Аннотация: Когда же проснемся от этого сна? И звезды сияют в ответ: никогда.
Chapter I (1/2)
Она очнулась в склизкой плохоосвещенной комнате. Лишь несколько ламп выжигали темноту вокруг. Похоже, тут не было окон. Руки и ноги намертво прикованы, не пошевелиться. С железным щелчком прямо в темноте зажегся маленький огонек. Шумный выдох и шаги. Она слышала их минут пять, пока наконец из тьмы не вынырнул он. Белая расстегнутая рубаха посерела от грязи. Небрежно закатанные рукава. Все в венах, волосатые руки засунуты в карманы. И сигарета, зажатая осклабленными зубами. Мужчина наклонился к ней, дым проник в самые легкие, заставив нутро сжаться. Алых щек коснулись спутанные длинные кудри.
Когда она вновь проснулась, похититель нюхал белую бархатную тряпку. Нюхал и чихал.
- Аллергия на эфир? Что за вздор! - Разговаривал сам с собой мужчина. Слова вылетали из него будто против воли. Каждое разной тональности, с разным выражением.
- А?! Нет-нет, это прошлый век, тебя мы будем оперировать совсем под другим. Ты же непротив...а, впрочем, какая разница.
Раздался металлический звон - это костистые пальцы окунулись в хирургические инструменты. Теплая ладонь коснулась живота.
- Начнем? - Улыбнулись два зеленых глаза, изумрудами сверкающие в флуоресценте ламп.
Демоны. Ей казалось, что рогатые бесы вспарывают её и со смехом забираются внутрь. Играют с белокурыми волосами, нажимают на глазные яблоки, щупают изнутри сердце и пробуют на вкус содержимое кишок. Чувствовала все это и слышала свои же стоны откуда-то со стороны. Все это, но только не боль. Боли она не чувствовала. Во тьме потолка стали прорисовываться знаки. Во всем теле появилась тягучесть и на разнотонном: "Тебе еще повезло. Многих до тебя я оперировал без обезболивающего" она взлетела. Прямо в темноту.
В этом городе из тумана все огни давно погасли. Краски поблекли, а мысли истлели. Лишь фантомы из воздуха, отделить которых от серых клубов не представляется возможным, бродят по улицам некогда шумной столицы. Лишь колебля туман. Иногда, совсем редко, кто-то на огромной скорости проносится над городом, волной ветра сгоняя унылые покровы и обнажая еще более печальные руины. Но это ненадолго. Туман тут же возвращается. В этот мир никто не должен попасть.
С трудом разлепив веки, девушка очнулась. Все тело ломило, будто ее недавно перемололо в мясорубке, но сильнее всего болел живот. Мужчина стоял рядом и копался руками в розовато-красном месиве, уложенном в металлический таз. Заметив пробуждение пациентки, безумец влепил ей пощечину. Адская боль проколола черепную коробку девушки и молнией, казалось, ушла глубоко в подсознание, эхом вторясь из глубин.
- Ты видела чудесный сон - начал мужчина одним голосом, - скоро все закончится, - продолжил он другим.
Ее руки и ноги теперь были свободны, а на лице маньяка появилось удовлетворение. В движениях его угасла страсть, взгляд отстранился. Как-будто дело, которое он задумал, уже было сделано.
- Можешь встать?
Медленно, примерно за минуту, она поднялась. Весь живот был в крови, сквозь которую проглядывали белые нити. Спустила ноги на холодный пол. Мужчина нежно обхватил ее, поставил, заботливо завернул в пальто. Растрепал ваниль волос, подышал ею, насыщаясь. И увел во тьму.
- А что это там, в той миске? - Спросила она, удаляясь от островка желтого света.
- Это?.. Ты.
Они шли по сложному лабиринту коридоров, паучьей сети безумца, иногда девушка понимала, каких масштабов помещение проходит: узкий ли проем или огромную пустоту, заваленную какими-то квадратными предметами. То и дело битое стекло резало босые ноги, но это уже было не важно. Вдали замерцал дневной свет. Наконец-то. Запахло мусором. Гниль, помои, карканье воронов раздавалось с крыш. Перед расставанием он вручил ей револьвер, сказав, что его можно использовать для абсолютно любых целей. Девушка медленно заковыляла прочь. Уже через несколько метров за измученной спиной никого не было - только зияющий тьмой вход на заброшенный склад. Ни эту ужасную операцию, ни освобождения, ни собственные потроха - все это она не будет помнить. Лишь его лицо. Только это разное лицо. Лишь эти два разных изумрудных глаза она будет помнить до самой смерти. Лишь этот перекошенный рот. Безвольной куклой жертва знаменитого маньяка плелась через толпы людей, оставляя за собой кровавый след. Никто к ней не подошел, не озаботился. Им было не наплевать, просто они ее не замечали. Боялись замечать. Плохо это или хорошо - девушка не знала. Она уже не могла знать. В ее голове не было место ничему, кроме какого-то намека на боль. У печатного здания стоял полицейский.
