Идея, чтобы мы провели ночь на даче принадлежала ... ее отцу.
- В баньке попаритесь, ягод поедите, на речку искупаться сходите! - так кратко сформулировал он для себя и для нас свою идею, во общем - то, не вызывающую сомнений в своей успешной осуществимости.
"Такси, такси, вези меня"
- Надо же, - удовлетворенно заметила Она, когда мы совместно обсуждали это недвусмысленное родительское предложение. - Мои родители никогда и никому из моих знакомых таких откровенных предложений не делали. Видимо у них к тебе какое-то особое отношение!
- Но ведь должна же быть какая-то прагматичная мотивация?! - несколько сбил ее восторженный пыл я.
- Да мотивация-то понятна. Им хочется свою дочь, наконец-то, куда-нибудь пристроить. Чтобы у нее все было в порядке, как у людей. А здесь представился "случай" который устраивает всех! Одно дело, когда их дочь непонятно кто, чья-то гражданская жена, живущая в другом городе. Другое дело, законная супруга, жена, которая живет под боком с серьезным человеком.
Небольшая проблема заключалась в том, что мне необходимо было съездить из Заречья в город по делам, а она, в это же дневное время, должна была уже быть на даче и решить все важные вопросы по эксплуатации нами всех дачных чудес со своим отцом. Где, что и как работает, ключи, правила поведения, и все в таком же духе. Это означало, что дорогу на дачу, местонахождение которой я представлял себе весьма туманно, мне пришлось искать самому. И сие немного напрягало, хотя, где-то, и возбуждало пьянящий охотничий азарт.
Она, желая мне помочь, "соорудила" для меня некое подобие схемы "Как добраться на дачу", которая содержала какие-то существенные для ориентировки иноземца данные. Но мне, совсем не знакомому с зареченской частью череповецких дачных поселков всего этого казалось недостаточно. "Ну гаражи, Олимпийская, 207 автобус, шестой причал! Все одно - темный лес! Как я все это буду искать?"
Сделав свои дела в городе, я стал напрягать мозги и соображать - как же мне попасть на нужные мне зареченские дачи. Размышления затруднялись тридцатиградусной жарой серым смогом висевшей над городом. В конце концов, признавшись себе, что самостоятельное решение проблемы станет для меня возможно непреодолимым препятствием, я обратился к услугам такси.
Странное дело, таксист, когда я ему довольно пространно пытался объяснить "конечную станцию" моей поездки, никак не мог взять в толк, "где же находится этот шестой причал". Прикинув "хрен к носу" он сорвал автомобиль с места и помчал его в сторону ФМК. Возле моста через Ягорбу мне показалось, что он меня не понял и я запаниковал.
- Куда везешь? У меня в схеме фигурирует улица Олимпийская, гаражи, остановка первого автобуса. Это же намного дальше и в Заречье, а не в районе ФМК.
Таксист выматерился, развернул свои видавшие виды "Жигули" и мы полетели к Олимпийской.
- Нет там никаких дач! - буркнул он мне. - Все причалы здесь! Куда тебе надо?!
- Хз! - совсем растерялся я. - Вези куда знаешь!
- Бля! - пробормотал таксист и снова лихо развернув автомобиль нырнул прямо под мост и мы, во весь опор, помчались куда-то прямо сквозь сито небольших дачных домиков.
Однако шестой причал никак не возникал.
- Да куда же вам надо? - психанул таксист
- Хз! Давай спросим!
Таксист тормознул возле каких-то стариков, кучковавшихся возле трассы и бросил им:
- Отцы! Где тут шестой причал?
- А какая линия? - спросили "отцы"
- Десятая! - крикнул я.
- Да вот она и есть! - хором сказали "отцы" и мы, теперь уже с видимым облегчением, снова рванули вперед.
Немного погодя я попросил таксиста остановиться и спросил сколько я ему должен:
- 150! - брякнул он, похоже, "не глядя"
Часто обращаясь к услугам такси, я уже привык к тому, что у наших череповецких таксистов оценка их усилий местами явно "зашкаливает". В этом случае с ними нужно "разговаривать" жестко и не церемонясь.
- Слышь! - сказал я. - Не гони. Давай - 100!
- Ну, давай сто!
На этом и расстались. Я отправился искать нужный домик.
