Ионов Александр Олегович : другие произведения.

Талгарин

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Попрошу не искать исторических аналогий в именах, названиях и событиях. Предлагается, просто фантазийно - субъективное сочинение о прошлой жизни предков. (Энеолит, Центральная Азия. Если уж кому неймётся)

  
  Талгарин
  
  Попрошу не искать исторических аналогий в именах,
   названиях и событиях. Предлагается, просто фантазийно - субъективное сочинение о прошлой жизни предков. (Энеолит, Центральная Азия. Если уж кому неймётся)
  
  1.
  
  
  - Сана! Сана, отродье - бестолкового талгаринского рода, куда ты подевался? Несносный мальчишка? - это мама, меня зовёт к обеду. Иногда она подчёркивает, что я принадлежу к роду Талгар, а она к роду Павлан. Отец рассказывал мне, что рода Талгар и Павлан, как пальцы от руки, которая зовётся Сакий-са, а принадлежит рука великому Аруху, главе живых и мёртвых. Когда мама говорила, что наш род бестолковый, я сердился и отвечал, что Талгары, как указательный палец, который самый главный, а Павлан самый маленький палец и не нужный. Мама только прищуривалась с улыбкой и отвечала обычно:
  - А как же ты без маленького пальца заключишь мировое соглашение? А чем ты будешь держать плётку, когда поскачешь, держа крепко поводья? Маленький палец всегда поможет большим и придаёт им силы, он самый нужный палец!
  Я задумывался. И вспоминал, что действительно, когда дед или отец заключают договор на базаре, они сцепляются мизинцами с партнёрами. А у деда Торама, которого я вижу иногда на праздничном базаре, даже пальчик скривился весь, наверное, потому, что на нём всё время висит плётка. Болтается на небольшом кожаном ремешке и всегда под рукой.
  Я давно уже тихонько лежал на заросшей травой глиняной крыше нашего родового дворца и прислушивался к запахам. Разные вкусные запахи разносились со всех трёх очагов, на которых женщины из семей нашего клана варили еду. Самая вкусная еда, как мне показалось, была на очаге дяди Нэра. Там видимо решили доесть вяленные конские рёбрышки, которые хранились с самого дня великих весенних песнопений.
  У нас праздничные рёбрышки давно закончились, а в семье Нэра их решили доесть только теперь. Повезло же сегодня маленьким сестрёнкам, дочкам Нэра, подумал я, хотя они говорили мне, что им самим больше нравится каша с мёдом и сушёным виноградом.
  Конечно от сладкой каши, или мягких лепёшек я бы тоже не отказался, но рёбрышки издавали такой манящий запах, что не возможно было, ни о чём больше думать. Сам дядя Нэр, со старшим сыном Нигой ушёл с небольшим табуном лошадей и стадом овец в ближние предгорья.
  Нашему роду принадлежали два обширных урочища, на которых летом нагуливали силу семейные табуны и стада. К холодам, стада возвращались из гор и размещались в просторных загонах расположенных вокруг дворца. Те, кто оставались внизу, в долине, занимались заготовкой сена на зиму и поддержанием ограждений загонов. Впрочем, как и другими многочисленными хозяйственными делами.
  Сено обычно заготавливали на лугах вдоль речки и в яблоневых садах. У нашей семьи было два сада. Большой верхний, где деревья росли прямо на склонах предгорий и нижний вдоль каменистого русла речки Талги. На краю нижнего сада и находился наш дворец.
  Десять огромных, как мне казалось столбов, украшенных конскими и коровьими лопатками и рогами архаров, держали верхнюю и среднюю крыши. Между этими крышами находился небольшой зазор для выхода дыма от очагов. Вдоль стен, сплетённых из длинных веток тальника и обмазанных толстым слоем глины, располагались семейные лежанки из хорошо утрамбованной глины. На лежанках находились плетеные конуры, похожие на перевёрнутые большие корзины, в холодное время покрытые овечьими и козьими шкурами. Внутри лежанок проходил дымоход, выходящий через стену наружу. Зимой, когда всё кругом покрывал снег и становилось холодно, зажигали специальные очаги по краям лежанок. Дым проходил по дымоходу под лежанками и согревал их.
  Снаружи, вдоль крепостной глиняной стены, которую начинал строить ещё дед моего деда, находились летние пять очагов, на которых готовили пищу, когда не было сильно холодно. Крепостную стену бросили строить, едва начав. Потому, что племена, почитавшие Аруха, заключили между собой союз, и нападений соседей больше не предвиделось. Единственная опасность, как говорил отец, была от великой страны за горами, в которой, обитали многочисленные Ужени. Но от их нашествия наша небольшая глиняная стена всё равно бы не спасла.
  В двух тысячах больших шагов, вверх по речке, раскинулся город Талгир. Там была большая торговая площадь, дворец, где останавливались купцы и караванщики. Множество приткнувшихся друг к другу глиняных домов с двориками, окружёнными глиняными стенами вокруг огромного, в три этажа дворца. Во дворце жила семья патриарха нашего рода, великого Ранака, которому должны были подчиняться все пять кланов нашего рода и семьи других племён, живущие на наших землях.
  Этажи центрального дворца соединялись между собой лестницами из жердей. В стенах было много окошек, а сколько там было больших столбов, вообще невозможно было сосчитать.
   Невдалеке от дворца Ранака был дворец Аруха, где всегда горел огонь. Там жили жрецы и проходили общие торжественные песнопения. Кроме Аруха, многие жители в городе почитали добрых духов Тебе-Бон, которые помогали бороться со злыми духами Ка-бон. Когда я был маленьким, то всегда боялся проходить мимо храма Бон, потому, что он был украшен черепами медведей, волков и даже черепом тигра и нескольких снежных барсов. Черепа были раскрашены разными красками и имели устрашающий вид.
  Мой родной дед Асан, жил неподалёку от храма Бон, прилепившись одной частью своего дома прямо к глухой стене дворца Ранака. На улочке, где жили ремесленники. Дед объяснял мне, что Наш Арух самый сильный и ему подчиняются все остальные духи. Поэтому бояться никого не нужно, кроме самого Аруха, а он милостив к людям, соблюдающим правила и обряд.
  Вокруг центра из улочек, составленных глиняными домиками, толпились десятки шатров и шалашей. В шалашах, из длинных жердей поставленных по кругу и связанных вверху в центре, и покрытых сшитыми шкурами, жили охотники Теле. В удобных и красивых шатрах покрытых войлоком жили богатые Кепче. Некоторые такие шатры стояли на больших повозках, и в любой момент хозяева могли двинуться в путь, используя силу могучих быков для передвижения.
  Чуть поодаль, ближе к полям, где выращивали пшеницу, ячмень и просо жили Неканы, в просторных и тёплых землянках, немного возвышающихся над землёй срубами из толстых брёвен. Небольшое племя Некан, вытеснили соседние охотничьи племена из северных лесов, и они попали к нам, попросив защиты и покровительства у царей нашего рода. Срубы были покрыты односкатными крышами из жердей, коры деревьев и глины.
  Ближе к горам, где начинались пригорки с верхними яблоневыми садами, зарослями терновника и малины возвышались два столбовых семейных дворца нашего рода Талгаров.
  Когда я наконец откликнулся на зов матери и начал пробираться по крыше, к лестнице из длинных жердей, то заметил, что запах конских рёбрышек, щекочет ноздри не только мне. Наш главный пёс, по прозвищу Дохлый, сидел неподалёку от очага, где в медном котле варились рёбра и с наслаждением, зажмурившись, внимал исходящие запахи. Я решил подкрасться к Дохлому незаметно сзади и напугать его.
  Тот, кто знает, какие они эти сильные и быстрые помощники пастухов и охотников, тот конечно понял, что у меня ничего не получилось. Дохлый, не меняя блаженного выражения на большой, изрезанной шрамами морде, слегка повёл ухом в мою сторону и я понял, что он меня уже чует и следит за моим передвижением. Я уже без особого интереса продолжил подкрадываться и, наконец, схватил пса за загривок и хотел повалить на землю.
  Дохлый, вроде бы дёрнулся, как будто был ошарашен моим нападением, легко вывернулся от моего захвата, сделал обманное движение и схватил мою любимую палочку, которую я представлял острым мечом. Я палку не отпускал, и мы стали бороться за обладание удобной и нужной вещью. Вдруг Дохлый остановился, выпустил палку из своих грозных челюстей и замер с остановившимся взглядом в направлении казана, где варились косточки.
  Я замер вслед за ним, наблюдая, как тётя Нират, жена Дяди Нэра помешивает деревянной лопаткой чудесное варево. Тут мама позвала меня снова, и я побрёл, моля великого Аруха, а так же любимую бабушкину богиню, покровительницу садов - Альму, послать мне хотя бы одно варёное рёбрышко.
   Кто-то всё-таки услышал мои просьбы и, разогнав злостных духов, сподобил тётю Нират угостить нас несколькими рёбрами. Мать сидела на приступке, у нашей лежанки и кормила моего маленького брата. Всё лицо брата Роматика было в ячменной каше, в ручке он крепко сжимал кусок сухой лепёшки и внимательно следил за лопаткой в маминой руке, которая регулярно спроваживала в его рот очередную порцию. Мать, увидев меня, кивнула на чашку, стоящую рядом, наполненную горячей кашей с кусочками каких-то корешков и распаренными сушёными яблоками. Я уже приготовился, есть, как увидал приближающуюся тётю Нират.
  - Лудана, - обратилась она к матери, - дай чашку, какую-нибудь, я вам рёбрышек отложу. Помяните нашего деда, старого Нигуна. Ашвины прошли уж, как он отошёл в верхний мир, к нашим небесным сородичам.
  Я уже знал, конечно, что Ашвины это небесные братья - воины, ведущие свою странную, бесконечную битву. Старший это ночь и зима, а младший это день и лето. Когда один брат спит, другой всегда бодрствует, охраняя его сон у священного древа Хаом. У них есть четыре вида оружия. Мечи, булавы, копьё и лук со стрелами. Сначала они ведут бой булавами, потом они ломаются и братья сражаются мечами, а когда мечи ломаются, братья переходят на копья, и в конце на луки и стрелы..
  Поэтому, когда, например, начало зимы, то мы говорим - сломана булава младшего Ашвина, дальше, сломан меч, потом копьё. Когда весна, то наступает время младшего Ашвина потом ломается его булава, меч и копьё и всё повторяется снова. Дед Асан говорил мне, что Ашвины сражаются каждый раз на новом месте и таких мест двенадцать и каждое принадлежит своему духу. Мама хорошо в этом разбирается, а я никак не могу запомнить, в каком порядке повторяются духи мест, где проходит битва.
  Мама тихонько пихнула меня ногой и попросила:
  - Сана, возьми большую чашку в сундуке и сходи к тёте Нират.
  Я с удовольствием поспешил выполнить её просьбу, чувствуя, как ликует всё внутри, в предвкушении угощения, и текут слюнки.
  Не часто мама разрешает мне залезть в её сундук. Я думаю у нас самый красивый сундук во дворце. Делал его мамин отец к маминой же свадьбе с моим отцом. Деревянный крепкий, с красивыми ритуальными узорами, украшенный резными лошадиными лопатками и даже медными набойками, а местами вставлены прекрасные переливающиеся кусочки, вырезанные из озёрных ракушек. Я мог долго смотреть в них, особенно зимними вечерами, когда там отражается и играет пламя, горящее в очаге.
  Медные набойки изготовил мой второй дед - Асан. Он подарил их тоже на свадьбу, вместе с большим ножом, который постоянно носил с собой отец. Ещё он подарил несколько десятков наконечников для стрел и долото для обработки дерева. Это были очень ценные подарки.
  Отец, с несколькими мужчинами и бездетными женщинами нашего рода, заготавливал сено в верхнем саду и должен был вернуться, через несколько старших дневных Ашвинов. Ещё один мужчина с сыном работал в городе, где они мостили булыжником главную дорогу. Вечерами они обычно возвращались.
  Дядя Нэр, со своим сыном Нигой, были в горах со стадом. Там у них, в красивом месте у небольшого озерца, стоял войлочный шатёр или юрта, как его называли Кепче и Теле. В Талгире общались в основном на двух языках. Талгары, Павланы и Неканы говорили на языке ассиров, как и большинство людей рода Сакий-са, Кепче - на языке тюркитов. Теле, исповедовавшие Тебе-Бон, между собой говорили на языке тебетов. Даже у нас во дворце несколько женщин и их дети говорили по тюркитски.
  В Талгире, во дворце старого Ранака происходило то же самое. Сам он был из нашего рода, а его старшая жена из племени Кепче и его два взрослых сына считали себя членами обеих племён и одинаково владели обоими языками. Большинство ребят моего возраста тоже свободно говорили на двух языках. Но так было только в городе.
  Семьи, кочевавшие на равнинных просторах, говорили в основном, на своих племенных языках и плохо знали языки соседей. Пополняли же свой языковой багаж, только, когда приходили на крупные родовые и общеплеменные праздничные съезды, сопровождавшиеся большими жертвоприношениями, песнопениями, ярмарками и турнирами. Старый дед Асан рассказывал мне, что когда-то Кепче тоже говорили на нашем языке, но они так долго воевали с Тюркитами, что постепенно переняли их язык. Дед иногда ворчал, что если так и дальше пойдёт, то вскоре вся степь заговорит по тюркитски.
  Несколько домов в городе принадлежали семьям Уженей, которые говорили между собой на своём языке и когда-то считались пленными, но постепенно, с заключением перемирия с Большим Уженем, им была дарована свобода и они стали простыми жителями нашего города.
  У них останавливались купцы, приводившие караваны с востока, из самого уженьского царства и оставляли свои товары. Караваны приходили один раз за летний Ашвин и один раз за зимний.
  Каждый такой приход вносил в наш город большое оживление. Навстречу каравану, сначала высылались гонцы - изведать выполнили ли торговцы заказы, оговорённые раньше, и что везут нового. Такие гонцы высылались со всех ближайших поселений и служили одновременно защитой каравана от нападений бродячих воинов и лихих людей.
  На базарной площади готовили места для торговцев. Строили новые навесы, ремонтировали старые. Местные ужени подготавливали дом, в котором, должны были остановиться почётные гости. Старейшины кланов и семейств собирались, чтобы обсудить, что предстоит закупать и в каких количествах. Женщины ждали гладкую, тонкую ткань, иногда украшенную странными узорами из птиц и драконов. Мужчины - новую порцию, специально свёрнутых и засушенных листьев дерева Ха-ом.
  Самые лучшие листья забирали жрецы храма Аруха для ритуального распития. В сундуке у матери хранилась деревянная коробочка с такими листьями. Листочки были свёрнуты в плотные шарики и распрямлялись, когда их заливали горячей водой. Через некоторое время вода становилась красивого красно-коричневого цвета. Такую настойку разливали по чашкам, в которых уже находилось немного козьего или коровьего молока и пили небольшими глотками.
  Иногда в напиток добавляли бараний жир, кусочки лепёшки и немного подсаливали. Получалось что-то вроде супа, который насыщал и взбадривал. Как считалось, сам великий Арух воплощался в напиток Ха-ом и давал человеку силы и бодрости духа. Жрецы, проводившие в песнопениях по нескольку дневных и ночных Ашвинов подряд, варили и пили напиток Ха-ом по многу раз.
  Наконец я прикончил, как мог быстро, свою порцию каши и приступил к обгладыванию заветного рёбрышка. Мама счищала мясо с кости своим острым медным ножиком и отдавала кусочки Ромату. На литой ручке ножа красовалось изображение одного из воплощений Аруха - Нерождённый огненный олень. В странной вывернутой позе. Вострубивший, о пришествии закона и порядка.
  Братишка тем временем наелся и мотал головой, издавая какие-то непонятные звуки.
  - Ма, а когда он говорить начнёт? - спросил я, отгрызая последние жилки с косточки.
  - Совсем скоро. Вчера он уже почти говорил - мама.
  Ромат, прислушивался к нашему разговору и, вытаращив глаза, затараторил:
  - Са-са-са.
  - Вот видишь, он и тебя умеет уже называть, - мама погладила брата по голове, а он оттопырил губы, кривляясь.
  - Я пойду, мам, - сказал я, дожёвывая остатки пищи, - Хвала Аруху!
  - Хвала, хвала, - поддержала она ритуальное благодарение и попросила:
  - Сана, сходи пожалуйста к Деду Асану в город, спроси, поменял ли он для нас соли и когда ожидают прибытия каравана.
  - Хорошо мам, можно я с Каданом пойду? - я заметил, что Кадан - мой родственник и ровесник, живущий в третьей семье нашего дворца, освободился от занятия плетения циновки и обедал у очага, вместе со своей семьёй. Его мать и бабушка плели красивые циновки и приучали его к этому искусству.
  - Кадан, пойдёшь со мной в город? - окликнул я его. Мама влепила мне лёгкий подзатыльник.
  - Я тебя просила, не ори во дворце? Представляешь, если все начнут орать?
  - Ромат, начавший было засыпать после еды, захныкал.
   Долговязый Кадан приподнялся со своего места и помахал рукой. Я понял так, что он скоро выйдет, и сам пошёл на улицу. Высыпал оставшиеся обглоданные рёбра в чашку из коры, стоявшую у входа. Это была чашка Дохлого и других собак, принадлежащих нашему клану.
   Пёс уже весь истёкся слюнями и нетерпеливо махал хвостом. Выхватив самую большую кость, он улёгся в тени на своё любимое место и с удовольствием начал трапезу. Откуда-то появилась Плешивая Змея - старая сучка, подружка Дохлого. Виляя хвостом, она как-то боком подошла к чашке, опасливо поглядывая в сторону кобеля.
   Пёс недовольно посмотрел на подругу, но ничего не сказал. Змея схватила кость и отошла в сторону. Дохлый подошёл к чашке, выбрал ещё одну кость и отнёс на своё место. Пока я наблюдал за трапезой собак, вышел Кадан.
  - Ты мослы взял? - спросил он меня, ковыряясь в зубах красивым медным шильцем. Шильце досталось ему по наследству от деда. Кадан всегда доставал его, когда надо и не надо. Очень любил похвастаться перед всеми своей драгоценностью.
  Я вспомнил, что мы договаривались с ним поиграть в цветные кости. Моя любимая игра. Небольшие твёрдые косточки из бараньих коленок. Мы их тщательно очищали и красили с помощью корней, некоторых трав и грибов. Косточки получались красноватые, зеленоватые, чёрные и коричневые. Я сбегал за своим кожаным мешочком с десятком косточек.
  - Давай пойдём в город там с кем-нибудь поиграем? - попросил я товарища.
  - Пошли, - Кадан зашагал в вверх по речке, вытаскивая из-за пазухи, какой-то кожаный маток.
  - Смотри, что я себе сделал, - Кадан развернул свёрток.
  - Ух, ты! Это же настоящая праща для метания камней, - я давно мечтал сделать себе такую вещь, но никак не мог подобрать подходящий материал.
  - Дашь пострелять? - попросил я, рассматривая и примеряя оружие.
  - Надо насобирать камней подходящих, пошли на речку, там пирамидку сделаем, и будем сшибать.
  - Пошли, - согласился я, разглядывая камешки вокруг и подбирая подходящие. Кадан сложил несколько плоских камней друг на друга. Мы отошли примерно шагов на двадцать. Кадан первым раскрутил пращу и с силой выбросил камень. Попал точно в середину пирамидки.
  - Во, понял Сана, как надо! Иди, ставь пирамиду.
   Я запрыгал по камням к пирамидке и быстро её восстановил. Потом бросал камни я, потом опять Кадан. Отметали все камешки вокруг, но больше так никто и не попал. Мне всё-таки было немного обидно, ведь Кадан так удачно выбросил камень первый раз. Через какое-то время забавляться пращёй нам надоело, и мы продолжили путешествие в город.
