Хвостенко Алексей Николаевич : другие произведения.

Лилит и Урод

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Лилит и урод.

Часть 1

  
  
   Сон - великая вещь. Кто сказал, что он не нужен? Что он лишний? Что отнимает у работящих людей нужное им время, которое они могли бы использовать на благо всех страждущих? Скажу Вам честно, что этот кто-то не прав. Страждущие могут и подождать.
   Помимо сна как времяпрепровождения существует такое его определение, как совокупность образов, всплывающих перед человеком, когда он находится в состоянии, противоположном бодрствованию, то есть спит.
   Сны бывают совершенно разные: цветные, черно-белые; красивые и ужасные; взрослые, с женщинами, и детские, с плюшевыми мишками. Мне больше нравятся взрослые, но видимо с моей сложившейся жизнью подсознание считает, что женщин итак полно во время моего бодрствования, поэтому насылает на меня страшилки, чтоб я вскакивал среди ночи весь в поту, готовый закричать. И в этом смысле я свое доброе подсознание не обманываю, а иногда (было пару раз) радую его, будя соседей истошными криками. Соседи естественно возмущаются, а мое подсознание радуется как маленький ребенок, даруя в оставшиеся ночные часы веселых, плюшевых мишек, которые играют со мной в монополию. Скажу откровенно: они такие жулики, так что, перед тем как проснуться я, как правило, остаюсь в одних трусах. Зато мое невезение скрашивается их веселыми шутками и приятным разговором.
   Но сейчас мне снилось что-то другое. Вот что? Я не помню. Видимо сон был посредственным, мало тревожил душу, раз я о нем забыл, как только лучи солнца пробежались по моему лицу. Я приоткрыл глаза. Хотелось немного понежиться в постели. Я осторожно раскинул руки и потянулся. Ощупав пустоту вокруг себя, я сделал логичный вывод, - я был один. Той девушки, что скрашивала мое одиночество этой ночью, рядом не было. Ну и хорошо. Пора мотать отсюда. Вдруг на повестке дня встал вполне резонный вопрос: - а как зовут ту девушку, с которой я вчера познакомился, которую уговорил привести к себе домой, и позволить подарить друг другу ночь любви? Короче! Как имя хозяйки той квартиры, в которой я проснулся, и из которой мне хотелось уйти по-английски, то есть не прощаясь? Не то, чтоб она мне не понравилась, но раз по утру у меня возникло жгучее желание исчезнуть, то, значит, для меня это была интрижка на одну ночь. Придется ей обещать, что позвоню, и идти на всякие уловки, лишь бы только не дать своего номера телефона. Причем все это обстоятельство осложняется тем, что я, хоть убей, не помню ее имени.
   Я открыл глаза шире и тупо уставился в потолок.
   Может Люда? Спросил я себя. Нет, Люда была в субботу, Аня позавчера, кажется. О боже. Какая же все-таки у меня плохая память на имена. Если не повторю несколько раз про себя, то ведь и не запомню. А вчера я и запоминать то ничего не намеревался. Все произошло само собой. Я дегустировал в баре новый напиток - Смерть мексиканца, - когда безымянная девушка подсела к стойке и стала наблюдать за тем, как я собираюсь влить в себя горящую в огне жидкость. Я предложил ей попробовать самой, затем завязался разговор... Вообщем все закончилось в одной квартире и в одной постели.
   Вдруг что-то меня заинтересовало там, куда был устремлен мой взор. Я несколько раз моргнул, отгоняя остатки сна. Насколько я мог вспомнить вчерашний вечер, девушка подводила меня к двенадцатиэтажному панельному дому. После чего мы долго карабкались по лестнице, первые два пролета ругав несвоевременность работников Жэка, повесивших табличку Ремонт на дверцах лифта, а оставшуюся часть пути, предаваясь любовным утехам на редких остановках.
   Сейчас же, я смотрел на деревянный потолок.
   Оригинально. Обивать потолки деревом. Но очередная мысль, появившаяся в моей голове, заставила меня резко сесть. Потолок был из досок, через которые проступали огромные щели. Наврятли бы кто-нибудь стал украшать свою квартиру подобным образом. Бревенчатые стены подтвердили мою догадку, - я проснулся не там, где заснул прошлой ночью.
   Первое, что пришло в голову - я попал в светлицу из русских сказок. Но большая двуспальная кровать, настоящее произведение искусства, на которой я проснулся, не слишком пыталась вписаться в здешний интерьер. Да и вообще все вокруг меня выглядело пустынным и одиноким. Комната была прямоугольной - 4 на 6 метра. Кровать стояла, прислонившись изголовьем к короткой стене. Я посмотрел вперед и увидел массивную дверь, которая была закрыта. Я лишь надеялся, что не заперта. Я повертел головой. Слева от двери, в углу стоял огромный сундук, настолько большой, что я смог бы запросто в нем поместиться, но только один.
   Это все, что находилось в комнате. Пол был точной копией потолка, так что вдаваться в его описание особо не буду. Комната была достаточно светлой, все из-за окна по правую руку, в котором я, с того положения, где находился, смог разглядеть зелену многочисленных деревьев.
   Я свесился сначала с одного края кровати, потом с другого, заглянул под нее, перед ней - пусто и чисто. После этого я оттянул одеяло немного вверх и осмотрел себя, убедившись в том, что чувствовал и так. Я был обнажен.
   Вдруг дверь скрипнула и отворилась. Я убрал руку, одеяло вернулось в прежнее место. В солнечном свете я увидел человеческую фигуру. Не рассмотрев лица, я понял, что передо мной женщина по обязательным атрибутам, присущие именно им, которые у моей неожиданной гостьи имелись в полном объеме: длинные волосы, шикарный бюст. Я лично всегда восхищался подобным зрелищем, которое я бы охарактеризовал как 130-60-90. Хотя в последних двух числах я был не полностью уверен, потому что их искажал сарафан с маленьким вырезом.
   Она вошла в комнату, оставив свет позади себя. Наконец, я смог разглядеть ее лицо. Не то, чтоб оно мне понравилось, но, по-моему, в лице должна быть изюминка, за которую девушку назовут симпатичной, иногда даже добавив "очень", но не абсолютной красавицей. Перед собой же я видел идеал. Та, которая на конкурсе красоты возьмет приз красивой куклы.
   Я посмотрел на ее волосы и попытался пошутить:
   ---По-моему, ты вчера была блондинкой, а не брюнеткой?
   ---Ну, вот те на, - услышал я в ответ приятный мелодичный голос. - Уже не помнишь тех, с кем провел ночь.
   ---Точно не с тобой. Ты кто?
   ---Я Лилит.
   ---И?
   ---Что и?
   ---Где я?
   ---Во власти выбора.
   ---Где?
   ---Ты мой гость до тех пор, пока не сделаешь свой выбор.
   ---Какой выбор?
   ---Правильный.
   ---Хочешь сказать, что ты удержишь меня?
   Лилит слегка кивнула.
   ---Ну, ну, - протянул я, закутываясь в одеяло и вставая.
   Я пошел к ней, внимательно следя за ее реакцией. Она не шелохнулась. В метре до нее я наткнулся на невидимую стену. Больней всего пришлось моему лбу, видимо из-за того, что я сутулился, он выпирал у меня сильней всего остального. Я сжал края одеяла правой рукой, а левой, подобно миму, ощупал стену. Отличие от мима было только в том, что перед ним был воздух, а передо мной реальная преграда, хоть и не видимая. Стена была холодная, идеально гладкая и, судя по всему, прочная.
   ---Ты не сможешь ничего мне сделать, пока я сама этого не захочу, - сказала Лилит с улыбкой.
   Я скривил ей рожицу.
   ---Одевайся и выходи, - сказала она, разворачиваясь.
   ---Во что?
   ---Загляни в сундук и узнаешь во что, - ответила Лилит и вышла из комнаты.
   Я протянул руку вперед - вместе с ней ушла и невидимая преграда. Что это? Чудеса? Нет, быть не может. Скорей всего я под гипнозом, и мозг сам, помимо моей воли, говорит мне, чтоб я не прикасался к девушке. Ну что ж. Надо попробовать как-нибудь раз гипнотизироваться.
   Я подошел к сундуку и открыл крышку. На самом дне лежали штаны, рубашка с длинным рукавом непонятного темного цвета, и босоножки, естественно мужские. Я быстро оделся, завернув рукава до локтя, застегнув все пуговицы, кроме трех верхних, и предоставив подолу рубашки лечь поверх штанов. На удивление вся одежда подошла как раз мне впору, как будто специально на меня сшили, хоть я ее раньше никогда не носил.
   Я швырнул одеяло на кровать и вышел наружу. В глаза ударил яркий свет. Пока я, прикрыв глаза рукой, привыкал к столь неожиданному сверканию, я пытался обозреть окрестности. Передо мной была небольшая поляна с мелкой зеленой травой. В центре нее стоял стол с двумя скамьями с противоположных сторон, на одной из которых, лицом ко мне, сидела Лилит. Далее виделся лишь лес, сплошной стеной, простирающийся во все стороны, куда хватало моих глаз. Лишь в одном месте, немного левее от Лилит, он прерывался, уступая место значительной возвышенности с резко обрезанной правой стороной. Я крутанул головой. Оказывается та комната, где я проснулся, была внутренностью деревенского домика, сложенного из бревен, с угольной крышею из досок.
   ---Есть хочешь? - спросила Лилит.
   ---Не откажусь. Но сначала не мешало бы умыться.
   ---Пожалуйста. Ручей за домом.
   ---А мыло у тебя есть.
   ---Да, в сундуке.
   ---Там ничего не было кроме одежды.
   ---А ты просил?
   ---То есть?
   ---Просить не умеешь? - спросила с издевкой девушка.
   Я фыркнул, вернулся в дом и встал перед сундуком, который я не преминул закрыть, после того, как оделся. Я открыл его на секунду, чтоб убедиться, что он пуст и задумался, запустив руку в волосы. Попросить. Как? Вежливо или не очень. Ладно, начнем с самого простого:
   ---Мыло, - сказал я вслух и открыл сундук.
   На самом дне лежал черный кусочек. Я взял его в руки и понюхал. Пахло хозяйственным мылом. Я закрыл сундук и сказал:
   ---Зубная паста и щетка.
   Подняв крышку, я увидел то, что заказывал - черную зубную щетку и совершенно черный тюбик. Сундук явно скупился на цвете. Я открутил пробку и понюхал - из тюбика пахло мятой. Я слегка надавил на него. Из горлышка показалось что-то текучее и черное. Я лизнул языком и ощутил вкус зубной пасты.
   ---Класс, - сказал я, добавил: - спасибо сундучок, - закрыл крышку и вышел из дома, прихватив с собой все, что получил.
   ---Он что волшебный, - спросил я на улице.
   ---Да.
   ---А ты кто?
   ---Я Лилит.
   ---Это я уже знаю, - проворчал я.
   На этот раз перед ней лежало зеркало на длинной ножке, рядом с которым стояла открытая деревянная шкатулка. Она опустила в нее ладони, затем вынула их. После чего поставила руки перпендикулярно столешнице, локтями в стол. Ладони все это время были обращены к девушке. Что-то овальное висело у нее на пальцах.
   ---Ты узнаешь это? - спросила Лилит, повернув ко мне правую ладонь.
   Я вздрогнул. На ее пальцах висело ужасное лицо урода, с крючковатым носом, впадиной над переносицей, со щеками, изрытыми шрамами от оспы и ножа одного придурка, который подобным образом отметился за увиденное уродство. Я сглотнул вставший в горле комок. Все, что я держал в руках, упало на траву.
   ---А это? - сказала Лилит, поворачивая ко мне левую ладонь.
   Я еще больше вздрогнул. Это тоже было лицо, но в противоположность предыдущему оно было идеально, с большеватым, но прямым носом, без впадины над переносицей и с ровной, без каких либо намеков на шрамы, кожей.
   ---Ну что, Алеша. Ты узнал их?
   Да уж. Узнал и еще больше испугался настолько, что даже не удивился, услышав свое старое имя из ее уст. Эти оба лица были моими. Одно по праву рождения, другое благодаря нескольким сложным операциям.
   Лилит убрала руки. Оба лица остались висеть в воздухе. Если они оба там, что же тогда сейчас на мне? Я потянул руки к своей голове и ощупал переднюю часть. Ощущение от прикосновения было подобно тем, что я испытал, притронувшись к преграде перед Лилит. Ни скул, ни носа, ни губ. Волосы, глаза и уши остались на прежнем месте.
   ---Взгляни, - сказала Лилит, указывая на зеркало перед собой.
   Я взял его в руки и посмотрел в гладкую поверхность. Пожалуй, наиболее точно то, что я увидел на месте своего лица, я бы охарактеризовал, как заштукатуренная белая стенка, с тонкой полоской вместо губ, с двумя маленькими дырками вместо носа и большими, выпирающими глазами.
   ---Что за шутки? - прохрипел я.
