Тускло сквозь рассветную мглу светило красноватое солнце, и отдаленные склоны многочисленных холмов окрашивались медным цветом. В долинах этих холмов и речушек стояли селения пастухов и козопасов, что издавна жили в той области, именуемой Каргон. Край был покрыт сумеречной зеленью, и на склонах паслись стада темных овечек, но в то же время Каргон граничил с безбрежными и зловещими рядами курганов, которые простирались на восток, и даже старые пастухи не знали, где им конец. С первого взгляда могло показаться, что эти земли, вечно лежащие под сумрачной сенью Дунгардской гряды, мало заселены и кроме селений здесь ничего не найти. Однако в тени приземистых и широких холмов таились твердыни местных феодалов, и многие из их вотчин были укрыты и пристроены к искусственным пещеркам и залам под холмиками, выкопанными старыми людьми.
В Курганах скрывались остатки некогда многочисленного народа, обитавшего за холмами и говорившего на резком, грубом языке, которого каргонцы не понимали. В стародавние времена их изгнал Унгалд Строитель, очистив земли между Княжьей рекой и восточной оконечностью Каргона. И хотя эти дикари давным-давно не рисковали нападать на подданных короны, все местные жители привыкли раз в месяц, при смене лунного цикла, слышать глухой гром барабанов, который эхом раздавался со стороны лесов и склонов и предвещал ужасные языческие шабашы, сопровождавшиеся воплями и жертвенными кострами.
Но в недавнее время идолопоклонники осмелели, и несколько человек, не возвратившихся в дома до темноты, исчезли. А в последнее полнолуние свершилось нечто страшное, ибо орда дикарей напала на ближайшие к Курганам деревни. Идолопоклонники спалили дома и перебили многих мужчин, но еще больше людей было уведено в горы. И воины местных феодалов точили мечи, готовясь к походу.
Из-за этой неслыханной дерзости варваров, которые осмелились совершить набег на селения, в провинцию был послан человек короны. Ленник Фрайнор во главе восьми десятков опытных солдат выступил из великой столицы, что на реке Княжьей, из града мраморных врат и синих сверкающих арок, перекинутых через каналы, дно которых в стародавние времена было уложено сапфирами и голубыми агатами. Накануне октябрьских нон Фрайнор пересек возведенный еще Гоцерием I каменный мост и прибыл в Брагхельд, самый крупный город Каргона и, если не считать родовых замков рыцарей, самый укрепленный. Пусть его стены были ветхими и приземистыми, а ворота дубовыми и без стальных решеток, но дикари не знали осадных орудий и не умели брать укреплений, и потому здесь было безопасно. По стене неторопливо прохаживался воин в коническом, чуть сплюснутом шлеме и тёмно-голубом плаще поверх кольчуги. Это был стражник города, лишь они одни во всем Каргоне носят такую одежду. В руках у него было копьё и круглый белый щит с бронзовым умбоном. Он остановился, чтобы рассмотреть въезжающих в Брагхельд воинов.
Но посадник торгового города был Фрайнору бесполезен; гарнизон Брагхельда никогда не покидал своих стен. Поэтому ленник пожелал поговорить с находившимися в городе феодалами. Один из лордов учтиво встретился с Фрайнором, но отказался присоединиться к походу. Его звали Домналл, и он владел плодородными землями в низовьях Мейга, откуда его товары прямо по реке шли в Брагхельд.
- Я вижу гербовую печать на королевском приказе и не смею препятствовать вам идти в поход. Но сам не отправлюсь, несмотря на вашу, милорд, - скривил он губы, - просьбу. Страхи крестьян беспочвенны, и народу Тоттфертона нет дела до омерзительных ритуалов в горах. Что же касается похищенных людей, то разыскивать их в холмах бессмысленно. Уже за Охкером начинаются гиблые, ненаселенные земли, что уж говорить о дебрях Курганов.
Поняв, что убедить в необходимости похода местную знать ему не удастся, Фрайнор покинул Брагхельд и пошел на восток, к городу Лайгем, от которого за один дневной переход можно было перейти броды Охкера и приблизиться к подножьям Курганов. Городок стоял на небольшом возвышении и в стародавние времена, еще до вторжения тоттфертонцев, был частью торговой аорты между Брагхельдом и заречными землями. Но ныне за Охкером не проживало ни души, и Лайгем казался полузабытым форпостом королевства, а его самое высокое здание, часовня-обсерватория из белого известняка, - маяком для нависших над Курганами туч.
