Аннотация: или руководство по разведению куропаток. Киносценарий
В кадре богато убранная комната. Камера медленно скользит, как бы перетекает с одного предмета на другой, не фиксируясь на каждом в отдельности. Изящная ваза из лунного камня на ореховом столе, ключи на брелке с легкомысленным красным сердечком, стол с резными ножками, спинка шикарного стула, паркетный пол из драгоценного дерева, мягкий диван, часть картины с пейзажем.
Голос женщины, приятный и ласковый, воркующий, тембром напоминающий голос заждавшейся своего мужа из командировки жены.
- Василий Степанович. Конечно! Вы же меня знаете столько времени. Ах не знаете? Тогда у вас появился повод узнать. Я Вас никогда не подведу. Поверьте! И как только... так сразу.
Камера скользит по дивану, в кадре появляется стройные женские ноги, женщина сидит на диване, красивые колени, раскрытая записная книжка на коленях, миниатюрная фигура в грациозной позе, на женщине богатый халат, крупным планом камера скользит по вышивке шелком на халате ручной работы. Женщина говорит по сотовому телефону. Лицо крупным планом. Она очень красива. Белокурые волосы, никакой косметики. На вид около тридцати лет.
- Завтра? Может, сегодня? Ах, Вы заняты? Ну, хорошо, завтра. Я вам позвоню завтра, в это же время. До свидания, Василий Степанович!
Камера сосредотачивается на губах женщины. Женщина говорит, на губах играет презрительная улыбка. Резкий звонок в дверь. Камера как бы испуганно метнулась на входную дверь. Женщина поднялась с дивана и двинулась к двери, чтобы открыть.
Следующий эпизод. Дверь подъезда богатого дома. Девушка лет четырнадцати, абсолютная копия женщины в дорогом халате, только молодая. Девушка стоит перед селектором и возмущенно выговаривает:
- Да забыла я ключи, мама. Открывай давай!
Кадр меняется. К подъезду неспешно подходят четверо мужчин. Приветливо улыбнулись девушке. Щелкнул электрический замок и дверь открылась. Все четверо последовали за девушкой в подъезд, затем в лифт.
- Вам на какой?
- На четвертый, спасибо.
Томительная минута, молчание. Слышен лишь шум мотора лифта. Кнопка номер один гаснет и зажигается номер два. Камера осторожно прощупывает лица всех мужчин. Лицо первого - интеллигентное, немного вытянуто. Зеленые глаза. Спокойная улыбка. Он доброжелательно улыбается девушке, пристально смотрит на неё. Девушка презрительно дернула плечиком. Лицо второго мужчины - волевые черты, немного грубоватые, он, возможно, спортсмен. Умный, проницательный взгляд выдает в нем человека расчетливого, никогда не делающего опрометчивых поступков. Кнопка номер два гаснет и зажигается номер три. За кадром тихо вступает тревожная музыка. Напряженная ситуация. Лицо третьего мужчины. Узкий лоб, густые рыжие волосы, глубоко посаженные глаза, осторожный, недоверчивый взгляд и застывшая, как бы прилепленная улыбка, не дает повода сомневаться, что с этим человеком лучше не заводить никаких знакомств. Четвертый, нагло ухмыляющийся молодой парень лет двадцати пяти, откровенно, не скрывая похоти, разглядывает девушку. Черные, кудрявые волосы, жгучие как угли глаза, смуглая кожа. Красив, как латиноамериканский мачо. Цыган? Скорее всего.
Тревожная музыка набирает силу. Смена кадра. Женщина отходит от входной двери, оставляет её открытой. Грациозно, будто повелительница самой могущественной империи в мире, присаживается на диван, беря в руки свою записную книжку.
Лифт. Кнопка номер три гаснет и зажигается номер четыре. Лифт открывается, все выходят, галантно предложив девушке выйти первой, идут за ней к открытой двери на лестничной площадке. На лице девушки удивление с примешанным легким испугом и начинающимся подозрением. Что-то неладно, не правильно, но попутчики ведут себя вежливо, не проявляют ни признака агрессии.
- Нас ждет твоя мама, - легко и непринужденно сказал интеллигент, - приглашай гостей в дом, Зоя.
Услышав свое имя, девушка успокоилась и жестом пригласила войти всех в квартиру, закрыла за собой дверь. Крупным планом её рука поворачивающая ручку замка два раза.
