В тот день мне больше всего хотелось выйти прогуляться на свежем воздухе. Но я сделал над собой усилие и всего лишь отправился в кабинет, прикрыл за собой дверь, ведущую в холл, подошел к своему столу, не спеша уселся, закинул ноги повыше, поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. И стал дышать глубоко и размеренно.
Я совершил сразу две ошибки. Когда Билл Мак-Нэб, садовод и редактор «Газетт», предложил Ниро Вульфу как-нибудь вечером позвать к себе в гости членов Манхэттенского клуба цветоводов, чтобы они имели возможность полюбоваться его орхидеями, мне нужно было твердо держать оборону. Да и потом, когда уже был назначен день и час, когда были разосланы приглашения и Вульф постановил, что Фриц и Сол должны встречать прибывающих у парадной двери, тогда как я останусь в оранжерее вместе с ним и Теодором, развлекая гостей, – тогда мне тоже следовало решительно воспротивиться такому раскладу, имей я хоть каплю мозгов. Но я проявил легкомыслие и в результате был вынужден провести наверху целых полтора часа, усиленно изображая гостеприимного хозяина и улыбаясь всем направо и налево. «Что вы, сэр, это не брассо, а лейлия». «Нет, мадам, мне очень жаль, но боюсь, что вам не удастся вырастить такую мильтонию у себя в гостиной». «Ничего страшного, мадам… вы случайно зацепили эту орхидею рукавом… на следующий год она зацветет опять».
Все было бы не настолько плохо, окажись среди посетителей хоть кто-нибудь, на ком мог отдохнуть глаз. Широко известно, что в Манхэттенский клуб цветоводов попасть не так-то просто, но критерии отбора там, очевидно, принципиально отличались от моих собственных. Мужчины у них, правда, были как мужчины, не хуже и не лучше, чем везде, но женщины! Им чертовски повезло, что они избрали объектом своей привязанности цветы, потому что цветы не обязаны отвечать взаимностью. Эх, до чего же мне хотелось заметить наконец в оранжерее хоть одну женщину, которая хоть чуточку подняла бы мне настроение.
Строго говоря, одна такая там все же была. Я мельком увидел ее в другом конце многолюдного прохода, следуя из холодного помещения оранжереи в прохладное. С расстояния в десять шагов незнакомка выглядела довольно многообещающе, и когда мне удалось подойти к ней достаточно близко – на случай, если бы у нее вдруг возникли вопросы, – у меня пропали всякие сомнения: первый же взгляд искоса, который она на меня бросила, ясно свидетельствовал, что она видела разницу между цветком и мужчиной. Однако она лишь улыбнулась, покачала головой и двинулась дальше со своими компаньонами – пожилой женщиной и двумя джентльменами. Потом я предпринял новую попытку и снова получил отлуп, а еще позднее, намного позднее, чувствуя, что проклятая улыбочка может намертво примерзнуть к лицу, если только я не устрою перерыв, я ушел в самоволку, просочившись сквозь толпу к дальнему концу оранжереи и незаметно выскользнув вон.
Я спустился на три лестничных пролета, и мне навстречу постоянно попадались все новые и новые гости, хотя уже пробило четыре часа. На моей памяти, на которую мне жаловаться не приходится, старый особняк Ниро Вульфа на Западной Тридцать пятой улице еще не видал подобных толп. Спустившись на этаж, я заскочил в свою спальню за пачкой сигарет, а на следующей площадке сделал еще один крюк – проверить, надежно ли заперта дверь спальни моего босса. В холле внизу я задержался на минутку понаблюдать за тем, как Фриц Бреннер справляется с потоками входящих и выходящих посетителей, и успел заметить, как из гостиной, выполнявшей функцию гардероба, появился Сол Пензер с чьей-то шляпой и пальто в руках. Затем, как уже было сказано, я вошел в кабинет, закрыл за собой дверь, направился прямо к своему столу, уселся, задрал ноги, откинулся в кресле и несколько раз глубоко вздохнул.
Я провел там минут восемь или десять, понемногу успокаиваясь и избавляясь от накопившейся горечи, когда дверь открылась и в кабинет вошла та самая незнакомка. Без сопровождающих. К тому моменту, как она притворила за собой дверь и развернулась ко мне, я уже стоял на ногах и дружелюбно улыбался гостье:
– Я тут как раз сидел, размышляя о…
Выражение ее лица не дало мне закончить мысль. Нет, ничего сверхъестественного я не увидел, но ее явно что-то выбило из колеи. Она направилась ко мне, опустилась на один из наших желтых стульев и спросила:
– Найдется что-нибудь выпить?
– Виски? – предложил я. И уточнил: – Какую марку вы предпочитаете?
Вместо ответа она лишь рукой махнула. Я отошел к буфету и налил щедрую порцию бурбона. Рука женщины, когда та брала стакан, заметно дрожала, но она не пролила ни капли и осушила емкость всего двумя глотками, словно пила молоко, – это показалось мне не особенно женственным. Содрогнувшись всем телом, незнакомка прикрыла глаза. Минуту спустя она распахнула их вновь и призналась:
– Именно это и было мне нужно!
– Еще?
Она отказалась. А затем, чуть наклонив голову, смерила меня твердым взглядом. Глаза у нее были карие с искорками, влажные от виски.
– Вы и есть Арчи Гудвин, – констатировала гостья.
Я кивнул.
– А вы, наверное, царица Египта?
– Я говорящая обезьянка, – объявила она. – Хотя не знаю, каким образом мне удалось научиться говорить. – Она поискала глазами, куда бы поставить пустой стакан, и я любезно забрал его.
– Поглядите только, как трясутся у меня руки, – пожаловалась незнакомка. – Нервы просто ни к черту.