  Тропинка проходила неподалёку от нашего излюбленного места, крутого пригорка у речки. Тут находился наш детский очаг. Вечерами, с другими ребятами нашего клана, запасшись сухими ветками, мы разжигали костёр. Располагались вокруг, запекали на углях ароматные коренья, мелких грызунов или птичек. Пугали друг друга страшными сказками, или заворожено слушали рассказы старших ребят. Иногда к нам присоединялись взрослые, и тогда становилось ещё интереснее. Этим летом мы практически остались вдвоём с Каданом. Нига, наш старший товарищ, был в горах, а Сапа днём помогал отцу в городе и был свободен только вечером.
   Наш пригорок зарос в некоторых местах высоким кустарником и небольшими деревцами. В одном из кустов я припрятал своё детское оружие. Удобную большую палку, служившую в играх всем, что только можно было вообразить, и несколько заготовленных гладких и ровных палочек для стрел. У моего товарища там тоже была припрятана палка, и мы неприменули свернуть на нашу полянку и проверить свои вещи. Всё оказалось на месте, и мы спокойно продолжили путь.
   Дальше вдоль речки тянулись заросли терновника и небольших яблоневых деревьев с мелкими плодами, которые становились съедобными, только пролежав некоторое время под снегом. В зарослях водились красивые птицы - фазаны.
   Территория эта принадлежала клану Ранака и трогать здесь птиц и собирать ягоды нам было запрещено. Дед рассказывал мне, что когда-то давным-давно, когда на месте города наши предки построили свой первый очаг, здесь в зарослях жила семья леопардов, которых постепенно уничтожили. Однажды на большом праздничном базаре я видел шкуру леопарда. Он был похож на наших горных барсов, только шерсть короче и цвет более яркий.
  - Кадан, а вдруг леопарды снова вернутся? - предложил я тему для разговора.
  - Тогда мы возьмём настоящие боевые луки, и будем охотиться на них, - без тени страха ответил Кадан. А я подумал:
  - Уж, так ли он будет бесстрашен на самом деле, как утверждает?
   Тем временем мы обогнули заросли терновника и вышли к шалашам охотников Теле. Здесь жил наш ровесник Серк. Мы его сразу заметили. Серк помогал взрослым в каком-то странном занятии.
   Мы подошли ближе и стали наблюдать. На большом очаге горел костёр, и взрослые периодически оттуда вынимали раскалённые камни и опускали их в бочку с водой, а оттуда вынимали остывшие и складывали их в огонь. Из бочки торчали какие-то ветки, а вода в бочке кипела. Процессом руководил дед Серка, старый Тотхо, который был также жрецом в Храме Бон.
  - Да отступят нечистые духи! - поприветствовали мы Серка и взрослых известным телесским приветствием. Взрослые ответили ритуальным взмахом руки, а Серк подбежал к деду и попросился пойти поиграть. Дед недовольно кивнул в ответ.
  - Вывариваем корни и кору бурого дерева, будет краситель для шкур, - предвосхищая наш вопрос, сообщил Серк. Действительно, шкуры обработанные Теле, отличались необыкновенными оттенками и устойчивостью.
  - Серк, в мослы пойдешь играть? - спросил Кадан. А я потряс своим мешочком с костями.
  - У меня остались только не крашенные, - ответил Серк и побежал к своему шалашу. Быстро вернулся с мешочком полным игральных мослов.
  - Ладно, потом дашь нам немного красителей? - согласился я. Красители для шкур окрашивали и наши игральные косточки в коричневый и чёрный цвет.
  - Хорошо, потом, когда готово будет, - ответил Серк и спросил, - А где будем играть?
  - Сана зайдёт к деду Асану, а потом посмотрим, там, где-нибудь, - пояснил Кадан. И мы все направились к глиняным домам, где жили ремесленники.
  - Можно возле храма Аруха, там место ровное, - предложил я товарищам.
  - Если жрец разрешит, там же ритуальные игры-гадания проводят - заметил Серк.
  - Может, кто из жрецов захочет поиграть, - предположил Кадан.
   Когда мы подошли к дому деда Асана, мои товарищи остались ждать на улице, а я перепрыгнул через невысокий глиняный забор и оказался в небольшом дворике. Посреди двора была навалена куча, привезённых издалека камней. На куче копошились несколько кур. В углу двора отдыхали два подросших поросёнка.
   Я несколько раз помогал деду разбивать такие же камни на мелкие кусочки. Потом дед отжигал их в печке, с чем-то смешивал, снова отжигал. В конце-концов из камней выплавлялось немного красного металла. Две большие печи дед построил у начала верхнего сада, а одна небольшая печь была дома во дворе. Деду помогали двое взрослых мужчин и один подмастерье. Чуть старше меня, вечно чумазый и сопливый. Один из помощников был мой дядя Алтан, а второй Шемир из рода Кепче.
  Я застал деда и Шемира копошащимися в глубине мастерской. Мастерская составляла половину дома и имела с ним общую плоскую глиняную крышу. С одной стороны дома возвышалась глухая стена дворца, а другая была направлена на улицу двумя небольшими навесами из жердей и глины. В жилой части под навесом, на небольшом очаге в казанчике варились какие-то корешки. Бабушки видно не было.
  Я подбежал к деду и поприветствовал его и Помощника. Махнул рукой мальчишке-подмастерью, растиравшему что-то в большом горшке.
  - Арух - Бабух, - шутливо ответил дед. Шемир улыбнулся и помахал мне рукой.
   На мамины вопросы дед Асан ответил, что соль ещё не привезли, а караван ожидают ещё не скоро. Я сообщил деду, что мы собираемся с ребятами поиграть в мослы, и спросил, не сохранил ли он для меня игральные косточки. Дед отправил меня поискать возле очага под навесом.
   Четыре отличных, раскрашенных в жёлтый цвет косточки лежали рядком на приступке у печки. Довольный я сгрёб их в мешочек. Предварительно проверил, нет ли среди них сочки. Сочкой мы называли удобный, крупный мосол, который использовали как биту при игре - "в круга". Сочка должна удобно располагаться между указательным и большим пальцем и легко закручиваться при броске.
   Подходящих для этой цели мослов, в четвёрке, не оказалось. Хотя кости были довольно крупные. Взрослого большого барана съели, отметил я про себя. Заглянул в тёмную мастерскую, помахал всем рукой и поскакал через двор к калитке, на одной ноге.
   Ребята сидели на земле в тенёчке у забора и рассматривали цветные кости Кадана.
  - Сана, пошли, посмотрим, как наши дорогу камнями мостят, - обратился ко мне Кадан. Я согласился, вспомнив, что мне и самому хотелось посмотреть, как выглядит дорога после покрытия камнями.
  Мы обогнули большую стену дворца, и вышли на площадку между дворцом и храмом Аруха. Вся площадка была уже застелена плоскими булыжниками, плотно утрамбованными в песок. Мастера продолжали укладывать камень широкой полосой, почти в пять больших шагов, в сторону базарной площади, мимо храма Аруха. Несколько мальчишек помогали четверым мужчинам. Мальчики подносили камни, а мужчины укладывали их и утрамбовывали куском толстого бревна.
  Работу заказал Ранак, после того, как вернулся из большого города за горами. Каждому работнику он пообещал отдать трёх баранов. Если всё получится, как надо.
  Его внук Сарт путешествовал через горы вместе с дедом и рассказывал нам, как выглядит тот город и что там за места. За горами было солёное море, со всех сторон окружённое горами. По берегу там находилось много поселений и три больших города. Один был раза в два больше, чем наш. Длинная дорога, проходящая через этот город, и обе его площади были выложены камнями, и это смотрелось очень внушительно.
  Мы остановились, с восторгом рассматривая перемены. Мастера не только выкладывали камнями дорогу, но и заодно обкладывали камнем арык, бегущий вдоль дороги.
  - Теперь и наш город будет такой же могущественный, как большой Есик, за горами, - озвучил наши общие мысли Кадан.
  - А вы что ещё не видели ни разу? - удивился Серк.
   Мы все вместе осторожно вышли на мостовую. Потоптались, попрыгали. Ходить было можно, а вот играть в мослы никак нельзя. Для игры требовалась ровная поверхность.
   - Хвала Аруху! - поприветствовали мы работников.
  Двое работающих мужчин, были жрецами Храма Аруха. Услышав упоминание божества, они приняли молитвенную позу и запели величальную молитву. Мы кое-как, но стараясь выглядеть благопристойно, дослушали песнь до конца, и присели в тени неподалёку.
  Серк незаметно сделал очистительный знак правой рукой. Он, как и все Теле, не признавал величие Аруха, но выпячивать это не стал.
   - Собираемся играть в мослы, - сообщил я наши намерения ребятам, притащившим очередную порцию камней.
  Мальчишки вопросительно посмотрели на Тхара, старшего из мужчин, который всем здесь заправлял.
  - Ладно, на сегодня закончим, - решил он, немного подумав.
  - А что Тхар не хочешь тряхнуть мослами? - подзадорил его один из жрецов.
  Тхар считался когда-то неплохим игроком.
  - У меня и мослов то нет, и не играл я давно, - не решался мастер.
   - Я принесу, у нас там есть штук двадцать, в храме, обычных, не освящённых для гаданий, - сказал второй жрец и направился в сторону своей обители.
  - Мерк, Лака, - обратился Тхар к помощникам, - пошли круг рисовать, там вон, возле дерева площадка вроде не плохая, мы там раньше играли.
   Мальчишки подмастерья разбежались по домам за косточками, а мы все направились к дереву, обустраивать место игры. Компания подобралась солидная. Играть со взрослыми было и интересно, и страшно.
  Круг должны были нарисовать самые высокие из игроков. Тхар встал в центре, немного присел, вытянув руку. Лака, долговязый жрец храма, левой рукой зацепился за вытянутую руку Тхара, а правую вытянул, как можно дальше и, крепко зажав веточку, начал чертить ей окружность.
  Тхар, оставаясь в центре, поворачивался вслед за движением напарника. Кадан подобрал острый камень и усиливал им, намеченную линию. Вскоре линия замкнулась, и круг был готов.
  Лака прочертил линию в самом центре круга, потом параллельно этой линии, но уже в двух шагах за кругом, нарисовал ещё две линии с противоположных сторон.
  Все согласились, что играем по три мосла, для начала. Каждый из игроков должен был поставить по очереди свои три кости на линии в середине круга. К началу игры успели прибежать два подмастерья, и подошёл жрец с костяшками из храма.
  Оба жреца, согласно ритуалу, обошли три раза круг, бормоча тихую молитву и потряхивая косточками в мешочках. Взрослые начали выбирать себе подходящие сочки, из храмовых запасов. У Мерка оказалась своя, которую он всегда носил в кармане.
  Мослы нужно было ставить на боковину, в определённом порядке, чередуя выпуклые и вогнутые боковые стороны. Если кто-то ставил косточки не правильно, жрец должен был забрать все выставленные мослы и сжечь их, очищаясь от злых духов.
  Я очень старался выставить свои косточки правильно и на всякий случай просмотрел, уже поставленные. Всё было в порядке. Предстоял ритуал определения очерёдности выбивания. Все сочки собрали и Лака, как старший жрец, начал высыпать их одновременно на землю. Первая на боковую, более узкую сторону упала сочка Серка. Значит, Серк должен был кидать первым. Потом на бок выпала моя сочка. Потом Тхара и так определилась последовательность действий всех игроков.
  Задача состояла в том, чтобы, не заходя в круг выбить из него, как можно больше костей. Первые удары, до нарушения кем-нибудь общего строя косточек, происходили с линий прочерченных в отдалении от круга.
  Правильно нужно было бросать следующим образом. Сильно крутануть сочку указательным и большим пальцем, бросая её к линии, где выстроены все мослы. В идеале, сочка должна приземлиться перед строем и силой инерции вращения и полёта, выбить за круг один или два мосла. Сама же сочка должна остаться, как можно ближе к строю мослов - кону. В таком случае игрок имеет право зайти в круг и выбивать мослы уже сидя в круге.
  Выбивание должно производиться резким вращением сочки. Опытные игроки, "подсаживаясь" в круг забирали весь кон, то есть выбивали по десять - пятнадцать костей подряд. Последний мосёл, в таком случае, разрешалось просто вышвырнуть рукой за пределы круга. Такой жест подчёркивал мощь и мастерство игрока.
   У меня ещё ни разу не получалось выбить все кости до конца. Кадан, надо признаться, играл лучше меня и иногда заканчивал игру таким способом. Все те мослы, которые ты выбил, становились твоими. У Кадана всегда было много разноцветных косточек, и он даже ленился их пересчитывать.
  Игра спокойно началась. У каждого игрока были свои характерные позы при выбрасывании сочки. Интересно было участвовать, но не менее интересно было и смотреть. Появились первые зрители. Из ближайших домов вышли несколько престарелых мужчин и две женщины с маленькими детьми. Тхар и Лака играли очень хорошо, но не уступал им и Кадан. Я надеялся, что если и проиграю все кости, то потом всегда смогу выменять, у своего друга, с десяток костей, на что-нибудь.
  Тем временем, один из подмастерий нарушил строй, и два мосла оказались поваленными. Теперь по закону игры бить можно было с кромки круга и только по лежащему мослу, тому, который находился ближе к кону. Задача усложнилась. Лежащую кость выбил Тхар, но его сочка улетела далеко и он, по правилам, должен был бить с того места, где она находилась. Удачно сыграл Кадан. Он выбил кость, и его сочка осталась в кругу.
  Сидя, почти в самом центре, он начал выбивать кости одну за другой. Я, по нашей с ним договорённости собирал мослы в мешочек. Выбить удалось только семь штук, и его сочка сама вылетела за круг.
  - Мастер игры растёт, - заметил Лака, обращаясь к Тхару и Мерку.
   Второй жрец добавил:
  - Будет хорошо играть, заберём его в храм, станет настоящим жрецом!
  Такая перспектива Кадана не устраивала. Он недовольно покосился на жрецов и пробурчал:
  - Не буду я жрецом, я пастухом буду, лошадей буду пасти.
  - А жрецом-то быть лучше, - не унимался жрец. Служители его, - жрец вознёс молитвенно руки, - Заслуживают особой милости. Достаются им лучшие места в небесной жизни и власть над духами!
  - А ты Сана, - обратился старший жрец - Лака, ко мне, - Будешь, конечно, как твой дед - медный колдун?
  - Мой дед не колдун, - обиделся я, - Дед чтит Аруха и Ягу-Ма и Альму.
   Жрецы немного недолюбливали деда за то, что он во многом разбирался лучше, чем они.
   Конечно, дед не помнил наизусть великую песнь Аруха, но зато дед Асан умел искать медные камни, знал, где можно выкопать горючие чёрные камни и знал тайные места, где лежит мягкий вонючий камень. Знал он и как повелевать огнём, увеличивая и уменьшая его силу. А ещё он умел повелевать холодом и был хранителем льда во время летних Ашвинов. Я гордился могуществом своего деда. Но знал я и о нападках жрецов, которые обвиняли деда в дружбе с мастерами из дальних гор, исповедующих Тебе-Бон. Но деда всегда защищал Старый Ранак, потому, что только дед мог изготовить наконечники для стрел и копий, топоры, ножи и всякие медные части к боевой колеснице. А необходимые камни привозили ему торговцы, как раз от его друзей с дальних гор.
  - Что вы к мальчишкам прицепились? - заступился за нас с Каданом мастер Тхар.
  - Сейчас я все ваши косточки пересчитаю, - и Тхар действительно в самом начале второй игры, "подсел" на кон и выбил одну за другой все кости. Последнюю, он даже вышвыривать не стал. Просто оставил, добавил ещё пару костей, и предложил третью игру.
   Я заметил, с каким благоговением Кадан наблюдает за Тхаром. Новый наш покровитель был уважаемым человеком в городе. Сильный, подвижный, отличный наездник, хранитель древних секретов обработки камня. Был Тхар родственником Старого Ранака и возничим второй нашей боевой колесницы. Первой раньше управлял сам Ранак, а теперь, когда он состарился, возничим стал его старший сын Пелан-рыжий.
  Кадан старался во всём подражать Тхару. Копировал его манеру игры, какие-то мелкие повадки и словечки. Часто упоминал его в разговоре и даже заплёл себе косичку, такую же, как у своего кумира.
  Отыграли, в конце концов, пять партий. Я проиграл всё, но совершенно не жалел об этом, по крайней мере делал вид, что не жалею. Кадан выиграл пять мослов. Тхар выиграл много, но отдал все выигранные мослы жрецам. Жрецы приняли кости с благодарной молитвой и пообещали посвятить пять мослов Аруху. Мальчишки - подмастерья, остались при своих.
   Великий Коло клонился к закату, освещая ледниковые вершины гор необыкновенным золотисто-розовым цветом. Духи ветра легонько играли в догонялки, шелестя листвой высоких тополей. Мы с Каданом пожелали всем мирных ночных духов, тщательно затёрли, нарисованный круг и линии. Вместе со жрецами вознесли короткое песнопение Аруху и отправились домой.
  Когда мы вышли к окраине, мой друг показал Серку свою пращу. Серк с завистью рассматривал новое оружие и решил сделать себе такое же. Мы договорились встретиться с Серком завтра и потренироваться метать камни, и пострелять из лука.
  Вместе мы дошли до терновых зарослей. Маленький охотник, попрощался с нами и повернул к своему дому. Стало совсем темно. Предки зажгли очаги на своих небесных стоянках. Вступил в права дух старшего ночного Ашвина. Засиял меняющийся лик таинственной Муны. Тропинка, такая знакомая днём, ночью приобрела пугающие, не понятные очертания.
  - Представляешь, вдруг, какой ни будь дух, из служителей Ка-Бон вылезет? - Кадан решил меня немного попугать.
  - Я думаю, что Арух даст нам силы и оружие справиться с ним, - ответил я, храбрясь.
  От горного снега и льда духи ветра пригнали холод, и мы подходили к нашему дворцу, немного поёживаясь. Муна и небесные огни осветили пригорок возле нашего дома, и мы увидели грозный силуэт. Это Дохлый, наш домашний главный пёс, прислушивался к нашему приближению.
  - Давай проверим, узнает или нет, - предложил я своему товарищу.
  - Давай, - согласился Кадан. Мы свернули с тропинки и начали украдкой подбираться к пригорку. Дохлому это не понравилось. Он рявкнул, поднимая свою стаю и помчался в нашу сторону. Мы замерли за кустом. Дохлый выскочил на тропинку весь взъерошенный и готовый к бою. Но шагов за десять он учуял своих, завилял хвостом и проскочил мимо нас, как бы отгоняя прицепившихся к нам посторонних духов. Остальные собаки, так и не прибежали, только тявкнули пару раз, как бы спрашивая, настоящая тревога или ложная. Кадан поймал Дохлого за загривок и благодарно потрепал. Пёс вывернулся и потрусил домой, уж который раз, на всякий случай обнюхивая знакомую территорию.
  Полог из бараньих шкур, при входе во дворец был, ещё откинут. Кадан отправился к своему очагу. Я примостился у своего, рядом с мамой. Брат тихо посапывал, зарывшись в постели из тёплых и мягких шкур. Мама сидела на скамеечке у тлеющего очага пряла шерсть. Я маленько понаблюдал, как из бесформенного шерстяного облака получается ровная длинная нитка. Потом мама отложила пряжу, подала мне берестяную чашку с орехами, налила из кожаного бурдюка кислого кобыльего молока, в небольшую глиняную миску. Я вкратце рассказал ей о своих приключениях и тоже зарылся в шкуры рядом с маленьким Роматом.
  
