Просыпался он медленно. Точно усталый аквалангист, плавно поднимался он на по-верхность реальности сквозь мутноватую толщу сна. Сначала сгустились из пустоты запа-хи, затем звуки, и вот, как только он открыл глаза, появились и цвета. Он близоруко по-хлопал ресницами и машинально протянул руку за очками, уже на ходу с удивлением от-мечая про себя поразительную резкость и яркость передаваемой в мозг картинки. Поша-рив ладонью по постели и не найдя очков, он вдруг понял, что видит абсолютно четко и отчего-то почти не удивился этому факту. Его цепкое, как всегда, внимание сейчас уже было приковано к месту, где довелось ему проснуться. Упорно глядя в потолок, он ощу-пал руками широкую гладкую постель, на которой лежал. Отметил с легким удивлением, что лежит, против обыкновения, не по диагонали кровати, а где-то с краю. Он был по пояс укрыт чем-то эротично легким и вместе с тем теплым и бархатистым. Голова его утопала в до неприличия воздушной подушке, а ноги упирались во что-то большое, горячее и явно живое. Он осторожно пошевелил пальцами и тут же убедился в том, что это Акай. Чау мгновенно проснулся (если вообще спал) и бесцеремонно протопал по его груди вверх, чтобы самым недвусмысленным образом засвидетельствовать, что не растратил за ночь ни капли любви к своему хозяину. Отбиваясь от ласк любвеобильного пса, Леонид, наконец, рывком сел и осмотрелся.
Постель была в самом деле очень широкой - на всю ширину комнаты, и низкой, а изго-ловье располагалось у окна. Леонид с удовольствием погладил шелковую простыню и уважительно помял в руке одеяло из какого-то совершенно чудесного меха. Поглядев на-лево, он заметил, что подушка рядом с ним немного примята. На мгновение он задумчиво вздернул бровь и продолжил осмотр, не переставая отталкивать не в меру настойчивую собаку. Вокруг была маленькая супружеская спаленка, в которой, кроме постели и туалет-ного столика с зеркалом в противоположном углу, имелся еще и небольшой, но явно очень дорогой письменный стол с мягким кожаным креслом. На столе он не заметил ни-чего, кроме стопки бумаги на одном краю и мельхиорового стаканчика с одинокой авто-ручкой на другом. Цвета в комнате были мягкими и теплыми, свет из окна - приглушен-ным легкой бамбуковой шторкой. Леонид удовлетворенно хмыкнул, подумав про себя, что сделал бы все точно также.
Наконец, он решил, что пора вставать, согнал на пол собаку и слез с постели. Он снова радостно подивился вкусам хозяев, когда обнаружилось, что матрац просто лежит на не-высоком подиуме, не являясь таким образом кроватью в общепринятом смысле. Леонид шагнул по пружинистому ковровому покрытию и приоткрыл дверь.
Осторожно высунув голову, он увидел перед собой широкий длинный коридор, в кото-рый открывалось несколько дверей. Из дальнего конца коридора доносились пленитель-ные ароматы жареного хлеба и кофе. Там что-то шипело и кипело, и сквозь эти кухонные звуки он с радостным замиранием сердца расслышал тихое пение. "Изгиб гитары же-о-лтый...", - немножко фальшиво, но с большим чувством выводил такой знакомый и такой любимый чуть низковатый слабенький женский голосок. В груди все сладко сжалось, и он пошел на этот голос, как дети за дудочкой Крысолова. Рядом зацокал пес.
Стараясь шагать неслышно, он двинулся к кухне, по пути заглядывая в приоткрытые двери. Все в этой квартире казалось ему парадоксально знакомым, хотя он вроде не бывал здесь никогда раньше. Отмечая мелкие милые детали, Леонид испытывал сейчас странное, в детстве, наверное, последний раз испытанное только чувство узнавания. Вот детская: он привычно удивленно смотрел на разбросанные там и сям маленькие вещички, игрушки, столик с книжками и раскрасками у окна. Вот... - как заныло все внутри! - еще одна дет-ская с манежем и развешанными под потолком разноцветными младенческими прибамба-сиками, с огромным плюшевым тигром в углу... И в глубине себя он уже знал, что чудо, которое он видит сейчас перед собой широко раскрытыми пораженными глазами, имеет непосредственное отношение к нему самому, что это - его собственное чудо! Он остано-вился перед дверью на пару секунд, замер в ожидании, что сейчас сам собой придет ответ на все его вопросы, но мысли вдруг спутались гигантским искрящимся клубком, а потом бабахнули в голове нешуточно ярким фейерверком, и он ненадолго ослеп внутри себя и оглох. Вернувшись к реальности, Леонид решительно шагнул к третьей двери - широчен-ные распашные створки с матовыми стеклами подсказали ему, что здесь гостиная, - но не решился открыть, опасаясь чьего-нибудь гнева, а пошел прямо на кухню.
Помещение было залито светом из распахнутого настежь окна, а полуденное небо за окном нельзя было спутать ни с каким другим: такая кристально-холодная синяя пасмур-ность-солнечность бывает только в первый день осени - он знал это, как никто другой, хоть сейчас и не заметил. Леонид стоял в дверях, не в силах сделать ни шагу, и смотрел на маленькую женщину, что стояла спиной к нему у кухонного стола и что-то там такое все резала, помешивала и пробовала на вкус. Она была в домашнем халатике, из-под которого выглядывали пижамные брюки. С удовольствием осматривая ее с головы до ног, он, уже стараясь ничему не удивляться, отметил, что она немножко по-женски поправилась - "вошла в тело", что волосы ее, которые он помнил белыми и распущенными по плечам, сейчас были рыжевато-желтыми и острижены по-мальчишески, но самое главное - он чуть не откусил себе язык - она снова была беременна. Неслышно, на цыпочках он мед-ленно подошел к ней сзади и обвил руками ее талию. Нежно-нежно, мягко-мягко - словно диковинную бабочку - он прижал ее к себе и поцеловал в шею.
