Аннотация: Героиня обладает необычными способностями, которые позволяют ей раскрывать преступления.
Как можно не любить такую маму? Представьте себе такую картину! Из моего раннего детства.
- Миша!
Миша - это я. Миша, естественно, ничего не понимает. Мало ли что у мамы на уме. Если бы он знал об этом, то забился бы в угол, прикрылся веником, думая, что его никто не увидит.
- Медвежонок!
Медвежонок - это тоже я. Внешнего сходства с этим симпатичным животном у меня никакого.
- Мы же с тобой договорились, что к завтрашнему празднику я испеку торт. Поэтому ты не должен был трогать варенья, шоколадного масла и сгущенного молока. Это необходимые компоненты для любого торта. А без них это будет не торт. Что я вижу? Ни первого, ни второго, ни третьего нет в наличии. Нисколько!
Оправдываюсь и стараюсь изо всех сил изобразить на лице настоящее негодование. Но убедить в своей честности, кроме себя, не получается. Мама вздыхает.
- Конечно, не ты! - кивает она. - Ты же так искренне отрицаешь свою явную вину.
Мыши его любят, а я уважаю. И мечтаю быть на него похожим. Но у меня это никогда не получится. Поэтому его приходится кормить колбасой, ветчиной и свежей рыбой. Рыба для него то же самое, что для взрослого пузатого дядьки пиво.
- Дай!
На кошачьем языке "дай" звучит как "мяу". Поэтому я думаю, что прародина котов - Китай. В это время в окно заглядывал взъерошенный воробей и ненавидел меня лютой ненавистью. Так ненавидят олигархов униженные и оскорбленные. Вы можете любить ребенка, который ест такие самобытные пирожные и ни с кем не делится. Мне были понятны чувства кота и воробья.
- Ну, как? Ну, ладно там шоколадное масло со сгущенкой и вареньем. Ты просто могла догадаться, что я не смогу вынести такому суровому испытанию, несмотря на всю свою силу воли. Откуда ты знаешь про Гуманиста и Воробья? Ты же не подсматривала в замочную скважину? Я же знаю, что ты считаешь такое недостойным для себя. И даже, что я сидел именно на этом стуле, а не на том. Они же совершенно одинаковые и на них не осталось никаких следов от того, что я делал. А! ты пришла и стояла в дверях, а я не заметил.
- Да я только что пришла с работы. Минуту назад. И зачем мне стоять в дверях и наблюдать за тобой?
Я как-то об этом не подумал. Мама никогда не будет подглядывать и подслушивать.
- Михайло Потапыч!
На самом деле я Михайло Иваныч. По крайней мере мама пытается меня убедить в этом. Я ей верю. Честное слово!
- Человек всегда оставляет после себя следы, - сказала мама. - Иначе, откуда ученые узнали бы о древнейших людях? Если было бы не так, то преступники были бы самыми счастливыми людьми. Они бы грабили, воровали, убивали и при этом всегда бы оставались безнаказанными, потому что их просто не могли бы найти.
- - А так, тут оставил отпечаток, там нитка с одежды, волосок с головы упал, пепел от сигареты. В воздухе какое-то время держится запах: одеколона или духов, или винных паров, или потного тела. Ты слышал, чтобы когда-нибудь преступники избавлялись от оставленного ими запаха? Человек - это еще и сгусток энергии, которая пронизывает пространство. Оставляет следы его движения. Она, эта энергия, остается еще некоторое время после его ухода, ослабевая. Но остается. И об этом тоже преступники не имеют малейшего представления. Кто-то хорошо чувствует запахи, даже самые слабые, и становится великим парфюмером. У него нюх как у собаки. Он различает запахи, которые подавляющее большинство людей не чувствует.
- Да! Медвежонок! Я вижу то энергетическое поле, которое оставляют живые существа. Конечно, если бы я пришла на следующий день, то уже ничего бы не увидела. Никакого трехслойного пирожного, которое ты с таким наслаждением уминал. Но прошло каких-то полтора часа после твоего великолепного поступка. Едва я ступила на порог кухни, как передо мной возни4ла отчетливая картина.
Мне стало понятно, что от мамы ничего не утаишь. И я стал самым честным человеком. Я имею в виду себя и маму. А вот папа этого не знал, иначе бы не случилась эта глупая история с его любовницей. Мой папа - это бывший мамин муж. И единственный. После того, как они расстались, мама больше мужей не заводила.
Мама вышла из спальни с чемоданом, в котором лежали папины вещи. В другой руке она держала его демисезонное пальто. Поставила чемодан перед ним и показала на дверь. Папа замер со сковородкой в руках и долго смотрел на ее палец.
- Уходи!
