Исаченко Виталий Ильич : другие произведения.

День щекотуна -2 (глава 1)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "...- Отпустите ж, Леонид Ильич! - остервенело выкручиваясь из жарких объятий некогда генсека, взмолился я, - Вы ж меня как матерый сосун обсосали! - Моргуешь? - с явным сожалением оставив меня в покое, намекнул на мою брезгливость некогда генсек..."
   Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)
  
   ДЕНЬ ЩЕКОТУНА (2-я часть, 1-я подчасть)
  
   Спал я крепко-накрепко... Словно кувалдой оглоушенный!.. Ничего не снилось... Долго-предолго...
   Где-то поближе к обеду почуял аппетит. Не зверский, а так себе - вегетариански умеренный... Захотелось постного... Не-ет - не обессаленной свини-ины! Захотелось самого что ни на есть малопитательного морского сельдерея с низкокалорийной селедкою под так называемым "Дедушкиным тулупом"... И главное, чтобы в рыбинах абсолютно никакой отприродной жирности... Будто на грядке безо всяких удобрений выращены!..
   Пробудившись, клейко сплюнул в оптически мутный от плевков гостевой стакан и вновь впал в морфейное забытье...
   Приснился друг детства Кулема Мозгокулемин!.. Ближе него для меня практически никто из приятелей никогда не бывал!..
   Вот сплю, а будто бы вовсе и не сон, а явь всамделишная!..
  