   ---Никаких шуток. Это реальность.
   ---Зачем Вы срезали мое лицо?
   ---Ничего мы не срезали. В таком состоянии ты будешь находиться до тех пор, пока не сделаешь свой выбор.
   ---Какой выбор?
   ---Какой-нибудь из этих двух, - Лилит указала на висящие лица перед собой.
   ---Ты издеваешься надо мной, - прошептал я, ощущая, как на место страха приходит ярость.
   ---Нет. Если ты выберешь это лицо, - Лилит указала на урода, - то я покажу, как выйти отсюда, и ты сможешь вернуться домой. А если это, - девушка махнула в другую сторону, - то останешься здесь, до тех пор, пока не передумаешь.
   ---Да кто ты такая, чтоб предлагать мне подобное, - вскипел я.
   ---Я Лилит, - спокойно ответила девушка.
   Я почувствовал, как ярость заполнила меня сверху донизу. Я попытался дотянуться до нее, но мои руки вновь остановила невидимая стена. Все это было похоже на сон, ужасный сон. Внезапно я подумал о сундуке. А если это действительно лишь сон, тогда все легко можно объяснить. Я зло оскалился (по крайней мере, думал, что оскалился. Трудно было представить, что Лилит видела на моей белой штукатурке вместо оскала). Уж если это сон, то я смогу сделать все, что угодно.
   Я побежал в дом, встал перед сундуком и сказал:
   ---Базука.
   Я поднял крышку и сразу опустил. Внутри было пусто. Ладно, может, не понимает:
   ---Ручной противотанковый гранатомет - 26 и выстрел.
   Я открыл сундук и вновь закрыл. ПУСТО.
   ---Автомат Калашникова.
   Результат тот же.
   ---Пистолет Макарова.
   Ничего. Ну ладно:
   ---Нож, большой.
   Результат прежний.
   ---Нож любой.
   Ничего.
   ---Нож.
   И вновь я наткнулся на пустоту внутри сундука.
   ---Ножницы.
   Сундук вновь отмолчался.
   Может он сломался:
   ---Стакан воды.
   Я поднял крышку. На дне стоял черный стакан с прозрачной, бесцветной водой. После пробы я понял, что она еще и безвкусная. Короче вода как вода. Я осушил стакан и поставил его туда, где он появился, после чего опустил крышку.
   ---Серная кислота, - сказал я и открыл сундук.
   Ничего, кроме пустого стакана я там не нашел. Я со всей злости хлопнул крышкой и вышел на улицу.
   ---Какой-то он у тебя слишком уж умный, - сказал я девушке и уселся напротив нее.
   ---Он заколдован так, чтоб ты мог получить все необходимое, но и не смог причинить себе вреда.
   ---Себе или тебе?
   ---Мне ты не сможешь навредить.
   ---Ты уверена. Может, расколдуешь свой сундучок, я закажу гранатомет и посмотрим, на сколько крепка твоя защита.
   ---Я уверена, что ничего не выйдет.
   ---Боишься?
   ---Ты меня не спровоцируешь.
   ---Значит, все предусмотрела.
   Лилит кивнула.
   ---А как насчет этого? - произнес я, сжав зубы.
   Я со всей силы ударил кулаком по не видимой стене. Преграда не поддалась. Я еще крепче сжал зубы, чтоб не закричать от боли. Удар был сильным, но он мне не помог, только навредил моей руке.
   ---Убедился? - спросила девушка.
   ---За что мне это наказание, - прошептал я, разминая руку.
   ---Не за что, а за кого. За всех тех, кому ты дарил ночи любви, обещая неземное счастье, а затем оставлял, ничего не исполнив.
   ---Ты что следила за мной?
   ---Нет. Я просто знаю.
   ---О чем?
   ---О ком. Обо всех женщинах, которых ты соблазнил, а потом бросил, получив то, что хотел, и, не дав ничего взамен.
   ---Не все они хотели что-то получить. Мне попадались и такие, которые лишь пользовались мной, - пробурчал я.
   ---Это тебя не оправдывает. Обиженных намного больше.
   ---Так уж и больше.
   Лилит кивнула.
   ---Ну, хорошо, - сдался я. - Я могу извиниться перед каждой.
   ---Врешь. Половины из них ты даже имени не знаешь, что уж говорить о том, чтоб найти и извиниться.
   ---Не правда.
   ---Уверен, - усмехнулась Лилит. - тогда назови, сколько их у тебя было.
   ---Кого?
   ---Всех женщин, с которыми ты спал с того момента, как получил свое идеальное лицо. Если ошибешься в пределах пятерки, то так уж и быть, отпущу тебя.
   ---Обещаешь?
   ---Обещаю.
   Я пересчитал всех кого помнил и добавил еще 20.
   ---62!
   Лилит отрицательно покачала головой:
   ---Ты остаешься здесь до тех пор, пока не сделаешь правильный выбор.
   ---Правильный, это тот, который слева от меня?
   ---Ага. Это также тот, который дарует тебе возможность вернуться домой.
   Я тяжело вздохнул, покосившись на лицо урода.
   ---Это справедливо по твоему.
   ---Лицо лишь оболочка. Главное что внутри тебя самого. Вспомни себя пять лет назад. Да в тебе все души не чаяли. Хороший человек и верный друг, вот как тебя называли. А что теперь? Донжуан, разрывающий женские сердца на части. Где теперь твои друзья?
   ---Там же, где и всегда. На Родине.
   ---Что ж ты ее покинул.
   ---Чтоб все изменить. Несмотря на пластические операции, все кого я знал, продолжали видеть перед собой урода, а не красавца. Человеческое восприятие зависит от воспоминаний. Как они помнят меня уродом, таким и будут видеть меня всегда при встрече. Память на плохое - весьма долговечна.
   ---Но в другом городе у тебя не появились новые друзья.
   ---Слава всем всевышним, но друзей у меня было много и на родине. Я же нуждался в том, чего мне так сильно не доставало. В любви.
   ---Любви? Ты же ведь никого не любил толком.
   ---Называй это, как хочешь - сексом, женской привязанностью. Хоть я и был хорошим человеком, как ты говоришь, соблазнить я никого так и не смог. Когда получаешь свой первый поцелуй в 21 от девушки, сжалившейся над тобой, а свой первый опыт в 22 от шлюхи, стоит задуматься над тем, чтоб все изменить.
   ---В худшую сторону?
   Я понял, что она раззадорила меня этим разговором, и я не собирался отступать:
   ---После моей жизни урода я заслужил иметь другое лицо и делать то, что сам захочу, а не то, что от меня ждут другие. Не спорю, раньше я был другим. Я был слишком уязвим. Меня можно было легко обидеть, указав всего лишь на мое лицо. Мне сама мысль была противна, что меня видят уродом, а когда мне это напоминали, я кричать готов был от досады. Тогда, доброта нужна была мне в качестве защиты. Благодаря ей меня стали воспринимать как друга, что сглаживало ту неприязнь, которую испытывал каждый, глядя на меня. Но так было не со всеми. Попадались настоящие ублюдки, которые смеялись, глядя мне в глаза, и тыча в меня пальцем. Некоторые из них объединились, взяли ножички, выловили меня и немного подправили мою физиономию. Они твердили, что шрамы украшают человека. Не знали они, как пожалеют о содеянном, когда мы с друзьями разобрались с ними. Милиция благоразумно не помогала мне в поимки их, ни им в поимки нас. Тогда мне очень сильно помогли друзья. Не спорю, поддержали и потом, когда я привыкал к новому уродству, к новым шрамам, которые меня вовсе не красили.
   ---Видишь. У тебя было все. Друзья, помогавшие тебе, родной дом. А сейчас? Ты один, в чужом городе. Шатаешься по барам, прожигая деньги и раня беззащитные женские сердца.
   ---Родись я другим, все было бы иначе, - вздохнул я. - Оспа ведь выбирает не каждого. И крючковатый нос с вмятиной - это явно не наследственное. Никто из моих родственников этим не страдает. Это мутация. Выбор природы. Несправедливость. Мне бы хватило обычного лица с гладкой кожей, которое у многих, но с самого рождения, а не спустя 24 года. Я пережил уже одну не справедливость, а ты мне предлагаешь другую.
   ---Я предлагаю тебе стать прежним, добрым, хорошим человеком, радующим окружающих, а не без принципным ловителем женских юбок.
   Я медленно покачал головой из стороны в сторону. Мой гнев постепенно улетучился, уступив место спокойствию, граничащему с безысходностью:
   ---И что меня ждет? Вечное воздержание и старость в одиночестве?
   ---Почему? Я помогу тебе найти спутницу жизни, которая полюбит тебя и Вы будете счастливы всю оставшуюся жизнь.
   ---Какую-нибудь не привлекательную девушку, которой ничего и не остается, как только выбрать себе в супруги урода.
   ---Главное то, что внутри человека, его духовный мир, а не физическая оболочка.
   ---А давай так. Ты даешь мне мое теперешнее лицо и отпускаешь. Я беру свои деньги, нахожу эту девушку и предоставляю ей право выбора: или нож и врач, или вечная неприязнь окружающих.
   ---Ты подаришь ей счастье тем, что будешь рядом. А из-за твоего предложения в мир выйдет еще одна симпатичная одиночка, которая поймет, как она была не красива раньше, и, как и ты станет лишь брать, ничего не давая взамен.
   ---А что тут плохого?
   ---А то, что превращаешься в эгоиста из прекрасного человека. Именно из-за этого изменения ты и попал ко мне, в это место, которое носит имя Власть выбора.
   ---Я что хуже других? Я по крайней мере никого не убил. Почему бы тебе не заслать сюда, ну хотя бы, тех, кто исполосовал меня ножичком.
   ---Потому что у них нет выбора. Они изначально были плохими. Если они выберут себя такими, какими были несколько лет назад, то они себя не изменят. Я не изменяю людей, я даю им выбирать из того, что они имели раньше и имеют сейчас. Ты же был совершенно другим, поэтому имеешь право на выбор.
   ---Неужели я самый злостный нарушитель из подобных мне.
   ---Получается, что самый, - ответила Лилит.
   ---Хороший ты мне предоставляешь выбор, спасибо, - сказал я с издевкой в голосе. - А что мне помешает взять лицо урода, а на свободе вновь сделать операцию?
   ---Во-первых, ответь на вопрос: это тебе по средствам?
   Я задумался, вспоминая какую цифру, видел на своем банковском счете снимая деньги в последний раз.
   ---Маловато будет, - тяжело вздохнул я.
   Хорошо хоть счет на предъявителя, так что независимо от внешности я всегда смогу опустошить его.
   ---Кстати, еще один плюс в пользу правильного выбора - ты вернешься на Родину в лоно семьи.
   ---Зачем это?
   ---Затем, чтоб твои родственники подтвердили, кто ты такой и чтоб ты смог получить документы.
   Ах да. Лилит совершенно права. Сразу после операции я сменил все свои документы, на которых была моя старая фотография. Затем на законном основании изменил себе имя, а все прежние документы собрал в кучу и сжег, ни секунды потом не жалея.
   ---Вот видишь. Как много неприятностей у меня возникнет, если я выберу свое старое лицо.
   ---Зато ты сможешь уйти отсюда.
   Вполне убедительный аргумент, - сказал я про себя.
   ---Ладно. Это было, во-первых, а что, во-вторых?
   ---А во-вторых. Что мне помешает вновь привести тебя во власть выбора?
   ---Логично, - проворчал я.
   ---Так что выбирай.
   ---И что, мой выбор будет окончательным и бесповоротным?
   ---Почему? Если ты выберешь лицо без изъяна, ты всегда сможешь снять его и заменить. А если выберешь другое, то я покажу тебе дорогу отсюда.
   ---Ты настолько уверенна, что я никогда не смогу найти дорогу сам.
   ---Уверена, - улыбнулась Лилит.
   ---Понятно, - сказал я спокойно. - Как его одеть?
   ---Как маску.
   Я попытался взять в руки то лицо, что висело по правую руку от меня. Оно легко поддалось на мои усилия. Я перевернул его и обратной стороной поместил на законное место. Я ничего не почувствовал, тогда я взял в руки зеркало и взглянул на свое отражение. Я увидел того себя, которого встречал по утрам в своем зеркале на протяжении последних двух лет. Я встал со скамьи и пошел к лесу. На опушке я остановился и спросил:
   ---А совсем без лица я смогу уйти отсюда?
   ---Что ты делать будешь без лица? - удивилась Лилит.
   --- Ну не знаю. Может, запишусь в цирковую группу с номером человек без лица или знакомых попугаю.
   ---Издеваешься, да.
   Я пожал плечами.
   ---Тебе, Леш, в любом виде отсюда выбраться не удастся до тех пор, пока я сама тебе не покажу дорогу.
   --- Ну посмотрим, - сказал я угрожающе и вошел в лес.
   Хорошо хоть рука немного прошла, и теперь меньше надоедала мне своей болью. И без нее куча проблем. Во-первых, я до сих пор так толком и не понял, куда попал, что это за ерунда с волшебным сундучком и отделением лиц. Такое впечатление, что все произошедшее случилось не со мной, а с кем-то другим, а я был неподалеку и наблюдал со стороны. Еще мне казалось, что дерни я толком ногой или рукой, как сразу же проснусь в объятьях той блондинки, что была со мной вчера. Щипать я себя не пытался, хватало руки - яркого напоминания, что я чувствую боль.