Папа хотел выразить недоумение, потребовать объяснений к единственному слову. Увидел ее глаза. молча надел пальто, подхватил чемодан и ушел. Навсегда. Мамин взгляд подобен большой советской энциклопедии.
Прошло три месяца. Мама родила меня. Назвала Михаилом в честь своего дедушки.
Пашенька говорил, что Машенька испытывает к нему сильные чувства, и на этой почве систематически преследует его и требует, чтобы он предложил ей руку и сердце. Чего он сделать никак не может, поскольку предложил их уже другой. Машенька же, видя такое расположение, хватает разные предметы и угрожает покончить с собственной жизнью, если он незамедлительно не признается в любви и не предложит ей руку и сердце.
После чего она бьет себя рюкзаком со всей силы по голове. А поскольку силы у нее мало, а в голове ничего нет, то физического вреда она себя причинить не может.
У Машеньки всё случившееся выглядит совершенно противоположным образом. Вот это животное влюбленно в нее каждой частицей своего жирного тела. Постоянно оно, это существо, набрасывается на нее с далеко идущими целями.
В школе всё разносится мгновенно. Со сверхзвуковой скоростью. Вы не успеете подумать, а уже все знают, что у вас в голове. В школе перестали пропадать деньги, мобильники и половые тряпки, которые старшеклассницы использовали до этого в критические дни. А бедные технички рвали волосы на швабры. Инспектор по делам несовершеннолетних откровенно зевала, когда речь заходила про мамину школу. А потом она и совсем забыла, что такая школа существует. Остается только выразить глубокое сочувствие ее склерозу. Не может быть такой школы, где не воруют, не забрасывают мышей в рюкзаки к девчонкам и не плюют друг другу в компот.
Мама проверяла тетрадки. Это ее любимое занятие, которое ей заменяет сериалы. Она не любила, когда ее отвлекали от ученических шедевров и начинала нервничать.
- Дорогая моя! - торжественно начала кошкособаковод. В любом произведении, даже устном, должно быть вступление. - У нас пропала коллективная наружная антенна.
- Мы живем в одном доме. Мы единомышленники, а не только соседи.
Полезла на крышу. Следствие продолжалось ровно десять минут. Если это можно назвать следствием. Она подробно описала внешность похитителя, который ранним утром скрутил эту антенну, разобрал ее и отнес вниз.
Через полчаса Пышкин принес антенную из "Вторчермета", собрал ее и водрузил на место. Прямая линия с президентом состоялась.
Случилось это второго октября. Почему я запомнил не только месяц, но даже день, хотя порой забываю, какой ботинок на какую ногу надеть. Это у меня еще с детского садика. Второго октября я родился. Свою дату рождения я помню твердо. Когда я появился на свет, со всей больницы сбежались доктора и медсестры. Потому что я был красивый, умный и немного крикливый. Акушерки и медсестры сразу же заявили, что, если бы я родился постарше, они непременно сделали мне предложение. То есть предложили руку и сердце.
Настойчиво постучали. Почему-то некоторые уверены, что стук - это гораздо эффектней, чем звонок. Я с этим соглашаюсь, но не разделяю такого мировоззрения.
- Я открою, а то у тебя пирог сгорит!
Я подскакиваю и несусь в коридор. Когда я открою дверь, все в доме будут знать, что у нас стряпается пирог. Хотя я этого желал всеми фибрами моей души. То есть сгоревшего пирога. На дальнейшее, если бы у мамы и хватило сил, то продуктов уже точно был бы недостаток. Что значит слово "фибры", найдите в Википедии.
На пороге стояла Галина Спиридоновна. Сначала я узрел ее грудь. Она сразу же проникла через порог. Ее никто не уполномочивал. Но есть такие люди, про которых говорят "в каждой бочке затычка". Хотя, чтобы представить размеры подобной бочки, нужно обладать богатым воображением. Одновременно она была и тем и другим. В плотском смысле - бочкой.
Мама стояла на пороге кухни. Лицо ее раскраснелось от плиты. А к фартуку прилипла яблоневая шкурка.
- Я мужиков собираю. Гена Алешкин пропал. Представляете. Всех уже на уши поставили.
- Пропал?
- Поехал вчера с Колей Овчаровым на рыбалку. Они же рыбаки. И постоянно вместе. Сегодня Коля примчался ни свет ни заря, говорит: Генка пропал. Как в воду канул! Ой! Типун мне на язык! Они же у воды и были. Несу. А потом думаю, что несу. Я мужиков и собираю. Будем искать.
- Не ошиблись, Галина Спиридоновна. Я поеду с вами.
