Индюкова Екатерина Александровна : другие произведения.

Ты пепел, я пепел...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  1
   07.07. 200*
  Здравствуй, Ба. Я приехала. Извини, что так долго не навещала - дела не отпускали. Ну, не обижайся. Я здесь.
  Что дома? Дома всё по-старому. Отец с тётей Аней и Максом укатили отдыхать, вернутся только ближе к концу месяца. Юра хотел со мной приехать, но я дала ему отпуск. Пусть хоть недельку тоже отдохнёт. Приехала, как раньше - своим ходом. Обидно, Ба. В поездах чай уже баз подстаканников, а стаканчики и те пластиковые. Когда я маленькая была, всё по-другому было. Ты бы сказала: "Всё течёт, всё меняется". Да ведь так оно и есть... Вот и тебя уже нет. И...И я одна. Забросили здесь всё кругом... Я сейчас, Ба. Я вернусь. Возьму только что надо и приду. Я сейчас.
  
  2
   06.07.200*
  ...Старик вперил в него шалые остекленевшие глаза. Ряху перекосило пьяным ужасом, посиневшие от долгих, во всю жизнь, курева и выпивок валики губ изогнулись, уродливой дырой раскрылся рот, вот-вот вырвется из охрипшего горла животный, унижающий человеческое естество, предсмертный рык. От старого несло, как от козла, от телогрейки - какой-то плесенью, тухлятиной, изо рта тянуло гнилым, разлагающимся телом...
  Сон выкинул рывком - так выбрасывает пробку из кипятка. Боль в висках не пульсировала, как вечером, а просто расползлась под темечком и досадно ныла. Так ноет где-то внутри мозга, если заглотить слишком большой кусок пломбира и прогнать его в глотку разом.
  Вода в чайничке ещё не остыла и отдавала противной теплотой. Не помогло - голова набрякла болью, и от этого заснуть не получалось. Ещё ко всему и эти кошмары. Жрать охота - вот в чём дело. Можно заглушить надсадный голод остатками вечерней картошки - она стоит в кастрюле на печке. Утром Вик разогреет её на сале до золотистой корочки и стрескает за милую душу.
  Можно тупо заточить картошки с солью, но это не поможет - слюна останется такой же вязкой и горькой, а тугая боль в голове не успокоится.
  ...Где там этот хренов медик свои колёса хранит?!
  С грохотом сверзил с полки коробку с медикаментами. Если Вик сейчас проснётся - начнёт бубнить, что его разбудили ни свет ни заря. Прислушался. Нет, спит вроде.
  Кругляшок аскофена, снова глоток тёплой жижи с шершавым вкусом накипи. Нажраться таблеток, что ли? С утра не хочется... Хотя, какое тут нафиг утро - темень за окном.
  Виктор всё-таки проснулся. Притопал, стал на пороге, почёсывая макушку, щурится от света.
  - Чего не спишь?
  Он ответил.
  - Дела-а... - сказал Виктор и оседлал колченогую табуретку рядом. - Нет, я могу, конечно, достать, но Джет только завтра привезёт.
  Виктор знал, что без допинга Ромка пока не помрёт, но будет мучаться сам и срывать злость на окружающих.
  Также очень не хотелось поднимать лишний шорох...
  - А у тебя разве больше нет?
  Он помотал башкой и проглотил ещё таблетку.
  - Не переусердствуй, а то хуже будет.
  - Знаю.
  - План Бэ?
  Аж перекосило.
  - Противно. Если бы готовой... А так - нет...
  - Блин, ну так плохо же тебе!..
  - Не могу, Вик.
  - Не понимаю...
  - И не поймёшь. Так что звони Джету, чтобы не медлил. Может, хоть к вечеру...
  - Я позвоню. Утром. План Цэ я...
  - И не предлагай. Некого. Нельзя.
  - Иди спать, Ром.
  - Посижу ещё. Может, пройдёт.
  Виктор скептически подумал, что ждать придётся долго. В принципе, такое происходило уже не впервые, он даже уже свыкся с Ромкиной хворью, но каждый раз переживал за друга.
  - Ладно. Тогда я пойду закемарю. Не греми особо, хорошо?
  - Давай.
  Утром, когда разорались петухи в курятнике бабы Зои, он всё ещё маялся на кухне. Капля в голове всё набухала, давила изнутри, распирала кости. Уже опустошённая пачка аскофена сиротливо валялась на клетчатой липкой клеёнке, но, казалось, от таблеток было только хуже. Виктор знал, что сейчас Ромка держится из последних сил, что если его сейчас тронуть, он взорвётся, поднимет бучу.
  Надо срочно звонить Джету.
  Несмотря на ранний час голос его был бодр и энергичен.
  - Что случилось? - правильно, в такую рань просто так никто не позвонит.
  - Ромка. Снова мается.
  Совсем как Виктор, Джет протянул:
  - Дела-а... А я байк Ковэксу на починку отдал... Только в пятницу забирать.
  Ругнуться бы - да не поможет...
  - Достать хоть сможешь сегодня?
  - Да. С утра поеду. Сколько?
  - Две порции возьми. Чтоб про запас.
  Отлично. Надо только найти кого-нибудь на колёсах, уговорить, пусть подъедет в эту дыру выручать Рома.
  Тот уже уполз в своё сховище. На окне - одеяло, чтобы ни лучика света, дверь плотно закрыта - чем темнее, тем легче переносить голод. Ромка всегда поступал так, когда совсем уж невмоготу.
  - Вик, я не дотерплю.
  Значит, остаётся только один выход... Но кого? Здесь, в деревне, в этом захолустье, все на виду, все всё про всех знают - не успеешь обожраться зелёной смородины, как бабки с того конца уже тянут зелья от поноса.
  Да и не хочется своих-то...
  Нет. Нельзя.
  Ах ты, чёрт! Забыл совсем! Завтра же жмурика привезут, а ямы нет. Хотели сегодня выкопать, но этот же пластом лежит. Придётся одному...
  - Ром... Слышишь меня? Ром, я работать.
  - Иди.
  - Джет достанет, Ром... Там мясо размораживаться я поставил. Если что - хоть немного...
  - Иди.
  Нет. Надо бы закрыть его. А то натворит ещё дел... Расхлёбывай потом.
  - К обеду буду.
  - Иди!!!
  
  3
  08.07.200*
  - Таким образом, мы можем наблюдать снижение уровня преступности в районе за истекшие шесть месяцев календарного года. Раскрываемость достигла девяноста восьми и трёх десятых процента. В целом работу криминального отдела можно считать эффективной.
  Как всегда лощёный и сияющий, Чингиз улыбнулся ослепительно-голливудской улыбкой и осведомился:
  - Вопросы будут?
  - Что насчёт несанкционированной инициации, Анарбаев? - раздался голос из середины зала.
  Щур. Как всегда - жаждет поставить человека в неудобную позу, похотливый стервец.
  Чингиз мельком глянул на Зарецкую, та кивнула ободряюще - мол, не дрейфь, всё хорошо.
  - За шесть месяцев их было не так уж много. Если приводить точные
  цифры - двадцать одна. Девятнадцать инициаторов были арестованы, исполнительным отделом к ним были применены санкции в виде высшей меры наказания. Жертвам выданы лицензии.
  - А что с теми двумя, которых не нашли?
  Снова блистательная улыбка.
  - Я, кажется, уже упоминал, Юрий, что раскрываемость не равна ста процентам. Работа ведётся...
  - Но вы, естественно, понимаете, что по горячим следам преступление раскрыть проще. Что вы будете делать, если вам не удастся найти инициаторов?
  - Безусловно, будем искать. Ещё вопросы?
  Вопросов больше не имелось, и Чингиз занял своё место слева от Зарецкой.
  - Якши, Казах, - негромко сказала Ольга.
  - Старался.
  - Все старались. Зайдёшь после обеда в информичку, получишь у них материалы на мониторинг.
  - Я, Ольга Дмитриевна, сегодня пораньше думал ускакать... - обречённо намекнул Чингиз на "чрезвычайные" обстоятельства.
  - Зайдёшь - и скачи.
  - Ясно.
  В информотделе Анарбаева встретили с распростёртыми объятьями.
  - Чингиз! - завопил Костя-очкарик, оторвавшись от маджонга, - Тут тебе дело есть.
  Уже предчувствуя ненужную работу, Чингиз снова улыбнулся. На этот раз голливудского лоска не получилось.
  - Да не морщись ты! С бумажками разобраться - делов на час работы.
  - Что там?
  Он не успел ответить - разговор прервался пронзительным зуммером телефона. Костя снял трубку, и улыбка под его очками стала медленно, как свет в театре, гаснуть.
  - Да... Да... Да, Ольга Дмитриевна. Здесь. Хорошо... До свиданья...
  От этого Костиного "хорошо" нехорошо зачесалось под ложечкой.
  - Что там?
  - Чинг, дуй вниз. Убийство. Зарецкая тебя послала.
  - А я причём? Я ж аналитик. Может, ошиблась?
  - Вряд ли. Эта если и ошибается, то только умышленно. Сказала "Срочно!". Уже ждут тебя.
  День обещал весёлое продолжение.
  
