Ведьмой стала я со зла,

      Душу Бесу продала.

      Нет надежды, нет, спасенья,

      Ждёт вас смерть лишь и мученья..

      Ведьма Черного озера.

     Глава 1. Неожиданное наследство.

      Альбине спалось очень плохо в этом странном, непривычном и новом для нее, месте.

     «Какой дурак, придумал рекламу «Домик в деревне»» - раздраженно размышляла девушка, яростно почесывая покусанные комарами ноги и руки – Наверняка, человек ненормальный, мазохист-извращенец…Убила бы, гада!»

      Перевернувшись с правого бока на левый, Альбина вдохнула душный воздух полной грудью, лягнула ногой легкое покрывало, взятое ею с вечера, просто так, на всякий случай и зевнула – лучше не стало.

      Ей, по- прежнему, что-то давило в бок, впиваясь в тело, точно та самая горошина, отделяющая настоящих принцесс от поддельных, надоедливый комар зудел где-то в районе уха, тонко и назойливо, жалил так, что казался не безобидным крылатым надоедой, а настоящим вампиром-кровососом, из окна тянуло сырым, болотистым духом, а, в самой комнате, самой лучшей спаленке в доме, воздух висел, невыносимо душным облаком, влажным и липким.

      Волосы, предмет особой гордости самой Альбины, свалялись самым бессовестным образом, превратившись из изящных локонов, еще вчера красиво уложенных и спадающих на плечи густой волной, цвета золотистой пшеницы, в неопрятную паклю, под ногтями затаилась жирная грязь, выковырять которую, не удалось даже при помощи всего маникюрного набора, благоразумно прихваченного Альбиной из дома, а тело, современной, раскованной девушки, коей, несомненно, считала себя Альбина, покраснело и распухло от некрасивых аллергичных пятен, вызванных укусами мерзких насекомых.

      Девушка вздохнула и уткнулась носом в экран мобильного телефона – сигнал, в этом, богом забытом уголке России, проходил почему-то плохо, слышимость хромала на оба уха, дозвониться, как, ни печально это было осознавать, ни до кого не удалось, но, вот веселенькие цифирки радостно проинформировали Альбину о том, что уже утро, вернее, самое его начало – пять часов.

      Алина застонала громко и вслух, ничуть не заботясь о том, что бабушка, носящая имя учительницы из анекдотов, Марь Ивановна, проснется, потревоженная ее охами и ахами.

      Бабушка… Ах, та самая бабушка!!

     Все началось именно с бабушки, папиной мамы, которая, не подавая признаков жизни в течении многих лет, вдруг, круто переменив свое решение, вздумала пообщаться и, точно чувствуя за собой какую-то вину, отправила письмо невестке, с просьбой отпустить погостить единственную внучку к незнакомой старухе, аж, на целых две недели.

     Надо сказать, что родители Альбины развелись много лет тому назад, в то время, когда крошечная девочка только лишь собиралась начать посещать детский садик.

      Папуля испарился бесследно и Альбина, если честно, не могла вспомнить даже его лица. У мамы, на память о недолгой семейной жизни, осталась пара-тройка фотографий, но, это и всё..

     Мать воспитывала девочку одна.

     О самой же бабушке, Марь Ивановне, проживающей, по мнению Альбины, в немыслимой глуши – Пермском крае, среди лесов, болот и озер, они с мамой, благополучно успели позабыть.

      Теперь пришлось вспомнить.

      Сама же Маргарита Арнольдовна, модный в городе ландшафтный дизайнер, решила взять на работе тайм-аут и провести пару недель в каком-нибудь пансионате, на лоне природы, далеко от суеты большого города.

      Самое обидное, что единственная дочь Маргариты Арнольдовны, Альбина, была причислена к той самой суете, разлучена с друзьями и отправлена, в какой-то Зажопинск, на растерзание незнакомой женщине, с приказом, величать Марь Ивановну «бабулей» и бурно радоваться сложившейся ситуации.

     К тому же, в письме, бабушка откровенно намекала на то, что сделает Альбину своей наследницей, а, наследовать, опять же, по уверениям Марь Ивановны, было что.

      Наследство!

     Для Маргариты Арнольдовны одного этого слова оказалось вполне достаточно, чтобы, без двух недель, совершеннолетняя Альбина начала готовиться к дальнему путешествию.

     Деньги много значили для энергичной Маргариты Арнольдовны, сполна вкусившей всей прелести положения матери-одиночки – отсутствие помощи со стороны второго родителя, государства, унизительной нищеты и ощущения полнейшей беспомощности.

      Поэтому, женщине пришлось быстро осваивать новую профессию, пользуясь старыми связями, новыми покровителями и врожденным даром хорошо усваивать знания.

     Внешностью и прочими талантами, природа женщину не обделила и поэтому, помаявшись некоторое время, Маргарита Арнольдовна, зубами выгрызла свой личный кусочек счастья и ринулась зарабатывать веселые, шуршащие бумажки, твердо вознамерившись обеспечить достойное существование и себе, и своему ребенку.

     При таком отношении к любой возможности пополнить семейный бюджет, Альбине оставалось только смириться и радоваться тому, что на нее, неожиданно, свалилось увесистое наследство.

      Альбина радоваться упорно не желала.

     Перспектива провести две недели, драгоценных летних месяцев, неизвестно где, у черта на куличках, без привычного круга общения, без друзей-подруг, ночных клубов и бассейна, а, так же, без Евгения, с которым она, недавно рассталась, но, рассчитывала помириться, не вдохновила ее.

      Упрямая, как все истинные Овны, она, настоящая блондинка, отправляться в ссылку, «в деревню, к бабке, в глушь, в Саратов», или, как там, у классика, отказалась наотрез, заявив матери, что забаррикадируется в собственной спальне, поставит под кровать биотуалет, начнет питаться китайской лапшой и пить воду из крана, но в деревню, к незнакомой бабке, хоть она и доводится им, ближайшей родственницей, не поедет, ни за что! никогда! ни за какие коврижки!!

      К тому же, интуиция, никогда до сих пор не подводившая девушку, буквально вопила о том, что – нет, нет, ехать никуда не нужно! Останься дома, Альбина, иначе…

      В интуицию Альбина верила свято – она не раз уберегала ее на опасных улицах города, позволяя ускользнуть от беды. Иной раз, девушка сама удивлялась тому, как ей повезло – машина, мчавшаяся на полной скорости, прямо на неё, глохла в паре шагов от перепуганной Альбины, сосулька, решившая начать свой полет к земле, разбивалась, сразу же, после того, как, она, миновала опасное место, струя кипящей воды из прогнившей теплотрассы, била фонтаном, рядом, но, все равно, чуть в стороне… В любом из этих случаев, словно бы, кто-то, неизвестный, но, заботливый, брал Альбинку за руку и буквально выдергивал ее из опасных ситуаций.

      Мать в силу интуиции не верила, всё, происходящее с дочерью, списывала на нелепые случайности и категорически отказывалась мириться с какой-то там блажью, способной лишить их денежных средств.

      «С паршивой овцы, хоть шерсти клок! – заявила она, в ответ на протесты дочери –Хоть раз в жизни твой папашка окажет нам материальную помощь, пусть и таким оригинальным способом!»

      Бунт продлился пару дней – лапша окончательно опротивела, вода, пахнущая хлоркой, вызывала икоту и изжогу, от туалета и ванной, мама, слава богу, Альбину не отлучила, но, вот, отсутствие средств на мобильном телефоне, оказалась действительно смертельным ударом..

      Альбина, впервые в жизни, задумалась о том, что наличие собственных денег, возможно, ей не повредит.

      Утром третьего дня, Маргарита Арнольдовна вошла в спальню дочери, как всегда решительная и подтянутая, ни дать, ни взять – тренер по фитнесу, а, не продвинутый ландшафтный дизайнер с достаточно пышной фигурой и, насмешливо фыркнув, потрепала дочь по блондинистым кудрям:

      - Заканчивай забастовку, Альбинка! Будет так, как я сказала. Погостишь у Марь Ивановны, порадуешь старушку.. Сколько там ей радоваться осталось-то… Писала мне, что совсем плоха. Болеет часто, помрет, с внучкой не пообщавшись.. Молочка попьешь парного, сметанки домашней покушаешь, огурчиков-помидорчиков без нитратов и пестицидов… глядишь, притретесь… подружитесь.. Кавалера себе отыщешь, раз уж Евгению отставку дала – и, глядя в широко распахнутые от удивления, возмущения и обиды, глаза девушки, изменившие свой обычный синий цвет до почти черного, слегка приподняла руки – Шучу.. Шучу, Альбина… Про кавалера – это я напрасно. Две недели, а, потом я отправлю тебя в Испанию. Должничок у меня образовался…кредитоспособный.. Вот он и подсуетится для моей ласточки. Но, и, ты, дорогая – Маргарита Арнольдовна, вполне серьезно, погрозила дочери пальцем – смотри, не оплошай и не профукай наследство! Знаю я, эти деревенские нравы – там все, поголовно, приходятся друг другу родственничками, хоть, и седьмая вода на киселе, а, родня! Так, что, гляди в оба, спуску никому не давай. Глядишь, обеспечишь себя приданым без всяких хлопот и надрыва жил.

      Альбина скривилась – «кредитоспособный должничок», это не иначе, как новый мамин любовник, Анвар, жгучий брюнет кавказской национальности, запавший на томный взгляд и пышные формы Маргариты Арнольдовны.

      Не знал он, бедолажка, что, все, охи-ахи бедной, одинокой женщины, растящей ребенка в жуткое время, не что иное, как хитрые ловушки и капканы, тенета, в которые и попадаются лоховатые мужички, клюнувшие на приманку.

      И, пусть этот Анвар считается крутым меном, даже, быть может каким-нибудь криминальным авторитетом и он, и его кошелек, окажутся в полном распоряжении Маргариты Арнольдовны в самое ближайшее время.

      Глупый карасик станет исполнять все мамины прихоти не хуже той самой золотой рыбки и лишь потом, когда окончательно ей надоест, придет время расставания. При чем, все произойдет по его инициативе и с его подачи – это он, мерзавец, вскружив голову несчастной, одинокой женщине, с ребенком на руках, безжалостно бросит ее, предаст и будет чувствовать вину за свой некрасивый поступок всю оставшуюся жизнь.

      Если вдруг, Маргарите Арнольдовне, понадобится какая-либо подмога от бывшего любовника, она, безусловно, получит ее без всяких проволочек, а, тот самый любовник, станет всячески благодарить небеса за то, что ему предоставили возможность еще раз помочь столь замечательной женщине.

      Сама Альбина, шашней матери с богатыми мужиками, не одобряла, но и осудить ее, у дочери язык не поворачивался.

      Всяк крутится, как умеет. В, конце- концов, мама никого не обманывала и никого не обирала, а, деньги, полученные подобным путем, считала разновидностью зарплаты, премией, бонусом к своему основному заработку.

      Так что, можно было не сомневаться в том, что через две недели, в крайнем случае, через месяц, Альбина отправится на отдых в Испанию, а, жгучий брюнет Анвар – в отставку.

      Конечно же, Альбина прекратила забастовку, вернувшись, к привычной жизни, и согласившись поехать в незнакомый хуторок, который, про себя, упорно продолжала именовать «Зажопинском» и «Мухосранском».

      Евгений не звонил и не приезжал, Альбина дулась и скучала, готовясь к вояжу на родину предков, а, Маргарита Арнольдовна срочно отправила телеграмму, извещавшую незнакомую Марь Ивановну о скором прибытии внучки

     **

      Та-та-та…Тра-та-та…Каких-то три дня и Альбина уже черти-где, далеко от родного дома, от дорогой мамочки, от друзей и подруг.

      «Печально, все это! - раздраженно подумала Альбина, яростно почесываясь и смирившись с мыслью о том, что сон, предатель этакий, улетучился, окончательно и бесповоротно – комар мерзавец, достал совсем! Искусал всю, кровопийца, впору Блейда из-за границы выписывать!»

      Ей пришлось ехать поездом, затем трястись в электричке, а под самый конец путешествовать автобусом – стареньким, некомфортабельным и дребезжащим на каждом ухабе.

      Альбине казалось, что вот-вот, еще мгновение и автобус, отдаст свою автобусную душу, автобусному богу, заглохнет, замрет, развалится на запчасти на очередном повороте, ухабе, колдобине и она, Альбина, вместе со своей единственной спутницей, теткой неопределенного возраста и подозрительной наружности, обутой в фиолетовые галоши и повязавшей на голову зеленый платок, вывалится из этого, чудо-транспорта, прямо в пыль грунтовой дороги и покатится, по грязной земле, цепляясь ногами за камни и колючки.

      Однако, автобус, оказался куда крепче, чем могло показаться.

     Дядька, весь провонявший табаком и бензином, смачно сплюнув на твердую землю, пробормотал нечто трудно переводимое, плюхнул набитую вещами сумку Альбины на пыльную траву обочины и.. был таков..

      Автобус, извергнув из себя облако вонючего дыма, крякнул, гукнул и исчез за поворотом, оставив Альбину и, ту самую, невразумительную тетку, не проронившую за всю дорогу ни единого слова, наедине.

      Альбина окончательно растерялась – дитя города, порождение технического прогресса и жертва урбанизации, она, совершенно неожиданно, оказалась в местах диких и безлюдных.

     Куда ни глянь – сплошная полоса леса, незнакомого, неприветливого и опасного.

     Вытаращив глаза, благополучно продремавшая все три часа дороги, Альбина, наконец-то очнулась и сообразила, что вляпалась в неприятную историю.

     Она абсолютно, то есть, АБСОЛЮТНО, не знала, куда ей следует идти и, где находится, тот самый хутор, с незнакомой Марь Ивановной, доводящейся ей родной бабушкой по отцу.

      - Могла бы, и встретить! – недовольно буркнула Альбина, неловко переступив ногами, обутыми в модные босоножки на высоком каблуке.

     Босоножки выглядели неуместно, со всеми своими шнурочками, стразиками и розочками. Как передвигаться в подобной обуви по густому, дикому лесу, Альбина не представляла.

      Спохватившись, девушка резко обернулась, намереваясь узнать дорогу у случайной попутчицы – замызганного вида, бабенки.

     «За спрос – не дают в нос!» - здраво рассудила Альбина и, глубоко вдохнув, протараторила: «Извините, женщина, вы не подскажете, как пройти в Черно-Озеро? Это, хутор такой, где-то поблизости…»

      Обернувшись, девушка так и замерла с открытым ртом, забавно покачиваясь на высоких каблуках, обнаружив, что осталась в гордом одиночестве – зеленый платок нелюдимой аборигенки мелькал где-то вдали, почти сливаясь с зеленой же, в это время года, листвой.

      - Стойте! Подождите! – орала Альбина, спотыкаясь и пытаясь бежать за юркой бабенкой, таща за собой тяжеленую сумку с гостинцами и шмотками – Подождите меня! Постойте!!!

      Наверное, Альбина представляла собой, весьма комичное зрелище – высокая, худощавая деваха, с совершенно европейской фигурой, в коротких шортах и откровенном топике, больше похожем на лифчик, в босоножках со стразами и на высоком каблуке, галопом мчащаяся по дороге и орущая во всю мочь своих молодых, слегка испорченных никотином, легких.. Хорошо еще, что единственная зрительница, в этот момент окончательно растворилась в густой листве и поведать миру о позорном забеге городской фифы не имела возможности.

      - Уххх!! Раскрасневшись и задыхаясь, от непривычных усилий, Альбина, так и не догнавшая шуструю тетку в зеленом платке и фиолетовых галошах, остановилась, споткнувшись о камень, валявшийся на дороге, пребольно зашибла большой палец на левой ноге, оцарапала голое колено об острый замок собственной сумки и замерла, согнувшись в пояснице, широко разевая рот, глотая воздух и кашляя, точно туберкулезник.

      - Дурдом на выезде! – Альбина выругалась, в сердцах, пиная собственную сумку. После пробежки вспотели не только подмышки, но и все остальные части тела. Альбина, прямо таки, явственно ощущала, как целые ручьи пота заливают ее лоб, уши, спускаются на грудь, текут все ниже и ниже.. Она вся, вплоть до нижнего белья, пардон за уточнение, пропиталась мерзким, липким потом… Даже на теннисе, на который, с маниакальным упорством, ее водила продвинутая маман, чрезвычайно уважающая этот вид спорта, милый президентам, министрам и прочим сливкам общества, девушка так не утомлялась..

      И, что делать теперь?

     Альбина глубоко вздохнула – к ее большому сожалению, аборигены не догадались поставить посреди леса душевую кабинку…

      - Девушка! – голос прозвучал прямо над ухом Альбины и она, позабыв про нехватку кислорода, резко взвилась в воздух, издав при этом вопль, которому могли позавидовать все индейцы Америки, одновременно с этим, ухитрившись развернуться на сто восемьдесят градусов и замереть, полуприсев, раскорячившись на самом солнцепеке, выставив перед собой руки с длинными ногтями, окрашенными ярким, коралловым лаком.

     Ногти хищно шевелились и постукивали сами собой, точно когти хищной птицы, орла там или ястреба…

      Вернее, постукивали зубы Альбины, причем, мозг Альбины, в процессе явно участия не принимал, девушка застыла, вперив взгляд остекленевших от испуга глаз, в обладателя незнакомого голоса, поразившего ее, точно гром с ясного неба.

      Она увидела рядом с собой рослого парня, лет семнадцати-восемнадцати, широкоплечего, спортивного, в коротких шортах и белой борцовке, с надписью «Локомотив!», ярко красной бандане на голове и.. босого.

     Парень, слегка оглушенный воплем незнакомой девицы, совершенно очевидно пятился назад, до глубины сердца пораженный ее внешним видом и агрессивностью маникюра.

      - Это маньяк! – неизвестно с чего решила Альбина, испугавшись еще больше, а, от того, побледнев, точно вчерашний покойник – маньяк, подстерегающий в лесу бедных девушек, болеющий за «Локомотив»! маньяк-фанат!

     От испуга, она принялась совершать глупые, эксцентрические действия, намереваясь отпугнуть маньяка и спасти свое драгоценное тело от сексуальных домогательств типа в красной бандане.

      - Девушка! – парень колебался, продолжая пятиться и держа Альбину на безопасном расстоянии от собственной персоны – С вами все в порядке? Вы, чегой-то, побледнели?

      - Не твое дело, подонок! – Альбина, решив, что лучшая защита – это нападение, ринулась вперед, воинственно вращая глазами и размахивая сумкой – Маньяк!!! Врешьььь… меня так просто не возьмешььь …….

      Голос девушки сорвался на визг, а сумка, еще пару мгновений назад казавшаяся неподъемным грузом, взвилась в воздух и полетела вперед, врезавшись в парня, наподобие пушечного ядра и обвивая его ноги длинным ремешком, точно боло.

      Парень, не ожидавший от Альбины, подобной прыти, испуганно хрюкнул и рухнул к ее ногам, как подкошенный. Белоснежная борцовка маньяка - фаната «Локомотива» мигом покрылась серой дорожной пылью.

      - Подонок! – рявкнула сумасшедшая блондинка, распаленная собственным бесстрашием и бросилась на врага, выставив перед собой руки с агрессивно растопыренными пальцами.

     **

      … Даже теперь, спустя несколько часов, валяясь в бабушкиной постели, Альбина вспыхнула, точно спичка, вспомнив свое позорное поведение там, на проселочной дороге, среди дикого леса. Подобного стыда, она не испытывала с тех самых пор, как, много лет назад, еще в детском садике, по ошибке написала в чужой горшок и воспитательница, толстая тетка предпенсионного возраста, строго отчитала ее в присутствии всей группы детей и родителей.

     Горшок, кстати, принадлежал тому самому, подлецу, Евгению, звонка от которого, Альбина бесполезно прождала последние две недели.

      - У вас в городе все такие бешенные? – морщась от боли в расцарапанной альбиниными ногтями, шее, парень мужественно перенес первую помощь, оказанную ему красивой блондинкой.

      Помощь заключалась в том, что девушка, устыдившись собственного неадекватного поведения, пшикнула на царапины духами и приложила к ране чистый носовой платок, свой собственный, носовой платок, пожертвованный ею для благой цели.

      - Я испугалась! – виновато отозвалась Альбина, на мгновение, прекратив бегать вокруг пострадавшей жертвы ее буйного воображения – Все так неожиданно и глупо получилось…

      - Ага! – парень потянулся грязными руками к шее, почесать царапины, но Альбина, испуганно ойкнув, вновь щедро пшикнула на них своими духами.

      - Не нужно хвататься! – виновато предостерегла она – Инфекцию занесете!

      - Что ж, такие, вонючие? – парень недовольно принюхался, скривился и оглушительно громко чихнул, а Альбина лишь пробормотала, обиженно и слегка растерянно:

      - Да? А мне кажется, что хорошие.. Дорогие.. Мама их Франции привезла.. от Тины Римчи..

      - Аааа! – парень понимающе кивнул – Подарок? И вещь, вроде, ненужная, и выкинуть жалко…Не брызгай на меня больше, а, то у меня все стадо разбежится, а, Буян, тот и вовсе… забодает.. А, эта, Тина Римчи, тебе кто? Тетка? Родная? Родственница?

      - Да, нет…- промямлила Альбина растерянно. Она даже и предположить не могла, что где-то на просторах родины, могут жить люди, не знающие, кто такая Тина Римчи.

      - Тогда – выбрось! - совершенно спокойно посоветовал парень, отряхнув короткие шорты от приставшей к ним пыли – Нечего травиться! Воняют – жутко!

      - Жалко, как-то…- Альбина не собиралась выбрасывать настоящие французские духи – Я к ним привыкла уже…

      - Как хочешь! – парень поправил бандану и легко подхватил тяжелую сумку – Ладно, меня Женька зовут, я в Черно- Озере живу, хутор такой, неподалеку… А, ты, как здесь очутилась? Ветром принесло или, остановку попутала? Тебе, небось, в Филлиповку нужно? Это еще час езды на автобусе.

      Альбина невольно вздрогнула, припомнив тарахтящее и дребезжащее чудо технике, настоящий раритет автобусной промышленности.

      - Нет-нет! – торопливо воскликнула она, опасаясь, что красная бандана последует за зеленым платком, растворившись в лесу и бросив ее на произвол судьбы – Мне нужно в Черно - Озеро! Я в гости приехала!

      - В гости? – парень выронил сумку, и Альбина охнула, явственно расслышав какое-то подозрительное звяканье – К кому это?

      - К Марь Ивановне! - неохотно ответила Альбина, покусывая ноготь. Ей показалось, что в пылу схватки, он обломился, но, нет, к счастью шедевр маникюрного искусства уцелел, ничуть не пострадав в стычке, в отличие от Женькиной шеи. Случись по- иному, где бы Альбина стала искать мастера по маникюру в здешней-то глухомани?

      - А, я, то, все думаю, на кого ты похожа?! - парень хлопнул себя по лбу с такой силой, что Альбина невольно поежилась и почесала собственный. У нее, от подобного удара, наверняка случилось бы сотрясение мозга, а, Женьке, хоть бы что - идет себе, вразвалочку, прутиком у цветочков лепестки сбивает, посвистывает, Альбинину сумку тащит, точно кулек с семечками, без напряга, она, бедолажка, ковыляет следом на полусогнутых, тащится из последних сил, грязная, потная, растрепанная… Баба Яга в тылу врага!!

      - А, может, там и трястись нечему? – ехидно хихикнула Альбина – Зачем качкам мозги? Они одними мускулами обходиться привыкли! - и она вновь хихикнула, но тихо-тихо, чтобы Женька не услышал.

      Придав себе, по возможности, гордый и независимый вид, Альбина, с трудом выпрямив спину, подстроилась под широкий Женькин шаг и, заглядывая парню в лицо, поинтересовалась:

      - Идти, долго еще?

     Парень неопределенно хмыкнул, сплюнул, обтер лицо чистым платком, подаренным ему Альбиной, и нехотя ответил:

      - Не то, чтобы очень – сейчас в лес свернем, километров пять по тропе, затем, полем, полчаса, на бугор и в ложбинку, а там – и, Черно - Озеро, рукой подать!

      Альбина сдавленно охнула, едва сдержавшись, чтобы не рухнуть прямо в дорожную пыль. Они, по ее прикидкам, отмахали, уже не меньше пяти километров, а, еще, оказывается, пехом, лесом, а, затем, полем.. Невольно, девушка, с тоской, вытянув шею, посмотрела назад – не покажется ли, друг-автобус, не увезет ли ее, милый железный зверь, обратно, в места, обжитые и цивилизованные, подальше от быстро бегающих теток в фиолетовых галошах и садистах, в красных банданах.

      Кто – нибудь, пробовал, ходить на каблуках, в жару, по грунтовой дороге, извозившись в пыли, на голодный желудок, да еще хорошенько вспотев? И где, хваленые, разрекламированные «дезики», гарантирующие сорок восемь часов настоящей свежести? Не верьте никому и никогда! Альбина, на собственном горьком опыте убедилась, как ловко дурят нашего брата производители парфюмерной продукции! Никакой свежести, сплошной праздник пота и торжество липкой грязи на фоне неприятного запаха! А, босоножки, превратившиеся из удобной, стильной обувки, в орудие пыток, настоящие «испанские сапожки», украсившие ноги Альбины болезненными мозолями? Альбина, бешеные деньги была готова заплатить за банальные, самые простенькие сланцы, в которых, так удобно было бы шлепать по пыльной дороге!

      Вон, Женька деревенский парень, чешет босиком, и плевать ему на мучения бедолажки Альбины! Так и надо ей, глупой, изнеженной городской вертихвостке, жертве родительского произвола и, внезапно проснувшейся любви к родственникам!!!

      Парень казался Альбине симпатичным – правильные черты лица, чистая кожа, без прыщавой угреватости, свойственной подросткам, глаза, темно-карие, добрые и хитрые, а, вот волосы девушке разглядеть не удалось - они надежно спрятались под банданой, делавшей аборигена, слегка похожим, на этакого, современного пирата. От чего-то, Альбине казалось, что ее спутник – брюнет и волосы у него, густые-густые, слегка вьющиеся до самых плеч.

     От чего и почему, Альбина уверилась в брюнета, сказать трудно. Наверное, потому что, тот, городской Евгений раздражал Альбину блондинистым цветом волос, почти таким же светлым и блестящим, как у самой Альбины.

      Может быть, девушке захотелось разнообразия?

     К тому же, именно к черным волосам, отлично подошла бы, восхитительная красная бандана, спасавшая в данный момент голову парня от жаркого летнего солнца.

     Тот, городской Евгений, исчезнувший с Альбининого горизонта, казался теперь рахитичным задохликом, в сравнении с широкоплечим и рослым Женькой.

      Сама же Альбина, девушка, хоть и худощавая, но, высокая, чувствовала себя рядом с парнем весьма комфортно – ей не нужно было комплексовать по поводу своего роста, каблуков, гнуться и сутулиться. Смотрелись они с Женькой хорошо, Альбина знала это наверняка.

      Только смотреть, к сожалению, было некому – дорога, на много метров вперед, радовала пустотой и безопасностью - ни одного маньяка в поле зрения. Возможно, все они разбежались в неизвестном направлении, почувствовав резкий запах Альбининых духов? А, может, отродясь, не водилось маньяков в глухих лесах возле Черно - Озера? Разве что, Женьку испугались?

      «Быть может, здесь и не придется скучать! – губы девушки растянулись в предвкушающей улыбке - Главное, найти занятие по душе и хорошую компанию! Наверняка, Женька здесь не один такой красавчик! У него, скорей всего, есть друзья, и он меня с ними познакомит!»

      Альбина на мгновение представила себя, такую красивую, загорелую, синеглазую блондинку, в компании обворожительных, пасторального вида красавцев, высоких, накачанных парней! Они будут сопровождать ее, королевишну, возить на пикники, провожать домой, устроят дуэль из-за нее, городской девушки, настоящей блондинки.

      «Фу-ты! – сама себя одернула Альбина, виновато покосившись на спокойного, как удав, Женьку, словно тот мог невзначай подслушать ее сокровенные мысли – Как же, как же, размечталась, ворона! Здесь тебе, что, заповедник, край непуганых кавалеров? Не может быть, чтоб у такого красавчика, да, не было подружки? Небось, какая-нибудь, Аленушка, подстерегает, симпатягу - Женьку, на самых подступах к Черно - Озеру, с вилами в руках, злая и ревнивая.»

      Представив себе неведомую соперницу, вооруженную и очень опасную, Альбина невольно втянула живот и распрямила плечи, зашагав ровно, точно на параде. К подобному ее приучила мама, Маргарита Арнольдовна, понимающая толк в осанке.

      Женщину, желающую дочери только добра и еще раз добра, нервировала и угнетала сутулость дочери, ее, вечно сгорбленные плечи и она, как и всякая любящая мать, боролась с недостатками всеми доступными способами.

      Самый простой, но реально действующей мерой, оказался чувствительный тычок, крепким кулаком прямо в спину, ничего не подозревающей дочери. Средство суровое, но результативное.

     Получив подобное напоминание, Альбина мгновенно выпрямляла спину, расправляла плечи и начинала чеканить шаг, приводя мать в крайне доброе расположение духа.

      Привычка, как говорится, вторая натура – всякий раз, вспоминая о маме, а сегодняшним, злосчастным днем, Альбина поминала ее, чуть ли не ежеминутно - бедная женщина, наверное, вся объикалась, девушка выпрямлялась и заставляла себя держаться ровно, не взирая, на ноющую спину и усталые ноги.

      - Марь Ивановны, в Чёрно – Озеро, нет! – неожиданно выдал парень сногсшибательную новость – Уехала она!

      От подобного заявления, ноги Альбины не выдержали и девушка, пошатнувшись, едва не рухнула в пыль, прямо в белых шортах и, откровенном, похожем, на лифчик, топике.

     Если бы Женька, щелкал клювом и не проявил бдительности, то городская девчонка, окончательно оконфузившись, явилась в хутор в, совершеннейшее непотребном виде.

     Он показал чудеса акробатического искусства, удерживая в одной руке Альбину, а в другой – ее тяжеленую сумку.

      - Кирпичей, что- ли, она туда напихала? – буркнул парень, легонько встряхивая девушку – Эй, ты, как?- он решился и бросил сумку на дорогу, от чего в ней что-то опять негромко звякнуло.

      - Наверное, духи разбились! – Альбина хлюпнула носом – Хана, Тине Римчи! Скажи мне, что ты пошутил?

      -Те, вонючие? – обрадовался парень – Было б, о чем жалеть и слезы проливать! Ах, да! – спохватился он, горестно щелкнув языком – Теперь у тебя вся одежда испортится! Провоняется этими духами!

      - Чтоб ты понимал, увалень неотесанный! – прошептала Альбина, едва не плача от досады. Столько жертв – и все напрасно! Она, как ненормальная, тряслась, вначале в поезде, затем – в электричке, автобусе, убегала от маньяка, перепугавшись до полусмерти, сбила ноги в кровь, угробила новые босоножки, разбила дорогие духи и что? Бабуля, божий одуванчик, сделала ей ручкой, слиняв в неизвестном направлении, покинула ее, свою дорогую внучку, так, с ней и, не познакомившись! Видать, не очень-то и хотелось!

      Альбину душили злость и обида.

      Она схватила свою тяжелую сумку и бодро, откуда, только силы взялись, заковыляла в обратном направлении, намереваясь вернуться на остановку автобуса и ждать его приезда, хоть до второго пришествия.

      - Тю, блаженная! – Женька опешил, встал, как вкопанный, почесал бандану в районе затылка и широким шагом, в секунду, догнал тупую городскую блондинку.

      - Ты, куда это? – с подозрением вглядываясь в лицо ненормальной девицы, опасаясь заметить признаки слабоумия, поинтересовался парень – Далеко собралась?

      Альбина зло фыркнула, зашипев, точно рассерженная кошка и несколько раз резко сжала и разжала пальцы, еще раз продемонстрировав длину и отменную заточку своих ногтей.

     Женька поежился и потянулся рукой к слегка подсохшим царапинам.

      - На остановку, автобуса дожидаться! – резко ответила она, удивляясь тупоумию хуторского аборигена – Что мне здесь делать? Гусей пасти? Бабуля меня в гости пригласила, а, сама? Сам говоришь – уехала! И, подумаешь! Не больно-то и хотелось! Я и в городе, с друзьями отлично потусила бы! Очень надо мне, здесь, в вашем, Мухосранске, комаров кормить! - голос Альбины, подозрительно дрогнул, сорвался и девушка, шмыгнув носом, украдкой смахнула злые слезинки с точеного носа.

      Вообще-то, она, была чудо, как хороша, сама, того, не понимая – высокая, стройная, с копной непослушных, светлых волос, пахнущих медом, белокожая, такая нежная и хрупкая, синеглазая, похожая на русалку из детских сказок.

      Женька замер, любуясь городской гостьей, затем, спохватившись, легко выдернул сумку из ее ослабевших рук, опасаясь, однако, острых, кораллово-красных ногтей.

      - Глупая! – грубовато буркнул он, сдерживая смешок – Кхе-кхе… Бабулю твою еще на той неделе в больницу отвезли! Машина приезжала, из Филлиповки, там больничка есть и хирург, в наличие имеется. Аппендицит ей вырезали. Давеча, тетка Матрена в город ездила, гостинцев ей свезла, да телеграмму о твоем прибытии. А, я, все про тебя знаю, тебя Альбиной зовут, ты, Марь Ивановны, сынка, дядьки Игоря, дочка, городская, первый раз к нам на хутор. А, я, тебя встречать пошел! Специально! Мне твоя бабка то, строго-настрого наказала!

      Альбина дар речи потеряла, заслышав про подобное коварство – подумать только, она, как последняя дура, бегает по дороге, приседая от каждого шороха, ей везде мерещатся маньяки и насильники, а, этот, так называемый, провожатый, сидит в кустах, как в засаде, выжидая удобного момента, выскакивает и пугает ее до полусмерти, вместо того, чтобы просто отвести домой до бабули.

      - Не мог сразу сказать? – взвилась Альбина, бледнея от злости – Чего молчал? Я тут извелась вся, а он развлекается! Гад!

      - Так интересно, же! – искренне удивился Женька – Ты такая забавная – бегала там по дороге, искала чего-то, Таньку-баптистку напугала, та и чесанула лесом, только пятки сверкали! Затем на меня бросилась, исцарапала всего! Такие дела, я и забыл совсем, что Марь Ивановна в больничке, без аппендицита!

      - Идиот! – бессильно ругнулась Альбина – и про дорогу пошутил? Про то, что нам еще лесом, полем, да оврагом?

      - Я ж, дурачок, деревенский, ты что, забыла? – дурашливо оскалился Женька, демонстрируя отменно белые зубы, не знакомые с бормашиной – сама ж меня так ругала. Какой с дурачка спрос? Был бы умный, городской, тогда и…

      - Ладно! Прости! – Альбинина бледность сменилась густым румянцем. Румянец предательски сполз с щёк на шею и грудь, и девушке стало неловко – это я так, не со зла…

      - И я, не со зла! – парень хмыкнул, в сумке опять что-то звякнуло, и Альбинка болезненно скривилась, жалея любимые духи – Дорога дальняя, только мы умные, пешком не пойдем.

      - У тебя есть машина? – голос Альбины дрогнул, предвкушая комфортное передвижение на четырех колесах – Что ж, ты молчишь, садист малолетний?

     «Малолетний садист» ухмыльнулся откровенной садисткой ухмылкой и отрицательно махнул головой:

      - Нет, Альбина, машина – это роскошь, а, мы, люди бедные! Конь имеется, хороший конь, настоящий, боевой друг! Мы с ним огонь и воду прошли, медные трубы! С детства вместе!

     Ошарашенная Альбина только и смогла, что промямлить:

      - Конь, говоришь? С детства вместе? У тебя, что – конь-ветеран, конь-пенсионер? Мы поскачем или поползем?

     И, Альбина мгновенно представила, как Женька, сунув пальцы в рот, оглашает окрестности, молодецким, бандитским свистом… Из-за густых кустов, послушный хозяйскому зову, выпрыгивает чудо-скакун, Сивка-Бурка, вещая каурка, с горящими глазами и пышной гривой, и широкоплечий красавец, в красной бандане, ловко запрыгнув в седло, точно Антонио Бандерас, изображающий Зорро, легко подхватывает ее, Альбину на руки и сажает себе за спину, словно спасенную из лап дракона принцессу…

      Женька красноречиво покрутил пальцем у виска, затем зачем-то нырнул в кусты, бросив многострадальную Альбинину сумку в дорожную пыль.

     Вероятно, Альбина, потеряв бдительность, начала грезить наяву и озвучила свои потаенные мысли…

      - Точно, пипец духам! – обреченно вздохнула Альбина – Кругом – сплошной дурдом! Еще и лошадь эта дурацкая! Где уж нам, с нашим-то, счастьем, на Сивках-Бурках скакать..

      И, опять, богатое воображение, сыграло с городской девицей, гнусную шутку - она представила себе совершенно невозможную картину – она, Альбина, любимая дочь своей мамы, верхом на старой, облезлой кляче, место которой на скотобойне уже успело травой порасти, гордо покачиваясь, въезжает в населенный пункт Чёрно- Озеро, под заливистый лай местных шавок и гомерический хохот аборигенов.

      - Жесть! – тряхнула головой Альбина, решив, что на лошадь не полезет ни за какие коврижки. Лучше уж ножками, лесом, полем и оврагом…

      - А, вот и я! – из кустов выскочил Женька, заставив Альбину, позорно взвизгнув, отшатнуться в сторону – И, вот он, Конь!

     «Конь» дребезжал и тарахтел, жалуясь на жизнь ничуть не хуже того самого трудяги-автобуса. Возможно, он был даже его ровесником, а, то и дедушкой. Во всяком случае, на Альбину он произвел неизгладимое впечатление.

      «Конем», Женька гордо именовал допотопный велосипед, странной конструкции, с неразборчивым названием.

     Был велосипед тот огромным, тяжелым и неповоротливым, точно чугунным, синим когда-то в далекой молодости, а, теперь пестрым из-за многочисленных слоев облупившейся краски.

      И, еще он скрипел. Он стонал, жалуясь на жизнь, словно человек с больными суставами, но Женька сиял, растягивая рот в довольной ухмылке.

     Парень блестел, похожий на новый пятак, предлагая Альбине забраться в плетеное седло позади себя, словно усаживая девушку в «Лексус» последней модели.

     Сумка, повешенная на руль, продолжала чем-то звякать в своей утробе, еще больше нервируя Альбину.

      - Я не поеду на Э Т О М! – категорично заявила Альбина – Ни за какие коврижки! Нет, нет и еще раз нет! Я слишком молода, чтобы умереть, а, ты – палец с длинным красным ногтем, обвиняюще уткнулся прямо в Женьку – Ты постоянно подвергаешь мою жизнь опасности! Смерти моей хочешь!

      - Пойдешь пешком? – Женька обидно ухмыльнулся, весело дзинькнув звонком – Не нравится мой Конь? Зря, зря – мы с ним в таких передрягах побывали! Я на нем даже на охоту ездил!

      Альбина выпучила глаза – на охоту? Да, что мнит о себе этот деревенский мачо? Что ж, она, Альбинка, хоть и городская барышня, далекая от всяких там пасторалей, но даже ей известно, что велосипедной охоты не бывает!

      - И нечего фыркать! – Женька приглашающее шлепнул по плетеному багажнику – Мне тогда лет пять-шесть было, под рамой ездил, совсем мелкий. И, охотился я тогда на Дичь… особого вида…На лягушек, честно сказать.

     Альбина невольно фыркнула:

      - Тоже мне, Охотник! – рассмеялась она – Дичь у него, понимаешь ли… Лягушки! И, что? – неожиданно заинтересовалась девушка – Ты, их.. того… добыл и …съел?

      - А, как же! – Женька заговорщицки подмигнул Альбине и у той отпала нижняя челюсть от подобных откровений – Конечно, добыл, конечно, съел.. Разделал, как положено, нанизал на прутик, словно пескарей и зажарил на костре! Лягушачий шашлык…

      Альбина невольно сглотнула густую вязкую слюну – ей внезапно очень сильно захотелось кушать. Питаться в уличных ларьках она не желала, а, до приличной кафешки так и не дошла. Минералка, выпитая в автобусе, давно усвоилась и теперь, испытывая настоящие муки голода, Альбина невольно заслушалась, отравленная байками о лягушачьем шашлыке.

      - Вкусно? – девушка подумала о том, что французы, конечно же, трескают лягушек, про то всем известно в цивилизованном мире, но, может быть, французские лягушки какие-то особенные, мясистые, супер-бройлерные? И, на вкус хороши, не то, что наши, отечественные – зеленые и пупырчатые.

      - Вкусные! – Женька подкатил глаза, полностью отдавшись воспоминаниям о давнишнем пикнике на лоне природы – Еще какие… Я после этого в больницу попал с острым пищевым отравлением.. Мне два раза желудок промывали и еще клизму ставили.. Ощущения, я тебе скажу, закачаешься! Как вспомню, так вздрогну! До сих пор на лягушек смотреть не могу равнодушно!

      - Тянет, схватить и в рот засунуть? – Альбина не сдержалась и показала парню язык. Будет знать, как дразнить голодного человека, девушку, блондинку!

      Парень шутки не оценил, скривился и потер ладонью живот на уровне пупка. У Альбины тот час, заурчало в желудке, громко, настойчиво и некрасиво. Организм требовал калорий, топлива, подпитки.. хотя бы, в виде жвачки-обманки…

      Альбина горько вздохнула.

     На ее счастье, абориген попался глуховатый и кровожадного урчания голодного девичьего желудка, не расслышал.

      - Я жду! – парень поторопил девчонку, которая все еще трусливо раздумывала – ехать или нет – Предупреждаю – Женька притворно сдвинул брови – пешком не пойду! Дорога хорошая, чего зазря ноги бить? А, так, прокатимся с ветерком!

     Альбина, решила не упрямиться и покориться неизбежному – перспектива шагать пехом по жаре, волоча на горбу тяжеленую сумку, да еще на голодный желудок, ее, вовсе, не вдохновляла.

     Девушка не сомневалась в том, что Женька, обладатель красной банданы и древнего велосипеда с гордым именем «Конь», будет медленно ехать рядом и отпускать разные обидные шуточки, по поводу упрямых, городских блондинистых барышень.

      Плетеный багажник, больше похожий на неопрятное птичье гнездо, оказался очень даже удобным, а Женька, набрав приличную скорость, катал Альбинку по грунтовой дороге, как и обещал, с ветерком!

      Девушка негромко повизгивала, пару раз вскрикнула, а, уж когда сумасшедший велосипедист свернул с твердой проселочной дороги на узкую лесную тропу, и вовсе смолкла, пуча глаза и цепляясь за широкую Женькину спину изо всех сил. Наездник скрипучего Коня пугливо вздрагивал всякий раз, как Альбина хватала его за бока – острые, как у гарпии, когти норовила впиться в молодое тело и оставить в нем глубокие борозды… А, Женьку уже и так поцарапали, ни за что…

      Дорога извивалась и петляла, бесконечными поворотами и изгибами, Альбина мрачнела и готовилась обрушить на красную бандану громы и молнии, в том самый миг, как ее ноги коснутся твердой земли.

     Женька, негодяй и садист, и в ус не дул, слегка расслабился, перестав ощущать ногти – когти, угрожающие его молодому, растущему организму, напевал что-то попсовое и изредка, оглядываясь назад, подмигивал Альбинке, весело и лукаво.

      Тропка вильнула еще раз и спустилась в низинку, овражек, переправой через который, служил узкий, ненадежный, с точки зрения Альбины, мостик.

     Женька прибавил ходу, крутя педали своими босыми ногами.

      На мостик не въехали, а, влетели, под жалобный скрип дряхлого Коня и пронзительные вопли Альбины.

     Парень поднатужился, приналег, въехал на пригорок и ловко спрыгнул на землю, придерживая велосипед и нервную пассажирку.

      - Приехали! – спокойно возвестил он очевидное – Можно открыть глаза и закрыть рот. От твоих воплей у меня уши заложило. Едва не оглох. Смотри, вот оно - Черно - Озеро.

     Альбина, медленно, точно медуза, сползла вниз, оперлась на твердую Женькину руку и застонала от изнеможения – сил, ругаться с этим идиотом, у нее не осталось.

      - Ладно, всадник – голосом, не предвещающим ничего хорошего, произнесла она – Живи…пока…

     Черно - Озеро лежало перед ней, как на ладони.

      Альбина, позабыв про свои страхи и обиды, невольно залюбовалась, открывшейся ее глазам, картиной.

     Кучка беленьких, нарядных домиков пряталась в тенистой зелени садов, поодаль, за самой околицей виднелись зеленые квадраты огородов и личных хозяйств, а далее, до самого горизонта, простирался огромный лесной массив, в котором, наверное, весело было бы играть в партизан или в Робина Гуда.

      - А, почему Черное озеро? – полюбопытствовала совершенно очарованная Альбина – И что там, вдали, синеется?

      - Чёрно-Озеро – поправил её парень, весьма ревниво относившийся к названию родного населённого пункта - Озеро за деревьями – любезно пояснил Женька, стягивая с головы бандану и обтирая ею вспотевший лоб – Оно большое, круглое и вода в нем, темная- темная, почти черная… Говорят, что в такой воде нельзя купаться, но, мы ничего, купаемся и все такое.. Живы пока.. А, синеется, там, вдали, старое кладбище. Оно у нас, как на Западе, огорожено оградкой, каменной. Камень побелили недавно, колер попался голубой. Вот отсюда и цвет такой.. веселенький…

      - Классно здесь! – Альбина вдохнула пряный воздух, наполненный жарким летним зноем, зеленой листвой и медовыми ароматами полей – Мне понравится…

      Как выяснилось позже, девушка жестоко ошиблась.

     И, теперь, валяясь без сна в чужом доме, под противное зудение комаров, Альбина страстно мечтала вернуться в город, в родную квартиру, в привычный уютный быт, к телевизору и климат-контролю.

      Сразу же выяснилось, что внучка Марь Ивановны, категорически не понравилось местной молодежи, особенно женской ее части.

     Когда Женька и Альбина, ведя в поводу железного Коня, поскрипывающего от старости и усталости, появились на главной улице хутора, девушка сразу же поняла, что неприятности близко и ощетинилась, точно дикобраз при виде опасности.

      У колодца, в тени огромного вяза, лузгала семечки, компания хуторских девчат.

     Вяз, дерево-ветеран, помнящее, наверное, еще, Первую мировую войну, мрачно таращился на приезжую блондинку единственным глазом-дуплом.

     Под ним, какой-то сердобольный человек-хуторянин, соорудил удобную скамеечку. Сразу видно, что человек этот – добрая душа и с пониманием…

     Скажите, что может быть лучше, жарким летним днем, сидеть в тени дерева на такой вот удобной скамейке, лузгать семечки в хорошей компании и болтать о том и сем?

     Пить захочется – и идти далеко не надо, вот тебе колодец, с натуральной, ключевой водицей, чистой, словно слеза и холодной, аж, зубы ломит…К тому же, никакой хлорки и иных вредных примесей, все только природное, а, ля – Черно- Озеро.

      Девчата подобрались разного возраста, но, все, как одна – кровь с молоком, щечки, словно наливное яблочко, а, пышными формами походили на неких голых дам, виденных Альбиной в одном из музеев Города. Как зовут художника, создавшего те самые шедевры, Альбина вспомнить затруднялась, но, вот, пышные формы средневековых красавиц, ее впечатлили.

     Верховодила у хуторянок черноволосая и темноглазая дивчина в джинсовой мини-юбке и розовой маечке, облегающей пышную грудь красавицы, словно вторая кожа.

     На розовой пышной груди насмешливо скалил зубы зеленый Шрек, лысый и уродливый.

     И, никаких тебе сарафанчиков, да, алых лент в косе…

      Альбине стало скучно – предстояла битва за территорию.

     В подобных играх, Альбине, уже доводилось принимать участие… Ничего интересного и забавного...битва в грязи…

     Так, две альфа-самки, скаля зубы и рыча от возбуждения, делят буквально все – территорию, влияние, детенышей, самцов и жрачку.

      Себя Альбина, несомненно, причисляла к Альфам.

     Темноволосая и грудастая дивчина, приготовилась к сражению. Это было заметно по широко раздувающимся ноздрям, азарту в карих глазах и лихорадочному румянцу на щеках.

      - Жень! – перестав лузгать семечки, закричала девица, беззастенчиво ощупывая Альбину завистливым взглядом – Где ты откопал эту бледную немочь? На кладбище? Коли так – поди, зарой обратно, неча народ пугать… А, тоща-то, тоща… Ее ж, кормить нужно, прежде чем к какому делу приспособить… Смотрите-ка – обратилась она к остальным, глазевшим на Альбину столь же недружелюбно – ноги, как у цыпленка, а, уж кожа, рожа…Девушка, тебе лифчик подарить? – ехидно расхохоталась чернобровка – Минус первого размера…У меня там, в сарае валяется…в детском саду, помнится, мне еще маловат был.

      Девицы, составлявшие свиту черноволосой дивчины, явной заводилы, противно захихикали, но, Альбина, гордо задрав нос к самым облакам, проплыла мимо, точно фотомодель на подиуме, хотя кончики ушей у нее пылали, будто припеченные…

      - Эй! – видя, что ее игнорируют, девица обозлилась – ЖеПе! Увози свою блондинку обратно! И в хуторской клуб не приводи, а, то я ей все волосья повыдергаю! Понаехали тута, парней наших развращать голыми жопами…

      Альбина хмыкнула – у самой кареглазки, юбка больше походила на пояс, а, туда же - камнями в других бросаться…

      Девицы продолжали выкрикивать что-то несуразное и обидное, из-за аккуратных, беленых заборов выглядывали чумазые рожицы ребятишек, мелькали пестрые платки более зрелых женщин и серьезные лица мужиков, но, Альбина, ни на что и не на кого, не обращала внимания, шагая, точно заведенная – грудь, пусть и не такая пышная, как у чернобровой, вперед, нога – от бедра, спина – прямая, как мама учила…

      - Почему ЖеПе? – поинтересовалась Альбина, после того, как они свернули на тихую, тенистую улочку. Противные крики стихли, и Женька приободрился, налегая на Коня, дребезжащего по мощеной булыжником дороге, пуще прежнего.

      - Аааа! – парень заметно смутился, не желая особо комментировать ехидные реплики грудастой дивчины – Дурацкая, в общем-то, история…

      - Все дурацкие истории, обычно поучительны и забавны! – усмехнулась Альбина – Жень, расскажи…Обещаю, что смеяться не стану!

      - Да, нечего тут рассказывать! – вспылил парень. Кончики ушей у него покраснели и забавно пылали – Еще со школы, кличка эта, глупая… Меня Женькой зовут, фамилия моя – Попов… Вот и получается – ЖеПе, простенько, но обидно…Глупо и неблагозвучно.

      - И, всего-то? – Альбина старалась не рассмеяться – Нормальная кличка, не страшно.. У меня тоже в школе кличка была, позабавней твоей, и мне совсем не подходила.

      - Да?? – заинтересовался Женька Попов – И, какая же?

      - Кали!- просто ответила Альбина – Представляешь? Разве похожа я на кровожадную индийскую богиню, пожирательницу сердец, с черепами, нанизанными в ожерелье?

      - Почему, Кали? – Женька подобрал с земли нижнюю челюсть и закрыл рот – Однако…

      - Каламейцева Альбина Игоревна - Альбина рассмеялась и толкнула Женьку, шутя и игриво – Получается – К-Ал-И! Смотри, не влюбись в меня…А, то, с богиней шутки плохи!

      - Очень надо! – Женька потер правое ухо, которое, видать, горело больше левого – Ты, если хочешь знать, вообще, не в моем вкусе!

      - И, замечательно! – хмыкнула Альбина, успевшая приметить пару красноречивых Женькиных взглядов – Не люблю осложнений! Не то, разобью тебе сердце, и дружба наша закончится печально!

      Женька, обиженно засопев, вцепившись в руль железного коня всеми пальцами, аж, костяшки побелели, и Альбина сразу перестала насмешничать.

     Она хорошо помнила слова школьного психолога о том, что психика мальчиков-подростков, неустойчива и легко травмируется.

     Обижать Женьку ей не хотелось – парень ведь не виноват в том, что родился и вырос в Российской глубинке, а, не в Городе, как сама Альбина.

      И, родители у Женьки, видать, далеко не профессора, но, люди хорошие.

     Парень у них получился добрый, крепкий и отзывчивый, не то, что некоторые городские приятели Альбины, мечтавшие лишь о крутых тачках, грудастых телках и ночных клубах…

      - А, Шрек этот, в мини-юбке – Альбина не могла отказать себе в удовольствии покритиковать соперницу, хотя бы и за глаза – в тебя, определенно, влюблена! Не теряйся, Женек, та-каааая гарна дивчина!

      Женька раздраженно фыркнул:

      - Лика Анохина? В меня, влюблена? Скажешь тоже! За ней половина филлиповской футбольной команды убивается! Там, такие крутые ребята! Шкафы! Спортсмены! Я с ними и рядом не стоял – не футболист, не крутой и тачки не имею! Вот – Конь, это да! А, Лика…Нужна мне она, как телеге пятое колесо!

      Сказал и задумался – а, чего это он, собственно, разоткровенничался с совершенно незнакомой девицей? К тому же, блондинкой? Мало ли, что, Марь Ивановна, перед тем, как ее в больницу увезли, строго-настрого приказала Женьке встретить Альбину и проводить до дому, не болтать, девчонку реалиями хуторской жизни, не обременять. И, что – встретить – встретил, проводить – проводил, хватит! Он же не нянька, в самом-то, деле! А, Лика Анохина, ему когда-то нравилась.. Может быть, он даже влюблен в нее был, но, Альбине о том, знать совсем не обязательно.

      - Пришли! – неожиданно для Альбины заявил Женька – в этом доме, Марь Ивановна и проживает.

     Мощеная дорога закончилась, сменившись асфальтовым покрытием. Носом Альбина уткнулась в железную калитку, окрашенную в зеленый цвет. По зеленому же штакетнику вились веселенькие фиолетовые цветочки.

      «Очень красиво – подумала Альбина – Кругом цветы!»

     И, вправду – сквозь щели в заборе девушка разглядела целое море цветов – клумбы роз, петуний, гераней и бегоний. Все они не только радовали глаз, но и наполняли воздух особенным, сладким ароматом цветущего сада.

     Женька деловито извлек из кармана, устрашающих размеров, железный ключ и открыл замок.

      - Проходи, Альбина! – толкнув калитку, приглашающее произнес он – это же и твой дом!

     Сам парень слегка завозился, проталкивая в ворота своего железного коня, и Альбина получила возможность слегка осмотреться.

     Дом бабушки, Марь Ивановны, поражал добротной, основательной постройкой.

     Двухэтажный, из красного кирпича, он весело посверкивал чисто мытыми евроокнами, красиво раскрашенными, как ни странно, самыми настоящими, ставнями, установкой климат-контроля и газом, введенным прямо в дом.

     Судя по остальным домам, в хуторе, подобные удобства, представляли, из себя, верх роскоши и были непозволительно дороги для данной местности.

      - А, бабуля, неплохо устроилась! – Альбина, рассчитывавшая чуть ли не на избушку на курьих ножках, приятно удивилась – Как же удобства, пардон, позвольте поинтересоваться?

      - И, удобства имеются! – Женька вздохнул, глядя на шикарный дом – Но, с этим проблема!

      - Да? - Альбина, предвкушая душ и последующее блаженство в горячей воде, ловко взбежала по широким ступеням и подергала за ручку входной двери – Открывай, Жень! Мочи нет, на солнцепеке жариться!

      Женька печально вздохнул и развел руками:

      - Альбина, я рад бы, но не могу!

      - Почему? – Альбина внезапно жутко обозлилась. Да, что он себе позволяет, абориген местный? Она, вся грязная, потная, ванну не принимала целую вечность, все ноги сбила, шагая по булыжникам, умирая с голоду. А, он, ЖеПе несчастный, не пускает ее домой, в прохладу, к удобствам и цивилизации? Может быть, он, Женька, боится, что она, Альбина, что - нибудь, украдет в чужом доме, какое-нибудь, жутко дорогое, старушечье барахло?

      - Не злись! – парень сразу понял, о чем думает девушка и, на всякий случай, помня об острых ногтях, отступил назад – Просто, бабушку твою, забирали в спешке, вот она про ключ и забыла..

      - И, что теперь? - растерялась Альбина – Мне на улице ночевать, под березой? Или – девушка спешно сбежала с приступок, распрощавшись с мечтой о горячей ванне и мягком диване – Или в беседке? А, может, в клумбе с розами, укрывшись колючками? Здравствуйте комары, я – Альбина, ваш ужин! - расстроено вопрошала Альбина, смущенного парня – Или, ты меня на квартиру возьмешь, по доброте душевной?

      - Зачем, в беседке? – парень пропустил мимо ушей замечание девушки о квартире – У Марь Ивановны во дворе флигелечек имеется, приличный.. Ванной комнаты в нем, к сожалению, нет, но, зато, в огороде есть прекрасный, летний душ! Я уверен, тебе понравится!

      - А, в собачью конуру ты меня не поселишь? – с подозрением спросила Альбина – Я уже и не знаю, чего ожидать…

      Парень пожал плечами, показывая, что тема закрыта.

     Он аккуратно поставил железного Коня на подножку, прошел вглубь двора по широкой, вымощенной тротуарной плиткой, дорожке, мимо клумб с цветущими розами и поманил за собой Альбину.

      Кипя от негодования, девушка потащилась следом, баюкая в руках сумку с вещами.

     «Бабуля! – фыркала она от возмущения, буравя злым взглядом широкую спину парня – Устроила мне, блин, каникулы…Тоже мне, домик в деревне!»

      Флигелек оказался, совсем крохотным – две комнатки и коридорчик.

     Особенно удручающее впечатление на Альбину произвела допотопная, электрическая печь «Мечта», на которой ей предстояло готовить завтраки, обеды и ужины.

     Пройдясь по двум комнатам – чистеньким, уютным и набитым всевозможным хламом, Альбина невесело хмыкнула – жизнь ей предстояла суровая, спартанская.

     Старая, еще советская мебель, железная кровать, застеленная чистым постельным бельем, белоснежным и хрустящим, покрывало, сшитое из лоскутков, высокие, пуховые подушки, украшенные кружевной накидкой – подобный интерьер девушка наблюдала только по телевизору, в фильмах о пламенных революционерах.

     О том, что белье можно крахмалить, она, конечно же, слышала, но видеть воочию, как-то не пришлось.

      За большой, круглый стол, накрытый скатертью, ручной работы, с большими кистями, Альбина, в конце - концов, и уселась, поставив на домотканые дорожки свою красивую дорожную сумку.

      - Не фонтан, но жить можно! – подвела она итог – Я, надеюсь, бабулю на днях выпишут, и я вернусь к цивильному существованию, а, то, здесь, подумать страшно, даже телевизора нет!

      Женька, неловко топтавшийся на пороге, вздохнул с облегчением – ему казалось, что своенравная, городская девица круто развернется и отправится обратно в Город. Поди, потом, объясни, расстроенной бабушке, причину отсутствия любимой внучки! Да она на всю жизнь обидится на Женьку Попова, разозлится, чего доброго! Меньше всего, он, Женька, хотел злить Марь Ивановну! Мать ему подобного ни в жизнь не простит!

      - Я, пойду, пожалуй! – Женька тоскливо обернулся назад, выискивая взглядом железного друга – Поздно уже! Ты, тут сама, обживайся, осваивайся! В холодильнике есть продукты, на первое время хватит, а, там и в магазин сходить можно! Душ в огороде, все просто, без затей. Ягоды там всякие, овощи – рви смело, все съедобное и натуральное.

     Альбина хмыкнула – парень, видно, считал ее совсем уж беспомощной и слабоумной.

      - А, где находится ваше знаменитое Черное Озеро? – поинтересовалась она, закинув ногу за ногу и вытаскивая из кармана пачку сигарет – Я хочу сходить, посмотреть. Может быть, решусь искупаться.

      - Сама не ходи! – сурово ответил Женька – Озеро у нас коварное, не каждый местный в нем купаться решится…Совсем недавно пара туристов утонула. Заплыли на лодке прямо на середину и того… С тех пор их никто и не видел!

      - С чего ты решил, что они утонули? – удивилась Альбина, пуская вверх колечко ароматного дыма – Вдруг им надоела ваша доморощенная экзотика и они домой укатили, не поставив тебя в известность?

      - Ага! – Женька сердито засопел, почесывая макушку – Оставили на берегу свои вещи, машину и уехали? Как бы, не так! Это их в озеро затянуло! Оно у нас особенное, заговоренное! Одно слово – Черно- Озеро!

      - Уговорил! – Альбина аккуратно затушила сигарету в фарфоровом блюдце под неодобрительным Женькиным взглядом - не пойду сегодня на ваше озеро! Больно надо! Устала я – перекушу, ополоснусь в душе и спать! Вот завтра, часиков в пять вечера, можно и прогуляться! Как ты думаешь – аборигены смогут оценить мою фигуру в бикини?

      Женька пожал плечами и промолчал - фигура у Альбины была, что надо! Парень ничуть не сомневался в том, что завтра все местные пацаны, засядут в кустах, около озера и, пуская слюни, начнут облизываться, любуясь городской девицей, тем более, если она придет в бикини.

     Не исключено, что он сам, тоже засядет в тех же кустах, хоть это и некрасивый поступок.

     Альбина, помахав парню на прощанье, закрыла калитку ключом и отправилась в душ, сбрасывая с себя одежду.

      Оставшись в трусах и лифчике, девушка наклонилась к прекрасному цветку чайной розы и вдохнула сладкий аромат, не замечая, что, кто-то следит за ней из-за густой зеленой листвы ненавидящим взглядом.

      Душ произвел приятное впечатление.

     Нашлись все купальные принадлежности, вода оказалась теплой, почти горячей и пахла так же сладко, как садовые розы.

     Через полчаса, закутавшись в мягкое, махровое полотенце и соорудив на голове высокий тюрбан из второго, поменьше, Альбина наслаждалась первой в этот день, а от того, особенно вкусной, чашечкой кофе.

     Кофе Марь Ивановна, держала хороший, а в стареньком холодильнике «Бирюза», нашлись сыр, колбаса, яйца и сливочное масло.

