В полутемной комнате сидела старуха. Она сладко подремывала, свесив голову на такой же древний, как и она сама стол, сколоченный из крепких досок. Свет луны почти не проходил сквозь паутину, щедро затянувшую единственное окно в комнате и с успехом заменявшую ей занавески.
Единственным источником света была жарко натопленная печь непомерно больших размеров. Отблески затухающего огня слабо освещали унылую картину захламленного и годами не убираемого помещения.
Вдали заухали сторожевые филины. Раз, другой - все ближе и ближе. Баба-Яга, потягиваясь и зевая, очнувшись от дремы вышла на крыльцо, тревожно вслушиваясь в ночную тишину. Мороз начал пробираться под видавший виды старый шушун неопределенной расцветки, когда вдали послышались чьи-то крики. Вновь ночь огласилась криками филинов. Старуха, давно ожидавшая нечто подобное, радостно оскалилась:
- Попался, голубок! - заворчала она себе под нос, окончательно стряхивая остатки сна и заходя назад в избу. Несмотря на старость и кажущуюся немощь, она проявила кипучую деятельность: подскочив к печи и открыв дверцу, схватила стоявшую рядом здоровенную кочергу и принялась шуровать ею, разворошив остывающие угли. Раздула их докрасна, подбросила хворосту, сверху накидала доверху березовых чурок. Невольно задержалась, глядя на весело разгорающееся пламя. Что ей виделось в нем? Никто бы не смог ответить на этот вопрос, да и сама она, вряд ли знала ответ. Огонь затянул победную песню, весело затрещал хворост. Старуха потянула раздутыми ноздрями воздух и довольно сморщилась - смоляные поленья выделяли приятный горьковатый аромат.
В огромном котле, стоящем на печи, грелась вода. В комнате быстро посветлело. Языки пламени, беснующиеся в печи, отбрасывали неясные тени на почерневшие от времени и копоти стены и потолок. На теплой лежанке заворочался, переваливаясь на другой бок жирный, черный котяра. Пауки по углам зашевелились в предчувствии скорой поживы - они это всегда чувствуют заранее, проверяя прочность своих сетей, при этом запутавшиеся в паутине костяшки давно съеденных жертв сухо постукивали.
Уханье филинов раздалось совсем близко, и ведьма вновь вышла на морозец, подслеповато вглядываясь в ночную темень, освещаемую лишь бледным светом ущербной луны. Дремучий лес, укутанный снежным покрывалом, был суров и неприветлив. Вот за дальним дубом замелькали тени, а крики и брань стали более отчетливы, слышалось громкое лошадиное ржание.
- Обоих поймали, - удовлетворенно проговорила Яга, покачивая седой головой в такт своим мыслям.
Вороны, спящие на крыше избушки встревожено закаркали, взирая на подходившую к поляне процессию. В лунном свете четверо рослых леших вели под белы ручки... самого Ивана-царевича! А если честно сказать, так и не вели, а большей частью тащили, заломив руки за спину здоровенного детину под два метра ростом. В одной разорванной до пояса рубахе, воротник от которой отсутствовал напрочь. На красивом узорчатом поясе, удерживающим дорогие штаны, болтался чудом уцелевший в схватке легкий меч. К сожалению, воспользоваться им царевичу так и не удалось.
Иван как мог, пытался вырваться из цепких рук леших, сопротивляясь, как мог. Брыкаясь и пиная их куда попало, он нещадно матерился отборными выражениями, сделавшими бы честь любому каторжанину с орочьих лесов. Понося леших на чем свет стоит, он призывал на помощь себе всех святых духов и богов, старых и молодых.
Коня, хрипящего и упирающегося, с пеной у рта, вели еще несколько леших, с большим трудом удерживая его в повиновении. Конь, прекрасный новелесский скакун богатырского телосложения страшно ржал и кусал узду, пытаясь освободиться, порвать стянувший его магический аркан. Но все попытки были тщетны - аркан втрое уменьшал его силы.
Процессия остановилась возле одинокой избы. Коня накрепко привязали во дворе, шесть или семь леших остались его сторожить, а двое самых крепких завели на крыльцо и втолкнули вконец измученного, озлобленного, но не далеко не сломленного духом пленника в открытые двери. Те со скрипом захлопнулись у них сзади. Баба-Яга, радостно потирая руки, поприветствовала Ивана:
- Добро пожаловать голубчик, давно не кушала я супчик! Хе-хе-хе! Кххе-е - она поперхнулась своим смехом и перешла на сиплый кашель.
- Сгинь, окаянная! - Истошно заорал Иван, сдабривая свой крик грубым матом. Хуже чем есть, ему уже не будет, а мат придавал новые силы, да и как не материться, когда довелось попасть в логово к самой Бабе-Яге!
- Ну, Иван, полноте! Не к лицу наследному царевичу опускаться до площадной брани! Прими свой конец с миром. Поверь, он послужит великой цели. Хотя тебе, конечно, от этого ничуть не легче. - С этими словами ведьма, хихикая противным тонким смехом, подбросила в огонь еще одну охапку поленьев. Они тут же дружно затрещали, пламя под закопченным котлом загудело, а вода забурлила и заклокотала.
Ведьма, со знанием дела подбросила в воду пучки сухих трав и кореньев, по комнате пополз пряный, дурманящий аромат, возбуждающий аппетит и дикие подозрения. Иван же, не оценив кулинарных изысков злой старухи, передернулся от отвращения, и закричал пуще прежнего:
- Бабка, ты что же задумала, старая!? Озверела со своей нечистью в лесу, честных людей со свету сживаешь? Видано ли дело - из живого человека суп варить! Оставь это дело, давай разойдемся по-хорошему! - Иван побагровел от негодования до корней длинных волос, волнами ниспадающих на его плечи.
- А-а, кончил материться, решил договориться? Молодец, Ванюшка, хвалю! - Ведьма, разговаривая дружелюбным тоном, посолила бульон и, помешав свое варево большой деревянной ложкой, повернулась к пленнику и со вздохом продолжала - к сожалению, ничем не могу помочь тебе, касатик, ничем. Мне нужен именно ты. Как там сказано, в свитке-то том треклятом... стара я, все забывать стала... - Она задумалась на секунду, затем недовольно мотнула головой - впрочем, это уже не важно теперь. А на счет живого, ты прав. Но мы все-таки вынуждены настоять на своем. Так что ныряй в котел, не заставляй бабушку нервничать! - Взвизгнула она и топнула об пол ногой.
- А! Старая каналья! Вот погоди, доберусь я до тебя, костей не соберешь, душегубка хренова! - Иван с удвоенной силой возобновил свои попытки расшвырять охрану. А лешие, получив знак от ведьмы, стали подтаскивать его к котлу.
- Ой не пужай, не пужай, Иванушка. Мы пуганные, да не перепуганные. - Голос ведьмы окреп и задубел, глаза стали жесткими и колючими. - Ты у нас пойдешь в супец, а конь твой - на холодец! - Ткнув грязным, скорченным пальцем в кипящую жижу, приказала лешим - бросайте его в кипяток, пусть поварится часок!
Старая грымза разразилась таким гоготом, что с крыши избушки слетело несколько ворон, из молодых. Трусливо каркая, они скрылись в лесной чаще - там будет поспокойнее. Старые, бывалые в разных передрягах вороны проводили их презрительными криками. Они слышали и видели много больше за последнюю сотню лет.
Баба-Яга отошла в сторону от котла, освобождая дорогу. Корявые зубы тускло сверкнули в полумраке, изо рта сочилась слюна, руки мелко тряслись от нетерпения. Она и впрямь давно не ела хорошего человеческого мяса. Но сегодня уж она его наестся вдосталь! А заодно перечеркнет очень неприятное пророчество. И выполнит одну просьбу,... ведь это была всего лишь просьба, не так ли?