  4
  07.07.200*
  Лопатку, лейку и грабли можно было взять у кладбищенского сторожа Матвеича. За бутылку он-то мог прибрать на могиле, но сейчас всё же стоило самой сделать это. Тем более что давно не приезжала, а старик, судя по всему, забыл об обещании, которое она взяла с него перед тем, как уехать домой два года назад. Надо было убрать листья, нападавшие за осень, выдергать наросшую траву, покрасить косую лавочку, натыкать новых цветов - привезла маленькую розочку: белую с розовыми прожилками на лепестках. Она понравилась бы бабуле, та вообще всякие цветы любила кроме срезанных. Поэтому Ася только сажала: выбирала в городе самые красивые и привозила сюда.
  Сумки она оставила в хате - та неприветливо встретила её застоявшейся сыростью нежилых стен. Ладно, просушим за неделю, вытопим. Глядишь - ещё постоит.
  Домик Матвеича стоял отдельно от деревенских - ближе к погосту. Понятное дело, раз хозяин кладбищем заведует. Хотя, кому оно тут надо - забытая Богом деревушка за добрых три сотни километров от столицы. Из всех благ - только почта. Раз в три дня приезжает автолавка. Школы - и той нет. Некого учить - одни старики, да и те вымирают, как мамонты в своё время. Тоскливо...
  Врут всё, что страшно на кладбищах. Кого бояться? Мёртвых? Да их же обидеть - что раз плюнуть, сами живых опасаются. Живых? А тут тоже не столичное кладбище, где полным полно бомжей, подбирающих на могилах конфеты. Конечно, когда время от времени над головой пролетает огромный чёрный ворон, не по себе становится. Но это всё навеяно голливудскими блокбастерами. Ерунда.
  Солнце перевалило на вечернюю половину неба и стало потихоньку приобретать оранжевый оттенок целлюлитной апельсиновой шкурки - близится вечер. Пока светло и не холодно, надо прибрать с большего. Завтра, послезавтра закончить - куда торопиться? Автобус будет только в понедельник, через шесть дней. Позагорать, искупаться, сходить в лес, нащёлкать новых кадров на "цифру". Телефон здесь не ловит. И хорошо. Спокойней будет.
  Вот и Матвеичев дом: серая хибара с покосившейся незастеклённой террасой. Раньше здесь, на крыльце, жил Шарик, но его не видно, даже будки нет. Похоже, каюк собачке пришёл. А жаль, смышлёный был, хоть и деревенская беспородная шавка.
  Она постучала. Тишина. Толкнула дверь - не заперто.
  - Эй... Дед Матвеич? Это я, Ася из города... Вы где?
  Что-то шуршало по углам. Дверь за дверью Ася проходила невообразимо просторный дом и удивлялась - не может быть, чтобы все эти вещи принадлежали старику?! Стоптанные, но совсем не убитые кроссовки, девятнадцатидюймовый ЖК монитор - такой не у каждого городского найдёшь, стопки дисков, книги по хирургии, на диване - латинский словарь и красные мужские трусы а-ля "боксёрки" - как любят носить теперь - чтобы резинка с модным брэндом выглядывала из-под пояса джинсов. Здесь явно что-то не то... Ну просто не увязывается в голове пропитый, побитый жизнью старикан и хирургия в красных труселях...
  - Дед Матвеич...
  Она потянула последнюю дверь. Кажется, где-то там должна быть спальня.
  Темнота, как будто окон вообще нет. И лишь где-то в глубине что-то тяжело дышит.
  ...Страшно...
  От собственного визга заложило уши, и в грозной надвигающейся безмысленной темноте блеснуло нечто остро красное, крепкие лапы заломили вбок голову, и последней искрой в потухающем мозгу вскрикнул молодой мужской голос:
  - Ромка!!! Что ты наделал!!!
  
  5
  08.07.200*
  Они предоставили корочки Центрального офиса Инквизиции и были допущены на место преступления.
  Картина являла собой отвратительное зрелище: Чингиза, знакомого с "полевой" работой только по фотографиям, даже замутило.
  Неопытному глазу показалось бы, что деда порвала огромная кошка: пантера или рысь, что более характерно для этой полосы, но эксперт авторитетно заявил, что убийца или был жутко голоден или торопился. Поэтому он даже не удосужился аккуратно проткнуть кожу, а просто разворотил полшеи и слизывал фонтанирующую из артерий кровь. Вместо глаз у трупа - чёрные ямы.
  - Дела-а... - процедил Чингиз сквозь зубы - он с трудом сдерживал рвоту.
  - Ну, что скажете? - фотограф уже отщёлкал серию кадров и стоял рядом, курил.
  - Я... - пришлось снова сглотнуть. - Аналитик.
  - Ольга прислала? Я-асно... Будешь?
  Усилием воли Анарбаев заставил себя засунуть в зубы сигарету и глубоко затянулся. Вроде полегчало.
  - Мне сказали, их двое было... Где второй?
  Фотограф махнул ладонью:
  - Там, за сортиром. Только это уже чужое ведомство, нас не пустили.
  - Да. Меня предупреждали...
  Конченая деревня Старая Лужа стояла как раз на границе территорий двух офисов. В принципе, гнать из столицы сотрудников было необязательно, к тому же сотрудников из аналитического отдела, который чаще для краткости называли неблагозвучным, но недлинным словом, и отчасти Чингиз с этим соглашался, несмотря на то, что иногда он свою работу любил.
  Но раз Ольга сказала - значит, надо. Маги Инквизиции открыли портал прямо сюда, в деревню, тем самым избавив "центряков" от долгой тряски по второй проблеме государств благополучно распавшегося Союза.
  - Анарбаев! А ты чем тут маешься?
  Сёма Штейнман. "Заклятый друг" из Северного офиса. Занудная, но работящая личность. Типичный ботаник, маменькин сынок, послушный еврейский мальчик. Такие становятся чересчур заботливыми мужьями и чересчур дотошными отцами. И жёны, и дети утомлённые постоянной опекой, вскоре оставляют таких в несчастном одиночестве. В работе от них всё-таки больше пользы, чем суеты. Тем они и хороши.
  - Я-таки уже думал, перевели тебя.
  - Да нет. Вроде как... Ну, давай показывай. Что там?
  Бабка, видно, направлялась в дощатую будку за домом. Не дошла. Две тёмные дырки на левой стороне шеи. Две тёмные дырки вместо глаз.
  - Смотри, какая фигня, - Штейнман повернул голову жертвы. - Тут ещё...
  Ещё четыре. Совсем неглубокие. Словно вампир долго примерялся, надкусывал. Учитывая первый труп, пазл складывался весьма занятный.
  - Кажется, я догадываюсь, почему Ольга меня прислала...
  Действительно... Тут не тупой механический поиск по следу ауры.
  ...Потому что мёртвые ауру не излучают. А то, что можно было собрать с сетчатки глаза - предусмотрительно выпущено на волю. Кровосос оказался явно не дурак...
  - То ли он был так голоден, то ли просто сдвинутый. Зачем ему ещё бабку было пить - ума не приложу.
  - Может, он просто молодой? Только инициирован.
  - И уже заметает следы - убирает глаза? - Штейнман усмехнулся, обнажив крупные здоровые зубы в обрамлении розовых дёсен. Зубы как зубы - как у обычного белого человека. Чингиз даже подумал: "Я казах, он еврей. Хорошая компания. А, по сути дела, какая разница? Чем русские лучше нас?". Но ход его гуманистических мыслей прервал Сёмин говорок: - Такой фокус не каждому матёрому известен.
  - Что ты думаешь по этому поводу.
  - А что я могу думать? Думать надо. И искать.
  Теперь хмыкнул Чингиз. Но совсем невесело:
  - Итого: четыре "висяка" за истекший календарный год... - "Ох и обрадуется же Щур!".
  