      Перекусив, Альбина разобрала вещи, отложила подарки, приготовленные матерью для свекрухи, полистала глянцевый журнал и внезапно обнаружила, что день почти закончился.

     Она потушила свет и легла в хрустящую, пахнущую свежестью, постель, необычайно рано и почти сразу же уснула, оставив окошко распахнутым.

     Предварительно, девушка убрала с широкого подоконника цветочные горшки с разноцветной геранью.

     Альбине, никогда особо не нравился специфический аромат данного цветка. Он казался ей слишком резким и навязчивым.

      «Зачем нужно было сажать столько цветов? – расставив горшки у самой двери, подумала девушка – Как будто, в саду их мало! Все клумбы засажены, если не геранью, то бегонией или турецкой гвоздикой! Даже голова кружится от сладкого запаха!»

     Захлопнув дверь, девушка рухнула в кровать и заснула тяжелым сном без сновидений.

     Глава 2. Чуды Чёрно-Озеро.

      …Теперь, в пять часов утра, она уже сильно жалела о том, что оставила окно открытым, в надежде избавиться от жаркого, летнего воздуха.

     Прохладней не стало, тучи комаров, привлеченные доступным пиршеством, набросились на спящую Альбину с агрессивностью голодных вампиров.

     Сладкий сон пропал безвозвратно и девушка, измученная жарой и жалящими насекомыми, от которых невозможно было спастись, ворочалась без сна, злая и взвинченная, проклиная то самое мгновение, когда, вопреки здравому смыслу, уступив требованию матери, решилась на поездку в, забытый цивилизацией хутор, Черно - Озеро.

      ….Женька, совсем уже было собрался зайти во двор, предвкушая скорое знакомство с варениками с вишней и клубникой, как нечаянно взглянув в сторону, обнаружил в паре шагов от себя, местную красотку, Анжелику Анохину.

     Хмурый взгляд смуглянки не предвещал парню ничего хорошего.

      - Ты, ЖеПе, видать, совсем потерялся! – девушка подошла ближе, точно подкралась – И, кто такая, эта блондиночка? Чего ради, она притащилась, да еще к, нашей, Марь Ивановне? Тебе, недоумку, несчастному, кто разрешил таскать в дом моей бабушке всяких девок? Вот, погоди, выпишут ее с больницы, она тебе устроит! Узнаешь, как своевольничать! Ты же знаешь, что за это бывает!

      Женька поежился – ему не нужно напоминать, он обо всем помнит, впрочем, как и все хуторские.

      Никто, даже мэр хутора Черно-Озеро, Михаил Ильич Сазонов, не смели перечить Марь Ивановне, а, уж, тем более, ослушаться старую, властную женщину, пользовавшуюся в хуторе непререкаемым авторитетом.

     Лика знала, о чем говорила, ведь из всех хуторских девчонок, Марь Ивановна привечала лишь ее одну.

     Поговаривали даже, что Лика Анохина, внучка старушки, что сын ее, непутевый Игорешка, сгинувший незнамо где, много лет тому назад, прижил девчонку от Верки Анохиной, гулящей девицы, помершей родами.

     Лику забрала к себе родная тетка, сама бездетная, яловая и воспитала девчонку, как родную.

     Красивая и своенравная Анжелика, названная так ярко, в честь героини, одного из любимых сентиментальной теткой, романов, пришлась по сердцу Марь Ивановне и, та, не признавая родства, открыто, делала, иногда, девушке дорогие подарки и приглашала на чай.

     Лика, втайне ото всех, лелеяла мечту, стать наследницей дома и всех, немалых, по ее убеждению, капиталов старой бабки.

     Очень уж хотелось девице забыть нищее детство, кличку «сиротка» и убогую серость хуторской жизни.

      Про то, в хуторе знала каждая собака, а вот о том, что у старушки имеется еще одна, законная внучка, носящая, как и Марь Ивановна, фамилию Каломейцева, ведал лишь Женька.

      - Не пугай – пуганый! – Женька важно сплюнул прямо под ноги Лике – Не дурней тебя, Анохина!

     Иди, вон, свиристелок своих шпыняй страшилками! Мне, Марь Иванна, сама наказала Альбину встретить и в дом привезти. Внучка она, ейная, поняла? Родная и законная! Так, что, отстань, я и так замотался с этой городской!

      Лика вспыхнула от злости и унижения.

     Это ж надо – родная, и законная! Знал, проклятый ЖеПе, как больнее ужалить.

      - Врешь! – прошипела она сквозь зубы – все врешь, урод! Шпырь!

      - А, ты проверь! – осклабился Женька – Сама проверь, спроси у Марьи Иванны!

      - Не велено! – вмиг помрачнела Лика, теребя темную прядь собственных волос – Сказала, ждать ее и в больницу не приезжать! А, ты! – неожиданно вспыхнула она от злости – Смотри у меня! Коли соврал – в бараний рог согну, да так и оставлю, заживо гнить!

      И, пошла прочь, плавно виляя бедрами, точно фотомодель на подиуме, а, тысячи злых мурашек тут же впились в Женькину кожу и начали безжалостно жалить его ядовитыми жалами.

     Женька, охнув от боли, вихрем промчался во двор, мимо остолбеневшей матери и с разбегу, с головой, нырнул в вагонетку, до краев наполненную водой.

      Боль и жжение, сразу же, прекратились.

     Конечно же, никаких кусачих насекомых, терзавших Женьку, не было и в помине, просто Лика Анохина, одним взглядом карих глаз, могла причинить такую боль, что лишь холодная вода спасала от наваждения и от наведенной порчи.

      Вынырнув, злой и сердитый Женька, отжимая на ходу одежду, поплелся к обеденному столу, где его уже дожидались знатные вареники с вишней и миска, полная густой, домашней сметаны.

      День, начавшийся так хорошо, был безнадежно испорчен.

     Иметь врагом Лику Анохину, Женьке совсем не улыбалось.

     Он, не понаслышке знал о том, какой коварный глаз у темноволосой, улыбчивой девушки.

     Кто не нравился Лике, того поджидали всяческого рода неприятности – от россыпи веснушек на лице, до перелома ноги перед самым выпускным балом.

     Однажды, Лика, приревновала свою одноклассницу Олесю к капитану филлиповской школьной футбольной команды.

     Лучше бы девушке никогда не танцевать на тех злополучных танцах с высоким, спортивного вида, парнем, восходящей звездой футбола.

      Лика сочла себя преданной и оскорбленной, а, обидчики жестоко поплатились.

     Парень сломал руку, да так неудачно, что о футболе мог забыть на долгое время, если не навсегда, а, девушка, Олеся, веселая хохотушка, неожиданно впала в глубокую депрессию, попытавшись покончить жизнь самоубийством.

      Перепуганные родители несчастной девушки, люди не бедные и с положением, перепробовав все способы лечения, в, конце концов, пошли на поклон, к сопливой девчонке.

     Как уж там решилось, Женька толком не знал, но, вскоре, семья Ермоловых навсегда уехала из Черно- Озеро, а, Олеся, как слышал парень, начала медленно, но поправляться.

      Хуторские, в тихую, ненавидели злую девицу, украдкой плевали ей вслед и крестили лбы, а в лицо, заискивающе улыбались, едва не кланяясь. С ней, постоянно ходила, пара-тройка, девчонок, свита, как у королевы, готовых на все, ради своего кумира.

      Власть над Ликой имела, как подозревал Женька, одна лишь Марь Ивановна, а мнение родной тетки, вырастившей ее, как дочь, Анжелика ни в грош не ставила.

      Теперь, Лика Анохина, осерчала на Женьку, и парень, прекрасно понимал, что оградить его и Альбину от неприятностей, может лишь скорейшее выздоровление Марьи Ивановны.

     Он нанизал на вилку пару вареников, обмакнул их в сметану, любуясь, как темный, вишневый сок мешается с молочной белизной, отхлебнул из литровой кружки вкусный ягодный взвар и засунул вареники в рот, прикрыв глаза от удовольствия.

      Отсутствием аппетита, Женька никогда не страдал.

     Мельком, парень даже пожалел Альбину, которая, конечно же, лишена возможности лакомиться вкуснейшими мамиными варениками с вишнями…

      ….Провалявшись в постели до пяти утра, Альбина сдалась и решила не бороться с неизбежным.

     Сон покинул ее окончательно, и с этим следовало смириться.

      «Плевать! – Альбина выскочила из кровати, продолжая почесывать искусанные комарами конечности – Если что, дреману днем. Комары должны же спать, когда-нибудь!»

      Хотелось кофе, и Альбина воспользовалась электрическим чайником.

     Кофе из такого чайника получался не очень – пластик, он и в Африке – пластик, но, греть турку на электроплите, дело долгое и нудное, а, чашка кофе с утра распрекрасно бодрит, любую депрессию лечит.

      Прихлебывая кофе, дымя сигареткой, Альбина, как была, в шортах и лифчике, направилась по дорожке вглубь огорода, любуясь кустами малины и смородины и предвкушая настоящий, свежее выжатый фруктовый сок, без нитратов и канцерогенов.

     Дорожка вела ее мимо летнего душа, грядок с огурцами и помидорами, мимо плодовых деревьев, отлично видимых в предрассветной серости утра.

      Дойдя до края дорожки, Альбина остановилась – закончился кофе.

     Девушка поставила чашку прямо на дорожку – возвращаться в душную, неприятную комнату, ей не хотелось.

     Здесь, на природе, среди грядок со всяческими огородными культурами, дышалось легко и привольно, да и комары, напившись сладкой, девичьей крови, разлетелись в неизвестном направлении.

      -Тишина, какая! – восхитилась Альбина, сладко потягиваясь – Жуть!

     Внезапно девушка насторожилась – она буквально чувствовала, разлитое в воздухе напряжение.

     Что-то происходило совсем рядом с ней, что-то необычное, быть может, опасное или просто интересное.

      Альбине, в отличие от прочих ее знакомых, на подобное, как говорится – везло.

     Однажды, зимой, с крыши дома сорвалась огромная сосулька и, просвистев мимо лица, рухнула прямо под ноги Альбине. Та, даже испугаться не успела, а, вот ее подружка, Светка Никитенко, пострадала. Осколки льда, разлетевшись в разные стороны, почему-то попали именно в Светку, не причинив вреда Альбине.

      Подружку пришлось отвести в ближайший травмпункт, где ей заклеили пластырем все лицо.

     Светка неделю не появлялась в школе, залечивая синяки и ссадины, а, Альбина продолжала прогуливаться по зимним улицам, как ни в чем, ни бывало.

     А, совсем недавно, как раз перед тем, как бабуля прислала письмо, Альбина стала свидетельницей самого настоящего ограбления.

      Вечером, выбежав за сигаретами, она, вместо того, чтобы отправиться в супермаркет «Каруселька», что находился напротив ее дома, завернула в небольшой, круглосуточный магазин с забавным названием «Скорпион».

     Никакими скорпионами и прочими членистоногими, в магазине и не пахло. Продавали в магазинчике продукты и бытовую химию, и сигареты, разумеется. Не успела Альбина распечатать новую пачку, как в магазин ворвалась пара обкуренных подростков. Угрожая продавцу, такому же подростку, только вменяемому, но, жутко перепуганному, ножом, они потребовали денег, спиртного и сигарет.

      Альбина метнулась к прилавку и затаилась подле банок с огурцами, пакетов с вермишелью и консервов.

      Девушке было страшно, но и весело, трудно сказать почему.

     Подростки орали, строили жуткие рожи, хохотали совершенно безумным смехом. Кстати, одеты юные преступники, по мнению Альбины, были, весьма, прилично, в шмотки, купленные, явно, не на рынке, а, в дорогом бутике, но, вели себя, как самая настоящая шпана.

     Получив требуемое, они разбили пару бутылок водки, еще пару прихватили с собой и, куражась, выволокли мальчишку продавца из-за прилавка и начали его бить.

     Тут и появилась милиция.., то есть, пардон – полиция, как и положено – с наручниками и оружием.

     Наркоманов быстро скрутили, продавца привели в чувство и только после этого заметили Альбину, которая, прикурив, заливалась истерическим, беззвучным хохотом среди полного продуктового хаоса.

     Больше она в этот магазин никогда не заходила.

      Всякий раз, проходя мимо огромной вывески «24 часа мы с вами!», Альбина вспоминала белые, безумные лица юных наркоманов, их дикие крики, беспомощное всхлипывание мальчишки-продавца, свой собственный страх и долгие два часа ожидания приезда мамы, в шумном и неопрятном коридоре полицейского участка.

     Может быть поэтому, мама так скоро согласилась на отъезд единственной дочери в этакую глухомань, как, Черно - Озеро? Может быть, с некоторых пор, большой город стал пугать ее своей агрессивной недоброжелательностью, жесткостью и жестокостью?

      Альбина не знала этого наверняка, но предчувствия ее никогда не обманывали. И теперь она чувствовала, что поблизости происходит что-то нехорошее, непонятное и даже опасное.

     Тогда, вечером, когда девушка пошла за сигаретами, внутренний голос звал ее и манил в большой супермаркет, но, Альбина, вопреки здравому смыслу, потащилась в ближайшую забегаловку, сомнительную и подозрительную.

      В результате, внутренний голос получил полное право упрекать свою хозяйку.

     Вот и сейчас он уговаривал Альбину вернуться домой, в теплую, уютную постельку, задернуть шторы плотнее и поспать пару часиков, вместо того чтобы шляться по чужому огороду в поисках приключений на одно известное место.

     Альбина полностью игнорировала отчаянные вопли вредного внутреннего голоса и полезла вперед, прямо через кусты малины.

      Малина кололась и сопротивлялась попыткам Альбины проторить тропу.

     Оставив на колючих ветвях лоскут от собственных шорт, Альбина подобралась прямо к соседской изгороди.

      Именно за ней происходило что-то непонятное, но жутко интересное – раздавались подозрительные звуки, похожие одновременно на стон и кудахтанье.

      Заплетенная виноградом изгородь затрудняла обзор, упрямые ветви малины безжалостно кололи голые ноги, один тапок в суматохе где-то потерялся, и нога мерзла, окунувшись в росу, но

     Альбина упрямо лезла на соседский забор, точно обезьяна на пальму.

     Зрелище ее глазам предстало душераздирающее – соседка, тетка Шурка Затонская, имя, как и фамилию, Альбина узнала позже от всезнающего Женьки, стоя на четвереньках, открывала и закрывала рот в беззвучном крике, тараща выпученные глаза на диво-дивное, чудо-чудное, случившееся у нее в огороде.

      Пугало, установленное среди грядок с кукурузой, кабачками и тыквами, с совершенно определенной целью, а, именно – устрашать и отпугивать наглых птиц, способных значительно снизить урожайность участка, вместо того, чтобы, как и положено добропорядочному пугалу, торчать столбом, медленно кружилось в серых предрассветных сумерках, на высоте, примерно, двух метров, подобно маленькому, но симпатичному, привидению.

      - Привидится же такое! – икнула Альбина, вися на винограде – Это все от недосыпа…Новое место, духота, комары…

     Пугало взмыло еще выше и старое, дырявое ведро, нахлобученное на мешок, набитый опилками – голову пугала, противно звякая, рухнуло вниз, прямо в охраняемые пугалом грядки.

     Альбина еще раз громко икнула, крепче вцепившись в виноград, а, соседка, та самая тетка Шурка Затонская, обрела голос:

      - Убивааааююють! – орала тетка, быстро – быстро покидая опасное место. Двигалась она, на удивление бодро, сдавая задом с такой скоростью, что ей мог позавидовать даже спортсмен-марафонец.

     Альбина еще никогда не видела бега по пересеченной местности на четвереньках, да еще такого скорого.

      Тетка, верещавшая, как резанная, покинула собственный огород, но, заметив Альбину, цепляющуюся за виноград, сменила репертуар и заверещала нечто совершенно иное:

      - Введьма! Ведьмаааа! Ааа, спасите душу христианскую!!

     Альбина, переставшая икать, но, чуть было не оглохшая, свалилась с ограды прямо в заросли злополучной малины, вновь оцарапав ноги.

      Чертыхаясь, она кое-как выбралась, нечаянно отыскав, пропавший, в суматохе, тапок, приблизилась к изгороди и, не решаясь лезть вверх, раздвинула виноградные лозы и попыталась взглянуть на пугало.

      Пугало бодро торчало посреди огорода, как и положено благовоспитанному пугалу, не совершая никаких непозволительных движений, а, уж тем более, не пытаясь взлететь.

     Старое ржавое ведро валялось прямо под ним.

      Вопли горластой соседки уже доносились издалека, приглушенно.. Тетка Шурка, вероятно, поднявшись с четверенек, метнулась на улицу и теперь галопировала по брусчатке, привлекая внимание к собственной персоне громкими, пронзительными воплями.

     Альбина поспешила ретироваться.

      По дороге она подняла пустую чашку и, вернувшись в комнату, решила, что неплохо бы повторить и кофе, и сигарету.

     Несомненно, что через самое малое время, тетка Шурка появится на огороде, в сопровождении весьма компетентных лиц.

      Пугало будет безжалостно сдернуто с шеста, распотрошено и подвергнется самому пристальному вниманию со стороны группы поддержки.

     Конечно, кроме драных тряпок, опилок, да ржавого ведра, не отыщется ничего противозаконного и подозрительного.

     Тетку Шурку, малость, пожурят, убедятся, что она, «слегка того», и отправятся восвояси, но, Альбина, здраво рассудив, решила, что нужно верить собственным глазам и подружке-интуиции.

     Внутренний голос ведь предупреждал девушку о том, что нужно сидеть дома, в мягкой кроватке, дожидаться утра, а, не лазать на соседский забор, в надежде полюбоваться на безумный полет огородного пугала.

     Глянув в зеркало, Альбина лишь охнула:

      - И, право дело – ведьма!

     Ее прекрасные, блондинистые кудри, накануне, залитые лаком, растрепались и торчали в разные стороны, точно гребень панка или ирокеза.

     Не стоило осуждать слегка неадекватную тетку Шурку, обозвавшую приезжую девицу «Ведьмой». После летающего пугала и не такое могло причудиться.

      Альбина прыснула в кулак, представив собственную вытянутую физиономию в ореоле панковского причесона, торчащую над забором и расхохоталась громко, во весь голос.

     Наскоро причесавшись, Альбина накинула на себя легкий шелковый халатик, проворно стянула с попы шорты, пострадавшие в неравной схватке с кустами малины.

     Они годились теперь, разве что, на тряпки.

      Впрочем, сумка девушки трещала по швам от избытка всевозможного шмотья. Были там и платья, и сарафаны, шорты, майки, купальники, короче, все, что могло бы пригодиться юной моднице, отправившейся на отдых. Привезла с собой Альбина и длинную, цыганистую юбку до пят, вошедшую в моду в этом сезоне. Евгению, прежнему бой - френду, юбка не нравилась. По его мнению, прятать такие красивые ноги, как у Альбины – это настоящее преступление.

     Сама же Альбина, собиралась прогуливаться в длинной юбке по улицам Черно- Озеро, дабы не шокировать голыми ляжками чопорных соседей Марь Ивановны.

     А, соседи, как оказалось, сами, кого хочешь, шокируют!

      ….. – Вот, здеся, здеся оно и летало… - суетливо тыкала в землю сучковатой палкой тетка Шурка, трусливо прячась за спинами соседей и опасливо косясь на невозмутимое пугало, восседающее верхом на длинном шесте – Летало… как.. как…

      - Как птица! – хохотнул высокий мужичек, чья рыжеватая бородка воинственно топорщилась, на манер козлиной – Летало и крыльями хлопало, только вот крыльев, Ляксандра Пятровна, я что-то не разглядел!

      Тетка Шурка возмущенно фыркнула, плюнула и, ухватив за рукав мордатую бабку в пестром платке, носатую и усатую, что-то быстро зашептала ей прямо в ухо.

      - Балует кто-то, ох, чую, Семеныч, балует! – сердито рявкнула усатая бабка на воинственного рыжебородого – Не станет Шурка зря болтать…

     Усатую бабку Альбина видела первый раз, а, от того, неосторожно высунув голову над забором, была моментально обнаружена и взята в плен.

      - Опаньки! – радостно возвестил Семеныч, проскользнув в узкую, незамеченную Альбиной, калиточку – А, это, стало быть, искомая ведьма и есть?

      Альбина, огорошенная вторжением на огород, который уже считала, чуть ли не личной собственностью, замерла, точно загипнотизированная, а, тетка Шурка уже верещала тонким голосом, подпрыгивая за забором и силясь разглядеть девушку за виноградными листьями. В отличие от Семеныча, приближаться к блондинистой соседке она не желала.

      - Она это, она, Семеныч, не сумневайся! Ишь, глазьями бесовскими, водит! Они у нее красным светились, а, волосья дыбом стояли…И, руками она махала, вот так.. – тетка Шурка, приседая и широко разводя руки в стороны, принялась демонстрировать как, по ее мнению, бесовка наводила порчу на нее, вдову, бедную и безвинную – Она.. Она, ведьма, окаянная, пугало-то, на меня, вдову горемычную, натравила…

      Семеныч, почесывая козлиную бородку, откровенно ржал, подмигивая Альбине веселым, мутно-зеленым глазом. Годков ему было уже, где-то, под семьдесят и Альбина видела, что и сам черт ему не брат, особливо после второго стакана.

     Дернув сизым носом, Семеныч громко откашлялся и, еще раз подмигнув Альбине, спросил:

      - А, чья ты будешь, краса-девица?

     Альбина, сама скромность в своем шелковом халатике, с косичкой, вместо растрепанных локонов, совсем было собралась отвечать, как внезапно, за ее спиной материализовался взлохмаченный Женька.

      - Своя она, Семеныч, не бушуй! Марь Ивановны внучка, городская, вчера приехала.

      - Марь Ивановны? – сизеносый Семеныч почесал затылок, дернул себя зачем-то за козлиную бородку и боком-боком, двинулся назад, ближе к неприметной калиточке.

      - Звиняйте, барышня, коли, что не так! – голос его, слегка хриплый, доносился уже из-за забора. От мощного запаха перегара даже виноградные листья колыхались – Умолчь, Шурка, придумала, тоже мне – чучело летучее! Пить меньше нужно, да закусывать конкретно, а, не леденцы сосать!

      Над забором мелькнул пестрый платок усатой соседки, затем раздался быстрый шепот, и честная компания шустро убралась куда-то вглубь соседского двора.

      - Стресс снимать пошли! – понимающе кивнул Женька – Сейчас Семеныч слетает, самогончику тяпнут и песни запоют..

      - Утро же только.. – попыталась удивиться Альбина – Зачем же, с утра?

      - А, что делать? – развел руками Женька – если тетке Шурке что-то в голову втемяшилось, то ее уже ничем не переубедить! Сказала, что пугало летало – значит летало! Вот увидишь – она припьет слегка, осмелеет, страх потеряет, польет несчастное чучелко бензинчиком, да и запалит… на радость соседям! Хоть какое, а развлечение! Чем им, пенсионерам, еще заниматься, кроме как разные сказки придумывать…

      - Хм.. – Альбина вежливо пригласила Женьку в комнату и усадила за стол. Сегодня парень принарядился, точно на парад – в голубую, свежую рубашку и летние, льняные брюки.

     Выглядел прекрасно и Альбина, с удовольствием предложила ему кофе.

     «Понятно теперь, чего эта Лика Анохина психует! – догадалась девушка – Ишь, прифрант ился, прямо красавчик, хоть в рекламе снимай!»

      - А, знаешь – задумчиво произнесла она, пододвигая к Женьке блюдце с конфетами – Я ведь тоже то пугало видела..

      - И, что? – Женька оказался сладкоежкой и протягивал руку уже за второй конфетой – Я его тоже видел! Его Сашка, тетки Шуркин, сын, поставил, еще весной, когда птицы полетели.. Они, птицы, знаешь, какие прожорливые, так и норовят напакостить…

      - Оно летало, Жень! – Альбина подскочила с места и заметалась по комнате. Теперь только девушка поняла, каких сил стоило ей стерпеть и не закатить истерику – Пугало! Летало! На самом деле!

      Женька скептически хмыкнул – ему мало верилось в оживший и ставший летучим мешок с опилками. Вот в сглаз, в порчу и в Лику Анохину, он верил, а, в летающее пугало? Что ж, он, совсем темный, что ли?

      - Летало и летало себе! – пожал он плечами, решив не спорить. Мало ли что, спросонья, могло привидеться городской девчонке. Они, там, в городе, все с ума посходили от еды искусственной, да воздуха затхлого – сейчас же, смирно себя ведет…Торчит себе на перекладине, не ворохается .. Можа подшутил кто над теткой Шуркой? Она, тетка вредная, сердитая, завсегда корову свою, Марту, в чужой огород загнать норовит.. Кому, можа, надоело, вот и решили шугануть, ради смеха.

      - От таких шуточек инфаркт приключиться может.. – буркнула Альбина, успокаиваясь и ища в словах Женьки рациональное зерно – Действительно, пошутили?

      - Пошутили…Пошутили! – поспешно согласился Женька – Семеныч и пошутил! Он за бутылку самогона еще и не то придумает!

      Альбина потуже завязала поясок на халате и виновато покосилась на неприбранную постель. Тут, Женька, весьма кстати, вызвался сходить за водой и Альбина, пользуясь его отсутствием, поспешила навести марафет.

      Принесший два ведра воды, Женька, лишь охнул, увидев накрашенную и причесанную Альбину, наряженную в ту самую, длинную, пеструю юбку, что так не нравилась ее прежнему кавалеру.

     Волосы девушка решила распустить, и теперь они, светлой волной пенились по точеным плечам.

      Алая роза, сорванная в саду безжалостной рукой, довершала образ деревенской пастушки.

      - Ух, ты! – Женька поставил ведра на низкую лавку и распрямился, оценивая внешний вид городской девчонки - Смотри, а, то цыгане уведут! Они у нас ушлые – подметки на ходу срезают!

      - У вас, в Черном Озере и цыгане водятся? – кокетливо прищурилась Альбина, отлично зная, какое впечатление производит своим видом на неискушенного в таких делах, Женьку – Табор?

     Женька аккуратно поставил на стол миску с варениками и банку со сметаной.

      - Вот, угощайся! – предложил он – Свойская сметана, ложка стоит, а, вареники….Ух!…- он томно подкатил глаза и шмыгнул носом – мамка лепила. С клубникой и вишником. Вкусные!

     Альбина, отродясь, не пробовавшая подобной пищи, заглотила вареники махом, точно после недельной голодовки. Женька лишь головой качнул, удивляясь ее завидному аппетиту.

      - Вкусно как! – Альбина блаженно откинулась на удобном стуле – мамка твоя настоящая кулинарша! Да, за такие вареники ей премию выписать нужно, двойную!

      - А, то! – горделиво распрямил спину Женька – пошли гулять? Я, тебе хутор наш покажу. Буду развлекать тебя, пока Марь Ивановна домой не вернется.

      - Когда она вернется? – поинтересовалась Альбина. Мысль о прогулке ее необычайно вдохновила.

     Сидеть в полном одиночестве, в компании одних лишь горшков с геранью, ей не улыбалось, так что Женькино предложение прошло на «Ура», хотя ему самому знать о том было необязательно.

      - Может – завтра – уклончиво пообещал Женька – Михаил Ильич, наш мэр, он и сам не знает. Сказал только, что из Филлиповки ему позвонят обязательно, и он за Марь Ивановной отправится самолично.

      Альбина еще вчера заметила, что бабуля ее, как говорится – в авторитете. Вон и мэр, лицо не самое последнее в Черном Озере, готов выехать за ней по первому зову. Да, не проста старушка, ох не проста!

     **

      ……Прогуливаться по хуторку, занятием оказалось, приятным.

     Альбина, всю жизнь, прожившая в городе и не выезжавшая никуда, дальше городской турбазы, с любопытством, присущим детям, осматривалась по сторонам.

     Женька, неловко поддерживавший ее под локоток, вскоре перестал стесняться и с гордостью выгуливал Альбину, без сомнения, самую красивую девушку хутора и его окрестностей.

     Смотреть, в общем-то, было, особо, не на что – магазины – и магазины, клуб хуторской, рядом скверик чахлый, с клумбами, да кустами, школа и мэрия, чистенький желтенький домик, в которой, по всей видимости, сегодня никто не появлялся. На железных дверях мэрии висел тяжелый замок.

     Лавочка под вязом-великаном, сегодня пустовала. Нигде не было заметно ни зловредной Лики, ни стайки хихикающих девчат.

      Альбина, расправив складки на широкой юбке, с удобством расположилась на скамейке, Женька, решив поухаживать за девушкой, метнулся к колодцу и принес целый ковшик холодной и вкусной воды.

      Только теперь Альбина поняла, как ей хотелось пить. Она с благодарностью взглянула на Женьку.

      - Спасибо! Прелесть, какая! Я никогда такой, обалденно вкусной, воды не пила!

      - А, то! – невесть откуда выскочивший, красноносый Семеныч, бесцеремонно выхватил у Женьки ковшик с остатками воды – Это ж, наша вода, черноозерская! Без хлора, фенола и прочих городских радостей… Чистый нектар! Хороша, чертовка!! – воскликнул пронырливый дедок, мощно дыхнув перегаром – Утро доброе, молодежь? Прогуливаетесь? Лодыря, гоняете? Нет бы, огород полоть, траву дергать, вишни рвать…Ох, в наше время, вам бы уши открутили за безделье…

      Альбина лишь хмыкнула, представив, как пропалывает грядки с такими-то ногтями! После вчерашнего похода от остановки до хутора, еле руки отмыла, а, уж после огорода и вовсе!

     К тому же, овощи она привыкла видеть лишь на прилавках в магазине, чисто вымытыми и упакованными.

      - Вы, Иван Семеныч, чего гуляете? – набычился Женька, обидевшись на несправедливый упрек. Он-то, Женька, встал рано, живность покормил, воды натаскал, да и был отпущен матерью, которая, сама отправила парня к Альбине, развлекать городскую девчонку, внучку Марь Ивановны – У вас, небось, тоже, огород имеется!

      - Поговори мне! – Семеныч шутливо замахнулся на широкоплечего парня – Огородник нашелся…Кстати, Шурка-то, того совсем! – горестно вздохнул он – Видал, что делается? Несет, сама не знает что – какое-то пугало, летающее.. Привидится же такое! Я уж ее с Нинкой утешал, утешал…Бутылку кагору перевел, а, она – ни, в какую! Летало, говорит, пугало и все тут! Напишу, говорит, в газету, пусть, говорит, корреспонденты приедут, ученые, пугало, значится, изучать…

      Женька лишь недоверчиво хмыкнул, а, Альбина задумчиво нахохлилась.

     Она ведь знала, что тетка Шурка – не сбрендила, не свинтила, с катушек – не съехала, а говорила о том, что видела, чистую правду. И, пугало то, летало на самом деле и никуда от того не деться, хоть одну бутылку кагора выпей, хоть десять.

      - Чего не хватало! – Женька возмущенно вскочил и забегал вокруг лавочки.

     - Опять понаедут, всякие.. Начнут шастать везде, изучать…Все цветы, в огороде у Марь Ивановны, вытопчут.. А, случись, что, как с теми, потонувшими?

      - С кем и что случилось? – поинтересовалась Альбина – Кто тут у вас потонул?

     Семеныч с Женькой, наперебой, начали рассказывать Альбине о том, что за напасть, недавно приключилось у них на озере.

     Оказывается, пару недель назад, приехала на Черно- Озеро, парочка очкатых туристов, на машине, с аквалангами и как вы думаете, зачем?

      - Русалку ловить они приехали! – потирая нос, раскрасневшийся на солнцепеке еще больше, ораторствовал возмущенный Семеныч – приехали, расположились, палатку поставили, и давай в озеро сигать, русалку ловить. Всю рыбу распугали, да русалку не нашли. Как же, далась она им, прощелыгам!

      - Не далась? – Альбина заинтересовалась еще больше – А, что, в озере, действительно, русалка живет? Настоящая, как в сказке?

      - Вы, Иван Семеныч, закусывали бы! – укоризненно кивнул головой Женька – Да, мясом там, котлетами, а, не травку щипали.. Сами, ведь, теть Шуре советовали! Какая такая, русалка? Откуда взяться ей, в нашем Черно Озере? Да и нет их, сказки это все, бабьи сплетни!

      - Не скажи! – азартно потирая руки, воскликнул Семеныч – Люди, зря болтать, не станут! Видели-то, русалку, видели..

      - И кто же видел? – Женька красноречиво вздохнул, словно извиняясь перед Альбиной за бредни буйно помешенного старичка – Может, вы сами, Иван Семеныч и видели?

      - Сам – не видел, брехать, не буду! – отказался Семеныч, пододвигаясь поближе к Альбине. Та, слушала его, затаив дыханье, не обращая внимания, на крепкий перегар – А, вот Антипка видел и не раз!

      - Врет, ваш, Антипка, не краснеет, и людей в заблуждение вводит! Это он, наверное, тех ныряльщиков рассказами о русалке прельстил! – рассердился Женька. Его лицо пошло красными пятнами от возмущения – И, что вышло из этой дурацкой затеи? Русалку так никто и не увидел, а люди потонули! А, у них, наверное, дети были, семьи… Кто виноват? Антипка и его длинный язык!

      - И, кто такой, этот Антипка? – не удержалась и спросила Альбина у Женьки, когда они, нагулявшись, возвращались домой – Ему верить можно?

      - Кому? – Женька, напяливший на голову приметную красную бандану, громко рассмеялся – Антипке? Это дурачок наш местный, хуторской юродивый. У него в голове не то, что пуля, фугас безнадзорный обитает! Антипка, в сущности, безвредный малый, коз чужих пасет, да сказки сочиняет… про русалок!

      - Все-таки, про русалок? – слегка разочарованно переспросила Альбина. Узнав про то, что Антипка – всего-навсего деревенский дурачок, девушка слегка приуныла, но, вспомнив про летающее пугало, вновь приободрилась – Сказки?

      - А, то! – фыркнул Женька пренебрежительно – Говорит, что увидеть русалку можно лишь ночью, при большой луне…Мол, она красивая и добрая, рыбу ему, дураку, подгоняет, чуть ли не на крючок насаживает.. Хотя – слегка подумав, нехотя произнес Женька – про рыбу – то правда. Антипка таких лещей здоровенных, ловит.. Ух…Аж, завидки берут! Даже сома один раз поймал, агромадного! Про русалку – вранье! – И, заметив, каким азартом блестят глаза Альбины, строго наказал – Сама на озеро не ходи, мало ли что! Случится беда, мне отвечать! Пойдем завтра, с утра, позагораем…Вода на озере, хоть и черная, но, чистая, приятная… Маманя пирогов напечет к завтраку, с малиной…

      - Я так у вас растолстею - шутя, посетовала Альбина – На пирогах, да на сметане!

     Парень лишь хмыкнул. Проследил за тем, как Альбина закрыла за собой калитку, и убыл, а, Альбина шустро метнулась во двор, готовиться.

     Она твердо решилась сегодня же ночью отправиться на озеро…Ловить русалку.

     Судя по всему, ночь обещала быть лунной.

     **

      Городская девчонка, худая вобла, без попы и прочих соблазнительных выпуклостей, бодро шастающая по ее родному хутору, в компании с противным предателем, ЖеПе, безмерно бесила Лику Анохину.

      Мало того, что она, корова наглая, вселилась в дом к ЕЕ, собственной, бабушке, которую сама Лика, считала, чуть ли не личной собственностью, так противная девка, сумела помешать чудесному утреннему веселью.

     Как ненавидела Лика мерзкую жирную тетку, Шурку Затонскую. Ненавидела до такой степени, что готова была пойти даже на убийство.

      Именно она, тварь языкатая, распускала грязные сплетни о Лике, называя ее «волховкой», «темной» и «отродьем сатаны, нагулянным и принесенным в подоле».

     А, сама-то, оказалась жидка на расправу, труслива и суеверна.

      Мигом сообразила, что пугало летает не само по себе и кинулась за помощью. Так бы, здорово было – жирная тетка, в жару, испугалась незнамо чего, вот с ней беда и приключилась, инфаркт там, или инсульт… Кто знает почему, да как…Жрать надо меньше жирного и соленого, да самогонку не глекать в компании с дедами, да бабками.

      Такой прекрасный план накрылся и все из-за дуры городской. Вылезла тощая немочь из-за забора, отвлекла жертву, та и вспопашилась, очнулась, на помощь позвала. Она, Лика, еле убраться с места преступления успела, да следы замести.

      Одно хорошо – Шурка всем растрепала, языком своим длинным, что девка городская, ведьма и есть, колдовка страшная, потому у нее и рожа смазливая… Она, то есть Альбинка приезжая, пугало на несчастную соседку и науськала, та, еле спаслась, с божьей помощью..

      Одного опасалась Лика, бегая по тесной комнатке в доме родной тетки, что не одобрит ее самодеятельность, бабушка, Марь Ивановна.

      То, что Марь Ивановна, бабка ей родная, Лика знала всегда, да только о том помалкивала, как велено было.

      Тетка Зинка, женщина богобоязненная, да забитая, Марь Ивановну боялась до умопомрачения, но в дом пускала безропотно и с племянницей наедине оставляла без споров, хоть и любила девочку, точно дочь родную.

      Но, плевать ей, Лике, на робкую тетку Зину. Бабушка, вот кто был для девочки кумиром. Именно бабушка рассказала маленькой Лике о том, что она особенная, не такая как все. И пусть потом, тетка, рыдая и хватая девочку за колени, пыталась образумить «непутевое чадо, введенное в искушение», творя молитвы и обливая ребенка святой водой, дар, присущий ей от рождения, никуда не делся, не пропал, а наоборот – усилился и развился.

      И всем недругам своим, Анжелика давно бы показала, где раки зимуют, если бы не строгий запрет Марь Ивановны.

      Крепко Лика старуху уважала, потому и ослушаться боялась, хотя и плыл, полз мерзкий шепоток у нее за спиной, да крест, сотворенный во след, непосвященными мирянами, жег спину, но, Анжелка крепилась и терпела, лишь изредка позволяя себе развлечься, как нынче с теткой Шуркой Затонской, да белобрысой Олеськой, вздумавшей, сдуру, увести у нее парня.

      За Олеську Марь Ивановна сурово выговаривала своенравной и строптивой Лике, но кровь родная – не водица. Пожурила, да простила, продолжила учить Лику знахарству, да ведовству.

      Именно так – странная женщина была Марь Ивановна, странная, зловещая и притягательная.

     В церковь не ходила, богу не молилась, да и Сатану не жаловала. Говорила, что сила ей данная, природная, изначальная, а, что темная или светлая, злая или добрая, то без разницы…Силе ей все равно, кому служить и какие дела творить. Дар должен быть крепкий, чтобы совладать с ведовством, да к делу его приспособить.

      Впрочем, за дела Марь Ивановна, бралась редко.

     Одряхлела за последний год старушка совсем, вот и в больницу попала.

      Теперь, она, Лика, может и посильней собственной бабки будет, сама себе хозяйка.

     Много Анжела знает тайн всяческих, многое может, но, бабка, хоть и старая, да ум сохранившая, всегда пригодится.

     Вот признает Лику внучкой родной перед всем хутором, сотрет позорное пятно незаконного рождения, впустит ее в дом и станет она, Анжелика Анохина, жить да поживать, а, добро или зло совершать, так, то, Лике решать, а не бабке старой или тетке богобоязненной.

      Анжела, слегка угомонившись, перестала метаться по комнате и замерла подле зеркала, высокого, во весь рост, гладкого и ровного, способного показать всю девичью красу без изъяна.

     Так и хотелось Лике, как в сказке, замереть у зеркала, да спросить честное стекло: «Кто на свете, всех милее, всех румяней и белее!»? И хотелось ответ услышать, искренний, естественно, в свою пользу.

      Рассматривая высокую, стройную брюнетку, пышногрудую и длинноногую, Лика горделиво задирала подбородок, придирчиво оценивая и белизну собственной кожи, и яркость глаз, и красноту губ. Все нравилось Лике в собственной внешности, не чета, каким-то там, худосочным блондинкам, а вот, поди ж, ты – Женька Попов, вечный воздыхатель, бегающий за Ликой с самого первого класса, точно щенок покорный, взял, да и переметнулся во вражий лагерь, позабыл про Ликины прелести и выгуливает теперь, кралю городскую, у которой, прости Господи, ни кожи, ни рожи..

      Хотела Анжела, невзначай, порчу легкую на сестрицу, новоявленную навести, так, ничего особенного – пару бородавок на лицо посадить, да фурункул на причинное место. Не опасно, но болезненно, а, коль, бабка, Марь Ивановна, осерчает крепко, так, и снять недолго, да, собаке бездомной передать, чтобы заговор не пропал, да сила не иссякла.

      Только, то ли, сама Лика перемудрила, толи, девка городская, береглась, но пропал заговор, зазря, не прилип к кому надо, а, растворился без пользы дела.

      Значит, не так проста, сестрица сводная, глаз да глаз, за ней нужён, опасливой такой..

     Может, бабка, Марь Ивановна, перестраховаться решила, да, вторую внучку, законную, к ведовству, шаманству своему приобщить?

      Лика грозно нахмурилась, повертелась на носочках, выпятив подбородок вперед – не пройдет номер старой хрычовке, не позволит ей, Лика, по своему поступить..

     А, нужно будет, так и изведет неугодную сестрицу, позволения не спросит… Заговор подберет самый черный, самый страшный, чтобы, даже, следа от соперницы не осталось на этом свете!

     Переполненная мрачными мыслями и подозрениями, Лика скоренько нарядилась, как на гулянку, подкрасила губы ярко красной помадой, холодно кивнула тетке Зинке и была такова.

      Тетка, сухонькая женщина, бледная и суетливая, расправила складки на длинной юбке, сняла плотный платок, распустив рано поседевшие, но все еще густые, волосы, закрыла двери за непутевой племянницей и, сложив руки на коленях, уселась около телевизора.

     Зинаида Антипова, ярая поклонница телесериалов и мыльных опер, позабыв о долгом, наполненном разными событиями, дне, собиралась окунуться в прекрасную, яркую жизнь любимых киногероев.

      Анжела шагала по центральной улице хутора и вертела головой – до чего ж, дышится легко! Воздух, напоенный ароматами цветов и листвы, наполнял легкие, не дышался, пился, точно дорогое вино.

      Обутая в любимые босоножки на каблучке, в короткой джинсовой юбке и черном топике, украшенном стразами, Лика, распустив водопад густых, черных волос по плечам, сама себе казалась королевой.

     Яркий макияж и самоуверенность, переполнявшая горящий взгляд темных глаз, точно магнит, притягивали внимание местной молодежи.

     Парни провожали Лику жадными взглядами, а, девушки, уязвленные в самое сердце невниманием кавалеров, кислыми улыбками.

      Всегдашнюю свою свиту, пяток девчонок, избравших Анжелу своим кумиром, девушка заметила издалека. Девчонки вертелись в парке, на танцах, ритмично двигая конечностями в такт музыке.

     Лика усмехнулась – заметив ее, девушки разноцветной стайкой порхнули прочь от эстрады, перестав строить глазки безусому диджею и рванули прямиком к ней, к Анжеле, опасаясь навлечь на свои головы недовольство ее величества.

      - Лика, привет, что-то ты задержалась сегодня! – льстиво улыбаясь, протараторила Светка Лисичкина, одноклассница Лики, ее, так сказать, правая рука, обожавшая и боявшаяся подругу до умопомрачения – А, мы тут, ждем тебя, ждем…. Со скуки едва не умерли…Хотели даже, новенькой, темную устроить, да не стали…Ты же не велела ее трогать.

      Лика недобро прищурилась – вот так удача! Новенькая, это, никто иная, как сестричка непрошенная, сама, собственной персоной, заявилась на танцульки, шмотками городскими хвалиться, да их, девушек хуторских, с дерьмом мешать.

     Как же, как же, у нее, крали приезжей – и каблуки выше, и тряпки - заграничные, и настоящее золото на шее, да в ушах!

     Пришла на танцы, значит – сама нарвалась на неприятности!

      - И, где же она? – прикуривая сигаретку от услужливо подожженной спички, поинтересовалась Лика – Около ваших парней трется, небось, а, вы, клуши, клювами щелкаете?

      - Ничего мы не щелкаем! – обиделась Танька Разина, совсем еще малолетка, но, уж ранняя… О чем, Лика, знала не понаслышке – сама Таньку к разным разностям приучала, так, ради праздного интереса.

      Глаза у малолетки, горели лихорадочным огнем, а, шмотки пропитались еле слышным, сладковатым запашком – конопля за околицей росла безнадзорно и никакие полицейские ее пропалывать не собирались. Вот девица и приспособилась использовать запретную травку для придания жизни остроты и пряности.

      - Мимо нас она прочапала! – это, третья подружака, Надька Затонская, дальняя родственница той самой вредной тетки Шурки, решила прояснить ситуацию – Пришла, вся такая загадочная – в черных джинсах, в черной майке, в кроссовках, наушники в ушах торчат… Лара Крофт, блин… Пришла, носом покрутила, задом повиляла, да и ушла, вниз по улице, через парк, наверное, к озеру.

      - И, чего ей надо, на том озере! – насмешливо хмыкнула Лисичкина, торопливо подкрашивая губы помадой почти пепельного цвета. Лисичкина любила выделяться из толпы, потому и красила волосы фиолетовой «Аридой», а, губы – в пепельный, почти белый цвет.. И шмотки носила кислотных, ядовитых цветов, от которых, впоследствии, аж в глазах резало…

      - Полнолуние нынче! – запрокинув голову вверх, заметила Танька – Луна сегодня, просто бешенная!

      «Полнолуние! – спохватилась Лика – Как же, как же.. Сегодня, не грех и по лесу прогуляться!»

      - Уходишь? – настырная Танька Разина, ухватила Лику за руку – А мы, как же? Ты обещала нас в лес сводить, на заветную поляну…Ты обещала!

      - И, что теперь? – Анжела брезгливо стряхнула с руки Танькины пальцы, точно мерзкое насекомое – Обещала, значит свожу! Полнолуние, оно не один день длится, успеете! У меня дела сегодня, некогда мне вас по лесу водить, да поляны показывать! Завтра приходите, так и быть, поворожу! – и, отвязавшись от назойливых подружек, Лика быстро зашагала вниз по улице, через темный парк, похожий на самый настоящий лес.

      - Видали? – бесшабашная Разина, которой, после травки, море было по колено, презрительно скривила губы – Некогда ей! А, в первый день полнолуния, чары завсегда сильней всего, это даже полный профан понимает! Захапает себе весь лунный свет, а, нам остаточки, как последним лохушкам!

      - Много болтаешь! – опасливо оглянувшись на Лисичкину, прошептала Надя Затонская, уже слышавшая про утреннее происшествие с летающим пугалом – Смотри, Лика строптивых не жалует!

      - Плевать! – Разина насмешливо взглянула на подружку – Меня предки в область отправляют, в колледж. Буду в городе жить, в квартире, у тетки, на всем готовом… Уеду и не вернусь, нужён мне энтот хутор, как корове седло…

      Лисичкина, строившая глазки высокому парню в белой рубашке, ехидно усмехнулась.

     Лика, действительно, была злопамятна – узнай она о словах Таньки и все, никуда дуреха не поедет, ни в какой колледж. Будет сидеть в Черно-Озеро до посинения, быкам хвосты окучивать, да, за свиньями подбирать…

      - Новенький, что ли? – пробормотала Светка Лисичкина себе под нос – Красивенький какой! Не чета, нашим увальням!

     Паренек понравился девушке, и она уже не сводила с него заинтересованного взгляда.

      - А, этот.. – понимающе протянула Надька, чей кавалер мялся поодаль – Это к Крайковым, племянник приехал погостить, на наше озеро полюбоваться.. Говорят – военный!

      - Я, люблю военных, красивых, здоровенных! – томно пропела Лисичкина, распушив длинный хвост – пойду, познакомлюсь с парнем! Может, подружимся! – и, лукаво подмигнув заскучавшим подружкам, поплыла к ничего, не подозревающей жертве собственного интереса.

      - Везет же! – невольно позавидовала Разина, наблюдая за тем, как ловко Лисичкина потащила высокого паренька в белой рубашке на танцплощадку – Охмуреж, по высшему разряду! Одна я, бедная-несчастная, сегодня без кавалера!

      - Зато ты в город уедешь! – тихо прошептала Надя Затонская и пошла к своему парню, уставшему от продолжительного ожидания – Я уже иду, Сергей, извини, что задержалась.. Заболталась с девчонками, о том, о, сем..

      Сергей, широколицый, веснушчатый, простоватый, с готовностью ухватил девушку под локоток и увлек к ближайшему ларьку. Парню давно хотелось пива, но пить в одиночку он не стал, опасаясь, что разобиженная невниманием дама, бросит его в самом начале вечера.

      Надя Затонская нравилась своему кавалеру так сильно, что, он был готов, ради нее, вообще от пива отказаться, не смотря на то, что девушка дружила с неприятной и непонятной Ликой Анохиной, похожей на всех черных ведьм, когда либо, сожженных на костре.

      Анжела, легко переступая ногами, двигалась привычным маршрутом по направлению к озеру.

     Только она одна, благодаря своему чудесному дару, могла ходить по узкой, каменистой тропке, в босоножках на высоких каблуках.

     Другая кто, давно бы уже себе ногу или сломала, или – вывихнула, а, она, Лика, ничего – идет, почти порхая и пританцовывая.

      К Чёрно- Озеру или, как его еще называли знающие люди – Русалочьему озеру, вело много тропинок, но, она, Лика, предпочитала эту, тайную, неприметную, по которой ее водила Марь Ивановна.

      Тропинка, другому кому, показалась бы неудобной и неприятной, даже страшной, так как пролегала через кладбище, на которое, ночной порой, не рисковали забредать даже, редкие в здешних краях, бомжи.

      Кладбище спокойно спало, в свете полной, желтой луны, нависшей над горизонтом, точно огромный, непочатый круг дорогого сыра.

     Лика легко скользила между могил, сама, невесомая и туманная, точно призрак, не обращая внимания на шебуршание и шорох в высокой траве.

     Сейчас она шла по, так называемому, Старому кладбищу, отгороженному от Нового, более молодого, невысокой каменной оградой.

     На Новом кладбище хоронили последние лет сорок-пятьдесят, а, вот, на Старом.. На Старом, попадались очень даже, любопытные захоронения, начала прошлого века.. Прекрасные надгробия, даже настоящий, фамильный склеп, каких-то знатных людей, толи князей, толи графьев .. Лика точно не знала, а, соваться к старым могилам, опять-таки, не велела бабка, Марь Ивановна.

      Как подозревала сама Анжелика, имелся у старухи там собственный интерес.

     Посещала Марь Ивановна Старое кладбище, посещала и не раз, а, любопытная внучка, непризнанная, не взирая, на запрет, пробовала за бабулей проследить.

     Очень уж хотелось знать своенравной Лике, что именно манит бабку на кладбище, что разыскивает ведунья среди мертвых костей?

     Впрочем, ведунья – это, почти что ведьма, колдунья, чернокнижница, в общем – недобрая женщина.

      И, кралась за ней, Лика, осторожно, кутаясь во тьму и туман, как сама, Марь Ивановна, и учила, а, вот не получалась слежка и все тут! Хитрая старуха исчезала на меже, у самой каменной ограды, пропадала, словно растворялась в густом, ночном воздухе.

     Напрасно Лика мнила себя хитроумной и опытной шпионкой - старая ведьма дурила ее раз за разом, смеясь, над молодой и неуклюжей ведьмочкой, за глаза и Лика, шипя от злости, была вынуждена возвращаться домой, не солоно хлебавши, под насмешливый, надменный хохот старого ворона, облюбовавшего под жилье высоченный дуб на Старом кладбище.

      Неспокойные духи, живущие почти на каждом погосте, видимые и заметные наметанному взгляду молодой ведьмочки, не могли доставить Лике заметных неприятностей. Возможно, где-то, в старых могилах, дремало тревожным сном зловещее нечто, спало, до поры, до времени.

     Мало ли, вдруг найдется неосторожный и неопытный любитель, разбудит лихо и пойдет кровавая потеха по округе..

      Газеты запестрят сообщениями о маньяке, о серийном убийце, полиция поднатужится и поймает какого-либо бедолагу, навешает на него всех собак, а, убийства будут продолжаться и продолжаться, пока не найдется человек ведающий и не утихомирит кровососа или вурдалака, на время, а быть может, навсегда.

      Лика подобного не ведала, а, вот бабка…кто знает?

     Может, чуяла, что недобрая старуха, облюбовавшая эти места для проживания, может, знала, что, вот потому и рыскала ночной порой по кладбищу, точно призрак, носясь среди старых могил? Спросить, открыто, Лика опасалась, оставалось лишь подсматривать, да подслушивать…

     Только бабка попалась ей дюже ушлая, знала все наперед, на сажень в землю видела, а может и мысли читать умела.. Бес ее знает..

     С такими-то, невеселыми думками и шествовала Вика ночью, в полнолуние, через Старое кладбище.

      Сводная сестра, конечно же, через кладбище, идти не рискнула. Ищите дураков в другом месте!

     Обрядилась, точно террорист на диверсию – вся в черном, словно ниндзя, думает, что маскировка ей чем-то поможет.

     От глаз Лики ничто не скроется, не затаится, не зря же, именно ее, Анжелку, приветила старая ведунья-ведьма, приветила и отметила, посвятила в тайны.

      Альбинка, девушка городская, как и все обычные туристы, клюнула на приманку дешевую, на русалку сказочную, которая, якобы, обитала в Черно- Озеро.

     Все местные жители, втихомолку посмеиваясь, над доверчивыми лохами, рассказывали одну и ту же сказочку, про несчастную любовь, коварную разлучницу, и несчастливый конец.

     Смеялась над подобными рассказами и Лика, смеялась, но призадумывалась – люди, порой, пропадали. В ясный, солнечный день пропадали и ненастной осенней порой, утром и вечером, но регулярно. В, основном, мужчины - пловцы, аквалангисты, геологи всякие, но, ведь, тонули и женщины – красивые и молодые. Опасно это, не каждому знания тайные открывать нужно. Люди болтливы и любопытны, а, Черно-Озеру есть что скрывать.

      «Ревнива русалка Черно Озерная! – говаривали старики, посиживая на завалинке – Не терпит красоты она, жизнь свою, загубленную, оплакивает, соперниц уничтожает.. В каждом парне молодом – жениха видит потерянного, в каждой девице красивой – соперницу злую!»

     Лика смеялась над слухами, на озеро ходила безбоязненно, ныряла и купалась, но, где-то, где-то, в глубине души знала, что, не сказки тайные россказни, не выдумка досужих сплетниц, просиживающих вечера на лавочке, а правда, искусно скрытая ложью..

     Однажды вечером, отжимая густые волосы от воды, почувствовала Лика чей-то недобрый, враждебный взгляд, тяжело, точно рука немилого, упавший на плечи.

     Почувствовала, как каждый волосок на теле стал дыбом, забеспокоилась, заозиралась, в панике похватав вещи с мокрой травы.

      Но, тут, из-за густых зарослей ивняка, шагнула старуха, мрачная, точно туча грозовая, шагнула, зыркнула, с, под, мохнатых бровей на темную гладь озерной воды и ушла, спала грусть-тревога, отступила паника позорная и стало стыдно Лике за абсолютно детские страхи, детские и беспочвенные.

      Но озеро с той поры, Лика невзлюбила, хотя в полнолуние, как и положено истинной ведьме, выходила на берег, поросший травой, абсолютно нагая и каталась по росной траве, являя всю себя полной луне, дабы кожа светилась светом неземным, а, волосы дурманили ароматом пряных трав.

     Тайну озера же, марь Ивановна Лике открыла гораздо позже и клятву с девушки стребовала страшную, кровью скреплённую.

      Знали о волшебных свойствах полнолунья, подруги заклятые, сама ж Лика, по глупости, как-то им и проболталась, вот и просились на озеро в полнолуние, за красотой рвались, дурехи никчемные.

     А, ведь Лика заговоров много знала, на полночной луне замешенных и не красоту она могла подружкам уготовить, а, кое что, похлеще…Счастье их, коров безмозглых, что бабуля, Марь Ивановна изводить их, надоед зловредных, запретила..

      А, иногда, так хотелось…

     Вот, например, Танька Разина… И, чего, спрашивается, с ней церемониться? Девица никчемная, годами малая, но, шустрая… Успела там, где торопиться бы и не след… Пристрастилась к дурман-траве, последний разум прокурила, честь пропила, а, тело белое предлагает каждому встречному-поперечному.

      Уж она бы, Лика, девку эту, к делу приспособила. Обратила бы в зомбака или вурдалака. А, что? Она, Лика Анохина, не прочь бы завести прислужницу, совсем, безмозглую и безвольную, любые капризы исполняющую. Да, только бабка, Марь Ивановна, не велит. . Не желает, старушка дряхлая, внимание к своей особе привлекать, людей злить.

      Только люди не дураки, и так знают, что бабка Каламейцева – не от мира сего, с нечистой силой знается, и будущее наперед провидит.

     Сказывали, что раньше, еще в прошлом веке, ведьм не жаловали, могли сжечь, в речке утопить или еще, каким хитрым способом извести.

      Ныне ведь не те времена, стародавние – размышляла Лика, шустро передвигая ногами – Теперь, всяческие гадалки, провидицы и прочие шарлатанки – в почете! Их даже по «ящику» показывают, во всяких там «Колдовских поединках» и «Битвах экстрасенсориков». Только вот, по «ящику», все больше самозванцы мелькают, а, вот такие колдовки, как Марь Ивановна, афишироваться не любят – сидят себе, в лесной глуши на каком-нибудь хуторе и плетут свою паутину втихаря.. А, что? Зачем им лишняя шумиха? Колдовство – оно уединение любит, свободу…

     Кривила душой Лика, даже самой себе признаться не желала в том, что мечтает о славе, признание и больших деньгах.

      Хотелось Лике быть самой-самой: самой умелой, самой прозорливой и, что греха таить – самой страшной!

     Чтобы чтили ее и боялись, уважали и любили, поклонялись, словно идолу или поп-звезде…

      Мечты оставались мечтами на протяжении долгих лет, а она, Лика, продолжала жить, в постылом хуторе, мечтая о том дне, когда представится дражайшая бабуля Марь Ивановна, а внучке своей оставит дар колдовской и дом добрый, да хозяйство немалое.

     Слава ведовская, добрая или недобрая, от Марьи Ивановны к ней, к Лике, перейдет, равно, как и таланты ее, неведомые иным непосвященным.

      Приезд законной внучки грозил порушить все честолюбивые замыслы настырной Анжелки.

     Нет, конечно, извести девчонку можно, делов - то, – с обрыва столкнуть или, подкормить чем, особо для здоровья вредоносным.

     Только, бабка ушлая, мигом про козни Ликины прознает, да, задаст ведунье завистливой по первое число…Так что, больно надо, себе дороже выйдет…

      Между тем, Лика доскакала до древнего, начала позапрошлого века, склепа, одного единственного на два кладбище – Старого и Нового.

     Склеп – чудной красоты здание с куполом, расположенное в отдалении от прочих могилок, в каменистой низинке, годами, все больше ветшало, усыхало, крошилось, словно бы в размерах уменьшаясь.

     Тропа к нему, никем не хоженая, поросла диким вишняком, терновником, да, прочими кустами и травами. Двери, массивные, словно дубовая колода, намертво запечатывали вход, каждому желающему. Да и не больно много было их, этих желающих. Склеп-то, сосем дикий, чего в нем смотреть? Даже имени владельца не сохранилось.

      Толи дело, могила купца, то бишь, местного бизнесмена, Семенова? Вот где красота, где простор!

     Прекрасное зрелище, дорогое – и скорбящий ангел, обнимающий крест, и цветы-травы подле могилки насаженные, и венки богатые, на каждый праздник новые.. Видный, по всему выходит, был купчина-бизнесмен, много золотого запасу детям-правнукам оставил. До сих пор проедают, на предка зла не таят.

      Мельком взглянула Лика на могилу жучилы Семенова и далее пошла – недосуг ей сегодня ангелами любоваться, иные у ведьминой внучки заботы. Решила девушка приезжую сестричку, не любую, попугать порой ночной, авось и греха на душу брать не придется. Спужается блондинка глупая, закатит истерику, таблеточек успокоительных хряпнет и в город уедет, позабыв про бабку родную.

      И, то правда – столько лет жила, не тужила, о родне не вспоминала, а, тут – на тебе, явилась - не запылилась, берите меня за рупь двадцать!

      Запахло свежей озерной водой, и Лика слегка умерила шаг – девчонка-то, городская, сама к озеру сунулась, без провожатого. Наверное, на пляж пошла, куда ж еще? Пляж на Черно- Озеро дивный – золотой тонкий песок, лавочки-скамейки, соки-воды и прочие прелести жизни, но… В десять часов вечера отдыхающих, точно корова языком слизывает с берега. Даже самые глупые и упрямые после того, как утонули заезжие фотографы-аквалангисты, уразумели, что с местными порядками – шутки плохи! Нечего делать на озере ночной порой, русалка бдит, не дремлет! Любопытствующих и наглеющих мигом на дно уволакивает, тиной рот забивает, тешится…

      Не выдержав, Лика хмыкнула. Бывают же, дурни, верят во всякую дребедень.

      Впрочем, как сказать.

     Вот, взять, к примеру, сказ про Белую скалу, что нависла над самым озером.

     Высокая скала, крутая, а, под ней обрыв – голова кругом идет!

     С того обрыва, в прошлом веке и сиганула дивчина молодая, узнав о том, что милый друг бросил ее, женился на другой, да уехал с молодой женой в дальние края.

     Знала Лика, что звали девицу ту Аленой, годков той самоубийце натикало шестнадцать-семнадцать, а, ума – того и вовсе не наблюдалось!

     Вот она, Лика, ни за что, не стала бы прыгать вниз, в темную, холодную воду из-за какого-то урода, неблагодарного. Женился на другой – так флаг ему в руки, транспарант под мышку, перо в зад для легкости и лесом его, лесом…Неизвестно еще, кому повезло больше!

      Вынырнув из-за густого кустарника, Анжела резко остановилась, прячась, за густыми ветвями терновника – берег оказался пуст.

      Пустынен, как и положено в полночь.