Радостно спустился по замшелым ступенькам ратуши полнолицый посадник Вид Галан, уроженец каргонских краев. Он отодвинул заплетающийся вокруг ног плащ и приветствовал королевского посланца, учтиво кланяясь.
- Мы вас ждали, милорд, ждали! Ратуша в вашем распоряжении. Я прикажу накрывать на стол.
Он рассыпался в любезностях, удовлетворенно осматривая вооруженных воинов, прибывших прямо из столицы. Но маска почтения и спокойствия слетела с его лица, когда он услышал, с какой целью прибыл не терпящий пресмыкательства Фрайнор.
- К сожалению, я не могу позволить себе длительный отдых, - поморщился ленник. - Нужно как можно скорее призвать феодалов и их отряды. Мы идём в поход.
- В поход? Но... в эти дни? Разве можно идти... - посадник попытался возразить, но осёкся под суровым взглядом Фрайнора.
Посланные к лордам приграничья гонцы вскоре возвратились, и через несколько дней в город стали прибывать отряды феодалов. Лайгем был объят тревогой, и горожане опасливо смотрели на осенние холмы, освещенные закатными лучами; только холодные потоки Охкера были защитой от надвигающейся с Курганов ночной тени.
Накануне октябрьских ид в город прибыли все до последнего приграничные лорды со своими людьми. Живя в этих неприветливых краях, все они были скорее рыцарями, чем аристократами, и мало походили на изнеженную столичную знать. Почти все прибыли пешими, так как коней в Каргоне было немного, ибо разводить лошадей было сложно из-за скудности каменистых почв.
Знать постепенно собиралась в зале совета, где посадник Вид Галан имел обыкновение выслушивать пожелания и требования представителей гильдий и каргонских торговцев. Сейчас он несмело жался к стулу с высокой спинкой и не находил себе места в присутствии угрюмых лордов. Фрайнор, не расставаясь с походным плащом, мерил шагами гранитный пол, томясь в ожидании. В молчании он строил план похода и изредка задавал посаднику вопросы о том, где стоит искать врагов. С дрожащим голосом Вид Галан что-то отвечал ему, и Фрайнору стало ясно, что ориентироваться надо на громадную вершину под названием Опаленная гора, потому что на ней, по слухам, пастухи иногда видят зловещие костры шабашей. Наконец все собрались, и ленник окинул взглядом собравшихся лордов.
Среди них был седобородый Авдоберт, с сияющей лысой головой, которую пересекал шрам; сумрачный Хродобанд в переливающейся серебром кольчуге; нелюдимый Гонтран, прибывший из своего поместья на севере, где Каргон сливается с Дунгардским взгорьем. Даже закутанный в черное Ансоим, монах-звездочет Лайгема, покинул свою часовенную башню и пришел на совет. Они стояли вокруг стола, суровые и встревоженные, а за дверьми зала сгрудились их воины и ближние советники, являя любопытное смешение облаченных в железо людей и закутанных в плащи местных ополченцев.
Нелегкий разговор начался с того, что Фрайнор объявил что прибыл из столицы с королевским приказом покарать дикарей и разрушить их становища в холмах. Повисшее в зале зловещее молчание было ему ответом. Первым подал голос Авдоберт и говорил он тихо, словно находился в храме неких неведомых богов.
- Дикари не воевали в открытую очень давно. Набег на приграничные селения - это вызов короне Тоттфертона и всем нам. Но мы попросту не знаем их численности. Вряд ли следует торопиться с походом, милорд.
Затем зазвучал резкий голос Хродобанда, выбритого до синевы и с плотно сжатыми губами, выдававшими упорное несогласие с королевским приказом:
- Жители приграничья немногим лучше дикарей, но будоражить их не следует, - никто не повел и бровью; все знали, с каким презрением Хродобанд, чистый северянин по-крови, относился ко всем уроженцам этих мест. - В городе и близлежащих селениях и так воцаряется паника. К тому же, неразумно затевать войну с народом Курганов; они знают эти места хорошо, нам же понадобятся проводники.
