|
|
||
Бывает всё на свете хорошо, в чём дело - сразу не поймёшь | ||
"Бывает всё на свете хорошо,
В чём дело - сразу не поймёшь"
Солнце радовало глаз. Сентябрь, середина. Не бывалое тут. Баркас понравился. Металлический корпус, латан-перелатан, но залит герметиком, сам Мухоморыча заставлял. А будет течь - да и хрен с ним.
Палуба деревянная. Вроде конопаченная. А нет - да и хрен с ней. Дизель стучит. Больше 15 узлов не вытянет, говорит Мухомор. Прогонял на оборотах. Не дымит, посторонних звуков не заметил. Хотя хреново быть офисным планктоном, какой с меня механик? В общем, отвалится дизель - да и хрен с ним. Просто была святая уверенность, что в последнем походе всё будет работать. Так и должно.
Единственно - заставил выхлопнушку залать-перебрать. Люблю тишину. Далее - танки. Основной - 2 тонны дизеля. На носу - запасной, самоделка, ещё половина. 4 дня полные, не текут. А потекут - да и хрен с ними.
Каютка, типа что-то камбуза и рубка. Стёкла битые заставил поменять. Иллюминаторы выбитые заставил законопатить фанерой - большего и не надо, всё равно в этом краю сейчас уже ничего не найти, не то что стекла. А время..... Буквально затылком чувствовал, что идут. Уже близко, и каждый день уменьшает шансы.
Заставил отдраить всё. Даже диву дался, как Мухоморыч смог так уделать эту колымагу, на которой даже не выходил уже с пару лет.
Ворчал Мухоморыч не по-детски. Только выгреб всё, отдраил по своему, по-матроски, как подзываю его, даю новые толстые резиновые перчатки, вливаю на ведро полбанки доместоса - и милости просим, и потолки тоже. Ну чистоплюй, ничего не поделать. Сказал, что иначе нихрена, не то что "триста", да вообще ничего. А если понравится, так ещё и на бутылку наскребу....
Во народ местный, соль земли русской! За три сотни тонн денег покупаю то, что через год и не поплывёт, не то, что пойдёт, а он ворчит. Да и вообще не его, а государственное. Ещё полтина на самогон - и он летает!
А сам попёрся в "Музей холода". Напоследок так и то, что хотел давно. Три дня уже караулю. Четверг сейчас, и он открыт. Должен быть, так написано было в записке. А три дня - был закрыт. Почему и как - да не важно, всё равно ходить туда не кому, и не нужно. Полгорода в развалинах, и ещё половина от половины - просто брошена. Остались алкаши да конченный контингент, потому иду с трубкой такой металлической хорошей в рукаве. В порту тут нашёл, в руку пришлась, целый час отмывал и чистил. Обидно ж будет до музея не дойти.
И правда, из-за заборчика послышалось:
- Э, братан, стой!
Ну встал, подождал, пока к калитке брошенного дворика "братишка" подойдёт с той стороны. Пока она не начнёт отворяться. Да и двинул подошвой. Сильно. Хорошая вещь - кирзовый сапог. Ещё класснее - полувоенка хаки, что тут носят от "откинувшихся" до, наверное, мэра, прости-господи, если есть такой. И надеваешь, главное, и в мозгах что-то меняется. И ты уже не тот, уже другой, свободный. Потому выкинул всё штатское. А калитка улетела. Под вопль "братика" и крик его дружка, что пообещал все кары земные, пока рука была целая. Да всё, больше не до кар, сломана ручка, а до музея я всё же иду. И дойду. Не честно с трубой на двоих с "бабочками", наверное. Да только "финки" у меня теперь, и я иду, а не лежу. И "скорых" тут нет, к участковым такие поселенцы не ходят. Сегодня у них, двоих из шести с полтиной тысяч, день точно не задался, да и месяц, наверное, не их. Добро должно быть с большой дубиной, иначе какое ж это добро?
Хорошо, наверное, так жить, как на "Диком Западе". Когда всё уже по хрен. Это не мой мир, не мой город, мне это всё не нужно. Но вот за "Музей холода" пасть порву хоть самому чёрту. Потому как это последний шанс. Да и всё едино, лучше сейчас сдохнуть стоя, чем завтра на коленях. Почему же я до этого был другой, ёлки-палки?!
Музей оказался закрытым, но записки не было. Долбился долго. Думал уже дверь выбивать, но - о, чудо - с бабским матом она открылась. Старушечий скрипучий голосок виртуозно выдёргивал с русского мат, и слагал его с "феней". Фольклор таких мест, где людей почти нет, а те, что есть - лучше бы не были. Впрочем, бабка быстро сфокусировалась на туристе, и пятистах рублях (по местным меркам - это целое состояние), и забыла и мат, и "феню". Дал ещё сотню за телогрейку и чай горячий, но без сахара. Очень часто так в жизни бывает, что в момент погони предмет кажется чудесным. И чем длиннее гонка, тем чудеснее. А достигнешь - да лучше б не достигал.
Камни, лёд, изморозь, сто метров вниз да в бок. Половина лампочек перегорело. Смотреть не на что, но я сделал это. 5 лет. Хотел. Очень. Достиг. Так и надо.
Назад я приехал. Надо же, на этом краю даже "Газели" бортовые есть. У магазина местного нет больше тушёнки свиной, да. Половина и так просрочена, ещё круп всех больше нет, чая дерьмового тоже нет, сахар остался, 10 кг мне за глаза. Масло подсолнечное тут не растёт, пришлось взять кукурузное. А вот маргарин - на фиг, даже для последнего пути.
И весь наличный запас консервы "морская капуста". А вот витамина С в органике не нашёл, взял в гранулированном виде аскорбинки здесь же, в аптеке. Ещё и кучу обезболивающих и от отравления, бинты, йод, и много. Хотя, зачем?
Нет, всё же, идти в последний рейс, да с витаминкой - это пиздец! Рассказать кому - да не кому, всё, мобильники отключены, батареи вынуты, даже космическая связь, и та - отдельно от всего. Забрал барахло с аэропортовской гостиницы. В общем, на пол-кузова всякой хрени, хотя прилетел неделю как с одной сумкой.
Подъехал к порту, Мухоморыч сидел на чистой палубе, цедил самосад с видом партизана, готового взорваться, но вместе со мной, фашисткой сволочью. Вокруг него ошивался какой-то приблатнённый народ, весь в наколках. Ну да разбежался сразу.
Кинул ему, не проверив работу, бутылку настоящей "Столичной", он и расцвёл, хотел было открыть, да запретил. Час пусть подождёт. В общем, закинул барахло наверх, прогонял движок, проверил генератор, компас, розетки-выпрямлялки, застелил постель в капитанском кубрике, пощёлкал двустволкой Мухоморыча, и вылез на стапель.
Всё, пора. Посмотрел наверх - а облачка такие перистые-перистые. Такое всё вдруг красивое вокруг показалось, что заныло - а может ну его, страхи всё, остаться. Вон, Мухоморыч выжидательно стоит, вон, рожи дикие его в кустиках караулят. Добрые, замечательные и прямые люди, не иначе как.
Да нет, это всё кажется. Человек боится перемен. А бояться следует застоя.
Достал кусок брезента толстого, позвал Мухоморыча подержать, и начал "финкой" отобранной новое название вырезать. Не гоже идти в последний путь безымянным. У каждой собаки есть своя кличка. "13666" значится теперь светло-голубой нитрокраской на носу и корме. Мухоморыч молчал, понимая, что всё, могу кинуть. Дурак.
Вылез я с бутылкой "Спуманте" - в местном лабазе единственная бутылка отравы-шипучки была - спрыгнул на бетон, подошёл к Мухомору, чтоб с кустов не проглядывалось, и сунул ему три "котлеты" по сотне, как договорились. Спрашиваю - проводить? Нет, говорит.
Лом, говорю, прихвати, путь будет долог. Мухоморыч ухмыльнулся - раз до сих пор жив, значит знает лом. У него теперь появился шанс. Шанс улететь насовсем. Приятно, если честно, людям делать такие вещи.