   Во-вторых, я городской человек. В лесу за всю свою жизнь был, может, пару раз, и то в детстве.
   Пока я пробирался через бурелом, мне не попалось ни одной тропинки, не говоря уж о хорошей дороге. Я разорвал свою рубаху в клочья, но упорно шел вперед, надеясь... Хм. А на что мне осталось надеяться.
   Я считаю, что мне не повезло с самого начала, с самого рождения. Вместе с моим вступлением во второе десятилетие жизни, пришла оспа, а вместе с ней постепенное осознание всей жестокости настоящей реальности. Я никогда и никому не жаловался на судьбу, я был выше всего этого. К тому же не терпел соболезнований со стороны других, так как это приводило к осознанию того, как я выгляжу на самом деле. Не то чтоб я не верил своему зеркалу, но я постоянно пытался защитить себя самовнушением, что выгляжу иначе, и способен кого-нибудь завлечь. Скорей всего подобное внушение спасло мне жизнь.
   Правду говорят, что у человека заканчивается формироваться сознание и наступает зрелость к 21-му году. К своему Дню Рождения я вырос и осознал, кто я есть. Я понял, что самовнушение, защищавшее меня раньше, теперь уже не помогало. Это был трудный год. В тот год меня обработали ножом. Когда я лежал в больнице, куда попал скорей из-за испытанного шока, нежели от полученных ран, ко мне пришла одногруппница - симпатичная девушка, которая мне очень нравилась, впрочем, как и многие другие. Она сказала, чтоб я выздоравливал скорей, что у меня есть друзья, к которым относится и она тоже. На прощанье она сказала, что хочет кое-что сделать, но чтоб я это не воспринимал серьезно, продолжения не будет. Тогда я в первый раз испытал вкус женских губ. Она смогла вытащить меня из того мрака, в котором я находился в то время. Откуда я мог знать, что подобное чудо (а я называл поцелуй именно чудом и никак иначе) повторится лишь через несколько лет, когда я перестану узнавать себя в зеркале.
   Возможно, мне тогда надо было действовать посмелей и я бы достиг больших результатов. Но для меня это было такой неожиданностью, что я приходил в себя несколько недель. Все вокруг удивлялись, как так я быстро выздоровел. У меня появился маленький лучик надежды, что все изменится в лучшую сторону. Но дальше моя жизнь вошла в череду неудач, впрочем, как и всегда. Признаюсь честно, я был немного застенчив. Что и говорить, если я при разговоре с девушкой постоянно старался спрятать свое лицо. Но я пытался сблизиться с кем-нибудь, причем достаточно регулярно. Но максимум до чего доходило - это до обещания дружбы. Не скажу, что я, как мужчина, не нравился абсолютно всему женскому населению. Напротив, были исключения (хотя всего 2 за всю мою жизнь урода). Возникал обычный парадокс: почему те, кто нравился мне, хотят видеть меня лишь другом; а те, кому нравлюсь я, я даже друзьями своими видеть не хочу.
   В те годы я очень хотел женщину. Ну созрел я, что поделаешь. Можно было остановиться на тех двоих, о которых я уже упомянул, но я пытался быть оптимистом с большой буквы О, постоянно надеясь на лучшее.
   Мои друзья (мужская их часть), зная о моей девственности, подарили мне на двадцати двухлетие один час со шлюхой. Тогда я впервые испытал радость секса, который, впрочем, был не совсем полноценным. Я хотел вновь ощутить восторг от прикосновения с губами женщины, но здесь мне не повезло. Девушка легкого поведения дозволяла мне делать все что угодно, кроме одного - целовать ее в губы. Ну что ж, несмотря на это маленькое, но существенное разочарование, я испытал наслаждение и впервые почувствовал себя счастливым.
   Лишь на следующий день ко мне пришло осознание того, что я переспал со шлюхой от безысходности (пусть это и был подарок). Еще я вспомнил, как она не могла оторваться от моего лица. Я сделал интересный вывод. Оказывается, уродство притягивает к себе взоры точно так же, как и красота. Отличие, пожалуй, в том, что когда глазеют на уродство, испытывают не восхищение, а жалость, что я и увидел в глазах той девушки, которая подарила мне час счастья (хотя подарила - это спорный вопрос, ей ведь заплатили). Подобные взоры я получал постоянно со стороны друзей, знакомых, обычных прохожих.
   В 22 года и один день от роду я понял, что хочу расстаться со своей жизнью. Меня остановило только то, что я никак не мог определиться с выбором способа самоубийства. Я решил что-то срочно менять в своей жизни. Как раз подходил к концу срок моего обучения в Вузе.
   Сейчас в стране трудное время, и я как-то не сильно надеялся найти работу по своей полученной профессии - финансист. Да и кому придет на ум нанять на работу молодого специалиста без малейшего опыта работы. О нас ни капельки не заботились, как было в старые, добрые, сто раз обхаянные времена процветающего социализма. Пришедший ему на смену вшивый капитализма закрывал глаза на то, что выпускников Вузов, как маленьких неопытных щенков, которых бросают в воду, выбирая самого сильного, кидают в водоворот жизни, провоцируя тем самым обычное природное явление - естественный отбор.
   Можно сказать, что мне повезло, - я занялся предпренимательством. С уставным капиталом помогли родители, за что я им вечно буду благодарен. Дела шли более чем удачно: своя квартира, машина, особняк в деревне. Солидный жених, - говорила мама. Буржуй, - шутили друзья. Как я благодарен, что они у меня были, и, надеюсь, есть сейчас. Они заставили почувствовать меня вкус жизни в постоянных гулянках, пьянках, и просто беседах. Сколько раз друзья вытаскивали меня на улицу как раз в те моменты, когда на меня находили депрессия и желание побыть в полном одиночестве. За то, что я дожил до 25 лет я благодарен именно друзьям.
   К тому времени у меня уже скопилось достаточно денег для операции, и я пошел под нож. Пластикохиррургия поработала на славу.
   После выписки из больницы, я отметил свое новое лицо крупным дебошем. Настолько большим, что на следующий день один из моих друзей сказал, что если я еще раз поменяю свое физио, то он не переживет подобной ночи. Я попытался улыбнуться на шутку, но весело мне вовсе не было. На душе стояло горькое ощущение того, что в глазах всех окружающих, особенно друзей, я по-прежнему остаюсь уродом. Я понял, что пока не изменюсь полностью, это ощущение не пройдет. А мои изменения предполагали не только смену привычек, но города и, даже, имени.
   Надеюсь, друзья простили меня за мое внезапное исчезновение. Я сказал всем, что ухожу в длительный отпуск. За последние 2 года связь я поддерживал лишь со своими родителями, которые постоянно просили меня вернуться домой. Но нет, говорил я им, а себе добавлял, что не хочу становиться уродом, пусть даже это становление только отражается в моей голове, никак не изменяя существующую реальность. Как же я долго привыкал к этой реальности. Первый мой опыт соблазна в новом качестве был неудачным. Оказывается, иметь приличную физиономию недостаточно для того, чтоб девушка пошла с тобой, куда ты захочешь. Тогда я испытал настоящую горечь за мои прошедшие годы, поняв то, как же были малы мои шансы под личиной урода.
   Свою первую неудачу я списал на всем известную поговорку о первом блине, который постоянно превращается в ком, и на оставшуюся в наследство привычку пытаться спрятать свое лицо. Я решил пока повременить с попытками. Записался на прием к психоаналитику, дабы избавится от сопровождавшей меня клетки прошлого лица. Поменял документы, старые сжег. Затем изменил имя. Мне нравилось, как меня называли с самого рождения - Алексей, но это было именем прошлого, неразрывно связанного с предыдущим лицом. Так я стал Вадимом. Также зовут одного моего друга, там, в родном городе, - настоящего бабника, который частенько за разговором и бутылочкой пива рассказывал о своих любовных похождениях. Я заслушивался его историями, надеясь, что когда-нибудь мне удастся испытать нечто подобное. Сейчас с гордостью могу сказать, что я давным-давно его переплюнул. Хотя как сказала Лилит, гордится тут особо нечем.
   Завершив все свои изменения я вновь вышел в свет. И на этот раз блин оказался вовсе не комом, а ровным и аккуратным, и даже с какой-то сладкой начинкой.
   Не скажу, что я всегда искал приключения лишь на одну ночь. Со мной случались и романы, многие из которых достигали по протяженности двух недель. Но я понял, что не могу удовлетвориться. Я частенько сравнивал себя со львом, который долгое время изнывал от голода, до тех пор, пока его не закинули на равнину, где пасутся травоядные звери. В промежутках между тем, как он съедал какую-нибудь антилопу и охотился за другой, к нему вновь приходило чувство голода, так же как и ко мне.
   Многое произошло со мной за эти 2 года. Всего не перечислишь. Я любил экспериментировать, и не только с самим сексом, сколько с подходом к женщинам, играя разные, порой провокационные, роли. Были и не удачи. Но со временем их становилось все меньше и меньше. Вчера я впервые подумал, что насытился. Вечером я вышел вовсе не на охоту, а так, просто погулять, потому что выработал в себе привычку не оставаться дома один на один с собой. Одиночество пугало меня воспоминаниями, которые я терпеть не могу. Признаю, что 25 лет из жизни не выкинешь, но была б моя воля, эти четверть века я забросил далеко-далеко, и никогда б не вспоминал о них. Мне нравились изменения, произошедшие со мной. Единственное, что я собирался еще изменить, так это завершить свой длительный отпуск и вернуться на Родину. Увидеть своих родителей, друзей, рассказать про свою жизнь, удивить и, что главное, показать, как сильно я изменился. И вот те на. Бреду по лесу, обдирая кожу, осматриваюсь по сторонам, боясь нарваться на злого зверя.
   Когда солнце поднялось в самую верхнюю точку, я почувствовал голод, и подумал, что, наверное, зря не позавтракал перед уходом. Вдруг я замети небольшой домик. Я подходил к нему со стороны задней стенки. С одной стороны из-под земли бил ручей. Он наполнял небольшую заводь и убегал в лес по своим делам. Я испил немного водицы, обогнул угол дома и встал как вкопанный, причем моя челюсть немного отвисла. Я увидел до боли знакомую картину - поляна, стол, две скамьи и грудастую девицу, с которой спорил сегодня утром. Она стояла у стола и кормила с ладошки маленькую птичку. Это был явно не воробей. На столе, вместо шкатулки с зеркалом, стоял кувшин, и лежало немного вегетарианской еды - хлеб, сыр и ягода.
   Лилит повернула голову в мою сторону и спросила:
   ---Позавтракаешь, наконец?
   Я подошел к столу и уселся на скамью. Девушка слегка дернула рукой, псевдо воробей вспорхнул и исчез среди деревьев.
   ---Как получилось так, что я вышел с задней стороны дома, будучи, уходя, я точно помню, с лицевой.
   Девушка развела руками и присела напротив.
   ---Присоединишься, - спросил я, кивая в сторону еды.
   ---Нет, спасибо. Я уже позавтракала, а до обеда мало времени настолько, что можно и воздержаться.
   Я заглянул в кувшин - там оказалось молоко. Не так уж и плохо. Его я как раз и предпочитаю боле всего к еде.
   ---И откуда, интересно, взялось столько разнообразных яств, - спросил я, усмехаясь.
   ---Из сундука, хочешь изменить меню?
   ---Хотелось бы побольше мясных блюд.
   ---Извини, но я не могу позволить, что б ты употреблял в пищу сородичей тех животных, что прячутся среди деревьев, - Лилит махнула в левую сторону.
   Вообще-то, куда бы он ни махнула, она бы не ошиблась. Кругом были одни деревья.
   ---Хочешь сказать, что абсолютно все виды зверей живут в этих лесах?
   ---Более или менее.
   ---Как же это со своим ужасным везением меня не угораздило повстречаться с каким-нибудь хищником.
   ---Они дружелюбны к гостям этого места.
   Я тяжело вздохнул, отломил кусок хлеба, положил на него сыр и откусил. Ничего. Даже вкусно.
   ---Ну а как насчет морепродуктов, - спросил я, покончив с первым бутербродом.
   Лилит отрицательно покачала головой.
   ---Чем мотивируешь? Сундучок забыла запрограммировать.
   Лилит улыбнулась:
   ---Заколдовать.
   ---Ты колдунья?
   ---Ну, можно и так сказать. Я слежу за властью выбора, поэтому имею кое-какие возможности. Я знаю тебя, знаю все, что ты натворил.
   ---Каким образом.
   ---При помощи колдовства, Алеша.
   ---Между прочим, меня зовут Вадим.
   ---Это твое дело. Если захочешь, я буду называть тебя Вадимом.
   Я пожал плечами:
   ---Да мне в принципе без разницы. Только я не очень верю в колдовство, - сказал я, запихивая еще один бутерброд себе в рот.
   ---Тебе придется примирится и с ним, и с тем, что происходит сейчас с тобой.
   ---А где шкатулка? - сменил я тему.
   ---В доме. Желаешь сделать правильный выбор.
   ---Да нет, просто так спросил. Значит, хочешь, чтоб я стал вегетарианцем?
   ---Пожалуй.
   ---Ну а как насчет фруктов, - спросил я, приканчивая последний бутерброд.
   ---Всегда, пожалуйста.
   ---Ну и хорошо, - сказал я и присосался к кувшину.
   Допив все молоко без остатка, я поставил кувшин на стол, довольно крякнув:
   ---Как мне это все убрать?
   ---Оставь птицам.
   ---А кувшин? Или они у тебя все едят.
   ---Нет не все. Опусти его в сундук и попроси что-нибудь с ним сделать. Мне кажется, что тебе не терпится скорей вернуться в лес на поиски выхода.
   ---Ты права. Но сначала я займусь утренним туалетом, - сказал я, вставая из-за стола.
   Я подобрал с травы мыло, зубную пасту, щетку и направился к ручью.
   Покончив с необходимыми процедурами, я обтер лицо подолом рубашки. Пожалуй, в следующий раз стоит попросить у сундука полотенце.
   ---Я тут подумал, - сказал спокойно сидящей девушке, - дом один, кровать одна. Получается, что мы с тобой будем спать вместе.
   ---Нет, я живу в другом месте.
   ---В лесу?
   ---Да.
   ---И не зябко?
   ---Нет.
   ---Точно?
   ---Точно.
   ---Понятно, - вздохнул я. - А то имей в виду...
   ---Нет, - утвердительно сказала девушка.
   Я зашел в дом, положил в сундук кувшин, туалетные принадлежности, закрыл его и сказал:
   ---Исчезни. Килограмм персиков в пакете. Перекушу по дороге.
   Просьба была исполнена в точности. Пакет был черный.
   Весьма интересна штука этот сундук. Стоит позаниматься с ним как-нибудь, но не сейчас. Сначала я решил доказать этой самонадеянной девчонке, что она была не права, заточив меня в этом месте.
   Я вышел из дома и направился налево.
   ---Послушай, Леш. Это место заколдовано. Ты никогда не сможешь уйти отсюда по своей воле. Куда бы ты ни пошел, через несколько часов ты вернешься с противоположной стороны. Смирись, сделай выбор, и я выпущу тебя.
   ---Фиг тебе, - фыркнул я и ступил в лес.
   Спустя 10 дней, когда я в 28 раз вернулся к тому дому, от которого уходил, только с другой стороны, до меня наконец-то дошло, что Лилит была права.
   Я поплатился своим уязвленным самолюбием и аппетитом на персики - теперь я их видеть не мог. Я исходил лес вдоль и поперек, порой находя свои собственные следы. Однажды я заплутал. Не долго думая, я решил идти по прямой. Скоро я вышел к дому. Такое ощущение, что и лес, и сруб, и поляна были маленькой планетой. Как-то я забрался на высокий дуб и осмотрелся. Деревья уходили за горизонт, причем изгиб был подобен земному. Вечером я спросил Лилит об этом. Она ответила, что б я воспринимал все как чудо, и что в лесу стоит волшебная преграда, которая всегда вернет меня назад. Я изменил тактику - через некоторые промежутки времени разворачивался и шел в обратном направлении. Все было бесполезно. Единственное, что я смог сделать, так это добраться до горы. Две ее стороны были достаточно пологими, что б суметь взойти на вершину, что я и сделал, другие резко уходили вниз. Я бросил камешек сверху, который, не встретив никаких помех на своем пути, долетел до земли. Вплотную к горе, деревья не росли.
   Звери мне встречались редко, в основном белки. Однажды видел кабана. Зато вокруг меня постоянно кружили всякие насекомые - комары мошки.
   С едой мне также не повезло. Как и говорила Лилит, волшебный сундучок не реагировал на запросы на мясо и рыбу, а, как потом выяснилось, и на многое другое тоже. Зато у меня всегда на столе в изобилии были фрукты, овощи, хлеб, сыр и любая жидкость, начиная с сока и кончая молоком, за исключением вина, водки, пива и других спиртосодержащих продуктов.
   Но еще больше мне не повезло со снами. Каждую ночь мне снилось по одной девушке. В этом не было б ничего плохого, если бы я их не знал. Они снились мне в той последовательности, в которой я проводил с ними ночь. Только я видел во сне не то, что хотел видеть. За место поцелуев, неудержимой страсти, ночей любви, мне крутили как в кинотеатре, обратную сторону моей деятельности - уход, объяснение, что это было на одну ночь, или неисполненное обещание позвонить, встретиться.
   Такие сны наводили на меня тоску. Не то что б я сожалел о содеянном, но в глубине души я то понимал, что поступал бесчестно. И через сны эта глубина пыталась пробиться в мое сознание, твердя при этом: Нашкодил, исправляй, бери другое лицо.
   Однажды я нашел полоски на одном из бревен с внешней стороны сруба. Я насчитал 52 штуки. По всей видимости, кто-то провел здесь до меня свыше семи недель. Интересно, какой выбор был у него или у нее, и что он или она выбрал. Найдя заостренный маленький камень(больших в округе не было), я стал нацарапывать свои, и вскоре дошел до второго десятка.
   Как- то раз вернувшись из леса, где я не оставлял попыток найти выход я наткнулся на Лилит, сидящую за столом. Она частенько появлялась и доводила меня до сумасшествие одним единственным вопросом: сделал ли я правильный выбор.
   ---Нет, не сделал, - ответил я в очередной раз, присаживаясь напротив девушки. - Но если ты что-нибудь предпримешь насчет моих снами, то обещаю, что ускорю процесс по обдумыванию этой проблемы.
   ---Что не нравятся?
   ---Не а, - отрицательно покачал я головой.
   ---Ничем не могу помочь.
   ---Жаль. Слушай, тебе баня не нужна.
   Девушка нахмурила брови.
   ---Зачем?
   ---Как зачем? - удивился я, и, махнув на сруб добавил: - Такой прекрасный домик из дерева. Всем известно, что у таких домов должна быть баня. Ты не о чем не волнуйся. Дай мне пилу, топор, молоток, пару упаковок гвоздей, хотя можно обойтись и без них. Еще рубанок не помешает, и я тебе такую баню отгрохаю, все звери обзавидуются.
   ---Ну и зачем она мне.
   ---Как зачем, париться, мыться, а то я скоро с ума сойду от постоянного полоскания в ледяном ручье.
   ---А пиломатериал где возьмешь?
   Я поводил глазами поверх ее головы:
   ---Да уж найду где-нибудь.
   ---Нельзя трогать этот лес. Он неприкосновенен, чист и...
   ---Девственен, так же, как и ты, - перебил я Лилит.
   Она удивилась, хотя и не искренне. Я б скорей сказал, что она испугалась.
   ---С чего ты взял?
   Я улыбнулся, пытаясь при этом придать лицу грустный вид, чтоб она не восприняла мою улыбку за усмешку.
   ---Почувствовал. Я слишком много общался с девушками. Это как профессиональный пекарь, которому не нужны часы, чтоб довести хлеб до так любимой всеми хрустящей корочки. Или как ты, когда кормишь своих птиц. Уверен, что ты не задумываешься, как их призвать. Они прилетают сами, стоит только протянуть руку с едой.
   ---Значит, ты стал настоящим профессионалом по части женских юбок, - зло бросила мне Лилит.
   ---Просто, так мне говорит моя интуиция.
   ---Она ошибается.
   Девушка встала и отошла от стола, повернувшись лицом к лесу.
   ---О черт, - прошептал я и подошел к ней.
   Уткнувшись, носом в невидимую преграду в полуметре от Лилит я сказал:
   ---Знаешь. В первые дни я очень сильно хотел тебя убить, особенно из-за того, что ты мне показала лица. Но теперь я этого не хочу. Наверное, потому, что тебя, так же как и меня, гложет какая-то боль. У каждого человека есть своя боль. Я не настаиваю на том, чтоб о ней узнать.
   ---Повторяю еще раз - Ты не прав.
   ---Вполне возможно, но я где-то близко прошелся. На слова не обижаются просто так, хотя признаю, что с моей стороны сказать такое было бестактностью, но ты обиделась так, как обижаюсь я, когда кто-нибудь вспоминает о моем прошлом лице.
   ---Ты не обижаешься, ты злишься, - сказала Лилит, обернувшись.
   Я пожал плечами:
   ---Прости, я не хотел тебя обидеть.
   ---Врешь. Чувствую, что хотел.
   ---Да нет. Я хотел посмотреть за твоей реакцией. Теперь знаю, что ты не баба с железными нервами, а такой же человек, как и я.
   Лилит отвернулась.
   ---Еще я надеялся разозлить тебя настолько, чтоб ты вышвырнула меня отсюда.
   ---Выбери другое лицо и вышвырну.
   ---Слушай, Лилит. У меня иное предложение. Давай ты меня отпустишь, а я поклянусь, что никогда в жизни не прикоснусь ни к одной женщине... хм, девушке..., в общем к особи женского пола, за исключением той, которую ты предлагаешь. Заметь, как она возгордится, если на нее обратит внимание такой красавчик, как я.
   Лилит зло посмотрела на меня.
   ---Ну, хорошо, - тяжело вздохнул я. - Ее я тоже не трону. Уйду в монахи, дам обет безбрачия. Буду вечно читать псалмы, возносить бога и безукоризненно следовать десяти заповедям.
   ---Хочешь, чтоб я тебе поверила.
   ---А что? Я никогда не нарушал своего слова.
   ---Да? - удивилась Лилит. - Скажи это всем соблазненным бедняжкам, которым ты наобещал с три короба, а как только добивался своего - исчезал .
   ---Слово, не подтвержденное клятвой, и к тому же данное ради секса, не считается.
   Лилит недоверчиво усмехнулась.
   ---Ты посмотри, я хоть раз нарушил свое обещание, когда занимался бизнесом.
   ---Не знаю, но многие хотели с тебя шкуру содрать.
   ---Каждый тебе подтвердит, что я человек своего слова. Просто бизнес - это как бассейн с акулами. Не туда дернулся и остался без ног. Поэтому-то на меня многие и злы.
   ---Может ты и прав, но это не изменит моего решения.
   ---А если...?
   ---Торг закончен.
   ---Хорошо, - сказал я тихо и вернулся к столу.
   Лилит пошла к лесу. Я знал, что она уходит. Сколько я не пытался проследить за ней, мне никак это не удавалось. Как только девушка заходила за первые деревья, она исчезала, испарялась.
   ---Слушай, Лилит, - девушка остановилась и обернулась, - может, хоть нож мне дашь, я солдатиков по вырезаю.
   ---Этот лес трогать нельзя, - сказала она в ответ, выделяя при этом каждое слово.
   ---Да ладно тебе, так и скажи, что боишься, что я смогу получить холодное оружие в свое распоряжение.
   ---Думай как хочешь, - ответила Лилит, собираясь уходить.
   ---Постой. Если твой лес столь неприкосновенен, как тогда появились этот стол, скамьи и сруб.
   Девушка развела руками:
   ---Необходимость.
   ---А сундук и шкатулка. Они ведь тоже из дерева.
   ---Ну, во-первых, они волшебные, а во-вторых, сделаны далеко не здесь.
   ---А кровать?
   ---Это подарок.
   ---Серьезно?
   ---Да. Многие твои предшественники спали на полу, пока один из них, после правильно сделанного выбора, не убедил меня прийти к нему и выбрать самую лучшую кровать. Он работает плотником и делает весьма неплохую мебель.
   ---Это тот, кто оставил полоски на стене?
   ---Нет, это другой.
   ---А много их было?
   ---Это секрет.
   ---А сколько...?
   ---Леш, я тебе все равно ничего не скажу про тех, кто попадал во власть выбора до тебя.
   ---Ну и ладно. Я одного понять не могу: зачем крыша над головой, если за все время, что я здесь, не то, что ни одной капельки дождя не упало на землю, я вообще даже облаков не видел. С такой погодой запросто можно спать под открытым небом. Я скоро от этого солнца в негра превращусь.
   ---Ну не все же ведь любят дождь как ты.
   ---Не понял?
   ---Неужели до сих пор не дошло. Ненавистная тебе погода, вегетарианская еда, от которой ты не в восторге, отсутствие какой-либо работы, полное безделье. Здесь созданы все условия, чтоб ты это место возненавидел и поскорей захотел отсюда уйти. Кстати, уже темнеет. Помнится, ты мне говорил, что сны тебе также не приносят удовольствия.
   Лилит пошла к лесу, бросив на ходу:
   ---Так что приятных сновидений.
   ---Стерва, - проворчал я, теряя ее из виду. Когда я перестал различать ее силуэт, я развернулся и поплелся в дом.
  