   Срывает, значит, мой лучший друг и самый-рассамый товарищ с наружной стены нашенского Хвостогривинского райкома КПСС портрет Леонида Ильича Брежнева... И давай его своею обалденно гигантскою пиською с треском дырявить!!!.. Ага...
   Я к Кулеме со всей прыти!.. Ору:
   - Како-ого беса вождя-я па-артии и прави-ительства-а срамоти-ишь непристо-ойно-о?!!
   - А какой он на хрен вождь(?), если уж полуторами ножонками в могиле.., - не отрываясь от похабных деяний, аргументирует Кулема.
   - Да ты что-о-о?!! - набрасываясь чуть ли не в драку на охальника, изловчаюсь ухватиться за его огромный писюн.
   - А ты кто-о-о?! - будто и не узнавая, верещит извечно шебутной Кулема.
   - Я - правдодел Министерства противодействия антигосударственному хулига-анству-у!!! - ору, перехватывая кулеминский член из полноценной руки в протезную.
   И ту-у-ут... Вспыхивает яркий-преяркий термоядерный свет! Член Кулемы превращается в ботву с солидною редисиной на конце, а сам Мозгокулемин каким-то фантастическим образом бесследно испаряется! Леонид же Ильич с причмоком душевно шамкает мне с непристойно продырявленного портрета:
   - Спаси-ибочки, товарищ майор Снегопадов! Охрени-ительно выручил! А то б, глядишь, этот негодяй мне и в глотку впендюрил. А в моем-то возрасте от этого и того... Задохнуться до гольной смертности не мудрено...
   Ну что за молодежь окаянная?!.. Воспитывали и воспитывали их предков, надо отметить, не щадя своих сил и драгоценного здоровья!.. А те так и не привили своим детишкам да внучатам идей коммунистического гуманизма...
   Разве ж можно половым органом этак размахивать и приводить в негодность портрет вождя самой справедливой партии мирового господства?!
   - Никак нет, Леонид Ильич! - трепещу, вытянувшись по стойке смирно, - Нельзя! Обалденно нельзя!
   - Хоть ты меня понимаешь. Хоть у тебя в башке не тухлятина.., - пошевеливая надорванной кулеминским пенисом бровью, душевно рассуждает Ильич, - Если б был ты зрел в годы моего правления, непременно б сидел среди членов Политбюро! Аккура-ат б посередке между Андроповым и Косыгиным спереди от... Андрея Андреевича Горомыко! - на сих словесах генсек вынимает изо рта капканоподобный полноприводный двухчелюстник и настырно тычет мне им прямо в лицо:
   - Выбирай, товарищ Вениамин, любой зуб. Но-о-о... Чур, не золотой!
   - Для чего?! - изумляюсь, машинально с хрустом нажевывая доставшуюся от Кулемы редисину.
   - А для клятвы моей отдушевной!
   - Не врубаюсь, Леонид Ильич! - эмоционально демонстрирую искренность.
   - А чего тут врубаться-то? - так и удерживая на весу украшенный, как сейчас помню, тройкой золоченых фикс жевательный аппарат, недоумевает каким-то волшебным образом в полный рост выпорхнувший из портрета облаченный в синий старомодный физкультурный трикотаж некогда якобы вождь всего прогрессивного человечества, - Пообещал же я тебе, что, если б ты был полноценно созревшим в годы моего наивысшего счастья, сидел бы у меня!.. Не подумай чего тюремного! В Политбюро бы сидел и подсолнуховою шелухою потолок метил!
   А зуб на клятву ставлю, чтобы, так сказать, убедить тебя в моей искренности... Выбирай любой! Но, прошу по-человечьи, только не золоченый! Дороги моему сердцу злато и бриллианты!.. На особку любимы каменьями обкладенные ордена!..
   Ну, народу-то об этом известно! Только животные не понимают! А они и... завсегда были без понятия! Придурки безмозглые!..
   Вот, казалось бы, на что уж сообразительная шимпанзе, на что уж культурная! А... Ну.., сунь ей, к примеру, одновременно гнилой банан и орден Ленина!.. Что выберет?.. Первое! Потому что дура!
   А я никогда не был ни обезьяном и ни дураком! Я всегда выбирал самое лучшее! Потому и до генсека дорос! А у дураков нюх на хорошести притуплен! А у меня обострен!
   Да я даже, если угодно знать, не всякий орден в свою намундирную коллекцию Президиуму Верховного Совета заказывал! Все делалось, так сказать, по фэн-шую! С умом! И чтобы самому хорошо, и чтобы честным людям на своего народного любимца посмотреть было приятно!..
   А животные ж в фэн-шуйстве, скажу тебе, ни бум-бум...
   А я ведь зая-я-ядлы-ым(!) зверобоем прослыл. Что ни охота, то всегда больше остальных добуду! Уважа-али(!) за это людишки. Всяк норовил руку пожать, расцеловаться да за столом рядышком со мною примоститься, да тост в честь меня - передовика охотницкого - произнесть!..
   Обга-а-адили... И дочурку мою любимую - Галочку - с ног до головы, и зятька.., - сменил отрадную тему на грустную Леонид Ильич, - Быдло и быдло подхалимажное!
   Ну и что?.. Ну, Чурбанов... И только за то, что он Чурбанов, сажать?!
   - Откровенно говоря, не знаю, за что, - засомневался я.
   - А я зна-аю!! - вскипел Леонид Ильич, - Я мно-о-огое-е(!) знаю... Не во имя закона Чурбашку законопатили, а для политической целесообразности! Что, думаешь, среди новых все в белоснежных кальсонах?! Сбрехни, коли не согласен...
   - Не сбрехну.., - помыслив, признался я, - Ясно, исходя из политических соображений, того... Зареше-етили... Юрика...
   - А возьми мою доченьку, дорогой ты мой товарищ Снегопадов, - блеснул слезой плаксиво зашмыгавший мясистым носом Ильич, - Пьянствовала она, видите ли. И чего?.. Уж и побухать человеку в условиях демократии не позволительно?! Да, если хочешь знать, она до такой степени надрывно за советский народ душою болела, что для собственного самосохранения остужала раскаленные нервы винищем!.. А ее эти проклятущие журналюги в конце концов за это перед этим самым горячо любимым народом опорочили!..
   И я, честно признаться.., крепко за воротник закладывал... Но меру-то знал! Не как, к примеру, Борис Николаевич...
   - Ельцин? - без толики сомнения произнес я.
   - Да какой там к лешему Ельцин?! - словно от назойливой мухи отмахнулся от меня не на шутку расчувствовавшийся экс-генсек, - Колымагин... Борис Николаевич - наш кремлевский сантехник - забулды-ыга(!), скажу я тебе, из забулдыг. Правда, член КПСС. За то и держали. Надо ж было кого-то на партийных собраниях песочить. Ну не Андропова ж с Черненко или того же Андрея Андреевича Горомыку. Вот и состоял этот самый Колымагин при Кремле главным делом не как сантехник, а как центральный козел отпущения по партийной линии. Безобидный был мужичок...
   А в пьянстве-то ему Ельцин и в подметки не годился!..
   Бывало, подкараулит меня где-нибудь в кремлевском закутке с ржавой трубою наперевес, припрет в угол... И давай на опохмелку выклянчивать... А я поломаюсь, поломаюсь и... в конце концов суну ему трешку или пятерочку, а то и (когда под хорошее-то настроение) даже червонец. Благодарит, благодарит, обещается с аванса или с получки вернуть...
   - Возвращал? - проявил я нескрываемое любопытство.
   - Иногда, - признался экс-генсек, - Иногда возвращал, иногда не возвращал. Двояко...
  А я однажды после полученной от супруги взбучки врываюсь в бухгалтерию и базлаю:
   "- Какого хрена этот Колымага у меня деньги на выпивку клянчит?!! Проходу уж от него нет никакого!
   - А он у всех клянчит, - нагло зырит на меня главбухша, - И у дворников, и у шоферов, и у мавзолейной охраны, и даже у нас - финансистов, и даже у членов Политбюро.
