Исаков Николай Петрович : другие произведения.

Так бы сгинула чума

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   []
  

ТАК БЫ СГИНУЛА ЧУМА. Документально-художественная повесть.- Брянск. Издательство 'Ладомир', 2014.

  
   Художник Анатолий Зуенко.
  
  
   []
  
   Капитана госбезопасности Колыванова за глаза называли Брюзгой. Он знал об этом и вслух не высказывал обиду. Думал, что так товарищи по отделу "В" Наркомата госбезопасности СССР выделяют его как большого аккуратиста в бумагах, которые он вел, и подчеркивают разность в возрасте. В июле 1944 года в свои сорок три года он был самый старый здесь по возрасту и самый опытный. Прошлой весной его единственного из фронтовой военной цензуры, бывшего Второго спецотделения НКВД, переназначили во вновь созданное НКГБ.
   За его отделом закреплялась работа с личной корреспонденцией на фронт через цензуру и перлюстрацию, сказать проще - чтение чужих писем. В ходе этой предельно засекреченной процедуры выдержки из писем распределялись по категориям, печатались и перепечатывались, регулярно направлялись в соответствующие гражданские и военные органы - как по официальным запросам, так и с целью заставить начать расследование подозрительных случаев злоупотреблений или вопиющей безответственности на местах.
   Несмотря на переброску личного дела Колыванова из одного ведомства в другое, он остался работать за прежним массивным столом с зеленым бархатом на крышке в комнате с высочайшими потолками внутреннего флигеля Московского почтамта еще царской постройки. В новой форме также нигде не показывался, даже сейчас в солнечное пекло ходил на работу в потертом твидовом пиджаке, в котором еще угадывались зеленые цвета, под цвет бархатной обшивки стола, и темных брюках с пропуском служащего почтамта.
   Но сейчас Колыванов подлинно брюзжал, не давал вставить слово младшему оперуполномоченному Амбросимову, одетому также в неприглядную одежонку, но с начищенными до блеска медными пуговицами.
   В упорядоченный Колывановым ранее мир алфавитных регистров, тематических классификаций, других собственных изысков делопроизводственных технологий вошла созданная на днях Брянская область.
   На стол ему лоботрясы, за которыми были закреплены российские регионы на букву " О", тотчас, не без явного удовольствия, вывалили переписку из Орловской области с адресами из ее западных территорий, нарезанных уже новому административному образованию.
   Теперь с каждым письмом надо было подбегать к закрывающим всю стену лоскутами, с учетом зоны обслуживания каждого военного цензора, генштабовским картам, "двухсоткам", и сверять населенные пункты отправителей. Действительно ли они брянские, включены ли в границы сектора, очерченного жирным красным карандашом как Брянская область на карте Орловщины?
  
   []
  
   На улицах военной Москвы
  
   Злоупотребляя своим положением, Колыванов когда - то прикрепил карту Орловской области в нижнем ряду и сейчас обходился без стремянки пещерных времён мезолита. Иначе мог сломать себе шею при такой суете.
   Тут еще Крыганович, из белорусского отделения, по дороге в "дымокурню", комнату для курения, положил перед Колывановым два уже вскрытых конверта.
   - Это что? - раздраженно спросил Колыванов.
   - Суражский район. Но не наш, не на Витебщине. Твой - брянщанский
   Последнее слово Крыганович произнес с белорусским говором.
   - Через канцелярию передай! Ты под трибунал захотел пойти? Это же учетные материалы! Сколько надо говорить, талдычать, - заныл было Колыванов.
   И уже миролюбиво продолжил.
   - Какой " брянщанский"! И не Бра-а-нский, заранее говорю! Бульбаш чертов! "Бря-я-нский" - надо говорить, помягче. Не пра-а-наки, а пряники! Не тра-а-пка, а тряпка! Помягче надо!
   Час прошел. Колыванов уже от начальника канцелярии получил эти два письма на просмотр. Чаще на фронт направлялись письма-треугольники, Они не заклеивались, поскольку скрывать было нечего, люди не боялись преследования или мести за несколько строк о собственном здоровье и вопрос о самочувствии других. В заклеенных конвертах же содержались послания не для чужих глаз.
   Эти конверты с изображением одного и того же розовощекого красноармейца были одним днем отправлены, имели схожий обратный адрес, выведенный одной и той же рукой. Номер полевой почты получателя также совпадал.
  
   Письмо Савориненко Мартыну Петровичу
   Дор. М.П!
   Письмо от твоей горькой семьи! К нам вот приходили бандиты из бывших полицаев, которые надо мной издевались и обобрали нас. Все, наверное, с кем-то имеют связь.
   Почему то знали, что у меня в доме было спрятано. Нейдут в Рославку, а все ко мне, в Красную Поляну. Чума будто на нас сошла.
   На каждую ночь читаю молитву. Марфуша-шептуха с Барсуков сказала, чтобы и ты почитал.
   За словом хозяина главная сила. Береги себя, а вернешься - и нас обережешь.
   Твоя Савориненко Мария Васильевна.
  
   Из конверта выпала криво вырезанная бумажная лента из разлинованного бухгалтерского журнала со словами молитвы:" Как сгинет сатана и все его дела, так бы сгинула чума. Иисус Христос к тому предрекает, Матерь Божья ему помогает, Отец Небесный благословляет. Слово крепко, дело лепко".
   Колыванов соединил скрепкой эту полоску с письмом.
   Затем он достал прошитый с сургучовой печатью на перевязи белых суровых ниток журнал под кодовым названием "Бандитизм". Зарегистрировал письмо и только затем взял в руки другое письмо.
  
   Командирам красноармейца Савориненко Мартына Петровича
   Дорогие командиры!
   Вот подходит ночь, а по мне с детьми лучше помереть. Обратилась к председателю колхоза за защитой от полицаев. И что бы у нас засаду поставил?! Или он нас укрепил в деревне?
   Живу в поле. В хату страшно.
   Тот же председатель плечами вздернет и этим делом все кончится, а я с детьми продолжаю страдать.
   Прошу вас, дорогие командиры, направьте мужа с фронта в отпуск, чтобы он дал нам порядок или перебросил нас в другое место.
   Дайте моему Мартыну побольше оружия, чтобы пострелять всех лесных тварей о двух ногах, если встрянут.
   Просительница Савориненко Мария Васильевна.
  
  
   Еще час Колыванов перебирал на столе ворох почты из появившейся недавно Брянской области. Для доклада по Суражскому району он отобрал еще несколько писем.
  
   Кульницкому Н.
   Отправитель Полонская Ф.Л.
   Далисический сельсовет.
  
   Милый свет мой Коля!
   Жизнь не спокойна, очень часто банды делают налеты, обирают население, а военных, которые приходят по мобилизации, избивают. За три дня обобрали пять домов.
   Когда начинают стучать в дверь для того, чтобы зайти в дом, представляются НКВД, а когда зайдут в дом, говорят - мы власовцы. В военной форме как при немцах.
  
   Другое письмо, которое зарегистрировал Колыванов, было коротким. Как бы разговор между мужиками из бирюков - сразу по существу, а затем месяц ждать ответ.
  
   Новикову Павлу Авдеевичу.
   У нас ходят власовцы. Были недавно - ограбили учительницу.
   Из д .Рославка Струженский сельсовета Понырок Егор.
  
   Колыванов закрыл форточку, чтобы не слышать шум колес и автомобильных клаксонов с улицы Кирова, которую коренные москвичи в своем кругу продолжали на старый манер называть Мясницкой. Из верхнего ящика стола достал бланк спецсообщения, подвинул поближе чернильницу: верный знак для Амбросимова некоторое время помолчать, не нарываться на встречное брюзжание...
   Заполняя лист с гербом СССР, Колыванов выверял каждое слово. Он иногда отвлекался, гадая, а что если донесение прочитает комиссар государственной безопасности первого ранга Меркулов, а вдруг Берия или Сам?
   На лбу при этом появлялась испарина. А спину со стены холодил небольшой кусочек карты из вырисованной красным карандашом Брянской области на стыке с Белоруссией и Украиной.
  
   []
  
   События, к которым сейчас предстоит обратиться, территориально в большей мере связаны с Суражским районом, хотя бандитские вылазки - не с такой частотой и масштабами - происходили после его оккупации немецкими и французскими подразделениями также в лесах Мглинского, Клетнянского районов России, Костюковичского и Хотимского могилевских районов Белоруссии.
   Брянский Сураж основан на вогнутом берегу Ипути, левобережье которой прорежено мелкими притоками и насыщено большими болотами. Белорусский поселок Сураж есть в Витебской области при впадении белорусской реки Каспля в Западную Двину. Другая белорусская деревня Сураж находится в Гродненской области на реке Гавья между реками Неман и Березина. Украинское село Сураж значится в Тернопольской области на реке Вилия. Польский Сураж, небольшое местечко Белостокского повята, живет своей жизнью в долине реки Нарев.
   Некоторые этимологи и краеведы упоминают версию о том, суражанами назывались московские богатые купцы, которые вели торговлю через порт Сураж, современный Судак, в Крыму. Другие пишут о том, что Сурожским морем называли не Черное, но Азовское море. Древние римляне этот пресный водоем называли Меотийским болотом из-за зацветающего летом мелководья, камышовые плавней в местах впадения Дона и Кубани. Прилегающие степи для местных жителей стали сурожскими.
   Между тем преобладающим стало научное мнение, что Сураж названием обязан не купцам, а разнообразию своей местности с твердыми грунтами у рек, болот и иных водоемов.
   С почвы слово перешло на ее плоды. В Чехии называют суражом смесь твердых сортов пшеницы и ржи. В России и на Украине под " суржиком" понимают не только хлеб из муки разных видов зерна, но и смешавшийся под взаимным влиянием язык общения населения приграничных земель.
   Суражский район помотало изрядно ветрами истории, но он проявлял уже свою административно - территориальную твердость в потоках и болотах сменяющих друг друга событий.
   Был он два столетия в составе Великого княжества Литовского. Затем еще два века Суражский уезд упоминался в границах малороссийских губерний.
   После революции территория была передана во вновь образованную Гомельскую губернию Белоруссии. В 1926 году Сураж вернули к исторически родным русским землям. Но и здесь его приписывали то к Брянской губернии, а после ее ликвидации - к Западной области с центром в Смоленске, за три года до начала войны включили в Орловскую область, в июле 1944 года прирезали к вновь образованной Брянской области.
   Частая смена властей, как должно показаться, вынуждала суражан жить обособленно, своим умом, пренебрежительно относясь к этим властям. Совсем не случайно внутри самого Суражского района получила распространение версия, объяснявшая его название явной концентрацией на этой земле людей суразных, иначе, людей успешных, ладных и разумных.
   Самым большим испытанием для края стала Великая Отечественная война.
   Уже 25 июня 1941 года штаб 13-й Красной Армии, оборонявшей рубежи Днепра в районе Могилева и южнее его, подвергся атаке немецких танков, понёс большие потери, при этом потерял связь с войсками.
   Основные силы оказались в окружении, которое замкнулось с прорывом немцев в Суражский район 16 августа.
   Писарь стрелкового полка 110-й стрелковой дивизии Александр Еремин, окруженец из Серпухова, сформировал партизанский отряд "Неустрашимый", на основе которого затем была образована 5-я Клетнянская партизанская бригада. Ереминцы действовали также на территории Суражского района.
  
   []>
  
   Встреча летчика с 'Большой земли' в штабе бригады. Крайний справа А.Еремин.
  
   Местный партийный актив вошел в иную историю.
   Были случаи добровольной регистрации коммунистов в немецких комендатурах. Фашистская пропаганда увеличила это число до 93-х членов ВКП(б). Эта искаженная статистика до сегодняшнего дня используется исследователями причин и условий формирования коллаборационистских настроений в годы войны на оккупированных суражских территориях.
   В краеведческой литературе М. Лежнев, С. Стешец приводят материалы с прямой речью нерядовых участников тех событий.
   Председатель Суражского горсовета в довоенное время Григорий Евменович Кравченко должен был возглавить партизанский отряд:
   "Решением бюро я был назначен одним из суражских партизанских отрядов, который должен был дислоцироваться на партизанской базе в урочище Малинники. От секретаря РК ВКП (б) Руленкова Г.Н. получил списки будущих партизан отряда и приказ: срочно отбыть на подпольную базу в Малинники и ждать явки партизан. На базу явился в назначенный срок. Жду день, два, три, неделю... И ни души! Потеряв всякую надежду на встречу с будущими партизанами своего отряда, я примкнул к группе выходящих из окружения красноармейцев и командиров. И ушел с ними в сторону линии фронта".
   На десятый день после занятия Суража подпольный райком прибыл в Малинники с Руленковым. В лесу нет партизан, базы нет. Пошли собирать коммунистов по деревням.
   Немцы тот час окружили Малинники, на выездных дорогах выставили круглосуточные посты.
   Подпольный райком вышел из блокады ночью 6 ноября 1941 года по кустистому берегу Ипути. Переправившись через реку, как пишут М.Лежнев и С. Стешец в книге "Земля Суражская", райком разделился на две группы.
   Оставляя Суражский район без подпольного партийного руководства, одна группа ушла в сторону Брянска.
   Другая двинулась в сторону Севского района, в родные места Руленкова, оккупированные немцами еще 1 октября. Дошли только двое.
   Руленков в Заулье прятался у своей сестры до марта 1942 года. Затем в лес Руленкова отвел партизан Яков Фирсов.
   Между тем со ссылкой на архивные данные, приводимые в исследовании Е. Шанцевой "Генезис партизанского движения и коллаборационизма в Великую Отечественную войну", указываются следующие более ранние эпизоды боевых действий партизан с участием Руленкова.
  
