Irish : другие произведения.

Поиграем В Словоблудство

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Инэт. Это зависимость или необходимость? Замена чего-то на что-то? Или кого-то?))))Давайте поиграем)))

   Я почти уснул.
  Но вздрог толчком - и я на поверхности реальности.
  Всплываю медленно.
  Размытыми росчерками, туманными формами.
  Дышу. Мне всегда нужно дышать, когда темно, очень яростно дышать, жадно, в захлебы с тенями.
  Прогрессирование во времени.
  Подсознание алым шрифтом выводит свои иероглифы в моем сознании, и я выныриваю.
  Уже не ребенок, но еще не старик. Но, душа уже обросла мхом, столетия прошли с тех пор, как я жил. Так вот могут пару лет изменить человека.
  Моя коробочка, кубик-рубик моего обетования.
  Я не хочу становиться старше, не потому, что люди стареют, или потому, что появляются морщинки, вовсе нет, а потому, что я не смогу прятаться за маской маленького мальчика. Хвала Богу, внешность у меня такая, еще с добрый десяток лет мне это не светит. Но, когда-нибудь придется окунуться в действительность. А я завис на двадцатой метке.
  Моя коробченка, мой замок, неприступный и бессмысленный. Мой шах и мат. Кто кому? Вчера или сегодня?
  По будущему ли панихида отыграла, или прошлое оделось в свадебный наряд?
  Станцевать бы, да ноги что-то окостенели.
  Вспоминается сказка о царе лягушке, и о ее шкурке, и ее заклятии, и о карете. А я с ней бы махнулся. Днем - зелень, а ночью - девень.
  Приди, чудище какое, исцели меня, заморозь на худой конец. Рубани серость бытового дурения.
  Моя сказка. С финалом отморозным. Замороженным. Перемороженным.
  
  Что-то чеканит внутри и заставляет включить ком.
  Щелкаю - и щелчок монитора приветствует меня входом в сеть.
  Сайты - тропы - поиски и всегда ни о чем.
  Но не сегодня.
  Жму первую попавшуюся объяву.
   'Хочу на поговорить, можно, впустую. Лишь бы не виснуть в одиночестве'.
  Тупо? Может быть.
  Впервый введусь на такую пустотень. Почему? Почему я тогда проснулся и ответил? Рок? Судьба? Карма? Дестини? Доля? Как обозвать тот день, случай и миг?
  Провидение?
  Но я отвечаю. Пишу пару строк, пустых, ничего не значащих. Почти. Как всегда в прикрытии, всегда затенено, всегда еле-еле приоткрыто. Усечет?
   'Давай. Но ты вали первым. О чем хочешь? Я слушаю...'
  Ответ. Странный. Или мне так кажется.
  'Ладно, но не говори, что я не предупреждал твой мозг'.
  'Заметено'.
  Пальцы рук дрожат, чего? В ожидании чуда? Я давно перестал верить в него.
  Я не люблю путать звезды с их отражением в лужах.
  Но сегодня, хочется теряться, хочется находиться, хочется быть востребованным.
  Сам нарывается, сам отторгается. Кто он?
  Голос, я почти слышу его голос.
  Хриплый, растерянный, глубокий, жадный. Жажда так и дрожит в его глотке, клокочет, пузырьками обволакивает мой мозг. И я ныряю в ее суть. Не только я остро нуждаюсь в собеседнике, есть еще кто-то сейчас. Нашлись.
  Слов почти не вижу, просто понимаю, и меня затягивает навстречу.
  'Давай, расскажу историю'
  Я задумался. Не хочу рыданий, я не жилетка для соплей. Но руки сами жмут и пишут:
   ' Лады'.
  Излияния начинают медленно заполнять мой разум, плавными линиями чертят свои узоры, затягивают в свою дымчатую даль невидимой поволокой, высасывают меня из моего же сосуда жизни. Я вязну в этой топи, не сопротивляюсь.
  Это с дуростью, я знаю, понимаю, что так нельзя, что это не есть правильно, но я следую.
  Почему? Кто там за глухим экраном монитора на другом конце мира? Друг или враг? Дьявол или Бог?
  Мне говорят, меня не спрашивают, почти не втягивают, так чего же я так утопаю? Падает тот, кто хочет упасть, даже сам этого не понимая в этот момент, понимание будет, но опосля. Значит, я хочу этого. Да, признаюсь сам себе. Целеустремленный идиот.
  Сказал же себе, что не предам себя, так чего ж мои штаны уже светятся предательством?
  Я припрятал свой козырь. Но беда в том, что он затрахает мой мозг до того времени, как я козырну.
  Значит, нужно оглушить и в бой?
  Мой последний бойфренд был хорошим малым. Но я довел его. Да, я та еще стервятина - очаровательная такая, с загнутыми ресницами. Я его почти закатал в доску со своей неутолимой жаждой нового. И ощущений, и взрывов, и секса. Он сдался, почти на стартовой прямой. Даже пары месяцев не протянув.
  Я его недолюбил. Не успел.
  Я...почти оторвал ему его встаньку. Нечаянно так. Почти. А как не звбрыкнуть, когда подкидывается? Разве ж выдвинешь предъявы физиологии? Такой уродился. Таким и с музыкой, на амбразуру можно, но не моя дорога.
  Да, я могу и закатать, и раскатать, если прижмет.
  Щуплый задохлик, но такой притягательный. Просто так не пройдешь мило. И только с натуралами, своего рода вызов им, 'а как, не слабо?', согну, по-своему, но выкручу все болтики и посажу нах батарейки.
