НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ПРИСТАЛЬНОМ ДОРОГ
Цикл стихотворений
Ожидание
У клена нежная листва
Еще хранила запах почек.
День уходил. И день вставал —
Очередной из многих прочих.
И лепетал о чем-то клен.
И вечер был. И был я вечен —
Предчувствием не одарен,
Людской печалью не отмечен —
Всему свой час, и день, и срок.
Я ждал, когда наступит лето,
На перекрестке двух дорог
Вечерним освещенный светом.
май 1974
* * *
«Кто же станет первым — если все уйдут прочь».
А. Ковтун
1
В тот день, когда найдет ребенка мать
Отчаявшимся, пасмурным и лишним,
Наступит время строчку вспоминать:
«Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним».
Как Данте, был в аду он и в раю.
Он гнал коней сквозь ужас душ и плесень,
Он удержал упряжку на краю
И в самой безнадежнейшей из песен.
Он пел тебе, вот этому, тому.
И на висках пульсировали вены:
«Да, к свету путь поэта — не во тьму!»
И прожигал собой для слабых стены,
Чтоб дети подарили нам внучат
Для жизни и высокого таланта...
...Гвоздики на Ваганьковском кричат.
Что в мире место гения — вакантно.
2
Для сердца устремленного нет бед.
Все беды — ложь, а радость близко-близко.
Но как наколка зека: «Счастья нет»
Гласит твоя прощальная записка.
Смени пластинку! Кто безбожно врет,
Чтобы в глазах сумятица рябила?
Не вниз дорога, а наоборот:
И человек и робкая рябина —
Все благодарно тянется в зарю,
В просторы неба гроздь рябины вкраплена.
Смени пластинку! — снова говорю —
И необъятный мир найди у Скрябина.
3
Человеку, родившемуся под знаком Овна
Геноцид ли, суицид —
Горе нипочем нам.
Суицидный дефицит
Белого на черном.
Не живи чужой судьбой,
Ведь горит перед тобой
Огонек — от свечки...
...Но идут бараны — в бой,
На убой — овечки.
Он совсем не глуп — баран.
Коль баран, так протарань
Черные ворота.
Труден выбор — свет иль тьма? —
Если горе — от ума,
А в душе — зевота.
4
Слабый просится прочь. Но идет человек сквозь ночь,
Озарение правды в печальных его напевах:
«Кто же станет первым — если все уйдут прочь».
...Кто же станет вторым — если не будет первых?..
5 декабря 1994
Утром
Льдинкою упавшей
Тишина расколота.
Нам явило утро
Мудрость и добро:
Этой ночью тополь
Променял все золото,
Променял все золото
На серебро.
* * *
Опять весна пришла нежданно,
По-воровски и поутру
Осевшим снегом на полянах,
И беглой струйкой по стеклу.
Смотрела, высыпав, деревня,
Как речка разломала лед,
Как, завершая перелет,
Грачи садились на деревья.
— Гляди! — кричу, — грачи! Но ближе
Завьюженной судьбе моей
В холодном чердаке под крышей
Зазимовавший воробей.
* * *
Так хочется поучать,
А надо бы помолчать.
И нам ли судить о ком? —
Ведь каждый — под колпаком
Того, что зовут душа,
Иль совесть — не все ль равно?
И женам в плечо дыша,
Прокручиваем кино
Прошедшего дня, когда
За окнами тьма и жуть,
И смотрит в окно звезда,
А двое безмолвно ждут —
И тот, кто продаст за так,
И тот, кто стихи шептал:
Сменяем ли свой колпак
На страшный колпак шута?
1994
* * *
А граница ребяческих грез
С грустным бытом, разбитым корытом
Здесь, у комнатки, где дед Мороз
Дверь оставил чуть-чуть приоткрытой,
Где зевнув и взглянув на часы,
Дед Мороз отвязал свою бороду,
Смыл румяна, отклеил усы...
...И ушел по притихшему городу.
* * *
Ни колдовства, ни чуда нет,
Ни озарения в дороге,
А просто — дождь, И просто — свет.
И просто — девушка из многих.
Но этот сад — весенний ад! —
Дурманит ум, роняет влагу.
Ложится розовый закат,
Как промокашка — на бумагу...
май 1973
Запах полыни
Сорвите полынь у дороги,
И запах полыни,
Задумчивый, чистый и строгий,
Напомнит о сыне:
Война. Он такой молодой.
...Только фото осталось.
И пахнет полынью седой
Материнская старость.
Чтоб в маленькой, личной тревоге
Сердца не мельчали,
Сорвите полынь у дороги,
Вдохните печали,
1985
Возвращение
В. К.
Не лей восторгов приторный елей,
Ведь невозможно передать словами
Седую синеву над головами,
Сосны разлет, ковыльный бег молей.