   12 февраля 1942 года две группы партизан под командованием Руленкова заняли село Чемлыж Севского района и пленили волостного старшину, 12 полицейских. Взяли трофеи: 2 ручных пулемёта, 15 винтовок и несколько тысяч патронов.
   В середине марта 1942 года группа отряда под руководством Руленкова и Тулютова несколько дней находилась в засаде на развилке Комаричи-Севск и уничтожила 5 солдат и несколько подвод.
  
   В партийных документах партизанского движения встречается и такая запись:
  
   "... В связи с отзывом на работу в районный штаб по руководству партизанским движением командира и комиссара отряда "3а власть Советов" товарищей Ткаченко и Паничева утвердить командиром отряда "3а власть Советов" товарища Попова Филиппа Ивановича, члена ВКП (б ), работающего в отряде политруком. Комиссаром отряда "3а власть Советов" утвердить товарища Руленкова Григория Николаевича, 1893 года рождения, члена ВКЛ (б), в отряде работает начальником штаба отряда". ( Из Постановление бюро Суземского райкома ВКП(б) об объединении групп самообороны в партизанские отряды. 31 мая 1942 года).
  
   Каким - то образом историческую ситуацию может прояснить фигура начальника лейтенанта госбезопасности Д. Емлютина.
  
   []
  
   Герои Советского Союза командиры партизанских формирований М.И. Дука, М.П. Ромашин, Д.В. Емлютин, С.А. Ковпак, А.Н. Сабуров (слева направо) на Красной площади Москвы в сентябре 1942 года.
  
   22 июня 1941 года Дмитрий Емлютин встретил в Сураже в должности начальника Мглинско-Суражского межрайотделения Управления НКВД по Орловской области.
   Как незаурядный руководитель, он был командирован в Брянск для оперативного сопровождения работы по формированию Брянского фронта, затем был переведен в Орел готовить диверсантов для работы во вражеском тылу. В октябре 1941 года возглавил региональную оперативную группу 4-го отдела УНКВД по Орловской области, объединившую к январю 1942 года 18 партизанских отрядов и 105 так называемых "групп самообороны", численностью до 9 тысяч человек. С апреля 1942 года возглавлял по решению Орловского обкома ВКП (б) и Военсовета фронта объединённое командование всех партизанских отрядов в юго-западных районах Орловской области и северной части Сумской области.
   Интересный штрих. Какая бы не выстраивалась иерархическая вертикаль внутри партизанского движения, Емлютин имел устойчивый канал связи с начальником Орловского УНКВД Фирсановым на отдельной радиостанции.
   Участник Первой мировой и Гражданской войн, секретарь Суражского РК ВКП (б) Г.Н.Руленков чувствовал себя спокойно за спиной 34 -летнего Емлютина. Землячество? Возможно. Ведь между мирной деревней Заулье Севского района, родиной Руленкова, и родиной Емлютина - деревней Лбы в Навлинском районе, названной прежде по частым междеревенским мордобоям, зачиняемым местными жителями всех возрастов, расстояние относительно небольшое, по одной большой дороге от Москвы на Киев. Деревня Лбы с 1964 года стала именоваться Дружной.
   Близкое расположение родных деревень могло быть и простым с совпадением, никаким образом не повлиявшим на взаимоотношения Руленкова и Емлютина.
   А тогда, в докладной записке Суражского районного комитета партии Орловскому обкому ВКП(б) об оккупации района и выводе партизанских отрядов в лес от 24 апреля 1942 года Руленков неоднократно указывал на свою личную роль в развитии партизанского движения в Суражском районе, в частности, в формировании отряда Кравченко, скрывая, что люди, включенные в список партизан, не пришли на место сбора. Суражские писатели М. Лежнёв, С. Стешец упрекают Руленкова в том, что на одном из первых заседаний бюро Брянского обкома партии он заявил о том, что никакого подполья в Сураже во время оккупации не было и никакой возможности для организации подполья не имелось. История подполья сейчас краеведами восстанавливается по крупицам.
   В Сураже действовало молодежное подполье, оно возникло стихийно, из старшеклассников местной довоенной школы и недавних выпускников как результат довоенной идеологической и патриотической работы и эмоциональная реакция на злодеяния оккупационной власти. Отсутствие каких - либо навыков конспиративной работы все и всех сгубило. На братской могиле у суражской деревни Кисловка их имена: Владлен Войткевич, Борис Воронин, Зоя Коржукова, Лидия Кохан, Михаил Кохан, Леонид Литвяков, Леонид Малюченко, две двоюродные сестрички, две Нины Мехедовы, Надежда Подколодная. Было подполье медицинских работников, возглавляемое заведующей местной поликлиникой Натальей Михайловной Шубабко, матерью Владлена Войткевича. Юноша, названный в честь Владимира Ленина, уже самим именем был заряжен на незаурядность, лидерство, борьбу и вел эту борьбу до последнего дыхания.
  
   []
  
   На любительском снимке - ребята из молодежного подполья. Фашистскими палачами казнены руководитель подпольной организации Владлен Войткевич (в подписи к снимку допущена неточность-Н.И.) и Леонид Малюченко.
  
   Отдельная трагическая тема. Обратиться к ней сейчас заставило изучение судьбы одного из послевоенных лесных бандитов, который в 1943 году пытал ребят в Суражской тюрьме и принимал участие в их расстреле под Кисловкой.
   С приходом германских оккупационных войск - и несколько позже французского легиона в качестве батальона 638-го пехотного полка вермахта - в Сураже была создана комендантская рота из бывших военнопленных и местного населения.
   Проводилось зачисление на службу в немецкую армию на хозяйственную работу, для охраны железнодорожных путей и мостов, ночного патрулирования. Такие солдаты вермахта назывались "Hilfswillige" (добровольные помощники) или сокращенно "HIWI", известные на оккупированных землях СССР как "Хиви". В качестве опознавательного знака "хиви" носили на левом рукаве белую повязку с надписью на немецком языке "На службе Германской армии". В деревне Федоровке фашисты устроили лагерь для военнопленных красноармейцев.
  
   []
  
   Совместный рейд фашистских оккупантов с полицией.
  
   Гарнизоны полиции из местного населения располагались в селах Нивное, Струженка, Слище, Новодроков, Далисичи. Только в одном Слищенском гарнизоне на службе состоял 61 полицейский
   Присутствовали в Сураже подразделения немецкой военной разведки и полевой полиции (ГФП-729). Из Клинцов часто наведывались сотрудники подразделения контрразведывательного органа Абвера "Зондерштаб Россия" (Sonderstab R). Эта структура, на что указывают архивы, осуществляла руководство лжепартизанскими отрядами и группами псевдоподполья, а также подготовила сеть "спящей" агентуры, предназначавшейся для активных действий в тылу Красной Армии.
   Известен случай вербовки жителя Струженки Семена Раздымахо. Будучи резидентом немецкой военной контрразведки, он заявлял о себе как командире партизанского отряда. Некоторое время жил в лесу, но все чаще на опушках открыто пьянствовал с местными полицейскими и веселыми вдовами. Как - то, не получив своевременно жалования, перешел на службу в полицию за ежемесячных 150 советских рублей, не потерявших покупательную способность на оккупированных территориях.
   В двадцатых числах сентября 1943 года Суражский район освобождали красноармейцы 342-ой гвардейской стрелковой дивизии в составе 3 - ей армии. Здесь на основе ее подразделений за счет массовой мобилизации местного населения. была сформирована 121-я гвардейская стрелковая дивизия.
   Пополнение живой силой было поставлено на поток.
   Деревню или село предварительно окружали бойцы, запускали внутрь военно - полевые военкоматы с приданными им подразделениями для прочески хат, машины с обмундированием и вооружением. Выпускали из кольца уже готовые взводы или даже роты под истошный женский крик.
   Согласно Приказу Наркомата Обороны СССР от 9 февраля 1942 г призыву подлежали граждане освобождаемых от оккупации территорий в возрасте от 17 до 45 лет. Подчистую забирали и отбившихся от организованных отрядов партизан, а также бывших полицейских, не оценивая ни заслуги, ни предательство каждого, полагаясь на будущую работу в войсках Главного управления контрразведки "Смерш", недавно сменившего особые отделы.
   В Нивном бывшие полицейские сдали красноармейцам плененных ими 45 гитлеровцев-факельщиков, чуть не запаливших крыши домов. Но не помогло: поставили в строй всех нивнянцев, подлежавших мобилизации.
  
   []
  
   Новое пополнение после освобождения села.
  
   Из новобранцев, как и полагалось, были сформированы отдельные запасные полки.
   Через три дня в районе Костюковичей дивизия вступает в пределы Белорусской ССР и тотчас включается в Гомельско - Речицкую операцию, в бои за город Пропойск ( ныне Славгород), где на высоком берегу Сожа была образована гитлеровцами глубоко эшалонированная и хорошо укрепленная линия обороны. По словам очевидцев этих событий, бои здесь были кровопролитнейшими.
   На прошлую богатую духовную жизнь Суражского района указывает число церквей и часовен, превосходящее общее количество таких православных святых мест в соседних районах. В Суражском районе высоко ценилось заступничество Божией Матери в судьбах России.
  
   []
  
   В селе Нивном до революции.
  
   Названия половины местных церквей, как нигде больше в Брянской области, содержат жизнеописание Пресвятой Богородицы: и ее святых деяний: в Нивном - церковь Рождества Пресвятой Богородицы, в Сураже - вновь построенная, сохранившая прежнее название - церковь Благовещения Пресвятой Богородицы, в Далисичах - несохранившийся храм в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы, обветшалая деревянная церковь Успения Пресвятой Богородицы, в Кромово - также церковь Успения Пресвятой Богородицы, в Высокоселище - церковь Покрова Пресвятой Богородицы, в Костеничах - часовня в честь иконы Божией Матери " Утоли моя печали", в Федоровке - часовня в честь иконы Божией Матери "Живоносный Источник".
   В поселке Красная Знаменка нет сейчас храма. Но до революции существовала небольшая церковь во имя Знамения Пресвятой Богородицы и сам поселок, в тени своей церкви, стал Знаменкой. Название затем хорошо легло на революционные настроения и новая топонимика стала увязываться с Красным знаменем.
   Столь обстоятельно упомянутые сейчас селения и храмы окажутся в центре нашего повествования.
  
  
   []
  
  
   Война покатила дальше. Районные уполномоченные - кто по имуществу, кто по зерну, - выезжали в возрождаемые колхозы, подсчитывали урон, ставили на учет, что сохранилось. С опаской проезжали по дорогам в сторону Нивного и Струженки через ближние к ним урочища.
   Это были начинавшиеся в двадцати километрах к северу от Суража небольшие лесные массивы, отрезанные Ипутью от мглинских земель и не связанные с густыми заболоченными лесами Хотимского района Белоруссии на западной стороне и клетнянскими чащобными лесами на севере.
   Те леса, что находились между шляхами, как здесь на старый лад, называли большаки, на село Нивное и на деревню Струженку назывались Малинниками.По другую сторону шляха на Струженку до первых белорусских деревень - Иглищино. Участок леса, отрезаемый проселочной дорогой от Нивного на деревню Рославку, именовался Заминка.
  
   < []>
  
   Основной сектор действия банды Козина.
  