- М... Мистер, пом... по-мо-ги-те.
Представитель закона тут же вызвал по рации медиков и усадил ее у входа. На гранит капала кровь. Полицеский метался вокруг, не зная что делать...Но помочь не мог. Девушка вытащила из пальто револьвер. Поднесла дуло к виску. Раз щелчок, два - мужчина не видел и не слышал происходящего, слишком уж ужасное зрелище она из себя представляла - три, четыре, пять... Семь.
Истошный вопль пронзил 25-ую улицу. Последний сон сковал Уиннифрет и распластал на ступеньках ее опустевшее тело.
***
Не помню, сколько я шел. Ноги проваливались в мокрый снег и движение выходило трудное и однообразное. Вот крутой спуск, а над ним свесилось дерево. Я достал рукой до ближайшей ветки и качнул ее - шапка снега тяжело рухнула вниз, пора и мне за ней. Ноги разрыхляли белое покрывало, а единственный человек на все Нагорье съезжал вниз по холму. Слишком поздно.
Мои тяжелые лапы уходили глубоко в сугробы, и передвигаясь, я был похож на маленький снежно-бурый смерч. Я продирался сквозь лысые кусты с шумным хрустом, заявляя о своем праве на эти земли. Это была моя территория. Под холмом я учуял незнакомый запах и решил узнать, что же там. Когда лапы принесли меня к самому подножью, я заметил его.
Огромный зверь смотрел прямо на меня, облизываясь. Доли секунды понадобились моему мозгу, чтобы осознать, что это конец. Мне не сбежать, не смогу. И никто другой не смог бы. Инстинктивно попытавшись затормозить, я споткнулся. В порыве надежды рукой загребаю немного снега и готовлю посох к атаке.
Двуногий ослепил меня, а затем ткнул в морду чем-то острым. Я взревел и, крутанув головой, бросился за ним. Червяк утопал в сугробах. Еще чуть-чуть. Придавливаю его к земле. До ушей доносится хруст сладких костей. Теплая кровь брызнула на мой бурый мех. Напряженное дыхание густым паром улетало вверх. Сегодня я - и медведь, и человек. И пожираю сам себя. Сам себе откусываю голову, разжевываю брыжейку и разукрашиваю свое огромное белоснежное полотно багровым натюрмортом. Самым натуральным. Единственный человек на все Нагорье.
***
Chapter I (2/2)
Голый камень заменял здесь землю. Причудливые валуны пытались ожить и начать фотосинтез, чтобы походить на деревья. Где-то вдалеке монотонно бился металл. Бум. Бум. Со временем ближе и ближе.
" Сегодня твое задание отправиться в сектор К-14 и высчитать общий вес камней, которые ты там найдешь". Двухметровый человекоподобный кусок металла шагал через пустошь к намеченной цели. Что же такое это сознание? Разум, интеллект, душа? Люди наконец поняли, что создать нечто, обладающее самосознанием, им никогда не удастся. Так появился он - чей-то мозг, помещенный в совершенно аморфную химическую массу. Мозг был постоянно питаем, и вроде бы провала быть никак не могло... А киборг каждый день перепроверял системы и загружался меньше чем за секунду, и разговаривал исключительно на двоичном языке. Ученые пребывали в недоумении, при каждой проверке и перепроверке вновь и вновь регистрируя активность серого вещества.
В К-14 и впрямь была свалена целая куча огромных валунов. Хватаясь пальцами за очередной острый зазор, поднимая полутонные камни над головой и регистрируя их точный вес, киборг отбрасывал ношу за спину. Еще и еще. Механизмы не знают усталости. Серые облака мерно плыли вверху, голубые огни его глаз пронзали легкую вуаль полуденного тумана. Туман... Туман? За корпусом + 25, и сегодня довольно холодный денек. Одно из отличий машины - она не может понять то, на что не хватает исходных данных. Поэтому особо и не пытается. Можно сказать, что у нее нет веры или упорства, как бы в нее это не закладывали. Туман? Ну...и туман. Почему нет? Густое покрывало смазывало совершенные движения киборга, и завихрениями разбегалось от падающих валунов.
- Ху-ху-ху, - напевал Германн, вращая ручку кофемолки. Дверь в его кабинет открылась, разрушая тьму и смрад электрическим светом, хлынувшим из коридора.
- Кто здесь сдох? - Насмешливо и нарочито визгливо спросил вошедший. Гость начал было открывать оконные задвижки, как Германн его остановил.
- Ватащ?
- Потому что на свету мои тараканы разбегаются.
- Шутки. Шутки...