Пошёл вдоль борта к носу, примерился, и запустил "шипучку". Разлетелась прямо под "13666" красиво, под закат.
В общем, выбил чурбачёк, покатилась тележка, с борта чуть не сорвался, но успел - пошёл баркас, пошёл, родимый!
Когда встал на палубе, уже качался на тяжёлой сибирской воде. Мотор заурчал породисто при первом же прикосновении к кнопке стартёра. Пошёл, баркас, пошёл!!! Оглянулся назад, а Мухоморыч машет кепкой. Вот народ, за сто рублей готов удавить, за двести - мать продать. А плачет, дурачёк, плачет... Пошёл против течения по Протоке на 5 км. Дальше надо было ждать ночь, и на малых оборотах проскочить Игарку по течению. Тут надо будет включать навигатор, ну да вырублю сразу за Игаркой, застопорю ход и лягу спать, раз всё так складывается. Не должно было быть баркаса. Да ничего не должно было быть, но есть.
Последний поход, а сердце поёт. Фигня, правда, что он и первый ещё.
А начиналось так всё безобидно.
2. Начало.
А началось всё банально, просто. Да и вроде как давно, наверное. Просто начало получаться. Собственно, всегда всё получалось. Просто получалось всё с большим трудом, и с минимумом. Так, спустя 10 лет после студенческой скамьи он имел за плечами вдовство, два отрицательных опыта бизнеса в стиле "своего дела", с трудом купленное гражданство этой богом забытой страны, ну и полнейшую бесперспективность дальнейшего существования тут, территории своей легализации. Работа ради существования имела перспективный путь в один конец.
С самой школьной скамьи привык он выставлять событиям приоритеты и степени возможности. Например, поступление в ВУЗ с наскока, несмотря на высочайший приоритет, по шансам выходил не более 50%. А шансов охмурить свою первую страсть в силу бедности и малости, несмотря на тоже не слабый приоритет, и того меньше - около 20. Что и с треском подтвердилось.
Со временем, после ознакомления в институте с предметом "Теория вероятности" все эти мозговые катаклизмы претерпели некоторый апгрейт, обросли терминами и глубиной. Теперь он мыслил событиями на несколько шагов вперёд, останавливая себя на пятом, как слишком отдалённом.
Ну а жизнь показывала свою суть. Вокруг была целая куча примеров, когда при одинаковом стартовом капитале (ноль, зеро), его приятели выходили с бонусом из рисковой ситуации. Даже не задумываясь. Для достижения чего-то подобного ему следовало напрягаться в полную силу, выводя несколько путей развития процесса, и ориентируясь на самый негативный, как самый возможный. И самый негативный путь не заставлял себя ждать, несмотря на все старания.
Были, правда, в этом всём, исключения, но отлично ложащиеся в систему. Так, в амурных делах, не стремясь ни к чему вообще такому, образовывалось всё как-то так, что в какой-то момент он перестал просто выводить своих мелькающих подруг в свой же свет. Убивался свет из зависти. Да и порвал потом со светом. У него был свой путь, и вкус его был порочен и блестящ, спутницы получались одна лучше другой, при полном отсутствии сознания быта и всё такое. Проклятый тестостерон, ну и сам дурак, раз так.
К сожалению, в этом мире всё можно купить банально, просто, и за деньги. Счастье было не в самих деньгах, а в капитале, с которым можно было работать. Кутить не получалось, банально было не на что. А время шло, несмотря на действительность стиля "бег на месте".
Жизнь превратилась в синусоиду - с трудом наращиваемый капитал стремительно таял, чтоб потом наработаться опять в большем количестве, но затем ещё глубже просесть. Процесс был трогателен и неизбежен. И описывался простой поговоркой: "Чем выше взлетаешь, тем сильнее разбиваешься". Без всяких исключений.
И вот, в то лето случился неожиданный прорыв. Банально сработала по самому позитивному пути комбинация, которую он применял в бизнесе уже с десяток раз. Он был строителем, и выиграл тендер. Тендер передал третьему лицу, и сам остался при своих. И если первый раз в момент его выигрыша случился кризис 2008-го года, когда в течении месяца лопнуло вообще всё, и шанс попасть с этим кризисом на тот тендер был ничтожен, но сработал, то сейчас всё получилось совершенно наоборот. Никто не кинул, всё было сделано в срок и как надо. В общем, как не бывает в этом мире. И пошла полоса. За что бы он не брался, всё мгновенно получалось.
Через год на него вдруг вышли профильные журналисты с просьбой об интервью. Для него это был шок - он не любил светиться, он работал не лицом. И если можно было не озвучивать фамилию - он этим пользовался не задумываясь, привычка. А тут впервые вдруг зачем-то захотелось кому-то что-то узнать. Журналист по телефону источал райский эликсир, назвав его удачливым и перспективным. И вышел-то не по строительным делам, а по баловству - за год он умудрился сделать три интернет-магазина, и через пару-другую месяцев их продать, как бизнес. И если у него в этих магазинах всё крутилось, и обороты только увеличивались, то у покупателей всё сразу сникало. Без всякого подвоха. Естественно, в интервью он отказал. И глубоко тогда задумался.
Всю свою дурацкую жизнь он был материалистом от мозга до костей. В судьбу не верил, гороскопы и прочую муть просто не переносил. Жизнь его совсем не баловала. И к подобным взлётам - ну разве что не к таким высоким - он уже привык. После всегда был штопор. Несмотря на все его усилия, на весь опыт.
Человек, кто бы ему чего не вдалбливал, и чему бы не учил, всегда учится на основании своего личного опыта. Так, можно туземцу-африканцу сто лет говорить про "снег". Понимание же негру снизойдёт не раньше кунания голой задницей в сугроб. Теория ничто без практики.
Все прошлые разы его подъёмы сменялись стремительным пике. Один раз - случайность. Два раза - ну тоже случайность. Ну а третий-четвёртый-пятый - это уже закономерность. Такая закономерность и породила страх перед взлётом. Что же ожидать сейчас?
Но время шло, всё раскручивалось, всё шло легко и счастливо. Казалось, что жизнь усердно его до этого потоптала, чтоб он знал контраст. Не зная ада - не узреешь рай. Будущее стало вырисовываться в розовом свете. За деловыми заботами плохие мысли уходили. И уже, вроде бы, ничего не могло помешать переходу количества в качество.
3. Енисей, фарватер
Оказывается, портянки - это непередаваемая по удобству вещь. Просто было банально не понятно, как можно натянуть "кирзачь" не так. Спасибо Мухоморычу. Снабдил запасом в десять пар. Лён-шерсть-хлопок.
Но это всё мелочи. Как можно на катере "идти", а не "плыть"? Воистину: "Тупее лётчиков - только моряки!". Лучше, конечно, этого не говорить. Но физику процесса никто не отнимал: вода жидкая, по ней плывёшь. Земля твёрдая, по ней идёшь. Воздух - это газ, в нём летишь. Остальное всё - несуразности и глупости.
Стемнело довольно таки быстро. Надо было проплыть обратно, по дальней части Протоки, подальше от Игарки, на малых оборотах, что бы не сильно светиться. Так надо, Мухоморыч и все должны быть уверенными, что я поплыл на Красноярск. Только какой же в Красноярске последний поход? Там приятели, не близкие, но хлебосольные. Там город, который лучший всех в России. Там можно жить. Если приехать "на коне", естественно - побираться не приучен. И так я и не сходил с Диманом как бы на охоту в деревню к староверам, что нет на карте, за 200 километров вверх по Енисею. Да чего там, я же сейчас, неделю как, даже не позвонил, будучи проездом. Так надо. Загибаешься? Загибайся сам, и не топи других. "Не верь, не бойся, не проси".
Хотя, если честно, рука к мобильнику потянулась на трапе в Емельяново. Только не было мобилы. Нельзя.