Я взял ее ладонь в свои, мягко, по-дружески сжал и заметил:
– Действительно, вы немного расстроены. Сомневаюсь, что ваши руки всегда такие холодные и влажные. Когда я увидел вас наверху…
Она вырвала руку и выпалила:
– Я хочу увидеться с Ниро Вульфом. Мне нужно встретиться с ним сейчас же, пока я не успела передумать. – Она расстреливала меня в упор своими влажными карими глазами. – Боже мой, я угодила в такую ловушку! Бедная обезьянка напугана до смерти! Я решилась на этот разговор, потому что надеюсь уговорить Ниро Вульфа как-нибудь вытащить меня из пропасти… Он ведь все может, правда? А потом, клянусь, я завяжу. Начну честную жизнь! Устроюсь работать официанткой или выйду замуж за водителя грузовика! Мне очень нужно увидеться с Ниро Вульфом!
Я объяснил, что это невозможно, пока не закончится прием.
Она огляделась по сторонам:
– А сюда может кто-нибудь зайти?
Я ответил отрицательно.
– Можно мне еще выпить, пожалуйста?
Я посоветовал ей немного подождать, пока не уляжется первая порция. Незнакомка не стала понапрасну спорить, а взяла стакан, направилась к буфету и обслужила себя самостоятельно. Я же тем временем рассматривал ее. Она очень сильно отличалась от прочих членов Манхэттенского клуба цветоводов и плохо годилась даже на роль дочери кого-то из них. Женщина вернулась обратно, села на стул и спокойно встретила мой взгляд. А что, неплохой способ убить время – играть с ней в гляделки. Жаль только, что думала при этом гостья совсем даже не обо мне.
– Я могла бы рассказать все вам, если можно, – предложила она.
– Мне и прежде приходилось выслушивать людей, – скромно заметил я.
– Тогда я так и сделаю.
– Отлично. Начинайте.
– Боюсь, это не так просто. Видите ли, какое дело: я мошенница.
– Надо же, а по вам не скажешь, – изумился я. – И чем занимаетесь? Передергиваете карты?
– Карты передергивают шулеры. – Она прочистила горло. – А я сказала, что я мошенница. Напомните мне, чтобы я как-нибудь при случае поведала вам историю своей жизни: как моего мужа убили на войне и как мне потом пришлось выживать. Вам интересно?
– Еще как. И на чем специализируетесь – на похищении орхидей?
– Нет. Я не стану размениваться на мелочи и не замараю себя чем-то совсем уж отвратительным, – так я решила когда-то, но, едва начав, остановиться уже сложно. Приходится иметь дело с разными людьми, увязать все глубже. В одиночку ничего не добьешься. Два года тому назад мы вчетвером изъяли больше сотни кусков у одной богатой парочки. Я могу все рассказать о том деле, даже имена назову, потому что они сами предпочитают помалкивать.
Я кивнул:
– Жертвы шантажа редко распространяются о…
– Я не шантажистка! – Глаза ее так и засверкали.
– Простите. Мистер Вульф часто упрекает меня в склонности к поспешным выводам.
– Да уж, тут вы явно поспешили. – Гостья не на шутку обиделась. – Шантаж – не мошенничество, как можно сравнивать меня с этими гнусными типами! Впрочем, неважно. Быть мошенницей тоже не намного лучше. Плохо, что в одиночку не справиться, а партнеры твои играют грязно, нравится это тебе или нет. Словом, я увязла по уши. И, что хуже всего, в душе моей поселился вечный страх… Когда-то у меня была подруга – если только с мошенницами вообще можно дружить, – и потом ее убили. Один тип задушил ее, и его наверняка поймали бы, расскажи я все, что знаю, но я побоялась идти в полицию, и он до сих пор на свободе. А ведь она была моей лучшей подругой! От таких вещей с ума можно сойти! Представляете, в какую ужасную ситуацию я попала?
– Да уж, не позавидуешь, – согласился я, не сводя с нее взгляда. – Конечно, я не настолько хорошо вас знаю. В частности, даже не представляю, как обычно реагирует ваш организм на две порции спиртного. Может, вы имеете склонность душить частных детективов. Если так, не дождетесь ли лучше мистера Вульфа? Надеюсь, вдвоем мы как-нибудь справимся.
Но женщина пропустила мое предложение мимо ушей.
– Я уже давно поняла, – продолжила она, словно читая доклад, – какую ошибку совершила. Я так и не стала той романтичной, беспечной преступницей, какой рассчитывала стать. Да уж, в любом деле следует тщательно выбирать методы, иначе ничего не выйдет. У меня не вышло, во всяком случае. Я самая заурядная мошенница, и знаю это. В общем, примерно год тому назад я решила завязать. Чтобы сделать это, лучше всего было бы поговорить с кем-нибудь начистоту, вот как сейчас с вами, но мне не хватило здравомыслия это осознать. И, кроме того, как я уже говорила, я работала не в одиночку. Всё это очень сложно. Я так запуталась! Вы меня понимаете?
Я кивнул:
– Да, конечно.
– Короче говоря, я постоянно откладывала это на потом. В декабре мы удачно провернули одно дельце, и я отправилась отдохнуть во Флориду. Но там повстречала своего, если так можно выразиться, коллегу. У него была хорошая наводка, мы занялись очередным мошенничеством и всего неделю назад прибыли сюда. Наша авантюра еще до сих пор не закончена. А сегодня я оказалась здесь. Этот человек, мой партнер…
Она вдруг умолкла.
– Да? – подбодрил ее я.
Но лицо женщины вдруг сделалось каменным. Она и прежде говорила серьезно, но теперь…
– Я не собираюсь подставлять его, – заявила гостья. – Я ничего ему не должна и не испытываю к нему симпатии, но говорю сейчас только о себе, и ни о ком больше… Мне просто нужно было объяснить вам, что я тут делаю. И зачем я только вообще сюда пришла! – Я не сомневался, что это последнее восклицание вырвалось у нее от чистого сердца, – или же она очень долго репетировала его перед зеркалом.
– Это подтолкнуло вас к беседе со мной, – напомнил я.
Ее невидящий взгляд был устремлен сквозь меня, куда-то за стены кабинета.
