.
  
  
   Г Л А В А 32
  
  
  В Лондон мы вернулись большим семейством, но без Ванечки. Провожая его в аэропорту, я отпустила свою грусть и боль от разлуки с ним, решив для себя, что рано или поздно он ко мне непременно вернется. Просто сейчас нужно так, чтобы все свои силы, время, возможности, я могла целиком посвятить другому. И я активно взялась за лечение Макса. Возила его по разным специалистам, светилам, мировым знаменитостям, каждый раз думая, что нашла панацею, и добросовестно выполняя их многочисленные и разнообразные рекомендации. Занималась его общеукрепляющим лечением: массажи, бассейн, прогулки. Но улучшения не наступало, наоборот, с ним творилось что-то непонятное. Он все знал, все понимал, более того, стремился вернуться к своему прежнему состоянию, но было такое ощущение, что силы покидают его. Он слабел с каждым днем, еле передвигая ноги. И однажды утром я не смогла его поднять.
  Сама обессиленная безрезультатностью и тщетностью всех своих усилий и попыток, в изнеможении я легла рядом с ним, в отчаянии прижимая к себе его тощее костлявое тело. В этот момент мной овладела полная безысходность, так как эта безвольно податливая человеческая плоть безо всякого зазрения совести стала тянуть мою собственную энергию, опустошив меня за считанные минуты.
   Ну, что же, если тебе это поможет, я готова отдать всю себя до последней капли.
   Но улучшения не наступало и после энергетических подпиток. В полной растерянности я обратилась к Богине, чьи зеленые глаза смотрели на меня с укоризной.
  - Я что-то делаю не так?
  - Все. Лечи сама.
  - Но я не врач! Я не умею!
  - Ему не нужен врач. Ты все умеешь. Ты все знаешь. Верь в себя и себе. Проведи его тем же путем, что прошла сама.
  Я стала думать над тем, что я знаю и умею, и как мои скромные познания применить к целительству, которым никогда не занималась. Я ведь не была экстрасенсом, не обладала ясновиденьем, не работала с энергиями, кодами, в общем не видела и не ощущала энергетических полей.
  Стоп. Энергетические и информационные поля, тела, оболочки. У Макса явно кто-то тянет, как пылесосом, энергию. А я как дурочка на это поддалась. Но почему кто-то? Я точно знаю, кто. Я даже знаю, как она это делает. Но вот поверит ли он в это? А без его помощи я сама не справлюсь. Давай, соображай, с чего нужно начинать. Мне сказали, что я умею. Надо только вспомнить. В свое время я занималась рейки, даже прошла посвящение в первую ступень. Этот уровень предполагал контактную работу руками. Другое дело, что мне никогда не нравилось часами сидеть над пациентом почти, без движения, пропуская через себя как через канал потоки энергии. А главное, это занятие отнимало много времени, а мне хотелось его потратить на более интересные вещи. Тогда я быстро решила, что рейки в частности и целительство вообще, не моя стезя. Были попытки заниматься другими практиками: биоэнергетика, космоэнергетика, информационная кодировка - но всегда что-то не складывалось. То интереса не было, то времени. Сейчас времени тоже мало. Я не могу бросить свой бизнес, деньги Самоэля мне этого не простят. Поэтому большую часть дня придется заниматься делами, а вот вечером ...
   Максимушка, любовь моя, я не буду больше мучить тебя. Мне не просто разрешили, мне велели самой лечить тебя. У нас все получится! Гениальный был телевизионный проект: взять и запрограммировать всю страну. Не учтено было одно, что нельзя вот так, на неподготовленную почву. А я ее взрыхлю и удобрю, а потом засажу цветами. У меня точно все получится!
  
  Первое время было невероятно трудно и физически, и морально. Человек устроен так, что ему хочется получить результат сразу же, не отходя от кассы. И хотя мне было прекрасно известно, насколько постепенно и медленно идут процессы энергетического лечения, хотелось сиюминутности. Целыми вечерами я сидела над ним, прикладывая руки к разным участкам его тела и прося у Высших сил дать через меня ему энергии столько, сколько нужно, такой, какой нужно, и туда, куда нужно. Теперь он получал не мою энергию, а универсальную энергию Вселенной, а она уж в соответствии с моими просьбами сама решала, как ей воздействовать.
   Состояние людей с энергопотерей, в литературе бычно сравнивают с хорошо выжитым лимоном. Мне же Макс напоминал спущенный воздушный шарик, у которого не осталось и следа от былой красоты, упругости, легкости. Уж не говоря о желании красоваться на виду и парить в небе. Какое там, я радовалась малейшим сдвигам, даже намекам на них.
  После того, как он засыпал, согретый теплом моих рук, я садилась за компьютер разыскивать в интернете информацию о лечении от наркозависимости разными альтернативными способами. Меня интересовали траволечение и пищевые добавки. Последними я увлеклась еще в России, когда вся моя семья заболевала от малейшего чиха или дуновения ветерка. Методом проб и ошибок я нашла фирму, чьи препараты прекрасно действовали на всех нас - иммунитет они поднимали на такой уровень, что ежегодные эпидемии гриппа мы переносили играючи. Перебравшись в Лондон, я обнаружила и здесь ту же фирму (это было несложно, так как и в России я интересовалась, боясь подделок, только иностранными маркетинговыми сеями), и тогда начала принимать препараты для поддержания своего внешнего вида. К моим многочисленным таблеткам и капсулам Макс относился скептически, но если я по рассеянности или занятости забывала их принимать, всегда напоминал из желания сделать мне приятное.