А пошло бы по накатанной. 2 дня б мы праздновали мой приезд. Со всеми, кого я там знаю. Ещё б в первый вечер Диман бы меня убедил, что нет в жизни большего идиота, чем мой родимый мозг многострадальный, и очень мнительный к тому же. И я б поверил, тем более, что сам хочу. На третьи сутки я б заскучал. Диман, как местный, встречающая сторона, придумывал бы какие-нибудь идеи, одна глупей другой. А я б вспомнил об Олеське, Диман бы сказал, что у меня очень опасный и порочный вкус: дочь второго человека в Красноярске обходят там что-то все. Генеалогия, в общем, есть, наверное, единственный её недостаток. Но в ней же есть ещё и одно достоинство - она почти не пьёт, но любит веселиться. А это значит, что мы уже мобильны, раз есть водитель. Потом бы был Иркутск, и омуль на Байкале, и великие идеи. Жгли бы порох. И так недели на три. Пока б все не устали. Потом Диман поехал бы к семье, Олеську, вполне возможно, удалось бы сдать её папашке, и даже, возможно, непорочную, что было бы уже не важно. И даже, возможно, ещё после этого немножко подышать, если был бы жив, конечно. И заряд бодрости на несколько лет вперёд. Но проблему это не решит. И всё вернётся.
В общем, никогда ни за что не надо летать в славный город Красноярск. Ни в коем разе не стоит водиться с красноярцами. Ни в коем случае не стоит с красноярцами кутить. Они горькую пить не умеют, их всё равно не перепить, от водки они балдеют, от их гостеприимства не отмазаться, таких людей больше не найти. Это болото. Сказочное. Именно такой и должна быть жизнь. Наверное. Феерично водить катер впервые в жизни. Нет, второй раз, первый раз отплывал от стапеля. Ну зато второй раз - в полной темноте, с бескрайним звёздным небом на плечах, где Млечный Путь на самом деле познаётся молоком.
Навигатор быстро словил положенные три спутника, потом подхватил ещё шесть, и вполне себе выдал маршрут.
Довериться? В общем, а выход есть? Сяду на мель - да хрен бы с ним, то есть - со мной!
Всё же - как это здорово стоять за штурвалом своей посудины, слов нет - одни эмоции. Все водные познания укладывались в томик "Пятнадцатилетнего капитана", пару томиков Джека Лондона, и томик о самом Джеке Лондоне. В школе.
Реальность оказалась покрасивее, поприкольнее, и проще, если можно так назвать. Вот штурвал. Вот рукоятка газа. Вот коробка (да-да, настоящее сцепление, две скорости вперёд, одна - назад). Вот стартер. Вот компас. Есть ещё карта, запас хода в тысячу-две, если Мухоморыч не соврал, тихим ходом. И есть ещё навигатор, о котором даже не мог и мечтать Жуль Верн. Правда, я о нём на Таймыре тоже позабуду. Так надо.
Да-да, я иду на Таймыр. Я плыву за Диксон, что уже не вероятно. Против меня стихия и погранцы. Шансы мои мизерны. Но я упёрт. Если надо, я буду ползти на трёх узлах и ныкаться по всем щелям, двигаясь только ночью. Иначе я потом себе не прощу упущенные шансы. Я проем себе всю плешь, я буду мучиться, нет хуже жизни в постоянных угрызениях, я знаю.
Убийство выходить в северное море, в сезон штормов, на щепке в 20 брутто тонн. Не надо иметь никаких морских познаний, чтоб это понимать. Но это мой путь, так надо. Я плыву на войну. И если моя логика больна, то это будет самая прикольная, но и последняя моя выходка на этом свете. Да и хрен бы с ним, достало жить в чужом спектакле.
Последний поход окрылял. Я не заметил, как прошёл по лагу 20 миль. Игарка - да видел я огни Игарки - уже с час, как за кормой. Был Енисей, не так темно - глаза привыкли, и начался туман. Слабенький. И звёзды потускнели, небо начало сереть. Пора было и на завтра оставить кусочек счастья, тем более в этой микро-рубке мне жить ещё, и долго - надоест.
Сволочь же всё же этот Мухоморыч! Такую красоту - не свою, естественно - за какие-то мелочные крохи.... Открыл, значит, дверь на корме, в лежачем в бурьяне на боку обшарпанном катерке - а там вполне себе гальюн! Крошка в 15 метров, и гальюн! И понял я, что мой этот баркасик. В последний бой пойду я человеком. И душ-баню завтра же налажу.
Чистоплюйство - мой конёк, скорее - недостаток. Почистил зубы, вымыл ноги, и в свеже-купленных резиновых шлёпках допёрся до капитанской койки. Сердце скачет. Ради такой романтики стоит жить. И даже - в последний раз.
""13666", я обещаю тебе самый чистый последний пляж! Никто тебя не побеспокоит, вечность и северное блаженство будет у тебя"
4. Енисей, фарватер
Всегда хотел посмотреть культовый идиотский сериал "Lexx". Началось это в студенчестве, когда сначала во время показа этих серий работал в пух и прах, а позже появилась вдруг та, что стала позже женой, и телевизор для меня вообще кончился. В смысле, он вполне себе показывал, только не то, что нужно. Ну да прописные истины. Не про это речь.
Потом началась мания, мне казалось, что стоит глянуть хоть одну серию, и жизнь поменяется. В смысле, сон такой усталостный был, он и засел в мозгах. Ну а потом вся эта мания по Лексу переродилась в маленькую такую мечту. Очень достижимую. Но и не очень.
И вот прошло 10 лет, с бэкапа на бэкап кочует уже лет пять легендарная мечта. Всё казалось, что вот-вот заштурмую следующую высоту, и буду отдыхать где нибудь в глуши. С "Лексом". Но за высотой шла другая высота, а чаще - контратака, всё затягивалось, всё отступало в беспросветную даль. И вроде бы как-то близко всё, диск к ноуту подсоедини, да тыкни мышкой, а настроения нет. Мечта должна быть под настроение, а не просто так.
Наверное, не стоит в жизни быть таким.... проходимцем, что ли. Вот друг единственный, звёзд не хватает, сидит где сидится, всё достигает не торопясь, выверено. А не идёт такая жизнь. Тошно. Зачем жить, если нет цели?
Да, в общем, не получилось в этой жизни. Навёл на каталог с "Лексом" курсор мыши, перетащил в корзину. И очистил корзину. Сожаления не было. Погоня за этой мечтой закончилась ничем, и времени уже не будет. А значит это лишний счёт к тому, что будет впереди.
Человека, вообще, в отчаяние лучше не ввергать. Наши горе правители последних десятилетий это, к сожалению, не очень понимают. А те кто понимают, обычно знамениты.
Вот генерал Ермолов, кавказский былинный богатырь. Всегда поучал своих офицеров, что чеченца зажимать нельзя, нужно оставлять лазейку. Тогда он не боец, думает больше о том, чтоб удрать подальше. А припёртый к стенке волком становится и маленький такой добрый хомячёк. Лишь исходя из этого мною движет ещё надежда. Слишком как бы глупо всё вокруг, хотя и отчаянно страшно. И это тоже в счёт. Сильный будет бой.
Навёл курсор на ярлычёк в быстром запуске проигрывателя AIMP2, и запустил все 10 гигабайт сборной солянки папки "Аудио" вперемешку. Из динамиков ноута ударили ритмы "СетИ - Смайл".
Прикрыл в охренении глаза - господи, и тут какое-то мудачество! Удалил безжалостно с концами файл, следующим был "Secret Service - Aux deux magots". Вот так лучше. Можно жить.
Отодвинул ноут на приполке, и отвернул, чтоб не вглядываться в экран. Баркасик шёл тихим ходом, так даже дизеля было почти не слышно. Второй день я моряк. Это пиздец - открываешь глаза поутру, и полминуты соображаешь, где находишься. В борт несильно плещутся волны, и это просто непередаваемо в полной тишине.