– Если бы я сегодня сюда не пришла, я бы не увидела его! – горячо воскликнула она и всем телом подалась вперед. – Вечно я либо слишком умничаю, либо не вижу очевидных вещей, от этого все мои беды. Мне следовало отвернуться от него, да поскорее! А так он обо всем догадался, все прочитал в моих глазах. Но я была так потрясена, что ничего не могла с собой поделать! Несколько секунд я вообще не могла шелохнуться! Господи, да я дара речи лишилась! Стояла там, разглядывала его и думала, что в жизни бы его не узнала, не будь на нем той шляпы, а потом он взглянул мне в лицо и моментально обо всем догадался. После этого я сообразила, какого дурака сваляла, отвернулась и отошла в сторонку, но было уже слишком поздно. Я вообще-то почти в любой ситуации могу совладать со своим лицом, но эта встреча оказалась слишком сильным потрясением. Даже миссис Орвин заметила, что со мной что-то не так, и спросила, в чем дело. Мне пришлось постараться взять себя в руки… а потом я увидела Ниро Вульфа и подумала, что надо бы с ним поговорить, но, естественно, в такой толпе не могла этого сделать… Ну а потом я увидела, как вы уходите, и спустилась за вами сразу, как только сумела оторваться от остальных.
Женщина попыталась улыбнуться, но получилось не особенно весело.
– Сейчас я вроде бы немного успокоилась, – пояснила она.
Я кивнул:
– Да, бурбон у нас неплох. А кого же именно вы узнали, если не секрет?
– Не секрет. Я все расскажу Ниро Вульфу.
– Вы же решили поговорить со мной.
Она упорно молчала, и я махнул рукой:
– Воля ваша. Скажите, а чего вы ожидаете от Ниро Вульфа?
– Я хочу, чтобы он защитил меня от преступника.
– И каким же образом?
– Ну, пусть Ниро Вульф скажет этому человеку, что я все о нем рассказала. Преступник испугается, потому что будет знать: если со мной что-нибудь случится, мистер Вульф сразу поймет, кто виноват.
– Неужели вы не понимаете, в какой вы опасности? Было бы гораздо благоразумнее немедленно сообщить мне имя и адрес этого человека. – Я сверлил ее испытующим взглядом. – Должно быть, он тот еще субчик, если вы так сильно напугались. И кстати об именах, как вас зовут?
Она издала сдавленный звук, отдаленно напоминавший смешок.
– Вам нравится имя Марджори?
– Не особенно.
– Однажды в Париже я назвалась Эвелин Картер. Может, это вас устроит?
– Уже лучше. Каким именем вы пользуетесь сейчас?
Она заколебалась, наморщив лоб.
– Боже ты мой! – возмутился я. – Вы, между прочим, беседуете с детективом. Да узнать ваше имя легче легкого. На входе имеется список гостей.
– Синтия Браун, – представилась она.
– Мне нравится. Вы пришли сюда вместе с миссис Орвин?
– Да.
– Как я понимаю, она и есть ваша теперешняя мишень? Вы мне рассказывали, что во Флориде…
– Да. Но это уже… – перебила меня она, выставив вперед ладонь. – С этим покончено. Теперь все решено окончательно и бесповоротно, ведь я решила обратиться к Ниро Вульфу. Я начинаю новую жизнь.
– Да, помню. Вы собираетесь сделать карьеру официантки и вступить в брак с водителем грузовика. Все это замечательно, но вы до сих пор так еще и не открыли мне одну маленькую деталь – кого именно вы узнали в толпе наверху?
Она повернулась к двери и некоторое время внимательно изучала ее, а затем тревожно спросила:
– Нас не могут подслушать?
– Исключено. Вон та вторая дверь ведет в гостиную… сегодня она используется в качестве гардеробной. В любом случае, стены в кабинете звуконепроницаемые, да и двери тоже.
Она вновь тревожно оглянулась на дверь, а затем повернулась ко мне и тихо произнесла:
– Я рассказала вам не всю правду.
– Ничего другого я от мошенницы и не ждал. Начните заново.
– Видите ли… – Она закусила губу. – Дело не только в том, что я боюсь за себя. Я напугана, это правда, но Ниро Вульф мне нужен также для того, чтобы… Словом, пусть он расследует убийство, но так, чтобы я при этом осталась в стороне. Не хочу иметь никаких дел с копами… не хочу, и всё! Я завязала. Если мистер Вульф не примет это мое условие… Как вы думаете, он согласится или нет?
Я почувствовал знакомый холодок в спине. Такое происходит со мной только в особых случаях, но этот случай был бесспорно особенным, если только Синтия Браун (она же Эвелин Картер, она же Марджори) не разыгрывала меня, раскручивая на бесплатную выпивку.
Я смерил ее твердым взглядом и ответил не менее твердым голосом:
– Ну что же, он обычно идет навстречу пожеланиям клиентов. А вы можете представить какие-то доказательства? Хоть что-нибудь?
– Я видела этого человека.
– В смысле – сегодня?
– Да нет же, я видела его тогда. – Синтия намертво сцепила пальцы. – Я уже рассказывала вам… У меня была подруга. В тот день я была у нее в гостях и уже как раз уходила – сама Дорис отправилась в ванную, – и когда я подошла к входной двери, то услышала, как в замке поворачивается ключ. Кто-то отпирал его снаружи. Я осталась стоять, дверь открылась, вошел какой-то мужчина. Увидав меня, он застыл как вкопанный и уставился на меня во все глаза. Я прежде никогда не встречалась с дружком Дорис, который и снимал для нее эту квартиру, – уж очень ей не хотелось, чтобы мы пересекались, – но поскольку у парня был ключ, решила, что это, конечно, он и есть. Я на ходу бросила ему, что Дорис сейчас в ванной, а затем протиснулась в дверь и была такова. – Синтия умолкла. Стиснутые пальцы разжались было, но тут же сцепились опять. – Я сжигаю за собой мосты, – призналась она, – но, имейте в виду, в случае чего буду все отрицать. Итак, я отправилась по своим делам, а через некоторое время набрала номер Дорис: хотела уточнить, в силе ли еще наш уговор насчет ужина, имея в виду неожиданный визит этого парня, который ее содержал. Она не брала трубку, так что в конце концов я вернулась обратно и позвонила в дверь квартиры, но мне никто не открыл. В том доме нет ни лифтеров, ни швейцаров или консьержей, так что спросить было не у кого. Служанка нашла труп Дорис только на следующее утро. А в газетах писали, что ее убили накануне. Ясно, что этот самый тип и убил ее. О нем в газетах не было ни слова… никто не видел, как он входил или выходил. Ну а я… я держала свой рот на замке… Такая уж я мерзкая трусиха!
