Аннотация: Праздники всегда чем-то запоминаются."Мой" праздник запомнится...
Редкая женщина не любит восьмое марта: поздравления, пожелания, комплементы дарят ощущение неотразимости и уверенности в себе.
Наталья Райкова отметила праздник в веселой шумной компании подружек. В этот раз гуляли у неё. Обитала она на одной из окраин города, где, в стороне от высотных кварталов, привольно раскинулись усадьбы частных домов. Здесь, за крепким бастионом ворот и заборов, текла по-деревенски основательная размеренная жизнь. Время тут словно остановилось: у калиток примостились уютные лавочки, в палисадниках алела рябина. Соседи знали друг друга в лицо, любили посплетничать, но, в общем, были незлобивы и отзывчивы.
Жила Райкова небогато. Глава семейства, запойный алкоголик, уже давно переселился в другие миры, оставив Наталье прелестную дочь и кучу пустых 'мерзавчиков' на чердаке. Много мужчин заглядывалось на молодую вдову, но, отведав 'хмельного счастья', снова замуж Наталья не пошла, растила дочку одна.
Девятилетняя Светочка была покладиста и разумна не по годам. Понимала, что учителя музыки - люди не от мира сего, любимое дело для них важнее денег, поэтому мать капризами не изводила, помогала ей во всем.
С виду хрупкая и беззащитная Наталья давно привыкла надеяться только на себя, никогда не ныла, не жаловалась на судьбу.
Праздники любила, обязательно готовила что-нибудь из своих фирменных блюд. Вот и по случаю женского дня порадовала гостей эскалопами. Да баньку стопила, попарить живущих в городе подружек.
За разговорами, музыкой, танцами незаметно промчался день. Расходились поздно. Наталья с дочкой пошли провожать гостей до автобусной остановки. Подружки, такие же 'одиночки', как и Наталья, своего транспорта не имели, а такси в этот, славившийся жутким бездорожьем район было не дозваться.
Автобуса ждали долго, все порядком озябли. Проводив гостей, Райковы помахали вслед автобусу и облегченно вздохнули: 'Теперь назад и спать!' Только тронулись, редкие фонари вдоль дороги погасли и район накрыла тьма.
- Господи, уже одиннадцать! - ужаснулась Наталья. - Могли бы в честь праздника не гасить.
Держась за руки, мать и дочь устало брели по дороге: весна выдалась холодная, к ночи снежная каша на тротуарах застыла скользкими колдобинами. Улицы как будто вымерли. Дома чернели мрачными глыбами, из окон, запертых средневековыми ставнями, едва пробивались узкие полоски света.
Подмораживало. Небо на миг распахнуло легкую шубку облаков и прыснуло звездными искрами.
- Мамуля, какая красота! - Светочка с восхищением оглядела небосвод.
- Красиво, доченька, но и на дорогу не забывай смотреть, здесь и днем-то черт ногу сломит.
На одном из перекрестков путницы остановились, нерешительно потоптались, но все же свернули в узкий извилистый проулок. Славу он имел дурную, но путь к дому через него получался гораздо короче.
Чтобы поскорее выбраться из опасного места, Райковы едва не бежали. Дорога была совершенно убита и больше напоминала деревенский проселок. Наталья здорово пожалела, что пошла этим путем, и, оскальзываясь в темноте, в душе ругалась последними словами, какими только может позволить себе преподаватель по классу фортепиано. Дочка тоже молчала, лишь громко сопела и без конца шмыгала носом.
Мать и дочь почти добрались до конца злополучного участка, как вдруг впереди замаячило подозрительное пятно: что-то черное широкое и низкое. Казалось, навстречу им ползла гигантская черная черепаха или паук.
- Не мышонок, не лягушка, а неведома зверюшка... - сдавленно пискнула Света.
Прижав к себе дочку, Наталья замерла и вытянула шею, старалась разглядеть неожиданную преграду. Пятно неумолимо приближалось.