Бородатые лешие, с гривами свалявшихся, отродясь не чесаных волос, уже подтащили пленника к самому котлу, намереваясь закинуть его в бурлящий кипяток. Иван терял последние силы, лицо его было потное, цвета спелой брюквы, он глядел на котел округлившимися глазами, не веря, что это и есть конец его жизненного пути - кому захочется быть съеденным в самом расцвете лет?
Он окинул избу ищущим взглядом - помощи ждать было неоткуда. В темных углах он заметил невозможно здоровенных пауков, от одного их вида его ноги делались ватными. С лежанки печи на него с верху вниз с немым укором смотрели два зеленых глаза - кот был не доволен, что его разбудили криками и стенаниями. Со двора донеслось жалобное ржание верного коня, почуявшего приближающуюся погибель. Он опять захрипел и стал рваться, пытаясь освободиться.
Меч Ивана, свободно болтающийся на левом боку, звякнул о котел, заставив ведьму от неожиданности подпрыгнуть на месте.
- Да снимите же с него меч, болваны, на что он в супе? - Зарычала ведьма на леших.
Один из них, захотев угодить хозяйке, поспешил исполнить ее приказание, схватился было за ножны, пытаясь их отцепить.
- Осторожнее ты, - предупреждающе закричала ведьма, но было уже поздно. И меч, и ножны были освящены в церкви. Леший, сорвавший ножны, тут же обжег себе всю ладонь. Раздался звон брошенного оружия, до ноздрей присутствующих донесся зловонный запах горелой кожи и паленой шерсти. Ведьма облизнулась - поделом тупорылому, не надел рукавиц, пусть теперь терпит.
Обожженный дико заорал, бросил пленника и завертелся на места от боли. Отборные выражения в адрес местной церкви, Неназываемой, и самого Ивана на миг заглушили все остальные звуки. Обладая чудовищной силы регенерацией, леший уже через несколько секунд подавил боль в руке. Волдыри от ожога быстро затягивались, еще минуту-другую, и его рука будет в порядке! Нельзя терять ни секунды, если пленник хотел освободиться, то у него появлялся шанс сделать это.
Иван воспользовался замешательством врагов и сцепился со вторым охранником. Леший был мощным, но неуклюжим и тупоголовым. Он попытался остановить пленника, но не тут-то было! Иван, не страдающий ни рахитом, ни астмой, славился как крепкий, хорошо тренированный боец. Во дворце с молодых лет его воспитывали лучшие воины Лесного братства, гонявших молодого царевича до седьмого пота. Сейчас он им покажет, чему его обучали.
***
...Молодой принц был чужд светских раутов и дворцовых интриг. Проводя все свободное от ратных дел время на охоте, он близко сошелся с княжной Ольгой, любитильницей поохотиться на крупного зверя, проживающей на самом краю Дикого леса, в Дубовом княжестве. Где-то на тракте, соединяющим княжество Ольги и царство Ивана, подстерегли лешаки Ивана, возвращавшегося домой после пира, устроенного отцом Ольги в честь ее девятнадцатилетия. Молодой царевич поступил опрометчиво, оставив дружину в неведении о своем отбытии. Неведомая - не иначе колдовская сила погнала его от жарких костров и игрищ в ночную темень. Дружина ничего не узнала о его намерениях - он уехал тайно и спешно. Сейчас, должно быть, они уже седлают коней, обнаружив пропажу царевича, но время упущено. Иван не верил, что дружинники рискнут сунуться в проклятый лес, да еще ночью, приходилось надеяться только на свою выучку и сноровку...
Владения Ольгиного отца были небольшие, но уступать участившимся в последние годы набегам стай волков-оборотней, князь Мудромир не собирался. Поэтому, вот уже долгие годы княжество находилось на осадном положении. Сам Мудромир был опытным волшебником, не раз лично помогавший своим дружинникам отражать злобные нападения орочьих орд, а теперь, в придачу к ним, еще и расплодившихся оборотней. Соседние царства также не оставляли своих сородичей в беде, выставляя сильные дружины против общих врагов. На том и держались.
Дикий лес был очень велик. Начинаясь сразу за Пенной речкой, он тянулся мрачной, широкой полосой вдоль линии гор и кончался где-то в Орочьих пустошах. Орки, как ни странно, не трогали леса, совершая свои набеги на людские поселения в обход гиблой, даже для их необузданного племени территории. Вдоль Пенной реки, получившей свое название из-за множества мелких шумных водопадов и бурунов, покрытыми многочисленными пенными шапками, по левому берегу проходил обширный тракт. Он и соединял Лесное царство с Дубовым княжеством. Отличительной чертой Пенной было то, что она не замерзала даже в лютые морозы, весело неся живительные воды к далекому морю.
Дикий лес был зачарован много лет назад, и туда долгие годы была заказана дорога всем добрым людям. Попадались отважные смельчаки, самолично пытавшиеся зайти в дебри этого гиблого места, но назад они уже не возвращались. Постепенно лес и прилегающие к нему земли обезлюдили, на радость оборотням, живущим в сырых оврагах. Периодически военачальники собирали крепкие дружины, каждое королевство-княжество выставляло своих лучших воинов. И начиналась Охота! Земли, прилегающие к Дикому лесу, полностью очищались от лютого зверя. Обычно это делали по весне, перед пахотой. На летний период для крестьян наступала безопасная пора. К зиме же все повторялось вновь - подрастали новые Звери и, казалось, ничто уже не изменит эту пагубную ситуацию.
Для искоренения зла необходимо было идти в глубь Дикого леса, но на это дружины, не имевшие в своем составе боевых магов, не решались. Необходима была поддержка магического ордена, с которым долгие годы безуспешно пытались договориться цари и князья Сказочных лесов. У магиков всегда находились дела поважнее, чем лес с оборотнями. Дружинники знали, что даже кольчуги из зачарованной стали не спасали смельчаков, дерзавших заходить в эти поганые дебри, пропахшие запахом смерти, где безраздельно множество лет властвовала Ведьма. О, не эта, которая поймала в свои силки доверчивого Ивана, а ее мать, великая Сирен. И, хотя ее давно уже не стало, лес продолжал источать зло, посеянное когда-то...
***
...Он изловчился, и вывернулся из цепких лап лешего, сделал тому болевой захват и, поднатужившись, перебросил через себя. Леший не успел ничего сообразить, как после мгновения полета плюхнулся прямо в открытый котел с кипятком! Помянув "добрым" словом мать Ивана, обваренный леший попытался вылезти из котла, да так неудачно, что опрокинул его. Вода попала в печь, на раскаленные угли и залила их. Что тут началось! Перегретый пар шарахнул Ивану в лицо, а крутой кипяток волной разлился по полу.
От пара Иван, как смог, увернулся, спася тем самым себе глаза, Кипяток же ему повредить не мог - на ногах царевича были надеты добротные сапоги. Оглядевшись, он попытался определить, где же выход в этом бедламе?
В избе стоял жуткий шум - к шипению углей, грохоту переворачиваемых лавки со столом, прибавились стенания леших и вопли ведьмы, ошпарившей себе ноги. Дверь распахнулась настежь, и на улицу повалили белые клубы пара, на удивление стоявшим во дворе лешим. Можно было подумать, что открылась дверь в гостеприимную баню, а не в жилище старой ведьмы.
Но вот пар и копоть понемногу рассеялись, и Иван увидев, что старуха проявила не дюжую прыть, несмотря на обожженные ноги, она схватилась за ухват, норовя ткнуть им в Ивана, оттесняя его подальше от открытой двери. Рядом с ней встал леший с обожженной рукой. Глухо рыча, он выдернул здоровой рукой из-за спины корявый боевой топор, матово блеснувший в свете нескольких угольков, оставшихся еще в залитом очаге. Иван, ищущий взглядом, что бы можно было противопоставить его топору и ведьминому ухвату, увидал свой меч, лежащий в луже неподалеку. Леший, перехватив его взгляд, немедленно отсек человеку возможность завладеть мечем, заслоняя его своей фигурой:
- Щас мы тя приласкам, милок! - Гнусаво пообещал он Ивану, ухмыляясь и почему-то подмигивая. Больную руку он отвел назад, на всякий случай. Иван заметил, что кожа на ладони уже восстановилась, но пока еще не обросла шерстью. Да - такого противника победить будет не просто.