Где-то во тьме щелкнула кнопка. Тот, чьих тараканов нельзя было разогнать ничем, со скрипом поднялся и сделал пару шагов. Из еще дребезжащего чайника хлынул кипяток.
- Закрой дверь, пожалуйста.
- Боюсь наткнуться на что-нибудь, или обвариться.
- "хмыкнул"
Дверь закрылась, и загадочная комната погрузилась в абсолютный непрогляд.
Германн хлопнул в ладоши - в воздухе, под потолком, на полу - всюду замерцали разноцветные огни, разбавляя мрак. С треском заработала настольная лампа.
- Ты стал еще хуже, - заключил гость, разглядывая тощего молодого мужчину, который был одет в одни штаны.
- Твое понятие нормальности просто немного отличается от моего, - парировал Германн.
- Ты как-будто дрался.
- Просто бессоница.
- Я пришел сказать, что нам дают отпуск. Целых две недели.
- Нет.
- Что?!
- Мне кажется, 101 ведет себя странно.
- Тебе всегда так кажется. Всегда.
- Нет.
Ученый уселся в кресло и принялся самодовольно, закрыв глаза, размешивать сахар в чашке.
- Ну и чего же странного в нем на этот раз?
- Я не знаю. Не могу сказать, я это чувствую.
Пришедший включил проектор на столе и уселся рядом на выкаченный из недр кабинета стул. В воздухе загорелся калейдоскоп изображений, на одном из которых можно было разглядеть металлическую фигуру. Она пребывала в отключенном состоянии, в месте, где ей и полагалось пребывать, в секторе А-1.
- Что вчера ты говорил ему делать? - Начинал свою теорию гость.
- Высчитывать вес камней. Причем довольно далеко, в К-14.
- Времени на уговоры нет. Похожая груда валунов есть совсем рядом, в этом же секторе, так?
- Так.
- Сейчас я докажу тебе, о мой помешанный друг, что затея эта была провальна с самого начала. Где кубик?
- Тут.
Человек взял передатчик и поднес ко рту:
- 101. Твоя задача - высчитать общий вес ближайшего к тебе нагромождения камней, - он отложил передатчик, - смотри, как он делает это так же, как и делал с самого создания.
Ответом гостю было лишь швырканье кофе.
Множество воздушных камер сообщали людям передвижение киборга. Он и вправду шел сегодня как-то иначе. Другой походкой, что ли...Шарль даже как-то напрягся.
101 добрался до места и принялся взвешивать камни. Их там было ровно 20. Отшвырнув назад десятый, киборг вдруг замер. Посверкав с минуту голубым светом из глаз, он развернулся и пошел прочь. Развернулся. И пошел прочь. Заставив сонные полураскрытые глаза Германна широко распахнуться и попытаться покинуть орбиты.
- Оденься! - Крикнул, вылетая из кабинета, Шарль. Немец, который чувствовал, так и остался сидеть в полутьме с остывшим кофе.
***
Я проснулся от боли в шее, рука нащупала что-то холодное. Провод! Ужас уничтожил остатки сна в моей голове, я перевернулся, скидывая одеяло - что-то бряцнуло по паркету. Зарядка. Во тьме надо мной ничего не было. Я поднялся, выставив вперед руки - пусто. А дышать все труднее, тело все тяжелее. Вырвавшийся сдавленный крик неспособен был никого разбудить. Схватился за удавку. Руками двигаюсь к ее концам...нет. Нет. Ее никто не держал. Она душила сама. И как только я ухватился за концы, мои руки напряглись так, что сухожилия мышц, казалось, лопнули. И жизнь моя лопнула, как мыльный шарик. Хлоп - и нет. Безвольное тело обмякает. Я еще подергаюсь в судорогах, сбивая простыни, еще упрусь искривленными пальцами в изножье. Найдут меня немного неряшливо развалившемся на кровати, как будто после кошмарного сна. Взбухшие руки действительно мертвой хваткой будут натягивать черный шнур.
Chapter II (1/2)
- Ты написал много букв; еще одна будет лишней, - раздавалось под проржавевшими балками. Лучи фонарей облизывали пыльный пол, местами заваленный желтой стружкой, пробегали по ребристой поверхности почерневших металлических листов.
- ...шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса, - мурлыкал все тот же голос.
- Да сколько же здесь коридоров! - Негодовал Брюс.
- Заткнись, стажер. Скажи спасибо, что тебя вообще взяли, - сказал еще кто-то.
- И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.
Не будь дураком! - Один фонарик погас, шорканье быстрых шагов зловеще усиливалось эхом.
- Бельмонт! Где вы, Бельмонт?
- Ненавижу его.
- И я.
- Точно.
Рой возмущенных голосов усиливался, тревога возрастала. Полицейские начинали разбредаться, дискотека белых лучей взрезала мутную тьму. Наконец все прекратил громкий возглас:
- Cogito, ergo sum!