  2.
  
   Отец вернулся с сенокоса. С ним вернулись ещё два человека. Его двоюродный брат, мой дядя Аргай, со своей женой. Они притащили целый стог сухого сена. Собственно сено тащил на волокуше из веток, наш тягловый бык - Чёрный Рог. Отец ехал на своём скакуне - Злюке. Аргай с женщиной трусили на ездовых ишаках сбоку от Быка. Собаки, учуяв процессию, издалека, устроили переполох. Отец позвал меня на помощь, и мы с ним занялись укладкой сена на хранение, на специально заготовленную подстилку из сухих веток. Родственники отпустили ишачков в загон, и ушли в дом. У жены Аргая был уже хорошо заметный животик. Я решил уточнить у отца правильность своих наблюдений.
  - Пап, правда у тёти Гаши будет ребёнок?
  - Будут духи милостивы к нашему клану, будет к концу зимних Ашвинов прибавление в нашем роду, - ответил отец.
  Я начал фантазировать, какой это будет ребёнок. Предположил, что это будет мальчик. А то девчонки уже есть. Отец терпеливо слушал мою болтовню. Потом, когда мы закончили укладывать сено, отправил меня с конём к речке.
  Я подвёл Злюку к загону для скота, забрался с плетёного из веток забора на спину животному. Конь немного косился на меня своими большими глазами, но стоял спокойно. Я шлёпнул его пятками в бока и скомандовал - вперёд! Злюка, нехотя, побрёл в направлении речки.
  Отец предварительно снял с коня седловую подстилку. Сидеть на голом хребте было не очень удобно, но всё равно во мне всё пело. Управлять таким мощным и сильным зверем было верхом наслаждения. Я крепко сжимал бока коленками, постукивая, периодически по ним пятками. Проехал немного вдоль берега. Помечтал, какой у меня будет свой прекрасный конь, когда подросту. Как буду нестись на нём по степи, обгоняя ветер. Участвовать в состязаниях козлодранья. Ходить в дальние боевые походы и привозить много добычи. Отец, когда был помоложе, два раза ходил с мужчинами нашего рода к дальним белым горам. Я не помню, с кем они там воевали, но последний раз он привёз большой котёл из бурой меди, который стал гордостью нашего рода. Дед Асан тогда специально приходил и долго рассматривал удивительную вещь. Он никак не мог понять, как можно изготовить такое большое медное изделие. После этого он и отправился к белым горам, и вернулся только через два годовых Ашвина. С новыми шрамами, весь прокопченный, но полный впечатлений и новых тайных знаний.
  С тех пор он изготовил пять похожих котлов. В изготовлении двух последних пришлось участвовать и мне. Тогда деду Асану помогал, почти весь наш клан. Несколько человек участвовали в постройке большой печи у верхнего сада, двое заготавливали дрова и завозили горючий камень. Я, с родителями раздалбливал крупные зеленоватые камни, и отец учил меня отбирать те, что наполнены медным духом.
  Потом мать ещё долго учила меня и Кадана, как правильно делать отщепы на твёрдом камне, чтобы получить острый каменный нож, наконечник для стрелы или скребок.
  Вместе с родственниками мы растирали белый и серый камень, превращая его в мелкий песок и пыль. Эту смесь потом перемешивали с дроблёным медным камнем и запекали в отдельной небольшой печке. Ещё я помогал деду замешивать глину и смотрел, как он искусно лепит форму для будущего изделия. За этот котёл наш клан получил шесть коней, два десятка баранов, тяглового быка и несколько коз. Правда двух коней и половину баранов отдали торговцам медной рудой и горючим камнем.
  Когда я вернулся с речки отец сидел на улице у очага и аккуратными ударами оттягивал притупившееся лезвие на серпе. Для этой работы у нас был заготовлен большой плоский камень и несколько небольших с привязанными деревянными ручками. Мать сидела рядом и пряла в нити баранью шерсть. Я примостился рядом с отцом и стал наблюдать за его работой.
  Родители обсуждали, сколько баранов нужно будет забить, чтобы изготовить новые куртки отцу и мне. Решили, что трёх будет достаточно и даже останется на всякие мелкие нужды. Мама отложила пряжу и обратилась к отцу, тихонько тронув его за локоть.
  - Олак, послушай, сестра Нират предложила сложить всю нашу оставшуюся от последней стрижки баранью шерсть и свалять войлочное полотно. Ты же знаешь, наш шатёр, в котором теперь, на пастбище, живёт Нэр с Нигой, совсем прохудился. Мы с женщинами сделаем новый войлок, а ты бы отвёз его Нэру.
  Мать вопросительно посмотрела на отца.
  - Хорошо Лудана, делайте войлок, я поеду в горы и отвезу его, - согласился отец.
  - Па, можно я с тобой поеду? - влез я с просьбой.
   В горах, на пастбище было очень интересно. К тому же там был Нига, мой старший двоюродный брат. Хотелось повидаться с ним. У Ниги всегда было, что нового рассказать для меня.
  - Нет Сана, ты останешься здесь, - отклонил мою просьбу отец, - Я останусь в горах с Нэром, а Нига вернётся во дворец. Я хочу, чтобы вы вместе поехали на встречу каравана, а заодно Нига научит тебя собирать полезные камни. Они, как раз будут по пути.
  Я был очень взволнован такой новостью. Ехать на встречу с караваном было почётным делом. Доезжали до самой реки Иль, в которую впадала наша речка Талга. Так далеко от дома я ещё никогда не был. Это было серьёзным испытанием для меня.
   - Пап, мы поедем на конях?
   - Нет, возьмёте двух ездовых и двух вьючных ослов. Спешить вам некуда, а коней у вас могут украсть или отобрать.
  Я решил, что может быть Ниге, удастся уговорить взрослых разрешить нам ехать на лошадях. Вспомнил, что к походу следует тщательно подготовить мужские вещи. Упряж для осликов я оставил на усмотрения Ниге, а сам решил заняться оружием.
  - Пап, ты поможешь сделать мне новый охотничий лук?
  - Да Сана, там вам будет, возможность хорошо поохотится, и тебе нужен будет хороший лук.
  Мать одобрительно посмотрела на отца. Братик Ромат, ползавший у ног матери услышал знакомое слово, подобрал какую-то палочку и стал тыкать ей в мою сторону.
  - Что и тебе уже нужен лук и стрелы? - развеселился отец, схватил брата и начал подкидывать его на руках. Ромат весело завизжал. Потом отец посадил братика в детскую корзину и обратился ко мне:
  - Мы сделаем лук из тальника с роговыми накладками. Жилы у меня есть.
  Воодушевлённый я побежал к навесу возле глиняной стены, под которым хранились запасы разных веток. Там были и ветки из тальника. Я знал, конечно, что это будет почти как настоящий боевой лук, или как телесский охотничий, собранный из различных пород дерева, склеенный разными подходящими клеями и усиленный костяными и роговыми накладками.
  Отец был очень хорошим мастером по изготовлению луков. Многие мужчины и женщины нашего рода ходили с его изделиями. Даже мои и Кадана детские луки, отличались особой крепостью и изяществом.
  Отец подошёл ко мне и указал ногой на толстую ветку. Я хотел выбрать гораздо тоньше.
  - Возьмешь топор, аккуратно отрубишь её, - отец сделал зарубки на ветке своим ножом.
  - Снимешь кору и начинай обтачивать здесь и здесь, чтобы с этого места, - отец сделал ещё два надреза. - Было плоско.
   Я кивал в ответ, стараясь всё запомнить. Отец ушёл распиливать несколько заготовленных рогов и костей, а я занялся подготовкой деревянной заготовки. Появился Кадан. Он второй день помогал своему отцу с выделкой шкур.
  - Что делаешь? - спросил он присев рядом на корточки.
  - Отец обещал помочь сделать лук, - важно ответил я.
  - Ух ты! - удивился Кадан.
  - Мы с Нигой поедем встречать караван, - решил я добить новостями своего друга.
  Кадан молчал и усиленно грыз веточку. Потом сказал вздохнув:
  - Женщины будут несколько дней, катать войлок, и если мы закончим со шкурами, то отец, может быть, меня тоже отпустит с вами...
  - Было бы хорошо поехать вместе, - согласился я, - Поохотились бы там.
  - На тигров или кабанов, - размечтался Кадан.
   Я представил, как охочусь на тигра, и стало немного жутко.
  - Хоть бы фазанов пострелять или уток или степную курочку, - решил я, маленько упростить задачу.
  - Ну, сурков-то уж точно настреляем, - добавил Кадан так, как будто решение о его поездке уже произошло.
  - Точно, и барсука выследим.
  - И выдру, - не унимался Кадан.
   Мы развеселились и стали перебирать, на кого бы можно было, ещё поохотится.
  С луком пришлось порядком повозиться. Я продолжал своё занятие с палкой и на следующий день, после того, как помог женщинам расчистить площадку для валяния кошмы. И весь следующий день. Отец за это время подготовил восемь пластинок, четыре из рога и четыре из кости. На третий день он сварил какое-то варево из сухих рыбьих голов и шкур, и помог мне зачистить и аккуратно довести деревянную заготовку. Дальнейшую работу я только наблюдал.
  Женщины добивали последние локти полотна. Усталые, от долгой работы на четвереньках, они подбадривали себя заунывно-ритмичным песнопением. Периодически прибегал Кадан понаблюдать за изготовлением лука. Отец намазал варево на определённые места деревяшки, плотно подогнал костяные и роговые заготовки. Стянул их сырыми кожаными ремешками и даже оплёл место захвата остатками кожи. Лук выглядел очень внушительно. Закончив работу, отец поместил его в запретное мужское место в нашем дворце.
  - Должно всё основательно просохнуть, понимаешь?
   Я утвердительно кивнул. Я даже ещё прикинуть его, как следует, не успел, а теперь несколько дневных ашвинов, не имел права к нему приближаться.
  - Я уеду, а вернётся Нига и привезёт разрешение для тебя принять лук, - добавил отец.
   Я только, молча, кивнул в ответ. Нига уже давно прошёл обряд посвящение в мужчины и имел право прикасаться к мужским вещам и подходить к мужскому месту.
   Рано утром отец ушёл в горы, навьючив на Злюку новое войлочное полотно. Я был весь переполнен ожиданием. Целыми днями мы вместе с Каданом мастерили настоящие стрелы. Отец велел мне изготовить не менее трёх десятков.
   Мы извели на стрелы несколько ровных прямых яблоневых сухих веток. Проблема была ровно раскалывать палки, так, чтобы получались примерно одинаковые куски. Дальше мы обтачивали эти палочки специальными скребками с полукруглыми желобками посредине, придавая им ровную круглую форму.
   С большим старанием мы тесали каменные наконечники. Медные были слишком дорогие, чтобы взрослые позволили нам ими воспользоваться. Часть стрел сделали с упрощёнными наконечниками, для тренировки. Вытащили все свои прежние запасы стрел и камней.
   Отец разрешил мне использовать запасы тонких и крепких травяных бечевок и свой клеящий вар. Несколько раз к нам присоединялся отец Кадана и показывал, как правильно нужно наносить клейкую массу и обматывать, и стягивать бечевку.
   Конечно, заниматься стрелами всё время, было не интересно, и мы частенько бросали работу, и убегали на речку. Там с визгом и фырканьем окунались в чистый струящийся поток и нежились потом на больших камнях, прогретых солнечными лучами. Или занимались бросанием камней на точность, сбивая небольшую пирамидку из плоских булыжников.
   Наконец появился Нига. Он приехал на своей резвой пегой лошадке - Рёбрушке. Привёз два каких-то наполненных мешка, а с боку, к седлу, была привязана большая волчья шкура и несколько сурковых шкурок. Мы с Каданом, как раз сидели и крепили наконечники к стрелам.
  - Что, сурочье племя, портите запасы дерева? - весело обратился к нам Нига, спрыгнув с лошади и отвязывая мешки.
   Мы бросили своё занятие и стали рассматривать шкуру волка. Вышла моя мама. Нига и мать поприветствовали друг-друга.
  - Вот, крапчатый ногу подвернул, и его волки задрали. Еле отбили. Живой ещё был. Пришлось забить.
   Нига поставил оба мешка перед матерью.
  - Лудана, раздели всем.
  - Как жалко, какой хороший был конь, - запричитала мать.
  - Этот задрал? - Кадан потыкал пальцем в серую шкуру.
  - И этот тоже. - Ответил Кадан. - Рыжего Крепыша сильно искусали.
  Крепыш был любимым псом Ниги. Поэтому произнёс он эти слова с нотками грусти и сожаления.
  Подошли взрослые нашего клана, и Нига стал рассказывать о жизни в горах, о нападении волков, о гибели коня. Я обратил внимание, что рука у брата, от локтя и до кисти замотана, заговорённой шкуркой с листами подорожной травки. Мать Ниги подошла к нему и стала осматривать пораненную руку.
  - Ничего, проходит уже. Серый, неудачно зубами щёлкнул, - отшутился Нига, отвязывая притороченное к седлу оружие - длинное копьё, дротик, каменный топор, колчан с луком и стрелами. Сложил всё в мужское место, слева от входа внутри дворца. Бережно взял мой новый лук, осмотрел его, одобрительно крякнул, и положил обратно.
  - Сыроват ещё, пусть сохнет, - обратился он ко мне.
   Я немного расстроился, потому, что очень хотелось опробовать новый лук.
  - Нига, а волка ты убил? - прицепился к нему Кадан.
  - Арух был милостив, что я его, а не он меня. - С улыбкой ответил Кадану наш старший брат, и ушёл отводить Рёбрушку в загон для ездовых лошадей.
  
