Аннотация: "...А чего журить-то? И так всем яснее ясного, что Бондаренко хрен кто переплюнет!..."
Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)
ДИРИЖЕР ДЛЯ ПОДЪЕМНОГО КРАНА
То был год - всем годам год!.. Во-первых, юбилейный (с ноликом на кончике); во-вторых, всемирно олимпиадный; в-третьих... Нет, лучше уж по порядку...
Итак... Накануне того знаменательного года 25-го декабря предыдущего (тютелька в тютельку аккурат на америкосовское рождество) советские войска под благими интернационалистическими лозунгами вторглись на территорию Афганистана. Вскорости (не прошло и месяца) президент США Джимми Картер призвал мировую общественность в знак протеста против эсэсээровской афганской кампании бойкотировать предстоящие Московские летние Олимпийские игры. Инициативу поддержало более шестидесяти государств...
А потом все-таки состоялись эпохальные игры, в разгаре коих не стало Владимира Семеновича Высоцкого...
А какого-то мая того незабываемого тысяча девятьсот восьмидесятого меня призвали на службу в Вооруженные Силы Советского Союза. И попал я волею армейской канцелярии, волею случая и главным образом благодаря (кхе-кхе) собственному разгильдяйству вместо войск противовоздушной обороны в войска железнодорожные. А служить мне надлежало в самом центре славного без малого тысячелетнего города Ярославля - в архитектурно восхитительнейших Вознесенских казармах в составе учебного батальона...
Тогда поговаривали, что, мол, с сотню годков тому назад в этой самой красотище квартировал гусарский то ли полк, то ли эскадрон: на первом этаже кони, а на втором - личный состав, а третьего этажа тогда и вовсе не существовало. Это, де, уж в пятидесятых годах века двадцатого надстроили третий ярус с офигенно красивящим шпилем на фасадном углу... Как ни крути, а служилось в этой самой прекрасности, естественно же, эстетически поприятней. Вот только рядышком расположенное трамвайное депо по-первости донимало нещадно: за час до подъема сплошные дзынь-дзыни да колес по рельсам перестуки. Со временем и к сему спозараночному неудобству мало-мальски попривыкали...
Помимо типичных солдатских премудростей осваивали мы профессию копровщик (это тот, который сваи в землю забивает). Учились главным образом через плакаты, макеты, таблицы и прочие наглядности, конспектируя лейтенантскую лекционность. Спустя какое-то время дошло дело и до практики на заречном полигоне: железо, железо, железо... Но без запуска процесса - лишь потрогать, поподнимать, поопускать, смазать, подтянуть, почистить, подкрасить...
Так вот, с первых дней армейщины обратилось внимание на витающее в воздухе ожидание какого-то капитана Бондаренко; который, дескать, как только закончит с нашенской батальонной бригадой забивать сваи на какой-то там Черной речке, так и сразу же и поспешит обратно сюда - в Ярославль... Под большущим секретом шепталось, что, дескать, за этой самой Черной речкой Афганистан, для войны в котором понадобилась уйма новых дорог и мостов... Сегодня мне думается, что под той загадочной речкой подразумевалась пограничная водная артерия Пяндж...
А этот самый мифический Бондаренко появился нежданно-негаданно. Можно сказать, будто хищный зверь подкрался незаметно... Однажды проводящий занятия по физподготовке сержант, зыркнув в бок, вдруг подтянулся и раскрыл было рот для зычной отдачи команды "сми-ирно-о!"; ан сухощавый солидных годков обмундированный в полевую форму незнакомый нам капитан тормознул порыв младшего командира движением жилистой кисти: мол, не надобно суматохи...
Мы в подавляющем большинстве неуклюже пытались изобразить что-либо сносное на гимнастических брусьях, а он постаивал в сторонке и с непроницаемым лицом наблюдал. Что вот лично мне бросилось в глаза: подтянут, но сутуловат (офицер не для парадного строя); и еще - староват для капитана (ему бы майором иль даже уже и подполковником, ну, в самый раз)...
Насмотревшись, капитан подошел к брусьям и, с юношеской ловкостью взмыв над ними, ко всеобщему удивлению мастерски отчебучил серию упражнений. Спрыгнув, будто стряхнул хлопком что-то на ладони налипшее и молчком потопал из спортивного зала...