Смена кадра. Глаза женщины полные ужаса и отчаяния. Женщина медленно поднимается с дивана, прижимая к груди записную книжку.
- Ну, здравствуй, Лена Николаевна,- сказал интеллигент побледневшей от ужаса женщине, - давненько не виделись. Может, угостишь гостей чем-нибудь, с дальней дороги?
- Зойка! Поди погуляй. - Голос Елены заметно дрожал, хотя она пыталась совладать с собой.
- Не-а, - дерзко возразила Зойка и, чуть склонив голову, подарила едва заметную улыбку цыгану, - я уже гуляла, лучше пойду в свою комнату.
- А мне с тобой можно? - ухмыльнулся парень, расценив улыбку девушки как флирт, но нарвался на гневный и повелительный взгляд спортсмена, осекся, стушевался.
- Вообще-то, я не расположена общаться, но если что, приходи... - Зойка цепким взглядом перехватила запрещающий жест спортсмена. Грациозно, копируя мать, повернулась, направилась в свою комнату. Камера пристально и напряженно смотрит ей в спину, при полном молчании, пока она не закрыла за собой дверь.
- А что? - сказал парень спортсмену, - может, это было бы полезно!
- Не исключено, - глубокомысленно произнес интеллигент и обернулся к Елене Николаевне, которая мяла записную книжку побелевшими от напряжения пальцами. - Позволишь?
Он протянул руку к записной книжке, Елена непроизвольно сжала ее еще сильнее.
- Я поищу что-нибудь выпить,- рыжий сделал порыв к минибару, вделанному в стену.
- Забери у неё книжку, - спортсмен указал кивком рыжему и повернулся к цыгану, - а ты пойдешь к малолетке, с ней будешь.
- Дык! Запросто, - оживился парень, - с удовольствием!
- Нет... - выдохнула Елена, с ужасом отпрянув и метнув быстрый взгляд в сторону комнаты дочери. И не понятно, что "нет", "нет"- не отдаст записную книжку или, "нет" - цыган не пойдет к Зойке.
Камера сосредоточилась на книжке, прижимаемой женщиной к груди, дрогнула и стала надвигаться, в кадре грубая, волосатая рука рыжего тянется к книжке. Замедленная съемка. Двухсекундная неравная борьба. Короткий танец рук. Ассоциация: нимфа и чудовище. Рыжий с силой вырвал книжку из нежных рук и бросил спортсмену.
- Не надо, Дмитрий Сергеевич! - Горько выдохнула женщина со всхлипом.
- Чего не надо? - удивился интеллигент.
- Всего этого, не надо!
- Да. Я тоже думал три года назад, что не надо. Но оказывается, надо. Похорошела, между прочим, Елена Николаевна. Обжилась, - интеллигент восхищенным взглядом обвел глазами комнату, - Присядем?
Подошел к Елене, легонько толкнул ее в грудь, и она безвольно рухнула, села на диван, словно и не было царской грации и изящества. Сел рядом с ней, предварительно поддернув колени брюк. Камера метнулась и зафиксировалась на спортсмене, который так и остался стоять посреди комнаты. Открывает книжку, перелистывает, читает. Крупным планом книжка и внимательные глаза спортсмена.
- Вопрос у меня, Елена Николаевна, как ты догадалась, один. Когда?...
- Завтра! - с готовностью выпалила Елена.
- Ух, ты! Завтра? Что-то припоминаю из истории трехлетней давности. Ассоциации, понимаешь. Что произошло "завтра" три года назад? Помнишь?
- Нет...
- А я помню. Да Бог с ним, тем вчерашним "завтра". Сегодня! Вот суть философии. Здесь и сейчас.
Смена кадра. Рыжий открыл бар и выбирает выпивку из многочисленных, разнокалиберных бутылок, что там есть. Пробормотал: "Не люблю когда много, слишком долго выбрать". Потянулся к привычной бутылке русской водки.
- Елена Николаевна, хотите откровенно? Я Вам не верю, и никто не верит, по крайней мере, кто находится в этой комнате.
- Вам водки налить? - Рыжий держал бутылку водки в вытянутой руке, за горлышко, предлагая жестом всем присоединиться.
- Нет, - поморщился Дмитрий Сергеевич рыжему и продолжил, - квартиру, полагаю, снимешь? Да и надо быть дураком в твоем положении, Елена Николаевна, покупать квартиру. Интересно сколько у тебя было таких как я? Займемся расчетами? Виктор!
