- Да ну, разве их разбудишь? Сегодня же дискотека почти в два закончилась!
- Ирина, ты здесь?
- Нет её.
- Павлуша, ты почему Ирину не разбудил?
- Да нет её в номере, ушлёндала уже куда-то!
- Как ушлёндала, ведь договорились же?!
- Да здесь я, здесь! Павлик, ты с кем мой номер спутал, признавайся!
- Кого ещё нет?
- Инесса и Кристя ждут возле ступенек, я их сама там видела.
- Ой, девчата, а я плавки забыл одеть!
Хихиканье в темноте:
- Павлик, а зачем тебе плавки, ты же все равно купаться не будешь?
- А-а-а, точно, я и забыл! Тогда ладно: буду принимать лунные ванны на берегу.
- Смотри, как бы пограничники тебя во время этих ванн...
- Ну что, ждем кого ещё?
- Нет-нет, пошли уже! Придут сами, не маленькие...
Туфли в руках, босиком, на цыпочках, по темному коридору. Скрипучая дверь корпуса открылась, пропуская вереницу молодых гибких тел, и тихо закрылась, придерживаемая сильной Пашкиной рукой, отсекая темноту коридора от слепящей звездами темноты каспийской ночи.
- А-х-х, хорошо-то как, девочки! Пашка, не ворчи!
Бордюр огромной веранды. На минуту все останавливаются и смотрят в темноту. Там, далеко внизу, за каскадами ступеней и полосой песчаного пляжа - невидимый июльский Каспий. Ночные прожектора с соседних правительственных дач почему-то направлены в небо, призрачными белесыми столбами высвечивая дорожки к по-южному огромным звездам.
Теплый воздух, напоенный запахами соли и цветущих магнолий, проникает под легкие платьица, лаская разгоряченные ожиданием необычного девичьи тела.
- Пошли же, чего встали!
- Так красиво же, Ксюха!
- Подумаешь, красиво! А мне побыстрее хочется!
- Пашка, она и в постели всегда такая быстрая? - вопрос под сдержанные смешки.
- Да откуда мне-то знать? - возмущенный Пашин голос. - Что я, свечку над ней держал?
- Тише-тише, а то Карл Карлыча разбудите!
- А я не сплю...
- Как?! Карлыч, вы что тут делаете?
- Курю я тут, вот что!
- А-а-а... Ну, курите, курите, Карлушенька. А мы тут собрались искупаться...
- Ночью-то?
- Ага, ночью. Иринке вон нельзя днем плавать, с её-то белой кожей и рыжими волосами, вот мы и решили составить ей компанию.
- Ну-ну! А вы в курсе, что ночью пограничники запрещают купаться?
- А мы с ними договоримся! - под сдерживаемые смешки произносит Ксюшин голос.
- Ты, Ксюша, с кем угодно договоришься!
- Это точно, Карл Карлыч! Вот только вас я пока ни как не уговорю.
- Я старый, Ксюша.
- А я вас молоденьким на раз-два сделаю, вы только к телу допустите!
- Ксюшка, замолкни! Карл Карлыч, мы пойдем?
- Да идите уж, что я, держу вас, что ли? Но только чтоб никто завтра ни о чем в лагере не знал, хорошо? А то все повадятся на ночные купания ходить!
- Все не повадятся. Все сюда спать приехали.
- Ага, спать! Ты по номерам пройдись, чем там сейчас народ занимается?
- Думаете, все трахаются?
- А то!
- Так ребят же мало, девчонки в основном.
- А местные?
- Местные?! Ты думаешь, кто из девчат с местными согласится?
- Ха, не смеши мои тапочки, Ирка! Вон, Инка твоя...
- Да ты что?! С кем?
- С Рафиком.
- Это который в баре?
- Ну да, с ним!
- Ну, Инка дает!
- Вот именно...
А босые ноги скользят по бетонным ступеням. Ниже, ниже. Вот и песок. Пальцы зарываются в его теплую шершавость.
- Девчонки, тише, а то, в самом деле, пограничники заметят!
