Хожевец Ольга Аркадьевна : другие произведения.

Псих: обновление

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Обновление отдельным файлом. 12/07/2019


  
  
   7.
  
  
   Подниматься в офис смотреть списки я вскоре перестал. Не сразу после визита, чтобы это не выглядело нарочито, но - вскоре. Реальной необходимости уже, пожалуй, не было; иные мотивы... Да что там. Не хотел я маячить возле Даши мрачной тенью, когда все ясно и так.
  
   Нет, вру. Вот именно что - хотел. И именно потому нельзя было этого делать.
  
   А в мае...
  
   В мае у меня был день рождения.
  
   Я задумался как-то - сколько это я его не отмечал? Последний раз дома я встретил своё шестнадцатилетие. Тот день не стал праздником, несмотря на робкие попытки его организовать - давило слишком много нерешённых проблем. Потом... Семнадцать мне стукнуло в Тихушке - я тогда об этом и не вспомнил. Что не удивительно, впрочем. Варвур... Два года почти постоянной мечты о сне. Взведенные, как пружина, нервы. Не до того там было. Это - восемнадцать и девятнадцать.
  
   Теперь мне исполнялось двадцать. Возраст, однако.
  
   Честно говоря, сначала я думал - ничего не хочу. Разве что забиться в какую-нибудь щель и нарезаться в одиночку. Нарезаться до свинячьего визга, четыре года собственной жизни самому с собой помянуть... А свидетели для этого не нужны.
  
   Но день пришёлся на субботу. И я понял, что так просто не отделаюсь. Семейство - а теперь я с лёгкостью относил сюда и Каминского - было твёрдо настроено встретить мой день рождения всерьёз.
  
   Я не стал спорить. В основном из-за мамы - пожалуй, именно ей такой праздник был по-настоящему нужен.
  
   Так что торжество состоялось.
  
   Мы не приглашали никого лишнего - только семья. Включая Романа, которого Каминский привёз на побывку из лечебницы. И у нас был стол, рассчитанный, наверное, на десятерых при наличии четырёх едоков. Я растрогался, обнаружив на нем свои самые любимые деликатесы. Были шутливые поздравления в конвертиках. Были подарки: мама преподнесла мне мягкий, как пух, тёплый свитер из газарской шерсти, Каминский - шикарную автоматическую бритву (я, правда, слабо представлял себе, что с ней надо делать: привык в штрафбате к специальной пасте, один раз намазался - месяц ничего ненужного не растёт; однако был в этом предмете какой-то особый шик, сугубо гражданский такой, неспешный и оттого приятный). И я чуть не прослезился, когда Роман протянул мне модельку бифлая, собственноручно слепленную им из пластиформа.
  
   Я расслабился и раскрылся чуть раньше, чем следовало, потому что самое трудное было ещё впереди.
  
   Слова...
  
   Слова, сказанные из самых лучших чувств и побуждений. Преследующие только благие цели. Вовсе не предназначенные ранить.
  
   Хорошие слова и, наверное, правильные. Слишком много правильных слов.
  
   Это я такой неправильный попался.
  
   Не сразу, но я вдруг обнаружил, что перенести всё это намного сложней, чем мне казалось. Не знаю, почему. Я ведь приготовился находиться весь вечер в центре внимания и выслушивать многочисленные тосты и пожелания, приготовился отвечать спокойно и вежливо на больные, бередящие душу вопросы и шутить о том, о чем хочется плакать, вцепившись бессильно зубами в подушку. Приготовился улыбаться - и радоваться, радоваться тому, что я дома, что рядом близкие люди, радоваться, несмотря ни на что... Ведь для того он и праздник, чтобы радоваться.
  
   Я не сумел.
  
   Я не ожидал, что это будет ощущаться вот так - будто наждаком без конца, снова и снова по незажившим ещё ранам.
  
   Почему именно ведомый любовью человек способен причинить иногда такую боль, какой не доставит и лютый враг?
  
   Я терпел, пока мог. И сорвался из-за стола на середине очередной маминой фразы - просто последней каплей стала - что-то высокопарное о годах, которые следует вычеркнуть и забыть, и о высотах, ожидающих впереди... Едва сдержался, чтобы не заорать.
  
