Эта глава будет опять относительно длинной, и на это имеются две причины. Первая: мы познакомимся с одним человеком, который был действительно очень необычным, и принадлежит до сих пор к числу самых оригинальных фигур, которые когда-либо играли важную роль в философии. Однажды он сказал следующее: "Придет время, когда тот, кто не будет знать, что я сказал об определеннм предмете, скомпромитирует себя как малообразованное лицо." Скромность не принадлежала к его положительным качествам. Вторая причина: речь пойдет об очень важной проблеме, которая в настоящее время считается самым дискутируемым философским вопросом.
И так, мы начнем главу с рассказа о нашем философе. Артур Шопенгауэр был сыном успешного торговца из Даньцига. В 1793 году, когда маленькому Шопенгауэру было пять лет, семья переезжает в Гамбург. У его честолюбивого отца большие планы по поводу сына. С пятьнадцати лет он отправляет его в школы и интернаты Голландии, Франции, Швейцарии, Австрии, Шлезии, Пруссии и Англии. Только приживется юный Шопенгауэр в одном месте, как ему уже надо ехать в другое. Последствия всего этого разрушительны для психики юноши. Хотя Шопенгауэр свободно владеет английским и французским языками, он в то же время замкнут и никому не доверяет. Молодой аутсайдер. Когда ему исполняется 17 лет, отец принуждает его к обучению торговли. Но затем следует шок для Артура! Совсем неожиданно умирает отец. Люди болтают, что это было самоубийство! Шопенгауэр сильно страдает из-за смерти отца. Он боялся его, но в тоже время уважал и восхищался им. В противоположность молодому Шопенгауэру его мать расцветает по-настоящему с этого момента. Наконец-то она могла быть тем, кем больше всего ей хотелось быть: салонной дамой. Они переезжают в Веймар, и литературный салон, который организовала мать, приобретает успех. Хотя Веймар небольшой городок в Тюрингии, здесь живут и работают самые важные люди литературы: Гёте, Шиллер, Виланд и Гердер.
У молодого Шопенгауэра проступает холодный пот, когда он видит, как Гёте и другие, восхищающиеся собой звезды литературной сцены, обедают и ужинают в салоне матери, сидя на стульях и диванах его отца. На недовольное, хмурое выражение лица своей матери он отвечает ироническими фразами. Но в такие моменты Шопенгауэр не такой уж спокойный и хладнокровный, как старается выглядить. Несмотря на то, что он очень умен, образован и так же имеет неплохую внешность, чувствует себя молодой человек одиноким и никем непонятым. Артуру 21 год, когда мать выставляет его за дверь. Ему выплачивают часть его наследства, и он переезжает В Гёттинген, позже в Берлин, Йену, чтобы изучать медицину, естественные науки и философию.
В 25 лет он пишет докторскую работу: очень скептическую, бескомпромиссную и радикальную книгу. Шопенгауэр объявляет, что человек совсем не в состоянии объективно познать мир. Мы можем увидеть и познать только то, что наш мозг, мозг млекопитающего, позволяет нам увидеть. В этом он идет дальше Канта, который как никак считал, что человеческий аппарат познания является очень чувствительным и очень полезным инструментом. Шопенгауэр не верит, что сознание способно на что-то умное. Его мать, прочитав книгу, нашла ее не элегантной и скучной и считала ее написанной "для аптекарей". К счастью, уменно Гёте, которого Шопенгауэр особенно не ценил, считал хитрые рассуждения молодого человека содержательными. Он признает в нем гения и публично пророчит ему прекрасную литературную карьеру.