     Луна светила, точно спятивший прожектор, освещая округу – и темный, негостеприимный лес, и золотой днем, а ночью серый, песок и темные, точно свинцовые, воды Черно- озера.

     «Обалдеть, можно! – обозлилась Лика – куда же, курица городская, забрести могла? Ищи ее теперь, по всему берегу!»

      Искать пришлось бы до самого утра – озеро простирало свою водную гладь далеко, на много километров, образуя круг, пугающе ровный и от того, еще более загадочный.

     Бегать по берегу в поисках нелюбимой сестрицы, Лике совсем не улыбалось. Гораздо охотней, девушка отправилась бы в лес, на заветную полянку с высокой травой у самой воды и, раздевшись, упала бы в траву, чтобы напитать молодое тело свежестью и красотой.

      Может, от тех купаний и живут ведуньи долго, гораздо дольше, чем все прочие смертные? Сохраняют красоту и молодость, свежесть и привлекательность, не чета, другим?

     Во всяком случае, бабка, Марь Ивановна, выглядела, от силы, лет на пятьдесят, а, по паспорту было ей …Страшно сказать, сколько было! В наш век, век космических кораблей, атомных электростанций и медицины, люди столько не живут, а, если и живут, то единицы, да и то в старческом слабоумии.

     Удивительно, что с бабулей злосчастный аппендицит приключился, ведь она ни разу в жизни даже банальный насморк не подхватывала!

      Может, прозвенел звоночек для неуемной бабки – мол, Ивановна, зажилась ты, старая перечница, на свете белом? Не пора ли тебе, милая, домовину готовить, в церкве свечку запалить, да, о грехах тяжких задуматься?

     Грешна, бабка старая, ой, грешна! Много людям добрым зла принесла, ой, много!

      Лика хмыкнула, продолжая осматривать окрестности внимательно, словно шпиона выискивая – как же, как же! Так и кинулась, Марь Ивановна каяться, да грехи замаливать! Как бы, не так! Не даром батюшка Павел бабкин дом тремя дорогами обходит, а, на саму бабку, при встрече, зыркает недобро, как на язычницу… Или, даже, еще хуже.. Язычники, вона, кругом церкви бегают, ногами босыми траву-мураву, топчут, а, веруют в Аллаха, а, не во Христа…Нехристи голозадые!

      «Где ж, могла подеваться сестрица? – крепко задумалась Лика – Неужто, сама пошла и утопилась? Вот радость была бы великая! Найти, отыскать, пока Женька не спохватился, и на розыск городской недотепы, не отправился! Женька тот, ушлый, он сразу к озеру бросится – сам ведь, с бугра, Озеро гостье показывал, да сказочки завлекательные рассказывал, лапшу на уши городской фифе, вешал!»

      Выйдя на берег, Лика прошла к самой воде, сбросила с красивых ног босоножки и, с наслаждением, окунула ноги в теплую водичку.

      Над озером завис туман.. туманище… Завис, обволок, затянул низины и теперь, медленно, поднимался вверх, прижимаясь к скалам, грозясь дотянуться до самой белой скалы и разлечься на ее вершине, подобно огромному, неповоротливому чудовищу.

     И только теперь, двигая взгляд вверх, вслед за туманом, Лика сумела заметить крохотную фигурку на скале.

     Аежела в первого раза угадала, кто это!

      «Сама виновата, дуреха! – неожиданно озлобилась девушка – А, неча, по ночам шастать, да парней наших смущать! Сейчас я тебе устрою прогулку при полной луне! Во век не забудешь!!»

     Наскоро обтерев ноги носовым платком, Лика вновь обула босоножки и поспешила к подножию Белой скалы, старательно прячась за длинными, точно размытыми тенями и густыми ветвями деревьев.

      Подниматься по тропинке на вершину Белой скалы, было долго и утомительно, но, Лика предпочла иной путь, пусть, более трудный, зато короткий.

     Глава 3 Русалка.

     **

      До озера, оказалось, еще шагать и шагать!

     Проклиная, собственные, глупость и любопытство, Альбина, собравшись нынешним вечером погулять и развлечься, неожиданно переменила решение.

     Она быстро сняла с себя все одежды, оставшись в трусах и в лифчике, натянула на голое тело темную водолазку, да чёрные джинсы и, прикрыв двери на замок, для верности подперев дверь тяжелым ломиком.

     Во всем черном она, сама себе, казалась ужасно таинственной и загадочной.

      Девушка, впрочем, и собиралась свершить нечто таинственное и загадочное.

     Завороженная легендой о мстительной русалке, Альбина, вооружившись фотоаппаратом, решила, во чтобы, то ни стало, поймать хитрую бестию и явить запуганной общественности.

     В русалок, леших, домовых и банников, девушке слабо верилось, но пугало …Пугало же, действительно, летало, вопреки всем законам физики.

      Над тем следовало призадуматься.

     К озеру пройти оказалось, проще пареной репы.

      Вначале, Альбина шла по хорошей, асфальтированной дороге, пролегающей через парк Культуры и отдыха, в котором, во всю, гремела музыка, и веселился народ.

     Она шла, бодро постукивая массивной подошвой кроссовок, прихваченных из дома, так, на всякий случай и губы ее сами по себе напевали песенку, прилипчивую и незамысловатую: «Мы в город Изумрудный, идем дорогой трудной…»

      Почему именно эту песенку, ей приспичило напевать по дороге на Озеро, Альбина ответить затруднялась. Но, не петь, же ей, набившие оскомину шлягеры про «чумачедшую весну» и прочие перлы российской эстрады, громко звучавшие с недалекой танцплощадки.

      Альбина презрительно скривилась – как и большинство ее знакомых, девушка не жаловала танцульки и прочую самодеятельность. Ее прежний кавалер, Евгений, водил девушку или в кафе, где звучала тихая, ненавязчивая музыка, или, в клуб, где музыка гремела, сотрясая стены и радуя своих почитателей современностью и популярностью. Только крутили в них, молодежный «клубняк», а, не примитивную «попсу».

      К тому же, в хуторе, у Альбины совершенно не было знакомых, даже Женька, верный рыцарь-хранитель, приставленный к ней заботливой бабушкой, куда-то, запропал, оставив ее скучать в гордом одиночестве. Может быть, поэтому, в голову Альбине забрела безумная мысль о поисках неуловимой русалки? От скуки и не такое придумать можно!

      На мгновение, Альбина представила себе приятную и завлекательную картину: газетное фото, на фото она – умница и красавица, в обнимку с русалкой. Сама русалка представлялась плохо, наверное, потому что, в жизни своей Альбина, девиц, обитающих под водой, не встречала. Но у русалки обязательно присутствовал хвост, толстый и гладкий, как у дельфина.

      Предаваясь приятным мечтам, Альбина сама не заметила, как пробежала мимо кладбища и оказалась на берегу Русалочьего озера.

      Кстати, именно необходимость, топать ночной порой мимо погоста, больше всего напрягала Альбину. Согласитесь – мало приятного, прогуливаться среди могил, половина из которых поросла колючим кустарником и сорной травой. Да и вообще, само кладбище не располагало к прогулкам – мало ли кто или что, может вылезти из темных зарослей?!

     К тому же, если огородное пугало, взяло, ни с того, ни с сего, и полетело, точно заправское привидение, то что, простите, может вылететь из свежезарытой могилы? То-то же!

      А, Озеро…Совсем другое дело!

     Девушке не нравилось банальное название хуторского водоема – Черно-Озеро! Звучало зловеще и мрачно! Толи дело – Русалочье озеро! Сразу вспоминались детские сказки, романтические истории о рыцарях и заколдованных принцессах.

      На берегу не наблюдалось ни единой живой души – жители хутора, равно, как и приезжие туристы, соблюдали негласный запрет на ночное купание. После нелепой смерти водолазов-любителей, дураков поубавилось и теперь, каждый Фома Неверующий, трижды подумав и перекрестившись, на озеро ночью и носа не совал. Себе дороже!

     Луна светила, точно безумное ночное солнце, но над Озером медленно, точно нехотя, поднимался туман, постепенно затягивающий ровную гладь воды свинцовой дымкой.

      Минут двадцать Альбина азартно скакала по берегу, наслаждаясь чудесным видом, а затем, устав вытягивать шею и щурить глаза, слегка приуныла – никого, напоминающего искомую русалку, углядеть не удалось.

      В кустах попискивали ночные птахи, в траве шуршали неведомые звери, играла рыба в тихой воде, а вот русалки…

      - Глупая я корова! – неожиданно громко, так, что даже сама присела от испуга, воскликнула Альбина – Нужно осмотреть все озеро, откуда - нибудь сверху! Со скалы!

     Сказано – сделано, благо, Белая скала, возвышавшаяся над берегом на высоту пятиэтажного дома, бросалась в глаза, точно памятник строителям – гигантам.

     Узкая, хорошо утоптанная тропка привела Альбину на самую вершину.

      Девушка, ничуть не боясь высоты, вспорхнула на самый верх и замерла у обрыва, потрясенная невиданным, сказочным зрелищем.

     Озеро оказалось чудесным. Оно поражало, подавляло и восхищало, одновременно.

     Величественно перекатывались темные, почти черные воды, медленные и ленивые, отливающие в мертвенно-бледном свете луны, серебром.

     Темный, загадочный лес, виделся мрачной чащобой, полной страхов и невиданных чудовищ, хуторок, крошечный, искрящийся электрическими огоньками, совершенно терялся в черной поросли леса…

      А, русалки Альбина так и не заметила…

     За каких-то полчаса, озеро затянуло туманом.

     Альбина, сбросив с себя черную курточку и оставшись в штанах и светлой футболке, отчаянно заглянула вниз, прямо в озеро, надеясь, что таинственная Озерная дева, сидя, на бережку, чешет свои зеленые кудри, золотым гребешком.

      Однако, туман хозяйничал и у Белой скалы.

     Он полз, поднимался, словно сказочный дракон, все выше и выше, скрывая густым киселем всю округу.

      Девушка глубоко вздохнула – она оказалась ничуть не удачливей всех прочих искателей приключений, отправившихся на поиски Жар-Птицы, то бишь, русалки.

     «Зато спать буду хорошо!» - утешала себя Альбина и, тут, расслышала едва заметный шорох за спиной.

      Девушка только начала разворачиваться, стремясь отойти подальше от обрыва, как, кто-то сильно толкнул ее в спину и Альбина, с громким криком, рухнула вниз, в бесконечную туманную мглу, разверзшуюся у нее под ногами.

     Лика опасливо приблизилась к самому обрыву и заглянула через край – туман проглотил все.

     Ни крика, ни всплеска не донеслось снизу.

     Девушка отступила назад, боясь с легкой тошнотой и головокружением.

      В отличие, от Альбины, высота Лику пугала.

      - Не выплывет! – шепнула Лика, словно пытаясь себя в чем-то убедить – Пускай теперь ищет свою русалку! На здоровье! – и, точно оправдываясь перед огромной луной, зависшей точно над Белой скалой, воскликнула – Сама виновата! Никто не просил тебя приезжать в наши края и портить мне жизнь!

      Девушка, бросив последний взгляд на безумную луну, еще не захваченную и не поглощенную туманом, поспешно начала спускаться вниз по узкой, извилистой тропинке.

     У нее еще оставалось время для того, чтобы, сняв одежды, окунуть свое тело в росную траву, дабы напитать его здоровьем и красотой.

      … И последний, жалобный крик Альбины не звучал в ее ушах….

     **

      ……….. Женька напрасно стучал в окошко, пытаясь добудиться Альбину. Он собирался сводить девушку в парк, на танцы.

     «Нечего сидеть в четырех стенах и пялиться в потолок! – собирался заявить он в свое оправдание – Пойдем, пройдемся, а, там и Марь Ивановна из больницы прибудет!»

     Заметив ломик, подпиравший двери, Женька не на шутку испугался, проклиная свой болтливый язык.

      Ясно, как день, что девушка, прослышав про местную достопримечательность – таинственную русалку, повела себя, точно так же, как, и все прочие приезжие туристы – отправилась на озеро, мучимая любопытством.

     О том, что Женька строго-настрого запретил ходить к Черно- Озеру ночной порой, Альбина, разумеется, благополучно позабыла.

      «Ой, беда, беда! – бормотал он себе под нос, пробегая мимо парка, шумно и быстро, точно вспугнутый лось – Что я скажу, Марь Ивановне, как оправдаюсь, если, не приведи Боже, случилось что нехорошее? Она меня и слушать не станет и права будет!»

     Лика проводила насмешливым взглядом быстроногого Женьку, приведенного в полное отчаянье отсутствием подопечной.

      «Беги, беги! – жестоко усмехнулась девушка, сдвинув вместе смоляные брови – Можешь даже следом прыгнуть, глупый суслик! Ни на что ты не годен, даже городскую дурочку устеречь не смог!»

      Пребывая в распрекрасном настроение, она направилась к подругам, по дороге прикупив банку ледяного пива. Не то, чтобы, Лика особо увлекалась алкоголем, но, избавление от опасной соперницы, следовало отпраздновать. Не самогон же ей лакать, в самом-то деле! Затерявшись в кругу танцующих, Лика, совершенно позабыв об, озабоченном исчезновением Альбины, Женьке, отыскала подруг и провела остаток вечера, пребывая в полнейшей уверенности, что Альбину никто и никогда больше не увидит.

      На радостях, она даже пообещала подругам, что следующей ночью отведет их в лес, на заветную поляну, раз уж сегодня не получилось.

     Сама же она, все-таки успела окунуться в росную траву, омыть лицо и руки, моля лесных и озерных духов о молодости и красоте.

     **

      Это неправда, что когда человек умирает, то перед его глазами проносится вся жизнь, подробно, в деталях и картинках.

     Конечно, может быть, у кого как, но точно не у Альбины.

     Девушка даже испугаться не успела, как ее тело, рухнув с высоты, словно камень, погрузилось в туманные воды Черно- Озера.

      Альбина, плавающая чуть лучше топора, запаниковала, забилась, запоздало жалея о собственной лености и неповоротливости, глотнула воды и распахнула рот в беззвучном крике…

     Знаете анекдот?

     Один парень спрашивает у второго: «Как мне научить девушку плавать?»

     Второй, слегка озадаченный, задумчиво отвечает: «О, друг, это целая наука! Вначале, берешь девушку за руку, осторожно поворачиваешь, прижимаешься к ней…»

     Первый: «Короче! Это моя сестра!»

     «Ааа! – радостно восклицает второй – Тогда, просто дай ей пинка, и спихни в воду!»

     Примерно таким же образом, Альбину и учили плавать. Впечатлений оказалась масса и все неприятные.

     Учиться плавать она отказалась наотрез, а теперь, пришла пора горько пожалеть о собственной недальновидности.

      Попытавшись позвать на помощь, Альбина совершила огромную ошибку. Воды она наглоталась мгновенно, испугалась, отяжелела и камнем пошла ко дну, уже, ни на что, не надеясь.

     Вода, холодная, страшная и жутко невкусная, приняла ее в жесткие объятия, закружила, завертела, жадно и голодно, потянула вниз, в далекую, черную бездну.

      … и кто сказал, что вода – это вещество, дарующее жизнь, ее порождающее? У Альбины она норовила ее отобрать…

      - Глупо, как глупо! – пронеслось в угасающем сознании Альбины - какая же, я дура…..

     ….. На грудь давило что-то тяжелое, тошнота захватила весь организм, раздирая в спазматическом кашле легкие, царапая гортань и давя, давя и напирая….

     Альбина отчаянно рванулась туда, вверх, к далекому, мертвенному свету холодноглазой и бесстрастной луны, пытаясь вырваться из цепкой хватки, из мертвого равнодушного объятия ледяного озера, вернуться в теплый мир живых и дышащих…

      Но, все терялось, тускнело и меркло до тех пор, пока, мрачная пустота не заполнила вселенную…

      Неожиданно под собой она обнаружила не изменчивую, коварную воду, а, твердую землю, в которую упирались ее локти. Мокрая трава, холодная и колючая, обвивала ноги, а, попа глубоко вдавилась в мягкий озерный песок.

      Сплевывая желчь, сопли и просто, мерзкую воду, Альбина, еще не уверовавшая в собственное спасение, решилась открыть глаза.

     Глаза резало и пекло, пощипывало и кололо, от слез горели щеки, и Альбина сама себе казалась утопленницей, синюшной и раздутой, точно дохлятина, выброшенная на мелководье.

     Грудь болела так, словно по ней протопталось все хуторское стадо, а, здоровенный бык-производитель, Буян, краса и гордость, оставленный на племя рачительными хозяевами, так и вовсе, сплясал гопака.

      - Синяки будут! – чужим, хриплым голосом, пробормотала Альбина – Черт, черт, черт…!

      - Нехорошо это – избавившись от верной смерти, нечистого поминать! - чей-то незнакомый голос мгновенно вернул Альбину в жестокую реальность. Голос, несомненно, был женский, даже, скорее, девичий, этакий, звонкий колокольчик, не растерявший огня и задора – Нечистый, он такой, возьмет и отзовется! Любит Он души людские полонить в минуты слабости и отчаянья!

      Альбина широко распахнула глаза. Это оказалось жутко больно. Глаза опухли и, скорей всего, покраснели. Косметика, естественно, смылась вся, к чертям собачьим! Вот тебе и хваленая Франция! Сплошные подделки, даже в фирменных магазинах продают, суют всякую дрянь доверчивым лопухам, а те и рады, кошелек шире распахивать!

      Тряся головой и потирая глаза руками, Альбина, наконец-то, смогла разглядеть свою спасительницу.

      Увиденное, едва не вогнало ее в ступор – перед ней, в воде по пояс, бултыхалась хрупкая, если не сказать иначе – тощая, девушка, светловолосая и бледнокожая.

     В неверном свете луны, в этот момент, как, на зло, норовящей укрыться за тучкой, девушка казалась призрачной, почти прозрачной.

      Странно даже думать о том, что хрупкая и худосочная незнакомка смогла вытащить тяжелую Альбину из бездны, ее поглотившей и отбуксировать на берег.

     Разве что, девушка оказалась мастером спорта, какой-нибудь, супер-пупер, известной пловчихой, членом спасательной команды МЧС, Бетманом и Человеком-амфимбией, в одном лице.

     Сама Альбина, к своему глубочайшему прискорбию, не помнила ничегошеньки, а ведь должна была бы!

      Много раз девушка слышала о том, что спасение утопающих – дело опасное и неблагодарное.

     Они, то есть, утопающие, конечно же, понимают, что их пытаются спасти от смерти, но, все равно, ведут себя, как глупые, неблагодарные свиньи – барахтаются, пинаются, норовят ухватить спасателя, действующего из самых благородных побуждений, за шею и, зачастую, получается так, что спасать приходится двоих – и добровольного спасателя и утопающего, что не всегда удается.

      Альбина ничего не помнила – ни, как и откуда, появилась бледнокожая девица, ни то, как она тащила ее вверх, на воздух за волосы или еще за какие там части Альбининого бренного тела, ни как делала искусственное дыхание…

      Впрочем, на счет искусственного дыхания, Альбина лукавила – что-то ей вспоминалось .. Во всяком случае, грудина и ребра зверски болели, а вода таки, покинула легкие, не без посторонней помощи.

      Все равно, как бы то ни было, происходящее напоминало плохой фильм ужасов – не могла же она, Альбина, сама себя столкнуть со скалы и уронить в озеро? Что ж, она, совсем сумасшедшая, что ли? Так рисковать, с ее-то способностями к плаванию? Да и экстремальными видами спорта, Альбина как-то, до этого прыжка, не увлекалась. Ее и на теннис уговорить удалось с превеликим трудом!

      Упасть с обрыва ей, определенно, помогли. Но, кому, кому могла помешать она, горожанка, прибывшая в хуторок, пару дней тому назад? Загадка? Загадка, несущая угрозу ее, Альбининой жизни!

     «Кстати! – спохватилась Альбина, прекращая трясти головой, в надежде избавиться от воды в ушах – О спасении жизни!» ..

      - Спасибо большое за то, что вытащила меня! – хриплым от натуги голосом воскликнула девушка – Я ни за что сама не выбралась бы из этого озера! Бррррр!

     Альбина содрогнулась всем своим телом. Запоздалый страх, ужас и отчаянье наполнили ее доверху. Только сейчас, сидя на берегу, она осознала на каком тонком волоске, повисла ее жизнь, все ее надежды, стремления, мечты.. Как оказывается, легко и просто все это разрушить, уничтожить, похоронить в единый миг…Всего-то, что и нужно – вовремя подтолкнуть в спину.

      - Спасибо! Спасибо!!- бормотала она, ухватив девушку за узкую ладонь и тряся ее изо всех сил – Все, что захочешь .. Я для тебя… Такое не забывают..

      Незнакомка молчала, не пытаясь отодвинуться от Альбины, не пытаясь отнять руку или как-то еще проявить свои чувства. Ее большие, светлые, до прозрачности, глаза внимательно наблюдали за девушкой, изучали и испытывали ее.

     Альбина наткнулась на этот странный, неподвижный взгляд и замолчала. На нее, точно водой холодной плеснули.

      Только теперь она обратила внимание на то, что незнакомая девица, все так же сидит по пояс в воде, не двигается и не шевелится.

     Ее бледная кожа казалась почти прозрачной, волосы, длинные до неприличия, облепляли все тело, окутывая его, точно пелена. И, еще – на девушке не оказалось никакой одежды. То есть – вообще, никакой – ни майки, ни футболки, ни верха от купальника.

     Небольшие, крепкие грудки бледнели сквозь светлые волосы, беспорядочно облеплявшие худое тело Альбининой спасительницы и лишь бледно-розовые соски слегка выделялись на общем фоне.

      - Красиво! – незнакомка подняла руку и, слегка сдвинувшись, коснулась Альбины, вернее, разорванной майки на груди. Когда и где Альбина могла порвать собственную одежду, было неясно – Мне нравится!

      Только теперь Альбина поняла, что девица говорит о ее новом, французском белье, действительно, очень красивом и дорогом.

     Что поделать – должен же быть у девушки какой-то недостаток? Альбина любила красивое белье, ее подруга Светлана – дорогую косметику, а, тетя Наташа, домработница, обожала шоколад. Каждому, как говорится, свое!

      -Тебе нравится? – слегка растерялась Альбина, отметив про себя, что, размерчик у них с незнакомкой, один и тот же – Хочешь, подарю? Он, конечно, ношеный, но, если, тебе нравится, то бери – не жалко! Я тебе еще куплю, новый и подарю!

      Альбина проворно расстегнула застежку и, сняв лифчик, протянула его своей спасительнице.

     Та подняла на нее свои невозможные, светлые до белизны, глаза и застенчиво улыбнулась тонкими, почти бесцветными губами.

      «Странная девица – внезапно насторожилась Альбина – Как, сказала бы, теть Наташа – малахольная! И, чего это она, шастает ночью, по берегу? Как она, такая тощая, ухитрилась вытащить меня? Спасибо ей, конечно, огромное, но все же? И чего это она, голая, купается? Нудистка, что ли? Неужели, в хуторе на нее пальцем не тычут, не осуждают за раскованность и свободу нравов?

      Сама Альбина, не рискнула бы, выйти топлес на пляж в, богом забытом захолустье. Мало ли что – вдруг как осудят, да собаками затравят? Кто их знает, аборигенов?

      Девушка радостно воскликнула что-то неразборчивое, взвилась в воздух, точно серебристая рыбка, вспенив вокруг себя воду, схватив дареный бюстгальтер и Альбина, заметив нечто необычное, почти фантастическое, пронзительно закричала и, самым позорным образом грохнулась в обморок, точно нежная тургеневская девушка из, любимой мамой, классической литературы.

     В чувство ее привела пригоршня холодной, озерной воды.

      - Опять? – едва слышно простонала Альбина, стряхивая с губ мелкий песок.

      - И, нечего было так орать! – знакомый, слегка ворчливый голос давешней девицы, полностью привел Альбину в чувство – Подумаешь – хвост! Эка невидаль! Некоторые вот, на озеро, что приходят, так те, и вовсе волосы красят, то, в черный, то в красный, то, тьфу, сказать стыдно – в зеленый цвет! И, ничего, я ж в обморок не падаю от удивления! Хвоста она испугалась! А, кто полночи по берегу метался, точно оглашенный, русалку выкликивал? Всё, приплыла русалка – радуйтесь! Так нет же, в обморок падать норовят! Не рады! А я, между прочим, ни к кому в подруги не навязывалась и подарков не просила! Сама дала!

      Альбина разлепила глаза и сдавленно охнула – бред продолжался.

     На берегу, почти покинув воду, удобно примостившись на плоском камне, возлежала бледнокожая спасительница несостоявшейся утопленницы – вся, как есть: тощая, бледная, длинноволосая, в дареном лифчике и, с .. хвостом!

      - Быть того не может! – Альбина вознамерилась снова грохнуться в обморок, но русалка, конечно же – русалка, кто же, еще? – строго прикрикнула – Станешь дразниться, я тебя второй раз в озеро окуну с головой и спасать не стану! Посмотрим, как тебе понравится!

      Девушка громко икнула и испуганно прикрыла рот ладонью, тараща глаза на роскошный русалочий хвост.

      Если не обращать на него внимания, то девица, пусть и слегка бледноватая, производила впечатление самой обычной малолетки, страдающей анемией, но хвост! Он все портил!

     Нервно сглотнув, Альбина одним глазом покосилась на необычную конечность и попросила вежливо и очень жалобно:

      - А, ты, не могла бы его .. того… спрятать куда-нибудь?

     Русалка удивленно изогнула белесую бровь, убрала с тонкого лица мокрые волосы, хихикнула, выпятила грудь в дареном лифчике и обидчиво поджала губы:

      - Что, не нравится?

      - Нравится! – торопливо ответила Альбина, воровато озираясь по сторонам – Но, знаешь, не привыкла я к хвостатым… Страшновато мне!

      У девушки сложилось стойкое ощущение, что она, как это ни прискорбно, где-то здорово стукнулась головой и теперь ее посещают видения, привязчивые и требующие немедленной консультации у психиатра.

      Кстати, хвост русалки, вопреки, расхожему мнению, оказался не чешуйчатый, как у карася или карпа, а, гладкий и шершавый одновременно, точно, как у акулы или дельфина.

     Дабы убедиться в том, что она все-таки бредит и видит «глюки», Альбина неожиданно наклонилась и впилась в хвост зубами, ожидая, что, русалка немедленно исчезнет, не выдержав испытания «на зубик».

     Русалка пронзительно взвизгнула и больно треснула Альбину по носу укушенным хвостом.

      - Не глюки! – ошарашено воскликнула Альбина, морщась от гадливости. Хвост оказался невкусным и вонял рыбой и тиной, а, в зубах у девушки застряли мелкие чешуйки, отливающие серебром в лунном свете.

      - С ума сошла! – русалка поспешно отодвинулась, плюхнулась в воду, засовывая хвост в озеро, подальше от Альбины – зубы нечищеные, как бы инфекция не попала! А, еще подруга, называется! Я к ней, можно сказать, со всей душой, вон, из ямы вытащила, на берег перенесла, едва не надорвалась, а, она, неблагодарная! Кусаться! ЭЭэээ, правду, вы, люди говорите – яблочко от яблоньки – недалеко падает! От осинки – не родятся апельсинки! Я-то, глупая, так надеялась…

     Альбине внезапно стало стыдно, русалка, хмуря красивые брови, продолжала бурчать:

      - Спасай, таких, после этого! Нужно было тебя в ямке оставить, с утопленниками! Лежала бы, себе там, тихая, спокойная, синяя и холодная… Никого бы не кусала! И, одежку свою забери, не нуждаемся мы в ваших обносках!

      Но, отдавать красивый, гипюровый бюстгальтер, черный и ажурный, русалка не торопилась. К тому же, черный цвет лишь подчеркивал необычайную бледную красоту озерной девы.

      - Русалка! – внезапно ахнула Альбина, словно очнувшись после глубокого сна – настоящая!

      - А, то! – девушка-русалка горделиво расправила плечи – Кусаться больше не будешь?

     Как выяснилось позднее, после того, как Альбина с русалкой окончательно подружились, водяная дева проживала на озере давно, страшную прорву лет. Жила себе, тихо, со всеми озерными и лесными жителями ладила, не ругалась и никого не боялась. Конечно, аборигены, те, что по берегу шастают, доставляли русалке множество хлопот – воду баламутили, рыбу пугали, мусор всяческий с берега в озеро выбрасывали, да, еще, в последнее время, озоровать вздумали – устроили на нее, озерную хозяйку, настоящую подводную охоту.

      - И, чего вам, ногастым, дома не сидится? – сетовала русалка, плескаясь в Альбину водичкой. Хвост свой, на всякий случай, озерная девица держала подальше от новой знакомой – а, вдруг, та, как оголодает, да, покусится, перепутав ее, русалку, с вяленой щукой? – Все шастаете, шастаете, суетитесь! Нет бы, дома, на печи лежать, пряники кушать, вместо того, чтобы мою жизнь портить.. Лешего, небось, по лесу не гоняют, а мне, так в последнее время, совсем житья не стало.. Пришлось даже, того…

      - Чего - того? – не поняла Альбина. Русалка ей, правду сказать, понравилась.

      Хрупкая девушка с рыбьим хвостом оказалась совсем не страшной, а наоборот – ее все время хотелось жалеть, нянчить и .. кормить.

     Кормить было нечем, и Альбина утешала себя тем, что встреча их – не последняя, а, уж в следующий раз она обязательно притащит новой подружке, что-нибудь, повкуснее лягушачьей икры или, чем, там еще, питаются русалки?

      - Ничего! – русалка глубоко вздохнула и опасливо отодвинулась от Альбины – Бывает так, что приходится совершать не очень красивые поступки. Вот и я…

      - Я знаю! – голос Альбины стал жестче – Ты тех водолазов утопила, что тебя поймать пытались! Зачем ты так! Они же люди, живые, любопытные! Им же просто интересно было – кто ты такая есть?

     Русалка разозлилась – Альбина сразу поняла, что ее последние слова пришлись озерной девушке не по нраву.

      Глаза новой подруги выцвели до чистой белизны и от того лицо русалки стало страшным и диким.

     Она зло хлопнула хвостом о воду, разогнав стайку мелкой рыбешки, играющей в серебристом лунном свете.

      - Ага! Любопытные, как же! Расскажи моему хвостику! А, отравленную приманку оставлять? А сети? Крючки? Ловушки? Не такие они и добренькие, люди твои! Злые! Злые! Дикари!

      Альбине внезапно стало стыдно – она представила, как одиноко живется хвостатой девушке в огромном, страшном озере, как скучно и тоскливо тянутся дни и ночи, а тут, еще всякие охотники за сенсациями с различными приспособлениями для лова и убийства! Кто она такая, чтобы судить это несчастное, одинокое создание?

      На глазах русалки застыли злые слезы и Альбина, поддавшись внезапному импульсу, прижала к груди светлую головку.

      - Не плачь, не плачь..- шептала она, поглаживая дивные, отливающие серебром волосы – ты же просто защищалась…

     Русалка всхлипнула в последний раз, совсем человеческим движением, утерла нос и обеспокоенно произнесла:

      - Ох, заговорились мы с тобой, подруга! Тебе пора возвращаться, да и мне тоже! Не ровен час, заметит кто, как мы тут воркуем, да Хозяйке доложит! А, Хозяйка, она шутить не станет!

      - Хозяйка? – мигом встрепенулась заинтересованная Альбина – А, тебе что, ни с кем дружбу водить не разрешается?

      - Не разрешается! – горестно вздохнула русалка – спасла я тебя … Жалко стало – ты такая красивая, молодая и не по своей воле в озеро бросилась.. Нельзя было тебе тонуть, против правил это! А, приказа тебя топить – не было!

      - Был бы – утопила? – обмерла вся Альбина – Ведь утопила бы?

      - Может и утопила бы! – еще раз вздохнула русалка – Мы – люди подневольные, надо мной Хозяйка власть большую имеет!

      Альбина решила было надуться и обидеться, но, передумала – девушка казалась ей такой интересной, необычной и несчастной, что грех обижаться на слова, особенно после того, как русалка ей жизнь спасла.

      - Домой станешь возвращаться – на озеро не оглядывайся – поучала озерная дева Альбину – Плохо будет! Смотри, через кладбище не ходи – ночь в самом разгаре, мало ли кто озоровать станет! Я тебе только в воде помочь могу, на суше мы, безногие, бессильны! Смотри, домового своего корми обильно, не то осерчает, бездельник бородатый, да вредить начнет.. Они, домовые, пожрать любят, да, пузо погреть на печи…

      Произнеся последние слова, русалка ловко соскользнула с плоского камушка, звонко хлопнула о воду хвостом, выгнулась дугой и скрылась в волнах.

     Альбина огорченно крикнула ей вслед:

      - Зовут-то тебя как, чудо озерное? Или, мне снова по берегу бегать и русалку кликать?

      - Завтра приходи! – донеслось с середины озера – Ближе к полуночи, я ждать стану!

      - Имя! Имя! – кричала Альбина – Как тебя называть?

      - Русалка! - ответила озерная девушка и затерялась в серебристом лунном свете, отраженном в воде.

     Альбина огорчилась – имени у новой подруги не было.

     Но, в самом-то деле, не Ариэлью, ее же, звать?

      - Придумаю! – решила Альбина, стряхнула с обсохших штанов песок и зашагала по тропинке обратно в хутор.

     Обратно, хоть и на горку, шагалось легко.

      Взять, к примеру, город: ей бы и в голову не пришло, разгуливать без сопровождения по окраинам в три часа ночи - подобные прогулки чреваты неприятными последствиями. Очень легко оказаться изнасилованной или, даже, убитой, если не соблюдать элементарных правил предосторожности. А, здесь, в деревне, то есть, в хуторе Черно-Озеро? Если не принимать во внимание некоторые странности и аномалии, типа летающего пугала или живой, говорящей русалки, то – тишь, гладь, божья благодать! Это она по недомыслию и незнанию посчитала безобидного Женьку Попова, маньяком, он же, оказался классным, пусть и недалеким, парнем.

     Вот она, Альбинка Каломейцева, бродит ночной порой у запретного озера, заводит новых друзей и ничего не боится. Неприятный инцидент на Белой скале не в счет. В, конце концов, все что ни делается, все к лучшему – она заимела новую подругу и почти научилась плавать.

      И, сейчас, не взирая, на предупреждение Русалки, Альбина свернула на короткую тропку, ту самую, что вела на кладбище.

     Странное дело, несмотря на то, что всю ночь девушка провела на ногах, спать ей не хотелось. Состояние приятной возбужденности, ожидания чего-то захватывающего, интересного и необычного, не покидало ее.

     Возможно, новый день принесет с собой новые приключения, пока же ..

      Кладбище ничуть Альбину не испугало – подумаешь, какой-то деревенский погост! Тихие, мирные старички, почившие вечным сном, спокойно дремлют в своих могилках, совсем не страшные.

      Разумеется, Альбина, как и многие современные тинейджеры, иной раз смотрела фильмы ужасов про зомби, восставших мертвецов, вурдалаков и прочих монстров, страдающих от голода и излишней агрессивности. Но, сама мысль о том, что нечто подобное выскочит из могилы и, с диким криком «Мозги! Мозги!», бросится к ней, не пугала, а, вызывала приступ смеха, самого обычного, ничуть не истеричного.

      Темные кроны деревьев и пышные заросли кустарника мелькали перед глазами – двигалась Альбина быстро и целеустремленно.

      Луна, слегка притушила мертвенно-бледный свет, то и дело заныривая в пушистые ночные облака, но тропинка виднелась отчетливо, точно асфальтированная дорожка.

     Захотелось курить и девушка, вытащив размокшие сигареты, зло чертыхнулась – купание в озере уничтожило запасы никотина.

     Курить хотелось зверски. У Альбины, как это говорится, уши опухли.

      В тишине раздалось отчетливое звяканье, и девушка слегка замедлила шаг.

     Кто-то живой копошился впереди, всего лишь в десятке шагов от нее.

      «Сигареты! – обрадовалась Альбина – Наверняка у любителя побродить по ночному кладбищу есть сигареты! Не станет же он блукать в темноте просто так! Сейчас я подойду и попрошу закурить, и, только пусть попробует зажать!»

      Кроссовки мягко стучали по утоптанной земле, а когда Альбина ступила на траву, так и вовсе шаги стали неслышными.

      За невысокой каменной оградкой кто-то шумно сопел и шевелился.

     Альбина встала на самом краю неглубокой могилки и глянула вниз – кто-то, не очень крупный, копошился внизу, орудуя лопатой шустро и сноровисто.

      - Эй, мужик! – Альбина неловко потопталась на самом краю – Оторвись на мгновенье, трудоголик!

      Сопение мгновенно прекратилось, и Альбина слегка вздрогнула, заметив, как хищно блеснуло лезвие лопаты в лунном свете.

      «А, вдруг, это «черный» копатель? - запоздало предположила она – Роется, втихаря от общественности, братские могилки раскапывает в поисках добычи? Тут я, нежеланный свидетель… Со свидетелями, как поступают?»

      - Чего надо? – на Альбину, весьма нелюбезно, смотрел невысокий мужичонка, весь заросший густым, курчавым волосом - волосы выбивались из под жесткого воротника плотной рубахи, из под темного картуза, и Альбина, про себя, окрестила «черного копателя», Волосатиком.

      - Закурить не найдется? – на всякий случай, Альбина отступила назад на пару шагов – Вот, в озеро свалилась, сигареты и размокли.. А, курить хочется так, что аж скулы сводит!

      - В озеро, говоришь, упала? – недоверчиво прищурился Волосатик, шустро осматривая Альбину.

     В этот момент, глазастая луна высунулась из-за туч, и стало светло, хоть иголки собирай. Было заметно, что одежда на Альбине мокрая, да и волосы, в беспорядке разбросанные по плечам, тоже.

      - Ну-ну! – как показалось девушке, одобрительно, буркнул Волосатик и неторопливо полез в карман, предварительно бросив лопату на траву.

      Мужичок достал пачку сигарет, одну, вытащил и протянул Альбине, другую засунул себе в рот. Сигарета забавно торчала среди густой, кудрявой волосяной поросли.

     Щелкнула зажигалка и к небу потянулись две тонкие струйки.

      У Альбины отлегло от сердца – мужик не маньяк, иначе, не стал бы медлить, и оглаушил ее по голове лопатой, а, там, мама не горюй, делай, что хочешь, и концы в озеро. Альбина с любопытством глазела по сторонам – кругом старые захоронения, холмики, могилки, оградки. Тишина.. идиллия..

      - А, что это вы здесь делаете? – обратилась Альбина к мужику фразой из одного, очень известного детского фильма – работаете?

     Мужик буркнул что-то невразумительное, воротя морду в сторону и пряча глаза.

     Чем бы он здесь не занимался, но промысел, явно, был незаконным, иначе «черный копатель» не стал бы секретничать.

      - Хмм! – Альбина вдруг углядела, красивую, кованую ограду – Ух, ты, красота-то, какая!

     Девушка выбросила окурок, прошла в сторону и с любопытством начала разглядывать необычную постройку.

      Это, конечно же, было захоронение, не просто обычная могила, которых, на любом кладбище – пруд пруди, а, склеп.

     Как и положено, любому, уважающему себя склепу, присутствовали и камень, и тяжелая, неподвластная течению времени, железная дверь и изящные, кованые решетки, и, ангел у входа, плачущий и несчастный.

      - Красота, какая! - восхищенно зацокала Альбина – В копеечку кому-то похороны влетели! Да, это вам не дешевый ширпотреб из Китая! Все, по- взрослому!

      Мужик неопределенно хмыкнул, а, Альбина, подойдя к самой оградке, попыталась рассмотреть поближе каменный склеп и даже подергала калиточку, впрочем, без особого успеха.

      - Могилка княжеская! – прохрипел мужичок – Богатые и знатные люди тута похоронены, а мы, значится, присматриваем..

      - Круто! – Альбина протоптала тропку, пытаясь рассмотреть интересное местечко в подробностях – Слушай, дядя, дай еще сигаретку! У меня, понимаешь, денек выдался не из легких, а, ночь, так вообще… и вся неделя не задалась…

      На время, девушка позабыла и про русалку, и про незнакомого мужика, и про то, что собиралась, как можно быстрее вернуться в дом своей бабушки.

      Таинственный склеп манил ее, овладев вниманием и помыслами. Было странно видеть столь старое здание в идеальном состоянии – даже «черные копатели», типа незнакомого мужичка, не разграбили старинный склеп, не растащили его по камушкам.

      - Что-то ты какой-то молчаливый, дядя, неразговорчивый! – Альбина перестала глазеть на склеп и обратила внимание на Волосатика – С виду – такой живчик, копал вон, что твой бульдозер…

      - И, живой был не болтливый – неприветливо буркнул мужичонка, закидывая лопату на плечо – А, теперь, так и вообще…

     Альбина, выпросившая таки, еще одну сигаретку и сладко дымившая, при последних словах Волосатика, глотнула слишком много дыма и закашлялась, согнувшись и вытирая выступившие из глаз, слезы.

      - Чего? – прохрипела девушка.

      - Того! – насмешливо прохрипел мужик и оскалился.

      Альбина только и успела заметить, что длинные, страшные зубы, безумный блеск в глазах Волосатика и красный отблеск в зрачках.

      Позабыв об усталости, Альбина подпрыгнула на месте и задала такого стрекача, что догнать ее можно было бы, лишь на гоночном автомобиле и то лишь в том случае, если за рулем сидит чемпион мира.

      Мужик проводил ее равнодушным взглядом, промямлил что-то, типа «Ходють, тут всякие, от делов отвлекають ..» и, прыгнув в полуразрытую могилу, продолжил работу, не обращая внимания на ночные шорохи и прочие звуки.

      Где-то, весело играя среди высокой травы, звенел ручеек, питавший землю прохладой и влагой, но, Волосатику не было дела до таинств ночи. Ему нужно было спешить и закончить работу к рассвету.

      ..- Хватит с меня приключений! – Альбина захлопнула за собой калитку и промчалась по двору родной бабушки, точно ураган – Хватит, хватит, хватит.. Летающие пугала, русалки и упыри, бродящие по ночам! Кошмар! Мне кажется, что я попала в сумасшедший дом и мои бедные мозги окончательно спятив, несут всяческий непредсказуемый бред! Пропади оно все пропадом! Нужно ложиться спать и валяться в постели до самого утра! А, утром… Утром – на автобус и домой.. О, дом, милый дом - пыльные скверы, смог, бензиновая вонь.. Как я по всему этому соскучилась! Наследства захотелось? Уж, фигушки! Жила без него, как-то раньше и дальше проживу!

      Даже соседи по лестничной клетке – хулиганы и грубияны отсюда, издалека, казались ей милыми и родными.

      Борясь с любопытством и страхом, Альбина пробежалась по двору, зачем-то понюхала бутон розы и остановилась на ступенях, ведущих во флигель.

      У горшков с геранью валялась эмалированная миска, частично наполненная косточками от вишен, а рядом с ней, прижимаясь к посудине всем телом, храпело невозможно странное существо – крошечное, как мелкая дворовая собачка, шерстистое, точно кладбищенский упырь и носатое, будто представитель кавказской национальности.

      - Свят, свят, свят! – перекрестилась Альбина, сплюнув, на всякий случай через левое плечо – Ничего не вижу, ничего не слышу! Это все бред, глюки, от недостатка сна! Спать. Спать, утро вечера мудренее!

      И, Альбина, осторожно переступив через храпящего непонятно кого, распахнула двери и, раздеваясь на ходу, не чистя зубы и не умываясь, рухнула в мягкую постель.

      Девушка сочла, что купание в Черно Озере сойдет за вечерние водные процедуры, а, сигаретка, выкуренная в компании упыря – за чистку зубов.

      Как бы там не было, Альбина твердо вознамерилась хорошо выспаться и всякому, рискнувшему разбудить ее раньше полудня, грозила встреча с разъяренной фурией, которая, ко всему прочему, забыв поужинать, по утру, скорей всего, пребывала бы все в том же скверном настроении.

      Однако, по, всем известному закону подлости, немедленно заснуть ей не удалось.

     Захотелось девушке прогуляться и куда именно – догадаться не сложно.

      Удивительно оказалось то, что ей раньше не приспичило, с такими-то приключениями!

     Охая и ахая, Альбина, двигаясь на автопилоте, опасливо косясь на неведомого обитателя бабулькиной усадьбы, прошкондыляла к строению, типа, «сортир», стыдливо прячущемуся в самом конце огорода.

      Свершив самые необходимые в данный момент, действия, девушка вздохнула с облегчением и тут же насторожила ушки – из-за соседнего забора раздавались подозрительные звуки.

      - Не может быть! – ахнула Альбина, осторожно поднимая голову над забором.

     Виноградные усики нагло щекотали ее в самых неподходящих местах, и девушка едва сдерживала себя от нервного смеха.

      «Хорошо хоть в туалет сходить успела! – подумала Альбина – не то, случился бы страшный конфуз!»

      Соседка, тетка Шурка Затонская, занявшая стратегическое место под раскидистой грушиной, тихонько поскуливала – прямо перед ней, точно бесшумное привидение с моторчиком, парило пугало, изрядно потрепанное, но, все еще не желавшее угомониться и торчать на колу, как и положено благовоспитанному пугалу.

      Действия, предпринятые соседями, не возымели должного результата – пугало каким-то образом самостоятельно вернулось с мусорки и нагло хозяйничало на огороде, пугая хозяйку.

     Затонская, поддавшись инстинкту самосохранения, заползла в грядку с кабачками и пыталась замаскировать пышный зад широкой зеленой листвой.

      Пугало сия маскировка не обманула и оно, зависая над грядкой, периодически опускалось, стукая несчастную жертву чьей-то порчи колом по голове.

      Тетка Шурка крепилась и из зарослей не выбиралась, лишь, тихо поскуливала и причитала шепотом.

     Альбине из-за забора было прекрасно, как подергивались ноги в цветастых галошах, в такт заунывным завываниям, насмерть перепуганной, бабы.

      - Шшш! – донеслось до горемычной тетки Шурки и та, икая от страха и поминая Божью мать, резво обернулась всем туловищем.

      Альбина приложила наманикюренный пальчик к губам и поманила к себе тетку Шурку, опасливо косясь на пугало.

      Оно продолжало себе витать в трех метрах от земли, совершая плавные движения над грядками с кабачками и огурцами.

      Та, повертев головой в разные стороны, решилась на бегство, вероятно, приняв Альбину за долгожданное подкрепление. Резво перебирая ногами и руками, соседка покинула заросли кабачков и метнулась под ветви грушевого дерева, обвисшие под тяжестью сладких плодов.

      - Признавайся, зараза, твоих рук дело? – тетка Шурка, стоящая на четвереньках, со сбитым набок платком, выглядела комично, но у Альбины почему-то желания посмеяться над хуторской бабой, не возникло.

      - Давно летает? – вместо ответа, поинтересовалась девушка, уклонившись от смачно шмякнувшейся на землю, спелой груши, превратившейся после падения в квашню.

      Тетке Шурке повезло меньше, и следующая груша попала ей прямо в голову.

      - Часов с трех, не угомонится никак! Уже и петухи пропели..! Все летает и летает, окаянное, чтоб ему пусто было! – утирая со лба сладкую кашицу, пробурчала соседка – Точно не ты? А, не то я не посмотрю, что Марь Ивановны внучка, ноги из задницы повыдергиваю и спички вставлю! Ишь, повадились озоровать, имущество чужое портить! Пугало, оно, чай, не бесплатное! Оно денег стоит! А, как совсем улетит? Кто тогда огород караулить станет?

      - Вы его привяжите! – предложила Альбина, едва сдерживаясь от смеха – жадна оказалась соседка, по дурному жадна! И, боялась пугала летающего до почечной колики, но, за собственность готовилась сражаться до конца.

      - Да привязывала уже! – в досаде, соседка приподнялась, просунула голову средь густых ветвей и сразу стала заметна. Пугало, заприметив жертву, плавно подлетело и зависло прямо над головой у перепуганной бабы – Ой, лихонько, что ж теперь будет? – запричитала бабка Шурка, углядев непотребное над собственной головой.

      Пугалу были по фигу, все ее вопли и причитания. Оно плавно кружилось, опускаясь все ниже и ниже и прижимая орущую бабу Шуру к земле. Альбине стало жаль трусливую соседку и она, вскочив на ноги, замахнулось на пугало голыми руками:

      - Пошло отсюда! Мигом! Марш на место! Плохое пугало, плохое!

     Бабка Шурка взвизгнула и заткнула уши руками, бухнулась на землю, пытаясь замаскировать объемный зад огуречной ботвой.

     Пугало замерло, точно в раздумье, а Альбина, продолжая наступать, подняла с земли сухую ветку и замахнулась:

      - Кому сказано – марш на место! Ишь, разлеталось! Разрешение на полеты имеется? Я так и знала – ни разрешения, ни лицензии! Все ясно – приговариваешься к расстрелу солеными огурцами… Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

      Пугало, продолжало покорно висеть прямо над Альбиной. Тряпичная морда уныло поникла и наглые, нарисованные глаза наполнились тоской.

      Альбине внезапно стало смешно – неведомый полтергейст, избравший безобидное огородное пугало своим жилищем, не собирался вступать в драку с, агрессивно настроенной Альбиной, опасаясь сокрушительного поражения.

      - А, ну-ка, марш на кол и сидеть тихо, вплоть до особого распоряжения! – рявкнула Альбина и сухой веткой так наподдала непоседливому огородному чучелу под зад, что то, отлетело в сторону и рухнуло на землю беспорядочной грудой тряпья.

      Тетка Шурка, вначале опасливо наблюдающая за процедурой изгнания, ободрилась и перестала шептать молитвы себе под нос, глядя на Альбину с умилением и надеждой.

     На тряпичной роже пугала не отразилось ни единой мысли, но, оно, поднявшись с земли, плавно развернулось и послушно плюхнулось на кол, точно курица на насест, замерло и перестало подавать признаки жизни.

      - Вставайте, бабушка! – Альбина, источая любезность, помогла женщине покинуть заросли кабачков. Та, хоть и поморщилась, заслышав, как ее называют «бабушкой», но, промолчала, помня о том, что пугало может и передумать, а, ветви грушевого дерева, не очень хорошая защита от летающей напасти. – Все закончилось – агрессор изгнан и посажен на цепь! Все хорошо, вашему урожаю больше ничего не грозит!

      - Внученька! – круглое тетки шуркино лицо расплылось в сладкой улыбке – Да, я ж тебя.. Да ты ж мне… Молочка принесу тебе, деточка, парного.. Кушай, лапушка…Ты ж, совсем другое дело, не то, что эта.. Лика.. Деточка, милая, приятная, уважительная! А, та, лахудра, прости Господи - вылупит глаза свои бесовские, цедит сквозь зубы.. Я ж не виновата, что моей Марте цветочки в их палисаднике приглянулись.. Она ж, корова, мозги все, в вымя ушли, а, Лика, ну, орать на меня, старую женщину: «Я тебе покажу, карга старая, как мои цветы топтать! У тебя в огороде кроме лебеды ничего не вырастет!» Вот и напророчила – пугало-то мое, то смирно стояло, не хулиганило, а, теперячи, вот – как с цепи сорвалось… И, носится, и носится, как угорелое.. Мне в огород и показаться нельзя – кидается, точно пес цепной, долбит и пинает…Ох-хо-хо..- тетка Шурка смахнула слезу с тонкого носа – мне без огорода нельзя никак – сын вскорости, с невесткой, с города пожалуют.. Внучат привезут…Им, городским, кушать хорошо надо, отощали там, небось, на макаронах.. А, тут такой кандибобер…

      Альбина с пониманием кивала, тетка Шурка продолжала плакаться, незаметно уведя девушку с огорода и увлекая к собственному дому – простенькой беленой хатке с высоким крылечком.

      - Она ж, Лика, мстительная, зараза! – продолжая жалиться, тетка Шурка проворно налила Альбине холодного молока из трех литровой банки – Она ж, такого натворить может! Ох, зря, зря ее Марья привечает! Ты уж там намекни бабушке, нехай приструнит внучку - байстрючку, а, то и вовсе от нее житья не стало.. Ты, деточка, ходи да оглядайся – как бы и тебе вреда не было… Лика, она ревнивая, зараза! А, ты, милая, так на Игорешика похожа! Сразу видно, чья кровь!

      От выпитого молока спать захотелось еще больше, но Альбину, до глубины души поразили слова соседки о том, что нахальная черноволосая Лика – тоже внучка Марь Ивановны.

     И в это утверждение взбалмошной соседки, Альбина, как-то сразу поверила. Лика выглядела слегка старше Альбины, значит, с ее матерью папа познакомился раньше, чем с Маргаритой Арнольдовной. Альбинина мама, поди, и не подозревала о том, что, у мужа, где-то на стороне, дочь имеется. Вот так сюрприз! Становилось ясно, от чего вздорная девица так невзлюбила саму Альбину – взревновала к бабке, подумала, что Альбина за наследством заявилась, нежданно-негаданно!

      «А, может, и на Белой скале, Лика постаралась? – внезапная мысль точно громом поразила девушку, и рука сама потянулась за сигаретой – А, что? Столкнуть меня с обрыва – плевое дело, там и концы в воду! Не послушала, мол, глупая девка, умных людей, потащилась ночью на озеро, да и утопла! Делов -то!»

     Странное дело – Альбина ничуть не сомневалась в том, что именно Лика виновна в ее ночном приключении.

      Кстати, не смотря на явный злой умысел, девушка оказалась не в обиде на сводную сестру – ведь именно благодаря ночному купанию в Черно- Озере, Альбина и познакомилась с удивительной девой-русалкой, которой еще предстояло выбрать самое красивое имя.

      «Сестра, пусть и сводная – это здорово! – решила Альбина – Теперь, после того, как все разъяснилось, нужно просто подойти к Лике и поговорить о том, о сем.. Объяснить, что она, Альбина, приехала в Черно -Озеро лишь повинуясь приказу матери, дабы угодить бабуле, до сего дня так ни разу и не виданной. .Вот, она, Альбина, познакомится с бабушкой, пару дней с ней потусуется, а, там – прощай Черно- Озеро, да здравствует родной город, уютная квартира и каникулы в Испании! А сестра останется на всю жизнь! здорово! Наследство же, если, конечно, оно и, впрямь, имеется, поделить нужно, пополам, честно. Она не жадная – ей половины хватит.»

      Альбина всегда мечтала о братике или сестричке, но, мама, не велась, ни на какие уговоры, да и замуж, по новой, выходить не торопилась, все перебирала, поклонника за поклонником.

     Так и выросла Альбина, одна-одинешенька, без сестры, и без брата.

     Размышляя над превратностями судьбы, девушка вернулась во флигель, ставший ей домом в последнее время.

      Странное существо, не поддающееся классификации, продолжало бессовестно дрыхнуть, в обнимку с пустой чашкой.

      Альбина недоуменно пожала плечами и зашла в комнату.

     Уже ложась в постель, совершенно без сил, Альбина подумала о том, что хорошо бы провести генеральную уборочку, постирать пару шмоток, и соорудить на обед что-то грандиозное и вкусное, типа омлета с колбасой.

      Глаза Альбины закрылись сами собой, и девушка погрузилась в глубокий сон.

     После ночной прогулки, купания и новых знакомств, сон явился к ней, как никогда – яркий, красочный, живой.

      Снилась Альбине старинная усадьба, огромная, богатая, как у какого-нибудь князя или графа, а, она, Альбина, точно бесплотная тень, скользила над стенами и башнями роскошного господского дома, окруженного с одной стороны – лесами и парками, с другой - тихими водами неширокой речушки.

     И, усадьбу, и парк, и леса укутывал толстый слой снега, обычного в это время года.

     Стояла спокойная, морозная погода, безветрие и благодать, пришедшие на смену недавним ветрам и осенней стылой сырости.

      Невысокая, светловолосая девушка, тонкая и хрупкая, в воздушных шелках, приложив ко лбу, узкую, аристократическую ладошку, внимательно всматривалась вдаль, туда, где, где-то, в самом начале дороги, неторопливо катили сани и ленивый кучер, без особого рвения, погонял четверку лошадей.

      - Ой, ты, да, Боже мой! – причитала низкорослая, простоволосая женщина, незаметно возникшая рядом с девушкой – Да, как же, такое возможно! Мороз-то, какой, на улице, не мороз, а, Мороз Иванович, а, Вы, барышня, в шелках, да на босу ногу.. Охо-хо-хохонюшки мои! Да хотя бы кацавейку какую накинули на плечи белые… Нельзя же так, право слово… Вот батюшка Ваш, прогневается, да запрет Вас в доме, а меня, глупую, велит батогами бить, за то, что не уследила за голубкой…

      Девушка, именуемая старой нянькой, уважительно «барышня», лишь нервно передернула узкими плечиками. Белая, нежная кожа, тонкая и почти прозрачная, как у всех дам из высшего света, успела посинеть – шелк, пусть даже и китайский, неважная защита от мороза.

      - Да, никак, гости к его светлости, господину князю! – известила старая Прасковья, нянька юной девицы – Вы бы, голубушка, Анастасия Павловна, пошли б, да приоделись…. А, то, вдруг, жених случится, а, Вы, в неглиже.. Конфуз-то, какой!

      - Что ты, Прасковья, говоришь, такое?! – невесело усмехнулась девица – Какие там женихи! Кому я такая нужна!

      - Какая еще, такая? – грозно подбоченилась старая нянька, вся круглая и румяная, словно сдобная булочка – Красавица –томная, бледная, а, фигурка, а, манеры… К тому же, княжна, хорошего роду! Глупа только – на мороз без шубы сигает! Ведь рожать еще детишек.. Муж, он, жену здоровую любит…

      - Княжна! – с горечью в голосе, произнесла Анастасия Павловна – С одного бока – княжна, с другого… Холопка, девка дворовая… раньше, по прежним временам, за стол не посадили бы, побрезговали…

      - Ах, беда! – огорченно зацокала нянюшка – Домой, домой, Анастасия Павловна, в тепло, к печке и горячему чаю и полноте на себя наговаривать! Батюшка Ваш, Павел Андреевич, храни его Господь, и не женился другой раз, не хотел, чтобы дочь его при мачехе росла! А, Вы! Холопкой себя зазря величаете…И, жениха подыщет Вам, Анастасия Павловна, не какого там, завалящего, а самого, что ни на есть графа, али князя, под стать Вашей красоте и доброму нраву!

      Анастасия Павловна, надежно укутанная в толстую шаль, ловко наброшенную ей на плечи, заботливой нянюшкой, тревожно взглянула вслед медлительным саням.

     Те, миновав кованые ворота, уже въезжали в господский парк, а, там, по березовой аллее, прямо к парадному подъезду….

      Тревога кольнула прямо в сердце, и Анастасия Павловна нахмурилась, поспешая вслед торопящейся нянюшке к боковой двери.

     Через эту неприметную дверцу можно было попасть в людскую, там, по скрипучей лестнице вверх, на господскую половину.

     В светелке, на втором этаже и проживала незаконно рожденная дочь князя Астахова, Павла Андреевича.

      Жила, словно сирота, при живом-то отце!

     Даже прислуга, в лицо, улыбаясь подобострастно и льстиво, шепталась за спиной Анастасии Павловны, ведь князь, официально, так и не признал дочь и жила девушка в доме на правах приживалки.

      Правда, денег на наряды для девушки, князь не жалел, гувернанток нанимал толковых, строгих, языкам и манерам обученных, а, вот сам с дочерью общался редко, по великим праздникам, когда деться было от людей некуда.

      Одна Прасковья, престарелая нянька, заменившая маленькой Анастасии мать, любила девушку просто, без затей, всем своим щедрым сердцем.

      Но и она, как, ни молила, как, ни пытала девушка, ничего не могла рассказать сироте о ее матери, лишь горестно вздыхала, отводя глаза, да украдкой молилась на иконы о спасении заблудшей души.

      Даже портрета матери не сохранилось в огромной, шумном, княжеском доме и одинокая Анастасия, долгими вечерами, частенько пыталась представить себе мать.

      Она представлялась юной, неопытной девушке, то монахиней, заточившей себя в монастыре и замаливавшей какие-то, неведомые ей, грехи, то, прекрасной, ветреной авантюристкой, не пожелавшей связывать себя условностями и узами брака, то, смертельно больной, тощей и бледной, умирающей от чахотки, в нищете и безвестности…

      Кто поймет сердце юной девушки, кто прислушается к ее мечтам, развеет ее тревоги и волнения?

      Князь мало интересовался дочерью. Он дал ей все – воспитание, кров, пищу, добрую и любящую нянюшку, даже имя, очень похожее на свое – Асташенко.. Не княжна, конечно, но где-то рядом…

      Князь Астахов, было, подыскал дочери жениха, из приличной, довольно обеспеченной семьи, захудалых уездных дворян, но молодой человек, за три недели до свадьбы погиб, глупо и нелепо, на охоте..

      Анастасии не было дано возможности узнать жениху ближе – встречались они редко, под бдительным взором няньки, но, юноша показался ей, довольно симпатичным и приятным молодым человеком.

      К тому же, сама Анастасия, мечтала покинуть отчий кров, даже, если бы пришлось выйти замуж за незнакомца.

      Какая- то тайна довлела над ней, над всем княжеским родом, над этим домом, таким пустым и огромным.

      - Нет! – разочарованно произнесла нянюшка, заталкивая Анастасию в узкую дверь – Идите, идите, княжна, не то простудитесь, пои Вас тогда молоком и медом… Голос станет низким, как у мужика, глаза покраснеют, а, щеки ввалятся… Кто на Вас тогда польстится? Не жених то был! – нянюшка обладала удивительной способностью, перескакивать с одной мысли на другую – Дама! Важная! В летах! Вся в соболях, золоте и каменьях! А, сани, то, сани, не иначе, как архиерейские – все в бархате, да бубенцах… Может, сына сватать приехала? – нянюшка призадумалась, критически взглянув на Анастасию, медленно и плавно, поднимающуюся вверх по лестнице – Не знаю, не знаю, нет среди соседей подобной богачки… Разве что Салтыковы? Но, там, старая хозяйка при смерти лежит, не до сватовства ей, не до визитов… А, все равно, нарядитесь, Анастасия Павловна, в розовое и жемчуга! Пусть знают, что мы тоже не пальцем деланные!

      Анастасия грустно улыбнулась – дела у князя, ее отца, шли неважно. Выдав дочь замуж, князь рассчитывал поправить свои дела, породнившись, хоть с худородной, но зажиточной семьей.

