- Ну, вот и здесь достали. Оставь меня ирод! Нет в тебе ничего человеческого! Опять, небось, на стеклотару сдашь? Знаю я, таких как ты. Что мне уже в урне отдохнуть нельзя? Что, антураж? Какой антураж? Я тут может, пейзажами любуюсь.
*глубокий вздох*
- Всё-таки взял. Я же говорю ирод! Прощайте родные пенаты, никогда больше вас не увижу... Ладно, пока я тут в метро звенеть буду со своими новыми знакомыми, расскажу лучше, с чего всё началось...
*минута молчания*
- Что значит, не рассказывай?! Что? Ты кого врагом мирового империализма обозвал? А я что? Я ничего... стояла спокойно в холодильнике. Стояла, стояла, мерзла помаленьку. Мечтала о вечной мерзлоте. А дело то было на праздник, кажись... да, точно. А в праздники нас просто на руках носят. Ну, и до меня очередь дошла...
- Подходит, значит, продавщица, и хвать меня за горло. Аж дыхание перехватило. Я оборачиваюсь, и вижу. Стоит по ту сторону прилавка такая рожа. Рожа, одним словом. Рязанская харя, в гопаковской шапочке, ушей за щеками не видно. И так вожделенно на меня смотрит, словно мы с ним друзья-товарищи навек, и будто не он меня после употребления выкинет. Даже взгрустнулось мне от этого. Ага, не тут то было. Продавщица такая, спрашивает:
- Вам тут открыть или с собой? - На рязанской харе отобразился некий мыслительный процесс, а может у него просто зачесалось что-то, он так лапу к затылку протянул, меланхолично поскреб некоторое время, а потом отвечает:
- Мне, мол, открыть тут, но я её после этого у вас не оставлю.
У продавщицы глаза так округлились от изумления, но она женщина была привычная, и не таких повидала, потому снова зацапала меня за горло, поднесла открывашку... Вот тут то у меня крышу и снесло.
Чувствую, что как-то я себя дискомфортно чувствую. И дымлюсь. Пожар, сразу в голове пронеслось. Потом резонно сама себе возражаю. Какой пожар у меня внутри. Там же вода. Не спирт, в конце концов, градусу маловато, чтобы гореть. А харя так, плотоядно, облизнулась и говорит.
- О, с дымком.
У меня аж в зобу дыханье сперло от ужоса.
Ну да ладно. Хватает меня, значит, рязанская харя за горло и несет. Выносит на улицу, а там ведь грязь, снег мокрый, зараза всякая в воздухе кружится. Москва как-никак. А я без головного убора, несусь в руке этого верзилы, и думаю, как бы инфекцию не подхватить, а то залетит вовнутрь какая-нибудь туберкулезная сволочь, и поминай, как звали.
Вижу тем временем цель путешествия. Стоит, прислонившись к заборчику. Девушка. Маленькая такая, худенькая. Шубка определенно с царского плеча.
Тут я замечаю, чем ближе харя к девушке, тем шире улыбка во всю пасть. Ну, думаю, пока дойдет до девушки, рот то у него так широко распахнется, что все десять рядов зубов будет видно, включая коренные по углам. Да и девушка как раз в такой тоннель зайдет не нагибаясь.
Не, видимо, фиксаторы у него где-то замаскированы. Либо просто заело. Перестал рот раскрываться. Но это ничего. Ползком то девушка и в такой тоннель всяко заползёт...
Тем временем дошла харя до конечной. Остановилась. Стоит. Я бактерии считаю мимоходом.
- Настасья Филлиповна. - Заутробный такой бас вдруг раздался откуда-то из глубин организма. - Извольте, угощайтесь.
Девушка так заинтересованный взгляд со рта хари перевела ниже, аккурат на меня. Потом, вижу, носик так демонстративно морщится, будто ей что неприятно.