С ужасным металлическим грохотом ржавая задвижка рухнула вниз, впуская в обитель мрака солнечный свет. На втором ярусе стоял полноватый человек в сером костюме. Он купался в этом маленьком солнечном потоке, пылинки витали у него под носом. Круглые очки лукаво сверкали, а ржаные волосы казались золотыми.
- Вам, господа, оттуда не видно, а я вот вижу прекрасно, смотрите, - человек направил фонарь вниз - в нескольких десятках метров от следователей чернел кровью металлический стол.
- Эй, вы. Бегом разобрали здесь все к чертовой матери, чтобы ветер гулял! - Пробасил седой Сэльмус. Тут же молодые разбежались по зданию.
Человек в сером слез с деревянного помоста и побрел к находке. Щелчок - и желтая лампа освещает место преступления. Ручные зажимы. Инструменты. Таз с внутренностями. Бельмонт приблизил лицо к кишкам и с шумом втянул в себя воздух. Сэльмус, которого тошнило от этого запаха уже у входа на склад, от подобного трюка коллеги чуть не потерял сознание. Под треск сбиваемых задвижек и все нарастающую освещенность, тот, что был в сером костюме, обернулся на уползающий алый след.
- Так он ее уводил, - задумчиво заключил Бельмонт, говоря скорее себе, чем все-таки подошедшему Сэльмусу.
- Проклятый маньяк! - Ради приличия вздохнуло старое поколение.
- Да...Маньяк...Они не убивают - они играют: с жертвами, с полицией, с природой, но только не этот. С этим самим кто-то завел игру.
- Всмысле?
- Этот явно не получил удовольствия от содеянного, - человек засунул руки в карманы, из-за своей полноты издали он мог сойти за какого-нибудь вышибалу. Затем следователь развернулся и побрел прочь.
- Ты куда?
- Домой.
- ...?
- Вряд ли здесь найдется еще что-то интересное. Все нужное я уже узнал.
Старик открыл рот, но запнулся. Пусть идет. А они осмотрят каждый уголок.
Четыре фигуры преследовали господина в шляпе. Им было известно, что жертва заметила слежку, и они удивлялись, почему тот не пытается скрыться. Жаль, что их мозги не смогли ничего заподозрить. Наконец, на 53-ей, в переулке, как раз недалеко от бара, они его нагнали. Огромный такой жирдяй, не промахнешься.
- Мистер, - тихо позвали его сзади.
Слишком поздно грабители поняли, что их жертва не куча жира, а гора стальных мышц. За эту ошибку они дорого заплатили.
- Джони...Знай, что тебе сегодня несказанно повезло, - раздался хруст, - вы могли бы нарваться на кого-нибудь другого и уже были бы убиты. Хотя, этот день ведь еще не кончился, верно?
Парень скрипел зубами от боли и придерживал безвольно повисшую руку. Что за существо стояло перед ним - он так и не понял.
- Беги за товарищами, Джони - усмехнулся здоровяк. Послышались быстрые шарканья. Господин поднял голову и зачем-то приставил ладонь козырьком ко лбу. "Здесь дым окутал небо, но я даже сейчас могу различить тебя среди этой тьмы, Сириус" - он побрел дальше.
Здесь все заволокло томной вуалью, то и дело прорезываемой разноцветными лучами. Господин сидел у стойки, держа в руке бокал с вином и медленно помешивая его ритмичными движениями кисти. Его глубокопосаженные глаза метались. Вечный прищур исподлобья пугал, особенно, когда этот человек смеялся. Бар был полон. В янтаре его глаз отразились худощавый мужчина, прижавший девчушку к стене. Все может быть. Парочка, смеясь, поспешила к выходу. Мистер в шляпе последовал за ними, протискиваясь между танцующими. Розовая от неоновой вывески лужа у порога содрогнулась от легких шагов. Господин застыл в проходе и слился с тенями. Мужчина снова прижал девушку к холодному и облезлому кирпичу. Начал наглеть. В голове мистера мелькнула мысль надежды, но тут же угасла - девушка тряхнула избранника шокером, быстро вытащила все из его карманов и сбежала. Шляпник вышел под свет фонарей. Подошел к бедолаге, ногой перекатил того с живота на спину. И вновь задрал голову высоко вверх. " Похоже, Бел был прав. Тут его нет и быть не может ". Вскоре задворок перестал слышать тяжелые размеренные шаги: его переполняла только сдавленная музыка, звуки машин, да лай собак.
- Ты завтра не учишься?
- Ой, да, я все, - виновато бормотала девушка, дремавшая перед телевизором. В конце коридора горел свет. Господин уже был без шляпы и пиджака. Белая рубашка облегала тугие мускулы. Он тихо приоткрыл дверь в ту комнату, в которой горел свет. За столом спал полноватый мужчина. Золотистые локоны скрывали название черной книги, выглядывающей из-под локтя. Великан услышал шарканье тапочек и скрежет когтей. Шикнул на подошедших Клару и Юльва. Белый пес скульнул и завилял хвостом. Человек снова устремил взор на спящего, и снова на обеспокоенном лице его появилось умиротворение.