- Доброе утро, Ирина Владимировна, - прошептал он в ее ухо. - Вы прекрасны. Я люблю вас больше всего на свете. Будьте моей женой.
Она откинула голову назад, сладко потягиваясь всем телом, и очень просто спросила:
- А сейчас я кто?
Леонид, несколько оторопев, отпрянул, развернул ее лицо к себе и ответил вопросом на вопрос:
- Неужели я что-то проспал?
Ирина хмыкнула что-то и отвернулась к плите, преодолевая его сопротивление.
- Да, уж. Спал ты долго. Ты смотри там - не п-проспи так ц-царствие небесное.
Большая ванная комната только на первый взгляд показалась ему незнакомой, но, входя сюда, он уже знал, что может, не глядя, найти здесь свою зубную щетку. В углу слегка приоткрыла стеклянную дверь, словно приглашая войти, душевая кабина. Радостно улы-бался снежно-белый умывальник. "Меня ждали", - довольно подумал он и вяло махнул рукой, приветствуя собравшихся. "Что ж, вот и я", - с лучезарной улыбкой повернулся он к огромному зеркалу над раковиной. С минуту он придирчиво разглядывал лицо в зерка-ле. Лицо, которое знал всю жизнь. И все, вроде бы, было как обычно, но ряд деталей все же задержал ненадолго его взгляд. За ночь кто-то заново отрастил его волосы до прилич-ной длины и аккуратно постриг. Мало того: этот кто-то еще и основательно посеребрил его виски. Впрочем, решил Леонид, если теперь я и стал старше, вернее - выгляжу стар-ше, то совсем ненамного. Самую малость, и хватит об этом. Нас еще завтрак ждет. Он чистил зубы и попутно тщетно осматривал туалетную полочку в поисках контактных линз. Не нашел он их и в шкафчике за зеркалом. Решив, что новые глаза его и так устраи-вают вполне, он прекратил поиски, еще раз огляделся по сторонам, особо обращая внима-ние на обилие баночек с кремами, непонятных бутылочек и прочих изящных туалетных вещичек, явно принадлежащих женщине, что ждала его на кухне, сделал ручкой душевой кабине, и выключил свет. Напевая под нос что-то лирическое, Леонид мягкими шагами проследовал прямиком в мир тостов, сыра и кофе. Мир, в котором Ира была его женой, был самым родным для него. "И как же давно я не был дома!", - счастливо зажмурился он и вошел в кухню, улыбаясь во весь рот.
- Вот он мой родной, мой любимый, мой ч-чистенький Леонид Александрович! Са-дись скорее, остывает.
- Мадам, - галантно отодвинул он для нее стул с высокой спинкой. - Сперва - один поцелуй.
Он обнял ее, и она выгнула спину, как бы отстраняясь, и блаженно закатила глаза. Он поцеловал ее в губы, затем в нос, как делал всегда, - "Мне кажется всю жизнь", - подумал он, - и вот уже осыпал поцелуями ее лицо, глаза, шею, грудь. Когда он, заигравшись, су-нул нос в вырез халата, Ирина мягко остановила его, сняла его руки со своей талии и ма-теринским строгим голосом напомнила:
- Остывает.
Они пили кофе, а он все смотрел на нее, следил за каждым ее движением. Ему показа-лось, что стрижку она поменяла недавно - он заметил, как она машинально заправляет за ухо несуществующую прядку. Во всех ее манерах, в каждом жесте явственно проступала не очень привычная ему мягкая зрелая женственность. Он находил, что это красит его же-ну еще больше, и тихо умилялся ее подогнутой под себя ноге и привычке оттопыривать мизинцы, обеими руками поднося к губам чашку. Она время от времени весело погляды-вала на него, подмечая его взгляд, который явно доставлял ей не меньшее удовольствие.
- Что тебе сегодня приснилось, писатель мой ненаглядный? - вдруг прервала молча-ние Ирина. Он даже вздрогнул от неожиданности, поставил чашку на стол, отложил над-кушенный кусок и на секунду задумался.
- Мне снилось, что я был таксистом.
- Да? Правда? - с детской непосредственностью посмотрела она исподлобья широко раскрытыми глазами.
- Ну, я же был таксистом, Ирик. Ты забыла?
- Ты был дураком! - залилась она громким смехом, еще раз умилив его. - Самым настоящим. Я помню, - хохотала она.
- А кем я еще был?
- А еще ты газету делал, дурачок. И окна продавал со мной вместе. И р-рекламой за-нимался...
- Ну, рекламой-то ты занималась...
- Ты тоже - давно-давно - еще до меня.
- Я не помню... - тихо сказал он, виновато опустив голову.
Он прекратила смеяться и погладила его по щеке:
- Ты не помнишь, что было до меня? - Он помотал головой. - А что было со мной? Со мной - самой, ты помнишь?
- Не-а, - просто ответил он и поглядел ей в глаза. - Ни фига я не помню. Потому, что мы всегда были вместе, и не было ничего ни у меня - до тебя, ни у тебя - без меня. Прав-да, же?
Она кивнула и посмотрела на него глазами преданной кошки, знающей только хозяй-ские ласковые руки. Они замолчали и продолжили пить кофе. Собака что-то урчала, до-сыпая под столом. Он задумчиво прихлебывал из чашки ароматный сладкий напиток и смотрел в окно за спиной жены.
