Аннотация: О том как 3 друга ходили на уток охотиться
Охота на уток
Евгений Ильин
Нас было трое. Трое красивых, умных, состоявшихся мужчин, близких к сорока (с разных сторон от сорока). Ну или, скорее, просто красивых. Двое из нас, я и Женя, были начинающими в охоте, Сергей был, с его слов, опытным охотником. Он, как минимум, знал много охотничьих баек и был оснащен гораздо лучше, чем мы. Помимо маскировочного костюма и прочих важных мелочей для охоты, у него была лодка и зеленоватый уазик с кузовом, который в народе называли головастик, т.е. закругленная кабина как у уазика типа 'буханка', но сзади открытый деревянный кузов с бортами, а не железный тент. Головастик позже стал неотъемлемой частью и символом всех наших поездок. Он перевозил по грязи весь наш объемный и ненужный груз, служил нам столом, танцплощадкой, фундаментом под палатку и диваном. Кроме этого, он ужасно вонял бензином, тарахтел, жужжал сцеплением, не разгонялся свыше пятидесяти километров в час, и когда он переваливался через ухабы, как старая больная ящерица, я слышал и чувствовал телом, как он умоляет его добить.
Женя, самый молодой наш друг, был позитивен, добродушен, интеллигентен и немного наивен. В хорошем смысле наивен. Он прекрасно отличал подлых и злых людей от хороших, здесь он не был наивен, но некоторые его суждения и истории из его жизни, которые он рассказывал, выдавали в нем человека неиспорченного корпоративным миром. Он был товарищем, с которым приятно дружить. Он не создавал дискомфорта в любых ситуациях, он был тактичен, использовал прекрасный русский язык в общении и предлагал свою помощь, когда это было нужно. Я связываю это с тем, что он был из Санкт-Петербурга. Хотя это может быть вообще никак не связано. Мы склонны объяснять явления, используя какие-то расхожие суждения типа 'Санкт-Петербург - культурная столица России, поэтому все питерцы - интеллигенты'. Это конечно не так. Хотя все мои друзья из Питера действительно - интеллигенты. Пошляки и развратники, но интеллигентные.
Так вот, это была одна из первых наших с Женей охот. И должны мы были охотиться на уток. Мы владели ружьями тогда около года, но не могли проникнуть в охотничий мир. Строго говоря, это не сложно: звони в охотхозяйство, оплачивай лицензию, приезжай, да охоться. Но с таким подходом ты, скорее всего вернешься ни с чем. В таких сугубо практических видах деятельности, как охота, должен быть наставник, более опытный товарищ, который посоветует, как и что. Можно почитать соответствующие книжки (как я и сделал) и на базе только этих знаний стараться преследовать успех на охоте, но придется потратить существенно больше времени и денег на проверку теоретических знаний практикой и анализ ошибок. А мне, жителю Москвы и ненасытному пожирателю жизни, нужно все и сразу.
В общем, мы упросили Сергея взять нас на охоту и показать там, что к чему. Сергей умный, импозантный мужчина с темными глазами, сдержанным характером и добрым сердцем взял нас под свою опеку. Но надо быть честным. Сергей любил охоту, выпить, красивых женщин и хорошую компанию, а мы ему предлагали, как раз все это кроме женщин.
Договорившись по дню и времени, мы начали подготовку. Обсуждали в группе в 'вотсапе' какие патроны брать, обменивались роликами 'бывалых' об охоте на уток в 'ютубе' и рецептами блюд из утятины, проверяли одежду и обувь, решали брать водку или коньяк, и вид закуски.
Наконец пришел долгожданный день охоты. Я отвез семью на дачу, быстро взял какую-то еду в дорогу и отправился в путь, до места предстояло ехать около двух часов в направлении Ярославской области. На дворе был теплый, солнечный сентябрь, суббота и четыре часа дня. Листва, не начавшая еще желтеть, но уже совсем не яркая, как в начале лета, приятно шелестела, купаясь в теплом ветре. Солнце слепило глаза, нагревало голову и уши, а в воздухе уже чувствовалось приближение осени - едва уловимый запах горелых листьев. Я выскочил на своем 'кроссовере' на разогретый, чистый асфальт московской бетонки, включил радио с легкой музыкой и притопил педаль газа.
Особое удовольствие ехать на машине на дальнюю дистанцию одному. Ты погружаешься в свои мысли, но не застреваешь в них. Нет ощущения, что зациклился на какой-то ситуации или событии, ты размышляешь и продвигаешься вперед в своих рассуждениях. Это все объясняется движением и меняющейся картинкой, а еще тем, что тебе нельзя отключить чувства и координацию, и погрузиться на дно своего сознания, иначе ты просто улетишь в кювет или врежешься. А еще, на заднем плане мыслей есть приятное ожидание как раз того, зачем ты едешь. В моем случае была охота и встреча с друзьями.