  6
  07.07.200*
  - Ты... ты извини, что так вышло...
  На кухне повисло гнетущее молчание, как любят писать в длинных малопонятных романах. Девушка уже не плакала, только сидела насупившись и тёрла шею.
  - Не чеши - корочку сорвёшь, шрам останется, - посоветовал Виктор от всей души.
  - Да пошёл ты!.. - огрызнулась она. И снова из глаз хлынули слёзы. Устыдившись, вытерла зарёванное лицо и зло буркнула: - Хоть йоду дай помазать...
  Виктор немного опешил:
  - Зачем?
  - Заразу убить! Вдруг СПИД у него!
  - У меня!? - за нервным, почти истерическим гоготком Ромка явно пытался скрыть замешательство.
  - Он стерилен, не бойся. Даже кровь не течёт - там коагулянт, сразу всё сворачивает.
  Некоторое время сидели молча. Виктор пытался заглянуть в глаза незнакомке, как будто это он, а не Ромка был виноват в случившемся.
  ...Яму для завтрашнего дядьки он вырыл на удивление быстро - было около пяти часов, когда Виктор, наконец, отбросил лопату и распрямил затёкшую спину. Кожа поджарилась за день - работал без майки, - теперь зудела и чесалась. Про обед он совсем забыл и теперь спешил домой - как там его "больной"? Но у могилы с солдатским обелиском вместо креста Вик замер. По главной аллее шла незнакомая девушка. Явно не местная. Явно вообще не деревенская - ни такой одежды, ни фигуры у сельских девчонок не водится. И шла она как-то уж очень уверенно, несмотря на пугающее безлюдье. Но откуда эта цыпочка появилась в такой дыре? Или, в самом деле, перегрелся на солнышке? Как герой какого-нибудь романа, Виктор ущипнул себя за ляжку. Заболело. Сильно. "Гематома будет...". Значит - не глюк. Позвать - не позвать? Чего доброго, ещё испугается. Ладно, посмотрим, куда пошагает. Главное - от могильника отойти. И Виктор, не торопясь, прячась в тени кладбищенской сирени, последовал за незнакомкой. И тут же чуть не зарылся носом - наступил на шнурок. Поминая всех чертей и чертенят преисподней, распутал тугой узел и завязал кроссовок по-человечески. За время этой хитрой манипуляции девчонка отошла порядком и скрылась из виду - когда Виктор разогнулся, незнакомки как не бывало. Что ж... Ничего не попишешь. Надо спасать Ромку.
  Но, поднимаясь на террасу, Виктор почувствовал неладное - дверь открыта, дрын, которым он подпёр её - рядом на земле. И тут - визг!
  Сначала глаза, привыкшие к яркому свету, ничего не видели, но через миг Виктор различил две плотно сплетённые фигуры в углу.
  - Ромка!!!
  Обмякшее тело тряпкой скользнуло на дощатый пол. Ром виновато поднял на друга глаза. Ругать его сейчас... Тьфу ты! Каким нелепым кажется это слово в данном случае! Ругать его сейчас было бесполезно - он не повиновался сам себе - как в анекдоте: "Извини, мужик, но кто-то из нас должен был затормозить. Я не смог".
  Одеяло с окна полетело в сторону.
  - Убери свет!!! - срываясь на ультразвук, завизжал Ромка.
  Рана неглубокая, но хлебнуть этот товарищ, похоже, успел.
  - Хана... - констатировал Виктор, устало сползая по стене. Нестерпимо чесалась спина...
  - Что? Совсем? - не то с испугом, не то с надеждой спросил из своего угла Ромка.
  - Почти. Пульс-то есть... Но вот жить уже не будет...
  - О Боги... И что теперь?
  Вик не ответил. Он осторожно приподнял несчастную жертву и легонько похлопал по щекам, пытаясь привести в чувство. Девица болезненно поморщилась:
  - Шея...
  ...Вот и сейчас она всё ещё пытается разогнать тупую боль чуть слева от позвоночника.
  - Не злись на него, он не мог себя контролировать, - в медицинском неплохо преподавали психологию. Зачем она хирургам, имеющим дело в основном с распростёртым под наркозом телом? Но, как оказалось, пригодилась.
  - Маньяк!..
  Тихо-тихо Ромка сказал вполоборота:
  - И ты такой скоро будешь...
  Виктор едва сумел удержать девчонку - та бросилась к Рому с явным намерением выдрать ему глаза. Надо же! С виду - соплёй перешибёшь, а даже Вик, далеко не заморыш, еле-еле скрутил её.
  - Да успокойся ты! - прикрикнул он. - Уже ничего не сделаешь! Это надо принять и жить с этим!!!
  Рыжеватое солнце в окне красиво высвечивало профиль Ромкиной жертвы: правильный, почти греческий... Глазищи в пол-лица и тихо-тихо, трагическим шёпотом, одними губами:
  - Как?
  Действительно. Ведь так просто сказать другому: "Плюнь, пройдёт. Вся жизнь ещё впереди, успокоишься. Время лечит". От людей уходят возлюбленные, у них умирают матери, сгорают дома, их увольняют с работы, они ломают позвоночник. Они живут. Кое-как. С вечной занозой, с толстым слоем кислоты на ране. Встречая их на улице или в магазине, знакомые стыдливо прячут глаза. А у тебя всё хорошо. Даже если посочувствуешь - у тебя есть твоя жизнь, где цел позвоночник, любимая рядом, все родные живы. И хоть ты бейся головой о стену, хоть волком вой - этому твоему другому легче не станет. Будь ты хоть десятикратно дипломированным профессором психологии.
  И тут снова ожил Ромка:
  - Как-как... Заново. Совсем заново.
  "Надо наводить мосты", - решил Виктор и протянул девушке открытую ладонь:
  - Виктор. Будем знакомы, миледи.
  - Ася, - буркнула та, но руку не пожала.
  - Он - Ромка. Можно просто Ром.
  - Ну да. Очень приятно... - всё-таки она ещё злилась, но первый запал прошёл - Вик понимал, чувствовал и просто знал. Теперь на неё наваливается серая безысходность и согласие играть по предложенным правилам.
  Хорошо это или плохо - ещё узнаем.
  
  7
  08.07.200*
  - I-i-i-i-i, сынку! Ды хто ж тут чаго бачыѓ! Цемрадзь адзiная! Заѓсёды тут так. Ды й няма каму бачыць - няможна нам, старым, ужо пад плотам па начах швэндацца.
  Бабка снова прищурилась, как кот на солнышке. Чингиза уже начали порядком злить эти жмурки - словно она чувствует, что ему надо заглянуть ей внутрь зрачков...
  - Ты гэта... Да бабкi Зоi iдзi. паблiзу жыве, можа чаго i бачыла, як да ветру выходзiла Схадзi, схадзi, сынку, паспытай. Толькi ж ня бачна яе сёньня. Захварэла цi што. Схадзi.
  Ох уж этот пенсионный контингент! "Неужели и я таким буду?" - грустно мелькнуло в извилинах Анарбаева.
  У бабы Зои было тихо. Дверь в сенцы закрыта, и Чингиз потянул её на себя. В нос шибануло чем-то ужасно деревенским: варёной картофельной шелухой, сажей, кислым - не то огурцами, не то крысами.
  Он вошёл в полутёмную кухоньку и дальше, в единственную комнату. И тотчас же получил дубинкой по голове.
  - Iрад! Ерэтык! Дыявал! Вось табе крыж Езусаѓ! Вось табе вада сьвентая! Цур цябе! Згiнь, ваѓкалака! Рассыпся!
  Новый пиджак залило чем-то холодным - той самой "сьвентой" водой. Рассыпаться-то он не рассыплется, да вот на пользу ему это явно не пойдёт.
  - Тише, Зоя Петровна! Я из инк... Милиции! Вот удостоверение!
  "Корочки", до ужаса похожие на ментовские, оказали сказочное воздействие: бабка сразу стала как шёлковая, засуетилась, стала извиняться. Но едва только разговор перешёл на случившееся, сразу посуровела и притихла.
  - Крывасмок гэта буѓ. Каб з гэтага мейсца не сайшла - дыявал. Еѓ ён яе за шыю. Сама бачыла, а больш нiчога ня бачыла, таму й не скажу.
  Болела огретая дубинкой макушка, а в сыром пиджаке было до жути неприятно. Чингиз глянул на солнце и с удовольствием отметил, что дело катится к вечеру. Это значило, что скоро весёлый день закончится...
  К тому же в офис он вернётся не с пустыми руками - баба Зоя почти не жмурилась...
  
  8
  07.07.200*
  Голод... Голод... Голод и страх. Ничто сильнее, чем они, не может гнать обезумевшее существо вперёд, на поиски пищи или логова. То место, которое прежде звалось домом, теперь попрано и разворошено, там чужие, ходят, смотрят, трогают.
  Голод... Голода уже нет. То, что подвернулось под руку, оказалось достаточным. Чтобы утолить безумие боли во всём теле.
  ...Но страх не успокоить таким путём!!!
  Пульс на сонной артерии не прощупывался. Тело, сдутое, точно выпитое, тёмной кляксой распласталось на тропинке под древними замшелыми яблонями.
  - Ну? Что делать будем? - Ромкин голос предательски дрогнул.
  - Тикать отсюда! - сказал Виктор и насторожился: - Тихо!..
  - Мiкiтаѓна!.. Цi жывая шчэсь?
  Калитка не скрипела, когда бабка вошла во двор. Зато когда старуха пулей, несмотря на преклонный возраст, выскочила прочь, завизжала резаным поросёнком.
  - Палево! Палево! - Ромка истерически захихикал.
  - За мной, - и для Аси: - Скоро здесь будет полным-полно инквизиторов.
  У той, кажется, похоже, тоже истерика. Только немножко другого плана:
  - Суровые дядьки в рясах и с кандалами?
  Вик хмыкнул:
  - Хуже, - и потянул Асю за собой, по пути растолковывая ей: - Менты по сравнению с Инквизицией - как палка и рэйлган. У этих методы покруче будут. На сборы времени нет.
  - И куда мы?
  - Подальше отсюда! Не задавай вопросов. Пока что.
  И тут она взбунтовалась:
  - Да сколько можно! Сначала делаете со мной чёрт те что, потом волочете куда-то, ничего не говорите, ставите перед фактом - и всё! Идите вы к лешему! Оба!!!
  - Аська!!!
  Но она рванула в темноту. Только мелькнула светлой рубашкой в зарослях смородины и прощёлкала подошвами по закатанной дороге. Плюнув, озлобленный Вик решительно двинул домой.
  - Что, так и оставим? - спросил Ром, когда Виктор с остервенением утаптывал в рюкзак куртку вперемешку с рассыпавшимся из пакета печеньем.
  - Да.
  - Но ведь её же заметут как нефиг! Вик, верни её, позови... Ты же можешь...
  Он остановился и, глядя другу в глаза, очень спокойно сказал:
  - Никогда, слышишь, никогда лечение не поможет, если пациент сам хочет умереть.
  - Но, Вик!
  - Всё, я сказал! Не хватало ещё, чтобы я за ней бегал!
  - Ты уверен, что она не расколется, когда за неё возьмутся дознаватели?
  В лицо дохнуло холодком. Нет, там не станут поливать девчонку водой из крещенской иордани и дышать на неё чесночными испарениями. Не возьмут и ультрафиолетовую лампу - всё это фигня, как и осиновый кол. Всего-то - полкубика "открывалки" внутривенно, и сама всё скажет, а они-то уж поймут как им захочется. И всё - карачун будет и Ромке, и ему, в принципе, вообще левому в это истории, Вику.
  - Пошли.
  - Куда?
  - Искать эту... Бедную Настю.
  Но всё-таки явилась сама. Обдумала, взвесила все за и против. Испугалась. И пришла.
  Переодеться успела по-цивильному: белая коротенькая юбчонка, лёгкая курточка, босоножки. Сумочка на плече. Ах, как же давно Вик не любовался такими стильными девочками, фланирующими по проспекту! Но сейчас он только устало опустился на табурет. Стало как-то совсем всё равно - что делать и куда спешить.
  - Ну и куда это ты так выстренчилась?
  - Ты же сказал, что мы уходим.
  - Знаешь, лучше оставайся.
  - ??? Мы разве не уезжаем? А Инквизиция?
  Ромка прыснул - она вспылила:
  - Что?!!
  "Спокойствие. Только спокойствие...".
  - Переодевайся.
  - Зачем?!
  - Штаны, кроссовки есть?
  - В доме остались...
  - Так пошли туда!!!
  Снова её тащат на буксире. Да сколько ж можно-то!!! Сейчас хоть не рыпается.
  - Зачем? Куда мы поедем?
  Рывком развернул её лицом к себе.
  - Ты ещё не понимаешь, во что мы все втроём вляпались?
  - Но мы же не...
  - Мы должны избегать людей. Ты думаешь, почему мы с Ромом торчим в этой дыре?
  - Так ты тоже...
  - Я другой.
  - Кто?
  Говорить - не говорить?
  Не поймёт.
  - Вик...
  - О боги! Да шевелись же ты!
  Пока она влезала в узенькие джинсики, Виктор бесцеремонно влез в её сумки и устроил там ревизию. Трикотажная кофточка с длинным рукавом - пусть оденет сейчас, пара кружевных трусиков (ох уж эти девчонки!) пёстрыми бабочками упорхнули в рюкзак Ромки. Чёрную сумку, набитую консервными банками и стаканчиками с сухим пюре, даже не разбирал, только сунул сверху рыжее сыроватое одеяло с кровати.
  - Так куда мы? - спросила Ася, появляясь в дверях, и тотчас же застыла в удивлении.
  - Партизанить. Деньги возьми.
  - Чиво-о?!
  - Слушай, как будто это мне надо! Ромка, держи! - Виктор всучил ему сумку Аси. - Всё. Почесали.
  - Мы на сколько?
  Уже на пороге Виктор обернулся:
  - Надолго. Очень.
  