- Ну, леший, достали вы меня со своей ведьмой, дай только срок, все коряги повыкорчевываю в вашем вшивом лесу! - Иван схватил стоявший рядом табурет за ножки и, используя его в виде щита, выставил перед собой. В этот момент на помощь хозяйке с печной лежанки кинулся тот самый жирный черный кот, дремавший под самым потолком. Он целился выпущенными когтями человеку прямо в голову, но либо с годами стал слишком толст и неповоротлив, либо Ивану просто повезло - царевич, почувствовав новую опасность, в последний миг успел отшатнуться, пропуская противника вперед. Затем, с видимым удовольствием залепил в пролетающий мимо холеный зад сапогом из крепкой кардойской кожи. Оглашая окрестности жутким визгом, что прозвучало для Ивана, как бальзам на раны, извернувшись в воздухе и распластав лапы в стороны, вздыбив черную шерсть, кот вихрем вылетел мимо ведьмы прямиком в открытую дверь.
На мокрое, быстро обледеневающее на морозе крыльцо уже взбирались оставшиеся во дворе лешие, спешившие на подмогу к хозяйке. Разъяренный кот попал переднему прямо на лицо. Не делая различий, кто оказался перед ним: друг, или враг, он вцепился когтистыми лапами за что смог, и принялся с наслаждением вырывать куски шерсти, вместе с лоскутами кожи. Леший взвыл глухим рыком и завертелся на крыльце волчком, пытаясь отодрать взбесившееся животное от себя, поскользнулся и упал вниз, сбивая всех, кто шел вслед за ним.
Леший с топором, заорал тому, что откашливался, вылезая из месива тлеющих и чадящих углей:
- Семён, хватит отсиживаться! Вылась поживее, пенек недоваренный. Мочим ентого царевича, гореть ему ярким пламенем! - Он злорадно сплюнул в сторону Ивана. - Порвем мы тя щас, парень, на портянки, на кусочки, да на тряпочки. Как я тя ненавижу!
Второй леший, уличенный в трусости, издал протестующий вопль и выпрямился во весь свой немалый рост, разведя резко в стороны руки-кувалды, показывая, что он полон рвения и решимости. Но он переусердствовал, и развалил часть печи, обломки которой россыпью полетели в воду.
- Дятел! Ты почто это мне печь развалил? - Запричитала Яга, с ужасом рассматривая причиненный ущерб. Леший виновато опустил голову. - Кто чинить-то ее мне будет?! Опять самой, вас-то не дождешься, бестолочи! Ирод неуклюжий, от тебя никакой пользы, один вред: суп испортил, печь развалил, ух! - Ведьма в сердцах стукнула ухватом об пол, попав в лужу, в которой плавало несколько разварившихся луковиц.
Внимание противников снова было отвлечено и Иван броском кинулся к своему мечу. Ударом ноги он отбросил того, кто держал топор в сторону, быстро нагнулся и подхватил меч с пола, слегка обжегшись при этом. Отпрыгнул в сторону, успев увернуться от топора Семёна, рвущегося в бой, отбил мечем ухват. Теперь к нему вернулось чувство уверенности - сейчас он пробьется к двери, расшвыряв этих леших, вырвется из западни, освободит коня и ускачет как можно дальше отсюда.... Но он недооценил противника. Как не крути, а отбиваться от двух топоров, успевая уходить от выпадов ведьминого ухвата было трудно. Бабуля, несмотря на явно не молодой уже возраст, оказалась далеко не божьим одуванчиком. Она обращалась с ухватом, как заправский боец.
Втроем они умело оттеснили Ивана в угол избы, на его теле появилось несколько легких ранений, из которых потекли струйки крови. "Похоже, дела становятся все хуже и хуже... - зло подумал Иван. - Вон, гады, клыки оскалили, забавляются! А меч - он становится все тяжелее и тяжелее с каждым ударом! Как все болит-то, сколько же еще я так еще протяну? А что это там собралась делать эта старая грымза?"
Ведьма, победно приободренная, отступила на шаг от ристалища, позволив лешим удерживать слабеющего от потери крови противника в углу. Бросив ухват, она принялась что-то бормотать, чертя в воздухе пред собой непонятные знаки, вспыхивающие на мгновение алым пламенем - ведьма готовила какую-то волшбу. В избе что-то натужно загудело. Царевич с ужасом увидел, что заколка, изображающая оскалившийся череп, торчавшая в ведьминских космах, вдруг ожила и перебралась поближе к виску, вцепилась и прокусила кожу, насыщаясь старческой кровью, прямо на глазах из серой превращаясь в пунцовую, явно увеличиваясь в размерах.
Из бревенчатой стены, рядом с застывшей Бабой-Ягой, стал проявляться гигантских размеров череп какого-то демона. Раньше его там точно не было, а теперь - поди ж ты! И откуда только что взялось? Вот обрели плоть небольшие рожки, а в черных глазницах вспыхнул рубиновый огонь, на миг ослепив Ивана, из-за чего он едва не пропустил удар топором в грудь. Сейчас должно было что-то произойти, и это могло оказаться куда пострашнее пары острых топоров, страшных лишь телу.
Настал критический момент. Уж лучше быть зарубленным, чем остаться без души! Ведьма стояла соляным столбом, с закрытыми глазами, полностью уйдя в свою магию. Лешие, прекратив атаковать, боязливо отодвинулись от Ивана, очевидно для того, чтобы им не досталось того удара, что сейчас должен был последовать. Время и весь мир вокруг воина словно замедлились, мысли утопали в тягучей патоке, взгляд стало заволакивать туманом, уши перестали что-либо слышать, кроме все нарастающего гула. "Хана... началось", - подумалось Ивану. Неимоверным усилием воли он, на миг сбросив оцепенение, шагнул к лешим. Те не ждали от него такой прыти, поэтому он умудрился выбить ударом ноги у одного топор, рубанул другого, отрубив ему кисть, сжимавшую оружие. Ведьма, меж тем, выкрикивала какие-то слова - до завершения заклятия осталось, быть может, лишь мгновение. Достать ее он уже не успевал, и Иван сделал единственное, что пришло ему на ум - от метнул в нее меч, целясь в ненавистную ведьмову рожу.
Меч пролетел совсем рядом с колдуньей - видимо заклятье, творимое ею, хранило свою хозяйку - оружие было отклонено в сторону и с сухим треском пробило появившийся череп, глубоко увязнув в стенном бревне. От лезвия меча повалил удушливо-ядовитый дым, посыпались темные искры. Кость, соприкоснувшаяся с лезвием, обугливалась и трескалась, как от сильнейшего жара. Потустороннее напряжение вмиг исчезло, как отрезанное.
Ведьма, обмякнув, вышла из транса и невидящими глазами смотрела перед собой. Лешие на улице почему-то притихли, никто из них уже не спешил в избу. Они молча толпились возле крыльца и заглядывали вовнутрь избы, ожидая развития событий. Кот, напавший на одного из них, избитый и полу задушенный, сидел в снегу поодаль, судорожно и сипло кашлял, пытаясь прийти в себя от полученной взбучки. Ему досталось сегодня, как никогда до этого.
Леший с отрубленной рукой тихо стонал, скорчившись возле развалин печи, обрубок руки он бережно прижал к своей груди, баюкая и лелея ее. Кровь уже почти остановилась, но регенерировать она будет очень долго и неохотно - раны от освященного оружия вообще опасны для любой нечисти. Иван узнал его - это был Семен. Второй, не поднимая оброненного топора, стоял в нерешительности, поглядывая на свою хозяйку, не решаясь ее окликнуть. Ему стало вмиг не до Ивана, и это пугало больше, чем боевые выкрики.