   - Так повысьте ему зарплату, чтобы не побирался! - даю указание.
   - На сколько? - спрашивает главбухша.
   - На сто-олько, чтобы нужды не испытывал! - ставлю точку и бегу в туалет, чтобы выплакать с утрадоставленную супругой обиду. А вослед доносится:
   - Повысим, Леонид Ильич, мы этому поганцу зарплату! Вы только на коленках не плачьте! Коммунисты не плачут и на колени не становятся!.."
   - И что? - сочувственно спросил я.
   - А чего? - явно смутился Брежнев, - Как обычно: заперся в туалете, пал на колени и вволю наплакался.
   - Нет, я про Колымагина интересуюсь. Повысили ему жалованье?
   - А то как же?
   - И не стал побираться?
   - Ага. Держи карман шире! Да, если хочешь знать, ему эту зарплату настолько доповышали, что министры ему стали в открытую завидовать! А он - падла сантехническая - все никому проходу не дает! А куда его денешь? Он же партийный козел отпущения!..
   - Знали бы вы(?), Леонид Ильич, как я вам от души сочувствую! - ободряюще я сжал рыхлые плечи престарелого собеседника.
   - Люблю тебя, Снегопа-адов! - несказанно расчувствовался некогда многоорденоносный вождь, - Целуй меня, товарищ Веня, в мои сочные губы!..
   И я робко всосался в беззубый рот некогда генсека, припомнив Луиса Корвалана, Патриса Лумумбу, Козелия Небелунга, Фиделя Кастро, Пахома Ковырялкина, Махмуда Махмудова, Тимофея Губошлепова, Федора Иванова, Ивана Сидорова и Сидора Федорова.., с коими он того... Частенько при встречах... Что говорить(?), коли всем ведомо, что Ильич шалил целовательно со многими мужиками безбожно! Даже и с некрасивыми...
   А говорят, что в Советском Союзе секса не было!.. Брехня! Был секс! Да еще тако-о-ой, что закача-а-аешься-я!!! Всесоюзно по телеящику на основном канале чмоки с причмоками транслировали!..
   А с каких бы, думается, пирогов им публично и взасос?!.. А чтобы нашим мужикам показать, как надо!.. Показали... Теперь пидор на пидоре и пидором погоняет...
   - Отпустите ж, Леонид Ильич! - остервенело выкручиваясь из жарких объятий некогда генсека, взмолился я, - Вы ж меня как матерый сосун обсосали!
   - Моргуешь? - с явным сожалением оставив меня в покое, намекнул на мою брезгливость некогда генсек.
   - Неа, - схитрил я, - Выбрал, собственно говоря...
   - Чего(?) выбрал.., - выразил непонимание Брежнев.
   - Зуб... Того... Выбрал я зуб под клятву. Из вашего ассортимента!
   - Который? - осведомился с причмоком осушающий губы заскорузлой ладонью Ильич.
   - Передний. Верхний резец. Который самый передний и справа!
   - Не ду-у-урно мякитишь! Значит, если что, чтобы са-амый весомый косметический уро-он!
   - Ага... А чего мелочиться-то?
   - Уважа-а-аю-ю, - прогудел наконец-то высушивший на своих губах слюну Леонид Ильич, - Однако, Семен...
   - Вениамин, - поправил я.
   - Ага. Вениамин... Если уж конкретно по чесноку... Борзеешь! И дорога тебе после этакого хитромудрого выбора моего зуба под клятву одна - в опалу.
   А почему?.. А потому, что не карьерист, который бы вежливо-превежливо предложил: "А давайте, глубокоуважаемый Леонид Ильич, вы сами выберете свой зуб под вашу великую клятву! Давайте-давайте! Я беззаветно доверяю вашему просветленному мозгу!.."
   - И что? - набычился я.
   - А то.., - успокоительно похлопал меня по плечу вождь, - Если задаться целью объяснять, жизни не хватит... А жизни-то нет, потому что я уже давнехонько мертвый... Но-о-о вкратце-то можно кое-что растолковать...
   Мы ж, дорогой ты мой, не капиталисты. У нас же все по любви и на взаимопонимании! У нас же... Кто кого любит, тот и того бескорыстно дрючит! А у них все за деньги! Скряги!..
   Вот возьми тебя - майора - и какого-нибудь твоего полковника иль генерала. Есть над тобою такие?
   - А то как же?! - вспыхнул я эмоциями, - Как говна в выгребной яме иль... в подземной столичной клоаке! Но только того... Эти слова между нами, уважаемый Леонид Ильич. Ага?..
   - Ага, - продублировал экс-генсек, присевший на чурбан, бес знает откуда внезапно выкатившийся под его обтянутую синим трико задницу, - Веня, я все понимаю. Я все прекра-а-асно-о(!) понима-аю, но... Не бывать тебе в высоких чинах!
   Вот представь, разлюбезный Вениамин, хоть любого нынешнего силовика! Силовика-а-а(!!!), едрит его за задницу, представь! Да хотя бы дэпээсника! Стоит он, значит, на трассе и свои серьезные должностные обязанности выполняет... Представил?
   - Ага, - подтвердил я, представив выпендрежного дэпээсника со свисающим с запястья полосатым от зебриного жеребца половым органом.
   - Прекрасно! - продолжил Ильич, - И вот...
   Ловит он особо злостного иль вообще не злостного нарушителя дорожного движения. Ловит и пытается сборонить с него откупные. А тот, без торговли наотмашь отвалив мзду по запросу, вдруг и предлагает: "Глубокоуважаемый гражданин младший сержант! А не желаете ли за вполне достойный гонорар оказать мне педерастические интимные услуги?"
   - Хе-хе! - развеселился я, - Да какой же идиот на такое согласится?!
   - Естественно, честный идиот наотрез откажется и поднимет хай, - упирая в мою переносицу проницательный взгляд, ухмыльнулся Леонид Ильич, - А вот ушлый дэпээсник первым делом непременно поинтересуется суммой вознаграждения.
   - Как мо-о-ожно-о?! - взволновался я.
   - Нельзя-я-я(!!!), молодой челове-ек! - молодецки подкинул эмоциональности Ильич, - Нельзя. Но-о-о... бывает, что надо. Так сказать, из коммерческих соображений... Вот к примеру, если партия сказала это самое "надо", то для истинного коммуниста полезнее всегда бодрехонько ответить "есть"!..
   - И спустить штаны, и изогнуться в кочергу?! - возмущенно продолжил я.
   - Не знаю, каковы сейча-ас(!) морально-деловые требования.., - прикрыв свои мохнатые брови ладонью, призадумался собеседник, - Но-о-о...
   - Понял, - выказал я свою проницательность, - Честно говоря, вы, Леонид Ильич, мне конкретно осточертели со своею педерастической моралью!
   - Погодь-погодь, - придержал меня за руку экс-генсек, - Ты, вообще-то, что ли конкретный недоумок?
   - А чего, собственно говоря, годить-то?! - вспылил я, - Чушь несусветную несете! Получается, будто и среди ваших номенклатурных соратников были эти самые - геи?!
   - Телесные.., - призадумался Ильич, - Навряд ли... А моральных пидоров хоть отбавляй! Прохвост на прохвосте!.. На них и держался великий Советский Союз! Они й и его предательски просрали!..
   Представь, Вениамин, этакую хренотень... Приходит, значит, американский гангстер к американскому прокурору и предлагает: "Давай-ка, дяденька интересный, я за тысячу своих кровных баксов факово до блеска прочищу твой вечно засранный анальный дымоход"!.. Представил?..
   - Ага, но с трудом, - промямлил я.
   - И я представил, но без труда, - засовывая свой двухчелюстник в трикошный карман, прошамкал Леонид Ильич, - А если к нашенскому прокурору подойдут с этаким финансово заманчивым предложением?.. Подставит свое мудрое прокурорское седалище?!..
   Я, откровенно говоря, промолчал. И Ильич, ни с того, ни с сего закручинившись, на-адолго порвал с голосовым сотрясением атмосферы...
  