  И вот сейчас в одной из статей я прочитала об успешном применении в нескольких французских наркологических клиниках экстракта некоего растения, помогающего снять наркозависимость путем стиммуляции выработки эндоморфинов самим организмом. Привыкания к этому препарату не отмечалось никакого. Помимо этого качества, он интересен массой других положительных свойств, к тому же не имеет никаких противопоказаний. Самое смешное, что в той фирме, какою я пользовалась, имелся нужный мне экстракт. И я стала поить им Макса, сначала сочетая его с прописанными врачами заменителями наркотиков (считавшимися таковыми условно, потому что были теми же наркотическими препаратами, но синтезированными на другой фармакооснове), а потом снижая дозы последних.
   Через какое-то время и он, и я заметили улучшение. В нем стала появляться жизнь. Сначала на час, на два, но я видела живой блеск в его глазах, его улыбку, теперь с нее начиналось каждое мое утро. Произошло самое важное - он мне поверил. Стало быть, отпала необходимость тратить колоссальные силы на уговоры и убеждения в его скором выздоровлении. Теперь он беспрекословно выполнял то, о чем я его просила -- ведь на следующем этапе все зависело от него самого. Самое простое, что ему предстояло, это безропотно принимать капсулы из различных баночек, благодаря чему из его организма выводились вредные фармакологические вещества.
   К величайшему сожалению моего любимого пациента, я уменьшила время и количество сеансов рейки, потому что сама от них уставала. В принципе, без особых проблем я могла бы в использовании этого метода пойти дальше, то есть стать Мастером. Для этого не нужно было специального посвящения. Получение разрешения на лечение Макса самой собой предполагало открытие этого канала самими Высшими силами. То есть я могла лечить его на расстоянии или с помощью специальных символов. Но я знала, как нравятся Максу прикосновения моих рук. Просто посильнее ставила защиту.
   Зато стала его учить самостоятельно заниматься восстановлением своей энергетики. Сначала, элементарной подпиткой себя энергией воздуха и земли. Затем укреплением своего энергетического кокона, и, наконец, очищением всех тел и матриц. Зная десятки всевозможных методик и упражнений, пробовала с ним разные, с целью подобрать такие, чтобы их действие он сам начал быстро ощущать. Мне важно было, чтобы он самостоятельно перекрывал те энергетические подключки, через какие черная душа Вивьен его вампирила. Я научила его видеть и работать со своими чакрами, чтобы он не просто доверял моим словам, а знал и понимал, что и как происходит.
   На его примере можно было наглядно убедиться, что теория Фрейда насчет сексуальной подоплеки многообразных человеческих состояний, желаний и поступков находит подтверждение и на энергетическом уровне. Для этого достаточно было изучить состояние второй чакры моего пациента, отвечающей, как известно, за влечение одного пола к другому. Макс был поражен, обнаружив, естественно, в медитации, отходившую на этом уровне и похожую на огромное раскидистое дерево, сеть бесчисленных тонких энергетических каналов-веточек, обусловленных таким же количеством и качеством его непостоянных связей. Они были темны и пусты, потому что дерево засыхало. И было отчего: вся живительная энергия чакры беспрепятственно утекала в широкий тоннель, похожий на аэродинамическую трубу, которым Вивьен связала его с собой.
  Сравнение с трубой появилось не случайно. При попытке Макса обследовать канал, чтобы найти удобное место для перемычки, у него возникли ощущения, что подхвативший его поток тянет за собой. Он стал методично, день за днем "ставить" там заграждения, чтобы в конечном счете перекрыть его навсегда.
   Я и раньше сравнивала Вивьен с собой, сопоставляла наши взаимоотношения с одним и тем же мужчиной, изменившим нашу жизнь и ставшим ее смыслом. Удивительно, но мы были схожи и в том, что имея определенные наклонности, оттачивали их на этом самом мужчине. Но если я свои способности развивала сознательно, не прибегая к магии и ища поддержки только у Светлых сил, то она использовала те, что имелись у нее от рождения или были получены в той среде, где она родилась.
   Мы обе установили с ним прочные связи. Правда, у меня было два канала. Один основной, чистый и прочный на уровне сердца, четвертой чакры, через который мы и общались, находясь за тысячи километров друг от друга. И еще один, как и у нее, на уровне второй чакры. К моей радости, он был тоже широким и совершенно отдельным от засыхающего дерева. Но так же, как и оно, не светился - Вивьен перекрыла энергию всех остальных связей. В своих попытках удержать и подчинить его себе помимо наркотиков она использовала черную магию, не зря же Макс называл ее ведьмой. Что у нее из этого получилось? Дырка во лбу.
  К сожалению, и после смерти ее ненасытная душа не могла успокоиться. Желая заполучить его самого любыми доступными ей способами, она разрушила его чакру и вместо нее образовала дыру, через которую питалась его энергией. Она не учла только одного - что Макс сам был достаточно силен. Нужно было только дать ему инструмент для защиты и научить им пользоваться, что я и сделала.