Меня многие осуждают за то, что мне 'нравится' убивать животных. Этот укол сложно парировать, ведь охота - это, ни что иное, как убийство животных из некоторого 'удовольствия'. Я, в общем, и не пытаюсь как-то оправдаться, но думаю, что здесь не так все примитивно. Охота - это не просто потакание охотником своим садистским комплексам. Тем более, что охотник старается добыть животное с первого выстрела, а не ходить за раненым зверем несколько километров по лесу. Ведь это характеризует охотника, как хорошего стрелка и знатока поведения животного (нужно понимать, куда кинется зверь, чтобы попасть в него на опережение). Известным мне охотникам так же неприятно смотреть на мучение раненного животного, как и любому нормальному человеку. Причина того, что кому-то нравится охота, лежит в древней потребности человека добывать себе пропитание, прописанной в генетическом коде. Развитие человеческой цивилизации избавило большинство мужчин от необходимости охотиться, но не вычеркнуло гены, ответственные за навыки преследовать, атаковать и убивать добычу, получая при этом впрыск эндорфинов. Вот эти гены по какой-то причине начинают преобладать среди всех генов, ответственных за развлечения, и человек становится охотником. Другая причина любви к охоте - это потребность в доминировании и признании, выразившаяся в такой архаичной форме. Ведь в древности тот охотник, который добывал больше зверей, то есть больше мяса, шкур, бивней и когтей, пользовался большим признанием в племени и интересом у женщин. В конце концов 'неохотники', которые покупают мясо в магазине, такие же злодеи, как и я, ведь они платят за убийство животного людям, которые специализируются на выращивании и убийстве животных. Просто мы, охотники, не пытаемся завуалировать нашу природу хищников. Но это все, конечно, общие рассуждения.
Добрался я быстро и, заехав во двор отчего дома Сергея, расположенного в районе города Кубринск Ярославской губернии, увидел самого Сергея, который уютно расставил бутылку водки и три рюмки в кузове полузагруженного Головастика, рядом была разложена на тарелке нехитрая закуска: килька на кусках свежего черного хлеба и маринованные огурчики.
- Серега, привет! -
- Привет! Давай понемногу, а то я еще не успел собраться, а нам через час уже стоять по кустам, начнутся сумерки - самое время для полетов утки. - Сергей проговорил не улыбаясь, как будто он был действительно обеспокоен своей несобранностью.
Он быстро налил нам водки по полной рюмке, мы чокнулись и приятный огонь потек вниз по горлу. Водка была не холодная и оставляла горькое послевкусие, от которого кривились рты и хотелось поскорее проглотить маринованный огурчик и бутерброд с килькой.
Я прожевал, глубоко вздохнул и оглядел место, где начался этот чудесный теплый вечер. Хорошо отремонтированный дом стоял чуть смещен от середины участка. Видно было, что хозяева любили его, старались придать ему аккуратный и современный вид. Он был деревянный, двухэтажный и отделан светлой, почти белой, 'вагонкой', с современными вакуумными стеклопакетами. Во дворе, со стороны крыльца, где был въезд на участок из ворот, вдоль зеленого забора стояло несколько древних сосен, которые мог обхватить, наверное, только взрослый мужчина. Рядом с воротами располагались какие-то большие ягодные кусты, чуть дальше в ряд стояли яблони, большая часть участка была покрыта аккуратным газоном. Недалеко от крыльца в углу забора стояло два деревянных то ли гаража, то ли сарая, выкрашенные в зелёный цвет, из которых Сергей доставал свой многочисленный инвентарь. Перед ними был припаркован наш вездеход с честным напитком в кузове.
Родовое поместье Сергея располагалось посреди небольшого дачного посёлка в несколько улиц. Сам поселок был окруженного с одной стороны сосново-еловым лесом, с другой - рекой, а с третьей дорогой. Лес этот был достаточно густой, высокий и старый, полный непролазного бурелома. Он обволакивал поселение своей свежестью, насыщенными пряными запахами еловых и тишиной, поэтому возникало ощущение, что поселка с относительно современными домами не должно здесь быть, как будто это были декорации для съемки фильма.
- Давай еще по одной и собираться. - также без улыбки предложил Сергей.
Мы выпили, и Сергей действительно начал ходить с озабоченным видом, что-то приносить, упаковывать, складывать в кузов, переворачивать, чем-то щелкать, словом, собираться на охоту.
Примерно через пять минуть после начала этой активности, когда этиловый спирт начал всасываться эпителием наших желудков и дарить нам приподнятое настроение, во двор повернула черная 'BMW', в которой я увидел улыбающуюся физиономию Жени. Он поставил свою машину параллельно моей, чуть ближе к крыльцу, вышел и радостно произнес:
- Всем привет!
Сергей, все еще не улыбаясь, наполнил все три рюмки в кузове Головастика и сказал:
- Давайте по одной, надо быстро, скоро на охоту.
Глаза Жени наполнились искренней, неподдельной радостью. Как настоящий охотник, пусть еще и неопытный, ритуальную часть этого древнего искусства он понимал глубоко. Подготовка к охоте, психологический настрой, соблюдение традиций и порядков - все это неотъемлемая часть этого благородного занятия. Не стоит излишне романтизировать охоту, как любую сферу человеческой деятельности, но и сводить до примитивной дикой забавы ее тоже не стоит.