***
Иван отошел к противоположной от нечисти стене, в изнеможении уселся прямо на пол, в остывшую уже воду. Драться дальше сил не было. Один-один - он разрушил колдовское заклинание, выведя из строя одного из противников. Но теперь он вновь безоружен, да и будь у него сейчас в руках меч, он не защитился бы даже от ребенка. Будь, что будет. Левый глаз стремительно заплывал, перестав открываться. Разбитые губы что-то с трудом шептали, возможно, это была молитва - язык во рту почти не ворочался. Все тело ныло и болело, наливаясь ужасающей тяжестью, из многочисленных порезов сочилась кровь.
Перемирие длилось недолго. Ведьма еще не пришла в себя, как по избе прошла непонятная дрожь, послышался скрип и треск. Затем еще и еще, с потолка посыпалась пыль - изба дрожала и тряслась, как припадочная, словно начиналось землетрясение. Дрожь вывела ведьму из ступора, она окинула свои разоренные владения мутным взглядом. Ищущий взгляд остановился на Иване, обрел силу, в глазах засверкала лютая ненависть. Она инстинктивно схватилась за свою заколку - та рассыпалась прахом от одного лишь прикосновения, Яга в страхе отдернула руку, стряхивая пепел со скрюченных пальцев.
Лешие, стоявшие возле избы, в страхе отбежали от нее в сторону - та вдруг дернулась особенно сильно, и рывком стала подниматься над землей на двух огромных когтистых лапах, отдаленно напоминающие куриные, породнившейся с каким-то крупным животным.
- Сидеть! Сидеть дура, кому говорю!!! - Осипшим голосом истерично заорала старуха, колотя по полу своими башмаками. - Иван, идиот, ты ее разбудил! Как бы я хотела сварить тебя в супе. Ну почему все пошло не так?! Теперь ВСЕ пропало! - Она сжала в ярости свои кулаки. Нос у нее еще более заострился.
Изба вдруг осела на одну сторону. Семен здоровой рукой схватился за что-то, прижавшись к поднимающемуся окну. Другой леший ухватился за него, морда его была искажена гримасой страха. Яга, как тряпичная кукла повалилась и подкатилась к ногам Ивана - тот с отвращением пнул ее, стараясь сам никуда не улететь. Сделав еще несколько резких движений, изба выровнялась, стоя высоко над заснеженной поляной, нависая над рвущимся, хрипящим конем. Крыльцо, продержавшись в воздухе несколько секунд, с тоскливым скрежетом оторвалось и полетело вниз. Покачавшись еще несколько раз, избушка теперь твердо стаяла на обеих ногах. На какое-то время все стихло.
Старые вороны, шокированные нетипичным поведением старого жилища, с протестующими криками поднялись в морозный воздух, полетели вслед за своими, более молодыми сородичами, тяжело хлопая крыльями.
Близился рассвет, стало заметно светлее.
- Все из избы, быстрее! - Закричала не своим голосом Яга, - прыгайте, хватит валяться под ногами.
Лешие послушно вскочили и первыми спрыгнули с высоты хорошей колокольни на землю - и как они ничего себе не повредили? Выглянув из дверного проема, старуха дала команду, чтобы там, внизу, ее ловили. В следующее мгновение она благополучно приземлилась на руки послушных подручных.
Иван нашел в себе силы и подполз к чернеющему проему двери, высунулся наружу. Далеко внизу, в кромешной темноте маленькие лешие оттаскивали свою хозяйку на безопасное расстояние от избы, притворившейся вдруг каланчой. Это позабавило Ивана настолько, что он, хоть и через силу, подразнил их, прохрипев:
- Что, нечисть, своей избы испугались? Трусы! - Он даже погрозил им вслед кулаком, но тут же охнул и согнулся от острой боли в боку - было похоже, что у него сломано два, или три ребра. Ну, хоть жив пока, и то хорошо! Ведьма же, оправившись и подбоченясь, уже кричала ему с безопасного расстояния:
- Ванька, дурень ты пустоголовый, выпрыгивай скорее оттудова! Она ж дура, спросонья ничего не разберет, сама себе хозяйка, унесет, куда драконы не летают, и концов своих не найдешь! Ты ничего не знаешь... да и откуда бы тебе знать? - Она задумалась. Иван терпеливо ждал продолжение ее речей. Для себя он решил одно - из избы вниз он ни ногой. По какой бы причине нечисть не повыпрыгивала из хаты, у него все же оставался шанс уцелеть, хотя бы и небольшой. Внизу же его ждала верная погибель.
- И не подумаю! Лучше сама залезь назад, если хочешь меня прикончить, а сам я и пальцем не шевельну... - он с тоской глянул на дверь - закрыть бы ее, тогда было б надежнее, а так - как на блюдце...
- Ваня - голос у ведьмы переменился, стал ласковым и нежным, Ивану подивился этому, ему стало понятно, что старуха задумала хитрость. - Ежели ты нас боишься, так ты это зря. Мы тебя не тронем. Спускайся к нам, мы тебя вылечим, выходим. - Лешие, в лад словам ведьмы закивали головами. Что-то в словах ведьмы заставило Ивана насторожиться - похоже было на то, что она не столько хочет его погибели, сколько боится того, что он останется внутри избы.
- Ну, уж нет, дудки, и не надейтесь, я вам не идиот! Утром здесь по моему следу будет вся моя дружина, вот тогда и поговорим... - голова его вдруг дернулась, изба задрожала крупной дрожью, дверь с треском захлопнулась, окно само собой вдруг закрылось старой, тяжелой ставней, вокруг Ивана наступила полнейшая темень - окончательно потухли огоньки в разоренном очаге. На глаза и уши словно опустили невидимую пелену, и Иван погрузился в спасительный сон. Он не мог наблюдать, как через какое-то время в новеньком, словно только что сложенном очаге начало разгораться, неизвестно кем зажженное пламя - в его ярком, переливчатом свете происходили странные вещи, похожие больше на бред: вот исчезла паутина по углам, вместе с мерзкими пауками. Бревенчатые стены, полусгнившие от времени, обновлялись быстро и беззвучно, бревна вновь становились крепкими и смолянистыми, как свежеспиленные. Огонь в побеленной печи разгорелся сильнее и жарче прежнего.
Если бы Иван мог наблюдать снаружи, то он обратил бы внимание на дымок, весело заструившийся из кирпичной трубы в светлеющее небо, полюбовался на новенькую кровлю, сверкающую снежинками в первых лучах утреннего солнца, играющего на верхушках деревьев. Может быть, произошел скачек во времени, лет так на сто назад? Он не видел и пока не мог ощутить, что изменения коснулись и его самого: затягивались раны, выравнивались старые и свежие рубцы и шрамы, срастались треснувшие ребра, расквашенное увесистыми кулаками леших лицо вновь приобрело былую красоту и привлекательность.
Все это заняло каких-то полчаса-час. В течение этого времени изба стояла молча и тихо, словно неприступная крепость. Только ветер, невидимый и неуловимый, нарушая всеобщее спокойствие, играл в замерзших кронах деревьев.
Лешие, стоявшие поодаль, отдельно от своей хозяйки, посовещались меж собой и решили, что, раз бабка потеряла свою власть над избой, они могут считать себя свободными от всяких обещаний, данных ей. Не сказав ни слова, они растворились во мраке утреннего тумана. Ведьма молча проводила их взглядом. Она не стала их останавливать, хотя и не утратила власти над этими тупоголовыми созданиями, на что те надеялись - наивные! Просто теперь они помочь ей уже ничем не могли. Пусть себе идут. Когда понадобятся, она их вызовет, и ведь прибегут, приползут на брюхе, вымаливая прощения у хозяйки...
Ведьма вздохнула, и подошла поближе к избе. Опасливо косясь на ужасающе огромные лапы, когти которых вгрызлись глубоко в мерзлую землю - вдруг придавят ненароком? - Ведьма принялась осматривать свою родную избушку - та выглядела вновь такой, как в дни Яговской молодости, будто только что сделанная. Да, давненько это все было, давненько...
