Исаков Михаил Юрьевич : другие произведения.

День 4. Götterdämmerung

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  День 4. Götterdämmerung.
  
  
  - По-моему, тебе надо расслабиться.
  - Смешно. Ха. Ха. Ха.
  - Как хочешь.
  Если бы она знала, как я хочу!
  - Кофе будешь? - вопрошала с кухни Франка.
  - Буду!
  - С кофеином?
  - Да!
  "Господи! Помоги мне, Господи! Сделай так, чтобы они от меня отстали! Ну, что тебе стоит? Ты же такой могучий, такой умный. Ты все знаешь..."
  - Тебе с сахаром?
  - Две ложки. И сливок!
  - Сливок нет. Только молоко.
  "...Ты все знаешь. Ты знаешь, грешен, страшно грешен я. Прости, Господи! Страшно грешен я в гордыне и в лаже. Не со зла. По неведению. Только хорошего желал. И не для себя. Для всех этих уродов..."
  - Кофе кипяток, - сообщила Франка.
  - Пусть немного остынет.
  - А я ожигающий люблю и несладкий.
  "...Для всех этих уродов недоделанных. Прости, Господи. Не хочу умирать. Подскажи, что делать, Господи! Прости и помоги мне, рабу Твоему Василию, Господи!"
  Франка поставила на тумбочку кружку и улеглась рядом:
  - Ты точно ничего кроме кофе не хочешь?
  - Точно, - подтвердил я. Как-то, действительно не тянуло.
  - А год назад, когда познакомились, очень даже хотел.
  - Не видишь, я в Интернете, я молюсь.
  - Не "в лаже", а "во лжи".
  - Черт!
  - И что ты натворил?
  - Да, в общем, ничего... Натворил не я, а один тут... Я творить только собираюсь. Не знаю что и как, но уже знаю с помощью чего.
  Экран высветил древо логически связанных кнопочек с надписями псевдославянской каллиграфии. Якобы кириллица.
  Кнопка "УПОКОЙНАЯ" вызывала могильные ассоциации. Об этом пока рано.
  Что такое "НА КАНОН", "АКАФЕСТ" и "СОРОКОУСТ" я не понял.
  Больше всего заинтересовала кнопка "НА ПСАЛТЫРЬ", где в качестве функционального расширения наличествовала возможность выбрать монастырь, где прочтут твою молитву (Соловецкий, Макарьевский, Троицко-Сергиевский, Ново-Афонский и др.) и время, сколько ее будут читать (месяц, квартал, три месяца, пол года, год).
  Выбирал я из относительно понятных кнопочек "ПРОСИТЕЛЬНАЯ", "ПОКАЯННАЯ", "ХВАЛЕБНАЯ" и "О ЗДРАВИИ".
  - Слушай, а хвалебнить...
  - Не знаю. Я католичка.
  - Это как?
  Франка взяла клаву и вышла на сайт Ватикана.
  - Если честно, я в этом тоже не сильно разбираюсь. Слышала, у них молитвенные просьбы по нематериальному аутсорсингу идут в Индию. Пишешь, отсылаешь. А они сами прочтут, сами поймут к чему она относится и что с ней делать. Недорого 5 - 10 баков на поддержку приходов в некатолических странах. OK?
  - Ok, - согласился я, и моя молитва ушла индусам. - А это не будет плохой приметой, молиться чужим богам?
  - Самая плохая примета - это, когда черная кошка разбивает зеркало пустым ведром. Все остальное глупости. Например, я хожу в молитвенные круги разных всяких протестантов. У них весело. Базарим на разные темы. Я как-то раз в "круге благодарности" с таким мужиком познакомилась. - Франка мечтательно-призывно вытянула ножки. Подняла, покрасовалась, опустила.
  Между тем свободное информационное пространство шумело о политике двойных стандартов. Госсекретарь США Бритни Спирс опять спела песню о том, что формально Украина все еще единая страна. На одной из двух вывешенных фотографий она была в розовом костюме с брильянтовой брошкой в виде американского флага, на другой в синем с брошью в виде парящего орла. Везде ее чуть повзрослевшая, хирургически заглаженная физия была крайне торжественна. Чуть ниже ехидничал комментатор:
  "...Америка вновь протестует против процесса воссоединения братских народов Восточной Украины и России, забывая, что недавнее воссоединение Китая и Тайваня прошло без всяких споров о легитимности...".
  Кофе остыл, но Франка забыла капнуть молока. Пришлось вставать и брести на кухню, к холодильнику, который настойчиво напоминал теплым мужским голосом:
  - Франческа, купи яиц. Франческа у тебя кончается масло. Франческа...
  - Да заткнись ты!
  - Простите, голос не идентифицирован... Франческа, купи яиц...
  Молоко стояло рядом с открытой упаковкой морских гребешков. Упаковка была в форме фаллоса: "Наши гребешки - Ваша потенция", группа компаний "Ледово".
  - У тебя кругом члены!
  - Для таких как ты у меня еще и рапаны есть! Третий раз за год мы с тобой встречаемся, но только в этот раз ты меня здорово удивил!
  - Да? - изумился я, пытаясь представить, чем же можно ее удивить в постели.
  - Ты заснул! Даже не разделся! Просто упал. Я и сделать ничего не успела.
  Оставалось только догадываться, что бы со мной произошло, не будь ее дома. Повезло.
  А вот жителям Ярославля повезло гораздо меньше. Интернет информировал о том, что для взрыва школы и обрушения нескольких панельных домов вокруг нее (кадры взрыва с патрульного вертолета), потребовалось очень, очень, ну просто очень много тротила. Дети-террористы, которые таким образом отомстили своим одноклассникам и нелюбимым учителям (кадры с общешкольного праздника: директор с трибунки поздравляет детишек с 1 сентября), не могли самостоятельно достать столько взрывчатки. Сообщалось, что производятся аресты родителей, которых сразу везут в тюремную больницу, где им оказывается психпомощь и ведутся допросы.
  "...Мировая практика показывает, что посттравматический синдром после глобальных террористических актов может охватить до 7 % населения страны и продлиться от нескольких месяцев до десятков лет...".
  Франка по-прежнему лежала в окружении цепей, зажимов и кожно-латексных приспособлений на безразмерной кровати в виде сердца. Резиновых членов было действительно много. Несколько полок и целая тумбочка. И что самое удивительное она не была girl from the FUCKtory, она была любительницей. Хобби у нее такое.
  - И как тебя налоговая еще не замела? Обычно подобные услуги хороших бабок стоят.
  - Они так и думают. Приходили как-то гаврики. Типа у вас незарегистрированный секс-станок, который облагается не помню сколько там МРОТ. Я им и говорю, что имитаторы для меня, а все остальное не для людей, а для собаки. Для дога английского, который сейчас на даче и представлен быть не может.
  - Поверили?
  - Дала на лапу, поверили. А про собаку в отчет о посещении написали. Видел бы ты их рожи. Ур-р-роды!
  Я посмотрел вокруг. Кроме многочисленных цепей, красные стены украшали фотографии Франки без собаки, но с мужчинами. Судя по всему, дать налоговикам пришлось много. Даже несмотря на справку из свинг-клуба, где я с ней и познакомился.
  - В Генерал-губернаторстве с тобой бы не церемонились.
  - Брось. Все фотографии оттуда. Еще из Минска. На последних курсах университета сподобилась. Лучший профи-фотограф Белоруссии делал. А лучший у нас тот, кто на самого пожизненного Батьку генерал-губернатора работает.
  - Ничего в мире не меняется. Присоединили мы вас, а все то же, - посетовал я и решил, что надо попытаться сменить места для знакомств. Сходить в театр, на балет или еще лучше во Всероссийскую библиотеку имени царя-печатника И.В. Грозного. Там, говорят, в залах сидят студентки еще не порченные фотографами.
  - Правильно, - согласилась Франка, - И раз все так старо и нудно, то давай выметайся. Я на работу опаздываю.
  
  
  * * *
  
  
  Когда хочется сбежать, лучше бежать сразу и далеко. Туда, где можно успокоиться и собраться с мыслями. Первое особенно важно, потому что если сначала начать думать о последствиях и медлить, можно не сомневаться, неизбежность тебя все-таки настигнет. Это, конечно, не откровение и не всечеловеческая мудрость, но все же очень даже истина выстраданная и неоднократно проверенная.
  Именно поэтому я сбежал из студии. Совсем. Телефон выбросил и Федю потерял.
  Помню, когда петлял по коридорам, по улицам, а потом ехал на такси, постоянно молился. Очень хотелось жить и, заметьте, жить хорошо. А еще одолевало желание избавиться от злополучных дисков с записями досуга Шуры и... и еще одного знакомого.
  Это ж надо так вляпаться!
  Никогда не думал о себе, что трус. Оказалось, правда. И еще какой!
  Зато устроиться могу с удобствами. Не всякий такое умеет.
  