- А где дети? - решился спросить Леонид, когда Ира уже мыла посуду. Она буднично произнесла, ставя в сушку очередное блюдце:
- Пока ты спал, приезжала мама с Мишей - на новой машине - и з-забрала Данечку покататься. До вечера. А что?
- Да нет, ничего, - поспешно ответил Леонид. - А Рита?
Она повернулась и вопросительно посмотрела на него, поглаживая круглый живот:
- А Рита просила подождать еще три месяца. Ты так ш-шутишь иногда странно...
- Ну ладно тебе, - примиряющим тоном сказал он, вставая и подходя к жене. - Про-сто, я по ней уже скучаю, моя сладкая. И по тебе, знаешь, как соскучился... - Он снова обнял ее и прижал к себе.
- Пока спал, что ли? - чуть слышно пролепетала Ира в его ухо, задрожав всем телом.
- Да, - длинным вздохом ответил он. "Господи! Ты слышишь меня. Благодарю тебя за все, что ты даешь мне, милосердный Господи!", - кричал он из глубины себя, а руки его гладили и ласкали мягкое и упругое тело самой главной для него женщины на белом свете...
- Я тут прочитала, - нежно прошептала она, лежа на его плече, - что большинство пар расходятся на третьем, пятом и седьмом году. Мы сколько с тобой - почти шесть?
- Ну-у... да, - не очень уверенно ответил он.
- Ну, вот, значит...
- Что - вот? - дурашливо грозным голосом спросил он, поворачивая голову. Она за-смеялась:
- Ну что ты! Я же так просто, рассказываю...
- И я тебе просто так рассказываю, чтоб запомнила: мы с тобой не пара, а один чело-век. Так что жить нам с тобой тридцать лет и три года и умирать в один день. Расходиться она собралась!
Она звонко хлопнула его по голой груди ладонью:
- Любимчик мой! Да я же не про нас!..
- Вот и молчи тогда, - зажал он поцелуем ее рот. - Мы всего-навсего второго ребенка ждем. Подумаешь - большинство пар! Кто они нам? И вообще: все, что пишут в твоих "Шейпах", не про нас!
- Это в "Космо"...
- Тем более! Все, - он рывком откинул одеяло и сел. - Бежим в душ. Мне еще рабо-тать сегодня.
- Какой - "работать"? Сегодня праздник.
- Какой? - спросил он удивленно, но она промолчала и убежала в ванную...
- Блядь! Уже почти пять часов. Ничего не успеваю, - Она вбежала на кухню, завязы-вая на ходу халат, распаренная и довольная после душа. Он вошел следом и подошел к окну, попыхивая только что прикуренной сигаретой. - Леня, сейчас быстро съезди в "Хо-лидей" за шампанским... Вот тут я тебе написала: д-две, нет че-тыре бутылки шампанско-го и...
- Разберусь, - досадливо сказал он. - Дай докурить.
- Давай, только быстренько. Ну, можно курить в окно?! Я беременная женщина, или кто, вообще?!
- Прости, пожалуйста, солнышко. - Он выбросил сигарету в окно и погладил суетя-щуюся Иру по попке. Она нервно дернула плечами, безостановочно доставая из холо-дильника тарелки с салатами. Посмотрев на обилие продуктов, Леонид еще раз задумался и спросил: - А что, собственно, будет-то?
- Все б-будет. Ты уедешь, наконец? - нетерпеливо ответила жена. - И убери ноутбук в спальню. Мне м-мешает он тут.
- Да не торопись ты так. К нам что - Путин приезжает, что ли? - Ира не ответила. Он пожал плечами, взял с обеденного стола ноутбук и коврик с мышью, и понес в спальню.
Вот чего, оказывается, не хватало на этом супер-пуперном письменном столе. Ноутбук оказался незнакомой марки, но явно - под стать столу - не из дешевых. Куда подевался старый добрый "Acer", осталось для него тайной, но сильно задумываться он не стал. На-тягивая джинсы и футболку, неизвестно когда заботливо разложенные Ирой на чудесным образом заправленной уже кровати, Леонид напряженно пытался припомнить, какое сего-дня число. С годом все более-менее определилось, но точная дата все как-то ускользала от него. Впрочем, он всегда был исполнителен и надежен, как швейцарские часы (которые - "Omega" - тоже, невесть откуда взявшиеся, обнаружились на кухне рядом с ноутбуком), и предпочитал не тратить время на лишние размышления и расспросы, тем более, что все и так скоро должно было проясниться само собой. А потому он просто выбросил из голо-вы ненужные пока мысли, быстро оделся и вышел из квартиры, чмокнув на прощание же-ну. Стоя у лифта, в заднем кармане джинсов он нашел неплохой новенький кошелек и ключи от машины. Пересчитав на всякий случай деньги, он слегка вспотел от обилия пя-тисот- и тысячерублевых купюр. Бумажник, ставший за время спуска в лифте старым зна-комым, таил в своих недрах помимо денег еще и несколько кредитных карточек, а в одном из кармашков Леонид нашел довольно толстую стопку визиток. Фамилии их обладателей почти ничего не говорили ему, но должности были сплошь крупного калибра. Среди визи-ток директоров заводов и президентов компаний Леонид нашел и свою - скромный бе-ленький прямоугольник с лаконичной надписью с двух сторон:
ЗАО "АМБР"
Леонид Александрович
Вот так - просто и со вкусом. "Твою мать, Леня!" - беззвучно заорал он. - "Ты работа-ешь в ЗАО "АналитикаМаркетингБизнесРешение" Леонидом Александровичем! Ну и су-ка же ты после этого! Когда? Почему мне не доложили?" Он заплясал на крыльце шести-этажки, высоко подбрасывая ноги и выкрикивая что-то нечленораздельное на глазах удивленных водителей машин, проезжающих мимо, и мамаш, гуляющих с колясками. И весь Мир вокруг - прекрасный, огромный и удивительный, старый, как говно мамонта, и ничему обычно не удивляющийся сам - остановился и заворожено следил за его танцем, не смея даже пикнуть.
