Аннотация: Некое существо, назвавшись Шаманом, продолжает втираться в доверие; долгожданная охота за дичью и новые подробности из жизни Олега
В саду, вытащив мою раскладушку, загорала Лерка с книжкой в руках - надо же, с книжкой! Она сообщила, что Пашка с Олегом умотали куда-то на машине, вроде бы просто разузнать, где тут что находится. Я не удержалась и поинтересовалась, откуда она достала книгу - оказалось, что через пару домов от нас живет паренек Серёжа, местный ботаник, один из тех, кто учится в деревенской школе и проводит в Агаповке круглый год, а не только лето. Его родители помешаны на экологичности и здоровье, и переехали сюда несколько лет назад, когда мальчик только-только закончил начальную школу. Отец работал в городе, а они с матерью занимались огородом и домом, а зимой, когда все дела по уходу за урожаем заканчивались, не оставалось никаких других развлечений, кроме чтения. В общем, у Серёжи скопилась уже целая библиотека совершенно разных по жанру книг, и он был просто счастлив поделиться ими с соседкой. Я только покачала головой: как этой стервозной сучке удавалось так быстро заводить друзей?!
Я предупредила Лерку, что если к ночи раскладушки не будет на месте, то на полу придется спать именно ей, на что она показательно закатила глаза, но спорить не стала.
Время близилось к полудню, на небе было ни облачка, солнце вовсю жарило, и я начала сомневаться в собственном убеждении, что нет одежды удобней джинсов. В рюкзаке у меня была припасена пара шортов, и, похоже, их время настало. Я быстро переоделась и скорее выскочила наружу: кладовка за несколько часов успела превратиться в баню, и я с некоторым беспокойством представляла, каково здесь будет ночевать. Может, стоит открывать на ночь дверь, завесив проем какой-нибудь сеткой? Надо бы обсудить с хозяйкой.
Дел никаких не планировалось, Пашка с Олегом до сих пор не вернулись, и я решила немного прогуляться, добраться до конца огородов, выйти в поле, может быть, даже дойти до леса и немного побегать Зверем, если обстановка позволит. Я пристроилась на ступеньке, чтобы зашнуровать кроссовки, и уже заканчивала со вторым, как вдруг знакомый, пугающе отчетливый голос снова раздался в моей голове:
- Илу.
Я подскочила, как ужаленная, но не смогла сделать ни шагу, словно неведомая сила прижала меня к шершавой, прогретой солнцем стене.
- Стоять, - приказал голос, и я замерла. - Не надо от меня бегать.
- Ты умер, - прошептала я.
- В некотором роде, - согласился голос, и мне почудилась усмешка в его тоне. - И это не менее скучно.
- Скучно, - повторила я за ним. Шаман стравливал меня и Олега потому, что ему было скучно, и умереть был не против по той же причине.
- Как продвигается твое обучение? - ласково, вкрадчиво промурлыкал голос. Меня аж озноб прошиб, несмотря на жару. Не дождавшись ответа, он продолжил тем же любезным тоном: - Вижу, что продвигается. Согласись, неделя на цепи - не слишком высокая плата, а драться ты и сама любишь.
- Ты - Шаман? - решилась, наконец, я, прекрасно понимая, что любой его ответ вовсе не обязан быть правдой. Он говорит, как Шаман, и его голос в собственной голове я не спутала бы ни с каким другим, и он знает про цепь, про обучение, про Олега. Если это демон - то есть, какой-то другой, не Шаман, - может ли он брать все ответы на вопросы в моей же голове?
- Я рад, что еще помнишь меня.
Спокойный, бархатно-низкий голос ласкал уши и, словно холодные пальцы по ребрам, рассыпал мурашки по коже и будил панику где-то глубоко внутри.
- Что тебе нужно?
- Только говорить с тобой. Иногда.
- Я не хочу, чтоб ты говорил со мной.
- Я много знаю. Тебе нужны знания.