– А сегодня этот человек вдруг как с неба свалился: расхаживает себе по оранжерее и любуется орхидеями?
– Да.
– Неплохо придумано, – признал я. – Вы уверены, что…
– Да ничего я не придумывала! Ну что вы, в самом деле…
– Ладно. Скажите лучше, вы уверены, что этот человек понял, что вы его узнали?
– Да. Когда он посмотрел на меня, у него в глазах…
Она умолкла, потому что зазвонил аппарат внутренней связи. Я поднял трубку и бросил:
– Ну?
До меня донесся весьма недовольный голос Ниро Вульфа:
– Арчи!
– Да, сэр?
– Какого черта ты прохлаждаешься? Немедленно вернись наверх!
– Давайте чуть позже. Я беседую с перспективным клиентом…
– Нет времени на клиентов! Вернись сейчас же! – И он бросил трубку.
Я аккуратно повесил свою и повернулся к «перспективной клиентке»:
– Я срочно нужен мистеру Вульфу наверху. Он и предположить не мог, что среди членов Манхэттенского клуба цветоводов могут оказаться не только мужчины, но и женщины. Подождете меня тут?
– Хорошо.
– А если миссис Орвин спросит о вас?
– Скажите, что я почувствовала недомогание и решила вернуться домой.
– Ладно. Думаю, я ненадолго… в приглашениях говорилось, с половины третьего до пяти. Если захотите еще глоток виски, не стесняйтесь. Может, сообщите мне на прощание, под каким именем этот ваш убийца ходит любоваться орхидеями?
Она глядела на меня непонимающе. И тут мое ангельское терпение лопнуло.
– Черт подери, да говорите же, наконец: как зовут того типа, которого вы узнали?
– Понятия не имею.
– Точно?
– Честное слово.
– Опишите его.
Она некоторое время обдумывала ответ, не сводя с меня глаз, а затем покачала головой.
– Лично мне кажется… – с сомнением протянула она. А потом снова помотала головой, уже куда увереннее: – Не теперь. Сначала я хочу услышать, что мне скажет Ниро Вульф.
Видимо, Синтия уловила что-то такое в моем взгляде, потому что внезапно она вскочила со стула, подошла ко мне вплотную, положила ладонь мне на плечо и с жаром выдохнула:
– Честное слово, мистер Гудвин, дело вовсе не в вас… Вы глубоко мне симпатичны. – Ее пальцы сжались на моем бицепсе. – Я вполне могу признаться в этом… вы в любом случае не захотите иметь со мной ничего общего… Знаете, а ведь я впервые за много лет, даже не знаю, за сколько именно… так откровенно говорю с посторонним человеком, с мужчиной… знаете, просто по-человечески? И совсем не пытаюсь что-то придумать, чтобы себя… Я… – Она умолкла, подыскивая нужное слово, и на ее щеках появился легкий румянец. А затем завершила: – И мне это очень нравится.
– Замечательно. Мне тоже. Зовите меня просто Арчи. А сейчас мне пора уходить, но вы все равно опишите мне этого человека. Хотя бы в самых общих чертах. – Я надеялся, что на этот раз она все-таки пойдет мне навстречу.
Однако этот номер у меня не прошел. Синтия твердо стояла на своем:
– Пока Ниро Вульф не согласится заняться моим делом, я ничего не скажу.
Пришлось на этом с ней и расстаться, поскольку я подозревал, что еще три минуты – и Вульфа хватит удар. Выйдя в холл, я на миг задумался, не попросить ли Сола с Фрицем внимательно приглядываться к уходящих гостям, но отказался от этой идеи, поскольку: а) ни одного из наших помощников не оказалось в холле (по-видимому, оба были заняты в гардеробной); б) убийца мог уже покинуть дом; в) я не был готов принять на веру как весь рассказ Синтии, так и его отдельные детали. Поэтому я направился к лестнице и начал подниматься, грудью рассекая волны спускавшихся гостей.
Впрочем, наверху в оранжерее их оставалось еще немало. Когда я возник в поле зрения Вульфа, тот бросил на меня исполненный холодной ярости взгляд, на который я ответил усмешкой. В любом случае, до пяти оставалось не более четверти часа, и если гости уловили прозрачный намек, который содержался в разосланных им приглашениях, мучениям моего босса все равно скоро придет конец.
Глава вторая
Как выяснилось, гости не истолковали намек буквально, но это меня не особо опечалило, потому что мой мозг был занят другими мыслями. Теперь я испытывал к этим людям неподдельный интерес – к одному из них уж наверняка, если тот еще не успел откланяться и уйти домой.
Для начала требовалось выполнить поручение моей новой знакомой. Я нашел трех гостей, в обществе которых видел Синтию, – женщину и двух мужчин, – в холодном помещении оранжереи, где они рассматривали одонтоглоссумы. Поравнявшись с троицей, я вежливо позвал:
– Миссис Орвин?
Она кивнула мне:
– Да?
Невысокий рост миссис Орвин с лихвой возмещал ее вес, а узкие глазки-щелочки, будь они широко распахнуты, могли бы значительно украсить ее полное, круглое лицо. Я понимал, почему мошенники выбрали своей жертвой именно эту даму. Одни только жемчуга на шее и наброшенная на руку норковая горжетка тянули на приличную сумму.