- Эй, Иван! Ты живой там, али как? Отзовись, не томи бабушку, охальник! - Она причитала сначала осторожно, а затем все настойчивее и громче. - Ой, лишенько, ой горе моей седой голове! Что же я теперь, горемычная, делать-то буду? - Казалось, что ведьма сейчас прольет горькую слезу. Впрочем, оценить эти завывания было некому - кроме коня, неизвестно почему присмиревшего, на поляне, освещаемой только далекими звездами, никого не было...
***
...Иван вынырнул из забытья - он лежал на полу, в чужой, жарко натопленной избе, туго соображая, где же он очутился, и как сюда попал. Может, он вчера надрался лишки хмельного зелья, да и отключился? Бывали такие случаи, бывали. За это говорила страшная головная боль, и отсутствие каких-либо внятных воспоминаний. Да нет, не может быть, чтобы его оставили лежать вот так, на полу, как какого-то там холопа, но где же он тогда, дьявол его побери, валяется?
Давно уже наступило утро, сквозь неплотно закрытый ставень проникало достаточно света, дающего возможность рассмотреть помещение. Иван, кряхтя, кое-как поднялся и присел на крепкую скамью, ухватившись руками за столешницу - в глазах сразу же засверкал хоровод искр, но постепенно успокоился и рассеялся. Взгляд стал четче: обычная крестьянская изба - стол, лавка, пара стульев - все, как у людей. Вон ухват возле печи стоит, вон ведра,... а в углу,... что это такое?! Озноб пробежал по его спине - в темноте, царившей у одной из стен, он разглядел собственный меч!
Иван резко выпрямился и напрягся - голова снова пошла кругом, его едва не стошнило прямо на стол, - неприятные воспоминания последних событий нахлынули в один момент, разом, но он сдержался. Он вспомнил все, что произошло с ним за эту бурную на злые события ночь. Хотя, не все события были злые - он остался жив, а это было совсем не плохо! Его не сварили - он оглянулся на печь - на ней, в довольно скромном на вид котелке, варилась довольно аппетитная, судя по исходящему запаху, похлебка. Внутри все заурчало - как же дико он проголодался! Но где же он? - Этот вопрос никак не давал царевичу покоя. Еще раз оглядев избу, Иван пришел к выводу, что она не может быть ведьминым домом. Он расслабился - на ум пришло простое объяснение - пока он спал, дружина его спасла, увезла в какой-нибудь ближайший к лесу хутор. Они отметили это событие, а потом... - где же они все тогда? И еще, его что-то смущало, что-то не сходилось...
Его собственное тело! Да-да, именно оно. Если его и спасли, то он сейчас должен чувствовать себя слегка лучше покойников на местном погосте. Конечно, Хромая Пиявка может творить воистину чудеса, но на это требуется время а, судя по всему, прошло всего несколько часов. Тем не менее, он ощупал себя со всех сторон и не нашел никаких повреждений.
Оба глаза, ничуть невредимые, с удивлением осмотрели руки-ноги - все было в порядке, более того - даже одежда была цела и невредима. Переодели? Да нет, одежда его - вон и вензель стоит, на белоснежном рукаве рубашки. Чудеса, да и только! Он облизал губы, и замер - в том месте, где уже столько лет зияла пустота, свидетельствующая об одной кабацкой драке, снова стоял зуб, целый и невредимый - было над чем призадуматься.
Но что-то мешало сосредоточиться, постоянно слышались какие-то приглушенные завывания, доносившиеся прямо из-под ног. Надо было проверить, кто же это может быть?
- Эй там, внизу, отзовись! - Крикнул он громко и стал прислушиваться, ожидая ответа, но его не последовало. Встал и подошел к двери - попытался ее открыть, чтобы выйти наружу, но дверь не поддавалась, было очевидно, что его крепко заперли снаружи. Зачем? На душе стало тревожно, в ожидании новых неприятностей. Он забарабанил в дверь, больно отбив при этом кулаки, снова заорав в бешенстве что-то вопросительное. Это возымело действие - завывания резко прекратились.
Ведьма, услышав голос Ивана, даже обрадовалась. Задрав голову, она прокричала:
- Эй, Ванька, святоша хренов, ты живой ли? - Голос ее странно изменился, но это была она, царевич сразу это почувствовал - слишком свежи были воспоминания.
- Живой карга, живее, чем бы тебе хотелось! - Иван улыбнулся - все становилось на свои места. Он в плену, но до сих пор жив и здоров, ведет переговоры, а значит - не все еще потеряно! - Лучше объясни мне, где я, и почему ты заперла двери, и зачем караулишь там, снаружи? Что, боялась, я сбегу? Правильно боялась, вот сейчас подумаю, как это будет лучше сделать, и сбегу!
- Ничего я не запирала, это она сама все закрыла. - Казалось, ведьма обиделась такому предположению. - А насчет сбежать... сомневаюсь я в этом, Ванятка, чтобы ты смог с Ней договориться...
- Да кто она-то? Еще одна ведьма!? - Ужаснулся Иван. Ему и одной-то Яги было больше, чем надо, а если к ней присоединится еще одна, то...
- Кто-кто - дед Пихто! Изба энто моя, Ваня, изба... м-да, понаделал ты делов, ничего не скажешь! Как теперь все расхлебывать - ума не приложу.
- Что - я в твоей избе? Ты ври, да не завирайся! Помню я твою развалюху, после нашего побоища, в ней мало чего осталось. Лучше правду скажи, все одно сам все узнаю.
- Да не вру я, не вру. Ты выгляни в окошко, оглядись вокруг.
Иван подошел к окошку и посмотрел сквозь изящные прорези в ставне. Ему открылась та же старая поляна, освещенная утренним солнцем, на которую ночью его приволокли лешие. Увидел своего коня, старуху в старом, поношенном плаще, стоящую чуть поодаль. Только вот, видел он все это с значительной высоты - это его убедило окончательно - он не забыл еще, как орал что-то обидное во след выпрыгивающим из избы лешим.
- Ну, как, молодец, убедился?
- Убедился, убедился - проворчал тот. - Сейчас вот вытащу меч из этого идиотского черепа, выломаю дверь, тогда уж поговорю с тобой по-другому. - Он направился к мечу и попытался вырвать его из стены. Тот сидел прочно, не поддавался.
- Погоди, дубина, не трогай его, только хуже будет!
- Это еще почему? - Подозрительно спросил Иван, но меч пока оставил в покое, подошел к окну и потребовал - давай рассказывай, старая. Видимо, дела у тебя не важные, если ты не смогла войти сюда и прикончить меня, пока я был в отключке!
- Это верно - я б тебя мигом съела, если бы смогла войти. - Она наморщила лоб и продолжила - я ведь очень стара стала, так что, ты меня не торопи. - Она замолчала, затем задала непонятный вопрос - Ты, вообще, как себя чувствуешь?
- А что это ты вдруг о моем здоровье стала заботиться? Прекрасно себя чувствую, хотя это как-то даже странно... - Иван откашлялся - в горле першило и хотелось чего-нибудь выпить. Но, кроме котелка с кипящем бульоном, никакой жидкости в избе он не обнаружил. Это было плохо - пить хотелось все сильнее и сильнее.
- Я так и думала, это подтверждает мои опасения - она тебя восстановила и теперь будет считает своим хозяином.
- Меня? Восстановила? Будет считать хозяином? - Иван опешил от удивления. - Да на кой она мне сдалась? Дай мне уйти отсюда, и забирай ее себе, к дьяволовой матери!
- Ничего-то ты не понимаешь, дурень! - Изба слегка покачнулась издав серию скрипов, и ведьма боязливо отошла в сторонку, рассматривая что-то внизу, под избой.
- Что там такое? - Ивану стало любопытно.