Сегодня я выбрит, вымыт в импровизированном душе, одет в чистое. И это тоже непередаваемо. Колет, правда, чувство сказочности, но эйфории нет. Несколько беспокоюсь за техническую составляющую, за "13666", ну да пока всё как-то идёт. Движок рычит, и пофигу ему его пятидесятилетний возраст. Масло, как предупреждал Мухоморыч, что-то не ест, так что не доливал. Дизеля как-то не убывает, не замечаю. А прошёл уже почти 200 км. Завтра будет самый настоящий Таймыр со стольным градом Дудинкой. Велика родная, хотя не очень-то и родная, земля всё же. Несколько дней назад даже не знал, что городок есть такой. А сегодня внушает некоторые опасения форпост погранцов там. Всё, дальше паспортная зона, и шутки кончились. Ну да фигня, прорвусь, если б это было единственной проблемой на сейчас, я бы был самым везучим и счастливым человеком на Земле, наверное.
Природа завораживала. Её было много, очень-очень. И не было совсем людей. Обошёл пару деревушек, отмеченных на карте, подальше, другим берегом Енисея, в притирку. Хреновый капитан, без бинокля-то. Ну да ладно: карты сданы - играй!
А природа всё же завораживала. И накрывала. Ещё отец рассказывал малолетке, каково тайга и ты сам с месяц. А тут второй день, и уже ноут потащил.
И задумался что-то - а у меня такого отдыха никогда и не было ведь. Обалдеть, вдуматься только! Иду на прорыв на Север! В хаки и кирзачах! Штатского больше нет, выкинул в Игарке ещё. И ведь пройду, что-то подсказывает. Мозаика складывается, наступило время возможностей за всю дуратскую жизнь. Такого ещё не было, но равновесие требует схождения вероятностей.
Вообще, гипотеза проста. Если хреново, то было или будет лучше. Сложением вместе получаем что-то среднее, не интересное, и скучное. И если всё как бы хреново, то обязательно будет и хорошее. Это про жизнь.
Пока что была какая-то хрень до этой полосы. А потом начались интересные вещи.
5. Таймыр, Енисей, Дудинка
Всё-таки во мне очень дохрена чистоплюйского. Это и бритьё когда уже можно на все бритвенные принадлежности забить. И душ, когда про мыло можно забыть.
И берцы, когда можно всё вообще выбросить, кроме охотничьих хаки да кирзовых сапог. От кариеса и инфекции уже и не сдохнуть, в общем. Но вот быть чистым - это то, что делает лично из меня человека. И подыхать обезьяной как-то на ближайшую пятилетку не входит ни в один бизнес-план. А берцы, что куплены были в Игарке, нужны были для имиджа. Дудинка. Столица Таймыра. Таможенная зона. Светиться нельзя, надо быть похожим на аборигена. Как-никак 24 тысячи и 33 улицы, захватывающих воображение.
Впрочем, ни один абориген в берцах так и не показался, писк сезона в Дудынке ныне, и во веки веков - либо резиновые полурыбачки, либо та же кирза. Если не в центре. Ах, да, там есть пара светофоров, и машины! Штук может 200. Ах!
"13666" было боязно оставлять в кустах. В порт так называемый входить - безумие. А нужен был обычный шоколад. Снился. Никогда почти не фанател с него. А тут.... Но за эту малость стоило рискнуть. Впереди ещё неделя-полторы полнейшего одиночества.
Одиночество. Прикольное чувство. Людей в мире слишком много. Живут они слишком тесно, а то и вместе. Травят друг друга до тошноты. Любая жизнь в человеческом муравейнике есть компромисс с чужими и своими хотелками, привычками да устоями. Задумаешься порой - а на ХУЙ ты такой, на хрен тебе это стадо нужно? И тянет-тянет-тянет.
И кажется, что никто тебе не нужен. Проживёшь без этого всего. Неделю - полный улёт. А потом наступает ломка. И ты начинаешь страдать. Зачем-то и почему-то, и так до следующего раза.
Впереди ещё неделя-полторы полнейшего одиночества. И больше ни одного захода в обитаемые места. И это вообще последние люди, с которыми я смогу увидеться, походу. И насовсем.
Потому километра за три был замаскирован ещё засветло баркасик, и пройден как раз к темноте путь до ближайшего лабаза Дудинки. И даже в темноте пройдено всё назад. С тремя килограммами шоколада в разных плитка (ага, сникерс, марс да шоколадная плитка "Молочная"), да с литром зачем-то спирта пищевого.
И в полнейшей темноте, по джипиесу, на самых малых оборотах, крадучись, была пройдена Дудинка, обратно замаскирован баркас, выпит горячий чай и сожран немного шоколад. И уже отключаясь, вдруг думаю, что а природа то уже того. Нет больше тайги. Есть невысокий лес. Да кусты. И мастерство капитанское на пятый день начало пугать аж самого. Да и хрен бы с этим всем.
Ещё подумалось, что всё, теперь я уже официально в закрытой зоне.
... Всё же если даешь себе зарок, то имей силу воли, и держи это правило. Вот зарекался же, что рацию не трону. Тронул. И почти по всем диапазонам вызов на борт "13666". Или открытым текстом по имени и фамилии. Волосы зашевелились, по телу пробежали мурашки. Сомнения последние ушли. Против меня работает такая сила, которая не укладывается в воображении. И казалось, что после звонка с несуществующей мобилы давно покойной жены и её голоса уже ничто не способно меня задеть. Ан нет, отошёл зачем-то, чтоб опять так вот получить.
Хреновый из меня индеец в плане нервов. От адреналина трясёт. Как перед дракой. Хотя вру - трясёт, когда адреналин есть, а драки - нет. Блять.
Три долгих часа пытаюсь угомониться. Ходьба лечит. По палубе. Взад - вперёд. Десять шажков. В одну сторону. Тремор уходит. Сначала замещается яростью - сваливаюсь в каютку, и вытаскиваю на свет божий двустволку раздолбанную, и начинаю ею щёлкать. Потом становится смешно, кидаю её назад, сажусь, но сразу же вскакиваю. Нервы-нервы-нервы.
А потом приходит спокойствие. И понимание. Всё, шутки реально кончились. Я на войне. Я уже умер. Осталось уйти красиво перед собой. И хотя бы с одним из тех сук, из-за которых для меня сейчас Таймыр не Таймыр.
Я упёрт, я это знаю. Я баран, и впереди мои ворота. Как бы они не были закрыты, я всё равно их не обойду. Пока буду жив. И лучше мне в этом не мешать.
На глаза попались две бутылки свежекупленного спирта. И сразу же улетели за борт. Прощай Олеська, и ты, Диман, и пить по-красноярски (это когда много, прикольно, и не пьянея) мне сейчас - это значит сдаться. И с вами - уже точно не судьба. Кролику в углу противопоказаны наркомовские, в общем.
И на малых оборотах, в кстати начавшемся дождливом мареве, я пошёл на Диксон. Тьфу, поплыл, то есть, в общем.
6. Линия Дудинка-Диксон, Енисей, фарватер.
Шутки кончились. В вечерней дождливой мгле какое-то шестое чувство толкает к берегу, в притирку. И вовремя - проходит погранец. Со всеми фонарями, как по проспекту.
Нервничаешь, хватаешь плащ, и под ледяным дождём меряешь палубу. Десять шажков вперёд, десять шажков назад. Романтика, о которой и не помечтать совсем недавно. Потом вспоминаешь про хлам в носовом трюме, и появляется идея.
Воевать так воевать. И в следующий сумрачный дождливый день к Диксону на средних оборотах, крадучись вдоль берега, идёт весь облепленный кустами с камышами в рыбацкой сетке самый надёжный в мире катерок "13666", не отличимый ныне от прибрежных кустов.
Присказка давешняя, которая есть сколько себя помню, проговариваемая в моменты каких-то удачных совпадений - "Сегодня боги воюют за нас!" - обретает свой кошмарный смысл. Да, так и есть, сегодня боги, которых нет, на нашей стороне. Я на ногах, я плыву, я плыву в такое место, о котором раньше даже и не помышлял. Я свободен, как никогда. Все земные дела мои удачно, или не очень, но завершены. Но это всё не то.