  Увидев, как отлично он освоил разнообразные техники медитации и визуализации, я поспешила к следующему этапу - обучить его лечению самого себя с помощью этих методик. Для новичка сложность состоит в принятии нелепого несоответствия кажущейся простоты и легкости приемов с важностью процессов, начинающих постепенно преобразовывать организм в результате их регулярного проведения. Но именно на них я возлагала свои основные надежды. Потому что от моего любимого Вальмонда, от его безупречной красоты и неотразимости, обеспечивавших ему стопроцентный успех у женщин и уверенность в своих силах, не осталось не только каких-либо признаков, вообще не осталось ничего. Стремительный процесс старения, начавшийся после ранения и тяжелого послеоперационного периода, до неузнаваемости изменив черты лица, сделал его похожим на безобразную мумию старика с глубокими морщинами на сером пергаменте кожи.
  Мы познакомились с Максом, когда ему было чуть более пятидесяти. Хороший возраст для мужчины, уже многого в жизни достигшего и вошедшего в этот период с полным осознанием того, что сил хватит по крайней мере еще на столько же. Тем более, что тело, привыкшее к постоянной заботе своего хозяина о себе, отвечало ему полной взаимностью в его претензиях на молодость. Оно отчаянно сопротивлялось даже при безжалостном отношении к нему во время трехгодичного заточения. Да, я не сразу узнала его там, на вилле в Кейптауне. Но все же это был мой Вальмонд. Обвал начался после того, как Вивьен, хладнокровно нажав на курок пистолета, привела в действие пусковой механизм его старости. А потом, упиваясь его энергией, в тупой наивности полагала, что я снова позволю ей забрать его у меня.
  И хотя о благодарном принятии осени жизни все уже сказано и пропето до меня, я отказывалась принимать его осень, быстро перешедшую в зиму. Спорить с природой? Нет, я же не чокнутая. Ждать ее милости? Тоже нет. Я была согласна провести с ним всю оставшуюся жизнь, но не в качестве сиделки. Да и его такая перспектива мало устраивала. Оставался последний вариант - просить ее о помощи.
  Я начала с элементарного, но и самого эффективного метода, дарованного человеку природой - с действия воды. Она вымывает из тела не только физическую грязь, но и энергетическую, считывая информацию со всех структур. Перво-наперво закрепила условный рефлекс, для чего ставила Макса под душ с закрытыми глазами и говорила: "Теперь представь, что сейчас у тебя под ногами мерзкая черная слизь, которая уходит в сток. Это вода выводит из тебя всю гадость, которой ты пропитан. Проси, чтобы она очистила все твои клеточки, все сосуды, все каналы, все мысли. Теперь каждый раз, вставая под душ или представляя его, ты будешь думать только так".
  Вообще-то, большого значения не имеет, как работать с водой: подвергать ли себя непосредственно ее физическому воздействию, или ощущать его в медитации. Результат будет и в том, и в другом случае. Просто в медитации есть возможность использовать массу вариантов, в зависимости от фантазии и личных вкусов. Хочешь - купайся в прогретой солнцем чистой речушке, а хочешь - испытай силу и мощь горного водопада, а может быть, лучше подойдет морская лечебница.
  Максим интуитивно выбрал сюжет с живой и мертвой водой. Когда-то я позаимствовала его из фольклора. Сначала нужно представить любой источник, куда погружаешь свое больное тело, и постараться до мельчайших подробностей увидеть, как вода растворяет все вредное и ненужное: соли в суставах, камни в почках и желчном пузыре, сахар в крови, склеротические бляшки в сосудах, жировые отложения везде, где угодно, воспаление в любом органе, атипичные клетки, если вдруг такие завелись. Понятно, что это мертвая вода. После этой несложной процедуры следует быстренько перебираться в источник с живой водицей, где в полной мере насладиться тем, как в твое тело вливается мощнейший поток чистой светлой энергии, наполняя его силой молодости и здоровья. И опять нужно поднапрячь свою фантазию и отчетливо рассмотреть, как становится упругой и гладкой кожа, исчезают морщины, мешки под глазами и другие явные признаки дряхления. Хорошо бы закрепить картинку себя молодого, красивого и жизнерадостного, любуясь собой как бы со стороны.
  После одного из первых таких сеансов, которые Максим проводил по утрам, у него появилось желание заглянуть в тренажерный зал, оборудованный им когда-то для себя, но где по воли судьбы поддерживал форму Ванечка и где в данный момент я наматывала свои километры на беговой дорожке. Осторожно и неуверенно поработав с небольшим грузом, он в счастливом изнеможении растянулся на мате. Я села рядом.
  - Кэтрин, я с первого дня удивлялся, как молодо ты выглядишь, не прилагая к этому особых усилий. А рецепт твоей молодости, оказывается, прост. - Он улыбнулся своим мыслям. - Мама в детстве рассказывала мне сказки про живую и мертвую воду, а сейчас ты лечишь меня ими. Я поправлюсь, Котенок?
  - А куда ты, на фиг, денешься? - Его успехи настроили меня на лирический лад. - Максимушка, я знаю, ты был настоящим еврейским мальчиком и очень любил маму. И она вырастила тебя писаным красавцем. Для меня ты всегда был принцем из сказки, может быть, поэтому я долго не верила в искренность твоих чувств.