     Не удалось и от того, отец, пребывая в раздражительном состоянии, частенько пил, и лупил слуг тяжелой палкой с серебряным набалдашником, на Анастасию смотрел недобро, с прищуром, а глаза его, знаменитые голубые льдинки рода Астаховых, застывали, словно хмурое зимнее утро.

      Незнакомая дама прошествовала мимо, важная и надменная, обдав Анастасию тяжелым ароматом восточных благовоний.

      Глаза незнакомки недобро скользнули по хрупкой, девичьей фигурке, губы скривились в брезгливой улыбке, в ответ на низкий реверанс.

     Вероятно, дама приняла девушку за молодую любовницу престарелого князя.

      Щеки Анастасии покраснели от злости и стыда и она, опрометью, бросилась в свою комнату и закрылась на ключ.

     Упав на кровать, девушка уткнулась головой в подушку и зарыдала.

      Не в первый раз ее принимали за содержанку, позволяя всякие вольности и гнусные намеки.

     Анастасия всякий раз чувствовала себя так мерзко, будто ее вываляли в дерьме, с головы до ног.

     Между тем, внизу, в кабинете князя Астахова происходил ряд интригующих и зловещих событий, способных изменить и без того, не очень радостную, жизнь Анастасии в худшую сторону.

      ..- Не докладывать! – властная дама, стремительно прошла мимо, угодливо склонившегося перед ней, лакея и важно вплыла в распахнутые двери.

     Не смотря на, далеко не юный возраст, двигалась она легко и грациозно, точно девушка, а выглядела просто замечательно, куда лучше князя, изумленно застывшего при ее появлении.

      - Чем обязан? – спохватившись, холодно произнес князь, но, тут же, замолчал, вглядываясь в тонкие черты незнакомки.

      - Луиза? – потрясенно произнес он – Но, как возможно, подобное?

     Луиза, баронесса фон де Берр, небрежно упала в глубокое кресло и насмешливо взглянула на князя своими невозможными, изумрудно-зелеными, глазами:

      - А, ты, постарел, Павел! Постарел, обрюзг, так и не женился, не завел семью! Глупо! Глупо! Я же предупреждала тебя!

      - Я надеялся! – потрясенно прошептал князь – Надеялся на то, что ты образумишься и вернешься ко мне, Мария - Луиза! Много лет я мечтал об этом, а когда понял, что все впустую, стало слишком поздно… Но, ты.. Ты…Как можно? Прошло столько лет, а, твоя красота лишь слегка поблекла, в то время, как я превратился в настоящую развалину…

      Баронесса пренебрежительно хмыкнула, кусая тонкие губы, от чего те приобрели замечательный, свежий цвет.

      - Это неважно, Павел, ведь я вернулась!

      - Ты вернулась! – потерянно произнес князь, стоя перед гостьей, истукан истуканом – Чего же ты хочешь в этот раз? Мое сердце? – ты украла его много лет назад, душу? – она и так, без остатка, принадлежит тебе, и всегда так было, Луиза! Ты не любишь меня, никогда не любила! Так, зачем же, ты вернулась?

      - Я приехала за девчонкой! – недобро ухмыльнулась баронесса – Прикажи собрать девушку! Если не ошибаюсь, я мельком видела ее – бледна, худа, скучна и несчастлива…

      - Моя дочь? – удивился князь и тут же, словно спохватившись, добавил – Наша дочь? Ты не вспоминала про Анастасию столько лет! Зачем она тебе теперь?

      - Не твое дело! – баронесса фон де Берр не собиралась церемониться с бывшим любовником – Я увезу ее, и ты никогда больше не увидишь девчонку! От нее одни хлопоты и растраты! Зачем тебе лишнее беспокойство?

      - Я люблю ее! – просто ответил князь, Павел Андреевич и его, некогда красивое, а теперь слегка обрюзгшее, лицо, подобрело – Она всегда напоминала мне о тебе!

      - Полно, князь! – баронесса проворно вскочила и забегала по комнате – Она даже не похожа на меня! Бледна, тиха и холодна! Сразу видна астаховская закваска! Аристократка! Беспомощная, серая и унылая! Отдай ее мне!

      Князь неторопливо прошествовал мимо баронессы, подошел к бюро, достал графин с водкой и стакан, налил и выпил, залпом, не закусывая.

     Лицо его мигом покраснело, а глаза заблестели.

      - Нет, Мария-Луиза! – покачал он головой – Я не согласен!

      - Только не говори, что эта пигалица тебе дорога! – презрительно фыркнула баронесса – Не поверю!

      Князь плеснул в стакан еще, понюхал, но пить не стал.

     Баронесса нервно хрустнула пальцами, унизанными драгоценными кольцами и князь, завороженный блеском камней, не мог отвести глаз от них.

      - Ха-ха-ха! – Луиза рассмеялась глухим, каркающим смехом – Да ты поиздержался, мон ами! Как грустно! Рассчитываешь поправить дела с помощью выгодной женитьбы?

      - Рассчитывал! – спокойно произнес князь, закуривая недорогую сигару – Жених Анастасии погиб, глупо, на охоте! Лошадь споткнулась на ровном месте, парень упал и сломал себе шею! Жаль, он казался влюбленным, Настя обрела бы счастье в этом браке!

     Баронесса пренебрежительно фыркнула – она не верила в брак.

      - Я помогу тебе! – Мария -Луиза фон де Берр поправила примятое платье – Я подыщу невесту тебе, с хорошим приданым и покладистыми родителями. Если поспешишь с наследником, то, возможно, сможешь насладиться всеми прелестями семейной жизни. Жена станет тебя любить, дети – обожать, соседи радовать и все благодаря тощей, бледной девице, которая всегда напоминала тебе женщину, растоптавшую твою любовь!

      - Да! – запальчиво воскликнул князь – Иногда мне хотелось придушить ее! Тебя! Себя!

      - Успокойся, мон ами! – баронесса приблизилась, гипнотизируя князя взглядом огромных, зеленых, точно изумруды, глаз – через месяц ты будешь полностью удовлетворен, счастлив и безмятежен. .Я обещаю!

      - Это не все! – голос князя стал хриплым, наполнился страстью – Я хочу…

      - Глупый! – нежно прошептала баронесса, приближая свои губы к его – Конечно же, тебя ждет твоя маленькая, сладкая награда!

      - Как в прежние времена! – восторженно прошептал князь, сокрушенный и поверженный, впиваясь в алые губы баронессы.

      - Как в прежние времена! – эхом повторила Мария-Луиза фон де Берр и глаза ее загорелись победным огнем.

      Спустя месяц, князь женился.

     Юная графиня Н*, семнадцати лет от роду, влюбилась в князя Астахова и родители, скрепя сердце, дали согласие на этот брак.

     Жених сиял, невеста пребывала на седьмом небе от счастья, колокола в церкви звенели, публика смеялась и плакала.

      За невестой давали такое приданое, что князь мог навсегда позабыть про долги и нищету.

     К тому же, свежесть и невинность юной графини, чрезвычайно возбуждали немолодого жениха и, в скорости, а точнее, уже к концу года, он надеялся стать счастливым отцом.

     Баронесса не обманула, сдержав свое слово – князь, став, богатым и женатым, совершенно позабыл про свою дочь и девушка, безропотно собрала свои вещи и села в карету, увезшую ее, из отчего дома.

      Нянька Прасковья, как-то разом, подрастерявшая всю свою пышность и жизнелюбие, горько рыдала и долго брела по дороге, вслед за давно умчавшейся вдаль, каретой.

     Больше про юную Анастасию Павловну никто и никогда не слышал.

     Глава 4. Друзья и враги.

      …Сон оборвался внезапно, разом и очумевшая, так и не отдохнувшая, Альбина, кубарем скатилась с кровати.

     Безжалостное летнее солнце, било прямо в глаза, во рту пересохло, пить хотелось со страшной силой, но, как, ни странно, в воздухе все еще ощущалась зимние свежесть и прохлада.

     Мгновение – и они исчезли, как морок.

      - Жесть! – пробормотала Альбина, тряхнув головой, словно отгоняя остатки сна – Приснится же такое!

      Девушка жадно напилась холодной воды из стакана, огляделась по сторонам и брови ее поползли вверх от удивления – все в маленьком домике сияло чистотой и свежестью.

     Белье, еще вчера валявшееся, как попало, было выстирано, отглажено и аккуратно развешено, посуда – блестела, полы тоже.

      На столе – завтрак, немудреный, но сытный – яйца, молоко и свежий хлеб, овощи и фрукты в стеклянной вазе. И, конечно же, вода, вода, налитая в кувшин, холодная, почти ледяная, вкусная, точно из источника вечной молодости.

      - Жесть! – повторилась Альбина, распахивая двери навстречу новому дню – чудеса!

      - Здравствуй, внученька! - невысокая, кругленькая и опрятная женщина, радостно улыбалась оторопевшей девушке – Со свиданьицем! Если б, ты только знала, как я рада тебя видеть!

     Из-за спины незнакомой женщины радостно улыбался, донельзя довольный Женька.

      Как оказалось, нагулявшаяся за ночь Альбина, проспала все на свете.

     Ее бабушка, Мария Ивановна, выписавшись из больницы рано поутру, непременно хотела поскорее попасть домой и свидеться с внучкой.

     Ее желание немедленно осуществилось, так как на такси, заранее вызванном предусмотрительным Женькой, в Черно- Озеро она оказалась ровно через тридцать минут после сердечного прощания с лечащим врачом.

      Альбина была приглашена в большой дом, сияющий не меньше, чем ее временное пристанище.

     Оказавшись в просторной зале, на широком, уютном диване, девушка с любопытством осмотрелась.

     Ни пылинки, ни соринки не заметила она на светлом ковре, стекла и мебель светились чистотой, пахло сладкой ванилью, а, на низком столике красовались различные вкусности – фрукты, конфеты и бутерброды.

      Милейшая Мария Ивановна поглядывала на внучку с удовольствием, отмечая, что девушка замечательно выглядит, хотя и кажется слегка ошеломленной.

      - Ах, моя дорогая! – разливая вкусно пахнущий чай в фарфоровые кружки, щебетала бабушка – Я так рада, так рада! Давно мечтала с тобой познакомиться, да, все, как-то не получалось. Сын мой, Игорь, расставшись с твоей матерью, не сообщил мне о твоем существовании.. Он у меня такой рассеянный, такой несобранный, вечно витает в облаках и шастает по стране! Вот и теперь – уехал, негодник, незнамо куда, писем – не пишет, телеграмм – не шлет.. И, если бы не твоя мамуля, сообщившая мне, старой женщине, о взрослой внучке, так, глядишь, и померла бы старушка, не повидавшись с родной кровиночкой!

      «Старушка», по мнению Альбины, выглядела просто замечательно для своих весьма преклонных лет.

      На лице бабушки, моложавом, почти без морщин, время, казалось, забыло оставить свой отпечаток.

      Марии Ивановне никак нельзя было дать больше пятидесяти, а ведь, по словам матери, Альбина знала, что бабулин возраст насчитывал порядком больше годков.

     Но, кто их знает, этих черноозерцев! Альбина навидалась в хуторе столько чудес, что моложавость бабушки не вызвала у нее особого удивления.

     Наоборот, самой Альбине хотелось бы выглядеть так же свежо и молодо, лет, этак, через сорок. Если, доживет, конечно..

      - Да, ты, деточка, пей чай, пей, не обращай внимания на меня, старую… Ты, такая нежная, такая красивая, ухоженная, тело у тебя, милая, белое, красивое.. За таким телом и уход нужен, и забота…

     Альбина, и не думала отказываться от вкуснейшего чая, да и бутерброды оказались кстати.

     К тому же, ночные пробежки, гуляния и купания, весьма способствуют отменному аппетиту.

     Девушка принялась активно жевать, почти не вслушиваясь в бормотание бабули.

     Внезапно ей снова захотелось спать.

     Веки потяжелели, глаза закрылись и Альбина, точно утомленная странница, повалилась на мягкий диван.

      - Иди сюда! – Мария Ивановна, вмиг растерявшая всю улыбчивость, строго взглянула на, вытянувшегося в струнку, Женьку – И, как это понимать? Что это с девчонкой?

      - А, что с ней? – Женька едва лишь взглянул на Альбину – Спит, как и все они!

     Мария Ивановна, некоторое время буравила Женьку тяжелым взглядом темных, зеленоватых глаз, затем, как-то, разом успокоившись, произнесла:

      - Отнеси девушку в летний домик, пусть отдыхает. На замок запри, чтоб не шлялась, где не попадя.. Тревожно мне что-то! Завтра день важный, ничего не должно случиться! Смотри мне!

     Женька послушно закивал головой, быстро-быстро, точно глиняный болванчик.

     Гнев Марии Ивановны страшил его больше чем террористы и стихийные бедствия, вместе взятые.

      - Я пойду, подумаю! – Мария Ивановна тяжело поднялась из глубокого кресла – Устала! Кругом одни дураки!

      - Так точно! – Женька преданно сверлил глазами хозяйку.

      - Смотри, чтоб никто не разбудил ее до самого утра! – голос Марии Ивановны был полон холода

      - Моим планам не должно ничто помешать! Времени осталось мало..

     Женька, легко, точно пушинку, поднял Альбину и вышел вместе с драгоценной ношей из комнаты.

     Старуха вмиг как-то поблекла, точно сдулась – плечи сгорбились, нос загнулся, щеки обвисли.

     В длинных волосах, пепельно-русых, заискрилась седина, а, губы сжались в тонкую нить:

      - Ничего еще не ясно! – злым, а вовсе не медово-сладким голосом, произнесла милейшая бабушка – еще посмотрим, кто кого!

      …. Альбине вновь снился сон.. Такой же странный, как и предыдущий, только более страшный и более мрачный.

      Снилась ей юная девушка, почти девочка, сидевшая в холодной, сырой пещере, в темноте и забвении.

     Перед глазами девушки чернела темнота, в темноте жило что-то страшное и жутко голодное.

     Это страшное ползало, шелестело, скрипело и шуршало и при каждом звуке, девушка зябко ежилась и норовила вжаться спиной в холодную, сочащуюся водой, стену пещеры.

     Девушка знала, что никто и ничто не спасет ее из этого мрачного, мерзкого места, не избавит ее от липкого ужаса, затаившегося там, в голодной темноте.

     Она умрет, одна, в промозглой тишине, всеми проклятая и забытая.

     Пальцы девушки нащупали какой-то острый осколок и схватили его.

     Девушка отыскала единственное оружие, не способное защитить ее от чего-то, страшного, притаившегося всего в паре шагов от нее, уставшей, перепуганной и потерявшей надежду.

     Удобно перехватив черепок, пленница принялась что-то быстро царапать на стене пещеры, больше похожей на гнусную могилу.

      Вдалеке послышались тяжелые, шаркающие шаги, мелькнул тусклый огонек.

     Узница приглушенно вскрикнула и выронила из вмиг ослабевших пальцев, жалкое оружие.

     Тяжело и неторопливо к ней приближалась сама СМЕРТЬ..

      .. Альбина проснулась с жуткой головной болью и жаждой, раздиравшей горло.

     Она еще не открыла глаза, но знала, что произошло нечто страшное, опасное, ужасное…

     Солнце больше не светило в окошко, не радовало девушку теплым, ярким светом.

     Наоборот, приоткрыв глаза, Альбина обнаружила, что уже вечер, довольно поздний.

     Сгущающиеся сумерки наполнили комнату тенями и полутьмой.

     Альбина со стоном оторвала голову от подушки.

      - Плохо тебе? – прошептал кто-то, совсем рядом, тихим, полным участия голосом – На, дева, вот, попей!

      Альбина протянула руку, пытаясь бороться с головной болью и разглядеть обладателя доброго голоса, но получалось у нее плохо.

     Голова, казалась, чугунной и тяжелой, а, тело вялым и непослушным.

      - Тебя сон-травой опоили! – вновь произнес тот же голос – Сильное средство, но ты пей, пей, легче станет!

     Альбина, почему-то, поверила тихому, еле слышному голосу и жадно присосалась к кружке с водой.

     Зубы, сразу же, заломило от ледяной водицы, в голове зашумело, а тело, вмиг окрепло, словно питье накачало его энергией.

      -Что со мной? – Альбина взбодрилась и сразу же пошла в атаку – Кто здесь? Что, черт возьми, происходит?

     По полу проворно протопали маленькие, невидимые ножки.

     Похоже, что собеседником Альбины оказался ребенок.

      Ребенку следовало сказать большое спасибо за чудесное исцеление – головная боль прошла, как будто ее и не было.

     Щурясь в полутьме, Альбина села на кровати и потянулась к выключателю, собираясь включить свет и разглядеть того, кто так шустро передвигался по комнате.

      - Не надо! – ребенок не на шутку перепугался простого действия девицы – Не зажигай свечу електрическую… Нехай все думают, что спишь ты еще, без задних ног..

      - Кто, все? – не поняла Альбина – Почему? Да, кто ты, вообще, такой, чтоб мне указывать?

     Проворно ткнув рукой в сторону голоса, Альбина нажала на кнопку мобильного телефона. Дисплей засветился мягким, ярким светом, а, девушка, отшатнувшись, невольно вскрикнула, узрев перед собой, то самое, волосатое и носатое существо, накануне, бессовестно дрыхнувшее перед дверью флигеля.

      - Оххх – Альбина зажала рот ладонью, придушив на корню, зарождавшийся вопль.

      - Не Оххх, а домовой! – низкорослый волосатик, ростом чуть, поболее кота, но меньше дворового пса, важно задрал кавказский нос и выпятил тугое пузо – И, неча, орать, коль жизнь дорога!

      - Домовой! – заворожено пробормотала Альбина, пялясь на дивное существо, во все глаза – Живой и волосатый! Вау! Не врут, значит, сказки! Не врут! Ах! - спохватилась девушка – Тебя ж, кормить, вроде бы, полагается…Чем, вот, только? Что едят домовые? Я не знаю, мне никто не сказал о том… - растерянно лепетала Альбина, обозревая горящими глазами дивного собеседника.

      - Кормить – это хорошо! – важно кивнул носом домовой – Я сметанкой подзакусил, той, что ты мне на столе оставила… Вкусная была сметанка .. Благодарствую!

      - Сметанкой? – сморщила лобик Альбинка – Аааа..Ну, да…- вареники с вишнями девушка умяла все, без остатка, а, вот сметанку, не осилила, оставив на столе полмиски белого лакомства, позабыв убрать калорийный продукт в холодильник.. вот домовому и подфартило…

      - Охмелел я с непривычки. Хозяйка, прости уж, меня непутевого – поник головой Домовой – я исправлюсь… отработаю..

      - С непривычки? – удивилась Альбина – Тебя чего, Марь Ивановна не кормит, что ли?

     Домовой вымученно улыбнулся и Альбина, которой надоело светить телефоном, решительно потянулась к выключателю.

      - Не надо! – рассерженно, точно кот, фыркнул Домовой – Ляг на кровать и нишкни…спишь, будто бы…

      - Я.. – начала было возмущаться Альбина, но Домовой, еще раз фыркнув, гулко протопал маленькими ножками и скрылся где-то под кроватью.

      - Жить хочешь, делай, как говорят умные домовые! – буркнул он и притих, точно умер.

     Альбина сунула телефон себе под задницу и повалилась на кровать, придав лицу выражение спокойствия и удовлетворения. Для достоверности, она даже пустила слюну изо рта, зная, что выглядит при этом глупо и безобидно.

      С улицы раздавались приглушенные голоса и звуки шагов.

      - Что, там, происходит, Евгений? – девушка замерла, услышав холодный, жесткий голос, который она, тем не менее, сразу признала - говорила ее бабушка, Марья Ивановна, так непохожая сейчас, ночной порой на медоточивую старушку, любезно распахнувшую любимой внученьке, родственные объятия – Глянь, как там, она, гостья наша дорогая, почивает? Спокойно ли все?

     В окне шумно завозился кто-то тяжелый и не слишком поворотливый.

     Альбина, мучимая любопытством, слегка глазки приоткрыла, самую малость, едва двинув густыми ресницами – в оконном проеме, хорошо освещаемом луной, отчетливо нарисовалась взъерошенная голова Женьки Попова. Недавний друг, тяжелым взглядом уставился на, якобы спящую Альбину.

      - Спит она, Хозяйка, Марь Ивановна. Чай, не зря, деву ту, Вы, матушка, сон-травой поили. Проспит до самого утра, а, там, недолго ей останется землю топтать…

      - Цыц, надоеда болтливый! – сурово буркнула невидимая Альбине, бабуля, божий одуванчик – Дел много, торопись, голубь…

      Женька, производя немалый по ночному времени, шум, вывалился из окна на улицу, зашуршал, путаясь в цветочных горшках, а Альбина, воспользовавшись тем шумом, скользнула к окну, прильнув к самой стене, чтобы не выдать свое присутствие случайным движением.

     Коварная парочка – бабуля и Женька Попов, послушный во всем странной старухе, медленно покинули двор.

      Через мгновение, скрипнув, захлопнулась калитка, фыркнул мотор автомобиля, и наступила тишина.

      - Блин! – в сердцах воскликнула Альбина, понимая, что вляпалась в нечто страшное и сомнительное – во, дела! – девушка, решив, что таиться более, не имеет смысла, решительно щелкнула выключателем.

      - Да, будет свет! – провозгласила они, мигая и моргая.

      - Дела, нынче, скверные, права ты, дева юная! – из- под кровати, пыхтя от натуги, виляя толстым задом, выполз домовой, все такой же волосатый, а, теперь, еще и пыльный, точно придверный коврик.

      С изумлением Альбина заметила, как из густой шерсти сказочного существа торчит самый, что ни на есть, настоящий хвост, коротенький, как у зайца, но, все-таки, хвост.

      -Чего пялишься? – нелюбезно осведомился Домовой, по- видимому, растерявший все почтение к Альбине, под кроватью – Сам знаю, что хвостом не вышел! Так что ж мне теперь, пойти и утопиться с горя? В нашем деле, хвост – не главное!

      Альбина хрюкнула, сдерживая смех, так и рвущийся наружу – Домовой стоял перед ней, гордо подбоченившись и выставив вперед, набитое сметаной, пузо. Длинный нос дивного создания, нервно дергался, а, коротенький хвост – топорщился весьма воинственно. К тому же, неизгладимое впечатление производили уши существа – длинные, поросшие ворсом и украшенные массивной серьгой с ярким, зелененьким камушком, светящимся, словно глазок.

      - Какое миленькое украшение! – восхитилась Альбина – Тебе идет, Кузька!

      - Кузька? – домовой задумчиво шлепнул губами и раздулся от гордости – Мне нравится – Кузька! Звучит весомо и солидно, как и полагается!

     Альбина невесело хмыкнула – она, сразу же, вспомнила забавного и доброго домовенка из, известного всем, детского мультика. Ее Домовой мало походил на мультяшного персонажа, но собственное имя, заслужить уже успел. К тому же, согласитесь, неудобно обращаться к собеседнику просто – Домовой, без имени и фамилии…

      - А, это, так, подарочек! – Альбина, мило улыбаясь, уронила в мохнатую лапу, пару серебряных сережек, затейливо изукрашенных чернью, с ярко блиставшими камнями - феонитами.

      - Ох! – мохнатая рожица Кузьки расплылась в широчайшей улыбке – Ты, самая лучшая Хозяйка на свете! – немедленно провозгласил Домовой, скоро втыкая серьги в свободное от украшений, волосатое ухо – Красота! – вертясь перед зеркалом, любовался он собственным отражением – Один камушек мне русалка подарила, второй – Хозяйка молодая…

      Альбина, с ужасом наблюдавшая за тем, как домовой, сережками, на живую, дырявит себе ушные раковины, ничуть не опасаясь инфекции и общего заражения организма, вмиг насторожилась.

      - Русалка? – навострила уши Альбина – Ты с ней общался?

      -Было дело? – домовой перестал любовно рассматривать собственное отражение в настенном зеркале и бухнулся на колени перед Альбиной – Бежать, бежать надобно тебе, Хозяйка молодая… Погубит тебя, ведьма злая, а, мне тебя жалко…Добрая ты и глупая… - домовой жалобно хлюпнул носом-пуговкой и утер слезы мохнатой лапой – только, не убежать ведь, не скрыться…

      -Ты, кого ведьмой назвал, нечисть мелкая? – обозлилась Альбина – Бабулю мою? Она, конечно, странная, но, как говорится, кровь – не водица, особенно, родная!

      - Много ты знаешь! – домовой горестно вздохнул – Мне-то, что, нечисти мелкой, не у меня, она ж, молодость и красоту отнять пытается…

      - Что?? – протянула Альбина, которой происходящее казалось все более и более подозрительным. Спорила с Кузькой девушка лишь из принципа - Это как – молодость и красоту?

      - А, так! – важно поднял вверх мохнатую лапу домовой - У русалки спросишь…Настя тебе, и расскажет, какова штука, бабка твоя…

      - Ее Настя зовут? – поразилась Альбина – Мне говорила, что нет имени у нее, кроме, как русалка..

      - Звали – Настя.. – строго произнес домовой – Когда-то… Она сама тебе обо всем поведает. Беги к ней на озеро, да позови три раза с берега…Настя и приплывет, душа горемычная…Времени тебе малый срок отпущен, до ночи завтрашней…Так что, спеши, дева, спеши, Хозяйка молодая…Может, получится что, да нас, малых да сирых, от ведьмы избавишь, замучила уже совсем..

      - Замучила? - Альбина, совершенно не стесняясь волосатого Кузьку, натягивала темные штаны и темную же, куртку.

      - А, то! – обиженно просипел домовой, ковыряясь в носу, толи пальцем, толи когтем – Работать нас, волшебный народец, заставляет, с утра до ночи, выходных не дает, больничного – нет, а кормить – раз в неделю.. Не жизнь, а, тихий ужас…

      - Вы бы, профсоюз какой, организовали, что ли… - Альбина погладила домового по лохматой башке – Профсоюз нечистой силы, защищающий права этой самой силы!

      - Ага! – хмыкнул домовой – А, ведьма нас – в бараний рог! Власть у нее великая… Спаси нас, Хозяйка молодая – и меня, и русалку, и лешего…и банника…Она его на кладбище все гоняет, рыть землю заставляет…А, банник, он ведь не крот, у него работа другая, все руки в мозоли сбил, бедолага…

      Альбина поежилась, вспомнив угрюмого мужичка, поделившегося с ней сигареткой. Она-то, по простоте душевной, думала, что упыря повстречала, а оказалось – банник простой…Правда, кто такой банник и с чем его едят, девушка понятия не имела…Не упырь и ладно..

      - Поможем угнетенным представителям нечистой силы… - пообещала Альбина, торопливо засовывая ноги в кроссовки – Свободу, домовым и лешим! А, этот, ренегат, не явится, с проверкой? Надо же, я-то, глупая, думала, что парня хорошего встретила, доброго и приятного, а, он извести меня хочет, ведьмин прихвостень!

      - Под заклятьем страшным парень ходит! – домовой важно задрал голову вверх – Днем – обычный отрок, добрый, отзывчивый, к вечеру – ведьмин прислужник безжалостный… Иногда, она его и днем под заклятье подводит, силу и волю его крадет, в раба превращает… Еще немного и погибнет парень в цвете лет…

      - Во, дела! – Альбина закончила одеваться-обуваться, потушила свет и выскользнула из флигеля. Крадучись, она метнулась по двору, направляясь к калитке.

      Любопытное соседское пугало, никак не желавшее угомониться, зависло над забором, точно, самое лучшее на свете привидение с мотором или без оного.

      - Кыш! – Альбина, вовремя, заметила нарушителя, способного ее демаскировать – Марш на место! Сторожить двор и не пускать посторонних!

      Пугало, получив новые инструкции и явно ими обрадованное, принялось хаотично мельтешить над широким подворьем, под неодобрительным взглядом домового.

      Кузька, еще раз взглянул на, добросовестно исполнявшее, свои охранные функции пугало, в сердцах сплюнул и вернулся во флигель. Его ожидало приятное свидание с продуктами, обитающими в холодильнике.

      Уходя, молодая Хозяйка, милостиво разрешила домовому подкрепиться, чем тот и собирался заняться незамедлительно.

      Уже потом, дожевывая кружочек вкусненькой колбаски, домовой вспомнил, что позабыл предупредить молодую Хозяйку про вторую ведьму, такую же хитрую и злобную.

     Облизнув жирные пальцы, Кузьма с грустью подумал о том, что стареет, становится неповоротливым и недогадливым… Скоро, очень скоро, ему придется обеспокоиться тем, чтобы дело его не пропало и дом, любимый им, не смотря, ни на что, не пришел в упадок.

      Нужно было позаботиться о том, чтобы взять на воспитание молодого и необученного духа и постараться, превратить неотесанного дикаря в благовоспитанного и ответственного домового.

      С этой мыслью, Кузька и уснул, забившись в любимый угол, под кроватью. Он специально оставлял для себя этот пыльный уголок, в сияющем чистотой доме. Спать на полу ему, изнеженному благами цивилизации, казалось жестко, а, вот на пыльном полу – самое то..

     **

      Альбина знала, где искать русалку по имени Настя.

     «Надо же – думала девушка, поспешно перебирая ногами и следуя, знакомым уже маршрутом, к Черно-Озеру – Меня домовой к русалке отправил, за советом и помощью…Один раз меня Настя уже спасла, может, и теперь подсобит?»

      Кстати, девушка не раз и не два, подумывала о бегстве из страшненького местечка, с названием Черно- Озеро, но, душой чувствовала, что бежать не получится. Не затем драгоценная бабуля, которую она, Альбина, даже и рассмотреть толком-то, не успела, заманила ее, девицу-красавицу, в этакую глухомань, да, еще и зомбированного Женьку к ней приставила, чтобы с ней, изнеженной горожанкой, беды не приключилось.

     Видать, нужна была ей Альбина, позарез, потому и автобус, способный отвести Альбину домой, к цивилизации, не приедет – колесо проколет, бензобак пробьет или шофера единственного лишится.. А, что тут такого – возьмет, любезная бабуля и организует маленький такой инфарктик, незадачливому водителю старенького транспортного средства, а, у того, между прочим, наверняка, дети и внуки имеются… Нет, не возьмет Альбина, такой грех на душу, сама как-нибудь выпутаться попытается, вон, русалка, подсобит…Да и Женьку, дурачка, жалко, ведь не по своей воле бабке-колдовке помогает, под черными чарами ходит. Кто знает, что ждет его дальше? У него мама имеется, Альбину, вон, варениками с вишнями, угощала, жалко парня, пропадет, ни за грош.

      За такими невеселыми думками, Альбина поселок и проскочила, незаметно и быстро, ухитрившись никому на глаза не попасться, не смотря на ясный, теплый вечер.

     Молодежь, все так же, как и вчера, тусовалась в парке, а, она, Альбина, двигалась вперед окольными тропами, по темным переулкам, точно преступница, скрывающаяся от правосудия.

     Впереди, за лесным массивом, засветлела оградка местного кладбища и Альбина, слегка притормозила, пытаясь перевести дух.

      Ей не очень-то хотелось тащиться на старый, страшный погост, но так, было бы, короче, а время, как понимала Альбина, работало против нее.

      - Хмм..-кто-то осторожно кашлянул прямо у нее за спиной и Альбина, онемевшая от испуга, едва в обморок не хлопнулась прямо посреди неприветливой лесной дороги.

      - Не бойся, Хозяйка молодая, я, енто… Банник.. – солидно вымолвил давишний замызганный бомж, копавший яму на кладбище – Проводить, вот, тебя, дева, вышел, до озера, а то, как бы, не заплутала в темноте…

      - Чего тут плутать-то? – удивилась Альбина – Тропа, вот она.

      - Где? – банник тупо уставился куда-то за спину Альбине.

      - Вот же она! – обозлилась, слегка отдохнувшая девушка – Ты, мне что, голову морочить вздумал?

      Широко размахнувшись, она, обернувшись, ткнула рукой себе за спину и замерла с отвисшей челюстью – тропинка исчезла… Исчезла не только тропинка, а, вообще, все – и огоньки, мелькавшие в далеком поселке Черно- Озеро, и само озеро, и Белая скала, которая, как было известно Альбине, прекрасно просматривалась с тропинки.

     Только древнее кладбище осталось на месте – все так же, безмятежно, голубела оградка, погост, словно бы приблизился к Альбине, подкрался, тихо и незаметно.

      - Ведьмины штучки, дева.. – печально чесал затылок банник – Но, ты не пужайся, не пужайся.. Банник, он завсегда, дорогу отыщет, а нет, так мы Лешего на подмогу кликнем, он тоже, горемыка, от ведьмы злой, лихо поимел…

      - Как тебя зовут? – неожиданно обратилась к баннику Альбина – Как мне к тебе обращаться?

      - Федотом кличут – застенчиво признался банник, и густая борода его стала дыбом – Ты, Хозяйка молодая, добрая, по имени величаешь нас, силу невеликую, вот и мы к тебе, с великим уважением…

      Альбина почти не слушала Федота-банника, вперив острый взгляд в ночную тьму – ей показалось, что в темноте, там, на кладбище, мелькают огоньки, да неясные тени.

      - Кто там, на кладбище, шустрит? – девушка опасливо взглянула на добровольного помощника, выступающего в роли Ивана Сусанина. Мало ли, куда данный Сусанин, ее, девицу-красавицу, может завести? Они, Сусанины, такие…

      - Ведьма то, с помощничком своим, смерть тебе лютую готовят… Страшное место это, древнее… Много зла видевшее…Духи бродят здесь неприкаянные, они-то тропинку от тебя, дева, спрятали. Не хотят они спасенья твоего. Поспешать нам надобно, Хозяйка, ночь, чай, не вечная. Мне домовой, строго-настрого наказал тебя домой к рассвету доставить, а, то прознают силы вражьи о замысле твоем светлом…

      Альбина нервно передернула плечами – банник Федот теребил кепку, тяжело топтался на одном месте и манил ее за собой, в глухую чащу…

      - Почувствуй себя Белоснежкой! – вздохнула Альбина, приготовившись продираться через густой и колючий кустарник, но, к ее удивлению, банник, неслышно ступая на мягких ногах? лапах, повел е, по вполне приличной тропинке.

     Вернее, тропинка появлялась, сразу же за спиной мохнатого Федота и исчезала сразу же после того, как проходила Альбина.

      Оглянувшись, девушка видела, все те же густые кусты и деревья – ни поселка, ни тропинки, ни-че-го…

      - Дела! – на всякий случай, Альбина крепко ухватила банника за мохнатое плечо. Плечо оказалось неожиданно мягким и теплым.

      - Пришли! – банник, слегка запыхавшись от быстрой ходьбы, резко остановился – Пришли, дева, дальше мне ходу нет. И, то хорошо, что Леший на нас не осерчал, да кругами водить не начал…Видать, Кузьма ему все как есть обсказал, всю правду выложил, без прикрас!

      Альбина и сама уже заметила озеро, почти скрытое туманом.

     Озеро загадочно серело в ночной тьме, от него ощутимо веяло сыростью и прохладой.

      - Ищи-свищи, русалку Настю! – внезапно озаботилась Альбина – А, как не приплывет на зов? Где мне ее тогда разыскивать? – девушка было, совсем хотела уже накинуться с расспросами на банника, но, то, свернувшись калачиком прямо на зеленой траве, сладко похрапывал, решив воспользоваться свободной минуткой.

      И то, легко ли, бегать по густым кустам на таких коротеньких ножках? Вон, она, Альбина, великан, в сравнении с банником, умаялась так, что мама, не горюй!

     Альбина выскочила на песчаный берег, затянутый туманной дымкой и чувствуя себя полной дурой, сложила ладони рупором:

      - Настя!!!!!

     Голос ее прозвучал неожиданно глухо, теряясь в тумане, но откуда-то снизу, из серых камышей, раздался спокойный голос русалки:

      - Чего голосишь? Здесь я, приплыла…Со свиданьицем…

     Из озера, словно сотканная из туманной дымки, выступила русалка. На бледной, освещенной луной коже, озерной девы, загадочно мерцали капли воды, спутанные волосы облепили высокий,

     чистый лоб, а светлые до прозрачности, глаза, горели таинственно и непредсказуемо.

      - Познакомилась, значит, с бабушкой своей, Марь Ивановной? – русалка удобно расположилась на песке, лениво хлопая по воде хвостом – Что скажешь теперь?

      - Не знаю – растерялась Альбина – Она меня чем-то опоила, да, во флигеле закрыла. Мне Кузька помог, сказал, чтоб я к тебе шла, за помощью…

      - Домовой? – переспросила русалка, ничуть не удивившись – Это он верно поступил, умный, да, догадливый, хоть и нечисть…

      - А, ты? – голос Альбины неожиданно наполнился холодом и подозрительностью – Ты, кто?

      - Я-то? – русалка мягким движением отбросила с лица тонкую прядь волос. Сегодня она казалась более строгой, тонкокостной и даже.. хищной…

      Альбина почувствовала себя неуютно и неуверенно – ей не нравилась сегодняшняя Настя. Чем-то она насторожила девушку – толи своим голосом, толи поведением, манерой разговора.

      - Я – тоже, нечисть.– четко проговорила она – Нечисть…Нежить…Утопленница злобная.. Могу запросто под воду затянуть и жизни лишить… Боишься?

      Голос русалки прозвучал как-то вкрадчиво, словно озерная девушка задумала что-то недостойное и постыдное, но, Альбина вдруг перестала пугаться. Надоело ей бояться всяких сверх естественных существ, пусть и волшебных. Ее, девушку городскую, так просто не испугаешь!

      - Не боюсь – Альбина, устав стоять, плюхнулась на песок рядом с русалкой – Непонятно мне все.. Запутанно как-то. Домовой говорит, что бабушка моя, Марь Ивановна, зла мне желает, мою молодость и красоту отобрать хочет. Как же такое возможно? Она, ведь, меня не знает совсем? К тому же, я внучка ее родная…Может, домовой ошибается?

      - Внучка? – русалка взглянула на Альбину своими невозможно-светлыми глазами и усмехнулась – Она и внучку не пощадит, своего добьется… Послушай, Альбина, историю одну, занятную..

     Глава 5. Проклятье Мораны.

      … Юная графиня К**, возвращалась с очередного богомолья.

     Посетив известный монастырь и принеся богатые дары, она, молодая и красивая, надеялась на чудо.

     Граф и графиня страстно мечтали о ребенке, а, его все не было и не было. Видать, Господь за что-то осерчал на молодую семью и не давал им детей.

     Всё было у этой юной, красивой пары – любовь, достаток, положение в обществе, всем они были довольны и не уставали благодарить за счастье свое пресвятую деву Марию.

     Только, ребёночек долгожданный, всё никак не получался.

      Молодой муж, утешая жену, начал заглядываться на смазливых крепостных девок, надеясь на то, что появится пусть незаконный, но ребенок, плоть от плоти его и кровь от крови.

     Графиня ревновала и жутко страдала, раздавая все больше и больше золота на богоугодные дела.

      Но, глух был Бог к ее молитвам, не обращал внимания он на слезы ее горькие, на страдания тяжкие и, тогда, вконец отчаявшись, графиня решила поискать помощи в другом месте.

     Прибегла она к искусствам древним и страшным, затаила в замке тайны великие, ведьм, да колдунов привечая, овладела наукой черною и родила девочку через некоторое время.

      Дочь, ставшая отрадой для вошедших в возраст родителей, затмила для них луну и солнце. Граф и графиня души не чаяли в единственном ребенке и готовились отвезти юную девушку в столичный город Санкт-Петербург, чтобы подыскать богатой наследнице достойного жениха.

     Чудо, как хороша была графская дочь – высока, стройна, белокожа, волосы ее золотым огнем горели на солнце, а глаза спорили синевой с небесами, алые губы алели точно лепестки индийского мака…

      Богатое приданое давали за невестой родители и не сомневались в том, что в Петербурге ждет девушку невиданный успех.

      Но, тут вспыхнул крестьянский бунт, и страну поглотила огненная стена войны. Черный дым застлал небеса, а, воронье, пожиравшее трупы, обнаглело и разжирело.

      Докатилась восстание и до владений графа К**, поместье было разграблено, старого графа посадили на кол прямо перед воротами его владения, а, властную графиню, озверевшая чернь бросила в глубокий колодец. И, это зимой, в лютый мороз!

      Девушку, прекрасную дочь графа и графини, предводитель бунтовщиков взял себе в качестве военного трофея, превратив в рабыню и наложницу, а, через некоторое время, вдоволь натешившись, отдал толпе на потеху.

      Девушка, не вынеся истязаний, лишилась рассудка и тогда ее, голую и избитую, вытолкали на мороз, на верную гибель, а, сами повстанцы, опьяненные властью и безнаказанностью, продолжили бесшабашное гульбище в разоренной графской усадьбе…

     Было это на третий день с момента гибели старого графа…

      Из ледяного колодца, похожего на вход в преисподнюю, к закату пятого дня, вылезла графиня – страшная, синяя от холода, простоволосая и босая, в разорванных шелках и взором, горящим жаждой мести, Женщина, полубезумным взглядом осмотрелась вокруг себя и завыла, как волчица, заметив труп мужа, изувеченный и посрамленный.

     Рядом со старым графом она нашла свою дочь.

      Юная девушка превратилась лишь в тень прежней красавицы – она умирала, так и не признав собственную мать, а, в просторных графских покоях продолжала пить и гулять ее убийцы.

     Такова была расплата за черное искусство, за колдовство и магию.

     Но, не поняла этого графиня и прокляла мучителей дочери самым черным проклятьем, ей известным.

     Острым ножом перерезала она горло собственному ребенку и начертила злые знаки на белом снегу, призывая силы ада на грешную землю.

      .. Русалка замолчала, вглядываясь в темную, свинцовую гладь Черно - Озера, молчала и Альбина, потрясенная страшной сказкой.

     Юная графская дочь стояла перед глазами, как живая, равно, как и старая ведьма, страшная в своей мести.

      - В ту же ночь – продолжила невеселый рассказ русалка – сгорел господский дом со всеми обитателями и три ближайших деревни, перешедшие на сторону бунтующих крестьян и предавшие своих господ.. Не уцелел никто – ни дети, ни старики, ни мужчины, ни женщины…Огонь поглотил всех – и виновных и безвинных…Старая графиня искала мести, а, не справедливости…Черный дым застлал небеса, а жирный пепел толстым слоем покрыл воды этого озера…С тех пор его и прозвали Черным…

      Альбина вздрогнула, начиная понимать, к чему русалка начала рассказывать эту невеселую историю.

      - Когда в этих местах появились царские войска, разыскивающие бунтовщиков, все уже было кончено – они отыскали лишь обгоревшие трупы, да воронье, жирное и ленивое..

     Старого графа и его дочь похоронили, а вот графиню так и не нашли..

      Она исчезла бесследно…

     Через несколько лет, на месте графской усадьбы, там, где графиня убила собственную дочь, возвели мавзолей и останки графа и его несчастного ребенка перенесли в усыпальницу.

      - Так, графская усадьба была там, где нынче старое кладбище? – ужаснулась Альбина – Я видела там какие-то руины.. Дела…

      - Злые дела творятся на том погосте – русалка нервно хлопнула хвостом по воде – Старая графиня не умерла той ночью, она забрала молодость и красоту своей дочери, превратившись в опасную хищницу, не жалеющую никого и ничего.

      - Какой кошмар! – продолжала ужасаться Альбина, чувствуя себя очень неуютно на пустынном берегу - И она…

      - Она продолжает убивать – пожала плечами Настя – Убивать собственных потомков, омолаживаться и творить черные дела… Меня она превратила в русалку в 176…году. Мне еще повезло – ей понадобилась служанка, присматривающая за озером… кикиморам моя мать не слишком-то, доверяет…

      -Твоя мать? – лицо Альбины закаменело – Ты, хочешь сказать, что, Марь Ивановна, моя бабушка, твоя мать? Как, возможно подобное?

      - А, запросто…- криво усмехнулась русалка – Ведьмы, они такие…

      - Ведьмы? – ужаснулась Альбина – как же так, казалась добренькой…

     Русалка пожала плечами. Лицо ее, обычно бледное, лишенное гемоглобина, побледнело еще больше, и Альбина поняла, что хвостатая девушка, вот-вот расплачется.

      - Не нужно, не убивайся так – погладила она Настю по мокрым, спутанным волосам. От хвостатой девушки явственно попахивало рыбой и тиной – Не все так плохо.. есть же способ.. должен быть…

      - Каждый раз – одно, и тоже… - хлюпала носом русалка – Она заманивает сюда девушек-молодых, красивых, а, потом…Потом, от них остаются одни воспоминания, призраки, оплакивающие свои загубленные жизни, души, проклятые и покинутые. Они летают над моим озером…летают…недолго…плачут, проклинают и…исчезают…а, я, я остаюсь и который век живу, существую с тяжестью на сердце…

      - И, что? – жадно спросила Альбина, которую вовсе не вдохновляла перспектива превратиться в бесплотный дух, летающий над Черно-Озером. Нет, ни за какие коврижки, она не доставит недругам подобного удовольствия!

      Русалка хлопнула по воде тяжелым хвостом – глаза ее загорелись, лицо слегка разрумянилось.

      - Есть способ! – тихо произнесла Настя, глухим, свистящим шепотом – Опасный, но есть…

      Услышав о том, что существует способ, пусть и опасный, избавиться от участи стать не добровольным донором для ведьмы, Альбина слегка воспрянула духом.

     Не то, чтобы она окончательно уверовала в победу над темными силами, которые, в её понимании, олицетворяла дражайшая бабуля Марь Ивановна, но, всё же.. всё же, шанс имелся, хоть и хиленький..

      И это лучше, чем ничего..

      … - Я всегда думала – тихим голосом говорила Настя, медленно перебирая бледными пальцами пряди своих длинных волос – что, мой отец прижил меня от крепостной девки, удивлялась, что мне не позволено было узнать даже имя матери. Участь, хуже рабской – всё время трястись за собственную жизнь, гадать о том, как папенька распорядится холопкой… Пусть меня одевали в шелка и бархат, учили хорошим манерам, но… Слишком рано я поняла шаткость своего жалкого положения, поняла, что целиком и полностью завишу от доброй воли отца, поняла, что не имею никаких прав, что я, не смотря на свою красоту и ум, всего лишь вещь… неопределённость собственного будущего терзала моё сердце – отец легко мог проиграть меня в карты, продать, подарить выгодному и нужному человеку, обменять на породистого щенка или дорогого скакуна… В его понимании я и была вещью, которую можно пристроить с наибольшей выгодой для себя.

      Притихшая Альбина, тут же, припомнила свой странный сон и насторожила уши – сон-то, в руку, настоящая история русалки, грустная и поучительная.

      - Баронесса, которая приехала к отцу и затребовавшая меня, как откуп за оказанные услуги, пугала меня до безумия. – между тем, продолжала рассказывать невесёлую историю Настя – старая нянюшка, воспитывавшая меня с детских лет, предчувствовала скверное, плакала, не переставая и я рыдала вместе с ней, в ногах валялась у батюшки, умоляла никуда не отпускать меня с этой страшной женщиной.

      Баронесса лишь загадочно улыбалась – изящная, хорошо одетая, красивая, не смотря на свой возраст, а, граф, граф… Он вспылил, ударил меня по лицу, первый раз в жизни и отослал прочь… Мои слёзы вызывали лишь еще большую злость и раздражение. Он кричал на меня, говорил о том, что я, ничем не лучше любой из дворовых девок, что должна молчать и исполнять то, что мне прикажут… называл неблагодарной и лицемерной. – Настя всхлипнула – воспоминания о прошлом причиняли ей мучительную боль, но, глаза русалки оставались сухими и бесстрастными, словно все слезы иссякли столетия назад, и лишь бледная луна отражалась в светлых глазах её мертвенным светом, когда несчастная поднимала голову вверх, словно пытаясь отыскать утешение в тёмной выси далёких небес – Бежать мне не удалось – они смогли предугадать и этот мой шаг. Меня заперли в светёлке и даже по нужде приходилось ходить с сопровождением. Баронесса пообещала отцу то, о чём он всегда мечтал и чего не смог добиться собственными силами – богатство, почёт, уважение… К тому же – Настя грустно вздохнула, взглянув на Альбину – она пообещала ему молодую жену и возможность продолжить род.

      Альбина тоже вздохнула – ей было безмерно жаль несчастную девушку, ставшую жертвой амбициозных планов собственного отца.

      - Баронесса торопилась – продолжила свой невесёлый рассказ Настя – у неё истекал срок, отведённый ей темными силами, страшными, древними и требовалось вновь принести жертву в самое ближайшее время… Родная кровь.. магия крови – самая тёмная, самая страшная, самая жестокая – шептала Настя, кожа которой побледнела до полупрозрачности. Сейчас русалка казалась Альбине едва ли не призраком, бледным, объёмным призраком, но, девушка точно знала, что Настя существует на самом деле, а не является плодом её буйного воображения и, что, её странная полужизнь длится уже не один век.

      - Она привезла меня сюда, на развалины родовой усадьбы, которая была уничтожена во время крестьянского восстания – продолжала рассказывать Настя и голос её дребезжал, точно от старости – В закрытой, чёрной карете, под охраной, вооружённых до зубов, людей, словно принцессу крови. Мне не было разрешено ни с кем разговаривать, всё время я плакала, неохотно ела и, в конце-концов, заболела…

      Баронесса, как выяснилось, оказалась моей собственной матерью, но, это обстоятельство, ни в коей мере не смягчило её сердце, а лишь ожесточило его. – Она жаждала молодости, красоты и признания. Для сострадания и доброты в её сердце не осталось места.

      Когда-то, она страшно отомстила людям, погубившим её семью, обратила в пепел население нескольких деревень, примкнувшим к восставшим крестьянам… Но, перед этим, она убила собственное дитя и была обречена поступать так снова, и снова. Она окончательно превратилась в ведьму, которую давно уже заждались в аду!

     Чтобы вновь помолодеть, ей нужно принести в жертву собственное дитя. Дочь, девочку. Обязательно невинную.. И, тогда..

      - Но, я внучка! – возмущенно воскликнула Альбина и испуганно покосилась на Настю – не дочь! Родство не такое близкое, но, она, всё равно желает погубить мою жизнь!

     Русалка усмехнулась, горько, но, с пониманием.

      - Утешить тебя нечем – хвостатая девушка тревожно всмотрелась в небеса, на которых внезапно загорелись звёзды – Она, всё равно сделает это, омолодится и в следующий раз учтёт свои ошибки, все, до единой!

      - Ошибки?- насторожилась Альбина – Какие такие ошибки?

      - В прошлый раз, ведьма недоглядела – криво усмехнулась Настя, оправляя на груди нарядный бюстик, подаренный её Альбиной – и девушка, предназначенная в жертву, оказалась не так невинна, как представлялось. Она-то, глупышка, думала, что участвует в ритуале, который должен был изменить её скучную жизнь к лучшему, сделать её богатой и успешной, вернуть любимого человека, оставившего её ради другой, более интересной особы.. Она ошиблась и получила лишь смерть и мучения. Её дух долго летал над озером и взывал к отмщению. Сколько их было уже, молодых и несчастных – голос русалки неожиданно зазвучал резко и зло – Надеюсь, ты не позволишь зарезать себя, как овцу?

      - Очень на это надеюсь! – поёжилась Альбина, толи от холода - от озера отчётливо тянуло сыростью, толи, от неприятных предчувствий – Хотелось бы, знаешь, пожить еще, хотя бы, лет пятьдесят-шестьдесят.. Но, страшно всё это! Даже не верится, что существует подобное зло!

      - Страшно – спокойно подтвердила Настя, к которой вернулась её прежняя холодность – Запомни, ведьма много обещает, но, никогда не исполняет обещанного или – она задумалась на краткий миг – выполняет, но, в какой-то извращённой форме.

      - Твой отец? – догадалась Альбина – Граф Астахов?

      - О, да! – мрачно подтвердила её догадку Настя – Граф Астахов, которого я больше не считаю отцом, недолго наслаждался богатством и счастливой семейной жизнью с молодой женой… Да, поначалу всё шло просто замечательно – богатая, юная жена родила графу долгожданного наследника, мальчика… граф, по случаю рождения ребёнка устроил праздник на котором юная графиня блистала, окружённая любовью и заботой близких людей.. В тот вечер она повстречала молодого дворянина, вскружившего ей голову. Она влюбилась и потеряла всякую осторожность. Об измене, конечно же, вскоре узнал не только граф, но и всё их окружение, случилась дуэль.. Граф был тяжело ранен, молодой и неосторожный дворянин, убит, юная графиня сошла с ума от горя и терзавшего её сердце, чувства вины и закончила свою жизнь в сумасшедшем доме, а, ребёнок..

      - Умер? – потрясённо спросила Альбина.

      - Нет, от чего же? – равнодушно пожала плечами Настя – Он вырос мерзким, уродливым человеком, мучившем собственного отца-инвалида. Затем, он отправился на войну, где и был расстрелян, как трус и дезертир. Бесславный конец бесславного рода, который прервался самым позорным образом. Ведь, ведьма ни слова не сказала о том, к какому плачевному итогу приведёт её колдовство.

      - Она исполнила обещанное – задумчиво кивнула головой Альбина, поднимаясь с остывшего за ночь песка и отряхивая колени – Она дала твоему… ой, прости, графу Астахову, всё, что он просил – богатство, почёт, жену и наследника, но, затем, отобрала дары самым жестоким способом!

      - Подарки ведьм к добру не приводят - подтвердила Настя – Глупая, глупая Лика! Она этого не понимает и никогда не поймёт! Анжелика уже мнит себя наследницей Марь Ивановны и даже не подозревает о тёмном ритуале. Она надеется на то, что, старая ведьма скоро откинет копыта и вся её сила достанется ей, Лике.

      - Откуда ты знаешь всё о её мечтах? – заинтересовалась Альбина, тревожно оглядываясь по сторонам. Ей, вовсе, не хотелось, чтобы вездесущий ЖеПе услышал их с Настей тайный разговор.

      - Лика часто приходит к озеру, валяется на берегу, купаясь в росе и мечтает… Вслух мечтает! – наткнувшись на непонимающий взгляд Альбины, объяснилась Настя – А я, чай, не глухая!

      - А, Марь… - Альбина прервалась – А, ведьма не узнает о том, что мы с тобой умышляем против нее?

     Настя неожиданно ухмыльнулась, ехидно и слегка презрительно.

      - Не узнает, не бойся. Занята она ныне.

      - Занята? – оживилась Альбина, почувствовав облегчение и перестав озираться по сторонам, пытаясь разглядеть среди туманных ракит зловещий силуэт собственной бабки – Колдует, наверное? Порчу на кого-нибудь наводит?

      - Можно и так сказать – русалка зябко передёрнула плечами, хотя, нежить не ощущает ни жары, ни холода – Похоть она свою тешит в пещере тайной, здесь, неподалёку, для того и Женьку уволокла сегодняшней ночью.

      - Чего? –глаза Альбины округлились от удивления – похоть? Она, что, с Женькой, того этого?

      - Я девица невинная – смущённо усмехнулась русалка – Мне и знать-то о том не положено!

      - Она же бабка! – злилась Альбина, чувствуя непонятную злость и даже… ревность – Старая! С неё песок уже сыплется и прочая труха! Как он может-то, со старухой? Противно же!

      Альбина девушкой была вполне современной и прекрасно знала, откуда берутся дети. Себе лишнего, по причине крайней разборчивости, она не позволяла, не смотря на всю свою раскованность и прогрессивные взгляды, но, сам процесс детопроизводства, представляла вполне отчётливо. От того и возмущалась. Её, аж, передёрнуло от гадливости.

      - Ему, всё равно! – равнодушно отозвалась русалка – Под заклятием он, что хочется ведьме, то и исполнит, в лучшем виде и стараться станет изо всех сил, как для любимой девушки. Заклятьем тем, ведьма часто пользуется, всех парней местных к себе перетаскала, силу их пьёт, себе энергии прибавляет. Жадна она до игрищ бесовских, охоту к ним большую имеет, после больницы, особенно.

      - Вот и пила бы себе и дальше! – угрюмо буркнула Альбина, которой, почему-то упорно начал грезиться бутерброд с колбасой и кружка молока – Видала я парней местных, качки-культуристы! С них, бугаёв, не убудет, а я, маленькая и хрупкая. Зачем же меня в жертву приносить, коли, по другому можно?

      Настя невесело рассмеялась:

      - Жизнь себе она этим не продлит и молодость не вернёт, а, парни.. парни тоже страдают, мужской силы лишаются, да и на девчат заглядываться перестают… Неинтересные они им, после ведьмы-то!

      - Вон оно что! – глубокомысленно произнесла Альбина – вот, откуда, голубые-то и берутся! Видать, немало их, ведьм, по стране шастает, да и по миру всему, тоже, от того и парни с катушек слетают, друг с дружкой спариваться начинают. Противныееее – последнее слово Альбина произнесла с издёвкой и неодобрительно.

      - Ведьма, коли увлечётся, совсем и выпить может, от того они совсем синие становятся и мёртвые – сурово закончила Настя – И, это – совсем не смешно! Свезут на погост – и все дела, а ведьма себе новую жертву отыщет и изводить примется. Женька твой, вот, всего лишь второй раз к ней в пещерку приглашается, мелковат ещё… тем и спасается!

      -Тебе пора – Настя опять взглянула на небо – скоро ведьма из пещеры тайной выползет и отсыпаться отправиться на постели мягкой – любит, она, видишь ли, удобства и комфорт, хотя и экстриму не чужда, кавалер её, тоже, домой пойдет. Перед тем, как спать лечь, Марь Ивановна к тебе во флигелёк заглянет обязательно, удостовериться в том, что жертва на месте и бежать никуда не собирается. Ты, уж, Альбинка, постарайся, правдоподобно спящей притворись. А, то, действительно опоит чем-нибудь убойным насильно, тогда и пропало всё… И, ты погибнешь смертью лютой, и, нам всем несладко придётся…

      - Ты, так правильно изъясняешься – Альбина не пыталась скрыть своего удивления – Не скажешь, что родом из позапрошлого века!

      - Поживи с моё – русалка лукаво улыбнулась – не того нахватаешься! Я, даже, матом ругаться умею и песни современные знаю… многие.. Тут, на озере, летом, постоянно кто-нибудь толчётся – дети купаются, парочки по кустам милуются, взрослые дядечки русалок ловят – Настя хихикнула и кокетливо шлёпнула хвостиком по воде – Меня, то есть. Так и живём..

      Альбина хмыкнула, отряхнула чуть влажную одежду и медленно развернувшись, побрела вверх по тропинке, еле-еле переставляя одеревеневшие от долгого сидения, ноги. Идти оказалось неожиданно тяжело – вверх, да по узкой тропе, ветки кустарника так и норовили вцепиться то в волосы, то, в одежду.

      - Альбина! – Настя позвала её негромко, но, голос русалки мгновенно разнёсся над тихой водой – По телефону звонить не пытайся – сети здесь нет, аномалия, говорят.. Не вздумай бежать, не получится! Ведьма весь посёлок чарами окружила, станешь по кругу бродить, да, ей, сама в руки и придёшь. Тогда, уж, точно, надежды никакой не останется.

      Альбина еле слышно всхлипнула – плакать хотелось ужасно. От чего ей так не повезло? Почему, именно она, молодая и красивая, должна умереть? За что ей подобное счастье? Нет, Альбина, конечно же, не винила свою маму за то, что она отправила единственную дочь на верную погибель. Возможно, ведьма и её заколдовала? Что может знать простая, пусть и очень привлекательная женщина о колдовстве и ведьмовстве? Разве, в её силах сопротивляться злым чарам? Альбина, во всём происходящем, винила своего отца, слабое, бесхребетное существо. Как он мог бросить собственную дочь? дочерей, на растерзание ведьме, пусть и родной матери?

     Альбина медленно ковыляла по тропинке и вспоминала, как криво усмехнулась Настя в ответ на вопрос девушки об отце.

      - Последняя-то, девица, в жертву принесённая, совсем глупая была, сюда, в капкан добровольно сунулась – поворожить, видишь ли, на судьбу решила, аль, на приворот надежду имела, но, – сама себя перебила русалка – не в том суть.. Не девочкой она оказалась, вовсе. Где-то нагрешить успела. С мужчиной переспать и невинности лишиться. Злые чары на том и построены – им лишь невинную кровь подавай! Вот, ведьма и озлилась, рвала и метала, боялась, что колдовство не сработает и чары не получатся. В спячку на полгода залегла, точно медведь в берлогу, силы восстанавливать. Только, получилось всё – душу невинную, как положено, погубила, помолодела, красоту былую вернула и, сразу же, давай зло творить.. Спустя пару десятков лет, остепенилась вроде и сюда вернулась, пузатая уже. Кто отец ребёнка – не ведаю, да и не интересно мне. В положенный срок ребёнок родился в роддоме ближайшем, чин-чином, только не девочка, как ожидалось, а, мальчик. Нормальный мальчик, крепенький, горластый, с причиндалами мужскими.. Что тут началось – Настя позволила себе звонко рассмеяться, наверное, вспомнив что-то смешное – ты не представляешь себе: гроза неделю ярилась, с ливнями, грозами и молниями, все дороги размыло, посевы уничтожило градом, урожай на корню побило. Затем, саранча прилетела, коей, в наших краях не видывали никогда и всё, что после града невиданного, выжило, сожрала..

      Ведьма домой вернулась с мальчонкой на руках, злая-презлая. Обычно, она от дочерей сразу отказывалась, не желая их воспитывать и время своё драгоценное на смертниц тратить, но, из виду их не теряла и в нужное время добычу всегда находила. И, знаешь – Настя взглянула на Альбинку с какой-то тоской отчаянной во взгляде – ничего с теми девочками никогда не случалось – они не болели, не чахли, под машину иль еще как, не попадали… Все доживали до нужных ведьме лет, в целости и сохранности, а, тут, мальчик.. пацан.. кто его знает, как чары на нём сработают? Они и не срабатывали – мальчик рос хорошенький такой, добренький. Ведьма его домовым да баннику поручила, да, мавкам- мамкам, они его и растили. Даже я – с гордостью добавила Настя – в воспитании ребятёнка участие приняла, сама его плавать обучала. Ведьма раз в полгода объявлялась. Примчится, зло на дитя глянет, посуду переколотит и обратно исчезнет, куда не знамо – не может она на одном месте долго находиться, не интересно ей. Пацан, тем временем, в силу вошёл, у него тоже дар к ведьмовству обнаружился. Подросток ведь, гормоны играют, то, да сё.. Девчата молодые кругом, опять же, вот и случилась у него любовь нежданная.