Вскоре темноту прорезали какие-то странные звуки, будто по земле волокли что-то громоздкое и тяжелое. Затем раздалось глухое бормотание, перемежающееся мычанием и хрипом. С перекошенными от страха лицами Райковы испуганно озирались, не в силах двинуться с места. Из замешательства их вывел ясно прозвучавший мелодичный звук: кто-то пытался петь. Немного погодя стало понятно, что это был мужчина, причем, пьяный!
- Вот так влипли! - обмерла Наталья. - Лучше б нам с неведомой зверушкой столкнуться!
Возвращаться ж отчаянно не хотелось: от родного порога их отделяло несколько десятков метров.
- Эх, пан или пропал! - Райковы перекрестились и ринулись вперед.
Еще чуть-чуть и они разглядели скрюченного в три погибели мужика, который то ли пер два огромных баула, то ли держался за них, чтоб не упасть.
'Расчлененка!' - мелькнула у Натальи шальная мысль.
Слова революционной песни подействовали на Райковых ободряюще и они храбро двинулись в обход.
- Хенде хох! - гаркнул дядька и раскинул руки.
От неожиданности Наталья поскользнулась и с утробным всхлипом села на обочину, в рыхлый снег. Визжа, как десять тысяч поросят, Света бросилась к матери. Округа взорвалась истеричным собачьим лаем.
- Ти-ха! Што-я-ять! Шми-и-ир-на! - рявкнул мужик и начал копаться в одном из баулов.
- Мама, он нас сейчас пристрелит! - припомнив сюжеты боевиков, зарыдала Светочка.
Наталья пулей вылетела из сугроба и закрыла кровиночку грудью:
- Беги!
- Я тебя не оставлю! - белугой ревела та.
Тем временем алканавт выудил из сумки не пистолет, а какой-то шуршащий сверток.
- Мо-о-вчать! Т-ты, мала-венькая, бе-е-ри! - поманил он Свету пальцем.
Сообразив, что до убийства дело вряд ли дойдет, Света перестала орать, подкралась к забулдыге и, выхватив пакет, отскочила назад.
Пропойца кое-как оторвался от сумок и старательно пытался приосаниться. Увы! Беднягу здорово штормило.
- Мив...Миг...Ми-лы-е да -а-мы! Паз...поз...праз...А, ла-а-дно, буте щас-ливы! - проблеял незнакомец и, отдав пламенной речи последние силы, завалился -таки на баулы.
Не чуя под собою ног, перепуганные милые дамы понеслись домой. Закрыв все двери, проверив замки, они рухнули на пол в прихожей.
- Мама, я чуть не уписалась! - переведя дух, простонала Света.
Наталья зашлась в нервной икоте и лишь судорожно кивнула на газетный сверток в её руках.
Света тихонько развернула газету: под ней оказался еще один хрусткий кокон. Сквозь полупрозрачную бумагу горели шелковистые лепестки бутонов.
- Тюльпаны! Мам, ты только глянь - тюльпаны! С луковкой. Вот это да!
По лицу Натальи горохом катились слезы: муж никогда не дарил ей цветов. Тем более странен был для неё этот подарок, полученный от вдрабадан пьяного чудака.
- Не плачь, мамуля, все уже позади. Давай посадим его в горшочек, а к лету - на клумбу, под окно. Будем смотреть на него, и вспоминать этот праздник.
- Да разве такое забудешь, - грустно улыбнулась Наталья.
'Буте щасливы, милые дамы!' - передразнила Света романтичного забулдыжку.
- А ведь он замерзнет, этот олух, - Наталья поднялась с пола и помогла встать Свете, - Ты вот что, доча, закройся и никому не открывай. Я до Стариковых дойду, дело есть. Не бойся, я мигом! Баня, поди, не остыла.
Так в жизни Райковых снова появился мужчина. Не лягушка, не зверюшка.