Какое-то время ведьма, как завороженная, наблюдала, как изба ходит ходуном, переступая с ноги на ногу: она то втягивала в себя когти, словно заправский кот, то вновь выпускала их, вгрызаясь в промерзший грунт - еще бы, ведь в этом месте она простояла больше ста лет! Ведьма помнила, что эти лапы могут служить не только для ходьбы, но и для того, чтобы растоптать, разорвать неугодную жертву, и невольно поежилась в своем дырявом плаще, отодвигаясь от них подальше, к краю поляны. Не удостоив пленника ответом, она задумчиво произнесла вполголоса, но Иван ее все же расслышал:
- Не знаю, зачем я рассказываю ему все это, прям, язык чешется все рассказать... - дальше она продолжила уже значительно громче - я была еще совсем мелкой девчонкой, мы с матерью жили в обычной старой избе, в самой гуще леса, на этой самой поляне. Мать практиковала колдовские премудрости, держала лес в строгости, но в порядке, я помогала ей и кое-чему училась.
- Ты была маленькой девочкой? Даже не верится, что такое было когда-либо. Впрочем - он усмехнулся из-за ставни - сто лет, это очень большой срок, странно, что ты вообще помнишь хоть что-то!
- Твоя правда, я уже многое позабыла, но вот то, что я должна тебя извести, я отлично помню.
- Это чем же я тебе не угодил, старая карга? - Иван подвинул скамью поближе к окну, сел поудобней - разговор намечался длинный. Ведьма помолчала, припоминая стародавние дела, подпрыгнула несколько раз на месте, затем со злостью продолжила:
- Лично мне на тебя начхать, так и знай, но ты - часть целого, о тебе упоминается в старом пророчестве... очень странно... - она задумалась, а когда вновь заговорила, голос ее стал веселее - до сих пор я помнила только, что должна тебя уничтожить. Но теперь, когда начала рассказывать, мне припомнилось то, что я совсем забыла!
Моя мать была очень сильной ведьмой. Однажды к ней явился черный чародей и великий маг, назвавшийся Аниманом. Обитель его находится в Черных скалах. В беседе он упомянул, что занимается интересными опытами -в том числе и на людях - ведьма хихикнула, представив, как Ивану не понравится эта новость. - По какой-то причине, которую он не назвал, ему понадобилась помощь моей матери. Она согласилась на это, и они принялись экспериментировать в здешних местах.
Для своих целей они вдвоем создали неподалеку отсюда Темный замок. Аниману очень нравилось ставить опыты на животных, частенько в тех подземельях гостили и люди. Аниман изменял живые организмы, добиваясь в этом деле больших успехов. Затем видоизмененных тварей выпускали в лес и наблюдали за их адаптацией. Многие гибли, но некоторые приспосабливались и выживали. Так в нашем лесу появились лешие и прочая нечисть, а в болоте обосновались русалки. Они подружились с местной нечистью, стали размножаться, развиваться... словом, эксперименты закончились успешно.
- Даже, если ты не врешь, мне это не интересно. Кое-что из этого я и сам слышал, да что мне с этого проку?
- Не перебивай меня! - Взвизгнула старуха. - Вся история имеет к тебе непосредственное отношение. Изба, в которой ты сейчас сидишь, также результат опытов Анимана и моей матери. Не знаю уж, откуда Аниман черпал своё знание, но оно было очень велико, моя мать перед ним преклонялась, подчиняясь всегда и во всем. И вот однажды, воодушевленные успехами, они решили пойти еще дальше - вздумали скрестить живое с неживым. Для этих целей они выбрали нашу избу.
Слуги Анимана - страшные создания, которых он называл орками, доставили на нашу поляну множество клеток, в которых находились необходимые звери и птицы. Перед самым началом таинства была доставлена огромная туша легендарного Рексона, чрезвычайно редко встречавшегося в теплых южных лесах. Он был жив, но заморожен и скован крепкими путами. Я помню его - эдакая громадина! Если бы он очнулся и освободился, то от нас бы в момент ничего не осталось. Ведь этот ящер считается практически неуязвимым из-за своей чудовищной регенерации. Единственное действенное оружие против него - это холод. Даже в нашей жаркой погоде ему могло показаться довольно холодно.
К решающему опыту меня, конечно, не допустили, а отослали, недолго думая, прочь, чтобы я не мешалась им под ногами, а сами, меж тем, занялись своим делом. Поляну накрыл непроницаемый черный туман, словно шатром накрыв ее сверху. Он поднимался так высоко, что полностью скрывал даже Рексона, которого привели в сидячее положение. Смешное было зрелище - спящий Рексон, сидящий на задних лапах. Склоненная на бок голова возвышается над деревьями, а хвост огибал нашу избу! - Ведьма засмеялась.
- Не знал, что такие твари водились раньше на юге. Не хотел бы я с ними встретиться! - Иван передернул плечами и облизнул сухим языком губы. Неимоверно хотелось пить, но он не прерывал изливания ведьмы, надеясь узнать от нее больше новых сведений.
- Много дней прошло, я терпеливо ждала, питаясь только ягодами и грибами. Наконец настал день, когда туман развеялся, и я увидела опустевшую поляну. Не было ни Рексона, ни других животных. Вместо старой избы, в центре поляны красовалась вот эта самая красавица. В адском огне чародейства смешались все существа, доставленные на поляну. - Ведьма еще раз оглядела избу, и продолжала:
Да, я помню ее именно такой... усталые и изможденные, они забрали меня в темный замок. Они отдыхали, набирались сил, я следила за их созданием. Оно получило дикий, необузданный норов и способности к восстановлению от ящера, также у избы выросли две ноги, как две капли похожие на те, которые служили Рексону, а уж непоседливой была, словно курица. Сколько раз я, бывало, отлавливала плутовку на соседнем с лесом маковом поле - нравилось ей, понимаешь ли, за цветущим маком наблюдать! Пригонишь ее, окаянную на поляну, стоит только отлучиться, придешь, а ее уж нет. Только свежая просека указывает, куда она убежала.
А то и ночью, случалось - сорвется и несется по лесу, зверье пугает и деревья вытаптывает. Это стало настоящим бедствием для леса - своими лапищами вытоптала уйму деревьев и разной живности - ужас! Бестолковая была, без царя в голове. Да и где ее голова? Так - туловище на лапах! - Ведьма явно побаивалась лап избы, постоянно держа их под контролем. - Сирен - так звали мою мать, кстати, не раз спорила по этому поводу с Аниманом, убеждая его в том, что надо было использовать в качестве стабилизатора (не знаю правда, что это такое) человеческий мозг. А то получилось творение с куриными мозгами. На что маг отвечал, что человек, в данном случае, не подходил, необходимо найти кого-то, более разумного и более близкого к природе.
Чародей пытался приручить избу, потратил на это множество сил и магии, но все было напрасно - характер у избушки не менялся. Несколько раз он зачаровывал ее, погружая в долгий сон, причем жаловался, что с каждым разом изба сопротивляется его стараниям все больше и больше. Да и эффект был не тот, на который он надеялся. Несмотря на его магию, каждой весной изба просыпалась, вскакивала и кидалась опрометью куда глаза глядят. Надо было что-то делать.
И маг нашел выход. Он отправился в огненное царство, царство бесконтрольно текущей магии. Там он смог достать - уж не знаю, каким путем - череп одного из обитателей этого таинственного мира - Логана. Чародею очень повезло - вернуться из путешествия живым, да еще и с трофеем. Не слышала, чтобы кому-нибудь другому еще удалось такое повторить, просто удача в тот раз была на его стороне.
Используя магию черепа Логана, Аниман и Сирен раз и навсегда усыпил свое творение.
- Зачем же было усыплять свое детище? Ведь не для этого же они ее создавали?
- Иногда создать куда легче, чем подчинить себе. Так получилось и в этот раз - я слышала их разговоры. Изба не признавала создавших ее своими хозяевами, в этом-то и была вся проблема! Мать предлагала просто уничтожить несговорчивую мутантку, но Аниман на отрез отказывался, объясняя это тем, что вложил в этот проект слишком много сил, использовав даже частицу самого себя и теперь не в состоянии уничтожить то, что создал. К тому же, говорил он, попытка уничтожения может повлечь за собой катаклизм, который погубит весь здешний лес. Я запомнила его слова: "Дорогая Сирен, у меня далеко идущие планы по поводу этой избы. В будущем я найду способ контролировать ее, и тогда, при наших способностях и ее возможностях, мы завоюем этот мир!"