  
  * * *
  
  
  Франка подбросила меня до остановки, чмокнула в щечку и уехала. А я остался стоять под огромным экраном, на котором крутилась свеженькая реклама. В ярких красках и с динамичным саунд-треком народ извещался о том, что вот-вот в эфире шоу ВЕРХОВНЫЙ СУД:
  "Самый Справедливый Суд Страны. СТАНЬ СУДЬЕЙ на СТС! Скоро".
  Спешащие на работу граждане судьями становиться не хотели и, в отличие от меня, на рекламу не реагировали. Налички осталось только на автобус, я об этом знал и был жутко раздражен неприкрытой звуковой агрессией. Вокруг стояли зевающие люди, работали биометрические сканеры, камеры наблюдения и сплошные идентификаторы отпечатков пальцев. Открытое общество, мать его!
  Надо было как-то выбираться.
  Водитель маршрутки, что удивительно, оказался русскими. Слушал он неизменную блатату, что удивления как раз не вызывало. Хриплый голос напоминал пассажирам о существовании очень ветреного Владимирского централа. Большинство путешествующих из точки А в точку В старательно делали вид, что уголовная тоска льется мимо их законопослушных ушей. Карманные компьютеры, телефоны, мини-журналы, утренние газеты и даже книжки (!) скрашивали музыкально оформленное передвижение.
  - Это у тебя диск? - спросил я водилу, проигнорировав его многочисленные наколки на волосатых руках и табличку "Водителя не отвлекать!"
  - Да, - отвлекся он, тоже не обратив внимания на строгую табличную надпись.
  - Продай, а?
  - Что?
  - Продай, говорю!
  - Да ты че? - удивился автобусовожатый и даже глянул на меня в зеркало обзора, когда мы встали на светофоре. - Да в любом ларьке...
  - Мне твой нужен, - просил я, рассматривая бесхитростную рожу водилы в то же самое зеркало.
  - Не продается.
  - Ну, сколько он стоит? 50? 100?
  - Отвали! - Он уже начал злиться.
  - Давай дам 150, - настаивал я, хотя прекрасно знал, что в кармане у меня ни копья. - 200!
  - Нет!
  - 250! ... 300!
  К нашей торговле уже начали прислушиваться пассажиры. Чтобы понимать друг друга, мы вынуждены были орать так, что перебивали завывания классического народного хита. По одобрительным флюидам я понял, что моя позиция разделяется разношерстным коллективом потребителей автотранспортных услуг.
  - Тебе че, больше всех надо?! - водила наконец-то догадался, что его диск мне нужен так же как корове седло. - Че ты возникаешь, а?!
  - Выруби эту мерзость! Тебе в салон видиосистему для чего поставили?! Что б ты рекламу крутил! А ты, мудак, че делаешь?!
  - И, правда! Сколько ж можно?! - Я получил поддержку от сердобольной пенсионерки, которая сняла наушники и оторвалась от экрана своего сотового. - Невозможно ездить. Выйти хочется.
  - Ну и ездуй отсюдава! - вполне логично предложил водила, чуть не пропустив очередную остановку.
  - Это ты ездовать больше не будишь! - Я перешел к угрозам. - Накатаю телегу в рекламную контору, которая вам телеки поставила, завтра же замену из Азербайджана пригонят.
  - Да пошел ты!
  Но я никуда не пошел. Слабость ответной реакции свидетельствовала, что подействовал мой намек о размерах квоты временных рабочих из республик Закавказья. Водила отмолчался некоторое время, а затем выключил музыку. По салону прошелестел гул приветствия политкоректной тишине, в которой стали явственно слышны позывные мобильников, карманных компьютеров и разговоры пассажиров не выказавших заинтересованность в нашей баталии. Настало время для выполнения главного пункта моей программы:
  - ГОСПОДА! Прошу минуту внимания! Господа, от вашей помощи зависит судьба человека! ... Кто-нибудь смотрит сейчас "Президент-Шоу"?
  - Эх, и народец, пошел, - ворчал успокаивающийся водила. Он еще раз оглядел меня в зеркало и пустил рекламу, гораздо более тихую нежели музыка:
  Шоколад "Россия - Nestle". Натуральный отечественный продукт. Старинные русские рецепты. Россия - щедрая душа...
  - Господа! Прошу вас! Это очень важно!
  Я пытался кричать как можно более выразительно. Не умолял, не плакался, но спрашивал, стараясь чтобы люди осознали серьезность момента и важность происходящего в той самой мере, в какой это было важно для меня и для судьбы нашей страны. Полцарства за телевизор, полцарства за свободу слова, полцарства за утоление информационного голода.
  Сжалилась надо мной та самая сердобольная старушка, которая, так же как и я, не переваривала блатной репертуар. "Президент-Шоу" она не смотрела, но легко настроилась на искомый канал и даже поделилась наушниками:
  - ...Были звезды. Стали орлы. Уйдут орлы. Найдется что-то иное... Останется только Народ! - Nicole висела вниз головой зацепившись ногами за шест и декламировала застекольщикам задание на стратегическую игру. Лифчик держался на одном честном слове. - Только он. Только народ есть живительный источник власти. Только народ, которому вы хотите служить.
  Nicole спустилась на пол, перевернулась и медленно обнажила волнующую грудь.
  - Нет границ, нет долга, нет приказов, нет господ, нет суда. ... Люди! Их воля! - Она подползла к Юраше, продемонстрировала ему идеальную округлость ягодиц и прошептала: - Воля народа. Ваша свободная воля как высший закон. Ваша воля как высшая справедливость. Вы олицетворение народных чаяний.
  Обалдевший, раскрасневшийся и загипнотизированный Юра подался вперед, почти уткнулся ей в промежность, а потом одними губами повторил за ведущей:
  - Воля.
  - Стране нужны символы. Дайте людям то, что они хотят. Дайте им. Дайте!
  Я не заметил как, но Nicole быстро и грациозно скинула то, что в чьем-то воображении могло представляться трусиками.
  - Дайте стране новый конкурентоспособный символ. - Удивительно, но слово "конкурентоспособный" она произнесла без единой запинки и на одном дыхании (какой болван написал этот многокорневой кошмар?). - Дайте России символ. Дайте образ. Дайте креатив. ... Ясно?!
  - А-а-а!!! - громко выдохнули Кандидаты, подразумевая этим выдохом свое согласие.
  Да, Гурам несомненно очень точно угадал в Nicole талант новостийной ведущей.
  - Вопросы? - через некоторое время осведомился ГЛАС НАРОДА.
  Вопросов не воспоследовало. Застекольщики приходили в себя от услышанного, увиденного и пережитого. Nicole, видимо, показалось мало произведенного впечатления, она по-кошачьи мягко переместилась к Ирме и поцеловала ее в засос. Страстно, до гланд.
  Я почувствовал успех. В этом сезоне "[Голово]ломка" удалась на славу. Если и не вся программа, то, во всяком случае, начало прошло весомо и вечерний news-отчет будет на уровне.
  - Вам как? Понравилось? - осведомился я у хозяйки телефона.
  - Очень даже, - одобрила бабулька, забирая у меня наушники. - Слов я не слышала, но выглядело интересно. Красиво.
  - Спасибо. - Моя благодарность больше касалась мнения о Шоу, чем услуги с телефоном. - Вы меня очень выручили.
  