   Еще до последней революции из Сибири вернулся неудачливый переселенец, построил хутор, обозначив его на сибирский манер Заимкой. Хутор затем спалили. Название места переиначили в Заминку: находилось оно на полпути от Нивного как в деревню Слище, так и в поселок Красную Знаменку. В этом небольшом урочище местный народ останавливался на час, "заминался" по дороге домой, догулять то, что не добрал в гостях.
   За Струженкой начинались гиблые болотистые места урочища Василевщина с центром в деревне Гнилуша. Близость к белорусской границе дала соответствующее название созданному здесь колхозу - " Пограничник".
   В октябре 1943 года к проезжавшим мимо подводам из Малинников выходил худющий, кожа да кости, с грязными патлами русых волос Матвей Козин и, крестясь, просил подаяние.
   Он был "антивоенник", в Нивном звали его Евангелистом. Часть вымоленной еды Матвей поедал тотчас на глазах селян, но кое - что уносил в лес поделиться с Пухом или Иваном Пушковым из того же Нивного. Они жили вдвоем в расширенной барсучьей норе, всего боясь и от всего прячась.
   В свои почти сорок лет слабохарактерный и трусливый Пух все же был за старшего перед Евангелистом. Пуха мобилизовали в Красную Армию еще в июле 1941 года, но при случае он сунул ногу под тележное колесо снарядной повозки. С переломанной ступней сбежал из госпиталя под Унечей, пятьдесят километров ковылял до Нивного.
   Полгода Пушков служил в нивнянской полиции, но, когда полицию стали привлекать к акциям против партизан, из полиции ушел. Написал заявление в волостную управу о желании уехать в Германию, но тут же дал взятку местному "коновалу", врачу с фельдшерским образованием, и получил справку, которая помогала ему переждать напасти военной поры под боком у жены Улиты.
   Вторую мобилизацию в Красную Армию после освобождения Нивного Пушков переждал в убежище под печкой. А потом ушел в лес. Пух и Евангелист жили кражами мелкого скота и птицы.
   Но уже в ноябре 1943 года в лесу появились новые люди, грубо отбиравшие и это пропитание.
   Еще перед форсированием Сожа у Пропойска дезертировали из 121 - ой стрелковой дивизии и осели в лесу Иглищино бывшие струженские полицаи Семен Раздымахо, Василий Рощин, Григорий Прилёпо или " Лейба", Антон Маслаков, Иван Садохин, Иосиф Грибанов, Иван Хотченко.
   В Малинниках залегли такие же дезертиры, бывшие нивнянские полицаи Петр Козин по кличке "Молодой", Трофим Евдокименко или "Алкогол", Прокопий Михальков, Стефан Беликов - "Катаненок", похожее прозвище закреплялось за жителями хутора Катаново на окраине Нивного.
   Бывший полицай Егор Курбацкий также дезертировал из - под белорусского Пропойска, но ушел не в лес, а в поселке Ковалевщина стал рыть у себя в сарае основательный бункер.
   В декабре дезертиры обустраивали свой быт, приспосабливая под жилье заброшенные землянки партизанского отряда Еремина.
  
   []
  
   Бывшие партизанские землянки пустовали недолго.
  
   Действовали разрозненно, по два - три человека, нападали на колхозников подальше от родных деревень, на территории Хотимского района Белоруссии, Мглинского района, запасались нехитрой снедью до следующей весны только на свой рот.
   Первого января 1944 года в урочище Иглищино объявился Тимофей Матыко. Осенью он прятался в родительском доме. Но дальше отсиживаться побоялся. По его душу не раз в деревню Слище приезжали хмурые люди из Смерша. Человеком для них Матыко был интересным. В 1942 году после советской разведшколы прыгнул с парашютом для установления связи московского Центра с партизанским отрядом Еремина. Но ощутив твердую почву под ногами, Матыко разбил радиостанцию о дерево, чтобы не таскаться с грузом по лесу.
   Как только оправился после затянувшейся пьяной встречи с родней, пошел служить в полицию, скрывая прошлую специальную подготовку в разведшколе.
   Матыко был в свои двадцать два года человеком дробного телосложения, неустойчивой конституции, суетливым, болтливым. Но ироничный цинизм и остроумие выделяли его среди полицаев, а затем и среди бандитов, отвлекали от скучных мыслей о своем будущем. В Слище он был известен как "Ленька". Называл себя так и на другое имя не откликался.
   Зимой в начале 1944 года белорусские сотрудники Хотимского РО - НКВД, преследуя Садохина и Раздымаху после налета на сельский магазин, уже не надеясь догнать их в темнеющем ближе к ночи лесу, постреляли вслед и одним из неприцельных выстрелов убили Раздымаху.
   Садохин только утром нашел его окоченевший труп, закопал в снег, забросал лапником и ушел к себе в Барсуки отогреться, вернулся со струженскими родственниками погибшего. Но затуманенный большой выпивкой, проводник не нашел временную могилу.
   Летом уже после добровольной явки в НКВД Садохин с оперативниками ходил по этим местам, но даже косточки не высмотрел.
   После Раздымахи атаманить в Иглищино стал Рощин. Как бы само собой вышло так. К группе Рощина примкнул Евдокименко, который отошел от нивнянцев, поскольку он там ни в грош не ставил Михалькова как самозваного командира.
   В свои сорок лет Евдокименко-Алкогол был самым старшим по возрасту и рассудительным среди бандитов. Среднего роста, лысеющий брюнет, он действовал всегда спокойно и обстоятельно. Говорил трубоголосно, но также звучно заикался, тяготился общением с людьми, до войны и некоторое время затем работал лесником. Зимой 1942 года записался в полицию, чтобы немцы не повесили его за связь с партизанами. Командир гарнизона учел его близкое родство с лютовавшим нивнянским старостой.
   В Иглищино бандиты мало чем отличались от обычного уголовного элемента. По записям Суражского РО - НКВД за 1944 г. 20 мая в деревне Осинка (на границе с Белоруссией) бандиты напали на трех колхозниц, отобрали полпуда сала, одну пытались изнасиловать.
   16 июня на пасеке у Осинки кто - то подошел сзади к колхознику Трофиму Брячину, завязал глаза, миролюбиво заметил:
   - Скажи председателю колхоза Автушенко, чтобы она не пряталась по хатам. Мы ее трогать не будем.
   Но пасеку разграбили.
   5 июля ночью в деревне Гнилуша у колхозницы Решетневой украли корову.
   С августа 1944 года бандиты из Иглищино совершили более двадцати дерзких вооруженных ограблений.
   В октябре 1944 года Суражский РО - НКВД загнал бандитов в болото. При плотном обстреле заросшей папортником хлюпкой низины, как выяснилось уже позже, были убиты Антон Маслаков, Хотченко и Грибанов. Трупы Хотченко и Грибанова из болота вытащили их вдовы, похоронили на кладбище в Барсуках.
   Рощину и Евдокименко удалось выбраться из болота.
   Из Малинников вернулся Матыко, который пытался убедить нивнянцев действовать сообща. Но те к Матыко отнеслись с большим недоверием, угадывая в нем по выправке красного офицера, не убили, зная о Матыках в Селище как о битых советской властью.
   В лесу Иглищино перед 1945 годом остались три бандита.
   После добровольной явки Садохина в Суражский РО - НКВД гонимый страхом скорого ареста к Рощину в январе 1945 года пришел Лейба, который раньше по лесам бегал с Раздымахой и Садохиным.
   В Малинниках же накапливали вооружение. Бандиты отбирали автоматы и винтовки у населения, вычищали незатейливые схроны, куда местные пацаны стаскивали оружие, не потерявшие заводскую смазку патроны, добытые в окопах и землянках.
   На грабежи из Малинников ходили рейдами в соседние районы.
   Первый налет совершили в ночь с 13 на 14 августа 1944 г. в поселке . Водославка Мглинского района, переплыли через Ипуть на лодке у Федоровки рядом с Нивным. В ночь с 17 на 18 сентября, бандиты напали на дом лесника Коноплина в деревне Крутояр Мглинского района, рядом с Федоровкой, на том же берегу Ипути. Через два месяца вновь пришли к Коноплину мстить за то, что после первого нападения в Нивное понаехали "энгебисты" и стали составлять списки семей на выселение.
   Мать лесника, застрелили на пороге. Коноплина же избили до полусмерти.
   - Попытай и ты , как нам теперь без маток жить.
   Всем заправлял Михальков до поры, когда в начале января 1945 года в лесу появился Урка.
   Такое воровское имя Павлу Козину еще до войны припечатал участковый уполномоченный Фещенко. Это были две самые заметные фигуры в Нивном. Под два метра ростом милиционер и за два метра Козин.
   Когда Козина пьяного грузили и везли к дому в санях, то ногами он загребал снег и терял валенки. На следующее утро побитый отцом он босиком шел по следу саней, пока не находил свою удивлявшую большими размерами обувку. Физическая мощь Урки легко срывала замки с амбаров и сундуков. После каждой кражи Фещенко находил в поле "эмтеэсовский" трактор ХТЗ Козина и нещадно лупил по спине молодого великорослого тракториста заводной ручкой, пока тот не признавался в содеянном.
   Как - то Козин, казалось бы, остепенился, женился, но через года три ушел из семьи. После этого Фещенко, имея судебное поручение, той же заводной ручкой выбивал с Урки алименты.
   Зимой 1945 года в лес невольно направил Козина другой суражский участковый уполномоченный.
   В Нивном нового назначенца от милиции Волкова определили на квартиру к бригадиру Ивану Лобачеву. Туда участковый уполномоченный и вернулся из сельсовета после представления местному активу с Лукой, бригадиром колхоза "Луч труда".
   Знакомство отметили достойной тому выпивкой. Волков попросил Луку отвести его к легко доступной женщине.
   Потрусили по снежной тропе. Еще в сенях Волков стал цепляться к открывшей дверь Марфе, громко и пьяно заигрывая с ней. И осекся, когда переступил порог.
   За столом с небогатой снедью и граненым графином с мутным самогоном на дне сидел угрюмого вида сорокалетний мужик.
   Он явно напугал Луку.
   Заставил неприятно удивиться и Волкова, когда, приподнимаясь с лавки, неизвестный милиционеру человек становился все выше и выше, пока засаленными вихрами не достал потолок.
   Волков бухнул белесую от мороза бутылку водки на стол, и освободившаяся рука дернулась к кобуре.
   Лука успокаивающе похлопал по серебристому погону с бирюзовой окантовкой.
   - Не пугайся, участковый. Это - наш бригадир. Стахановец.
   "Стахановец" кивнул на водку.
   - Мало будет для хорошей компании. Схожу на село еще принесу.
   Козин, а это был он, быстро исчез. Лука, запустив в себя стакан водки, также заторопился.
   Но и Волкову праздник не удался. Появился бригадир Лобачев и силком потащил его за собой от Марфы.
   Утром согнал еще не проспавшегося Волкова с постоя.
   - Ты хоть крещенный, Волков?
   Участковый кивнул.
   - Это хорошо, это хорошо. А вот бы вчера умер? Молитвы читать или лекции о курсе партии? Но сейчас прости. Вместе с тобой лесные дядьки мой дом спалят. В сельсовет теперь иди, обустраивайся там. Никто тебе не примет на постой. К бабе поперся! Узнал бы сперва, чья баба.
   При немцах Павел Козин дослужился до чина старшего полицейского и часто подменял начальника волостной полиции. Приобрел некоторую степенность, рассудительность. С появлением Урки в лесу его авторитет в кругу прежних сослуживцев по полиции сразу же стал ломать Михальков.
   Урка терпеливо сносил упреки в том, что больше года нежился на вдовьих перинах. Но проявил свою роль вожака в первой же совместной вылазке в заипутьскую деревню Великий Бор Мглинского района.
   Козин, вопреки прежней договоренности весь налет завершить грабежом председателя колхоза Тита Нетбая, из короткой французской винтовки, сохранившейся со службы в полиции, выстрелил в хозяина дома. Когда Михальков подступился к Урке, мол, теперь за нами пойдет НКВД, смертельно ранил и его. Еще не остывший труп Михалькова опустили в прорубь, в которой бабы из суражской деревни Ковалевщина обычно полоскали белье.
   Оперативное донесение капитана госбезопасности Колыванова из отдела "В" о бесчинствах в суражских селах шло, шло по инстанциям и со многими резолюциями дошло до местного РО - НКВД.
  
   []
  
   Солдаты НКВД на прочесывании леса.
  