– Меня зовут Арчи Гудвин, – представился я. – Я здесь работаю.
Здесь произошла маленькая заминка, поскольку я не знал, как следует правильно назвать Синтию: «мисс Браун» или «миссис Браун». К счастью, один из мужчин пришел мне на помощь.
– Что-то с моей сестрой? – с беспокойством спросил он.
Значит, они изображали брата с сестрой. Братец у Синтии, следует признать, был мужчина что надо. Немного постарше меня, высокий, с прекрасной выправкой, волевым лицом, мужественным подбородком и живыми серыми глазами.
– Вас прислала моя сестра? – вновь спросил он.
– Да, похоже на то. Вы у нас…
– Полковник Браун. Перси Браун.
– Ну да. – Я снова развернулся к миссис Орвин. – Мисс Браун попросила меня передать вам, что она возвращается домой, поскольку неважно себя почувствовала. Я дал ей немного выпить, и это, кажется, помогло, но она все-таки решила уйти. Попросила меня извиниться за нее.
– Как же так? – обеспокоилась миссис Орвин. – Она вроде бы не выглядела больной.
– У Синтии прекрасное здоровье, – заверил нас полковник. Мне показалось, что он был немало раздосадован.
– Одной порции спиртного ей мало, – вставил второй мужчина. – Вам следовало налить сразу три стакана доверху. Или просто вручить ей бутылку.
Ну и мерзкий это был тип: мало того, что он открыто говорил гадости о даме, так еще и показывал всем своим видом, что не видит ни малейшего смысла в беседах с обслуживающим персоналом, к каковому, несомненно, причислял и меня. Он был значительно моложе полковника Брауна, но так сильно смахивал на миссис Орвин, в частности разрезом глаз, что можно было без труда догадаться: эти двое – мать и сын. Я окончательно уверился в правильности своего предположения, когда она велела ему:
– Помолчи, Юджин! – А затем повернулась к полковнику: – Быть может, вам стоит пойти и проведать Синтию?
Он покачал головой, нежно, но вместе с тем мужественно ей улыбаясь:
– Право же, Мими. Это вовсе не обязательно.
– Мисс Браун в полном порядке, – заверил я их и поспешил прочь, размышляя о том, как часто форма не соответствует содержанию. Согласитесь, что имя «Мими» совершенно не подходило этой тучной, одутловатой и узкоглазой владелице жемчугов и норок.
Я внимательно изучал гостей, проявляя при этом чудеса изворотливости. К сожалению, я не имел под рукой приборчика, который бы громко запикал, оказавшись в непосредственной близости от душителя. Однако у меня самого изредка случаются вспышки озарения, и я лелеял в душе надежду, что сейчас по наитию вычислю убийцу Дорис Хаттен, а впоследствии Вульф подтвердит мою правоту. В этом случае я бы прославился на всю страну.
Синтия Браун не называла мне фамилию Хаттен, ограничившись лишь именем своей подруги, но догадаться не составило труда. История эта случилась пять месяцев тому назад, в самом начале октября, и газеты тогда, естественно, подняли много шуму. Дорис Хаттен задушили ее собственным шарфом из белого шелка, с отпечатанным на нем текстом Декларации независимости, в уютной съемной квартирке где-то в районе Западных Семидесятых улиц. Копы и на милю близко не подошли к разгадке и так никому и не предъявили обвинение. Сержант Пэрли Стеббинс из убойного отдела признался мне, что им не удалось даже выяснить, кто оплачивал съемную квартиру. Впрочем, Пэрли тот еще тип и вполне мог скрыть от нас что-нибудь существенное.
Я бродил по оранжерее, отчаянно напрягая свою интуицию. Кое-кого из кандидатов я отмел сразу, но со всеми прочими постарался найти предлог перекинуться парой слов. Это потребовало немало времени и не принесло пока абсолютно никакого результата, однако я не особенно огорчался. Если Синтия сказала мне правду и если она не передумает прежде, чем я приведу к ней Вульфа, вскоре мы получим точные приметы убийцы. Я бы вполне мог на время забыть об этом деле, да вот только пресловутый холодок в спине не давал мне покоя.
Поскольку уже давно пробило пять, толпа гостей начала помаленьку рассасываться. А ближе к половине шестого всем оставшимся в оранжерее, похоже, вдруг одновременно пришла в голову мысль, что пора и честь знать, так что все они сгрудились у выхода на лестницу. Когда это случилось, я находился в прохладном помещении оранжереи, и внезапно осознал, что остался там наедине с каким-то типом, сосредоточенно изучавшим клумбу с довианами. Он меня не интересовал, поскольку совершенно не вписывался в типаж душителя. Однако, бросив мимолетный взгляд в сторону этого персонажа, я заметил, что тот вдруг стремительно наклонился вперед, схватил с земли горшок с цветущим растением и сомкнул на нем большие пальцы с такой силой, словно мечтал придушить его. Ну и дела!
Я не спеша подошел. Мужчина поднял горшок повыше, поднес его поближе к глазам и теперь внимательно рассматривал цветы.
– Красивые, правда? – доброжелательно поинтересовался я.
Он кивнул, прищурился и наклонился, чтобы поставить горшок на место. Я покрутил головой. Единственными людьми в обозримых пределах, насколько я сумел разглядеть сквозь мутное стекло разделявшей нас перегородки, были Ниро Вульф и четверо его гостей: мать и сын Орвины, полковник Браун и Билл Мак-Нэб из «Газетт». Когда я вновь повернулся к своему собеседнику, тот уже успел выпрямиться. Он развернулся на каблуках и зашагал прочь, не проронив ни слова. Уж не знаю, был ли он виновен в каком-нибудь преступлении или нет, но хорошими манерами явно не отличался.