   Почему "вычеркнуть"?! Это моя жизнь! У меня ничего другого нет пока!
  
   И эти "высоты"... Какие такие "высоты"... Как издёвка - неужели она не понимает? Что в её представлении "высоты"? Залезу я, что ли, завтра на стоэтажный небоскрёб?
  
   Но особенно резануло "вычеркнуть", конечно...
  
   Вот эти - эти мои четыре года - вот так, одним росчерком пера?
  
   Как скомкать неудачный черновик?
  
   Роман смотрел на меня непонимающе и сочувственно.
  
   Я вылетел из дома пулей. Молча - на это выдержки хватило. А вот на то, чтобы хоть как-то объяснить свой уход, уже не достало...
  
   И только промерив ногами несколько кварталов, я задумался, что же мне теперь делать. Вернуться, объясняться - не было пока сил. Выполнить свой первый план и надраться в зюзю? Уже не то настроение.
  
   Мама расстроилась наверняка.
  
   Все люди как люди. Встречают дни рождения, веселятся. Да что за заноза такая сидит в груди и мне жить нормально не даёт?
  
   На углу я купил с лотка несколько салипасов - и поехал к Даше.
  
   Просто так. Увидеть. А там придумаю, что соврать.
  
  
   ***
  
   К моему изумлению, дверь мне открыл Кирилл. Похоже, он удивился не меньше; правда, мне от этого легче не стало, так что он нашёлся первым. Спросил сосредоточенно и чуть брюзгливо:
  
   - Джалис? Вы по какому вопросу?
  
   - Могу я увидеть Дашу?
  
   Коротенькая фраза исчерпала весь мой запас вежливости. Потом уже, с опозданием, я подумал, что следовало бы для начала поздороваться. И наверное, если бы Кирилл спросил ещё хоть что-то, я бы просто развернулся и ушёл.
  
   Но он только пожал плечами и, обернувшись в дом, позвал раздражённо:
  
   - Даша! Тут к тебе!
  
   И исчез в проёме.
  
   Я постоял у оставшейся открытой двери. Входить не хотелось - зачем? Да, в общем-то, и не приглашали.
  
   Как некстати оказался тут Кирилл.
  
   Может, я вообще зря сюда пришёл?
  
   Наверняка зря. Ещё пожалею об этом порыве.
  
   - Данил?
  
   Я посмотрел на Дашу - тонкую, нежную, такую домашнюю в мягких черных брючках и великоватом голубом пуловере, и опять босиком, слегка взъерошенную, будто нахохлившийся воробей - и подумал: нет, не пожалею.
  
   - Данил, ты что тут? У тебя же день рождения сегодня, или я ошибаюсь? Ты что, пьян?
  
   Она присмотрелась и ответила сама себе, приподняв домиком брови:
  
   - Нет, не пьян. Случилось что-то?
  
   - Ничего.
  
   Моя деликатность в этот день явно отправилась на покой, и я выдал первое пришедшее в голову:
  
   - Кирилл тут что, у вас в гостях?
  
   - Почему в гостях? - удивилась Даша. - Живёт он здесь.
  
   - А Димка?
  
   - И Димка. Ты специально приехал об этом спросить?
  
   - Нет. - Я помотал головой. - Я...
  
   - Салипасы мне привёз?
  
   Действительно, я ведь чуть не забыл про эти нежные фрукты. Спохватившись, протянул Даше яркий пакет.
  
   Она наморщила лоб.
  
   - Я же пошутила. Неужели правда салипасы? Ну ты даёшь. А в честь чего? Данил, да что с тобой сегодня? Какой-то ты... Слушай, что мы с тобой у порога топчемся? Зайди, а?
  
   - Не стоит, - я снова мотнул головой. - Пора мне.
  
   - А приходил зачем? Салипасы отдать?
  
   - Угу.
  
   - В честь своего дня рождения?
  
   Даша смерила меня взглядом вприщурку. Под этим взглядом я развернулся и пошёл по дорожке от дома, и чем дальше я отходил, тем острее ощущал её взгляд - спиной, плечами, как неимоверную тяжесть, которую выносить оказалось почему-то совершенно невозможно.
  