Это было отличной приманкой. Как он связан с Кругом, с Ульяной, со смертью и жизнью; кто и что он такое сейчас и чем он был - уйма вопросов, ответ на которые вряд ли можно получить из другого источника. Но подписывать договор с Сатаной - нет уж, увольте. У меня не было никаких сомнений, что он без труда обведет меня вокруг пальца, снова поиграет мной, в очередной раз устроит аттракцион с моим участием.
- Ты обижена, - словно соглашаясь с моими мыслями, не дождавшись ответа, продолжил Шаман. - Прошло достаточно времени, чтобы оценить справедливо, сколько было вреда для в тебя в моих действиях. Я не позволил Охотнику убить тебя, и от ваших драк у тебя осталось разве что пара шрамов. Тебя приняли в Круг благодаря мне, а неделю в моем обществе зачли в первую ступень обучения. Ты и сама знаешь, что многому научилась в моем ошейнике.
Я сжала кулаки. Мне до одури захотелось его ударить, я так и видела перед собой его снисходительное, насмешливо улыбающееся лицо с хитрыми темными глазами, и он был прав, чертовски, невыносимо прав. Мне следовало благодарить его за цепь, за ошейник, за неделю голодовки, но у меня ладони чесались от режущихся когтей.
Я рывком оторвала себя от стены, быстрым шагом пересекла двор и свернула за коровник, боясь, что голос будет преследовать меня, и тогда я не сдержусь и начну материться в голос, и Лерка окончательно сочтет меня психопаткой. Но Шаман замолчал.
Теплый, пахнущий травами, землей и скотным двором ветер встретил меня сразу за углом, откинул волосы с лица, ласково слизнул выступивший на лбу пот. Не останавливаясь, я прошла вдоль засаженной картофелем полосы земли и свернула на нашу с Пашкой тренировочную дорожку. Примятая утром трава уже успела подняться, и ничто, кроме следов на распаханной земле возле тропинки, там, где я теряла равновесие, не намекало на происходившую тут драку.
Нет, не драку. Это я старалась, как могла, а Пашка занимался в полсилы, впрочем, не жалея тумаков для нерадивой ученицы. Он больно бил меня - БИЛ - но я ведь не считала это за вред. Это ОБУЧЕНИЕ, а не насилие. Шаман делал то же самое. Был Учителем, только еще более суровым, заставлявшим выкладываться полностью и физически, и психически. Ни до, ни после мне больше ни разу не удавалось перекинуться в кошку, и пока Пашка не мог мне с этим помочь, как и не смог бы никто из знакомых мне оборотней. Никто из них, кроме Ру, не умел этого сам, да и на счет бывшего вожака я не была уверена.
Черт, неужели Шаману все же удалось заставить меня сомневаться, соблазняясь на знания, которыми он обладает и которыми может поделиться со мной? Неправда... я всегда сомневалась, с той самой минуты, как он умер с улыбкой на лице, удовлетворенный тем, что я всадила ему кинжал в грудь, и особенно - когда узнала, что он действительно договорился на счет меня в Круге.
Был ли демон, только что говоривший со мной, Шаманом? Не тот ли это, что говорит с Олегом, и можно ли допустить, что моя встреча с Охотником и появление голосов в моей голове простое совпадение? И еще: он говорил со мной лишь дважды, и оба раза - в каморке, выделенной нам с Леркой для ночевок. Почему именно там?
Я всю голову себе сломала, размышляя над этим, не заметив даже, что очутилась посреди луга, заросшего невысокой, но густой и сочной травой. Кажется, нужно выбросить все лишние мысли из головы, по крайней мере, до поры до времени, пока не будет возможности обсудить это с Олегом, и немного пробежаться. Солнце стояло в зените, но здесь, на открытой местности, ветер гулял свободно и властно, и жара не ощущалась так тягостно, как во дворах деревни. Я внимательно осмотрелась по сторонам, убеждаясь, что поблизости нет случайных свидетелей и что со стороны деревни что-либо увидеть невозможно, и шагнула в траву. На обратном пути я смогу отыскать свои вещи по запаху, лишь бы ветер не переменился.