Спортсмен оживился и помахал записной книжечкой в воздухе.
- Я насчитал двадцать пять.
- Вау! Двадцать пять ощипанных куропаток!
- Гы! И двадцать еще не ощипанных, - констатировал спортсмен.
- Да-а-а! Не зря я за тобой три года охотился.
- Зойку не троньте! - Вдруг с отчаянием выпалила Елена Николаевна.
- Так никто и не собирается, Елена Николаевна, и тебя никто не тронет, с условием, конечно...
- Я завтра всё отдам! До копейки! Клянусь! Мне дают в долг и хватит Вам заплатить сполна, двести тысяч... пожалуйста, отпустите нас...
- Сегодня, Елена Николаевна, сегодня, - ласково улыбается Дмитрий Сергеевич, - только меня та сумма уже не устраивает. Инфляция, понимаешь... За три года. Опять же, наложенные расходы. Да и не во мне дело совсем, а в принципе. Ты воровка и тебя нужно остановить, я и тебя останавливаю, больше некому.
Во время монолога Дмитрия Сергеевича камера отслеживает как пьёт Рыжий. Кадр крупным планом. Рюмка. Рыжие, волосатые пальцы держат её. Массивная, золотая печатка на среднем пальце. Жидкость медленно, тонкой, чистой струйкой, исчезает у него во рту.
- Эх! Хороша водочка!
- А ну-ка, Виктор, посчитай, сколько перьев нащипала наша девочка, интереса ради, таки, двадцать пять куропаток обработала.
- Уже считаю.
Дверь Зойки отворилась, и вышел ухмыляющийся цыган.
- Слышал, что в этом доме не переводится выпивка?
- Точно! - Удовлетворенно хмыкнул рыжий, указывая рюмкой на бар. Милостиво разрешил. - Бери.
Цыган выудил из бара бутылку коньяка и пару рюмок. Камера отслеживает каждое его движение. Взволнованный взгляд Елены.
- Отпустите Зойку, - прошептала она с мольбой, - Дмитрий Сергеевич!
- Отпустим, как же еще... Ты там осторожней, парень, не зарывайся, - заметил он вслед удаляющемуся цыгану.
- Все будет О'кей, босс! - Сказал и скрылся за дверью Зойкиной комнаты.
- Готово, посчитал, - спортсмен держал в руке калькулятор, - всего семь миллионов, вместе с Вашими, Дмитрий Сергеевич.
- Вот это улов, понимаю, - восхищенно воскликнул интеллигент, - а? Елена Николаевна! С таким-то уловом можно хорошо пожить. И что? Всем собираешься вернуть?
- Я уже вернула!
- Молодец! Но верить тебе на слово - себя не уважать. Проверим. Дай-ка твой телефон. - Он подхватил телефон с дивана и бросил его спортсмену.- Звони!
- Я отдам девятьсот, всё, что сделаю завтра!
- Купить меня хочешь? Не смеши, Елена Николаевна, мне нужно гораздо больше. Мне нужно все.
Пауза. Глаза Елены Николаевны. В них уже нет того страха, что был вначале, но было отчаяние и смирение, как у жертвы приговоренной к расстрелу. Замедленная съемка. Ясные, чистые глаза женщины. Такие чистые и беспорочные, словно очи мадонны. Веки медленно закрываются... открываются... пушистые ресницы впорхнули как бабочки. За кадром взволнованное дыхание женщины и голос спортсмена похожий на звон в ушах:
- Алло, Сергей Федорович, это Вас из прокуратуры беспокоят. Мы по очень важному вопросу. У Вас некая Елена Николаевна занимала шестьсот тысяч рублей? Как не занимала? Вообще? Никогда? А у нас есть сведения, что 27 октября... да, да... Нет? Вообще не знаете Елену Николаевну? Хорошо. Очень хорошо! Вы подтвердите это на суде? Не надо суда? А? Вас не вызывать? Ну, хорошо, не будем вызывать. Конфиденциальность, так сказать. Спасибо Вам большое, Вы нам очень помогли.
Камера переключается на ухмыляющегося Виктора.
- Только что, этот чудак отказался от своих денег в Вашу пользу, Дмитрий Сергеевич.
- Вот и славно! Хорошая девочка! Щипала мальчиков с грязной задницей. Ну, прям защитница обездоленных и униженных. Совсем как я! Обзванивай всех, Виктор. Думаю, будет хороший урожай.