В ожидании ответного жеста он посылает Шопенгауэру свое "Учение о цветах" ("Farbenlehre"), которым очень гордится. Сведущий в естественных науках Шопенгауэр читает исследования Гете об образовании и влиянии цветов, морщит лоб и считает все это бесполезной болтовней. К небольшому числу положительных черт его характера относилось то, что он рассказывал об этом повсюду. Недолго думая, Шопенгауэр пишет свое собственное учение о цветах. После этого Гете дистанцируется от него. С этого момента никто больше не делает такой ошибки, как вступаться за молодого высокомерного зазнайку. В 1820 году Шопенгауэр начинает давать философские лекции в Берлинском Университете. Чтобы подпортить выступления звезды университета, Георга Вильяма Фридриха Гегеля, он ставит в расписание свои лекции в то же самое время, когда проходят лекции Гегеля. Это состязание оканчивается катастрофическим провалом для дерзкого молодого человека. К Гегелю на лекции идут сотни, у Шопенгауэра сидят всего четыре или пять студентов. Он продолжает считать себя гением, хотя все остальные принимают его за того, кто о себе слишком высокого мнения. Университет делает ему предупреждение из-за отсутствия студентов на его лекциях. Оскорбленный Шопенгауэр прекращает читать их и уезжает жить во Франкфурт-на-Майне. Он пишет много книг и развлекает людей в своем квартале разговорами самим с собою, недружелюбством в общении, сильной любовью к своему пуделю и постоянной боязнью чем-нибудь отравиться. В преклонном возрасте Шопенгауэр действительно приобретает определенную известность, но она ему не доставляет удовольствия. Его представление о людях стало еще мрачнее. Все же, однажды он высказывает удовлетворение: "Мир научился у меня кое-чему, что он не забудет никогда."
Самое важное, что создал Шопенгауэр, было то, что он открыл еще в раннем возрасте. Уже в 30 лет опубликовал он свою главную работу: "Мир как воля и представление", хотя ее тогда почти никто и не заметил. Шопенгауэр обнаружил то, что Кант, Гегель и другие философы оставили без внимания. Почти все исходили из того, что разум или рассудок говорят человеку, что он должен делать, и вся задача человека состоит в том, чтобы по возможности выполнять то, что диктует рассудок. Но ему, рассудку, Шопенгауэр доверял не полностью. Он поставил самый сенсационный вопрос философии:"Могу ли я желать того, что я хочу?" Этот вопрос был большой провокацией, так как от ответа на него зависило многое. Если это действительно так, что я не могу желать того, что я хочу, тогда, собственно говоря, все предшествующее было пустым. Если нет свободной воли, тогда и рассудок собственно не играет никакой роли. А что тогда с категорическим Императивом, "моральным законом" моего рассудка? Он совершенно не имел бы значения, так как законы моего поведения определял бы не рассудок, а неразумная воля! Шопенгауэр развивал свое предположение беспощадно дальше: "командным штабом" в мозге является не рассудок, а воля. И эта воля есть что-то бессознательное, что определяет бытие и характер. Воля - это господин, а рассудок - слуга. Разум исключен из принятия собственных и неведомых ему решений со стороны воли, он совершенно не имеет понятия о том, что происходит давным-давно без его участия. Только воля говорит мне, что я должен делать, а разум следует за ним. Ведь "что сердцу противно, того разум не впустит внутрь" - это и есть отправной пункт. Все другое - ерунда!
Но верно ли это? Проверим это с помощью одного примера. Вспомните Ваши школьные времена. Как-то раз у Вас не было желания идти на шестой урок, на математику, и Вы размышляли, не пропустить ли урок. Вы стыдились, что были слабы в математике, и у Вас не было никакого желания идти на занятие. Если Вы не пойдете, то еще больше отстанете в математике. Но всего лишь мысль о том, что сейчас придется сидеть в классе, сильно портила Вам настроение. Вы сомневались, медлили и колебались при принятии решения. Собственно говоря, в этот момент Вы еще не знали совсем, что намеревались пропустить урок, и насколько сильно Вам не хотелось идти туда, несмотря на угрызение совести. Это означает, что Ваш разум еще не знал о решении. Но вдруг Вы узнали, что пара одноклассников тоже не хочет идти на шестой урок. Хотя это, конечно, не настоящий аргумент в споре со совестью, если бы пришлось взвешивать все "за" и "против". Пропустят ли Ваши одноклассники занятие или нет, не изменит того, что Вы станете в математике еще хуже, если не пойдете туда. Но когда Вы услышали, что Ваши товарищи в любом случае не хотят идти на занятие, то Вы, почти к собственному удивлению, внутренне очень сильно обрадовались. Теперь уже и Вы в любом случае не хотели идти на урок математики! И только сейчас заметил Ваш разум, как Ваша воля крепко придерживалась этого плана, в то время как разум боролся со совестью. Так приняли ли Вы решение независимо от воли? Скорее всего нет. Ваша воля знала уже заранее, чего она желала, и, чтобы успокоить разум, пропихнула решение с помощью псевдо-аргумента. "Другие тоже не идут туда" - сказали Вы сами себе, хотя это был со всей очевидностью неразумный аргумент, как было уже сказано. Ваша воля сделала то, что хотела, а Ваш разум предоставил ей только подходящее оправдание.