- Дикари похитили несколько десятков человек. Так бы ты говорил, будь эти люди твоими крестьянами? - нахмурился Авдоберт. - Исполнить королевский приказ необходимо, но и спешить нельзя.
- В столице ждут моего возвращения. Я не могу затевать военную кампанию на недели, у меня нет ни необходимых ресурсов, ни соответствующего приказа - отрезал Фрайнор. - К тому же с каждым днем нашего промедления все меньше шансов отбить пленников. Если лорд Хродобанд не желает будоражить местных жителей, то пусть подумает о том, что станет с провинцией, когда люди поймут, что корона не в состоянии их защитить.
- Вы не знаете здешней обстановки, Фрайнор. Вы незнакомы с обычаями идолопоклонников.
- Вот как, а вы с ними прекрасно ознакомлены? Откуда, любопытно узнать?
- Я уверен, что пленники уже мертвы, - продолжал Хродобанд, не обращая внимания на вопросы ленника. - В лучшем случае, мы проплутаем там несколько дней и вернемся ни с чем.
- Милорд Фрайнор прав, - вновь взял слово Авдоберт. - Если не покарать дикарей, они почувствуют безнаказанность и продолжат набеги. Стычки с ними - лишь вопрос времени. И лучше ударить первыми. Процветание провинции зависит от безопасности городов, людей, чьими стараниями продолжается торговля, пополняются наши отряды и в чьих венах немало крови тоттфертонцев. Обезлюживание приграничья - это поражение еще до объявления войны.
- Ваши слова вздорны, - ледяным тоном отвечал Хронобанд. - В случае ответного удара, а он последует обязательно, дикари будут устраивать набеги по всему приречью. Каждый из нас, безусловно, будет стеречь собственные земли. В единое войско мы не соберемся. И тогда королю придется отправить новые отряды для защиты границ, поставив во главе кого-нибудь, кто сможет принудить людей вроде лорда Домналла присоединиться к походу. Все это выставит в невыгодном свете вас, Фрайнор, и никак не поможет защите наших городов.
- Приказ короля ясен и точен - покарать идолопоклонников и разрушить их пристанища, - упрямо повторил Фрайнор. Он понимал, что вдали от столицы приказы принято обсуждать, но ему это было не по душе. Более того, он догадывался, что опытные воины вряд ли страшатся вступить в привычных для них приграничный бой, а потому тут была какая-то иная причина их нежелания идти в поход.
И скоро её озвучил доселе молчавший лорд Гонтран, бросая быстрые, птичьи взгляды на присутствующих.
- Милорд Фрайнор, - хрипло заговорил он, - даже в Залесных рукописях сказано, что дикарям покровительствуют их древние тёмные божества родом из Ирнемна, города гладких чёрных столбов; мне довелось изучить их запретные верования, и я убежден, что народ холмов может наслать ужасные проклятья на город, поэтому опасно и неразумно тревожить первобытные курганы своим появлением, если только не обезглавить весь шабаш одним ударом, застав их врасплох. Но долгие сборы сведут на нет эффективность внезапного нападения.
- А откуда вам известны верования идолопоклонников? - спросил вдруг молодой Деорт Геде, наследник Старого Геде, откликнувшийся на зов вместо немощного отца и приведший всего полдюжины воинов из крохотной заставы в низовьях Охкера. Он был чистокровным каргонцем и должно быть более суеверно относился к местным легендам о дикарях и их чудовищных божествах.
Но его слабый голос затух, словно был сказан в никуда. Никто не обратил на него внимания, а большинство и не расслышали, будучи погруженными в сумрачные думы; только сам Гонтран, уловив слова юнца, странно бросил на него косой, как у ворона, взгляд, и промолчал.
- Если не углубляться далеко в Курганы, то есть шанс быстро нагнать врага, - подытожил Авдоберт. - Я не верю в россказни местных крестьян о чудовищах, но пресечь омерзительные ритуалы у нас еще есть возможность.