- Всё-таки меньше, - поправил я. - Каждый дышит кислородом, а выдыхает всякую гадость. Порой смешанную с похмельными запахами. Это я не о вас. А вообще.
Галина Спиридоновна посмотрела на меня.
- Выходит, чем меньше народу, тем больше кислороду. Как-то это странно звучит. Но приходится согласиться со столь ученым молодым человеком. Особенно, когда у него такая мама. И в закрытых помещениях, я согласна с вами, это звучит особенно актуально. Мне, как учителю математики, хоть и бывшему, это очень хорошо понятно. Когда в классе набьется тридцать голов и все дышат...
Она посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью. Наверно, мне было бы гораздо приятней, когда она смотрела бы со скрываемой ненавистью.
- У вас умный сыночек подрастает. Жалко, что не я его учу. Я бы обращала на него особое внимание.
Хлопнула дверью. Мы вздрогнули. Так хлопает дверью властный и сильный человек.
Тут же двери приоткрылись.
- Кстати, Вера Сергеевна, у вас яблочный пирог сгорел. Вы уж повнимательней, голубушка!
Мама стала белой, как стена, и бросилась на кухню, из которой уже вываливали клубы дыма. Почему-то они были разноцветными. Белые чередовались с черными. Даже от таких, как Галина Спиридоновна, бывает польза. Как я оказался не правд, недооценивать этого человека. Настоящего! С большой математической буквы!
Маму это не успокоило.
- Я думаю, что под угольками еще должны сохраниться остатки пирога. Это как жемчужина в ...Когда мы вернемся, пирог изменит свои качества в лучшую сторону.
- Мы это кто? - спросила мама.
Я огляделся. Вроде бы, кроме нас двоих, никого в квартире не было. Если, конечно,, не считать сгоревшего пирога.
Автобус был резиновым. Потому что нормальный автобус вместить всех жителей дома с грудными младенцами и собачками самых разных неизвестных пород, не мог. Меня так сжали со всех сторон, что после поездки буду плоским, как и все мои шутки. Еще говорят, что у нас народ черствый. Такой теплоты душевной и особенно телесной я еще не ощущал. Хотелось запеть что-нибудь душевное. Даже босяки в королевстве Лесото не знают такого единого порыва.
Серое утро. Черная речка с холодной водой. Стоило вылезти из автобуса, как речной холод стал пробирать меня до костей. Коля суетливо показывает места.
- Наша лодка. А вот в этом вагончике мы ночевали. Когда-то здесь пасли скот, и в вагончике жили пастухи.
- Что? - спросил бывший участковый Вербицкий.
- Ну, это...
Колино лицо было растерянным. Оно и понятно, ему было что терять, кроме лица. Руки его непрестанно шевелились. Он толкал их в карманы и тут же вытаскивал.
- И что?
- Ну, это...Костерок, ушица, то сё.
- В смысле выпили? - спросил Вербицкий. - От тебя и сейчас разит за версту.
- Ну, было малехо! Ты же сам, Анатолий Гаврилыч, понимаешь, какая рыбалка без этого.
Раздался мелодичный стеклянный звон, как будто в кустах сидел музыкант и только ждал, когда его мотивируют. "Весна идет! Мы молодой весны гонцы. Она нас выслала вперед! Весна идет! Весна идет!" Все притихли, слушая удивительную композицию. Но был самый разгар осени. И больше подошло бы что-нибудь грустное.
У меня день рождения. Кажется, я его надолго запомню. Потому что началось оно очень необычно.
- Ну, это... пошли, стало быть, в вагончик перекемарить малехо. До утренней зорьки. Ну, и того... удочки снова закинуть. По зорьке-то обычно клёв.
- И чо?
- Ну, легли спать. Утром проснулся, а Генки нету. Туда - сюда, а его нет, как провалился. Кричал. Не отзывается.
Подъехал белый полицейский уазик. Дверь медленно и долго приоткрывалась.
Выбрался упитанный строгий капитан полиции. Локтем он прижимал пухлую черную папку. Он был уверен, что это оружие пострашнее любого пистолета. Когда я вырасту, я обязательно стану полицейским, потому что мне очень понравилась черная папка. И так же буду прижимать ее к себе, как любимую девушку.
- И ты ее пустил в вагончик? Она же следы затопчет. Нюх теряешь, Гаврилыч.
- Чо сказал? - спросил действующий капитан.
- Блин! - ответил капитан-пенсионер. - Чо еще тут скажешь? Ничего не скажешь.
- Давай организуй из своих волонтеров цепочки и прочешите берег. Пусть не торопятся! Туда-сюда пройдутся. Может, где-нибудь валяется.
Вербицкий кивнул и стал инструктировать жильцов. Его слушали внимательно.
-Ко мне!