Он иногда заглядывал и в учебный класс. Зайдет практически бесшумно, постоит у двери, послушает лейтенантскую лекцию либо ответы курсантов да и удалится без каких-либо комментариев...
Тихоня тихоней: не командир в привычном понимании, а какой-то чересчур уж кроткий интеллигент с воистину гуманным взглядом. И какая, спрашивается, под началом этакого может быть железная дисциплина?..
Но-о-о... Оказалось, капитанова кротость до поры и до времени. Однажды в загадочном офицере проснулся воистину зверь, да такой необузданной ярости, что свежепризванная солдатня буквально оцепенела.
А дело было так: как-то сержант, вопреки строжайшему предписанию устава, решил после обеда ради забавы якобы в наказание прогнать роту от столовой бегом, и попадись как на притчу на пути капитан Бондаренко... Ка-а-ак(!!!) он чихвостил этого шалуна громоподобным оперного статуса голосищем! Думается, тому небо показалось не то что с овчинку, а и со шкурку мыши-полевки!.. Мы же - курсанты - из штормовой силы выволочки уловили суть следующую: солдата после приема пищи категори-и-ически-и(!!!) не шевелить, дабы у него всё съеденное добротно улеглось, распределилось и началось перевариваться в состоянии абсолютной желудочно-кишечной доброжелательности!..
Вместе с капитаном появились в нашей роте еще двое, мотавшиеся с ним на советско-афганскую границу: рядовые Павлов и Поздняк - старослужащие автокрановщики - ребята добродушные, но вместе с тем и не болтливые (ни слова о недавней командировке, ни полслова). Судачили, что они ценнейшие бондаренковские кадры. А еще судачили, что за сваебойный аккорд там - на речке - капитан вроде бы представлен к боевому ордену...
Настало время, и пополз слух, что намечается новая командировка... Настало и время, когда я к неописуемой радости был зачислен в состав той экспедиции...
Ехали мы недалече - куда-то в окрестности соседнего с Ярославлем Рыбинска. Было нас не ахти: капитан, молоденький лейтенант, сержант, с пяток курсантов и автокрановщики Павлов с Поздняком...
Наша колонна, состоявшая из бортового армейского "ЗИЛа" и автокрана на базе "Урала" с загруженным сваебойным оборудованием прицепом, миновав Рыбинск, свернула в леса и запетляла, запетляла средь сосен и елей... Достигнув армейского контроль-пропускного пункта и пройдя на нем досмотр, сызнова запетляли... После (дай бог памяти!) второго либо третьего КПП подрулили к кирпичной двухэтажке, в коей нас и определили на постой, прикрепив на продуктовое довольствие к столовой при комендантской роте. (К слову, блюда в том пункте военпита были на диво отменнейшие. Осмелюсь утверждать, где-то даже и ресторанного уровня. Кстати, поварами и поварятами были исключительно грузины.)...
Объектом нашего сваебойного приложения сил и способностей оказалась отсыпанная песком и размеченная колышками длиннющая и широченная площадка. Подо что она предназначалась, так и осталось для нас секретом...
Развернувшись и настроившись, приступили к забиванию первой железобетонной сваи... Вошла!.. Беспроблемно вошли и вторая, и третья и последующие!.. И так изо дня в день спозаранку и допоздна...
Надо признаться, на первый взгляд работенка показалась и не изнурительной, и не замысловатой... На крановой стреле нахлобученный на сваю через оголовок дизель-молот ритмично долбенит, капитан замысловато дирижирует, а крановщик (то Поздняк, то Павлов) согласно дирижерской отмашке пошевеливает рычагами; а мы - курсанты - либо тросы отцепляем-цепляем, либо за веревочку дизель-молота дергаем, либо распиливаем "дружбой два" доски со шпалами на плашки да чурочки для аммортизационной зарядки оголовника, либо перезаряжаем этот самый оголовник, либо расчищаем от огромных валунов пути для проезда техники. Это вам не на плацу часами напролет маршировать! Не служба, а курортно-санаторный режим! Во всяком случае, нам тогда так казалось. Если бы, конечно, (будь они неладны!!!) не эти треклятые валуны! Пока кантуем, аж (образно выражаясь) пупы трещат!..
Но... Однажды вспомнился мне мультик из детства, в коем главный персонаж, вырыв ямищу рядышком с гигантским валуном, столкнул его в нее и зарыл. "Ну, - думаю, - только бы Бондаренко не завыпендривался!"...