"Отрыжка социализма"
Судя по номерам попадавшихся мне навстречу дач, я выбрал верное направление. И точно, через пару-тройку минут я увидал Ее отца одетого, как, наверное, и должен сейчас одеваться типичный дачник: тапочки, шортики, волосатая грудь и сверху все это венчает придурковатая дачная шапочка - панамка. Он сразу же дал мне понять, что заметил меня и махнул рукой. Двигайся, мол, уверенно в том направлении в котором идешь.
В это время, а это было около пяти часов вечера, Она, полуобнаженная, красила забор в яркую зеленую краску и выглядела очень привлекательно. Такие округлости, такие формы - ах! Но не все сразу! Прежде надо было до конца выслушать пространный рассказ Ее отца о происхождении данной дачи. Из него, во общем-то, явствовало, что деньги на покупку фазенды, вложенные семьей в самом начале девяностых, с одной стороны, слава Богу, не пропали в огне гайдаровских времен, а с другой стороны ожидаемых дивидендов так и не принесли. Сил и средств дача требовала и требует довольно много, а отдачи почти не было и нет. Да и продать сегодня ее даже за ту сумму которая была вложена в ее покупку и содержание, уже невозможно. И, правда, пока я шел сюда и напряженно всматривался в номера попадавшихся навстречу дач, многие из них выглядели абсолютно заброшенными, а некоторые, по всей видимости, еще и пережили не один налет вандалов, так как представляли собой полуспаленный, без окон, без дверей остов, вызывавший в памяти невольную ассоциацию: "Враги сожгли родную хату, спалили всю его семью!"
- Дача для нас, - пожаловался мне Папа, - уже не просто чемодан, а чемодан без ручки.
Я ему посочувствовал, а попутно заметил на загорелой руке татуировку: "Inna". Инной зовут его жену, Ее маму:
- Что это? - спросил я.
- Баловство. Наследие молодости. - ответил он мне неохотно.
- Может и мне по традиции Ее имя у себя на руке вывести? - полушутливо заметил я.
Как я понял с Ее слов, до моего прихода они с отцом упрямо выясняли отношения. Он обещал ей уйти домой, но не уходил и упорно своего обещания не выполнял.. Она устала его уговаривать и искать аргументы, чтобы "вытолкать" его за пределы дачи. Более того, она мне даже сказала:
- Он мне обещал уйти в четыре часа, но потом сказал, что останется и нам мешать не будет.
Мы пошли на речку, расположенную тут же неподалеку. Она оказалась неширокой, но глубокой. Она сказала мне, что время от времени здесь пробегают "туда-сюда" небольшие речные теплоходики - "калоши". И правда, пока мы кувыркались и брызгались в этом водоеме заметно отличавшимся в лучшую сторону от загаженных нынче как уборные советских времен череповецких пляжей, один такой теплоходик прошел в сторону дальних причалов и вроде бы даже просвистел нам некое подобие "привета"..
Когда мы вернулись, "поддавший на грудь" папа все еще не уходил и даже приготовил нам "ужин" - какой-то суп - смесь маминых щей и магазинных пакетиков.
- Папа! - с обидой в голосе на его непослушание сказала Она, делая очень характерные для нее выразительные жесты руками: - Нам ничего от тебя не нужно. Мы не будем ничего твоего есть. У нас все взято с собой.
Папа на это отреагировал очень комплиментарно:
- Извините, не понял!
Через некоторое время он удалился в сторону автобусной остановки. Правда, разок возвратившись. Забыл кое-что.
"Протопи ты мне баньку"
Из многочисленных инструкций оставленных нам с ней Ее отцом, неозвученной осталась только одна: как толково растопить баньку, расположенную в самом углу сада и также толково попариться в ней. Оказывается Она предупредила отца, что в бане мы париться ... не будем. Однако когда отец ушел все было переиграно заново. Как так, быть на даче с банькой и ее же проигнорировать? А чем тогда, собственно заниматься?!
Мы отправились в баньку, захватив с собой бумагу (какой-то еще советский журнал для подростков начала девяностых годов) и какое-то подобие дров из старых досок и щепок. Однако огонь в печи не разжигался. Стали пробовать варианты.
Печь не поддавалась и брошенная в ее алчную пасть бумага только напрасно расставалась с беспечной жизнью. Что делать?