Я двинулся за ним. Гость прошел сквозь теплое помещение оранжереи к лестнице, а затем спустился на три пролета вниз. Оказавшись в холле, я из вежливости не стал наступать ему на пятки, но легко сумел бы исполнить этот трюк, попросту сделав шаг пошире. Холл был почти безлюден. Я увидел лишь женщину в каракулевой шубке, полностью готовую к выходу, да еще рядом с дверью откровенно скучал на своем посту Сол Пензер. Я последовал за подозреваемым в гостиную, где временно разместился гардероб. Фриц Бреннер как раз подавал пальто очередному гостю. Поскольку вешалки уже практически опустели, мой подопечный, окинув их быстрым взглядом, сразу углядел свое имущество и подошел забрать его. Я хотел было любезно ему помочь, но этот тип проигнорировал меня, не потрудившись даже вежливо покачать головой. Я уже чувствовал себя оскорбленным. Назад в холл мы вышли вместе, и когда он направился к выходу, я заговорил:
– Прошу прощения, но мы ведем учет гостей как на входе, так и на выходе. Ваше имя, пожалуйста?
– Бред какой-то, – коротко обронил он, открыл дверь и шагнул за порог.
Сол, догадавшись, что я не просто так заинтересовался именем гостя, бесшумно возник рядом, и мы вместе глядели в спину мужчине, пока тот спускался по семи ступеням крыльца.
– Проследить? – шепнул мне Сол.
Я покачал головой и уже приоткрыл было рот, чтобы шепотом кое-что пояснить ему, но как раз в этот момент за нашими спинами раздался резкий звук, заставивший нас обоих развернуться: женский визг, не особенно громкий, но полный чувства. Тем временем из гостиной выскочили Фриц и гость, которому он помогал облачаться, так что мы уже вчетвером наблюдали, как женщина в каракулевой шубке, хромая и несвязно что-то бормоча, выбежала из кабинета в холл. Наш гость, издав какой-то трубный звук, словно потревоженный самец, бросился ей навстречу. Однако я двигался быстрее: мне потребовалось всего восемь прыжков, чтобы достичь двери кабинета, и еще два – чтобы оказаться внутри. Там я остановился.
Конечно, я сразу понял, что распростертая на полу фигура была Синтией, – ведь я сам ее здесь оставил. Однако определить это можно было исключительно по костюму. Это посиневшее перекошенное лицо с высунутым наружу языком и выпученными глазами могло принадлежать кому угодно. Встав на колени, я сунул руку за ворот ее платья и нашел шейную артерию, однако пульса не было.
Сзади раздался голос Сола:
– Я здесь.
Я бросился к стоявшему на столе телефону и начал набирать номер, одновременно отдавая Солу распоряжения:
– Никого не выпускать. Ни единого человека. Дверь откроешь только доктору Волмеру.
Трубку сняла санитарка, и, когда она позвала Волмера, я не стал ходить вокруг да около.
– Док, это Арчи Гудвин. Приезжайте немедленно! Задушена женщина. Да, задушена.
Я оттолкнул телефон, потянулся к аппарату внутренней связи, соединился с оранжереей и после недолгого ожидания услышал раздраженный донельзя голос Вульфа:
– Да?
– Я в кабинете. Вам лучше поскорее спуститься. Эта «перспективная клиентка», о которой я уже говорил, лежит тут на полу. Ее задушили. Я уверен, что она мертва, но на всякий случай послал за Волмером.
– Опять твои шуточки, Арчи?
– Нет, сэр. Спуститесь сюда, и сами всё увидите.
Связь оборвалась: он швырнул трубку на рычаг. Я достал из ящика стола салфетку и аккуратно прикрыл ею рот и нос Синтии. За десять секунд бумажка даже не шелохнулась.
Из холла донесся какой-то шум, но никто не спешил входить в кабинет. Как выяснилось, один из голосов принадлежал тому самому гостю, которому Фриц помогал одеваться в гардеробе, когда раздался оглушительный женский визг. Он был коренастый и широкоплечий, с деспотичным взглядом темных глаз и ручищами как у гориллы. Направляясь ко мне от входной двери, он громко чем-то возмущался, но умолк, когда подошел достаточно близко, чтобы как следует рассмотреть тело на полу.
– Какой ужас, – внезапно севшим голосом произнес он.
– Совершенно с вами согласен, сэр, – кивнул я.
– Как это случилось?
– Не знаю.
– А кто она?
– Не знаю.
Он с трудом оторвался от страшной картины и встретился взглядом со мной. Я поставил ему оценку «отлично» за самообладание. Зрелище и вправду было жуткое.
– Тот парень у двери отказывается нас выпустить, – заявил он.
– Увы, сэр. Вы сами видите почему.
– Еще бы не видеть. – Он в упор смотрел на меня. – Но мы с женой ничего не знаем об этом происшествии. Меня зовут Карлайл, Гомер Н. Карлайл. Я заместитель председателя правления «Норт Америкэн фудс компани». Моя жена действовала, поддавшись импульсу: ей захотелось увидеть кабинет Ниро Вульфа, она открыла дверь и вошла. Она очень сожалеет, что так поступила, и я тоже. Полагаю, нет никаких причин нас задерживать. Тем более, что у нас назначена встреча.
– Мне тоже страшно жаль, – сказал я ему. – Но одна причина не отпускать вас все-таки имеется: это ведь ваша супруга обнаружила тело. Поверьте, нам с мистером Вульфом гораздо хуже: как-никак убийство-то произошло в нашем доме. Поэтому, как мне кажется… Привет, док.
Волмер кивнул мне от двери, поставил на пол свой черный чемоданчик, опустился рядом на колени и теперь, тяжело дыша, что-то там искал. Волмер жил на этой же улице, так что ему пришлось пробежать рысцой не более двух сотен ярдов, но он за последнее время сильно располнел. Гомер Карлайл наблюдал за происходящим, плотно сжав губы. Я услышал шум лифта: сейчас Вульф будет здесь. Выйдя из кабинета в холл, я обозрел окрестности. Возле парадной двери Сол и Фриц наперебой успокаивали даму в каракулевой шубке, теперь известную мне как миссис Карлайл. Ниро Вульф и миссис Мими Орвин как раз выбирались из лифта. Остальные гости: Юджин Орвин, полковник Перси Браун, Билл Мак-Нэб и еще какой-то лохматый черноволосый мужчина средних лет – предпочли спуститься по лестнице.