По пятам идёт нечто. Оно не материально. От него нельзя надолго оторваться. Оно настигает, и неотвратимо. Ужас уже не колет. И адреналин уже не адреналин. Ты уже не думаешь об этом. Но и окружающий Рай для тебя уже не ведом. И что-то или кто-то должен за это огрести. Или я - не я.... Если б я был верующим, я бы молился за здравие или удачный упокой тех великих людей, что сделали мой "13666". И за него самого, самого хорошего и любимого в мире. Но я это не умею, потому я с ним ласково разговариваю, нежно глажу приборку за штурвалом. Мы одной крови, мы оба хотим тишины. Как хорошо, что последний поход проходит с таким спутником. Как хорошо, что мне выпала такая честь. А ещё, некстати, я даже боюсь задуматься о таком маленьком собственном косячке. Вернее, косячке своего организма. Надпочечники. Воспалённые в первую российскую суровую зиму при акклиматизации. И уже насовсем. Которые раз в несколько лет кидают на неделю в койку, да так, что почти насовсем. Которые раз в несколько месяцев кидают на неделю в слабость. Да, и которые показали меня себе со стороны в момент клинической смерти. Я сильный, но у меня косяк. В результате чего походы такие не для меня, в результате чего спину нельзя охлаждать, в результате чего треть времени темнота в глазах от низкого давления. Наверное, мне и нравятся все эти северные пустоты из-за своей почти недостижимости. Наверное-наверное-наверное.
Если б лично я б был верующим, я б многого не просил. Я бы просил за катер, и за неделю силы. И больше мне в жизни ничего не надо. Я сам возьму. Но я боюсь подвести.
Обидно будет, очень обидно, из-за какой ерунды сойти с дистанции. Что бы как-то приободриться - а раз в несколько дней окружающая сумрачная дождливая да туманная сказка выдаёт эйфорию о собственном всемогуществе - так вот, надо спускаться с небес. И я включаю рацию. И слышу всё то, что мне нужно. Меня бросает в дрожь. Я останавливаю катер, я опять скачу по палубе. Я ненавижу этот мир. Какие-то уроды, иначе и не назвать. Со мной говорят умершие бабушки и дедушки, покойные знакомцы, о покойничестве которых я даже не догадывался. Меня упрашивает ответить единственный человек в мире, который мог вить из меня верёвки - бывшая смертельно больная жена. Вернее, реальная, но бывшая больная. Они говорят, что всё будет хорошо. Что им выпала такая возможность, которая никому никогда в этом мире не выпадала, и они могут со мной говорить.
Я вырубаю радио, я ору и бью воздух кулаками. И на пару дней я опять в тонусе.
Все сокровища мира, всю свою дурацкую жизнь я положу за возможность узнать смысл этого бреда. Я не верю даже себе, что бы верить голосам, которых нет. Меня не купить, я побешусь и угомонюсь, и всё равно пойду по своему пути. Я слишком долго жил для всех, кроме себя. Сейчас идёт война за мою душу. Она моя, она одна, и никому я не обязан. И живым не дамся.
Это случилось на пятый день от Дудинки. Был сон, тяжёлый и рабочий, что я плыву за штурвалом, что мне холодно и мокро на ногах, но надо и надо. Что надо быстро, и я убиваю малыша "13666" полным газом, но и это медленно. И иду почему-то в полнейшей темноте, и почему-то не туда.
И я очнулся. Я был за штурвалом. Я был в футболке, и в трико, босой, и было ужасно холодно и дождь, и катер нёсся, и был ужас.
Потом был удар и рывок, потом я зачем-то прыгнул в воду, зная, что так надо. Пронзительный холод сковал, катер упёрся в берег, медленно поворачиваясь ко мне кормой с крутящимся на максимуме винтом. Было темно. Я стоял на коленях в илистой грязи у носа, и был сковывающий ужас. Хотелось бежать без оглядки. И я рванул. Правда, на катер. Я заперся в рубке, я отключил мотор. Я схватил зековский кортик, что постоянно висел у штурвала. И я дрожал.
Я не дрожал так никогда ещё. И это был не холод. Мне казалось, что все силы Ада ждут меня за дверью. И я опять рванул.
В этом мире противно жить на коленях. Лучше красиво сдохнуть. И быстро. Я выскочил, размахивая остриём. Боец кинжальный с меня не важный, но в этот миг я мог убить самого чёрта, если бы он был. Скатился вниз, ору какую-то чушь, схватил фонарь, и стало только страшнее.
Глотку перехватило, с клыков капала клейкая слюна, утробный "Ыыыы!!!" пугал только сильнее, но уже было ружьё. Я стреляю. Достаточно нормально. Я знаю. И уже я был опасен даже для себя. Плохо помню, что было дальше. Настало утро, я сидел на полу у койки. В потолок светил фонарь. Я гладил ружьё, и смотрел на бинокль, что лежал на спальном мешке.
У меня не было бинокля. Не было бинокля на катере. Его не было вчера. А сейчас он есть. Да, без него трудно морячить, но его нет. И он есть.
И в какой-то миг, дрожа уже от холода, я понимаю, что это плата. За этот ужас. Я вынес, и кто-то всё же воюет за нас. За меня, блять, за меня! Впервые в этой дурацкой жизни кто-то воюет на моей стороне.
7. Линия Дудинка-Диксон, Енисей, фарватер.
Я уже другой. Меня уже не захватить врасплох. Оказывается, всё страшнее, чем казалось. Опасность не только снаружи, но ещё и внутри меня.
Бедный "13666". Какая-то неведомая сила в моём лице вела его ночью на скалу. И каким-то чудом он прошёл в каких-то метрах от неё.
Удар о песчано-галечное дно основательно встряхнул его. Но не убил - для этого слишком маленький моторчик. Теперь, правда, корпус плачет, и помпа ныне работает не только на мой душ, но и по назначению. Два раза в день.
Да, потёк мотор. Маслом. Тоже плачет. Но не сильно. И есть канистра ещё в запасе.
Гладил я мой катерок, трясясь всем телом, и извинялся. У меня шли слёзы. Ведь человек слаб. Особенно когда никто не видит.
Периодически впадал в бешенство, орал, приседал да отжимался до исступления. Но это не спасло - начало лихорадить.
Конец сентября - не жаркий месяц посреди лесистой тундры. А человек слаб, и Енисей суров. Спирта не было, потом жрал пригоршнями аспирин вперемешку с арбидолом. Но как мёртвому припарки. Пережитый ужас обелил голову, и теперь я больше блондин, чем шатен. Да и хрен бы с этой головой, я уже близко, и рисковать сойти в конце дистанции по какой-нибудь глупости не то что было до одури досадно, нет. Было страшно, просто ужасно обидно. И этого я себе точно не простил бы. Теперь стиль моей жизни изменился. Я спал не более трёх часов, доводя себя до исступления. Делал я это специально - убитый организм в подчинении труден и хозяину. Теперь я просматривал в бинокль несколько километров реки, прежде чем тихим экономным ходом их пройти и затаится у берега до следующего броска. Катерок мой ныне уже не похож на катерок, нынче он просто куст, в ежедневном коем обряжании я достиг значительных высот.
А ещё я не_думал. Это очень трудно, кстати. От лишних мыслей сходишь с катушек. Я и две недели назад, до этого слалома, в узком кругу славился силой, типа, воли. Да нет её у меня, как и нет ни у кого. Просто я заставляю себя думать о чем-то другом, острые до невозможности мысли откидываю во времени на завтра. Это трудно, кстати, очень трудно.
Так и сейчас. Тяга разложить всё по логическим полочкам, которая так помогала в жизни жить, теперь меня убивала. Мне это нельзя. Никакой силой воли нельзя себя ограничить в мышлении. Можно лишь оттянуть. Так и я, оттягивал на завтра. Если мысль цеплялась за этот действительный бред, то я себя наказывал. Брал зековский кинжал, раскаливал его на примусе, и прижимал к груди. Голой. Енисей оглашался воплем. И так не один раз. На дню.