   - Чего тут, тунеядцы, дурака валяете?!! - грозно прокричалось сзади, и мы с Леонидом Ильичом дружно обернулись...
   От увиденного моя шевелюра буквально вздыбилась, по жесткости уподобившись электропроводке!..
   К нам, пьянчужно пошатываясь, приближались обнимательно сцепленные Владимир Ильич Ленин и Никита Сергеевич Хрущев: первый (как всегда) в жилетке, в кепке и при галстуке; второй тоже в привычном советскому народу собственном стиле- в парусиновой просторного покроя белой костюмной паре и в антисолнечноударной того же цвета мелкодырчатой шляпе...
   - Пгиве-ет, товагищ тезка, - натужно пытаясь расщурить соловые глазенки, ласково (вопреки примеру своего хамовитого попутчика) прокартавил Ленин.
   - Вы это кому(?), Владимир Ильич. Мне или вон Веньке? - задумчиво почмокав губами и поиграв бровищами, осведомился выпрямившийся в полный рост Брежнев, с обеих рук старательно подтягивающий до неприличия сползшие совместно с кумачовыми трусами трикотажные штаны.
   - Тебе-е(!), батенька.Ты-ы ж Иль-ич! Иль уже не Ильич? - указуя чернильно запятнанным пальцем на генсека, произнес большевистский шеф-повар, некогда заваривший Великую октябрьскую кашу!
   - Ах да. Тезки ведь,- смутился Брежнев, - Здравствуйте-здравствуйте, Владимир Ильич! С чем пожаловали?
   - Гы-ляжу, тгусы у тебя кумачовые, - кулем обвисая на Хрущеве, отметил Ленин, - Одобгяю-одобгяю. Впол-не-е пикантно и... патгиотично. По-большевистски, так сказать, батенька!
   - Ка-ак же-е?! - возмутился обремененный тяжестью ленинского тела Хрущев, - Большеви-ик отыска-ался-я!.. Да у него ж на жопе этих самых трусов профиль Ле-енина-а!
   - Мой? - икнув, спросил на весу засыпающий так называемый в узких ветеринарных кругах племенной идейный оплодотворитель революционных масс.
   - Ва-аш(!), Владимир Ильич, - бережно спуская Ленина со своих могутных плеч на парковую скамью, подтвердил Никита Сергеевич. И разгневанно добавил: - А на передке этих самых трусов портрет вашей всеми горячо любимой супруги - Надежды Константиновны Крупской!.. Вот.
   Укладывающийся на бок с подтягом коленей к животу и подушечным подкладыванием ладоней под голову Ленин идиотски хихикнул. Я тоже не сдержался. Брежнев же, панически отвесив нижнюю челюсть, будто окаменел!..
   - Чего-о стои-им?!! - напустился на меня Хрущев, - Пе-енделя в задницу жде-ем?! Ма-арш в по-оле-е-е!!! Кукуру-уза переспева-ает! Колхозных рук для уборки нехватка, а он тут с этим бровастым дерьмососом дурака валяет!..
   - Козел, - робко встрял мало-мальски оклемавшийся от шока Брежнев.
   - Ху-у-унта-а!!! - неистово огрызнулся Хрущев, - Сожра-а-али-и меня-я!! А тепе-ерь вся Росси-ия без оте-ечественной кукуру-у-узы-ы!!!..
  