  - Почему?
  - Потому что когда мы с тобой встретились, лягушкой я уже не была, но и царевной себя не ощущала. Это ты меня ею сделал. Послушай, мне когда-то эти строчки очень нравились:
  
  Прохладно у речки, тепло и напевно.
  Скажи мне, лягушка, ну чья ты царевна?
  Красивая, нежная и молодая,
  Льняная, иль темная, иль золотая?
  Ну, чья ты царевна? Скажи мне, лягушка.
  А может одна ты, как в мире кукушка?
  Не сладит никто тебе верную крышу,
  Никто в твои волосы ночью не дышит.
  И тело твое, что тоскует глубоко,
  Лишь лунное видит холодное око".*
  СНОСКА: (* Стихотворение Валентина Сорокина).
  
  - Красиво и грустно. Это ты написала?
  - Нет, все уже написано до меня. Но человек устроен так, что входит в чужие мысли, обустраивается в них и принимает за свои, то есть строит программу своей жизни. Вот и я, пока представляла себя никому не нужной лягушкой, мучилась без любви. И все в своей жизни изменила только после того, как для себя решила, что на свете обязательно существует царевич, только мне одной предназначенный. Вот так сказки делаются былью.
  - А сейчас по какой программе ты живешь?
  - Если использовать все тот же сказочный сюжет, то после того, как тебе пришлось побывать в руках ведьмы, настал мой черед вернуть тебе былой вид. И если ты будешь думать так же, как и я, то обязательно поправишься. Правда, быстро, как в сказке, не получится.
  
  Вместе с тем я стала давать ему самые простые представления о человеке как об энергетической системе. Однажды завела разговор на свою излюбленную тему: что такое бессмертная душа. Но на этот раз меня повело в сторону, и я стала рассказывать, что бывает с ней после того, когда человек умирает. Я описывала ему черный тоннель, по которому после смерти человека душа идет к яркому теплому свету, кто должен ее там встречать, и что с ней происходит дальше. Макс слушал тихо, лежа с закрытыми глазами, не перебивая и не переспрашивая. И я уже подумала, что зря завела этот разговор, как вдруг неожиданно он спросил:
  - Кэтрин, откуда ты это знаешь?
  - К счастью, чисто теоретически. Из книжек.
  - А я там был.
  - Где, любовь моя?
  - Там, в тоннеле.
  Конечно же. Как я могла забыть? Ведь после того, как он меня загородил от выстрела Вивьен, мне показалось, что он мертв. И я еще орала как полоумная, чтобы его спасли.
  - Расскажи мне.
  - Сначала была сплошная темнота. А потом я увидел тот самый свет, о котором ты говорила, и сразу понял, что мне нужно туда. Что там мой родной дом, блаженство и покой, которого я так хотел. Я был счастлив как ребенок. Мне почудилось, что я вижу родителей, что они радуются мне, как когда-то в детстве. - В уголке его глаза блеснула слеза. - И я пошел, полетел туда. Мне казалось, еще немного, и я достигну цели. И вдруг услышал ... я услышал слова, голос.
  - И что же тебе сказали?
  - Что мне рано туда. Ты знаешь, я совсем этому не обрадовался, а стал просить пожалеть меня, что я так устал жить. И вдруг увидел тебя. Ты стояла на коленях около моего тела и умоляла вернуть мне жизнь. Потом свет погас и, когда очнулся после операции, со мной рядом была ты.
  
  Через несколько месяцев Макс полностью отказался от тех препаратов, какие ему рекомендовали традиционные врачи. Это был один из самых счастливейших дней в моей жизни. Почти все время он проводил с детьми, Максимке было около полутора лет, а маленькой Кэтрин чуть меньше трех. Когда я приезжала вечером из города, он возился с ними в детской или читал книжки.
  Он окреп уже настолько, что пришло время приступать к следующему этапу лечения. И мы поехали. Сначала в Польшу, в бывший Освенцим. Конечно же, это был не тот концлагерь, где содержались его родители. Но мне важно было, чтобы он осознал, через что им пришлось пройти, как страшно они отработали свои кармические долги, но все-таки остались живы, чтобы дать жизнь ему. Я стала учить его прощать и просить прощение, сначала у родителей.