     Ведьма, знамо дело, зла была до чёртиков, дар сыну запечатала, да поздно уже – Анжелика в чреве материнском зародилась, а, двум ведьмам в одном месте тесно, не уживутся они. Обязательно, одна другую пожрёт.

      Тут-то, я Игорёчку всю правду о матери и выложила, ничего не утаив, он поверил сразу, ужаснулся и сбежал в один прекрасный день. Ведьма сделать ничего не успела, не ожидала она от сына своего непослушного резвости подобной.

      Мне она тогда отомстила знатно – озеро моё вскипятила, точно кастрюлю с борщом, я едва спаслась, на берег выбросилась, в луже грязной затаилась, ожоги залечивая… Долго в озере потом живность никакая не заводилась, пустое оно стояло, мёртвое..

      Искала она сына долго, не одну пару сапог износила, а нашла тебя, Альбина.. Отыскала всё-таки и, хоть, отец твой с матерью и не жил к тому времени, обрадовалась ведьма сильно – ты-то, человеком обычным родилась, не то, что Анжелка. Ту-то, сразу видно было, что ведьма недобрая.

     Вот Марь Ивановна и приглядывала за ней и за тобой.

      Анжелка, понятное дело, спит и видит, силы бабкины заполучить и власть захапать. Только, слаба она супротив Марь Ивановны, сопля ещё зелёная. А, у бабули рука не дрогнет – прикончит, коль понадобится, и Анжелку на алтаре тёмном.

      - Сестра твоя – продолжала рассказывать русалка – о ритуале не знает ничего, иначе, опасалась бы. Помощи не жди от неё – душа у ведьмы молодой такая же тёмная, как и у старой.

      Шла Альбинка к бабкиному дому медленно, как на эшафот, хоть и знала, что поспешать ей надобно, слова русалкины вспоминала, перебирала их, как жемчужины в мамином ожерелье. Были у её мамы бусы старинные, жемчужные, длинные, красивые, из жемчуга, пусть и искусственного, наверное, но, удивительно ровного и любила маленькая Альбинка перебирать жемчуга аккуратно и нежно. Мечталось ей – вот, вырастет она, большая, красивая, станет губы красить алой помадой, как мама, юбку кожаную носить-форсить и подарят ей, точно такое же, ожерелье, а, может быть, ещё и лучше..

      Нынче же, ясно стало Альбинке – коль не постарается она от ведьмы избавиться, то никогда не будет у неё жемчужного ожерелья, да и жизни собственной лишиться придётся.

      Светало.

     С рассветом жизнь в Черно-Озеро оживилась – громко голосил петух, мычали коровы, ранние утренние птахи приступили к распевке, кто-то неведомый, бодро шебуршал в густых кустах, собаки лаяли звонко и радостно. Одной Альбине было не до веселья.

     Новый день не сулил ей ничего хорошего – одни тревоги и опасности.

      Осторожно шла ведьмина внучка, кралась вдоль нарядных заборов, таилась за кустами от любопытных глаз – таки и проскользнула незаметно, во флигель бабкин заскочила скоро, дверью хлопнув тихонько и вздохнула с облегчением.

      - Тапки снимай скорее, кулёма – вихрем вымелся из-под кровати, домовой – Почистить требуется быстро. А, то, любой с первого взгляда догадается, что ты ночь не в светёлке провела, а по росной траве шастала.

      Альбина виновато ойкнула – она-то, глупая, о том и не подумала вовсе! Если бы не внимательность домового, то, спалилась бы напрочь. Ведьма, хоть и стара, но, глазаста и догадлива – тапки, влажные от росы, в миг бы, углядела, а к ним ещё и трава прилипла и песок озёрный.. Настя, поди, новому кипячению озера своего, ничуть не обрадуется!

      - Ложись спать, непутёвая – рявкнул домовой строго – хоть часик подреми сладко, я, тем временем, хвостом делишки твои прикрою. Обведём старую ведьму вокруг пальца, вот увидишь!

      Альбина мигом метнулась к зеркалу, охнула, выбрала из волос весь мусор – паутину, какие-то веточки и листочки, лицо, горящее от стыда, ополоснула водой холодной, домовым догадливым, припасённой и в постель прыгнула, одежду влажную под подушку сунув – вон, на спинке стула, сарафан висит нарядный, весь в маках алых. Пусть Марь Ивановна думает, что внучка недогадливая, в сарафане гулять намылилась, парней местных очаровывать, а, не в тёмных штанах ночной порой шастать.

     Хороший сарафан, девчачья мечта, такой сразу в глаза бросится!

     К нему и босоножки полагались, на каблучке высоком, красные, лаковые, со стразами и пайетками, мечта, а не босоножки! Одна беда – по речному берегу в подобной обувке гулять несподручно, вот пусть все и думают, что Альбина никуда не выходила, спала сном колдовским, бабкой родной опоенная.

      Спит себе, жертва невинная, в постели уютной и об участи своей горькой, не догадывается.

     Домовой обувку, Альбинку компроментирующую, уволок и затих, как будто и не было его вовсе, девушка, измученная, головой к подушке мягкой припала, простынь тонкую до подбородка натянула и… действительно придремала сладко, расслабилась и угомонилась.

      Марь Ивановна объявилась минут через сорок – бодрая, аж звенела вся, от сил, её переполнявших.. ЖеПе несчастный, небось, еле ноги волочил после утех любовных со старухой ненасытной, о варениках, да о сметане, мечтая. Едва ли не досуха высосала его ведьма проклятая, матушка Женькина, лишь руками всплеснула, на сына, любимого, посмотрев.

     И, рот полотенцем прикрыла – не ведала она правды злой о соседке-старушке, но, старалась держаться подальше от дома с красивыми ставнями и в дела его хозяйки не лезть.

      Взглянула Марь Ивановна на спящую внучку вскользь – спит малявка и ладно, сосуд её молодости и здоровья, никуда не делась, чарами усыплённая. До вечера проспит, а ночью всё и решится.

      Ещё не знала добрейшая Марья Ивановна, как с девчонкой поступит – может, духом бестелесным отпустит, срок малый над озером Черным горестно метаться, судьбу злую кляня, может, мавкой оборотит, шустрой, нечестивой, до парней молодых охочей.. Нужно ж, ей, ведьме, рацион разнообразить, простаки деревенские и надоесть могут.. А, может, русалкой ей быть, в пару к Настьке непокорной? Рядом, вон, ещё одно озеро имеется, глубокое, студёное, в лесу дальнем. Хорошо там, благостно – скалы высокие, синие, богульник цветёт пышно, вода в озере том тёмная, точно кисель густая, туманом беременная.. Любят там всякие учёные ошиваться – то, инопланетян следы ищут, то, за метеоритами охотятся, то, зверя добыть мечтают чудовищного, вроде Лох-несского… только, всех местных чуд Марь Ивановна на пересчёт знает, без её разрешения по округе никто шастать не смеет – ни нежить, ни, нечисть.

      Единственный, кто чары охранные, чуткие, порушить сумел, так то, сынок её,беспутный. Сила в нём есть ведьмачья, её собственной кровью, вызванная.

     Только, сбежал отпрыск непутёвый, мамочки испугавшись. Мало ли, а, то и его можно было бы к чему полезному приспособить?

      Жестока была ведьма, бессердечна, потомство своё пожирала, словно богиня языческая. Если и любила кого, когда, бывшая графиня, так только дочку свою единственную, ту, первую, которую до сих пор забыть не могла и которую убила собственноручно, в жертву Моране-смерти принеся и от мук земных избавив.

      А, муки вечные, пока что ведьме неведомы были.

     И не осталось в ведьме чёрной ни доброты, ни сожаленья о прошлом – весь мир ей был должен и платил по счёту. Велик тот счёт оказался, конца-края оплате не виделось.

      Хлопнула дверь гулко, точно крышка гроба, ушла ведьма, но Альбина ещё долго лежала тихонько, как мышка. И ещё лежала бы, трусливо сжимаясь от страха, только, вылез домовой из- под кровати, отряхнулся деловито и предложил:

      - Чай будешь, Хозяйка? С конфетками?

     Альбина вспомнила о конфетах, которые везла бабуле в подарок и которые отдать забыла во всей этой суматохе. Вот и кстати пришлись они к чаю, а, то, в животе уже урчать начало, напоминая, что, жертву покормить обедом ведьма злобная, не додумалась, нечего на нежить будущую хорошие продукты переводить.

     Экономная ведьма Альбине в бабушки досталась, рачительная.

      Домовой чай разлил по чашкам, да, так ловко, будто этим делом всю свою жизнь занимался.

     Только теперь, в тишине, да, покое, Альбина смогла разглядеть его хорошенько – и, шерстку блестящую, густую, и, мордочку хитрую, носатостью повышенной, поражающую, и, хвост короткий, о чём домовой безмерно печалился. Напоминал он Альбинке холёного крота, шустрого, незаметного, разве что, росточком уродился куда как поболее и нрав имел гонористый.

      - Ты, Хозяйка, - домовой смешно причмокивал, лакая горячий чай из расписного блюдца – русалку-то, Настю, слушай, а, голову свою не теряй! Русалка та, который уж век мается, ведьму ненавидит изо всех сил своих слабых, а, та, лишь смеётся над потугами её хлипкими. Что ей, русалка озёрная, нежить слабосильная? Захочется ведьме, так она её в бараний рог согнёт, да нежити какой злобной скормит… Те, завсегда слабым подзакусить готовы!

      Как ведьма тебя примучивать зачнёт, подчинять воле своей, ты на русалку поглядывай зорко, делай в точности, как тебе велит она и ладно всё станет – убить злыдню, может и не убьём, но, хоть, сбежим безнаказанно. Над тем, кто хоть раз от власти её ускользнул, ведьма больше не вольна..

      - Вот почему мой отец уцелел – догадалась Альбина – Сбежать смог, от пут избавившись.

      - Настя ему помогла – крякнул домовой, затылок почёсывая – Она, Настя-то и отец твой, дружили крепко и.. – домовой вкусно зашелестел обёрткой от конфеты – Игорёк-то, сам ведьмак и ведает про то, хоть и силы нет в нём злобной, Мораной-смертью, дареной. Людей ненавидеть он так и не научился. Зато, нежить не любит и нечисть не жалует. Ты меня ему не показывай, а то, озлится враз, да, пристукнет сгоряча, не подумавши, а, я, хороший – домовой важно выпучил вперёд брюшко, набитое конфетами и горячим чаем – Вот, в доме твоем обживусь, посмотришь сама, как заживём ладно.

      - А, Морана-смерть – Альбина запнулась, заметив, как мелко-мелко затряслись лапки домового – Она – кто?

      - Она- Смерть – хмуро ответствовал Кузька, пряча страх за прикрытыми глазками – Ей ведьма жертвы приносит, её милостью живёт и зло творит… Эх, уцелеть бы!

      - Уцелеем – вздохнула невесёлая Альбинка, боясь даже думать о Моране-смерти.

      - Ага – вторя ей, вздохнул домовой и, тут же, оживился – Я там, у тебя, ещё орешки видел, засахарённые. Давай и их съедим? Может быть, последний день живём, чего экономить?

      - И, вправду – качнула головой Альбина, гоня прочь грустные мысли – Тащи, давай! Гулять, так – гулять!

     Глава 6. Ведьмак и тайны прошлого.

      **

      Пока некоторые о жизни бренной размышляли, да, чаи гоняли, с говорливым домовым, Женька отсыпался после ночи тяжёлой. Самому парню не помнилось ничего, кроме того, что он, Женька, долго блукал по ночному лесу и звал кого-то – толи, корова потерялась, чья-то, толи, коза шебутная, толи, девчонка городская, заплутала глупо в лесу дремучем. Кого из них конкретно искал, парень не помнил, но, зол был, на всех, разом – и на коров бодливых, и на коз строптивых, и на внучек бабкиных, городом испорченных, противных, потому, как, ноги огнём жгло и мышцы ещё долго болели от долгой ходьбы.

      Женькина мама, привычная к его блуканиям, лишь вздыхала, поставив на табурет рядом с кроватью, большую чашку сладкого смородинового компота и положив на тарелку изрядный ломоть белого хлеба, щедро намазанный маслом и посыпанный сахаром.

      Впрочем, она не видела, как, чья-то серая тень, проникла в дом, принюхиваясь к вкусным запахам и ловко стащила вожделенное лакомство, оставив Женьке лишь чай со смородины.

     Домовой рассудил здраво – Женьке ещё дадут, что попросит, а, вот, Хозяйке молодой, без еды калорийной – никак нельзя, отощает.. Отощает, да, помрёт, не дай Бог! О ком, тогда, ему, Кузьке, заботиться? В чьём доме ему, горемыке, спасенья искать? Альбинка, хорошая хозяйка, хоть и молодая, жизни не знающая. Ничего, её Кузьма всему обучит, главное, лишь бы, выжила она, да от ведьмы злой избавилась!

      Альбина хлеб с маслом стрескала, аж, за ушами трещало! Хорош хлебушек – мягок, душист, с корочкой хрустящей, маслом сладким сдобренный. Спасибо огромное Женькиной матери, ну и домовому, конечно.

      - Что делать станем? – в оконца маленькие, Альбина, нет-нет, да поглядывала – вдруг, приспичит кому, посмотреть, чем девица городская занята? Той же соседке, любопытной или, дедку-самогонщику?

      Но, вскоре, успокоилась Альбина – соседское пугало бдило, точно пёс сторожевой, важно л летало над забором, с кола своего соскочив.

      Охраняло.

      Удивительное дело – пугало к делу поганому, Лика зловредная приспособила, но, слушало теперь оно, почему-то Альбину.

      Как так?

     Чудеса, и дела никому нет до того – о том, что пугало летает, знают всего ничего – сама Альбинка, соседка, на которую, собственно, пугало это натравили, да дед-самогонщик, в полёты пугала не верящий.

      Остальные люди местные точно в спячку впали, ведьмой очарованные – бывают же чудеса жуткие на свете белом! Вот, не думалось никогда, Альбинке, городской жительнице, что подобные страсти имеют место быть не на страницах романов забавных, людьми придуманных, а на самом деле, в жизни реальной.

      И, что, ей в той реальности делать – помирать, как ведьмой злобной назначено? Помирать, страсть, как не хотелось, хотелось жить, всем бедам на зло, особенно, ведьме наперекор. Ишь, сколько народу извела, карга старая, бабушка называется! Жила Альбинка, как-то, без бабушки раньше и дальше проживёт! И, без наследства её, проклятого!

      Кипела кровь в девушке, из всех жертв ведьминских, известна была ей Настя одна, но, перед глазами, как живые, вереницей пролетали грустные девичьи лица – молодые, печальные, с глазами, точно пеплом присыпанными..

     И, такая обречённость жила в этих глазах, что Альбинке становилось страшно до жути. Хотелось выть от безнадежной тоски и бороться за свою жизнь до последней капли крови.

     Желательно, чтобы капля эта, принадлежала дорогой бабулечке!

      - Делать-то? – домовой почесался растопыренной лапой, почти, как кот – до вечера позднего терпеть надобно, силы копить. А, там, далее, разбудят тебя на закате, ироды и поведут к развалинам усадьбы графской. Круг там ведьминский, поганый, место силы её. Место, где она впервые, кровь пролила, безвинную. Там-то, всё и случится. – домовой посуровел, даже конфетку в рот засовывать не торопился – сама увидишь, что, да, как. Предупреждать тебя раньше времени ни к чему – девка ты молодая, не сдержанная, а, ведьма хитра, долгий век живёт, вмиг догадается.

      - Пугать станет? – обиженная недоверием, икнула Альбина, представив себе страшную картину – ночь, чёрное небо, белая луна в облаках, похожая на оскаленный череп, развалины, тут же, зловещие, нечисть всяческая по кустам шастает, ведьма с ножом острым, русалка бледная, хвостом бьёт по воде от бессилия, злорадствующая Лика, сестричка сводная и зомбированный люд, местный, подневольный.

     Нож в руках ведьмы, почему-то, представлялся перепуганной Альбине огромным мясницким тесаком, весь в пятнах крови невинных жертв.

      - Она, что, всех с Черно-Озеро пригонит? – ужаснулась Альбина – Из тёплых постелей поднимет и смотреть заставит, как я умираю?

      - Угу – домовой подозрительно шмыгнул носом – всех сгонит, кто есть! И, мужиков, и баб, и ребятишек, даже, самых малых не пощадит. Виновен люд местный в бедах её, да в несчастьях, вот и платит по счетам уж который век!

      - Так, ведьма спалила всех – поразилась Альбина и принялась бегать по крошечной комнатке –Сожгла несколько деревень и тех, кто был виновен в гибели её семьи. Отомстила жестоко, никого не пощадила… Этих-то, за что? Они, наверное и знать о той беде стародавней, не знают ничего..

      - Земля знает – домовой вздохнул, сунув мордочку в чашку – а, люди те, на земле живут. Чёрные ведьмы лишь от дел чёрных родятся, а, дело, чёрным было – убийства, насилие… Крестьяне те, не от хорошей жизни бунтовали, а, как в раж вошли, так и не щадили никого.. Они не токмо графскую семью изничтожили, но и домочадцев всех, слуг да холопов, девок молодых ссильничав, рубили тут же, стариков на кол сажали, забавлялись, детишек и тех.. Эх..

      - Зачем же так? – побелевшими губами прошептала Альбина – Как фашисты… Они же тоже подневольными были, холопами господскими.

     Про крепостное право Альбина читала и о чем речь идет представляла хорошо, но у домового иное мнение было.

      - Такими – да, не такими – сурово ответил Кузька – при доме они жили, одевались чище, ели больше… На полях, да рудниках – не надрывались, корой древесной, молотой, да желудями, детишек в голодную пору не кормили… Вот и озверел народишко, до крови дорвавшись… Лютовали жутко – блестящие глазки домового померкли – Избушку мою спалили тогда… Я в сторожке жил, с семьей привратника барского.. с детками ихними нянчился, кошку дразнил.. Хорошая кошка была, сильная, крысоловка и люди добрые… были.. – последние слова домовой почти прошептал, еле слышно.

      Потрясённая Альбина застыла, точно морозом схваченная, а домовой, помолчав, продолжил:

      - Вот и выросло зло, разжирело, сил набралось немалых, Моране-смерти древней, на радость. В месте этом, тёмном, теперича, лишь тёмные дела творятся, Хозяйка. И, будет так до тех пор, пока ведьма жива.. Погубишь ведьму, люд местный спасёшь, вздохнет он свободно, заживёт ладно. Нет – сама помрёшь смертью лютой и остальных за собой потянешь. Местные-то, не живут долго, короток век их, рано помирают, семьи свои, к тому ж, беречь не приучены. Мира нет на земле этой многогрешной. Дураки, что с дальних краёв приезжают, исследовать тут всё, говорят, мол, аномалия виновата. Только, Хозяюшка молодая, одна аномалия здесь и есть - ведьма тёмная, из-за козней её люди мрут, да, несчастья всяческие случаются. Не природа, ни погода не виноваты в бедах людских. Лишь сами люди, зло утворившие и в ведьме его воплотившие.

      - Умный ты какой! – подивилась Альбинка нечисти, похвалив его речи – и, говоришь правильно, словно много лет в школе учился.

      - А – махнул лапкой когтистой, смущенный похвалой, домовой, потирая выдающийся нос – Бывал я в школе, бывал.. Не понравилось мне там – шум, гам, суета! Книжки таскал из библиотики, тем и жил. А, так.. скучно мне и не сбежишь никуда, пока ведьма жива злокозненная. Вот и маемся все, особенно Настя-русалка. Перечливая она, ведьма таких не любит.

      - Да, уж – передернула плечами Альбина – Я бы тоже перечила, ещё как!

     Домовой хмыкнул нечто невразумительное, забился под кровать и подозрительно затих, а Альбину невыносимо в сон потянуло.

      Девушка удобно уложила голову на подушку и закрыла глаза – бессонная ночь давала о себе знать. Следовало набраться сил перед страшным ритуалом.

      Одно лишь могла пообещать Альбина сама себе – без боя она не сдастся!

     **

      На озеро наползал густой туман, накрывая водную гладь, точно теплое шерстяное одеяло.

     Русалка, покинув уютное местечко на глубине, медленно всплыла к поверхности, вынырнула, тряхнув мокрыми волосами, слегка поёжилась, нет, не от холода – вечерний воздух оказался тёплым и приятным, а, от того, что ей предстояло пережить нынешней ночью.

      Никогда ещё Насте не было так страшно и так одиноко. Долгие годы заточения в Чёрном озере, которое она ненавидела иной раз не меньше, чем ведьму, хозяйку окрестных земель, приучили её к терпению. Русалка терпела и ждала, ждала возможности вырваться на волю и стать свободной.

      Из-за зарослей ракиты выглянула любопытная мавка – бледная, полупрозрачная девушка, с ногами и руками, обряженная в тоненькую рубашечку, заляпанную алым. Ещё одна жертва ведьмы, еще одна сестра, даже после смерти не дождавшаяся покоя.

     Мавка затравленно оглянулась и скользнула прочь белёсой, неприметной тенью, теряясь в кустарнике.

      Настя знала, что нынешней ночью этой мавке, так же, как и ей самой, придется присутствовать на ритуале. Ведьма желала в полной мере ощутить свой триумф и лишний раз продемонстрировать своим рабам могущество и силу.

      Только у Насти еще была надежда, а, мавка отчаявшись, уже и не мечтала о свободе, тупо исполняя приказы мучительницы.

      Конечно, хвостатая девушка понимала, что, даже, обрети она свободу, её жизнь уже никогда не будет прежней – изменился мир, изменилась и она сама. Не стало прежней провинциальной мечтательной девочки с роскошной косой, крепостной бастрючки, мягкой, отзывчивой и, где-то, даже плаксивой. Плакать Настя разучилась давно.

      Вначале, она ещё оплакивала тех, кому не повезло, несчастных, ничего не понимающих жертв ведьминского колдовства, оплакивала, раз за разом теряя эту способность.

     Угасала надежда и конца-края не предвиделось в череде несчастных жертв.

      Ведьма, обычно, была очень осторожна и не позволяла своим избранницам гулять без надзора. Они приезжали сами, по доброй воле, входили в дом, понимали, что попали в ловушку и всё – умирали. Смерть была неизбежна.

      Повезло одной Альбине – её встретил Женька, белым днём, в то самое время, когда сама ведьма очутилась в лечебнице, в самой обычной, людской лечебнице. Как выяснилось, даже ведьмы подвержены хворям, которые нельзя излечить травами и заклятьями. Оказалось, что, кое-какие болезни, требуют хирургического вмешательства.

      Настя догадывалась о том, как могло случится подобное – впервые у ведьмы родился мальчик, много лет тому назад, нежданно-негаданно, мальчик, оттянувший часть немалой ведьминской силы, сделавший её уязвимой.

      Ведьмак.

     Мальчик оказался замечательным – Настя помнила его совсем младенцем, пухленьким, щекастым, ясноглазым.

      Ведьма ненавидела ребёнка, но, убить не рискнула – мало ли, как дальше случится? Закон суров – одно поколение, один ребёнок. Жизнь, за жизнь! А, тут, мальчик!

     Затем родилась Лика, и потрясённый Игорь узнал страшную тайну матери, Настя сама рассказала ему об этом.

      Быть может, холодная русалка, нежить, симпатизировала красивому юноше? Быть может, она даже была..

      Игорь проследил за матерью, желая проверить слова русалки, которую знал всю жизнь, и которая всегда была добра к нему, лишённому материнской любви ребёнку.

     Он проник в тайну перерождения.

      В графских развалинах ведьма бывала часто – там хранились уцелевшие драгоценности старинного аристократического рода, портрет-миниатюра милой девушки, жестоко замученной и убитой, опьяневшей от безнаказанности, чернью и дневник.. Дневник самой ведьмы, вступившей на путь мести всему миру. Миру, отобравшему у неё самое дорогое – единственное дитя.

     Ведьмы, избравшей своей покровительницей саму Смерть.

      Игорь сбежал, Настя помогла ему в том, отвлекая его мать, сбежал так далеко, что ведьма не смогла взять его след и разыскать отпрыска.

     Зато, она нашла внучку.

     Молодая и глупая мать Альбины, тайком подглядев в документах мужа адрес, сама написала свекрухе, желая восстановить семью и сделать мужу сюрприз.

     Сюрприз удался – узнав о поступке Маргариты, Игорь скрылся вновь, оставив жену и ребёнка.

     Ребёнка, обречённого на смерть.

      Настя слегка осуждала молодого ведьмака – у него имелась сила, пусть и небольшая и он мог попытаться уничтожить зло, спасти тех, кого ещё можно было спасти. Может быть, даже ей, Насте..

      Русалка не думала об Анжелике – Лика, явно удалась не в отца и творила зло с особым удовольствием.

     В этом она походила на бабку.

      Может быть, подобное произошло от того, что Игорь никогда не любил ту девушку, которая родила ему дочь? Парень был молод, гормоны играли и ему стало просто интересно узнать – как оно там, у девочек устроено?

      Догадавшись о том, что у неё есть сила, отличающая её от прочих людей, Лика не колебалось, буквально набившись в ученицы к ведьме. Честолюбивой девушке не хотелось жить, как все, она грезила о могуществе, власти и богатстве.

      Молодая ведьмочка видела, как легко и просто управляется милейшая Марь Ивановна с жителями Черно-Озеро и желала себе такого же. О, она бы развернулась, всем бы показала, чего она, Лика - безотцовщина, стоит!

      Для исполнения желания требовалось только одно – смерть старой ведьмы.

     Русалка была уверена в том, что, устав ждать, Анжелика предпримет какие-то шаги, возможно даже нынешней ночью совершит глупость и попытается прикончить надоевшую родственницу.

     **

      Старенький автобус возмущенно скрипел и охал на извилистых поворотах разбитой дороги.

     Мужчина, сидевший в самом конце салона, на последних, как говорилось «казачьих» местах, морщился, точно от зубной боли каждый раз, как, заслуженное транспортное средство резко подбрасывало на ухабах.

     До Филлиповки, крупного населённого пункта, оставалось ещё почти сорок минут езды, но, пассажир, которому, по всей видимости, до чёртиков успело надоесть тряское средство передвижения, попросил об остановке и сошёл.

      Шофёр, молодой парень лет тридцати, сплюнул из окна, включил музыку громче и закрыл двери. Оставшиеся пассажиры проводили мужчину любопытными взглядами, да и только – каждый оказался занят своим собственным делом: кто читал журнальчик в яркой обложке, кто – упорно смотрел в экран телефона. проглядывая странички на любимом сайте, кто, как бабулька на переднем сиденье, сладко дремал, собираясь посвятить этому увлекательному занятию остаток пути.

      Сошедший с автобуса пассажир, высокий, худощавый мужчина, с легкими залысинами на голове, облачённый в популярный среди туристов, слегка потёртый костюм «горка», легко закинул за спину объемный походный рюкзак и уверенно зашагал по дороге, вслед за уехавшим автобусом.

      Его, широко посаженные, карие глаза, внимательным взглядом обшаривали придорожные пыльные кусты и редкие проплешины полян между ними. Каждое дерево, казалось, слегка кивало ему кроной, как старому, хорошему знакомому, но, мужчина не останавливался, а, уверенно переставляя длинные ноги, шагал вперёд.

      Наконец-то, дойдя до поворота, человек, опасливо оглянувшись по сторонам, сошёл с асфальта, ступив на, еле приметную в густой траве, тропинку.

      Шаг его стал короче и осторожней – мужчина передвигался теперь значительно медленнее, точно шёл на ощупь, то и дело поднимая вверх, широко разведённые в стороны, руки, словно ощупывая воздух перед собой.

     Внезапно он остановился, дойдя до какой-то определённой черты, сбросил с плеч тяжёлый рюкзак, достал из кармана куртки измятую пачку сигарет, вытащил одну, слегка покатал в пальцах и, щёлкнув щегольской зажигалкой золотистого цвета, прикурил.

      - Выходи, Лёхва – негромко проговорил мужчина, затягиваясь глубоко и со вкусом - я знаю, что ты уже здесь, приятель. Выходи.

     И, хотя, мужчина, явно ожидал скорого появления неведомого Лёхвы и даже сам звал его, желая повидаться, появление данного персонажа, оказалось для него неожиданным.

     Лиственный покров на тропинке, прямо перед ним, зашевелился, зашебуршился, приподнялся, отряхнулся и выпрямился..

      Мужчина резво отпрыгнул в сторону и замер, отбросив сигарету подальше – создание, знакомое ему по прежним временам, терпеть не могло сигаретного дыма, и он не думал, что с тех пор что-то изменилось.

     Перед ним, прямо на тропинке, возникло невообразимое существо, да такое, что ни в одном атласе по биологии не отыщется его описания.

      Высокое, даже, выше мужчины, лохматое, всё покрытое листочками, веточками и травинками, с любопытными глазками на явно нечеловеческой морде, с ушами, на кончиках которых наблюдались кокетливые кисточки, мохнатыми, как и всё тело и широко распахнутым ртом, зубастым и клыкастым..

     Красавец, в общем, мечта любого режиссёра фильма ужасов, да и только!

      - Лёхва! – растроганно воскликнул мужчина, раскидывая руки на ширину плеч шерстистого существа – Друг! – и, бросился обнимать это, неведомое науке, чудо-юдо, от которого нормальный, среднестатистический человек, должен был бы убегать со всех ног, оглашая окрестности воплями, подобными пожарной сирене.

      Мохнатое создание пасть свою распахнуло ещё шире, зубы и клыки забелели ещё агрессивней, оно заурчало, замахало лапами и обхватило мужчину так крепко, как только смогло.

     Кости у того затрещали.

      - Лёхва! – восхищённо воскликнул мужчина, не без труда, освобождаясь от дружеских объятий неизвестного прогрессивному человечеству, создания – Раздавишь! Ещё здоровее стал, чертяка! Настоящий медведь!

      Мохнатый Лёхва удовлетворённо заурчал, горделиво задирая морду вверх и радостно агукая рычащим басом – мол, приятель, о чём речь – медведь рядом со мной, так, мелочь желтопузая!

     С него летели листья, хвоинки и прочая лесная труха, а, мужчина, все никак не мог выпустить из рук мохнатую лапу старинного приятеля, своего дядьку-пестуна, если только так можно было бы охарактеризовать разумную нечисть.

      - Ну и как ты тут? –спросил мужик, закончив обнимашки с неведомым разумным существом, обладающим повышенной лохматостью – Не обижают тебя?

     Лехва неопределённо пожал плечами, слегка потоптался по тропинке ногами, пятидесятого размера, не иначе! и потупился, отведя взгляд в сторону.

      - Значит, всё, как всегда – посуровел взгляд долговязого мужика в «горке» - лютует? – и, почему-то посмотрел на небо.

     Небо безмятежно синело над головой, гоняло по ветру белые барашки облаков и, вообще, выглядело невинно и безобидно.

      - Эх, ты, Лёхва-Лёхва, чудо, ты, мохнатое! Говорил же, тебе – бежим вместе.. как-нибудь, прожили бы, йети, ты, мой, мохнорылый! Не послушал совета доброго!

     Мохнатик Лёхва, которого мужик, невзначай, обозвал «Йети», возмущённо засопел, отводя глаза в сторону и изображая лапами нечто воздушное и волнистое.

      - Аааа – взгляд мужика померк окончательно – Настя? – неожиданно охрипшим голосом поинтересовался он – Как.. она?

     Лёхва окончательно загрустил, перестал пыхтеть и ссутулился. Его небольшие, выпуклые глазки смотрели на собеседника с укоризной.

      - Не мог я – словно оправдываясь, проговорил мужик – С Настей – не мог. Тебя, ещё бы, вытащил, её – никак не получалось!

     Лёхва понимающе и печально угукнул.

      - Сколько? – слегка осипшим голосом спросил мужчина – Сколько, за всё это время?

     Мохнатик поник ещё больше, ещё сильнее опустил плечи, едва лишь не сложившись пополам и растопырил когтистые пальцы на лапах.. раз.. второй…и ещё два пальца.

      - Двадцать два человека – громко выругался мужик – двадцать два! За всё это время! Бедная Настя!

     Лёхва виновато топтался рядом, затем решительно повёл носом по сторонам и хлопнул мужика по спине.

      - Горьььяя – прорычал он и в его голосе послышались почти человеческие фразы – Пррришёлл, Горьь..

      Игорь Михайлович Каломейцев едва сдерживал злость – на Лёхву, на Настю, на себя, на весь этот грёбаный мир, что был так несправедлив к некоторым, очень даже хорошим, людям и нелюдям.

     Игорь Михайлович, которого йети Лёхва величал Горькой был ведьмаком .. просто, ведьмаком- слабым, трусоватым, нерешительным сыном могущественной ведьмы, давно и прочно обосновавшейся в этих краях и двадцать две жизни невинных людей – это, всего лишь, капля в море из того числа беспомощных жертв, загубленных служительницей Мораны за долгие-долгие годы её существования.

      Горька сбежал из Чёрно-Озеро, едва лишь ему исполнилось семнадцать лет, бежал, без оглядки, наплевав на нужду и нищету, на полную свою неприспособленность к существованию в большом мире, бежал, бросив на произвол судьбы девушку, которая ему очень нравилась и, которая, была беременна от него.

     Он боялся. Боялся собственной матери – ведьмы, боялся за свою жизнь, за свою бессмертную душу. Его мать, без колебаний и сомнений, при нужде, принесла бы его в жертву своей тёмной покровительнице, богине Смерти.

      С самого сопливого детства, Игорёк знал о том, что, рано или поздно, но ему придётся бежать из родного дома – у него не было отца и, можно так сказать, никогда не было матери. Он посещал школу, как это было принято в человеческом обществе, но, друзьями его были те самые представители нечисти, которые в большом мире людей считались сказочными персонажами. Домовой и банник отвечали за его содержание – кормили, поили, стирали одежду, леший Лёхва играл с ним в прятки в ближайшем лесу, а, русалка Настя, такая добрая и красивая, учила плавать и быть смелым.

      Но, Горька никогда не отличался смелостью – он знал, как хрупка жизнь человека, как легко и просто можно сломать чью-то судьбу.

      Его мать убивала с лёгкостью, без сомнений и колебаний, красивых, молодых и сильных людей, у которых впереди могла быть целая жизнь, интересная и прекрасная, убивала, во славу своей богини, творила различные мерзости и испытывала от этого удовольствие, как от хорошо проделанной работы.

      Сына своего ведьма, едва лишь терпела, наблюдая за ним, точно большая кошка за беспомощной мышкой.

     Игорь и чувствовал себя этакой мышкой, обречённой на смерть от острых когтей.

      Бежать ему помогли, сам бы он не осмелился бы, ждал собственного конца с бараньей покорностью.

      Его спасла Настя. Именно она внушила ему мысль о побеге, а, Лёхва, рискуя собственным существованием, помог выбраться из ведьминого круга в большой мир.

      Ведьмин круг – огромное кольцо, подверженное её тёмному колдовству, охватывало Чёрно-Озеро и ближайшие к нему, леса. Никто не мог незаметно проникнуть на охраняемую территорию, никто не мог её и покинуть.

      Лёхва сполна заплатил за помощь своему другу – теперь Игорь отлично разглядел страшные шрамы на его широкой спине. Они, разумеется, покрылись шерстью за столько-то лет, но, сведущему человеку всё было ясно без объяснений.

      Русалку же, ведьма заставляла убивать.

     Леший, всё крутился и крутился вокруг Игоря, своего старого друга, словно хотел сказать ему что-то важное. Объяснить, но, его запас человеческих слов, был весьма ограничен. Леший, ведь не домовой, который, проживая с людьми на одной территории, пообтесался и научился относительно правильной речи.

      Впрочем, Игорь Михайлович догадывался о чём ему хотело поведать лесное существо, которое, как ни странно, не питало вражды к представителям рода человеческого.

      - Моя дочь? – вопросительно изогнул брови Игорь Михайлович.

     Конечно, он знал о том, что, Верка, его юная подружка, должна была родить ребёнка. Девочку, знал и мечтал о том, как вернётся в Чёрно-Озеро и вытащит из цепких лап мамаши подругу и дочку.

     Не сбылось..

      Он так и не смог пересилить собственный страх перед возвращением в родные края, опасаясь, что, второй раз ему может так и не повезти, и сбежать не удастся.

     Затем, он встретил другую женщину, влюбился и оставался с ней и дочерью до того времени, пока его молодая жена не совершила ошибку и не связалась с его матерью.

     Ведьма стала на след – она всегда мечтала вернуть блудного сына назад, под своё крыло, целиком и полностью распоряжаться его жизнью и смертью, а, тут, такая удача!

     Игорь бросил всё – прежний страх вернулся и ни жена, ни дочь не смогли его остановить.

      Годы шли и его сила, как ведьмака, росла, мать, старела. Игорь знал, что это значит, время, отпущенное его детям, утекало, точно песок сквозь пальцы.

      Горька любил свою дочь, ту, вторую, которую нянчил на собственных коленях, кормил кашкой и которой менял подгузники. Он издали наблюдал за тем, как она растёт, взрослеет и превращается в хорошенькую девушку, умную и рассудительную.

     Он не ощущал в ней той силы, что стала проклятием всей их семьи, той, тёмной силы, что иногда захлёстывала даже его, в общем-то, обычного и не злого человека.

      Затем, Альбинка уехала и он, сразу, как-то догадался, куда..

     Силы почти оставили его, а, ведь, по людским меркам, он был ещё молодым человеком, всего-то тридцать семь лет!

      И, он решился – была-не была! Дочь нужно было спасать.

     Суть мрачного ритуала Игорю была известна, как было известно и место его проведения.

     Почему-то, он не сомневался в том, что, погибнуть должна будет Альбина, а не та, другая девочка, что родилась и воспитывалась в тени силы чёрной ведьмы.

      Возможно, тот ребёнок навсегда потерян для него – Игорь реально оценивал могущество собственной матери и знал, что девочка могла стать ведьмой и, что, при рождении ей, как старшей, могла достаться крупинка той силы, которой Морана так щедро одарила свою верную служительницу, силой, которую питали боль и страдания людей.

      И, их смерти.

      Решившись на Поступок, Игорь не медлил, собрался, покинул своё надёжное логово, сел на поезд и вернулся в родные места. Теперь вот, он стоит и обнимается с местной нечистью, с лешим Лёхвой, о существовании которого черноозёрный люд не имеет никакого понятия.

      Проникнуть за ведьмин круг, не потревожив охранные чары, задачка не из простых, но, Горька не сомневался в том, что Лёхва что-нибудь придумает.

     И, Лёхва придумал – сам леший мог свободно шастать по лесу, туда-сюда за заповедную черту, на него, мохнатого, охранка не реагировала.

      Этим и воспользовались – леший схватил Игоря в охапку, перебросил через плечо, точно мешок с картошкой и перешагнул через черту.

      Тишину нарушало лишь птичье пение, да трель трудолюбивого дятла, что упорно долбил ствол сухой берёзы в поисках пропитания.

     И, Игорь, и Лёхва вздохнули с облегчением – дело осталось за малым – укрыться от посторонних, любопытных глаз и попытаться выручить девчонок.

     С ними подобный фокус, вряд ли прошёл бы – они, обе, выросли совсем в ином мире и поверить в домовых, леших и прочих сказочных чуд, им, детям своего века, было бы, трудно.

      К тому же, ведьма глаз не сводила с будущей жертвы.

      К вечеру просыпались болтливые мавки, которые могли с лёгкостью выдать Игоря его мамаше из желания выслужиться или, просто, напакостить кому-нибудь.

     Лёхва отвёл Игоря в пустую медвежью берлогу, где тому предстояло таиться до определённого времени.

      А, ещё, Игорь намеревался встретиться с Настей – именно русалка, как самая старшая и решительная из всей местной нечисти, могла посоветовать ему что-то путнее. Без неё всё дело было обречено на провал.

      ….. В норе, которую избрал для него в качестве убежища, Лёхва, Игорь не усидел – трусоватая жажда жизни отступила на второй план, а, самым главным, теперь, было спасти Альбину.

     Перед глазами беглого папаши, то и дело, возникало хмурое детское личико, в обрамлении светлых кудряшек, упрямый лоб, точеный носик, губки-бантики.. Альбинка уже тогда обещалась вырасти настоящей красавицей и Игорь Михайлович обожал, когда жена наряжала девочку в красивые платьица и вплетала ей в волосы пышный бант.

      Он отправился к Насте перед закатом, в то самое время, когда можно незаметно проскользнуть между обитателями двух миров – обычного, заурядного человеческого и другого, тайного, наполненного разными чудо-юдами.

      Мавки ещё спали – они прятались в дуплах деревьев, с головой зарывшись в сухую листву и мох, верные приспешницы его матери и Игорь, примерно помнивший места их обычной лёжки, старательно обошёл эти деревья стороной.

     Над озером снова клубился туман, обычный для этих мест и любой звук, пусть даже самый тихий, далеко разносился над тёмной водой.

     Настя, несомненно предупреждённая лешим о его неожиданном появлении, поджидала ведьмака в укромном местечке, хорошо памятном ему с самого детства.

     Ее белое тело, частично покрытое водой, белело в белёсом тумане, точно облачко, ненадолго покинувшее небо и спустившееся на землю.

      На лице русалки не обнаружилось ни капли радости от встречи со старым другом.

      - Ты, здесь? – обвиняющим тоном, спросила она, раздражённо шлёпая по воде серебристым хвостом – Зачем пришёл? Знаешь же – я не рада ..

     Игорь спокойно взглянул на необычную девушку, повёл широкими плечами и бросил свой рюкзак на прибрежную траву.

     Настя поморщилась – ведьмак проявил упрямство.

      - Привет, Анастасия – просто произнёс он ровным голосом, старательно не замечая злости в светлых девичьих глазах – Ты ничуть не изменилась, всё такая же красивая, холодная и.. жестокая..

     Русалка раздраженно щелкнула языком, передернув белыми плечами. Она не собиралась предаваться воспоминаниям и не страдала забывчивостью.

     Ведьмак однажды уже предал её – вначале, предпочёл другую, молоденькую, глупую и доступную, а, затем, и вовсе, сбежал. Как забыть такое? Как простить?

      - А, ты, Горька, изменился – русалка криво усмехнулась, даже не пытаясь казаться любезной – Постарел, поседел.. Все такой же трус, как и раньше?

     Игорь поморщился – на что он надеялся? На дружеские посиделки и вечер воспоминаний?

     Ведьмак взглянул на русалку, та, вопреки его ожиданиям, глаза отводить не спешила.

      - Я хочу всё исправить. – медленно произнёс он – Прости, Анастасия, в тот раз я не мог поступить иначе.

      - Ты сбежал! – громким, визгливым голосом закричала русалка – Сбежал! Спасал свою шкуру. Хотя отлично знал, что твоя мать может сделать с нами! Со всеми нами!

      - Я струсил – признался Игорь и спазм перехватил его горло – Струсил.. Мне нет оправдания.

     Настя успокоилась как-то внезапно и тут же отвела глаза в сторону, резко оправляя кружевной бюстик на своей бледной груди.

      - Ты носишь бельё? – Игорь не скрывал своего удивления. Он помнил, каких усилий стоило ему смотреть на красивую русалку и не пускать слюни при виде её прелестей.

     А, ведь он был молодым, здоровым парнем и гормоны в нём играли ого-го, какие!

      - Подарок – сухо обронила Настя – не всем нравится любоваться обнажёнными хвостатыми женщинами.

      - Альбинка? – голос Игоря дрогнул – Вы, что, встречались с ней?

      - Ну, не Анжела же! – нервно повела хвостом Настя, и холодные брызги озерной воды полетели в лицо ведьмаку – Твоя старшая дочь уже почти готова ступить на тёмную тропу. Она станет сильной служительницей Мораны, быть может, даже более могущественной, чем твоя мать. Твоя мать думает лишь о себе и собственных удовольствиях, Анжела же, грезит о власти.

      - Она, что? – голос Игоря дрожал – Она уже прошла посвящение? Убила кого-нибудь, жертвуя Моране?

      - Пока ещё нет – голос русалки звучал сухо и безжалостно – Но, не из недостатка желания. Твоя старшая дочь корыстна, властолюбива и спесива. Она не станет колебаться и думать о ком-то, кроме себя. Едва лишь ведьма скажет «Фас», Анжела начнёт действовать, и рука её не дрогнет. Но – русалка задумчиво накрутила на бледный палец тонкую прядь своих волос – Мне кажется, что ведьма не сделает этого. Она так и не признала Анжелу своей внучкой и не допускает ее к тайным знаниям. Поэтому, мне кажется, что первой жертвой алчной ведьмочки, станет твоя мать..

      - Ты преувеличиваешь – неуверенно произнёс Игорь Михайлович, не в силах смириться с тем, что одна из его дочерей, вот-вот превратится в чудовище – Возможно, ещё не поздно вмешаться. Можно..

      - Нельзя – резко произнесла русалка – Это дитя потеряно для добра и света. Она уже тёмная, даже без обряда. Теперь Анжела больше похожа на свою бабку и ничем не походит на тебя. Возможно, уже сегодняшней ночью она решится на убийство. Пусть они сцепятся – это единственный шанс для всех нас вырваться из вечного рабства.

      - Альбина? – Игорь Михайлович чувствовал, как начинаю мелко подрагивать руки и ноги – это накатывало мерзкое ощущение собственной беспомощности и бесполезности – Как же она?

      - Мы с ней всё решили – русалка бросила полный подозрения взгляд на ведьмака. Она больше не доверяла ему. – если ты боишься, то так и скажи, и не путайся под ногами. Обойдёмся и без твоей помощи. Я хочу быть свободной и в этот раз меня никто не остановит!

      - Альбинка, всего лишь молоденькая девочка, городская, неопытная – потерянно проговорил удручённый отец, справившись с приступом паники, внезапно накатившей на него – Она понятия не имеет с чем ей придётся столкнуться.

     Русалка презрительно фыркнула, шлёпнула по воде хвостом и слегка отодвинулась от ведьмака, уходя глубже, словно опасаясь чего-то.

      - У неё есть яйца - сказала она, усмехнувшись в лицо Игорю – В отличие от некоторых, девочка не трус. И, ещё – глаза Насти яростно сверкнули – у неё есть я!

     Ведьмаку ничего не оставалось, кроме как признать главенство Анастасии.

      - Когда? – только и спросил он у нее.

      - Завтра ночью – ответила Настя – нам уже пора выдвигаться. Бери свои шмотки и постарайся сделать так, чтобы я снова не пожалела о том, что доверилась тебе.

     Глава 7. Ведьмы.

     **

      ….. В то самое время, когда Альбина забылась тревожным сном, а, белокожая русалка Настя, поднявшись к поверхности воды, тосковала о прошлом, юная Анжелика мечтала о будущем.

     Её родная тётка, заменившая девочке мать, трудилась не покладая рук на огромном огороде, засаженном самыми различными сельскохозяйственными культурами – Анжела отлично видела её синюю, застиранную кофту, то и дело мелькавшую в распахнутом окне.

      Женщина быстро пропалывала грядки, что-то увлечённо мурлыкая себе под нос.

     Анжела кисло сморщила губы – огород! Какая бяка!

     Лике было гораздо проще, чем Альбине, валяться на кровати, занимаясь ничего неделанием – её не кусали ни комары, ни мухи, пчёлы облетали зловредную девицу по широкой дуге и такая пакость, как оводы, тоже не докучали .. поэтому, Лика отдыхала спокойно, без нервов, нежась на мягкой перине и предаваясь мечтам.

      Мечталось ей, в общем-то, об обычном – о власти и могуществе, о деньгах, шмотках, парнях. Лика, как и многие её сверстники хотела всего и сразу. Учёба девушку не привлекала, трудиться она не желала, да и не умела, потому как, сердобольная тетка Зина, материна сестра, жалея сиротку, лишённую родительской ласки, особо не напрягала Анжелку домашними делами – справлялась сама.

      Вот и выросло то, что выросло.

     Лишь то, чему учила девушку старушка Марь Ивановна, вызывало у Лики неподдельный интерес. Пакостить людям Лика умела, причём, пакостила с выдумкой, с огоньком, наслаждаясь процессом.

      Та же, бабка Шурка Затонская – Анжеле просто не позволили развернуться, а, то б, давно уже свезли противную старушенцию на погост.

      Многое умела Лика, благодаря премудростям старой колдовки – повелевала нечистью, могла велеть выкопаться из могилы простейшему зомби, опять же, неживые предметы, типа, пугала, у неё летали, как миленькие и могли даже и танцевать по приказу.

      Насмотревшись фильмов, про популярного волшебника Гарри Поттере, Лика зачаровала метлу и пыталась облегчить свою жизнь и развлечься, летая над озером.

     Идея с метлой, оказалась скверной – юная ведьма, сверзившись с высоты, камнем рухнула в негостеприимный водоём. Хорошо хоть выплыла, кляня себя за собственную глупость.

      Но, вообще-то, как считала девушка, виновата во всех её бедах, была бабка Марь Ивановна, хотя вслух, Лика, старушке никаких претензий не высказывала.

     Вот, бабка была мастачка, такая, что Лику завидки брали нешутейные.

      Бабка серьёзной нечистью повелевала, не шушерой всякой – и оборотни, и русалки, и, мавки с лешими строем ходили, перечить ведьме не смея. На кладбище древнем, подле руин усадьбы графской, всегда чистота и порядок были, куда там муниципальным дворникам. С зомби в трудолюбии и исполнительности никто не сравнится. Могла бабка и мор вызвать, и заклятия страшные накладывать на людей и на скотину, а, уж, со свету сжить неугодного человека, так и, вовсе, для неё пара пустяков.

     Всё Черно-озеро Марь Ивановне подчинялось - пикнуть никто не мог.

     Знала Лика и про тягу престарелой дамочки к противоположному полу – парней Марь Ивановна всегда выбирала самых лучших, самых сильных, самых выносливых и гоняла их до седьмого пота.

     Теперь, вот, до Женьки добралась.

      Лике до подобного могущества, далеко ещё.

      А, всё, бабка виновата – сквалыжничает, карга старая, тайнами древними делиться не хочет, учит внучку непризнанную мелочам обидным, а, истинные знания, приберегает, для кого, только? Уж, не для внученьки ли, городской? Вона, даже во дворе своём поселила, флигель справный в полное пользование выделила и домового прислуживать девке пришлой приставила. От чего забота такая? К чужому-то, в сущности, человеку? Внучку ту, Марь Ивановна, первый раз в глаза видит и речи никогда никакой не шло о девицах посторонних, к чёрной магии склонных. Считала Лика себя одной-единственной, избранной и достойной.

      Внучка городская, не так проста оказалась – из омута, что под Белой скалой, вынырнуть смогла, пугало Анжеликино переманить сумела – теперь его, окаянное, только что уничтожить осталось, потому как, приказаний юной ведьмочки оно не слушалось, зависало над колом, тупо тараща нарисованные глаза.

      Наверное, старушка обмануть Лику решила, наследства ожидаемого, лишить и всё городской крале оставить – и дом вожделенный, и деньги большие и силу ведьмовскую.

     Всем же известно, что, помирая, ведьма силу свою передаёт человеку подходящему и тот могущество невиданное обретает.

      И, чего городской пигалице, дома не сиделось? Ей и без бабкиного наследства, видать, чудесно жилось - одета-обута в шмотки фирменные, тело ухоженное, рожа холёная, руки чистые, чёрной работы не знавшие.

     На святое покуситься, решила, да, на не таковскую напала. Лика ей своего не уступит.

      Сильна бабка, но не всемогуща!

     Бдительность, всего на миг потеряла ведьма старая, но, Лике и того достаточно оказалось – отыскала она ход в тайник бабкин в старых развалинах.

      Как только Марь Ивановна с полюбовником подальше убрались, девушка ужом скользнула в тайный лаз, кривясь от отвращения, смахнула с лица паутину и, всего лишь, через мгновение едва лишь от восторга не задыхалась.

      Настоящее логово ведьмы – таинственное, мрачное, страшное!

     Пещерка под развалинами, укрытие давнее, было небольшим, но, всё нужное поместилось прекрасно – и круг ведьмовской, и, камень, чёрный, зловещий, для жертв приготовленный, весь в потёках бурых, и колодец бездонный, стыдливо крышкой прикрытый. От колодца того, канава неглубокая прорыта была прямо к камню чёрному. Зачем, почему – то, Лике неведомо оказалось.

     Но, ничего, бабка не денется никуда, всё расскажет, когда Анжелка её на камень тот уложит бесовский.

      Любила Марь Ивановна коньячок на ночь употреблять и Лика про привычку ту вредную бабкину, ведала, вот потому, ей в тот коньяк утром, зелья-то и сыпанула, нужного, совсем не безвредного даже для сильной ведьмы.

      Долго размышляла Лика о том, как в дом бабкин попасть, дабы пакость сотворить, всю голову себе сломала, а, Марь Ивановна, сама того не подозревая, злоумышленнице помогла – старушке срочно услуги внучкины понадобились, вот и впустила она Лику в хоромы свои, сама, без принуждения, по доброй воле.

     И мысли не возникло у милейшей Марь Ивановны о том, что Анжелика зла ей пожелать может.

      Наказала бабка Анжелке в Филлиповку идти скоро, трав, да минералов нужных прикупить, да на ночь у знакомых остановиться, в Черно-Озеро не возвращаться.

      Лика деньги взяла, головой покорно покивала, а, как бабка отвлеклась, так зелья в бутыль и сыпанула. Зелье то коварное, о нём Лика в бабкиной книге прочитала, той самой, ч

     то нынче утром в развалинах отыскала.

      По составу, зелье то, простое совсем, возиться с приготовлением долго не нужно.

     Обессилит старушка, с ног падёт, вот Анжела её и попытает, а затем…

      Хмуро усмехнулась ведьмочка молодая, едва удержавшись от желания потереть ладошкой о ладошку – нож у бабули тож, не плохой, не зря на камне том, чёрном, лежит. Тут догадаться не сложно, для чего предназначен.

      Лика всю ведьминскую силу себе заберёт и кралю эту, городскую, ненавистную, изничтожит непременно.

     В Черно-Озеро остаться должна одна ведьма.

     И, звать её будут – Анжелика.

      … Пока Анжела коварные замыслы строила, да о заветном мечтала, Марь Ивановна времени-то, зря не теряла – нынешняя ночь обещала ей молодость и красоту. Тянуть дальше не представлялось возможным – время, отпущенное старой ведьме Мораной-Смертью, истекало.

      Морана – богиня древняя, могущественная, недобрая. Злая, даже, просто так ничего делать не станет и не поможет никому даром, лишь за плату большую.

     Здравствовала Морана во времена стародавние, когда люди простые, пням да колодам молились, идолам поганым кланялись, да жертвы страшные тем богам приносили.

     Любили боги древние кровь безвинную – детскую, девичью, чистую… От нее жирели и сил на дела недобрые набирались.

     Ныне от тех богов лишь Морана и осталась – самая жестокая и беспощадная, женщина в черном плаще со зловещей косой в руках.

     Никто лика страшного богини свирепой видеть не мог, даже ведьмы чёрные, что ей верно служить поклялись – страшен лик тот был, всему живому ненавистен и погибелен.

      Ей-то Марь Ивановна и жертвовала кровь невинную, взамен получая блага ценные – молодость и силу большую.

     Служила ведьма исправно, ни в чём ни каялась, от того и была уверена в успехе задуманного.

      ….. Чесала Марь Ивановна волосы свои, перед зеркалом круглым сидела и в него смотрелась. Длинные волосы были у неё, густые, пусть и седые совсем, на старушечьи, всё равно не похожи.

     Видала ведьма тех старушек – волос хрупок, тонок и редок, не то, что у неё.

     Годы, однако, своё брали безжалостно и сил становилось всё меньше и меньше. Хорошо хоть внучка имелась от сынка непутёвого, аж, две. Одна, правда, на всякий случай оставалась, про запас, так сказать, другая подходила по всем статьям – молода, глупа и доверчива.

     Лишить жизни наивную простушку – одно удовольствие для чёрной ведьмы.

     И рука у безжалостной волховицы не дрогнет.

     Марь Ивановна, ещё раз взглянула в зеркало, расчёска замедлила свой ход, затормозилась…

     Ведьма, точно грезила наяву, вспоминая..

      ***

      …. Ах, как хороша была юная девица Мария – легка, воздушна, красива божественно… Как кружила головы она кавалерам на балу дебютанток, как изящно ступала, прекрасно танцевала, умная, цветущая, обворожительная нимфа..

      Неудивительно, что девушку, столь выдающихся талантов, за которой, к тому же и приданое давали немалое, сразу заметили и взяли в оборот.

     Но, Марии повезло – замуж она пошла по любви, успев выбрать из вереницы преданных поклонников одного, самого достойного, самого желанного, того, к кому сама сердцем потянулось.

     И, так получилось, что желание юной невесты совпало с мнением родителей. Редко, но бывает.. Жених оказался влюблён, не меньше самой Марии и свадьба получилась весёлая, а, первая брачная ночь – полной нежности и любви.

     Величайшая редкость среди родовитых семей аристократии.

     Замуж Марию выдали в семнадцать лет, а, к тридцать годам над молодой красавицей начали сгущаться тучи.

      Графскому роду, а, мужем юной Марии стал именно граф К*, непременно требовался наследник.

     Супруг Марии был согласен на одного-единственного ребёнка, но, молодая жена графа никак не могла забеременеть.

     Муж очень любил Марию, но… Нет, конечно, о разводе не могло быть и речи, но, можно ведь было признать бастарда?

      Мысль о том, что супруг возьмёт на ложе какую-нибудь девицу, угнетала графиню, она молча страдала, глотая слёзы.

     У неё оставалось три года для того, чтобы забеременеть и родить наследника или наследницу, а, потом…

      Начались долгие поездки по святым местам, монастырям и скитам, поиски мудрых старцев и чудодейственных икон.. Молодая, красивая графиня вызывала в сердцах сочувствие и понимание…

      Но, чуда не случилось- чрево несчастной Марии оставалось пустым.

     Павел, муж Марии, жену не третировал, возможно, как и она, уповая на чудо. Если же, чуда не случится, то – Мария, женщина не только красивая, но и разумная и ей придётся уступить, согласившись с решением супруга.

      … Стояла стылая, промозглая осень, самое преддверие зимы. Возвращаясь с очередного богомолья, графиня продрогла в своем возке. От ледяного ветра не спасали ни теплая шуба, ни толстый меховой полог.

      Темнело. На пустынной дороге тоскливо завывал ветер, где-то, в темноте, ему вторили волки, сбиваясь в стаю. Графине было страшно, одиноко и горько – все её усилия оказались тщетны, и она почти смирилась с решением мужа.

     Почти..

      Мужа она любила, но, простить измену, пусть и вынужденную, никогда не смогла бы..

     Ребенок, рождённый другой женщиной, навсегда сделает их чужими друг другу и одна мысль о подобном, причиняла жестокую боль несчастной женщине.

      Внезапно, карета остановилась, и заплаканная Мария недоумённо вскинула голову – до ближайшего поселения ещё ехать и ехать.

     Первая мысль была о разбойниках – в здешних местах порой пошаливали любители лёгкой наживы, но, Мария не слышала ни криков, ни звона оружия.

     Карета просто остановилась посреди лесной дороги и это было странно.

     Откинулся толстый полог, впуская внутрь возка холод и со стылого воздуха в тёплую глубь, торопливо втиснулась женщина, закутанная по самые глаза в тёплый, пуховый платок и обряженная в шубу.

     «Дорогая шуба – подумалось удивлённой графине – не всякой дворянке по карману!»

      - Не выгонишь, госпожа? – женщина, устроившись напротив поражённой графини, в упор взглянула на ту чёрными, бесовскими глазами – устала я, замёрзла. Да и метель кружит, того и гляди, вьюгой злой обернётся!

      Графиня обеспокоилась не на шутку – она путешествовала под хорошей охраной, людьми опытными и решительными.

     Как эта женщина смогла просочиться сквозь строй охранников и попасть в её возок?

      - Попросилась – незнакомка с удовольствием стянула с головы пуховый платок и Мария едва не охнула, осеняя себя крестным знамением – на лице женщины молодыми оставались одни глаза, всё остальное принадлежало древней старухе, седой, как лунь.

     Но, очень богатой, судя по всему – в ушах незнакомки сверкали драгоценные изумруды, крупные, в оправе из красного золота, а, пальцы, скрюченные беспощадным временем, были унизаны перстнями.

      Марию слегка зазнобило и виной тому оказалась вовсе не отвратительная погода – она никак не могла определить статус незнакомки – на простолюдинку женщина не походила, а. богатая и знатная дама, хорошего рода, не станет путешествовать в одиночку ночной порой… Да, и белым днём тоже.

      - Волки – незнакомка небрежно пожала плечами – сожрали всех моих спутников, а, мои старые кости их, видать, не прельстили.. Вот и брела в одиночестве, боялась уже, что загину совсем, тут, вы, люди добрые, христианские..

      Последние слова она произнесла как-то по особенному, словно, чему-то усмехаясь..

      Графиня молчала, смотрела на незнакомку и не верила ни единому её слову.

     «Волки, как же – с сарказмом подумалось ей – Пожалуй, волки, поджав хвост, от такой добычи сами уберутся, по добру, по- здорову!».

      Но, она молчала – захочет незнакомка, сама пояснит, чего ей надобно от графини К*, нет, так пусть едет себе, с Богом. От неё графине не убудет, своих же людей, граф опосля накажет примерно.

      Опасная апатия овладела разумом Марии – она понимала, что это, всё – полный крах её надежд и мечтаний, конец счастливого брака, полнейшее разочарование и одиночество. Одиночество, потому, как, она никогда не простит мужу измену.. Никогда!

      - Эка, как, тебя корёжит! – усмехнулась незнакомка, забывшая назвать хозяйке своё имя – Так, значится, с ребёночком никак не получается?

     С Марии всю сонливость словно ветром сдуло – она, мгновенно подобралась, насторожилась и её синие глаза уставились на незваную гостью почти враждебно.