Алкоголь на охоте - это тоже часть традиции. Но здесь тонкая грань. Опытный охотник использует алкоголь, как берсеркер отвар из мухоморов. Он бодрит, он стимулирует, повышает настроение и придает силы. Вся тонкость в том, что и сколько пить. Как я понял, большинство охотников пьют водку. И это оправданно. Эффект от водки нам известен со старших классов школы, с тех самых первых моментов, когда подростки начинают приобщаться к взрослым методам интоксикации. Мы понимаем, примерно какое количество нужно выпить для получения соответствующей фазы бодрости. Мы знаем, как отреагирует желудок и голова и какие ощущения к нам придут завтра. И это приемлемо. Как и в жизни, на охоте нам нужна предсказуемость и порядок. Да и к тому же, водка дешевле крепких своих аналогов типа виски и коньяка.
Освежившись первой для Жени и третьей для нас рюмкой, мы также приступили к сборам: переоделись в камуфляж, натянули резиновые сапоги, набили рюкзаки патронами, едой, фонарями, ножами, и всей той ненужной мелочью, что берут с собой настоящие охотники.
Периодически появлялся Сергей, уложив в кузов какую-то очередную важную для охоты 'приблуду', он говорил: 'Давайте еще по одной. И давайте собираться. Скоро уже это, охота'.
Было начало седьмого и на улице посвежело. Пора было ехать на засидку. Настроение у нас было исключительно приподнятое. Что касается Сергея, то своим настроением и дыханием он мог бы разжечь мангал в шашлычной на Северном полюсе. Женя и я с трудом впихнули свои мускулистые тела с несущественной прослойкой жира от сидячего образа жизни в кабину Головастика. Женя уселся на сиденье. Я же примостился на железном покатом кожухе коробки передач и задумался - почему я, самый высокий и тяжелый, расположен в самом неудобном положении. Объяснил я это своей доброжелательностью и терпеливостью. Я не склонен к конфликтам и чаще готов идти на компромиссы, хотя я почти всегда больше, выше и сильнее своего оппонента. Кроме этого, я всегда за то, чтобы потратить время на дело, а не выяснение своего места в иерархии. В общем, со мной комфортно. В этот раз я также решил не 'качать права', а ехать на коробке передач. Сергей, резко открыв водительскую дверь кабины, решил сложнокоординационным броском запрыгнуть на водительское место, поразив нас своей удалью. Но то ли удаль с годами поиссякла, то ли сборы израсходовали силы, в общем, он махнул левой ногой по воздуху, промазал мимо подножки и рухнул нелепо верхней частью тела на сиденье лицом к нам. Тело начало съезжать вниз, на землю, и мы проводили грустные глаза Сергея, полные непонимания. Он плюхнулся на траву, присыпанную гравием, с таким звуком, как будто жирного селезня подбросили вверх, а он забыл, что такое летать, и при приземлении своим рыхлым телом глухо бухнулся о грунт, кряхтя, чвакая и матерясь. Мы, конечно, разразились диким хохотом и начали добивать Серегу тупыми шутками типа: 'Аха-ха, Серега, ты, что, членом зацепился, аха-ха!'. Сергей же, смущенно улыбаясь, аккуратно влез на сиденье, хлопнул дверью так, что в голове отозвался железный бубен, и мы покатили на засидку.
Ехали мы весело. Серега то и дело выравнивал машину после наших криков о том, что мы летим в канаву. Иначе ехать не получалось, так как он рассказывал что-то, как ему казалось, смешное, повернувших к нам полностью телом, жестикулировал правой рукой, почти шлепая меня по носу, орал и ржал, как конь, хотя в салоне было не так громко.
Проехав длинный участок по асфальтовой дороге (благо машин было мало), мы свернули в предместье города Кубринск и начали медленно продвигаться между частных домов по влажной после вчерашнего дождя грунтовке. По пути у нас был дом, перед забором которого на привязи сидел здоровенный алабай. Он лаял на вcю округу и заставлял местных обходить этот дом стороной. Упустить такую возможность мы не могли. Приблизившись к дому, мы с Женей вылезли в правое пассажирское окно нашей больной ящерицы, прочистили горло и приготовились. Пес увидел нас издалека, спокойно лежал и ждал, когда мы приблизимся, чтобы резко встать, броситься вплотную к машине и облаять нас с удовольствием. В тот момент, когда собака вскочила на ноги, два красных и наглых лица в окне проезжающей машины с мерзкими улыбками втягивали воздух. Следующие секунды своей жизни животное, наверное, запомнило навсегда. Два лица начали бешено лаять во все глотки, выпучивая глаза, надувая щеки и мотаясь из стороны в сторону. Вздувшиеся вены на шеях говорили о значительном напряжении и невероятном запасе глупости хозяев этих лиц. Заливаясь слюнями, головы быстро перешли с лая до хрипоты на отборный мат до третьего этажа в адрес бедного пса. Животное в первые секунды отпрянуло в испуге, но потом, повинуясь своей природе защитника, рывком достигло двери машины.