   По письмам выходило, что страдали деревни у Иглищинского леса. Там и стали проводить прочесывания, иногда привлекая до роты войск НКВД. Одновременно осуществлялось административное выселение семей и пособников бандитов. Группа Рощина передвинулась в Малинники, где провела весну и лето 1945 года.
   Урка некоторое время не подпускал к своим землянкам новых лесовиков, а затем стал приглашать их на слеты. До совместных акций еще не доходило.
   После капитуляции фашистской Германии стало ясно, что сидеть им в лесу еще зиму, пока, как ожидали, уже американцы не зайдут в Суражский район. Бандиты оборудовали капитальные схроны, каждая группа отдельно и втайне от другой.
   "Политический бандитизм" имеет более широкое смысловое содержание, чем уголовный бандитизм. Интересными являются научные суждения современного историка Елены Жупиковой. В ее исследованиях бесспорно одно - этот термин зародился в начале двадцатых годов прошлого столетия. У авторов советских изданий под политическим бандитизмом понимались все, кроме гражданской войны, виды и формы антисоветских вооруженных выступлений. Идеологи враждебного советской власти лагеря под бандитами, как одну из основных частей повстанческих движений, понимали отряды из красноармейцев-дезертиров и деклассированных элементов.
   Замечательна в этом плане общая оценка бандитизма с определением социальной сути этого послевоенного явления в изложении В.И.Ленина. Выступая на X съезде РКП(б) 8 марта 1921 г., он отмечал, что, когда десятки и сотни тысяч демобилизованных не могут приложить своего труда, возвращаются обнищавшие и разоренные, привыкшие заниматься войной и чуть ли не смотрящие на нее, как на единственное ремесло, - мы оказываемся втянутыми в новую форму войны, новый вид ее, которые можно объединить словом: бандитизм .Получается что-то среднее между войной и миром...
   В нашей истории не у своих дел оказались бывшие полицаи и дезертиры.
   Группа Рощина вернулась на старые места. С ней ушли Петр Козин, младший брат Урки, который явно тяготился жесткой родственной опекой, и Катаненок - Стефан Беликов - подальше от Малинников.
   Разговоры всегда были тяжелые - о политике, о власти. Очевидным было его желание подчинить своей воле местный советский и партийный актив. В Иглищино же жили весело, легко, вольно, как и прежде, будучи на службе в полиции: в утеху себе стрелять, разбойничать, но чаще пьянствовать и ходить по приветливым девкам.
   Ширился круг "марусек", временных жен и бандитских осведомительниц, не отказывавшихся обстирывать их, перерабатывать зерно из колхозных амбаров на муку и самогон. "Марусек" завлекали кусками мануфактуры, различного вида тканей, из разграбляемых магазинов. Как-то, обобщая бандитские связи, оперативники насчитали только за Матыкой больше трех десятков баб, сожительствовавших с ним в российских и белорусских деревнях.
   Осенью 1945 года были совершены налеты на магазины в Слище, Далисичах, Струженке. Дроново, Нарости, Высокоселище и в некоторых соседних белорусских селениях. Взломаны зерносклады в колхозе "Шаг к социализму" и " Пограничник" Струженского сельсовета, колхозе "Краснознаменный" Слищенского сельсовета. Налетчики пользовались колхозными лошадьми для перевозки награбленного, после чего лошадей приводили назад и бросали на окраине деревень.
   Началась охота за вещевыми посылками из Германии от родных, дошедших с Красной Армией до Берлина. Приходила посылка, а ночью вслед за ней шли бандиты, забирали немецкое трофейное добро.
   В июне 1945 года на имя Григория Прилёпы, Лейбы, пришла такая посылка от отца. Но получатель скрывался в лесу, семья с детьми была выслана. По акту в конторе Струженского сельсовета вскрыли фанерный ящик со многими почтовыми штемпелями, вещи раздали детям - сиротам.
   На третий день ночью к секретарю сельсовета ворвался Лейба, заставил перепуганную женщину ходить по домам, собирать былое содержимое посылки. Лейба не стал раздаривать вещи, зарыл их под Струженкой.
   Там они и сгнили, не дождавшись адресата, также сгинувшего в местных болотах.
   После недавних полицейских в лес стали приходить иные люди.
   ...В рабочем поезде "Унеча - Сураж" со справками о репатриации из Германии добирались до конечной станции братья Якубовские, бывшие военнослужащие вермахта. Старший - Тимофей, низкорослый толстяк, до войны был возчиком торга. С приходом гитлеровцев он и, не в пример ему высокий, худощавый с бородавкой с горошину на левой щеке, семнадцатилетний Василий добровольно поступили на службу в комендантскую роту вермахта в Сураже.
   Василий все время оккупации охранял железнодорожный мост через Ипуть. Тимофей же с наступлением холодов перешел из патрулей в тюрьму, летом 1943 года он уже был ее начальником, чрезмерно проявляя жестокость к узникам и угодничество перед немцами.
   Незадолго до прихода Красной Армии подпольщиков и партизан из тюремных камер погрузили в бортовой грузовик с охраной якобы для перевозки в Клинцы. В ближайшем овраге за Ипутью у села Кисловки всех расстреляли.
   На удивленный вопрос младшего брата, что так рано пришел со службы, Тимофей ответил вопросом на вопрос:
   - А кого теперь охранять? Всех отпустил.
   С отступавшими немцами Якубовские, увозя с собой мать и сестру, добрались до белорусского Слуцка, где старший Якубовский некоторое время был начальником городской тюрьмы.
   В Германии Якубовских ожидало большое разочарование. Их принудительно направили в услужение к немцам. Тимофея - на полевые работы к бауеру, Василия - садовником к полковнику Келлеру. Оба брата вскоре оказались под арестом, старший за то, что, будучи пьяным, побил хозяина, младший за побег из келлеровского сада.
   Американцы освободили Якубовских, но не оставили в западной зоне оккупации, а передали советскому военному коменданту. Теперь братья возвращались в Сураж в гимнастерках красноармейцев с настроением, будто влезали в петлю.
   Василий намеревался пересидеть какое - то время у близкой знакомой с картонной фабрики. У Тимофея в Сураже оставалась жена, которая отказалась когда- то ехать с ним в Германию.
   В вагоне поднялся шум - приближалась последняя перед Суражом станция на разъезде Кисловка. Палачу тем самым судьба напомнила его прошлые злодеяния и дала спасительный знак.
   Бывший начальник тюрьмы сошел с поезда. Через два ночных перехода к большим белорусским лесам случайно вышел на Рощина, знакомого Якубовскому еще по тому времени, когда струженская полиция передавала ему в камеры задержанных партизан.
   Младший Якубовский появился в лесу через полгода. Напугал брата с Рощиным тем, что пришел с ватагой бывших красноармейцев, еще не растерявших веселья после недавнего побега из-под конвоя Суражского РО - НКВД.
   Владимир Лось получил пять лет за хулиганство. Пришел с войны победителем, в медалях. Родительский дом на окраине Суража оказался пустым. Отец отбывал срок за приспешничество оккупантам, мать после того долго не прожила.
   В приусадебном саду паслись общественные коровы. Пригородный колхоз оттяпал половину участка, пока Лось воевал.
   За справедливостью фронтовик пошел к судье. Старый юрист - хуже барина: не принял заявления и так показал никчемность предмета предполагаемой тяжбы с колхозом, что предстал перед фронтовиком в образе злейшего врага. Лось запустил в судью чернильницей, с таким остервенением, будто бросил гранату.
  
   []
  
   Фронтовая фотография одного из бандитов.
  
   Здоровяк Сергей Шамето был по характеру добродушным человеком. Он служил на китайской границе, сопредельной с территорией, занятой японцами. Домой привез какую - то мелочь - блокнотики с иероглифами, фарфоровое блюдце и книжку о гадании на нем. Шамето задержали за то, что пытался кулаками отбить у милиции земляка, с которым с утра стакан за стаканом опустошали от водки пристанционный буфет. Самое большое, что грозило,- шесть месяцев исправительных работ.
   Семен Белоножко пошел в Сураж покупать корову для обустройства выделенного ему отцом подворья, деньги пропил. Корову увел с чужого двора, хозяева нагнали, поколотили, затем сдали в милицию.
   На побег бывших красноармейцев подбил долгое время томившийся в кутузке младший Якубовский, по которому как фашистскому прихвостню были направлены запросы в Белоруссию и Польшу. Тот был уверен, что и без того лоб пометят зеленкой - непременно расстреляют.
   Укрывавшиеся в лесу по группам, в два - три человека, бандиты на общие вылазки договаривались заранее.
   Все носили форму военнослужащих. Козин ходил на налеты в черной полушерстяной гимнастерке артиллериста с погонами майора и орденом Отечественной войны на фуражке вместо звездочки. Матыко прилаживал к гимнастерке погоны капитана. Лось доставал сберегаемые им в тряпице погоны старшего сержанта.
   Как - то бандиты, без Козина, прошли через Ипуть в Мглинский район. В ближайшей деревне увели бычка с колхозного двора. Попутно по домам искали табак.
   В одной из хат подняли на ноги офицера, прибившегося к вдове.
   Под матрасом нашли парабеллум, взяли форму-две пары офицерского обмундирования, сапоги, фуражку с красным околышком. .
   Вывели во двор, не стрелять - поизголяться.
   Нивнянские налетчики после воплей пленника о пощаде признали в нем Обалдуя, Маслакова Ивана, из суражской деревни Медведовки. Еще до войны он был осужден на три года лагерей.
   Маслакова на встречу с Козиным сразу не повели.
   Пока курили - говорили на полчаса исчез Евдокименко.
   Вернувшись, Алкогол отозвал в сторону Рощина.
   - Нет Обалдую Уркиной веры. Сказал Павел Кузьмич, что в лагерях вербуют еще проще, чем здесь. Гони его от себя! И свою скалозубую "красную армию" гони! Береги свою голову, Вася, и покедова! Надо будет, тебя отыщут!
   Маслаков в группе Рощина в Иглищино стал единственным человеком с уголовным прошлым, но на блатном языке изъяснялся крайне редко.
   Лес вместил в себя и уравнял в значении бандита бывших полицейских, солдат вермахта, дезертиров, уголовников и недавних бойцов Красной Армии. Союз был вынужденным и временным, друг от друга не скрывали свои планы затеряться в глубине страны по чужим документам. При нападении отбирали партийные билеты, военные билеты, у возвращавшихся с войны еще и выписки о ранениях и наградах, в сельсоветах - незаполненные бланки справок и печати. Не зная, что вписывать в обязательные для заполнения строки, искали выход на председателей сельских советов.
   Вот тут незаменимым оказался Обалдуй, двоюродный брат которого, Степан, был председателем Струженского сельсовета.
   Третий по счету председатель за короткий срок.
   Первого Десятского, осудили за открытую связь с бандитами. Второго, Василия Николаевича Бохана, застрелил Урка.
   Последний, Степан Маслаков, коммунист, бывший фронтовик, многого боялся, объясняя все своей аккуратностью в правилах. До поры боялся, пока на стол перед ним не выставлялась бутылка.
   В 1946 году из банды ушли и по фиктивным документам уехали Обалдуй, Белоножко и Лось. Дальше всех, в Алма - Ату, укатил Лось. Этот город он знал хорошо, сюда с началом войны эвакуировался с ремесленным училищем.
   Сбежавшие напрасно думали, что лес их отпускает навсегда.
  
   []
  
   Капитан Чириков добирался до Суража не напрямую, от Почепа через Мглин, а по более надежной в начале мая 1946 года дороге через Унечу. Он спешил попасть к месту назначения засветло, но трофейный мотоцикл "Триумф", с чешских заводов, закрепленный за ним как начальником Почепского районного отделения милиции, впервые преодолевая большие расстояния, то и дело капризничал. Техника явно не было готова к дальнему путешествию. Да и сам капитан еще утром не планировал эту поездку.
   ...Ему в Почеп позвонил начальник УМВД по Брянской области Фирсанов. Сразу стал говорить о бандитском налете сразу после майского праздника на один из складов "Заготзерна" в Суражском районе и массовом участии местного населения в разграблении государственного имущества.
   Хлеб там выращивался всегда трудно. Широко известна в местной литературе оценка качества здешней земли А. Есимантовским в своем "Описании Суражского уезда Черниговской губернии" от 1846 года: "Почва Суражского уезда очень скудна и еле-еле оплачивает затраченный на ее труд земледельца. Уезд не может даже пропитаться собственным хлебом. Своего хлеба хватает до Филипповки, до Рождества, редко до весны". От Филипповки, 28 ноября, до Рождества, 7 января, длится Рождественский пост, голодные времена не по чужой воле, но уже как усмирение собственных страстей.
   Собранную по колхозам и личным амбарам под присмотром уполномоченных от "Заготзерна", всесоюзной конторы по заготовке и сбыту зерна, пшеницу и рожь в первый послевоенный и самый голодный год в Нивном вынесли в один час.
  
   []
  
   Бывший склад 'Заготзерна' в Нивном в развалинах храма Рождества Пресвятой Богородицы.
  
   - Ты мне, орденоносец, вначале зерно верни на склад. Потом разберись с теми, кто это зерно растаскивал. Это надо для срочного доклада в обком. По банде потом поделишься соображениями. Банду саму с наскока не возьмешь, но, может, что поднимешь.
   Чириков молчал. Неловко было думать, что комиссар ошибся телефоном: ведь говорил о Суражском районе, даже не соседствовавшим с Почепским! Но из районных начальников только Чириков был награжден боевым орденом.
   Возникшая пауза не осталась незамеченной Фирсановым.
   - А на тебя разве кадровики не выходили? Я час назад в кабинете Матвеева, в обкоме, подписал приказ о твоем назначении в Сураж. Дела передашь позже, Я еще не думал, кого поставить на Почеп. Главное сейчас Сураж. Вот там уже сегодня примешь дела у потерявшего нюх Гайнутдинова. Завтра к обеду жду от тебя сообщения с результатами.
   За генералом позвонил руководитель кадрового аппарата Щелкунов, подтвердил новое назначение. Приказ передали по телеграфу шифровкой.
   - За что меня ссылаете? В чем провинился? - Чириков попросил прояснить ситуацию, ведь должен был какой-то повод, направить его на окраинную территорию в лесах и болотах с населением почти вдвое меньшим. Это должно было сказаться и на денежном довольствии. Явное понижение!
   - А видел ли ты когда-либо, чтобы кадровые приказы подписывали у первого секретаря обкома. Всех допек Сураж. Мы уже на контроль поставлены в Москве по вчерашнему случаю.
   Щелкунов не во всем был точен. Банда Козина и прежде раздражала Москву.
  