  3.
  
   На следующий день, с утра появился долговязый жрец - Лака. Наступил момент посвящения нас с Каданом в полноправные члены племени. Духи предков разложили свои небесные костры благоприятным образом. Главный жрец храма ранним утром раскинул в священном кругу гадальные кости. По всему выходило, что духи одобряют проведение праздника духа-покровителя. Это было очень торжественное мероприятие. Лака принёс с собой горшочек с угольками от священного храмового огня. Несколько мешочков с травами и зерном для воскуривания священных дымов. Из дворцового алтаря вынесли четыре глиняные курильницы. Часть священных углей разложили в курильницы, а от оставшихся разожгли огонь. В специальном месте, на площадке перед входом во дворец радостно заиграли языки ритуального костра. С четырёх сторон площадки потянулись в небо ароматные и пьянящие дымки.
  В медном клёпаном котелке, который тоже принёс с собой жрец, вскипятили воду и Лака засыпал туда немного скрученных листьев Ха-омы. Весь наш клан столпился возле костра и женщины стали разливать в чашки козье молоко. Жрец наливал туда же священную настойку и раздавал присутствующим.
  Нас с Каданом усадили в сторонке и поставили перед нами по чашке с напитком. Мы должны были отпивать напиток во время церемонии очень маленькими глотками.
  Подошла мама и помахала вокруг меня пучком каких-то веточек.
  - Как жалко, что Олак в горах, он был бы очень рад твоему посвящению, - шепнула она мне на ухо. Потом подошла мама Кадана и так же помахала вокруг него веточками.
  Когда напиток был выпит, все наши взрослые родственники, во главе со жрецом, образовали хоровод вокруг костра, и затянули длинную молитвенную песню. Жрец периодически останавливался, собирал руками ещё не совсем остывший пепел от костра и высоко подбрасывал вверх. Пепел с искорками медленно осыпал хоровод.
  Младшие дети, дочки Нэра и мой братик Ромат, сидели тихонько в стороне и наблюдали за происходящим. Наконец Роматик не выдержал и разревелся. Девочки стали его активно успокаивать. Мы с Каданом сидели важно и чувствовали себя настоящими героями. Всё это действо было посвящено именно нам. И теперь древние духи позволят нам подходить к мужскому месту и пользоваться оружием. Нам можно будет произносить вслух запретные мужские слова.
  Жрец Лака три раза бросал пепел над нашими головами, и приходилось молча терпеть лёгкие ожоги от маленьких вспыхивающих искорок. Напиток был терпким и горьковатым. После него хотелось вскочить и пуститься вприпрыжку вокруг костра. Но приходилось сидеть и подпевать ритмично-протяжному песнопению взрослых.
  Когда пение, наконец, закончилось, отец Кадана, жрец Лака и другие мужчины зарезали двух подготовленных баранов. Ещё два барана были отправлены в храм для благодарного жертвоприношения.
   Наконец нам разрешили покинуть свои насиженные места, и мы с удовольствием унеслись на речку, буквально утащив с собой Старшего брата - Нигу. Женщины клана занялись приготовлением печёного мяса и лепёшек. Мужчины собрали курильницы в одно место, и сели вокруг, наслаждаясь вдыханием ароматного дыма.
   Когда они решили, что духам раздавать дым достаточно, быстро соорудили шалаш из жердей, старого войлока и шкур прямо над курильницами и там внутри, и расположились.
  Нига быстрым, уверенным движением чиркнул двумя огненными камнями и быстро развёл костёр. Мы сидели на своём излюбленном месте, на пригорке у речки. Подошёл Сапа и сестрёнки. Их будут посвящать только в следующем году, и они были полны зависти, но виду старались не подавать. Нига начал рассказывать нам интересную историю о необыкновенных камнях, которые он помогал собирать деду Асану. Ходили они за горючим чёрным камнем, но наткнулись на другие необыкновенные камни. Небольшие, округлые, с мужской кулак величиной, они хранили в себе горсточку цветного глинистого порошка. В каждом камне был свой цвет. Голубой, красный, коричневый. Красный назывался кровью дракона и его использовали жрецы в погребальных обрядах. Освещая красным - солнечным светом путь умершей душе к ожидающим её предкам.
   Нига, как бы подобрал, где-то в темноте камень, и передал его нам. Камень показался мне совсем другим, чем все вокруг, но я не придал этому значения.
  - Вот, вроде этого камни, - сообщил он.
  - А раскалывать их нужно так. - Он взял камень осмотрел его внимательно, положил на торчащий из земли булыжник и резко ударил сверху другим камнем.
  Камень раскололся на три части. Внутри него была пустота, заполненная голубоватым порошком.
  - Ух, ты! - Деланно удивился Нига. Нашему же удивлению не было предела. Все загалдели, стараясь получше рассмотреть диковину. Нига сидел довольный, произведённым впечатлением.
  Мы быстро пришли к мнению, что наш старший товарищ специально заранее заготовил необыкновенный камень, чтобы удивить нас. Кадан не поленился, сбегал к берегу притащил несколько мелких камней и стал всем доказывать - очевидное, что вокруг камни имеют другой вид и структуру. Мы ещё долго вертели в руках и сравнивали камни. Нига аккуратно собрал голубой порошок в кожаный мешочек.
  - Дед Асан добавляет его при плавке меди, - объяснил он нам.
  - А ещё из него красивые голубые бусинки получаются, - почти хором затараторили сестрёнки. - Нам Лудана показывала, как их нужно делать.
  - Нига, можно завтра с утра я лук возьму, наконец, надо же потренироваться хорошенько? - Спросил я старшего брата.
  - Хорошо возьми и тренируйся основательно, и ещё, - Нига похлопал Кадана по ноге, - Отец отдаёт тебе свой старый лук, у тебя тоже теперь будет настоящее оружие.
  Отец Кадана был хороший охотник и у него был отличный охотничий лук. Но понаблюдав, как Олак делает новый лук, он загорелся желанием сделать себе тоже новое оружие. Тем более сыну полагалось уже иметь свой лук и нож.
  Кадан издал радостный вопль. Всё время пока мы занимались изготовлением стрел, он очень переживал, что ему придётся ехать на встречу каравана со старым детским луком.
  - И ещё, - продолжал удивлять нас старший брат, - Жрец Лака попросил мужчин клана, чтобы вам выделили двух коней, а то стыдно воинам нашего клана ехать на осликах.
  Теперь мы оба с Каданом завопили от радости, вскочили и стали прыгать вокруг догорающего костра, не в силах сдержать свои эмоции.
  - Мы воины, мы воины, мы всадники! - орали мы на всю округу.
  - Ар-рух! Трепещите враги!
  На шум появились из темноты Дохлый, а за ним Плешивая Змея. Не увидев у нас ничего съестного, тут же исчезли обратно в направлении дворца. В этот вечер там было чем поживиться, и отходить надолго было никак нельзя.
   - Пойду, посижу с мужчинами возле курильниц, - вспомнил про сладкий дымок шиш-травы Нига, и быстро ушёл.
   Посидев ещё немного у костра помечтав, и окончательно проголодавшись, мы, наконец тоже отправились домой.
  Несколько дней, мы с Каданом просто не расставались со своим новым оружием. Специально сходили в город похвастаться своим богатством. Оказалось, что у Серка тоже скоро будет новый охотничий лук.
  Нига рассказал нам ещё несколько секретов точной стрельбы из лука. В общем, постепенно, мы переломали все учебные стрелы. Настоящими стрелами мы не могли пользоваться для игр. Так, как они находились под защитой духов оружия, а духи могли обидеться и не прийти в нужный момент.
  Наконец наступил день, когда нам предстояло ехать к переправе на реке Иль, навстречу каравану. Утром мы сходили к Деду Асану, который угостил нас, скатанными в шарики кусочками сушёного подсоленного творога. И ещё дал немного с собой в дорогу сушёных яблок и два небольших мешочка с крупами.
  Также он передал Ниге два новых ножа, три десятка наконечников боевых стрел и два серебряных браслета - витых и с ритуальными защитными знаками. Это был заказ от семей рода, живущего вдоль реки Иль. От переправы и до самых горных ворот в царство Уженей. Взамен мы должны были получить четырёх караванных верблюдов, нагруженных саксаульным деревом, связками из камыша и длинных стеблей степной травы. Из последней женщины делали красивые тёплые циновки. Оплетая стебли цветными нитями из бараньей и верблюжьей шерсти.
  Чтобы напомнить старейшинам рода Иль о договорённостях, о сделке, дед передал Ниге небольшой клубок из кожаных ремешков, сплетённых в специальные знаки.
  - Если ильцам что-то нужно будет ещё, пусть завяжут новый договор и всё там обозначат, как следует, - наставлял дед Нигу.
  - Деда Асан, а можно нам развязать и посмотреть договор? - Спросил Кадан.
  - Хорошо, Нига, ты развязывай послание, а Сана и Кадан, пусть скажут, что знают.
  Нига кивнул, и начал потихоньку раскручивать клубок, показывая нам замысловатые переплёты. Мы с Каданом, наперебой начали объяснять известные всем знаки вязи и значение их последовательности и ответвлений. Ошиблись всего три раза, за что получили три подзатыльника, но настроение это нам не испортило. Получили от бабушки ещё мешочек с сушёными ягодами и удалились в путь.
  Окончательно мы смогли собраться только во второй половине дня. Начал моросить дождик. Так по дождичку, укрываясь провощенными кожаными накидками, мы и выехали. Первый раз нам предстояло такое долгое и интересное путешествие.
  Нига, в отличие от нас, не раз был в тех местах. Он даже ходил с дедом к северным горам, за медными камнями и мы с Каданом ему жутко завидовали. Ехать предстояло несколько дней. И первую ночь мы должны были ночевать в седле, по старому обычаю. Главное было привязать бёдра, как следует к седлу, толстой верёвкой - арканом из верблюжьей шерсти.
  Ночь нас застала, когда мы отъехали вдоль каменистого русла Талги довольно далеко. Пригорки сменились плавными степными холмами. Русло речки стало извилистым, широким и часто распадалось на несколько проток. Уже почти стемнело, когда мы проехали первую стоянку, кочующей семьи.
  Тропа шла совсем недалеко от складного круглого шатра, покрытого кошмой. Оттуда выглянул мужчина.
  - Хвала Аруху! Талгары, навстречу каравану! - Приветствовал его Нига.
  - Хвала Аруху! - Ответил мужчина и махнул рукой.
   Мы с Каданом тоже слегка поклонились, прижав правые руки к груди. Дальше уже ехали в темноте.
   Какой тут сон..., лошади топорщили ушами, всё время всхрапывали, оглядывались. Не нравилось им ночное передвижение. Один раз только, когда местность совсем выровнялась, удалось на какое-то время забыться. Не так уж часто нам с Каданом приходилось ездить долго на лошади. Наш клан был в основном носителем тайных знаний приготовления металлов, и мы с двоюродным братом готовились со временем принять посвящение в эти таинства.
  Ноги совсем отекли, зад побаливал от постоянных вздрагиваний, поясница устала. Но традиция обязывала нас терпеть тяготы пути. Нига чувствовал себя в седле достаточно удобно. А может, просто делал такой вид. Когда начало всходить солнце стало немного получше, можно было хоть глазеть по сторонам. Пески ещё не начались, но всё чаще попадались песчаные пригорки и проплешины. Растительность заметно зачахла. По прежнему, было зелено, и росли деревца и кустарники только вдоль русла Талги.
  Нига решил остановиться и отдохнуть. Хаому решили пока не пить. Довольствовались кислым кобыльим молоком и сухим творогом. Лошади с удовольствием отдыхали, прикрыв глаза, и помахивая хвостами, отгоняя навязчивых мух. Нига растянулся на траве, недалеко от воды и задремал. Мы с Каданом спутали ноги лошадям, и свернулись клубочками с обоих сторон от старшего товарища. Бессонная ночь и монотонная тряска заставили быстро уснуть.
  Мне снилось, что я опять на лошади и всё время могу упасть. Через несколько часов сильно припекло и сон прошёл. Русло в этом месте было широким и каменистым. По торчащим из воды камням можно было перескочить на другой берег. Что мы с Каданом и не преминули сделать. Мы шли на охоту. Это было здорово. Короткие бесшумные шаги, всё замечающий взгляд, зрение, чутьё, нюх, всё напряжено. Лук со стрелой наизготовку. Уж пара сурков или степная куропатка обязательно будут наши.
  Кадан беззвучно указывает на едва заметную тропинку в заросли тальника. И не совсем засохшую маленькую кучку испражнений.
  Я так обрадовался, что узнал знаки барсука, что чуть не завопил от радости. Сердце заколотилось, даже задышал чаще. С удвоенной осторожностью мы прокрались дальше в заросли. И там заметили совсем свежий след человека. Какое разочарование. Конечно это был охотник и шёл он именно за нашим барсуком.
  Забравшись на небольшой пригорок, мы, наконец, заметили впереди и его самого. Это был старый мужчина - Теле. Татуированные щёки, специфический лук, множество других деталей, указывали на его принадлежность к горным Теле. Охотник осторожно пробирался по следу барсука, весь увлёкся своим занятием и нас не заметил. Кадан попятился назад и потянул меня следом за собой.
  - А что? - Не понял я замысел Кадана.
  - Пошли быстрее, Ниге надо всё рассказать, - прошептал брат и начал пробираться к речке. Я всё никак не мог понять, зачем такая поспешность. Нига, по-прежнему дремал, устроив шалашик из своей накидки и копья. Когда мы подбежали, он уже открыл глаза и кивнул вопросительно, заметив наше возбуждение.
  - Там охотник - Теле, - приглушённо сообщил Кадан, - Горный в боевой экипировке.
  Нига сел соображая, что бы это значило и к чему такая скрытность. Наконец он сообразил, и следом дошло и до меня. Теле разрешалось селиться, только на небольшой полосе, вдоль отрогов гор. Здесь на равнине им ни жить и не охотиться не разрешалось. По последнему уговору со старейшинами. Охотник явно нарушил договор. И ещё, скорее всего, где-то неподалёку должно находиться и его племя.
  Нига спокойно собрался и уверенно пошёл на другую сторону речки. Мы последовали за ним.
  - Надо поговорить с этим Теле, - сообщил нам свои планы старший брат.
  Подходя к зарослям, Нига снял и приготовил лук и стрелу. У меня пробежали мурашки по спине. Я наконец понял, что этот разговор может закончиться боем. Кадан тоже приготовил лук, и я последовал за его примером.
  Охотник уже справился с барсуком и тащил его вдоль речки. Нига отправил Кадана в кусты на пригорок, в засаду, а мне приказал быть рядом с ним и целиться в грудь охотнику, чтобы не промахнуться.
  На расстоянии, примерно десяти шагов, скрываться уже не было возможности, и Нига вышел вперёд, с приготовленным к стрельбе луком.
   Я в двух шагах от него старался справиться со своим дыханием, которое от волнения совсем сбилось. Я не сводил глаз с охотника и бормотал потихоньку боевой заговор для стрелы.
  - Теле нарушил договор старейшин! - Нига старался быть спокойным и держался очень уверенно.
  Я буквально почувствовал, как охотник собрался просто вступить в бой и перестрелять нас с Нигой. Лук он держал по-прежнему в левой руке, правой он тащил за лапу барсука. И вот он плавно отпустил ногу зверя и стал распрямляться, оценивая обстановку. Охотники Теле стреляли очень метко и очень быстро. Это знали все. Даже этот барсук был убит точным попаданием стрелы в глаз.
  Но в самый подходящий для нас момент зашуршал Кадан, обозначая своё присутствие справа - в кустах. Охотник быстро оглянулся. Кадана было почти не видно за кустами, но ясно прослеживался силуэт лучника, готового к стрельбе. Уверенность Ниги и хитрое поведение Кадана сделали своё дело. Охотник изменил своё решение.
  - Добыча вам, Теле уходить в горы, - сказал он недовольным тоном.
  - Талгары принимают добычу и отпускают охотника, - ответил Нига.
  Охотник махнул рукой и побрёл вдоль речки. Мы остались стоять, опустив луки, но не снимая с них стрел. Кадан сверху дождался пока охотник отойдёт достаточно далеко, и только потом вылез из кустов. Мы вроде бы победили.
  Нига решил отблагодарить духов места, за непролитую кровь. Мы с Каданом быстро насобирали сухой травы, и сделали подстилку, над которой Нига подвесил на небольшом деревце тушку барсука. Потом сделал ритуальный надрез горловых артерий, чтобы слить кровь.
  Барсук ещё не совсем остыл, и крови вышло много, пропитав, подложенную нами траву. Потом Нига быстро разжёг костёр, мы с Каданом притащили четыре, примерно одинаковых булыжника, и расположили их по углам от костра. Получился неплохой походный жертвенник.
  Когда огонь разгорелся, Нига собрал траву, пропитанную кровью, и бросил на огонь. Пошёл дым и запахло характерной гарью. Мы, стоя вокруг костра, взялись за руки и нараспев прочитали благодарственный гимн. Впервые мы с Каданом явно произнесли мужские слова гимна и не получили при этом подзатыльники.
  Тушу барсука до места у речки, где остались наши кони, тащили мы с Каданом вдвоём. Нига помог только перетаскивать её на наш берег. Теперь нам предстояло подвялить мясо дымком, чтобы сохранить его подольше и обработать шкуру. Решили до конца дня никуда не ехать, а заниматься хозяйственными делами.
  Нига оставил нас разделывать барсука, а сам пошёл осмотреться кругом и поохотиться. Приключений нам на сегодня было достаточно и мы с удовольствием занялись барсуком. Зверь был молодой и совсем не жирный. Поэтому мы решили не вытапливать лечебный жир, а просто заготовить мясо для съедения.
  Пока я возился с разведением костра, Кадан уже сделал необходимые надрезы и начал снимать шкуру. Потом мы вместе разрубили тушку на шесть частей, и тщательно выскребли шкуру.
  - Что Сана, не дал нам зверя самим завалить этот Теле? - Пробурчал Кадан, когда мы развешивали с ним куски мяса в дыму над костром.
  - Зато шкура совсем целая, - ответил я, - Мы бы с тобой в глаз так точно не попали, как этот охотник.
  - А я бы попал! - Не думая выпалил Кадан. Стрелял он немного лучше, чем я, но не настолько же. Пришлось выразить ему своё сомнение.
  В конце концов, наша с ним перепалка вылилась в состязание по стрельбе из лука. Соорудили каждый свою мишень, и азартно начали вымышленный бой. Стреляли с разных положений, и подкрадывались, и с разворота, и с дальнего расстояния.
  Вскоре вернулся Нига. И уже в сумерках пришлось снимать шкурку с сурка, которого он притащил. Мясо сурка, было, запрещено есть нашим законом и тушку мы оставили на съедение всякой местной живности.
  Старший наш брат и наставник был доволен сегодняшним днём. Он разрешил нам запечь на углях один из заготовленных кусков мяса барсука. Мы с превеликим удовольствием вгрызались в ароматные кусочки, нанизанные на тонкие деревянные палочки, не забывая обильно их натирать, смятыми в пальцах синими кислыми ягодами.
  Когда с едой было покончено, мы все вместе тщательно утоптали место ночлега и разложили вокруг колючий толстый аркан из верблюжьей шерсти. Эта ритуальная защитная мера должна была предохранить нас от всякой мелкой нечисти, которая была сильна здесь, вдали от всякого жилья. И духи места испугаются подвести к нам скорпиона, каракурта или ядовитую змею.
  Когда костёр уже почти догорел, над нами несколько раз пролетела ночная птица. С гор вдоль речки потянулся холодный воздух. На тёплой войлочной подстилке, рядом с Нигой и Каданом было достаточно уютно и спокойно. Лошади наши со спутанными передними ногами фыркали где-то совсем рядом. Молодая Муна, сверкала ярко своими рожками, созывая духов наших предков на извечный ночной хоровод. Я ещё немного посмотрел на светящихся духов "небесных медведей", большого и совсем маленького, летящих навстречу друг дружке, и спокойно заснул.
  