Увидев в полуметре перед собой здоровенную голову алабая и почувствовав тепло выдыхаемого им воздуха, после его первого фундаментального лая, я резко дернулся назад в кабину, отталкиваясь руками от двери. Это было ошибкой. Как оказалось, Женя неплотно закрыл дверь. Она открылась и мой друг, опиравшийся на нее правым плечом, начал плавно выплывать из салона, сам этого не замечая. Пытаясь ухватить его за левое плечо, я соскользнул с металлического кожуха коробки передач прямо на кресло товарища и успешно вытолкнул его своей задницей из салона. Подавляя приступ хохота от своего тупого поступка, я повернулся к Сергею, чтобы он остановил машину, но припадок уже начался и все что я мог сказать было:
- Же, аха-ха-ха, там, аха-ха, выпал...
Сергей энергично крутил 'баранку', увидев, что я не могу сказать ни слова от накатившей волны смеха, начал с улыбкой орать, как бы перекрикивая шум двигателя и как бы в тему нашего веселья:
- А, да, псина, ха-ха, псина кретинская.
Я высунулся из открытой двери, алабай был метрах в пяти от удалявшейся машины и цепь уже не позволяла ему нас преследовать, но Жени не было видно. Вдруг откуда-то сверху на меня обрушился поток отборной матерной брани, четко структурированной, неповторяющейся, интеллигентски утонченной. Сразу чувствовалось, что ругающийся был из Санкт-Петербурга. Женя был в кузове и нависал над кабиной с правой стороны. После падения на спину в чавкающую жижу грунтовой дороги, он по инерции прокатился немного вперед, и пес его не настиг. Испугавшись собаки, он вскочил на ноги, как пружина подпрыгнул и перевалился через борт в кузов машины.
После длительной езды по буеракам, канавам и разбитой грунтовке к восьми вечера мы добрались до берега озера. Прохладная влага наполняла наши легкие. Пахло начинавшей увядать осенней растительностью и дымом. Было тихо. Небо окрасилось закатом и на Востоке появились первые звезды. Боже, как хорошо вечером в ясную теплую погоду на берегу озера. После звенящего лязганья города, с его перегруженной деловитостью, 'запахом бензина и дорогих духов', нервной возбужденностью и тревогой оказаться буквально в другом мире: тихом, обволакивающим, медленном и мистическом. Где отзвуки, краски и запахи возвращают тебя к миру людей до появления больших городов.
Нам нужно было поставить машину так, чтобы было удобно вытаскивать из кузова небольшую железную лодку - наш основной транспорт на озере, и в тоже время не загораживать съезд на озеро для других благородных охотников. Сергей, не долго думая, направил машину в высокую траву, стоявшую словно стена по обоим сторонам от покатого, глиняного съезда, уводившего с основной дороги прямо к кромке воды. Машина натужно заходила в траву, буксую задними колесами по рыхлой и вязкой почве. Нутро старого измученного двигателя подавленно и глухо тарахтело, воздух наполнился бескомпромиссной вонью выхлопа и горелого машинного масла. Сергей, сделав жест открытой ладонью типа 'ща, решим', резким движением правой руки вниз и вправо вогнал рычаг на раздаточной коробке в положение самой сложной асаны в йоге. Раздался известный всем из советского детства треск шестерней коробки передач любого изделия нашего автопрома, похожий на то, когда деревянной палкой проводишь по стиральной доске. Передние колеса конвульсивно задергались и машина пошла в кусты. Что-то отчетливо затрещало, послышался звук рвущейся веревки, хруст, машина остановилась и заглохла. Мы приехали на охоту.
- Нам, наверное, нужно посмотреть, что там хрустело и ломалось? - спросил мой питерский друг.
- Наверное, нужно, - ответил я - но лучше потом, сейчас я не хочу это видеть.
Взбодрившись еще одной, ну или двумя, рюмками самого честного напитка, на это у нас всегда было время, мы взяли ружья и рюкзаки и выдвинулись на разведку. Солнце почти уже село, вдалеке на Западе виднелось оранжевое зарево заката, а лесные сумерки начинали плавно захватывать остатки света и создавать причудливые очертания привычных предметов, рождая где-то в подсознании образы ночных чудовищ.
Пройдя двадцать метров дальше по дороге, ведшей к воде, мы увидели: несколько палаток, костер, силуэты людей, лежавших на траве неподвижно в нелепых позах по разным сторонам сужавшейся дороги, разбросанные вещи, какие-то пакеты. Чуть подальше стоял вытянутый деревянный стол, сбитый из старых дырявых строительных досок и такие же убогие скамейки по бокам. На свисавшие над столом ветки деревьев был накинут какой выцветший рекламный плакат с неразборчивым изображением товара и рекламным слоганом - это был импровизированный тент. Стол был заставлен смятыми пластиковыми бутылками, тарелками, банками, наполненными на половину или на треть жидкостями, маринованными огурцами и непонятными субстанциями. В тарелках были недоеденные куски хлеба, колбасы, вареной картошки, сала, поломанных пластиковых вилок, помидоров и прочей снеди. Словом, все напоминало бурное застолье на деревенских похоронах.