Вопреки собственным планам только разведать местность и вернуться ближе к обеду я пробегала до самого вечера.
Лес, до которого Зверем я домчалась в мгновение ока, был просто чудесен. После утренней изнуряющей тренировки бегать на скорость не хотелось, и я передвигалась неспешной трусцой, скользя меж деревьев и прислушиваясь к каждому звуку, к любому запаху. Возле самой кромки леса, граничащей с полем и лугом, стойко пахло человеком, и я настороженно принюхивалась, стараясь обнаружить случайного грибника как можно раньше, чтобы вовремя скрыться, но в самой глубине, в глуши, где проселочные дороги терялись, человеческий запах становился тусклым. Здесь была территория Зверя - во всех смыслах этого слова. Тысячи звериных троп, незаметных для глаза, испещрили все пространство вокруг, прячась под опавшей листвой и исчезая в мягкой, влажной земле, разбегаясь во все стороны и сладко дразня обоняние. Я последовала по одной из цепочек призрачных отпечатков маленьких лап, самых свежих и соблазнительных, чувствуя, как под влиянием алчной жажды убивать тело окончательно трансформируется, какими тяжелыми становятся когти, насколько ясными становятся запахи.
Заяц, аппетитно-круглый, вызывающе-пугливый, прятался в своей ямке под кустом и, похоже, рассчитывал, что если не дышать - смерть пройдет мимо. Я сожрала его Зверем, впервые за долгое время позволив себе есть не в человеческом обличии. Горячая кровь жертвы сладко струилась по желудку и сливалась с моей, глухо звенящей в мышцах, рокочущей в шумно стучащем сердце, и я ощущала это убийство каждой клеточкой собственного существа, каждым органом чувств так отчетливо и ясно, что хотелось рычать и рвать землю. Слизав последние следы сладкого кушанья с собственной морды, я, наконец, заставила себя перекинуться обратно в человека. Глубоко внутри меня никогда не покидал страх, что однажды, позволив Зверю взять верх, слишком щедро накормив его чужой горячей кровью, я уже не смогу утихомирить его, не смогу вернуться. Что окончательно потеряю человеческий разум, сознание, душу или что там еще бывает, и навсегда останусь кровожадным чудовищем.
Желудок заметно отяжелел. Интересно, что происходит внутри, когда тело увеличивается, а затем вновь уменьшается в размерах? Для Зверя один заяц - со шкурой и всеми костями вместе - это легкий перекус на один зуб, но для человека... Впрочем, я вовсе не чувствовала себя так, будто проглотила непомерно много. Нужно просто немного отдохнуть - полчасика, позволить желудку переварить пищу, и можно будет выдвигаться обратно.
Подумала так - и заснула.
Проснулась несколько часов спустя, когда солнце уже близилось к горизонту. Сладко потянулась, распластавшись в теплой, мягкой траве, чувствуя, что полна энергии сверху донизу. Нужно появиться в деревне, отметиться перед Пашкой, узнать, что им удалось с Олегом выяснить, а потом, дождавшись, когда все уснут, снова рвануть сюда. Хотя бы на пару часов, собрать и запомнить все запахи, выведать все звериные тропки, может быть, добежать до соседней деревни, запах которой легко, но вполне отчетливо пронизывал воздух, а потом вернуться к утренней тренировке.
К тому моменту, как я добралась до дома, солнце уже село и ночь стремительно охватывала деревню. Пашка посмотрел на меня подозрительно:
- Где была? - но, увидев мою счастливую морду, сам себе ответил: - Понятно.
И, наказав мне не опаздывать утром, отправился спать. Я попыталась было расспросить его о результатах их поездки с Олегом, но Пашка только неопределенно махнул рукой и отделался "ничего особенного".