  4.
  
  На следующий день мы продолжили свой путь. Ехали всё время вдоль нашей речки. Крупных валунов и булыжников в русле уже не попадалось. По берегу всё больше стало появляться глиняных обрывчиков, испещренных множеством птичьих гнёзд-норок. Достаточно было отъехать немного от речки, чтобы попасть в песчаные барханчики с чахлыми саксаульными деревцами. Недалеко от места впадения Талги в настоящую, полноводную реку Иль, располагалась стоянка, кочующей семьи из племени Кепче. К стоянке - небольшому войлочному шатру и двум повозкам, мы подъехали уже к вечеру.
  Старших в семье я не знал, а вот с двумя мальчишками - погодками был знаком. Они со своим отцом иногда приезжали в Талгир на базар и в гости к родственникам.
  Мы поприветствовали главу семейства и получили приглашение остаться на ночь. Хозяева угостили нас свежими лепёшками, кислым молоком и кусочками высушенного творога. Нига и глава семейства запекли на углях оставшиеся куски барсука. Мальчишки, которых мы сокращённо звали - Мара и Кона, долго, с завистью рассматривали наши с Каданом луки. Кадан, как всегда не преминул похвастаться своим медным шильцем.
  По просьбе главы семьи, наутро к нам присоединились оба брата. На двух небольших лошадках, вооружённые старыми охотничьими луками. Дальше нам предстояло ехать, как раз по местам их обычных кочевий. Мальчишки были очень довольны, что освободились от обычных рутинных домашних дел.
  Мы наперебой рассказывали друг, другу новости, приукрашивая их всяческими небылицами. Мара рассказал, как тяжело они пережили эту зиму. Почти каждую ночь приходилось дежурить возле загона и периодически разжигать костёр, отпугивая обнаглевшую от голода стаю волков.
  Несколько раз собаки вступали в прямую схватку с подбегающими слишком близко серыми разбойниками. Нас больше всего интересовали тигры, которые встречались в этих местах. Мальчишки видели тигра только один раз издалека. Тигры избегали приближаться к жилищу человека без особой необходимости. Только в голодные годы, зимой, когда степь покрывал ледяной наст, и стада сайги и маленьких степных лошадок уходили в поисках пропитания, приходилось жертвовать несколькими барашками.
  Мы специально немного изменили маршрут, чтобы хоть издалека посмотреть на бесконечные, поросшие камышом разливы реки, где обычно обитал этот мощный зверь.
  Река постепенно входила в большой и обрывистый каньон. Мы следовали вдоль русла, но не спускались вниз к самой воде. Нашей целью было место, где река выходила из узкой скальной теснины и разливалась широко. Там была переправа для каравана. Лошади и верблюды могли перейти здесь реку вброд. Но только тогда, когда был спад воды, и давно, в верховьях реки не было обильных дождей. Сейчас в реке, по наблюдению местных ребят, воды было как раз мало. И мы ожидали нормальную переправу, безо всяких потерь.
  Мне и Кадану не приходилось ещё так подолгу оставаться в седле, и чувствовали мы себя не очень хорошо. Вечерами мы останавливались ещё засветло, чтобы успеть поохотиться. В зарослях вдоль речки было полно фазанов, но на земле обнаружить их было довольно сложно, и приходилось стрелять на взлёте. Всё же удалось подстрелить несколько курочек и одного красивого большого самца.
  Постоянно попадались черепахи. Есть их нам было запрещено нашим законом, но использовать панцирь не запрещалось. Нига учил нас, как правильно вскрыть черепаху и очистить панцирь. Настреляли мы и водяных крыс, но за ними всякий раз приходилось лезть в воду, а шкурка у них в это время была совсем чахлая.
  Постепенно мы втянулись в походный быт. Нига распределил нам обязанности, которые мы должны были исполнять и каждый всегда знал, когда и чем ему заняться.
  Наконец мы свернули к самому руслу реки и скоро оказались на месте переправы. Там на нашей стороне, в небольшой пещерке было ритуальное место Аруха и небольшой жертвенный очаг. Мы развели огонь и первым делом совершили жертвенное песнопение. Пожертвовали духам по щепотке пшеницы и по кусочку мяса от всех наших охотничьих трофеев.
  На противоположном берегу уже были ребята. Трое как Нига, а один нашего возраста. Два взрослых парня были из племени Кепче, которым мы должны были передать заказ, исполненный нашим кланом. Другие ребята были из племени Талгар.
  Мы покричали друг дружке через речку приветствия и всякие глупости, но переправляться пока никто не решился. Обосновав стоянку неподалёку от священного места, и пристроив коней рядом, в ложбинке, мы решили нарубить немного тальника, и устроить плетёную ловушку для рыбы, в небольшой песчаной заводи. Мара и Кона вообще не знали, что так можно ловить рыбу, да и рыбу они в пищу обычно не употребляли.
  Очень эти ребята удивились, когда утром Нига вытащил из ловушки большущую толстую коричнево-золотистую рыбину и несколько плоских, как ладонь, серебристых рыбёшек. Мы нанизали рыб на специальную верёвочку с палочкой на конце, так что рыбы оказались как бы на привязи и опустили их в воду. Кадан, на всякий случай, натаскал камней и устроил вокруг рыб заборчик. Каравана всё не было. Ребята напротив, разбрелись охотиться. Нига оставил ребят Кепче на стоянке, и сказал им, что мы едем охотиться подальше, а сам повёз нас с Каданом на тайное место, где мы должны были насобирать немного медных камней.
  Ехать оказалось не так уж и близко. Только к концу следующего дня мы, совсем измученные палящим днём солнцем, добрались до нужного места. Всё кругом, на несколько дневных переходов было усеяно мелкими камешками, в основном плоскими и с белёсыми потёками. Растительность тут была совсем редкая и чахлая. Хуже всего было с водой.
  Мы везли с собой четыре припасённых заранее, как раз для этого путешествия, бурдюка, из цельных бараньих шкур, заполненных водой. Но основную часть воды приходилось отдавать измученным лошадкам.
  Перед рудником Нига показал нам остатки очень древнего поселения, от которого осталось несколько небольших холмиков и еле заметный след от каких-то стен. Кадан заметил, что если жили люди, значит, где-то должна быть вода.
   - Воду можно выкапывать, - ответил Нига.
   - Как это, - опередил я своим вопросом Кадана, которому только и осталось, что произнести:
   - Да, Нига, как? Расскажи!
   - Когда я с отцом ездил в асирский город, в пустынном оазисе, это семь-восемь дневных переходов отсюда, то видел, как там копают глубокие ямы, в которых на дне постепенно появляется вода.
  Нига остановился, что-то припоминая, потом добавил:
   - А где нужно копать, подсказывает дух виноградного дерева. Есть люди, которые могут общаться с этими духами.
   - Здорово, может тут тоже такая яма есть, - сообразил Кадан и направил лошадь в объезд холмиков.
  Но ничего похожего не нашлось. Если и была тут когда-то такая яма, то со временем от неё не осталось и следа. Ещё на подъезде к очередной ложбине, где находился рудник, Нига всё время заставлял нас принюхиваться к воздуху.
   - Нюхайте, "сурки линялые", - как всегда шутливо поддразнивал нас старший товарищ, - Вспоминайте, как пахнут камни, что мы долбим у деда Асана целыми днями перед плавкой.
  Запах действительно был специфический. Запах медной окалины и ещё чего-то кислого. В воздухе, пока что ничего похожего не чувствовалось.
   - Помните, у деда Асана была собачка - Камнеедка? - обратился к нам Нига.
   Это было давно и мы с Каданом помнили смутно.
   - Небольшая такая, с чёрным пятном на спине, так вот, дед научил эту Камнеедку, искать камни медные, по запаху. Мы сначала просто играли с мальчишками, прятали несколько камней, а она их находила. Потом дед стал её с собой на охоту брать и она как-то один раз отыскала пару камней, но рудник мы так и не нашли.
   Я поинтересовался:
   - А где это было, Нига?
   - Один переход в сторону восхода. Большая была охота. Ранак выезжал с сыновьями, Дед Асан с Олаком, кстати, я с отцом. Что отец тебе не рассказывал? - Нига посмотрел на меня вопросительно. Я такого что-то не помнил.
   - Нет, - говорю, - Нига, не рассказывал, вроде.
   - Кадан, а ты что-нибудь про ту охоту и собаку слышал?
   - Нет, не помню, маленькие мы были тогда, а потом, наверное, все забыли.
   Кроме того, что Камнеедка нашла два камня и, что Асан и Олак зря потратили четыре дня на поиски рудника, Нига ничего интересного больше не вспомнил.
   - Камни она притащила на первой же стоянке, все ещё веселились очень, а потом наш клан отделился от отряда и мы всё время искали, - закончил Нига свой рассказ.
  Явный запах, мы, наконец, учуяли, только въезжая в саму ложбину. Вот там были ямы. И рытвины и несколько небольших пещер со следами вырубки в стенах. Основная порода была бурая, рыхло каменистая, местами твёрже, местами мягче. Белёсо-голубые и зеленоватые вкрапления пронизывали толщу в самых разных местах. То выходили какими-то пятнами, то бежали струйками, исчезая в камне, прерываясь, расширяясь и превращаясь в какие-то зеленоватые, кристаллические образования.
  Эти самые жилы и пятна и старались выдолбить наши предшественники. Ещё, половина дня ушла у нас на изготовление каменных рубил с ручками из толстых веток, которые Нига предусмотрительно захватил с собой. Рубила получились неказистые и без клейкой укрепляющей перевязку массы, отчего ударный камень быстро расшатывался и вываливался, приходилось заниматься восстановлением орудия.
  За два дня нам все, же удалось, наковырять, нарубить и насобирать приличную кучку камней и крупного песка. Всё это мы аккуратно упаковали в плетеные корзинки и погрузили на лошадей. Воды у нас осталось совсем немного и мы поспешили отправиться обратно к реке. По дороге Нига показал нам ещё одно место. Странный заколдованный лес. Небольшой участок на возвышенности, на котором изредка встречались окаменевшие куски стволов деревьев.
  Некоторые растрескавшиеся и рассыпающиеся, а некоторые огромные, в четыре обхвата очень твёрдые куски ствола. Мы с Каданом хотели насобирать несколько камней и попробовать их пожечь, но Нига нам сказал, что это бесполезно и они совсем не горят.
  В том же месте был ещё один небольшой рудник, в виде ямы, где на самом дне в породе тоже кое-где прослеживались, какие-то белёсые внутри, чешуйчатые по структуре прожилки с чёрными, блестящими прослойками. Нига объяснил, что здесь добывали камни для выплавки серебра. Но основная жила почти иссякла, да и воды у нас совсем не осталось, и что останавливаться мы тут не будем.
  Вернулись к стоянке на реке мы без особых приключений. Мара и Кона истосковались по общению. Пока нас не было, они натаскали из ближайшей рощицы сухих саксаульных деревьев, чтобы караванщики и те, кто переправится с ними, могли бы сразу развести костры.
  Мы с Каданом и ребятами - Кепче, затеяли игру в "догонялки и козлиного погонщика". Каравана ещё не было. Ребята на другом берегу плескались на песчаной отмели и периодически выбрасывали что-то на берег. Нига пояснил, что они собирают крупные раковины из которых можно делать разные украшения. А ещё в этих раковинах изредка встречаются жемчужины. Мы с Каданом видели несколько таких жемчужин у богатых женщин в Талгире. Я вспомнил наш семейный сундук с отделкой из ракушек.
   - Кадан, пошли тоже ракушки собирать, - обратился я к своему другу. Кадан согласился, а Мара и Кона в воду лезть не захотели. Мы прошли немного вверх по течению, где на нашей стороне тоже была песчаная отмель. С удовольствием скинули свои уже порядком подравшиеся штаны из грубой растительной ткани, которую изготовляли в племени некан, кожаные потёртые курточки и с воплями окунулись в холодную воду.
  Дальше, чем - по пояс, мы заходить боялись, там начиналось течение, но и рядом с берегом нам удалось отыскать шесть приличных по размеру ракушек. Одну мы разбили, пытаясь её вскрыть, а потом нам Нига показал, как надо осторожно, острым каменным резцом надрубить чёрную твёрдую мышцу на ракушке и тогда её уже легко открывать.
  Отдельных жемчужин в ракушках не оказалось, но в одной на створке был большой жемчужный нарост. Каким-то замысловатым грибом, блестящим и почти чёрного цвета. Пока мы возились, очищая створки от внутренностей, на другой стороне, к стоянке подъехали два всадника. Оказалось, что это ребята, встретившие караван в нескольких переходах от реки Иль и сопровождающие его до нашей переправы.
  Нам стали кричать с того берега и махать руками, показывая в сторону небольшой возвышенности в отдалении. Вскоре, из-за этой возвышенности показался и сам караван. Странное и удивительное было это зрелище. Спокойными, размеренными шагами двигались длинной вереницей гружёные тюками верблюды. Пять погонщиков на лошадях и ещё пять гружёных лошадок. Мы насчитали всего двадцать верблюдов.
  Когда весь караван спустился на площадку у воды, где была стоянка с костром, погонщики уложили верблюдов отдыхать, не снимая груза. С лошадок груз сняли и оставили на небольшой отдых. Караванщики торопились переправиться, пока вода на реке не начала подниматься.
  С караваном подъехали ещё трое ребят из почётного эскорта. Двое сразу начали переправляться на нашу сторону. Нига знал этих ребят и замахал руками, приветствуя их. Мы с Каданом и ребята Кепче, достали наши съестные припасы. Гостей нужно было, как следует угостить, согласно нашим старинным законам.
  На середине переправы сейчас глубина была по грудь взрослому и высокому человеку. Лошадь одного из ребят начало сносить, но она, всё же, удержалась. Наконец, ребята вылезли на берег. Одежду они держали вверху руками, и она осталась почти сухая.
  Какое-то время мы все сидели у костра и слушали рассказ наших гостей о том, что двумя днями ранее к каравану начал приближаться какой-то небольшой отряд, но напасть не решились и уехали прочь. Нига рассказал, как мы встретили охотника Теле и прогнали его. Потом наш старший товарищ достал вещи, которые надо было передать этим ребятам.
   - Вот, всё, как договаривались, - сказал Нига, раскладывая предметы на чистой мягкой шкурке.
   - Два ножа, три десятка наконечников боевых стрел и два серебряных витых браслета.
  Один из гостей заметил, внимательно разглядывая вещи:
   - Ваш дед Асан искусный мастер.
  Нас Каданом переполняла гордость за нашего деда, да и Нигу наверное тоже.