Он вдруг резко остановился посредине очередного сумасшедшего па, откашлялся, об-вел глазами двор и поклонился - за неимением других зрителей - тополям на углу дома, двум бабушкам на лавочке у соседнего подъезда, молодой розовощекой мамашке с коля-ской и шоферу, выходящему из только что подъехавшего серебристого "Мерина".
- Господи! Спасибо тебе за все, что ты даешь мне! - громко произнес Леонид, разги-баясь после поклона. - Чудны дела твои, Господи, и дары твои бесценны!
- Ну, это вы мне льстите, Леонид Александрович, - сказал шофер - молодой парень при галстуке и в капитанской, почему-то, фуражке. - Я же только вас на работу и обратно вожу. Вот сейчас машинку помыл - и к вам. А опаздывать я никогда не опаздывал, вы же знаете...
Несколько секунд Леонид пристально вглядывался в лицо парня, вспоминая, потом просиял и быстрым шагом направился к "Мерседесу". "Зато не придется гадать, которая машина моя".
- И за тебя, Мишаня, Ему тоже спасибо! - с чувством сказал Леонид, когда водитель уселся за руль. - И за то, что помыл, и за то, что не опаздываешь.
- Ну что вы, Леонид Александрович, чтобы я, да в такой день... - шофер как будто осекся на полуслове, что не ускользнуло от внимания Леонида, который, однако, ничего предпочел не говорить. Мишаня пожевал губу, тупо глядя перед собой, и сорванным го-лосом спросил:
- Куда вам?
- А что тут побли... нет - лучше подальше? Но - не сильно подальше.
- Из супермаркетов? - понимающе спросил Мишаня. Леонид кивнул. - Если не силь-но подальше, можно в Академ. Мигом долетим.
- А мы где? - вдруг спросил Леонид.
- В Бердске, конечно, - немного удивленно ответил шофер и, когда начальник задум-чиво кивнул в ответ, переспросил: - Так, в Академ?
- А?.. Да. Поехали в Академ.
Мишаня, кажется, что-то рассказывал всю дорогу, жужжало радио, но, с определенного момента Леонид перестал слышать, погрузившись в мысли. Не заметил он, и как тактич-ный Мишаня замолчал и приглушил приемник. За тонированным стеклом проплывал де-журный пейзаж с тополями, заправками и рекламными щитами. От чего-то домики и де-ревья вдоль шоссе всегда казались ему плоскими декорациями, как будто специально вы-строенными для услады взоров проезжающих по своим делам. Поработав в такси, он, ко-нечно, знал, что и за бутафорской фанерной зеленью кипит своя жизнь, и какие-то люди ежедневно ездят отсюда и сюда, чистят зубы, ходят по магазинам и спят с женами, но чув-ство нереальности, искусственности изжить в себе никак ему не удавалось. И повороты, повороты... Сколько раз, проезжая вот так и вглядываясь в серую до банального ленту дороги, он думал: "Судьба моя. За каким же из поворотов ты ожидаешь меня, встречая и провожая усталым взглядом машины с затененными стеклами?" "И от чего мне так груст-но сейчас?" - размышлял Леонид. "О! Знаю. Я не помню момент перехода. Почему так ясно вижу я дождливое лето и эту дорогу, но совершенно стерты из памяти последующие два... пожалуй, года? За каким же светофором ты стояла, моя судьба, напряженно вгляды-ваясь в дорогу? Ира, Ира... Помнишь ли ты, как помню это я, ту дикую безумную зиму, когда ты вышла замуж? Помнишь весну и наши встречи с тобой в тайне от всех, когда ты дохаживала последние сроки? А твою смску: "Значит, будем вместе"? А первый месяц после родов, когда ты так зло и грубо отмахивалась от меня: "Я сама все решу"? Я был мухой для тебя. Я помню все, как вчера. Как получилось, что мы все-таки вместе - я уго-ворил тебя? Или ты "решила сама"? Я сильно напился тогда, хоть и давал себе слово, и написал тебе: "Таджичка, всегда хотел тебе счастья, но будешь ли ты счастлива, когда я скажу ПРОЩАЙ НАВСЕГДА? Не хочу метать бисер перед..." Что же ты ответила? Я не помню. Наверное, я уснул, но вот проснулся ли я на следующее утро? Я не помню. Быть может, я просто умер?" От последней мысли ему сделалось нехорошо и захотелось воз-духа, но процесс в голове уже был запущен невидимой властной рукой, и остановить его сейчас не смогло бы ничто на Земле. Он все-таки был писателем... "Ты сказала: писатель мой ненаглядный? Я еще и писатель?! Ну да: что же я так долго спал сегодня - небось, колотил всю ночь, пока ты смотрела сны... Сны?.. Может, это сон?" Он легонько надавил ногтем на тыл ладони. Потом сильнее. Тупо посмотрел на глубокий полукруглый отпеча-ток, периферийным зрением отмечая сдержанный интерес Мишани к своим самоистяза-ниям. Проснуться не удавалось. "Ну, конечно. Проснулись мы только сегодня. В хуй зна-ет, каком году. Сегодня, когда царствие небесное, судя по всему, для меня лично уже на-ступило, несмотря на все иркины опасения. Выходит, спали пьяным сном, непонятно сколько лет, все на свете на хуй пославши... Или - не пьяным?.." Он точно помнил, как сел за стол и налил себе первую рюмку. Помнил стыдное чувство, когда поднимал ее. Ос-тальное начисто стерлось. "Я просто сошел с ума в какой-то момент", - вдруг логично объяснил он все себе. "Ведь говорят, что Бог, решив наказать кого-нибудь, в первую оче-редь лишает его ума. Но, может быть - напротив, безумным Он делает человека в награду за страдания? Тогда все сходится: и чувство безотчетного счастья поутру, и секс с навсе-гда потерянной женщиной, и детская с плюшевым тигром, и эта дорога (на Родину) за спиртным к неведомому празднику и... сам праздник, в конце концов, каким бы он ни был! Ты сошел с ума, наконец, Ленечка. Просто, сошел с ума. Кто-то сделал тебе пода-рок". Он поглядел в свое отражение и улыбнулся. "Расслабься и получай удовольствие от своего безумия. Разворачивай медленно. Жуй тщательно"...