  9
  
  08.07.200*
  
  Вострубили трижды на небесах,
  И услышали люди, убитые веком.
  Точит камень по крошке капля-слеза,
  Достучалась до сердца пылинка-роса.
  Но нет власти у неба,
  Ибо Тьма стала Светом.
  - Чингиз...
  Ей очень не нравилось, когда Анарбаев вот так уходил в себя, включал какие-то депрессивные баллады и не обращал ровным счётом никакого внимания на происходящее вокруг - хоть это финал чемпионата Мира, хоть свежеприготовленный ужин, хоть она сама. Настроение брало верх над их отношениями. Это не было чьей-то виной. Просто выдался тяжёлый день.
  - Чинг... Чингиз-хан...
  Он красивый. Стоит у окна, белоснежная рубашка расстёгнута до пупка так, что обнажилась негустая тёмная шёрстка на груди. Но сейчас к ней, Лере, обращен его чёрный затылок, широкая спина, смуглая шея. Такое невнимание заставляло её на уровне подкорки ощущать свою какую-то нереальную вину, и от этого становилось немного не по себе.
  
  И упали ангелы в безмолвную хлябь,
  Как сражённые крепким невидным кастетом.
  Над сухой землёй просвистела рябь.
  Господин стал тлёй, господином - раб.
  Всё смешалось вмиг,
  Когда Тьма стала Светом.
  
  Заснул он стоя, что ли?!
  Разбудить же ведь проще простого!
  Руки легонько скользнули по его плечам, провели по груди, животу. Он неторопливо потянул виски из толстого стакана - как он любит: на два пальца налита бурая жидкость и два кубика льда. Ничего не слышит, ничего не видит, ничего не замечает. Мысли, мысли...
  - Чингиз-хан... Ну я же здесь!
  Его узкая рука поймала расшалившуюся ладошку Леры на бедре, чуть ниже ремня.
  - Не обижайся, малыш. Я просто очень устал сегодня. Голова кругом идёт.
  Стандартная отговорка. Даже, скорее, отмазка - "Я устал". Что заставляет людей прибегать к её помощи? Нежелание вдаваться в подробности? Нежелание лгать? Или боязнь сказать правду, на которую собеседник может обидеться? Ну, если не обидеться, то уж точно почувствовать себя не в своей тарелке. Сколько же сил, нервов и судеб спасли эти два коротких слова!
  - Что было сегодня? Снова с бумажками возился?
  - Если бы... Дали дело. Как простому следаку. У шефы явно предохранители полетели... Э-э... В голове... И ерунда же ведь такая... А я должен со всем разобраться.
  ...На прощание он попросил Штейнмана держать его в курсе событий, происходящих в Северном офисе. Не официально, конечно, а так, по старой дружбе - учились же вместе всё-таки когда-то. И теперь Анарбаев ждал звонка.
  - Бедный мой... Хочешь, я помогу тебе расслабиться? - стандартная отмазка не дошла...
  Обычно Чингиз не отказывался от таких предложений, но сейчас ему хотелось только упасть и уснуть. В одиночестве. Несмотря на все нежные чувства - без сладко сопящего комка под боком.
  Хамить нельзя. И от этого вдвойне сложно: найти нужные слова, подобрать нужный тон... А голова, как чугуниевая...
  - Не обижайся, зайка. Давай в другой раз? Я жутко замаялся. В душ - и спать.
  А потом тропой золотых дорог
  Уходили черти встречать рассветы.
  Человек был слаб,
  Человек не смог.
  Человек сказал: "Я отныне бог".
  Но смеялось небо,
  Ибо Тьма стала Светом.
  
  10
  07.07.200*
  Когда адреналин столовыми ложками прёт через край, перестаёшь воспринимать происходящее как реальность. Можно вбить себе в голову что угодно, броситься куда глаза глядят с первым встречным и даже получать от этого удовольствие. Исчезает способность удивляться самым необычным вещам, в которые прежде и не верилось вовсе. Как само собой разумеющееся: можно без устали мчаться вперёд долго-долго, можно сбить след, пошептав на него, отвести в сторону. Такое бывает только в кино, как красивый секс, когда он и она делают это выверенными движениями точно в такт закадровой музыке, картинно хватаются за ладони, впиваются в губы, словно хотят пожрать один одного. И всё это занимает не более тридцати секунд, без скрипов расшатанной койки и презерватива, который надо натягивать в самый неподходящий момент, теряя настрой.
  Всё было до смешного натурально. Ведь даже актёры нередко накрепко вживаются в роль. И сейчас Ася, полностью утратив связь с реальностью, положилась на своих новых знакомых, точно они вдруг оказались старинными друзьями. И долгий путь по чаще, и лесная речушка, по которой они вплавь поднялись вверх по течению, и малопонятные действия Виктора, когда он вдруг на берегу принялся читать какую-то ересь на незнакомом языке, склонившись над тропой. Сперва всё это настораживало, потом смешило, а теперь Ася относилась к этому уже совершенно равнодушно и не задавала вопросов, потому что ответа она в любом случае не добилась бы.
  В третьем часу ночи Виктор объявил привал.
  - Полчаса на отдых, - было сказано, скорее, для себя.
  Совершенно не надеясь на успех, она даже не пыталась спросить: куда они так спешат? Но к её удивлению Виктор сам удовлетворил её любопытство.
  - Счас устроим краткий ликбез. Мы вляпались в одну оч-чень нехорошую историю. Когда тела найдут - вместе с ментами прилетит и Инквизиция. Начнутся разборки.
  - Инквизиция - это что-то вроде Ночного Дозора, как в кино? там ведь тоже вроде что-то такое было...
  - Н-ну... Ромка, не хихикай!.. Можно сказать и так, но это, пожалуй, будет не совсем верно. Всегда найдётся такая сила... Сила, власть, полиция, дозор - должен же кто-то следить за порядком, не вмешивая в эти дела простых смертных. Хватит с них Лукьяненко и Гарри Поттера. Люди не способны разумно жить сами по себе, им нужна жёсткая рука, которую они будут бояться. Такой рукой и оказалась Инквизиция.
  - Это началось давно?
  - Относительно. Средневековые палачи в рясах - всего лишь пародия в своём большинстве. Их жертвами становились именно люди, которые умудрились попасть под определения, которые "Malleus Maleficarum" давал чернокнижникам.
  - Кто давал?
  - "Молот ведьм", книга инквизиторов Генриха Инститориса и Якова Шпренгера, изданная в 1487 Кёльнским университетом, подробно рассказывающая о колдовстве, ведьмах и методах борьбы с ересью. Книга состоит из трех частей. Первая - теоретическая, заключает в себе 18 вопросов о трех силах, составляющих колдовство - дьявол, колдун, Божье попущение - и ответов на них, основанных на отсылках к отцам Церкви, собственном опыте и общеизвестных фактах. Вторая часть, по преимуществу историческая, посвящена двум коренным проблемам: кому не приносит вреда колдовство и как его можно устранить? В каждой главе авторы оперируют множеством не подлежащих никакому опровержению фактов, рассказанных авторитетными лицами, зачастую очевидцами. Третья часть, состоящая из 35 вопросов, по преимуществу юридическая и рассматривает методы ведения процесса против ведьм, попутно разрешая побочные юридические казусы, - на одном дыхании выдал Ромка.
  Виктор тихо заметил:
  - Выучил всё-таки, стервец, - и громко: - Так вот, я не закончил. Как и во всём цивилизованном мире, преступник должен понести наказание. Инквизиция и наказывает провинившихся не-люд;й согласно их проступкам. Нас обвинят в двойном убийстве. Ромке... - кашлянул, - Ладно, неважно... Ничего не докажем, в общем.
  Было не холодно - июль месяц, всё-таки, хоть и ночь, но Ася зябко поёжилась
  - И что нам за это будет?
  - Развоплотят. - буднично сообщил Ромка - он в этой ситуации решил занять позицию циничного комментатора, хоть в душе и побаивался сам.
  - В смысле?
  - Разберут на атомы. И всё. Без права на сохранение астрального тела.
  ...Всем выйти из сумрака...
  - Здорово...
  Несмотря ни на что, безрадостная перспектива вовсе не казалась такой пугающей. Ну, развоплотят, ну и что?
  - Тебе, может быть, ещё и не присудят высшую меру, но неприятностей в любом случае не оберёшься. Так что уносить ноги будет лучшим решением.
  - Вик, но у меня же дом, отец, учёба. Любимый человек, в конце концов...
  - Забудь. Если хочешь остаться в живых и существующих, то забудь. Возможно, навсегда.
  Повисшее гнетущее молчание прервал Ромкин хмурый голос:
  - Нам всем приходится сделать это. К людям вообще привязываться вредно.
  - У него была девушка, - глядя в глаза Асе, медленно проговорил Вик.
  - Не надо, Вик... - почти простонал Ром, мгновенно побледнев.
  - Она должна знать... Однажды, когда... Когда ему снова нужна была пища, а Джет не смог достать, у парня полетели мозги. А тут приходит она. И то, что между ними было, и то, чего ещё не было - к чёрту, дьяволу. А они ведь хотели пожениться, родителей познакомили. И тут - переконтачило. И всё.
  - Вик...
  - Пришлось уходить. Куда ему одному? Я пошёл с ним. Для остальных - родных, друзей, одногруппников - Ром исчез. Пропал без вести. Его до сих пор ищут.
  - Виктор!..
  - Если ты их любишь, то уходи. Придумай отмазку, если не хочешь... Чтобы они думали, что тебя нет. Скажи, ушла в монастырь, или влюбилась в иностранца и убегаешь на край света в его сраный Пендостан. Время от времени - пару писем, что цела-невредима. Но так ведь будет только сложней.
  - А ты? Тоже умер?
  - У меня другая история, - криво усмехнулся. - Тебе её знать не стоит. Пока будем скрываться здесь.
  - Долго?
  - До зимы, - хмыкнул Ромка. - Всё равно не помрём. Построим шалаш, заведём натуральное хозяйство. Детей нарожаем...
  - Да уж. Спасибо. Порадовал. Так и будем углубляться в леса до упора?
  - Можно было бы, конечно, снова осесть в глухомани, но не сейчас. Чуть позже, когда успокоится. Страна небольшая, но где приткнуться найдем.
  ...Вот тебе и съездила к бабушке на могилку...
  