Это помогало не только прийти в себя, но и не спать. Почему грудь и горячая сталь? Убиваться, тем более - сейчас, в планы не входило, ноги-руки-голова нужны, остаётся грудь. И хрен бы с ней. Как-то незаметно прокрался ночью мимо предпоследнего посёлка Енисея - Усть-Порта. Посёлок небольшой, только опасный - с него рыболовы ходят. Потому после этого самого Усть-Порта жить стало намного веселее. Минимум пять раз в день мимо проходил сейнер. И пару раз вообще ещё плавали погранцы. Как и почему на мой кустистый "13666" никто не обратил внимание - самому богу не известно. На пятый день после седой ночи, в неожиданно пробившимся солнце, жуя за штурвалом с ножа холодную тушёнку из консервы, в бинокль я увидел устье Енисея. Архипелаг Бреховских островов, как официально эти протоки называют.
Карское море, Енисейский залив.
Эмоции пробили все мои заслоны, и на целый час я превратился в обычного себя. Да-да-да, Карское море, Енисей! Казалось, всё, что за мной гонится и гнёт - это фигня и выдумки. Всё это я пережил из-за того, что бы увидеть это. Серое небо, тундра, и впереди - Северный Ледовитый океан. Мало, кто видел эту хмурь. Вот лично я - да даже не мечтал. Мне эти картины милее всех солнечных пейзажей. Очень быстро рванул к устью. Надо было прятаться в не проходной протоке. И чистить пёрышки.
Теперь моя ненормальность достигла высшего балла, я собрался выходить в штормовое море на маленьком речном судёнышке. Без топлива и зимнего барахла. Да и вообще, почти что без жратвы. Быть на месте себя я не мечтал в самых смелых своих желаниях ещё неделю назад. Я был рад и зол, осталось сделать последний прыжок.
8. Поле боя.
Бухта, Море Лаптевых.
Я шёл сюда 2 с половиной недели. Наверное. Хотя - не уверен. Уже со счёта сбился. Забыл, когда последний раз спал. И уже не хочется. Я уже точно не совсем нормальный. Вернее - точно совсем не нормальный. И "точка невозврата" пройдена. Это сделал я сам. Хотя - не один. И я жду встречи. Встречи там, где невозможно перепутать того с ни кем. И накажу.
Обожаю себя доводить до физического исступления. Именно в таких состояниях я добивался выдающихся вещей. Экзамены, забеги, плавание, да бокс, наконец. Второе дыхание, когда разум уже отсутствует. Я сдержал своё обещание, "13666". Ты стоишь в мелкой бухте, наполовину вытащенный на гальку пляжа. Теперь тебя никто не тронет, и ты будешь в спокойствии и тишине. Ты сделал невозможное - прошёл 1500 миль на своём 40-сильном движке. Из них - 700 по морю.
Я уже в море Лаптевых. Это невозможно, но это так. В самых смелых своих мечтаниях я не мечтал в такую глубину. Ради этого стоило прожить всё, что прожито. Каждую секунду, даже если расчёт не удался. Думать поздно, думать вредно, думать нельзя. Да уже и невозможно. Иначе исступление уйдёт, и я превращусь в слизняка. Которого я ненавижу, и подавляю.
Последняя неделя далась с трудом, но с потрясающим удовольствием. Весь мир против. Каботажники, рыбаки, погранцы.... Движение поначалу только по ночам. При том, что моряк с меня - никакой. Пройти пролив Диксона лунной ночью на полном ходу - верх безрассудности.
Моряк с меня аховый. И кораблик не морской, потому три дня за штурвалом меня выворачивало наизнанку от этой болтанки. Я жрал с кинжала что-то консервированное по новой, и по новой это всё выходило. Только успевал перегибаться над бортом. И нельзя было остановиться - скалы, скалы, скалы, и возможная погоня, постоянный поиск бухт-фьордов, которых, правда, хватало, как и камней острых. Каким чудом я выжал всё это, почему я стал видеть ночью - правда, жрал сахар пригоршнями, неужели дойчи в своих мемуарах подводных не накололи-то? - вопросы без ответа. Это был слалом. 4 дня ночных гонок в таких условиях - это жуть.
А потом пошло легче. Можно стало и днём идти. Сказочно. Но и страшно - волны страшнее днём. Не пожалею за это, зуб даю.
Но это всё фигня. Меня заводят именно такие внешние факторы, и жизнь становится осмысленной совершенно. Если б была другая жизнь.... Хотя о чём это я?
Скалы вокруг покрывает первый снег. Мелкий и колючий. Солнца нет, и для меня уже, походу, не будет. Я сижу на раздвижном матерчатом рыбацком стуле, найденном в трюме. Догорает костерок из топляка, три часа назад я сожрал последние две тушёнки. Говяжьи.... Беее...еее. Но надо - ел я последний раз давно, а перед боем нужна ясность в голове. Ещё я разгонял кровь. Приседал, кувыркался, отжимался. Хотя - нервничал, конечно. И бесился от этого.
Как в жизни всё просто всё таки. Вот и час икс. Весь разум, весь наработанный багаж ничего не стоит тут. Весь мир стоит выстрела старенького ружья. Спрашивается - зачем всё это?
Я мотнул головой от дурных мыслей. Расслабился. Всё уже определено и продумано давно. Пора. Набрав в грудь воздух, как перед погружением, я вставил батарею в спутниковый телефон Iridium 9555. Три минуты он ловил связь. Потом я подсоединил разложенный на камнях ноут, и вошёл в сеть. Письма заготовлены, подписи запаролены, приказы розданы. Осталось запустить их веером. Мучительно трудно нажать на ввод. Это на самом деле всё. Распоряжения насчёт активов. Никого не забыл. Хотя их мало. Ну да что есть. Прощайте, дефки - и зачем я вам, двум штукам, сдался-то? Прощайте, родные. Прощайте, единичные друзья. Ну да ладно. Клик - и ушла в эфир инфа. По восемь баксов мегабайт. И сразу в ящик повалился встречный поток. Меня искали сразу все. Но это не важно. Читать нельзя. Дело сделано, я захлопнул ноут, подскочил, крутанулся вокруг оси, и ноут сделал три лягушки в прибрежных водах безымянной маленькой бухты моря Лаптевых Северного Ледовитого Океана.
Остался последний штрих, который никак не обойти. Вдруг в дьявольской канцелярии какой-нибудь рогатый распездяй прошлёпает мои письмена? Я набрал службу спасения. Господи, блять, как долго я не говорил-то, голос мой стал не мой. Сказал, что мне плохо, что я страдаю буквально весь. На самом краю мира, дорогу перепутал нечаянно, больше не буду, клянусь, чес слово. И так вот хочется мне об этом им сказать, да. Мне так чего-то вдруг немножко одиноко и чуть-чуть, самую малость, страшно. Я их жду, в общем. Ну а после Iridium ушёл вдогонку к ноуту.
Итак, наступил великий час. Лох я, или нет - никому уже не суждено узнать. По-любому отсюда, за 500 миль до ближайшего двуного-го сапианса, мне уже не выбраться. Нет жратвы, нет горючего, нет связи. И это то, к чему я так стремился.
Ведь именно сейчас может проявиться то, что меня преследовало всю жизнь. Режиссёр этой богадельни под названием "Ёбанная жизнь". Если вокруг такая дьявольская проявилась вероятность, то вот он я, привет!
Сначала я нервно ходил вокруг потухшего костерка, нервно щёлкая древней ржавой двухстволкой. Потом тремор ушёл. Пришёл дурацкий разум. Который начал практично интересоваться: "А что же дальше?". Да ничего. Я глянул на часы, и отсёк пятнадцать минут. Потом я зажгу примус, разогрею чай, соберу сухпай, и пойду на штурм скал на радость пескарям и россомахам. Неужели я ошибся, блин?....
- Ну и забрался ты, Юрий. Не жалеешь себя....