  

Часть 2

  
  
  
   ---Бумажный пакет молока треугольной формы синего цвета с надписью на всех гранях Супер молоко для идиотов печатными, большими буквами.
   Я открыл сундук. Все указания были исполнены в точности.
   ---Да, с тобой бы на волю, озолотились бы, - сказал, отгрызая угол у пакета.
   Я сделал большой глоток. Прошло около месяца с моего последнего разговора с Лилит. Я ее просто-напросто игнорировал. В отместку вырез сарафана с каждым ее новым появлением становился все больше и больше, постепенно открывая роскошную грудь своей хозяйки. От этого я злился еще больше, понимая, что хочу свою тюремщицу до безумия. Одиночество мое скрасил сундук, который надавал мне кучу винограда, меда, и две пустые кадки. Я наполнил их и поставил за кровать, надеясь, что Лилит их не найдет до поры до времени. Хотя она и не радовала меня своим присутствием внутри сруба.
   Я сделал еще один глоток молока и вышел на улицу. За столом сидела Лилит и кормила птичек.
   Я глянул на черточки на бревне. Мой столбик сравнялся со столбиком моего предшественника. Я взял камень и провел еще одну черту.
   ---Пятьдесят третий день, - вздохнул я и пошел к столу.
   Солнце палило нещадно, впрочем как и всегда. При моем приближении все птички улетели. Не любили они меня, наверное, за то, что я их иногда гонял по поляне от нечего делать. Я взглянул на девушку. Еще с недельку и ее грудь откроется полностью. Лилит, видя, куда устремлен мой взор, который и никак не пытался скрыть, спросила с улыбкой:
   ---Нравится?
   ---Соблазнительница, - произнес я, плюхаясь на скамью напротив нее.
   Я протянул ей молоко, она отказалась. Я сделал большой глоток и сказал:
   ---Может, в картишки сыграем.
   ---Я не играю в азартные игры.
   ---Как совсем?
   ---Совсем.
   ---Ну и ладно. У меня все равно карт нет. С сундуком спорить не возможно. На все, что сделано на полиграф комбинате у него наложено эмбарго. Хотел книжку как-то почитать, максимум чего добился, так это чистых листов бумаги.
   Лилит улыбнулась.
   ---Может компьютерные игры, или шахматы, шашки на худой конец. Домино, в конце концов.
   ---У тебя все это есть?
   ---Откуда? У меня есть только упрямый сундук, хоть и волшебный. Я надеялся, что у тебя есть.
   Лилит отрицательно покачала головой.
   ---А зачем ты тогда каждый день приходишь сюда.
   ---Узнать, может ты сделал выбор.
   ---А я думал, ты меня развлечь хочешь.
   ---Ты ошибся.
   ---Знаю, - сказал я грустно.
   Я вновь глотнул молока.
   ---Слушай, Лилит, ты на кого работаешь.
   ---Ты о чем.
   ---На бога или на дьявола.
   ---С чего ты взял.
   ---Да мне ничего другого на ум не приходит. Ты, вроде, обычный человек, а ведешь себя как садист, наделенный сверхъестественными способностями. Вот и спрашиваю: на чьей ты стороне, добра или зла?
   ---Ах это. Я на стороне справедливости.
   Я нахмурил брови.
   ---Не знаешь, что такое справедливость?
   ---Да нет, знаю. Просто удивляюсь, как ты меня нашла. Кто это тебе, интересно, нашептал обо мне.
   ---Да никто. Я знала о тебе, как пекарь, который, не посмотрев на часы, точно знает, когда нужно вынимать хлеб из печи.
   ---Это мои слова, - буркнул я.
   Воцарилась тишина. Наконец я не выдержал:
   ---Ты мне хоть что-нибудь о себе расскажешь.
   ---Нет, - ответила девушка.
   Я допил свое молоко, поставил пакет перед собой и сказал:
   ---По-моему, дело не в справедливости, а в принятых обществом стереотипах.
   ---Ты про что?
   ---Слушай про что, - сказал я снисходительным голосом наставника. - После полового созревания человек попадает в определенную группу. До этого он мало задумывается о себе. Его в основном заботят солдатики и куклы. Но в какую группу он попадет, зависит от его ума, болтливости и, что самое главное, внешности. Можно разделить созревшее население нашей земли на много групп. В элиту входят абсолютные красавцы, причем очень умные. Дальше идет группа глупых, красивых людей. Это самый верхний пласт. На втором уровне находятся симпатичные люди, которые делят его на группу умных и группу дураков. Третий пласт - менее симпатичные люди с таким же делением на умных и глупых, что и раньше, и так далее, вплоть до пласта уродов. Не последнюю роль для человека играет его болтология, которая вполне может уравновесить тупость и красоту, и, следовательно, перевести его в более высокую группу, но мы ее учитывать не будем. Умение работать языком - это дело наживное.
   Я замолчал на секунду.
   ---Ну и, - не выдержала Лилит.
   ---Что ну и. Дальше человеку необходимо сделать выбор своего будущего партнера, который зависит от того, в какую группу он попадет после своего полового созревания. Естественно, что его будут выбирать те, кто находится в его группе, или, по крайней мере, не далеко от нее. Наш же новоиспеченный член общества будет заглядываться на самые вершины, если конечно сам не находится на этой самой вершине. В последнем случае все очень просто - он выберет, его выберут. Теперь допустим, что он сидит где-нибудь посередине описанной мною иерархии. Постепенно его будут обламывать те, кто находится на сомой вершине, мечты о прекрасной принцессе или принце не исполнятся. Таким образом, взгляд нашего человека упадет до уровня своей группы. В принципе-то, ниже он опуститься не может, потому что другие уже прошли его путь обломов, и как только наш человек обратит внимание на свою группу, то сразу же ему кто-нибудь ответит взаимностью, и он получит своего партнера. Кстати его самолюбие (учитывая, что его кинули на более высоких уровнях) скажет, что он выбрал единственную и неповторимую половинку. Хуже всего приходится низшему пласту. Чем дальше какой-нибудь человек закинет взгляд наверх, тем дольше этот взгляд будет падать вниз. Конечно, это иерархия не учитывает всяких извращенцев с самыми различными фелиями и фобиями. Разницы между группами могут быть совершенно не ощутимы, да и деление это весьма условное. Но одно точно - есть разделение между уродами и, пусть не абсолютно красивыми, но симпатичными людьми. В каком бы пласте человек не находился, он выберет партнера где-то поблизости, будет любить его и лелеять по одной простой причине - лучшее ему не доступно. И еще, чем выше человек стоит в этой иерархии, тем больше у него выбора, потому что, помимо своего пласта, он может посмотреть вниз, в отличие от уровня уродов - их пласт последний, ниже просто некуда.
   Я замолчал, чтоб перевести дух.
   ---А причем здесь стереотипы общества?
   ---А вот причем. Уроду легко влюбиться в красавицу. И если даже она ответит согласием, что мало вероятно, по себе знаю, за нее общество сделает другой выбор, постоянно напоминая, что она, красавица, живет с уродом. Надеюсь, ты читала сказку Аленький цветочек? - Лилит кивнула. - Элементарный пример общественного стереотипа. Красавица полюбила чудовище. Все бы хорошо, но все то понимают, что жить дальше этим влюбленным среди людей. Потому-то такой счастливый конец - чудовище превратилось в прекрасного принца. Думаешь, это нужно красавице, которая любила его в любом обличие; или чудовищу, которому досталась девушка - красавица, чего еще желать. Нет, это нужно было их будущей жизни, чтоб они смогли жить в обществе, которое давным-давно разделило ярлыки уродов и красавцев. Сами люди, своим поведением возвели границы между уродством и красотой. Вот и получается, что ты борешься не за справедливость, а за соблюдение границ и принятых стереотипов, чтоб я вернулся в ту группу, что дана мне при рождении. И девушку ты мне подсовываешь именно из моей группы, что доказывает правдивость моей теории.
   ---По-моему ты плохо читал Аленький цветочек. Там дело было в наложенном ведьмой заклятии, из которого выходило, что если какая-нибудь девушка не полюбит чудовище к положенному сроку, то чудовище погибнет. А если полюбит, то оно получит прежний облик. Облик красивого принца.
   ---Я хорошо читал эту сказку. Но ты же ведь не будешь отрицать, что девушка полюбила именно чудовище, и она была готова связать с ним свою жизнь, даже не догадываясь о заклятии. И что им бы трудно пришлось среди людей. В этом-то и заключается хороший конец этой сказки, - они стали симпатичной парой для других, а не для себя. Им самим это и близко не надо было.
   Лилит задумалась на секунду:
   ---С твоих слов выходит, что ум человека, который, как ты говоришь, созрел, имеет маленькое влияние на его место в этой иерархии.
   ---Знаешь, Лилит, я считаю себя достаточно не глупым человеком, но это мне ничем не помогло.
   ---А к какому пласту ты относишь себя сейчас, к самому высшему?
   ---Да нет, пожалуй. Я ведь не универсальный красавец.
   ---Что ты имеешь в виду?
   ---То, что идеал мужчины представлен образом Аполлона - высокий и мускулистый с великолепным лицом, отдающим женскими чертами. Не так уж накачены мои мускулы, не столь я высок, хотя и выше многих. Да и лицо мое всего лишь ровное и симметричное, без перекосов. Пожалуй к самому высокому уровню, уровню умных и красивых, относишься ты Лилит.
   ---Спасибо, - ответила девушка с улыбкой, - но ты все равно не прав.
   ---В чем?
   ---В причине своего заточения.
   Я недоверчиво хмыкнул
   ---Моя справедливость заключается даже не в наказании виновного, а в остановке дальнейших нарушений. По-твоему это хорошо: использовать женщин?
   ---Ничего плохого я им не делал. Я постоянно соблюдал меры безопасности и регулярно посещал врача. Мое последнее медицинское обследование показало, что я ничем вениирическим не болен. Так что они получали здоровый секс без всяких последствий. Другой на моем месте был бы менее чистоплотен. А ты еще говоришь, что возвращая мне прежнее лицо, вовсе не наказываешь меня.
   ---Здесь дело даже не в девичьих разбитых сердцах, а в твоем отношении ко всем женщинам. Они были для тебя всего-навсего объектом страсти.
   ---А что тут плохого. Некоторые из них получали то, что хотели. Другие страдали, не спорю. Но их страдания ничто по сравнению с моими. Душа поболит, поболит да и перестанет. Не перестанет, пусть обратится к специалисту. Изъяны души не видны окружающим, в отличие от ущерба тела, - сказал я и почувствовал, что начинаю сердиться.
   ---Ты уверен? Чужая душа потемки. Может для кого-то из твоих соблазненных девушек, твой отказ был пострашнее любого уродства.
   ---Мало вероятно. В любом случае наказывать меня, как ты хочешь это сделать, слишком жестоко.
   ---Ты мог бы считать это жестоким наказанием, если бы вновь остался бы один. Но я предлагаю тебе спутницу, что может быть лучше?
   ---Она же не красива, ты сама говорила, - фыркнул я.
   ---Для тебя так важна ее внешность.
   ---Не ее, а моя. Я готов прожить свою оставшуюся жизнь с кем угодно, и вечно быть верным в браке, но только со своим лицом.
   ---Я тебе предлагаю тоже твое лицо.
   ---Лицо урода, - выразительно произнес я, не скрывая своего отвращения. - Считай, что я от него отрекся. Раз и навсегда.
   ---Поживем, увидим.
   ---Я не смогу жить со своим прошлым лицом, - сказал я зло, вставая со скамьи. Затем добавил, выделяя каждый слог:
   ---НИКОГДА!!! - и пошел в дом.
   --- Поживем, увидим, - повторила мне в след Лилит.
   После этой перепалки, беседы с моей тюремщицей ограничивались одними приветствиями. Безделье сводило меня с ума. Постоянная жара действовала еще более уничтожающе. Я уже начинал отупевать от всего этого. Наконец-то осознав всю невозможность побега, я большую часть времени ничего не делал, лежал на кровати, тупо уставившись в потолок, тогда как в это время мои мысли все чаще и чаще ласкали тело Лилит. Я уже предвкушал, как ее сарафан откроет ее восхитительную грудь, или как она наконец-то позволит прикоснуться к себе, что маловероятно. Чем дальше я был пленником, тем больше мне нравилось мечтать о подобных вещах, ничего при этом не делая, тем сильнее я ненавидел себя, ее, чертов сундук, который упрям как осел, белочек в лесу, и, даже, маленьких птичек, что постоянно кормятся из рук Лилит. Чем больше я ненавидел свою тюремщицу, тем сильнее хотел ее, как нормальный здоровый мужчина желает стриптизершу, которая вытанцовывает перед ним уже несколько часов.
   Однажды, на 64 день моего пленения, я понял, что разрез ее сарафана перестал увеличиваться. Еще через три дня до меня дошло, что продолжения не будет. В отместку я решил поймать кабана, который иногда встречался мне в лесу. Я бегал за ним с дубиной, ставил на него ловушки, что было достаточно трудно, учитывая, что из подручных материалов у меня были лишь ветки, деревья, да своя собственная одежда. Лилит смеялась, когда я выходил из леса в одних трусах. Я бросал хищные взгляды на ее тело, и следовал к сундуку за новой одеждой. Но вскоре этот кредит доверия был для меня потерян. Видимо сундук посчитал, что мой гардероб итак переполнен и отказал в свой обычной манере - предоставив мне любоваться его пустотой.
   Кабан оказался намного умнее меня, так как обходил мои ловушки, как настоящий профессионал. Создалось такое ощущение, что он всю жизнь только и делал, что спасался от таких охотников, как я. Мне б его умение. В один прекрасный день я наступил на свои собственные грабли и чуть не остался без головы на плечах, когда одна из здоровенных веток, оттянутая мной при помощи рубашки, вернулась на место, да с такой силой, что я отлетел на несколько метров. Лежа на земле животом вверх я считал птичек над собой, угадывая, какие из них настоящие, какие нет, и думал, что, пожалуй, над ловушками я поработал на славу. Толку то? К счастью я ничего не сломал, но мое тело было помято основательно. Лилит смеялась как девчонка, когда я рассказал ей о произошедшем со мной случаем. Я надеялся услышать слова сочувствия, сопереживания, а, получив смех, заявил, что спалю весь лес. В ответ она засмеялась еще больше, и я понял почему, когда спустя несколько часов после постоянного трения палочек друг о друга, их концы на ощупь мне показались холоднее окружающего воздуха. Осознание того, что если бы я все-таки поймал кабана, мне пришлось, есть его сырым навалилось на меня тяжелым грузом. Потом я вспомнил, что после поимки животного, его обычно разделывают. Только тогда я до конца почувствовал всю нелепость своих попыток. У меня не было ничего острого под рукой. У меня даже не было бритвы. Здесь она была не нужна. То, что всегда отрастало у меня на глазах, сейчас переживало период застоя. Ногти, волосы остались той же длины, что и были несколько месяцев назад, когда я только-только сюда попал. Однодневная небритость не видная со стороны, но ощущаемая при прикосновении не доставляла мне особых хлопот, и именно поэтому мне не нужна была бритва. Хотя я всегда смог бы употребить ее для других целей. Иногда мне казалось, что в этом мире все было продумано до мелочей, кроме, пожалуй, огромной горы, выпирающей над деревьями. Единственное о чем я жалел, так это о том, что не подстригся, когда хотел это сделать, за несколько дней до моего заточения во власти выбора.
   Разочаровавшись в кабане, я ушел спать. Всю ночь мне снилось, как я избегаю встреч с одной блондиночкой, с которой провел ночь и, как обычно, не хотел никакого продолжения. Наутро я подумал, что с моими снами Лилит немного не додумала, позволяя мне видеть лишь действия, которые даже мне не слишком нравились, но ни разу не показав последствия, которые, вполне возможно, мне понравятся еще меньше. И тут меня озарило. Раз все в этом месте сделано для того, что б я побыстрей понял свою вину и признал правильный выбор, как говорит Лилит(я ничего правильного в предлагаемом мне выборе не видел), то последствия не столь тяжелы, как хочет представить их моя тюремщица. А, следовательно, все что я сделал плохого - это отказал девушкам во взаимных чувствах, и освободил их от эгоистичного партнера, который думал только о себе. Хоть я и не полностью верил в это, но подобная мысль позволила спать мне более спокойно. К тому же не со всеми женщинами я обходился подобным образом. В следующую ночь мне приснилась высокая брюнетка. Ее то я запомнил. После совместно проведенной ночи она выпроводила меня из квартиры так быстро, что я не только проснуться нормально не успел, я толком даже не оделся. Пришлось протирать глаза, зашнуровываться и застегиваться за дверью, под взглядами удивленных соседей. Может быть только мне показалось, что они были удивлены, а на самом деле для них обычное явление видеть полуголых мужчин на лестничной площадке.
   Однажды, встав достаточно поздно (я заметил, что стал спать в последнее время слишком много) я посмотрел на себя в зеркало, которое постоянно лежало на закрытой шкатулке, недалеко от сундука, и испугался. Началось. Я долго всматривался в левую половину лица Над скулой появились завихрения и разрывы кожи. Я щупал их руками, надеясь, что зеркало просто прикололось надо мной, но нет. Это было тем, чего я так всегда боялся.
   Наконец разменяв первый испуг на злость, я швырнул зеркало на пол. Зная, что оно все равно не разобьется (когда я понял, что оно прочное как камень, я стал колоть им орехи), я, не оглядываясь, вышел из дома. Насчитав 76 полосок я поставил семьдесят седьмую, и, оперевшись о бревенчатую стену, медленно сполз вниз. Я обнял колени, положил на них голову и тупо уставился на гору.
   Так я сидел достаточно долго, пока не пришла Лилит.
   ---Добрый день, Алеша, сказала она.
   Я махнул рукой в ответ, встал и зашел в дом.
   Теперь я приблизительно знал, что мне нужно было делать. Я подошел к сундуку и произнес:
   ---Девяносто шести листовую тетрадь в клетку с лощеными листами, в темно синей обложкой, - затем сам себе добавил: - Педант, - а про себя подумал, что не все ли равно какого цвета будет обложка на тетради.
   Потянувшись к крышке я произнес:
   ---Ручка, - после чего открыл сундук.
   На синей тетради лежал черная ручка. Я не сомневался, что внутри нее была черная паста. Если я не упоминал цвет заказываемого предмета, то сундук выбирал его сам, - как правило черный. Хорошо хоть продукты вне зависимости от заказа имели здоровый, естественный, данный природой цвет. Не представляю, как бы я мог есть черный хлеб, или черные персики. Я опустошил сундук и хлопнул крышкой. Мое внимание привлекла обложка тетради.
   ---С полу слова понимаем друг друга, - произнес я.
   На обложке, по центру, черные печатные буквы образовывали слово ПЕДАНТ.
   Я усмехнулся и пошел к кровати. Когда-то давно, мне казалось, что уже не в прошлой, а в позапрошлой жизни, когда мне было лет 17, я пытался писать. Некоторые мои произведения были даже напечатаны в газете, но дальше дело не пошло. Говорили, что у меня есть талант к сочинительству. Я думал, что скорей к описанию, так как мое творчество прекратилось из-за того, что я не мог ничего придумать. Хоть я частенько и мечтал, фантазировал, но на бумаге это никак не отразилось. И вот сейчас я вновь взялся за перо, чтоб описать свою жизнь. Не знаю к кому попадет эта рукопись, но думаю, что кто-нибудь ее все-таки прочтет. Скажу честно, начал я с завидным усердием, так что на 81 день пребывания в этой тюряге я дошел до того места, которое описываю сейчас. Лилит частенько спрашивала, что же я такое пишу. Я отвечал, что всему свое время, чем вызвал необычайный интерес с ее стороны.
   Спустя несколько дней, за место девиц мне приснились плюшевые мишки, которые позвали меня играть в монополию. Я опять проснулся "без штанов", но с улыбкой. Кошмар закончился. Я оделся и вышел из дома. Солнце висело высоко над головой. На поляне стояла Лилит и кормила птичек.
   ---Привет, - сказал я и обратил свой взор на зарубки.
   ---Что-то ты сегодня слишком весел, - ответила девушка, отпуская птиц.
   Я повернулся к ней лицом:
   ---Я наконец-то могу сказать, скольких девушек я соблазнил.
   Лилит улыбнулась:
   ---Сны прекратились?
   ---Да. Восемьдесят три. Заметь, я угадал всего со второй попытки.
   ---И та думаешь, что я тебя теперь отпущу?
   ---Думаю, что нет.
   ---Ты прав. Я вижу, тебе это настроение не испортило.
   ---Настроение не испортишь тем, что знаешь наперед. Я сегодня провожу презентацию своей рукописи. Ты приглашена.
   ---Спасибо за приглашение. Когда?
   ---Ближе к вечеру. Надо напитки подготовить и поговорить кое с кем.
   ---Я его знаю?
   ---Надо думать. Маленький такой, с черной шерстью, с крючковатым хвостом, четырьмя копытами и двумя клыками.
   ---Хочешь опять его поймать.
   ---Нет, пожалуй. До вечера, - сказал я и пошел умываться.
   Как я и обещал, когда солнце приблизилось к горизонту, у меня все было готово к вечеру. Я заказал у сундука туфли, черные брюки и белую рубашку с длинным рукавом, благо он по отношению к одежде вновь предоставил мне кредит доверия.
   Лилит появилась в назначенный час. Поверх сарафана, ставшего, как мне показалось, краше и ярче, была надета светло голубая накидка.
   Я вышел из дома с подносом, на котором стояли по паре полупустых, хрустальных бокалов и наполненных до краев стеклянных рюмок Я поставил поднос на стол. Я взял в руки бокалы и один протянул девушке, сказав при этом:
   ---Очаровательно выглядишь.
   ---Спасибо, - улыбнулась мне Лилит и взяла бокал.
   Я заметил, что моя рука ни на что не наткнулась - преграда исчезла.
   ---Что это?
   ---Надеюсь, что вино. Попробуй, - ответил я и сделал глоток.
   Девушка поднесла бокал к своим прелестным губкам:
   ---Что-то не похоже.
   ---Значит, настоящее вино ты пробовала.
   ---Да. Ты сомневался?
   Я пожал плечами.
   ---Больше похоже на виноградный сок, - продолжала Лилит.
   ---Так и есть, - сказал я, - ему бы постоять с годик и получилось бы прекрасное вино.
   ---А давно оно стоит?
   ---Дней сорок. Я попросил у сундука две кадки. В одной размесил виноград и добавил малины для брожения. Так делала вино моя Мама, - добавил я, отвечая на немой вопрос Лилит. - Правда, оно редко получалось.
   ---А во вторую?
   ---А при помощи второй кадки я вспоминал рецепты своей бабушки.
   Я протянул ей одну из стопок, вторую взял сам:
   ---Это медовуха. У тебя очень странный сундук. При том небогатом выборе вещей, что он мне предоставлял, в этом списке оказались дрожжи. Твое здоровье, - сказал я и опустошил стопку.
   С перекошенным лицом я произнес:
   ---Лучше запивать, - и сделал глоток недоделанного вина.
   Лилит глубоко вздохнула и повторила мои действия.
   ---Крепкая штука, - сказала она, отдышавшись.
   ---Да уж, - улыбнулся я. - Если интересно, рецепт очень прост - мед разбавить водой, один к трем, и ждать, пока не посветлеет.
   ---Интересно, - сказала девушка, - где же ты хранил все это добро?
   ---За кроватью. Пошли в дом, там много еще осталось. К тому же дам тебе рукопись.
   Я освободил руки девушки от бокала и рюмки, составил все, что принес, на поднос, взял его и направился к срубу. Перед дверью я остановился:
   ---Если не ошибаюсь, за все время, что я здесь, ты была внутри лишь в первый день?
   Не дожидаясь ответа, я вошел вовнутрь.
   ---Не ошибаешься, - сказала Лилит, входя следом. - Ты хоть и гость во власти выбора, но этот дом принадлежит тебе, и я не могу без спроса в него входить.
   ---Спасибо за право на личную жизнь.
   Я подошел к сундуку, который в этот вечер должен был служить нам в качестве стола. Я его для этой цели передвинул к кровати. На нем стоял кувшин, куда я перелил медовуху из второй кадки, чаша с фруктами и высокий бокал с соком. Я поставил поднос на крышку сундука, разлил медовуху по рюмкам и одну из них предложил Лилит.
   ---Не переживай, что вторглась в мои владения, я пригласил тебя.
   ---Я знаю.
   Я поднял рюмку:
   ---Между первой и второй перерывчик....Только зубы не повыбивай, - усмехнулся я.
   ---Очень смешно, - съязвила девушка.
   ---Извини, не мог удержаться. Первый тост был за здоровье, второй за красоту. За тебя, Лилит.
   Я выпил залпом.
   ---У тебя на Родине не принято чокаться, - спросила девушка.
   ---Вообще-то принято, - пробурчал я, надкусывая персик. - Но я считаю, что время можно потратить и получше. А как насчет твоей Родины. Там есть подобная традиция?
   ---По-разному, - задумалась Лилит.
   ---Нельзя держать стопку в руках так долго. Может вскипеть.
   ---Я обдумывала твой тост.
   ---Ну и как?
   ---За внутреннюю красоту, - девушка опрокинула рюмку в себя.
   Я жестом предложил ей персик, надеясь на вполне разумный отказ. На что Лилит подошла поближе и откусила кусочек сладкой мякоти прямо из моих рук.
   ---Интересно, где твоя защита?
   ---Недалеко.
   ---Научилась доверять мне.
   ---Нет, ты научился вести себя спокойней.
   ---Аааа, - протянул я.
   Возможно она была и права. Сейчас я не злился на нее, как раньше. То, что я испытывал, я бы назвал привязанностью. Как никак мы столько дней уже вместе. Можно назвать это синдромом заложника, как бы сказали многие врачи, когда один человек, попадая во власть другого, через некоторое время начинает ему симпатизировать. По крайней мере, я не смог бы сейчас причинить Лилит какое-нибудь зло.
   - Еще по одной?
   ---Ты обещал мне рукопись.
   ---Может, сначала выпьем? - не успокаивался я.
   ---Хочешь напиться, - улыбнулась девушка.
   ---Между прочим, есть повод.
   ---И какой?
   ---Ну, сегодня заканчивается 84 день моего заточения. К тому же, медовуха созрела. Я в начале не понимал, почему твой сундук не выдает никакого спиртного, а потом до меня дошло. В одиночестве легко стать алкоголиком. Но ты не волнуйся. У нас медовухи пьянки на две, не больше. А если мы с тобой сегодня постараемся, то, может, едва хватит на опохмел. Так что следующая попойка состоится или через год, уже с вином, или дней так через сорок, если, конечно, твой сундук выдаст меда и дрожжей.
   ---Ну что ж. Постараюсь тебе помочь, - сказала Лилит, - но сначала рукопись, пока солнце не село.
   ---Ну да. Света ведь в этих хоромах нет, - сказал и отдернул резким движением покрывало.
   Оно взлетело в воздух и опустилось рядом с кроватью. В центре белоснежных простыней лежала синяя тетрадь. Лилит села на кровать, даже не выдав удивления моей выходки, и положила рукопись себе на колени. Прежде чем перевернут первую страницу, она задержала на секунду свой взгляд на обложке:
   ---Педант?
   ---Сундучок проявил чувство юмора, - пояснил я.
   Лилит углубилась в чтение. Я наполнил рюмки, и сел на пол у стены напротив нее. Не зависимо от результата сегодняшнего вечера (не скрою, были у меня кое-какие планы, а, учитывая, что защита Лилит исчезла, шансы на их исполнение значительно подросли), завтра с утра надо будет дописывать эту рукопись. Но это потом...
   Совсем стемнело, взошла луна, но это никак не мешало Лилит читать мою тетрадь. Наконец, была перевернута последняя страница.
   ---В темноте видишь? - поинтересовался я.
   ---Нет, зрение просто хорошее, - ответила она и положила тетрадь на край сундука.
   ---Смотри, а то испортишь. Ну, как? - спросил я после паузы.
   ---Ничего не приврано. Все так, как было.
   ---Старался.
   ---Молодец.
   Я встал и подал ей наполненную рюмку:
   ---Третий тост.
   ---Если не ошибаюсь, Леш, третий тост за любовь.
   ---Я не употребляю это слово. Я предлагаю выпить за страсть.
   Лилит встала, оказавшись со мной нос к носу, и опрокинула рюмку в себя. Я последовал ее примеру.
   ---Еще? - спросил я.
   ---Я хочу...закусить.
   ---Предлагаю себя, - усмехнулся я.
   Лилит приблизилась, и ее губы коснулись моих. Я ощутил жар ее тела, ее истомное дыхание, подтвержденное то поднимающейся, то опускающейся грудью, язык, который нарушил границу куб и вторгнулся на чужую территорию. Ее пальцы заскользили по пуговицам моей рубашки. Мои руки нежными прикосновениями прошлись по ее спине, спустились ниже поясницы, по бедрам перескочили на живот и стали подниматься вверх. Наш поцелуй прервался. Резким движением рук она распахнула рубашку и коснулась моей кожи. Я сдернул с нее накидку и сдвинул с плеч лямки сарафана. Лилит вновь припала к моим губам, прижавшись всем телом, не дав мне даже шанса взглянуть на открывшуюся грудь, но зато, взамен, я почувствовал, как ее обнаженная плоть прикоснулась с моей. Вдруг мы потеряли равновесие и повалились в объятья простыней. Я начал ласкать ее шею, но она подтянула мою голову к себе и впилась в мои губы.
   Я приказывал себе остановиться. Мое сознание отчетливо твердило мне - она первая начала. Но мое тело было ему не подвластно. Его легко было понять - столько месяцев воздержания. Я оторвался от ее губ и приподнялся на локтях, пытаясь в темноте различить ее грудь, но путь моему взору преградил верх сарафана, чудесным образом вернувшийся на свое место.
   ---Скажи-ка мне, Лилит, - сказал я, стараясь говорить спокойно, подавив свое тяжелое дыхание. - Ты оттолкнешь меня до того, как я спущу штаны, или после.
   В возникшей тишине лишь громкие и частые удары моего сердца беспокоили мой слух.
   ---До, - тяжело вздохнула девушка после долгой паузы.
   Я слез с нее и сел на край кровати, запустив руки в волосы.
   ---Как ты догадался?
   ---Ты говорила, что здесь все сделано для того, чтоб я чувствовал себя не уютно и у меня появилось желание поскорей отсюда смотаться. После трех месяцев воздержания твои действия я бы назвал раздразнить дракончика. Уход на самом интересном месте дал бы мне массу мучений. Я б на твоем месте поступил бы именно так.
   Я замолчал. Не услышав ничего в ответ, я сказал, вставая:
   ---Хочу выпить, тебе налить.
   ---Моя рюмка выпала из рук.
   Я поднял с пола обе рюмки, тяжело вздохнув:
   ---Моя тоже.
   Лилит подтянулась к краю кровати и приняла от меня порцию медовухи.
   Рюмки быстро опустели. Я наполнил их вновь, и вскоре пришлось повторить. Так продолжалось некоторое время, с короткими остановками на, то чтоб выпить сока или съесть какой-нибудь фрукт. Наконец, Лилит повалилась на подушки.
   ---Я больше не хочу, - сказала она.
   ---Да, пожалуй, пока хватит, - ответил я, взял чашу с фруктами, перекатился через ноги девушки и улегся на вторую половину кровати.
   Лилит повернулась в мою сторону.
   ---Угощайся, - сказал я и поставил чашу между нами.
   Ее правая рука потянулась к моей левой щеке. Я перехватил ее за пальцы, когда они едва не коснулись разрыва, который я обнаружил несколько дней назад.
   ---Не надо.
   ---Леш. Тебе все равно предстоит сделать правильный выбор. Твое лицо разрушается, я вижу.
   ---Где-то год назад у меня было нечто подобное, - сказал я, отпуская ее пальцы.
   Лилит легла боком, положила голову на правую руку, а левую пустила вдоль тела.
   ---Тогда я страшно испугался. Перед тем, как пойти к доктору я несколько часов проторчал перед зеркалом, ища способ скрыть это безобразие. Продвинулся я мало, возненавидел тональный крем, и тени. Зато заметил, что к новому, впрочем, как и к хорошему, привыкаешь быстро. Из-за какого-то маленького разрывчика я стал бояться выйти на улицу, начал сутулиться, пытаясь вновь спрятать свое лицо. Доктор быстро все починил и сказал, что операции по изменению моей внешности была достаточно сложной, и без постоянного профилактического ухода мое лицо превратится в месиво, что будет смотреться намного страшней лица урода. Я не обиделся, посчитав этот уход своего рода платой за мое изменение. Но здесь у меня нет даже приближенной возможности ухаживать за ним. Так что изменения не избежать. Пожалуй, я их не буду ждать и очень скоро сделаю выбор, - закончил я спокойным тоном.
   ---Рада за тебя.
   Я удрученно кивнул.
   ---Ты когда-нибудь любил, - внезапно спросила Лилит.
   Я немного опешил от этого вопроса.
   ---Слова я тебя люблю, я произносил, пожалуй, тысячи раз. Но чтоб действительно кого-то любить. Наврятли. Перед тем, как здесь оказаться, у меня впервые появилось желание вернуться домой, найти кого-нибудь, жениться, обосноваться, завести детей. Я ведь тогда даже в бар то пошел просто так.
   ---Именно поэтому ты сюда и попал.
   ---То есть? - удивился я.
   ---Соблазнение прошло помимо твоей воли, бессознательно, автоматически.
   ---Да? Она ведь первая подошла?
   ---Подошла, но явно не рассчитывала в первый день знакомства оказаться с тобой в одной постели.
   ---Может ты и права, - ответил я, вспоминая, как долго уговаривал ее, с бутылочкой вина, нагрянуть к кому-нибудь из нас домой.
   ---Вот видишь. Соблазнять сидит в тебе, как привычка, причем дурная.
   ---Не всем эта привычка кажется дурной. Многие хотели бы ею владеть. А ты хочешь меня от нее избавить.
   Лилит промолчала.
   ---А у тебя? - спросил я.
   ---Что?
   ---Ну. Была любовь?
   ---Скорей всего.
   ---Не уверена?
   ---Нам запрещается чувствовать любовь.
   ---Нам? - удивился я. - Вас много?
   ---Это закрытая информация, - сказала Лилит, придав своему голосу деловой тон.
   ---Начинается. Как только возникает интересная тема, ты отступаешь. Ну ладно, что там с твоей любовью?
   ---Как, наверное, и у всех - первый поцелуй, первый опыт.
   Лилит замолчала.
   ---Не хочешь говорить?
   ---Не хочу.
   ---Это твое дело. Слушай, Лилит. Я свой выбор скорей всего сделаю завтра. Не будешь жалеть, что я уйду.
   ---Вскоре тебя заменит кто-нибудь другой. Правда, скорей всего он будет не таким умным, как ты, и не таким сумасшедшим. Кто еще придумает гоняться за кабаном с палкой. Кстати, ты поговорил с ним, - усмехнулась она.
   ---Не поймал, - соврал я. - Значит, будешь скучать по мне.
   ---Пожалуй.
   Я ощутил, что наконец-то алкоголь берет свое. Я начинал пьянеть. Скорей всего она тоже. Надеюсь, что своей недавней выходкой она завела не только меня, но и себя. Я дотронулся до ее лица. Она закрыла глаза. Я приблизился и поцеловал ее в губы. Получив ответ, я решил, что на этот раз всем руководить буду я.....
   Думаю, ей понравилось.......
   Мне то уж точно...............
   Была глубокая ночь, когда Лилит сказала, что не может больше. Я лег рядом, обнял ее и укрыл нас одеялом.
   ---Слушай, то что, хм, произошло...
   ---Люди часто совершают ошибки, - остановил я ее. - Иногда серьезные, иногда не очень. Иногда это вовсе и не ошибки, но некоторые думают по-другому. Многие из этих поступков вспоминаются, анализируются. От этого легче не становится. Я лично воспринимаю свои ошибки, как не существующий факт. Я говорю себе, что этого никогда не было.
   ---Вот и я говорю тебе, что этого никогда не было.
   ---А разве что-то было? - искренне удивился я.
   В темноте я сумел разглядеть ее улыбку:
   ---Надеюсь, только, что ты не собираешься внезапно исчезнуть, и позволишь выспаться в твоих объятиях.
   ---Позволю, если ты сократишь расстояние между нами.
   ---А прости, - сказал, выполняя ее просьбу.
   ---Тебе хоть понравилось, - спросил я, целуя ее в лоб.
   ---Очень. Ты у всех своих девушек это спрашивал?
   ---Нет, ты первая.
   ---Что так?
   ---Ни с кем из этих девушек, прежде чем заняться любовью, я не встречался 84 дня.
   ---Ты употребил слово Любовь..
   ---Оно искренне.
   ---Ты сам говорил, что слово, не скрепленное клятвой, и сказанное ради секса, ничего не значит.
   ---Во-первых, я сказал его уже после.
   ---А во-вторых?
   ---А во-вторых, КЛЯНУСЬ.
  