  11
  08.08.200*
  В задницу голодный вампир нападает на двоих стариков в задрипанной деревеньке. Причём, второго он пьёт с наслаждением, не торопясь, как хорошее вино - смакуя. Потом уничтожает следы на сетчатке глаз и скрывается в неизвестном направлении. Начальство нагружает аналитика - офисного работника, конторскую крысу - этим делом и ходит довольное.
  Сегодня утром Анарбаеву жизнь подсунула порядочную свинью: шефа вызвала к себе в кабинет и там безапелляционно объявила, что с этого дня он, Чингиз Мирзакаримович Анарбаев, переведён в криминальный отдел.
  - Так от тебя будет больше пользы. А то чахнешь там над своими бумажками. У тебя же у думалки КПД сто пятьдесят процентов! В общем, развейся, Казах!..
  "Хорошо, что хоть зарплату сохранили", - уныло подумал Чингиз, закрывая за собой мягко чавкнувшую дверь.
  Переселился в новый кабинет. Аборигенов было двое: высоченный, как баскетболист, младший Инквизитор шестого уровня по прозвищу Джордан, и Тоня - тихое безобидное существо со специальностью следователя в дипломе. Оба три месяца назад закончили юрколледж при Инквизиции. Чингиза поставили старшим - как более-менее опытного из троих. Признаться, он смотрелся довольно неорганично в тесном кабинетике с ветхой мебелью помнящей ещё правление приснопамятного Никиты Сергеевича, и это вносило определённый дискомфорт в его настроение и мысли.
  ...Одно тело на территории "Центра", второе - на территории "Севера". По идее, обстоятельствам и предписаниям должно было быть заведено одно дело на два убийства. Однако вечное соперничество между двумя офисами привело к тому, что это оказались две несвязанные между собой смерти. У каждого ведомства - своё дело. Чужое не касается.
  ...А Чингиз должен стать связующим звеном в этой цепи.
  Тонечка с первой же минуты знакомства стала смотреть на шефа наивно-влюблёнными глазами. Ещё бы: человек, который борется с вампирами! Как и всякий герой, он непобедим, уверен в себе и, безусловно, ослепительно красив. Девочка ещё, видимо, не осознала, что в ближайшее время она сама будет сражаться с нежитью. Пусть даже и не с помощью расхваленных во всех книгах средств: осинового кола и серебряной пули.
  Ну не помогают они против вампиров, хоть ты тресни. Ни чесноком, ни молитвами их не убить - люди придумали себе красивые способы спасения. Красивые, но, подобно любой праздничной мишуре - абсолютно бесполезные.
  Всё гораздо проще и циничнее, как кувалда.
  Порядок - первым делом. Надо разложить документы в столе и придать рабочему месту более-менее обитаемый вид. Портрет Фрэнка Синатры на новом месте явно не приживётся - сюда бы что-нибудь попроще. Пресс-папье - нефритовая пирамидка - и кактус притулились слева от монитора.
  И тут зазвонил телефон.
  - Чингиз Мир... - Тонечка с непривычки запнулась, - Мирзакаримович, вас.
  Сёмин чуть картавящий голос зазвучал в трубке:
  - Анарбаев, привет. Это я. Есть новости. Средней хорошести.
  - Излагай, - привычным движением достав чистый лист бумаги и ручку, Чингиз приготовился писать. Краем глаза он поймал восхищённый взгляд Тонечки. - Я слушаю.
  - В общем, тут-таки такое дело...
  Ох, и любил же Штейнман потянуть резину!
  - Эксперты брали пробы коагулянта в ранах...
  - И что?
  - Чингиз, это похоже на бардак. Его там нет.
  ...Як цуп цоп... Порвали каридолу...
  - Как это?!.
  - Есть три варианта. Таки даже четыре, Или слишком старое тело вампира, или убийство совершено давно, что сразу отметается, или вампир свежеинициирован или... Или это был вообще не вампир...
  - А кто тогда? Бред какой-то...
  - А кому это ещё неясно? - Штейнман на том конце провода безнадёжно вздохнул. - Но это всё. Вроде работают, но, сам знаешь: что ещё сумеют найти?
  - Ну... Мало ли...
  - А у тебя что?
  Чингиз досадливо поморщился.
  - Да всё по-старому. Кстати, радуйся: меня всё-таки перевели.
  Любой нормальный человек затянул бы что-то вроде "проставить надо было бы...", но правильный до мозга костей Сёма только и сказал:
  - Поздравляю. Я солидарен с твоим начальством - у тебя хватка ищейки, а никак не бумажника.
  - Вот уж спасибо!
  - Да не за что.
  - Слушай, Штейн, давай туда ещё раз сползаем?
  - Зачем? Думаешь что-то найти? Там уже до нас поползали, всё изрыли.
  - Ну а вдруг... Осмотреться самим - вдруг чего придумаем?
  Сёма помялся немного, как и полагается большинству представителей его народа, но согласился. И Чингиз полетел к магам выбивать портал.
  
  12
  07.07.200*
  Тихо, темно и пусто... Ни души вокруг... Голод утих, но предчувствие близкой погони, следующей по пятам, травит, словно породистая гончая.
  Шорох!!!
  Нет. Показалось. Тишина - и больше ни звука. Но тишина тоже может быть обманчива. В тишине могут таиться полчища Инквизиторов - этих серых слуг порядка и справедливости, как они сами себя называют.
  ...Если ты не слышишь за спиной топот погони, это вовсе не значит, что её нет...
  Инквизиторы - мастера растягивать тенета, в которые ловят своих жертв. Можно избежать самых изощрённых ловушек и попасться в самую простую и наивную. Неужели это действительно так пугающе безысходно - не знать, откуда придёт беда?
  ...И придёт ли вообще.
  Боги, как же не хочется расплачиваться за свои проступки! Хотя, к дьяволу, какие тут проступки? Если человек голоден, он срывает в саду яблоко и съедает его - он невиновен. Тот же самый голод, то же самое безумие. Пьянящее покрепче медицинского спирта. Но за подобное просто-напросто развоплотят.
  Без права сохранения души.
  - Виктор...
  - М?
  Ася поправила выползший шнурок на кроссовке и спросила:
  - Почему вы с Ромкой со мной так нянчитесь? Так ведь не бывает, чтобы за просто так, без личной выгоды, сделать что-то хорошее.
  ...А девчонка-то совсем не дура, какой сначала показалась...
  - Пожалуй, ты права, - на бесстрастном лице Виктора суетились огоньки костра. - Но не совсем. В принципе, от знакомства с тобой ничего хорошего нам не прибавится. Пожалуй, даже наоборот. Ромка, дубина, сорвался и наделал новых проблем. Если его найдут, припомнят и старое, и свежее. Если бы мы тебя отпустили, ты сразу попала бы в их поле зрения, и при помощи своих методов, Инквизиция выкачала бы из тебя всё, что ей нужно. Тем самым ты подставила бы Ромку. Но. Тебя саму бы привлекли по убийству. С развоплощением. Так что не дуйся и не думай, что мы тебя используем. Ты тоже получаешь выгоду. Усекла?
  - Усекла...
  - Вот так. Поэтому не ерунди, а ложись отдыхай. С рассветом снова пойдём...
  Мох оказался сыроват - одеяло Вика вскоре подмокло. Он встал и подошёл к костру. Ромка - тот спал уже давно, рюкзак вместо подушки, дрыхнет без задних ног - всегда был мастер этого дела. А Ася... Свернулась калачиком, натянув одеяло до самого носа - замёрзла. Второе будет ей весьма кстати. Ему, Виктору, хватит и куртки...
  Когда он приподнял её, чтобы устроить помягче, она наполовину проснулась, открыла глаза. Вначале испугалась, но Виктор велел: "Спи...", и она снова задремала.
  До восхода солнца оставалось два часа.
  