Охотник стоял в 10 метрах, у громадного валуна. Не было его, и он есть. В оленьих одёжках, с трёхлинейкой за спиной, в чумовых меховых нанайских варежках. Я подскочил. Я ликовал. Я не просчитался.
Я - молодец. Логика, блять, логика!!!!
Вскинув ружьё, я влупил картечью с двух стволов. Отбило пальцы, развернуло и отбило плечо, заволокло всё сизым дымом, ружьё свалилось под ноги, в сухие водоросли, но это всё фигня - охотник рухнул с дырявым кровавым решето вместо груди.
Я упал на колени, ревя от ярости и счастья, подымая здоровой рукой артиллерию, и пытаясь сие перезарядить выспавшимися с кармана снаряженными патронами с буковкой "К", написанной на бумажной гильзе шариковой ручкой. Хотя, надо быть честным - я ревел ещё и от страха. Ведь он мог быть не один, надо быть готовым.
Удалось перезарядить, но других не было. Других не было, однако это дьявольское отродье уже подымалось.
Что же надо было со мной сделать-то такого, что бы я сейчас чувствовал непередаваемый экстаз от стрельбы в человеческое тело?!?!?! Сделал?! Ну так лови!!!! Вторая серия свалила меня с колен на спину. Но и поднявшемуся охотнику, который нечто, снесло полголовы.
9.Бухта, Море Лаптевых.
Последний час - он сладкий самый.
Вокруг образовалась волшебная тишина. Вдуматься только - Крайний Север, скалы, место, куда нога человеческая не ступала, лёгкий прибой студёного моря в закрытой бухте, в общем мечта прямо.
Наконец даже бежать уже не стоит, и думать можно. Тело какое-то, правда, несколько скрашивает сей радостный пейзаж. Да и, прямо сказать, не просто скрашивает, а портит насовсем.
Первый миг я ещё боялся, что пристрелил простого человека, неведомо как оказавшегося в сих ебенях. Ага, и знающего совершенно нечаянно моё имя. Тело принадлежало простому труженику винтовки, правда чего-то славянских выражений лица. Ну да это оболочка, впрочем. Странно, что одна. Видя, что голова этого нечто начала потихоньку опять сформировываться и зарастать, поспешил избавить противную сторону от трёхлинейки.
И, на самом деле, зачем дьяволу ружьё? Мне второе и вражеское тоже без надобности, потому затвор в воду, а винтовке придал шарм, засунув в расщелину и погнув, на хрен, ствол. А то не фиг.
Минут через пять тело картинно взлетело в воздух, изогнулось, и приземлилось на ноги. Согнуло руки "а-ля шаулинь", и пробасило охрипшим голосом что-то типа "Киа!!!". Зря он так, этот Брюс Ли недоделанный. Нервный я, неужели непонятно? Потому шлёп, и опять вентиляция мозгов и северное спокойствие. Вот ведь кадр, а? Можно подумать, что мне созерцание этой анатомии доставляет удовольствие.
Ну после такого второго действия я совсем успокоился, и стал просто ждать. У меня было что-то около двадцати патронов, потому ещё не вечер. Были ещё два зековских кинжала, впрочем, ну да убивать неубиваемого ими постоянно - это уже перебор, да и не моё.
Минут через десять чёрт неторопясь встал, и, играя роль братка, заявил поставленным голосом: "Пиздец тебе!".
Ну на самом деле, неконструктивный совершенно разговор, состоящий из таких заяв. Я не люблю, когда мне такое говорят, потому тело опять улеглось, и стало одним патроном ещё меньше. С этим кадром я уже даже научился стрелять, чтоб отдача не отбивала, вот смех.
Какая-то дурацкая жизнь, вообще, если вдуматься. У всех, должно быть, черти так черти, мне ж клоун недоделанный достался, блин!
В третий раз тело встало минут через пятнадцать, и уже не так резво. Впрочем, произнесённое "Я тебя убью!" не настроило на диалог. Ещё патрон, опять немножко отдохнуть.
В четвёртый раз тело попробовало убежать за большой камень. Даже метров пять. Пришлось напрягаться, подтаскивать поближе за ноги. Зря он так со мной, сходил на катер, взял ведро, да и остудил пыл. А то ишь какой герой!
Впрочем, тело то остудил, да мозгу это явно пока не помогло. Стуча зубами было заявлено "Сука!!!". Тоже мне Америку открый, блин.
Потом еще это что-то говорило злое и циничное. Стало скучно. Подумалось, что почему-то всё хорошее в этой жизни пришлось пережить не в удовольствии, а вопреки. Ага, примчался б я в последний поход без этого урода! Но всё равно обидно.
Потому когда тело молча и пугано село, то получило жакан в лоб уже просто так. Вспомнилось, типа. В следующий раз мне вспомнился ужас мёртвых голосов в телефоне, потом как я был не я.
...Осталось четыре патрона. Тело уже регенерировалось после каждого раза не менее получаса. Да и темнеть стало.
Развёл костёр, сделал чай, и с кружкой стал разговаривать.
Укатал я сифку. Чёртик сидел, и качался, ловя равновесие, не подымая глаз. Ну нервный я, не люблю, когда кричат, ругаются, плохо смотрят. На самом деле.
- Зачем, - спрашиваю.
- Я исправляю..., - прошипел чуть слышно он.
- Что?
Дьявол собрался с силами, и выдохнул с трудом:
- Я исправляю провал твоей вероятности....
Ага, пять балов, кино кончилось, все по домам!
Я отвёл курок.
- Я тебе вернул то, что было отнято, - поспешил он.
Надоело, видать, раскидывать мозгами. Бредятина какая-то! А дальше чёртика понесло....
...Я помнил тот момент. Мне было 4. Я ехал на велосипеде по тротуару. Я плохо держал равновесие, и потому к велосипеду папа прикрутил два маленьких колеса по бокам. Еду себе, жизнь чудесна и волшебна. И вдруг меня что-то как-то заставляет вдруг броситься с велосипеда в сторону. И по нему проезжает колесо. Машины. Бортовой. Заднее. И велосипед стал плоским. Лепёшкой.
Я видел, как дядя водитель дрожал. Я видел, как кричала мама. Мне было до смерти обидно, что у меня больше нет велосипеда....
Я за такое убиваю. Потому патронов стало три. А я в сумерках нервно закружил по пляжу. Погладил катерок, чуть успокоился, подбросил щепок в костерок. Но не мог угомониться.
Аквариум, рыбки, силы высшего порядка следят, что бы было всё чинно и красиво. И вот один решил поразвлечься, вселился тайком от своих в человека с целью познания всех радостей земных. И вот, кидая кости в казино на противоположной стороне Земли, для трёх "шестёрок" отобрал небывалое везение у первого попавшегося. У меня. Подумаешь, микроб.
Шли года, микроб матерел, и вокруг него стало разрастаться тёмная зона. Зона падения вероятности. Стала эта зона затрагивать других. Рыбок. Или микробов. Аквариум и так бурлил, и тут ещё. И был направлен тот, кто отобрал. В наказание.
Этот высший был ленив, подошёл к работе без творчества. Вернул сразу всё. То-то мир сдурел. Спасибо, бляди, большое! Так и сказал, когда спустил курок следующий раз.
Итак, окончен бал, погасли свечи. Я не рыбка, и не микроб. Я человек, не марионетка. У меня есть всё, что я нажил - разум да память. Я не смогу и не захочу даться. Я себя знаю.
Последние два патрона. Устал. Я так устал. И всё таки я упёрт, таких больше-то не знаю.
Дьявол всё понял, когда очнулся снова. Глаза у него заблестели в свете костра.
Он начал уговаривать не делать этого. Потом входил в истерику, и заявлял, что я не сдохну, и мне будет много хуже. Потом опять умолял. Моё восстановление, видать, обойдётся неудом в зачётке, раз такие уговоры.
Бестолку меня в чём-то убеждать. Это мой мир, моё поле боя, моя реальность, и я делаю, что хочу. Я не плесень, и не кукла, не рыбка и не микроб. Я щёлкнул курками.