- Не будите его. Быть может, сейчас ему снятся ответы на все наши вопросы.
Утро. Полноватый мужчина бесшумно двигался по коридорам полицейского участка. Поворот ручки, и Бельмонт с Фантари вошли в кабинет главы полиции города Найяд. Огромный мужчина в смокинге, сомкнув пальцы, остался ждать у двери.
Сонные, разбитые богатством начальники ежились в креслах. Кое-где виднелись истинные хранители порядка: бодрые и готовые к работе, с легким сожалением и предчувствием в глазах - во что превратились их руководители и чем они могли стать в скором времени. Фантари удовлетворенно уселась на свободное место и принялась пересматривать никому не нужные документы, Бельмонт же устроился в кожаном кресле.
- Итак, все в сборе, - начал глава.
- Рэй Бюрн! - Сухой монолог о статистике наркомании в Найяд и округе. Замечания. Рыбьи глаза и сонные взгляды. Маски, мимы.
- Патрик Су! - Главный по грабежам. Хриплый голос скрежетал об ограбленном магазинчике. О частных кражах. И снова пудрой скрывают взгляды. Вдумчивой помадой замазывают зевки.
- Джон, Орт, Вильям... Лилит Фантари! - Какой-то мелочный бред, даже на секунду не задержавшийся в мыслях присутствующих. Но она этого не замечала.
- Бельмонт! - Мужчина не встал, как остальные, а лишь перевел взгляд на главу.
- Ну, что скажите?
- Разве Сэльмус не сдал отчет? - Детектив переглянулся с коллегой, уже выступившим ранее.
- Мне интересно ВАШЕ мнение, - не унимался глава, - что ВЫ думаете насчет этого?
- Сильно ли на вас давит общественность?
- Порядком, а что? Есть какая-то связь?
- Дело в том, что будет совершено еще где-то 3-4 убийства, после чего наш маньяк сам покончит с собой. У некоторых в ушах зазвенело, полузакрытые глаза начали медленно раскрываться, кровь в сосудах быстрыми толчками вошла в обороты, учащая дыхание. За дверью послышался зычный смешок. Их удивил не факт неотвратимой смерти еще кого-то, а то, с какой уверенностью это заявление вылетело из уст Бельмонта. Глава хотел было что-то сказать, но осекся, встретившись с ним взглядом. Определенно, этот человек потому и улыбался так лукаво, что продал свою душу, ведь ни разу, ни разу его высокопарные заявления не промахивались!
- Ну, - следователь встал - я все сказал. До новых жертв.
Фантари подорвалась за ним, чуть не опрокинув свой стул. Собрание объявлялось закрытым.
Девушка смотрела вслед двум удаляющимся мужчинам, слушая гулкое эхо их шагов. Интересно, почему Джеймс всюду таскается за ним? Это была очень странная парочка, к которой Фантари никогда не подобраться. Вот, за поворотом скрылись серые натянутости их спин. И как-то опустело в мире.
***
- Учитель, почему ты не ешь?
- Пища мне больше не нужна.
Маленький мальчик допил похлебку, обхватил руками израненные коленки и уставился на танцующие языки пламени. Сучья так приятно потрескивали. Но тяжесть в груди не исчезла. Наоборот, будто стало еще больнее, еще невыносимее. Он посмотрел на учителя - тот устало вглядывался в окружающую их тьму, словно ждал кого-то, но никто не приходил.
На сегодняшней горе дул сильный ветер, играя с их рваными накидками и волосами. Учитель долго смотрел на звезды, пока наконец не обернулся:
- Это шестая ночь от полной Луны. И сегодня у тебя будет первое настоящее испытание. Есть способ, - тут учитель достал острый камень, найденный им однажды где-то у прибрежных скал, - полностью очиститься. Ты узнаешь его, если тебе достанет смелости сделать то, что я скажу.
Мальчик напрягся. Сердце разрывалось на части.
- Я готов, учитель.
- Хорошо, - он облегченно улыбнулся, - ты помнишь, что я тебе говорил, когда ты спросил о моей смерти?
- Вы сказали, что все самое важное всегда будет со мной, и что этого у меня никому и никогда не отнять.
- Верно... Когда мое сердце перестанет биться, обложи меня ветками и подожги, а затем подымись и пой песню о неуязвимости духа.
После этих слов учитель чиркнул себя по горлу. Кровь брызнула на голый камень, он пошатнулся и упал. Ни хрипов, ни бульканий мальчик не слышал. Его учитель умер под завывания ветра.
