В наши дни едва ли выпуск новостей проходит с главным сюжетом об экономике. Четверть века назад неполитическая и неполиткорректная экономика была чем-то вроде шуток шотландцев, а инфляция имела какое-то отношение к тому, что в двадцатые годы немцы увозили домой свою никчемную зарплату на тачках.
Но вещи, которые они меняли. Жизнерадостные шестидесятые канули в лету, наступили панковские семидесятые, и люди начали смутно осознавать, что то, что сделал канцлер в День принятия бюджета, имело последствия чуть шире, чем цены на сигареты и пиво. И я поймал себя на том, что фантазирую, что, если бы вместо балансирования национального дохода для покрытия предлагаемых расходов правительство решило регулировать численность населения, чтобы соответствовать национальному доходу?
Результатом стала СИСТЕМА МЭТЛОКА (впервые опубликованная под названием HEART CLOCK). Она имела скромный успех. Естественно, я хотел, чтобы она стала бестселлером. То есть до восьмидесятых. Затем, осознав, что у нас теперь есть правительство, для которого все возможно, я провел целое десятилетие в страхе, что кто-нибудь в одном из аналитических центров может наткнуться на мою книгу и подумать, эй, интересно, думали ли об этом в No 10 …
Возможно, они так и сделали.
Реджинальд Хилл
Лето 1996
1
Мэтлок внимательно оглядел зал, пока бубнил голос Председателя. Он слышал вступление или что-то подобное слишком много раз, чтобы слушать дальше. Было время, когда они льстили ему, но это было давно. Теперь он использовал эти моменты, чтобы оценить собрание, найти проблемные места, распознать старых сторонников, старых врагов.
Сам холл был таким же знакомым, как его собственная гостиная. По углам висела паутина, а в воздухе витал запах сырости. Стены кремового цвета (первоначально белые, как он, кажется, помнил, но теперь потемневшие от налета сигаретного дыма и копоти, которые приглашали смелые пальцы проследить на них лозунги и оскорбления) были потрескавшимися и неровными. Белизна порошкообразной штукатурки сияла на темном фоне.
Сегодня вечером будет больше трещин, подумал Мэтлок.
Единственными преимуществами этого зала были не его собственные. Он находился в центре старейшего, наиболее разрушающегося района Манчестера. От ближайшей остановки транспорта его отделяло несколько узких, плохо освещенных улочек. Это было в зоне действия комендантского часа.
Подобные залы были доступны Мэтлоку в каждом крупном населенном пункте. Грязные. Непривлекательно расположенные. Покрытые шрамами. После каждой встречи шрамов становилось все больше.
Мэтлок протестовал. Он всегда протестовал. Хорошей политикой было формировать модели поведения. Иногда неожиданное могло сработать, если условия были хорошими.
“Вы же не предполагаете, что ваша свобода слова ущемляется, не так ли?” - спросил главный констебль. “Вам никогда не отказывали в разрешении на собрание в моем районе. Просто так получилось, что это единственный доступный зал ”.
“Как в прошлый раз. И в позапрошлый”.
“Вам не повезло, мистер Мэтлок. Тем не менее, вы не могли надеяться занять место побольше, не так ли?”
Мэтлок улыбнулся.
“С вашим собственным вкладом мы могли бы справиться с этим, главный констебль”.
“Мне жаль, что вы не удовлетворены. Нам нравится сотрудничать. Я скажу вам, что я сделаю. Я созову скорейшее заседание Комитета по наблюдению и включу вас в повестку дня”.
“Это было бы любезно с вашей стороны”.
Мэтлок остановился, когда уходил.
“Вы помните время, главный констебль, когда наблюдательные комитеты давали инструкции полиции?”
“Добрый день, мистер Мэтлок. И, пожалуйста, помните, никаких неприятностей. Вы приобретаете плохую репутацию. Комитету также придется принять это во внимание. Ради вашего же блага держите все в тайне. Тебе сейчас шестьдесят девять, не так ли? Ты мог бы с таким же успехом мирно закончить свои дни.”
В задней части зала, где дым и собственные миазмы заведения создавали почти непроницаемую тень, Мэтлок мог смутно различить ряд фигур, на груди которых поблескивал серебряный круг полиции. Он медленно перевел взгляд вперед. Это была неплохая аудитория, даже если исключить те 25 процентов, которые, как он знал, были провокаторами, людьми в штатском и бездельниками, ищущими развлечения. Там, должно быть, присутствовало более ста человек. Затем он внутренне и без юмора рассмеялся над своей оценкой сотни как "хорошей’ аудитории.
В радиусе тридцати миль проживало пять миллионов человек.