Камера фиксирует прищуренный взгляд Дмитрия Сергеевича. Он хищник. Стервятник. Да, он добрый санитар леса. И вот сейчас поймал в свои когти изощренно хитрую лису. Опасную... но он, гораздо сильнее, потому что, всегда сверху.
Кадр. На дальнем плане, фоном виден расплывчатый силуэт спортсмена Виктора, который обзванивал список из записной книжки, соответственно его голос приглушен. На главном плане Елена Николаевна и Дмитрий Сергеевич.
- Как поступим, Елена Николаевна? Как рассчитываться будем?
- Я верну! Все верну! - повторяла она как перегретый на солнце компакт-диск.
- Я это понял, но как? Готов поклясться, что деньги уже потрачены. А другие куропатки еще не готовы платить. Чем отдавать будешь? Продать тебе есть чего?
- Нет...
- Пойдешь работать и постепенно отдашь? Что ты умеешь делать? Хоть что-нибудь?
- Нет... - выдавила из себя женщина.
- Ну вот. Ничего. Если эти семь миллионов разделить на среднюю зарплату уборщицы, то к концу жизни, мы, думаю, одолеем эту сумму. Этого ли я хочу? Мне нужны реальные сроки! Слушай? А давай мы тебя в бордель продадим?
- Нет!
- Почему нет? Хорошие деньги! Сейчас посчитаем. В среднем, сколько проститутка зарабатывает? Сотню баксов. Ну, три тысячи рублей. Ээээ. Около двух с половиной тысяч раз придется поработать. Если на каждый день по одному, то-о-о. Сколько?
- Нет!
- Вот и я говорю, что нет. Слишком долго. Кому нужна такая старая вешалка, как ты? Тебе сколько лет?
- Тридцать... пять...
- Кто тебе заплатит сто долларов? Когда малолеток полно на панели, за жвачку продаются. Вот если бы Зойка! Может, продашь нам свою дочь?
- Нет!!!
- Почему нет? Эй, рыжий? Сколько будет стоить на панели Зойка?
- Зойка? - ухмыльнулся Рыжий, - Баксов триста и то, по первой, потом дешевле.
- Нет!
- Что ты заладила? Нет, нет, нет. Мы же сейчас считаем и рассматриваем альтернативные варианты. Ну, давай, предлагай, свои варианты, тогда?
- Я отработаю и верну! Всё верну! Только оставьте всё как есть...
- Ты же не наивная дура, Елена Николаевна и понимаешь, что я тоже не такой. Другие варианты есть?
- Нет... - тихо прошептала Елена Николаевна.
- Знаешь что? Я удивлен и разочарован, у тебя же всегда был в запасе козырный туз. А тут нет ни одной идеи. Странно. Зато у меня их полно! Вы вдвоем отработаете долг. Да, так и сделаем. Это будет гораздо быстрее. Не бойся, мы вас обучим, наука не хитрая.
- Нет...
- Так... Рыжий, где у нас извращенцы обитают, знаешь?
- Как не знать!
- Отлично. Они хорошо платят, больше обычного. Сдаем их в аренду, за полцены. Три года и деньги все вернут. Отработают! Девушки пригожие...
- Не надо Зойку, пожалуйста...
- А кто пойдет? Сама пойдешь?
- Нет...
- Рыжий, может на органы их сдадим? Хотя, это плохая идея, там не заплатят столько.
- Дмитрий Сергеевич, я закончил, - доложил спортсмен, - почти все отказались, в Вашу пользу! Из всех только трое готовы вернуть свои деньги, даже если засветятся.
- Отлично! Запиши этих троих себе и вернем им всё сполна, когда она, - Дмитрий Сергеевич указал подбородком на Елену, - отработает долг.
- Уже сделал!
- Ну вот что, наша гордая и упрямая принцесса, поступим по-человечески. Хоть я и охотник за падалью, но честь моя еще не протухла. Постановляем. Сейчас Зойка едет с нами.
- Нет... Пожалуйста... Отпустите её... только не она!
- А вот это вряд ли. Мы её у тебя забираем в заложницы, чтоб у тебя мотивация была. А ты продолжишь стричь своих куропаток. У тебя их еще двадцать осталось, не щипанных. Как только отдашь семь миллионов, вернем её тебе в лучшем виде, даже лучше чем была.