  
  Нач.Фирсанову
  
   Работа по ликвидации бандитской группы Козина, действующей с июня 1944 года на территории Суражского, Мглинского районов Брянской области и Хотимского района Могилевской области недопустимо затянулась.
   Банда Козина является серьезным антисоветским формированием, так как состоит из изменников Родины, бывших ставленников и пособников немцев.
   Участники банды продолжают безнаказанно совершать преступления, терроризировать сельский актив, замучивают население, вследствие чего последнее, из - за боязни мести бандитов, старается избегать связи с органами НКВД.
   В целях быстрейшей ликвидации банды Козина приказываю:
   Всем провести следующие меры:
   Вооружить руководящий состав сельского актива и создать в населенных пунктах районов действия банды группы самообороны.
   Начальник ГУББ НКВД СССР
   генерал - лейтенант А.Леонтьев
   " " сентября 1945 г.
  
   К резким поворотам за тридцать три года жизни Чирикову было не привыкать.
   В орловском селе Кромы он был самым шебутным подростком. Участковый уполномоченный Калгушкин иногда говорил:
   - Из тебя, Мишака, вырастет или бандит или милиционер.
   Он каждый раз при этом заглядывал парнишке в глаза, будто пытаясь на их дне увидеть, в какую сторону его со временем развернет.
   Альтернативы не получилось: жизнь дала ему возможность поесть каши из двух котелков.
   Калгушкин вырвал Чирикова из дерзкой воровской шайки. Без суда - а так можно было делать по положению о трудовых коммунах ОГПУ - отвез его за пять километров на перековку, иначе - на перевоспитание. Перековка оказалась близка к первозначению этого слова: юный коммунар здесь освоил кузнечное дело и окончил школу.
   - Это я тебя, Мишака, в люди вывел. Пусть даже и через колонию,- не раз говорил ему Калгушкин.
   Поводы для встреч стали частыми.
   Участковый уполномоченный оформил Чирикова своим добровольным помощником с удостоверением, указывавшим на принадлежность его обладателя к обществу содействия органам милиции и уголовного розыска.
   Чириков не раз рисковал жизнью в стычках с местной блатной шпаной Однажды задержал опасного бандита Малышкина. С таким списком и рекомендацией Калгушкина он был принят в милицию младшим сотрудником.
  
   []
  
   Молодой сотрудник милиции Михаил Чириков.
  
   В рост по службе пошел после окончания Московской межрайонной школы НКВД, где за три месяца готовили оперуполномоченных секретно - политических подразделений по выявлению бывших белогвардейцев, служителей церкви и дезертиров.
   С началом войны начальники районных отделов НКВД вместе с партийным и советским активом формировали партизанские отряды, готовили для них лесные базы, а затем непосредственно руководили оперативной и подпольной работой в фашистском тылу. Михаил Чириков занял место среди начальников милиции второй волны. На первый день войны он был заместителем начальника РО-НКВД в Мценске, по мере отступления Красной Армии - в Ельце, Задонске, а затем получил назначение в Новосиль, прифронтовой городок в семидесяти километрах восточнее Орла.
   У него была прямая связь с передовой. На случай возможного прорыва немцев держал у себя постоянный резерв для броска в окопы. Противовоздушная оборона и охрана подготовленных к эвакуации ценностей, борьба с детской безнадзорностью были на плечах начальника милиции. В списке новых врагов на своей территории, хоть загибай пальцы, - агенты абвера, парашютисты, паникеры, распространители слухов, дезертиры, спекулянты, мародеры.
   С багажом опыта прифронтовой работы капитан Чириков вместе с красноармейцами стрелковой дивизии в конце сентября 1943 года вошел в Почеп, город еще в составе Орловской области. В потертом планшете лежал приказ, изданный за день до освобождения этой местности, о его назначении начальником отделения милиции за подписью полковника Фирсанова. Сам же Кондратий Филиппович уже в звании комиссара государственной безопасности будет переведен во вновь образованную Брянскую область только в начале июля следующего года.
   Тридцатилетний начальник почепской милиции к тому времени успеет уже отличиться на этой земле и будет награжден орденом Красной Звезды за уничтожение вражеского десанта.
   Местный художник посвятил этому эпизоду картину. Висит сейчас она у входа в музей истории брянской милиции. Ночь. Костер. Блики огня высвечивают паникующих диверсантов. А над ними с автоматами ППШ завис эдакий молодец. Никто в нем Чирикова не узнает. Хотя именно он не единожды позировал человеку с кистью. Художник взялся за невозможное - изобразить суровую и полную праведного гнева маску на лице, черты которого постоянно ломала хитроватая улыбка, предвещающая острое словцо или соленую шутку. Да, и саму историю о парашютистах не раз принимали за одну из бесконечного числа его баек.
  ... В глухую почепскую деревушку зашла группа военных.
  - Только это не красноармейцы, - бывший партизан Валяшкин с трудом переводил дыхание в кабинете начальника милиции после длительного бега по лесу. - И на немцев непохожи. Какие-то азиаты.
  - Ты вот что сделай,- посоветовал Чириков. - Вчера мы изъяли самогон. Там на две четверти. С собой возьми. Повозку до деревни я дам. А мы сами следом за тобой.
  - А если пить откажутся?
  - Спроси тогда: 'Вы что, не русские?'
   Диверсионная группа Хасанова из немецкой разведшколы, и правда, не стала демаскировать себя, разделила застолье. Милиция вскоре повязала парашютистов тепленькими, без выстрела. Что затем позволило военной контрразведке вести радиоигру и устраивать ловушки другим вражеским десантам.
   С образованием Брянской области в 1944 году начальником нового управления НКВД сюда был назначен переводом из Орловской области комиссар госбезопасности Фирсанов, с июля 1945 года - в новом, на армейский лад, звании генерал-майора.
  Тем самым, несмотря на перекройку карты у Чирикова остался прежний прямой начальник, что давало иногда капитану возможность эмоционально отстаивать свою точку зрения в разговорах с генералом. Нового назначения однако капитан оспорить не смог.
  ... Мотоцикл окончательно сдох с наступлением темноты. Чириков откатил его с дороги и пешком пошел за помощью.
   Встреченное на пути селение оказалось большим и неприветливым. Напрасно постучав в закрытые наглухо ставни нескольких крепких домов, где хозяева могли иметь какой - либо транспорт, Чириков двинулся на единственный огонек впереди и так вскоре вышел на кирпичный особняк.
   Осветил фонариком обрамленную картонку у дверей с названием " РО-МВД по Суражскому району". При этом "М" была дописана карандашом сверху зачеркнутых "НК"
   - Ну, точно, медвежий угол, - печально, как бы сожалея о новом назначении, вздохнул Чириков.
   Уже скоро два месяца как народные комиссариаты были преобразованы в министерства и одновременно НКВД СССР переименован в МВД СССР. Чириков у себя в Почепе, услышав по радио о таком решении, в тот же день оформил срочный заказ в местной строительной артели, где вместо заявки на стол были выставлены небедная закуска и водка, равнозначные безналичному расчету.
   Пока Чириков не представился и не показал свое удостоверение, дежурный по отделению милиции младший лейтенант Фещенко смотрел с большим подозрением на внезапного посетителя. Одежда давала повод - фуражка форменная, с сиреневым верхом, красным околышем, чуб из-под фуражки на казачий манер, одет в мотоциклетную куртку без погон, маузер в деревянной кобуре еще со времен гражданской войны, в кавалерийских галифе, на сапогах шпоры с травой и грязью. Для Чирикова, впрочем, это была обычная форма в поездки на мотоцикле.
  
   []
  
   Начальник Суражского РО-МВД Михаил Чириков.
  
   До того сидевшие нога за ногу участковые Садохин и Воропанов тотчас встали и, отступая задом к двери, скрылись за ней, оставляя за собой кислый запах буряковки, местной разновидности самогонки из сахарной свеклы.
   - Где начальник ? - спросил Чириков.
   - Володька, что ли? - переспросил Фещенко.
   - У Гайнутдинова имя вроде бы другое, - Чириков и сам забыл татарское имя своего коллеги, с которым на совещаниях в Брянске только и виделся.
   - Ну, да, Володька, - убедительно сказал Фещенко. - Все его здесь так зовут.
   Доложил затем по форме:
   - Старший лейтенант Гайнутдинов выехал в Нивное с отделением ББ и батальоном солдат. Сейчас возвращается по указанию из Брянска. Приказ о вашем назначении сюда уже отбили.
   - Оперативной обстановкой владеешь?
   - Вот она, обстановка, - Фещенко протянул Чирикову лист с крышки телеграфного аппарата.
  
   Начальнику УМВД Брянской области
   генерал - майору Фирсанову
   Докладная записка
   Дополнительно к сообщению о бандитском нападении на склад "Заготзерно" в с.Нивное Нивнянского с/с в ночь со 2 на 3 мая 1946 г. докладываю.
   С января 1944 г. по май 1946 г. на территории Суражского района совершено
  а)убийство председателя Струженского с/с коммуниста Бохана Василия Николаевича
  б) ограблению и избиению поверглись трое председателей колхозов
  в) совершено ограбление 78 домов колхозников, у которых похищено одежда и продукты питания в общей сумме на 260 тыс.руб.
  г) совершено 15 вооруженных ограблений государственных складов, магазинов, учреждений, колхозных складов, скотоферм, где похищены ценности на сумму свыше полутора миллиона рублей.
  д) при ночных нападениях на группы самоохраны и совпартактива забрано 1 автомат,3 винтовки, 2 пистолета.
   Нач-к РО - МВД Гайнутдинов
  
  
   К приезду Чирикова в Нивное сотрудники милиции уже замерили остатки зерна на складе, подбили баланс.
   Отсутствовало семьсот центров ржи и пшеницы. В список подозреваемых в разграблении склада попало около ста человек. Милиция согнала их перед сельсоветом.
   Чириков дал три часа на возврат зерна.
   Тех, кто соглашался, Чириков отпускал в сопровождении солдат. Других грузили в армейские машины и отвозили в Сураж для дознания и суда.
   В домах арестованных не разбирали по зернышку - какое колхозное, какое свое - принудительно изымали все зерно. Так что вечером третьего дня после налета Чириков смог доложить генералу Фирсанову о полном возмещении ущерба.
   Разбирая бумаги своего предшественника Гайнутдинова, Чириков формировал из них две стопки. В первую попадали сообщения о налетах и личностях бандитов, во - вторую - о засадах и операциях. Вот она, вторая, оказалась хилой и по содержанию пустой.
   В июле 1945 года прикомандированный из Брянска старший группы оперуполномоченный отдела ББ старший лейтенант Межуев и начальник Суражского РО - НКВД лейтенант Гайнутдинов сообщали Фирсанову:
  
   " Доносим, что согласно Вашего приказа о проведении операции по ликвидации бандитов, оперирующих в урочище "Василевщина", нами была проведена операция по поимке последних.
   Подготовка к проведению операции прошла организованно и строго конспиративно, т.е. выполнены все пункты. Ввиду того, что донесение лесника Хуторцова о якобы обнаруженной им землянке, не подтвердилось, операция не завершилась ликвидацией бандитов. Лесник провел опергруппу туда, где предполагалась землянка, но вместо землянки бандитов оказался естественный бугор.
   Так как лесной массив "Василевщина" небольшой, решили провести его проческу, которая также положительных результатов не дала".
  
   Через месяц еще одна докладная о прочесывании с взводом солдат уже урочища Иглищино. В проводники взяли Зенченко, председателя колхоза из Барсуков. Вышли на два старых логова.
   Кругом валялись погоны, рваное обмундирование красноармейцев.
   Под верхнем бревном колодезного сруба была обнаружена записка "Мы пришли, ищи тут".
   Собака, бежавшая за Зенченко от его дома, вдруг залаяла. Зенченко пошел в кусты вроде бы как по нужде, вернулся совсем болезненным.
   Попросил солдата для сопровождения в свою деревню. Старший группы Овсянников операцию прекратил.
   Чириков читал докладную записку Овсянникова на пяти листах и удивлялся. Зенченко явно работает на бандитов. Через него для НКВД были сданы покинутые схроны. Но к этому месту очевидно подошла другая бандитская группа. Вот Зенченко натерпелся страху!
   Были и другие донесения о напрасных трудах оперативников. У Чирикова создавалось впечатление, что бандиты умышленно дезинформируют Суражское отделение милиции. Похоже, что оживала толстовская мудрая и жестокая история о трусливом пастушке, который постоянно звал людей спасти его от волков, а когда уже никто из деревни не прибегал на его крики, то волки пастушка и съели. Так, видимо, и в Брянске перестали остро реагировать на сообщения из Суража.
   В начале марта 1946 года дежурный принял шифротелеграмму:
  
   Гайнутдинову. Считаю, что у Вас нет в настоящее время более важной работы в районе как ликвидация действующей группы. Оперативно - войсковая операция по утвержденному плану 8 марта 1946 г. руководством УНКВД Брянской и Могилевской областей временно отменяется. Зам.нач.УНКВД майор Богданчиков.
  