  Глупый, дурашливый, почти бестолковый, оторви и выбрось чудик. Симпотный до усрачки, сладкий с одной стороны и такой горькой с другой. Несоответствие вкусов.
  Могу херачить просто так, и упиваться этой же дурью. Никем не вскормленный, ни под кого не прогибающийся, сам по себе и по всем. А по мне? Хмммм.....
  И здесь вот нашелся похлеще такой. Сразу два таких пришпиленных на линии? Щас сайт глюканет. Но пока мигает монитор, значит, не все потеряно.
  Рассказ, на удивление, меня развлекал. Кто-то кого-то бросил, кто-то кого-то послал, по очереди или нет, правильно или западло - не важно. Пишет, что обиды нет, но хочет просто выговориться.
  'я слушаю'. Все. Пытаюсь перейти на личности.
  Он начинает жопиться.
  Улыбаюсь. Всеми тридцатью.....с хвостом, не считал, если честно, сколько их там у меня во рту. Но поверю на слово умным стоматологом. Хотя, с хера ли они умные? Они - люди, и тоже могут упасть.
   Снова иду напролом...молчание.
   В груди все начинает бить - сердце, оно мое? Больше смахивает на сердечко пойманной птички, что вырывалась из моих рук, когда я пытался распутать маленькие лапки, что так хитростно были переплетены нитями. Глупая пташка. Но такая милая. Я отпустил ее, но колочение ее крохотного насоса за перышками до сих пор у меня в висках, и в груди.
   И тут начинает мигать, что ответ мне пишется. Пара вечных секунд, еще никогда время так тормозно долго не тянулось для меня, кто нажал на 'стоп'?
   Не хочу вилять, не хочу вокруг да около. Хочу прямо, хочу сейчас и здесь. Задолбалось теряться в лабиринтах чужих судеб. У меня есть и своя, в конце-концов. Даже маленькие мальчики могут быть живыми.
   'давай завтра, и не сволочись'.
   Плохой ответ, очень не тот. Но я соглашаюсь. Ведь хочу. Очень. Впервые я не рву, впервые жду. Мистика такая, блядь.
   Целый день на иголках, беспросветный день, как вся жизнь ожидания, веки вечный чертовый день. И все время страх: ' а придет?'. Миллионным повторением в мозгу.
   На автомате весь день работа, на пулемете дробящиеся мысли. Злость, смешивающаяся с упованием на состыковку. Лелеянное мной чаянье иной особи.
   Чем же он меня так зацепил? Или, я сам зацепился?
   Нет, просто так ничего не бывает. Даже выгребную яму со всеми ее отходами не впустую драят. Это - насущно, жизненно необходимо ее чистить.
  Не идя домой, а мчать туда. Лететь так, как самый там световой и молниеносный аппарат и Боинг не промчит более. Меня рвало и вырывало, подрывало и выкидывало нах из борта моего же собственного обетования. И улыбка на губах, странная, необъяснимая искренность там.
  Хотелось отдернуть самого себя, нимб же башку не натер, так чего ж я такой сегодня благословенный?
  Сегодня я снова призову этот мир, нереальный почти, и реальной в одном заливе - и ....мои руки снова будут полны силы, снега, жизни...
  Когда был ребенком, безумно любил бегать по снежным тропам, что возле леса, и придумывать разных чудищ. Все меховые кусты, заснеженные деревья смахивали на них, что и не придумаешь лучше. Сама природа подсказывала мне эти сказки, бросала нити и разрешала заканчивать ее полотнище мистики.
  А что мелкому нужно? Дай волю - и весь мир окрасится детской фантазией.
  До сих пор, глубоко внутри живет этот мелкий маленький распизденыш, что так красочно рисует снежными кистями хрустальные горизонты.
  
  А сейчас неслось на всех порах домой. К моему нотику.
  К моему странному ночному кошмару или сказочнику.
  Я не вкурил, кто он и из какого теста леплен, но рвался.
  Сегодня он снова пришел.
  Пальцы дергаются извивающейся гусеницей в клюве пташака. Мажут мимо кнопок, но пытаются выкричаться.
  Хочу обругать своего невидимого друга, или как там его обозвать, хочу достучаться.
  Сегодня сам пишу всякую хрень, почти бессмысленную, о себе, о прошлом, о мечтах, пишу и понимаю, что не даю ему сегодня вставить и пары слов. Он молчит.
  Пауза. Снова.
  И замерло дыхание на вздохе, давным-давно давясь вакуумом. Жду.
  Строчки запрыгали у меня перед глазами. Ровные. Стойкие. Живые.
  -Ты другой. Вчера ты был совсем другой. Что-то случилось? Что так все изменилось?
  Я застыл. Как написать, что он меня изменил, но пробил брешь в моей броне от жизни, в защите от нее. Как такое сказать. А примет ли? А поймет ли? А не осудит ли?
  Пишу, не дописываю, стираю.
  Хочется спрятаться и отключиться.
  Но...выйти из сети означает стать прежним, мертвым, забальзамированным.
  Не стоит бегать от снайпера, а то умрешь уставшим.
  Он выстрелил и попал в мое. Точно так.
  Теперь, ему и лечить меня.
  - 'Ты появился на моей линии жизни. Хочу отвиснуть. Хочу подуреть '.
  И снова тишина царапает пространство.
  Дрожь в животе. Там, где солнечное сплетение.
  Как это, когда трясутся поджилки? Это, когда тебя выкручивает на все градусы всех полюсов, или когда ты падаешь вниз, не успев подняться? Или, как у меня сейчас? Склоняюсь к последнему.