Усилив акцент на значении воли, Шопенгауэр уколол филисофию в уязвимое место, при этом необходимо добавить, что это ему пришлось по душе. По его собственному мнению, он после "тысячелетнего философствования" наконец-то уничтожил слух, что человек якобы управляется и руководствуется разумом. Шопенгауэр считал, что он осознал "основное заблуждение всех философов" и " самую величайшую иллюзию": достаточно знать, что такое добро, чтобы мочь это делать. Не Кант ли думал именно так: как рассудок, так и воля? Но в нашем примере не было ли деиствительно как раз наоборот: как воля хотела, то так и рассуждал разум?
Сомнения, что рассудок является "командным штабом", зародились в мире. И эти сомнения со временем будут становиться все больше и больше.Сменим мы сцену событий и перепрыгнем в год 1964-ый, то есть примерно сто лет спустя после смерти Шопенгауэра: Празднично одетый для официального приема Папа Римский Пауль 4-ый входит в большой зал. Кардиналы в красных мантиях опускаются на колени перед ним и целуют перстень на его руке. Только биологи, физики и нейробиологи остаются стоять о пожимают только руку Наместнику Христа. Академия наук Ватикана пригласила их в наивысшегосподские помещения Пауля 4-го, чтобы обсудить совместно тему, которая фасцинирует в настоящее время ученых естественных наук: исследования мозга. Особенно волнует исследователей и епископов новые специальные познания и открытия в этой области. Один нейробиолог, который до этого был практически неизвестен, провел опыт, открывший новые пути в науке. Этот эксперимент впечатлил ведущих нейробиологов, среди которых были три лауреата Нобелевской Премии.
Бенджамин Либет, который родился в 1916 году в Чикаго, учился физиологии. По образованию он не был, собственно говоря, настоящим нейробиологом, но тогда это было в порядке вещей, так как в 30-е годы 20-го века изучать нейробиологию почти нигде не было возможно. Уже в молодости Либет интересовался вопросом о возможности научного измерения процессов в сознании. Во второй половине 50-х годов он решил экспериментировать с пациентами, которые находились под местным наркозом, в нейро-хирургическом отделении Маунт-Зион-Госпиталя в Сан-Франциско. Пациенты лежали в операционном зале с частично открытым мозгом. Либет подключал провода к мозгу и раздрожал его слабыми электрическими импульсами. При этом он внимательно наблюдал, как и когда реагируют подопытные лица. Результат был ошеломляющий: от раздражения Кортекса до реакции пациента, поддергивания часть тела, проходило более боловины секунды. Когда в 1964 году Либет попытался привлечь внимание в Ватикане, он еще не знал результатов опытов двух других коллег. В этих опытах также была зафиксированна задержка времени. Путь от намерения двинуть рукой до действительного движения длился почти одну секунду. Эти измерения взволновали Либета уже по-настоящему. Существование временного интервала в одну секунду между намерением и действием полностью противоречило здравому рассудку. Кто хочет взять чашку чая, делает это сразу, но на что уходит разница во времени в одну секунду?