   Для нападения на Нивное Козин собрал две группы - из Малинников и Василевщины. Рощин из Иглищино отказался. Ему братья Якубовские уже рассказали многое, что лишало надежд на освободительную миссию американцев.
   Предполагалась яркая антисоветская акция. Ведь реально бандиты ничем не поживились: скоро, сбив замки со склада, и пустив местных пацанов по домам, созывать на вынос зерна, ушли в большие белорусские леса, предполагая, что после всего в местные урочища власть бросит войска.
   Массированные прочесывания не дали большого результата.
   В Малинниках задержали ни к кому безобидного Евангелиста - Матвея Козина. Его товарищ по лесной жизни еще не примкнувший к бандитам Пух накануне ушел к жене, где в устроенном им под печкой лежбище вдруг обнаружил своего племянника из мглинской деревни Косенки.
   С обысками сотрудники Суражского РО - МВД в дом Пуха не раз приходили, но особого старания не проявляли. Спьяну племянник объяснил происходившее: его завербовали, и Пух спасет свою жизнь, если пойдет на сотрудничество. Тем более он уже о приходе Пуха успел сообщить тому, кому надо.
   Пух был боязливым человеком. Между тем подозрения в том, что молодой словоохотливый племянник до прихода Пуха из леса мог сожительствовать с его женой и сейчас, сдав хозяина дома в НКВД, попытается занять его место рядом с Агапой, матерью его четырех малолетних детей, толкнули на решительные поступки.
   Через жену Пух передал записку Чирикову о готовности оказывать помощь. Лишь бы не трогали.
   Одновременно Пух хотел обезопасить себя и с другой стороны. Узнав вскоре о том, что Урка вернулся в Малинники, Пух стал искать с ним встречи.
   Пришел в лес с племянником, мол, так тот легко "срисует" бандитский "табор" для НКВД. Принесенная самогонка пошла в ход.
   Улучив момент, когда племянник ходил по лагерю, оценивая его для возможной атаки НКВД, Пушков шепнул Козину о вербовке парня.
   - Ты, погань, пришел за моей головой! - рассвирепел Урка, и выстрелами из ППШ навсегда убрал соперника Пуха.
   Иван Пушков остался в банде. Он не переодевался в армейское обмундирование, единственный в банде ходил в штатском - заношенных пиджаках или ватниках, по погоде. Козин приблизил его к себе как своего верного адъютанта.
   Чириков, узнав о случившемся, посчитал это первой большой оперативной удачей. О ней он мог рассказать только генералу Фирсанову на первом докладе уже в качестве начальника Суражского РО - МВД.
   Конечно, не только ради этого поехал Чириков в Брянск.
   Удалось согласовать увольнение трети личного состава откровенных бездельников, выбить высоко проходимую и вместительную автомашину. Американский "додж", полуторатонный трехосный грузовик, предназначенный также и для перевозки личного состава, в тот же день от областного управления временно передали Суражскому райотделению в связи с осложнением оперативной обстановки.
   Трудный вопрос о подразделениях ББ.
   Отдел по борьбе с бандитизмом был создан в апреле 1941 года в структуре Главного управлении милиции НКВД СССР.
   На задачи подразделений ББ указывает рассекреченное Приложение к приказу НКВД СССР от 4 апреля 1941 года.
  
  Положение
  об отделах (отделениях) по борьбе с бандитизмом управлений милиции НКВД-УНКВД республик, краев и областей.
  1. Отдел (отделение) по борьбе с бандитизмом является оперативным аппаратом управления милиции НКВД (УНКВД) республики (края, области).
  2. Начальник отдела (отделения) по борьбе с бандитизмом подчиняется начальнику управления милиции и его заместителю по оперативной части.
  3. На отдел (отделение) возлагается организация борьбы со всеми видами политического и уголовного бандитизма на территории республики (края, области).
   Для выполнения этой задачи отдел (отделение) по борьбе с бандитизмом:
  а) организует агентурно-оперативный аппарат как в центре республики (края, области), так и в районах и непосредственно занимается агентурно-оперативной и следственной работой по борьбе с бандитизмом;
  б) выявляет и учитывает бандитские формирования, бандэлемент, их пособников, все виды проявлений бандитизма, проводит агентурно-оперативные мероприятия по ликвидации бандитских формирований и их пособнической базы и руководит всей практической работой по ликвидации и предупреждению бандитизма в районах;
  в) разрабатывает профилактические мероприятия по предупреждению бандитизма и с санкции Главного управления милиции НКВД СССР проводит их в жизнь.
  4. В соответствии с перечисленными функциями отдел (отделение) по борьбе с бандитизмом имеет следующую структуру:
  1-е отделение (группа) - агентурно-оперативное; 2-е отделение (группа) - следственное.
   Начальник Главного управления
   милиции НКВД Союза ССР
  
   инспектор милиции А. Галкин
  
  Согласен:
   Заместитель народного комиссара внутренних дел
   СССР
   старший майор государственной безопасности
   Абакумов
  
   Подразделения ББ 30 сентября того же года были выведены из милиции.
   На базе Отдела по борьбе с бандитизмом образовано 1 декабря 1944 года Главное управление по борьбе с бандитизмом. Начальником ГУББ НКВД СССР назначен комиссар госбезопасности 3 ранга А.М. Леонтьев.
   Что же волновало начальника Суражского РО - МВД капитана Чирикова?
   В районном отделении была только одна должность оперуполномоченного по линии борьбы с бандитизмом и тот непосредственно подчинялся областному отделу ББ. Командированные из Брянска на короткие сроки объективно не могли установить оперативные связи, создать свой агентурный аппарат. Поэтому всегда шли по следам преступлений, без опережения.
   Чириков просил генерала ходатайствовать перед Москвой, в порядке исключения, из Положения об отделах по борьбе с бандитизмом, создать отделение ББ непосредственно в структуре Суражского РО- МВД с прямым подчинением этого подразделения территориальному начальнику.
   Фирсанов сделал карандашом несколько записей.
   - Ну, ты, Михаил Васильевич, понимаешь, какую на себя ответственность тем самым возьмешь?
   - Готов положить партбилет и погоны.
   - Положишь, если что, - заверил генерал.
   Кондратий Филиппович Фирсанов имел рязанские крестьянские корни, в разных регионах страны работал телеграфистом, строителем помощником финансово-налогового инспектора, в тридцатых годах - заведующим райфинотделом и заместителем председателя Енифаньского райисполкома Московской области, секретарем комитета партии в том же районе. После окончания Высшей школы госбезопасности НКВД СССР в 1939-1944 годах занимал должность начальника управления НКВД, НКГБ по Орловской области с 1944 года - начальник управления НКВД-МВД по Брянской области.
  
   []
  
   Начальник Управления НКВД-МВД по Брянской области К.Ф.Фирсанов.
  
   Генерал Фирсанов находил полное понимание и поддержку у первого секретаря Брянского обкома и горкома ВКП(б). А.П. Матвеева, бывшего довоенного первого секретаря Минского обкома и горкома КП(б) Белоруссии, наркома внутренних дел БССР, а уже в годы войны - члена Военного совета Брянского фронта, начальника Брянского штаба партизанского движения, первого секретаря Орловского обкома и горкома ВКП(б). Сейчас справедливо отмечают, что фигуры такого масштаба, как Александр Павлович Матвеев, во главе Брянской области никогда не было.
  
   []
  
   Первый секретарь Брянского областного и городского комитетов ВКП(б) Александр Павлович Матвеев.
  
   Чириков не напрасно надеялся, что добрые боевые и товарищеские отношения руководителя области и начальника областного управления МВД, их общая тревога за ситуацию в Суражском районе окажут необходимое воздействие на МВД для получения санкции на создание в районном звене отдельного подразделения по борьбе с бандитизмом.
   Так и оказалось. Санкция на создание отделения была получена из Москвы.
   Сотрудников сюда подбирал и назначал Брянск.
   Из Смоленского военного округа на должность старшего уполномоченного ББ был переведен Павел Иванович Тимковский. Ему было около тридцати лет. Он не был заносчив, имея за своей спиной серьезную работу в особом отделе Сталинградского фронта, затем в Смерше. Но именные часы от командующего фронтом он выставлял напоказ при каждом удобном случае. Во время операций Тимковский проявлял чрезмерную осторожность, не трусость, что не раз спасало его самого и товарищей по службе.
  
   []
  
   Старший уполномоченный ББ Павел Иванович Тимковский.
  
   Противоположностью Тимковскому стал другой старший оперуполномоченный ББ - Валерьян Григорьевич Бессмертный. Он также прошел школу армейского особого отдела и Смерша в нерядовых должностях. Но вел себя подчеркнуто деликатно в силу своей довоенной профессии железнодорожного инженера, был добродушным человеком. В минуты свободного времени пропадал у закрепленного за ним трофейного мотоцикла БМВ, раздолбанного прежде чуть ли не до последней гайки. На операциях Бессмертный действовал уверенно и грамотно, с дотошностью, словно разбирал незнакомый ему прежде механизм.
   Оперуполномоченный ББ Павел Петрович Клюев только и сделал, что написал рапорт о переводе. До этого был прикомандированным в Сураж из областного отдела по борьбе с бандитизмом. До войны работал заведующим делопроизводством Клетнянского райвоенкомата, эвакуировался в Орел, где некоторое время занимался бухгалтерией областного военкомата. На фронте был дважды ранен. Орден, несколько медалей помогли остаться в войсках. Стал начальником химслужбы полка. При приеме химсредств из-за заводского брака взорвалась емкость с боевым газом. Кашель стал хроническим, его припадки случались неожиданно, без какой-либо привязки ко времени дня. Будучи на фронте, успел еще послужить в Смерше. После того, как обжился в Сураже, перевез сюда из Клетни любимую женщину. Расписался с ней и удочерил ребенка.
  
   []
  
   Оперуполномоченный ББ Павел Петрович Клюев.
  
   Клюева не брали в засады - только выстрел мог быть звонче его судорожного кашля. В операциях же он действовал стремительно, храбро. Писал небрежно, со многими ошибками. Но в одежде капитан был большим аккуратистом, Ежедневно подшивал к армейской гимнастерке свежие подворотнички. Он был среднего роста и очень стройным с талией в "рюмочку",.
   Однажды после совещания в первого секретаря райкома партии к Чирикову подошел старшина, еще не снявший с себя голубые погоны авиации. Представился уполномоченным местного радиокомитета Петренко, в то время занимавшийся восстановлением радиоточек по селам и деревням. По роду занятий он обходил там дома, многое слышал о банде.
   Особой проверки требовала его информация о связи с лесовиками заведующего одного из отделов райисполкома.
   Прежде, чем проверить такие сведения, - это как на минное поле вступить - Чириков навел справки о самом старшине.
   Петренко Николай Родионович, 1916 года рождения, белорус, до войны окончил Минский техникум связи. В 1941-1943 годах стрелок-радист дальнего бомбардировщика. Ударил своего командира за то, что тот, испугавшись интенсивного заградительного огня перед укрепрайоном, развернулся и сбросил бомбы на полесскую деревню без данных разведки о нахождении здесь возможного объекта для воздушного налета.
   Полесье было родиной Петренко. Он был лишен звания младшего лейтенанта, направлен в штрафной батальон. Последствия могли быть куда хуже, но его бывший командир ко времени заседания военного трибунала сам попал в опалу после сообщения партизанского штаба об ошибочном бомбометании. Пока, в прямом смысле этого слова, шел разбор полетов, самолет командира, уже с другим стрелком-радистом, был сбит.
   Петренко в штрафном батальоне дослужился до старшины роты. Был безудержно храбр и дерзок. Трижды ранен и трижды награжден орденами Отечественной войны, Славы, Красной Звезды. Вернулся в родной авиаполк, но не успел восстановиться в офицерском звании, как закончилась война.
   Кроме Петренко уже некому было защитить его семью. Средний брат Валентин погиб под Воронежом. Руками украинских националистов, которые из соседней Ровенской области зашли в уже освобожденную от немцев полесскую деревню Михалевку, был зверски замучен Владимир, младший брат, самый юный из местного актива. Опасаясь за жизнь престарелых родителей, Петренко перевез их в российский городок Сураж.
   Не только биография человека с летными погонами привлекла к нему внимание Чирикова. Подкупало умение добывать информацию и ее просеивать по значению, подвижность, мгновенная реакция на изменение ситуации. Лютая ненависть к бандитам на уровне личной мести также прочитывалась в глазах старшины.
   Путь Петренко в подразделение ББ был трудным. Служба в штрафном батальоне становилась здесь мощной преградой. Казалось бы непреодолимой.
   К этому времени, после скоропостижной смерти 1 августа 1946 года первого секретаря Брянского обкома партии Матвеева, отношения начальника Брянского управления МВД генерала Фирсанова с новым областным партийным руководителем откровенно разладились. Доходило до открытых стычек на заседаниях бюро обкома.
   Первый секретарь Егоров уже в 17 лет стал партийным функционером. Отметился до перевода в Брянск в пяти других тыловых областях СССР: взлетал до высоты второго секретаря обкома партии, затем опускался до партийного аппарата мелких городов, заведующего районным отделом народного образования, затем вновь поднимался. Помогала дружба, устоявшаяся с довоенной партийной работы в ярославских организациях, с Патоличевым, секретарем ЦК ВКП(б). В 1937 году Ярославльский обком ВКП (б), редакция областной партийной газеты, УНКВД, облисполком в два приема, как пишет историк С.В.Кудрявцев, с июня по октябрь, были разгромлены с последующим применением репрессий. Именно в это время в бюро обкома партии был введен Егоров.
   Секретарь Брянского обкома ВКП(б) Бондаренко, бывший комиссар объединённых партизанских отрядов брянских лесов, при Матвееве, оказывал Фирсанову и Чирикову активное содействие. При Егорове же повел себя иначе. Обком превратился в надзорный, карающий орган. А спустя время, уже в 1950 году, Бондаренко его сам и возглавит.
   Выводя Фирсанова из - под возможного удара, дождавшись, когда генерал уйдет в отпуск, капитан Чириков написал рапорт на имя Первого заместителя Министра внутренних дел СССР B.C. Рясного, на которого была возложена обязанность по наблюдению за работой ГУББ МВД СССР. Рясной был известен как бывший нарком внутренних дел Украинской ССР, который за успешное проведение операций против бандеровцев был переведен в центральный аппарат. На рапорт Чирикова он наложил положительную резолюцию.
   Генерал Фирсанов посчитал поступок начальника Суражского РО - МВД неуставным, строго отсчитал. Зачислив Петренко в областной отдел ББ, Фирсанов некоторое время продержал его в Брянске, у себя на виду, держа на расстоянии от кухни оперативной работы. Только потом передал его в штаты Чирикову.
   Петренко вернулся в Сураж с восстановленным званием младшего лейтенанта, погоны были офицерские, но не по форме - голубые, для летного состава. Влюбился в молоденькую и фигуристую Надю, инструктора РК ВКП (б) по спорту.
  