  
  * * *
  
  
  Первым, кого я увидел в конторе, оказался мой тезка, сын юриста и бывший студент юрфака, который, поучаствовав в вузовском КВНе, понял, что его удел шутовство. Актером, как и правоведом, он оказался никудышным, зато увлекся социально-политическим юмором ХХ века и в этом качестве оказался полезен для ШОУ. Мы всегда стремились быть непохожими на других, пусть даже эти другие сгинули в прошлом.
  - И что? - спросил он меня, когда я вошел в его персональный отстойник.
  - Ничего.
  - Вот и я так думаю.
  - И как ты видишь наше будущее?
  - Никак, - ответил бывший юрист со свойственным ему оптимизмом.
  - Ты уже переписал свое резюме?
  - Нет. - Он помотал головой и вернулся пасьянсу. Непослушные карты не желали сходиться, и компьютер предложил сдать заново. - Лично я никуда не собираюсь.
  Техноструктура пребывала в унынии. Кабинетные просторы заволокло смогом предчувствий сокращения кадров, реструктуризации и финансовых затруднений. Персонал ожидал перемен.
  - Почему? - поинтересовался я у собственного зама по редактуре журнала "Шоу-Эксперт". Тот невозмутимо сидел на диване и с невообразимой скоростью щелкал телеканалы:
  ...nie spełnia czterech z pięciu...
  ...наши ковры...
  Die Anfänge der europäichen...
  Протектор Демократической Грузии считает, что...
  ...Сука! Ненавижу!...
  Мо-о-я-я-я лю-у-бо-о-о-овь...
  Miss Universe sad...
  Он работал по-македонски, держа в каждой руке по пульту, и при этом еще мог говорить на отвлеченные темы:
  - Потому, что нам сегодня повысили зарплату, предложили осуществлять новый амбициозный проект и мы пришли к выводу, что особенно глубоких перетрясок не будет. Им нужна великая Россия, а не великие потрясения.
  - Это тебе Директор сказал?
  - Столыпин.
  - А-а... - До Шоу шеф-редактор семь лет проработал в кочегарке, чтением восполняя пробелы в образовании. Большой интеллектуал. Говорят, тайком пишет стихи и поет.
  - ...Классная идея есть. Представляешь? - На одном из экранов появились застекольщик Михаил и застекольщица Ирма. Они чистили картошку и обсуждали задание на "[Голово]ломку".
  - Пока не очень.
  - Короче прикинь. - Теперь они чистили картошку на обоих экранах. - Закат или нет... Рассвет!
  - Тихо ты, услышат.
  Ее лицо приблизилось к его лицу и он зашептал ей на ухо:
  - Рассвет. Съемка с вертолета. Лесочки, речки, поля с этой... с хлебом, моря, степи и другая всякая лабуда. Лица всех возрастов, поколений, цветов и народов.
  Ирма оглянулась вокруг:
  - Давай быстрее, а то войдут и идею сопрут.
  - Это все символы. Российские символы, - чуть слышно криативил Миша. - Идея еще круче...
  - Ну?
  - Россия - охуительная страна! Время жить в России!
  Светлые глаза Ирмы заняли оба экрана. Чистый девственный взгляд. Как пустота на рабочих столах после генеральной уборки.
  - У нас был обыск?
  - Они отключили нас от сервера компании, отрубили от интернета и назвали это изъятием, - сообщил несостоявшийся юрист, у которого опять не сошелся пасьянс.
  Удивительно, но в отсутствии разбросанных по столу, полкам и подоконникам бумаг, папок и схем офис производил впечатление античного храма, уставленного обнаженными статуями. Не помогали ни включенные компьютеры, ни щедро расставленные по углам кадушечные пальмы, ни горящие телеэкраны. Биологически активные люди оживляли офис с таким же успехом как и пальмы. Статуями они все же не были, но, на мой взгляд, это было бы лучше, чем потерянно смотреть по телеку на плоды собственного труда.
  - Вообще, прикольно. - Русская идея пошла в развитие. - Это годится для женщин.
  - Это как? - не допер Кандидат мужчина.
  Ирма опять наклонилась к Михаилу и зашептала:
  - Охуительная страна - это первый вариант. Второй вариант надо сделать для мужиков. Ну, типа те же самые лесочки, поля, комбайны и рыбаки, только не мускулистые мены, а девки всех наций и видов. Блондинки, брюнетки, рыжие.
  - Понял!
  - Да тише ты! - испугалась Ирма и попыталась выглянуть с кухни. Михаил почти насильно удержал ее на табуретке.
  - Идеология еще лучше получится... Россия - пиздатая страна. Время жить в России.
  - Дурак! Не "в", а "с".
  - Время жить с Россией, - повторил Михаил и наконец-то поцеловал Ирму.
  У окна мелко захихикала скептическая шеф-редактор молодежного проекта "НАШ президент". Она необорачиваясь смотрела на улицу и без перерыва курила. У нее был гнусавый голос, микроскопически маленький подбородок и, несмотря на это, крепкий характер.
  - Василий Иванович, давно хотела сказать... Мне всегда нравилось с вами работать... с Шурой, с Директором... с командой, то есть в команде.
  - Ребята! Да не переживайте вы так! Все будет хорошо! Мы еще повоюем! Мы еще поборемся!
  - Не обольщайтесь. Лучше расслабьтесь и получайте удовольствие. Столько лет впиаривали не пойми что, не пойми кому, не пойми зачем. Пора и честь знать. В крайнем случае, но только в самом крайнем, уйдем в отпуск, а из него выйдем в люди и разбежимся, пока не посадили.
  - Неверно. Ой, как неверно мыслите. Мы никогда не останемся в стороне. Мы представители самой востребованной специальности. Мы занимаемся человеческим инжинирингом. Мы умеем думать ни о чем и обо всем сразу!
  - Это нужно, когда все остальные думать не умеют.
  - Поэтому, такие как мы, будут нужны всегда. На том стояла и стоять будет Великая Русь!
  Шеф-редактор захихикала еще более гнусаво.
  
  
  * * *
  
  
  Говорят, рыба гниет с головы. Не знаю, не видел. Но вот офисное "уныние", знаю, поражает, в первую очередь, самых вменяемых, квалифицированных и продвинутых.
  А что говорить об остальных, рядовых бойцах нашего непобедимого легиона? О всевозможных "других"? О секретаршах и клерках отделов, управлений, департаментов, цехов?
  Приступы сентиментальной усталости снижают эффективность даже больше, чем панический страх за свое рабочее место. Особенно у тех, кто работает головой. В Древнем Риме за производительность боролись децимацией, на глазах всего войска отрубая трусливую башку каждого десятого легионера. Прошли времена, переменились нравы.
  В современных условиях разбрасывание мозгов непозволительная роскошь. В компаниях торгующих интеллектом мозги главный капитал. Поэтому на смену талантам палача пришли таланты по устраиванию корпоративных вечеринок, совместных выездов на пикники, успокаивающий кабинетный дизайн и демократичное панибратство начальства. С последней технологией надо быть особенно осторожным. Ее умелое использование отличает хорошего руководителя от просто руководителя. Главное в этом деле - умение создать настроение. К сожалению, а может и к счастью, в больших коллективах умение создать не играет особой роли, ибо техноструктура живет по своим нечеловеческим законам. Часто бывает, что критическая масса угрюмых и унылых слишком велика для нескольких оптимистичных и веселых. Но иногда, когда хочется, когда чувствуешь, что необходимо проявить внимание, участие или даже милосердие...
  Выпишите премию, отправьте в отпуск или, в конце концов, посоветуйте обратится к службе психологической помощи. На весь мир никаких сил душевных не хватит!
  И, правда, чего они?!
  Смешные люди. Вот если бы каждый день они ездили в автобусах, где кто-то поэтически рассказывает про "ветер северный" или каждую ночь засыпали в постели с любовницей до, а не после. Вот тогда, можно расстраиваться. А так, это все дуракаваляние и рефлексия.
  