  Потом мы отправились на Украину, на родину его отца, в Винницу. Стоя у окна в номере гостиницы, я говорила ему:
  - Посмотри, как мало этот город похож на британские. А теперь представь, каким невзрачным городком он был до войны. Здесь родился твой отец, отсюда он отправился по всем кругам ада. Сколько же его душа должна была пройти уроков, чтобы выжить и вторую половину жизни провести в достатке и благополучии? А где родился ты? В еврейском местечке? В Гвинее Бисау, на островах Зеленого Мыса? Нет, ты родился в Великобритании, в центре Европы. А где ты учился? В районной восьмилетке? А потом в ПТУ? Неважно, что не знаешь, что это такое, главное, понимаешь. Нет, Максимилиан Ландвер получил образование в привилегированной школе, а потом в Оксфорде. А почему? Да потому что его семья не перебивалась от зарплаты до зарплаты. И его папа не был дамским портным. Он занимался обработкой и продажей бриллиантов. Ты представляешь, как много тебе было дано от рождения! Более того, едва ли не с первого дня тебя по жизни вел необычайный человек, Самоэль. Он не давал тебе оступиться, все время подталкивал вперед. Скажи мне, ты вкалывал на заводе у станка обыкновенным работягой? Упаси Бог, ты был преуспевающим, состоятельным лондонским адвокатом. Может быть, после работы распивал с друзьями пол-литра, закусывая докторской колбасой или рукавом? Ну что ты! Твои друзья английские аристократы, элита, бомонд. Ты сделал себя и все время уверенно шел по жизни вперед. Да, Максимилиан Ландвер, у тебя была большая проблема - женщины. Их было много, но не было той, одной-единственной, с какою обрел бы счастье и спокойствие. Но по-другому и не могло быть. Твоя душа решила пройти урок мужского тщеславия. Видимо, она хорошо его усвоила, если тебе дали такое светлое чувство, как любовь ко мне. Ты сделал меня самой счастливой женщиной на свете. А потом... Знаешь, почему так произошло? Именно потому, что было много дано. Вот и спросили строго.
  И он опять просил прощение и прощал. Закрывал глаза и видел перед собой лицо человека, с которым ему нужно было отработать ситуацию таким образом. Как правило, это были женщины.
  Утром он меня разбудил в страшном испуге:
  - Кэтрин, я видел ее!
  - Кого, любовь моя? - Ничего не понимая, сквозь сон спросила я. Но взглянув на него, все поняла. - Значит, пришло время простить и ее.
  - Не могу. Я ее ненавижу.
  - Ты хочешь вылечиться? Хочешь освободиться от тех кошмаров, что мучают тебя по ночам? Хочешь забыть весь ужас пережитого? Хочешь стать тем Максом Ландвером, каким был? Тогда прощай! Прощай!
  - Это пытка, Кэтрин!
  - Это твое спасение.
  
  Следующим нашим пунктом была Москва. Я намеренно не стала снимать шикарный номер в престижной гостинице, не попросила у Павла ключей от новой квартиры, которая, знала, у него имелась. Мы остановились всё в той же хрущевке в Кузьминках, с какою так много в моей жизни оказалось связано. Я хотела ему показать, из какой дыры он меня вытащил, в какой убогости я до него жила.
  - Посмотри, - говорила я ему, - мне первоначально было дано на много меньше, чем тебе. Я, правда, родилась в Москве, а не в какой-нибудь тьму-таракани, но училась в обычной школе, закончила ничем не примечательный институт, работала заурядным инженером-экономистом на заводе. Перспектив никаких. Личная жизнь со скрипом. А потом вдруг это все! Хотя нет, не вдруг. Шесть лет каждодневного труда, незаметной, но очень важной работы над собой, своими мыслями, эмоциями.
  - Ты стала этим заниматься после того, как с тобой произошло то ...о чем ты мне рассказывала?
  - Да. Есть такая русская поговорка: "пока гром не грянет, мужик не перекрестится". Знаешь, что это такое? Механизм работы кармического закона. Пока с человеком не произойдет какой-то катастрофы, он не становится на истинный путь познания, а любое познание - это путь к Богу. Знаешь, почему так происходит? Каждая душа, а она и есть божественное начало в человеке, перед воплощением жаждет только одного - прожить эту новую жизнь согласно Высшим законам, тем самым искупить часть грехов, которые она совершила в предыдущих, очистить свою карму и, соответственно, карму Земли. Но как только она входит в физическое тело, то забывает обо всем, обо всех своих благих намерениях.
  - Почему? Почему так устроено? Неужели Богу нужно, чтобы мы проходили через страдания?
  - Не знаю. На этот счет существует много теорий, простых, сложных, чересчур сложных. Я думаю об этом так. Может быть, это наивно, не знаю, но мы живем в Системе, обозначенной двумя полюсами. Вверху - свет и все светлые Высшие силы, а внизу - тьма, Дьявол и его приспешники. Но вся эта Система подчинена единой могучей силе - Богу. Между светом и тьмой...
  - ... все время идет борьба. - продолжил за меня Макс.
  - Я бы сказала - сложные взаимоотношения. Потому что то и другое вне Системы существовать не может. Более того, проявления того и другого зависят от Божественной воли. А Бог - это свод законов. Следовательно, все в этой Системе жестко подчинено этим законам. И борьба между добром и злом происходит на совершенно законных основаниях.
  - Единство и борьба противоположностей.
  - Причем эти сложные взаимоотношения строятся на всех уровнях - и в душе человека и за нее. И тут темным силам повезло: они отвоевали себе право перекрывать душе знания о Тонком мире, о его законах, и о прошлых жизнях. Но законы действуют независимо от наших представлений о них, иногда очень сильно изумляя людей своими суровыми приговорами. Ты спросишь: а что же Бог? Куда он смотрит? Не волнуйся, он нашел способ помочь своим детям. Именно когда гром грянет, человек вспоминает о душе, а душа - это и есть наша неразрывная связь с Ним. Так произошло со мной, так происходит с тобой.