Вернемся — ради денег иль наград? —
К подножью серых городских громад.
И на распутье маялись напрасно —
Куда как легче нам с душою праздной.
Приходим мы к работам, магазинам,
К друзьям, что каждый день «под керосином»
Живут, о большем Бога не моля,
Где наш язык язвителен и точен,
Где лица беззащитны от пощечин,
Где тихий пух роняют тополя...
Весна солдата
Он замыкал грузовиком
Автоколонну автобата.
Он жал по трассе прямиком,
Косясь на стрелки циферблата.
Он жил на полную катушку,
Солдатский затянув ремень,
Когда дождливый майский день
Настиг его и взял на мушку.
И он свернул с дороги в лес,
В ромашки спрыгнул из кабины.
Однообразный дождь в отвес
В лесу завесу приоткинул.
Берез минуя белизну,
Он отыскал средь серых сосен
Непройденную им весну,
Опустошенную, как осень.
* * *
В. В-ову
Сквозь парк, в пивную торопясь,
Ты шел, уже приняв с полбанки,
Меся ноябрьскую грязь,
Когда горластые цыганки
Замкнули в свой цветастый круг
Назойливо-непроходимый,
В тебя вцепилось десять рук:
«Давай судьбу скажу, родимый!»
Иль дал ты мало и назло
Не напророчили хорошего?
На волосы твои несло
То дождиком, то снежным крошевом.
На плеши — двадцать лет спустя
И в том же парке — как в насмешку
Почуешь капельки дождя
С крупою снежной вперемешку.
В пивной две кружки на поднос
Возьмешь, закрасишь водку пивом,
Чтоб заглушить в себе вопрос:
«А был ли я когда счастливым?»
И, выпив, выйдешь на крыльцо,
Где ветер в качестве подачек
Швыряет в мокрое лицо
Картонки папиросных пачек,
Обрывки грязные афиш...
Ты так живешь, как напророчили,
Но лоб разбей — не объяснишь
Ни сыну этого, ни дочери.
* * *
Кто его душу вычерпал до дна?
Жена? Мечтатель-сын? Дуреха-дочка?
Друг лучший? — с кем померенная бочка
Прикончена — дешевого вина.
«Прощайте! Я давным-давно пустой», —
Он им сказал. Они в ответ: «Постой,
Не уходи, ты обещался нам —
И радости, и горе пополам».
...Опустошенный, он узнал не вдруг —
Ни сын, ни дочка, ни жена, ни друг
Не подадут ему и крохи счастья.
В день, когда счастье посетит их дом,
Он в этом счастье будет ни при ком,
Но по привычке проявил участье:
Отдал жене последние гроши,
Снял куртку, сыну протянул: «Держи,
Ей сносу нет». И повернулся к дочке,
Взяв сумку, что похожа на суму:
«Я твой должник?» А другу своему
Он всех своих стихов оставил строчки.
«Простите! Отпустите одного
Под старость побродить по белу свету.
Ведь больше — нету. Больше — правда — нету.
Ведь больше — честно — нету ничего».
20 июля 1993
Осколки
Б. Попову
Когда б не дела — не оставил домашний уют
Он даже на час. Вот ухоженный, сорокалетний
Он вышел из дома. Опять у подъезда жуют
Старухи с глазищами сов надоевшие сплетни.
А мимо идут пионеры без груза грехов.
Им вслед завопили о чем-то старухи: — Отдайте!..
.........
...Под солнцем осенним сверкнули осколки стихов
Из юности давней его меж листвы на асфальте.
Как был он в то время застенчиво-дик! И кропал
Стихи, что наивны по нынешним меркам. И все же...
И все же, и все же, и все ж — в чем-то в точку попал,
Коль эти осколки — морозною дрожью по коже.
Навстречу юнцу не струился грядущего свет,
Навстречу — лишь холод в глазах иль усмешка кривая.
И надпись, сурово гласящая: «Выхода нет»,
Его сторожила в победно гремящем трамвае.
Напрасно он руки тянул, пониманья моля,
Кричал о несчастье, — ведь выпало счастье родиться
В надежной стране, где вовек не сыскать журавля,
Зато на ладонь с малолетства садится синица.
Он бросил стихи: словно вазу — да оземь. Привет! —
Смотрите — он выжить сумел средь сердечной разрухи.
И все же... и все же... и все ж...
.........
...Пионерам вослед
«Отдайте нам молодость!» — немо вопили старухи.
И к ним повернулась соседская девочка-шут:
Мальчишек любимица, неугомонная Маша
Скривила мордашку, отдав пионерский салют:
Спасибо, бабуси, за детство счастливое наше!