- И чем же закончились его планы? Судя по окружающей обстановке, пока ни чем примечательным.
- Он вернулся в черную цитадель, чтобы продолжать свои таинственные исследования. Через три года мы вновь его увидели в лесу. Для чего-то ему опять понадобилась моя мать. Вечером, накануне своего отъезда, он рассказал загадочную историю, перевернувшую его душу и заставившую по-новому взглянуть на старые вещи...
Однажды он возвращался из очередного путешествия. Собиралась нешуточная гроза, и он нахлестывал своего скакуна, торопясь попасть в укрытие до ее начала. Но, как он ни торопился, гроза разразилась прежде, чем он достиг цели. Подъезжая к самой крепости, мокрый и злой, он стал свидетелем страшных событий: молния ударила в одну из башен, да так точно, что разрушила старый флигель, в котором он проводил опыты. Погибли его помощники, находившиеся в помещении.
При осмотре разрушений Аниман обнаружил неизвестно откуда взявшийся свиток, запечатанный магической печатью. Свиток висел в центре разрушенной лаборатории, то загораясь алым сетом, то тускнея. При приближении чародея он упал на каменный пол и подкатился к его сапогам. Аниман счел это личным посланием богини - кто еще может обладать такой мощью? Но, оказалось, что послание было отнюдь не от нее. С великой осторожностью сняв заклятие со свитка, чародей сломал магическую печать. Пред ним было древнее пророчество, подписанное самим Допзисом I, основателем огненного царства, короля-легенды! Даже до нашего мира дошли слухи о правдивости его пророчеств.
Пророчество - а это было именно оно, поразило Анимана в самое сердце. Но самое главное - оно было своевременно! Кое-что, упомянутое в нем уже сбылось, другое же должно было сбыться в самое ближайшее время - упоминались его эксперименты, даже поимка Логана была отражена. Было там и предостережение об опасности, грозящей всем нам от троих, среди коих будут двое двуликих, один из коих будет зваться Иваном, царевичем одного из местных царств...
Наутро они уехали, завещав мне следить за лесом и его окрестностями, а если я встречу принца Ивана, я должна была его погубить. Теперь тебе все понятно? Ты - человек из этого пророчества! Теперь-то ты понял, почему я хотела твоей погибели? Когда-нибудь Сирен вернется, и если я оправдаю их с Аниманом надежду, они возьмут меня в свою цитадель - время не властно над теми, кто там живет - так говаривала моя мать. - Ведьма замолчала, ожидая ответа.
- Складно ты врешь, старая! Красивую сказочку тут наплела. Чародей, пророчество, бесстрашный воин со своими друзьями - вот только я-то здесь причем? Я же не герой, я простой царевич. Да мало ли царевичей есть на свете!
- И много? - В голосе ведьмы сквозила насмешка. - Нет таких больше, в этом-то все и дело. От судьбы не уйдешь, теперь я в этом убедилась. Все произошедшее здесь было предсказано уйму лет назад, еще до рождения первого человека на этой земле. Я закончила свой рассказ. Ты, как и предсказывалось, нарушил равновесие, сохраняемое издревле, твой меч пробил череп Логана, разрушив заклятье Анимана, сильнейшего чародея, о котором я когда-либо слышала.
Теперь мне остается уйти. Маятник судеб пришел в движение, произойдут огромные изменения в жизни нашего мира, да и другие миры должны затаить дыхание и ждать своей участи! - Она произнесла эти слова торжественным тоном, повернулась спиной к избушке и медленно, словно во сне, зашагала прочь с поляны.
- Постой, ведьма! - Ивану стало как-то совсем уж не по себе при мысли, что сейчас он останется совсем один. - Сейчас не древнее время, никто не слыхивал про твоего Анимана уже больше полсотни лет! - Ведьма молча продолжала идти, игнорируя крики, доносившиеся из ее (или уже не ее?) избы. На краю поляны развернулась, и произнесла:
- Чародеи не умирают в неизвестности. Если бы не стало его, или Сирен, я бы это почувствовала, обязательно!
- И что ты собираешься теперь делать? Белые маги больших королевств с успехом справятся и с тобой, и с твоим Аниманом! Немедленно прикажи своей избе выпустить меня отсюда. Уже взошло солнце, и моя дружина вот-вот будет здесь! Лучше сдайся, и я обещаю тебе сохранить жизнь, ведь это не так и мало - пожить на старости лет в свое удовольствие, погреть свои косточки, старая! - Иван усмехнулся. Он знал, что его призывы ни к чему не приведут, но надо было потянуть время - ему почему-то вдруг расхотелось оставаться в полном одиночестве.
- Я Старая!? Что ты знаешь о жизни, жалкий человечишка? Посмотри внимательно на меня! Что ты видишь? - Приказным тоном сказала она, сделав шаг из тени деревьев и став на освещенный участок поляны так, чтобы из избы ее лучше было видно. Иван поерзал возле ставня, пытаясь сквозь щели получше рассмотреть одинокую ведьму. Та стояла, откинув капюшон добротного, украшенного затейливым узором новенького плаща. И откуда он у нее взялся? Ведь, когда они дрались в избе, из одежды на ней висели одни лохмотья. Переведя взгляд на лицо старухи, Иван не сдержался и ахнул! На поляне стояла красивая и зрелая девушка.
Черные, как смоль волосы были собраны в тугой узел на затылке. Вместо берестяных башмаков на ногах были сапожки с высокой шнуровкой, уходящей под полы плаща. Под плащом виднелось богато расшитое платье. Не ведьма, а просто принцесса! Что за чертовщина...
- Ну, милок, сгожусь я еще на что-нибудь, или как? - Помолодевшим, веселым голосом спросила ведьма. Она игриво прошлась по поляне, не подходя, впрочем, близко к избе. Под сапожками весело поскрипывал снег. - Изба действует омолаживающе не только внутри себя, но и снаружи. Я снова молода и красива! - Ведьма мечтательно, как простая селянка, зажмурила глаза, а когда открыла их вновь, Иван заметил холодный блеск ярости, разгорающийся внутри. - А ты глупец, трижды глупец! Неужто ты думаешь, что меня могут осудить в твоем жалком дворце? Меня - дочь знаменитой колдуньи!!! Никогда! Я вновь полна сил и желаний - ухожу искать свою мать и чародея.
Конечно, мои лешие разбежались, но не думаешь же ты, что в них моя настоящая сила! - Она звонко рассмеялась. - Не обольщайся также тем, что изба мне не подчиняется - я полна сил, ко мне вернулись забытые знания, да и прожитые годы не пропали даром.
- Если ты такая сильная, как об этом твердишь, то почему бы тебе ни вытащить меня отсюда и не убить? Или кишка тонка? Сразу бы решила часть проблемы... - Ивану совсем не хотелось, чтобы ведьма сейчас проявляла свои таланты, но интуиция подсказывала, что в этих бревенчатых стенах ему бояться нечего.
- К моему большому сожалению и к твоему счастью, Ванька, я бессильна против этой курицы - лицо у девушки на мгновение стало злым, могло даже показаться, что сейчас она вновь превратится в старую каргу - настолько ее перекосила клокотавшая внутри злоба. Но нет, показалось - черты лица вновь приняли вид цветущей юности. - Изба практически неуязвима, и колдовство для нее - что камушек из пращи, пущенный в Рексона. Но пока ты сидишь внутри, в безопасности, я чую, что твои воины уже топчут тропку в моем лесу, лежебоки! Проспать исчезновение собственного господина - они достойны самого сурового наказания! - Она в негодовании топнула каблучком.
Иван, вцепившись в холодное дерево ставня, с замиранием в сердце наблюдал, как ведьма, обращенная в девицу, что-то бормочет себе под нос, выкрикивает несвязанные по смыслу слова. Затем она пробежалась по поляне, рассыпая в воздухе какую-то гадость.
