Она сидела в маленьком уютном кафе на Милнер стрит. Вечно снующий народ за окном создавал приятный фон для утренней трапезы и даже вызывал у Лилиан аппетит. Пирожное Флэпджек и зеленый чай составляли её традиционный завтрак. Лилиан терпеть не могла традиции и злилась на себя, каждый раз, когда замечала за собой постоянство. Однако, отказаться от сладостей в начале дня не могла, даже в угоду своим принципам. За фигуру Лилиан не беспокоилась, её тело даже казалось слегка анорексичным, а излишняя бледность кожи и синеватость вокруг глаз придавали ей болезненный вид. Лилиан и вправду болела... болела одним человеком, по имени Кевин.
Кевин - молодой мужчина, лет 25, возможно 30. Его возраст было сложно определить. Лицо очень юное, практически без морщин, а виски покрывала густая седина. Создавалось ощущение, что он вошел в помещение с улицы, где бушует пурга и еще не отряхнулся от снега. Кевин часто заходил в кафе на Милнер стрит, брал коктейль "Черный бархат" и о чем то беседовал с барменом, пока тот смешивал "Гиннес" с шаманским. При этом он с нетерпением постукивал по барной стойке своим безымянном пальцем, на котором красовалось увесистое золотое кольцо. Лилиан раздражал этот звук, как раздражало само существование пальцев на руках этого человека. Да, он был женат. Возможно не был счастлив в браке, иначе зачем ему каждый раз приходить в это заведение и пить по утрам, да к тому же в одиночестве. По крайней мере на это втайне надеялась Лилиан, и каждый раз пугалась собственных мыслей.
Сегодня он не пришёл. Лили, как её ласкова называла мама, и как она сама представляла себя новым знакомым, допила свой чай и неторопливо вышла из кафе.
Кевин был художником, и в часы, когда на него находила очередная волна вдохновения он запирался в своей квартире, желая оградиться от всех внешних раздражителей и начинал творить. Единственно, что доставляло ему дискомфорт - это огромное кольцо на его безымянном пальце, мешавшее свободному движению кисти в его руке. Несколько попыток снять его, не увенчались успехом. После трагедии, случившейся в жизни Кевина, он изрядно поправился, и растолстевший палец плотно удерживал кольцо в своих объятьях. Смерть собственной жены вызвала у Кевина психогенное переедание, являющееся реакцией на сильнейший стресс.
В этот день Лили была полна решимости. Она шла в кафе с твердым намерением подойти к этому человеку и познакомиться, что бы это ей не стоило. Пусть он засмеёт её, пусть ответит равнодушным отказом, пусть. Она распахнула дверь заведения с такой силой, что часть посетителей с удивлением обернулось в её сторону.
Кевин паковал вещи. Сегодня утром ему позвонил давний приятель и пригласил перебраться в Брикстон. Кевин давно хотел уехать от лондонской суеты, где кварталы, по которым он прогуливался со свое женой, где кафе, в которых они любили сидеть вместе, где всё напоминало о его прошлой жизни. До поезда оставались считанные минуты.
Лили смущаясь прошла к своему столику возле окна. Кафе находилось в полуподвальном помещении, поэтому прохожие на улице были видны лишь по пояс. Она заказала чашечку зеленого чая и пирожное и стала с любопытством смотреть на происходящее за окном. На улице накрапывал дождь, по тротуару прошлись лакированные туфли, настолько блестящие, что Лилиан показалось, будто увидела в них собственное отражение. Маленькие детские ножки пробежались с веселым смехом мимо окна, вслед за ними прошел торопливым шагом мужчина, с огромным чемоданом, за которым не было видно даже ног, однако его походка Лилиан показалось знакомой. Допив чай, Лили ещё немного подождала незнакома. Затем решила, что завтра уж точно он здесь появится, и надеясь что сегодняшний порыв не иссякнет до завтрашнего дня, встала и пошла...