   Резво ретировавшись за угол райкомовской двухэтажки, я лоб ко лбу столкнулся с горемычно рыдающим Кулемой Мозгокулеминым. Увидав меня, мой некогда закадычный друг, как покажись, просветлел личиной.
   - Что стряслось(?!), дорогой мой Кулема, - обеспокоился я.
   - Так... ты-ы ж са-ам с корнями выдрал у меня самое це-е-енное-е(!!!), а еще и спрашиваешь как последний идиот! - изумился страдалец.
   - Чего выдрал-то?! Выражайся яснее!..
   Порыскав по мне остервенело ищущим взором, Кулема вдруг будто шагнул за смертельный порог! Настолько переполнилась ужасом его физиономия!
   - Где-е-е?!!! - возопил он, указуя на мой сжимающий редисочную ботву полокотный протез.
   - Что-о-о?!!! - не совладав с собой, проорал я в ответ.
   - Где-е-е голо-о-овка-а?!!! - разнеслось по окрестностям.
   - Съел, - как ни в чем не бывало пояснил я, - Жалко, не было соли. Знатная редисочка!
   - Та-ак э-эт-то же-е-е..!!! - взвыл бесноватым похоронным плакальщиком Кулема...
   Я, надо признаться, ошалел неопису-у-уемо-о(!!!), вспомнив, что изначально редис со ботвою был кулеминым пенисом, в пылу единоборства за честь и достоинство Леонида Ильича Брежнева оказавшимся в моем ручном протезе! Был им.., впоследствии отстыковавшись от телесной плоти и волшебно перевоплотившись в корнеплод!.. Стало быть, я-я-я!!!..
   Меня бурно желудочно вывернуло, и я сразу же после того резко проснулся крайне взволнованным и в липком поту!..
  