- К "Городку", Леонид Александрович? Или - в "Холидей"?
- А где дороже? - со смехом спросил Леонид.
- Ну... в "Городке"...
- Ну и жми, - со смехом сказал совершенно трезвый Леонид, вызвав водителя на тре-вожный взгляд, читая записку жены. - У нас что - денег нету, что ли?.. "Хеннесси" - от-куда слова-то знает?..
... Дорога назад была смешнее, но от того - короче. Мишаня в конец разошелся и, не-смотря на общеизвестно строгий нрав начальника, всю дорогу нагло травил анекдоты:
- Мужик с утра просыпается..., вы слушаете?
- Оф коз, Миша. Поливай.
- Так вот: мужик просыпается и чувствует, что пропал. Денег - нема. Выпить в доме нечего - одни пустые фунфыри по полу катаются. По карманам - хлоп - нету сигарет. Ну, думает, - труба! Сидит и горюет. И вдруг - звонок в дверь. Он открывает: на пороге стоит заяц...
- Ага...
- На пороге стоит заяц. Натуральный, серый. И в руках у него сетки с пивом, а свер-ху...
- Да знаю я....
- Знаете?..
- Трави, хуй с ним. С синими глазами?
- Так вот, - продолжал ободренный Мишаня, не стараясь ничего понять. - Стоит на пороге серый заяц с синими глазами, а в руках у него сетки с пивом, а поверху - пачки с сигаретами, спички-зажигалки...
- Умеют же люди...
- Ну, мужик радостный, зайца - хвать за шкварник, и - в квартиру. Бутылку пива бе-рет, глотком - в себя. Хватает сигареты - закурил... И говорит...
- Ну, спасибо тебе, зайчик...
- ...Ну, спасибо тебе, зайчик, от смерти спас. А заяц и говорит... Вы слушаете, Лео-нид Александрович?
- ... А заяц и говорит: я, вообще-то, не зайчик. Я - белочка. Обиженно так...
Оба заржали, причем Леонид явственно ощутил, как рад своей проделке Мишаня. "Умеешь, прогнулся. Это ты в строчку", - подумал Леонид благостно. "Любимый хозяй-ский анекдот рассказал. Пару месяцев... - пару месяцев?! - я его не вспоминал".
- Подъезжаем.
- И славно. "Ничего не помню, и помнить не хочу", - подумал он наставительно и на том успокоился. "Прошлого нет".
Лифт почему-то упорно не хотел опускаться и лишь весело гонял с этажа на этаж, вре-мя от времени останавливаясь где-то наверху, чтобы перевести дух перед очередным спуском-подъемом. "Детки", - беззлобно решил Леонид и, шагая через ступеньку, отпра-вился к себе на шестой. В правой руке позвякивал в такт пакет со спиртным, а в левой одуряющее пах розовый букет - выходя из магазина, он купил его, не задумываясь. "Я так давно не дарил тебе цветы", - обдумывал он приветственную речь. - "Не знаю уж, какой сегодня праздник, но я решил, пусть..." Он подошел к своей двери и физически ощутил вдруг присутствие за дверью большого количества в унисон чего-то ожидающих людей - казалось, что они все вместе вдохнули и сидят сейчас с красными лицами, боясь пошеве-литься - он так живо представил себе эту картину, что ему стало смешно. "Господа, я пришел сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ФСБ", - одними губами прого-ворил он, улыбаясь, и вставил ключ в замок.
Странно, но дверь оказалась не заперта и легко открылась, чуть скрипнув по-кошачьи. Он вошел в квартиру и остановился на пороге, озадаченный донельзя. Стояла гробовая тишина, свет в коридоре не горел.
- Оба-на. Ира! - громко произнес Леонид и услышал в ответ молчание. - И где все?
Он, не разуваясь, прошел в кухню и в вечернем сумраке увидел пустой стол и открытое окно.
- Акай, - позвал он собаку и прислушался - не раздастся ли знакомое цоканье. - Еще и собака ушла. Вот тебе и сходил за шампанским. - Он вдруг поймал себя на том, что раз-говаривает преувеличенно громко, словно подбадривая самого себя. Леонид озадаченно крякнул, положил букет на стол и достал из кармана мобильник. Набрал знакомый номер и услышал в трубке так достававшее его когда-то "Абонент отключил телефон". Он ма-тюкнулся вполголоса и позвонил Мишане, даже не задумываясь, откуда ему известен его номер. Мишаня трубку не взял. Прослушав добрую минуту длинных гудков, Леонид по-ложил телефон на стол и тяжело опустился рядом. Ему вдруг захотелось плакать.