Во дворе, примостившись на завалинке, курил Олег. Я пристроилась рядом, стараясь, чтобы дым шел в противоположную сторону. Охотник покосился на меня, сделал очередную глубокую затяжку и, показательно выдохнув белесое облако в сторону, тихо спросил:
- Как думаешь, почему Ульяна захотела, чтоб я поехал?
Я не знала. Ну, то есть, я прекрасно помнила ее слова: Олегу нужно вернуться на истинный путь, он хороший парень, научи его управлять своими бесами... Если б она еще сказала, что конкретно мне нужно делать!
- Я только об этом и думаю, - не дождавшись моего ответа, признался Олег. - Но пока что у меня такое ощущение, что меня вывезли на курорт.
- Даа, здесь классно, - согласилась я. Он снова затянулся и, подняв покрытый густой бородой подбородок, неторопливо выпустил дым в небо. Призрачные завитки тут же растворились в плотной синеве, словно капля молока в чернилах.
- Находить демонов - вот что я по-настоящему умею, - вдруг сообщил Олег. Я уставилась на него, а он на меня. - Я занимался отчитками, когда встретил Ульяну. Что, если именно это она имела в виду?
- Отчитками?
И Охотник рассказал мне, что отчитка - это особый церковный чин, то есть действо, во время которого посредством специальных молитв из человека изгоняются бесы. По сути, это так называемый экзорцизм, и право на его проведение может получить только священник, и только с благословления Патриархии.
- В свое время я сам проходил отчитку. Я уже говорил. Отец Валентин меня вытащил... из отчаяния, из небытия. Он один понимал, что со мной. Запросил благословление, но мы не дождались, - Олег говорил тихо, но с трудом, старательно выбирая слова. - Я думал, ему удалось. Думал, что наконец-то свободен и чист, и могу - должен - помогать другим, избавлять их так же, как избавили меня. У меня открылась способность чувствовать одержимых, и я ни разу не усомнился, выбирая следующую жертву. Отец Валентин пытался меня вразумить, отказывался помогать, но я рвался... бороться, сражаться, и его тащил за собою. А потом узнал, что сам по-прежнему одержим.
- И бросил все? Оставил свою службу?
- Службу? Службу кому?! Собственным бесам? - раздраженно, отчаянно бросил он, впрочем, не повышая голоса.
- Ну... людям. Богу. Я думаю, никто не хочет носить в себе демонов, - но он меня не слушал.
- Я считал, что делаю это от имени Господа, но что, если меня вел Сатана? Я гордился тем, что имею власть над бесами, что имею право выбирать и очищать, что борюсь... но одержимый не имеет никаких прав, он не должен принимать решений, потому что любое из них может быть надиктовано дьяволом. Он может только сидеть в грязи - и физически, и духовно - и каяться, и молить о прощении...
- Почему вы не провели еще один обряд? - спросила я. Мне было немного жаль моего Охотника, и все же я совсем не понимала, как можно было просто оставить бесов внутри, сдаться, сесть на ступени церкви и предаться самоуничижению. - Может быть, с другими молитвами, или другим священником, у которого есть благословление?
- Я испугался, - признался после недолгого молчания Олег. Сигарета в его пальцах догорела до самого фильтра и обожгла кожу. Олег шикнул и выронил ее в траву и, сунув палец в рот, затоптал окурок пяткой.- Того, что делал, и того, что мог бы еще сделать. Решил, что таков мой крест, и я должен его нести.
Мне снова вспомнился тот яростный, непоколебимый в своей уверенности Охотник, который один на один выступил против оборотня, вооруженный одной лишь железкой, и более того, победивший. Сложно было поверить, что он и Олег - одно и то же лицо. Ульяна хочет, чтобы он стал прежним, да и мне, честно говоря, образ отчаянного Охотника за нечистью нравился больше, чем убогого, унылого, потерявшегося в собственном страхе бомжа. Наверное, по возвращении стоит поговорить с отцом Валентином (надо же, этот мужчина с добрыми, покорными глазами - экзорцист), узнать у него, где еще можно пройти повторную отчитку и заставить Олега сделать это.