  Чуть позже Нига достал памятный клубок, на котором был завязан узел исполнения договора и обозначен ещё один заказ. Ильцы хотели приобрести большой котёл для ритуального праздничного приготовления пищи. Это был большой и редкий заказ. Нига отметил, оговоренную величину котла, специальными дополнительными верёвочками и зафиксировал примерную предлагаемую цену.
  Наш старший брат заметно нервничал. Дело было очень серьёзное, и в работе должен был быть задействован весь наш клан. Мы в разговор взрослых не встревали, а тут вообще притихли. Нига сказал, что оплату надо согласовать с дедом Асаном и понадобится ещё одна встреча. Гости сообщили, что кто-то из их рода обязательно будет в Талгире на караванном базаре, и тогда заключит окончательную сделку с Асаном.
  Тем временем, караван начал переправляться. Верблюды шли спокойно, а лошади заметно нервничали. Тюки с поклажей подняли на спины животным, как можно выше, но некоторые тюки сильно подмокли. В конце концов все благополучно перебрались на наш берег.
  В конце разговора с ильцами, Нига выяснил, какие товары везёт караван. Перечень оказался довольно большой. Практически всё, что ожидали наши горожане, в караване было. Два караванщика немного говорили по тюркитски. Мы это узнали, когда они сами к нам обратились.
  Ребята - ильцы, попрощались с нами и с караванщиками, и переправились обратно на свой берег. Пока два караванщика выспрашивали нас о новостях и настроениях в селениях, а мы в свою очередь выясняли у них, на что они будут менять свой товар, остальные караванщики расположились на отдых.
  Нига отдал караванщикам всю рыбу, какая оказалась в ловушке и они были очень довольны. К нашему всеобщему ужасу, оказалось, что караванщики едят и сурков, и змей и даже черепах. Особенно удивились Мара и Кона. Всю обратную дорогу они негодовали, как это человек может есть, запрещённые законом вещи.
  Насытившись, караванщики развлекались тем, что изловили где-то небольшую ящерицу и засунули ей в рот, дымящуюся, с обратной стороны пустотелую засохшую хворостинку. Ящерица почему-то не могла выплюнуть эту трубочку и смешно задирая голову, вдыхала весь дым в себя.
  А потом Нига, к нашему удивлению, устроил поединок фаланги и толстой ворсистой медведки. Фалангу перед этим обнаружил Мара и хотел раздавить, уж очень у этого паука был устрашающий вид, но потом Нига решил её сохранить, и вот она пригодилась.
  Сначала пауки пугали друг друга, фаланга поднимала устрашающе передние лапки, а медведка, как-то подёргивалась и топорщила ворсинки. Потом фаланга пошла в атаку и схватила своими челюстями медведку прямо посредине, где брюшко соединялось с головой. Хватка была сильной и смертельной.
  Все столпились возле костра, пытаясь получше рассмотреть страшный бой в мерцающих всполохах пламени. Караванщики были очень довольны таким зрелищем. В конце концов, фаланга просто зажевала мягкое брюшко медведки своими мощными челюстями, и собралась было уходить, но один из караванщиков подбросил ей второго соперника.
  Где-то рядом он осторожно и ловко подобрал довольно крупного бурого скорпиона. Скорпион, с совершенно невозмутимым видом пошёл прямо на фалангу, и пока та воинственно топорщила передние лапки, молниеносно стегнул её кончиком своего страшного хвоста. Фаланга, как-то неловко отскочила, начала западать на одну сторону, несколько раз дёрнулась и замерла. Видимо издохла. На всякий случай всех бойцов бросили в костёр, в жертву местным духам.
  В обратный путь мы вышли, немного раньше, чем собрался двигаться караван. Добрались до стоянки Семьи наших друзей - Кепче, без особых приключений. Распрощались с Марой и Коной. Договорились с ними встретиться, когда они будут у нас в Талгире. Двигаться обратно, вверх вдоль русла Талги, с гружёными камнями лошадками пришлось чуть медленнее, чем идти вниз. Мы с Каданом ехали рядом и почти всю дорогу обсуждали, выпавшие на нашу долю приключения. Кадан поинтересовался у Ниги, больно ли когда кусает фаланга? Нига ответил:
   - А что ты сам ей палец не подсунул? Вот бы и проверил.
   - Не, Нига, ну правда, - не унимался мой друг.
  - Говорят, что она не может прокусить нашу кожу в грубых местах, вот на ладонях или на ногах, - и Нига показал свою мозолистую крепкую ладонь.
  - А если, где и прокусит, так просто, как ущипнёт. Не больно, только страшно.
  Я подумал:
  - Уж конечно страшно, так вот ловко зажевала челюстями большую медведку....
   - А вот скорпион, - продолжил Нига, - Это да..., особенно весенними Ашвинами, духи наполняют его особенной силой и надо быть осторожными. Помните, дед был в клане Некан? Который ещё вас золотистыми корешками угощал?
  Я что-то похожее вроде припоминал. А Нига продолжал:
   - Вот этого деда, звали его Адага, скорпион и ужалил в ногу. Они тогда поле своё вспахивали, а он босиком был. Орал тогда на всю округу. После этого он выжил, но болел потом долго. Вы ещё маленькие совсем были, и не помните это совсем.
  Нига замолчал, задумался, а потом добавил:
   - Странный у этих Некан обычай. Они, старых и немощных совсем, приносят в жертву духу поля. Есть у них специальный такой медный чекан для этой цели, мне один знакомый рассказывал. А тела потом сжигают и развеивают пепел.
  Я подумал, что Ранак уже старый и скоро помрёт, и решил уточнить.
  - Нига, а когда Ранак помрёт, мы что делать будем?
   - Соберётся много народу. Все дружественные племена должны приехать. Будут прощальные песнопения, прощальная тризна и будем строить большую круговину. Наверное шагов на сто и в высоту, моего роста пятнадцать раз.
   - Что, такую огромную? - Удивился Кадан. Неподалёку от Талгира были круговины, но это были небольшие холмики, только два из них в высоту были четыре или пять ростов человека.
   - Если народу соберётся много, то ещё больше построим, - уверенно сказал Нига.
  За один переход от дома у нас закончилась вся еда. Пришлось остановиться и немного поохотиться. Нига подстрелил степную курочку, а мы с Каданом, только несколько голубей. Конечно, это была детская добыча, но зато было, что погрызть вечером перед сном.
   - Хорошо, что в наших местах, ближе к горам, скорпионов почти нет, - заметил Кадан, укладываясь спать. Я ему ответил, что зато, тут у нас змеи есть. Нига добавил, что самая страшная, со своеобразным щитком на голове и ломанным рисунком, на спине. Всех змей полагалось при встрече уничтожать, что мы с мальчишками периодически и осуществляли.
   - А вот, с оранжевым пятнышком на голове не ядовитая змея и не кусает совсем, - уже засыпая, пробубнил Кадан.
  На следующий день мы были в Талгире. Сначала, завезли камни деду Асану, за что получили сушёных яблок и мешочек пшеницы. Потом отправились во дворец рассказать главе наших родов о своём путешествии.
  Ранак с сыновьями объезжал нового скакуна. То есть сам Ранак сидел в сторонке и наблюдал, а братья занимались конём. Пелан-рыжий держал канат, а младший брат пытался удержаться верхом. Рядом вертелся сын Пелана с несколькими ребятами и тоже просился на коня.
  Мы оставили лошадей в сторонке, и подошли к Ранаку. Поприветствовали его, как положено. Завидев нас, Пелан и младший брат оставили коня на привязи, и подошли послушать рассказ.
  Мы с Каданом остались в стороне, а Нига стал рассказывать о нашем путешествии. Сообщил, что с караваном всё нормально и, что он на днях будет в городе. Особо Нига остановился на происшествии с охотником Теле. Старый Ранак сидел нахмурившись и внимательно слушал. Нига рассказывал всё в подробностях. Пелан с братом - Тенаком, сидели на корточках рядом и тоже слушали не прерывая.
  Когда Нига закончил, Ранак подождал ещё немного, обдумывая происшествие. Посмотрел на сыновей, как бы спрашивая их мнение. Первым заговорил Пелан-рыжий.
   - Отец, получается, что племя Теле нарушили договор. Я думаю, что надо выслать разведчиков и всё проверить. Что это за клан и кто за ними стоит.
   - Я попробую поговорить с нашими, городскими Теле, - поддержал разговор Тенак, - Если это их родственный клан, то это не очень хорошо.
  Тенак был близко знаком со многими охотниками и это по его просьбе им разрешили поселиться в пределах Талгира.
   - Да, если это родственный клан, то городских Теле придётся убить, пока они не напали на нас, объединившись со своими.
  Это Ранак высказал свои мысли. Далее он продолжил, обращаясь к Ниге:
   - Ты, парень молодец! Хорошо всё понимаешь. Поедешь с Пеланом и ещё тремя мужчинами посмотреть, где точно находится этот клан. Пелан, сын мой, - Ранак повернулся к Пелану-рыжему, - Ты должен быть скрытным и не вступать с Теле в переговоры. Неизвестно, что привело их сюда. Надо всё понять хорошенько. Нига, ты сейчас же, сходи, позови ко мне предводителя Кепче - Адара и Маданата, старейшину Некан. Деда Асана позови и Лаку - жреца тоже.
  Намечалось очень представительное собрание.
  Мы с мальчишками сидели в сторонке, но краем уха всё слышали. Толком мы ничего не понимали, но чувствовали какую-то напряжённость. Нига подошёл к нам и сказал, чтобы мы ехали домой, а перед этим зашли к деду Асану и позвали его во дворец, к Ранаку.
  Мы всё исполнили, а так как Нига в этот день домой не возвращался, то мы с Каданом были главными героями. Рассказывали всем наперебой про караван, про приключения, про охотника Теле. И так всё перемешали, что мало, кто понял, зачем именно Нига остался у Ранака.
  Теперь, главное было подготовиться к обмену с караванщиками. Лучшую шерсть, лучший отбеленный войлок, выделанную кожу, изделия из глины, из меди и дерева. Наш клан всегда имел запасы медных изделий для выгодного обмена. Два дня город готовился к приходу каравана. А в день нашего приезда небольшой отряд ушёл вдоль гор, на поиски, вторгнувшегося в наши пределы, клана Теле.
  Когда, наконец, караван пришёл в город, мы с Каданом были заняты у деда Асана на подсобных работах. Сидели во дворике у деда, и долбили крупные куски медного камня на мелкие, и ещё перебирали всю мелочь по цвету, и раскладывали в три разные кучки.
  Дед Асан вместе с Алтаном ушёл поправлять большую печь и заготавливать дрова для плавки. Помощник деда - Шемир, уехал в очередной раз к своим родственникам за чёрным горючим камнем. Дед его и взялся обучать тайному мастерству нашего клана в обмен на поставку нам горючего камня.
  Рядом с нами сидела наша бабушка, сшивала куски кожи, и рассказывала нам длинную историю про вражду духов гор и духа ветра. Когда бабушка закончила свой рассказ и начала что-то напевать тихонько, Кадан спросил меня:
   - Слушай, Сана видел же ещё два маленьких каравана пришли? На базар зайдём, посмотрим, что там у них?
  Я только что-то хмыкнул в ответ. Собственно видели то мы с ним вместе, когда шли утром в город. И уже обговаривали, что обязательно надо сходить посмотреть. Один караван был от ильцев с тюками камыша и вязанками саксаула, другой из большого пустынного оазиса, за западным солёным озером. Говорят там большой город, много ремесленников. Караван этот обычно привозил посуду из красной глины с эмалью, ткань из хлопка, медные тарелки и чашки и всяческие сушёные или свежие фрукты. Там у них было теплее и росло много чего вкусного. Ещё они привозили красивые мягкие коврики из шерсти.
   - Всё, бабушка, можно мы пойдём, на базар сбегаем, сил больше нет, камни долбить?
  Я первый начал проситься на волю, а Кадан помогал, как мог.
   - Да, ба, отпусти, а потом мы тебе расскажем всё, что там видели?..
   - Ладно, ступайте, только на базаре долго не болтайтесь, и домой, чтоб засветло добрались.
  Получив, таким образом, разрешение мы мгновенно исчезли со двора, не забыв прихватить с собой, подаренную нам бабушкой пшеничную лепёшку.
  Базар впечатлял. Все притащили, кто, что припас и старались обменять - повыгоднее, на новые нужные вещи. Так как мы с Каданом интереса ни для кого не представляли, то нас просто старались оттолкнуть подальше. Вокруг купцов караванщиков царило самое большое оживление. Жители Талгира предлагали свои товары на обмен, выспрашивали, что интересует купцов, спорили между собой, когда нужно было сначала что-то обменять друг с другом.
  Вдоволь натолкавшись, насмотревшись и наслушавшись всяких сплетен и баек, мы наконец, отправились домой.
   - Када, ты заметил, что на базаре только один Теле со шкурами был? - Спросил я товарища.
   - Боятся, наверное, - ответил Кадан.
   - Как думаешь, надо было Серка предупредить? Вдруг, точно Ранак решит первым напасть на Теле...
   - Не знаю Сана... - Кадан шёл задумавшись. Мне тоже было как-то не по себе.
   - Слушай, давай завтра с утра встретимся тайно с Серком, пусть они уходят с семьёй. Они же ничего нам плохого не сделали.
   - А если они уже знают, что кланы Теле идут, вдоль гор, и готовятся на нас напасть?
  Кадан, имитируя выпад мечём, ударил палкой по свисающим на тропинку веткам тёрна и посмотрел на меня.
   - Если они нападут, мы же не станем вспоминать, что Серк - наш друг? Придётся же их убивать.
  Я был в смятении. В опасности было всё наше племя. Не известно ещё, как себя поведут Ильцы и другие племена Сакий-са. А с другой стороны хотелось как-то помочь Серку с семьёй.
   - Ладно Сана, пока ещё всё равно ничего не известно. Послушаем, что у нас в клане говорят, и завтра решим, что делать. Всё равно завтра к деду Асану опять идти.
  Так мы с Каданом и решили. Вечером мужчины нашего клана собрались у костра на улице, а мы старались пристроиться неподалёку и прислушивались. Ничего особенного пока что не произошло. Обсуждали текущие дела, и припоминали всё, кто, что знал про охотников Теле. На всякий случай, предполагая, чего можно от них ожидать. Перед сном, мы с Каданом перебросились парой слов и решили, Серка всё же предупредить.
  Утром, мы вызвали Серка. Маленький охотник подробно расспрашивал нас о том, как был одет тот охотник, которого мы встретили, какое у него было оружие. Похоже было, что это был представитель родственного для Серка клана. Особо не вдаваясь в подробности и не раскрывая планы Ранака, Кадан просто сказал Серку:
   - Вам уходить надо с семьёй. Если клан Теле вторгся на нашу территорию, нарушив договор - будет война.
  Серк сдержанно поблагодарил нас и убежал к своим. Но дело было сделано. Мы сняли с себя груз своеобразной ответственности за нашего товарища.
  