Седобородый лорд взглянул на Хродобанда, но тот еще плотнее сжал губы и процедил:
- Я сказал все, что посчитал нужным. Сейчас самое разумное - наблюдать. Минует полнолуние, завершатся ноябрьские календы, и жертвенные костры угаснут, дикари прекратят свои ритуалы и отступят вглубь холмов, как это случалось прежде. Что до королевского приказа - из дворцовых башен столицы не всегда видно истинное положение звезд на небе.
Хродобанд скрестил руки на груди, давая понять, что больше от него не добьются ни слова.
- Ваши слова, лорд Гонтран, подтверждают настроения жителей Каргона, - промолвил Фрайнор. - Людям необходимо увидеть силу тоттфертонского оружия, от которого развеются их нелепые страхи и опасения перед набегами. Кому-нибудь еще есть что сказать?
- Вчера я наблюдал растущую луну, - словно нараспев произнес монах Ансоим. - Диск почти полный, и через несколько дней наступит Охотничья луна. Дурное предзнаменование. Если вас, милорд, интересует мнение священнослужителя, то я согласен с лордом Хродобандом. Я бы не испытывал знамения небес.
- Уверен, небеса на нашей стороне. Воля короля будет исполнена. Завтра мы выступаем в поход, готовьте свои отряды. По словам Вида Галана, - услышав свое имя, посадник испуганно вздрогнул, - путь от Охкера до Курганов займет не больше суток. Затем мы совершим стремительный переход до Опаленной горы, где пресечем шабаш и разобьем врага. Полагаю, никто не намеревается ослушаться королевского приказа?
Фрайнор приподнял письмо с королевской печатью и обвел взглядом присутствующих. Никто не возразил.
- По моему плану я со своими людьми пойду в голове колонны. За мной люди лорда Авдоберта, затем лорд Хродобанд. Остальные располагают небольшими отрядами, поэтому целесообразно разместить их в арьергарде нашего войска, рядом с обозами. Я готов выслушать предложения.
Авдоберт и Гонтран выразили свое согласие - первый более учтиво, нежели последний. Хродобанд лишь молча кивнул и первым покинул зал совета, не проронив ни слова. За ним стали расходиться и другие лорды.
В крохотной ратуше не было места для всех прибывших рыцарей с их отрядами, поэтому разместиться решили в домах жителей Лайгема. Вышедши на террасу перед ратушей, Фрайнор остановился и удивленно оглядел собравшихся людей. Оказалось, когда по городу прошел слух о готовящемся походе, многие поспешили на площадь, узнать первые вести. В молчаливой толпе был разлит гнетущий ужас. Многие селяне, уже закончив жатву, за эти дни перебрались в Лайгем, не желая ночевать вне защищенных стен, и умножили ходившие среди горожан зловещие слухи. А воины из отряда Авдоберта, прибывшие раньше остальных, судя по выражению глаз и испуганным лицам, уже успели заразиться безымянным страхом.
Видя, что горожане ожидают его слова, Вид Галан вышел вперед и, заламывая руки, сказал:
- Народ Лайгема! Завтра рыцарь Фрайнор и наши лорды выступят в поход. Они покарают тех, кто осмелился нарушить спокойствие народа Тоттфертона, и восстановят мир в наших краях.
Его речь не привела к должному результату, и уже надломленным голосом он добавил 'Да хранят их звезды'. Люди молчали, кто-то перешептывался, едва смея говорить вслух. С тяжестью на сердце Фрайнор отдал соответствующие приказания сотнику своих людей, расположившихся в казармах городской стражи, и ушел в предоставленную ему посадником комнату в ратуше.
С рассветом зычно запели медные рожки, и длинной колонной войско начало покидать город через приземистые ворота. Лайгем провожал их в безмолвии, и никто не пел походных песен. Седлая коня, Фрайнор поймал затравленный взгляд Вида Галана и ощутил холодок в груди. Подозвав посадника, он, повинуясь внезапно возникшему тягостному предчувствию, тихо сказал:
- Если мы не вернемся через четверо суток, обрушьте мост через Охкер.
И, решив не смотреть на лицо посадника, Фрайнор развернул коня и поскакал к голове колонны. Всего их силы насчитывали около двухсот воинов, и он расценил, что это достаточная сила, чтобы разбить дикарей и сжечь их становища в холмах. В этом Фрайнор не сомневался, ведь сам обладал немалым военным опытом, долгое время воюя на западе Тоттфертона с лохматыми кровожадными каннибалами и громя разбойничьи ватаги в Эстагорском приграничье. В открытом бою у дикарей не было шансов против тоттфертонской копейной фаланги, но смутная угроза все равно довлела над душой, неясная и загадочная.