Он позволил своему блуждающему взгляду остановиться, когда дошел до первого ряда. Там сидело всего четыре человека. Троих из них он знал. Больше, чем знал. Они были его, и он принадлежал им. Колин Питерс, его агент. Эрнст Колкитт, его главный помощник и предполагаемый наследник. И Лиззи Армстронг, его секретарша. Она широко улыбнулась ему, когда его взгляд остановился на ней. Он опустил веко в ответ, затем перешел к четвертому.
Он никогда не видел его раньше, но его он тоже знал. По крайней мере, он знал его в общих чертах. Сидя за два или три места от остальных; одетый в темно-серый костюм, ослепительно белую рубашку, темно-синий галстук, разделенный посередине тонкой серебристой полоской; держа на коленях элегантный кожаный кейс для документов; он присутствовал на всех собраниях и сидел так же бесстрастно, как и его коллеги под пристальным взглядом Мэтлока.
Голос председателя переключил передачу, и Мэтлок вернул свое внимание к фигуре рядом с ним. Перси Коллинз был на несколько лет моложе Мэтлока, но выглядел значительно старше. В наши дни было странно видеть человека, выглядящего таким старым. У самого Мэтлока волосы все еще были в основном каштановыми, на лице относительно не было морщин, щеки полные, зубы крепкие. Перси, с другой стороны, выглядел как восьмидесятилетний старик в былые времена. Его морщинистая лысина поднималась над несколькими прядями седых волос, которые свисали с ушей и затылка. Кожа на его лице свисала кожистыми мешочками, а челюстная кость выступала сквозь муслин, как проволочная петля. Но его глаза были ясными и светились энтузиазмом, и, как всегда, они успокаивали Мэтлока, когда он испытывал сомнения по поводу того имиджа, который люди вроде Перси придавали движению.
“Дамы и господа. Мэтью Мэтлок!”
Он снова позволил своим мыслям плыть по течению и был не совсем готов, но многолетний опыт публичных выступлений плавно поднял его на ноги, когда восторженные аплодисменты из первых рядов прокатились рябью в ответ и затихли в тени задних рядов. Опытный слух Мэтлока подсказал ему, что дела обстоят хуже, чем он ожидал. Он скорректировал свою оценку сочувствующей аудитории, приблизив ее к семидесяти пяти, а не к ста.
“Спасибо вам, мистер Председатель, за эти добрые слова”, - начал он, улыбаясь Перси. Они были единственными посетителями платформы. Если мне суждено стать мишенью, сказал он на ранней стадии, давайте, по крайней мере, сделаем ставку на точность и будем ставить оценки только за "яблочко", а не за "иннерс", "аутсайдеров" и "сороки".
“Сегодня вечером я хочу сосредоточить ваше внимание на одной вещи и только на одной. День бюджета. Через несколько недель правительство внесет еще один бюджет, тридцать четвертый с тех пор, как оно впервые пришло к власти. С тех пор прошло девять лет, в течение которых правительство не считало необходимым вводить официальный бюджет и просто довольствовалось тем, что использовало свое большинство для того, чтобы провести бульдозером еще одну или две экономически ограничительные меры в ходе обычной парламентской работы ”.
“Мы избрали их для того, чтобы они издавали законы, Мэтлок. Что в этом плохого?”
Мэтлок добродушно кивнул прерывателю.
“Я отвечу тебе через минуту, друг. Но позволь мне продолжить. Это означает, что у этого правительства было сорок два года непрерывной власти. Прошло сорок два года с тех пор, как Unirads впервые заняла свой пост. И тридцать восемь лет с момента введения меры, которая с тех пор занимает центральное место во всех бюджетах. Я имею в виду закон о возрасте ”.
“Как ты тогда голосовал, Мэтлок? Тогда ты был достаточно увлечен!”
“Теперь ты немного преуспеваешь, не так ли?” “Анархистский ублюдок!”
Что-то пролетело в воздухе и упало к его ногам. Это было яйцо. Мэтлока это не тронуло. Он не возражал против яиц.
“Друзья мои”, - крикнул он. “Послушайте меня. Через несколько недель мы вступим в новую эру. И вы знаете, и я знаю, к чему это приведет. Это не может продолжаться. Она ДОЛЖНА рухнуть. Через несколько недель Джек Браунинг, наш любимый и нестареющий премьер-министр, будет покрывать свои ошибки годами наших жизней. НАШИХ ЖИЗНЕЙ!”
В суматохе, нарастающей внизу, наступило затишье. На краткий и редкий оптимистичный момент Мэтлок подумал, что его могут выслушать.
Аккуратный мужчина в первом ряду, по-прежнему бесстрастный, выпрямился и слегка огляделся.