  - Ладно...- осторожный его ответ, прощупывающий почву.
  И... полилось.
  Я поддавался, ты изучал. Мы сходились и врывались в жизни дуг друга.
  Обиды.
   Были, так бояться оступиться. Но так чувствовать себя живым с тобой.
  Мы писались всю ночь. А затем я прогулял и не пошел на работу, как-то отмазался и доспал. А затем снова в сети, и снова там ты. Виснуть на тебе днями и ночами, сопоставлять свое с твоим, и понимать, насколько близкое оно мне, даже если и так не схожее.
  Я нарисую сегодня свой рай: твоими пальцами, своими жилами, нашим трепетом.
  Я сегодня плавал в простынях, был выходной. Кувыркался в нете с тобой одной рукой, и кончал под твои слова, выгибаясь радугой с другой своей пятерней.
  Ты ж не знал, что я такой плохой. Такой испорченный. Так заглюченый на тебе. Ты писал мне о том, как познакомился с девушкой, какая она милая и в твоем вкусе, и как ты сегодня пойдешь с ней на свидание. А я лежал и ловил свои звезды, что сдуру бухались с неба мне в руки, ибо не удержаться им там без тебя. А ты уплывал.
  Для тебя я друг. Не более, а для меня ты все. Ты весь МОЙ стал. Такое не прольется строчками в мейлах, такое не примется тобой. Именно такого парня я не прошибу.
  Значит, с тем, с кем я хочу и могу сходить с ума, я не пройду?
  Голова откинута на подушки.
  Как дальше? Так же, как и до сих пор?
  Тогда, это вечный загон в каторге. Мой, но не мой.
  Такой натуральный натурал.
  Ху*во звучит и еще ху*вее есть на самом деле.
  Выключаю ком, лежу и жду. Через четыре часа ты приходишь. Мяукнула аська, захотелось ей скрутить горлышко в дугу и швырнуть нотик на пол. Итог я знаю - ты сегодня на высоте. Если б ничего не вышло с девицей, то ты приперся бы еще часа два-три назад. У тебя все на мази. Мой мозг грызет червь ревности.
  - 'Привет. Еще не спишь?'
  Пустой звук от слов. Хочется крикнуть: 'А какая тебе разница????'
  Но я так не напишу. Ты не просто так пишешь, я значу для тебя что-то.
   Но что?
   Что я заменяю?
  Кем являюсь?
  Какой толщены полоской дергаюсь на кардиограмме твоего сердца?
  
  
  Красятся губы блеском
  Ало-прозрачным тоном
  Слова могут резать леской
  И извиваться стоном
  Жажда с дыханием тянет
  Когда 'с ничего' и нужно
  Уйти б, но хрипотца манит
  В горле колючем южном
  Щелки из глаз - красиво
  Его азиатское сердце
  И не понятно, что ж было?
  Дурь на губах застыла?
  Ложатся тени блекло
  На веки, что с перламутром
  Хочется крикнуть: 'welcome'
  А он отвечает: ' not good' нам
  Все засорилось сознанье
  Вместе его б выгребать
  Все еще можно исправить
  Только бы правду принять
  Упал в глазах
  Упал без чувств
  Все???
  НЕ прижимай мою веру!
  После жизни - уход
  После смерти - союз
  Вечный
  А голова его в белом
  
  
  Как иной раз сказать правду? Виснет, сука, на кончике языка, а не прольется. Застревает в горлянке бейсбольным мячиком и ни туда, ни обратно.
  Пишу полную чушь, правдивую, но ничего не значащую. Хоть так, пусть пусто, пусть тупо, но с тобой и о нас.
  Мы уже узнали, что живем в одном городе. Мы выяснили, что разница в годах - с ничего, почти одногодки. Вкусы и пристрастия - немного варьируют, но средину тянут, мы так близки и так отдалены.
  Может, я встречаю тебя каждый раз на улице, а может, наши очи никогда и не соприкоснулись нечаянным скольжением в толпе. Может, мы бы не возлюбили и не приняли друг друга в реале. А может... это может только и спасает. Что будет, если ты меня оттолкнешь?
  Глубоко внутри я знаю, что я выживу, я сильный, очень сильный, но...я все сумею, но как пелось когда-то в какой-то песне ' я счастливым лишь быть не смогу'.
  Так исступленно, и так беспомощно мне сейчас.
  Нет, лучше лги мне, все время лги, но не покидай.
  Я хочу, чтобы ты каждый день лгал мне, но не оставлял.
  Что я без тебя? А что с тобой?
  Глубокий мой вздох приводит меня ж в чувство.
  Что за бед? Я не приму лжи ни в какой ее форме.
  Быть в покате от самого себя.
  Отвечаю.
  -'Нет, не сплю. Ждал тебя'.
  Почти слышу твой смех. Через много километров, но слышу.
  -'Да? К чему столько внимания к моей персоне? Ревнуешь?'
  -' А если и так, то что?'
  -'Не ломайся. Но, не лучше ли тебе завести подружку?'
  Единственное, что он не знал обо мне, это то, что я гей.
  Хотелось столько раз рассказать, но все тормозилось не плавно это осознание меня самого. Впервые стыдно, впервые пожалелось, а если б я был нормальный, мы смогли бы быть друзьями.
  -'С какого перепуга мне это делать'?
  -'А как ты...ну, ты что, дрочишь? Не хочется живого мяса'?
  Меня снова улыбнуло.
  _-'Именно потому, что мясо, и не хочу. Задолбался быть трупняком. И таким же питаться. Нет, хочется быть живым'.