   - Постой!
  
   Даша догнала меня на дорожке - прямо, как была, босиком. Проговорила негромко:
  
   - Ну что ты молчишь, как пень. Я же вижу, тебе плохо. Не молчи. Когда плохо, нельзя молчать.
  
   - А что делать?
  
   - Кричи. Или ругайся. Плачь. Расскажи всё кому-нибудь. Неважно. Только не молчи.
  
   - Я так не привык.
  
   - Попробуй.
  
   Я поднял глаза - Даша была серьёзна, как никогда; я подумал, что ей - именно ей - мог бы, хотел бы рассказать многое, если бы...
  
   Если бы.
  
   Выговорил хрипло:
  
   - Не могу.
  
   - Почему?
  
   - Даша. Как так вышло, что Кирилл живёт с вами?
  
   - С нами? - она передёрнула плечами. - Ты странно спрашиваешь. Почему именно Кирилл? Мы живём втроём. Старомодно, я понимаю; но, видишь ли, это родительский дом, мы все привязаны к нему. И городские квартиры никто из нас не любит, а коттедж для одного - нонсенс, знаешь ли. Вот если кто из братьев вдруг женится, придётся что-то решать. А Кирилл совсем не такой сухарь и брюзга, как тебе, может быть, показалось. Просто выпендривается слегка; у него пунктик - не быть похожим на Димку.
  
   - Кто-то из братьев женится, - повторил я эхом.
  
   - Что? Ты о чем?
  
   - Твоих братьев?
  
   Я имел, наверное, глупейший вид - ошарашенный внезапным озарением. И Даша почувствовала; остановилась, брови снова поползли вверх, и выражение лица сделалось такое - не то рассмеяться собирается, не то заплакать.
  
   - Ты не знал?
  
   У меня пропал, потерялся дар речи, а она добавила:
  
   - Так ты подумал, что...
  
   - У вас фамилии разные, - выдал я первое пришедшее в пустую, звонкую голову - просто чтобы остановить поток её догадок.
  
   - У нас и отчества разные. Так что же? Такое редкое дело? - она пожала плечами. - Данил, ты будто в вакууме живёшь. Вся фирма в курсе, что у нас семейное предприятие. Мы его начинали втроём - братья и я. Родители уехали в Зиргу, отец мой там хорошую работу получил. А я из-за "Интеркона" с братьями осталась. Интересней мне было тут. Техникум заочно закончила, а теперь всё решить не могу - идти учиться дальше, или наплевать уже на это. На фирме неплохо, но... Нужна все же перспектива.
  
   - Да, - согласился я. - Перспектива - это вещь. Даша, я пойду. У меня там мать, небось, извелась - я их так оставил... Резко.
  
   - Легче стало?
  
   - Да. Спасибо. Это... глупостью, в общем-то, всё было. Завёлся вдруг.
  
   - Бывает. Особенно в дни рожденья почему-то. Такой уж праздник.
  
   - У тебя тоже?
  
   Даша улыбнулась.
  
   - А ты думал, ты один такой?
  
   Улыбка у неё была... необычайная. Словно крылья за спиной выросли от этой улыбки. Я расхрабрился и сказал:
  
   - Поехали со мной.
  
   - Куда?
  
   - Ко мне домой. С семьёй моей познакомишься. Я тебя приглашаю на день рождения.
  
   - Вот так сюрприз. Данил, меня там не ждут.
  
   - Все будут рады, правда. У нас только свои - мама, брат и Каминский, он мамин хороший друг и человек интересный. И куча всего вкусного на столе пропадает. Поехали.
  
   - Данил. Обычно за девушкой сначала ухаживают, а потом уже знакомят с мамой.
  
   Озорные искорки так и плясали в её глазах.
  
   Я улыбнулся и кивнул.
  
   - Я рад, что ты согласна.
  
   У бедной Даши, убеждённой, что ей удалось меня смутить, аж рот раскрылся от такой моей наглости; наш дружный смех наверняка был слышен в доме - ну и пусть. Теперь это меня не волновало. Пасмурный майский день расцвёл новыми красками, и я уже искренне не понимал, отчего так хреново чувствовал себя всего каких-нибудь пятнадцать минут назад.
  