Рука сама собой потянулась к пакету и вытащила оттуда бутылку коньяка. Несколько секунд Леонид тупо смотрел на добычу, потом вытер со лба пот и нервно сорвал фольгу с горлышка. Пробка некоторое время не поддавалась его пальцам, но вот упала на стол и откатилась на противоположный край.
- Пусть, - сказал он, поднося бутылку к губам. - все вернется. Я не могу быть один.
Он не успел сделать и глотка, как услышал, что открылась дверь гостиной. Вспыхнул свет. На кухню буквально влетела в развевающемся вечернем платье Ирка, а следом за ней лавиной хлынули гости.
- Сколько тебя ждать можно?! С-сидишь тут в темноте, как сыч, а мы там тебя битый час ждем и молчим, как рыбы об лед. Не мог в гостиную заглянуть, что ли? В-весь сюр-приз нам чуть не сорвал...
Он оторопело всматривался в многочисленные лица, а рот его тем временем растяги-вался в подобие смущенной улыбки.
- Так это, типа, мне сюрприз такой? А я чего-то решил сразу, что никого нету, и не сообразил по комнатам-то посмотреть...
- Ну, конечно!..
- Конфуз. Так что за праздник, все-таки, никак не врублюсь? Что за сюрпризы?.. Ирик?..
- С днем рожденья тебя, мой хороший! Вот какой праздник - ты забыл, что ли?
И все хором завопили вдруг так, что было слышно, наверное, в соседних домах:
- С днем Ра-ждень-я! С днем Ра-ждень-я!... - И громче всех кричал маленький бело-головый мальчик на руках у Ольги Ивановны: - Дем ла-зде-ня! Дем ла-зде-ня!
Леонид поцеловал жену и протянул руки к ребенку. Тот сразу рванулся к нему, чуть не выпрыгнув из бабушкиных объятий.
- Богданчик мой. Данечка, сыночек, - шептал ему Леонид, качая на руках и целуя в круглые щечки. - Родной мой, как я по тебе соскучился!
Ира обняла его сзади за талию и прижалась к спине. Он обернулся и привлек ее к себе. Кто-то из гостей вдруг громко прокашлялся, и все, как по команде, мгновенно вернулись в гостиную. Только Акай задержался на пороге, весело поблескивая влажными карими гла-зами. Потом подошел и ткнулся носом в колени Леонида, желая тем самым показать, что он тоже член семьи и имеет полное право на свою порцию поцелуев от каждого в отдель-ности и от всех вместе. Они постояли так - трое и собака - в полной неподвижности еще минуту, потом Ира ласково подтолкнула мужа к дверям:
- Пошли. Ждут.
Уже по дороге в гостиную она шепнула ему:
- Это еще не всё.
Он вопросительно посмотрел на нее, но не успел ничего сказать, как она распахнула двери и втолкнула его в ярко освещенную комнату, где за огромным столом сидели и что-то говорили празднично одетые веселые люди. Его усадили во главе - спиной к окну, ли-цом к дверям - как и полагается сидеть счастливым именинникам и отцам семейств. Ира села по левую руку, тут же принявшись что-то торопливо накладывать в его тарелку, а Бо-гдан перебрался к бабушке. Леонид проследил весь его путь довольным гордым взглядом, пока взгляд этот не уперся прямо в толстые линзы тещиных очков.
Ольга Ивановна, по своему обычаю смотрела куда-то в сторону, и что-то терпеливо объясняла внуку, мелко и часто шевеля губами. Несколько секунд Леонид вглядывался в ее лицо, постепенно суровея, но тут Ира встала и подняла бокал с шампанским, готовясь сказать первый тост, и он отвернулся.
- С ума сойти, - прошептал он жене, прикрывая рот рукой. - Ты тост собралась гово-рить?
- Да, не мешай, - сквозь зубы ответила Ирина и, прочистив горло, действительно за-говорила немного взволнованно: - Леонид Александрович! Сегодня вам исполняется... - он с интересом смотрел на нее, ожидая услышать решающую цифру. - ...В общем, я все время забываю, сколько... Но это не важно. Главное, что мы в-все сегодня здесь, чтобы сказать тебе, как мы т-тебя... любим, и ценим, и... уважаем... - Он тоже встал и взял ее за руку:
- Ты не волнуйся так, солнышко. - Она сразу успокоилась и замолчала, прижавшись к нему плечом, а он продолжил за нее: - На самом деле, самое главное слово, которое ска-зала моя... жена, это "любим"! Гости мои дорогие, если это действительно так, если вы меня и вправду любите так, как люблю вас я, то это самый большой и самый лучший по-дарок для меня, сколько бы лет мне сегодня ни исполнилось. Пусть я говорю немножко высокопарно, но вы меня поймете: я поднимаю этот бокал за жизнь и самое важное в ней - за любовь! - Он выпил и со звоном разбил фужер об пол, заставив Иру ахнуть, но тут же повернулся к ней и поддержал ее бокал, пока она не выпила до дна. - По-моему, горько? - посмотрел он на гостей, и все тут же хором согласились. Он целовал ее долго-долго, а ко-гда их губы, наконец, разомкнулись, он подмигнул ей и прошептал: - Я обещал тебе всю жизнь, как свадьбу? Я слово держу.
Усаживаясь на стул, он мельком взглянул на тещу: она молча жевала, сосредоточенно глядя в тарелку, а на коленях у нее ерзал Богдан.