  4.
  
   Следующие несколько дней прошли в бесконечном монотонном труде долбления и растирания камней. Печь была практически готова и её сушили, поддерживая маленький огонь внутри. Мужчины нашего клана, кроме тех, что были в горах со стадом, занимались изготовлением двух больших мехов из шкур и деревянных досок. Дед занимался изготовлением большой опоки для отливки казана. Для этой опоки была вырыта специальная яма у самой печки.
   Я Кадан и Сапа начали перетаскивать подготовленную руду к самой печке. Гоняли двух осликов с плетёными корзинами от дома деда к печи и обратно. После того, как мы разгружали очередную партию, то немного оставались понаблюдать, как дед с Алтаном обмазывают глиняную, обожженную сферу смесью воска, жира и древесных смол. Вылепливают торчащие во все стороны летники, для сброса излишнего металла и лучшего проливания его в форму.
   Смотреть за этой работой могли только мужчины нашего клана. Посторонний наблюдатель был бы просто убит. Таинство добычи металла и его обработки было священной собственностью нашего рода. Все наши мысли и разговоры были устремлены на будущую разливку металла.
   Помимо всего прочего, нам с Каданом, будут отлиты два настоящих больших ножа, и это придавало процессу особую притягательность. Собственно отлиты будут только заготовки, которые потом предстоит тщательно отковать, и обточить. Но мы, вечерами уже вели вымышленные бои и сражения с этими ножами.
  Несколько дней Дед Асан лепил узорные ножки для нашего котла. Для меня, пожалуй, это было самое интересное занятие, после стрельбы из лука и охотничьих игр. Я как зачарованный следил за действиями деда. Тем более что дед доверил мне создание одной ножки, практически полностью. Воск легко резался, мялся, лепился, но было очень трудно повторить за дедом соответствующие завитки рог горного барана и уж совсем, казалось бы не возможно, повторить морду зверя.
  Дед Асан и раньше доверял мне лепить некоторые мелкие детали. Пытался он учить тонкой работе и моего братца Кадана, но у того совершенно не было никакого желания и терпения к таким делам. Зато Кадан очень хорошо представлял общий процесс, помнил о всяких мелких деталях и всегда знал, кто и чем занят в данный момент.
  В конце концов, мне всё-таки удалось повторить всю заданную композицию и, на мой взгляд, нога практически не отличалась от трёх, вылепленных дедом. Асан повертел в руках изделие, немного подправил и одобрительно потрепал меня по голове.
  - Тебе больше надо из глины лепить. Самому чего-нибудь придумывать, а не только мои заготовки повторять.
  - Хорошо дед! Я улитку слеплю и черепаху, хорошо?
  - Давай, давай попробуй. Глину белую возьми, которую для печки используем.
  Глины я уже натаскал домой приличное количество. Лежала она у меня припрятанная в ямке у большого камня. В ямке она не засыхала и оставалась мягкой.
  Дни шли за днями. Печь и подготовленные опоки должны были тщательно и постепенно просохнуть. Народ занимался своими делами. Мы с Каданом всё больше времени проводили в мастерской у деда Асана. Кадан помогал по хозяйству, а я постигал таинства работы с серебром. Кроме деда Асана никто больше в нашем клане не занимался изготовлением мелких изделий для украшений. Дед учил меня отличать серебро от белой бронзы и золото от жёлтой бронзы. Дед отличал металлы на ощупь, по весу и другим признакам, прислушиваясь к ощущениям от пальцев.
  - Глаза могут обмануть, - говорил он - Нужно почувствовать дух металла, твой дух должен соприкоснуться с духом металла.
  И я, следуя наставлениям деда, раз за разом ощупывал невзрачные маленькие металлические кусочки. Иногда мне казалось, что я уже начинаю ощущать какие-то различия. Но всё это было ещё очень смутно и неопределённо.
  Также у деда были десятки горшочков с какими-то вонючими жидкостями и порошками. Разбираться с ними, как мне казалось было ещё сложнее, чем отличать металлы. Один такой горшочек поразил меня больше всего. То чудо, которое дед продемонстрировал когда-то нам с Каданом, навсегда осталось в нашей памяти.
  Дед откупорил горшочек, и мы увидали живой металл. Серебристая, дрожащая субстанция на дне, ко всему прочему она растворяла в себе кусочки золота. Тогда же мы узнали, что живчика этого, как дед называл жидкую штуковину, можно добыть из драконьей крови. Кровь эту мы с братом перетирали пару раз, в порошок, получая драгоценную красную краску. Привозили деду драконью кровь в виде бурых камней с красными вкраплениями. А добывали её где-то в горах за нижним солёным озером. Дед показал нам, как правильно прокаливать драконью кровь в горшочке с узким загнутым горлышком. Носик этот уходил в систему из нескольких похожих колобашек. В результате, в последнем горшочке, получалась пара капель серебристого живчика.
  Живчик оказался главным элементом при соединении мелких деталей в украшениях. Насыщенная золотом капля живчика исчезает под воздействием огня, а золото, которое она поглотила прежде - остаётся, скрепляя собой различные кусочки золота, серебра или меди.
  Наконец наступило время большой плавки. Печь прогревали некоторое время и прокаливали, загружали шихту, прогревали опоку. В общем, шла обычная наша клановая работа. Прошли ритуальные песнопения и гадания в храме. Духи дали своё благословение и дед Асан разжёг огонь для окончательной плавки и разлива металла.
  Уже глубокой ночью дед с помощниками выбил перегородку и расчистил слив и желоб. Метал сверкающим, искрящимся ручейком помчался в створы опоки. Сама заливка прошла быстро, как и нужно было - без особых осложнений. Печь и опока постепенно начали остывать. Теперь оставалось только ждать до середины следующего дня, когда можно будет вскрывать форму и доставать готовые изделия.
  Мы с Каданом, утомлённые общей нервозностью, суетой и подзатыльниками - по делу и без дела, в конце концов, угомонились, недалеко от тёплой печки на специально заготовленной шкуре. Печь ещё долго продолжала вздыхать и потрескивать, навевая на нас пугающие, не реальные сновидения.
   Утром, когда все уже приступили к работе пошёл дождь. Теперь уже дождь нам не мешал, а даже способствовал скорейшему охлаждению. Пока раскапывали, разбивали опоку - извозились все в грязи. Взрослые постарались всю эту грязную работу свалить на нас с Сапой и Каданом. Мы особо и не сопротивлялись, очень хотелось поскорее увидеть, что там получилось и встретиться, наконец с заготовками для наших ножей. Осторожно мы отколупали всю спёкшуюся глину. Дальше предстояло расчищать закоулки на изделиях от остатков глины и заравнивать маленькие неизбежные раковинки. Казан отлился хорошо, ножи тоже, а несколько браслетов не долились, но это уже было не так важно. Дед мог их изготовить в своей домашней печке. Внутри плавильного тигля, осталось немного металла, из-за небольшого перекоса при прокалке и это было плохое предзнаменование. Дед сказал, что духи предупреждают о чём-то, но он не может понять о чём.
   После того, как мы перевезли все изделия в дом к деду Асану, опять для нас началась монотонная работа. Большие раковины и пупырьки дед заравнивал сам, а всю мелочь доводили мы с Сапой. Кадан, как бы тоже что-то делал, но он просто не мог надолго сосредоточиться на работе, и всё время норовил заняться чем-нибудь другим. На ночь мы возвращались в свой дворец, усталые и сил хватало только немного потренироваться в стрельбе из лука или выполнить какое-нибудь поручение по дому.
   Серка мы больше так ни разу и не видели. Их клан ушёл ночью на восток вдоль гор. Через несколько дней вернулся отряд разведчиков. Они были все ранены, а один мужчина из клана Верхних Талгар был убит. Тайно понаблюдать не удалось и Разговор с отрядом Теле, который они встретили, перерос в столкновение.
   Вечером, когда женщины нашего клана перевязали раны у Ниги и он маленько ожил, то рассказал нам как всё произошло и что теперь ожидать дальше.
   Сопоставив рассказы караванщиков и наблюдения разведчиков, удалось понять, что несколько восточных племён Уженей, объединились и напали на Южные племена Турфанов. По дороге они разграбили несколько основных поселений Теле, которые, в конце концов, вступили с ними в союз и теперь, заручившись поддержкой, двинулись в нашу сторону.
  - Хотят часть наших горных пастбищ на востоке оттяпать, - зло проговорил Кадан, выслушав рассказы Ниги. Я с ним тоже был полностью согласен.
  - Нига, а что теперь война будет? - спросил я брата.
  - И нас на войну возьмут, - поинтересовался со своей стороны Кадан.
  - И мы на войну, и мы на войну! - затараторили близняшки, которые сидели неподалёку и подслушивали наш разговор.
   Нига швырнул в них маленьким камешком, выругался и тут же повалился на бок от боли. Рана на боку у него снова начала кровоточить. Мы помогли брату добраться до его лежанки и заботливо прикрыли шкурой.
  - Вам ещё рано воевать, - сообщил нам Нига, отхлёбывая травяную настойку, которую принесла моя мама. И добавил, устраиваясь поудобнее на тёплой шкуре:
  - А поработать теперь придётся вам основательно. Оружия понадобится много.
  - Да мы и так у Деда Асана с утра до вечера пропадаем, - удручённо заметил Кадан.
  - Опять большую плавку надо будет делать, - сказал нам Нига уже засыпая.
   Мы с Каданом тоже расползлись по своим местам. Заснуть никак не удавалось. Я всё лежал и представлял, как это всё будет. Первый раз в жизни нам предстояло пережить военные действия. Я фантазировал, как мы во главе со старшим братом будем смело сражаться на мечах, метко стрелять из луков, спрятавшись в засаде. Бросать во врагов дротики и отбиваться копьями. Так, с представляемым копьём в руке я и заснул.
  Уже на следующий день дед Асан забрал у нас казан, чтобы быстро доделать самому. И заставил нас расковывать свои заготовки ножей. Мы должны были быстро освоить эту работу, чтобы помогать в изготовлении оружия. Задача была немного удлинить лезвие и максимально нагартовать его, то есть сделать металл лезвия максимально твёрдым с помощью ковки, но не расплющить сильно. Такую работу мы пытались делать и раньше, но теперь должны были всё исполнить сами с начала и до конца. Кадан стал немного торопиться и получил от деда затрещину.
  Я старался, как мог всё делать правильно. Справившись с этим делом, мы туго обмотали ручки кусками кожи. Ножи были готовы. Изготовление ножен для них решили отложить на потом. Теперь же предстояло снова заняться подготовкой к большой плавке.
   Но беда пришла совсем не с той стороны, с которой все ожидали. Через несколько дней вернулся отец, для того чтобы подключиться к работе над оружием. Нига стал выздоравливать и уехал с маленьким караваном к северным горам за новой партией руды. Несколько дней шли сильные дожди. Вечером мы как обычно вернулись из города.
   Отец пошёл проведать скот в загоне и покормить лошадей. Мы с Каданом сидели возле входа в наш дворец и болтали. Солнце уже почти село. Начинались сумерки. Вдруг мы заметили, что наш главный пёс - Дохлый начал вести себя очень беспокойно. Он стал бегать от дворца к берегу речки, к чему-то принюхиваться, прислушиваться. Наконец шерсть на загривке у него вздыбилась. Он замер, в направлении к горам, в каком-то странном возбуждении и зарычал.
   Отец как раз подъехал на Злюке. То ли на водопой его повёл, то ли просто прогулять. Он тоже заметил необычное поведение Дохлого. Злюка также начал вести себя нервозно. Перебирал ногами и всхрапывал. Возбуждение от животных передалось и нам. Ничего не понимая, мы озирались по сторонам, не зная, откуда и что ожидать. Тут, во дворце громко запричитала Нират. Отец спрыгнул с коня и вбежал внутрь. Мы последовали за ним.
   Во дворце ничего особенного не происходило. Все занимались своими делами. Нират сидела возле шкур, которые она сшивала и сама не понимала своей такой реакции. Пока разбирались с тётей Нират, заверещал Ромат, и вдруг, затряслась земля. Отец первый среагировал на событие и закричал, чтобы все выбирались наружу. Сам он пихнул нас в сторону выхода, схватил Роматика и побежал за нами. Все успели выскочить и наш дворец начал разрушаться.