   - Даша! - позвали из дома.
  
   - Сейчас! - откликнулась она и добавила для меня:
  
   - Раз так - жди. Надо же мне переодеться.
  
   Я хотел было возразить, что это совсем необязательно, но подумал и промолчал. Выбор одежды - явно не моя епархия. Хотя по-моему, выглядела Даша просто очаровательно. Пронзительно-свежий голубой цвет изумительно ей шёл.
  
   - Даша! - на пороге появился Кирилл, как всегда, чуть раздражённый и чем-то недовольный; в руках он держал Дашин комм, чирикающий наподобие воробья. - Тебе тут трезвонят, обзвонились уже. Я кричу-кричу...
  
   - Ой, спасибо.
  
   - С собой надо носить такие вещи, - буркнул Кирилл, подарил мне подозрительный взгляд и снова скрылся в доме.
  
   - Да? - сказала Даша в трубку. - Да. Вы говорите с диспетчером фирмы "Интеркон"... Да. Да, конечно, - она глянула на меня заинтересованно. - Да, случайно знаю. Рядом со мной в данный момент. Хотите с ним поговорить? Да, пожалуйста.
  
   И протянула мне комм:
  
   - Тебя.
  
   Я уже понял, что происходит. Свой комм я оставил дома. Активным модулем там стоял рабочий, и переадресация пошла сразу на номер диспетчера.
  
   В свою очередь я спросил:
  
   - Да?
  
   Конечно, это был Каминский.
  
   - Данил, выслушай меня, пожалуйста, - говорил он быстро, частил, будто боялся, что я в любой момент дам отбой. - Мать плачет. Она отчего-то вбила себе в голову, что ты ушёл снова, как тогда, и я не могу её переубедить. Заперлась у себя в комнате и плачет. Я прошу тебя, приезжай. Я понимаю, тебе нелегко, но я очень тебя прошу.
  
   Я сказал:
  
   - Еду.
  
   Услышал в ответ "спасибо" прежде, чем сработал отбой. Посмотрел растерянно на Дашу.
  
   - Надо торопиться? - сообразила она.
  
   - Мать плачет, - повторил я слова Каминского.
  
   - Момент.
  
   Надо отдать должное Даше - она не потратила этот момент на переодевание. Выскочила из дома не более минуты спустя, в той же одежде, только обувшись, потрясая с победным видом ключом на красивой витой цепочке, украшенной фирменным брелоком.
  
   - Мы на колёсах! Чур, я за рулём. Домчу вмиг!
  
   Сначала я подумал, что она выцыганила кар у Димки. Оказалось - нет. Димка был в отъезде, а машину - красивую серо-перламутровую "Солею" - не пикнув, дал Кирилл. Вот тебе и брюзга.
  
  
  
   Монорельс, конечно, движется намного быстрее колёсного кара. Но прямой линии между Дашиным домом и моим пока не протянули - пришлось бы ехать через центр, а учитывая пеший путь до станции и от станции, да ещё пересадки... Машина дала нам изрядное преимущество по времени. И надо было видеть, как Даша вела! Несколько раз я испытывал искушение подключиться и подстраховать её - но так и не сделал этого. По двум причинам: во-первых, она, похоже, уверенно контролировала ситуацию. А во-вторых, явно получала от езды удовольствие.
  
   - Тебе бы летать, - не удержавшись, сказал я в какой-то момент.
  
   - Ага, - довольно отозвалась Даша. - Я как-то пробовала. У одного знакомого есть флайкар, и он пустил меня за руль. Здорово! Управление почти такое же, только надо ещё высотный режим переключать на пульте. Ух, как я разогналась под конец! Красота! Разбогатею - обязательно себе летающую машинку куплю.
  
   В моем мозгу вдруг возникла картинка: мы с Дашей, оба уже в возрасте, оба работаем в расширившемся и разросшемся с нынешних пор "Интерконе"; у нас на двоих один семейный флайкар с автоматической регулировкой высотного режима, и мы управляем им по очереди. А в ясные ночи я втихаря вывожу машинку из гаража, отключаю всю автоматику и занимаюсь воздушным хулиганством, любуясь звездами...
  