Вскоре дорожная пыль улеглась, Лайгем вновь погрузился в безмолвие на ближайшие несколько дней, и казалось, что мучительное ожидании вестей окутало город как губительные чары. И когда черные точки удаляющегося войска окончательно скрылись из виду, и остались только проступающие на горизонте кручи Курганов, Ансоим оторвался от зрительной трубы и в мрачной задумчивости уставился на убеленные стены часовни.
Практически без привалов войско Фрайнора миновало неприветливые земли за рекой, и проводник, безрассудный каргонец по имени Ирб, сказал, что разбить лагерь можно на возвышенности с заброшенной деревней. Закатное солнце стояло уже очень низко, и здесь, в преддверии покрытых осенней дымкой Курганов, быстро темнело. Словно бросая вызов встающим стеной холмам, люди раскинули лагерь на крайних рубежах Каргона.
Большинство домой прогнило и развалилось, только в центре стоял ряд сложенных из камней землянок, в которых заблудившиеся охотники, бывало, пережидали настигнувшую их ночь. Фрайнор приказал восстановить часть упавшего частокола на склоне, отрядил людей охранять лошадей и обоз.
- Вода тут нечистая. Ее нужно процеживать, - сообщил Ирб. - Под холмом были меловые залежи, они вредят колодцу.
- Вероятно, неподалеку должна быть шахта, - предположил Авдоберт, деловито осматривая холм.
- Возможно, Может даже из камней этой шахты построена Меловая башня в Лайгеме. Но никто уже точно не помнит. Деревню давно покинули.
Ночь была безоблачной, и вставшая высоко в небе луна была круглой, как щит. Грезы словно избегали теней Курганов, и многие воины долго ворочались в бессоннице. За пару часов до рассвета лагерь огласили боевые рога, натужные и короткие, будто дозорные задыхались от страха. Люди мгновенно пробудились и спустя считанные минуты заняли оборону по склонам мелового холма. Когда суматоха прекратилась, Фрайнор приказал привести часовых.
- Кто поднял тревогу? Почему?
- Б-барабаны, милорд.
- Что? Какие еще...
Хродобанд мягко дотронулся до плеча ленника, и Фрайнор замолчал на полуслове.
- Барабаны бьют в холмах, - тихо проговорил он и посмотрел на небо. - Первая ночь Охотничьей луны. Шабаш начался.
Фрайнор навострил слух, воцарилась тишина. И тогда он услышал далекий грохот, еле слышно доносившийся до лагеря, размеренную и жуткую дробь барабанов. По полкам прошел ропот, и несколько человек из отряда Авдоберта пошатнулись и отступили назад, но резкие слова седобородого лорда вернули их в строй.
- Выступаем сейчас, - приказал Фрайнор. - Никто уже не уснет, да и рассвет скоро. Идем походной колонной; я впереди, за мной Авдоберт, за ним Хродобанд. Остальные замыкают. Готовьте людей.
- Милорд Фрайнор, - раздался чей-то звонкий голос. - Милорд.
Ленник обернулся. К нему обращался Деорт Геде, юный каргонец, пришедший вместо своего престарелого отца.
- Лорд Гонтран болен. Вам стоит увидеть.
В темной землянке на постели из медвежьих шкур лежал Гонтран. На лбу выступила испарина, и он дергался и стонал, словно в припадке. Вокруг стояли его люди, такие же молчаливые и мрачные, как и их лорд.
- Что с ним?
- Я зашел проведать лорда, потому что его люди не вышли, когда затрубили рога. - объяснил Деорт Геде. - Он словно отравлен, я видел такое, когда человек съедал вороньи ягоды.
- Кто готовил лорду Гонтрану еду? - спросил Фрайнор у столпившихся вокруг постели воинов.
Они безмолствовали и смотрели, как их господин корчится в судорогах и пускает пену. Упрямое молчание дунгардцев нарушил старший из них:
- Лорд всегда сам готовит себе.