За столом сидел настоящий демон. Прическа у него была всклокоченная словно рога у черта с картинок к книге Гоголя 'Вечера на хуторе близ Диканьки'. Вместо глаз - черные бездонные круги, нижняя челюсть выступала вперед и нижняя губа обхватывала верхнюю почти до носа. Худощавое тело демона было одето в серый свитер и камуфляжные штаны.
- Добрый вечер. - мягко проговорил Сергей, прощупывая настроение князя тьмы и медленно приближаясь к нему.
Мы с Женей пытались разобраться, что за несчастье постигло этих достойных людей и озирались по сторонам. Тела лежали неподвижно и тихо. Очертания кустов и ветки деревьев в слабом мерцании костра виделись как черные силуэты каких-то сущностей. Разбросанные вещи создавали картину бегства или безумства. Казалось, что кто-то следил за нами из черноты приоткрытых палаток. Я положил руку на рукоятку охотничьего ножа, висевшего в ножнах на правой стороне ремня и подумал: 'Никто ведь не знает, где мы'. Молчание затягивалось, тишина и сгущающаяся темнота подавляла волю и нагнетала страх, секунды казались часами.
- Добрый, добрый, ребята. Что-то поздно вы. Сейчас уже по местам пойдем вставать. - откуда-то из тьмы позади неподвижного демона проговорил бодрый трезвый голос и на свет костра вышел подтянутый мужчина пятидесяти лет в камуфляжной одежде. Он подошел к нам, широко приятно улыбаясь. Я убрал руку с ножа.
В этот момент князь тьмы изрек что-то похожее на:
- Ится, гхе мая тхселющсь.
- Это дядя Митя, он свою вставную челюсть потерял. - сказал бодрый мужчина и представился Виктором.
Из палатки позади нас послышалось движение, на четвереньках вылез еще один охотник, встал и прогнулся в спине назад, разминаясь.
- Доброй ночи. - сказал он и мы поздоровались.
Князь тьмы не унимался. Несуразными медленными движениями он попытался вылезти из-за стола. Привставал, опираясь на стол, и теряя равновесие, сразу садился. Минут пять он двигался покачиваясь, как старый хамелеон, пытавшаяся перелезть через ветку в мангровом лесу. Наконец, он смог перекинуть ноги через скамейку и встал. Его хватило ровно на десять секунд. При попытке сделать шаг телеметрия дала сбой и он грохнулся на мягкую влажную траву, что-то пробулькав шамкающим ртом. Скамейка была пуста. Хамелеон в сумерках принял цвет травы.
Мы расчистили себе угол стола, поставили ружья к дереву, сели и я достал большой термос с кофе. Нужно ведь как-то сконцентрироваться перед охотой. Я, как закоренелый 'кофеман', пью любой кофе, но завариваю самый лучший. Несколько чашек были наполнены и чудесный аромат утренней Вены заполнил эпицентр недавней вакханалии. Cтруясь по волнам влажного воздуха, чудесный напиток начал пробуждать бездыханные тела и зомби стекались к столу. Не считая Князя тьмы, здесь было еще 4 охотника. Все они оказались местными веселыми мужиками с немного опитыми рожами. Чтобы не переводить кофе в пустую, нам предложили добавить в него конька, благо у этих практиков его было достаточно. Исключительно дабы не обидеть хозяев этого места, мы согласились.
Настало время вставать на засидку. Мы вытащили нашу небольшую железную лодку из кузова, поставили на воду и начали обсуждать, кто к каким кустам встанет. Это важно. Нужно встать подальше друг от друга и обязательно знать, где твой сосед, чтобы случайно не перестрелять друг друга. И еще есть важное правило - не стрелять поверх камышей или кустов. Пучок дроби, вылетевший из ствола, расходится сферическим облаком все шире по мере пролета все большего расстояния. Есть вероятность, что если стрелять поверх кустов, то пролетев кусты, нижняя часть облака заденет охотника, стоящего за кустами.
У берега ютилось еще несколько утлых деревянных лодочек. Это были общие лодки. Попользовавшись ими, народ их здесь и оставлял. Странно, что никто их не украл. Время, наверное, сейчас сытое.