Но сначала он должен выполнить свое предназначение здесь, в Агаповке, ведь Ульяна не просто так его сюда отправила.
- Так ты думаешь, мы здесь затем, чтобы найти и изгнать демона?
Я ни разу не думала о цели нашей поездки с этой стороны. Я всегда оценивала собственные способности и умения, но в них не было ровным счетом ничего, что могло бы навести на какую-то догадку. И я совершенно не принимала в расчет Олега, у которого, за спиной был опыт экзорцизма - и еще оборотнеборца, да я ведь и не знала об этом толком ничего. Теперь это казалось ясным, как белый день!
- Я не представляю, чем бы еще мог бы быть полезен, - он отвернулся, будто мысль о возвращении к борьбе с демонами была ему неприятна. Я взяла его за руку, и он снова повернул ко мне свое печальное изможденное лицо. На этот раз он не отшатнулся, как тогда, возле дорожной гостиницы.
- А ты что-нибудь чувствуешь здесь, в Агаповке? Что нужно сделать, чтобы найти демона?
- Нужно коснуться человека особенным образом. Тогда я узнаю, что он одержим. Но сам я никогда демонов не изгонял, это делал отец Валентин. Он священник, а я нет. Но он этим больше не занимается, и вряд ли согласится.
Выходило, что Кругу нужен некто, одержимый бесами, раз Олег мог их только находить, но не изгонять. Интересно, демон может быть поглощен Камнем как вид энергии? Пашка говорил, что такое возможно. С другой стороны, вряд ли, иначе во время того боя в Круге Олег перестал бы быть одержимым. Или Камню нужны демоны особенного сорта? Может быть, мы должны найти кого-то конкретного, чья одержимость - лишь примета, по которой Олег смог бы этого кого-то распознать?
- Я не представляю, как ты будешь трогать тут каждого в попытке обнаружить демона. Особенным образом.
- С мужчинами просто, они все здороваются за руку.
- С некоторыми женщинами это тоже сработает.
Я вдруг обнаружила, что все еще цепляюсь за его предплечье. Медленно расцепила пальцы и спрятала ладони в карманы шортов, но он заметил и посмотрел с улыбкой:
- В тебе я ничего такого не чувствую. Даже твоего Зверя.
- Это потому что он не демон, - пояснила я и вдруг подумала: он не чувствует Шамана во мне, хотя тот уже дважды разговаривал со мной. Что это может значить? Одно из двух: либо Олег больше не чувствителен к бесам, либо я не одержима. Но ведь чей-то голос звучит у меня в голове!
- Со мной говорил Шаман, - решилась я. - Уже дважды.
Охотник замер. Пару минут мы сидели рядом абсолютно беззвучно и неподвижно, и я уже, честно говоря, была готова отражать атаку, когда Олег медленно достал из кармана джинсов пачку сигарет, извлек одну и зажал губами. Но прикурить забыл.
- Со мной тоже, - едва слышно, наконец, ответил он. - Это один из голосов моего беса.
- То есть это не Шаман?
- Не знаю.
Мы просидели молча еще несколько минут. Разговор совершенно переставал клеиться.
- А мы можем быть одержимы одним и тем же бесом одновременно?
- Не знаю. Не думаю, - он говорил отрывисто и сигарету так и не засмолил. Видимо, мои слова совсем выбили его из колеи. - Я никогда о таком не слышал. Шаман начал говорить с тобой с тех пор, как я... рядом?
Я рассказала ему об обоих случаях - оба появления голоса, на мой взгляд, скорее были связаны с чуланчиком, где мы с Леркой спали, нежели чем с Олегом, потому что во второй раз он вообще был в разъездах вместе с Пашкой.
- Я должен хорошенько подумать об этом, - с встревоженным лицом заключил Охотник. - И, наверное, стоит позвонить отцу Валентину. Он вдумчивей меня, и знает об этом больше.