Я занял позицию у двери в кабинет, намереваясь не впускать туда никого из этой четверки. Увидев Вульфа, миссис Карлайл метнулась к нему и вцепилась ему в руку.
– Я только хотела взглянуть на ваш кабинет! А теперь хочу уйти! Я не…
Пока она тянула его за руку, бессвязно лепеча, я подметил интересную деталь. Каракулевая шубка была расстегнута, и кончики шелкового шарфа веселенькой расцветки порхали под ней туда-сюда. Поскольку по меньшей мере половина наших сегодняшних посетительниц могла бы похвастаться подобным аксессуаром, я упоминаю о шарфе лишь объективности ради. Вообще-то, готов признать, данный предмет гардероба стал для меня в некотором роде навязчивой идеей.
Вульф, уже и без того успевший сегодня пообщаться со слишком многими дамами, пытался вырваться, но миссис Карлайл вцепилась в него крепко. Она была типичная спортсменка, мускулистая и плоскогрудая, и за схваткой этих двоих было очень любопытно понаблюдать: Вульф весил вдвое больше ее и четырехкратно превосходил в обхвате. К счастью, положение спас Сол: проскользнув между ними, он не без труда разжал пальцы дамы. Правда, она по-прежнему продолжала фонтанировать словами, но Вульф не стал ее слушать и направился прямиком ко мне.
– Доктор Волмер уже прибыл?
– Да, сэр.
Тут из двери кабинета показался заместитель председателя правления:
– Мистер Вульф, меня зовут Гомер Н. Карлайл, и я настаиваю…
– Помолчите! – прорычал Вульф. На пороге своего кабинета он повернулся, обозревая собравшихся, и с горечью произнес: – Тоже мне, цветоводы-любители. Вы уверяли меня, мистер Мак-Нэб, что приведете сюда достойных, интеллигентных людей… – Он махнул рукой. – Сол!
– Да, сэр?
– Оружие при тебе?
– Да, сэр.
– Собери всех в столовой и не выпускай. Пусть никто не прикасается к этой двери и ничего тут не трогает, особенно ручку. Арчи, за мной.
Вульф повернулся и вошел в кабинет. Следуя за ним, я подтолкнул дверь носком ноги, и мне удалось прикрыть ее таким образом, что щели не осталось, но и замок не защелкнулся. Когда я повернулся, довольный результатом, Вульф уже беседовал с Волмером.
– Ну, что скажете, доктор?
– Женщина мертва, – ответил тот. – Иногда жертву душителя можно откачать, но в данном случае даже и пытаться не стоило.
– Когда наступила смерть?
– Не скажу точно, но не более одного-двух часов назад. Я называю время с запасом.
Вульф уставился на лежавшую на полу женщину, и на лице его даже не дрогнул ни один мускул. Он снова повернулся к врачу:
– Говорите, ее задушили? Имеются следы от пальцев?
– Нет. Шею ниже подъязычной кости чем-то перетянули. Орудие преступления не особенно жесткое и не узкое: скорее всего, полоска ткани… возможно, шарф.
Вульф переключился на меня:
– Ты не вызвал полицию?
– Нет, сэр, – я бросил взгляд на Волмера и снова уставился на Вульфа. – Нам нужно поговорить.
– Похоже на то.
Он повернулся к доктору:
– Вас не затруднит оставить нас на минутку? Скажем, подождать в гостиной?
Волмер смущенно замялся:
– Как врач, вызванный на место насильственной смерти, я обязан… э-э-э…
– Тогда ступайте в угол и заткните уши.
Так док и сделал. Он отошел в темный дальний угол, образованный выступом ванной, встал там лицом к нам и закрыл уши ладонями.
Понизив голос, я обратился к Вульфу:
– Я сидел здесь, когда она вошла. Одно из двух: эта женщина либо была вне себя от страха, либо очень ловко притворялась. Похоже, это все-таки была не игра, и теперь я понимаю, что следовало предупредить Сола и Фрица, но, как говорится, после драки кулаками не машут. Излагаю вкратце суть дела. В октябре прошлого года в своей квартире была убита некая Дорис Хаттен… задушена. Никого так и не поймали. Помните эту историю?
– Да.
– Так вот, наша гостья уверяла, что Дорис была ее подругой, а сама она находилась в тот день в квартире и видела душителя, и что этот тип был здесь сегодня. По ее словам, он понял, что его узнали. Она хотела обратиться к вам за помощью: попросить припугнуть убийцу и объявить ему, что мы берем ее под свою защиту. Честно говоря, я не поверил ей на слово, да и вообще мне вся эта история показалась какой-то подозрительной. Я знаю, что вы терпеть не можете все усложнять, а потому, возможно, захотите выбросить все это из головы. Но под конец нашей беседы эта дама затронула мое слабое место, сказав, что ей по сердцу мое общество, и потому я предпочел бы все рассказать копам.
– Тогда займись этим. Проклятье!
Я отошел к телефону и начал набирать номер: Уоткинс 9–8241. Волмер покинул свой угол и подошел, чтобы поднять с пола черный чемоданчик и поставить его на стул. Бедный Вульф просто места себе не находил. Он втиснулся за свой рабочий стол и опустился в сделанное на заказ гигантское кресло – то есть оказался в единственной точке Земли, где мог чувствовать себя абсолютно комфортно, – но увидел прямо перед собой, на полу, такую ужасную картину, что невольно поморщился, опять поднялся на ноги, издал рык, напоминающий медвежий, прошествовал к книжным полкам в дальнем конце комнаты и уставился на корешки.