   Напугала меня эта картинка - что было странно, поскольку в ней присутствовала Даша. Напугала и тут же исчезла, оставив неприятный осадок - как ощущение забывшегося к утру нехорошего сна; впрочем, и осадок не продержался долго, испарился, стоило бросить взгляд на счастливую Дашу, небрежно, с видом заправского гонщика придерживающую руль одной рукой. Я потряс головой - и от картинки не осталось ни следа, ни воспоминанья.
  
   - Почему твоя мама так расстроилась? - неожиданно спросила Даша. - Ты ей нахамил?
  
   - Нет. Просто, видишь ли... Когда мне было шестнадцать лет, мы с ней крупно поругались, и я ушёл из дома. А вернулся только этой зимой.
  
   Даша приподняла брови, обернувшись ко мне, и я сказал:
  
   - Так уж вышло. Ты на дорогу смотри.
  
   - Ладно. И что, причина ссоры того стоила?
  
   - Дело было не в ссоре, - проговорил я неохотно. - Совсем не в ссоре.
  
   - Не любишь об этом, да?
  
   - Не люблю.
  
   - Хорошо, я не буду спрашивать. Если захочешь - сам расскажешь, ладно?
  
   - Как-нибудь - обязательно, - пообещал я больше себе, чем ей.
  
   Не так это просто.
  
   Я снова поймал на себе Дашин взгляд - пристальный и изучающий, повторил:
  
   - Смотри на дорогу.
  
   - Не волнуйся. - Она помолчала и вдруг заключила негромко: - Ты просто дикий кот, Данил.
  
   - Почему? - не понял я. - Почему дикий кот?
  
   - Это уже моё личное. - Даша улыбнулась. - Ладно, расскажу. Когда я была ребёнком - не помню, сколько мне тогда сравнялось, может, лет двенадцать или тринадцать - к нам приблудился дикий кот. Произошло это в конце ноября, а зима в том году была холодная необычайно. Кот просто пришёл - уверенно, как к себе домой - и остался, и ничего с этим поделать было нельзя. Тощий, серо-полосатый, весь в шрамах, ухо надорвано и половины хвоста не хватает, но исполненный такого достоинства - просто робеешь перед ним. И привязался он ко мне. Мама испугалась, хотела в санитарную службу звонить - мало ли, вдруг зараза какая... Как я её уболтала-упросила - сама удивляюсь. Сошлись на том, что, если кот позволит себя вымыть - пусть остаётся, а если нет - мама поступит по своему усмотрению. Я, конечно, коту об этом тихонько рассказала... Знаешь, до сих пор уверена, что он меня понял. Чуть ли не кивнул в ответ. И надо было видеть, как он вёл себя в ванной! Железное спокойствие, море терпения - и только на меня глазами: смотри, мол, все ради тебя. Таких выразительных глаз у кошки я больше не встречала - а ведь обычные были, жёлтые. Всю зиму он спал у меня под одеялом, урча, как трактор; ходил за ногами, как привязанный, и встречал, когда я возвращалась из школы. Охранял меня, как пёс - даже братья уже боялись дёргать. И ещё - слушал. Я поверяла ему свои девчоночьи горести, а он слушал, оценивая все с высоты своего опыта. - Даша вздохнула. - А весной он пропал. Ушёл - и всё. Я долго надеялась - вернётся. Переживала страшно. И до сих пор думаю - случилось с ним что-то, иначе бы он пришёл рано или поздно. А потом мама подарила мне котёнка. Тоже серого и полосатого.
  
   - И что?
  
   - Это было совсем не то. Живая мягкая игрушка. Весёлая, смешная - и без признака того интеллекта. Бессмысленные голубые глазки. Кукла. Он меня раздражал. Мама все удивлялась: "Ну неужели тебе не нравится, посмотри же, какая пусечка!" И в конце концов забрала его к себе, а позже и в Зиргу с собой увезла. А я была рада избавиться. Все ему умилялись, а у меня ну ни капельки тёплого чувства не было к этому коту - а ведь и чёрствой показаться тоже не хотелось, понимаешь? А потом, - Даша усмехнулась, - в пору, как говорится, юношеского максимализма, я подметила как-то, что среди людей тоже бывают дикие коты и домашние. Дикие, правда, реже встречаются. Тем не менее, я стала для себя вести классификацию. Теперь, конечно, скорее в шутку. Но ты - точно дикий кот, определённо. Обиделся?
  