Помылился, помылился я и.., насмелившись, подловил капитана в минуту затишья.
- А вы видели мультик, где мужик камень огромный закапывает? - интересуюсь.
- Нет, не видел, - признается, смерив меня пытливым взглядом, - А в чем, собственно говоря, дело-то?..
Ну, я и растолковал ему суть камнепогребальной технологии, а он этак усмехнулся с живинкой во взгляде да и говорит:
- Ну, что ж... Не хотите катать, так закапывайте...
От радости-то было: вырыть без напряга в песочке яму, легонько столкнуть в нее валун и присыпать! И всего-то делов! Даже детишкам посильна и воистину в забаву этакая работенка!..
Появилось время для посиделок, но... Залютовал не на шутку сержант, загружая и загружая нас порой даже и бестолковейшего свойства работой: то шпалы с места на место перетаскиваем, то доски перекладываем!..
Смекнули, что загруз этот лишь для того, чтобы только штаны демонстративно не протирали. Смякитили, что надо нечто предпринимать. И предприняли: только кто-либо освобождается от основной работы, сразу же хватает мешок и принимается слоняться по площадке, собирая щепки, палки, обрывки, обломки и прочую дребедень. Все шевелятся, все при деле... Сержант угомонился, а капитану как и было дотоле не особо-то до нас, так и далее в том же духе. Хотя-я-я.., уже позже осенила каверзная мысль: а не он ли этого самого сержанта по поводу нашего безделья шпынял?..
Поначалу под два десятка свай вколачивали за световой день, потом стабильно перевалили на третий десяток и однажды догнали аж до двадцати четырех! А тут и капитан в Ярославль укатил, оставив за себя лейтенанта...
Приступили к работе. Всё как всегда, если не брать во внимание замену дирижера... "Тын, тын, тын, тын..!!!" - долбенит дизель-молот, и вдруг нате нам: свая вкривь пошла! Да этак наклонно, что пришлось ее выдирать, выправлять и сызнова с грехом пополам стартовать с той глубины, откуда вкривь...
Пыжимся, маемся, а в день не более десятка. Лишь однажды дюжину вколотили... И великого ума без надобности, чтобы смякитить, что корень зла в новеньком дирижере, который хронически не улавливает и не улавливает мелочи, оборачивающиеся солидными отклонениями с последующей свистопляской. Волнуется наш лейтенантик, суетится, обливается потом, а за хвост поймать удачу не в состоянии... Так и мыкались до капитанова возвращения...
Вернулся тот из части, доставив нам почту, смены белья, мыло, гуталин и прочее, прочее, прочее; и вновь в легкую двадцатка свай в день!
А летёху-дирижера и нас вкупе с ним за спад производительности даже и не пожурил. А чего журить-то? И так всем яснее ясного, что Бондаренко хрен кто переплюнет!..
Не пожурил... Хотя, как рассказал водитель, в Ярославле так психопатски оттянул складского прапора за жульничество при выдачей нашей роте мыла, что... Ма-ама-а, не горю-ю-юй!.. Мне еще тогда подумалось: а не из-за того ли, однако, он застрял в капитанах, что, возможно, и на вышестоящих от случая к случаю изливал свой гнев психопатический?..
Справились мы с поставленной задачей, вколотив всё оперативно и в полном соответствии с архитектурным замыслом! При этаком-то виртуознейшем дирижере для подъемного крана как же иначе?! Да и крановщики наши оказались под стать маэстро Бондаренко! Его, так сказать, ценнейшие кадры!..
По осени мы выпустились из учебки, разъехавшись по воинским частям...
Лично я о капитане Бондаренко больше и слыхом не слыхивал, но нет-нет да и вспомню. И только добрым словом! Только так и никак не иначе...
P.S.: Представьте пару забивающих гвозди плотников... Представьте, что под молотком одного из них эти самые гвозди искрят шляпками при промахах вскользь, лезут вкривь-вкось да гнутся аж вплоть до закорючек; а другой вгоняет те же самые гвозди сноровисто и аккуратненько... И-и-и?!.. Ага, капитан Бондаренко вот именно из таких - ну, у которых не вкривь и не вкось с закорючками, а любо-дорого на загляденье!..