  
   Этой ночью я почти не спал. Как только первые лучи солнца возвестили о своем прибытии, я осторожно выбрался из объятий Лилит, тихо оделся, собирая свою одежду по всей комнате, взял рукопись, ручку, чашу с фруктами, которую ночью поставил на пол, чтоб не мешала, и вышел из дома, чтобы посидеть на восходящем солнышке и описать события этой ночи. Я был на седьмом небе от счастья. Хотя я так и не понял, кто такая эта Лилит, но зато теперь я твердо знал, что она обычная женщина, и очень страстная. Да и слова, сказанные мной глубокой ночью, исходили от чистого сердца. Я привязался к ней. Я не хотел ничего другого, как только быть рядом. Может это и называется любовью. Невозможность наших дальнейших отношений подталкивает меня еще сильней к выбранному несколько дней назад пути.
   Я ей обещал, что буду молчать о нашей единственной совместной ночи, но на бумагу это не распространялось. К тому же, я оставляю тетрадь в ее распоряжении, пусть делает с ней все, что захочет. Пускай, даже вырвет последние две странички. Это было прекрасно. Хотел бы я повторить эту ночь много-много раз, но я обещал Лилит, что сегодня сделаю выбор. Да даже, если и по иному, сомневаюсь я, чтоб она когда-нибудь согласилась лечь в мою постель. Ведь она как бы на задании.
   Всем, кто будет читать эту рукопись. Я пытался представить события моей жизни с той же позиции, с которой они мне виделись именно в тот момент, в который происходили, а не тогда, когда я описывал их (как и было на самом деле) спустя несколько дней. Надеюсь, получилось.
   Все пора. Я решил напоследок пошутить над Лилит. Сейчас я зайду тихо в дом, стараясь не разбудить ее (когда она спит, она сущий ребенок), открою шкатулку и надену на себя лицо урода, поверх своего. Я уже это проделывал и знаю, что снять его потом достаточно легко. Затем приближусь к спящей красавице и разбужу, пытаясь напугать. Знаю, что спросонья, можно испугаться и мордашки невинного котенка. Если она никак не выразит своих чувств, то, не задумываясь, сделаю ее правильный выбор - надену личину урода и уйду из этого места, а если на ее лице я прочту испуг, то у меня заготовлен другой способ выхода отсюда.
   Солнце поднимается все выше и выше, так, что пора действовать. Не зависимо от исхода моей шутки я к этой рукописи больше не прикоснусь. Пусть ее дописывает кто-нибудь другой, тот, кто будет ее читать. Например, ты ЛИЛИТ.
  