  
  * * *
  
  
  Стоять. Стоять. Стоять. Стоять. Стоять...
  Самогипноз не помогал. Ни хрена у меня в последнее время не стояло. К тому же, меня не покидало противоестественное благодушие. Твердая решимость легко игралась перед подчиненными, но до жути трудно давалась самому. Если честно, она совсем мне не давалась. Особенно после того, как я оказался в зале совета директоров.
  Будет. Будет. Будет. Будет. Будет...
  В голове тамтамы, а вокруг ожидающая тишина. Совет старейшин. Псевдошаманы. Пластиковые колдуны аттракциона "Дикий Запад". Овальный бублик из якобы мореного дуба в центре и коллекция политического антиквариата на стенах. "Кто в лесу хозяин?" - по-прежнему вопрошал косолапый, неловкий медведь над пустующим директорским столом. И галстук на шее Директора по-прежнему переливался всеми оттенками черного, но вот сам Директор...
  Русь. Русь. Русь. Русь. Русь...
  Мои незначительные царапины и фингал под глазом, которые еще вчера выделяли меня среди дружного начальствующего состава компании, теперь смотрелись устаревшими и потерявшими актуальность. Несуразная голова отца-командира была забинтована и он, кажется, с большим трудом мог поддерживать ее в вертикальном положении. Со стороны это выглядело так, будто бы человек надел шлем от космического скафандра и напрочь забыл обо всем остальном, потому что ни на что другое у него не хватало сил. Как человек неподготовленный, я пережил легкое замешательство в стиле "Ты ли это, друг Горацио?!"
  Он даже не поздоровался. Со мной вообще никто не поздоровался. Все, кто присутствовал в зале Совета, просто проигнорировали мое появление. Я оказался окружен безгласными тенями некогда благородных героев. Театр масок, однобоких образов, ожидаемых сюжетов, убогих мизансцен, примитивных финалов и бурных аплодисментов.
  У некоторых "благородных" был крайне смущенный вид. Они отворачивались к окну, утыкались в пустые экраны компьютеров или глубокомысленно смотрели на потолок. Даже Елена Анатольевна удостоила своего "бывшего" лишь мимолетным взглядом. Из всех присутствующих только Директор казался эмоционально нейтрализованным, потому что смотрел и не смотрел одновременно. У него был неживой взгляд, отсутствующего человека, которого заставляют быть "здесь", хотя он уже давно "там".
  Он сидел на неширокой стороне овала стола, изображая председателя собрания. Перед ним стоял запотевший стакан с водой, одновременно служивший пресс-папье. На деловых бумагах уже была пара мокрых пятен, а кувшин с водой был наполовину пуст или наполовину полон. Статисты вошли в свои микроскопические роли, концентрируя внимание зрителей на звезде. "Кушать подано!" Камлание началось.
  - Предлагаю увеличить средства предназначенные для распределения среди акционеров, - пробулькал непохожий на Директора Директор. - Финансовые показатели позволяют удовлетворить желание акционеров видеть результаты столь масштабного проекта по прошествии десяти лет терпения и риска.
  Попытка решить, как отреагировать лучше всего, вылилась в громкий и шумный вздох, оборванный директором Шнитке:
  - У нас были хорошие дивиденды. - Он сделал подчеркивающее ударение на слове "были". - Теперь они другие.
  Вид у Густава Альбертыча был такой, словно он уже добился всего, чего хотел добиться во время очередного посещения незабываемой родины. Стало понятно, что от наших Петербургских договоренностей остались лишь воспоминания о совместном завтраке. А разве мы встречались? Завтрак? Какой завтрак? Ах, да! Припоминаю.
  Статисты дружно подняли руки.
  - Кто против?
  Моя рука оказалась единственной:
  - Ну, вы дае...
  - В связи с невозможностью исполнять обязанности Продюсера телекомпании "Первый", предлагаю рекомендовать собранию акционеров освободить Шуру от должности.
  - Э-э-это уже не лезет ни в какие ворота. - Для более определенного высказывания не хватало настроения. При всей эмоциональности слов, фраза звучала скорее удивленно, чем возмущенно. Я никак не мог настроиться на деловой лад.
  - Кто за?
  В этот раз Директор даже не спросил "Кто против?"
  - Единогласно.
  Коматозный Директор, который не двигался и, говоря заученные фразы, почти не открывал рот, непослушно-медленной рукой взял стакан с водой и допил ее до конца. Я проследил за тем как нервно дергалась кувалда его кадыка. Вверх - вниз, вверх - вниз. А его забинтованная голова мелко покачивалась. Вперед - назад, вперед - назад. Она резко выделялась на фоне кумачевого кошмара за его спиной: "Голосуй за нерушимый блок коммунистов и беспартийных!"
  - Слушайте, ведь, это фарс какой-то.
  - Ну, что вы, - возмутился Шнитке. - Только комедия.
  - В связи с принципиальными расхождениями в вопросах определения стратегии развития телекомпании "Первый" и ее главного телепродукта - "Президент-Шоу", предлагаю рекомендовать собранию акционеров освободить Васю Чапаева от должности Главного редактора.
  Со мной не церемонились. Потенциально я опять оказался в меньшинстве. Потенциально, потому что Директор не спросил "Кто за?", а сразу определил:
  - Единогласно.
  Статисты подписались в электронном протоколе и оставили идентификационные отпечатки, визируя принятое решение.
  Напротив меня сидел Маркетолог.
  - И ты, друг?
  Директор по маркетингу покрутил головой в надежде найти поддержку. Ему что, мизансцену плохо разъяснили? Или он так расширил сознание (говорят, покуривает втихомолку), что уже не может роль запомнить? Поддержки он не нашел, спрятал взгляд за линзами очков и вернулся к роли близорукой мебели.
  - Собрание закрыто, - сообщил Директор, сделав попытку встать из-за стола. К нему тут же подскочили двое крепышей, подхватили под руки и повели к выходу. Походка у него была тоже далеко небодрая. Во всяком случае, он шел до двери дольше, чем вел только что закончившееся эпохальное собрание. Его буквально несли.
  Тени исчезали в полдень. Они уходили не прощаясь. Зал стремительно пустел. Я же, несмотря на солнце близкое к зениту, упорно отказывался признавать себя тенью. В конце концов, перестав быть редактором, я остался акционером.
  
  
  * * *
  
  
  Бороться. Бороться. Бороться. Бороться...
  Бубны, барабаны, трубы, все, что может звучать...
  - Вы что-то сказали?
  - Послышалось.
  - А-а-а... - Финдиректор изобразил нечто вроде понимания и поерзал на стуле. Он, как и я, остался на своем месте.
  По всему выходило, что место звезды перешло к нашему гению счетов и балансов, который в отличие от всех прочих давно уже не скрывал своего мнения о Шуре и обо мне. Правда, он свое отношение замалчивал, отдавая предпочтение гримасничанью. Его морщинистое, безвозрастное лицо человека "за пятьдесят" очень подходило для того, чтобы лепить маску брезгливости. За сухость характера, голоса и кожи Шура наградил его кликухой "Сухарь". Помню еще, Шурка говорил, что "...наш финансист сухарь редкий, не ржаной, а пшеничный, из твердых сортов". И еще очень важное портретное замечание. Он был женщиной. Но назвать его - "женщина" - равносильно надругательству над всей женской частью населения Земли. Пожалуй, только то, что она носила юбки "чуть ниже колен" позволяло идентифицировать ее как представительницу "слабого пола". Всегда хотел ее спросить, почему она так и не воспользовалась достижениями пластической хирургии? и где она прячет свою метлу? Ведьма.
  - Итак, продолжим, - заскрипела Сухарь, как только насладилась моим непониманием происходящего. - Государство выставляет "Президент-Шоу" налоговые претензии.
  - Они сума сошли, - констатировал я, не повышая голоса. Даже если бы я захотел его повысить, у меня не получилось бы. Здорово мешали улыбка и предчувствия. - А как же договоренность, что нас трясти не будут. Мы еще в самом начале о льготах...
  - Они были, - взяв пример со Шнитке, разъяснил ситуацию молодой человек обозначенный гостевым бэйджем как "Иванов". - Теперь льгот нет.
  Глубокомысленного ударения или еще более глубокомысленной паузы он не сделал. Уж какая тут глубина! Сплошное мелководье. Теперь нам вместо "договоренностей" насчитают пени, накопившиеся за десятилетие беспорочного сотрудничества с обществом. Государство поставило нас на счетчик. Время пошло.
  - А что говорит юридическая служба? И как это связано с бывшем Главным редактором, то есть со мной?
  - Дело в том, что проблема лежит не в правовой плоскости. Затруднения компании носят исключительно хозяйственно-экономический характер. - Всеми своими морщинами Сухарь демонстрировала удовольствие, получаемое от процедуры. Ее это совсем не украшало. Скорее даже портило. Впрочем, в любом случае, я предпочитал рассматривать призывно обнаженную красотку, развалившуюся на стене: "Голо... - округлые формы грудей и ягодиц - ...суй!"
  - В казне денег девать некуда, а мы им и дивиденды, и налоги, и штрафы, и хрен на блюде. Я бы сказал, что проблема носит характер экономической вменяемости.
  - Давайте оставим вопрос о правительственной вменяемости. Правительство имеет такой народ, какой имеет. И другого народ иметь не будет. - Когда Сухарь пытается говорить на отвлеченные, некасающиеся профессиональных знаний темы, ее фразы трудны для понимания. - И вообще, мы тратим время не для обсуждения проблем российской кредитно-денежной политики.
  - Это я уже заметил.
  - Мы собрались здесь для того, чтобы рассмотреть вопрос о праве собственности на ваши акции.
  - Что?
  - Мы их выкупим, - утверждающе произнесла Сухарь.
  Только после того как она посмотрела на Елену Анатольевну, составлявшую нам молчаливую компанию, стало понятно, что Сухарь не страдает раздвоением личности. Их оказалось действительно много. По крайней мере, две.
  - Их выкупит ваша бывшая супруга.
  Моя "бывшая" утвердительно повела подбородком.
  Я тут же убежал взглядом в окно, потом в стены, на которых, к своему счастью, наткнулся на плакат коричневых тонов с рабочим в кепке и солдатом в каске. Конструктивистко-безличные лица с рубленными чертами. Они и на людей-то не походили. "Ein Kampf, ein Sieg!"
  Бороться. Бороться. Бороться. Бороться...
  Духи племени! Мы с вами одной крови!
  Очень удобно уметь притворяться слегка дебилом.
  - Вы продаете акции, Елена Анатольевна увеличивает свою долю в медиахолдинге "Первый", государство снимает претензии, режим демократии торжествует и доказывает свою рыночную стабильность.
  - А я? Что получу я?
  - Повторюсь. Вы их продаете. За деньги. И у вас будет время, чтобы их потратить.
  - Ну, вы и суки, - почти прошептал я, обдумывая аргументацию отказа.
  Обдумывание давалось с трудом. Это нервировало. Снаружи я продолжал оставаться умильно спокойным и совершенно адекватным, но вот внутри... Форма не поспевала за содержанием, да и содержание было весьма сомнительного качества. Например, своими словами я ни в коей мере не хотел обидеть присутствующих дам. При всей условности их женских начал, такая мысль и в голову не могла прийти. Это было высказывание о жизни и о себе.
  Еще я подумал, что если откажусь, меня могут провернуть в мясорубку офисной столовки и спустить в унитаз. Или понаделают из меня котлеток для бодрого коллектива компании, чтобы у них начальник встал комом в горле. Прессе же скажут так, мол, и так, Вася в здании был, но скоропостижно вышел в неизвестном направлении.
  Бороться. Бороться. Бороться. Бороться...
  На помощь, предки! Великие прародители!
  - Вы же убиваете компанию. Убьете Шоу, погубите проект инновационной России. - В моем исполнении это звучало откровенно слабо. Перед глазами стояло видение Шуры на больничной койке и роботоподобного Директора. Они же не отнять хотят, а купить.
  - Вот и продайте, если она вам так дорога, - подал голос "гость" Иванов. - Наша компания за ценой не постоит.
  Елена Анатольевна еще раз пошевелила челюстью. А Сухарь состроила необычайно кислую рожу, вероятно, показывая насколько трудно далось ей решение о цене, за которой не будут стоять. Впрочем, более всего меня заинтересовало поведение Иванова. Своей словесной активностью и демонстративным поглядыванием на часы он развеял образ незаметной посредственности, которого старательно придерживался на собрании. И еще мне понравилось, как этот ранее совершенно неизвестный обладатель хорошего делового костюма просто и без затей причислил себя к руководящему составу крупнейшей российской компании. Да что там причислил. Он ясно дал понять, кто здесь главный. Он сказал: "наша компания".
  - А дети? Я не могу оставить своих без куска хлеба. - Господи, кого "своих"? У меня только один!
  - Без тебя как-нибудь, - очень спокойно произнесла моя "бывшая". - Обойдемся.
  Она сидела под сине-голубой агиткой, на которой бровастый мужик, похожий на улыбающегося Деда Мороза рекламировал курятину под маркой "Наш Дом - Россия". При чем здесь Дом? Дом 2, 3, 4, 5...?
  Женщина, жена, бывшая жена, мать одиночка, хранительница очага, блюстительница дома. Синий костюм Лены гармонировал с небесно-куриным плакатом. Сама она, правда, предпочитала рыбную кухню Японии.
  - Так вы продаете? - уточнил Иванов, во время беседы не сводивший с меня изучающих глаз.
  Первый раз в жизни я ощутил себя экспонатом, место которого на полке или на музейной стене. Вася Чапаев - реликтовая секвойя в дендрарии, коллекционная букашка из мезозоя в янтарном камушке, уродец заспиртованный в пятилитровой банке. Кунсткамера.
  Бороться. Бороться. Бороться. Бороться...
  Тамтамы звучали исчезающе тихо. Неслышно. Для своих.
  - Конечно, продам.
  Предки отвернулись от меня.
  "Гость" понимающе моргнул и пододвинул ко мне бумаги.
  