- Это невозможно, чтобы лорд Гонтран не знал об опасности вороньих ягод, - снова заговорил Деорт Геде. - Я слышал, люди Дунгардской гряды научились даже изготавливать противоядие от них.
Старший из людей Гонтрана взглянул на молодого каргонца, как показалось Фрайнору, с неприкрытой враждебностью, а потом снова бесчувственно уставился на господина. Впрочем, в темени землянки, еле освещенной лучинами, сложно было разглядеть выражение лиц.
- У вас есть свой лекарь?
- Да, милорд. Я знахарь лорда Гонтрана.
- Тогда оставайтесь со своим лордом здесь. Он не сможет ехать в таком состоянии и будет лишь обузой для меня. Я распоряжусь оставить вам часть припасов, соберите вдоволь хвороста, несите дозор и ждите нашего возвращения.
Фрайнор еще раз оглянул хрипевшего Гонтрана, его сумрачных слуг, и вышел. Деорт Геде последовал за ним.
- Милорд, Гонтран не мог отравиться, он вырос не на западе, а здесь, тут каждый ребенок знает о вороньих ягодах...
- Ты со своими людьми поведешь обоз в арьергарде, - оборвал его Фрайнор. - Уже не имеет значения, намеренно ли Гонтран отравил себя или нет. Он все равно непригоден для сражения, а его люди не станут мне подчиняться.
- Да, милорд, но что если...
- Ты уже участвовал в бою?
- Нет.
- У Старого Геде есть еще сыновья?
- Я единственный.
- Тогда постарайся не погибнуть.
Солнце уже встало, но не вышло из-за Курганов, поэтому стояли туманные сумерки. Далекий барабанный бой больше никто не слышал, словно холмы затаились в ожидании пришельцев. Прозвучали команды, и все войско Фрайнора выстроилось на открытой равнине к северу от Мелового холма.
- Вы, должно быть, и сейчас видите его, милорд, - говорил Ирб, показывая на лысую вершину, отчетливо выделяющуюся на фоне более низких и покрытых лесом холмов. - Опаленная гора. Говорят, там дикари и справляются свои шабаши, потому земля на нем черная и выжженная жертвенными кострами. Скорым маршем мы сможем добраться туда к исходу дня. Я знаю дорогу, когда-то охотился там.
Коротко протрубили рога, и походным строем отряды один за другим вошли в темень Курганов. Фрайнор решил не посылать вперед себя конные разъезды; никто не знал здешних горных путей, а проводник был всего один. Привалы были короткими, и со временем их стали устраивать чаще, так как дорога становилась все более извилистой, а силы необходимо было беречь для боя. Ирб вел их то между кручами, по узким ущельям и оврагам, то прямиком через холмы, заставляя преодолевать крутые склоны и петляющие тропы. На их вершинах он останавливался и сверял направление по лысой макушке Опаленной горы, маячившей впереди. Чем быстрее солнце бежало по небосводу, тем сильнее каргонец хмурился и озирался, словно Курганы сильно изменились с последнего раза, что он был здесь.
Люди шли молча, многие из них, будь их воля, уже повернули бы в обратный путь. Гнетущая тишина, царившая в лесах, не давала им покоя. Не было слышно ни птицы, ни зверя; Курганы безмолвствовали, словно реликт вымершего мира.
- День подходит к концу, Ирб, - сурово сказал Фрайнор, когда на дикие холмы опустились сумерки и холод.
- Да, милорд. Мы уже близко. Вот прямая дорога к холму.
Каргонец указал рукой на ущелье с уходившей вверх тропой, которая терялась на склонах Опаленного холма.
- Милорд Фрайнор, - к голове колонны подскакал Авдоберт. - Очевидно, дикари устрашились и отступили. Близится ночь, надо поворачивать.
Он поминутно озирался, и его борода вздымалась от взволнованного дыхания. Понукая коня, к ним подъехал Хродобанд, и Авдоберт посмотрел на него, ища поддержку.
- Скажите, Хродобанд. Благоразумно будет вернуться.
- Благоразумнее было не соваться сюда. Если мы развернемся сейчас, так близко к Опаленной горе, они смогут атаковать нас с тыла.
- Вы думаете, дикари еще скрываются на холме? Шабаш не завершился?