  13
  09.07.200*
  Фантик. Конфетная бумажка. Клочок целлюлозы с яркой картинкой. Типичный обитатель мусорных корзин и девичьих карманов.
  Неаккуратность как всегда подвела. Именно по неаккуратности забывают стереть отпечатки пальцев с оружия, по неаккуратности не запирают на ночь двери, по неаккуратности забывают в карманах пиджаков трусики любовниц.
  ...Или конфетные бумажки...
  Теория вероятности и закон подлости сработали безотказно - этот самый фантик в самый неподходящий момент выпал из кармана. Девочка долго носила его с собой - он фактически снял слепок с её ауры, провонял ею. Вот и потянется теперь ниточка к девочке... А сколько ниточке ни виться...
  Снова позвонил Штейнман. Сразу в лоб спросил:
  - Сняли?
  - Сняли, - ответил Чингиз.
  - И что?
  - Девочка, молоденькая. Человек. Причём она тут?
  Голос Штейнмана стал ещё более серьёзным. Сейчас он наверняка поправляет свои огромные очки с толстенными линзами.
  - Чингиз, там была девочка. Соседи видели. Приезжала на кладбище, на могилу к бабке. Её вещи в доме, но такое ощущение, что там кто-то основательно порылся... Саму её не нашли. Она-таки пропала.
  - Ты хочешь сказать, что...
  - А что я хочу сказать? Ведь может быть ещё одна жертва.
  ...К чёрту фантик!!!
  У мёртвых нет ауры!!!
  - Тонечка, заварите мне кофе, будьте так любезны, - устало попросил он и сел на подоконник.
  Серенький денёк, ни холодно, ни жарко - совсем не то, что было пару дней назад... Чашка тёплого кофейку пойдёт, пожалуй, на ура. Есть не хотелось - кофе, скорее, будет как ритуал.
  - Пожалуйста, Чингиз Мирзакаримович...
  Он закурил. Что-то на новом месте снова потянуло на табак. Это нервное...
  Итак, что у нас имеется? Два трупа, возможно, даже три. Фантик от "Грильяжа". Отсутствие следов на сетчатке и отсутствие коагулянта в ранах... Пропавшая девочка...
  Если предположить, что она стала третьей жертвой кровососа, то где искать тело? Начнётся волокита - урегулировать с ментами ещё одно убийство, успокоить аборигенов... Столько сил и времени уйдёт...
  Но где же тело?
  Хорошо, а если сделать, как учили - предположить самое невероятное? Если она и есть вампир... Отметается. Отметается сразу и напрочь. Она была живым человеком, с эфирным телом, астральным теплом, душой - называй как угодно. Иначе фантик оставался бы самым обычным мусором, как будто бы она выкинула его сразу. Без вопросов: девочка была человеком.
  Была.
  - Ч-чёрт!
  Белая палочка "Mild seven" обожгла пальцы - Чингиз, задумавшись, совсем забыл о ней. И сразу же его захлестнуло внезапной лавиной мыслей.
  Была...
  Именно! Была! До определённого момента!!! Совсем недавно!!!
  Но это значит...
  Это значит...
  - Бо-оги...
  