Либет делает вывод, что человек сам не замечает эту секунду. В 1979 году он провел новый эксперимент, который в его честь стал называться Либет-экспериментом и принес ему мировую славу. Он сажал в кресло пациентку, которая должна была смотреть на большие часы. Это были необычные часы, они представляли собой бегущую в быстром темпе вокруг диска зеленую точку. Затем он взял два провода и два измерительных прибора, один подсоединил к запястью подопытной, другой - к специальному шлему на ее голове. Пациентке Либет поставил следующую задачу: "Смотрите на зеленую точку на часах. В определенный момент, который Вы сами произвольно выберете, пошевелите кистью и запомните при этом положение зеленой точки." Затем Либет спрашивал ее, где находилась зеленая точка, когда она приняла решение двинуть рукой, и записывал это. Потом он с волнением посмотрел на измерительные приборы. Готовность в мозге к поступку сигнализировали ему электроды, присоединенные к голове. Какая же была последовательность во времени? Сначала давал электрод на голове сигнал, половиной секундой позже находился момент времени, когда пациентка взглядом на часы определяла ее момент принятия решения, и примерно 0,2 секунды позже следовало движение руки. Теперь был Либет еще больше взволнован: Подопечная приняла решение действовать половиной секундой раньше, чем она об этом решении знала! Предсознательный рефлекс, что-то хотеть или делать, был быстрее чем сознательное действие. Верно ли тогда, что мозг запускает процессы воли до того, как человек вообще осознает эту волю? И не означает ли это одновременно конец философской идеи о свободе воли человека?
Давайте совершим путешествие во времени и предоставим Артуру Шопенгауэру и Бенджамину Либету обсудить этот вопрос. Перенесемся, скажем так, в год 1850 и войдем в квартиру Шопенгауэра в доме 17 на улице Прекрасный Вид (Schöne Aussicht) во Франкфурте-на-Майне. Ранее утро. Постойте! К нему еще нельзя обращаться. Нам надо подождать: он встал с постели между 7 и 8 часами и помылся до пояса огромной губкой под холодной водой. Глаза, самый важный орган чувств для него, он искупал, погружая их в воду не закрывая. Он считал, что таким образом превосходно тренирует глазные нервы. Затем он садится пить кофе, заваренный им самим. Его экономке не разрешено появлятся в доме ранним утром. Для него очень важно быть утром мысленно полностью сконцентрированным. Мозг, говорит Шопенгауэр, в эти ранние часы можно сравнить с только-что настроенным музыкальным инструментом. Итак, еще час подождать, и тогда мы можем позвонить ему в дверь. Его приветствие более или менее приветливо, в любом случае, если речь идет о Шопенгауэре. Как никак пришел гость, который ценит его познания. Либета угощают даже чашкой кофе. Шопенгауэр терпеть не может пустые и малополезные разговоры, поэтому господа быстро переходят к делу.
- Итак, Господин Либет, как обстоит дело? Могу я желать то, что я хочу?
- Видите ли, если Вы так прямо спрашиваете, то - нет. Я не могу желать того, что я хочу.
- Следовательно, как я сказал? Воля есть господин, а рассудок - его слуга?
- Во всяком случае, более или менее.
- Гмм?
- Увы, как я уже сказал: "более иле менее".
- Что Вы понимаете под этим? Что значит в этом случае "более или менее"?
- "Более или менее" означает, что человек никогда не может быть полностью уверен в этом.
- Почему же? Положение абсолютно ясно. Воля опережает, как Вы уже рассказали, осознанный разум по времени на ...?
- приблизительно на половину секунды.
- Вот именно, Господин Либет, на половину секунды. А это означает, что воля диктует, а осознанный разум ковыляет следом. Не так ли? И если разум отстает, то не существует свободы воли, так как разум не влияет на волю, а только принимает к сведению и комментирует. И к черту со всей моральной философией.
- Ну, да ...
- Сущность человека есть не сознательное или рассудительное видение состояния вещей, а приукрашивающее дополнение задним числом, риторическое оправдание или комментарии с опозданием.
- Можно и я что-то скажу?
- Пожалуйста.
- От импульса воли до сознательного решения прохотит полсекунды, совершенно верно. Но проходит еще полсекунды до того момента, когда пациент двигает рукой, то есть до того, как он реагирует ...