   Пробудившись, я первым делом словил на глаз луноликую физиономию пыточной нормировщицы Глазури Мамедовны Кердыковой - молодухи, неимоверно обожающей кому-нибудь посострадать.
   - Вениами-ин Драку-улови-ич!!! - пав мне на грудь, взвыла обаяшка, - Како-ого шайта-ана подыха-аете-е?!
   - Не волнуйся, Глазурька! - нашелся я с ответом, - Чтобы да мне да подохнуть... Не дожде-е-ете-есь!!!
   - Придурок, - с отвращением отлипая от моей груди, буркнула Глазурь, - И кому ж твоей смертушки дожидаться? И кому ж ты в дребедень сдался?!.. Балбес необрезанный...
  
   Один мой далеко не дальний друг Петруха Михельсон чаще частого утверждал: нет, мол, ничего проще в сведении счетов с жизнью, как на восточном базаре запустить пятерню в шальвары укрытой паранджою восточной дамочки в присутствии ее муженька!
   "Они режут абсолютно безболезненно.., - говаривал Петька, - как остроотточенным серпом по кокушкам! Испугаться не успеешь! Чирк(!), и даже без микроскопических пе-ерспекти-и-ив!!
   Чем самому отыскивать мыло с веревкою и табуреткою, чем маяться в поисках виселицы...
   А вдруг да и не получится: иль веревка гнилая, иль мыло не мылкое, иль висельное бревешко трухлявое!..
   А та-а-ак... Не успел до сокровенного дотянуться, а тебе уж глотку от уха до уха по самые позвонки вместе с гландами перехватили!" - восторженно приплясывал Петруха...
  
   - Ты замужняя? - с опаской спросил я Глазурьку Мамедовну.
   - А то как?
   - А муженек твой кто?
   - Бекбаран-то? - спросила молодуха.
   - А у тебя что, мужей целый гарем?- съязвил я.
   - Нет, только Бекбаран. А кто он? Да мясник на мусульманском рынке.
   - А где он сейчас? - более прежнего насторожился я.
   - Да в коридоре меня дожидается.
   - Так чего ж ты, бестолковая, ко мне с обниманиями лезешь(?), когда твой мусульманин за дверью! - всполошился я, вскакивая с кушетки в противоположную от Глазури сторону, - Какого лешего он сюда приперся?!
   - Да печальный какой-то в последнее время стал, - виновато улыбнулась Кердыкова, - Все грустит и грустит... Вот я и привела его к вам, чтобы вы его отщекотали. А вдруг да и поможет?..
   - Печальный.., - призадумался я, - А не буйный(?), случайно. Если агрессивный, не буду!
   - Нет. Он хороший. Смирный. Как Ленин в мавзолее. Только иногда плачет. Он вам за работу и мяса принес, и халвы.
   - А ножик у него есть? - поинтересовался я.
   - А надо?
   - Не на-адо!
   - Он с ножиком никогда не ходит. А топорик у него наша охрана изъяла. Хотели и мясо не пропустить, но мы с Бекбараном их переубедили поллитровкой синтетического кумыса.
   - Ладно, пусть заходит, - покумекав, смилостивился я, - Но чтобы ты ко мне при нем не приближалась... Ревнивый Баран-то твой?
   - Неа. Ни капельки.
   - Все равно не озоруй - не приближайся!
   - Бекбара-ан! - выскакивая в дверь, выкрикнула обрадованная Глазурька, - Заходи! Вениамин Дракулович согласился тебя развеселить!..
   Порог переступил где-то под двухметровку ростищем тяжелоатлетически сложенный мордоворот азиатского облика: раскосоглазие, смуглость,чернющая борода-скобка при отсутствии усов, златошвейная тюбетейка, вельветовые джинсы фирмы "Кармани", расписанная будто Сальвадором Дали футболка от лидера российского одежного сюрреализма ООО "Безмозглый модельер", учрежденного "Федеральным обществом инвалидов по разуму"...
   - Здрасьте, любезный, - прошептал мне явно смущенный Бекбаран, - Я вот все тоскую и тоскую. Не отщекотите? Аллах в долгу не останется. И я не останусь. Я принес вам мясо с халвою. Авансом. Могу еще принести, чего захотите. Я не обманщик. Вон она не даст соврать, - на сих словах потенциальный пациент кивками и жестами обратил мое внимание на засовывающую мясо в мини-холодильник супругу.
   - Ага, - выказала солидарность с супругом Глазурь, - Он никогда не брешет. И даже со всякими-разными проститутными телками не гуляет! Золото! Вот только грустный как в воду опущенный памятник уработавшемуся ишаку.
   Хотите, Вениамин Дракулович, халвы?!
   - А! Гулять так гулять! - отчаюжно махнув рукой, расслабился я, - Давайте жрать халву!..
   Слупендив халву и запив ее припертым Глазурькой из буфета супержирным кефиром, мы дружно повеселели! И что удивительно, более остальных Бекбаран! О всякой дребедени натрепались! Особенно об зигзагах валютных курсов и анатомических особенностях домашних животных...
   - Ну что?! - панибратски похлопав Бекбарана по загорбку, воскликнул я, - Давай, саксаул, заголяйся и падай на кушетку! Буду тебя щекотать!
   - А на шиша?! - довольно-таки увесисто долбанув меня по плечу, рассмеялся азиат, - Мне и так весело! Давай, дорогой, будем встречаться с халвою как сегодня! Я вот чего-то гляжу на тебя, и мне становится смешно как в цирке на клоуне! Давай?!
   - А давай! - задорно шлепнув ладонью по ладонище, одобрил я почин, - Но чтоб не шибко уж часто!
   - И ишаку понятно! - с воодушевлением обнимая меня, согласился Бекбаран, - Зачем часто?! Чтобы часто, и халвы с кефиром на тебя не напасешься! Молотишь как новый жратвоуборочный комбайн!..
   - Дракулович, - заглянул в дверь экстремальный правдодел Толян Чемоданов, - Ты как по поводу обеда?! Сроки-то выходят. Время-то без четверти час!..
   - Ёпть! - скользнув взглядом по настенным часам, спохватился я, - Обед-то - святое!..
  