  
  * * *
  
  
  Мне нечего терять.
  Я раб.
  Я большое теплое солнце.
  Я червь.
  Я солнце и мне хорошо.
  Я Бог...
  После того как в Индии мне показали позолоченное изваяние Будды с лицом умственно неполноценного и полузакрытыми глазами человека под кайфом, я подумал, что на такое количество золота он мог бы купить ширялова на всю недолгую жизнь наркомана. Легко ему уходить в нирвану после того как у него были сотни наложниц, несчетное количество комнат во дворце и сознание того, что он владеет половиной вселенной. Он же был настолько ограничен, что думал об Индии, как о центре всего цивилизованного мира. Как, наверное, это приятно. Центр вселенной...
  Я Будда. На хуй всех предков.
  - Удешевление Шоу!
  Я достиг просветления. Один обойдусь.
  - Российская экономика растет больше чем на 12% в год.
  Я познал мир и себя. Кругом предатели и завистники.
  - Но не всякий рост полезен!
  Я знаю, что нужно мне и миру. Мы с ними разной крови.
  - Удешевление Шоу! Оно нам очень пригодиться, особенно, после того как пузырь перегретой экономики, лопнет и начнется стагнация.
  Ступеньки неспешно спускались все ниже и ниже. Таня шептала монотонные мантры про спокойствие, выдержанность, будущее, а сама больно вцепилась мне в руку. Ее по-французски белые краешки ногтей впивались в мою ладонь, царапая кожу. Боли не было. Боль осталась в прошлой жизни.
  - Наш рост будет еще лучше, когда ему будет соответствовать падение расходов. Важно создать предпосылки роста не количественного, а качественного, то есть роста производительности, основанной на переходе к новым технологиям.
  В этой жизни были гармония света, модерновый дизайн, медный блеск, ступени эскалатора и голос нашего, но уже не моего, директора по развитию. Этот урод буквально несколько недель назад профукал конкурентам реформу судебной системы и шоу "Верховный суд". Истина не открылась ему. Он остался наверху и давал краткий брифинг для других таких же непросвещенных. Но меня это уже не касалось.
  Я солнце.
  - Мы признаем, что продвижение проекта "Все у нас получится!" было непродуктивным. Многие до сих пор задаются вопросом, что это вообще может значить? У нас и так уже давно все получилось. У нас все хорошо. Вот уже десять лет как у нашей компании, а значит и у нашей страны все замечательно.
  Внешне директор по развитию был гораздо ближе к позолоченному индийскому Будде, чем я. Лопающийся от жира мужик с по-восточному тупым выражением лица. Подобные физиономии нравятся важным чиновникам из всевозможных администраций и менеджерам заинтересованных компаний. При встрече, разрез глаз, форма носа и строение надбровных дуг затмевают любую одежку. Люди думают, что обладатель всего этого физиологического богатства дурак, и легко попадаются на пренебрежительном отношении к недалекому собеседнику. Но меня это уже не касалось.
  Я солнце.
  - Тоже самое относится к серии передач "Так делалась Победа". По многочисленным просьбам зрителей мы снимаем этот проект с эфира. Будет особенно показательно зачитать типичное письмо возмущенного зрителя-пенсионера: "Какая к чертям собачьим победа?! Мы уже который год как 9 мая не отмечаем! У нас уже все ветераны передохли! Над кем победа?! Нечего Европу пугать! Это наш самый главный торгово-идеологический партнер!"
  Наш директор по недоразвитию так и не понял, что напоминая о славном прошлом и о том, что у нас "получится" мы повышали капитализацию национальной идентичности. Хотя, правда, какая к чертям собачьим "победа"?! До проекта я и не вспоминал о ней. Что-то там... Германия, Франция, поляки какие-то... Давали мне аналитическую записку, но, если честно, я ее не дочитал. Победили и ладно. Что-что, а это меня точно не касалось.
  Я солнце.
  - Мы ПОБЕДИЛИ! Мы! Главное ни кого, ни когда, а кто. МЫ. Понимаете? Надо продвигать наши победы. НАШИ. Наши, а не чужие! Нашего времени, нашего поколения, нашей эпохи. И если их нет, то мы будем их - победы - создавать! Это есть основная задача и цель, цель и задача "Президент-Шоу".
  Пол холла был выложен наборным псевдомрамором. Каблуки гулко стучали по светлому, натертому до блеска камню. Рабочие снимали со стен фотографии, где был я и Шура. Выше человеческого роста постеры падали на пол, хлопая своей картонно-пластиковой основой. Их тотчас подхватывали и трупами волокли за ноги, за руки к дверям служебного лифта. Там внизу, наверное, печи крематория. Или сначала для верности безотказные газовые камеры?
  Я солнце.
  Я мудрое солнце Востока.
  Я понял, что значит просветление.
  Оно сродни чувству собственности. Ты владеешь миром и не владеешь в этом мире ничем. Ты ничто и одновременно все. Человек снимает с себя вериги, мешающие свершиться акту творения, и начинает самовыражаться. Начинает искать учеников и последователей, кому можно открыть глаза и поделиться истиной. А всякая другая шняга его вовсе не интересует.
  Я большое теплое солнце. Я солнце и мне хорошо. Я нахожусь высоко над миром и мир не может без меня жить. Я большое теплое солнце. Я солнце и мне хорошо.
  В общем, к народу я вышел полный духовного благолепия.
  