Предположений было высказано куча, времени прошло немеряно, а воз все был там.
- Мне папа сказал, что печь вам самим не разжечь. Есть разные тонкости!
- Какие?! - тоскливо спросил я. - Это же не "Боинг" напичканный электроникой. Печь, дымовод, труба, заслонка и т.д. и т.п. Все!
Счастливая идея таки нас посетила. "Печники" сообразили, что надо открыть дымовод и закрыть заслону печи. Как только это было сделано огонь весело защебетал и начал жадно поглощать любое подобие дерева, которое мы бросали в печь.
Создать пар внутри баньки тоже явилось, хоть и не такой большой как в случае разжигания печи, проблемой. Камни, когда на них брызгали холодной водой страстно шипели т готовы были отдаться хоть лысому черту, но вода для этих целей как-то быстро кончилась.
- Пойду принесу воды в бачке! - сказала она
- Я с тобой! - сказал я и прихватив тазик отправился за ней.
Воды мы набрали с лихвой из колодца с помощью высокого дачного "журавля". Я оттащил таз с холодной водой в баньку и там начал истово поливать камни и кирпичи, создавая из ничего пар и совсем забыв про Нее. Она появилась через несколько минут немного раздраженная.
- Ты что заставляешь меня бачки с водой за тебя таскать?! Ладно еще бачки. Но пока я там стояла возле колодца совсем голая мня все соседи своими зрачками с ног до головы ощупали.
- Прости! - сказал я ей вслух, а про себя удовлетворенно отметил: - Смотреть можно сколько угодно, но щупать не только глазами, могу лишь я!
"Темная ночь, только звезды стоят в небесах"
Празднование дня непослушания мы продолжили под жареную картошку с мяском и водочку в графине на первом этаже дачного домика, внутренне убранство которого составляли раскладной диван времен семидесятых, на котором, наверняка, родители Ее в свое время и зачали, а также из буфет и телевизор "Славутич" 74 года выпуска. Последний, по словам отца, вручили на "Северстали" Ее маме, которая в середине 75-го отправилась в декретный отпуск рожать мое нынешнее сокровище. В 70-е годы, которые я еще неплохо помню, подобная обстановка на даче моего отца наверняка вызвала бы у меня дикий восторг. И свет, и диван, и телевизор с газовой плитой! Нынче, когда не только на "рублевских дачах" есть не только "Это", такая обстановка вызывала большей частью ностальгию по хорошему, но навсегда ушедшему времени. Впроечем, Ее отец сказал мне, что давно бы перетащил на дачу невостребованные в городском хозяйстве цветной телевизор и холодильник, если бы не непрошенные гости, которые посещают дома дачников в зимнее время с криминальными целями.
Не трудно догадаться чем мы занимались под мерцающий блеск черно-белого телевизора передававшего репортаж с чемпионата мира по плаванию из Барселоны. Она была прекрасна и я еще раз заметил, что мне все больше и больше нравится и нравится ее тело. С длинными гладкими ногами, грушевидной грудью, небольшим животиком и "широкой костью", как она сама выражается, таза. И еще это улыбка и чистая ясная преданность и бесконечная любовь, сочащаяся из серых глаз не только в минуты и секунды интимной близости. Откуда это? И за что это мне?!
Когда комнатка на первом этаже исчерпала себя, по крутой лестнице мы поднялись на мансандру, где на совсем уж миниатюрной площади обнадеживающе стояла полутораспальная кровать, столик, тумбочка и видавший виды торшер. Точнее первым на мансандру поднялся я, помочившись с небольшого балкона на кусты смородины. Затем, когда я уже лениво и с комфортом расположился на кровати пришла она и сказала:
- Привет. Я не дам тебе спать!
И правда, заснули, или точнее погрузились в какое-то подобие сна, примерно в половине шестого утра, до этого с упорством нильских крокодилов на охоте изгоняя друг из друга накопившиеся за годы вынужденного воздержания шлаки и соли, и обогревая друг друга горячим дыханием.
Утром, искупавшись и убрав за собой следы преступлений, мы покинули шестой причал в надежде снова сюда вернуться. Плавящийся от июльской жары Череповец благодарно встретил нас летним дождем. Почти по Талькову.