Пока я любовался последними оранжевыми цветами заката, вдыхал полной грудью влажный озерный воздух и выискивал полярную звезду на начинавшем пробиваться звездном небе, все хорошие лодки разобрали и мне досталось маленькое мокрое корыто с обломанным левым передним бортом и куском фанеры вместо весла. Это, конечно, была лодка, но то ли на одного человека, то ли на полчеловека. Как оказалось, скамейки в ней не было и сидеть приходилось либо попой на днище, залитом водой, вытянув ноги вперед, либо на коленях. Делать нечего, надо плыть. Друзья мои, гонимые охотничьим азартом, на нашей железной лодке уже укатили в темноту озера, чтобы побыстрее занять хорошее место и осмотреться. Нелепо дергая всем телом, чтобы не перевернуться, я влез в это корыто и встал на колени, благо дело, закрытые верхней частью длинных сапог-'забродов'. Зрелище это было подобно тому, когда, например, здоровенный даун на детской площадке влез на пружинную лошадку и энергично дергается на ней, делая вид, что он скачет. Звуки, которые я издавал, пытаясь удержать равновесие, очень походили на те, что издает такой человек с отклонениями.
Кое-как я уложил в нос лодки рюкзак и ружье и приготовился оттолкнуть себя куском фанеры в темнеющую водную гладь. Как в этот момент я услышал странный чавкающий звук со стороны берега позади себя. В следующую секунду корма лодки просела и на меня навалилось что-то тяжелое, вонючее и теплое. Я успел упереться руками впереди себя в свой рюкзак, чтобы не быть раздавленным. Я не испугался, но был совершенно ошарашен, пытаясь понять, что происходит. Медведь?!!! Не может быть! Господи, медведь?!!! Подкараулил меня, когда все уплыли! Какой же он тяжелый! Где нож?! Дыхание перехватило, я не мог кричать, а только упирался руками, чтобы не рухнуть вперед. В это время медведь выдохнул мне в ухо горячую волну, и атмосфера наполнилась дичайшим перегаром.
Медведь произнес: - Де йдьбята?
Я повернул голову и увидел чернеющую полость с остатками трех гнилых зубов, на которых должна была держаться вставная челюсть. Полость шамкала и смердела мне в лицо горячим горчичным газом Саддама Хусейна. Я подумал, что, наверное, в аду есть такие пытки.
- Дядя Митя, твою мать, куда ты влез, потонем сейчас к херам! Тут у берега 2 метра и тина, хрен выберешься.
Но дядя Митя крепко обхватив меня обоими руками за тело не собирался покидать наше корыто. Как я его не уговаривал, как я ему не угрожал, он не отцеплялся от моей спины. И когда я уже наконец решил применить силу и оторвал его руку от своей талии, он произнес фразу, которая заставила меня задуматься:
- Я ебе мефто покау. Фтанех. Там мноо уфки.
Я прикинул, что скорее всего я последний приплыву на засидку, и все явно удобные места будут заняты, так как озеро относительно небольшое, сильно поросшее камышом и кустарником, и мест, до которых можно тихо добраться в сумерках, не так много. А если долго искать идеальное место, то всю утку проворонишь, ведь летает она всего один час в течение сумерек. А тут, как-никак, местный охотник (хоть и пьяный), который бывал тут ни раз и точно лучше меня знает, где лучше встать.
- Хорошо, дядь Мить, куда плыть?
- Во! - махнула рыба-прилипала в темноту и мы тронулись.
Грести было ужасно неудобно. Мало того, что почти вся поверхность озера была покрыта тиной и при каждом гребке мое убогое весло цепляло на все свои зазубрины и заусенцы огромные горсти тягучей растительности, так еще и вросший в меня брат-близнец повисал у меня на спине или раскачивал лодку так, что мне приходилось, как гироскопу, в противофазе уравновешивать телом наш плавучий таз, чтобы не перевернуться. Дядя Митя периодически привставал и осматривался по сторонам, и чтобы не упасть в этот момент, он клал мне руку на голову, как на опорный столб. В эти моменты я приходил в ярость от понимания, что он закрывает мою теменную чакру своей грязной лапищей и шипел на него матерные проклятья. Но это не помогало и он, то и дело, брался за мою голову или дергал меня за воротник сзади.
Я взмок от пота, было ужасно жарко и хотелось пить. Я зачерпывал себе на лицо и голову воду из озера, чтобы не получить тепловой удар. Дядя Митя время от времени произносил какие-то чавкающие слова своим беззубым ртом и удушал меня перегарной вонью.
Так мы плыли минут десять. Вдруг справа в сумеречной мгле рядом с начинавшейся стеной из камышей я услышал негромкий комментарий:
- Женя, ты зачем его тащишь, он сейчас всю утку распугает. - через смех спросил Серега.
- Очень смешно! - злобно ответил я.
- Мы не знали, что ты так проникся чувствами к дяде Мите. Постеснялся бы, у тебя жена и дети. - продолжал Сергей.
- Не, Серег, просто Женя не знал, как нас подготовить к своему 'coming out', а тут идеальный момент подвернулся.
- Не, не, на самом деле у них медовый месяц!
- Дядь, Мить, куда плыть - огрызнулся я, окончательно разозленный репликами моих друзей. Мой названный любовник замахал куда-то прямо, пытаясь на своем жующем диалекте что-то дополнительно пояснить.
Мы проплыли еще метров пятьдесят вдоль длинного ряда камышей и в прогалине между ними я увидел очертания лодки. В ней как раз сидели двое из тех охотников, с которыми мы повстречались на берегу.