В последний рывок дьявол вложил всю свою дьявольскую энергию. Он взлетел над костром, и почти настиг меня, хотя я был в пяти метрах. Разрядил я ствол экономно, один. Прямо ему в лицо.
Всё, конец комедии. Идёт битва за мою душу, но она не продаётся. Правильное ружьецо у Мухоморыча. Обрезанное как надо. Я упёр жерло под подбородок, и спустил курок. И хрен там!!!
Осечка!!!
Вот теперь стало страшно. Неужели придётся себя бить ножом?!
Я переломил ружьё, провернул патрон. Опять упёр жерло. И нажал гашетку. Мир ярко-ярко вспыхнул.
10. Бухта, Море Лаптевых.
Мечта у каждого своя.
Окончание.
Я сидел в шезлонге. Но что-то было не так.
И вроде Север. И море. И даже - Лаптевых. И октябрь, и солнце, что фантастика. И костерок. А не то. Что-то безвозвратно ушло, и это что-то до того важное, что хочется орать.
Я вынул с нагрудного кармана пачку Parliament Extra Lights Silver Blue. Уже начатую. Удивительное дело, я не помню, как её открывал. И вообще, я не понимаю, зачем курить то, что не курево вообще. Водка безалкогольная, блин.... Но другого не было.
Мне, вообще, везёт. Я могу курить, могу не курить. Могу пить, могу не пить. И довольно спокойно. Но ничего не сравнится с первой сигаретой за несколько месяцев. Или глотком пива, когда оно уже сниться. Раз за полгода.
Я зажёг сигарету гламурным Zippo CLASSIC. Пиздец, если признаться, я был себе противен. Я люблю покупать зажигалки в местах своего побывания. С местным, как минимум, колоритом. Самые обычные, иначе дух места отсутствует. Что это такое?....
Впрочем, раздражение быстро ушло. Было хорошо. Даже если дым сигареты отдаёт газетой больше, чем табаком. Но что-то ушло.
Зазвонил Thuraya SG-2520. Посмотрел на определитель, да и сбросил звонок. Переговоры, тендеры, встречи... Без меня никак. Да идите вы все на хуй. Я на берегу Моря Лаптевых, в конце концов. Я повернул голову, и увидел свой катер. Белый скоростной двадцатиметровый хищник, вылезший носом на гальку пляжа. В глазах вдруг появилась чернота. Дикая болтанка, старый потрескавшийся штурвал. Темнота, но угадываются силуэты скал справа. Меня трясёт, я весь мокрый, мокрая моя ладонь, запихивающая в рот три рафинада. И эта непередаваемая горечь в глотке, и меня опять тошнит. "Только не сейчас, "13.....".....
Бред, что это такое?!?!
Всё-таки настроения не было. Совсем. Я бываю мрачным. Часто. Но сейчас что-то другое. Что-то ушло. Причём так, что уже и не орать, а реветь охота. Ведь я кого-то предал, сдал за бесплатно.
Не, надо что-то делать. Я вытащил с другого нагрудника фотоаппарат Nikon Coolpix AW100. Господи, да что это такое? Я тряхнул головой, в глазах проскочило что-то смутное и мокрое, в алюминии, "Casio". Которое попрыгало лягушкой. Когда, где?.....
Я посмотрел на фотоаппарат. И настроение совсем рухнуло. Да пошло всё! Что тут фотографировать? Да и кому это нужно?
Я подскочил, и Никон сделал три лягушки в лёгкой зяби заливчика.
- Ты дебил?
Я обернулся. Красавица со своим неизменным Каноном и сумкой, полной объективов. Каждый болеет своим, но...
Она?!?!?!
- Ты......
В глазах появилась чернота, и ощущение болота, когда все сдают. И она - тоже.
Но что-то заставило замолчать. Да, что-то я вообще со своей мечтой рехнулся. Стыдно перед ней будет за эту свою слабость, что ли.
Я улыбнулся делано.
- Да понимаешь, Красавица, что-то очень не люблю Никон, - хотя хотелось сказать что-то типа "а тебе какое дело"?
Театр, блять, игра....
Красавица нашла что-то на берегу, плюхнулась в полный рост, быстро поменяла объектив и принялась выбирать ракурс. Каждый болен своим.
Я уселся опять в шезлонг. Вытянул ноги в своих роскошных Chiruca ALASKA. В глазах промелькнули носки кирзачей. И руки почувствовали на миг, как наматывали портянки.... Что за чёрт!!!!
Всё в этой жизни не так. Что бы приплыть сюда, я отвалил кучу денег. Я построил катер. Ну, почти построил, заплатил. С комбинированной силовухой. Я пережил пятидневный мозготрах от Красавицы, пока нёсся по Енисею. И ещё день - пока по морям. И теперь сижу с кислой миной, и что-то мне мерещится. А если копнуть глубже, так вообще и орать, и реветь, и смеяться хочется. Что-то ушло. Я достиг, но насечки типа "Я сделал это!!!" что-то не получается. Какая-то скучнейшая обыденность.
- Мы долго ещё?
Красавица умела испортить всё. Профессионал прямо. Глянул на неё, но промолчал.
Зачем, зачем это всё?!?!?! Да, мечта обернулась моим блеянием по поводу того, что заедем в Норильск. Ну как же - там побывал сам Артемий, блядь, Лебедев когда-то, до сих пор не зарастёт гламурная тропа.
Господи, блять, я готов был сейчас откусить свой язык, который в этом гадюшнике под названием Москва умолял увидеть Лаптевых. Даже не заплывать на Игарку. Даже не позвонить Димону да Олеске в Красноярске.... Блять, блять, блять. Я - блять. Я продался. За то, что бы Красавица была рядом. Из другой касты. Тусовки, от которой тошнит. Родители которой генетически ненавидят таких выскочек, как я.
Мне стыдно перед собой. Я разрушил ещё одну свою мечту. Моя жизнь - чужой театр. Мир крутится вокруг других. Я прячу от себя же свои мечты. Ну как же, зато я не такой, как все, да. Мне всегда завидуют из-за баб, удачи, и прочей фигни, типа. Я же пытаюсь на них походить. Я покупаю и играю, пытаясь быть на них похожим. Хотя никогда не был нужен в свои трудные моменты. Ведь верно, что человек нужен только здоровым и удачным, а? Блять, блять, блять.
Я порывисто встал. Всё пропало, даже и не посидеть. Костерок догорал на куске жести. Господи, откуда тут жесть-то? Откуда я её отрыл?!
Я подошёл к костерку, поддел жесть носком башмака, и опрокинул. Нет больше костерка. Но что это..... Какая-то ниточка тянется от жести к чему-то. Ниточка, собственно чёрная, к жести примотана медной тонкой проволочкой, аккуратно, что бы сильный костерок по случаю не пропалил.
У меня дрожат руки. Я не знаю, почему. Я падаю на колени, и начинаю вытягивать ниточку сквозь песок. Вот она натянулась, как струна. И тогда я пополз на карачках, аккуратно вытягивая её на поверхность. Она закончилась в трёх метрах. У небольшого валуна. Под валуном был придавлен обычный маленький мп-3 плеер. У меня был такой когда-то. ...Что за чёрт?!
Я поднял его дрожащими пальцами. На задней металлической крышечке было нацарапано: "Никому не говори! Bum"
Это был точно мой девайс. В глазах всё провалилось. На мне снова были кирзачи, я отчаянно понимал, что это всё. Место было идеально. И было хорошо и спокойно. Я был самим собой. И на коленях укладывал плеерок под валун. И нажимал на запись звука через встроенный микрофон. Впереди было что-то отчаянно важное.
Так себе плеерок. Не айпод. 8 гигов флеша. Зачем-то куплен по дешёвке с первой посткризисной сделки. Это был точно мой плеер. Потому как Bumом звался я. По инициалам. И почерк был мой.
Я положил его во внутренний карман. Отчего-то появилось понимание, что это послание. И нельзя никому говорить.
Примечания: "13666" - номер пистолета Марголина, который слушался только одни любящие руки.
|