  Мы сидели на маленькой московской кухоньке, где когда-то, в семидесятых и восьмидесятых, велись нескончаемые разговоры о нашем житьи-бытьи при советской власти и социалистическом строе, о том, что, может быть, следует уподобиться той части наших родственников, которые, плюнув на все, перебралась в Америку и Израиль своими глазами посмотреть, какими бурными темпами идет загнивание капиталистического, решив для себя окончательно извечный вопрос: ехать или не ехать. А теперь мы с Максом, два скромных британских миллионера, поглощая самую простую русскую пищу, картошку в мундире с селедкой, не спеша рассуждали о Боге. Сплошной сюрреализм.
   Конечно, можно было бы сходить в ресторан и не мучить себя забытым разделыванием сельди, но я решила играть по-честному. Уж если его окунать в свою прежнюю жизнь, то с головой. А Катя Кремер по ресторанам не ходила. Мне нравилось его отношение к тому, что я предлагала. Произшедшая с ним трагедия выбила из него всякий снобизм, и он с интересом прошелся со мной по близлежащим магазинчикам, а потом с изумлением наблюдал, как я управлялась на кухне с доисторической газовой плитой, с закопченными кастрюлями и сковородками.
  Да и занимавшей нас теме не очень-то подходило ресторанное застолье.
  - Кэтрин, ты мне все время говоришь о законах. А что это? Это то, что Бог даровал Моисею? Или это христианское учение?
   Я отлично знала, почему Макс задал мне этот вопрос. Не раз у меня в кабинете он с любопытством разглядывал многичесленные книги по истории религий, и сам наводил порядок в моем компъютере, распределяя заложенные в интернете страницы по папкам. А меня интересовали только две темы: ювелирная и духовная. Но сейчас мне не хотелось лезть в исторические дебри и уходить от основной темы.
  - Не имеет значения, через кого были даны эти законы: через библейских пророков, философов или писателей-сатириков. Главное, человечество их получило. Все уже сказано до нас. На самом деле каждому ребенку родители с пеленок дают понятия о работе кармического механизма: не плюй в колодец - пригодится воды напиться, не рой яму другому - сам в нее... что сделаешь? Правильно. А если не попадешь, то другие зароют. Это и есть закон действия и противодействия. Ты что-то совершил, за что обязательно расплатишься, если не в этой жизни, то в последующих точно. Поверь мне, ничего не будет забыто! Помнишь, Самоэль сказал тебе когда-то: "за все нужно платить"? Ты не воспринял его слова, потому что посчитал их прописной истиной, ничего для тебя не значащей. А он прочувствовал самый их глубокий смысл.
  - Кэтрин, скажи мне, а сейчас я расплатился?
   Его вопрос еще раз наглядно продемонстрировал, что можно сколь угодно долго рассуждать о высоких космических понятиях, даже на таком адаптированном уровне, как это делаю я - человека все равно в первую очередь будет интересовать его проблема и ее решение.
  - Чтобы это понять, нужно следовать другому закону: "душа обязана трудиться!". Это то, чем в настоящий момент занимаемся мы с тобой. Человек не только расплачивается за неправедные действия, но и получает награды за хорошие поступки. Я не просто показывала тебе, с какой чистой кармой ты пришел в этом воплощении, каким изначально высоким был твой уровень. Ты его заслужил своими прошлыми жизнями.
  - Тогда почему я, при внешнем благополучии, столько лет, по-существу, не был счастливым человеком? И только во второй половине жизни, встретив тебя, понял, что такое счастье?
  - Потому что души - это очень чистые и сильные энергетические создания, и в каждом своем воплощении они хотят пройти какой-то урок. Твоя душа выбрала такой.
  - А твоя?
  - Моя? - я задумалась. - Хочешь, я тебе кое-что покажу? - Я достала из буфета несколько коробок с фотографиями. Покопавшись в них, положила перед ним несколько.
  - Кто это?
  - Я. Это в двенадцать лет, это в шестнадцать, а это в двадцать пять.
  - Не может быть. Кэтрин, ты одна из самых красивых женщин, которых я встречал в своей жизни. А это?!..
  - И, тем не менее, это тоже я. Ты знаешь, что значит быть некрасивой девушкой, женщиной? Через сколько комплексов ей надо пройти? Сколько уроков выучить, прежде чем стать леди Кэтрин? Хотя у меня был выбор, можно было остаться вот такой, - и я ткнула пальцем в одну из фотографий, если навсегда утонуть в своих переживаниях. Вот видишь, мы с тобой плавно перешли к следующему закону, закону свободного выбора. На самом деле, не такой уж он и свободный. Если он сделан неправильно, очень скоро человеку дадут понять, что это была ошибка. Тут, правда, надо начинать шевелить мозгами и смотреть, что же происходит. Очень часто человека ставят перед повторным выбором, те есть предлагают аналогичную ситуацию, как в школе работу над ошибками. А иногда проводят контрольную работу.
  - А как узнать, правильно ли ты поступил?
  - Только по тому, что с тобой происходит, идешь ли ты по жизни без проблем, и тебе везет во всем, или, наоборот, увяз в неприятностях. Окружающая реальность - это единственный индикатор правильности твоих поступков. Только нельзя забывать, что у всех людей разный уровень дозволенности. Один ввязывается в авантюру и выходит победителем, а другой сразу же попадается на мелочи.
  - И что же нужно делать?
  - Прежде всего, начать думать. Потому что выбор - это не только поступки, но, в первую очередь, мысли. Каждая мысль - это программа.