   Спустя с пару минут, радушно распрощавшись с Глазурькой и Бекбараном, я спешил по коридору на пару с капитаном Чемодановым в нашу подвальную столовую...
   Пообедали классно: без давки, шума и гама; я взял отварные рожки сатанинского козлика, пару кусочков голубого хлеба, компот из обезжиренной кубической малины и... И более ничего, так как намедни вполне сносно насытился халвою с кефиром!..
  
   После обеда предстояло попытать японского шпиона Севу Куроедова. А может, и вовсе не японского, и вовсе и не шпиона? Во всяком случае, мне на тот момент так думалось...
  
   Надо отметить, Севка был из нашенских - из мпаховских хлопцев. Дослужился до старшелейтенантства, специализировался на пытках электрошоком, неутомимо изобретая и изобретая все новые и новые методы воздействия на подпыточных. Творческая, надо отметить, натура, но... Болтун болтуном! На особку по пьянке. Никакой сдержанности! Ему б прикусывать язычок, а он наоборот: мелет и мелет чушь несусветную, не зная границ.
   Однажды и домололся, болтонув по пьяной лавочке, что японский шпион. А ребятам-то чего? Заломали балабола и уволокли в центральный штаб. А там, ясен перец, волей-неволей всем пришлось подписаться под быстрехонько сварганенным доносом.
   А Севка, протрезвев-то, с соплями и воплями взад пятки-и. А поздно уж, ясен пенис, когда дело-то запущено в ход.
   Без малого месяц всяко-разно пытали, а он в глухой несознанке...
   В конце концов порешили ко мне пристроить. Из милосердия. Так сказать, для передышки души и телесности. Чтобы, дело понятное, поотвык от зверских пыток и щекотательно повеселился!.. Не последние же мы отморозки! Тоже совесть имеем...
   Вот так-то...
  
   Притартали ко мне Куроедова сержанты Иванов и Петров. Короче, жестко доставили. Волоком. Раздели донага, швырнули кверху израненной жопой на кушетку, пристегнули наручниками и, сославшись на неотложные дела, уковыляли...
   - Савелий, - объявляю парню вполне миролюбиво, - Лежи - отдыхай. Пытать не буду. Имеется в виду, щекотать не собираюсь. Балдей!
   - Дядя Веня! - молит, - Отщекочи, родимый! Мо-очи нет уже болезненные пытки терпеть! Когда сам пытал, не понималось! А через свою шкуру до мозга костей пробрало!
   - Ну, мне-то, конечно, не в великую обузу, - вполне искренне соболезную, испустив горлом пищеварительные газы, - Мне не впервой. Отщекочу. Не чужие, так сказать. Тебя чем?
   - Да-а хоть че-ем-м! - зарыдал Куроедов, - Мне-е-е без разницы! Лишь бы было смешно-о!
   - Не вопрос! - заверяю вполне оптимистично и убедительно, - Отщекотим! Даж могу и ботвою картофельной! Осталась еще в морозиловке! Берег для особо опасных преступников! Если хочешь, могу и ослиными ушами либо ушами пакостливого кота...
   - Дя-ядь Ве-еня-я! - канючит болезный, - А отщекоти-ка ты меня хвостовым пером бразильского попугая! А? С малолетства мечталось!
   - Вот чего нет, вот того и нет! - обрубаю полемику, - Хвосты попугайские еще по весне иссякли!.. А хочешь перышко сибирского мухоклюва?!
   - Хочу-у-у!!! - дрыгаясь телесно, вопит Куроедов.
   И тут в мою кабинетность метеором врывается следователь по особенно важным делишкам Никита Губошлепов.
   - Чего-о?!! - орет, энергично кивая на Куроедова, - Расташ-щи-и-ило-о?! Ка-а-ается-я(?!), шпио-онская мо-орда-а!! Ка-ак у тебя, Снегопадов, ло-овко получа-ается! Только что приволокли-и-и, а он уж на чистосердечной призна-а-анке-е!..
   И захотелось мне послать этого толстобрюха далеко-предалече, ан... Субординация и чувство служебного самосохранения... Все-таки, я - майор, а он - подполковник! Так-то...
   - Да вот, - лепечу, - Никита Мордеевич. Колется. Как комковой сахар в электромясорубке! Готов дать любые показания. Даже и непутевые.
   - Давай! - ликует Губошлёпов, - Давай, родимый Куроедик, все необходимые к твоему обвинению показания!
   И тут из Савелия поперло! Словно из бочки под газом! И как начал он всякую фигню извергать!.. Отпад!..
   И шпион он японский заклятый, и ненавистник российского строя, и козлина отпетый, и...
  