- Ты зачем, на, притащил его, на ?! - проговорил один из друзей Дяди Мити.
- Он сам влез в лодку! - начал оправдываться я.
- Ну и сбросил бы к херам, мудака старого!
В этот момент дядя Митя, услыхав родные голоса, сиганул в воду, оттолкнувшись от моей спины. Я совершенно неготовый к такому повороту событий, начал заваливаться вперед и влево, пытаясь, упиравшись коленями, удержать равновесие, но не смог и рухнул грудью на передний левый борт лодки. Моя левая рука ушла в холодную вязкую тину, гребками пытаясь удержать лодку от переворачивания. Я успел вытянуть правую ногу на правый задний борт и это компенсировало переворачивающий момент. Лодка встала на ровный киль, но зачерпнула левым бортом много воды. Камуфляжная рубашка и штаны спереди намокли и покрылись зеленой ряской, холодная жижа затекла в сапоги. А обернулся на дядю Митю и в этот момент испытал прилив дикой злобы и ярости. Хотелось дать под зад пинка этому старому идиоту. 'Вез его сюда, надеясь, что он мне покажет 'мефто, где мноо уфки', а он, сука, сбежал к своим при первой возможности! И на что я надеялся, алчный, глупый, начинающий охотник. Да и как бы мы с ним в этой лодке сидели? Как бы я стрелял из этого тесного корыта? Надо было сбросить его сразу!' - думал я.
В этом месте оказалось относительно неглубоко, и дядя Митя по грудь в воде раздвигал руками тину и двигался в направлении своих друзей. Вот только они были совсем не рады его видеть. Поняв его намерения, они замахали руками и начали сипло и сдавленно, чтобы не распугать утку, покрикивать:
- Пошел к черту, алкаш старый, пошел вон, здесь нет места! Уйди, веслом зашибу.
Один из его товарищей собрал огромный ком тины и швырнул его прямо в грудь дяде Мите. Дядя Митя остановился и попытался вступить в переговоры, но сразу разбился о стену непонимания:
- Иди отсюда! Мне по бую, что ты потонешь! Иди на берег вдоль камышей! Челюсть ищи свою, полудурок! Нахрен ты приперся, даже ружье не взял!
Приступ ярости прошел, и я начал подхихикивать над развернувшейся картиной 'Возвращение блудного сына'. Мой бывший пассажир, не пройдя и полпути до своих друзей, наконец осознал, что ему там не рады, развернулся и двинулся обратно ко мне. Я чуть не поперхнулся от изумления. Правильно говорят, что простота хуже воровства. Сейчас эта квинтэссенция простоты, мокрая и грязная, хотела обратно ко мне в лодку. Я опомнился, когда мерзкий беззубый водяной был уже метрах в трех от меня. Схватив свое весло, я начал интенсивно отгребать от своей недавней судьбы. Сзади послышалось мычание, хриплая и невнятная речь. Я уходил в сумерки со скоростью атомной подводной лодки в надводном положении.
Сама охота была интересная, хотя и продлилась всего час, до наступления полной темноты. Оказалось, что, убежав от дяди Мити, я встал посередине озера, на пересечении почти всех утиных маршрутов. Я сидел неподвижно, как меня учил Сергей, не курил и не болтал, как делали остальные, поэтому воспринимался утками, как маленький островок странной формы, и они летели в мою сторону без тени сомнения. Мне удавалось даже выбирать, в какую утку стрелять. Молодую небольшую утку я не трогал, а в жирных упитанных особей стрелял. В результате, я добыл четырех тяжелых уток, которых на следующий день теща ощипала и зажарила, оказалось весьма вкусное мясо.
Когда сидишь один в лодке и вглядываешься в ясное звездное небо с едва уловимым оранжевым оттенком только отыгравшего заката, появляется странное, мистическое ощущение. Почти абсолютная тишина вокруг, темнота, страшные силуэты старых трухлявых деревьев, стоящих в отдалении, но стоит только поднять голову вверх, и ты проникаешь взглядом в другую глубокую реальность вселенной. Мириады звезд, комет, туманностей и сознание начинает выплывать, устремляясь вдоль твоего взора в бездонный космос. Мысли не фокусируются ни на чем, лишь на бессвязном прозрачном потоке, уносящем их в небесный свод. Нет желаний, нет ощущений, нет порядка лишь невероятной красоты ночное звездное небо с оттенками недавнего заката, и ты захватываешься им и тонешь в нем.
Окончательно стемнело и канонада стихла, я увидел несколько огоньков на воде, услышал всплески весел. Сергей откуда-то издалека, из темноты прокричал:
- Женя, ты где? Мы уходим!
Я включил налобный фонарик, и поплыл собирать свою добычу. Мне повезло, ни одна утка не упала в камыши и не потерялась. Я несколько раз после каждого удачного выстрела направлял взгляд по траектории падения утки и запоминал, куда она упала. Ребята подождали меня на месте, где я, как им казалось, совершил 'coming out', мы обсудили эту историю в деталях, и угорая от хохота, поплыли в направлении берега.