Хорошо еще, что не крикнул "к ноге". Но народ у нас законопослушный, команды привык исполнять.
- Такое дело! Становимся на расстояние пять - семь метров друг от дугра. Идем, внимательно осматривая каждый кустик. Отмечаем все мелочи! Помятая трава. И другое. Туда - вам! А вам - сюда! Кто увидит пропавшего, подает звуковой сигнал. То есть кричит громко и внятно. Ну, что-нибудь типа "нашел".
- Прочесывать ничего не надо! - раздался мамин голос. - Это только потеря времени.
Мама подошла к капитанам, бывшему и нынешнему. Нынешний смотрел на нее волком.
- Его на берегу нет.
- А где он?
- Вы бы не мешали работать компетентным органам, - проговорил он, еле сдерживая гнев.
- Геннадий сказал не всю правду.
- Действительно, они легли в вагончике. А потом поднялись. Немного замерзли. Нашли еще бутылку, выпили и решили порыбачить. Уже светало. Отправились к речке. На утренней 0орьке должно было хорошо клевать. Вода осенью долго хранит память. Давайте пойдем к речке. Я думаю, она остальное расскажет. Сядем в лодку.
Действующий капитан покрутил пальцем у виска, поглядывая на Вербицкого. Лицо Вербицкого было каменным, как у сфинкса. Он, не моргая, смотрел на маму.
- Всё понятно! - прошипел действующий капитан. - Ей надо в больницу, она же тут путается под ногами.
- Это... я что хотел сказать... давайте сделаем так, как она говорит, - проговорил Вербицкий. - И никакая она не сумасшедшая. Кто бы тогда ее держал в школе.
- Ты чо( тоже того? Давайте всех сумасшедших слушать! Совсем отупел на пенсии. Оно и понятно. Я тоже за месяц тупею. Потом долго прихожу в норму. Ну, всё!
Вербицкий пошел к лодке, в которой уже сидела мама. Действующий капитан протянул папку сержанту. Пошел к лодке.
- Толкни! - крикнул он сержанту. - Чего застыл, как статуй! Давай шевели булками!
- Еще! Еще! - бормотала мама.
Вербицкий греб, осторожно опуская весла в воду, чтобы не брызнуть на честь мундира.
- Погодите! Они начинают ругаться. Замерзли, рыба не клюет, а тут еще и похмелье. Геннадий говорит, что Колька ходит к его бабе, когда он уезжает в командировку. Думают, что он дурачок и ничего не заметит. А он не дурачок. И уже давно понял. Знает это точно. Жена потом ему сама призналась. Начинают ругаться. Николай говорит, что он именно из-за него срок отмотал. Хотя должны были мотать на пару. Схватились за грудки. И вот Геннадий оказался на бортом. Оно и неудивительно. Лодка так качалась. Одно неловкое движение - и всё.
- Вот это место. Геннадий взмахнул руками, крикнул и тут же камнем пошел на дно. Вода-то ледяная. Возможно, сердце и не выдержало. Вскрытие покажет.
Капитаны опустили ладони в воду. Брр! На этом месте и забросили трал. Вытащили утопленника. Зрелище не очень приятное. Многие женщины отвернулись.
- Николай Батькович! Рассказывай, как было дело! По порядочку, не торопись!
Действующий капитан поправил кобуру. Этот жест окончательно добил Колю. Рассказал.
- Почему не стал спасать?
- Да он как-то сразу чик и всё. я даже опомниться не успел, а его уже нет. Напугался. Он и не крикнул даже. А вода-то вон какая! Я летом-то не купаюсь. Так с удочкой только посидеть. И плаваю так себе. Ко дну топориком разве что.
- Ну, в общем...
Он пожал ей руку. Потом немного подумал, приподнял ею руку и поцеловал. Мама зарделась. Может быть, в ее сердце вспыхнула надежда, что это лишь начало? Я его возненавидел. Если бы я знал точно, что в его кобуре малосольный огурец, я бы его точно разорвал. И остался бы капитан без закуски.
- Ну, будем считать так, хотя это не так. Наверно, я не права, но мне кажется, что экстрасенсы - это мошенники.
Улыбнулась ему.
Пожалуйста, кто угодно. Но ты же моя мама! Какая может быть личная жизнь, когда у тебя есть я.
День рождения мы всё-таки отметили. Иначе мама обиделась бы. Мое день рождения - для нее самый главный праздник. Пусть и без яблочного пирога. Мама даже позволила себе купить сухого вина. Теперь этой бутылки ей хватит на год.
Она пила маленькими глотками, улыбалась. На меня не глядела. Я ее дико ревновал. Интересно, какая картинка стояла перед ее необыкновенным взором?