В детских слезах отражалось оранжевое марево. Учитель сгорал как солома, и по воздуху поплыли печальные аллоановские напевы. Со временем, когда вершину затопил запах жареного человека, стало как-то неуютно. Мальчик оборачивался, вглядываясь в тревожащую его темноту. И вот оно: все нарастая и увеличиваясь, мнимое ощущение присутствия переросло в реальный звук. С визжаньем и рыками воздух подернулся рябью. Животные звуки слились воедино в некий утробный гул, из которого можно было вычленить слова. Но мальчик не знал этого языка. На свет огня выплыли субстанции, не имеющие формы, дрожащие на ветру. И бросились прямо в костер, разбрасывая угли и переворачивая, тормоша и изгибая тело наставника. С ужасным чавканьем они отрывали куски мяса и размалывали кости, демоны швыряли изуродованное тело высоко в воздух, словно тряпичную куклу. Над пропастью внизу, под звезды. И учителя становилось все меньше, пока наконец он совсем не исчез. Песнь неуязвимости духа не смолкала. И треснул вопль, душераздирающий, жалобный, плачущий. Знакомый голос разнесся над горой:
- Сожрав собственный дом, демоны совершили ошибку. Жажда крови, гнев, злоба - их суть не вмещает в себя ни капли ума. Это не просто моя смерть - это уничтожение ими своего пристанища. Теперь я свободен. Свободен от всего.
Ученик рыдал, смотря на повисший в воздухе пепел. Луна наконец выглянула из-за бледных туч. Скоро восход.
***
Chapter II (2/2)
... Что это..? И почему здесь так тихо..? Узник наконец-то проснулся. Пошевелил рукой - звонко брякнула запястная цепь. Да... Теперь он начал вспоминать. Как зарождался где-то в море космического тумана, как звезды проносились мимо, как спирали галактик сжимались и разжимались прямо у него на глазах. И вот он здесь. Он - оживший мертвец, заперт во тьме и не знает как из нее выбраться. И фантомы воспоминаний снова уволакивают его еще дальше, в самую болезненную суть, подобную посленаркозному пробуждению изрезанным, с ужасным привкусом во рту и ножом в голове...Надолго ли хватит этих миражей? И что будет, когда он вспомнит?..
Кучка исследователей семенила по коридорам, следуя за профессором. Тяжелые шаги старика перебивали топот молодежи. Его зычный бас без труда заглушал лепет любой аудитории, а из-за широкой спины порой не было видно того, с кем он разговаривал. Шарль поглядывал на Германна, который безучастно передвигал ногами, мыслями явно пребывая в другом месте. Теперь, на свету, были отчетливо видны черные круги под его глазами. Шарлю подумалось, что у всех гениальных ученых обязательно должны быть странности. Хотя, Германн ведь не был гениальным. Пожалуй, из всех присутствующих вообще на звание ученого действительно претендовал лишь профессор Олон. Вот уж кто точно не странный...Размышления Шарля прервал поворот дверной ручки. Кажется, пришли.
Человек, сидевший за дверью, имел очень скучающий вид. Сидя за столом, подперев рукой голову, он лишь перевел взгляд на вошедших. Красные глаза остановились на профессоре. Незнакомец тоже был в летах. Его черный костюм контрастировал с белой кожей и остатками белоснежных волос на голове. Абсолютный альбинос.
- Знакомьтесь, - наставник обернулся, - это мистер Рэн Латторио. Мой большой друг и коллега, мы с ним вместе учились в университете.
Возникла некая сумятица, никто не знал, что сказать. Германн наконец вернулся к реальности и с интересом разглядывал мистера Рэна. Но альбинос сам взял инициативу в свои руки:
- Ну и зачем ты меня позвал?
- 101 перестал подчиняться.
Не сразу до старика дошел смысл сказанной фразы. Видимо, когда-то он решил уже, что подобное невозможно. А сейчас ему говорят обратное.
- Покажите его мне, - возбужденно попросил Латторио.
- Кхм, да, конечно.
- 101, 326/12, 101, 333... - быстро перебирал Латторио различные системные команды в передатчик и наблюдал полное их невыполнение на экранах.
- Зачем был весь этот сбор? - Допытывалась поодаль женщина, связанная с проектом. Германн, Шарль и еще пара-тройка человек окружили Олона. Тот немного подумал, и уже было открыл рот...
- А я вам сам скажу. Ему стыдно, - сказал Рэн.
- Стыдно? - переспросил кто-то из молодых.
- Да... - промямлил их наставник.
Еще никогда сотрудники не видели его таким. Он подошел к Рэну и стал у него за спиной.
- Кто из вас чем занимался в этом проекте? - Начал старик.
- Мы индивидуально изучали реакцию 101 на команды. И никто не обнаружил чего-то отличного от остальных ИИ, - сказал Шарль. Народ согласно закивал.
- Чем же тогда 101 вообще уникален?