  -'Так будь. В чем корень преткновения?'
  Как сказать?...
  -'А сам-то ты чего так херишь'?
  -'Это тебя не касается'.
  -'Та хер тебе, касается. Нужно было не начинать изливаться здесь. А то я могу и обидеться ненароком, гавнюк', - отвечаю и начинаю заводиться.
  -'Сам обиделся. Сам разобиделся. Ты - кадр. Проехали'?
  Та, что за блядство!
  -'Нет, не проехали'.
  Как бы мне было не в кайф, что всякие там залетные девы берут то, что мне первому прилетело. И что, приходиться сопеть в две дырочки, и молча проглатывать эту кадриль.
  -'Да что ты такой сегодня нахлобученный? Что тебя крутит? Хватит дуться, тебе не идет'.
  -'Я не дуюсь. Я занимаюсь самобичеванием!'.
  Опять пауза.
  А затем на меня что-то находит.
  Бешено хочу тебя.
  Несу полную чушь, вообще несоответствие с моей адекватностью.
  -'Расскажи, как было сегодня'.
  -'Какая она? И где были?'
  -'Все, и это, и то, и что в конце'.
  Ты умолкаешь. Трепни о сексе у нас еще не было. Никогда.
  Я решил сегодня побыть сталкером. Или гребаным озабоченным вуайеристом.
  Полный пи*дец.
  Я присел на ебистику?
   -'Э...да, вот это хамовый сюрприз. Ты серьезно?'
  Ты удивился. Не то слово. Ты ох*ел.
   Но, раз сорвалось, отступать я не намерен.
  В приговоре не хватало запятой, но исполнение откладывать не стали.
  И чего я такой распиздяй?
  -'Ну да. Так и есть. Напряжно?'
  -'Не то, чтобы напряжно, просто я...ладно'.
  Внутри я меня запорхали эти гребанные девчачьи бабочки. В самом животе. Или в горле?
  -'Гриша, и чего я в тебя такой влюбленный????'
  Я почувствовал, как ты рассмеялся.
  Напряжение попустило тебя и пальцы, (какие ж у тебя пальцы?) забегали по клавиатуре, выливая свой кусочек души мне в ладошки.
  А я, подхватывая, как маленький песик, бегу следом и мило тявкаю.
  Но, по большей части ты начал описывать ее, Люду, а мне хотелось знать о тебе.
  Я мягко начал намекать.
  -'Она красивая девушка, довольно таки высокая и длинноногая. С рыжими волосами и голубыми глазами'.
  Я сквернословил про себя.
  Да, как там говориться? Пошли знаки препинания в моей и так не идеальной речи до, а теперь и подавно.
  Абсолютно противоположность мне. Полнейшая. Стопроцентовая.
  Хоть рыдай, обливаясь слезами, а хоть удубся от злости.
  Но, сам и хотел это слушать.
  Может, патлы перекрасить и линзы вставить - ну ладно, это можно, а ноги, ноги мои как вытянуть? Они не короткие, как для моего роста, но, куда уж мне до шлагбаума на двадцатисантиметровых шпилях? Ну, и отпадает вопрос о поле, здесь мне и пластика не поможет.
  Так стало тошно. Пиздц!!!
  Так хотел узнать человека поближе, а внутри посылаю его подальше. Эрогенный тест такой у меня. По захлебам. Я б сказал ощутимый для моей нервной системы и системы выдержки. Но, вперед, гвардейцы! За родину...у кого-то там, а у меня за эпическое словоблядство.
  -'Эй, ты там уснул? Чего молчишь?'
  Снова пискнула аська, и я понял, что не только не ответил, и заморозился на минут десять в своем мозговом рэфриджераторе.
  -'Да нет, вот, сидел и представлял, какая она, Люда твоя, а тут воображение разыгралось и Остапа понесло'.
  Фух, отбрехался. А стоило?.
  -'Да ты что? Твой вкус? Не может быть. Ну, я...с ней погулял уже, могу и поделиться'.
  От падло, чертик хвостатый. Поделиться он со мной. Я что, просил. Мне и даром такое не упало, а тут еще объедки фильтровать. Упаси Божечка!
  -'Не, ты что. Я и ростом не вышел очень, так что мне как-то не подходит, да и после тебя...не, не хочу. На чем ты там остановился?'
  -'Закончил я на том, что пошли мы с ней на дискотеку, но если честно, плясунья из нее не очень. Она вот больше бухунья, я б сказал. И когда немножко на веселее, то и действительно более веселая становиться. Мы пробыли там недолго, и через часа полтора поехали ко мне домой. В такси нам тоже было весело. Жаль, тебя там не было, ты б полюбому свои пять копеек вставил, а то и целый рублик завалил бы.'
  -' С чего это ты так обо мне? Я хороший малый, очень, просто, ты меня еще не узнал как надо'.
  -'Так я и об том. Кто говорит, что ты плохой? Ты умеешь и в точку попасть и с шуткой. Этим ты меня пленил в первую очередь'.
  Его слова бальзамом пролились на мою душу.
  Да не особо я и острить любил, просто, если явно ну и прям вообще проситься - то да, а так шутить вокруг и где непоподя - нет.
  От нескольких слитых букв хочется воспарить, вырваться из поволоки серости и обыденности, ежедневных ревностно мелькающих дней моей такой неприглядной житухи.
  Блин, опять бабочки вспорхнули у меня в животе! Когда ж вы уже издохнете?
  Ай, яй, в опу-опу эту асю. Устраивает мне тут гербарий во внутренностях!
  -'Ты там еще? Хочется продолжения?'