      - Фотинья я – добродушно усмехнувшись каким-то своим мыслям, представилась женщина – Знахарка местная.. Темные люди меня ещё ведьмой прозывают.. До усадьбы моей скромной пара минут езды осталась. Остановишься на ночь в гостях у меня, Мария? Не забоишься ли?

      «Ведьма! – с ужасом поняла Мария – Фотинья-ведьма, что значит – цепкая.. как же, как же, наслышаны! Злая колдунья, душепогубительница сладострастная, гидра о семи головах, ехидна злокозненная, которую уже, который год тайный сыск ловит безрезультатно. Чего надобно ей, волхованке от меня, души христианской?»

      Фотинья распахнула тёплую шубу – собольи меха заиграли при свете тусклой свечи, и .. улыбнулась.

     Теперь, уже графиня, внимательно вглядывалась в узкое лицо со слегка раскосыми глазами, в которых, как, с ужасом, заметила графиня, плескалась тьма.. С очень молодыми глазами для дряблого тела странной старухи.

      - Срок мой пришёл – спокойно проговорила Фотинья – Пожила я вдоволь, долго от Мораны-Смерти бегала, да, устала токмо.. Проводить меня за Грань некому, вот беда! Уж, я, искала-искала – сокрушённо покачала головой старуха с молодыми глазами, а, тут, ты.. Не иначе, рука Мораны тебя ведёт. Так что, не противься воле её!

      Мария едва не задохнулась от негодования – язычница! Идолопоклонница! Как смеет она предлагать ей подобное?

      - Христианка я – сурово поджала губы Мария, не желая осквернять себя разговорами с еретичкой, по которой костёр горючими слезами плачет – Не гоже мне, рабе Божей, с нечистой силой знаться!

      - И, помогла тебе вера твоя? – криво усмехнулась ведьма и скрюченные пальцы её сжались в тугие кулачки – Молитвы? Монастыри, да монашки? Всем им лишь злато бесстыдное подавай! Ревнители Распятого бога, слабые, слепые и глухие к миру этому..

      - А, ты, значится, бесплатно поможешь? – Мария разгневалась, вскипая точно чайник и намереваясь выставить Фотинью на, крепчающий к вечеру, мороз.

      - Ты, барынька, не серчай! – ведьма полыхнула взглядом чёрных очей – Понять тебя просто – ребёночка желаешь, мужа потерять боишься.. отчаялась, совсем уж.. Годков-то, тебе, сколько, раба Божия?

      Насмешка в скрипучем голосе ведьма, привела Марию в ярость.

      - Тридцать пять - сказала, точно выплюнула – И, что с того? Старше меня матерями становятся! И, я – стану!

      - Станешь, конечно – притворно закряхтела ведьма – Вона, говорят, жена Людовика поганого, в тридцать восемь, понесла и разродилась. Чем ты хужее?

      Мария, так и замерла с некрасиво открытым ртом – нет, конечно, она, родовитая дворянка, прекрасно знала, кто такой Людовик 14, поганый, но… Фотинья? Ведьма из глухих земель, пусть и в собольей шубейке? Ей-то, откуда известно подобное?

      - Хе-хе! – смеялась Фотинья, тряся седыми космами и прожигая Марию взглядом горящих глаз почти до костей – Ошеломила я тебя, девка? А, ведь, та королева, тожа, пустобрюха ходила. Ходила-ходила, потом – бац и родила!

      - Но, как? – задыхаясь от волнения, Мария стянула с головы тёплую шаль и русые волосы рекой потекли на плечи – Откуда…

      - Так, что? – ведьма перестала насмехаться и, нахмурив брови, взглянула на Марию – Проводишь ли?

      Мария глубоко вздохнула, решительно сжала руками золотой крестик, взглянула в чёрные ведьминские очи и, как-то враз, сдувшись, растеряв всю свою решимость, обмякла – Провожу, но..

      Фотинья понимающе ухмыльнулась и Марие внезапно стало страшно – на что обрекает она себя? Своего мужа? Семью? Ещё не зачатое, но, уже любимое дитя?

     Но, тут вспомнилось красивое, насупленное лицо любимого мужа, который, отдаляясь от жены, не оправдавшей его надежд, становился всё раздражительней и нетерпимей.

      Марии вновь внезапно захотелось окунуться в ту атмосферу счастья и обожания, что царила в их доме в первые годы супружества…

     Любой ценой!

      …. Возок куда-то свернул, и ведьма быстрым колобком выкатилась наружу, откинув тяжёлый полог и поманив оробевшую Марию за собой.

      Графине помогли выйти, поддержали под локти и затем, она, неторопливо, опираясь на руку служивого человека, побрела к недалёкому дому.

      Узкая тропинка освещалась рваным светом от двух факелов, мохнатые ели нависали над головой, где-то ухали совы, стыло завывал ветер, а Мария, всё шла и шла по тропе, силясь достичь конца пути, кажущегося ей бесконечным.

      Высокое крыльцо и обледенелые ступени возникли перед ней внезапно, точно выпрыгнув из пустоты. Ей опять помогли и вскоре, графиня оказалась в тепле, наполненном уютным светом и вкусными запахами свежей еды.

      А, ведьма, исчезла.

     Мария отстраненно наблюдала за суетой немногочисленной челяди, за своими людьми, что без опаски расположились за широким столом, уставленным всевозможной снедью, даже, что-то поклевала сама, утолив слабое чувство голода.

      Женщина точно впала в какое-то тягучее оцепенение, ожидая, сама не зная чего..

     Затем, как-то враз, она осталась одна, в огромном пустом зале, холодном и мрачном, в глубоком кресле, перед большим ложем, на котором и возлежала недавняя знакомая, сверлившая графиню всё тем же, пронзительным взглядом.

      - Вот и ладно! – с глубокой тоской в голосе, произнесла ведьма – пожила уж своё, чего там говорить! Слышу поступь Мораны тяжёлую… за руку возьми, кулёма – неожиданно жёстко. Произнесла Фотинья – Смотри, не спи, дева молодая, не то, не проснешься!

     Мария тупо кивнула в ответ на слова Фотиньи, крепко сжала сухую старушечью ладонь и замерла, точно застыла.

      Взгляд графини остекленел, и она едва не завопила от ужаса.

     Теперь и она услышала чьи-то тяжёлые шаги, ощутила дрожь земли и дребезжание посуды в шкафу.. Комната наполнилась шёпотом и тенями.

      Графиня подняла глаза вверх и замерла, заметив яркие звёзды, смотревшие прямо на неё – потолок оказался разобранным, дабы чёрную душу ведьмы беспрепятственно унесло на, чёрных же, крыльях, прямо в геенну огненную.

      Взвыв, заметался ветер, захлопали ставни, чьи-то маленькие ножки затопали по полу, мигнули свечи и тишину, наступившую после всего этого шума, пронзил резкий, каркающий звук.

     Имя ведьмы прозвучало в ночи – Фотинья!

      Черноглазая Фотинья, крепко стиснув ледяные от ужаса, пальцы графини, взвыла, щёлкнула крепкими, странно удлинившимися, зубами, выгнула дугой длинное, почти утратившее человеческий облик, тело и замерла, скрючившись в странной позе, точно эмбрион.

     Руку Марии она так и не отпустила, намертво впившись тонкими пальцами в ладонь графини.

      - Свят-свят! – воскликнула Мария, отшатнувшись от мёртвой Фотиньи и выдирая свои пальцы из крепкого ведьминского захвата – Спаси и Сохрани, меня грешную!

      И, тут, точно, чёрным ветром ее ударило, прямо под дых, заставив согнуться и судорожно глотнуть воздуха.. Тело вмиг занялось огнём – его залило жаром, закрутило и бросило на пол, мотая из стороны в сторону…

      Безвольное тело графини протянуло вначале вперёд, затем, назад, потом, оно взмыло вверх, почти к самой дыре в потолке и рухнуло вниз…

     Все внутренности несчастной женщины трясло и перемешивало, кожу растягивало и сжимало, рот разевался в беззвучном крике, мольбе о спасении, но, тщетно – спасения не было..

     На голову, обезумевшей от страха, женщины свалилось нечто тяжёлое и она окончательно утратив связь с реальностью, отключилась..

      …… Даже теперь, вспоминая о тех часах нескончаемого ужаса, ведьма чувствовала себя крайне отвратительно.. она почти ощущала, как тяжкая длань Мораны –Смерти обрушилась на её голову.

      - Хотя – Марь Ивановна хитренько усмехнулась, рассматривая собственные тонкие губы в темном зеркале – Она, гораздо успешней Фотиньи уклонялась от встречи с Тёмной Госпожой .. Нет-нет, она не спешит умирать.. Умирать так страшно, и так, больно.. Нашёлся способ обмануть саму Смерть. Правда и платить пришлось великую цену.

      ….. Очнувшись от забытья, продрогшая графиня пошевелила одеревеневшими ногами и руками. Она была одета в тёплое платье, шерстяные чулки и меховую жилетку, но, всё равно, замёрзла, как собака.

      Ночью, по всей видимости, пошёл снег и волосы графини оказались покрыты тонким, холодным слоем снега, равно, как, и одежда, да и, собственно, всё в этой страшной комнате.

      Застонав, Мария встала с ледяного пола и взгляд её, всё еще испуганный и настороженный, отыскал тело ведьмы.

      Странно, но, свечи, всё ещё горели, хотя она отчётливо помнила о том, как безжалостный порыв холодного ветра, затушил их слабое пламя.

      Тело Фотиньи превратилось в мумию – оно уменьшилось в размере и, скорее, теперь напоминало тело ребёнка, чем взрослого человека, оно усохло, кожа истончилась и обтягивала кости скелета, точно пергамент. Седые волосы бездыханной ведьмы были похожи на пук соломы, очень редкий пук, а глазницы оказались пусты, лишь кровавые провалы ям, отмечали место, где ещё, совсем недавно, находились чёрные очи колдовки.

      Тут же, подле себя, на ледяном полу, присыпанном снегом, Мария отыскала и книгу, так внезапно свалившуюся ей на голову, книгу, оставленную её в наследство чёрной ведьмой.

     Мария, сразу же, поклялась, что никогда не откроет зловещий фолиант и не прочтёт ни единого слова из написанного там.

     Почему-то, ей казалось, что все слова в зловещей книге, написаны кровью, а сама она обтянута человеческой кожей.

     Ведьмы, а, особенно, чёрные, ведь не станут писать проклятья на простом листе бумаги, обычными чернилами?

      Совершенно равнодушно, Мария подхватила рукой старинный, тяжёлый фолиант, испытывая к нему лишь легкое чувство брезгливости и сожалея о том, что где-то, во всей этой кутерьме, потерялись её перчатки, безумным взглядом обвела комнату, превратившуюся в склеп и пошла прочь, шаркая замёрзшими ногами и стремясь, как можно скорее покинуть место упокоения недоброй служительницы Мораны.

      Толкнув тяжёлую дверь, сплошь покрытую вязью, незнакомых ей знаков, графиня очутилась в давешней столовой и едва не выронив книгу, завизжала от ужаса.

      Комнату наполняли мертвецы…

      Мертвы оказались все – и, немногочисленная челядь ведьмы, и люди графини, её собственная прислуга и охрана.

     Морана не пощадила никого, никого, кроме преемницы Фотиньи – они лежали, кто где, валялись изломанными куклами, мёртвые, неподвижные, холодные.

      Морана –Смерть собрала своей верной приспешнице достойную свиту, дабы почтить её тёмные дела.

      Перестав визжать, точно баньши на погосте, графиня торопливо покинула залу с отравленными, мёртвыми людьми, выскочила в длинную, узкую прихожую, украшенную темными дубовыми панелями, на которую, вечером, не обратила внимания и внезапно наткнулась на свою верхнюю одежду, небрежно брошенную на оттоманку у самого входа.

      Женщина напряглась и припомнила, что, действительно, раздевалась у самых дверей, едва не сомлев от тёплого воздуха комнаты, так отличавшегося от стылой уличной мглы.

      Торопливо одевшись, Мария схватила тяжёлый фолиант, так и липнувший к её рукам и выскользнула прочь, стремясь оказаться, как можно дальше от проклятого дома, колдовством ведьмы и её тёмной покровительницы, превращенным в один огромный склеп.

      Сбежав с крыльца она, так же, бегом, пронеслась по заснеженной дорожке под мохнатыми еловыми лапами и наткнулась на свой возок и кучера, который, как, ни в чём не бывало, ей низко поклонился.

      Графиня запнулась, остановилась, подняла глаза и взглянула на лошадь – лошадь была мертва и косилась на неё застывшими бельмами глаз, меланхолично пережёвывая клочок соломы, мёртв оказался и кучер, но, это, совершенно не помешало ему откинуть полог и пригласить госпожу внутрь её собственного возка.

      Мария опять вздрогнула, отвела, полный смятения взгляд от мертвеца и торопливо полезла в возок, намереваясь любым способом и, как можно скорее, попасть домой.

     До её собственной усадьбы оставалось немало часов езды.

      Там, в стылой серости осеннего дня, Мария приняла решение – она никогда и ничего не расскажет о произошедшем своему мужу.

     Павел, хороший, богобоязненный человек и он, не смотря на всю свою любовь к жене, не сможет, да и не захочет жить с ведьмой.

     Оставалось молиться о том, чтобы всё случившееся с ней этим временем, осталось тайной.

     Исчезновение прислуги и охраны, всегда можно списать на нападение разбойников, книгу, зловещую ведьминскую книгу, спрятать и забыть.. забыть всё случившееся, как страшный сон..

      …. Муж встретил её приветливо и ласково, словно, извиняясь за ту боль, что должен был причинить ей в скором времени.

     Обстоятельства её путешествия казались странными, особенно то, что возок остановился у самой городской заставы. Несчастная лошадь – пала, а, кучер-мертвец, исчез бесследно, повинуясь неосознанному, невысказанному приказу графини. Уже тогда, ещё даже не раскрыв книгу, Мария воспользовалась силами, дарованными ей Мораной – умением повелевать мертвецами.

     Графиня, устав бояться, казалась совершенно равнодушной к происходящему.

     До собственного дома она добиралась в наёмном экипаже, бросив собственный возок на произвол судьбы.

      Она пребывала в отчаянье – и она, и граф, понимали, что Мария проиграла и ребёнка, долгожданного наследника рода, графу родит совершенно другая женщина.

      Графиня нежилась и плавилась от ласковых прикосновений мужа, но, так и не могла изгнать из головы чёрные мысли – она не желала растить бастарда. Она ненавидела саму мысль о том, что в их доме появится ребёнок от посторонней женщины и её любимого мужа.

      Она никогда не сможет принять это дитя, не сможет спокойно смотреть, как оно подрастает, не вытерпит, если ребёнку вздумается называть её «мамой», нет, нет и еще раз, нет…

      Мысли о монастыре и монашестве начали посещать её сразу же, после возвращения домой.

     Но, Морана-Смерть, не отпустит её…

      Вот, если бы, она смогла родить девочку, маленькую, нежную девочку, ласковую и послушную, голубоглазого, белокожего ангелочка с золотыми кудрями.

      С этой мыслью она и уснула, а, граф, оставив измученную жену, ушёл в собственную спальню, предавшись горьким раздумьям – вскоре, ему предстояло выбрать себе фаворитку и наградить избранницу своим бастардом.

      … суровая необходимость и подчинение долгу..

     Как ни горьки были эти мысли графу, и, какую рану должен был нанести его поступок любимой женщине..

      …… через две недели, графиня не обнаружила крови на своих простынях, а, ещё через неделю, выждав время для полной уверенности, радостная женщина отправилась к мужу.

     Граф уезжал он должен был отлучиться по делам службы, ну, и.. были у него ещё кое-какие планы..

      - Я, беременна! – просто произнесла Мария, стоя на пороге его спальни – скажи мне, что ты рад..

      …. И, вскоре, Мария вновь вспомнила, что значит стать бесконечно счастливой – граф заваливал её подарками и осыпал поцелуями, челядь и домочадцы стали особенно предупредительными, а, гости, даже юные девушки, лелеявшие мысли о браке с родовитым и бездетным графом, улыбались ей тактично и с приязнью.

      Сама же Мария, поглаживая выпуклый живот, с недоверием и надеждой прислушивалась к себе, стремясь услышать и ощутить первые признаки новой, растущей внутри неё, жизни.

      Девочку назвали Наташей – она родилась в конце августа, жаркой, летней ночью, когда махровые, словно головки садовых астр, звёзды, усыпали собой тёмный небосвод.

     Она была прекрасна, её маленькая дочь и пусть по титулу она была, всего лишь, виконтессой, любви, источаемой её отцом и матерью, хватило бы на самую настоящую королеву.

      Мария была счастлива безмерно, счастлив был и граф, и весь мир лучился добром.

     Лишь одно омрачало безмятежность молодой матери – опасение, страх за жизнь дочери. Дети, так хрупки, ранимы и уязвимы, они так нуждаются в защите..

      И, в один прекрасный день, графиня извлекла из тайника тяжёлый чёрный фолиант ведьминской книги и раскрыла его.

     Её опасения не оправдались – чернила оказались самыми обыкновенными, да и бумага, впрочем, тоже.

      Так началась новая глава в её, бесконечно долгой жизни. Жизни, которая совсем скоро из счастливого рая превратится в страшный ад, полный насилия, боли и крови невинных жертв..

      …. Марь Ивановна отвлеклась от воспоминаний о тех, счастливых днях, в которых ещё не было места ужасам, крови и колдовству. Всё, происходившее с ней, в доме ведьмы Фотиньи, она помнила смутно, смазано и местами. Но, вот то, что случилось гораздо позже..

     Глава 8. Участь проклятых.

      ….. Стояла, опять же, поздняя осень – голые деревья в саду, бесстыдно тянули чёрные ветви к далёким небесам, словно пытаясь вымолить прощение за все грехи, совершённые на этой земле людьми.. Снега ещё не было, хотя ждать оставалось совсем недолго, ибо, серые, свинцовые тучи грозили ненастьем и от того, особенно уютно было сидеть вечерней порой у горящего камина, с кружечкой горячего глинтвейна в руках, наслаждаясь теплом и уютом мирного дома.

      В большой и богатой усадьбе графа К* готовились к открытию зимнего сезона - подросла юная красавица Наталья. Дел хватало всем – и горничным, и швеям, и компаньонкам. Все суетились, шумели и смеялись, предвкушая предстоящие праздники – весёлые и продолжительные, наполненные радостью, светом и предвкушением чего-то неожиданного, но, обязательно доброго и чудесного.

      Сама дебютантка отчаянно трусила, мило краснела, примеряя взрослый наряд, но готовилась к первому в своей жизни балу с необычайным воодушевлением.

      Беда обрушилась на счастливый дом внезапно – вспыхнул бунт. На одном из заводов восстали работные люди и огонь мятежа, точно лесной пожар, распространился по округе.

     Графиня Мария и юная Наталья ничего не знали о происходящем – они радостно щебетали, рассматривая рулоны прекрасных тканей, атласные ленты и голландское кружево. Примерять обновки – это же так увлекательно и время бежит незаметно за всей этой предпраздничной суетой.

      Голубоглазая красавица дочь в этот день была особенно нежна с матерью и с окружающими её людьми – счастью девушки не было предела. Подумать только – она стала взрослой! Прощайте детские платьица, полосатые чулочки и милые косички и, да здравствует бал дебютанток! Бал, на котором Наталья, несомненно, произведёт самый настоящий фурор!

      Наталья была очаровательна в своём первом бальном платье – легка, воздушна и, необыкновенно прекрасна.

      Именно такой и увидел её старый граф, лишь на несколько минут опередивший беснующуюся толпу, преследовавшую его карету по пятам.

      Это было ужасно – усадьба пала, не оказав никакого сопротивления озверевшей от крови, черни. Возбуждённые, истощённые тяжким трудом и недоеданием, люди, ворвались на широкий двор богатой барской усадьбы.

      Любое сопротивление безжалостно каралось – восставшие не щадили никого, ни слуг, ни господ, даже малых детей бросали в огонь, если те имели несчастье попасться им на глаза.

      Графа убили сразу – его выволокли во двор, уронили в стылую грязь и избили палками, самым главным оружием мятежников, а, затем, изувеченный труп бывшего владельца усадьбы, глумясь, прибили к стене дома и каждый желающий, мог выразить ему своё почтение.

     Вскоре, тело графа оказалось покрыто толстым слоем грязи и нечистот.

      Кругом шныряли странные, оборванные дети, с ножами в грязных руках, их жестокие улыбки напоминали оскалы, а худые, истощённые тела вызывали лишь жалость и отвращение.

     Но, не на долго…

      Мария, до последнего прикрывала собой дочь, пытаясь спасти единственного ребёнка от вопящей и жаждущей крови, толпы, но, стареющая матрона мало что могла противопоставить озверевшей черни.

      Мать безжалостно оторвали от плачущей девушки и их обеих выволокли во двор.

     Предводитель восставших, некий Фрол, здоровенный, плечистый детина, лет сорока, работавший на бойне забойщиком скота, долго и с наслаждением избивал свою бывшую госпожу, а, затем, махнув рукой, бросил её беснующейся толпе, захмелевшей от выпивки и запаха крови.

     К тому времени, старой графине, стало почти что, всё равно.

      Конечно, её изнасиловали и не один раз.. Озверевшему мужичью было интересно и весело унижать и мучать, еще недавно всесильную аристократку, но, дряхлеющее тело графини оказалось не так привлекательно, как молодые и свежие тела служанок и горничных, которых быстро растащили по углам и, так же, подвергли побоям и насилию.

      Истошно кричали женщины, отчаянно визжали молодые девушки, с которыми никто не собирался церемониться, плакали дети, уцелевшие в кровавом разгуле. Безумные старухи рыдали над трупами мужей и сыновей, но сама графиня, сквозь боль, затуманившую сознание, слышала лишь один-единственный голос, крик своей дочери.

      Предводитель бунтовщиков приберёг для себя самую завидную добычу – молоденькую дочку графини, всё еще наряженную в шикарное бальное платье.

     Отчаянно кричащую девушку раздели под глумливый хохот толпы и бросили спиной прямо на землю..

      Резко раздвинув, судорожно сведённые ноги девушки, насильник довольно ухнул, дыхнув в лицо жертвы прогорклым ароматом сивухи и сильно вдавил её обнаженное тело в каменную брусчатку двора.

      Наталья отчаянно закричала, тщетно пытаясь избегнуть позорной участи, толпа одобрительно взревела, загоготала и заулюкала.

     Распалённый сопротивлением Фрол, лишь отмахнулся, рыча по- звериному и рывком вонзился в нежную плоть.

      Через некоторое время Наталья затихла, потеряв сознание, но это ничего не изменило – насильнику было все равно, главное, что жертва жива и ещё дышит.

      Вдоволь натешив собственную плоть, а, толпу – зрелищем униженной и растоптанной аристократки, Фрол ухватил свою жертву за длинные волосы и утащил в дом, где уже готовился пир для опьянённых кровью и властью, победителей.

      Тело мертвого графа, изуродованное и осквернённое, так и осталось висеть на стене его собственного дома, а, старую графиню, которую сочли мёртвой, не церемонясь, сбросили в глубокий колодец, тут же, во дворе, в двух шагах от её, некогда, богатого и счастливого дома.

      Победители пировали, дорвавшись до обширного винного погреба, превратив графский дом в огромное стойбище беснующихся дикарей. Остальные постройки пылали, освещая красным заревом округу. Причудливые тени мелькали по стенам, голосили женщины, выли собаки, оплакивая невинно убиенных.. Казалось, что на землю сошёл ад и адские же твари, терзают людей..

      Ночью ударил мороз и раскисшую от дождей землю сковало льдом, но, кровавую вакханалию насилия, грядущее ненастье остановить уже не могло.

      Три долгих дня, бывшие рабы, пили и гуляли в доме господ, три дня нечеловеческих пыток и бесконечных унижений для тех, кто имел несчастье жить и служить в барском доме…. самыми несчастными оказались молодые девушки и женщины. Многие из них умерли от побоев, не выдержав насилия и глумления, но, Наталья, всё ещё была жива.

      В избитой и истерзанной девушке невозможно было узнать вчерашнюю красавицу – она превратилась в один кровоточащий кусок мяса, который, каким-то чудом, всё еще дышал и даже не утратил способности плакать.

      Вдоволь наигравшись, бывший забойщик скота, отдал графскую дочку на потеху своим соратникам и каждый из тех, кто ещё вчера был вынужден низко кланяться господам, счёл за счастье отыграться на несчастной.

      Не вынеся подобной участи, Наталья сошла с ума, в собственном безумие ища спасения от, распалённых похотью, мужиков. Опьянённые безнаказанностью и вседозволенностью, рабы вышвырнули девушку вон из собственного дома, на мороз, в самую пургу, на верную смерть..

      Метель завывала, кружила и бесновалась уже целые сутки – жители окрестных деревень, примкнувшие к повстанцам и принявшие активное участие в разграблении графского дома, благоразумно сидели по домам, пережидая непогоду.

     Никто из них не пришёл на помощь беспомощной сумасшедшей девушке, медленно замерзающей на морозе.

     Им было всё равно.

      Бунтовщики и не подозревали о том, что кольцо карателей медленно и неумолимо сжимается и, что, вскоре их постигнет та же участь, что и несчастные жертвы их кровавых игрищ, ибо приказ, отданный командирам был краток и ясен – без пощады..

      Нет, ничего не подозревающие бунтовщики продолжали кровавую оргию, упиваясь возможностью есть и пить в барском доме, насиловать и убивать по собственной воле.

     Никто из них не задумывался о расплате, о том, что случится завтра – дыба и колесование, тюрьма и каторга, все эти виды наказаний казались чем-то далёким и эфемерным. Люди, всю жизнь влачившие жалкое существование, нищие, голодные и обездоленные, желали, хоть на краткий миг почувствовать себя господами, насладиться мнимой властью, правом карать и миловать.

     Всех их ждала только смерть и кровавые штыки солдат, потрясённых звериной жестокостью вчерашних бесправных рабов.

      … А, Наталья, медленно брела по двору, уже синяя, почти окоченевшая от холода, она еле переступала по земле ногами, залитыми кровью и бессмысленно улыбаясь, таращила пустые глаза в снежную даль..

     От цветущей красавицы не осталось и следа – нежное девичье лицо опухло от побоев, нос был сломан и губы, разбитые в кровь, напоминали кровавые лепешки. На роскошной девичьей груди не было живого места, впрочем, как и на всём остальном её теле.

     Правую руку Наталье сломали, и она нежно баюкала переломанную конечность, словно маленького ребёнка прижимая её к груди.

      Но девушка, всё ещё была жива и, как заведённая, повторяла одно, единственное слово, которое кричат все испуганные дети в минуту опасности.

     Наталья шептала - «Мама!»

      ……. Графиня вылезла из ледяной ловушки к закату третьего дня, восстав из мёртвых, точно Дракула из страшных легенд..

     Никто и никогда не узнает о том, каким образом удалось выжить ей в ледяном крошеве глубокого, как адская бездна, колодца, никто и никогда не узнает, каким именно богам и демонам молилась графиня и какие силы призывала на помощь.

      Она выжила, вопреки всему, вылезла, обломав ногти о замшелый камень стен, обледенелая и окровавленная. Она вылезла из колодца, который должен был стать её могилой, перевалилась через сруб и, разжав внезапно ослабевшие пальцы, упала прямо на наледь, больно ударившись боком и покатилась в ближайший сугроб.

      Она стояла на четвереньках, не в силах подняться на ноги, растрёпанные волосы смёрзлись неопрятным, ледяным колтуном, синяки на теле почернели, запекшаяся кровь уже не была яркой и темнела бурыми пятнами на белоснежной коже.

     Мария напоминала вурдалака, вылезшего из своего гроба и насосавшегося крови.

     Да, полноте, осталось в ней хоть что-то от человека?

      Бесстрастным, пустым взглядом обвела она двор, почти скрытый злой пургой – её, вовсе не волновали тела тех, кто умер сразу, растерзанный толпой и брошенный на поживу хищникам… А, таких в снегу широкого двора валялось очень много – изломанные куклы, замерзшие и безразличные ко всему, они так и не дождались спасения, тщетно взывая к небесам, безучастным к молитвам несчастных.

      Глаза графини, в которых сверкали отблески дольних пожарищ, остановились на теле мужа, прибитого к стене на самом виду.

      И, тут, Мария завыла…, громко, в голос. Стоя на четвереньках, она выла, раскачиваясь из стороны в сторону и норовя свалиться без сил. И, такая тоска звучала в этом потерянном голосе, что даже метель смутилась, перестав завывать в трубах и прислушалась к отчаянью в крике обессиленной женщины.

      Мария, собрав последние силы, выпрямилась и, шатаясь, зашагала вперёд, к высокому крыльцу, к окнам, в которых горел свет и где, кто-то живой предавался простым человеческим радостям.

      Но, в графине уже не оставалось ничего от человека. Она превратилась в упыря, одержимого мыслями о мести.

      Машинально, она нагнулась, подхватив со стылой земли огромный тесак, вероятно, впопыхах, оброненный кем-то из нападавших и двинулась дальше, с каждым шагом приближаясь к своему бывшему дому.

      И, тут она услышала тихое:

      - Мама! Мамочка моя!

      Медленно, очень медленно обернулась Мария…

     Голос, этот голос показался ей знакомым – кто-то, наверное, маленький ребёнок, шёл к ней, пересекая широкий, заполненный мертвецами двор, шёл, через злую пургу и звал маму..

      Мария опустила тесак вниз, едва не выронив его из ослабевших рук и вгляделась в белую круговерть злых снежинок – из них, постепенно выступала окровавленная фигурка, хрупкая, но, никак не могущая принадлежать ребёнку.

      - Мама… мамочка… - тихонько, из последних сил, прошептала Наталья и свалилась на землю прямо под ноги матери.

     Несколько мгновений, долгих, непоправимо долгих, смотрела потрясённая графиня на окровавленный полутруп, в который превратилась её юная, цветущая дочь, затем, она упала в снежный сугроб рядом со своим ребёнком и снова завыла, долго, протяжно и очень громко. В крике Марии не было ничего человеческого – так воют дикие волки, обнаружив мёртвых волчат в собственном логове.

      Наталья умирала – опытным взглядом Мария, сразу же, определила это.. Нет, графиня К* не умела врачевать, но, все ведьмы, даже чёрные, в какой-то мере, знали лекарское дело и анатомию человека.

      Припав к дочери, Мария положила её голову себе на колени, ничуть не смущаясь наготы, ни собственной, ни своего ребёнка.

      Она робко, с полубезумной улыбкой на посиневших губах, наблюдала за тем, как с лица её дочери постепенно уходит ужас, как расслабляются мышцы и разбитые губы растягиваются в робкой улыбке.

      - Мамочка – шептала девушка – наконец-то… наконец-то, я нашла тебя. Ты спасёшь меня, мамочка?

      Все дети на свете думают о том, что их родители самые-самые – самые красивые, самые умные, самые сильные… За ними, как за каменной стеной..

     Но, как быть, если стена рухнула и привычный мир разбился в дребезги?

      Как.. как быть?

      Графиня не плакала. Нет, хотя, любая другая на её месте, заливалась бы слезами…

     Ещё недавно, светская дама, холёная и ухоженная, она не помнила больше о том, что она – слабая женщина. Не помнила о том, что она сама представляет из себя замёрзший до состояния сосульки, полутруп, она ничего не чувствовала, ни холода, ни боли. Её сердце смёрзлось ещё там, в холодном колодце, сейчас же, оно превратилось в обычную глыбу льда.

      - Конечно, доченька – шепнула она ласково, нежно убирая с лица девушки локон волос и продолжая баюкать своё умирающее дитя – Шшшшш… всё закончилось. Больше не будет больно, не будет страшно… Засыпай, милая..

      …. И, тут в графском доме распахнулись двери. В её собственном, богатом, хлебосольном доме, в её убежище, в её крепости, в её гнезде, отданном ныне на поругание нелюдям, принявшим людской облик..

      Из распахнутых настежь дверей дохнуло теплом, послышались голоса, громкий смех, перемежаемый криками и громкой бранью.

     Слышались музыка, чье-то пение и раздавались звуки хорошей драки.

     Кто-то невидимый в снежной метели, громко испортил воздух, а, затем, начал мощно опорожнять мочевой пузырь, прямо с крыльца, словно опасаясь сделать пару шагов по заснеженному двору.

      - Правильно опасаешься – мстительно прошептала Мария, одной рукой перебиравшая волосы на голове, притихшей Наталью, другой – сжимая мясницкий тесак, так кстати найденный ею во дворе.

      Женщина понимала, что и ей, и, любимой дочери, осталось недолго – Наталья уже почти умерла, холод и раны доконали её, графине, провидение отвело чуть больше времени, но, её конец, был, так же, неизбежен.

      И, в этот самый миг, на этом, заснеженном дворе, умерла богомольная христианка, добрая жена и мать, а, родилась та, которую впоследствии нарекут просто и страшно – Ведьма, безжалостная убийца и злодейка, живущая ради мести всему этому жестокому миру..

      Мария глубоко вдохнула ледяной воздух, сосредоточилась и чёрный талмуд роковой ведьминской книги, завещанный ей Фотиньей, словно бы открылся перед ней, она, даже услышала шелест страниц, ощутила слегка затхлый запах, исходивший от древнего фолианта.

      Мария избегала этой книги, но, всё же, иногда, листала наследие ведьмы, вспоминала тяжкую поступь Мораны и понимала, что слова заклятий, крепко-накрепко, впечатались в её память.

      И, вот, буквы сложились в слова заклинания, одного из самых страшных в чёрной ведьминской книге, заклинание, навеки пятнавшее душу того, кто решился воспользоваться древними чарами, заклинание, после которого человек лишался права звать себя человеком.

     Графиня, аккуратно уложив голову Натальи на снег, поднялась и принялась чертить странную, корявую фигуру во дворе собственного дома, которому, отныне, было суждено превратиться в одну огромную братскую могилу.

      Фигуру она чертила тем самым тесаком, а её сердцем была Наталья, лежавшая в самом центре звезды и медленно умирающая от холода и ран.

      Но, графиня знала о том, что её собственной крови и крови дочери, будет, вполне достаточно, для того, чтобы свершилась месть.

      Сама же Мария, выжить и не надеялась.

     Для чего ей жить? Все, кого она любила – умерли, жестокой, насильственной смертью.

      Её муж, горячо любимый, был зверски растерзан мятежной толпой и дочь, что умирала у неё на руках с её именем на губах, не оставили ей ни единого шанса на будущее. У неё никогда не появятся внуки и безжалостное время сотрёт даже само упоминание о старинном аристократическом роде.

      …. В доме графине продолжалась пьяная гурьба, где-то в ночи регулярные войска сжимали удавку на горле бунтовщиков, но, для Марии и её семьи, всё было кончено. Теперь, важна была лишь одна месть.. всё остальное для неё перестало существовать.

      Поцеловав затихшую Наталью в изуродованный лоб, покрытый шишками и ссадинами, Мария подтянула её поближе к себе – странно, женщина почти не ощущала дикого холода, хотя, даже на ощупь, тело Натальи казалось ледяным.

      Но, сердце истерзанной девушки, всё еще билось, ещё гнало горячую кровь по сосудам, она ещё дышала, но дыхание это ослабевало с каждым мгновением.

      И, тогда, Мария заговорила – древние, чеканные, точно отлитые из металла, слова заклинания, слетали с её губ, покрытых ледяной коркой.. Они звучали в ненастной ночи набатным колоколом, падали на снег, как тяжёлые комья земли в открытую могилу..

      И, не было в них добра, одно лишь зло, зло и чёрная ненависть..

     Седые патлы Марии рвал ветер, метель вплетала в них колючий снег, блестящие дорожки кровавых слёз ползли из уголков глаз по впалым щекам к окровавленной щели рта.

     Умирающая женщина с почти мёртвым ребёнком на руках, проклинала живых страшными словами, побуждая очнуться от зимней спячки неистовые силы самой Тьмы.

     С последним словом, она взмахнула тяжелым тесаком, перерезая горло собственной дочери.

      Кровь, такая яркая и такая горячая, хлынула густым потоком, орошая Марию с головы до ног, она всё текла и текла, как бесконечная алая река, а, Мария лишь плотнее прижималась к своему ребёнку…

      Затем, выждав пару мгновений, она, недрогнувшей рукой, вонзила нож себе в грудь..

     Жесткое лезвие воткнулось в живую плоть жадно, словно вгрызаясь, скрежетнуло по кости ребер и..

      Сердце чёрной ведьмы, пробитое насквозь, ударило в последний раз и остановилось.

      А, её колдовство, лишь набирало силу.

     Во все времена самой сильной и самой страшной, считалась именно магия крови, а, уж, родная кровь пролитая на алтарь…

      Вероятно, Морана пронзительно хохотала в миг своего наивысшего торжества.

      Где-то, вдалеке, в пустынной степи, зародился чёрный смерч. Колоссальным, снежным столбом он обрушился на мирную землю. Он рычал, завывал, подобно огромной своре диких псов, небеса наполнились тьмой и рёвом, ветер крепчал, превратившись в свирепый ураган, несся по степи семимильными шагами, рыскал в поиске жертвы.

      И, он нашёл её.

     Мощный смерч обрушился на графскую усадьбу, круша и ломая стены, он рвал и кромсал всё, что попадалось ему на пути. Крохотные фигурки людей взмывали вверх, к безумным небесам, летали там, аки птицы, а, затем, падали наземь, разбиваясь о твердь.

      Не прошло и четверти часа, а, от богатого дома и зажиточной деревеньки, притулившейся к графской усадьбе, остались лишь руины.

      И тогда, вспыхнуло пламя – оно родилось прямо из земли, грозное, пылающее, ревущее и голодное.. Всё вокруг мгновенно сгорело и покрылось пеплом, жирным и чёрным. Даже камни были слегка оплавлены яростным огнём.

     Уцелели лишь несколько тел и все они принадлежали членам графской семьи.

      Неведомый огонь, обрушившийся вместе с ураганом на и, без того пострадавший от мятежа край, уничтожил ещё несколько близ лежащих деревень.

     В народе шептались о том, что это кара небесная настигла бунтовщиков и пожрала их вместе с теми, кто рискнул и встал в ряды мятежников.

      То, что осталось от графского рода, похоронили в фамильном склепе, как ни странно, уцелевшем и почти ни пострадавшим во время бунта и светопредставления, случившегося зимой.

     Склеп запечатали и оставили в покое.

      В том месте, где особо сильно бушевала стихия, образовался разлом, заполнившийся водой.

     Вода в разломе окрасилась в странный чёрный цвет, берега вокруг бездонной ямы, сгладились и водоем приобрёл округлую форму.

     Так и появилось озеро, по цвету воды названное – чёрным.

      Постепенно история бунта и страшного пожара, забылась и на месте сгоревших деревенек возникли новые поселения.

      Одно такое появилось рядом с озером.

     Его и назвали по имени озера – Чёрно-Озером..

      Никто из деревенских никогда не проявлял любопытства и не пытался вскрыть усыпальницу старинного графского рода.

     А, через какое-то время в Чёрно-Озеро, одна зажиточная вдова выстроила себе добротный дом из красного кирпича с весёлыми, расписными ставнями и звали ту вдову Мария, а, по отчеству – Ивановна.

     **

      Марь Ивановна решительно отодвинула зеркало прочь – ей, несколько поднадоело любоваться собственными сединами.

      Честно сказать, она ненавидела старость – сморщенную кожу, больные суставы, пигментные пятна и прочие «прелести» преклонного возраста и теперь, с нетерпением ожидала того самого момента, должного принести ей желанную молодость.

      Ведьма с вожделением облизала узкие, сухие губы и представила себя снова молодой и красивой – кожа, нежная и бархатистая, губки-ягодки, упругая попка… И, на пляж, куда-нибудь, за границу – на Бали или Мальдивы, к жаркому солнцу и жгучим красавцам-мачо…

      Она сполна вознаградит себя за вынужденное прозябание в глухой деревне, в самой заднице мира – больше никаких деревенских увальней и пасторалей, только утонченные натуры и аристократический блеск шикарных отелей… Она же аристократка, как ни крути и не какая-нибудь там дамочка, купившая титул за деньги, а, самая, что ни на есть, настоящая, урождённая графиня К*…

      Марь Ивановна аккуратно разгладила подол простенького, опрятного платья, поднялась с удобного кресла, в котором так уютно греть свои старые кости и забегала по комнате.

      Как она, теперешняя, отличалась от той, испуганной и потрясённой женщины, что очнулась в фамильном склепе две сотни лет назад.

      Страх – первое, что почувствовала, восставшая из мёртвых, Мария – это был страх.. Она, как ни странно, не испытывала простых человеческих нужд – ни есть, ни, пить, ни, в кустики, ей не хотелось..

     Ей, просто, было страшно от того, что её похоронили заживо.

      В родовом склепе графов К* было достаточно прохладно и сухо, никакие мерзкие запахи не витали в воздухе..

      Разумеется, Мария не удивилась воскрешению – у неё всегда была хорошая память и она достаточно усердно читала ведьминскую книгу, доставшуюся ей в наследство от старой Фотиньи, намереваясь отыскать в колдовстве защиту от всех бед. Её семью это знание не спасло, но, ведьма, как это и было обещано самой Мораной, уцелела.

      Её губы растянулись в зловещей ухмылке – ей, всё-таки, удалось отомстить! В своём страшном полусмерти-полусне она, точно, наяву, видела, как сгорают в безжалостном пламени её враги, как корчатся от жара их тела, как рассыпаются пеплом.

     Всё во славу Мораны и ей в жертву..

      Не испытывала к ним Мария жалости и месть, всё равно, не казалась ей полной. Отныне, она, душой и телом, предана своей госпоже Моране и станет служить ей вернее пса весь, отпущенный ей темными силами, срок.

      «А, он – ликуя, подумала ведьма – судя по всему, весьма велик! Морана умеет вознаграждать за преданность!»

      С удовольствием взглянула Мария на свои руки – белые, нежные, без морщин и старческих пятен. Она ощущала себя молодой, полной сил и.. злости.

     Злости на тот мир, что отнял у неё самое дорогое!

      Графиня оглянулась – два каменных саркофага привлекли её внимание. В каждом из них лежали останки, дорогих ей людей, третий саркофаг, её собственный, был пуст.

      Презрительно фыркнув, Мария осмотрела свой наряд, морща точёный носик – дешёвка, пожалели денег на погребальный саван! Ничего, она отыщет виновного и показательно накажет его за пренебрежение к древнему роду!

     А, ей ведь придётся выйти к людям, отыскать себе убежище, новую одежду, а, самое главное- ведьминскую книгу, хорошо спрятанную в тайнике.

      И, пусть, отныне, ей нужно приносить Моране кровавые жертвы, дабы не утратить благосклонность тёмной богине, Мария не испытывала колебаний – она убьёт любого, ради достижения собственных целей.

      То, что молодость и красоту, ей вернёт лишь родная кровь, отданная Моране в качестве оплаты, слегка затрудняло выполнение её планов, но, лишь слегка.. И, если, раньше, сама мысль о том, что потребуется убить родное дитя, для того, чтобы омолодиться, ввергла бы Марию в ужас, то, теперь.. Теперь, она вонзит нож так глубоко, как этого требует ритуал и не дрогнет ни на миг!

      Прошлая Мария, любящая мать и преданная жена, исчезла, задохнувшись под очередным похотливыми насильником, терзавшим её слабое тело, замёрзла в ледяной бездне колодца, в который её бросили умирать, погибла, омытая горячей кровью, принесённой в жертву, Натальи, нынешняя же – совсем иная и миру только предстоит познакомиться с ней.

      Тычком, не, по-женски, крепкого, кулака, Мария распахнула двери своего узилища, ослепительный солнечный свет ударил ей прямо в глаза..

      Яростно бушевала весна, гремели ручьи, кругом звенел птичий гомон.. В далёких, синих небесах пылало яркое солнце.. Плыл, разливаясь, густой колокольный звон.

      Мария улыбнулась ясному дню и покинула своё унылое пристанище.

     «Конец марта - втянув ноздрями густой, свежий воздух, определила она – самое утро года! Восхитительное время для начала новой, удивительной и бесконечно прекрасной жизни!»

      Двери усыпальницы с грохотом захлопнулись за её узкой и гордой спиной, но, женщина в погребальном саване на голое тело, даже не оглянулась.

      Возможно, она навестит это место печали, но, позже, гораздо позже, а, пока..

     Бывшая графиня К*, с неудовольствием взглянула на размытую ручьями дорогу, но, без колебаний ступила в жирную, чавкающую грязь.

     Ей придётся слегка испачкаться.. Ничего, новая жизнь стоит грязных ног..

     Глава 9. Ведьмы и ведьмак.

     **

      К вечеру, когда Анжелика уже, совсем было, извела себя разными думами, тётка пристала к ней с поручением – требовалось сбегать в магазин, в доме закончился и хлеб, и молоко.

     Конечно, а, как же иначе – целый день тётка, как проклятая, возилась на огороде, позабыв обо всём, а, нервничавшей племяннице, разумеется, и в голову не пришла бы мысль о том, что нужно проявить инициативу и что-то там прикупить

      В другой раз, Анжела бы, обязательно огрызнулась – мол, отвали, родная, я тебе не прислуга, хочешь молочка, так, сама чапай до магазина. Но, сегодня, всё случилось иначе – желая слегка отвлечься от мрачных мыслей, девушка безропотно схватила деньги и сумку и выскочила из дома.

      Тётка, если и удивилась необычайной сговорчивости Лики, то предпочла промолчать – девчонка частенько пугала её странными поступками и, не менее странными, действиями.

     Иной раз женщина не могла вспомнить событий прошедшего дня, но, списывала это на свой преклонный возраст, на самом же деле, Анжела, забавляясь, избавляла тётку от части воспоминаний, а, затем, втихомолку злорадствовала, наблюдая за тем, как беспокоится тётка Зина и, как мучительно пытается вспомнить забытое.

      …… В магазин ходить Анжела не очень любила – она, ведь, росла без отца и считалась нагулянной. В посёлке, где, на удивление современным веяниям, царили слегка патриархальные нравы, это считалось тёмным пятном на репутации. Можно было сказать и так – родилась Анжелка совсем без репутации и это было очень плохо.

     Не смотря на свою яркую внешность и бойкий характер, девушка, вряд ли, могла рассчитывать на то, что кто-нибудь, из парней с которыми она гуляла, возьмёт её замуж.

     Родители кавалеров обязательно воспротивятся – никому не нужна невестка, дочка, той самой, гулящей Верки, прижившей девчонку от несерьёзного сынка, всеми уважаемой, Марь Ивановны.

      Впрочем, Анжелка особо не огорчалась – для гулек парней ей хватало, а, замуж она не спешила. Ещё чего – всю жизнь горбатиться на огороде, как тетка Зинка или, вкалывать за гроши на ферме? Утирать носы сопливой мелюзге или ублажать мужа, отрастившего пивное брюшко и позабывшего, что такое дезодорант?

      Нет, на жизнь у Лики имелись совершенно иные планы – заполучив ведьминскую силу, она рассчитывала слегка развлечься в родном хуторе, а, затем, отправиться в путешествие, повидать мир и опробовать новые возможности.

      Марь Ивановна, свято уверовав в собственную прозорливость и непогрешимость и не подозревала о том, что, досужая Анжелка, тайком пролистала ее заветную книгу, не всю и не подробно, но, о ритуале омоложения, пронырливая девчонка пронюхать успела.

      Шебутная ведьмочка, жадно листавшая книгу, не совсем вникла в суть вопроса, обмирая при каждом шорохе и опасаясь, что старая ведьма поймает её на горячем, но, главное уяснила – ритуал отбирает силы и молодость у одной и возвращает их другой.

      Анжелка очень надеялась отобрать силы у противной бабки, так неохотно делившейся с ней своими тайнами.

     Как будто, с чужим человеком, а не с родной внучкой.

     Обидно, мля..

     Теперь же, для Лики прояснился интерес Марь Ивановны к пришлой девчонке – вовсе не собиралась дорогая бабуля делать ту наследницей всего имущества и собственных тайн, а, намеревалась, как вампир, высосать из неё все соки.

      Лика, в общем-то, подобный подход к вопросу, одобряла, целиком и полностью – чего ради с кем-то церемониться? Нужно думать лишь о себе и собственной нужде. Вот, кто позаботится об ней, Анжелке, если не она сама? Бабка? – нет, та, скорее, удавит её собственноручно, если узнает, что хитрая девчонка сунула нос в её тайные делишки; тётка? – это и вовсе, смешно! Жить на нищенскую зарплату и тяжело работать до самого сдоху – это не для Анжелы.. Отец? – девушка скрипнула зубами от злости – отца она ненавидела, хоть и не видела этого человека ни разу за всю свою жизнь. Мерзкий тип – обрюхатил её мать и смылся в неизвестном направлении, бросив глупую девицу расхлёбывать последствия собственной ошибки. Не подумал о том, каково это расти с клеймом безотцовщины, когда всякий норовит ткнуть в тебя пальцем..

      Повзрослев и набравшись ума, Анжела научилась откусывать эти самые, тыкающие пальцы, пользуясь возможностями своего чудесного ведьминского дара, но, всё равно, было очень обидно. Почему – одним всё и ещё чуть-чуть, а, другим, ничего? Та же, Альбина – чем она лучше Анжелки, а, живёт ведь не в нищете с больной тёткой, а с богатенькой мамочкой и отец её, всё-таки, признал, хоть и сбежал впоследствии.

     Но, тут уж, дорогая бабулька постаралась!

      К магазину Анжела подошла уже не очень весёлая – мысли об отце и сестре ввели её в скверное расположение духа, а, тут, ещё, тётки языкатые – та самая, Шурка Затонская с продавщицей лясы точила и её, Анжелку, пока не приметили.

      Расслышав знакомые имена. Лика навострила уши и не прогадала – речь очень скоро зашла о её семейных делах.

      - Кажись, сынок нашей Марь Ивановны, объявился – сгребая с широкого прилавка, закупленные продукты, делилась новостями с дородной продавщицей, тётка Шурка – вчера, к вечеру, Акимыч видел его – Игорёк-то, мимо пасеки проходил, незаметно, меж кустов шастал, точно тать ночной, таился.. Но, ты же сама знаешь – у Акимыча, глаз-алмаз, иигом, младшего Каломейцева срисовал.

      - Надо же? – Галина Ивековна положила на прилавок пухлые белые руки и принялась любоваться свежим маникюром – гель сверкал в лучах электролампы и, так же, сверкало лицо довольной продавщицы – Гляди, как красиво, мне ногти сделали – похвалилась она приятельнице – Цвет называется – спелая клубника. И, не дорого – пятьсот рубликов всего-то..

      - Оно, конечно – тетка Шурка, не одобрявшая этих новомодных маникюров, искоса взглянула на яркие ногти товарки – только, вот, я так тебе скажу – с такими когтями в огороде не покопаешь и навоз не разберешь. Эти фигли-мигли, больше городским барынькам подходит, кто с жиру бесится, а, мы, люди рабочие, трудом живущие. Не до маникюров нам!

      - Ой, да ладно, тебе причитать! – вяло отмахнулась от критики Галина Ивековна и, чуть понизив голос, поинтересовалась – Про Игорька, точно, аль, брешут, собаки? Может, обознался, Акимыч-то?

      - Нее – протянула Затонская, сгрузившая в сумку все свои покупки и собравшаяся уже уходить – Точно-точно.. Прослышал, наверное, что мать плоха совсем, вот и вернулся.. А, может за дочкой приехал, за Анжелкой?

      - Скажешь мне, тоже! – продавщица презрительно хмыкнула – Кому она нужна такая, дочь – одна ночь.. Он за стольку лет, интересу не проявил, что ж, теперь-то? Нет, вряд ли..

      - Родная кровь, всё же – не унималась, настроенная более романтично, приятельница – Марь Ивановна её привечает..

      - Ой, да, ладно! – продавщица презрительно хмыкнула, заедая своё собственное пренебрежение к безотцовщине, куском халвы – привечает! - Галина скривилась, будто бы, не халву, а, лимон надкусила – Приветила, вона, внученьку родную, у себя определила, а, Анжелку-приблуду .. Голь перекатная, дрянь девчонка, с гнильцой в душе.. Тётка гнётся, с последних сил её тянет, а, она, неблагодарная, слова ей доброго никогда не скажет. Нет, не нужно было Зинке девчонку к себе брать, пусть бы ехала, после смерти матери, куда положено - в детдом. Дурная она и глаз у неё недобрый – всем зла желает.. сразу видно – ведьма!

      И, тут, Анжела не выдержала – влетела в магазин с пылающими от злости щеками, да, как зыркнула на обеих глазищами, да так, что обе разом, языки прикусили!

      Тётка Шурка, в чьей памяти навеки было запечатлено летающее огородное пугало, бочком-бочком, да и была такова, обогнув растрёпанную девицу по широкой дуге, а, вот, Галине Ивековне, деваться было некуда.

      - Желаешь чего, Анжелочка? – приторно пропела противная тётка – Хлебушка? Иль, вон, конфетки вкусные завезли, шоколадные..

     Желала, ох, желала Анжела вцепиться болтливой гадине в патлы, но, сдержалась, лишь кивнула хмуро – Молока пару пакетов подай, да хлеба белого, булку.

      Галина шустро отпустила неприятную покупательницу, отсчитала деньги на сдачу, чувствуя, как обмирает сердце от неприятных предчувствий – уж, очень недобрый взгляд был у безотцовщины.

      Анжела неторопливо сложила покупки в сумку, сгребла мелочь в ладонь и, развернувшись, направилась к выходу, прочь из магазина.

      Галина Ивековна, нервным движением поправила локон, выбившийся из пышной причёски и вздохнула с облегчением.

      - Обошлось – прошептала женщина, еле сдерживая желание перекрестить лоб крестным знамением и сплюнуть через левое плечо.

      - Маникюр, говоришь, красивый? – обернувшись у самой двери, проговорила Анжела, злорадно наблюдая за тем, как стремительно бледнеет противная сплетница – Клубника спелая? Ну-ну! - и ушла, а, потрясённая Галина Ивековна, ещё некоторое время тупо пялилась ей вслед, зажимая рот холёной ладонью.

      И, совсем не удивилась тому, что, к вечеру, руки начало крутить и ломать, как на непогоду, маникюр, так ей понравившийся и за который были уплачены не маленькие деньги, облез от соприкосновения с обычным моющим средством, а, ногти, после этого, покрылись каким-то белёсым налётом.

      «Ведьма, как есть, ведьма! – кляла себя за болтливый язык Галина Ивековна, торопливо пересчитывая, имеющуюся в доме наличность и тягостно размышляя о том, как поступить – купить в аптеке дорогущее средство от грибка ногтей или же, пасть в ноги страшненькой племяннице добродушной Зинаиды, попросить прощенья за злые слова и оплатить собственное исцеление весёленькими шуршащими бумажками.

      Не имела она веры в чудодейственные лекарственные препараты и от того маялась – идти, снимать порчу к малолетней ведьмочке, жуть, как не хотелось и Марь Ивановне, её предполагаемой бабке, тоже, особо не попеняешь – не жаловала строгая бабка сплетниц, как бы ещё чего недоброго не приключилось!

      Обмазав, на всякий случай, неприглядные пальцы вонючей мазью Вишневского, расстроенная Галина легла спать, отложив решение вопроса до утра.

     Авось, пронесёт и за ночь само пройдет..

      Распалённая злостью, Анжела, влетела в дом, точно ведьма на помеле – сердитая, раздражённая, едва лишь, кипятком не писала… Тут, тётка надоедливая, ещё под ногами крутится – лицо постное, уголки губ поджаты скорбно..

      Не нужно жалеть её, Лику, она, вскорости, всем покажет где раки зимуют, пусть другую жалеют, кралю городскую – ей с жизнью прощаться, бабулю родную от гибели спасать, добровольно-принудительно..

     Злорадно усмехнувшись, Анжелка, слегка оттаяла и, поставив на стол сумку с покупками, улыбнулась тётке.

      «Как бы, молоко не скисло – обеспокоилась девушка, косясь на тётку, разливавшую по кружкам белую жидкость – будет причитать весь вечер, нервы трепать и мне, и себе!»

      Бывало уже подобное с Анжелой – стоило ей сильно обозлиться на кого-нибудь, как всё молоко в соседних дворах, сразу же, скисало. Кажется, скисшим оно случалось уже даже в коровьем вымени.

     Данная неприятность бурно обсуждалась соседками, которые, проявляя редкостное единодушие, все, как одна, сразу же, назначали виновной Анжелку – мол, и глаз у неё плохой, и слова – поганые, и, вообще, как есть, не девка, а ведьма!

      Тётка Зинаида очень огорчалась в такие моменты, но, за родную племянницу-сироту, заступалась всегда, от того, Анжела сдерживалась и не отравляла пожилой родственнице жизнь.

     Разве что, самую малость и то от скуки.

      Вот и сейчас, видать, скрутил болезную, радикулит, после огорода-то – ходит, чуть сгорбившись, на один бок перекошенная, пуховым платком в сорокоградусную жару, перевязанная, самый верный признак того, что болеет.

      Воспользовавшись тем, что Зинаида отвлеклась на очередное телешоу, Анжела щедро сыпанула в её стакан молока давнишнего средства – вылечить – не вылечит, а, боль, слегка притупит, да сном крепким надолго укроет. Нечего тётке бодрствовать, да за племянницей приглядывать. У Анжелки на сегодняшнюю ночь, планы - наполеоновские!

      Немного помаявшись, тётка, благополучно испившая сонное зелье, растворённое в, купленном у болтливой Галины Ивековны, молоке, заснула, прикорнув на диванчике, прямо перед телевизором, а, Лика, презрительно фыркнув, юркнула в свою комнату.

      Быстро переодевшись во всё тёмное и убрав волосы под чёрную бейсболку, девушка выскользнула из дома, захлопнув двери.

     Воровать у них, конечно, нечего, но, как говорится, бережёного – Бог бережёт!

      За тётку девушка не беспокоилась – она же, не мать Тереза, заботиться о хворых и немощных? Спит себе и пусть спит, а, коль заболит у неё что, так на этот случай больница имеется, с персоналом, каталками и капельницами. Вон, даже Марь Ивановна, на что уж, ведьма могучая и та к докторам обращаться не брезгует, а, Анжелкина сила, она, только для собственных нужд потребна и на иных-прочих, пусть и родню единственную, девушка её растрачивать не собиралась.

      Скользнув неясной тенью по аккуратному огороду и, не обратив внимания на, потоптанные собственными ногами, грядки, Лика поспешила к тайному бабкиному убежищу.

     Стоило прийти на место раньше старушки и затаиться в укромном уголке, а, затем, выждав удобный момент, вмешаться в ритуал, присвоить себе, любимой, все силы – и старой ведьмы и ее внучки.

     Лишь после этого, у Лики, всё будет в шоколаде – власть, могущество и сила!

     И, все местные чуды станут ей служить истово – вёрткие домовые, прыткие банники, зловредные мавки, леший, что прячется в соседнем лесу и не желает подчиняться молодой ведьмочке, а, самое главное – русалка, рыбья морда противная, которую так мечталось увидеть самой Лике.

      Только теперь, молодая ведьмочка догадалась о том, кто помог городской девке выплыть из омута под Белой скалой.. Русалка, кто ж, ещё! Лишь у неё, хвостатой нахалки, хватило бы сил на подобное!

      Лика зло оскалилась, от чего её миловидное личико приобрело слегка диковатый вид – ничего, недолго осталось терпеть! Всем воздастся по заслугам! А, там и с папулей разберёмся, вызнаем, что понадобилось ему в родных местах. Не просто так заявился сынок Марь Ивановны и, вовсе, не к дочке, им брошенной, спешил!

      Пусть не рассчитывает на любовь и понимание – как аукнется, так и откликнется! Будет ему сюрприз, да, ещё какой!

      Анжела, неслышно, едва касаясь земли, бежала по укромной тропинке к бабкиному схрону и, знать не знала о том, что глаза, закабалённой старой ведьмой, нечисти, пристально наблюдают за каждым её шагом.

     **

      Альбина проснулась вечером, почти на закате – небо уже заволокло сизыми облаками, а солнечные лучи приобрели насыщенный цвет алого и золотого.

     За окнами шумело – поднимался ветер.. он и стучал по крыше длинными ветвями деревьев, словно предупреждая о том, что вот-вот грянет буря..

      Говорят, что нельзя спать на закате дня, когда солнце стремится к линии горизонта – голова заболит, но, у Альбинки ничего не болело, только, очень страшно было.

      Жить девушке хотелось ужасно, и Альбина шмыгала носом, торопливо жуя сдобную булочку, кем-то заботливым, оставленную на столе.

      Наверное, домовой, оторвал от собственного сердца и желудка. От любящей бабули, вряд ли дождёшься подобной доброты – смертницу можно и вовсе не кормить.

      После, второпях, проглоченной булочки, слегка полегчало и Альбина принялась осматриваться в пустой комнате, превращенной престарелой родственницей в узилище – домовой где-то прятался, на глаза не показывался, но, его присутствие все равно ощущалось – по голове Альбину, словно кто-то погладил мягкой, тёплой лапкой.

      За оконцем уютного флигеля, прямо во дворе, послышались чьи-то приглушенные голоса, и девушка вмиг насторожилась – пожаловала сила нечистая, виде бабули её, Марь Ивановны и предателя Женьки Попова, он же, ЖеПе. Куда ж, без него?

      Голоса приближались и Альбинка, смахнув с краешка губ хлебную крошку, свернулась на мягкой постели в позе эмбриона – мол, спит она, сном праведным и знать ничего не знает о планах коварных, недругами удуманными.

      - Ох и горазда же ты спать, внученька! – добрый голос дорогой бабули, заструился по комнате, наполняя её, словно патока пустой стакан – Вставай-вставай, соня, так всё царствие небесное проспишь!

      «Как же, царствие – мрачно подумалось предполагаемой жертве – Морана твоя душу мою сожрёт, вот и всё царствие! Ну, ничего, фиг вам, а, не Володька Шарапов!»

      - Ааа – широко зевнув, сладко потянулась Альбина, будто бы, только что, глазоньки после крепкого сна, разлепив – Ой! Извините! Уже вечер? Сама не знаю, что на меня нашло – дома никогда себе подобного не позволяла.. Мама моя говорит, что вредно спать вечером – голова болеть станет.