- Наличием внутри живых тканей, чей биогенез искусственно поддерживается уникальным устройством системы.
- Конкретнее.
- Наличием внутри живого мозга.
- И что же понадобилось для создания 101? - Олон, молча слушающий разговор, впился глазами в Шарля, который только с помощью этих вопросов начал догадываться о всеобщем слабоумии.
- Живой человек, - ответил за друга удивленный Германн.
- И как же удалось создать подобное? - Рэн мечтательно глядел перед собой, тоскливо улыбаясь чему-то, что находилось в далеком прошлм.
- Что ж, вам, причастным ко всему этому, я расскажу, - иначе будет просто несправедливо. Знал я одного парня. Добрый, наивный, как ребенок, постоянно его кто-то дурачил. Он работал в службе доставки, столько вещиц мне привез для разработок, что и не упомнить. И, не знаю... - старик улыбнулся, по-доброму, - привязался я очень к нему. Словно приобрел сына. Да, вечера, ночи мы могли просто сидеть и разговаривать, или даже молчать, в общем, не важно. Это был свет... Но, однажды, кажется, тогда было воскресенье, он переменился. А притворяться-то совсем не умеет... Но ничего мне не рассказал, отнекивался, пока наконец я сам все не выяснил. Болезнь, которой даже названия еще не придумали. Вот тогда-то я и сказал ему, что есть способ выжить, и это - стать донором головного мозга для моего робота. 50 на 50, и об этом я тоже ему сообщил. Он дал письменное согласие, даже записал видеообращение, - Латторио прикрыл глаза, - но меня обвинили в убийстве и отстранили от всех проектов, потому что это имело какую-то выгоду для верхов...
Кабинет Германна затопила тишина, изредка нарушаемая шагами в холле. Профессор Олон прятал глаза, сцепив пальцы рук чуть ниже пояса. Рэн смотрел на экраны, а сотрудники были рады, что их лица скрыты в полутьме.
- Мой дорогой друг, рука об руку с которым мы проработали не один десяток лет, молча наблюдал за всем этим, не смог и слова из себя выдавить против руководства. Я муж науки, но если такова ее цена - пусть этим занимается кто-нибудь другой. Ей нужны подлинные безумцы, а не жалкие пародии, вроде меня.
Альбинос поднялся.
- Его нужно доставить сюда. Кто первый заметил изменения? - Шарль с Германном подняли руки.
- Вы останьтесь.
Это ведь не какой-то компьютер, заглючил - просто перезагрузи, это полностью автономный механизм, обладающий чудовищной силой. Одна ошибка - и ты уже размазан по стенке взбесившимся куском железа. Два старика и двое юношей смотрели на валяющееся человекоподобное тело. Профессор Олон держал в руках огромный манипулятор, с помощью микрочастиц способный отгородить их от любого физического воздействия. Примерно таким же способом киборга и привезли в научный центр. Но Рэн Латторио в подобном не нуждался. Заведя руки за спину, он приблизился к своему творению без капли страха. Тихо. Звонко постучал ногтем по серебристому плечу. В голове 101 образовались прорези, из которых хлынул голубой свет.
- Да, да... - тихо бормотал альбинос.
Киборг встал, заставив позадистоящих насторожиться. Рэн же, сгорбившись, по-отцовски всматривался в лицо ходячего инкубатора. И наконец. Наконец-то...
Узник все вспомнил. Вот уже за ледяным занавесом вырисовывается силуэт. Он все больше и темнее. Раз удар, два. С хрустом трещины разбегаются по замерзшей воде в хаотическом танцем. И первый кусочек выдавливается чудовищной силы струей, как треснувший аквариум. И вскоре звон разлетевшегося льда-стекла утихает, а монотонный гул Вселенной сливается с тихим журчанием темной воды, всего лишь по щиколотку ему. В единственном просвете, подобно белому стерилу операционной, глазами еще нерадившегося младенца, узник увидел старика. 101 огляделся вокруг, совсем как человек. Посмотрел на свои руки, пошевелил пальцами. Альбинос не смог сдержать слез:
- Если он ничего не вспомнит и проявит совершенно другие черты характера, мы с вами наблюдаем рождение искусственного сознания, третий мир. Если это тот же человек, мы обрели бессмертие.
Профессора Олона пробило насквозь, он стоял, опустив пушку, Шарль с Германном были не менее поглощены.
Киборг наконец понял, что не один. Скользнув голубым светом по троице, он остановил немой взгляд на своем создателе. Они смотрели друг другу в глаза.
101 дернул головой, что-то внутри него будто бы щелкнуло. Комнату прорезал электронный голос:
- П... рофессор... Рэн.