  Да не то, что бы хочется, оно просто просится!
  Рвется оно!
  Вот так кричит все у меня внутри.
  Кобелина я извращужная, знаю, но что делать, если меня не залюбливают одинокими темными ночами руки человека, на том кончике проводка что виснет сейчас? Вот и пускаюсь я во все тяжкие в своих фэнтези.
  -'Да, я тут. Можешь продолжать. Блядь, давай не тяни'.
  -'Не матерись!'
  -'Да что ты говоришь? А знаешь такой анекдот:
  - Доктор, у меня в голове маленький человечек все время ругается матом!
  - Так это легко поправить! 1000 долларов и никаких проблем!
  - Доктор, а знаете, что сейчас сказал маленький человечек?
  Так вот, знаешь, что он ответил?'
  -'Догадываюсь. Словоохотливый ты сегодня'.
  -'Ладно, всё, я не перерываю тебя, и не матерюся'.
  Но куда там мое 'не'...еще как 'да'!
  А после Влада прорвало. Его слова текли ручейками, тоненькими и свежими, прозрачными, как только может искриться хрустальная гладь чистейших горных потоков, набирали силу в устье реки и обрушивались бурлящими и мощными водопадами под конец своего путешествия, и снова растекались по земле, дарую влагу и жизнь всему произрастающему кругом.
  А мне снова приходилось закусывать губы, материться и ....снова материться. От бессилия. От безысходности. От такого глумления над самим собой. Чудилка наивысшего разряда!!!
  Кто хочет попробовать?
  Я - не очень скромный, не робкий, извращенец ( бывает), больной на голову (немного), параноик ( еще меньше), обезбашенный( это мое), шизик (как когда), мазохист(О да), садист( О нет), пацифист(пропустим), агрессивный (не подходит), мизантроп( хуй с ним, пусть будет).
  Вот, какая точная моя характеристика. Это, что касается тебя, и только тебя!
  Я сначала злился, потом начал прислушиваться, а затем так влез в экран монитора, что почти вся моя тушка могла уместиться в десяти квадратных сантиметрах моего маленького окошечка в твой мир.
  Твой голос плавно скользил по изгибам тела, не ее, нет, моего. Мягко обволакивал тоненьким батистом мои глаза и дурманил взор, буквы начали ускользать из виду.
  -'Как только мы зашли в мою комнату, она набросилась на меня, как львица и буквально повисла на шее. Я попытался раздеться, но...'
  Я плохо понимал смысл, он тонул в зыбучих песках твоих кончиков пальцев. Я хотел целовать их, открывать широко рот и впускать их глубоко - до самого задыха. Какой ты? Перебиваю твое сладостное излияние и спрашиваю тебя о твоем члене. Опомнился и охренел. Так лохануться. Но назад не отмотать.
  -'Э...не понял. Ты о чем? О размере или.. Что за херня?'
  Я б тоже хотел это знать.
   А ЧТО ЗА ХЕРНЯ?
  Молчание разъедает меня. Но ответ не отыскивается.
  -'Ну, да, у тебя большой? У меня так себе. Не очень. Но, я сам мелковат буду. А ты?'
  Ответ завис.
  Меня выворачивает из-за остановки. Все???
  Ты азиатских кровей, помесь русского и того, загадочного, но для меня притягательного. Я бы хотел сейчас не расспрашивать о твоем члене, вовсе нет, я б хотел его сосать, заглотами, захлебами, засосами.
  А приходиться выдирать крохи такой вракой.
  Твои глаза узкие или с приподнятыми кончиками к вискам? Они карие или соединение оттенков всех стран, что так яростно разбавляла природа в ходе эволюции и помеси наций. Какие твои губы? Четко обрисованные, или грубовато пышные, а может, тонкой линией выдающие твой нрав? А соски? Они розово-красные, или только после нежных укусов припухшие и побагровевшие?
  И я понимаю, что я глючу на самом деле, что я пишу всю эту фигню тебе, а ты молчишь и не отвечаешь. Но, понимаю, что ты и не вырубился. Ты в сети.
  Я что, выпал из реальности без бухла и торчка? Сам по себе так сорвался?
  И я прихожу в себя.
  Как дальше быть? Как же быть? Что делать?
  Можно написать, что все было шуткой, но шуткой то оно не было. Снова врать? Я так заврался. Хотя, я ни в чем тебе и не врал, не считая моей сексуальной ориентации.
  Свисток. Пришел ответ.
  -'Давай позже состыкуемся'.
  Я механически отвечаю 'хорошо'.
  Ты отключаешься.
  Все? Это конец? Я понимаю, что ты отморозился. Так проще.
  Значит, так тому и быть.
  Я лунатиком тащу свое тело, такое вмиг ставшее тяжелым и окаменевшим на кухню. Открываю все дверки шкафчиков, рою провиант, разбрасываю по столу, ищу бутылку вина. Нахожу, в слепую почти, пытаюсь открыть, но руки бьет морозной и стужной дробью, мажу мимо, но пыхтю. Не выходит. Достаю молоточек и слету сбиваю нахрен пробку вместе со стеклянным горлышком в умывальник. Чисто. Даже не порезался, наливаю вино в бокал, оно схоже на кровь, и не отличишь.
  Глоток. Залпом. Хотелось водки, но нет. Пью вино. Сойдет. Двумя заходами и за две минуты полбутылки уже нет. Еще разок. Вдулось быстро. Начинаю пьянеть. А в горле щиплет.
  Тошно. Все так быстро и резко оборвалось. Он не напишет завтра.