   Мне чуть позже за якобы мое умопомрачительное рвение при работе с Куроедовым вручили медаль "За служебные потуги!"... Но не в радость висюлька оказалась... Так... Как не совсем честно полученная...
   Губошлепов же, составив офигенно объемистый признательный протокол, заверил его моей росписью, на радостях расцеловал меня в губы, выплюнул в мою ладонь мой нечаянно засосанный глазной протез и... И, телефонно вызвав конвой для Куроедова, радостным тюленем выковылял в дверь!.. Я ж, на прощание сморкнувшись ему на поясницу, тихушечно выматерился, искренне огорчился и даже аккуратно хлопнул дверью...
  
   Где-то через сколько-то минут меня выдернула из полудремы взбалмошная сержантиха Светка, приволокшая в мой кабинет свою вяло-превяло переступающую варикозными ногами бабушку... Как же осточерте-е-ели-и(!!!) эти левые заработки!..
   Правда, старуха, надо признаться, под пером сицилийского петуха чуть было натуральный оргазм не словила... А может и того... Допускаю, что и поймала!..
   Заполучив от Светки пятьсот "деревянных", я вновь задремал...
  
   Приснился министр просвещения Геннадий Матвеевич Бокомяков! И будто бы он мне бока наминает, и будто бы в ухо хохочет как старый осел. И будто бы все это со спины...
   Отвратительнейше, откровенно говоря. Даже вспомнился слюнявый Леонид Ильич Брежнев из предыдущего сна. Более того, заподозрилось, что непременно полезет с поцелуйчиками!
   Я и подумал: "А какого лешего церемониться?! Министр просвещения - не генсек!"
   Подумал и от полной души засадил ему локоть в солнечное переплетение!
   Откровенно выражаясь, он от неожиданности чуть было не задохнулся! А мне чего стесняться-то? Я ему повторно локтем! Повторно и в то же самое место!
   Чую, мужик одурел до полной потери самообладания!.. Даже дыханием намертво сперся!..
   - Чего? - спрашиваю, - Не особо-то приятно?
   - Некомфо-о-ортно-о! - стенает, - Будто рельсу в поджелудочную впендюрили-и-и!
   - Ты чего, железнодорожник? - ухмыляюсь довольно-таки лояльно, - Я тоже. Некогда служил в ЖэДэВэ целым даже ефрейтором! Привыкай, Матвеич, потихонечку к рельсам. Рельса - не самое худое в нашей обыденности!.. Бывают и железобетонные шпалы!..
   Он, козе понятно, привыкать не согласился, а даже наоборот... Долбанул меня в нижнюю челюсть, отчего я даже покачнулся и знатно-презнатно поразился: "И чего, - думаю, - руки распустил?! Не пыточных ж дел мастер! Чего, - думаю, - корчить из себя изверга?! Это мы - мпаховцы - из себя корчим, потому что по статусу нам корчить положено! А какой-то министр какого-то дрянного просвещения... Дикость!.."
  
   Проснулся. Сновидений в памяти ноль. Это уж где-то через сутки вдруг проявилось...
   Проснулся, значит... Челюсть, как ни странно, побаливала... Неужели кто-то врезал, воспользовавшись моим сонным состоянием?!..
   Надо б, когда клонит в дрему, непременно запираться!..
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"