  Земля ходила ходуном. Невозможно было устоять на ногах. С каким-то шипением и гулом появились гигантские трещины. Земля рвалась, вздымая новые кряжи и бугры. Такого хаоса и ужаса я не испытывал никогда. Некоторые женщины начали кричать, девчонки ревели.
  Тряска закончилась также внезапно, как и началась. Через некоторое время земля ещё два раза вздрогнула и духи земли успокоились. Отец с мужчинами начали петь благодарственную молитву за то, что все остались живы. Женщины и дети постепенно стали успокаиваться.
  Теперь предстояло разгрести руины и вытащить вещи. Отец, почему-то не стал отводить Злюку в стойло, а только привязал его неподалёку. Сначала мы развели два больших костра, чтобы как-то осветить место и начали растаскивать брёвна, и разгребать обвалившуюся глину. Только мы приступили к работе, как Дохлый опять, можно сказать просто истошно заорал. Конечно, он залаял, но это был настоящий собачий вопль. До этого он тихо сидел в сторонке, наблюдая за нашими действиями. А тут опять вскочил, ринулся к речке, шерсть на нём снова вздыбилась. Дохлый, явно нам кричал об опасности, исходящей со стороны гор.
  - Да что же это такое, за что духи карают нас?.. - воскликнул отец. Голос его был такой страшный, что я испугался его больше, чем происходящее вкруг. Со стороны гор послышался какой-то гул и постукивания, как будто сталкивались большие камни. Отец первым сообразил что происходит. Быстро побежал к коню, вскочил на него и заорал нам, чтобы все бежали на бугор, вдаль от речки. Я ничего толком не понял, но начал пятиться в сторону небольшой возвышенности, которая была недалеко от дворца. Отец же поскакал в сторону загона для овец и другого скота, который был совсем близко к речке. Дохлый помчался вслед за отцом.
  Там отец, не слезая со Злюки откинул жерди заграждения на входе, проскакал, расталкивая и увлекая за собой испуганных баранов. Оглушительно крича Дохлому:
  - Гони, гони вверх!
   Основная часть овец, козы и коровы потрусила в сторону возвышенности, а несколько овец отбились и бестолково начали толкаться на месте.
   Озверелый Дохлый со всех сил пытался погнать их вслед за стадом, но они упирались и, в конце концов, побежали в обратную сторону. Дохлый начал кусать их за задние ноги, пытаясь увести в сторону, но они вместо того, чтобы бежать наверх, побежали вниз по речке. Дохлый, с лая перешёл на какой-то дикий хрип.
   В это время отец подскакал к матери, которая стояла, прижимая к груди Роматика, свесился в её сторону, обхватил маму и рывком забросил её вместе с братом на круп коня. Мы с Каданом и близняшками уже были на возвышенности, туда же бежали и остальные.
   Отец, развернул Злюку, опять свесился и рывком выдернул наш главный казан из глиняной печки, в которую он был вмонтирован. Казан был тяжёлый и горячий. Отец взревел, но казан не выпустил. Через несколько мгновений он был уже на бугре, где бросил, наконец казан на землю.
   Гул и грохот усиливался. На фоне гор, несколько силуэтов деревьев вдруг вздрогнули и упали.
  - Это сель, это сель! - прокричал нам отец, спрыгивая с коня и помогая слезть маме. Все смотрели вниз, где Дохлый всё ещё пытался вывести баранов из опасной зоны. Наконец, поняв, что их уже не спасти, он сам бросился вверх. Из-за поворота, в русле речки показался огромный бурый язык грязекаменной массы. Он легко слизнул нашу полянку, которая мысиком выдавалась в речку. Из серой тёмной каши то и дело высовывались огромные камни, как спины каких-то жутких монстров. Двигаясь, камни стукались друг об друга, издавая глухие звуки от которых вздрагивала земля.
   Страшный поток срезал почти все руины нашего дворца. Огромные, как мне казалось, главные наши столбы, вдруг превратились в ломкие палочки, которые с хрустом перемалывались жутким месивом. Язык с лёгкостью догнал заметавшихся по берегу барашков и поглотил их.
  Расширяя своё ложе, он гнался вслед за Дохлым, но пёс, всё же оказался быстрее. Последними мощными прыжками он выскочил из зоны досягаемости потока и оказался рядом с нами.
   Все стояли и молча, как завороженные, смотрели на мрачный ток грязи и камней, в которой то и дело мелькали разломанные деревья и кусты. Огромный камень, примерно, в четыре человеческих роста, тяжело перекатываясь, как какое-то страшное чудовище замедлил свой ход и застрял возле берега - прямо перед нами. Ослабевающий поток оставил его, не в силах больше тащить за собой эту громадину. Так он и остался тут торчать монументом на долгие времена.
   Через какое-то время сель ослабел, стал уменьшаться, грохот стих и страшный поток, в конце концов, превратился в обычную нашу речку, только с мутной водой. Совершенно изменилось ложе реки. Теперь это был каньон с обрывистыми берегами в три - четыре человеческих роста. Все знакомые прибрежные тропинки, камни, кусты, деревья, всё исчезло. Не осталось ни дворца, ни загона для скота. Смыло оба наших костра и очаги, смыло и большую часть старой глиняной стены.
   Все вещи, которые удалось спасти, мы сложили в одно место. Оружие, упряжь, часть инструментов и несколько шкур. На шкурах, разместились женщины и дети. Над обрывом осталась висеть часть стога сена, которую мы оттащили сразу подальше и несколько охапок использовали себе в подстилку. В общем, как-то удалось всем прилечь и забыться до утра.
  Со следующего дня начался тяжёлый и изнурительный труд для всех.
   Старейшины собрались, чтобы решить, как нам жить дальше. Также Ранак попросил жреца Лаку и ещё двух мужчин из нашего клана помочь в изготовлении оружия. Отец, ненадолго заглянул к деду и сразу же уехал в горы. Нужно было узнать, что там случилось с нашим родовым стадом. Город был почти весь разрушен.
  К сожалению, насмерть придавило двух старых женщин, которые не успели выскочить из домов при землетрясении. Глиняный дворец Ранака лежал в руинах. Более-менее сохранились срубы некан, у них только разрушились крыши. Совершенно не пострадали войлочные кочевые жилища.
  У деда завалилась мастерская вместе с домом. Стена дворца, к которой он был пристроен, на половину рухнула.
  Первым делом, необходимо было раскопать мастерскую, чтобы продолжить и даже ускорить изготовление оружия. Теперь сложился очень удобный момент для телесских отрядов, чтобы атаковать нас. Ранак сразу отправил небольшой отряд на пять дней пути на восток, чтобы заранее успеть приготовиться к обороне.
   В Талгир стали прибывать кочевые кланы, чтобы помочь в восстановлении и защите города. К соседним западным и Ильским племенам отправились гонцы с просьбой, согласно договоров, присоединиться к военным действиям. С востока в город пришли несколько кочующих семей со своим скотом, который они вывели на запасные пастбища, что принадлежали семье Ранака и временно не использовались.
   Дед нанял двух помощников, из вновь прибывших, чтобы восстановить свои строения. Наспех соорудив навес, в котором разместилась наша семья и бабушка, дед Асан взялся за восстановление плавильной печи. Все остальные, включая и нас с Каданом, принялись подготавливать руду.
  Вскоре вернулся Нига с шестью верблюдами гружёными медными камнями. Работы ещё прибавилось. Вечерами, мы с Каданом снова и снова рассказывали Ниге о своих впечатлениях, о происшедшем. Как мы храбро спасали имущество, как Дохлый пытался выгнать овец в безопасное место.
  День за днём мы усердно занимались изготовлением наконечников для стрел и копий. Расковывали заготовки для коротких мечей, которые потом взрослые доводили до необходимой твёрдости и нужной конфигурации.
  Вскоре вернулся с горного пастбища отец. Стадо не пострадало, но селем размыло все тропинки, ведущие вниз, и исчезло большое горное озеро, которое и выплеснулось в нашу речку, устроив такой страшный селевой поток. Овец и лошадей пришлось переводить через перевал в соседнее ущелье с небольшим ручьём и там обустраивать новое летнее пастбище.
  Постепенно наш город превратился в одну большую стройку. На осликах возили корзины с глиной. Из гор волоком тащили брёвна. С ильских берегов пришло несколько небольших караванов гружёных связками камыша и корзинами с известью. Отец теперь работал вместе с дедом, расковывая клинки и приспосабливая к ним ручки из толстой кожи и деревянных накладок.
  Дядя Аргай и Нига тоже были с нами. Мне очень нравилось, когда рядом работали отец с братом. Они много шутили, подначивали друг - друга и про нас с Каданом не забывали. Правда и влетало нам за баловство в два раза чаще. За эти напряжённые и не скучные месяцы мы освоили кучу полезных навыков в работе и узнали несколько новых секретов.
  Дед в очередной раз занялся плавкой и забрал с собой Нигу и Кадана. Строители закончили возводить стены и перекрытие, и занялись крышей. Теперь наш новый дом был общий с дедом и в два этажа. Внизу была мастерская, хозяйственная часть и чулан. Верхний этаж был разделён на две половинки. В одной поселилась наша семья, а в другой собирался жить дед Асан с бабушкой. Только бабушка лазать по крутой лестнице из кривых веток отказалась, да и сам дед слазил несколько раз и решил, что лучше переделать чулан в жилое помещение. А в комнате наверху сделали склад. Там же я облюбовал себе место и обустроил небольшое "гнездо". И в нём чувствовал себя более свободным и самостоятельным. В стенке, между комнатами проходил дымоход от очага, и от него можно было согревались в холодное время.
  С Каданом мы теперь жили в разных местах и встречались только вечерами. Теперь, после селя, любимым нашим занятием было обследовать изменившееся русло реки. Искать новые проходы к воде, новые укрытия. В общем, обживать новое - старое пространство.
  Все остальные наши родственники занимались строительством нового дворца. Почти на старом месте, только теперь уже немного подальше от реки. Там была наша родовая территория и небольшие выпасы для скота.
  Остатки храма Тебе-Бон стали растаскивать на строительные нужды все, кому не лень. Поскольку, все городские Теле ушли, то защищать его было некому. Три страшных раскрашенных черепа медведей мы с Каданом зачем-то утащили на речку, где оборудовали себе новое игровое место и новый очаг. Сначала, мы их повесили на палки вокруг костра, но потом решили, что нас могут наказать и оборудовали тайный маленький шалаш, где просто сложили черепа на камни. Собственно, нам это просто казалось, маленьким символом памяти о нашем друге Серке, который теперь становился нашим врагом.
  Когда начались первые заморозки, из отряда разведчиков пришла плохая весть. Племя горных Теле спускается с гор и движется в нашу сторону. К тому же, к ним на помощь движется отряд из племени Горов, которые селились на берегу большого солёного озера.
  Старый Ранак протрубил большой сбор и вывел боевую колесницу на площадку перед дворцом. К соседям снова помчались гонцы за помощью от дружественных нам кланов. Мужчины города готовились к походу на врага. Старейшины решили оставить третью часть мужчин, готовых к бою, с наступающими Теле, в городе. Мой отец и дядя должны были отправляться на сражение.
  Последние дни перед отбытием передового отряда, работали мы, очень много. Играть мне было уже некогда. Ладони покрылись жёсткими мозолями, а руки ожогами. Тело закоптилось, и во рту постоянно стоял медный привкус от окалины, разлетающейся при ковке. Теперь я уже сам расковывал боевой топор и насаживал его на древко за четверть дня.
  Наконец, наша армия была оснащена оружием полностью, и даже был собран ещё некоторый запас.
  
  5.
  
  Конных воинов получилась только третья часть от всех ополченцев. Все Кепче и половина Талгар. Остальные Талгары и Некане выдвинулись пешком. Отец и Нига были на конях и взяли ещё с собой верблюда на котором навесили походные инструменты и всякие заготовки для ремонта оружия.
  
  Продолжение следует.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"