   Я пожал плечами.
  
   - Определение мне нравится. Но возможно, ты ошиблась.
  
   - Вряд ли.
  
   - Всё очень просто, Даша. Выкинь того котёнка на улицу - и если он не погибнет, он станет диким котом.
  
   - Нет, - возразила она очень серьёзно. - Вот это - нет. Или ты просто не понял, о чем я говорю. Это качество - оно врождённое, не приобретённое. Не способность выживать, нет, а... Стремление к свободе, что ли? К абстрактной свободе ценой конкретных потерь. Я плохо объясняю, да?
  
   - Очень непрактичное качество.
  
   - Непрактичное, верно. Не о теплом гнёздышке мечтать... Иным и не объяснишь.
  
   Даша замолчала. Смотрела перед собой, хмурила брови, я понял - сердится. А ведь началось всё вроде бы с шутки.
  
   Куда-то не туда завёл нас этот разговор.
  
   Я спросил осторожно:
  
   - А себя ты к кому относишь?
  
   - Я? А я кошка. - Даша улыбнулась, разом стряхивая хмурость. - А это совсем другое дело, знаешь ли. Кошка может быть и домашней, но она всегда сама по себе.
  
   - Дискриминация по половому признаку.
  
   - Ага. Показывай, куда ехать, умник - мы уже в твоём районе, если ты не заметил.
  
   - Заметил. Пока прямо. И сбавь скорость, тут ограничение. Знаешь, мне ты всегда казалась больше похожей на воробья.
  
   - Почему на воробья? - опешила Даша.
  
   - На дорогу смотри. Здесь направо. Потому что взъерошенная, непоседливая и недоверчивая, и комм у тебя чирикает. Вон к тому дому подъезжай.
  
   - Таких комплиментов мне ещё не говорили, - протянула Даша обескураженно, останавливая машину перед домом.
  
   - Ты похожа на воробья, - пояснил я негромко, - потому что тебя очень хочется взять в руки - и очень боязно спугнуть. А по комплиментам я не специалист, боюсь, соскучишься и упорхнёшь. Пошли лучше с мамой знакомиться.
  
   - Подожди, - Даша решительным движением повернула к себе стебелёк салонного оптического датчика, уставилась на экран. - Я что, и впрямь такая встрёпанная?
  
   Ну вот. Разве я хоть слово сказал о её причёске?
  
  
   ***
  
   Мама встретила нас уже в гостиной, и признаки недавних слез на её лице мог бы заметить только очень внимательный человек. Поджатые губы свидетельствовали о том, что для меня был приготовлен холодноватый приём - но при виде Даши в маминых глазах заиграли огоньки, лицо расцвело улыбкой. Церемонию знакомства вкупе со взаимным обменом комплиментами можно было смело заносить в любой учебник светского этикета. Да, мама всегда умела не ударить в грязь лицом; Даша тоже не сплоховала. Подсыпал каких-то словесных реверансов Каминский; Роман обошёлся приветствием, зато украдкой из-под стола показал мне оттопыренный большой палец. Я даже почувствовал себя неловко в какой-то момент - будто обманул семейство, с таким радостным и однозначным энтузиазмом было всеми воспринято Дашино появление. Впрочем, сама девушка, похоже, против такой реакции не возражала - и наверное, это стоило считать добрым признаком.
  
   Мы замечательно провели время. Даша откровенно наслаждалась всеобщим вниманием, я - тем, что не попал в фокус этого внимания. Мне было просто хорошо: хорошо смотреть на Дашу, радостно хохочущую над шутками Каминского, на маму, разрумянившуюся и помолодевшую от смеха, на в кои-то веки улыбающегося до ушей Романа. Давно я не чувствовал себя так беззаботно хорошо. Я даже подумал в какой-то момент - может быть, вот это-то и есть счастье, и ничего другого человеку, по большому счёту, не надо?
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"