  Наше словоблудие закончилось?
  Сижу, поджав хвост, как грустный собака Клаус, герой из одной манги.
  Только, чувствую себя хуже, намного хуже, это вживую, это взаправду.
  Так в нем ошибся? Ну и что такого я спросил?
  Урод. Хоть бы не врал мне. Послал бы, или там вякнул мат. Так нет, аккуратно, культурно так меня вычеркнул, ебнул меня на самое дно и съе.
  Захотелось еще чего-нибудь бухнуть. Знаю, не поможет.
  А я ведь реально на него запал. Сколько было залетных мальчиков и мужчин, и все стерлись из памяти, и глаза видели, у руки держали, а здесь....в самое сердце меня пометил. Мне куда теперь? И как снова?
  Завтра. Все будет завтра. Начнется новый день. Зима разрисует окна новыми узорчатыми мазками свои шедевры и затрет неровности на корявых совдеповских еще рамах и окнах, и может быть, заморозит мое сердце, что так огненно жжет меня внутри и рвет частями от ноющей безысходности.
  Лежа на кровати умываться слезами. Я плачу? Странно.
  Шмыгаю носом, как дитя, укаю в подушку и сопливлюсь в нее же. Похер там на чистоту сейчас и прочие заскоки.
  Снова писк.
  Ася, родная мооояя!
  Русской песней неслося мое эхо по квартире.
  Вскакиваю с дивана и пытаюсь бежать к кому, запутываюсь, падаю на пол и больно ударяю коленку.
  Подымаюсь, ползу рачки к кровати, ищу эту поганую мышь, где она, мелкая фигалина китайской сборки, но такой японской разработки? Нахожу, и почти прыгаю от радости, но боль в ноге не притупляется даже выпитым вином.
  -'Ты еще здесь?'
  Колотящимися пальцами отвечаю, как будто от последнего зависит вся моя жизнь:
  -'Да'.
  -'Лады. Мы продолжаем?'
  Машу головой, хоть он и не увидит мой ответ. Глупец. Отвечаю, так быстро, как только могу.
  -'Хочешь слышать о том, как мы трахались дальше?'
  Опять отвечаю. Утвердительно.
  Флудить не хочется, оффтопилить тоже.
  -'Да. Ты не обиделся?' - спрашиваю его.
  -'А что, должен? Расслабься, а то облысеешь быстро'.
  -'Не боись, у меня хорошие гены'.
  -'Правда? Повезло тебе. У меня с этим потуже будет'.
  -'Ну и хрен с ним, я все равно тебя не брошу, потому что ты хороший'. - Все-таки выпитая бутылка дает о себе знать. Я пьяный в дрых.
  -'А я хороший? Ты первый, кто так меня обозвал'.
  -'Радует, что хоть в чем-то я у тебя первый'.
  -'Да, можешь не сомневаться, еще много есть моих скрытых сторон и качеств, где можешь стать первооткрывателем. Слушай, ты навеселе?'
  Начинаю смеяться. Знает гад, все знает, так выучил меня за эти два месяца, что и видеть ему не нужно что бы понять суть. Боже, а такое ведь искалось, неосознанно, но ждалось. Нашлось, и как теперь быть. Нужно рубануть концы, нужно отвязаться и освободиться, а сил нет. Как загнуть своего родного человечека, которого ждал так долго? Я был такой глупый, тянулся и не понимал, что огонь меня сожрет, полностью. Еще тогда, в самом начале нужно было потушить это пламя.
  Завтра утром на работу, на полдевятого, а уже почти три часа ночи.
  И я снова втянулся в его разговоры, притягательные и отталкивающие одновременно. Пытался сдерживаться, ибо негоже мужику, хоть и не совсем мужественному, но все-таки сопли на кулак наматывать, хлюпаться, и вообще так присесть на него. Но каждый день желание становилось все больше, тяга зависимее и яростное, а сердце уязвимее и открытее.
  Теперь, границы пали, мы говорили почти обо всем, обсуждали самые мелкие детали быта, мира и неба над головой. Был простор для воображения: весь космос вращался вокруг наших сердец.
  Совесть. Что это?
  Почему то я не ощущаю ее с тобой. Даже тогда, когда ты мыслями в другой, я сам заменяю себя на нее. Именно я был распят на моем кресте любви, и именно ты забивал гвоздики в мою плоть. Распинал меня, неверующего еретика, упавшего вниз атеиста, преклоненного перед тобой, как Богом.
  Почему я с тобой становлюсь таким безбожником?
  В своей клетке. Сам выковывая прутья, сам украшая ее, и сам нарекая себя мучеником. Мой эксклюзивный бокс. И в нем теряться ночами, в этом райском идиотизме, пеленать себя в одежды из твоей энергии и глотать нектар твоих слов.
  -'Я гей'.
  Вот так однажды, просто, без предыстории, без украшений и объяснений я расписался в мыле. Я решился. Больше не тянуло мое сердце на глупости, на увиливания обходными путями, на косые дороги и муки внутри.
  -'Я знаю. Понял давно'.
  Вот таков был твой ответ.
  Мне б сострить, мне б отшутиться, как всегда, пусть даже тупенько и примитивно. Но, я устал быть заменой кого-то, бестолковой чередой людских масок. Я не манекен! Я человек!
  И что теперь?
 nbsp; -'Ты думал, я не понимаю?'
  Да нет,nbsp;-'Не матерись!'
я ничего не думал. С тобой я мог только чувствовать. Когда любишь - ты слепнешь, ты глохнешь, ты вязнешь. Я думал, но и не думал одновременно.