- Раз я не могу достать тебя, я оставлю подарочек для твоих опричников. Пусть подъезжают, им это должно понравится. Ха-ха-ха-ааа... а с тобой, Иван, мы еще встретимся. Где-нибудь, когда-нибудь обязательно встретимся. Но тогда я буду много сильнее, я буду мстить тебе! Клянусь серыми зеркалами, что отомщу за сегодняшние позор и поражение, изба будет вновь моей, а пророчество Допзиса I-го будет исправлено!
С этими словами она сделала несколько магических пассов, накинула на себя капюшон и закуталась поглубже в плащ. Простояв так секунду-другую, она начала таять в воздухе, словно облачко тумана на утреннем солнышке и, наконец, полностью пропала из вида...
***
- Да... веселая бабулька, ничего не скажешь. - Сам с собой разговаривал царевич. Он горько вздохнул, усаживаясь на край стола, который даже не скрипнул под его весом. - Ирония насмешницы судьбы - всех разогнал, а сам остался в заточении. Ничего не скажешь - победитель хренов! Надо было, наверное, спрыгивать, когда была возможность, не сидел бы здесь, как в остроге! Но, с другой стороны, внизу его точно затоптали бы лешаки с ведьмой-оборотнем во главе. Вишь ли, ажно в пророчестве упоминался этот момент. Значит, правильно сделал, что остался. Неназываемая, как же пить-то хочется!
Со злости он подошел к двери, принявшись ее пинать и бить кулаками. Это была напрасная трата здоровья - содранные в кровь кулаки - вот и весь эффект от всплеска эмоций.
- Откройся, окаянная, тебе говорю - откройся! Если ты признала меня своим хозяином, так должна подчиняться моим приказам, а я тебе приказываю - выпусти меня отсюда немедля! Кому сказал? - Но изба стояла, как и раньше, безответная, слегка покачиваясь на своих ходулях. Небыло и следа того, что она может подчиняться человеку. Да и вообще - разве это возможно, чтобы эдакий гибрид, да кому-нибудь подчинялся? Наверняка ведьма наврала все, а он сидел, развесив уши! - Но ведь старуха была уверена, что я сам смогу спастись отсюда. Возможно, стоит уговорить избу, кто ее знает? - И он предпринял еще одну попытку:
- Послушай, изба, пораскинь своими куриными мозгами. Что тебе от меня надо? Ты охраняешь меня от разных напастей, так? Спасибо, но мне уже ничего не угрожает. Дай мне выйти, и я оставлю тебя в покое. Я домой хочу! - Заорал Иван в исступленье. Но никакого эффекта, дверь даже не шелохнулась.
Все крики пленника тонули, буквально вязли в глубочайшей тишине, разлившийся по всей округе. Замер и притаился лес вокруг поляны. Утих вечный бродяга-путешественник ветер. Не каркнет в отдалении ворона, не скрипнет снег под неосторожным копытом его коня... конь! Что же с ним приключилось? Все время, пока ведьма исповедовала ему свою историю, животное хрипело и ржало, но сейчас его совсем не было слышно. Иван пробовал звать своего коня - бесполезно, ответом ему была все та же настораживающая тишина. Поднявшееся солнце освещало вымерший лес. Неужели он весь вымер - не может этого быть! Лес просто затаился, чем-то напуганный.
Сквозь щели в ставне отлично просматривалась тропинка, выводящая на поляну. Но напрасно Иван ждал, вглядываясь и прислушиваясь - час шел за часом, а ничего в округе не менялось. Лишь скользило по небосводу холодное зимнее солнце. За эти часы Иван не заметил ни всадника, ни зверя, ни птицы. Так и не дождался он дружины, которая въехала в проклятый лес, по словам ведьмы, еще утром. Тоска поселилась в его сердце, вытеснив из него даже жажду. Он сейчас был бы рад даже самому последнему лешему, любой живой, или НЕ живой твари - лишь бы не оставаться в одиночестве. Но никого не было видно...
На ветвях деревьев Иван заметил сидящих ворон, но сидели они как-то неестественно, словно парализованные. Точно неведомый великан развесил игрушки перед новогодними гуляниями. Почему так - да кто ж его разберет? Колдовские штучки, не иначе.
Он залез на теплую печь, решив отоспаться - все одно, проку от тупого разглядывания зимнего пейзажа было мало. Проснулся уже вечером, комната вновь освещалась огнем из негаснущего очага. Иван сладко потянулся - чувствовал себя вполне отдохнувшим и здоровым. Как не странно, пить не хотелось совершенно, но желудок настоятельно требовал пищи. В очередной раз поглядев на улицу и убедившись, что там ничего не изменилось, он решил навести шмон в бабкиной избе, справедливо полагая, что в избе должно заваляться что-нибудь из съестного. Он не мог сказать, сколько может продлиться его заточение, а раз так, то ему надобно узнать, чем богата эта изба. Его изба...
- Теперь я здесь хозяин, - он горько усмехнулся. - Как узник, прикованный цепью в сыром подземелье, является хозяином своей цепи и окружающей его сырости. Так и найдут меня здесь когда-нибудь, в виде кучки высушенных костей!
Осмотр не занял много времени. Не считая печи, возле которой стоял ухват и здоровенная кочерга, стола с лавкой, пары табуретов, в ней имелось три полки со всякой сушеной гадостью - Иван даже обнаружил там высушенную человеческую руку, бережно завернутую в чистую тряпицу. Были там и многочисленные травы, корешочки - только проку от них, если не уметь пользоваться...
Имелся также здоровенный шкаф, но его содержимое скорее разочаровывало, чем обнадеживало. Полки шкафа были заставлены различной кухонной утварью. Чашки, плошки, чугунки... обнаружив несколько заскорузлых сухарей, Иван несказанно обрадовался и умял их с превеликим удовольствием. В самом низу имелось большое отделение, в котором нашлось кое-что существенное: старая метла, лопата и - пара топоров, для рубки деревьев. Лучшей находки он себе и не желал! Выбрав топор побольше, направился к двери с намерением порубить ее в щепки - раз изба его не выпускает, он сам себе прорубит дорогу к свободе!
...Через полчаса, усталый и огорченный, он сел на дощатый пол. Все было напрасно - и топор отличный, и щепки летят, только вот зарастает все быстрее, чем он успевает прорубать. А щепки, падавшие на пол, немедленно им поглощались и исчезали, словно туман. Одним словом - колдовская избенка, ведьмина!
Подойдя к шкафу, он со злостью швырнул топор на место. Взгляд упал на ухват, ему вспомнилось, как лихо им орудовала ведьма. Взяв его в руки, сделал несколько тренировочных выпадов, кивнул головой - ухват мог служить не только для хозяйских нужд, но и как оружие. Мельком осмотрев еще один отдел шкафа с ведьминой одеждой, Иван закрыл дверки и оглядел помещение еще раз. И на этот раз он увидел то, на что должен был обратить внимание в первую очередь - на свой меч.
Как он мог забыть про него?! Необходимо было его выдернуть из стены и вернуть его в ножны. Почему же он этого не сделал раньше? Кажется, ведьма просила этого не делать. Но разве ж можно следовать словам ведьмы? Оружие должно находиться в ножнах, у хозяина. Тем более такое, которое смогло так отлично послужить ему в предыдущем сражении.
Взявшись за рукоять, стал расшатывать оружие, вытаскивая его из старого черепа. С первого раза ему этого сделать не удалось. Вздулись крепкие бицепсы, сердце учащенно застучало. После очередного рывка он почувствовал волну слабости и боль в голове, заставившие разжать руки, ноги почему-то медленно подогнулись, и он завалился на бок, носом упершись прямо в пол - запахло свежей смолой. Руки обхватили голову, не давая ей развалиться на мелкие кусочки. Боль была адская - и не мудрено, ведь в его голове торчал... меч! И он только что пытался вытащить его оттуда собственными руками! Получалась какая-то несуразица. Мысли застопорились и завязли в красном, огненном тумане. Нестерпимая боль. В глазах замелькали огненные зайчики и он потерял сознание.