      - Так, то – дома, в городе вашем суматошном – понятливо закивала головой милейшая бабуля, Марь Ивановна – Шум, гам, вонь от машин – не продохнуть. Толи дело у нас, в Чёрно-Озеро! Благодать – и, воздух свежий, и, продукты- натуральные, и, вода – колодезная, чистая, прозрачная и холодная, так, что зубы ломит..

      «Угу – опять подумалось Альбине, чей решительный настрой, слегка поколебался под пристальным взглядом пожилой родственницы – Ведьма, опять же, зловредная, жизнь мою отнять, мечтающая, сестричка коварная, добрейшей души человек – столкнула меня в омут со скалы, исключительно, по доброте душевной.. Милые люди, родственнички по линии отца-беглеца.. Такую родню иметь и врагов не надобно!»

      Но, виду, что, что-то недоброе подозревает, Альбина не показывала – приветливо улыбнулась бабке, кивнула ЖеПе, который, высунув свою лохматую голову из-за её плеча, тут же, вновь, ушёл во двор и принялась скоро одеваться, потому, как, бабуля, пылая родственными чувствами, намеревалась прогуляться с городской внучкой по окрестностям, показать, так сказать, достопримечательности местные.

      - Вот, Женёк, нас и проводит – щебетала Марь Ивановна, умильно поглядывая на будущую жертву своего колдовства – Слаба я ещё, после больницы-то, устану, Женёк и подмогнёт, под руку меня, старую, поддержит. Есть у нас здесь, неподалёку, местечко живописное – старые развалины усадьбы графской, с садом и усыпальницей мраморной.. Красиво там, благостно. Памятник старины глубокой. Ты, Альбина, в своём городе, подобного никогда не увидишь. Прогуляемся перед сном, а, затем, поужинаем. Блины-то, любишь, со сметаной?

      - Люблю – ответила Альбина, ничуть не соврав. Блины она, действительно, любила, хоть и вредно для фигуры, особенно, со сметаной-то.. Только, понимала девушка, что, блины, скорей всего, не ей предназначены. Надеется бабулька коварная, сама полакомиться пищей вредной, но, вкусной, а, от Альбинки, к тому времени, лишь ножки да рожки останутся.

      - Я, готова – девушка, облачённая в джинсы и тёмную водолазку с длинными рукавами, торопливо обувала удобные кроссовки – от ведьмы, конечно, по уверению Насти, не сбежишь, но, всё же, не в модельных босоножках ей по кочкам скакать? – Можно идти. Говорят – она решила играть в городскую дурёху до самого конца, каким бы он не случился – у вас здесь озеро имеется прекрасное, жутко таинственное, с собственной историей?

      - Имеется – степенно кивнула головой Марь Ивановна, посматривая на девушку быстрыми, совсем не старческими, глазами – Дивное озеро, замечательное, живности в нём много всякой водится. Рыбалка отличная, к тому же. Вот, отец твой, Игорь Михайлович, любил, на бережку крутом, с удочкой посидеть, карасей жирных ловил, да потом жарил.

      « Ага – опять, таки, язвительно подумалось Альбине – с русалкой хвостатой, о жизни поболтать. А, потом, сбежал сынуля от мамашки страшной. Тоже, видать, за жизнь свою опасался. Остались здесь, в Черно-Озеро, ты, бабуля, да. сестрица моя зловредная – два сапога пара!»

      - Не рассказывал-то, отец тебе, про озеро наше особенное? – словно невзначай, поинтересовалась Марь Ивановна у своей внучки, опасаясь, что взбалмошная девчонка может заподозрить чего недоброе и попытаться сбежать. А, ей, как раз, таки, проблемы сейчас совсем некстати – ночь нынче стояла особая, на небе знак Мораны горел, жертву требовал, вот и торопилась ведьма, дабы госпоже своей тёмной угодить и себя порадовать.

      - Да, не – словно раздумывая, ответила Альбинка, приметив некоторую нервозность в ведьмином голосе – я отца плохо помню – совсем крохой была, когда он нас с матерью оставил. Если он и рассказывал, что интересное о родных местах, то, забылось всё. Мама про папу, вообще вспоминать не любит – ушёл и ушёл, с глаз долой, из сердца вон..

      Альбинку так и тянуло стряхнуть с себя сонное оцепенение – остатки ведьминых чар, всё еще туманили разум, но, девушка сдерживала собственные порывы и за ведьмой шла степенно, не особо торопясь к месту казни.

     Так и шли – впереди, Альбина с бабулей, Марь Ивановной, позади – Женька Попов, и улицы Черно-Озеро радовали их маленькую компанию крепко закрытыми ставнями и дверями, а, так же, полным отсутствием людей на дороге, словно вымерли все к вечерней поре.

      Все жители немалого хутора, от взрослых мужиков, до малых деток, сидели дома, прилипнув к экранам телевизоров, даже собаки не гавкали, забившись по конуркам – ведьма закляла всю округу, дабы никто не мог помешать её коварным планам.

      К тому же, закатное небо пылало алым, точно кровью залитое – верный признак того, что грядёт буря, которую, лучше всего пережидать дома, под надёжной крышей, в уютном кресле, с кружкой чего-нибудь горячительного в руках.

     Вот уже и край хутора показался – вроде и шли медленно, а, дорога, словно сама под ноги ложилась, там и до графских развалин недалече, до мавзолея-усыпальницы, пылью веков припорошенного.

      Жить Альбине оставалось совсем малый срок – лишь уверения русалки Насти, запавшие в память, удерживали девушку от панического ужаса.

     Альбина послушно крутила головой, едва поспевая за пояснениями говорливой старушки, решившей, под конец, развлечь внучку прекрасными видами – скромной березовой рощицей, полем, сплошь поросшим алыми цветами мака или же, живописной группой странных, голубоватого цвета камней, имеющих форму правильных шаров.

      Девушка кивала головой, удачно попадая в такт старушкиному бормотанию, бодро переставляла ноги в удобных кроссовках и избегала встречаться взглядом с Женькой – верный бодигард ведьмы, мог что-то заподозрить.

      **

      Игорь Михайлович Коломейцев проводил странную троицу долгим, задумчивым взглядом.

     Он таился от зорких, материнских глаз, удобно устроившись в большой копне сена, стоявшей у самого края поля, мимо которого и прошли молодые люди и одна старушка.

     Он был так близко к ним, что сумел расслышать даже голос своей дочери, которая, по всей видимости, одурманенная коварным зельем, покорно шествовала к месту своей гибели.

     Ведьма, занятая собственными мыслями, не учуяла близкого присутствия родного сына-ведьмака. Хотя, в иную, менее значимую ночь, она, возможно и насторожилась бы, ощутив чужой, полный неприязни и опаски, взгляд.

      А, теперь, она и помыслить не могла о том, что, кто-то может притаиться здесь, в окрестностях Черно-Озеро, под самым её носом, слишком давно властвовала в родных местах Марь Ивановна, слишком большую власть имела над здешним людом и не подозревающим о том, кто ими правит, вот и ослабила бдительность, не ожидая подвоха, особенно от глупенькой, как ей думалось, городской девчонки.

      Сына же, своего, Марь Ивановна и вовсе, держала за труса, лишённого чести и любых талантов. Гонимый беглец, опасающийся собственной тени – вот, как думала Марь Ивановна о собственном сыне, позорящим, по её мнению, старинный род графов К*.

      Его бы она зарезала на алтаре Мораны с большим удовольствием!

     По её мнению, трусливый сыночек, забился в какой-нибудь медвежий угол далёкой сибирской тайги и там, таясь от всего мира, прячется от неё, трясясь от страха.

     Она намеревалась заняться плотными поисками нахального мальчишки, но, потом, после своего очередного, удачного омоложения и, последующего за ним продолжительного отдыха в каком-нибудь тёплом, экзотическом месте.

      Сын же, наблюдал за добрейшей мамашей, глазами, полными ненависти и затаенного страха.

     Он уже успел полюбоваться на свою старшую дочь, Анжелику и особого удовольствия не получил.

     С первого же взгляда на дочь, он понял, что, в скором времени Анжела, превратится в точную копию своей дорогой бабули, настоящую чёрную ведьму, принесёт клятву верности могущественной Моране и научится убивать невинных..

     И, чем безгрешней и чище будут, принесённые в жертву, тем больше сил и могущества заимеет юная ведьмочка.

      К сожалению, как понял Игорь Михайлович, Лику уже не спасти – зло слишком крепко укоренилось в её юной душе.

      Мужчина устало потёр слегка запотевшие стёкла очков и вылез из копны, убедившись, что троица живых достаточно удалилась от места его убежища.

     Был он высок, широкоплеч и худощав, лицо имел привлекательное, во всяком случае, женщинам оно нравилось, глазами на мир смотрел синими, острыми и колючими.

     Огладив острый подбородок, он тихонько свистнул и из-за ближайшего дерева, росшего метрах в двадцати от поля, опасливо высунулась чья-то мохнатая рожа.

      - Иди сюда! – ведьмак поманил к себе лешего – не трясись ты так, не бойся, уйду я скоро!

     Леший весь высунулся из-за толстого, бугристого ствола старого дуба – было странное существо ростом высокое, крепко сбитое и слегка кривоного, по всему туловищу густо росла бурая шерсть, от чего лесную нечисть зачастую принимали за медведя. На хмуром, совсем непохожем на человечье, лице, сверкали умные, тёмные глаза, во рту блестели острые, белые зубы, которыми лешак, одинаково легко грыз орехи и крепкие кости…

      - Ушла ведьма – Игорь терпеливо ждал, пока леший придёт в себя от пережитого страха – Про меня она не ведает.. пока, о том, что ты мне помог – не знает. Я к развалинам отправлюсь, через ход, затопленный пройду, Настя помочь обещалась, а, ты, Лёхва, уходи. Спасибо за то, что, через черту охранную перейти помог. Спрячься где-нибудь, а, то, мало ли что..

      Леший грузно повёл широкими плечами, добродушно потерся носом о короткие длинные волосы ведьмака, заплетённые в толстую, наполовину седую, косу и медленно заковылял прочь, к дальнему леску, по пути, ловко выудив из-за куста вёрткую мавку, любопытство которой было опасно для странного существа. Все мавки отличались болтливостью и злопамятностью – эта, мелкая и светловолосая, могла с лёгкостью оповестить ведьму о том, что её сын-ведьмак, вовсе не такой уж и трус, как ожидалось и что, нечисть, столетиями подчинявшаяся её воле, решила слегка взбунтоваться и поддержать смену власти.

      Игорь Михайлович стряхнул с одежды налипшую к ней солому и бегом направился к озеру – у него была назначена встреча с русалкой.

     Только Настя могла обеспечить ему тайное проникновение в пещеру Марь Ивановны, туда, где был спрятан чёрный алтарь Мораны, древней богини, для которой самым вкусным лакомством была свежая, горячая кровь невинных жертв.

      Если бы не тайные умения Марь Ивановны, местные ребятишки, сующие свои любопытные носы во все щели, давно бы обнаружили тайное убежище чёрной ведьмы.

     А, так, бывшая графиня, хозяйка всех этих мест, надёжно укрыла алтарь от нескромных глаз – за столетия, прошедшие с того самого дня, когда графиня Мария лишилась семьи, дома и любви к людям, местность разительно изменилась… Чёрный вихрь и могущественные проявления колдовской силы, трясли землю, как медведь грушу. Целые пласты земли и камня перемещались с места на место, образовался бездонный провал в земле, наполнившийся водой и превратившийся в местную достопримечательность – Чёрно-Озеро, обитель русалки, а широкий, графский двор, с тем самым колодцем, едва не ставшим ледяной могилой для графини, засыпало землёй, образовавшей целый холм..

     Под этим холмом, поросшим густым кустарником и купами деревьев и была тайная пещера, вход в которую охранялся заклятьями.

      Одна лишь пронырливая Лика смогла пробраться в святая-святых бывшей аристократки, да, русалка Настя знала об ещё одной тропинке к этому зловещему тайнику – через затопленный ход к колодцу, к самой пещере.

      Именно так они туда и попали – русалка Настя и её старинный приятель, Игорь.

     Ведьмака русалка не опасалась – она знала его совсем малым ребёнком и уже тогда понимала, как сильно мальчик отличается от своей безжалостной матери.

     Игорёк, которого местная нечисть, ласково называла «Горька», никогда и никого не мучил – не отрывал крылья бабочкам, не топил котят и не издевался над бесправной нечистью6 домовыми, банниками и мавками. За это его и любили, хотя, по поверьям, нечисть никого не любит и никому не сохраняет верности.

      Бежать Игорю помогли русалка Настя и леший Лёхва.. Настя жестоко поплатилась за самоуправство и до сих пор иногда вздрагивала, вспоминая перенесённые муки, но, желание отомстить собственной убийце, иногда было сильнее страха.

      Кроме того, романтичная русалка, когда-то питала нежные чувства к молодому ведьмаку. Что поделать – погибла она молодой, впечатлительной девушкой, которая выросла на рыцарских романах и мечтала о большой и чистой любви. Любовь случилась, но, между Игорем и русалкой не было ничего. Он – человек, а, она, так, рыба хвостатая, нежить, с холодной кровью.

     Настя молчала о своих чувствах, сам, Игорь в то время, больше думал о горячих хуторских девчонках, с крепкими бёдрами и упругими грудями, чем о бледнотелой, грустной девушке, всю жизнь прожившей в озере.

      ….. Игорь отлично помнил эту пещеру – мать приводила сюда мальчика, в надежде на то, что из него выйдет что-то путёвое.

     Не оправдалось. Игорь наотрез отказался следовать наставлениям матери, едва лишь понял о чём, собственно, идёт речь.

     Не то, что человека, он курицу зарезать не мог, панически боясь одного лишь вида крови.

     Ему исполнилось шесть лет, когда, рассвирипев, мать бросила в него нож.

     Почти попала – над ключицей до сих пор остался уродливый шрам.

      После нескольких неудачных попыток приспособить сына хоть к какому-нибудь делу, ведьма махнула рукой на строптивого отпрыска, решение, относительно его дальнейшей судьбы, было принято и оставалось лишь дождаться знака от тёмной покровительницы.

     Любая жертва во славу Мораны – благо.

      Игорь догадывался, что часы его жизни тикают всё быстрее и быстрее, грозя, в скором времени, остановиться, поэтому всячески старался выведать способ избавиться от матери и её планов относительно собственной персоны.

      Кто бы мог подумать, что ему поможет нечисть, обычная, злокозненная нечисть, способная лишь на вредительство и пакости.

      И, Анастасия.

      Русалка и ныне злилась на него за то, что парень сбежал в одиночку, воспользовавшись приязнью лешего, на редкость добродушного и общительного.

     Лёхва вывел подростка за границы ведьминого круга, понаблюдал за тем, как парень сел в автобус и вновь скрылся в лесу.

      Теперь же, очутившись в зловещем месте силы и тёмного колдовства, Игорь Михайлович, слегка состарившийся и облысеыший, утратил значительную часть решительности – он вновь почувствовал себя шестилетним мальчуганом, в которого летит острый нож, брошенный недрогнувшей рукой родной матери.

      От побега, теперь уже из пещеры, его удерживало лишь присутствие русалки и тревога за судьбу дочери. Вернее, дочерей. Он, всё ещё надеялся на то, что Анжела просто запуталась, слегка заигралась в могущественную ведьму и, что, всё еще можно исправить, спасти не только Альбинку, но и её старшую сестру.

      Он прятался в тёмном, грязном углу, среди всяческого хлама, прикидываясь таким же ненужным и бесполезным, как все вещи, что его сейчас окружали. За годы жизни он развил в себе эту способность – казаться незаметным и безобидным и сейчас воспользовался своим умением.

      Следовало сидеть тише воды, ниже травы, дабы ведьма не обнаружила его присутствия, иначе, не трудно было догадаться о том, что на алтарь могут лечь две жертвы вместо одной.

      Игоря слегка мутило – он, в точности представлял себе течение обряда, видел и не один раз, как мать, на алтаре, убивает людей во славу Мораны.

      Удивительно то, что долгие годы, что там годы – столетия, все исчезновения и убийства людей, происходящие в округе, списывали на несчастные случаи и нападения диких зверей.

      Неудивительно – тел почти никогда не находили. Подвластная ведьме нечисть отлично справлялась с их утилизацией.

      Игорь догадывался о том, что мать, заранее побывав у нотариуса в Филлиповке, переписала всё своё имущество, немалое, надо заметить, на юную наследницу, в которую она и рассчитывала, в, конце-концов, преобразиться.

      Нотариус у неё был верный, хорошо прикормленный и проблем у молодки, явившейся за наследством, возникнуть не должно было бы.

     А, уж, документы, какие хочешь, для Марь Ивановны состряпать была и вовсе не проблема. С её-то, могуществом!

      Русалка затаилась в колодце – сильная и гибкая, она, в любой момент могла прийти на помощь к Игорю. Жаль, что находиться вне своей стихии и принимать человеческий облик, Настя могла лишь на очень короткое время.

     Но, много времени и не потребуется – если им не удастся застигнуть ведьму врасплох, то, они все обречены на смерть.

      В этот раз ведьма не пощадит никого – ни сына, ни, очень полезную ей, русалку.

     Они, затаившись во тьме, наблюдали за тем, как в пещеру, тихо и незаметно проник ещё один незваный гость – Анжелика.

     Девушка, лёгкой тенью, скользила в полумраке, на её губах змеилась коварная улыбка, в глазах застыло жестокое предвкушение.

      И только теперь Игорь Михайлович понял, что Настя права – эта его дочь навсегда потеряна для него.

      Молоденькую девушку не интересовало ничего, кроме могущества и силы. Она жаждала обладать знаниями и тайнами старой ведьмы и была готова шагать по трупам. Было понятно, что Лика, не задумываясь, убьёт и старуху, и отца, и сестру ради достижения поставленной цели, а Морана лишь возрадуется появлению в рядах своих последователей молодой, жестокой служанки.

     Глава 10. Ритуал.

      В самой пещере царили полумрак, сухость и прохлада. Это там, снаружи, всё ещё царствовал мирный, летний вечер, постепенно теряющий своё очарование и безмятежность – закат горел кроваво-алым, небеса быстро затягивала тёмная осенняя муть, поначалу, лёгкий ветерок, посвежел, окреп и усилился и уже завывал дурным голосом, грозя перерасти в настоящий шторм и обрушиться на землю со всей своей яростью.

      Погода изменилась чуть ли не за несколько мгновений, и Альбинка, даже не успевшая толком встревожиться, растерянно вцепилась в локоть, спокойного, как удав, ЖеПе, который, в этот момент уже удерживал, качнувшуюся на ветру, Марь Ивановну.

     Пригнувшись под шквальными порывами ветра и надеясь устоять на ногах, Альбина продолжала крепко удерживать рослого парня.

     Какие уж тут достопримечательности – уцелеть бы!

      - Ого! –весело воскликнула Альбина, второй рукой ловя волосы, норовящие облепить ей лицо – вот это буря! Здорово! У вас часто погода меняется так сразу? Нас в Канзас не унесёт этим ураганом, а, Жень? Ты, знаешь ли, не очень похож на Тотошку!

      Женька, в отличие от Альбины, на ногах стоял вполне уверенно и ещё удерживал Марь Ивановну, которая, в том не особо нуждалась – милейшая бабушка, что удивительно для хрупкой старушки, бодренько трусила впереди, выпустив руку парня, шустро перебирала ногами, напрочь губя свою легенду. Ветхие старушки, по твёрдому разумению Альбины, не могут похвастаться крепостью организма и столь спокойно сопротивляться стихии. Вон, её вторая бабуля, мамина мама, Зоя Александровна, всё время на что-то жаловалась – то на боль в суставах, то на повышенный сахар, то, на зрение, на давление и прочее…

      А, здесь? Не старушка, а Терминатор в очечках!

      - Нужно найти укрытие! – просипела Альбина, которой, крепчавший ветер, со всей дури залепил в лицо пригоршню песка и пыли – Немедленно, а, то и, впрямь, унесёт!

     Видимость сильно затруднилось – пыль клубилась повсюду и был риск не заметить какое-нибудь естественное препятствие – яму, обрыв или, просто, глубокую рытвину, упасть и сломать себе шею.

      - Вот и укрытие – ЖеПе сильно толкнул девушку вперёд, будто опасаясь, что она, заподозрив неладное, бросится бежать прочь, ломая ноги по буеракам.

     Альбина, легкой ласточкой, головой вперёд, влетела в узкую щель, совсем неприметную с той дорожки, по которой они так мирно шагали ещё пять минут назад.

     Сама бы она никогда не догадалась, что, в этом месте притаился проход средь камней и кустарника.

     Она едва устояла на ногах, цепляясь пальцами за осыпающиеся щебнем, стены прохода, испортив свой роскошный маникюр и ободрав ладони до крови. Толчок в спину был ощутимым и, если бы не кроссовки, которыми девушка тормозила, то, она бы, так и влетела в этот узкий проход, падая, головой вперед и скользя по пыльному, земляному полу, до самого алтаря.

      Впрочем, одурманенная ведьминским зельем, жертва, которой представлялась Альбина, так и должна была поступить, а, теперь, всем и каждому и, прежде всего, служительнице Мораны, становилось ясно, что Альбинка не находится под влиянием колдовского напитка.

      Девушка, чью спину обжог, полный неприязни взгляд старухи, быстро развернулась, выставив вперёд обе руки, точно приготовившись отбиваться от нападения.

     Во всяком случае, некоторое представление о самообороне она имела – в школе с учащимися провели несколько занятий по предмету и Альбинка, как ни странно, кое - что помнила из тех уроков.

     Может быть, эти знания помогут ей спасти жизнь.

      - Какая шустрая девочка – медленно вплывающая в пещерку, Марь Ивановна, загородила проход и стало совсем темно, хотя и до этого было не особо видно, в сумерках, да еще и под землей! Альбинка лишь ресницами хлопала, надеясь быстро проморгаться и избавиться от пыли, запорошившей глаза.

     По грязным щекам текли слёзы, но, глаза промылись, и, теперь, девушка могла хоть что-то видеть в сгустившейся тьме.

      Тьма, кстати, быстро отступила – едва лишь ведьма вошла в пещеру, вспыхнули факелы, прикреплённые к каменным стенам вполне современными креплениями из стали и пластика.

     Их зажёг вездесущий Женька Попов – вот, уж, кто, в этот миг производил впечатление настоящего зомби – движения деревянные, взгляд пустой, а, из уголка рта сочится тоненькая струйка слюны.

     Зомбирование или, как там ещё может называться подобное состояние, парню не мешало – он зажёг все факелы и застыл соляным столбом за спиной у ведьмы.

      - Что ж, ты молчишь, внученька? – ведьма опиралась всем телом на деревянную клюку, невесть откуда возникшую у неё в руках – Гляди, в какое интересное место я тебя привела. Разве я не сдержала своего слова, обещая тебе, девонька, познавательную экскурсию и осмотр местных достопримечательностей?

      - Я – Альбинка прокашлялась, избавляя глотку от, всё той же, пыли – не особо люблю подземелья, особенно, малоизученные пещеры – сыро, антисанитария кругом, пауки и прочая мерзость, опять же..

      - Мерзость? – угрожающе переспросила ведьма, одним скачком приблизившись к девушке и нависая над ней огромной уродливой тенью.

      - Мерзость – сглотнув комок страха, подтвердила Альбина, решившая, что терять ей нечего – Ведьмы там всяческие, чёрные и любовники их зомбированные.. Вас, бабуля, часом, за педофилию и развращение малолеток, не привлекали ли? Тьфу!

      Ошарашенная Марь Ивановна мигнула, раз, второй, третий – у неё задёргался один глаз, а пальцы на руках скрючились, точно сведённые судорогой – никто не смел разговаривать с ней в подобном тоне, особенно, сопливая девчонка, мясо для её алтаря, девчонка, которой вскоре предстояло стать кормом для ворон.

      - Ты! – ведьма обвинительно ткнула в Альбину когтистым пальцем, оторвав его от клюки – Ты, что, всё понимаешь?

      - А, то! – девушке сталодьявольски страшно, глядя в хищное лицо, мгновенно преобразившейся старухи. У Альбинки даже вся спина вспотела от ужаса, очень неприятное ощущение! – Совсем я дура, что ли, всякую дрянь пить и травить свой молодой организм? Он мне еще очень даже пригодится в дальнейшей жизни, а, жить я планирую долго и счастливо!

     О том, что без советов русалки и предупреждения домового, Альбина, как раз и напилась бы дурман-отвара, девушка предпочла промолчать – пусть старуха думает, что это внучка у неё такая умная уродилась и предусмотрительная.

      Но, ведьма, ведь тоже, не вчера родилась и в экстрасенсорные способности городской девушки, не поверила.

      - Кто? – яростно завизжала она, яростно тыкая в предполагаемую жертву своей клюкой – Кто надоумил тебя? Кто осмелился нарушить мой запрет… опять?

     Альбинка, медленно отступая от взбесившейся старухи, пробурчала:

      - Во, даёт! Ты в каком веке живёшь, бабуля? Я, может быть и городская, но не дура же! Догадаться о том, что дело не чисто, не сложно совсем, а, тут, ещё и сны всяческие..

      - Сны? – пуще прежнего, взъярилась Марь Ивановна, прямо на глазах у оторопевшей девушки преображаясь из тихой, добродушной пожилой женщины в рассвирепевшую фурию – Сны, говоришь?

     И, ведьма закрутилась на одном месте, раскинув руки, точно крылья, подол её темного платья мёл пыльный пол пещеры, седые волосы разметало вокруг головы, точно змей Горгоны – Сны!

     Клюка, что примечательно, оставалась стоять перед ней, ровно и прямо, словно корни пустила.

      Альбина отшатнулась прочь от впавшей в безумную ярость, старухи, предпочитая упереться взмокшей от страха, попой в большой, чёрный камень, для неясных, но, явно, недобрых целей, воткнутый в центр пещеры. Девушка, конечно же, догадывалась о том, что каменюка та и есть пресловутый алтарь, на котором её и должны были прирезать во славу Мораны, но, всё равно, предпочитала его бездушный холод безумной ведьминской пляске.

     Прикосновение к камню вышло неприятным, он, словно вибрировал, в предвкушении и Альбина, кривясь от гадливости, отступила на несколько крохотных шажочков, благоразумно пятясь и от злобной старухи, и от её проклятого артефакта.

      Воздух в пещере как-то загустел и даже нагрелся, факелы мигали, будто светомузыка в ночном клубе. То и дело перед Альбиной мелькало побелевшее от ужаса лицо ЖеПе, который, будучи не в силах сопротивляться колдовству ведьмы, мелко дрожал всем свои крупным телом.

      Наблюдать за происходящим оказалось страшно и противно, и Альбина трясла головой, пытаясь избавиться от наваждения.

      - Хватит! – старуха, как-то вдруг, успокоилась, справившись с собственной злостью и раздражением – Конец, всё равно, один.. Ложись на камень, девочка. Обещаю, умрёшь быстро и без мучений.

      - Ложись мальчик на лопату – сказала ему Баба-Яга – пробурчала Альбинка себе под нос и отступила за чёрный камень, отдалившись от него на несколько шагов, не спуская глаз с бесноватой старухи – Ага.. Счаззз..

     Отступать пришлось в самый темный участок пещеры, туда, где был свален всяческий хлам, но, что поделать? Уж очень хотелось Альбине очутиться подальше от, пышущей злобой, бабки.

      - Сопротивляться, значит, удумала? – ведьма раздражённо щёлкнула длинными когтистыми пальцами – Это ты, зря.. зря..

     И, она что-то быстро зашептала, склонившись красным, влажным ртом к своей клюке, точно разговаривая с ней, затем бросила её, начав водить руками по воздуху и махать ими перед собственным длинным носом и Альбина, удивившись, продолжала наблюдать за странным поведением старухи, всё так же, прячась за алтарным камнем.

      То, что это было ошибкой, девушка поняла сразу же – острый, птичий взгляд ведьмы, поймал её в силки и она замерла, чувствуя, как её собственные руки-ноги, предают хозяйку, отказываясь повиноваться. Ноги, в особенности – они налились бетонной тяжестью и замерли, прилипнув к земляному полу.

      Из всех подвижных частей организма, слегка шевелилась лишь шея, да ещё, Альбинка могла кое-как моргать ресницами.

     Она и застыла, чувствуя себя мошкой, попавшей в янтарь – оставалось лишь глупо трепетать ресницами и открывать рот в беззвучном крике.

      Жуть!

      - Попалась! – медленным шагом, словно хищник к добыче, подкрадывалась ведьма к беспомощной жертве – Нет спасенья. Смирись, девонька и прими свою участь достойно, как и многие до тебя!

     Альбинка лихорадочно обдумывала различные планы избавления от новой напасти – один шаг ведьмы равнялся одному плану.. неудачному. Она пыталась, честно пыталась, отвести глаза, оторваться от безумного взгляда старухи, но у нее не получалось, тело отказывалось повиноваться, не желало двигаться и спасать девушку от жалкой участи бесправной марионетки.

      К тому же, зловещая фигура пожилой женщины, с растрёпанными седыми космами на голове, начала размазываться у неё перед глазами, поплыла, таяла, точно воск от сильного жара.. Теперь уже не старуха с безумным взглядом подкрадывалась к жертве, а, молодая, легконогая женщина, с точёными чертами аристократического лица, расслабленная и полная ожидания.

      Испуганная Альбина пристально вглядывалась в лицо графини Марии, и, без труда, признала в видении, аристократку из страшного рассказа Насти и легко представила её в пышном платье, по моде позапрошлого века, с высокой причёской и в бриллиантах..

      Именно в такую роскошную, уверенную в себе, красавицу и превратится злая старуха, отобрав молодость и саму жизнь у Альбинки.

      И, девушке, внезапно, захотелось жить, просто, жить – ходить по земле босыми ногами, дышать полной грудью, любоваться бесконечным синим небом, слушать беспечное щебетание птах.. Просто жить, радуясь каждому дню и делать то, что до этого мига не имело для неё особой ценности.

      - Крепкая, какая! – уважительно зашипела ведьма, пристально всматриваясь в лицо предполагаемой жертвы – Не совсем, значит, измельчал род графов К*! Сильная кровь! Не сдаёшься.. Ложись на камень!

      - Отстань от меня! – взвизгнула Альбина позорным, тонким голосочком – Пошла прочь, упырица!

     Девушка задрожала, забилась, в невидимых глазу, силках, пытаясь сопротивляться, но, воля ведьмы непреклонно толкала её обратно к чёрному камню.

      А, камень-то, с виду, обычная глыба, только непривычного, чёрного, даже нет, не чёрного, а, грязного, тёмно-серого цвета .. Альбина исподлобья, украдкой – шея-то, у неё, кое-как, начала шевелиться, посматривала на зловещий артефакт, и он её, определённо, не нравился. Обидно - вот так, ни с того, ни с сего, за здорово живёшь, умереть на неприглядной каменюке.

      Пришло понимание того, что, рыжеватый налёт на камне – это, ни что иное, как неопрятные пятна от, ранее пролитой, крови. Не все, видно, жертвы, сдавались без боя, иные, как и Альбина, пытались сопротивляться.

      Неудачно, судя по всему, раз их кровь запятнала злой артефакт.

     Надо же – омолаживалась ведьма давно, успев с тех пор одряхлеть до состояния руин, а, кровь, пролитая на алтарь, все еще видна.

     Не простой это камень, не добрый!

      Девушка, до боли закусила нижнюю губу и сделала ещё один, крохотный шажок по направлению к алтарю – её, точно магнитом тянуло к омерзительной глыбе, появилось неосознанное желание взобраться на камень, улечься на спину, почувствовав лопатками холодный, могильный холод и замереть, предоставив ведьме полную свободу действий.

      Старуха неожиданно заулыбалась, вертя в руках свою клюку и Альбина, с ужасом, осознала, что, все эти странные мысли и желания, навеяны тёмным ведьминским колдовством, что это она, перемалывая её волю и тягу к жизни, неумолимо толкает её к артефакту.

      Шея поворачивалась теперь просто отлично, да и кончики пальцев начало бодро покалывать – верный признак того, что к ним возвращается подвижность, но, медленно, очень медленно, ведь до алтаря оставалась, всего-то, пара-тройка шагов, правда, больших шагов, взрослых, а, Альбина еле ползла, оттягивая неизбежное.

     У Альбины появилось стойкое ощущение посторонней помощи – некто, оставаясь незамеченным, вливал в нее силу, дающую возможность противиться ведьминской воле и злым чарам, некто, очень осторожный, но, доброжелательно настроенный к ней, Альбине. И, это, никак не могли быть, ни Настя, ни, кто иной. из местной нечисти, подвластной Марь Ивановне.

     Кто-то чужой решил подгадить хозяйке здешних мест.

     Кто-то, очень хорошо знавший старуху и ее возможности.

      Правую руку отпустило совсем, и девушка едва не завизжала от счастья – она сможет сопротивляться и не позволит зарезать себя тупо, как скотину на бойне.

      Судя по всему, бывшая графиня К*, ещё не понимала, что её жертва пытается ускользнуть от уготованной ей участи. Она, всё так же, нависала над Альбиной огромной, темной тенью, давила на неё горящим взглядом безумных глаз и, в предвкушении, облизывала тонкие, не по - старчески, влажные, губы и, нацелив на девушку, похожие на птичьи лапки, руки, совершала ими странные пассы, отставив в сторону свою неприглядную клюку.

      В этот миг она мало походила на добрую бабушку Марь Ивановну. И следа не осталось от той, милейшей старушки, хорошо знакомой всему Черно-Озеру – колдовство, творимое ведьмой, обнажило её истинный облик, облик чёрной ведьмы – тонкая костлявая фигура, вытянутый к низу череп, в ореоле растрёпанных, седых косм, длинная, тонкая шея и выступающий кадык, заострённый, словно клюв хищной птицы, горбатый нос, узкие губы, острый подбородок и горящие безумием глаза…

      Для полноты картины не хватало лишь нескольких уродливых бородавок, поросших жёсткой щетиной, но и без них, образ выходил наимерзейший ..

      Помнится, в сопливом детстве, Альбинка смотрела старый, ещё советских времён, фильм-сказку, в котором, какой-то, страшненький дядечка – актёр, играл злодейку бабу-Ягу. Маленькой Альбинке она показалась ужасной страшилой и ещё долго снилась по ночам.

     Так вот, та, баба-Яга, в сравнении с бывшей графиней Марией, была, просто цветущей красавицей или, быть может, то, что чудовищная старуха, не в кино, а, в явной жизни, находилась от перепуганной девушки на расстоянии вытянутой руки, играло свою роль, делало страх более явным?

      Левая рука почти освободилась от оцепенения, и Альбина начала надеяться на то, что сможет противостоять ведьме. Если на неё не действует колдовство, то, можно попытаться вырваться из пещеры и убежать? Возможно, Настя ошибается и Альбинке не грозит смерть? Уж, как-нибудь, крепкая молодая девушка сумеет совладать со старухой и даже ускользнуть от её верного прихвостня Женьки Попова? А, там, к людям и попытаться до кого-нибудь дозвониться, может быть, сеть уже появилась?

      Сам Женька Попов стоял в стороночке и безучастно наблюдал за противостоянием двух родственниц – пожилой и молодой и ни во что не вмешивался.

      Зомбированный ЖеПе включался только по голосовому сигналу, исходящему от ведьмы, всё остальное время он вёл себя, как зритель в кинозале – смотрел, но не участвовал.

     И, существовал еще один, неизвестный ведьме, фактор – союзник, незнакомый, быть может, опасный, но, уже сумевший слегка облегчить участь Альбины.

     К, тому же, Альбинка помнила и о том, что на своё омоложение, ведьма, обычно, созывала жителей со всей округи, дабы, продемонстрировать одурманенным людям собственное могущество.

     В этот раз, к великой радости Альбины, призыв не удался – кроме ЖеПе, никто из посторонних, за манипуляциями злой бабки не наблюдал.

     Жители тихо-мирно сидели в своих уютных домах, занимались обычными делами и, знать не знали о том, что происходит поблизости, совсем рядом с их разлюбезным хутором Чёрно-Озеро.

     Это значит, что, не так уж и всемогуща ведьма, что, за годы своего владычества над здешними местами, она заигралась, упустив из виду нечто важное, неучтенное, дающее возможность самой Альбине избегнуть, уготованной ей участи.

      Ещё один, крохотный, шажок вперёд – ноги, вроде бы, повиновались собственным желаниям Альбины, а не желаниям старухи. Но, девушка продолжала двигаться к камню, подобно бездушной марионетке – она надеялась на то, что ведьма, до последнего, не заподозрит её в том, что обречённая на смерть, жертва, готова к отчаянному сопротивлению и побегу.

      Всё. Алтарь, дальше отступать некуда – осталось лишь лечь на каменюку и бездумным взглядом пялиться в потолок, ожидая завершения обряда и удара ножом прямо в сердце.

      Умирать не хотелось.

     Камень неприятно холодил даже через плотную ткань джинсов. Он манил к себе, требовал, чтобы Альбина сдалась и выполнила необходимые действия.

     Ноги и руки окончательно освободились, исчезли невидимые путы, превращавшие девушку в тупую куклу и Альбина, уже более осмысленным взглядом, осмотрелась по сторонам, лихорадочно изыскивая средство для спасения собственной души и тела.

      Ведьма замерла в трех шагах от неё, скалясь, точно волчица, унюхавшая свежую кровь, Женька Попов находился далеко, почти у самого входа в пещеру, прячась в длинных тенях, которые безуспешно пытались разогнать два чадящих факела.

      «Какая дикость – мелькнула мысль в голове у строптивой жертвы – пещера, факелы эти старорежимные, алтарь в потёках крови.. Средневековье, да и только. Жаль, инквизиции поблизости не наблюдается.»

      - Ложись на камень! – глаза ведьмы опасно сузились и в руках, сам по себе, появился тесак, вместо, канувшей в неизвестность, клюки, здоровенный такой тесак, мясницкий, с широким лезвием. Таким только кабана разделывать, а не хрупкую девушку, нежную и ранимую.

      Альбина рот раскрыла – она узнала орудие убийства. Трудно не узнать этакую зловещую штукенцию из рассказа Насти, больше похожего на триллер про кровавого маньяка. Именно этот тесак она и представляла в своих самых жутких кошмарах. Этим самым ножом, графиня Мария убила свою собственную дочь, несчастную Наталью, открыв счёт длинной череде жертв, приносимых в дар древней богине Моране.

      «Зарезала, как курицу! – с неприязнью подумала Альбина – сердце вырвала, глотку – перерезала! И меня тоже хочет выпотрошить! Не дамся!»

     Но, на алтарь залезла с показным послушанием и улеглась, без сопротивления, точно мальчик Жихарка из детской сказки, которому было предложено с удобствами расположиться на лопате.

      Чёрный камень, зараза, обжог спину и девушка почувствовала себя очень неуютно. Но, она, всё ещё надеялась на Настю.

     Глупо, да?

     Но, русалка, ведь, обещалась помочь? Помочь справиться с ведьмой?

      Могла ли Настя обмануть её, глупую, городскую барышню, далёкую от страшных легенд Чёрно-Озеро? Признаться, честно, но, Альбинка, до сих пор окончательно не поверила в происходящее – глазами видела, спиной ощущала. А, до конца поверить не могла! Она же, дитя технологического века, с его прогрессом, современными гаджетами, с президентами, супермаркетами и МЧС, в, конце -концов? Где эти, ваши, 9-11? Где же, Чип и Дейл, которые спешат на помощь? А, последний охотник на ведьм, ау! Откликнись?

      Никто из супергероев поблизости не наблюдается, один зомбированный ЖеПе безучастно наблюдавший за происходящим и на героя, ну, никак, не дотягивавший.

     Альбинка вздохнула и грудь у неё заходила ходуном… Она не верила в то, что, вот, сейчас, ведьма взмахнет увесистым тесаком и её молодая жизнь прервётся навсегда самым изуверским способом.

      «Она же, сумасшедшая! – обожгла Альбинку неожиданная мысль – Обычная сумасшедшая маньячка, серийная убийца, а, не какая ни чёрная ведьма, прислужница Мораны! Всё это, глупая сказка, которую, я сама себе придумала. Нужно бежать. Немедленно! Спасаться! Понапридумывала себе мистической чуши, а, нужно было просто обратиться в полицию! - мысли девушки хаотично метались в голове, бились, подобно птицам, пойманным в силки - А, как же, Настя? – внезапно озадачилась вопросом испуганная девушка – Она же мне не привиделась? Вон, в бюстике моём плавает, карасей да щук очаровывает, живая вполне, хоть и холодная на ощупь.. Нечисть, всё же..»

      Пазлы не складывались, у несчастной Альбины голова шла кругом – обман, везде обман и Настя, предательница, бросила на произвол судьбы! Как она может помочь ей, Альбинке, как? Плавниками загребать станет или ползти, опираясь на руки? Ног-то у неё нет..

      А, ведьма, есть – она стояла над алтарём, её глаза предвкушающе горели, губы шептали слова древнего заклинания и каждое слово ударяло по Альбине, словно булыжник.

     Сил сопротивляться не осталось. Хотелось расслабиться, успокоиться и покорно ждать конца. Пусть будет, как будет. Что может она, слабая девчонка противопоставить могущественному колдовству служительницы Мораны? НИЧЕГО! Она слишком слаба, у неё нет сил сопротивляться. Она должна принять уготованную ей участь и отдать всю свою жизнь той, кто более этого достоин.

      МАРИИ..

      «Эти мысли не мои – взъерепенилась девушка, пытаясь извиваться на проклятом камне, холодном, как глыба льда – Они – не мои! Я не хочу умирать!»

     Ведьма зловеще расхохоталась, громко, торжествующе. Именно так хохочут злодеи в замечательных диснеевских мультиках. Её седые волосы развевались под порывами ветра, что завывал где-то за стенами пещеры, набрякшие вены на старческих руках вспухли лиловыми волдырями, длинный нос заострился ещё больше, острые зубы белели в алом провале рта.

     Тесак блеснул в полумраке, суставчатые пальцы ведьмы стиснули рукоять, и она замахнулась, намереваясь воткнуть зловещее орудие в тело беспомощной жертве и вырвать сердце у неё из груди.

      Альбина громко завизжала, представив, как острая сталь вспарывает её тело, кромсает плоть и проламывает рёбра.

     Она забилась, пытаясь вырваться, выскользнуть, увернуться…

      «Поздно! Слишком поздно – мысли метались в голове и бились в висок – Я этого не переживу! Я не могу, не хочу умирать!»

      Ведьма расхохоталась, наблюдая весь этот ужас и наслаждаясь страхом девушки, смакуя его на кончике языка и ударила..

      **

      Прячущийся среди пыльного барахла, Игорь Михайлович, с жадным любопытством наблюдал за тем, как легко мать подчинила своей воле его собственную дочь.

     К своему удивлению, Игорь испытал лёгкое чувство разочарования – если и теплился в Альбинке дар ведьмовства, то, такой крошечный, что не стоило на него и рассчитывать.

     Не ей тягаться с опытной, матёрой прислужницей Мораны, за долгую жизнь погубившей не одну сотню людей.

     Вот у Игоря дар имелся и он, прямо- таки, кожей ощущал, как злые глаза русалки Насти впиваются в него, ожидая от ведьмака чудесных подвигов.

      - Никакого геройства! – зло подумалось ведьмаку – Я, не какой-то там Мерлин, способный крушить горы и вызывать извержения вулканов и сил у меня, кот наплакал. Будем выжидать.

     И, он выжидал, трусливо прячась среди пыльного хлама, выжидал до последнего и лишь, когда ведьма схватилась за своё излюбленное орудие убийства, решил действовать.

      Он заметил, как блеснуло в неверном свете факелов стальное лезвие и выпрыгнул из укрытия, преодолевая расстояние до алтаря за какие-то считанные доли секунды.

      Их оказалось недостаточно.

     Мария, словно, точно знала, где, в какой именно щели, затаился её непутёвый сын, знала и тоже выжидала в засаде, играя в безумие..

     Конечно, Альбина, как ни крути, была необходимой для омоложения жертвой, но, кроме того, она ещё была и наживкой.

      Глупый ведьмак поступил, как и предполагалось – он размяк сердцем и не смог спокойно наблюдать за тем, как умирает его собственная дочь.

     Её сын всегда был слаб и мягкотел и, с годами, он так и не излечился от своей главной слабости – сочувствия к людям.. И, к нелюдям, тоже..

      Ведьма ударила и Альбина, заорав, соскочила с алтаря, намереваясь бежать подальше от этой страшной пещеры, от чёрного, зловещего камня, от безумной старухи с окровавленным ножом в руках.

      Окровавленным?

     Альбина споткнулась, остановилась и едва успела подхватить, падающее прямо на неё, тело.

      Игорь успел почувствовать лишь, обжигающий грудь, удар, мгновенную злую боль и мгновенную слабость – острое лезвие хищно впилось в грудь, разрывая плоть, а, затем, легко выскользнуло наружу, сделав своё мрачное дело.

     Сердце ведьмака оказалось рассечено пополам, он, всё ещё жил, всё, ещё дышал и даже мог говорить, но, на губах уже пузырилась кровавая пена, а, темнота медленно окутывала сознание.

      Ведьмаки не уходят легко, даже с разрубленным сердцем…

      Альбина мгновенно узнала того, кто упал ей на руки.

     Она, не удержав тяжёлого тела мужчины, опустилась на колени – голова неизвестного оказалась прямо перед неё.

     Неизвестного ли?

      У матери, на память о прошлой жизни, осталось лишь несколько фотографий и Альбина, частенько, украдкой, рассматривала их, с жадностью вглядываясь в полузабытые черты лица родного человека.

      - Отец! – неуверенно позвала девушка, сдерживая, готовые вырваться из груди, рыдания – Отец!

     Её крик встряхнул пещерную тишь, где-то наверху, под сводом, зашебуршалось нечто неизвестное, но, живое, на головы людей посыпалась земля, труха и ещё какой-то мусор..

     Никто не обратил на это никакого внимания.

      - Альбинка – голос умирающего Игоря Михайловича звучал тихо и неуверенно – Как ты выросла, дочка..

      - Папа? – растерянно произнесла Альбина, глотая слёзы, густые и солёные – Как же так, папа?

      - Вот так! – громкий, жестокий голос ведьмы отвлек Альбину от горьких слёз – Слабак! И, это, мой сын? Позор на весь мой род! Даже умереть достойно не смог, трусливое, бесполезное существо!

      Альбина вздрогнула, как от удара – да, как, она смеет?

     Девушка осторожно положила голову отца на земляной пол, отметила взглядом кровавую полосу на равнодушном камне, вскочила на ноги, крепко сжимая кулачки:

      - Пошла вон, ведьма! Как ты можешь? Это же твой сын!

     Мария гнусно ухмыльнулась прямо в лицо, разъярённой её словами, внучки.

      - Ну и что? – насмешливо спросила она – Сын? У меня было много детей, так, что с того? Они все умерли ради того, чтобы жила я! Жила и служила своей госпоже, темнейшей Моране! Мой сын – никчёмное, бесполезное создание, ошибка природы, ребёнок, который никогда не должен был родиться, трус и предатель! Теперь он мёртв, я избавилась от него после стольких лет позора, и ты тоже проживёшь недолго, последовав за ним.

      - Какая же, ты, мерзкая тварь! – вновь опускаясь на колени, ожесточённо произнесла Альбина, продолжая поглаживать голову погибшего – Жаль, что ты не сдохла в том ледяном аду!

      - Даже в тебе, дерзкая девчонка, мужества больше, чем в моём сыне – ведьма тряхнула рукой и алые брызги полетели с широкого лезвия прямо на алтарь. Проклятый камень с жадностью впитал жертвенную кровь – Его, всего-то и хватило лишь на то, чтобы послать тебе сны… Сильно помогло? – ведьма гнусно захихикала – Ты – иная! Сильная, злая, дерзкая! Хорошая жертва моей Госпоже! Тебя и убивать, куда приятней, чем прочих!

      - Чёрта с два! – зло закричала Альбина, показав ведьме средний палец правой руки, жест универсальный, а, от того не нуждающийся в объяснении – Обойдётесь! Обе! И ты, грязная старуха и твоя поганая Госпожа!

      Ведьма оскорблённо фыркнула и пнула тело умирающего сына костлявой ногой.

     И тот шевельнулся.

      - Дочь! – прохрипел ведьмак, чьё сердце, всё ещё продолжало жить, вопреки всем известным законам природы – Аля..

     Альбинка вскинулась, двумя руками сильно толкнула, не ожидавшую подобной прыти, старуху и та, отлетев шагов на пять, приземлившись на пятую точку, явно что-то там себе отбила, потому что до Альбинки донеслись выражения, совсем неподходящие представительнице древнего графского рода.

      - Дрянь! - возмущенно заверещала старуха – Как ты смеешь?

     Ведьмак, умирающий, но, всё еще живой, схватил девушку за тонкие запястья, неожиданно сильными руками и пристально уставился прямо ей в глаза. Альбинка вздрогнула – глаза ведьмака застилала тьма, они не моргали, притягивали и не отпускали её.

      - Скажи – требовательно спросил Игорь Михайлович – Принимаешь ли, ты, его?

      - Па, ты чего? - девушка подумала, что отец, ослабевший от потери крови, бредит, но, на всякий случай, решила с ним не спорить.

      - Принимаешь ли? – хрипел ведьмак из последних сил, и его длинные ноги мелко дрожали, упираясь, в земляной пол, пещеры.

      - Принимаю – пролепетала Альбина, ещё не зная, на что, собственно, подписывается – Ты, не умирай только, слышишь? Не смей..

      Слёзы душили её горло, и Альбина, разумом понимая, что не живут люди с сердцем, рассеченным на части, в то же время, отказывалась терять отца, которого, по сути, никогда и не знала.

      - Дар – твой! - прошептал ведьмак, страшно кривя лицо в предсмертной гримасе – Добровольно и без принуждения отпускаю Его! Будь достойна.. Прости меня.. я так и не смог защитить вас с мамой.– и, глаза мужчины подкатились, превратившись в сплошной белок, зрачок полностью растворился в этой страшной белизне, ведьмак захрипел, засучил ногами и обмяк..

      Умер.

     А, ведьма, уже ковыляла к Альбине, бодро опираясь на ушибленную ногу и потягивая к ней длинные руки. Глаза старухи полыхали вовсе не родственными чувствами. Скорее, они пылали от злости и нетерпения.

      - Как, ты. смелаааа! – шипела старуха, тряся седыми космами – Ты не получишь ничего, девка…

      Ведьма сильно ударилась, упав на землю, она совсем одряхлела за то время, что находилась в пещере, но, колдовские силы поддерживали ее старческое тело. Поэтому, от неё ускользнули последние мгновения жизни собственного сына, она, лишь, безумно радовалась тому, что внучка никуда не бежит, не пытается избегнуть незавидной участи, а, просто стоит на коленях, сжимая кулаки, глотает слёзы, оплакивая это ничтожество и смотрит на ведьму исподлобья, горящими от ненависти глазами.

      Альбина, так и не поняла, что произошло – последние слова отца не успели стихнуть, а губы его – навеки сомкнуться, как, что-то, сильно ударило её под дых, словно конь копытом лягнул.

     Девушка устояла чудом, боль, острая и мгновенная, ушла, так же неожиданно, как и возникла.

     Альбина судорожно вдохнула воздуха и замерла, почувствовав цепкую руку на собственном плече.

      - Больше никаких игр! – заорала, уставшая ждать новой жизни, ведьма, подтягивая сопротивляющуюся девушку к роковому камню – Хватит!

     И, принялась колдовать – Альбина, сразу же, ощутила знакомое онемение, то чувство, когда, собственные руки-ноги отказываются подчиняться и выполняют приказы посторонних людей.

     Только, теперь, всё было иначе – онемение-онемением, а, хозяйкой своих родных конечностей, оставалась Альбина. Она инстинктивно создавала видимость мнимой покорности, рассчитывая неприятно удивить старуху в самый решающий миг.

      - Так-то! – удовлетворённо заявила ведьма, чье тяжелое, со свистом, дыхание, наполнило пещеру – Полночь, самое время.. – и, заголосила, нараспев читая какие-то заклинания, из которых Альбинка, как ни прислушивалась, не смогла разобрать ни единого слова.

      Нож, тот самый, которым ведьма зарезала своего сына, вновь очутился в руках у косматой ведьмы и лезвие его, уже напиталось кровью убитого им человека.

     Теперь ведьма выглядела ещё ужасней, чем раньше – её лицо совсем постарело, нос странно изогнулся, почти доставая до подбородка, острого и хищного, кожа напоминала пергамент, серая и хрупкая, покрытая уродливыми, старческими пятнами, а, хуже всего то, что выпали почти все зубы и начали выпадать седые волосы, похожие на свалявшуюся паклю..

     Ведьма шамкала и плямкала, но, слова заклинания, выговаривала на удивление чётко.

      Альбина затрепетала, сузившимися глазами наблюдая за каждым движением бесноватой маньячки – она не умрёт! Она, слишком молода для смерти! Ведьме не удастся покончить с ней, ни за что!

      Заклятие было произнесено полностью – за многие разы его употребления, Мария ни разу не сделала ошибки и, воззвав к Моране, ведьма взмахнула ножом.

      В это же время, Альбина, которая лишь притворялась обездвиженной, рванулась прочь с рокового камня, надеясь на то, что, треклятая железяка воткнётся в черный алтарь и сломается.

     Однако, случилось иное – никем не замеченная, Анжелика, которая всё это время терпеливо поджидала удобного момента и таилась поблизости, услышав, что ведьма начала взывать к своей покровительнице, покинула пыльный угол, весьма удачно скрывавший её присутствие.

      Ни, бывшая графиня Мария, ни, тем более, Альбина, лежавшая на алтаре, не приметили лёгкой тени, возникшей за спиной у ведьмы.

     В руках у Анжелы тоже был нож, её собственный нож, заклятый особым способом и уже испивший крови – крови своей хозяйки и крови тех животных, которых, юная ведьма приносила в жертву весь последний год.

     Ныне, этот клинок, уже вкусивший алой крови невинных жертв, жаждал иного – он нацелился на другую, более завидную цель.

      Клинку предстояло испить кровь ведьмы.

     Альбинка очень вовремя скатилась с алтаря. В тот самый миг, когда старуха занесла руку для удара – она соскользнула, гибкая и быстрая и упала, в этот раз, удивительным образом, удачно приземлившись и ничего себе при падении не отбив, а, старуха, даже не успевшая охнуть, оказалась на алтаре вместо Альбины, скованная заклятьем, которое, в тот момент, шептали губы юной, властолюбивой ведьмочки, ударившей подло, исподтишка.

      Старуха пронзительно завизжала, затряслась, скача на алтаре, точно припадочная, взывала к Моране, так же, громко, голосила и Анжела, стремясь переорать Марию, словно от громкости и пронзительности воплей зависел исход их противостояния.

     Ударили они одновременно, с одинаковой ненавистью в горящих глазах.

     Сталь сверкнула в полутьме, внезапно ставшей густой и вязкой, вонзилась в мягкую плоть с омерзительным чавканьем и..

     Два тела, старой и молодой ведьмы, слиплись, словно в экстазе и замерли, распластавшись на алтаре.

      И, ничего не случилось – пещера не затряслась, свод не обрушился и земляной пол не заходил ходуном, только в воздух взметнулась серая пыль и кто-то оглушительно чихнул, испугав Альбину до полусмерти.

      - Апчхи! – оглушительно громко чихнул Женька Попов, в недоумении озираясь по сторонам – Где это я? – и, выхватив взглядом Альбину, некрасиво раскорячившуюся на земляном полу подле черного камня, исправился – Где это мы? Что случилось-то?

      Пока что, он заметил только Альбинку, не обращая внимания на два тела, возлежащих на каменюке, обильно залитой кровью.

      Альбина чертыхнулась – ей, вовсе не улыбалось быть оказаться обвиняемой в деле о двух убийствах.

     Два трупа имеются – имеются, вон, лежат и не шевелятся, ножи в наличии, с отпечатками пальцев и она, вся такая городская и меркантильная, приехавшая, якобы, за наследством… Чем не повод?

     Не очень надеялась Альбина на то, что местные правоохранительные органы станут тщательно расследовать это двойное убийство – быстро назначат виновного и отправят Альбинку далеко и надолго.

     Эх, как же не вовремя ты очнулся, ЖеПе!

      Парень продолжал рассматривать пещеру, водя вокруг себя осоловелыми глазами и крутя затекшей шеей – заклятье спало с него, наверняка, после смерти графини-ведьмы и теперь ЖеПе искренне недоумевал, силясь постичь происходящее.

      Его блуждающий взгляд натолкнулся на два окровавленных тела, слившихся в тесных объятьях на черном камне, ЖеПе округлил глаза и, набрав в лёгкие больше воздуха, собрался голосить…

      - Блямс! – удар дубины, обрушившийся на затылок многострадального парня, получился на диво звонким и сильным. Женька обмяк, глаза его подкатились, и он рухнул в пыль.

      - Ты не торопилась! – буркнула Альбинка, узрев перед собой Настю, удивительно – на двух ногах и без хвоста! – Меня, тут, между прочим, два раза чуть не прирезали!

      - Ну, не прирезали же.. – равнодушно передернула белыми плечами, Настя и переступила через, распростертое на земляном полу, тело Женьки - Нужно поторапливаться. Мой срок, знаешь ли, не долог. Хвост обратно отрастёт и помочь тебе станет некому.

      - Отца убили. – Альбинка хлюпнула носом, заново переживая мгновения холодного ужаса – Представляешь.. зарезали.. Ведьма даже глазом не моргнула. Раз – и всё в крови, а он уже мёртвый, не дышит.. мама расстроится, как узнает.

      - Совсем с ума сбрендила! – фыркнула русалка – Собираешься ей рассказать страшную сказочку о ведьмах, ведьмаках и о себе, в качестве жертвы? Да, уж, с мозгами у тебя, Альбина, явно разлад! Хватит ныть – бесстрастный голос русалки ожог Альбину не хуже пощёчины – он знал, на что шел! Тебя, недотёпу, спасал, да, вот, эту – Настя, с пренебрежением кивнула на Анжелику, не подающую признаков жизни – Только, её-то, спасать - глупо. Она давно тьме продалась, вся, с потрохами.

      - Сестра! – жалостливо продолжала хлюпать носом, Альбинка – я всегда сестрёнку хотела или, братика.

      - Она, тебя бы, не пожалела – резко ответила Настя, нисколько не смущавшаяся своей наготы, ибо на ней, кроме бюстика, подаренного Альбинкой, большее ничего не имелось. Даже чешуя куда-то подевалась. – Ножом проткнула бы, без колебаний – и Настя, твёрдой рукой, ухватила Альбину за одежду – отцу спасибо скажи – он тебя от заклятья избавил и силу свою, ведьмачью, передать успел по согласию добровольному. Хоть раз в жизни поступил, как настоящий мужик!

      Альбинка оторопела и перестала хлюпать носом - силу? Какую такую, силу? Ей не нужно ничего! Она – не ведьма и ведьмой становиться не желает!

      - Конечно, ведьма! – русалка, удивительно сильная для столь хрупкого телосложения, решительно стащила мертвую Анжелу с тела старухи.

     Альбинке, аж, поплохело – мертвые, кругом – мертвые, а они болтают, как две подруги за завтраком!

      - Сдохла, наконец-то! – с удовлетворением в голосе, произнесла Настя – И на тебя, как видишь, управа нашлась… мамуля! Не стой столбом! – прикрикнула она на Альбину – Скоро этот увалень очнётся, вопросы начнёт задавать, разные.. Оно тебе надо? Ты ведь единственная наследница бабкина.. живая.. Зачем тебе лишние хлопоты?

      Альбина громко и выразительно сопела – ничьей наследницей, будь оно всё неладно, она становиться не желала. И, правда, зачем ей это? Самым большим и заветным желанием девушки было всё бросить и бежать из Черно-Озеро со всех ног, без оглядки, домой, к мамочке, по которой, девушка успела ужасно соскучиться.

      И, пусть, мамуля ворчит, таскает в дом богатых мужиков, пропадает на тусовках – всё лучше чем сражаться с черными ведьмами, наблюдать за тем, как умирают родные люди и прятать трупы… Три трупа.. Ох!

      - К мамочке, под крылышко захотела? –ядом, что пропитывал язвительный голос Анастасии, можно было отравить всю округу и ещё Филлиповку в придачу - Шевели ластами, ведьма сопливая.. Теперь, вся основная работа на тебе.

      Русалка уже стащила с алтаря тела погибших – графини Марии, которая, вовсе не походила на добрую и любящую бабушку и тело сестрички Анжелки, желавшей, одним махом, из пешки стать ферзём и теперь, деловито раскладывала их на полу.

      Мертвые и холодные.

     На красивом лице русалки затаилась злорадная улыбка – девушка радовалась смерти своей мучительницы и не скрывала этого ни от кого.

      Альбина же, склонилась над отцом – в груди ведьмака зияла кровавая рана, на лице, застывшем навеки, отражались тревога и недоумение.

      - Оставь его! – резко произнесла Настя – О нём позаботятся другие. Для всех Горька пропал без вести много лет назад. Его давно считают умершим, и мы не станем никого разубеждать в этом. Твоё дело – Мария..

     Альбину несколько покоробило столь циничное отношение светловолосой Насти к погибшему ведьмаку – кажется, русалка вырастила отца Альбины, в какой-то мере, заменив тому родную мать и вдруг, такая чёрствость. Может быть, правы сказки и легенды и нечисть, пусть, даже и разумная, как красавица Анастасия, не может испытывать эмоций и чувствовать любовь к кому-либо? Просто, чуды, своеобразные, холодные и бесчеловечные?

      «Как же, холодные! – сама себя перебила Альбина – ведьму она ненавидела горячо и искренне!»

      Альбинка окончательно запуталась, но, приказам Насти, повиновалась без спора – ей, вовсе, не хотелось в тюрьму. Быть обвинённой в убийствах, которые не совершала? Нет-нет, у неё совсем иные планы на жизнь и тюрьма в них никоим образом не вписывается.

      Настя полюбовалась на тела, разложенные рядком, подле черного алтаря и продолжила распоряжаться бедной Альбиной, которая, по бледности и прозрачности, уже почти перещеголяла саму русалку.

     Девушка из русалки получилась великолепная – высокая, гибкая, ножки – ровные, красивые, жаль, что слишком белые, без загара.