  -'Я рад, что зная это, ты не ушел'.
  -'А должен был?'
  -' раз такая пьянка сегодня, то можно еще одно признание?'
  -'Вали'.
  Я закрыл глаза пытаясь успокоиться, но это нереально, понимаю, и тяну. Второй раз в жизни мне было так стремно и так улетно.
  -'Я хочу тебя'.
  И на душе стало спокойно. Маленькими венчиками мои мысли закружились перед уставшими и выцветшими глазами, запрыгали миллионами солнечных зайчиков и закружились в своем только им ведомом танце.
  -'И что мы будем делать с твоим желанием?'
  -'Да ничего такого, просто, так есть. А ты как хочешь, так и поступай'.
  -'Значит, мне дали зеленый свет? Смело'.
  -'Да. ...Я сегодня хочу уйти раньше, иду спать. Пока'.
  И не дожидаясь ответа, выхожу из инета.
  Где-то, за часа два до подъема я начал дремать, звонок в дверь. Мне приснилось? Глюк? Повторное пищание.
  Тащусь медленно и сонно, устало и выжато. Спрашиваю, кто там? Не слышу. Смотрю в глазок, но хрен увидишь, опять повыкручивали какие-то уроды все лампочки в подъезде. Не думаю головой, распахиваю дверь и там мужчина. Мы стоим и тупо втыкаем друг в друга.
  Затем шаг ко мне навстречу и вот два тела в одном маленьком пространстве. Дверь захлопывается. Души раскрываются.
  Я понимаю, что это ты. Как-то понимаю, не понимаю как, но смысл внутри поет своим тоненьким голоском.
  Что это?
  В твоих глазах плескалось море. А я мелкой рыбешкой терялся в нем.
  Срывая на пол с тебя одежду, швыряя ее ненужной помехой в затворки углов, рвясь навстречу, кутаясь твоими руками, целую огненно ухо, кусаю плечи, ногтями разрываю плоть на твоей спине. Порхая этой блядской бабочкой вокруг, возле, над, под, в... опыляя твой пестик своим, перенося с одной части тельца на другое, и снова возвращаясь на круги своя я знал, что живой.
  Меня подхватывают за ягодицы и сажают на кухонный стол, я падаю, тащу тебя за собой, дрожащие пальцы не могут удержаться. Пытаюсь сказать что-то вразумительное, но куда там, весь мой разум съехал рывками вниз и завяз, как в засаде, в нижней чакре моего внутреннего тонкого тела, и моя прана начала вытекать именно из того места. А ее было много, слишком, энергия рвала все ранее мной установленные правила и нормы, обновляющей, созидающей, восстанавливающей волной захлестывала нервные окончания и обостряла их до максимума. Эта энергия наполняла меня еще до моей материи, она проходила сквозь меня, а я был лишь проводником. И только сегодня я смог ее удержать, концентрируя ее в своем сердце, а оттуда всполоховыми импульсами посылать в каждую клетку моего организма, вырываться за пределы и топить ею тебя.
  Глотаться твоими прикосновениями, царапать кожу и сразу же зализывать места, оставлять шрамы, ибо 'мое', меченное, личное, жизненное. Рукой смахиваю всю кухонную фигню на пол, откидываюсь спиной и рву твою рубаху в разные стороны, за шкирки тяну к себе, стону громко в губы, кусаю твою нижнюю и засасываю. Руками езжу по колючему ёжику шапки волос у тебя на голове, плету язык с твоим безискусно-голодным рыком. Каждая секунда промедления - как столетие, сейчас возненавижу время, пусть остановиться, умолкнет, спотыкнется и скроется в конце концов. Пусть вообще его не будет, с глаз долой, клининговать бы его.
  Когда твои губы засасывают мои соски - я почти рыдаю, со всхлипами закусывая губы, и пытаюсь хоть через раз дышать. Соскребаю ногтями поверхность стола, ломаются кончики - похеру. Никакой боли нет, все заострено на другом. Я весь обвит вязью твоих рук-ног - губ. Мое схлестывается с твоим. Что мы чудили?
  Рвали шматье, швыряли его - хрен поймешь куда, путались друг в друге, впихивали свои стоны в волосы друг друга, цапались зубами и отскакивали в стороны. Снова рывок навстречу друг другу и спаяться бы теснее. Огненным дыханием жарить кожу, которая и так на пределе, кончать от единого касания к паху, биться выворачивающими судорогами наизнанку всю суть, и дуреть, дуреть друг на друге и от друг друга.
  Ты нес меня на руках в спальню, держа меня одной рукой за талию, а второй за зад. Бросаешь не мягко на кровать, я кувырком шуболтнулся в одеяло, сорвал остатки барахла и рванул к тебе. Перехватывая твои руки на полу пути, откидывая их в стороны, молниеносно оголять тебя, стонать от каждого нового моего обнаженного куска тела. И целовать, обцеловывать, выцеловывать там свое нужденное, самое ценное, смертельно надобное.
  Запускать руки тебе по краям в трусы, стягивать их мучительно медленно и самому же сходить сума от этой пытки, смаковать тебя каждый миг и почти умирать от желания, такого острого, что ни одно найденное слово не передаст и толики, и унции моей дурки на тебе. Зуд, мои пальцы охватывает трепетный свербеж на самых подушечках, они живут отдельно своей жизнью сейчас. Ползу влажной тропкой к твоему пупку, ныряю кончиком языка в его углубление, вылизываю и спускаюсь ниже. Да, именно туда, где еще не успело высохнуть от твоих рясных потоков. Туда, где сконцентрирован источник жизни, где уже камнем рвется и просится повторить.