Он едва успел донести вилку до рта, как раздался звонок в дверь. Леонид вопроситель-но посмотрел на Иру, но она сделала загадочное лицо и молча вышла из-за стола, прикрыв за собой двери гостиной. Несколько секунд именинник вглядывался в лица собравшихся, пытаясь угадать, кого же еще нет за столом, но так ничего полезного и не высмотрел.
Открылась дверь и вошла Ира, ведя за руку...
Он аж привстал от неожиданности. "Вот я балбес! Это сколько ж мне лет-то сегодня - конфуз за конфузом!" Рядом с Ириной стоял здорово повзрослевший и похудевший Ни-кита, почти целиком скрываясь за огромной блестящей гитарой, которую держал перед собой в вытянутой руке.
- Пап, привет. Это от нас с Верой...
- Сынок! - только и смог выдохнуть Леонид вне себя от нахлынувших чувств. День чудес - да и только! Все же, он быстро справился с собой, широкими шагами подошел к старшему сыну и прижал к себе, не глядя отставив в сторону гитару. - Ты-то откуда взял-ся?
- Меня дядя Миша привез, - краснея, сказал мальчик, бегая глазами над плечом отца. Наконец, он заметил Богдана, который тоже густо покраснел и хлопал своими серыми гла-зами на незнакомого большого мальчика, который обнимался с его папой. Целое мгнове-ние они смотрели так друг на друга, узнавая. Леонид почувствовал, как приподнялись под его руками плечи Никиты, и все понял.
- Пойдем, я тебя с братом познакомлю...
...И на протяжении всего вечера он не раз украдкой посматривал на сыновей, которые, казалось, быстро нашли общий язык, несмотря на разницу в возрасте. Конечно, Никита уже не катал по полу машинки на пару с младшим братцем, но видно было, что им вроде есть о чем поговорить: Никита все время что-то настойчиво объяснял, а Данечка слушал, открыв рот и, похоже, успевал вставлять вопросы. Леонид был счастлив, наблюдая за детьми.
Он пропускал большинство тостов мимо ушей, но не забывал прочувствованно благо-дарить каждого выступающего, пожимать руки, принимая подарки, и провожать до дверей уходящих. Когда за столом осталось уже меньше половины народу - он узнавал здесь уже каждого - ближний круг, так сказать, Ирина вдруг ненадолго вышла, а когда вернулась, то по ее лицу Леонид угадал приближение очередного сюрприза. Все замолчали и устави-лись на нее в ожидании. Из-за спины Ира достала большой белый конверт, раскрыла и безо всяких предисловий начала читать:
- Уважаемый автор! С радостью сообщаем Вам, что стиль и содержание Вашей по-вести "Места, богатые рыбой и дичью" очень понравились редакционному совету нашего журнала... - Он едва не упал со стула, услышав это. - С Вашего разрешения мы хотели бы опубликовать повесть (с минимальными сокращениями) в декабрьском номере. Для под-писания авторского договора и обсуждения условий публикации и выплаты гонорара ждем Вас по адресу редакции в г. Москве не позднее середины октября сего года. С ува-жением,...
Последние слова совершенно пропали в грохоте аплодисментов и одобрительных кри-ках гостей. Он сидел, ошарашенный, не зная, что следует говорить в таких случаях, и лишь рассеянно кивал, выслушивая безостановочные поздравления и пожелания. "Неуже-ли, я все-таки сошел с ума?" - все время думал он. "Или, все-таки, сплю? Если - нет, вы-ходит, что я просто самый счастливый человек на этой планете. Но этого не может быть, потому что не может быть никогда". И все же он уже знал, что неверно ни первое, ни вто-рое, а третье - на самом деле правда, что все-таки случилось, сбылось все, о чем мечтал, о чем просил, стоя на коленях в дрезину пьяный, у невидимого, очень далекого и очень за-нятого Бога столько бессонных ночей холодными зимами и одинокими веснами, что он не проехал-таки тот самый главный поворот на длиннющей серой дороге, за которым Судьба - красивая и умная, добрая и щедрая - махнула-таки ему рукой после тысячи лет ожида-ния... И кто бы что ни говорил там, прошлого все-таки нет, зато - есть бесконечное счаст-ливое Будущее, которое, на самом деле, просто - Настоящее, которое собирается насту-пить, и наступает неминуемо и Навсегда. Сколько раз ты сам говорил эту грустную ум-ную фразу: в конце все будет хорошо, надо только успеть дожить? Здесь истинно только "все будет хорошо", и нет никакого "конца", и не надо "успевать дожить" - надо просто жить... Сами собой в его голову без стука, открыв своим ключом, вошли слова и удобно расселись на мысленных диванах, вытянув ноги, и открыли банки с пивом и закурили вкусные сигареты, пуская в потолок меланхоличные зыбкие кольца - пришли домой и стали там жить:
Утро может быть светлым и добрым,
Надо только суметь проснуться
И желтой подводной лодкой
Всплыть на поверхность сна.
Счастье может быть очень долгим,
Важно не промахнуться:
В темноте перепутать так просто
Синицу и журавля...