“Друзья мои”, - сказал Мэтлок более спокойным тоном, затем вскрикнул от боли и прижал руку к лицу. Шарик, брошенный из задней части зала, попал ему чуть ниже глаза. Раздались одобрительные возгласы, смешанные с издевательским смехом, и внезапно раздался оглушительный грохот, когда град шариков и шарикоподшипников отскочил от голых досок сцены. Мэтлок и Перси повернулись спиной к аудитории и наклонились вперед, чтобы защитить головы. Это также имело эффект, который, как они узнали из опыта, побуждал метателей ракет целиться им в спины. Задница политика может поглотить все, любил говорить Перси, и, кроме того, это поднимает аудитории хорошее настроение. Англичане всегда находили заднюю сторону комичной.
Теперь раздалось еще немного смеха, но, очевидно, планировалось, что все пойдет дальше. Пара дюжин мужчин целенаправленно двигались к платформе, с одинаковой яростью отодвигая стулья и их обитателей в сторону. Другие срывали со стен плакаты в поддержку Мэтлока. Собственные сторонники Мэтлока громко протестовали. Аккуратный человек устроился на своем месте и расслабился.
Град шариков утих, когда хеклеры нашли себе другую работу, и Мэтлок обернулся. Внизу, в холле, разгорался небольшой бунт. Большая часть этого все еще была вербальной, а сам шум был искажен искаженной акустикой старой комнаты. То тут, то там толчки сменялись ударами, и уже слышался треск, вызванный отламыванием ножек от стульев.
Мэтлок достал из нагрудного кармана носовой платок и высморкался.
“ДРУЗЬЯ МОИ!”
Резкие, режущие слух металлические тона почти презрительно врезались в гвалт и заглушили как действие, так и шум.
“ДРУЗЬЯ МОИ, ПОКА ВЫ СРАЖАЕТЕСЬ ДРУГ С ДРУГОМ, ДЖЕК БРАУНИНГ УРЕЗАЕТ ВАШИ ЖИЗНИ. НЕ СЕКРЕТ, ЧТО ЕСЛИ БЫ ОН ОСМЕЛИЛСЯ, ТО ПЕРЕСТУПИЛ БЫ ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ БИБЛЕЙСКИЙ БАРЬЕР. ДАЖЕ ТЕ Из ВАС, КТО ВЕРИТ В ВОЗРАСТНЫЕ ЗАКОНЫ, ДОЛЖНЫ БЫТЬ ВСТРЕВОЖЕНЫ ТЕМ, ЧТО У НАС УЖЕ САМЫЕ НИЗКИЕ ОЖИДАНИЯ ОТ ЖИЗНИ В ЕВРОПЕ!”
Аккуратный человек поднялся на ноги и оглядел аудиторию. Хеклеры были озадачены, не зная, что делать. Кто-то попытался крикнуть, но металлический голос, теперь ясно узнаваемый как голос Мэтлока, поглотил звук без следа.
“НО ЕЩЕ БОЛЕЕ ТРЕВОЖНОЙ ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПНАЯ НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬ, КОТОРАЯ УВЕКОВЕЧИЛА ТЕ САМЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, КОТОРЫЕ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ СДЕЛАЛИ КОНТРОЛЬ ВОЗРАСТА ПРИЕМЛЕМЫМ”.
Некоторые из зрителей снова начали рассаживаться. Аккуратный мужчина кивнул кому-то в тени.
“СОРОК ЛЕТ НАЗАД ЭТА СТРАНА, КАК И МНОГИЕ ДРУГИЕ, БЫЛА БАНКРОТОМ. ПРИЧИНОЙ, КАК нам СКАЗАЛИ, БЫЛА ПЕРЕНАСЕЛЕННОСТЬ. НАСТОЯЩАЯ ПРИЧИНА, ТОГДА, КАК И СЕЙЧАС, ЗАКЛЮЧАЛАСЬ В ПРОИЗВОДСТВЕ, ТО ЕСТЬ в ПЛОХОМ УПРАВЛЕНИИ НА САМЫХ ВЫСОКИХ УРОВНЯХ ”.
Из тени в самом конце зала по команде выдвинулась шеренга полицейских. На них были защитные шлемы и дубинки.
“Давай же. Прекрати это, будь добр. Давай”.
Они методично пробирались через перевернутые стулья.
“ИМЕННО ТОГДА ПАРТИЯ, КОТОРАЯ С ТЕХ ПОР ПОРОДИЛА БРАУНИНГА, ВЫДВИНУЛА СВОЕ РЕШЕНИЕ. Я ЗНАЮ. ПОТОМУ ЧТО ЭТО БЫЛО МОЕ РЕШЕНИЕ”.