Но даже эту его жалкую попытку отвлечься бесцеремонно прервали. Едва я успел закончить телефонный разговор и повесить трубку, как из холла донеслись звуки какой-то возни. Метнувшись к двери и осторожно толкнув ее край кончиками ногтей, я выскочил наружу узнать, что там происходит. На пороге столовой, находившейся по другую сторону холла, собралась шумная группа гостей. Мимо меня скачками пронесся Сол Пензер, спешивший к парадной двери. Полковник Перси Браун одной рукой отпихивал Фрица Бреннера, а второй пытался нащупать дверную ручку. В обязанности Фрица, нашего повара и дворецкого, не входит исполнять роль охранника, но он отлично справился. Рухнув на пол, он сжал щиколотки полковника и одним рывком лишил того твердой почвы под ногами. Тут подоспели и мы с Солом, уже доставшим свой пистолет; не отстал и лохматый черноволосый гость.
– Ну что за глупости, – сказал я пытавшемуся сесть полковнику. – Ведь если бы вы выскочили за дверь, Солу пришлось бы ранить вас.
– Вполне естественная реакция организма, – авторитетно заявил черноволосый. – Давление на психику стало невыносимым, и он сорвался. Я, видите ли, психиатр.
– С чем вас и поздравляю, – сказал я, взял психиатра под руку и развернул в другую сторону. – Вернитесь туда и внимательно наблюдайте за всеми присутствующими. На стене висит зеркало, так что не забудьте и себя самого.
– Это произвол, – заявил полковник Браун, который поднялся на ноги и теперь пытался отдышаться.
Сол велел всем отойти назад. Фриц подергал меня за рукав:
– Арчи, я хотел бы услышать распоряжения мистера Вульфа насчет ужина и уточнить меню.
– Да ты сдурел, братец! – разозлился я. – До этого ли нам теперь!
– Но мистеру Вульфу обязательно нужно покушать, уж ты-то это знаешь. Утку пора ставить в духовку. Если мне придется и дальше торчать возле двери, не позволяя гостям выйти, он останется голодным. Ну что, разве я не прав?
– Разумеется, прав, – сказал я. И похлопал его по плечу: – Ладно, Фриц, не обижайся, я сильно расстроен. Только что задушил молодую женщину и с непривычки перенервничал.
– Что за чушь, – с негодованием фыркнул он.
– Между прочим, тебя тоже нельзя исключить из списка подозреваемых, – объявил я.
И тут тренькнул дверной колокольчик. Я потянулся, чтобы включить фонарь над крыльцом, и обнаружил, что прибыла первая партия бравых копов.
Глава третья
На мой взгляд, инспектор Кремер совершил досадный промах. Думаю, и вы тоже со мной согласитесь. Вполне естественно, что на месте происшествия, в особенности если случилось убийство, всегда околачивается целая куча полицейских экспертов: они что-то там замеряют, фотографируют, ищут отпечатки пальцев и всё в таком духе. Но, за редким исключением, они не должны работать там целую неделю, и уж в нашем конкретном случае их труды вполне можно было свернуть уже через пару часов. Вообще-то так оно и было: к восьми часам вечера эксперты закончили свою возню. Но Кремер, олух этакий, отдал приказ опечатать кабинет вплоть до дальнейшего его распоряжения. Представляете, как это понравилось моему боссу! А ведь инспектор распрекрасно знал, что Вульф проводит там по меньшей мере триста вечеров в году – в единственном кресле и при единственном освещении, которые его по-настоящему устраивают, – подозреваю, что именно поэтому Кремер и отдал подобное распоряжение. Это было роковой ошибкой. Не поступи он так, Вульф наверняка привлек бы его внимание к некоему факту, едва заметив его сам, и тогда Кремер смог бы избежать массы неприятностей.
Оба услышали этот факт одновременно, поскольку он содержался в моем отчете. Мы устроились в столовой – это было вскоре после того, как эксперты оккупировали кабинет, а гости, под вооруженной охраной, переместились в гостиную, – и я пересказал свой разговор с Синтией Браун. Они хотели услышать его целиком, особенно Кремер, настаивавший, чтобы я не упустил ни одной детали, – и получили желаемое. За годы, проведенные на посту помощника Вульфа, я, помимо всего прочего, превратился почти в магнитофон, так что изложил беседу с Синтией не просто близко к тексту, но практически слово в слово. В тот вечер мне, прямо скажем, скучать не пришлось. Когда я закончил пересказ, Кремер буквально закидал меня вопросами (тогда как Вульф, заметим в скобках, не задал ни единого). Быть может, он уже тогда сфокусировался на упомянутом выше факте, но ни я, ни Кремер ничего не заметили. Владевший навыками стенографии сержант, примостившийся в дальнем конце обеденного стола, тоже получил этот факт и занес его в блокнот вместе со всем прочим, но никаких выводов не сделал, да этого от него и не требовалось.
Узнав всё, что его интересовало, Кремер приступил к действиям. Инспектор вовсю раздавал приказы подчиненным. Полковника Брауна нужно было сфотографировать и подвергнуть дактилоскопии, затем следовало прошерстить полицейские архивы в поисках информации о нем и о Синтии. Кремер также приказал немедленно доставить ему материалы дела об убийстве Дорис Хаттен. Затем он велел поторопить экспертов и привести в столовую Сола Пензера и Фрица Бреннера.
Они явились. Фриц стоял навытяжку, как солдат на плацу, с серьезным и даже мрачным видом. Сол, бывший ростом всего пять футов семь дюймов, но обладавший при этом самым цепким взглядом и самым длинным носом, какие мне только доводилось видеть, в своем измятом коричневом костюме и съехавшем набок галстуке, – ну, Сол стоял так же, как и всегда: не горбясь, но и не вытягиваясь в струнку. Он бы стоял точно так же и на церемонии награждения его орденом, и перед строем расстрельной команды.
Разумеется, Кремер прекрасно знал их обоих. И первым делом набросился на Сола.
– Итак, вы с Фрицем провели весь день в холле?
Сол кивнул:
– Да, верно. В холле и в гостиной.
– Кого вы видели входящим в кабинет или выходящим из него?