   []
  
   Оперуполномоченный ББ Николай Родионович Петренко.
  
   Через год после свадьбы Петренко узнал, что отдельно от них проживавшая теща тайно, на другой адрес, получила письмо из мест лишения свободы, от мужа, Пастухова, ранее по всем документам проходившего как пропавший без вести в боевой обстановке. Петренко рапортом доложил о случившемся. Статья, по которой был осужден новый родственник, не содержала состав преступления против советской власти - Петренко оставили служить.
   Клюев и Петренко, равные годами, во многом были похожи также ростом, лихостью, граничащей с безрассудством. Лица у одного и у другого были тронуты оспой. У Клюева - в большей мере. Они не пропускали ни одной операции, примелькались в деревнях нивнянского и струженского направлений так, что уже всех появлявшихся здесь сотрудников милиции - российских, белорусских - стали одинаково называть " рябыми".
   Дети, завидя, как поднимая клубы пыли, в деревню въезжает "додж" неистово орали:
   - Тата, тата, тякай! Рябые бягут!
   С Чириковым, и только с Чириковым, выезжал на операции Фещенко.
  Капитану внушал уважение этот высокий, хлесткий человек, выглядевший моложе своих сорока лет. Он, довоенный участковый уполномоченный из Нивного, всю войну прослужил в разведке казачьего кавалерийского корпуса, дважды был тяжело ранен. А когда вернулся в милицию, засел в дежурную часть.
   Фещенко, томясь дежурной службой, многое рассказывал Чирикову о Павле Козине. Как раньше оттаскивал его заводной ручкой трактора за кражи. О связях Козина, о местах в Малинниках, удобных для укрытия.
   Как-то ответил на вопрос, почему отказывается выезжать куда - либо с оперативной группой, ссылаясь на недомогание.
   - С Овсянниковым что ли ехать? Пустые хлопоты. Только на пулю нарвешься.
   Назначенный еще до Чирикова на должность старшего оперуполномоченного по борьбе с бандитизмом лейтенант Овсянников находился в прямом подчинении Брянского отдела ББ: сам планировал операции и привлекал к ним личный состав.
   9 октября 1944 года в засаде, южнее Нивного, в час ночи Овсянников встретил человека. Сделал два выстрела и убежал в другую сторону. Потом говорил находившемуся неподалеку Фещенко, что за первым, мол, шли еще двое бандитов, и он стал их преследовать.
   В другой засаде на Овсянникова пьяные бандиты помочились с крыльца. Все стерпел, чтобы не выдать себя.
   Овсянников был неместным, всецело зависел от жены.
   Выезжая в Нивное на акции, Овсянников обязательно прежде проведывал престарых родителей жены, передавая им продукты и лекарства.
   Даже последнему коню в селе было ясно, сегодня жди облавы! Любил писать. Строчил подробнейшие докладные, объясняя провалы операций. Приказы легко заучивал назубок.
   Чириков не рассматривал Фещенко в качестве кандидата в подразделение ББ из-за недостатка в его образовании, но из дежурной части перевел в уголовный розыск.
   Овсянникова пока не стал трогать. Надо было кому-то в бывших "смершевцев" и штрафника вложить содержание большого числа инструктивных приказов и общие знания уголовного и административного права. В этом Овсянникову замены не было.
   К операциям капитан Чириков иногда привлекал отчаянно храбрых инспектора пожарной охраны Василия Рыбалова, своего земляка, и Анатолия Валяшкина, который переехал из Почепа вслед за Чириковым.
   Бывший партизан отряда имени Чапаева награжденный орденом Красной Звезды, Валяшкин всегда был при милиции. Он смирился с тем, что не сможет своим больным сердцем обмануть медицинские комиссии для поступления на службу, работал на хлебозаводе, а вечерами и по выходным дням с удостоверением сотрудника истребительного батальона, расформированного еще в 1944 году, приходил в милицию добровольно ей помогать.
   Еще в Почепском районе был случай, когда он с двумя товарищами еще по партизанскому отряду в одном из сел сумел блокировать вражеский парашютный десант власовцев, обезножив его местной самогонкой и хитростью до прибытия вооруженной группы Чирикова.
   Новый человек, заступивший после Чирикова на должность начальника Почепского райотделения, запретил Валяшкину приближаться близко к милиции.
   Бывший партизан не стал менять образ жизни, сменил Почеп на Сураж, устроился работать на местную картонную фабрику и все также активно помогал Чирикову.
   Сейчас Валяшкина на новый лад, в созвучие с американским боевиками, назвали бы рейнджером, охотником за бандитами. Это уже должно быть в крови - на уровне самопожертвования поощряемое, иногда и документально закрепляемое государством, служение справедливости, идеалы которой все же в большей мере формировались обществом, семьей и внутренними принципами.
  
   []
  
   Граница России с Белоруссией была формальной для СССР. Ее можно было прутиком прочертить на проселочных дорогах между Суражским районом Брянской области и Костюковичским, Хотимским районами Могилевской области. Сегодня так, а завтра этак. Но административно - территориальные разграничения обеспечивались жестко местной исполнительной властью, чем пользовались бандиты.
   Заглядывая в более дальнее прошлое применимо к описываемым событиям, зная, о событиях, свидетелем которых был совсем недавно, гоняясь за бандами, оседлавшими уже мощные внедорожники, убеждаешься в том, что в этих пределах, приграничных, чаще всего концентрировалось и проявлялось запредельное криминальное зло.
   Оно свободно перекатывалось холодной ртутью с одной стороны границы на другую в то время, как их преследователи, дойдя до пограничной черты, пусть и условной, садились писать письма по инстанциям, последними из которых были министерства иностранных дел. После их отмашки проходило согласование совместных акций в звене Москва-Минск. Далее взаимоотношения выстраивались между соответствующими подразделениями Брянска и Могилева. Редко когда сюда включались районные подразделения, которые реально занимались борьбой с лесным бандитизмом, в чем у белорусских сотрудников было больше оперативных наработок и успехов с учетом опыта этой работы в западных областях.
   Воздействие бандитов Суражского района на оперативную обстановку в восточных приграничных белорусских районах не было столь значительным и общая позиция местных органов внутренних дел, пожалуй, сводилась к тому, что с этим фашистским отребьем надо обходиться как с плевком - ногой растереть!
  ... Июньской ночью 1946 года бандиты подошли к детскому дому в суражских Далисичах. Они готовились забрать запасы крупы и масла. С одной из сотрудниц детдома у Матыко, по его словам, была на этот счет сердечная договоренность. Требовалось лишь инсценировать налет, никого не убивая, не проливая крови.
   Детский дом был в темноте. Свет горел на кухне. Там за плотной занавеской было шумно, играла гармошка. Тонкий женский голос слезливо выводил еще довоенную песню:
  И радости и горести
  Вручал ему народ:
  Калиныч, мол, обдумает,
   Калиныч разберёт.
   - Помянем, сябры, помянем, - песня прерывалась мужскими пьяными выкриками.
   Очевидно, поминали недавно умершего "всесоюзного старосту" М.И.Калинина, до недавнего времени Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
   В метрах двадцати кто- то бесцельно светил фонариком.
   Матыко и Лось подползли поближе. Разглядели, как молодой милиционер, толкая впереди себя велосипед с включенной фарой, гуляет с девушкой по дорожкам бывшей помещичьей усадьбы.
  
   []
  
   Село Далисичи. Детский дом в бывшей усадьбе помещиков Искрицких.
  
   Кавалер объяснял, что означает "сябр". Слово оказалось совсем не белорусским, а заимствованным из литовского.
   Девушка выразила удивление:
   - Ты вот студент...
   - Недоучившийся, - тотчас поправил ее сержант.
   - Ты вот студент, Егор, - не стала поправлять свою речь его спутница,- А знаешь больше меня с институтским образованием.
   Несостоявшегося филолога бандиты разоружили быстро.
   Казавшуюся сильно перепуганной девушку с велосипедом Матыко отвел подальше:
   - Не обязательно тебе, Томик, было принимать ухаживания красноперого малька, - Матыке была посильна роль обиженного ухажера.
   Плененный милиционер сказал, что в детдом много зашло хотимских милиционеров. До этого они неделю сидели в засаде у магазина в деревне Ветка. Для прынады, то есть приманки, много добра туда завезли.
   - И теперь там никого нет?
   - Ни людиночки! Никакой охраны. Ключи от магазина передают на ночь сторожу сельсоветовской конторы. Хлопцы, только не забивайте меня! Я сам пойду с вами. А? Хлопцы? А? Шлях на Ветку покажу, каратейший!
   - Живи дальше, сябр! Но теперь будешь дышать, как мы скажем,- Матыко успел и к допросу милиционера, сразу войдя в образ следователя.- Пиши клятву, что будешь нам служить. Не забывай, указать, где живешь сам, где матка с батькой живут, чтобы спросить с них за тебя, если что...
   Девушку бандиты взяли с собой, отпустили утром, выйдя к белорусской деревне Ветка.
   В сельсовет за ключом решили не соваться. Хлипкий замок упал на землю после удара прикладом. Лось и Тимофей Якубовский встали по углам. Другие - Рощин, Матыка, Шамето, Василий Якубовский - зашли в магазин.
   Все полки здесь были пусты. На большой, на пятнадцать ведер, бочки, что стояла в центре помещения, сдвинули крышку. Из глубины резко шибанул запах водки. Сама же водка плескалась у самого дна бочки. Без ковша до нее было не дотянуться.
   Стало понятно, что в Далисичах хотимской милиционер обманул их как хотел. Вернее, какую тому поставили задачу, а именно заманить суражских лесовиков на белорусскую территорию, такую задачу он и выполнил. Об ожидаемом приходе бандитов выведала у Матыко молоденькая воспитательница детдома, недавняя разведчица партизанской бригады Еремина.
   Автоматные очереди тут же ударили по магазину. Рощин выскочил первым и был сражен.
   - Братцы, я погибаю! - кричал он перепрыгивавшим через него бандитам. Лосев и старший Якубовский плотным огнем прикрыли отход остальным.
   Весть о смерти Рощина разнеслась по лесу и деревням. Сильно жалел Рощина Павел Козин, говорил о нем с большой жалостью. Такая информация оперативным путем дошла до подразделения ББ Суражского райотделения МВД.
   Рощина действительно тогда надо было вычеркивать из списка живых. Хотимская милиция раненого Рощина передала в УМВД Могилевской области. Бандита подлечили в той мере, которая позволяла ему предстать перед судом. Смертельный приговор был приведен в исполнение в день его вынесения.
   В Брянске об этом узнали из справки-меморандума, которую Могилевские органы МВД направили сюда по итогам 1946 года.
  