  
  * * *
  
  
  Народ, заметив мое потусторонне состояние, тут же поддержал меня реанимирующим свистом и улюлюканьем. Они хотели меня спасти. Они не догадывались, что Чапаев уже утонул.
  - Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю!
  Спасателей было много. Больше половины автостоянки занимали люди, переживающие за судьбу Васи. Народную озабоченность уже транслировал непонятно какой канал, а DJ пытался крутить митинговую музыку.
  - Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю!
  Скандировали они недружно и как-то вяло. Тренировались. Кое-где мелькали плакаты с аналогичным текстом, флаги и даже мои портреты. Не хватало размаха. Не до конца смонтировали звук, - установка шла прямо во время действа. Мессия в образе Васи Чапаева появился раньше, чем его ожидали. Почему-то опоздали с подвозом пива. Зато, как только я вышел из здания, заработали экраны-подсказчики. На центральном сценическом, по мере моего приближения к микрофону, все дальше в бесконечность убегало "...в-в-в-в-в-а-а-а-а-у-у-у-у...". Меня сразу же признали за своего.
  - Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю!
  Крик стал слаженнее. Казалось, что перед офисом собрались самые голосистые жители России. Однако численность митингующих и уровень их громкости явно не соответствовали физическим возможностям человека. В дело включились бригадиры с мегафонами-кричалками.
  Я поднял руки в приветствии и показал большие пальцы, все мол "П-р-е-к-р-а-с-н-о!", а потом произнес очередное нетленное слово, многократно усиленное динамиками:
  - ЛЮДИ!
  Именно так.
  - ЛЮДИ!
  Ни "товарищи", ни "господа", ни "граждане", ни даже стандартно-нейтральное "друзья". Для них нужно было подобрать что-то сверхобобщающее. Им почему-то с давних пор нравится ощущать себя единым биологическим видом с общим самоназванием.
  - ЛЮДИ!... Спасибо, что вы решили поддержать нас в трудную минуту!
  - У-у-у-в-в-в-а-а-а-у-у-у!
  - Спасибо! - Искренне чувство благодарности шевельнулось во мне и я испытал прилив жалостного сострадания. Сколько эти "люди" могут заработать, за день горлопанства? Максимум десять баксов. Таким людям можно сказать спасибо. - Вы первые пришли сюда выполнить свой первейший гражданский долг - защитить Шоу и канал "Первый". Я горд за вас!
  - У-у-у-в-в-в-а-а-а-у-у-у!
  - Люди! Знайте! Ничто не забыто, никто не забыт! Я погиб, чтобы возродиться из пепла и спасти вас! Мы спасемся вместе! Объединимся!
  Главное в таком деле не бояться толпы. Если не боишься, то для тебя в митинг-party нет ничего сложного. Выбери из множества разработанных вариантов общения с народом один и действуй. Лично я знал целых два. Первый, которого придерживается большинство, примитивен, но действенен. Исполнитель самозамыкается, воспринимая аудиторию как объект для изливания себя - речь как экзальтация. Так вещает Вождь, своей волей перестраивающий сознание людей. В результате ломки получается взаимодействие на примитивном уровне "Я и Они". Оратору повезет, если он угадает желания и чаянья стоящих перед ним "они". А если нет, если оратор скушен, неталантлив и главное неинтересен, то его ждет полный провал. Аудитория заснет и получится тихий час. Для Мессии это неприемлемо.
  Для Мессии существует вариант гораздо более трудный и сложный в исполнении. Его цель формирование взаимной любви в системе "МЫ". Для этого надо чувствовать этих "мы". Надо выбрать среди тысяч качанообразных голов сотню самых близко к тебе растущих. Из этой сотни выхватить взглядом десяток наиболее созвучных твоему настроению и определить одно единственное лицо, в которое ты будешь ораторствовать. Так как твой взгляд хаотически мечется по радостно-возбужденным рожам, прицел на лицо постоянно сбивается и приходится искать следующее. Это важно, ибо твой безответный собеседник - репрезентативный индикатор доходчивости речи. Все просто. Индикатор должен показывать, что они доведены до состояния, когда им уже все равно, что ты им говоришь.
  - Люди! Возлюбите друг дружку! Как себя любите, так и других любите! Так сказал один неглупый чувак! С тех пор прошло много лет, а мы до сих пор... Спасем демократию! Не дадим обанкротить телекомпанию!
  Бодрая старушка, которую я выбрал в качестве индикатора, при упоминании о банкротстве вспыхнула праведным гневом. Везет мне на старушек. Ее брови выгнулись домиком, превратившись в остроконечные крыши над линзами очков. Толпа качнулась, уплотнилась и ее седая голова скрылась за моим большим портретом.
  Идиот оператор, сидящий на бегущей строке, пустил "банкрот" по экрану. Слово тут же подхватили:
  - Ба-а-а-нкрот! Ба-а-а-а-а-крот! ...крот! ...крот! ...рот! ...рот!
  - Смиряйтесь и терпите! Смирение страстей возможно только среди образованных, воспитанных людей! Учитесь в смирении! Смиряйтесь в учении! Только свободное телевидение гарантирует развитие современного информационно-воспитанного общества!
  Какой-то мужик, услышав про развитие и общество, принялся неистово бить кулаками по металлическому заборчику. Он стоял с самого края огороженной территории. Его чисто выбритое лицо, белая рубашка и галстук светлых тонов свидетельствовали об обязательных обеденных перерывах в распорядке разнообразных столичных контор и о неизбежном страхе перед гиподинамией в условиях сидячей работы.
  - Изгоним торговцев из Храма! Нет торговли святыми местами! Если мы позволим им, мы навсегда потеряем возможность жить так, как хотим! Этого нельзя допустить! Придя сюда мы хотим сказать, что не допустим отношения к себе как к быдлу! Мы свободные люди свободной страны! Мы хотим быть услышанными и понятыми! Мы выражаем мнения многих сотен тысяч, миллионов наших сограждан! Только возможность плюрализма мнений может объединить людей!
  Слово "плюрализм" окончательно добило девушку с флагом. Вместо покачивания полотнищем с большой буквой "Ш" на бело-сине-красном фоне она попыталась обнажить грудь. Так как девушка сидела на плечах своего... того, кто был настолько силен, что держал ее на плечах, она естественно не смогла удержать равновесие и ее завалило назад.
  Когда подвезли пиво, толпа была в экстазе, переходящим в дискотеку. Для его поддержания не нужны ораторы. Нужны бестелесные митингDJ. Даже пиво в этом процессе выполняет роль второстепенную. Примерно такую, какую играют энергетические коктейли на рынке прохладительных напитков и соков - image-необходимость иметь в ассортименте. Вот и пиво как запивка к оратору - повод потусоваться.
  Но уйти со сцены просто так, без заключительного номера невозможно. Публика не отпустит, а если и отпустит, то с чувством глубокого разочарования. Уходить надо королем. Так, чтобы ЛЮДИ, а потом и журналюги устроили овацию Васиным талантам и достоинствам. Памятуя о петергбургском опыте, возникло желание послать их на штурм моего... уже не моего офиса. Это было логично, но попахивало несанкционированным хулиганством, которое вытолкнет его автора на культурно-политическую периферию. Следовательно, энергию толпы надо пускать в нематериальную область, оформленную хлестко-рифмованными заготовками или в меру талантливыми экспромтами. У меня заготовок не было, и я принялся креативить что-то такое, что можно оставить в веках, высечь в граните, написать на скрижалях и выковать в железе. Нечто непонятное и в своей непонятности красиво-привлекательное.
  На языке вертелась французская белиберда про равенство и братство, от которой я оставил только свободу. К ней я хотел присовокупить демократию, но она плохо кричалась, поэтому пришлось вспомнить народного любимца Шуру. Получилось двузначие:
  - Свобода! Шура! Свобода! Шура!
  Не проканало. Не хватало контрапунктивности и я добавил уже привычное:
  - Не трогай Васю! Свобода! Шура! Не-тро-гай-Ва-сю! Сво-бо-да! Шу-ра! Не-тро-гай-Ва-сю!
  Не понравился мне и этот вариант. Для молитвы это звучало как-то аляповато и лишние смыслослоги появились. Воняло примитивным популизмом, начисто лишенным таинства и сказочности.
  - Не трогай Васю! НтВ! НтВ! Не-тро-гай-Ва-сю! НтВ! НтВ! НтВ!
  Страна еще не знала такой популяризации "НTV". На следующий день, экспромтом родившаяся аббревиатура, украсила стены домов и двери подъездов. О ней, о нас говорили новостийные каналы, а какая-то попсовая группа анонсировала одноименную песню. Так родился орден "НтВ" и начался многолетний суд с "Независимым TV".
  До сих пор помню, как заразительно кричатся эти магические буквы. До сих пор ощущаю приятное возбуждение, когда их слышу. Привкус свободы. Приправа. Она хорошо идет к демократичным запахам дневного кофе.
  