- Ну вот, сглазила!
Под железный лязг луч одного из прожекторов лег на берег и заскользил в сторону купальщиц.
- Что будем делать?
- А ничего! - Ксюша выступила навстречу лучу. И когда её стройная, ладная фигурка попала в его сияние, подняла точеную руку и помахала. А в следующий миг повернулась спиной к сидящим в темноте пограничникам и одним движением, взявшись за подол платья, стянула его через голову.
- Ксюшка, ты без купальника!
- А на кой? - И царственно-медленно повернулась перед ночью, давая всем возможность полюбоваться своим телом.
В свете прожектора её природная смуглота была не заметна. Но зато четко высвечивались покатые, пухлые плечи, крепкие, большие, чуть покачивающиеся груди с огромными сосками, чуть выпуклый девичий , темный, густой треугольник под ним, упругая тяжесть изящных ягодиц, стройные ножки и маленькие, будто детские ступни.
Ксюшка нетерпеливо топнула:
- Ну что, долго мы здесь стоять будем? Девочки, айда в море! - И вышла из освещенного круга в темноту.
Луч двинулся за ней. Остальные, будто только и ждали этого момента, быстро поскидывали халатики, платья, босоножки, забросали ими Пашку: "Сторожи!"
Темная вода жадно приникла сначала к ногам, потом к девичьим бедрам, лёгким ознобом дотронулась до спин и - приняла в своё лоно.
- Ах, как хорошо, девочки!
Ни всплеска. Все легли на воду и смотрят в звездное небо.
- Звезды, какие звезды!
- А вон спутник летит!
- Где, где?
- Вон, правее, видишь?
- Ага, увидела.
Метнувшийся луч прожектора заставил зажмуриться. Ксюшка возмущенно вскинула вверх руку с выставленным средним пальчиком - и прожектор отвернул в сторону.
- Ну, Ксюха, ты и даешь! А если пожалуются?
- И пускай жалуются, не хрен на голых девчонок смотреть. Да и то, что мы, первые, что ли? Неужто в другие смены здесь никто голышом не плавал?!
- Так ведь лагерь-то образцово-показательный, для комсомольских вожаков, ты что, забыла?
- Ха, вот и пусть смотрят на моё образцово-показательное комсомольско-женское! Мне не жалко! А вы чего все в купальниках? А ну, живо снять!
Ирина почувствовала, как дерзкие пальчики прикоснулись водой к её телу под водой и стали стягивать трусики.
- Ирка, ну у тебя и бедра, круто!
- Ксюш, не надо!
- Надо-надо, ты мне сама потом спасибо скажешь! Держи вот! - В руку падает мокрый комочек, а Ксюшины руки уже проводят по освобожденным ею же от лифчика грудям.
- Ксюшка, бесстыдница!
- А чё? - Поблескивая зубками в задорной улыбке, Ксюшка, напоследок слегка коснувшись Ирининого лобка, повернулась к Татьяне и стала стягивать купальник с неё.
Заразившись безудержным, порочно-притягательным бесстыдством, девчонки поскидывали купальники, связали их в один узел и позвали:
- П-а-авлу-уша, забери, а?
- Охота была в воду лезть! Сами несите!
Татьяна взяла узел и пошла к берегу. Ксюха крикнула в след:
И со вздохом отворачиваются в тот момент, когда Татьяна, остановившись перед сидящим на песке парнем, ярко освещенная лучом прожектора, медленно прикасается к грудям и раздвигает ножки. Прожектор погас.
- Сообразили наконец-то, уроды!
Стайка призрачных девичьих тел заскользила в темноте и неге моря прочь от берега, предаваясь ласке бесстыжей воды целуя друг дружку в плечи, перебирая мокрые, тяжелые волосы, плывущие по воде. Воздух наполнился вздохами, легкими вскриками.
Наласкавшись, немного устав от такой непривычной вседозволенности, опять легли на воду, подставляя свету звезд выступающие из воды груди, нежные выпуклые животики, мокрую курчявость лобков.