Только хеклеры и полиция все еще стояли. Даже некоторые из первых занимали свои места. Затем Мэтлок увидел, как один из них, смуглый, дородный мужчина, в котором он уже признал своего рода лидера, повернулся к ближайшему полицейскому и злобно ткнул его костылем. Его мучительный крик перекрыл даже запись, и через несколько секунд полиция ворвалась в сидящую аудиторию, беспорядочно размахивая дубинками.
Мэтлок бросился к передней части платформы.
“Колин! Ernst! Уведите Лиззи отсюда!”
Даже говоря, он видел, что опоздал. Сражение уже достигло передней части зала. Он потянулся вперед, чтобы втащить Лиззи на платформу, но его собственную руку схватил молодой человек со свежим лицом, который стащил его на пол. Он лежал оглушенный, его руки инстинктивно были подняты, чтобы защититься от ударов, которыми юноша осыпал его лицо.
“Ты старый ублюдок — ты старый ублюдок, ты хочешь жить вечно — я покажу тебе, что ты получишь — чего ты заслуживаешь — ты старый ублюдок! ублюдок! ублюдок!”
Юноша был слаб от истерии, на его розовых щеках выступили слезы гнева, и его удары теряли силу. На мгновение Мэтлок увидел, как Эрнст пытается оттащить от себя нападавшего, но тот, в свою очередь, был схвачен сзади и исчез задом наперед в m èl ée. Мэтлок осторожно засунул указательные пальцы в ноздри юноши и поднялся вместе с ним, затем осторожно опустил кричащего мальчика на край платформы. Он мог слышать свой собственный записанный голос, все еще звучащий на заднем плане — но теперь уже очень сильно на заднем плане.
“Лиззи!” - позвал он, “Лиззи!”
Не было никаких признаков ее присутствия в массе борющихся, отбивающихся друг от друга тел. Он попытался проложить себе путь туда, где видел ее в последний раз, но обнаружил, что добиться какого-либо прогресса невозможно. По всему залу кричали женщины, и он был уверен, что узнал ее голос в одном из криков. Снова прыгнув вперед, он начал вытаскивать людей из сплошной вздымающейся стены перед собой и отбрасывать их в сторону. Он схватил фигуру в форме за плечи и оттащил ее назад. Мужчина с большой ловкостью развернулся и взмахнул дубинкой. Руки Мэтлока были прижаты к бокам из-за огромного давления тел, и он с беспомощным ужасом наблюдал, как размахивается задняя часть дубинки.
Но прежде чем она смогла опуститься, тонкая белая рука на мгновение коснулась запястья полицейского.
Это был аккуратный человек, невозмутимый перед насилием. Он вел Мэтлока сквозь толпу без труда, как если бы тот шел по хорошо посещаемой вечеринке с коктейлями.
“Сюда, пожалуйста, мистер Мэтлок”, - сказал он, открывая дверь. Они вышли в коридор, и он закрыл за ними дверь, которая отключила большую часть шума, за исключением голоса Мэтлока, доносившегося из скрытых динамиков.
“ЧЕГО НАМ ЕЩЕ БОЯТЬСЯ? ЧТО МЫ ОСТАВИЛИ, ЧТОБЫ ПОМЕШАТЬ КАЖДОМУ Из НАС ВЕСТИ ПОЛЕЗНУЮ, АКТИВНУЮ, ПОЛНОЦЕННУЮ ЖИЗНЬ До ДЕВЯНОСТА ЛЕТ? ДО СТА? ВРЯД ЛИ НАМ НУЖНО БОЯТЬСЯ БОЛЕЗНЕЙ. МЕДИЦИНСКАЯ НАУКА МОЖЕТ ВЫЛЕЧИТЬ ИХ ВСЕХ. Я ПОЛАГАЮ, НАМ НУЖНО ОПАСАТЬСЯ НЕСЧАСТНЫХ СЛУЧАЕВ. НО ОСТОРОЖНОСТЬ МОЖЕТ ИХ ПРЕДОТВРАТИТЬ.
НЕТ. ВСЕ, ЧЕГО НАМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖНО БОЯТЬСЯ, ЭТО... ”
Звук прекратился без вступления. Тишина странно ударила в уши Мэтлока.
“Записывающее устройство, должно быть, было хорошо спрятано. Нам потребовалось слишком много времени, чтобы найти его”, - сказал аккуратный мужчина с приятной улыбкой.
Он двинулся вперед по коридору и остановился перед комнатой с надписью ‘Личное’.
“После вас, пожалуйста”.
Мэтлок вошел. У электрического камина сидела Лиззи и курила сигарету.
“Слава Богу, ты в безопасности!”
Она встала и обвила его руками.
“Как у тебя дела?” - спросил Мэтлок. “Как ты выбрался?”