  14
  09.07.200*
  - Кто?..
  - Я... Я не знаю... Высокий, в белой куртке... - Лера снова зашлась в рыданиях.
  Сесть бы рядом, приголубить, приласкать, успокоить боль... Но как можно, когда ярость переполняет нутро, вот-вот выплеснется из глотки, растечётся бессильным стоном... Он видит на глазах набухающие чернотой синяки на её руках, на лице, кровоподтёки на запястьях, укусы на шее и груди... Лера, Лерочка... Кто, какая сволочь осмелилась коснуться тебя?!!
  Что делать? Что делать? Куда бежать? Кого искать? Высокий, в белой куртке... Да таких полным-полно в городе летом. К ментам? Да клали они на это! Только и умеют, что лупцевать дубинками и подкованными сапогами подростков под бел-чырвона-белыми знамёнами
  - Лера...
  Телефон.
  К чёрту его! К чёрту!!!
  Зарецкая.
  "Да пошёл ты в жопу, директор!".
  - Лерочка...
  Телефон разрывался, как будто громкость звонка стояла не на максимальной десятке, а на всей сотне.
  - Да! - гаркнул он в трубку.
  - Чингиз...
  - Я перезвоню.
  - Не надо перезванивать. Напои её валерьянкой и жди. Сейчас приедут наши, со всем и разберутся.
  Телефон ободряюще пискнул и замолк.
  На смену клокочущей ярости пришло относительное хладнокровие. Так бывает всегда, когда надо действовать решительно и без раздумий.
  Мятные капли, назол, какие-то баночки... Фарматекс... Это ещё что такое?! Лерино, наверное... Где же валерьянка?.. Валокордин. Вроде бы тоже можно. Он набухал раза в два больше чем надо, сунулся к Лере с ложкой.
  - Тихо, малыш, успокойся...
  Капли на спирту - обожгли ей губы, горло, она закашлялась, но Чингиз сунул ей под нос чашку.
  - Запей, запей, маленькая...
  Вскоре её дыхание стало не таким судорожным, хотя ладошки оставались холодными, а плечи дрожали. Он баюкал её, словно ребёнка, но девушка не спала - мокрые глаза её безразлично смотрели куда-то сквозь предметы, так смотрят слепые - пронизывая взглядом, но не осязая им ничего.
  Когда приехали из Инквизиции, Анарбаев вышел на лестницу курить. Аня осталась с Лерой, а Егор присоединился к Чингизу. Они вдвоём тягали вонючий дым: Чингиз - нервно, снова колотясь всем телом от негодования и ненависти, Егор - неторопливо, размеренно, время от времени стряхивая серый ноздреватый пепел. После третьей сигареты Анарбаева, Егор протянул тому маленькую плоскую фляжку. Коньяк. Не слишком дорогой, ну да плевать. Сейчас любой алкоголь, даже самые гадские чернила будут кстати. Потому что неизвестно кому сейчас хуже - Лере, с которой Аня ведёт спасительную беседу, усадив девушку в тёплую ванну с пеной, или ему, Чингизу. Лере плохо, ей больно, страшно, она унижена и оскорблена, но и он пострадал ничуть не меньше - его любимого человечка, Леру, Лерочку, какой-то подонок и гад не просто обидел - ударил, хотел надругаться над ней, а он, маг третьей ступени, Чингиз Анарбаев, ничего не может сделать - попробуй найди в многотысячном городе высокого мужчину в белой куртке. Да таких будут десятки, если не сотни, не тысячи.
  Но ничего. Если Лера видела ублюдка, можно будет опознать его по слепку на сетчатке девушки. И тогда Чингиз приложит все усилия, чтобы тот недолго оставался безнаказанным.
  В сгустившемся сумраке ярко выделился прямоугольник открывшейся двери.
  - Она спит, Чинг, - сказала Аня, усаживаясь на подоконник напротив него. - Дайте курить...
  - Как там?..
  Полюбовавшись на только что выпущенное колечко дыма, Аня безжалостно проткнула его пальцем и посмотрела на Анарбаева.
  - Так себе. Бывает, правда, и хуже. Представь себя на её месте, и ты поймёшь, что чувствовать себя хорошо после такого, в общем и целом, - нереально.
  Они замолчали. Было слышно, как тремя этажами выше соседка учиняет мужу разнос...
  - Ты теперь осторожнее с ней, не оставляй одну надолго. Если надо, я могу посидеть с Лерой.
  - Спасибо, Аня. Но, пожалуй, не стоит утруждаться.
  - Это моя работа, - она улыбнулась - без насмешки, хорошо и спокойно.
  - Давай, если что - я тебе позвоню.
  - Идёт.
  Когда инквизиторы укатили, Чингиз вернулся в квартиру. Он побоялся приблизиться к девушке, разбудить её - та спала под его любимым пушистым пледом, поэтому отправился на кухню и заварил себе кофе. Такого крепкого, чтобы в нём ложка стояла.
  И тут снова позвонила шефа.
  - Извини, что беспокою тебя в такой момент, но я хотела бы тебе сообщить, что твои вампирчики объявились.
  - Где?!
  - В лесах, севернее места убийства километров на шестьдесят. Выслана опергруппа. Ты как?
  - Я?..
  - Я не заставляю. Там Штейнман.
  - Ольга Дмитриевна, пусть Аня с Егором снова приедут. Я Лерку боюсь одну оставлять.
  15
  09.07.200*
  Темнота - не помеха. Есть только страх. Но теперь - вполне реальный, вполне осязаемый. Они гонятся, они идут по пятам, серые ищейки, блюстители закона, стоящие на страже Добра и Зла... Не скрыться, не оторваться - они найдут, достанут из преисподней и снова упекут туда только теперь - ради восстановления справедливости. И никто не придёт на выручку...
  ...Как же хочется жить!!!
  - ...Вы ведь можете нам помочь!
  Ведьмак скалился в ответ. И молчал. На его высохшем лице, больше похожем на старый корявый пень, блуждала нехорошая ухмылка. Трое стояли перед ним и просили убежища и помощи.
  Но ведь он и так им помог, отвёл след в сторону, это если не спасёт, так хоть отсрочит развязку. Которая, кстати, вряд ли будет благоприятной для этих молодых щенят.
  ...Но ведь есть же ещё один беглец... Тот, кого он спас от гибели и так долго приручал, обучая искусству выживать...
  - Будьте же вы милосердны! Неужели вы сможете отдать нас им?!.
  Девочка вот-вот заплачет. Она, кажется, представляет всерьёз то, что ей предстоит испытать. Парни тоже особо не радуются, но держат себя в руках. Особенно этот, чернявый, с острой бородкой и костяными бусами в три нитки. Второй, видно, нервничает, кусает губы и озирается вокруг. Да тут, в ведьмачьей избёнке, в самом деле, есть на что поглазеть...
  ...И откуда те узнали? Вроде бы шли спокойно, никого не трогали. А когда обогнули очередную глухую деревеньку, даже скорее хутор, Виктор почуял неладное. А вскоре они едва не наткнулись на "капкан" - раскинутая между деревьев паутина заклинания слабо мерцала в ещё светлых сумерках, если бы у Аськи не развязался шнурок, они бы так и вляпались бы в неё с размаху.
  Потом снова долго бежали, бежали осторожно, вглядываясь вперёд. И всё-таки вляпались. Снова благодаря Аськиному шнурку. На этот раз она попросту наступила на него и ляснулась носом в густой высоких мшаник. Падая, зацепила серебристую нить.
  И опять - бешеная гонка. Избушку ведьмака они сперва приняли за древний курган, но углядели в поросшей травой кочке дверь, ломанулись внутрь. Хозяин был там...
  - Виктор! Ну скажи ты хоть слово! - Ася затормошила его, на глазах - слёзы. Боится...
  Ведьмак ждал. Старшим в этой троице был чернявый - Виктор, как назвала его девчонка. Виктор - "победитель"... Пусть сам говорит.
  - Мы согласны пойти на уступки, - наконец промолвил тот. - Если нужна плата - можно столковаться.
  - Отрок, мне нужен ученик, - после некоторой паузы заговорил и ведьмак. - Мой век подходит к концу, а Знание требует, чтобы его передали дальше. Но некому его принять, ты и твой друг не годны для этого. Если ты, ученик Тьмы, не тёмен настолько, чтобы пожертвовать чужими жизнями, ты примешь мои условия.
  И Виктор усмехнулся в ответ старику. Не усмехнулся - ощерился, блеснули недобрым огнём чёрные провалы глаз.
  - Мой наставник всегда твердил мне, что толку из меня не выйдет... Что ж... Я знаю, чего ты хочешь. Я согласен, дикий чароплёт.
  - Виктор!.. - вскинулась Ася.
  Что он задумал?! Он что, с ума сошёл?
  Но тот только велел Ромке:
  - Держи её крепче...
  Руки за спину, чтобы не дёргалась, боком прижать к стене - а то ещё удумает вырываться...
  - Пусти... Пустите!!!
  - Я скажу напоследок друзьям два слова, - и Виктор взял Асю и Ромку за плечи. Тихо-тихо, шёпотом:
  - Не унывай, Настёна.
  И, улыбаясь, преклонил колени перед ведьмаком.
  - Поклянись своей Силой, чародей, что не оставишь моих товарищей, а дашь им убежище и будешь защищать их от преследователей.
  - Да будет Сила свидетелем, - твёрдо сказал ведьмак.
  Они соединили ладони, и между ними проскочила вспышка, подтвердившая клятву.
  Беспомощно, уже вслед, Ася окликнула Виктора. Но он не отозвался. Ромка тоже молчал, глотая слёзы, но только крепче сжимал Асины локти...
  ...А за стенами землянки стягивались инквизиторы. Следы беглецов привели их прямо сюда, где у прорыва Силы построил себе убежище дикий колдун. Два вампира и некромаг - отличная компания. Недолго же им пришлось спасаться всеми возможными штучками - прокололись на самом нелепом из всех возможных стечений обстоятельств - оттого и неожиданном. Проще простого - смести потоком огня осевшую от времени хибару, но разлом накрыл её плотным экраном Силы - пробить невозможно. Остаётся только прессинг или же немагическая атака... Вероятнее всего, это будет недолго.
  
  16
  09.07.200*
  - Старик... - вырвался из горла ведьмака предсмертный стон, и дряхлое тело рассыпалось в прах.
  И тут откуда-то сверху - протяжный заунывный вой, словно зимней глухой ночью визжит в печной трубе ветер. Он просквозил и замер на самой высокой своей ноте горестной нитью. Стало очень-очень тихо, только слышно было, как копошатся за печкой тараканы и Инквизиторы снаружи.
  - Он умер? - шёпотом спросила Ася.
  Ромка рассеянно кивнул и только в следующую секунду понял, что она спрашивала не о ведьмаке.
  Виктор... Витька... Первый, кто узнал о его, Ромкиной, беде, и первый, кто помог ему. Это он искал донорскую кровь для Ромки, когда им пришлось удрать из столицы в глухомань, он следил за тем, чтобы товарищ не натворил беды, когда от голода сносило башню, а Джет запаздывал с допингом. Решительный и сумрачный ученик некромага, лучший и единственный друг неудачливого вампира Романа Тёмышева.
  - Зачем он так сделал?
  Ася часто сглатывала, чтобы не прорвались слёзы, но получалось у неё неважно.
  Тело Виктора Ром осторожно положил на низенький топчан, служивший ведьмаку кроватью. Прах хозяина землянки разметали по полу.
  - Зачем он это сделал, Ром?
  Что теперь делать им? Своим решением Виктор хотел спасти своих друзей, обменяться телами с ведьмаком, но что-то пошатнулось в хлипкой системе мироздания, сместились хитросхемы, и теперь оба чародея мертвы: ведьмак рассыпался в пепел, Виктор погиб. Глупо и бессмысленно, обрекая друзей на расправу патологически справедливых Инквизиторов.
  ...А попробуй докажи, что ты не верблюд, когда ты горбат и умеешь плеваться...
  - Господи, как умирать-то не хочется!.. - почти простонала Ася. - Ром, они убьют нас?
  Нет, Настёна, не убьют. Когда они считают ауры (а они это сделают, никуда не денутся), двум молодым (на самом деле молодым) вампирам будет путь заказан в обитель Инквизитора-врача с маленьким, "инсулиновым" шприцом в белой латексной перчатке. Там - кубик "открывалки".
  И всё.
  Всё, что Ром с Асей скажут, будет использовано против них. Ни глобализация, ни антропотропизм общества не сумели избавить Инквизицию от средневековых замашек. Они воюют не за Свет, не против Тьмы, это вам не российские фантасты со своими гуманистическими тетралогиями про Дозоры. Пусть Шефа блистает в офисе свежим маникюром, пусть толстые инкунабулы оказались вытеснены жёсткими дисками и флэшками - не поможет. Инквизиторы - судии по плоти. Судии...
  Нет, девочка. Так просто они не отпустят.
  - Ася... Настя...
  - Что?
  Ей тяжело. Столько свалилось за последние три дня... Она-то по сути дела вовсе не виновата. Так, подвернулась под руку... Под зубы... А за эти слова его, Ромку, оставалось только действительно развоплотить...
  - Есть выход. На самый крайняк.
  Она поверила в спасение, заблестели глаза, смотрит, ждёт, уповает...
  Что ж... Возможно, это и впрямь будет спасением... Как последняя пуля, которая хранится для себя.
  - Ты боишься боли?
  Замялась...
  - Не очень.
  - Слушай... Ты уже слышала это, конечно, что гестапо и пытки в застенках нервно курят в сторонке... Но можно без боли. Совсем не больно.
  - Ты о чём?
  - Мы можем упокоить друг друга.
  - Нет.
  - Ну, как хочешь. Пока что время есть, подумай.
  
  
  17
  09.07.200*
  А тем временем Инквизиция готовила наступление.
  - Столько шума из-за каких-то двух убийств, - Зарецкая неторопливо курила тонкую сигарету в изящном инкрустированном красным деревом мундштуке. "Как Марлен Дитрих или гламурная шлюха", - невольно подумалось Анарбаеву. - И почему мы всегда так суетимся по мелочам, Чингиз? Оно нам надо? Эти ребята невиновны...
  - Невиновны?!
  Ольга криво усмехнулась.
  - Они все невиновны в том, что голодны. Кто им позволит убивать на законных основаниях? Никто. Мы фактически рассыпаем голубям зерно на подоконнике, а потом сами же расстреливаем их, сунувшихся пожрать. Это жестоко, Чингиз.
  - Да. Пожалуй, - только и смог сказать он.
  Белая палочка в мундштуке истлела до конца.
  - Атакуйте, - велела Зарецкая и закашлялась.
  