  
  
  

Эпилог.

   Даже не знаю с чего начать. Пожалуй, здравствуйте. Я старинный друг Лилит и частенько заглядываю во власть выбора, чтоб с ней повидаться. Мы достаточно дружны, для того, чтоб она показала мне синюю тетрадку, рассказала об Алексее и попросила дописать. Сама она категорически отказывается, ссылаясь на бездарность, но, видя в ее глазах тоску, когда она говорит о своем последнем госте, я понимаю, что здесь дело в другом - слишком сильно зацепил ее этот красавец.
   Ну что ж, приступим.
   Лилит испугалась шутке Алексея, и достаточно сильно. Но как она говорит, часть страха можно списать на истошные крики, которые сопровождали лицо урода. Лилит даже закричала в ответ. Алексей сдернул верхнее лицо, и, опустившись на пол, рядом с кроватью, залился смехом. Он смеялся достаточно долго.
   ---Леш, может, прекратишь, и выйдешь. Мне надо одеться, - не выдержала Лилит.
   ---Конечно, - ответил Алексей, вставая.
   - Кстати, я сделаю свой выбор после полудня, - добавил он и ушел.
   Когда солнце минуло самую высокую точку в небе, Лилит пришла на поляну, дабы услышать, как она надеялась, правильный выбор, но там никого не было, впрочем, как и в доме.
   Лилит осмотрелась вокруг и заметила движение на вершине горы. Через полчаса она была там. На самом краю обрыва она увидела Алексея, который жестом остановил ее в метрах десяти от себя. Он смотрел вдаль, скрестив руки на груди, держа в одной шкатулку. Как сказала Лилит, одет он был в ту же одежду, что и утром.
   ---Приветик, - сказал он, посмотрев в ее сторону. - Долго же ты добиралась.
   ---К сожалению, ты не уточнил место.
   ---Упустил, прости. Я сделал выбор.
   ---Правильный?
   ---Да уж.
   ---Слушаю.
   ---Лучше смотри.
   Алексей открыл шкатулку. Оттуда показалась личина урода. Он резким движением захлопнул крышку, и еще более резко развернулся и выкинул шкатулку с обрыва.
   ---Ну, вот и все, - сказал он, развернувшись к Лилит и раскинув руки в стороны.
   Лилит промолчала.
   Алексей опустил руки и произнес:
   ---Я долго думал, зачем же во власти выбора эта гора. Это тоже выбор. Я прав.
   ---Пожалуй.
   ---До меня кто-нибудь воспользовался этим выбором?
   ---Было пару человек, - удрученно произнесла Лилит.
   ---Улыбнись. Я наконец-то избавляю тебя от своего общества, - сказал он бодро.
   ---Думаешь, я этого хочу.
   ---Ничем не могу помочь. Я обещал сделать выбор и сделал его. Ты не в праве помешать мне, но можешь изменить его, если выпустишь меня отсюда с моим лицом, - при этих словах Алексей коснулся кончиками пальцев своей щеки.
   ---Я не могу этого сделать.
   ---Тогда, прощай.
   ---А если я скажу, что в моем сердце проснулась любовь.
   ---Я же понимаю, Лилит, что ты всеми силами пытаешься меня остановить. Но даже если это и правда, то какое будущее ты нам предлагаешь.
   Лилит не ответила.
   ---Мы будем вместе? - спросил Алексей.
   ---Нам никогда не быть вместе, - тихо произнесла девушка.
   ---Если ты действительно любишь меня, то готова выпустить отсюда не в личине урода.
   ---Я же говорила, что не могу этого сделать.
   ---Я не обвиняю тебя ни в чем. Я понимаю, что у тебя, действительно, нет выбора, - сказал Алексей с улыбкой. - Но, что ты мне предлагаешь? Выйти отсюда уродом и никогда тебя не увидеть, или остаться здесь в надежде, что ты когда-нибудь нарушишь правила и позволишь мне прикоснуться к себе, при этом ожидая, когда мое лицо превратится в месиво. Нет уж. Я делаю совсем другой выбор.
   ---А как же твои близкие, которые ждут тебя на Родине и готовы встретить с распростертыми объятиями в любом твоем обличие.
   ---Жить для других, и при этом все время мучиться, зная кого они видят. Нет уж спасибо.
   ---Доброта твоя вновь спасет тебя.
   ---Да? Надо было сказать тебе это сегодня утром, видя, как ты испугалась, - сказал Алексей с улыбкой, но не издевательской, а скорее доброй. Улыбкой заядлого спорщика, победившего, доказавшего свое и простившего своих оппонентов за не грамотность.
   ---Ты остался таким же черствым, как и раньше, - сказала Лилит.
   ---А ты стала необычайно пуглива. Кстати, я все таки смог поймать кабана. Поговори с ним как-нибудь.
   С этими словами Алексей повернулся лицом к обрыву:
   ---Прощай, - бросил он через плечо и прыгнул....
   Не уверен, плакала ли Лилит в тот момент. Она сама говорит, что нет, но на камнях на вершине горы я заметил характерные, высохшие, светлые пятна, которые оставляют слезы.
  
   P.S. однажды я гуляла по своему лесу и мне встретился кабан. Он подбежал ко мне и довольно хрюкнул. На его спине я увидела сверток, привязанный при помощи полоски ткани, оторванной, скорей всего, от подола рубашки. Как только я отвязала сверток, кабан снова довольно хрюкнул и скрылся за деревьями. Я развернула сверток. Это было прощальное письмо от Алексея. Я долго решала, предавать его огласке или нет, но потом поняла, что не имею права скрыть его. Я допустила большую ошибку в отношениях с Алексеем - полюбила его и позволила ему умереть. Пускай другие, прочитав эту повесть, попытаются избежать ее. Вправду говорят, чужая душа потемки.
  
  
   Здравствуй, Лилит. Если ты читаешь эти слова, значит, большая хрюшка с достоинством выполнил мое поручение. Поймать его оказалось очень просто, точно так же как птицы садятся в твою ладошку, при помощи еды. Когда он вплотную подошел ко мне, чтоб съесть лепешку, я поговорил с ним, и он, кажется, понял. А когда я попросил его об одолжении доставить тебе письмо, он согласно кивнул, довольно при этом хрюкнув.
   Я пишу тебе это письмо, потому что хочу, чтоб рукопись кто-нибудь все-таки прочел. А письмо я адресую исключительно тебе и ты вольна сотворить с ним, что захочешь. Я сделал свой выбор. Не то чтоб он мне нравился, но другого выхода я не вижу. Прости, что напугал тебя сегодня, но мне нужно было доказать свои слова. Я их доказал: с моим старым лицом во мне в первую очередь видели урода, а уже потом человека. Так было и так будет всегда. Я изменился, жил, как хотел и рад этому. Была б только жизнь по длинней.
   Вот и полдень. Пора идти на гору. Надеюсь там встретить тебя и попрощаться. Прости, что не оправдал твоих надежд. Прости за ночь. В твоих глазах, помимо жгучей страсти я увидел еще кое-что. Надеюсь это не привязанность ко мне. Сам я не знаю, что означает любовь, но, думаю, то чувство, что я испытал к тебе, по-другому и не назовешь. Надеюсь, тебе удалось в своей жизни почувствовать, что это такое. Береги воспоминания, они будут греть тебе душу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   19
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"