- Вася. - Пищит так тоненько. - Я же говорила, что не пью ЭТО. Мне надо было Реддса купить, или коктейля. А это сам уж как-нибудь осиль.
Рожа рот, как форточку, с лязгом захлопнула, посмотрела на девушку, потом на меня, потом на девушку, потом снова на меня. Потом ещё раз на девушку. И забурчал аки соловей:
- Ну, это, как бы... я ведь думал... что типа... конкретно говоря... а мы там это...и ещё типа тогда... ну как же так? Я ведь за рулём.
И смотрит после этого на ведро с гвоздями неподалеку припаркованное. А я то его машину сначала с мусорным баком перепутала. Даже цвет такой же...
Тут у меня счет бактерий и вирусов на десятки пошел, и грустно мне оттого снова стало.
- Ну ладно. - Примирительно заявляет тогда харя. - Сам так сам.
И тут я вижу самое ужасное зрелище в своей жизни. Меня, такую грациозную и уточненную, эта рожа опрокидывает над своим бездонным ущельем, у нормальных людей именуемым ртом, и просто выливает меня туда.
В голове промелькнула шальная мысль. А не закусит ли он мной когда допьет? А то так и погибну в обширной пасти, в которую груженный "Камаз" с прицепом может заехать, развернуться и обратно выехать.
Но нет. Вроде обошлось. Когда от меня половина осталась, он прекратил изображать из себя бездонную бочку, перевернул меня горлышком вверх и критически посмотрел на просвет. Видимо результат осмотра его удовлетворил, так как он поставил меня на бетонный бордюрчик и сытно отрыгнул.
- Вася, сколько тебе можно повторять! - Воскликнула девушка. - Это неприлично.
- Зато практично. - Ответил наш рязанский мачо и вытер рот рукавом. - Лучше спереди, чем сзади.
Тут мне совсем грустно стало. Хоть святых выноси. Да ещё и погода испортилась окончательно. Снег мокрый повалил. Чувствую, начинаю льдом покрываться. Даже удивилась. Как быстро мечта о вечной мерзлоте сбылась.
- Ладно, Вася. - Тут девушка голос подала. - Поехали домой.
Вася тут снова посмотрел на меня алчным взором и, схватив богатырской хваткой, присосался к моему горлу.
Вот тут мне свет не мил стал, и небо с овчинку показалось. Вот это поцелуй взасос! Как пиво начало кончаться, чувствую, внутри меня уже вакуум образовался. Стекло трескаться начало и глаза из орбит полезли.
Тут пиво к счастью кончилось. Вася оторвался от меня и сделал глубокий вдох. Девушка заворожено уставилась на бутылку, я на Васю. А Вася посмотрел в пространство и устроил такую звуковую атаку, что у магазина стекла задребезжали, а с проводов птички посыпались.
Девушка закатила глаза и демонстративно упала в обморок, выбрав место, где снег побелее. Вася, обнаружив это, отбросил меня в сторону, *хам невоспитанный!* и бросился поднимать девушку. Я описала продолжительную дугу через дорогу и дальше наблюдать эту сцену не смогла. Да и охоты особой не было.
Следующие два часа я лежала в грязном месиве, падал мокрый снег, меня пинали ногами, обертка намокла и оторвалась, внутрь набилась грязь, а лежала и философски размышляла о смысле бытия. Почему все добрые дела оборачиваются такой черной неблагодарностью? Почему, Господи? За что?
Тут ко мне подошла старая бабушка с палочкой, кряхтя нагнулась, подняла меня, что-то ворча под нос. Потом подошла к ближайшей урне и бросила меня в неё.
Благодарные слезы навернулись на мою душу, и жизнь сразу стала светлее и теплее.
Ну, а дальнейшую мою историю вы знаете. Приятно было пообщаться, но теперь мне уже пора. В пункт приема стеклотары направляюсь. Эх, не жди меня мама, хорошего сына. Кондуктор нажми на тормоза...