  
  * * *
  
  
  "Starbucks". Звездные доллары. Конкретное бабло со звезд.
  Американцы долго взвешивали все "за" и "против" перед тем как открыть первую кофейню в обитаемой вселенной, обозначенной на картах словом "Москва". Естественно, подобная осторожность сама по себе не удивительна. Любой здравомыслящий человек думает, прежде чем рисковать репутацией/деньгами/здоровьем. Это скучно, но такова жизнь. Здравомыслия в ней больше, чем бесшабашной оригинальности звездного первооткрывателя. Зато оригинальность требуются для завоевания внимания пресыщенных российских потребителей. Уйти от традиционности, придумать нечто особенное, свое, запоминающееся и одновременно насытить бизнес знакомыми российскими смыслами. Так они пришли к идее православного кафе.
  Что может быть нетрадиционней православной кофейни "Starbucks"?
  Только ее мусульманская версия, открывшаяся в Казани.
  Объявлений о том, что собакам и иноверцам вход запрещен, решили не вывешивать, как-никак XXI век за витриной, зато в обслугу позвали послушниц из ближайшего женского монастыря, а распорядителем поставили дьячка с редкой бородкой - зримое возвращение к корням. Революции сознания, технологические, социальные, экономические и всевозможные другие приходят и уходят, а духовные традиции остаются. Вера в Мессию - вера в миссию корпорации. Черные рясы - черный кофе. Борьба и единство противоположностей. Духовное страстотерпие и плотское удовольствие под негромкую музыку спокойной кантри-группы "Отец". К тому же кофе вполне постный напиток.
  Не то что бы я любил забегаловки, в этом как-то не принято сознаваться, но именно эта кофейня была в двадцати минутах ходьбы от конторы. City. Размеренный бизнес-перерыв меж трудов праведных. Полно узнаваемых лиц, почти приятель дьячок и милашки послушницы с белыми бейджиками: Евдокия, Евлампия, Стафанида и просто Мария. После деловой беготни и уж тем более после внезапного митинга умиротворяющий монастырский дизайн без излишеств служит великолепной средой для релаксации. Обжигающий кофе стынет в одноразовом стакане, а ты с нетерпением ждешь, когда же, когда же сможешь припасть к живительному источнику. Скромный такой расслабон, которому не могли помешать даже люди в касках и в противогазах мелькавшие по телеку. Там разгребали завалы, тушили пожары, несли мешки с трупами и носилки с немногими выжившими, а здесь: "Мы всегда рады Вас видеть". Там огромная воронка на месте школы и порушенные панельные многоэтажки вокруг (их все равно хотели сносить), а здесь люцитовая коробка для денег на помощь пострадавшим. Я сунул туда визитку.
  Искренне хотелось верить в лучшее. Болезненный оптимизм мешал признавать факт наличия террористической угрозы. Внутренне я был убежден, что это все подстроено. Спецслужбы сработали, чтобы народ не заметил перемен на "Президент-Шоу". Забить информационные каналы вселенским плачем и не дать ходу мысли о ползущем перевороте. Хотя, на самом деле, я знал, что субстанция под названием "народ" никогда ничего сама не замечает, потому что ей присущи короткая память, близорукость и дальтонизм. Если не у всех, то у подавляющего большинства.
  - Да переключите же, наконец! - потребовали из зала. - Надоело уже!
  Дружное ворчание посетителей подтвердило частное мнение.
  Служка-послушница живо подсуетилась и по экрану полетели белые листы бумаги, их клочки и целые книги. Более эстетически-приемлемый канал транслировал шоу "Auto-da-fé". На столбе, возвышающимся в центре большущего костра было закреплено плохосгораемое чучело ненавистного писателя/режисера/сценариста/художника/и др., чей поток мысли не устраивал психологов-литературоведов из движения "Мы идем!". На этот раз их не устраивал Бертольд Брехт по-русски. Их не устраивал Макс. Молодые, старые, зрелые активисты и активистки выкрикивали беззвучные проклятия. Вместо них скандировал телетекст:
  "Бу-ма-го-ма-ра-ка! ...ма-ра-ка! ...ма-ра-ка!"
  В чучельную рожу моего кремлевского конфидента летели идееносители. Дискеты, диски, связки карманного чтива. В огонь! В огонь!...
  Макс наверняка за это выложил кругленькую сумму.
  Огонь был светло-голубых тонов. Такой особенно красив во время исполнения вечерней части программы.
  "Спонсор шоу "Auto-da-fé" Нефтегазовая корпорация "ГАЗПРОМ". Национальное достояние".
  Ночное факельное шествие с газовыми горелками просто неподражаемо.
  Правда, всем, кроме меня, на это было наплевать. "Все" пили кофе и спешили обратно в конторы - обеденный перерыв такой короткий, а дизайн православной кофейни "Starbucks" такой успокаивающий.
  В общем, мир был забит никому не нужными новостями.
  
  
  * * *
  
  
  "Генеральная прокуратура уполномочена заявить, что обыски состоявшиеся в квартире Николая Владимировича Величко всем известного под именем Шуры Шурина и в офисах телекомпании "Первый" и связанных с ней структур, не были санкционированы и не проводились ни одной из силовых служб России.
  Особую озабоченность и возмущение вызывает та наглость, с которой действовали неизвестные злоумышленники, выдававшие себя за сотрудников правоохранительных органов. Так называемые "обыски" проводились в присутствии многочисленных свидетелей, фиксировались и транслировались телеканалами, всякий раз предъявлялись якобы официальные документы, делались разъясняющие звонки в якобы Администрацию и якобы Генеральному прокурору.
  Наиболее вопиющий случай произошел во время обыска и изъятия документов из рабочего кабинета Шуры Шурина. Один из злоумышленников выдавал себя за следователя Генеральной прокуратуры по особо важным делам Кривцова Кирилла Константиновича, который в это время находился при исполнении своих служебных обязанностей в здании прокуратуры. Подобная ситуация повторилась и на заседании Совета директоров телекомпании "Первый", в котором принял участие человек похожий на Василия Чапаева, использовавший для проникновения в здание компании идентичные идентификационные отпечатки пальцев, сетчатку глаза и сходство голоса. Имеющаяся видеозапись свидетельствует, что двойник Главного редактора Василия Чапаева своим вызывающим поведением пытался сорвать рабочее заседание Совета директоров и вызвать массовые беспорядки. Для этой цели перед зданием телекомпании, в котором проходит "Президент-Шоу" была собрана разгоряченная толпа. ..."
  - А я думал, это ты митинг организовала.
  Татьяна пожала плечами:
  - В таком бардаке, нужно пользоваться чем угодно.
  "... К толпе вышел человек похожий на Василия Чапаева и выступил с подстрекательской речью, после чего скрылся.
  Масштаб происшествий, общегосударственное значение похищенных документов и рабочих материалов "Президент-Шоу" свидетельствуют о тщательной и длительной подготовке совершенных преступлений. Вышеизложенное позволяет Генеральной прокуратуре утверждать, что имел место террористический акт с целью дезорганизации государственной власти и нарушения информационной связности граждан России. В связи с перечисленными фактами Генеральная прокуратура приступает к расследованию и обращается к гражданам России с просьбой способствовать сбору информации для скорейшего раскрытия данных преступлений и поиска человека похожего на Василия Чапаева или его тела".
  Казенщина, словом.
  - Хотите получить запись заявления прокуратуры на DVD? - поинтересовалась послушница Стафанида.
  - Нет, спасибо.
  - С вами все в порядке?
  "Человек похожий на Василия Чапаева" поблагодарил и попросил не беспокоиться. Он впервые ощутил себя "телом", которое могут найти.
  
