Южное солнце, всегда пылкое, жаркое, знойное, по детски весёлое, по юношески озорное, и по девичьи застенчивое. Этот неутомимый блистательный диск, который так и осыпает, все те многочисленные прибрежные склоны которые сверкают приветливым рыжеватым оттенком. А дни, что оживают в этих краях, проходят быстро и не заметно, будто скоростной экспресс несётся в пучине событий. Ночи: кудрявые, жгучие, любвеобильные, короткие и всегда пульсируют многоцветием лиц, не знающих покоя ни днём ни ночью. Да и зимы в этих краях, не столь суровы как нам рассказывает местный народ. Бывает ветер хлыщет солёную волну: сыро, зябко, вроде и кости дребезжат под одеждой, а все же вдохнёшь глоток, и ноздри сводит, за то чистый приятный без примеси и осадков, какого-нибудь захудалого индустриального города. Зима пустынная безлюдная, пансионы закрывают двери, горы дремлют в руках снега который поблёскивает в лучах того же рыжего сорванца солнца. Но приходит весна, и снова и снова, заснеженные перевалы вскинув бремя снега, открывают свои каменные руки и дороги оживают тягучими вереницами автомобилей. Вокзалы полны приезжими, и просто так, теми кто хочет поглазеть на голубое море, или обуглить свою нежную молочную кожу.
*******
Николай, работал простым клерком. Тем, кого люди за любовь к белым накрахмаленным воротникам и темным деловым костюмам прозвали белые воротнички. С утра и до самого позднего вечера он сортировал документы, затем аккуратно их укладывал в конверты и отсылал по назначению. Дни тянулись и проходили среди множества писем, циркуляров, рапортов, предписаний разного рода, и каждой из этих многотысячных бумаг он уделял должное внимание. Когда выпадала свободная минута, молодой клерк закрывал свой кабинет от не прошенных гостей, отдёргивал махровую красного цвета занавес, и по юношески с восторгом любовался красотой моря, которое билось совсем рядом, в каких-нибудь двадцати шагах. Блеск голубого моря с белым и кудрявым прибоем всегда тянул его пылкое юное воображение, стараясь разглядеть в далёком морском горизонте не что то, что тяготило его сердце. Словом, одним глазом увидеть, что же там, за этими кудрявыми облаками. Окна неприметного трёх этажного здания выходили на длинную каменную набережную, украшенную многочисленными пальмами, которые шутя покачались под порывом резвого ветерка. С десяток разных кораблей каждый день заходили или выходили из не большой но всегда шумной гавани. Другие суда томительно ожидали своей участи на морском рейде, иногда простаивая целыми неделями под знойным и палящим солнцем или под непрекращающимися осенними дождями.
Все это время, разглядывая суда, завёрнутые в стальную оболочку с яркими многоцветными флагами которые украшали мачты, Николай представлял себе захватывающую картину: вот он, на белоснежной яхте, под порывом сухого и хлёсткого ветра отправляется в неизведанную морскую даль, косой парус налившись ветром кренит белую скорлупу яхты, которая скачет на упругих остроконечных солёных холмах, теряясь среди глубоких впадин и высоких гребней. Тот же озорной свистящий ветерок трепет уже лохматые кудри, и солёная изморось от брызг, которые разлетаются мелкими каплями о белый корпус осыпают глаза. Эти странные холмы, точнее горы штормового моря, гонят яхту к скалистому берегу, где раскрыв свою каменную пасть, эти не на сытные коварные глыбы из базальта, зовут к себе, чтобы на веки оставить здесь. Высокая мачта скрепит и парус, и он, вот, вот ,готов разорваться чтобы испустить последний вздох перед погибелью, борт черпает воду но крутой разворот подбрасывает все туже скорлупу, и теперь, отбойное течение отгоняет прочь, словно пастух завидевший пропащую овцу мчится ей на помощь. За хрупкой кормой судна, что слита их эбокситовых смол, гремят южные тайфуны и танцуют пышные яркие молнии не дающие покоя сердцу. Не проходимые ливни, стеной стоят над затихшим океаном, где громадный бак, большого балкера готов раздавить яхту с уснувшим от безветрия парусом, и только в последний миг, штурман заметив на радаре крохотную точку, перекладывает руль на борт, высокий чудовищный борт с ржавыми отметинами пробирается в дымке моросящего дождя, вдоль шатающейся яхты, а впереди разгуливают жадные туманы и конечно же они, непоседливые морские пройдохи, будут поджидать его в каждом порту, чтобы пропустить по несколько стаканчиков, затеять драку или по щипать портовую девку, которая будет набивать себе цену, зная как неустойчивы моряки перед женской красотой. Николай рисовал далёкие берега знойной Африки наполненными черными лицами, с чёрной как сажа кожей и засушливым сезоном, за опасной почти дикой Африкой, следовала Америка. Перуанские горы вздымающиеся в отблеске заходящего солнца. "Огненная земля" изрезанная десятками а то и сотнями бухтами. Атлантический океан, сменяющий Панамским каналом Тихий океан. Средиземное море с песчаные берегами Ливии, поющий и танцующий Родос, раскалённые пирамиды Египта, Суэцкий канал среди засушливых песков , Красное море, странная и древняя Индия, и цветущий восток, утопающий среди современных стеклянных небоскрёбов. Границ для фантазий не было, и каждый раз: Николай представлял себе это по особому. Это были минуты в которых его серая неуклюжая жизнь, кружилась в страстном по истине в удивительном водовороте странствий и приключений.