  У меня рот заполняется обильными ручейками слюни, так хочется обволакивать ею тебя. По самые 'дальше некуда', до перекрыва дыхалки. Голова дергается, голос глохнет на твоем конце члена, смешивая все в одно пьянение, сосать так, чтоб болели скулы от перенапряжения, ногтями ерзать по скрученным в тугие узлы ягодицам и пытаться прижать еще ближе. А затем мне перекрывают нос, я не могу дышать, и приходиться выпустить твоего друга изо рта. Вскидываю голову и смотрю заостренное лицо. Оно пылает, оно пашит, как яркая алость на щеках у девы. Жду, чего ты хочешь.
  А затем меня награждают: ты обласкиваешь рвано всю мою кожу, смешиваю полу поцелуи с лобзанием, скольжением языком и засосами, скрещиваешь все виды ласк и творишь что-то свое, особенное, неповторимое. А я могу только кричать, во весь голос, слизывать соленую влагу с искусанных губ, обратно возвращать внутрь ту кровь, что вышла из ранок. Прошу, молю, не реагируют. Ты в своем поглощении. Что ж от меня завтра останется? Кости.
  Руки разминают ягодицы, растирают влагу с головки члена на расщелину, плавным изгибом погружают пальцы в мой анус. Всхлип, твой вздох, мое шипение, твой стон. Мои ноги широко разведены, мне хочется не пальцев, большего, намного большего, этого уже мало, так скудно, пытаюсь вырвать застрявшую кучку слов, но просачивается только эхо полуиканий. Я б заржал от моего вида, но не до смеха мне сейчас.
  Я тебя щас зашибу, если ты что-то не сделаешь с моей больной дуркой. Ты понимаешь. Вай -вай! Какой понятливый любовник!
   А затем хлопок, и вместо пальцев я чувствую плотность, так натягивают тетиву на лук. Нежно, но сильно, сотрясая воздух, но не издавая ни звука.
  Замираю, сжимаю свои пальцы на твоих бицепсах, пытаюсь сдуть с глаз крупные бисеры пота, хочу всмотреться в тебя, но не вижу глаз залепленных ночной темнотой. Сегодня на удивление непроглядная тьма, вообще нифига не узреть, даже тени размыты. А я хочу запомнить не только кожей, но и всеми своими шестью органами чувств.
  Рвусь навстречу каждому твоему толчку, встречаю на полпути и затягиваю глубже, ищу губами твой желанный рот, тянусь и нахожу, упиваюсь в него, как ошалелая пиявка и давлюсь нашим дыханием. Повторный заход, и снова рывок....рывок...рывок... Не помню сколько было их, как один слитый вечный танец наших тел. Бедра сами выделывали пируэты, пальцы сами переплетались и когтились, рты неистово состыковывались, хватали пару квадратных сантиметров воздуха и снова смыкались, вливая его в легкие друг друга. Как долго можно зависать на самом краю? Это тяжелый вопрос, сам влезь и проверь, у каждого уровень болевого порога разный. У меня он очень заостренный.
  Ты умело выскакивал, еще искуснее въезжал своим стволом в мой анал, затрагивал каждый раз простату, блядьььь, как ты ее затрагивал - я б тебе оды описал, если б мог сейчас за такую охуительную отработку моих больных трех месяцев из-за тебя.
  А когда у меня начало переламывать на части внизу живота, и эти разноцветные фейерверки, фонарики, искорки - вся эта огненная фигня слилась в одно и начала палить по моим мозгам, я понял, что все, я приехал, меня подкинуло без крыльев. (А еще говорят, что человек не умеет летать, мда, неверующие, по вере воздастся вам же, у меня, видать, вера зашкаливала по всем параметрам).
  Мой самый яркий оргазм.
  Кончая кончать и снова наливаться, бывает такое? Кончать и не опадать а стоять пуще прежнего. Сотрясаясь, отдавать, а внутри получать твой струевой заряд исходовавшейся энергии, что перезаряжалась на глазах по новой.
  И только в часов восемь утра успокоиться, когда нужно вставать. Но шевельнуть рукой нет сил, даже дышать тяжко, прокатанным на таких горках, посетителю положен заслуженный отдых.
  Лежать на твоей груди и считать равномерные удары сердца, сходить с ума от счастья и сводить чужой ум, тот, что лежит под.
  -Витька, ты такой ублюдок, - шепчу тебе я, хрипло, сильнее и не смогу, даже если захочу, - нафига ты мучил меня так долго?
  -Заслужил, паршивец мелкий, нехрен было меня до грани доводить три месяца назад. Если б не твой упрямый характер, мы уже б давно так вот, как сейчас, славненько спали - ели - тусили - жили...ну и что между этим.
  Я улыбнулся. Он прав. Знаю.
  Если бы не мой заклеп на его бывшую девчонку, не мои психи и дурашество, все было бы давно так, как сейчас.
  И единственное, что спасало все это время меня, это одна его уступка на трепню в инэте.
  Я так напизделся с ним в аське, что меня теперь туда и танком не затянешь, да и к чему? Уникальный чел, что притягивал меня там - теперь лежит рядом и щекочет губами мои волоски, топит в океане безграничной любви.
  -Люблю тебя, засранец.
  Лыблюсь. Без слов, одними губами отдаю тебе свой, аналогичный ответ. Пальцы любовника мягко считывают его с губ и счастливо замирают.
  Я блаженно закрываю глаза, отодвигаю весь мир на задний план и тону с тобой в раю.
  
  
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"