Он только свидетель. И нужно идти по делам.
А всем — поделом. И на этом поставить бы точку...
...Свидетельствуй, что ли, как веку итог подвела
Девчонка, которая чем-то напомнила дочку,
Как дворник осколки метет и при детях ругается зло:
То смута души, словно каша с кастрюли, — полезла...
...Сосед с похмелюги тащил для окошка стекло,
Да грохнул, болезный, его у ступенек подъезда.
ноябрь 1990
* * *
«Око за око...»
(из Ветхого завета).
«Возлюби ближнего...»
(из Нового завета).
Темнело, когда он принес на вершину горы
К ногам королевы даров превеликую груду
И грустно сказал: «Я устал от жестокой игры,
И разве сегодня — ответь — я похож на Иуду?»
Но вниз полетели дары. И слепа, и глуха
Она хохотала, назвавши слова его ложью.
Уже рассветало и слышался крик петуха,
Когда он приплелся с пустою душою к подножью.
Ах, как тяжело, и какая крутая гора!
До сердца доносится эхо далекого мифа.
И вновь поднимается в гору он с ношей Добра,
И трудится долго на должности честной Сизифа.
А той хохотунье — ей тоже настанет черед...
Он тоже столкнет ее ношу Добра — в отомщенье.
Так будет, пока ту извечную цепь не прервет
Пора Пониманья, высокой Любви и Прощенья.
август 1994
Письмо
К тебе во сне явился свет
Светлее солнца,
Средь наших горестей и бед
Как бы оконце.
Ты долго плакала во сне
На зов оттуда.
Пришла с вопросом ты ко мне:
«К добру иль худу?»
...А может, нужно жить, любя,
И вспомнить детство?
И не в других — в себя, в себя,
В себя вглядеться?
И автор — частного письма
Сего податель,
Когда был выбор — свет иль тьма?
Он был предатель,
Предатель чистого, греша.
И не на ветке —
Как птица — плакала душа
Меж ребер, в клетке,
Идя по грани бытия,
Черно и грузно.
Я знаю, ты — вчерашний я,
И это грустно.
Сегодня ты смеешься вновь.
Тебе с участьем
Растолковали: свет — любовь,
А слезы — к счастью,
Не ты, а некто виноват,
Что мир не светел.
Тебя бы я утешить рад,
Но я в ответе:
Моя вина — вина вдвойне,
Мы рядом будем.
И не толкуй о счастье мне,
Себе и людям.
август 1994
Истина
Примите истину вот эту —
Она мерещится поэту,
О ней не ведает политик,
Самодовольный без предела:
«Дух есть отдельное от тела».
Об этом знает паралитик.
май 1991
* * *
Туда, где Любовь светла,
Вела за скалой скала,
В кровь — руки.
Он знал: повернуть нельзя,
Остались внизу друзья,
Подруги —
Кричат от подножья скал:
«Ты лучше вином бокал
Заполни».
«Кто ведал и не принес,
С того и суровый спрос —
Запомни.
И если ты духом слаб —
Поможет ли людям раб
Дрожащий,
В пыли распростертый ниц?»
...Он дрогнул, сорвался вниз —
Пропащий.
Здесь пепел, грязь и зола,
О, дайте любви, тепла,
Участья!
Здесь так безнадежна тьма,
Что было б сойти с ума
За счастье.
Придите же кто-нибудь!
«Она прервала свой путь
И ею поделена
Вина.
Душа ее сожжена
Тобою...»
Но кто она?
«Жена».
И сердце рванулось в нем
Вослед за живым огнем
Свечи.
А что за огни вдали?
«То люди твоей Земли —
В ночи».
Он рубищем усмирен,
Не скажешь теперь, что он —
Тот гордый поэт во фраке.
«С людьми, — говорит, — хочу,
Я тоже несу свечу...»
«Ты мог бы нести факел».
Бредут и он, и она.
И ложью оплетена,
И злобой потрясена
Планета.
И люди — увидят ли
Тот пристальный Круг Любви
И Света?
22 ноября 1994
Предчувствие
Сыну и дочери в Светлый день
Я тоже жить иначе не умею,
И жил бы беззаботен и влюблен,
Но молния развалит рядом клен...
— О, Господи, — скажу и онемею.
На перекрестке пристальном дорог
В несчетный раз дарован будет срок
Узнать себя и ужаснуться этим,
Утешить мать и быть нежнее к детям,
На голубую вечную звезду
Смотреть сквозь тяжелеющие веки —
Пока я отсвет Бога не найду
В идущем к смерти грешном человеке.
Как топоры людской молвы остры!..
Как боль кричит глазами пилигрима!..
— О, Господи, — скажу — лишь до поры
Все Молнии Твои змеятся мимо.