  
  18
  09.07.200*
  - Ась... Ты прости, что так получилось...
  - И ты меня прости, Ромка. Я злилась на тебя.
  Он постарался улыбнуться и обнял её за плечи - всё-таки она боится.
  - Не унывай... Всё будет хорошо. Только когда будешь говорить, не закрывай глаза.
  Ася кивнула. И они начали хором нараспев произносить слова упокоения.
  - Нет Света, нет Тьмы в Чертоге Покоя. Нет в аду ярости, нет в раю благости. Есть Покой: он один и равен для всех. Как вода текуча, как огонь испепеляющ, как земля надёжна, как воздух непостоянен, так истинны слова мои. Данной мне Силой я, серая нежить, дарую покой смотрящему на меня, видящему меня. Даруйте ему Покой, Предки...
  ...- Это ведь совсем не больно... - как завороженный, он рассматривал свою руку - та посерела, стала ноздреватой, а потом, начиная с кончиков пальцев, размякла и соединилась с хлопьями праха на полу.
  - Все мы из пепла восстали, все мы в него и обратимся... А я думал, что успею...
  Измученный Виктор сидел на топчане, где ещё так недавно лежало его тело. Он смотрел на Асю, словно пытался утешить её, подбодрить, но ей было уже всё равно...
  Убивать всегда непросто. Даже из самых благих намерений.
  - Ромки больше нет, - бесцветным голосом сказала она. Просто констатировала факт. Затем ещё раз: - А меня он не упокоил.
  - Потому что ты не стала такой, как он.
  Воистину, страшное время пришло. Вампир, укусив, не убил и не сделал жертву подобной себе. Чуть-чуть не хватило, чтобы она обернулась упырицей. А вот капелька Силы всё-таки теплилась в ней: сумела упокоить серую нежить. Но ученику ли некроманта удивляться такому?
  На чердаке прячется тот, кто убил стариков в деревне. Ведьмак дал ему схорониться, но не поможет это деду. Как дивно переплелись пути их: ведь не абы кто направил свои следы сюда, а тот, кого два года назад Ромка убил. Вернее, не совсем убил. Кладбищенский сторож Матвеич по пьяни согласился отдать им свою хату, даже расписку самолично написал. А потом у Тёмышева опять башню сорвало - куснул, не побоялся, что от деда разило сивухой за версту. Тело они спрятали тогда в овраге за погостом, выкопали яму, забросали сверху листьями и бурьяном. Лучше бы уж сожгли его - надёжней было бы. Ромку тогда рвало всю ночь, выворачивало даже уже пустой желудок - одной желчью и слизью. Траванулся проспиртованной кровью. Потом ещё недели две, наверное, вообще боялся что-то потреблять.
  ...Виновны, конечно. Но не в этом. Не тем, по крайней мере, разбираться с ними, не Инквизиторам. К тому же, Ромки уже и нет. Упокоен. Осуждён и наказан.
  ...Главное - подвести под мысль базу. Она может основываться на общечеловеческих моральных принципах, моральных же принципах одного человека либо на обстоятельствах конкретной ситуации - то есть не базироваться на морали вообще. Фундамент - вот что важно. Будет фундамент - обоснуем, докажем, оправдаем. Нацисты - они ведь тоже не с потолка всё взяли - был "Meine kampf", - база. А верна она, не верна - этого нам не понять.
  Прикрыть свой зад или же помочь настоящему преступнику избежать своей законной участи - что важнее? Что более гуманно? Что более справедливо и выгодно? Боги, Предки - как вас не называй, вы всё равно гордо промолчите, тем самым предоставив слабым детям своим решать за себя.
  А, может, вы не молчите? Может, вас просто, на самом деле, нет?..
  
  19
  19.07.200*
  
  Ты меня научил не бояться страданий,
  Уходить, не дождавшись аплодисментов.
  Пусть взрываются звёзды за преступность желаний.
  Лишь бы ты был со мной за секунду до смерти...
  
  - Аська, ты последнее время сама не своя. С тех пор, как в деревне побывала. Молчишь, музыку дурную слушаешь. Что-то случилось?
  Она слабо улыбнулась своим раздумьям.
  - Всё хорошо, Юр. Просто, кажется, я окончательно повзрослела... Думала много. Знаешь, когда уходит вся эта суета, вся эта пёстрость и показной шик города, и ты остаёшься один на один со своими мыслями, это отрезвляет.
  - Или наоборот...
  - Возможно. Как ты думаешь, отец заметит?
  - Не хочу тебя огорчать...
  - Ясно.
  Он хоть и их водитель, но поговорить с ним можно - понимает, не похож на тупых качков, которых так любят рисовать в сериалах про "крутую" жизнь. Но он ничего не сумеет понять из того, что произошло с ней почти две недели назад.
  Он не поймёт, что всё оказалось до боли просто, как в кино: как Ромка стал медленно оползать на пол, но не так, словно оседают раненые герои, а будто вдруг его ноги превратились в песок. Он осыпался, но не в песок, а в пепел... Через пару мгновений от него остались только одежда, очки да кучка праха, который затем смешался с прахом ведьмака...
  Он не поймёт, что всё оказалось до боли сложно, как в кино: как кричал от ужаса старик, когда Инквизиторы связали его путами заклятья, как дико молчали все остальные - даже ветер в верхушках берёз устрашился происходящего и замер на мучительно долгие минуты.
  И дело ведь даже не в том, что Джет, позаимствовав у приятеля на одну ночь мотоцикл, гнал его во весь опор, чтобы привезти изголодавшемуся Ромке порцию донорской крови, что только отсрочило его гибель...
  ...Жизнь не развернулась на двести семьдесят градусов. Она вернулась домой. Но червячок прошедших дней остался сидеть глубоко под кожей. Он то затаится, то снова зашевелится, разъедая нутро, поливая его слизью воспоминаний. Удастся ли вытравить его? Придумали ли уже таблетки от памяти?
  А что дальше? Как можно продолжать тягучую жвачку серых будней? Носить ту же одежду, что и раньше, слушать ту же музыку, ходить по тем же клубам, общаться с теми же людьми? Может, в самом деле, было бы лучше подставить ещё раз шею и тем самым оборвать всё надоевшее за раз? Стать такой же, как Ромка, жить долго и навряд ли счастливо. Но не в спокойствии же счастье!
  Пробираясь по дебрям памяти ведьмака, Виктор узнал нечто, поставившее его ещё на одну ступень выше над остальными. Может, это и есть счастье - знать больше, чем все? Но, зная больше, разве тебе не захочется поделиться своим знанием с тем, кто тебе дорог, вздёрнуть его на свою ступеньку, чтобы не превосходить его настолько?
  А тот не смог бы принять этого. Его среда - ночные клубы и шампанское.
  Семь слов: "Мы больше не можем быть вместе. Уходи". И всё. И так легко стало!
  Тот бы не понял. Как и Юра. Но какое ей, честно признаться, дело до Юры? Она не собирается жить с ним, говорить с ним о том, что волнует до самых корней души. Он не понял бы. И она смирилась с этим и приняла решение.
   - Я не жалею... - вслух произнесла Ася то, что ей было известно уже дня три.
  - Всё-таки ты какая-то странная стала, - немного испуганно заметил водитель.
  - Тебе этого не понять, - Ася улыбнулась, но уже не своим мыслям, а ему.
  
  20
  19.07.200*
  Ну вот... Всё стало на свои места и обернулось до ужаса смешно. Головоломка с десятком неизвестных оказалась системой уравнений, где, вытолкнув икс, игрек и зет, как спасатели-дельфины, сами выплыли наружу. За это Штейнман долго высмеивал и себя и Чингиза, что, в принципе, было для него не характерно вовсе.
  Кажется, шефа осталась довольна, несмотря на то, что в целом операцию он провалил. Зато проклюнулась хорошая новость: Анарбаева вернули на старое место - в аналитичку.
  ...- Ты всё думаешь?
  Он усмехнулся и кивнул, не отрывая взгляда от тёмного провала окна.
  - Я люблю тебя, малыш...
  - И я тебя люблю...
  Чуть изогнув шею, Лера приникла к губам любимого.
  
  21
  19.07.200*
  Я учусь грустить улыбаясь -
  Слишком много печальных историй.
  Разветвляясь и пересекаясь,
  Все они ведут в крематорий.
  
  Это был случайный ожог,
  И земля ушла из-под ног.
  Ты - пепел, я - пепел.
  Нас друзья, убитые горем,
  Со скалы развеют над морем.
  Ты - пепел, я - пепел...
  
  Внезапно музыка оборвалась.
  - Юрась! Зачем ты это сделал?! - воскликнула Ася, и тотчас же вспомнила, что три часа назад, то есть, как только они приехали, она отпустила Юру домой и занялась уборкой, и выключить центр он не мог ну никак, даже при самом большом желании.
  Шум приближающихся шагов.
  Вокруг дома глухой забор, система охраны. Никто так просто не войдёт во двор...
  ...Но что значат такие преграды для молодого сильного некромага?
  - Извини, что без приглашения.
  Он отшвырнул в угол потрёпанный рюкзак и шагнул к ней.
  
  ...Скажи: "Ничего не было, нет".
  Может быть, я поверю в это,
  Если будет сказано с верой...
  
   Апрель-май 2007
   В книге использованы тексты песен группы Fleur и стихи автора.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"