***
Прошло уже около пяти минут с тех пор, как время остановилось. Оскар стоял, выставив руки, затерявшись где-то в вишневой роще. Розовые лепестки, казалось, прошивали насквозь его ладони в своем медленном танце. Ветра не было. Никого не было. Даже древесный жук где-то на третьем дереве за спиной парня прекратил брачный стрекот. В паре тысячах метров наверху, огромный лайнер застыл в толще облаков вместе с пассажирами. И вода из крана в его переднем туалете, разбиваясь о пальцы толстого мужчины, не могла достичь дна раковины. В миллиардах световых лет от внезапно остановившейся Земли, метеоритный голем наблюдал вспышку сверхновой. Бездна энергии и света уже готова была навсегда его поглотить, но застыла перед самым изрытым кратерами лицом. Он смотрел в лицо смерти. Электроны прекратили свой неустанный бег, нейтроны словно остекленели.
А Оскар продолжал стоять где-то посреди розовых кущ, никем не найденный. Вдруг он почувствовал некое притяжение, что-то вроде резкого ускорения машины. И, - хлопок, - жук снова застрекотал, вода начала смывать мыло, голем навсегда исчез, а частицы, сталкиваясь друг с другом, затанцевали в хаосе, который на самом деле был тем же порядком, но иного уровня.
- Помоги-ите! Кто-нибудь!..
Он никак не мог вспомнить, чей же это голос. Такой знакомый и привычный, но... Планета вновь почему-то завращалась, а время людей продолжило свой ход. Парень поднял голову - сквозь золото полуденного солнца его глаза различили в небе точку. Самолет...
"Ах да, мы ведь с Мирандой гуляли по парку. С самого утра я как-то странно себя чувствовал. ... И как она меня уговорила..? А потом закололо сердце. Сильно. И я упал. Помогите? Это же моя Мира...". Ход этих сбивчивых и полурастворимых мыслей прервал свет, который становился все ярче и ярче. В ушах у Оскара зазвенело. Из белого марева, в полуметре от себя он увидел нечто, похожее на свое собственное отражение. Он увидел свои глаза.
***
В полутонах желтого света, из черноты в черноту проскальзывала девушка. Как трепетала ее внутренняя красота, пульсируя и брызжа кровью. Кто, кроме него, мог по достоинству оценить ее таланты? Конечно же... Только он. Ядовитый дурман газет, ее распластанное тело, завернутое в пальто. Виски сжимало так, будто в них бились два слона в период гона. Из дыма клубами восставала фигура. Она протягивала длинную руку к самому лицу и немного давила на белки глаз...
С воплем, взрывая алую штору, служившую одеялом, к самому потолку, он проснулся. С минуту сидел в полной прострации, пытаясь сковать ускользающие детали сна в своем сознании. Бесполезно. Человек закрыл ладонью лицо, затем провел ею вверх, пальцами разграничивая длинные волосы на дорожки и откидывая локоны назад. К его ужасу, за окном и правда все заволокло туманом. Мужчина свесил ноги, деревянный пол за ночь стал холодным. Растрескавшееся зеркало отражало остатки былого величия. В полутьме узкого коридора он казался древнегреческой статуей. Почти полное отсутствие жира вычерчивало каждый мускул. Дальше, на улицу, по скрипучим ступеням. Совсем рядом, буквально в паре метров белого песка, безмолвно и покорно переливалась голубизна лагуны. Густая завеса тумана не давала определить, как далеко простирается вода, иллюзией витая перед самыми глазами. Тогда мужчина поднял гладкий камень - и швырнул что было силы, взрезав воздух. Всплеск далеко-далеко сделал озеро немного глубже, необъятнее. Хорошо, что он был без одежды. Рядом с ногой проплыла усатая рыба. Толчок упругих икр - и тишина туманного утра сменилась бурлением в ушах. Это похоже на обратную сторону мира, словно окунулся в зеркало. Только воздух подходит к концу - возвращаешься. Снова здесь, трешь руками лицо, откидываешь намокшие волосы назад, изо рта выпускаешь струйку воды...
Спустя примерно час купания, ему наскучило. Создавая волны шагами, он вновь заприметил того усача, так похожего на карпа. Погода и не думала проясняться. Ощущение холодка по телу и размышления о том, где бы найти одежду, прервали грузные шаги. Песок мягкий, но даже ему не удавалось скрыть приближение незнакомца. Небрежно уперев одну руку в пояс и повернув голову, человек предпринял самое умное, что смог - остался стоять на месте. Медленно, сначала размытым пятном, потом силуэтом, а позже уже и четко очерченной фигурой приближался гость из тумана. И вот уже лакированные туфли давят песок неподалеку от подрагивающей воды. Синие глаза прожигают влажный воздух, а массивное тело норовит вырваться из уз пепельного костюма. Хотя эти двое ни разу не встречались, между ними возникла та пауза, которая обычно бывает при встрече двух очень старых друзей. Мужчины просто смотрели друг на друга, вдыхая влагу.