- Ну и что?
- это означает, что у него есть еще возможность прервать действие ...
- И что?
- это означает, что хотя не существует свободной воли, но все же имеется нечто вроде свободного нежелания, посредством которого я самое худшее могу предотвратить.
- Свободное нежелание? Причудливые у вас идеи.
- Возможно, что это звучит странно, но я полагаю, что это так и есть. Желание - не свободно, а нежелание - свободно. Без разницы, что нами движет, что-либо совершить, у нас всегда имеется возможность сказать:"Стоп!"
- И Вы думаете, что доказали это с помощью часов? Что существует подсознательная неволя и сознательная воля?
- Ну, "доказали" - слишком громко сказано. Но я верю в это.
- И это все на основе простого опыта, который Вы провели?
- Да, Господин Шопенгауэр, я согласен, что мои опыты были довольно простыми. Но я думаю все же, что они были достаточно содержательны. Кроме того, это неплохо - верить в то, что существует что-то, что контролирует нашу волю, или как я считаю, свободное нежелание. Думали Вы уже о том, какое именно значение было бы для нашего общества, если бы мы акцептировали то, что никто бы не был ответственен за свою волю и поэтому бы не мог быть привлечен к ответственности? Как поступать нам тогда с убийцами? Каждому достаточно было бы сказать: я не знал, что я делал, моя подсознательная воля довела меня до этого, а я не мог ее контролировать. Прочитайте об этом у Шопенгауэра или у Либета!
- Человечество так или иначе создание дьявола. С уголовными судами и тюрмами или без них.
- Это Ваше личное мнение, Господин Шопенгауэр. Но с таким подходом мы не продвинемся дальше.
На этом немного неприятном моменте мы покинем собеседников. Ничего более существенного все равно не произойдет. Их позиции нам ясны, и компромисс между ними маловероятен. Бенджамин Либет, конечно, прав в том, что он не отбрасывает просто так ответственность людей за их поступки. А не прав ли Артур Шопенгауэр в своих сомнениях о том, что измерения Либета достаточны, чтобы на их основе построить солидную теорию о воли, нежелании и сознании? Исследования мозга еще далеки от точного понимания сложных взаимосвязей человеческого сознания, духовных чувств, творчества, сознательной воли и фантазии, и тем более от точного их измерения. И у каждого исследователя мозга имеется, пожалуй, своя собственная теория об отношении и взаимосвязи материального и духовного. Собственная проблема измерений Либета в том, что результаты измерений на мозге необходимо было перевести в словесную форму, например, в том, что он их, результаты, приурочил к "подсознанию" или "предсознанию" и примечание точки на часах отнес к "сознательному" или "бессознательному". Но что точно представляет собой "предсознательное"? Волю, которая приведит в движение руку, возможно я могу назвать "предсознательное". Но как же быть с волей, которая побуждает многочисленные и каждый раз новые импульсы для решения сложных математических задач или создает философскую аргументацию? Хотя результаты измерений Либета выглядят показательными, все же они не приводят к простым ответам, а вызывают новые вопросы. Проблема свободы воли не позволяет заменить себя полностью решением вопроса, как много или как мало проходит времени между импульсом в мозге и действительным проявлением этого импульса. Кроме того имеются очень различные импульсы воли. Некоторые бывают простые и часто очень сильные, такие как голод, жажда, усталость и сексуальное влечение. Другие же очень сложные и многогранные. Желания, успешно закончить школу, изучать юриспруденцию или отметить свой День Рождения большим праздником, являются намного сложными чувствами чем чувство голода, которое вызывает у меня желание кушать.
Какое значение имеет это для морали? Тысячи нейробиологов в многочисленных институтах всего мира заняты исследованиями мозга. Немалая часть их интересуется инстинктами и побуждениями, которые склоняют людей поступать нравственно. Если "обязанность быть добрым" в конце концов основана на "желании быть добрым", тогда в человеческом мозге должно быть что-то, что эту волю к доброму вызывает. Но что же это может быть?