  - Кэтрин, но ведь существует столько людей с отвратительными мыслями, я уже не говорю о тех, кто совершает подобные поступки. И ничего, живут себе нормально.
  - Макс, мы начали с тобой с Системы добра и зла. Соответственно, есть души светлые и темные. А есть серые, и их большинство. Темные силы для того и перекрывают душе память о Тонком мире, о той миссии, с которой она пришла на Землю, чтобы воспользоваться этой амнезией и превратить ее из серой в черную. А у черных душ покровители ой какие могущественные. Но не все так плохо. Не зря же Бог через своих адептов дает людям знания, как устоять в этой борьбе. Часть этих знаний и есть те самые законы, о которых мы говорили.
  - А я какая душа?
  - Изначально очень светлая. Но из-за нехватки определенных знаний имеет сероватый оттенок. Для ее очищения тебе вернули жизнь. Ты спрашивал меня, почему людям приходится проходить через физические и духовные страдания? Как ни странно, но они являются катализатором духовного роста. Плавная, благополучная жизнь усыпляет душу, и она забывает о той цели, ради которой воплотилась. Знаешь, какой я была серой, местами даже черной?
  - И что ты делала?
  - Думала, Макс, много думала, читала, меняла себя, свои мысли, свое отношение ко всему. К окружающим, к себе. Ты же видел, какая я была. Не трудно догадаться, что я себя не любила, сама себя стеснялась, сама себя презирала. Чтобы измениться внешне, сначала нужно поменять вот здесь - в голове. И так во всем - чтобы изменить жизнь, нужно изменить отношение к ней.
  - Тебе это удалось в полной мере.
  
   Вечером он долго ворочался в постели, не давая мне заснуть, пока я не выдержала:
  - Максим, что происходит? Почему ты не спишь?
  - Думаю. Ты же велела думать.
  - Судя по всему, процесс идет активно.
  - Очень. Объясни мне. Все мои проблемы начались после женитьбы. Я не должен был жениться? Это был мой неправильный выбор?
  - У тебя не было другого выбора. Ты сам его предопределил.
  - Чем?
  - Своим презрением к тем девушкам, с которыми имел дело. Помнишь, ты мне рассказывал, ни одна из них не годилась тебе в жены, потому что быстро соглашались с тобой переспать? В итоге ты получил такую жену, которая тебя презирала, и как раз в постели.
  - А ты?
  - Что я?
  - Почему ты не хотела меня?
  - Потому что полюбила. Разве ты не понял? Я влюбилась в тебя с первой секунды, как только увидела.
  - И оттолкнула?
  - Конечно, ведь ты же тогда не любил.
   Он замолчал, прерывая тишину глубокими вздохами - судя по ним, думательный процесс продолжал идти полным ходом.
  - Котенок, объясни мне, почему я пошел с ней. Ведь я не обманывал тебя, когда говорил, что мне нужна только ты.
  - Твоя проблема - женщины. Тебя все время ставили перед этим выбором.
  - Если бы ты знала, как все эти годы я раскаивался в нем. - Он опять замолчал, но не надолго. - Ведь через несколько часов я должен был лететь в самолете к тебе. А в ней не было ничего, чтобы меня насторожило. Когда она подошла ко мне там, в коридоре гостиницы, в светлом европейском костюме, и по-деловому спросила "мистер Ландвер, вы можете уделить мне минутку внимания?", у меня в голове ничего такого не возникло. Я попросил охранников подождать в номере, предполагая, что через пару минут вернусь. Как я оказался с ней - до сих пор не могу понять.
  - Хочешь, помогу?
  - Да. Очень. А как?
  - Прежде всего, слушать меня.
  
   Ему в самом деле было дано многое. К этому времени он прекрасно освоил разные техники медитаций и прекрасно визуализировал, поэтому на контакт с Владыками кармы вышел быстро. Не удивилась я и тому, как он описал мне Владыку.
  - Спроси, могут ли сейчас исцелить твои отношения с Вивьен?
  - Нет.
  - Спроси, могут ли тебе показать ту жизнь, где произошла кармическая завязка?
  - Да.
  - Сейчас тебя введут в точку отсчета. Жди. Когда что-то увидишь, рассказывай мне.
   Ждать пришлось недолго.
  - Темно. Ночь. Теперь вижу пожары. Вокруг меня все горит.
  - Кто ты и где?
  - Я молодая девушка. Ты знаешь, очень красивая. У меня распущенные темные волосы. Длинное светлое платье, как рубаха. Бусы, браслеты. На меня несется какой-то всадник. Огромный, толстый, с усами и огромной саблей. Он хватает меня и бросает поперек седла.
  - Кто этот всадник? (Хотя чего спрашивать и так ясно, кто).
  - Это Вивьен.
  - Ты видишь, что происходит дальше?
  - Какой-то дом. Он насилует меня.
  - Спроси, что было дальше.
  - У меня в руке нож. Я его убиваю.
   Нормальный узел. Ты еще удивляешься, что ты с ней пошел. Вот почему тебя понесло в эту Сьерра-Леоне.
  - Спроси, сейчас тебе дают исцеление?
  - Нет.
  - Попроси, чтобы тебе показали еще одну жизнь.