  
  * * *
  
  
  Медики со студенческой скамьи привыкают воспринимать пациентов не как людей, а как объекты исследования. Что ели? пили? чувствовали? Живой пациент отличается от мертвого только тем, что может разговаривать, а значит, вводить доктора в заблуждение. В остальном они идентичны. Труп даже предпочтительнее, ибо самый точный диагноз ставит патологоанатом.
  "Смерть наступила в результате информационной асфиксии".
  Стафанида на доктора не была похожа ни лицом (участливое смирение), ни цветом одежды (почти вся черная). В современных больницах распространены сине/зелено/розовые халаты, которые яркостью красок скрывают усталое равнодушие медперсонала. Даже в морге темные тона не в почете - нагоняют уныние и скуку, цветовая семантика не та, да и антураж не жизнерадостный.
  А вот господину Иванову образ трупореза подходил. Характерная плоскость из фильма ужасов - ущербный маньяк, скрывающийся в шкуре обыкновенного средней руки молодого менеджера-миллионера. Без претензий на интеллект, но весьма ухоженный. Даже обручальное кольцо свидетельствовало о вполне устоявшейся жизненной позиции. Никаких признаков лишнего и ненужного мировоззрения.
  Все бы ничего, но его выдавал пытливый взгляд натуралиста.
  "А что там, у Васи Чапаева внутри? - спрашивали светлые глаза и сами себе отвечали, - Сейчас посмотрим".
  Под таким взглядом хотелось превратиться в нечто неживое, не чувствующее боли.
  Вася Чапаев - робот, механизм, набор шестеренок и схем. Кукла. "Тело похожее на..."
  - Вскрывать здесь будите или к судмедэкспертам повезете?
  Иванов образа не понял, скальпель не достал и в прокуратуру не позвонил. Вместо набора реакций на "неожиданную встречу" он восхитился моей выдержкой:
  - Мы рассчитывали, вы сорветесь на митинге. Понадеялись на вашу истеричную придурковатость. Думали, крикнете "Даешь!", призовете людей к справедливости и погоните толпу на штурм офиса. Тогда бы мы вас сожрали без хлеба и со всеми потрохами. Сырым.
  Таня всем своим видом изобразила осознание ужаса перед счастливо избегнутой ловушкой. Мол, как же я, дура, не догадалась?!
  - Если так хотелось, могли бы дать команду и без меня бы обошлись.
  - А свидетели? А проблемы с подмоченной репутацией канала? А видимость неавторизованной политической активности в стране? Если уж стрелять, то высокоточным оружием со стопроцентной гарантией. Если гарантии нет, то лучше не стрелять вовсе. Нечего людей беспокоить.
  - Слушай, господин Иванов, а как тебя на самом деле зовут?
  - Да какая разница. Главное, чтобы преемственность в имидже компании была. Шура, Сережа, Володя. Ивановых на Руси много. Несть их числа.
  - Я это к тому, что с такой фамилией и с таким стратегическим подходом вам стоит поучаствовать в "Президент-Шоу". Разыграть из себя ярко раскрашенного клоуна-идиота, а потом, неожиданно, показать себя понимающим и умным парнем. У вас бы получилось. Стали бы Президентом.
  - Спасибо, - "миллионер без претензий" улыбнулся, видимо представив себя в подобной роли. - Что-то не хочется.
  - А что хочется?
  Иванов проследил за тем как Татьяна достала свой черный блокнот и положила его на стол. Она искренне считает, что ее записи можно будет использовать для написания книги воспоминаний. (Sic!) Иногда мне кажется, что она только притворяется разумным человеком, а на самом деле не соображает где, когда и как живет.
  Человек с ничего-незначащей-фамилией дождался, пока Таня нажмет все нужные кнопки, и продолжил:
  - Вам надо сделать заявление прессе типа "Я устал. Я ухожу".
  - И не надейтесь. - Как ни странно, Танькино записывание придало мне сил.
  - Вы, наверное, думаете, что кино с Шурой в главной роли и... другого известного человека имеют для нас большое значение? Думаете, они вам помогут?
  - Надеюсь.
  - Зря. Нам, то есть конкретно нам, эти записи совершенно неинтересны. Какой-нибудь другой группе деловых людей из Администрации, может быть, а нам нет. Так что никакой гарантии они вам не дают. Даже если вы составили посмертное пожелание выложить их в Интернете или продать за границу, это не слишком озаботит ваших недругов. Постельные игры Шуры и компании перестанут быть новостью через месяцок другой. Такого добра всегда хватало с избытком.
  - А как же государственный престиж?
  - Ох, и смешной вы человек. Престиж не пострадает от того, что кто-то с кем-то спит или не спит. Пикантные подробности интересны только желтой прессе. Для нас важна контролируемость процесса.
  В ответ я только развел руками, внутренне признавшись себе, что несколько утрировал проблему.
  - Слышали про взрыв школы? - поинтересовался Иванов, набирая цифры недлинного правительственного номера. Кому он звонил, я не видел.
  - Читал.
  - Вот. Лимит на потрясения и ужасы на сегодня исчерпан.
  "Nestcafe" - хороший вкус, хорошее начало.
  Если вы хотите сделать заказ, нажмите...
   Потом последовало стандартное "Ало".
  - Он не согласился.
  - Ну и хрен с ним, - ответил немолодой голос старшего товарища. - Мы теперь и без него обойдемся.
  - Я тоже так думаю.
  - Поддержка нужна?
  - Нет. Все очень дружелюбно и благожелательно настроены к переменам.
  - Ладно. Заканчивай чистку, колоти команду, приступай к работе. И не торопись особенно. Время терпит.
  - Без базара, - Иванов улыбнулся неведомому начальнику. - В баню идем?
  - Как обычно. Пока.
  Почему-то я совсем не расстроился.
  Вспомнилась безработная молодость. Ну, уволили. Ну, отняли любимую игрушку. Рано или поздно это должно было случиться. Так почему не сейчас? не так? и не "Ивановым"?
  - Это переворот, - констатировал я, обращаясь скорее к себе, чем к своему собеседнику.
  - Это бизнес. По-русски. Ничего личного, всего лишь бизнес.
  - Был в свое время термин "совок". Так вот, это не бизнес и не по-русски, это совок.
  - Проще можно? - попросил Иванов. - Без загадок.
  - Грубо и неумно все это. Грубо и глупо.
  - Уж как умеем.
  
  
  * * *
  
  
  На самом деле ничего они не умеют. По себе знаю. Молодость вообще склонна к наглости. Это только кажется, что умеешь, знаешь, можешь и сделаешь. На стадии же реализации "умелок" дело встает из-за непроходимой тупости окружающих помноженной на собственную непроходимую самонадеянность. В результате вместо "как надо" получается "как удалось" или "как всегда".
  Куда как проще объявить Васю Чапаева несуществующим. Убили Васеньку. Нет его. Ищем тело. Раскрываем преступление. Расчет на дурака-зрителя и дурака-Васю. Последний, по замыслу должен затаиться, уйти на дно и может быть, при благоприятном развитии ситуации, найтись в добром здравии, через N-ое количество часов/дней/недель/месяцев. Время, отпущенное на внеочередной отпуск, варьируется в зависимости от развития ситуации. А ситуации бывают разные.
  Рассуждая подобным образом, я шел по улице, высматривая камеры слежения. Понатыкано их превеликое множество и на самых заметных местах. Как доподлинно известно, большинство обычные муляжи. Настоящие те, что на перекрестках, в метро, у магазинов и рядом с офисными зданиями, замаскированы, дабы не смущать добропорядочных обывателей. Быть добропорядочным не входило в мои планы, но находить настоящие "глаза законности" удавалось не все и не везде. Если же я засекал любопытную камеру, то обрабатывал ее, что называется "по полной". Снимал очки, строил рожи, показывал язык, прыгал, орал им в микрофоны классическую банальщину:
  - Менты козлы!!! - и делал красноречивые жесты, объясняющие, почему я так думаю.
  Чтобы не усугублять, к прохожим не приставал, урны не переворачивал и камнями не кидался. И без этого, то, что я вытворял вполне хватало для того, чтобы у них - у тех, кто следил, - сформировалось стойкое представление о моей социальной опасности. Время же, которое я тратил на каждую камеру, в несколько раз превышало время поиска по базе данных.
  Красный восклицательный знак в мониторе. Красная точка на карте города. Задержание в течение пяти минут.
  Так прошло часа два, два с половиной. Никого.
  Даже городовые, подозрительно оглядывающие меня, делали вид, что Вася Чапаев в русском городе нечто вроде бесплатного аттракциона.
  Как вы не видели медведя на улице?! Странно. А живого Васю?
  Я начинал отчаиваться и придумывать более радикальные способы обратить на себя внимание. Например, пойти на Красную площадь, облиться бензином и сгореть в борьбе. Или, лучше, раздеться до гола и сделать по площади круг почета. Для большего резонанса можно свалить в Лондон и устроить интернет-интервью, рассказать правду и бегать голым по Гайд-парку. Как напоминание о физиологических потребностях, пришла фантазия о Васе Чапаеве запеченном с яблоками - ресторан-акция в фонд помощи культурной оппозиции - человеческая фигура на гигантском серебряном блюде. Завершающий штрих - книга комиксов "Моя борьба".
  Не взбодрил меня и звонок Татьяны, которая сообщила о том, что ее не пустил в офис и отобрали пропуск. Когда она кричала:
  - Это было ужасно! Это было отвратительно! - приходилось отрывать трубу от уха. Даже с убавленной громкостью децибелы ее крика превосходили допустимые нормы терпения. В таком состоянии она не представляла интеллектуальной ценности и не могла дать разъяснений.
  Между тем я чувствовал, что пришло время спросить: "А в чем, собственно, дело?"
  Получить ответ я решил у двух ментов, мирно сидящих в патрульной машине. Припарковались они прямо под рекламой шоу "ВЕРХОВНЫЙ СУД":
  "Сохраним Традиции Страны. СТАНЬ справедливым СУДЬЕЙ на СТС! Скоро".
  Такое соседство добавило мне сарказма.
  Вежливо постучав и дождавшись пока опустится стекло, я сообщил господам патрульным, свое неудовольствие работой правоохранительных органов. Выражалось мое "Фу!" в подробном объяснении того, что зарплата доблестным муниципальным полицейским, именуемым ментами, платится из кармана честных налогоплательщиков. Непонимание, отразившееся на почему-то быстро покрасневшем лице одного из патрульных, показало насколько тот плохо усвоил школьный курс экономики и обществоведения. Помогая ему восполнить пробелы в образовании, я сообщил, что прямой обязанностью патрульного является задерживать подозрительных граждан-налогоплательщиков, особенно если этот "подозрительный" сам требует собственного ареста. На просьбу представится, которую озвучил менее красный и, следовательно, более образованный патрульный, я назвался и сообщил, что мое "тело" находится в розыске.
  Дальше было молчание.
  Менты молчали сидя в машине. Я молчал стоя на улице.
  Продолжалось это ровно столько, сколько им понадобилось для того, чтобы запустить мое имя в компьютер. Потом они уехали. Не сразу, конечно.
  Из глубины салона донеслось:
  - Вот, урод приплюснутый!
  и
  - Хватит бегать, Василий Иванович. Ступайте домой.
  Стекло поднялось и машина по-ментовски медленно укатила.
  Интересно, что это было? И почему "приплюснутый"? Во всяком случае, я последовал совету, я отправился домой.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"