За окном светило овальное солнце, сплющенное тяжестью серо-черного города.
- Слышишь! Вставай!
- Танька, дура... Совсем сбрендила.
Секретарь оставила без внимания мою озабоченность ее психическим состоянием:
- Вставай, скотина!
Хотелось что-то ответить, но от процесса соображения отвлекло ощущение, что в районе паха зашевелилось нечто. Я замычал и вспомнил, что совершенно голый. То есть без трусов. А это нечто шевелилось весьма энергично.
- Не надо.
- А вчера тебе понравилось, - спросило "нечто", которое обрело очертания головы коротко стриженой брюнетки с чувственными коллагеновыми губами. Я уже не знал, как ее зовут, но помнил, что вечером в свете неона мне казалось, что она обладает улыбкой Моны Лизы.
- Пошла вон, - поздоровалась Таня.
- Ты кто? - поздоровался я.
- Елизавета.
- Девка она панельная!
- Заткнись, сука!
- Девочки, ну, не ссорились.
- Стерва ты, Танька, - обиженно хныкнула Елизавета. - Ни себе, ни людям.
- А ты...
Далее последовала светская беседа, которую я не слышал. Верный бодигуард Федя уволок меня в ванную.