  Через некоторое время он продолжил.
  - Я скачу на коне. На мне восточные одежды. Красивый зеленый халат. На голове белый тюрбан, украшенный огромным изумрудом. Я возвращаюсь с охоты. По-моему, я какой-то султан. Все кланяются мне, но я очень спешу.
  - Куда?
  - Во дворец. К своей любимой жене. Я не видел ее три дня и очень соскучился. - Он замолчал, расплывшись в улыбке.
  - Чему ты улыбаешься?
  - Смотрю, как я люблю ее. У меня это неплохо получалось и тысячу лет назад.
  - А дальше? Спроси, где Вивьен?
  - Я курю кальян, положив голову жене на колени. (Что? Какой кальян? Ты ничего не перепутал?) Ей принесли вино. Она пьет и умирает. А Вивьен за дверью. Она тоже одна из моих жен. Именно она прислала отравленное вино.
  - Что дальше?
  - Я рыдаю над телом жены. А теперь голая степь, я бреду в рваной одежде паломника или дервиша. Но я уже не султан. После ее смерти я ушел из дворца.
   Вот это да! Все правильно, он же мне сказал, что нам дана вторая попытка. Вот когда была первая! И у Вивьен была вторая попытка разлучить нас. Так вот почему я все время сравниваю ее с собой, вот почему наши отношения к нему так схожи. Оказывается, каналы, которые так крепко связали с ним нас обеих, были открыты уже тогда, в той далекой жизни. Я еще удивлялась, почему она, профессионалка, залетела от него сразу. Она в него влюбилась, как и я, с первого взгляда. Она хотела этого ребенка. И на второго пошла, чтобы крепче привязать его к себе, хотя Макс к тому времени был наркоман со стажем. Теперь ясно, почему мы с Максом так боялись потерять друг друга и почему не можем жить друг без друга. После моей смерти он ушел из дворца, став бродячим дервишем - вот когда был заложен тот высокий уровень, ниже которого он не опускался.
  - Спроси, сейчас тебе дадут исцеление от Вивьен?
  - Да.
  - Тогда повторяй за мной.
  
   Он сидел в кровати, все еще смешно потряхивая головой, пытаясь сбросить реальность наваждения:
  - Послушай, Кэтрин, может быть, это больное воображение, моя богатая фантазия или глюки, как ты любишь говорить по-русски?
  - Когда тебе наркоту кололи, у тебя такие же глюки были?
  - Нет, совсем другие.
  - Значит, это не больная фантазия, а кармическая регрессия. А что касается богатого воображения, то оно, похоже, у нас одинаково работает.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Понимаешь в чем дело ... Хотя нет, если я сейчас начну тебе рассказывать, ты мне не поверишь. Подожди, я, кажется, вспомнила.
   Я кинулась к письменному столу, где в одном из ящиков были припрятаны тетради с подробными многочисленными записями моих медитаций. Когда свой путь в метафизику я начинала со знакомства с правополушарными методиками, по совету многих авторов взяла себе за правило вести дневник. Чем я только в своих практиках ни занималась: и развивала подсознание, и работала с разными эгрегорами, денег, здоровья, удачи. Училась любить и понимать своего внутреннего ребенка и подростка, отыскивая и корректируя те моменты, когда возникли так изранившие душу комплексы. Кропотливо и методично налаживала контакт со многими субиндивидами во мне, каждый из которых был причиной страхов, блокировавших развитие моих информационных и энергетических каналов. Увлеклась автоматическим письмом, когда меня занимал вопрос: какой сценарий моя душа написала для этого воплощения? (Без ложной скромности могу сказать, что в основных пунктах воспроизвела его почти без ошибок). Даже пыталась развить у себя способность видеть вещие сны. Как потом показала жизнь, и это получилось, а тогда посчитала это занятие тупиковым направлением. Список можно было бы продолжить. Ведь в отличие от других людей, обладающих необычайными экстрасенсонсорными способностями с детства или открывших их в себе после экстраординарного события в их жизни, или доставшихся им по наследству, как они любят про себя говорить (в любом случае, это наследство их прошлых жизней), у меня этих способностей никогда не было, или они находились ну в самом зачаточном состоянии. Была только тяга к знаниям, желание осознать свои возможности, развить их и помочь себе.
   Ту свою жизнь, когда я была любимой женой в гареме, мне показывали неоднократно, при отработке взаимоотношений с разными людьми, но в первый раз это произошло с помощью Наташи. Когда же это было?
  - Читай! Сначала дату. - Я сунула Максу в руки потрепанную тетрадь.
  - "20 апреля 2002 года". Что это? - Поднял он на меня удивленные глаза.
  - Мои записи. Читай!
  - Восток. Я качаюсь в паланкине на горбе у верблюда. Меня везут в султанский гарем четвертой женой. Я очень красивая молодая женщина. Мой муж султан проводит со мной все дни и ночи, забыв о других женах. Я сижу на атласных подушках и раскуриваю кальян. Он лежит, положив голову мне на колени. Я передаю ему мундштук, а сама пью вино, которое мне только что принесли. Вдруг ужасное жжение, и я умираю. Вижу своего мужа, рыдающего над моим телом.
   Он замер над раскрытыми страницами.
  - Теперь ты понял, кто я?
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"