Эта публикация, как мне кажется, нуждается в некоторых пояснениях.
В плеяде французских моралистов и остроумцев 17-18 веков, приобретших мировое значение, как - то Ларошфуко, Паскаль, Лабруйер, Шамфор - последний только по времени, но не по значению. Читают его мало, если читают вообще. Даже многим пишущим известен он скорее понаслышке, чем конкретно. Лень и апатия лишают нас умственного и эстетического наслаждения. Моя ближайшая цель - обратить внимание на творчество Шамфора, заинтересовав им настолько, чтобы появилось желание его прочесть. Тем более, что кое-что из написанного им, дожило до нашего времени и вошло в обиход, не будучи обозначено его именем. К примеру, знаменитое: "Мир - хижинам, война - дворцам!". Но путь простой перепечатки, казалось бы, совершенно естественный, пришлось отвергнуть в тех случаях, когда высказывание страдало излишним многословием, допустимым в книге, но неуместным в периодическом издании. Впрочем, такие случаи единичны.
Классики вообще многословны. Пример тому Диккенс и вся литература викторианской Англии. Да и писатели других народов немало повинны в том же грехе. Допушкинская литература, в массе своей пережёвывающая западноевропейскую жвачку, выглядела плохой копией даже хороших авторов. Но и в последующие годы, самый выдающийся, после Гоголя, сатирик Салтыков-Щедрин вполне мог бы "похудеть" томов на десять, из имеющихся в наличии 22.
Но особенно нестерпима многоглаголаемость /каково словечко!/ у авторов афоризмов. Привычка растекаться мыслью по бумаге изживалась ими с трудом, и настоящая победа пришла только к последующим поколениям остроумцев. А до того они щедро предавались, скажем так, подробному красноречию. До такой степени подробному, что для выражения одной сентенции им порой не хватало нескольких страниц.
Есть ещё одна сторона у этой проблемы, на которую, как мне кажется, следовало бы обратить внимание. Авторы афоризмов общепризнанные гениальными, так и те, кто только вострит свою шпагу, очень редко произносят нечто совершенно оригинальное. Приведу наглядный пример в доказательство сказанного. Много веков тому назад в Испании, в эпоху короля Педро Жестокого, жил еврейский поэт и мыслитель раби Сем Тобу. / В скобках замечу, что даже в Википедии, о нем почти ничего, кроме, разумеется, имени. А сам я узнал о нём, задолго до существования "Вики", читая Эренбурга "Люди, годы, жизнь"./
Так вот, упомянутый раби в порыве вдохновения пробормотал: "Когда мир был создан, мир был поделён: одним досталось вино, другим - жажда". А теперь внимание: незадолго до французской революции 1792 года, Шамфор нацарапал на первом попавшемся клочке бумаги: " Люди делятся на две части: у одной есть обед, но нет аппетита, у другой, большей, - отличный аппетит, но нет обеда". Я позволил себе вмешаться в эту перекличку такой фразой: "К обеду сытых, еще бы аппетит голодных".
Лично придерживаясь мнения, что лучше, чем сказал никому неизвестный раби, не скажешь, всё же считаю, искать, кто в искусстве первым сказал "а", занятие бессмысленное. Понятное дело, плагиаторы никуда не денутся, но я отношусь к ним с известной долей снисхождения. Не потому что сам такой, а потому что считаю: честнее выдавать хорошо написанное за своё, чем своё - за хорошо написанное.
А сейчас вернёмся к Шамфору, точнее, к его творчеству.
Люди, жаждущие быть на виду, готовы снять с себя не только одежду, но и шкуру, ради минутного к себе любопытства.
Не продавайтесь за лотерейный билет, когда есть шансы получить наличными.
Умение вскользь обронить фразу или подхватить её налету, едва ли не важнейший из секретов красноречия.
Смешить, а не казаться смешным, - значит подобрать к форме, соответствующее ей содержание.
Если, шутя, вы задели чью-то гордость, значит, целясь в ногу, попали в голову.
У кого не хватает ума отразить шуткой угрозу, тот обречен на роль докладчика перед спящей аудиторией.
Есть благоразумие крота и благоразумие орла, не ведающее страха. В душе мы
восхищаемся орлами, но живём как кроты, ничуть в этом не раскаиваясь.
Независимый, но бедный, - на побегушках у нужды. Зависимый, но богатый, - на побегушках у денег.
Порок придаёт женщине аромат мёда, тогда как добродетель - постного масла.
Есть моралисты и моралисты. Одни замечают только загаженные туалеты. Другие - только роскошные дворцы. Поскольку существует и то и другое, то умные не впадают в крайности.