Словно в ответ Авдоберту, с вершин холма спустились раскаты барабанного боя. Все вздрогнули, и лошади испуганно захрапели. По рядам воинов прошел ропот. Шабаш все еще продолжался. Не было сомнений, что соглядатаи дикарей оповестили их, что в Лайгем прибыло войско. Да и не заметить продвижение по лесистым холмам воинских колонн было сложно. Однако, как и в прошлую ночь, барабаны выбивали зловещую дробь, словно идолопоклонники бросали им вызов, ничуть не опасаясь идущих на них в поход сил тоттфертонского народа.
- Хродобанд прав, отступать поздно, - мрачно кивнул Фрайнор и развернул коня к воинам. - Готовьтесь к бою и отриньте страх! На вершинах холма засели враги, мы возьмем богомерзкое капище штурмом, разрушим его и освободим пленников.
Телеги с провизией оставили на ближайшем холме, и войско, перестроившись в колонну по трое, - настолько узкая стала тропа, - продолжило движение. Деорта Геде с его людьми Фрайнор оставил охранять обоз, несмотря на протесты молодого каргонца.
С обеих сторон путь на гору обступали сосны, казавшиеся в свете факелов исполинскими конечностями неких черных существ. Тропа забирала все выше, становясь более крутой и узкой, так что Фрайнору и лордам пришлось спешиться и вести коней под уздцы. Когда они достигли первых отрогов Опаленной горы, стало просторнее и гул барабанов стих. Теперь воинам казалось, что незримые враги пристально наблюдают за ними со всех сторон.
Взошла полная луна, хорошо видная на безоблачном небе. Ее молочный диск сиял так ярко и был настолько большим, что затенял даже яркие звезды Башни и Северной Короны. Шедший впереди Ирб остановился перед открывшейся им поляной, как-то странно осел и упал, не нащупав опоры. Фрайнор шагнул вперед и замер.
На траве были разбросаны трупы людей, обнаженные и изуродованные, но если присмотреться, можно было заметить, что их выложили в определенном порядке, соблюдая некий чудовищный обряд. Мертвецами были те самые женщины, дети и старики, похищенные дикарями из приграничных селений. Некоторые конечности были отрублены, лица обезображены начертаниями, но самое гнусное было то, что сверху на трупах, присосавшись к ранам, сидели крупные летучие мыши-вампиры. Эти кровососущие твари справляли пир на бледных останках, ничуть не боясь присутствия людей.
Повернувшись к воинам, Фрайнор прочел на их лицах страх и отвращение. Кто-то инстинктивно пятился, не сводя глаз с мертвых каргонцев. Авдоберт застыл с серой маской на лице, не в силах вымолвить ни слова. Протолкавшийся вперед Хродобанд бегло окинул взглядом следы жертвоприношения.
- Их убили совсем недавно, раз эти твари успели напиться их крови, - глухо сказал Хродобанд. Он до крови закусил губу, но сохранил присутствие духа - ни один мускул на его суровом лице не дрогнул.
- Отходим, - тихо произнес Фрайнор. - Мы опоздали, и в темноте...
Его прервали дикие звуки, которые донеслись с оставшегося позади холма с обозами. Неистово ржали лошади, кричали люди; их жуткие вопли резко обрывались, и ни у кого не осталось сомнений, что там происходило. В едином порыве обратив свои взоры назад, воины видели, как почти мгновенно погасли горевшие там огоньки факелов. Несколько раз проскрежетала сталь, раздались глухие удары, и все стихло.
И одновременно с этим, с вершин Опаленной горы раздался глухой раскат барабанов. Из чёрного бора донесся второй, потом третий; барабаны начали бить со всех сторон, сея панику в пятящихся воинах.
Фрайнор вскочил в седло и приказал построиться в баталию, но его крики тонули в жутком грохоте. Напрасно Хродобанд расталкивал воинов, заставляя их образовать строй. Многие из отряда Авдоберта, обезумев от страха, уже пустились бежать вниз по тропе. Но в этот момент со звериным ревом на них со всех сторон обрушились враги.