...Гости разошлись. Мальчишек уложили в комнате Богдана. Там же обосновался и Акай. Мамин муж Миша устроился в гостиной на кожаном диване и сразу уснул. Было уже за полночь, когда на кухне остались только члены самого ближнего круга: Леонид с Ирой, да Ольга Ивановна. Он пил кофе с тортом, обдумывая планы на завтра, а женщины мыли посуду. Стопка тарелок на кухонном столе все росла, но с какого-то момента Лео-нид, отвлекшись от своих мыслей, вдруг заметил, что мать и дочь о чем-то оживленно шепчутся, причем тон разговора явно повышается. Он уже приготовился врезаться в их спор, как вдруг Ира закрутила кран, вытерла руки полотенцем, и, подтолкнув мать к сто-лу, молча уселась рядом с ним, налив себе зеленого чая. И тут он вдруг понял, что самый главный сюрприз вечера он получит только сейчас. Ольга Ивановна все не решалась заго-ворить, все смотрела в сторону, молча прихлебывая остывший чай, а Ира все подавала ей ободряющие сигналы. Наконец, решив, что молчание затягивается, Леонид взял инициа-тиву в свои руки:
- Ну, как вы, Ольга Ивановна? Все времени не было поговорить с вами, вы уж изви-ните... - Она продолжала смотреть в сторону. - Ольга Ивановна, - окликнул он. - Ау. Не засните. Расскажите мне, как у вас там - давненько уж не виделись...
Наконец, она поставила чашку на стол и посмотрела на зятя:
- Да, Леонид, мне давно надо было с тобой поговорить...
- О чем? - с притворным пока интересом, но уже начиная что-то предчувствовать, спросил он. - Я не слишком, на ваш взгляд, много выпил сегодня?
- Только не злись...
- Ну, что вы...
- Нет, правда, ты можешь, имеешь право на меня злиться, - вдруг, словно ее прорва-ло, затараторила теща. - Только выслушай сначала.
- Я слушаю, - вздохнул он, вдруг начиная понимать, о чем пойдет речь. Сердце по-чему-то забилось тревожно, но он старался не показывать виду.
- Я перед тобой виновата... Подожди, Ира. Так вот, Леонид Александрович. Я сильно не хотела всего этого говорить, но совесть, что называется, меня заела. Перед ней, - она кивнула на дочь. - я как-нибудь все отмолю, но ты, вы... Вы поймите, я же как лучше хо-тела...
- Я помню...
- Я же как лучше хотела. Чтобы она счастлива была, чтоб не как мы с отцом, чтоб не видела всего этого...
- Я слово в слово помню и про ад и про мальчика с золотыми руками - "ну и что, что без квартиры"...
- Ну прости ты меня, - вдруг с жаром сказала Ольга Ивановна. - Я ведь когда узнала, что она беременна, сперва сразу про тебя подумала, так она же меня убедила, что это чур-ки этого...
- Когда вы ей лоб сумкой разбили - конечно...
- ...А я смотрю: он без квартиры, но вроде с деньгами, да вежливый такой, да вроде ухаживает за ней. Я и брякнула: давай, Ира, определяйся. Раз уж он такой хороший, ну и возьмем его к себе, так он тебе свадьбу, и все такое...
- ...А с алкаша с этого толку не будет. Пусть сдохнет там себе, - Ира толкнула его в бок, но он не обратил внимания. - И будешь, как за каменной стеной, и ничего, что нерус-ский, зато - не пьет, как этот, и, знай себе, работает. Так ведь было?
- Да. Так, - неожиданно резко сказала Ольга Ивановна. - А потому, что она у меня одна осталась. Потому, что хотелось ей счастья...
- Себе.
- Что - себе? - не поняла она.
- Себе вы счастья хотели, Ольга Ивановна, а не ей. Лишь бы все по-вашему было. Она, хоть и глупая, но всегда знала, что плетью обуха не перешибет. Вот и испугалась, что вы ей родить не дадите...
- Да. Все так. - устало произнесла теща. Он вдруг почувствовал, что она готова за-плакать. - Я уже, когда Богданчик родился, как увидела его, все поняла. Она и тебя, и ре-бенка защитить хотела. От меня... - Они молчали целую минуту, потом Ольга Ивановна заговорила снова: - Я знаю, как я перед тобой виновата. Знаю, через что ты прошел из-за моего упрямства и своеволия. И ее позор и страдания - тоже моя вина. И ты же добился своего, все-таки. И я ведь вижу, как вы счастливы вместе. А то, что внука не вижу меся-цами, ну сердце у меня не выдерживает. Простите меня, дети, дуру старую. Чуть совсем я вам жизнь не сломала тогда. А сейчас не могу терпеть больше - все признаю. Прости ме-ня, Леонид Александрович, от чистого сердца и не помни зла.
Долго-долго смотрел он на нее задумчиво, пытаясь определить, в чем она хитрит. По-том встал, подошел к окну и закурил, пуская дым в форточку. Ира сидела, поджав губы и молчала. "Она любит меня", - подумал он. "А все остальное - дым..."
- Я вас давно простил, Ольга Ивановна. - наконец, сказал он. - Потому, что она со мной, и мой сын со мной, и делить мне с вами нечего. А зла я не помню. Я вообще ничего не помню. - Он услышал, как Ира облегченно вздохнула. - Потому, что прошлого нет. Ложитесь спать.
За окном уже почти светало, когда он спросил ее:
- Больше сюрпризов не будет?
- А ты бы хотел?
- Ну, я уже почти привык к ним за сегодняшний день. - улыбнулся он в темноте. - Уже как-то скучно без них.
- Тебе со мной скучно? - возмутилась она.
- Нет, солнышко! Что ты!
- То-то же.
Он помолчал, чувствуя ее легкое дыхание на своей груди.
- А знаешь, я тут подумал...
- Ну что ты еще подумал? - сонно ответила она.
- Давай на следующее лето купим яхту...
- Еще одну?! - изумилась она. - Давай-ка спать, мечтатель мой. Я уже.
"Нет, время сюрпризов еще не прошло", - думал он, засыпая. "И не пройдет никогда. Интересно, кем я проснусь завтра? Только бы не таксистом.."