- Нет... - тихо, подавлено проговорила Елена, но в голосе послышались нотки сомнения.
- Да. Все справедливо. Ты же знаешь, что я человек чести?
- Я не знаю...
- Тогда тебе предоставляется случай узнать это. Думай. Три минуты.
Напряженное молчание. Тишина, только за дверью слышен звонкий смех Зойки. Рыжий пьет водку, Спортсмен листает записную книжку. Интеллигент поднялся с дивана и, заложив руки за спину, прошелся по комнате, туда - сюда. Лицо Елены Николаевны крупным планом, напряженная работа мысли. Мука в выражении лица и глазах.
- Да... - наконец выдавила из себя Елена Николаевна.
- Да?
- Да...
- И то верно, зачем такой талант зарывать в публичном доме? От тебя больше пользы здесь.
- Но сделать семь миллионов не просто... это очень долго... и трудно...
- Ты уж постарайся, моя хорошая, от этого зависит судьба твоей дочери. Но если ты не согласна, давай искать другие альтернативные варианты.
- Нет! Я согласна...
- Ну вот, видишь. Даже с тобой можно договорится, - удовлетворенно сказал и громко воскликнул, - Тим! Выводи девчонку, пора ехать.
Через минуту из комнаты появился цыган и... пьяная Зойка. Зойка так пьяна, что еле стоит на ногах. Опирается на плечо цыгана.
- Тимо-о-ошка, - протяжно, с придыханием проговорила она, пытаясь поцеловать цыгана, - ты тако-о-ой хоро-о-оший...
- Зоя... Что он с тобой сделал? Ты зачем пила?
- Ой, мам... мы та-а-ак напились!
- Собирайся, Зоя, поедешь с нами.
- Правда? А куда?
- Кататься.
- Здорово! А Тимоша?
- И Тимоша.
- Поехали! Я с Тимошей... хочу, - потянулась еще раз его поцеловать, но поскользнулась, цыган еле удержал её за талию, - а мама не против?
- Мама. Мама не против.
- Мам, так я поеду?
- Да, доченька... Поезжай, - с болью в голосе произнесла Елена, едва сдерживая слезы, прикусила нижнюю губу.
Камера следует за уходящими. Елена остается сидеть без движения на диване, подавленная и уничтоженная.
- Зойку не троньте!
- А вот этого, Елена Николаевна, я тебе не могу обещать... - Лицо Дмитрия Сергеевича крупным планом, на губах играет презрительная усмешка.
Закрывает за собой дверь. Массивная, дубовая дверь легко закрылась, щелкнул замок. Камера смотрит в закрытую дверь. Неестественно крупный дверной глазок. Ощущение закрытой тюремной камеры. Тишина. Затемнение.
***
Альтернативный бонус любителям сказок со счастливым концом.
Камера следует за уходящими. Елена остается сидеть без движения на диване, подавленная и уничтоженная. И в глазах зреет решимость. Ярость уже всколыхнула её.
- Стойте! - Воскликнула она, с той яростью, на которую способна мать, защищая своего ребенка, любой ценой.
Дмитрий Сергеевич остановился, вскинул на неё удивленный взгляд.
- У меня есть деньги. Я вам отдам их сейчас же. Мне нужно лишь сделать один звонок.
- Звони! - Разрешил всё еще удивленный Дмитрий Сергеевич.
Елена набирает номер телефона, а в глазах горит огонь решимости и мести. Последняя надежда...
- Это я... Мы согласны... на все Ваши условия, только в обмен на семь миллионов... Сегодня, сейчас. Зачем? Чтобы отдать их... Да. Долг... Он сейчас здесь, со мной... Да? Даю ему трубку! Конечно!
Она медленно протягивает телефон Дмитрию Сергеевичу. Тот прикладывает его к уху уже предвкушая получить весь бонус сразу. Камера близко к его лицу. Часть трубки, ухо и глаз. Из трубки слышится хрипловатый, спокойный голос. И по мере того, что говорит голос, зрачок Дмитрия Сергеевича расширяется от ужаса.
- Слушай меня, сынок... - говорящий прервался, чтобы отхлебнуть что-то в стакане, - надеюсь, ты меня узнал, если нет, то это твоя проблема. Думаю, самая большая в твоей жизни и последняя. Эти девочки мои. Даю десять секунд на размышление. Мне кажется, что они тебе не должны семь миллионов. Верно, сынок?