Яростно вопя, дикари смяли бесформенную толпу тоттфертонцев, напирая прямо на копья и мечи. Немногие успели сомкнуться, и в бешеном порыве идолопоклонники раскололи отряд на мелкие скопления перепуганных до смерти людей. Но первые ряды, что ближе к голове колонны, встретили врагов отчаянно; там стояли люди Фрайнора. Суматошный рукопашный бой, безумная схватка захлестнула воино. Замелькали мечи, коля врагов, взметнулись в ответ булавы и топоры дикарей, ринулись навстречу копья, опрокидывая убитых наземь. Лица идолопоклонников были измазаны черной и белой краской. У многих на головах были черепа лошадей, шкуры кабанов и медведей.
Фрайнор сразу погнал коня на ближайших врагам и сбил их с ног. Но даже десятка всадников не хватило, чтобы рассеять орду дикарей. Краем глаза он увидел, что забравшегося в седло Авдоберта тут же сбили наземь ударом булавы, и на него накинулся дикарь в шлеме из черепа горного козла, обнажая широкий нож.
Стон кровавой сечи повис над Опаленной горой; пытавшихся убежать убивали поодиночке, но и те, кто успел сомкнуться в строю, не могли противостоять многократно превосходившему числом врагу. Топоры и дротики, палицы и мечи, казалось, обрушивались отовсюду, и никому не удавалось вырваться из демонического грохота побоища. Бившийся в окружении своих людей Хродобанд схватился за пробитую стрелой шею; как алый родник, горлом пошла кровь, он в последний раз поднял меч и упал.
Фрайнору в начальном порыве удалось разорвать цепь дикарей, и перед ним вырос единственный враг, стоящий на пути. Высокий человек с медвежьей головой вместо шлема отразил удар - овальный щит выдержал - и полоснул мечом по боку. Лезвие задело его лишь краем, и Фрайнор, стремительно перехватив клинок другой рукой, всадил меч в грудь врагу. Раскрашенное лицо перекосилось болью, и он рухнул.
Конь по наитию устремился вперед. Взмыли вспугнутые им нетопыри-кровопийцы, но полетели они назад, к гибнущему войску, довершать кровавую жатву, добивать раненых и наслаждаться мертвыми. Неожиданно, Фрайнор выехал на еще одну, неестественно темную прогалину соснового леса. Сбоку виднелся край громадного, обтянутого чёрной кожей барабана. Ленник замялся, остановив коня на поляне. Внезапно из черноты резко вынырнуло нечто крупное и пышущее вонью. Конь отчаянно заржал, встал на дыбы, как только оно высунулось из чащи, сбросил Фрайнора на землю и ускакал прочь. Тот распластался на траве и, с трудом поставив себе опорой руку с мечом, поднял голову.
Зловонное, громоздкое тело нависло над чахлой травой и выглядело, как туша гигантской жабы. На спине угадывались очертания сложенных перепончатых крыльев. Внизу в почву вгрызлось множество кожистых лап, на концах которых было два затупленных когтя, будто клешни чудовищного краба. Но страшнее всего была морда твари - куда-то в сторону смотрели громадные и глубокие глаза без зрачков, чёрные, как сама бездна, породившая это существо. Словно слепое, оно не шевелило ими, да и нельзя было разобрать, двигается ли этот сгусток кромешной тьмы. На голове не было ни ушей, ни рогов, а нос удлинялся в морщинистый, отвратительный хобот с хищными присосками на конце.
У Фрайнора пресеклось дыхание, и вместо крика он исторг лишь хрип. Еще были слышны вопли людей позади, которые не раз проклянут перед смертью его имя, яростные кличи дикарей и стук далеких барабанов, но Фрайнор уже не отдавал этому отчет.
А потом жуткое создание перевело полный ненависти взгляд на него; он это увидел в свете лунных лучей, пробивавшихся сквозь мрак. И в этом взгляде Фрайнор узрел черноты бесконечных бездн Наднебесья. Он поднялся на колени, вскинул меч, но было поздно.
Охотничья луна тонула в объятиях набежавших туч, закрывавших ее, губящих и изгонявших надежду из сердец горожан Лайгема. Бессонный Ансоим занавесил окна своей часовни и зажег свечи, страшась ночных теней. А черный бор на склонах Опаленной горы затягивался густыми туманами, в бледном море которых глухо и победно били жуткие барабаны.