     Куда лучше, чем с рыбьим хвостом!

      - Так, ведьмачка, теперь, дело за тобой – русалка кивнула на старушечий труп – Протяни руки, направь их на рану у неё на груди и сосредоточься…

     Альбинка выпучив глаза от натуги, напряглась, почувствовав, что её вот-вот стошнит – ведьмачка? Ещё чего! Она, самая обычная девушка-подросток, без аномалий и отклонений, с одной лишь вредной привычкой, которую она намеревалась бросить. Ей, между прочим, страшно и совсем не хочется уподобляться иным родственницам, избравшим столь жуткую судьбу – она не желает становиться ведьмой!

      Она так и сказала Насте, получив в ответ скептическую улыбку.

      - Ты родилась с этим даром – пояснила Настя – пусть, слабым и неразвитым, но, он у тебя уже был.. И, у меня был, когда-то… Разве ты не замечала за собой странностей, отличавших тебя от иных, твоих подружек и знакомых? Что-то должно было быть, дар проявляется помимо твоей воли. А, теперь, после того, как Игорь погиб и передал тебе всю свою силу, он станет ярче и ты сразу ощутишь себя иной.. Совсем другой.. Ведьмой!

      - Я не хочу! – твёрдо произнесла Альбина – Не хочу становиться такой, как она!

     Альбине стало страшно, страшнее, чем лежать на алтаре и знать о том, что, нож, вот-вот, оборвёт твою молодую жизнь… Она, уже почти поверила в то, что не выберется живой из проклятой пещеры.. К тому же, Настя, как ни странно, была права – были, были странности у Альбины.. как же без них? Девушка всегда очень хорошо чувствовала опасность, она и в Черно-Озеро ехать не хотела именно поэтому – всё в ней противилось дальней поездке, она догадывалась о том, что здесь её не ожидает ничего хорошего.. Так и оказалось. Но, теперь, в этой пещере, переполненной трупами, она несколько растерялась, испытывая страх и чувство гадливости. Как же так? Где справедливость, которая должна восторжествовать? Она, Альбина, не такая, как Мария или Анжела. Она никому не желает зла, она, хочет лишь уехать домой и забыть обо всём случившимся, как о страшном сне.

      - Я не хочу быть ведьмой – твердо произнесла девушка, заглядывая в прозрачные глаза русалки - Я не стану служить Моране и губить людей.

      - Фи! – скривилась русалка – Не служи и не губи, кто ж, тебя заставляет? Пока ты сама, по доброй воле, не прольёшь невинную кровь на этом или, каком другом, алтаре, прислуживать Моране ты не обязана. Конечно, дар твой – тёмный, но, и с ним можно жить и даже, творить добро.

     Вот и сотвори для нас чудо – закрой рану на груди у старухи.. Нужно, чтобы все думали, что, всеми любимая, Марь Ивановна умерла от сердечного приступа, а, не от того, что родная внучка воткнула ей в грудь, тридцать сантиметров доброй стали и развалила пополам её гнилое сердце.

      Альбина вновь почувствовала, что её, вот-вот, стошнит.

      - Как, ты, можешь? - всхлипнула девушка, еле сдерживая рвотные позывы – Как, ты, можешь быть, вот такой.. спокойной? Ты же хорошая, добрая, Настя, ты, всем помогала – и, мне, и отцу..

      - Я, нечисть! – твёрдым и даже, злым, голосом, заявила Настя – НЕЧИСТЬ! Меня превратили в русалку, убийцу с рыбьим хвостом, лишили возможности жить, дышать, любить.. А, ведь, я хотела дом, семью, мужа и детей… разве, я хотела слишком многого? Ведьма лишила меня такой возможности. За эти годы я свыклась – русалка угрожающе сверкнула глазами – свыклась, но не смирилась! Я мечтала о свободе долгие, долгие годы, ради неё лишь и жила, терпела прихоти бесноватой ведьмы и убивала, тоже, ради неё. В том числе и невинных людей, просто, людей, которые, по какой-либо причине, стали неугодны ведьме и её темной госпоже. Теперь же, всё – я ухожу, уплыву далеко-далеко, на край света, забуду обо всём и, быть может, когда-нибудь, отыщу таких же, как я… Но, для этого, нужно кое-что сделать и ты, Альбина, станешь слушаться меня.

      И, Альбина, послушалась, точно так же, как некогда, это сделал её отец.

      Она протянула руки, нацелила их на окровавленную грудь старой ведьмы и сосредоточилась на собственных ощущениях.

     Ей было грустно и смешно – ну, какая из неё ведьма? Сейчас, в данный момент, она не испытывала к бывшей графине даже ненависти – как можно ненавидеть холодный труп, который мёртв окончательно и бесповоротно? Его нужно похоронить и позабыть о произошедшем.. Просто, забыть.

      Альбина слегка отвлеклась, углубившись в собственные переживания, а, когда, вновь сосредоточилась, то обнаружила, что, её сила, та, самая, от которой она была готова отказаться, сотворила невозможное – на груди старухи больше нельзя было заметить страшную рану, она исчезла, плоть сомкнулась, приняв прежний, неповрежденный вид, черты лица Марь Ивановны, искажённые болью, сгладились и расправились.

     Теперь, это уже была не мёртвая ведьма, убитая в колдовском поединке, а, просто, обычная старая женщина, дряхлая и немощная, не пережившая сердечного приступа. Одна из многих. Бывает..

      Они с Настей, как ни противно было Альбинке прикасаться к трупу, поднатужились и вытащили Марию из пещеры на свежий воздух, уложив ведьму на тропе, как будто, она шла, шла и внезапно упала. Туда же, отволокли и ЖеПе.. На нем и строился основной расчет – парень должен был подтвердить рассказ Альбины, ему, как местному, будет больше веры, чем какой-то приезжей девице, пусть даже и родной внучке.

      Оставалась ещё Анжела – честолюбивая ведьмочка, всё ещё лежала на алтаре с ножом в груди и Настя, ни в какую, не соглашалась вытаскивать тот самый нож.

      - Бережёного – Бог бережёт – туманно пояснила она, уставшей до безумия, Альбине – с ним пусть и упокоится.

      Анжелу уложили на черном алтаре, как можно удобней, словно бы, от этого что-то зависело в её неясном посмертие, сложили ей руки на груди и оставили в темноте, загасив все факелы.

      - Уходя, гасите свет – пробормотала себе под нос Альбина, покидая ведьминскую пещеру, превратившуюся в склеп.

      Настя планировала обрушить вход и замуровать его на веки-вечные. Там же, в пещере, оставалась и книга, колдовская книга недоброй ведьмы по имени Фотинья.

     Альбина не пожелала даже прикоснуться к ней, на что, Настя, хмыкнув, равнодушно заявила – «Зря!»

      Быть может, когда-нибудь, Альбина и смирится со своими новыми, необычными способностями, отыщет им достойное применение и тоже начнёт писать книгу, но, свою собственную книгу, без мрачного благословения богини Мораны.

      Но, до этого момента, если, конечно, он, когда-нибудь, настанет в далёком и неопределённом будущем, ещё жить, да, жить ..

      Лёхва, терпеливо поджидавший появления русалки в ближайших кустах, высунул мохнатую морду из густых ветвей, до полусмерти перепугав юную ведьмочку. Пальцы Альбины, сами собой сложились в охранный жест и леший в страхе, попятился – такой знак нёс боль.

      - Не пугай его! – тихо попросила Настя, появляясь в темном проеме – Он поможет нам сам, без принуждения, обрушит пещеру, а, ты, затем, разбудишь Женьку.

      - Отец? – горло Альбины сдавил мучительный спазм, она готовилась расплакаться и залить слезами округу – как же так? Она, ведь даже, не поговорила с отцом, ничего не успела узнать у него, не спросила о том, любил ли он её, Альбину, не сказала ему, что сама всегда мечтала встретиться с ним.. Теперь, теперь уже слишком поздно, поздно для всего.

      - Он умер за тебя. – сухо произнесла русалка – он – ведьмак, у него не будет могилы и ты не сможешь носить ему букеты цветов. Поверь мне, так лучше для всех. Я похороню его в озере – он всегда любил его, Черно-Озеро, в подземном гроте, где я жила столько лет. Место хорошее, тихое. Он упокоится с миром и не превратится в нечисть.

      Альбинка тупо кивнула, потирая глаза, набрякшие от невыплаканных слёз – она не желала, чтобы её мертвый отец, ожил и преобразился в нечто ужасное, с большими зубами и злобным нравом.

      - А, как же, эти? – Альбинка имела в виду двух ведьм, умертвивших друг друга в поединке – Они, случайно не…

      - Не беспокойся – лукаво произнесла Настя, умолчавшая о слишком многом – Они не вернутся.. никогда.

     Альбинка предпочла поверить русалке – та много лет наблюдала за ведьмой и, наверняка имела понятие о происходящем, в отличие от неё, глупой и неопытной.

      - Теперь, прощай – прошептала Настя, милые ножки которой, уже начали покрываться мелкими серебристыми чешуйками – мой срок истёк. Скоро у меня вновь отрастёт хвост, и я не смогу тебе помогать здесь, на суше. Остались лишь земные дела, и я верю в то, что ты справишься, сможешь всё уладить самостоятельно.

      Альбинка тупо кивнула и поёжилась – она как-то незаметно успела привыкнуть к немногословной, суровой русалке, которая, как ни крути, доводилась ей очень, очень дальней тётушкой.

     Будет нелегко без её своевременных советов.

      Настя скрылась в пещере – через колодец русалка попадёт в своё озеро и похоронит ведьмака, а затем..

      Затем, она, свободная, как ветер, отправится путешествовать по миру, подальше от озера, столько лет служившего ей тюрьмой и опротивевшего до невозможности.

     По ручьям и рекам она поплывёт к тёплому морю, к его ласковым волнам, солёной воде и золотому песку.

      Она станет просто жить. Жить и радоваться каждому дню, проведённому без крови и насилия.

     И для этого ей не потребуется никого убивать.

     Глава 11. Хозяйка Чёрно-Озеро.

      **

      Альбинка долгим взглядом проводила Настю, скрывшуюся в тёмной щели, ведущей в проход к ведьминой пещере. Рядом неловко топтался Лёхва – леший, слегка, опасался молодой ведьмочки. Та уже показала свою силу, напугав его, хотя, вряд ли сделала это осознанно. Но, за долгие годы, Лёхва, лесной житель, как ни странно, привык доверять Насте-русалке, да и домовой с банником, пришлой девчонки не опасались.

      Но, всё равно, Лёхва не решался торопить незнакомую ведьму – себе дороже. Мало ли, какое у неё, ведьмы, настроение? А, то, возьмёт и превратит Лёхву во что-нибудь этакое, неприятное, зелёное и пупырчатое.. Бывали, знаете ли, прецеденты..

      Альбинка внимательно взглянула на Лёхву и неожиданно потянулась за телефоном – ей ужасно захотелось сфотографировать это, неведомое науке, существо, а, главное! Главное, убедиться в том, что у неё, Альбины, все дома и, что её драгоценная «крыша» никуда не уехала и даже, не накренилась! Убедиться в том, что, всё происходящее, закончившееся для некоторых особ, печальным образом, ей не приснилось, а происходит на самом деле.

      Исполнительный леший лишь моргнул, когда, на краткий миг, его ослепила яркая вспышка. Нечисть, доставшаяся Альбинке, по наследству, оказалась, на редкость, дружелюбная и непугливая, к тому же, Лёхва чуял на девушке запах погибшего друга-ведьмака и терпеливо ожидал её дальнейших распоряжений.

      Альбинка опасливо оглянулась назад – она, всё ещё не могла взять в толк, как существу, пусть и крупному, гораздо большему по размерам, чем обычный человек, удастся обрушить пещеру, скрыв все следы преступной ночи.

      У лешего, каким бы сильным он не казался, скорей всего не хватит сил.

     Рассудив, что Настя, уже должна была благополучно отрастить свой хвост и уплыть по тайному ходу в озеро, Альбинка обречённо кивнула мохнатому Лёхве. Тот не медлил, радостно угукнул и поспешил к пещере.

      Девушка наблюдала за передвижением нечисти с любопытством и затаённой надеждой – авось, получится и ей не придётся отвечать на неудобные вопросы людей в строгой форме об убийстве, аж, трёх человек.

      Лёхва чегой-то там, старательно выискивал, шаря лапами в высокой траве, так удачно скрывавшей узкий вход в пещеру. Его мохнатые лапы шевелились туда-сюда, сновали, точно упитанные кроты, из любопытства вылезшие на поверхность.

      Девушка поёжилась – от графской усадьбы остались лишь живописные руины, поросшие кустарником и невысокими деревцами и лишь красивая усыпальница древнего рода, возвышалась неподалеку.

     От развалин веяло холодом, пробиравшим до костей.

      Альбинка решила похоронить старуху именно там – она, естественно, догадывалась о том, что для этого, ей придётся обивать пороги разных инстанций и кланяться кое-кому в пояс, но, девушке внезапно захотелось упокоить бывшую графиню в её родовом склепе.

     Это показалось ей правильным решением, правильным и самым безопасным, чтобы там Настя ей не говорила о покойниках, которые никогда не встанут, дабы отомстить.

      Что касается ветреной Анжелы, то, тетке Зине придётся смириться с тем, что, непутёвая девчонка сбежала из дому – ибо, такова будет официальная версия и Альбина не собиралась её оспаривать и открывать жителям Черно-Озера, правду.

     Анжела пропадёт, исчезнет, как пропадают в нашей стране сотни и тысячи молодых людей. Девушка уверила себя в том, что, никто не станет искать несчастную хуторскую девчонку с излишним усердием – молодая, красивая девушка, которой надоела убогая сельская жизнь, просто сбежала из дома, в поисках лучшей доли. Жаль, лишь, престарелую тётку, но, Альбина не страдала излишним альтруизмом и не собиралась являть миру Анжелу со здоровенным ножом, засевшем в груди.

      В, конце -концов, Анжелка сама избрала свою судьбу, покусившись на то, что принадлежало Моране.

      Лёхва, что-то усиленно искавший в густой траве, по всей видимости, определился – его могучие лапы ухватили нечто тёмное и длинное, похожее на крепкий, древесный корень и.., поднатужившись, леший крякнул, совсем, как человек и сильно дёрнул.

      Раздался грохот и Альбинка инстинктивно присела, прикрывая голову руками – мало ли, что может прилететь из плотного облака пыли, что появилось на месте обрушенной ведьминской норы?

      - Кхе-кхе.. – послышалось совсем рядом и девушка резво отпрыгнула в сторону, готовая к драке.

      Но, это, оказался, всего лишь, Женька Попов, пришедший в себя после ласкового удара разгневанной Насти.

     Парень озадаченно щупал затылок.

      - Ох, же, ты – стенал ЖеПе, растерянно тряся многострадальной головой, которой и без того хорошенько досталось – Где это мы, а?

      Судя по всему, парень лишился изрядного куска воспоминаний о предыдущем вечере и о сегодняшней ночи, которая, как раз подходила к концу.

      В сереющем небе загорались первые звезды и Альбинка, пребывая в сомнении, смотрела за парнем – получится ли?

      - Мы на руинах графской усадьбы – торопливо проговорила она – В том самом месте, которое ты грозился мне показать в самом начале нашего знакомства, когда рассказывал о местных достопримечательностях. Вышли с самого вечера, еще светло было, солнце палило, будь здоров, как бы на прогулку.. Марь Ивановна сказала, что врачи велели ей прохаживаться.. Вот и отправились на прогулку. Ходили-ходили, везде побывали – и в лесу, и у озера, и, вот, сюда добрели, поздно уже совсем, на небе звезды первые загореться успели. Бабуля устала совсем, такси не вызовешь – кто ж приедет по темноте, по буеракам? Тут, что-то грохнуло, земля задрожала, загудела и обвалилась.. Пыль, камни, ничего не видно совсем! Жуть! Марь Ивановна, как упала, так и лежит, без движений, тебе по голове каменюкой прилетело, а, я, вот, ногу зашибла и тоже упала. Потом оклемалась, встала и Марь Ивановну осмотрела, а, она уже и не дышит. Сердце, наверное, она ж старенькая, много ли ей надо, старушке? Жуть! Я никогда в жизни покойников не видела, а, тут, бабушка родная! Ты, Женька, лежишь, как мёртвый, я здесь одна, частично дееспособная, со своей ногой, покалеченной! Страшно-то как было! Я кричала-кричала, на помощь звала, никто не пришел, все по домам сидят, телевизоры смотрят. Я еще больше перепугалась, давай тебя трясти, а, ты – молчок, хорошо, хоть дышал, вроде бы.. Вот, только сейчас очнулся и я бояться перестала!!

      Альбинка тарахтела, как заведенная, обрушив на несчастного контуженного целый ворох информации, от чего тому едва не стало еще хуже.

      - Ох! – Женька очумело затряс головой, чувствуя, как тяжелая глыба ответственности за происходящее, упала на его широкие плечи – Помолчи немного, будь добра. Башка трещит, раскалывается, прям.. беда-беда! Земля, говоришь, тряслась? У нас такое бывает, иногда, по паре раз в году трясет. А, Марь Ивановна, что? В больницу надо скорее поспешать, в Филлиповку. Мать, наверное, с ума сходит, где мы, да, что мы… Ох, нагорит мне за то, что за вами не углядел!

      Женька, продолжая что-то невразумительно бормотать себе под нос, устремился к старухе, слегка припадая на одну ногу, морщась и потирая шишку на затылке, пощупал той пульс. Хотя, и без того было ясно, что Марь Ивановна упокоилась с миром. Затем, прискакал к Альбине, потрогал её за ногу, слегка помял, поцокал языком – мол, ничего страшного нет, ушиб, как ушиб, заживет до свадьбы и посоветовал девушке запастись терпением, потому как он, Женька, направится к хутору за помощью.

     Буераки-буераками, но сосед на стареньком «Жигуленке», проедет как-нибудь.

      Правде, перед этим, он поинтересовался у Альбины – не забоится ли она, остаться ночью, черти-где, в компании с трупом, пусть и родной, но, глубоко мертвой, бабушки? Все-таки, Альбина, в его понимании, девушкой представлялась городской, изнеженной, к жизненным передрягам абсолютно не приспособленной.

      Альбинка похлюпала носом для приличия, затем, поспешила уверить деятельного парня в том, что, не такая уж она и нежная и, как-нибудь, его дождется, только, пусть Женька не филонит, а бежит скоро и без остановок, ей страшно, больно и, вообще, она не ужинала..

      По всей видимости, парень ничегошеньки не помнил, особенно, про своё зомбирование и сексуальные игрища с любвеобильной старухой.

      После того, как Женька, бодро потрусив по тропинке, скрылся с глаз, Альбина, спотыкаясь на камнях, полезла на ближайший пригорок, надеясь осмотреться до прихода людей – пыль, поднятая лапотворным обвалом Лёхвы, уже осела и приближающийся рассвет позволил разглядеть лежавшее внизу озеро..

     Сам же Лёхва, чудесным образом растворился в предрассветных сумерках, ускользнув незамеченным и для самой Альбины и для, ушибленного на всю голову, ЖеПе.

      Девушка, долго, до рези в глазах, всматривалась в далёкую водную гладь, но, конечно же, русалку Настю так и не заметила.

     Ей стало очень грустно – Альбинке не удалось пообщаться с отцом. Вероятно, Игорь Михайлович, стремясь искупить вину перед дочерью, не колебался ни единого мгновения в своем желании спасти её жизнь.

      Теперь, его тело покоилось под толщей воды, в глубинах Черно-Озера и, если судить по рассказам местного люда, там оно и останется навсегда.

     Глубоко озеро, по поверьям, так и вовсе - бездонно и неохотно отпускает жертвы свои.

      Русалка обещалась Альбине, что позаботится о том, чтобы Игорь Михайлович не превратился в нежить и девушка ей верила.

      Присев на крупный камень, Альбина призадумалась – она уже чувствовала себя не такой, как раньше – в ней играла чужая, незнакомая сила, девушка начала ощущать себя по-иному и даже окружающий мир представлялся в другом свете.

      Например, Альбина, сидя на каменюке и прикрыв глаза, прекрасно видела, как далеко, уже в нескольких километрах от того места, где она находится в данный момент, медленно бредёт по лесу мохнатый Лёхва, возвращающийся с рассветом в старую медвежью берлогу, служившую домом местному лешаку.

      Видела Альбина и призрачные границы старого ведьминого круга, который, значительно истончившись после смерти недоброй хозяйки здешних мест, медленно истаивал и грозился к рассвету полностью раствориться в воздухе.

      Неизвестно откуда, но, Альбина знала о том, как, при желании, можно восстановить этот круг, как правильно наложить заклятье на то или иное существо, заставив его подчиниться своей воле, как внушить разумному любую мысль, ей, лично, угодную..

      Тяжело вздохнув, Альбина оторвала задницу от камня – рядом уже слышались встревоженные голоса. Женька оказался отличным бегуном и помощь подоспела гораздо раньше, чем её ожидала Альбина.

      Устало поморщившись – ногу, действительно тянуло, как от растяжения, девушка почувствовала, что у нее начинает болеть голова, а, ведь ей, судя по всему, предстоит целая куча важных дел.

     Смахнув с грязного лица каменную пыль голой рукой, Альбина неожиданно поняла, что быть ведьмой, не так уж и плохо – тупая, пульсирующая боль в затылке, медленно отступала, как будто девушка приняла сильнодействующее обезболивающее средство.

      Девушка тонко усмехнулась собственным мыслям и покосилась на мёртвую старуху. Труп ведьмы лежал без движения, так же, как его и положили в самом начале.

      Альбинке подумалось, что, убедить остальных в том, что, всеми любимая старушка Марь Ивановна умерла естественным образом, без посторонней помощи, ей большого труда не составит – у неё имелся отличный свидетель, которого, к тому же, терзало смутное чувство вины за произошедшее.

      Голоса приближались – громкие, взволнованные и Альбинка вытащила из кармана пыльных джинсов свой телефон.

      Ведьма она еще неопытная, а там, кто знает, как дело повернется, тяжёлая артиллерия, в ее положении, не помешает.

      Девушка улыбнулась – телефон ожил и весело приветствовал хозяйку бодрой птичьей трелью.

     Альбина набрала знакомый номер недрогнувшей рукой.

      - Алло, мам – заслышав сонный, заспанный голос матери, произнесла Альбина – Тут, такое дело.. Тебе необходимо срочно приехать в Черно-Озеро..

     **

      - Уезжаешь, значит? – ЖеПе неловко топтался возле Альбины, точно молодой петушок подле пестрой курочки. Петушок из Женьки вышел так себе, на троечку с минусом – слишком унылое у него получилось лицо и глухой голос – Насовсем и.. Не останешься? И, приезжать не станешь? Вовсе? Как же, дом, хозяйство и, вообще?

      Лицо парня выглядело слегка растерянным – столько событий обрушилось враз на их благополучный хутор – и, неожиданное землетрясение, и, смерть Марь Ивановны, и пропажа шебутной красавицы Анжелики.

      А, уж, как тяжело вздыхала, всё это время, Альбина! Именно ей выпала сомнительная честь объясняться с местными представителями власти.

      До самого приезда матери, Альбина чувствовала себя говорящим попугаем, выдавая всем желающим свою собственную версию событий, поскольку, как ни напрягал память ЖеПе, она к нему так и не вернулась.

      Да, она приехала в гости к бабуле, которую до тех пор никогда не видела, да, пошли прогуляться по замечательным местам, очень красивым, почти заповедным, да, земля затряслась и сердце бедной старушки не выдержало..

      В этом месте своего душещипательного рассказа, Альбина начинала, вполне натурально хлюпать носом и досужие кумушки, уважая её горе от потери близкого человека, отставали, прекращая неприятные расспросы.

      Альбина же, оплакивала не Марь Ивановну, смерть которой от остановки сердца, как ни странно, ни у кого, даже у людей в погонах, не вызвала ни малейших сомнений, а, отца, отца, с которым она так и не успела подружиться, но, который, сделал всё для того, чтобы спасти от смерти, хотя бы, одну из своих дочерей.

      Милейшей старушке Марь Ивановне, к изрядному изумлению многих хуторян, по паспорту, давно перевалило за восемьдесят и это при том, что выглядела женщина моложаво, едва на неполные пятьдесят.

      Лишь к смерти, в той самой пещере, свершая своё черное колдовство, графиня, Мария К*, обрела свой истинный облик, облик вернейшей служительницы Мораны – седые космы, морщинистое лицо и руки-крюки с длинными когтями.

     Сама же Альбина, вполне обоснованно, опасалась скорой мести могущественной богини смерти.. Не могла же Морана, просто так, взять и спустить юной ведьмочке гибель своей верной прислужницы?

     По большому счёту, Альбина-то и не виновата в гибели Марии – убила старую ведьму не она, хотя руки, прямо-таки чесались ее прикончить, а, Анжела, стремясь отобрать у старухи её силу и могущество.

      Возможно, как раз, Анжела, корчится сейчас на раскалённой сковороде, расплачиваясь за свои многочисленные грехи?

      …. Приехав в Черно-Озеро, Маргарита Арнольдовна, мама Альбины, развила бурную деятельность – она быстро договорилась о достойных похоронах несчастной старушки, едва дождавшейся прибытия единственного родного человека и, уступив желанию дочери, сунув кому надо взятку, устроила так, что старуху похоронили не на общем кладбище, а в старинной усыпальнице графского рода.

      Как оказалось, земля, на которой, собственно и находилась та самая усыпальница, давно принадлежала гражданке Каломейцевой и препятствий для захоронения пожилой женщины в родовом склепе, не было.

     У богатых, как известно, свои причуды и желание богатой наследницы, похоронить дряхлую родственницу в родовой усыпальнице, уважили.

      Провожала старушку в последний путь многочисленная свита из жителей хутора. Затем, состоялись пышные поминки и визит к нотариусу в Филлиповку, где и выяснилось, что дом, земля и еще много чего разного, отныне, как ближайшей и единственной живой родственнице, принадлежит Альбине. Сын Марь Ивановны, Игорь Михайлович, давно считался пропавшим без вести, хотя, Альбина-то, точно знала о том, что ее отец погиб совсем недавно.

      Из обычной, приезжей чудачки, которыми, в сезон, кишит вся округа, Альбина, в единый миг, превратилась в состоятельную даму и завидную невесту, так что, кумушкам из Черно-Озера оставалось лишь локти кусать от досады на то, что их неженатые сыновья упустили из внимания столь замечательную и выгодную партию.

      ….. – Кузьма! – сбросив с ног шлепки и войдя в дом, ставший недавно ее собственностью, громким шепотом, позвала домового, Альбина – Где ты все время прячешься? Вылезай негодник, уши драть стану..

     Альбинка, вернувшись из очередного забега по местным инстанциям, блаженно вытянула ноги, буквально упав на уютный диванчик. Она, все еще не могла привыкнуть ощущать себя богатой наследницей, обладательницей большого дома и внушительного счета в банке.

     Кстати, кроме счёта в банке, Альбинке перепало немало наличных денег, которые, бабка, по старинке, хранила чуть ли не под матрасом.

     О них Альбинке сообщил, конечно же, вездесущий домовой.

      В углу что-то громко зашебуршало, заскреблось и прямо из воздуха, в полутенях, материализовался деловитый домовой, держащий под мышкой крупного, упитанного котёнка, угольно-чёрной масти.

      - Мать удар хватит! – хмыкнула Альбина, наблюдая за тем, как шустро Кузьма потрошит пакеты с продуктами и наливает в мисочку холодное молоко для нового питомца – Она терпеть не может котов, особенно, чёрных. Говорит – они притягивают несчастья!

      - Несчастья притягивают глупость и дурной язык! – недовольно заявил домовой, почесывая у себя за ухом – А, это, вот – гордо заявил Кузька, тыкая лапой в котенка – Тебе! Кот! Каждой, уважающей себя ведьме, положен кот. Лучше, чёрный. Можно ещё рыжего, но, я рыжих терпеть не могу.. не уживёмся – честно признался Кузька, потирая мохнатыми лапками шерстистую физиономию – Надеюсь, у тебя, Хозяйка молодая, нет аллергии на кошачью шерсть? Говорят, это модно нынче, иметь аллергию на что-нибудь полезное..

      - Да, мне без разницы – махнула рукой Альбина – И, нет у меня больше никакой аллергии! Жить я здесь, всё равно не собираюсь. В Испанию хочу, на отдых.

     Домовой огорченно всплеснул лапками, пошевелил усами и виновато опустил глазки.

      - Прости нас, Хозяйка молодая – засопел носом древнейший представитель нечисти – Не губи, помилуй, пожалей сирых! Куда мы пойдем, горемыки?

     Альбина удивилась и отставила в сторону чашку с чаем, которым её уже успел попотчевать деятельный домовой:

      - Чего плачешься-то, Кузьма? Гонит ли, вас, кто? Живите, как жили – и, ты, и, банник, и, вот, вот, новый питомец.. И, мавки, будь они неладны, чуды лупоглазые! Одна, сегодня, высовывается из-за куста смородины, когда я .. гм.. по надобностям шла, в домик уединения.. чуть там же, у смородины, со мной конфуз не приключился. Это ты им, немочам бледным, приказал бельё перестирать, да шторы потрусить?

      - Я! – важно задрал подбородок довольный вниманием Хозяйки, Кузьма – нечего без дела сидеть им, а, то, озоровать начнут, да хулиганить. Мавки, они, такие, да.. Присмотру ж за ними, нынче, никакого.. Настя-то, наша, глаз не кажет, уплыла небось в реки дальние, опустело озеро наше, осиротело, того и гляди тиной затянет.. Вот, мавки и озоруют – то, мужиков в лес заведут, да, запутают в трех соснах, то, скотину на выгоне распугают, а, коровы, когда пугаются сильно, то у них молоко пропадает.. Непорядок, то.. А, как, совсем от рук отобьются? – Кузьма внимательно взглянул на Альбину – молодые, ведь, на парней хуторских заглядываться начнут. Мавки-то, раньше, Марии, страсть, как боялись, скора старая на расправу была, могла и на век упокоить с расстройству чувств, а, ты, вот, вообще, нас, горемык покидаешь.. – домовой вновь засопел, украдкой стирая влагу в уголках маленьких глазок – Нельзя дому без Хозяйки, загинет он..

      - За мавками пусть Лёхва приглядывает – распорядилась Альбина, поглядывая на шерстистого хитреца с укоризной – Он, мужик серьезный, у него не забалуешь, а, ты, Кузьма, не ной и кота не попускай, а, то, раскормишь, он и мышей ловить разучится!

      - Какие мыши? – оскорбился домовой, вполне натурально – У нас в доме, мыши? Отродясь такого не было! – и, Кузька, обиженно поджал губы, надувшись, точно, та мышь на крупу.

      - В доме Зинаида поселится – пояснила Альбинка, посмеиваясь над обидчивой нечистью – Тётка Анжелкина .. Совсем она одна осталась. И, пенсия у неё маленькая. Станет за хозяйством следить, вы её не обижайте-то. Я ей накажу, чтобы молоко не зажимала. У тебя, Кузьма, работа вредная, тебе положено.

      Кузьма узнав о том, что дом не опустеет и живая душа в нем будет иметься, слегка повеселел и кота поглаживать начал. Котёнок урчал и ластился.

      - Козу завесть надобно – задумчиво проговорил домовой – у козы молоко жирное, ужасно пользительное для моего организма. И, озеро, озеро-то, Хозяйка! Про озеро-то, не забудь!

      - Что, озеро? – Альбина прислушивалась к шуму во дворе – Что с ним не так?

      - Всё – не так! – разгорячился домовой, тоже настрополив уши – Насти-то, нет совсем! Русалку надобно найти, чтоб, значится, за озером догляд был. Сама посуди – достопримечательность, имущество ценное, опять же и, без, догляду? Нельзя так!

      - Где ж, я тебе, русалку-то, отыщу? – Альбина в упор взглянула на домового – Они, чай, на дороге не валяются и из икринок не вылупляются, как головастики!

      - Так, утопи кого, делов-то? – домовой искренне не понимал сути проблемы – Вот те и русалка.. Станет за озером бдить, туристов гонять, чтоб не озоровали, а, то, понимаешь ли, повадились тарантасы свои железные в заповедных водах мыть, химией озеро наше портить. Так и погубят совсем. Утопи, а? Пусть не девку, а, еще кого.. Вот, хотя бы, соседку твою, тетку Шурку Затонскую .. Погана баба, ой, погана! Не зря её пугало невзлюбило-то! А, русалка, гарная получится – толстая, матерая, страшнаяяя! Никто пакостить не посмеет, с такой-то охраной!

      Альбина хмыкнула – мысль здравая, про русалку, конечно, не про утопление.

      - Никого топить не станет – в категоричной форме отказала она приунывшему душой Кузьме. Душой, а, есть ли она у нечисти, вопрос? – Но, всё решаемо. Может, мавку какую приспособить? Их много по округе бегает.

      - Нееее – не согласился Кузьма – Бестолковые они, шебутные.. Мужика, какого в трусах куцых увидят и все – разум отшибло. Не, хозяйка, не сгодится, мавка-то.. Сурьёзная должность для такой мелочи.

      - А, нет ли где кикиморы в годах? – задумчиво поинтересовалась Альбина – Такой, знаешь ли… - и она изобразила руками нечто воздушное, объёмных форм.

      - Кикимора, та в болоте сидит – фыркнул Кузьма – Тиной питается, да мох культивирует, а, вот, озерница… Озерница, та, имеется – Кузьма оживился и духом воспрянул – По соседству, в болотистой луже обретается.. Домовитая, жуть! Её Мария невзлюбила, да и выгнала за круг свой, вот она и чахнет у себя, в лужице-то.. Я её мобилизую?

      - Согласится ли? – усомнилась Альбинка, чувствуя, что не просто так Кузьма за неведомую озерницу хлопочет. Имелся у него какой-то иной интерес, личный.

      - Куда денется! – домовой горделиво распрямил плечи – Наше озеро, чай не лужица с козье копытце величиной… согласится, как миленькая, ещё и благодарить станет…

      - Ну-ну! – добродушно усмехнулась Альбина – Тогда не медли, исполняй. Доложишься, как положено.

      Домовой кивнул, аккуратно отодвинул от себя уснувшего котенка, которого Альбина решила назвать Мурчалой и испарился, словно и не было его никогда..

     Поспешил, видать, знакомицу свою радовать, да с переездом на новое место помогать.

      ….. – Чего, ты, здесь, в одиночестве киснешь? – Маргарита Арнольдовна ворвалась в комнату, точно ураган и тут же, наткнулась взглядом на дремавшего Мурчалу. Тот продолжал спать, слегка перебирая мягкими лапками во сне и выглядело это мило и забавно – Так – женщина потрясла головой, убедилась, что кот действительно лежит на полу и ей не чудится и недовольно поджала губы. Маргарита Арнольдовна котов не любила. Она, вообще, не любила животных. Животные – это же не деньги, чего их любить? – Ладно, пусть живёт. – махнула рукой женщина, не заметив понимающей ухмылки дочери – Билеты я взяла, уезжаем завтра. С Зинаидой вопрос решён – зарплату ей положили хорошую, грех ей обижаться. Жить она станет во флигеле, за домом – присмотрит.

      Альбинка согласно кивнула – Кузьма присмотрит, конечно – и, пылюку погоняет, и, всех мавок в округе построит, к работе приставит, дабы не озоровали. Мало ли – места здесь тихие, заповедные. Почти курорт. Зимой, опять же, хорошо, благостно, снега великие, да катание на санях. Можно приезжать на отдых… Озеро, опять же, дивное и виды красивые.. А, главное – друзья здесь у Альбинки остаются, пусть и чуды страшные, но, преданные и совсем не вредные, во всём, воле её покорные.

      - Всё же, зря, ты, Альбина, дом продавать не захотела – Маргарита Арнольдовна стояла у широкого окна и отхлебывала ароматный чай из большой, тяжёлой кружки – Хорошие же, деньги давали, за дом, да за землю.. Озолотились бы..

      - Продавать не стану – сказала, как отрезала Альбина, чувствуя себя заправской домовладелицей, помещицей почти – Мне здесь нравится. Может быть, я свою турфирму открою, стану на озеро туристов возить. Благо, денег теперь на все причуды хватит, спасибо бабке экономной!

      Мать ещё что-то тараторила, рассказывала, а, Альбина, молча смотрела в окно – из широкого проёма, повиснув в воздухе, на неё таращилось давешнее пугало, уныло громыхая пустым оцинкованным ведром.

      - Вот же, докука! – рассердилась Альбина – надо же, упрямое, таскается за мной, как привязанное.

     Пугало, пробуждённое к странной жизни, капризом Анжелы, неожиданно поменяло хозяйку и теперь, души не чаяло в Альбине. Днём оно, чаще всего, гордо восседало на шесте посреди соседского огорода, как и полагается приличному пугалу, а, вот, вечера, предпочитало проводить, зависнув над девичьим окном и смущая Альбину своим постоянным вниманием.

      - Кузьма! – строго вопросила Альбина, убедившись в том, что мать отошла на кухню готовить поздний ужин – Опять – двадцать пять?

      Кузьма лишь сокрушенно вздохнул – пугало ему не подчинялось. Сказать честно, оно и Альбинку слушалось плоховато, упорствуя в непослушании. И, ещё - как подозревала молодая ведьмочка, пугало это, мужского рода, иначе, с какого такого перепуга, оно регулярно подстраивало Женьке Попову каверзные ловушки и таскало самой Альбине роскошные букеты цветов?

      - Озерница согласна – довольным голосом отчитался о проделанной работе, исполнительный домовой – Нынче же и переедет… Довольная… Накормила меня от пуза, в благодарность за протекцию – и Кузьма, сыто улыбаясь, потер лапками плотно набитое брюшко.

      Ещё немного полюбовавшись на упрямца в драном пиджаке, с оцинкованным ведром на тряпичной башке, Альбина раздраженно буркнула, обращаясь к довольному жизнью, домовому – Приоденьте его, что ли, а, то, ходит в обносках, людей пугает, меня позорит.. Это же надо, дожилась – влюблённое пугало! Рассказать кому, в сумасшедший дом упекут!

      Кузьма важно кивал – пугало ему нравилось, дом охраняло хорошо, куда там, псам цепным – неподкупное, не спит никогда и не отравит его никто, к тому же.. Очень, очень полезное в хозяйстве приобретение.

     А, что, до букетов – так не в своём же саду, цветы обрывает? Так что, нехай забавляется, не жалко!

      - Мы уезжаем завтра – обратилась Альбинка к, сладко посапывающему в мягком кресле, домовому – На автобусе, из Филлиповки. Ты, его утром, цепями, что ли, к насесту прицепи, а, то, увяжется следом за мной, чего доброго! Мне в городе, только пугала для полного счастья не хватает!

      Представив себе картинку, в которой, влюблённое пугало, точно зловещий монстр из популярного комикса, летает над стареньким автобусом, Альбина расхохоталась, опасаясь, что местные жители не переживут столь дивного шоу. Оставалось надеяться на расторопность Кузьмы и на то, что пугало, всё-таки, окажется привязано к здешним местам, куда более крепкими узами, чем к молодой и, пока, мало что умеющей ведьмочке.

      Вообще-то, Альбина считала, что всё сложилось, более или менее, удачно – злая ведьма получила по заслугам, её подручные, тоже, не остались без наказанья. Только, вот, отец.. Об отце девушка жалела – судя по всему, он был хорошим человеком, пусть, слегка трусоватым и слабохарактерным.

      Жители Чёрно-Озера, словно и не заметили того, что одна ведьма сменила другую – с удивлением и досадой, Альбина обнаружила, как по утру, у ворот, точно по мановению волшебной палочки, возникают бутыли с молоком, корзинки с домашней выпечкой, да и прочие вкусности, которыми домовитый Кузьма уже успел забить не только большой холодильник, стоящий в просторной, светлой кухне, но и обширный подвал, расположенный глубоко под домом.

      Дом Альбинке достался удобный .. и её мама, забросив мысли о продаже этого, с неба свалившегося, сокровища, уже мечтала о том, как часто они станут приезжать в Чёрно-Озеро на отдых.

      Но, сама Альбинка, твёрдо решила – таскаться сюда, в свою вотчину, материным мужикам она не позволит. И, вообще – благодаря капиталу, унаследованному от бабки – ведьмы, нужда в богатых покровителях отпадала сама собой и, в самое ближайшее время, девушка намеревалась серьёзно поговорить о том с матерью. Маргарита Арнольдовна, ещё, совсем молодая, цветущая женщина, которой, вполне по силам, встретить любовь и завести новую семью, а, может быть, даже, осчастливить Альбинку братиком или сестричкой.

      Альбина пообещала сама себе поспособствовать матери свить семейное гнездышко с достойным мужчиной.

      А, ещё, Альбинка, прямо-таки, чувствовала, как у неё зудят самые кончики пальцев, настойчиво, требовательно. Она ощущала, словно какой-то, зов и неясное томление. Так бывает в том случае, если ответственный человек оставляет недоделанным нечто важное.

      В голове, то и дело, всплывали слова заговоров и заклятий, о которых, она, раньше, понятия не имела.

      Как теперь жалела девушка о том, что русалка Настя, столь поспешно покинула своё озеро. Вот, кто, наверняка знал о пробуждении её ведьмачей силы, ведь и сама Анастасия, вполне могла бы стать ведьмой, не попадись она бывшей графине Марии в юном возрасте и не стань жертвой её черных чар.

      Как справедливо подозревала Альбинка, Настя уже очень далеко – русалки могут весьма скоро передвигаться, не нуждаются в сне и, почти не нуждаются в отдыхе. Мечта Анастасии о жарких странах и тёплых морях, могла исполниться в самом ближайшем будущем.

      **

      Рано утром, на самой заре, когда еще даже пастухи не начали собирать своё немалое стадо, Альбинка проснулась.

      Её разбудил какой-то толчок, импульс, кипучая жажда деятельности, подвигнувшие молодую ведьмочку на различные деяния с самого утра.

      Девушка поспешно сменила ночную пижаму на привычные джинсы и хлопчатобумажную футболку, засунула длинные ноги в лёгкие спортивные туфли и выскочила в сад.

      Умываться холодной росой оказалось очень приятно и бодряще, а, пугало, что покорно, точно часовой, зависло поблизости, стараясь прикрыться зелёной листвой, приветственно громыхнуло оцинкованным ведром, которое, домовой, любивший поспать по утрам, безуспешно попытался заменить на пластмассовое.

      Альбинка торопливо почистила зубы здесь же, в летнем душе, вытерла лицо мягким полотенцем и расчесала волосы. Сегодня у неё было прекрасное настроение и она, лишь погрозила необычному воздыхателю пальцем, с которого, к её досаде, уже начинал сползать лак.

      Можно было не сомневаться в том, что на широком подоконнике, в собственной комнате, она обнаружит очередной букет от оригинального поклонника, которого, так старательно, караулила, заинтригованная происходящим, Маргарита Арнольдовна.

      Женщина подозревала во влюбленности Женьку Попова, но, считала его простоватым и бесперспективным деревенским увальнем.

      ЖеПе обнаружился у самой калитки, а обнимку со своим громоздким «конём».

      Альбинка хмыкнула – настоящим, тёмным ведьмам, положен иной вид транспорта – метла там или, ступа, но, Альбина, пока что, ведьмой была неопытной и непривередливой, поэтому, решила обойтись железным «конём», ведомым верным рыцарем Женькой.

      Кстати, зла на парня, девушка не таила – казалось, Женьке, на роду было написано служить ведьме, вот, только, Альбинка, вовсе не собиралась устраивать с ним сексуальных игрища, до которых, так охоча была прежняя хозяйка Чёрно-Озера.

      Поздоровавшись с парнем, Альбина взгромоздилась на широкий багажник верного «коня», и они поехали по удобной дорожке, вокруг хутора.

     Альбинке пришлось слегка напрячься – восстановить ведьмин круг, пусть и малый, защищающий чарами только лишь сам хутор, делом оказалось не простым и не быстрым.

     Молодая ведьма чувствовала всех и каждого из тех, кто принадлежал ранее её бабке-ведьме – чуды, опасаясь попадаться на глаза новой Хозяйке, таились по щелям и норам, но, новый, зоркий взгляд Альбины, настигал их повсюду.

      Она уже не удивлялась лохматости лешего, необычности домового и угрюмости банника, нахальству и пронырливости мавок, в болотце сидела кикимора, торопливо закапывавшая своё дрожащее, студенистое тело, в жирный ил, круглобокая водяница высовывала длинный нос из ряски, любуясь своим новым местом обитания. Имелось, даже, одно привидение, самый настоящий призрак, охранявший древний клад, закопанный в лесу. Призрак этот, раньше, во времена стародавние, был вполне матёрым мужиком, разбойничавшим в здешних местах.

     После смерти, конечно же, болезненной и насильственной, он так и остался караулить свои сокровища.

      Скорей всего, графиня Мария, знала о зарытом кладе, но не трогала его, до поры, до времени, оставляя, как НЗ, на чёрный день.

      Кроме чуд покрупнее, что часто живут бок о бок с людьми, Альбинка видела и прочих – мелких и слабых духов, живущих в полях и лесах. Каждый из них боялся молодой ведьмы до умопомрачения, но, тем не менее, показывался ей на глаза скоро и с покорностью.

      Объезд Чёрно-Озеро они завершили через три часа. Несчастный Женька окончательно выдохся, устав крутить педали верного «коня», и Альбина подумала о том, что необходимо приобрести какой-нибудь, более скоростной вид транспорта, а, то, с прежним, получалось медленно и утомительно.

     И попа болела от жесткого багажника, что очень неприятно.

      Дома Альбину ожидали горячий завтрак, полная нетерпения, мама и печальная тётка Зина, так до конца и не смирившаяся с побегом племянницы.

      Кстати, пещерку, Лёхва обрушил качественно – никакого шевеления под завалом из камней и земли, Альбинка не ощутила, значит, две ведьмы, молодая и старая, упокоили друг друга, навечно.

      Прощанье вышло скомканным – Зинаида горько рыдала, норовя осенить Альбинку крестным знамением и облобызать благодетельнице, руки, мать торопилась, называя дочурку «пани помещица», а, Альбинка, помахав на прощанье рукой унылому Кузьме и пощекотав брюхо чёрному котёнку, с присвоенным тому, кодовым именем «Мурчайло», медленно покатила свой модный чемоданчик на колёсиках к, поджидающему их такси.

      Ехать до Филлиповки на железном «коне», Маргарита Арнольдовна отказалась наотрез.

      Эпилог. Каждому – своё..

      …… В старинном склепе, где на веки-вечные и упокоили бывшую графиню К*, Марию, по-прежнему, было прохладно и сухо, хотя, может быть, не так пыльно и грязно, как раньше.

     По приказу новой Хозяйки этих мест, недовольные мавки, попискивающие от страха и недобрых предчувствий, очистили помещение от хлама и паутины и подготовили его к приёму усопшей.

     Отчего и почему, Альбине захотелось, чтобы старая ведьма оказалась похоронена именно в родовой усыпальнице, девушка и сама толком не могла объяснить.

      К тому же, повинуясь неясному чувству тревоги и, всё той же, интуиции, которая не раз выручала её в жизни, Альбина, особенно тщательно обошла усыпальницу, замыкая колдовской круг с отменным усердием.

     Мало ли что – бережёного, Бог бережёт, а, не бережённый – Моране прислуживает.

      ….. Анжелика очнулась тёмной ночью. Одна, в холодном и пустом помещении.

     Юная ведьма чувствовала, как страшная, недружелюбная Тьма, обволакивает её со всех сторон, как мёрзнут ноги и, как сильно и тупо болит в левой части груди, как раз там, где у человека расположен такой важный орган, как сердце.

      «Во дворе, заснула, что ли? – лениво и неспешно размышляла Анжела, у которой осталось так мало сил, что любое шевеление организма, доставляло чувство дискомфорта – Точно, заснула во дворе, под яблоней, тут, возьми, да и похолодай .. Нужно в дом двигать, пока окончательно не околела. Ну, тётка, ну, уродка – не могла меня тёплым одеялом укрыть, злыдня! Ничего, награжу тебя, дуру тупую, трёхдневным поносом. Будешь знать, как над людьми издеваться!»

      Девушка, с трудом сползла со своего ложа и тут, внезапно, призадумалась – нет, оно совсем не походило на старую, скрипучую кровать, стоявшую под яблоней у них во дворе.

     Анжелке стало не по себе – она чувствовала себя неуютно в этом странном месте, незнакомом и, даже, враждебном.

      С трудом ковыляя по полу, она, широко разведя руки в стороны, принялась метаться по помещению, пытаясь определить, где именно она находится.

      - Бабка! Это все, козни старухи! – в голове, испуганной мошкой, билась одна-единственная мысль – Старая хрычовка перехитрила меня, опоила какой-то гадостью и засунула в каменный мешок! Не иначе, что скверное удумала, карга несносная! Ничего, мы ещё повоюем, посмотрим, кто кого! Я так просто не сдамся, слышишь, бабулечка?

      В своих хаотичных метаниях, Анжелика наткнулась на каменный выступ и усиленно зашарила по твердой поверхности руками. В них оказалась вещь безобидная и привычная – как ни странно, это была обычная газовая зажигалка, изготовленная руками трудолюбивых китайцев.

      Анжелка торопливо щелкнула и ошеломлённо затрясла головой – перед ней, из темноты, выплывали каменные стены, выкрашенные в унылый серый цвет.

      - Я, точно, в тюрьме! – почему-то решила девушка, пребывающая в смятении – а, это, моя камера. Я, что, убила кого-то и оставила живых свидетелей?

     Пока девушка озадаченно размышляла над странностями бытия, руки сами отыскали толстую свечу в тяжёлом, литом подсвечнике.

     Анжела торопливо зажгла её.

      Весёлый, жёлтый огонёк разогнал кромешный мрак незнакомого места и Анжелка затопталась на месте, тревожно осматриваясь по сторонам – ничего, существенно, не изменилось. Стены остались стенами, качественное освещение отсутствовало, как и любые, мало-мальски доступные, удобства, а, перед глазами перепуганной Анжелы, возник гроб, самый обычный гроб, обтянутый алым бархатом, с крышкой и прочей лабудой, требующейся для вечного сна усопшего.

      - Где я? – требовательно завопила Анжела, ощущая, как липкий страх покрывает каждый сантиметр её кожи – Где? Чьи это гнусные шуточки? Прекратите немедленно или я разозлюсь!

      Впрочем, она, уже начала кое, о чем догадываться – это мог быть только склеп, та, самая усыпальница, быть похороненной в которой являлось привилегией для членов графской семьи.

      - Похоронила. – похолодела Анжела – заживо замуровала, тварь старая! Ну, ничего, я, этот твой склеп, по камушку разберу! Не обижайся потом!

     И, Анжела, озлившись, слегка приободрилась – старуха совершила роковую ошибку, засунув её в каменный мешок и оставив в живых. Может быть, ведьма, ничего не знает о её предательских планах? Может быть, это, вовсе и не она устроила? Чья-то глупая шутка? Чья? Ох, доберётся Анжела до неизвестного юмориста!

      - Голову шутнику откушу – мрачно пообещала Анжелка, медленными шажками передвигаясь вокруг каменного стола, который, вначале, приняла за обычную каменную глыбу – как только доберусь до ублюдка!

      Цепкие пальцы Анжелы нащупали гладкий круглый предмет – обычное дамское зеркальце, забытое во время погребения ведьмы, кем-то из женщин, пришедших на похороны.

     Анжелка, чувствуя, как скрепят её кости, дотянулась до зеркала и поднесла его к глазам…

      Старинную усыпальницу огласил истошный крик, громкий, отчаянный и жалкий одновременно.

     Из зеркала, на Анжелу, смотрело знакомое лицо седовласой старухи, всё изрезанное морщинами, длинноносое и жутко неприятное.

      Где-то, далеко от усыпальницы, в теплом, уютном доме, довольно оскалился хитрый домовой – это он, на всякий случай, оставил на каменном столе, зеркало и свечу… Анжелка, эта юная, бесцеремонная особа, всегда относилась к домовому с пренебрежением и пинала «мелкого поганца» при каждом удобном случае.

     Что ж, долг, как говорится, платежом красен!

     Домовой ухмыльнулся еще раз, поерзал и заснул, совершенно спокойный и удовлетворенный.

      А, потрясённая Анжела, всё еще продолжала безнадёжно всматриваться в дешёвое зеркальце, полными отчаянья, глазами.

     Девушка, кажется, поняла, что произошло на самом деле – её коварный замысел, почти удался. Она убила старую ведьму, но, заклятья, которые, каждая из них, шептали себе под нос, сыграли с ними недобрую шутку – они перенесли душу Анжелы в тело ведьмы, а, душу старухи – в тело молодой девушки, близкой ей по крови.. Силы двух ведьм, столкнувшись, пожрали друг друга. Истощённая борьбой старуха, опоенная, к тому же, качественным зельем, изготовленным самой Анжелкой и получившая подлый удар ножом в самое сердце, умерла сразу и бесповоротно, более молодая ведьмочка, выжила… выжила, но, лучше бы, умерла..

      Она уже ощущала, как по жилам распространяется холод, как, немеют кончики пальцев, как, стекленеют глаза, как изо рта вырывается белое облачко пара..

      В склепе стремительно похолодало. Пол и стены покрылись лёгкой изморозью…

     Анжелка, запертая в ветхом теле старухи, позорно взвизгнула и заметалась по каменному пространству, в поисках выхода – она знала, знала, что означает этот лютый холод, этот лёд и эта тяжесть, гнувшая её к земле.

      Это шла Морана ..

     Это шла сама богиня смерти Морана, неторопливая, но, неотвратимая, медленно шла, тяжело и её шаги, падали вместе со струящейся повсюду, тьмой, точно комья мокрой земли в открытую могилу.

      Морана шла за душой юной ведьмы. Каждый должен был ответить за свои прегрешения, а, Анжела, возжелав силы и могущества, убила верную прислужницу тёмной богини. Расплата была неизбежна – по праву сильной, Морана требовала своё.

      Анжела завизжала.. она кричала долго и громко, выла, захлёбываясь собственным криком, когда безжалостная воля разгневанного божества, вырвала из старого тела, истошно вопящую душу и извергла её в самые мрачные глубины ада.

      В гроб, обтянутый алым бархатом, упала пустая оболочка, ветхая, словно древнее пальто, траченное молью..

      Лишь, опалённые тьмой, стены, да потёкший камень, свидетельствовали о том, что темная богиня, действительно явила свои гнев и ярость, этому миру.

      **

      …. Ни в какую Испанию, к вящему негодованию Маргариты Арнольдовны, Альбина не поехала.

     Ещё чего!

     Она теперь, взрослая, совершеннолетняя и самостоятельная, девушка. Сама разберётся со своими хотелками и желаниями.

     Зачем ей заграница, с её суетой и непредсказуемостью, когда на свете существует такое замечательное место, как республика Крым?

      Мама, естественно, возмущалась, её вопли, наверное, слышала вся улица и два ближайших гипермаркета, но, упрямая дочь настояла на своём – хватит с неё поездок по чужому желанию!

      Вон, съездила уже в Чёрно-Озеро и, что вышло?

     Едва с жизнью не распрощалась!

      Нет, конечно, она, Альбина, не осталась в убытке – могущество, деньги и прочие сопутствующие приобретения, типа, послушной её воле, нечисти, грели душу и радовали кошелёк, но..

     Но..

      Теперь, Альбина решила всегда и во всём, доверять своей интуиции.

     Она, интуиция, её, уж, точно, не подведёт!

      Собрать чемоданы и купить путёвку оказалось очень просто, а, там – недовольная Маргарита Арнольдовна отправилась покорять Испанию с очередным спонсором, а, Альбина, поехала в Крым..

      Крымский мост поражал воображение своим великолепием и грандиозностью. Сам же полуостров, радовал дивными видами и какой-то несуетливой безмятежностью.

     Альбинка начала своё путешествие с Керчи, затем, плавно переместилась в Феодосию, побывала в Ялте, Симферополе, навестила город-герой, Севастополь и остановилась в Евпатории.

      Она прекрасно устроилась в частном секторе, у черноглазой, говорливой крымчанки, называвшей Альбину «милая деточка» и, от души, потчевавшей девушку наваристым лагманом и чир-чиром, крымскими чебуреками.

      У Альбины была своя просторная комната, с кондиционером, душем, телевизором и отдельным выходом в тенистый, слегка запущенный сад.

     В этом саду, тихими, жаркими вечерами, Альбина очень полюбила пить чай из душистых, местных трав, в прикуску с ароматным вареньем из розовых лепестков, варить которое её хозяйка была настоящая мастерица.

      За удобства и обслуживание, пришлось, слегка, доплатить, но, Альбина, теперь, могла позволить себе подобные траты.

      К тому же, хозяйка оказалась женщиной доброй и душевной, всё норовила подкормить «бедняжечку» чем-нибудь вкусненьким, порадовать занятным пустячком или приятной беседой и Альбина, в благодарность, попробовала применить свои новые знания, чтобы слегка подправить здоровье, немолодой уже, женщины.

     Больные суставы, знаете ли, в любом возрасте, способны доставить массу неприятных ощущений.

     Ими-то, Альбина и занялась.

     Хоть какая-то польза от ведьмы.

     Звучит, конечно, цинично, но, уж, так получилось.

      Альбинка сожалела лишь о том, что погиб отец, да и сестру ей было жалко, хотя.. Судя по тому, как оперативно, любезная сестрица столкнула её с Белой скалы в омут, добра от неё ждать не приходилось.

      Вот с отцом, девушка, могла бы и поладить.

     Пусть Настя называла его трусом, но.. людям свойственно меняться, с годами - ведь не бросил же он родную дочь, хотя и знал, что ведьма не простит ему предательства и обязательно попытается убить.

      Альбинка подумывала о том, что нужно, как-то, увековечить память отца и решила, что построит купальню на берегу Черно-озера. Мраморную купальню, украшенную изваянием крылатого воина, сурового и печального.

      Тогда у неё появится место, в котором можно будет грустить и предаваться воспоминаниям.

     Сейчас она отдыхала на берегу, морские волны, бирюзовые и разомлевшие от яркого солнца, почти лизали ей пятки. Девушка расслабленно наблюдала за птицами, резвящимися, в высокой сини, небес, за игрой волн, слушала шум прибоя и наслаждалась покоем, который, лишь чуть, нарушал смех молодой парочки, расположившейся неподалёку.

      Молодые люди, казалось, увлечены друг другом до такой степени, что не замечали посторонней девице в шезлонге, глазевшей на них без стеснения.

      Парень – бронзовокожий атлет, высокий, коротко стриженный, с телом профессионального борца и пронзительными, синими глазами, осторожно и очень нежно обнимал за плечи светлокожую девушку, в серебристом парео, изящную и невероятно хрупкую.

      Девушка двигалась легко и грациозно, её светлые волосы, выгоревшие почти до белизны, стелились по ветру, а, бледная кожа, отливала перламутром.

      И, вообще, весь её облик, казался странно знакомым.

     Альбинка приподнялась на шезлонге и замерла, опираясь на локоть.

     Рот её непроизвольно раскрылся, а глаза широко распахнулись от удивления.

      - Не может быть! – ахнула девушка, поспешно закрывая рот ладонью и стараясь слиться с покрывалом – Так быстро! Ну, Настя, ну, красавица!

     Русалка Анастасия, невольная узница Чёрно-Озеро, всё-таки, исполнила свою заветную мечту – она обрела свободу и вырвалась на волю, приплыв на юг, к ласковому Чёрному морю, к тёплому, золотому песку и безграничным просторам.

     Теперь, она, свободная, как ветер и прекрасная, как Афродита, задорно смеялась, совсем не замечая Альбину, таящуюся за зонтом и темными очками, опиралась на твёрдую руку своего спутника, взиравшего на необычную девушку с восторгом и щенячьей влюбленностью.

      - Ого-го, приятель! –насмешливо ухмыльнулась Альбина, с трудом оторвав взгляд от красивой парочки, прогуливавшейся по берегу – Толи ещё будет! Тебя, дружочек, ожидает масса приятных открытий. Гарантирую – скучать с такой подружкой не придётся. Она тебе еще покажет – небо в алмазах!

      И, Альбина, совершенно уверенная в том, что у русалки Насти, всё в этот раз сложится отлично, вновь улеглась на своё покрывало, расслабилась, разомлев на солнышке.

      Нет, она не собиралась влезать в чужую жизнь и, как-то пытаться обозначить своё присутствие.

     Настя, разумеется, уже знала о том, что, некая, хорошо знакомая ей, ведьма, находится где-то поблизости.

      Ну, и что?

     Она, Альбинка, вовсе не её бабка и не намерена никого превращать в безропотного слугу. Она – просто девушка, с некоторыми паранормальными способностями, а не чёрная ведьма, прислужница древней богини.

      Альбине думалось, что несчастная графиня Мария, которая страстно мечтала о рождении ребёнка, в конце -концов, поняла, как жестоко ее обманули – она родила дочь, но, её отобрали, самым жестоким образом, вынудив родную мать принести своё собственное дитя в жертву ненасытному божеству… И, многих других детей, рождённых только для одного – для смерти..

     Это так страшно – пожирать собственное потомство для того, чтобы продолжать творить всяческие мерзости..

      Бедная, бедная Мария, ведь, изначально, она желала лишь одного – обычного, человеческого счастья..

      На безмятежное, умиротворённое лицо Альбины, наползло темная тень от далёкого облачка.

      Нет сомнений в том, что, Морана, когда-нибудь, попытается взять реванш и обратить Альбину в собственную веру.

      - Но – девушка перевернулась на живот и скорбные складки, появившиеся мгновение назад на её лице, разгладились – мы, ещё посмотрим, кто кого! У, неё, Альбины, есть её интуиция, есть настоящие, верные друзья, которые, она в том не сомневалась, поспешат ей на помощь – домовой, леший, влюблённое в неё, пугало и даже – русалка! Вместе они справятся с любой тенью, закрывающей от них солнце.

      И, Альбинка, отринув дурные мысли, вскочила с места и смеясь, побежала вперёд, навстречу волнам и солёному ветру, тёплым брызгам и крикам чаек к пронзительно-синих небесах..

     Впереди у неё была целая жизнь, а, как уж ей распорядиться, зависело только от неё!

     Конец.

      26 октября 2019 год.