Когда мы добрались на место стоянки, вокруг деревянного стола уже сидели наши веселые товарищи, пили, травили байки, подтрунивали над дядей Митей, который уже, по всей видимости, ни разу не пронес мимо рта и сидел в алкоголическом оцепенении без движений и звуков в своей грязной и мокрой одежде. Мы присоединились, достали свои нехитрые припасы и водку. Всю ночь мы сидели, разговаривали 'за жизнь', о политике, об охоте, о женщинах, о том, как было в СССР, о Путине, о коррупции, о машинах, о детях, о болезнях, о работе и о прочих важных вещах, составляющих по частям наши целые жизни. Никто не сдерживался в выражениях, никто не старался быть хоть немного корректным или тактичным, говорили, как есть, говорили, что думали. И за все время этих ночных обсуждений никто не ушел обиженным, никто не положил камень за пазуху. Я задавался вопросом, почему нам всем так легко было общаться? Мы разного возраста, разного достатка, разной судьбы и с разным опытом, и мы не были достаточно близки. Что позволяло нам говорить искренне, не бояться осуждения, не бояться обидеть кого-то? Может быть водка? Да, она скорее всего сглаживала остроту восприятия. Но никто из нас не был действительно пьяным, за исключением дяди Мити. Я думаю, мы все просто были хорошими средними людьми, что называется 'нормальными мужиками'. То есть такими крепкими середняками, которые не имели ярко выраженных достоинств или недостатков, комплексов и незакрытых 'гештальтов'. Не было у нас уникального жизненного опыта или детальных знаний в какой-то области. Не было серьезных внутренних противоречий, создающих неодолимое желание делать что-то, как кажется, важное для общества или для себя, творить, строить, менять, как это происходит у более значительных личностей. Но у нас был оптимизм, было понимание, что в целом у нас все хорошо и будет все хорошо в будущем, было желание жить и получать удовольствие от жизни. И удовольствие это сводилось к общечеловеческим радостям: быть здоровыми, вкусно есть, любить женщин, зарабатывать достаточно, пить водку с друзьями, ездить на охоту, отдыхать с семьей в Турции, проматывать ленту в Инстаграмме, купить новую машину и т.п. Поэтому, обсуждая какую-то тему, мы легко разбирали ее по косточкам в расхожих выражениях, приводили известные всем доводы, спорили с использованием общепринятых аргументов, выдавали простые решения и закрывали ее безвозвратно. Потому что нет такой темы, которая может обидеть, заинтересовать или заставить на долго задуматься крепкого середняка. На то он и крепкий, и середняк, чтобы даже о боге говорить недолго.
Солнце уже полностью вышло из-за горизонта, наступал новый день. Мы были порядком измотаны философскими диспутами. Все крепкие напитки были выпиты, пора в обратный путь. Мы еле затолкали нашу железную лодку в кузов, закинули туда же ружья и рюкзаки, попрощались с нашими новыми друзьями охотниками. Сергей завел старую больную ящерицу и с хрустом и звуками чего-то опять рвущегося выехал из высокой травы.
- Не настало еще время посмотреть, что там трещало и ломалось в траве? - спросил Женя.
После обильных возлияний от машинного выхлопа меня резко замутило.
- Неее, мне надо в кузов прилечь. - сказал я и, встав на заднее колесо машины, перевалился через борт и грузно съехал в проем между лодкой и бортом.
- Лошадь берет поперек борозды. Всем до п...ды и мне до п...ды! - сказал Женя и залез в кабину.
Около часа неприятной тряски на весьма свежем ветру и окольными лесными тропами мы добрались до поселка. Сергей осторожно начал заезжать в открытые ворота своего дома. Отец Сергея уже не спал и, увидев нас из окна, вышел перед машиной и начал помогать, указывая рукой направление движения передних колес. Потом выражение лица его изменилось, выказывая неподдельное удивление. Он нагнулся, оперся руками в колени и начал вглядываться куда-то вниз под кабину. Он сделал жест открытой ладонью.
Сергей дернул ручник и через открытое окно спросил:
- Пап, чего там?
- Ну, иди посмотри, что вы прихватили.
Вчетвером мы стояли перед машиной, согнувшись. На переднем мосту было намотано огромное количество лески, в которую были вплетены пластиковые обломки трех спиннингов и катушка. Снасти для донной ловли с множеством крючков болтались хаотично с зацепившимися комьями листьев и травы. На левом приводном валу переднего колеса висели обрывки ткани с остатками алюминиевых втулок.
- Даже рыбацкий стульчик перемолол. - сказал Сергей.
- Ну вот, Женя, ты хотел узнать, что так хрустело и рвалось. Только чьи же это снасти?!
- А это того, помнишь, который все ходил и говорил: 'Ох, я тут рыбу прикармливаю со вчерашнего дня! Рыбалка будет, во!'
- Да, точно. Хорошо, что он уснул на рассвете, а то бы у него инсульт случился от такой картины.