*****
Юность прошла не заметно, пролетела за университетской партой. Долгими вечерами просиживая в студенческом кафе с друзьями, живо за очередным бокалом пива обсуждая тернистый путь карьеры. Получивши диплом, юноша по совету таких же как он друзей, встал на карьерную лестницу, госслужащего. Работа оказалась томительной, и требовала особого внимания, каждый день кабинет молодого выпускника заваливали, толщей бумаги. Начальник департамента давал строгие предписания. Каждый лист белой гладкой бумаги, исписанной разного рода текста, от служебных инструкций предписывающие строгие правила, до анализа рынка, должен быть отсортирован, проверен и положен в нужный конверт за тем доставлен адресату. Так дни и проходили, до того дня, когда длинный и протяжный гудок не ворвался через окно в тесную комнату его кабинета. Николай с изумлением отдёрнул махровую штору и перед взглядом бумажного человека, запылал яркий солнечный день. Низкорослые пальмы украшавшие приморский бульвар по дружески шелестели в цепких объятиях ветра, но то, что было за красиво выложенной кирпичной мозаикой и украшенным яркими цветами, поразило его больше. Под лучистой синевой неба блистал белый как день корабль. Большой пассажир приветствовал длинным протяжным гудком приморский город. Люди стопились на пирсе толкая друг друга, рассматривая серебристые очертания лайнера. Величественно он рассекал белым форштевнем голубую волну, многочисленные палубы поднимались к подножию неба, яркое игривое солнце отражалось от стёкол многочисленных иллюминаторов, которыми сиял навигационный мостик. Люди как и те, что были на пирсе рассыпались среди палуб морского гиганта, радостно размахивая руками с улыбками на загорелых лицах они приветствовали жителей приморского города. Почти дюжина буксиров понадобилась чтобы завести гиганта в гавань. Тогда и пробралось это желание в самую сокровенную часть сердца молодого клерка, совершить дерзкое и опасное морское путешествие.
Приказ о повышении по должности уже лежал на столе у шефа. Телефонный звонок оборвал загробную тишину в кабинете. Голос начальника департамента зазвучал в телефонной трубке.
-Николай зайди ко мне, нам есть о чем поговорить, к стати приказ о твоём повышении у меня на столе.
Николай отдёрнул занавеску и поправил галстук, дневной свет залил комнату, тревожный взгляд темных глаз пробежался по каменистой набережной. Второй день он не спит, белый заманчивый вид пассажирского судна зашедшего в гавань приморского города ,тревожит его сердце. Приказ уже на столе, вот оно, долгожданное повышение по службе, год тяжёлой работы. Тревожное смятение окутало молодого клерка, словно он стоит на исповеди у священника. Прагматический ум настаивал выбросить эту глупую как ветер идею. Податься на уговор сердца и отправиться в неизвестные скитания, тем более когда долгожданное повышение по службе уже на столе. Через год он будет начальником отдела, через три станет главой департамента, ну а через пять, может займёт и само кресло в заоблачном поднебесье. Все его друзья служащие. Все они мечтали о головокружительной карьере, он не может поступить так, бросить все, и оставить, ради чего ? Тяжёлые мысли словно копья пронзили светлую голову Николая. Молодое пылкое сердце рвалось наружу стараясь разрушить ненавистные стены кабинета, оно билось стремительно словно дикий порыв горных ветров, зовя Николая в невероятное и увлекательное путешествие. "Ведь он молод, полон энергии и сил, что он делает здесь, среди всей этой кучи бесполезной бумаги? Тратить своё дорогое время, на что ? Пассажирское судно завтра уйдёт, и другого шанса у него может и не быть". Николай совсем запутался от терзаний сердца и разума. Раздираемый на две равные части, борьбой своих чувств он не знал как ему поступить и какое решение принять. Свежий морской бриз проникнув сквозь форточку, заиграл весёлую мелодию морских дорог. Пальцы с легка дрожали, набирая цифры на телефоне, и как он не пытался овладеть собой, рука продолжала дрожать, "это безумие шептали полные губы" . Решение было принято, словно грешник избавившийся греха, он ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на белоснежной рубашке и вышел из кабинета .
Он поднялся на борт, перед самым отходом, когда главные машины пассажирского судна выпускали серые облака дыма в небо. Ноги запрыгали и заскользили по увесистому алюминиевому трап. Молодая такая же как и он девушка с цветущими глазами в белой рубашке и багряного цвета жилетке встретила его у трапа. -Ещё минутку, и вы бы опоздали, судно ушло без вас, сказала она, слегка улыбнувшись. Длинный протяжный гудок словно звук морского исполина сделал прощальный жест, напомнив жителям о себе. Солнце с неохотой и лениво скрывалось в глубине морского горизонта, за кормой беглыми бурунами белой пены стелился след от бронзовых винтов, приморский город скрывался в закате. Его взгляд был ясным и чистым, когда он взглянул в ее полные смущения тёмные как ночь глаза, которые заметались словно летние мотыльки от зудящего взгляда юноши. Он сделал тягучий вдох, взял в руку единственную сумку и зашагал на встречу новой жизни.