   []
  
   Белорусские соратники по оружию - сотрудник милиции и оперуполномоченный подразделения по борьбе с бандитизмом.
  
   Начальник Хотимского РО- МВД капитан Михаил Скибинский изменил тактику прочесывания лесов. Обычно приданные силы шли от белорусских деревень и, вытесняя бандитов на территорию РСФСР, на некоторое время обеспечивали спокойную жизнь местным жителям.
   Теперь, не уведомляя Суражский РО - МВД, в октябре 1946 года личный состав хотимской милиции, до тридцати человек и взвод внутренних войск скрытно перешли на российскую территорию.
   В проводники взяли бывших партизан. Ранним утром, обходя Барсуки и Струженку, лесом прошли 15 километров и выгнали бандитов - Петра Козина, Стефана Беликова и Григория Прилёпо - в чистое поле у хотимской деревни Дубровка, откуда навстречу выдвинулся заранее размещенный там заслон.
   У местного кладбища бандиты, как загнанные волки во время облавы, были расстреляны в упор.
   В рапортах эта операция умалчивалась. Чирикову, когда он из Суража на "додже" приехал за трупами, все происшедшее выдали за результат самовольных действий местного агента, удачно включенного в операцию.
   Белорусские сотрудники не нуждались в поисках связей с бандитами, выявлении их схронов. Считали это делом брянской стороны и на ее бездействие предупредительно, чтобы свою голову не положить на плаху, жаловались напрямую в самые высокие инстанции от лица местной партийной власти.
  
  Секретарю ЦК КП (б) БЕЛОРУССИИ тов. ГУСАРОВУ
  Копия: СЕКРЕТАРЮ МОГИЛЕВСКОГО ОБКОМА КП (б) БЕЛОРУССИИ тов. ФИЛИМОНОВУ
  
   Более 3-х лет в Брянских лесах и районах Суражском, Мглинском, Клетнянском оперирует банда Козина, которая часто посещает колхозы Хотимского района, ограбляет колхозников и магазины.
  В 1946 году банда Козина произвела несколько ограблений магазинов и колхозников в колхозах сельсоветов: Батаевского, Бахановского, Велико-Липовского, Березовского.
   Меры, принимаемые РО МВД в силу его малочисленного состава - недостаточные, нет договоренности и взаимодействий между областными управлениями МВД Могилева и Брянска на уничтожение упомянутых банд.
  Областное управление МВД г.Брянска совершенно не проявляет инициативы по уничтожению банды Козина.
  При ограблении бандиты избивают крестьян, запугивают их, чем дезорганизовывают трудовую дисциплину, а проводимым террором запугивают сельский актив, который, избегая бандитов, от этого перестает быть требовательным к народу, что отражается на проводимых мероприятиях в колхозах.
   СЕКРЕТАРЬ ХОТИМСКОГО
   РК КП (б) БЕЛОРУССИИ Ф.ПОДОЛЯН
  
   Разрозненность действий российских и белорусских оперативников позже привела к трагедии.
   В Суражский РО-МВД позвонил председатель сельсовета Хинельников из деревни Михайловка, на самой границе с белорусской территорией.
   В дежурную часть в тот момент зашел за чайником подполковник Иван Рябинин, начальник отдела по борьбе с бандитизмом УМВД. Генерал Фирсанов держал в Сураже не только прикомандированных с десяток сотрудников оперативных подразделений, но здесь находились и руководители, меняя друг друга через каждые две недели, - он, Рябинин, и заместитель начальника УМВД полковник Гольдфайн.
   Владимир Борисович Гольдфайн был спокойным, рассудительным, мучился желудком и, не доверяя местной кухне, питался в Сураже исключительно черносливом.
   Рябинин являлся человеком быстрых решений, резких действий.
   Ему из телефонного разговора с представителем власти в Михайловке вырисовывалась такая картина. С началом темноты в деревню на подводе заехали пятеро незнакомых людей. Они заставили сторожа открыть магазин, набрали водки, свечей. Далеко не должны были уехать. Кто- то из местных ребятишек видел людей в плащах, которые распрягли лошадь и спрятались от мелкого дождя в стогу у окраины деревни.
   Вот он, верный случай, разом накрыть банду! По тревоге Рябинин собрал всех, кто находился в райотделе, и на "додже" наспех сформированная группа выехала в Михайловку.
   В автомашине оказались в основном прикомандированные офицеры и вездесущий Валяшкин в легком армейском ватнике без погон. Как мог ночью Валяшкин оказаться в служебном помещении, никто тогда и не думал.
   Валяшкин мог предотвратить беду. С рассветом выйдя на стог, рядом с которым лошадь щипала траву, он напрашивался у Рябинина сходить в разведку.
   Но Рябинин уже выстроил боевую цепь и открыто повел ее в атаку. Тех, кто пытался убегать от стога, сразу же положили насмерть. Меткой стрельбой отличился инспектор следственного изолятора из Брянска Василий Семишкин.
   Из пятерых в живых оставили одного. Обыскали. Под плащ-палаткой увидели форму сотрудника милиции, в кармане удостоверение участкового уполномоченного. Задержанный оказался самым младшим по должности из расстрелянной оперативной группы Костюковичского райотделения МВД Белоруссии.
   Служебное расследование по личному поручению Министра генерал-полковника С. Н. Круглова провела Особая инспекция МВД СССР.
   Представитель инспекции Енютин работал в штатской одежде, видимо, с тем, чтобы вывести его, капитана, из-под воздействия людей с большими звездами на погонах.
   Енютин происходил из западных областей Белоруссии, в анкетах, в служебном удостоверении сохранял имя, полученное при рождении, Ходос, и в Брянске демонстративно поправлял тех, кто обращался к нему как к Федосу. В заключении по итогам служебной проверки уклон был обвинительным для сотрудников управления МВД по Брянской области. Подполковник Рябинин был осужден на семь лет, старший лейтенант Семишкин и председатель сельсовета Хинелькин - на пять лет лишения свободы каждый.
   Хинелькин иногда признавался Енютину, что, обратившись в Суражский райотдел, он умышленно обозначил сотрудников милиции бандитами - те приезжали не так редко, всегда брали водку, не расплачиваясь. Думал, что по его звонку из Суража приедут россияне, урезонят белорусских союзников.
  
   []
  
   Участковый уполномоченный и жители белорусской деревни в ожидании прихода банды.
  
   Это происшествие вывело генерала Фирсанова из активных дискуссий с первым секретарем обкома партии Егоровым. Бюро обкома трижды заслушивало вопрос о борьбе с бандитизмом в Суражском районе. Начальника областного управления МВД спасали его былые заслуги и московские связи в системе госбезопасности. Секретарь ЦК ВКП(б) тов. Патоличев, опекавший Егорова, очевидно, не рисковал портить отношения с членом Политбюро ЦК ВКП ( б) тов. Берия.
   В МВД СССР был сделан вывод о разрозненности действий российской и белорусской милиции.
   Совместная оперативная акция родилась в недрах ГУББ МВД СССР.
   Идея была не нова. Тактика " Зондерштаба Р" гитлеровского абвера по созданию лжепартизанских отрядов и подполья была использована советским органами внутренних дел в борьбе с украинским и белорусским националистическими движениями. Такие группы формировались из бывших задержанных и добровольно сдавшихся бандитов.
   Небольшие отряды, контролируемые НКВД - МВД, имели межобластной характер. В этом был свой резон. Во-первых, также, без учета каких-либо границ, действовали бандиты, во-вторых, информацией об участниках контрнационалистических операций были наделены только центральные оперативные управления. Положительные результаты имели группы НКВД - МВД УССР на территориях Волынской и Ровенской областей в 1945 -1946 годах. Успешно, то есть уничтожением руководителя повстанческого сектора "Беларусь-Центр", бывшего агента абвера Хвязько, завершилась работа группы НКВД БССР на границах самостоятельно существовавших в 1939 - 1954 годах Пинской и Полесской областей.
   Начальник ГУББ НКВД СССР генерал-лейтенант А.А. Леонтьев в инструктивном письме, разосланном 9 января 1946 года, настоятельно рекомендовал перенимать опыт украинских коллег по организации агентурно-оперативных комбинаций с участием спецгрупп в борьбе с антисоветским подпольем.
   Но подобные структуры формировались в пределах одной оперативной разработки. После ликвидации объекта вынужденные помощники НКВД представали перед судом, получали длительные сроки лишения свободы.
   Но были офицеры со спецподготовкой и опытом борьбы с политическим бандитизмом на Западе Белоруссии. Они не знали, как зовут друг друга, работали по документам прикрытия на чужие имена и звания сотрудников НКВД. Для операции против банды Козина была подготовлена группа из трех новичков оперативной работы для обкатки приобретенных ими за время учебы навыков в лесах у границ с Россией, - как прежде казалось, в спокойной обстановке.
   В период шифровки офицер с документами на имя младшего лейтенанта Сошникова стал Кайновским, жителем хотимской деревни Терпиловка. При гитлеровцах тот служил начальником волостной полиции в деревне Ельне.
   Старший лейтенант Агласиков входил в образ Миронова, бывшего полицейского из той же Ельни.
   Младший лейтенант Солопьев изучал биографию Молчанова, дезертира и полицейского из Терпиловки.
   Реально существовавшие до этого ельнянские полицейские, все трое, после прихода Красной Армии орудовали в лесной банде некоего Ковалева. Затем бежали на Донбасс. Работали на одной и той же шахте. Кайновский устроился заготовителем отдела рабочего снабжения. Его бывшие соратники добывали уголь в забое. Но НКВД тогда копнуло глубже.
   Фашистских прихвостней по суду расстреляли, тихо, без показательных акций. Их документы были переданы в Минск для возможного использования в секретной работе.
   По дороге в Хотимск мнимые белорусские полицаи бежали из-под конвоя на стыке брянских, смоленских и могилевских лесов. Опергруппа получила кодовое наименование "Ельнянцы".
   Оперативный план предусматривал несколько этапов приближения к Козину: через устойчивую "связь" войти в банду в лесу Иглищино, позже, обретя доверие там, перейти в Малинники.
   Глухая, в семь дворов, суражская деревня Гнилуша, на границе с белорусскими болотами Хотимского района, была центром колхоза с боевым названием "Пограничник". Незадолго до полуночи "ельнянцы" подошли к хате председателя колхоза Филиппа Киреева.
   Подождали, пока хозяева затушат лампу. Через полчаса постучали в окно.
   - Откройте, мы из милиции.
   В хате тотчас поднялся сильный плач.
   Киреев в ватнике поверх грязных кальсон, с керосиновой лампой в руке, отбросил крючок и открыл дверь. Долго в лица не вглядывался, через сени метнулся в дом. Оставил лампу на столе, а сам залез на печку к ревущим жене и детям.
   Агласиков резко сдернул Киреева вниз за свесившуюся ногу.
   Тот ударился головой о пол, но быстро пришел в себя, встал на колени и, стараясь перекричать еще больше разразившийся плач, стал громко и быстро говорить.
   - Ребята, я догадался, что вы - не милиция. Знаю, что Вы хотите со мной сотворить. Не троньте меня, я плохого не сделал. У меня есть хороший друг, такой же, как и вы,- Маслаков Степан. Вы, может, с ним встретитесь, спросите про меня? Он вам расскажет, как я помогаю ему и его товарищам по лесу. НКВД меня лично за Степана и преследует.
   Сошников покрутил фитилек лампы так, что лиц стало не разглядеть. Повели разговор о том, как решить судьбу председателя, вставляя в разговор, будто невзначай, свои легендированные имена, белорусские места жизни и службы в полиции.
   Плач на печи иссяк: если сразу не убили, то, дай бог, оставят в живых!
   Киреев, осмелившись, даже предложил поужинать, но ночные гости отказались.
   - В последнем доме к Дедовску вчера зарезали овцу и овец там много. А колхозного ничего не берите, пока я председатель. Но меня скоро должны снять. Тогда заходите, все режьте.
   Рассказал, что его подвела былая дружба с председателем Струженского сельсовета Степаном Маслаковым, также членом партии и бывшим фронтовиком. Некоторых товарищей из леса тот снабдил справками, и они скрылись. Но в НКВД все прознали, Маслакова осудили, по пути в Сибирь сбежал. Теперь плутает по здешним лесам. Пустой человек!
   - А вам надо к серьезным людям выходить. Вот Культура, через дом живет, дорогу к ним знает. Полюбовники к ней иногда из леса заходят. Отогревает их. И вас погреет. Идите к ней. Для верности скажите, что вы от меня. Ребетенка своего, Петрушу, с вами направлю проводником.
   Молодуха Настя, наскоро сожительствовавшая с бандитами и чекистами, известная всем по прозвищу Культура, и, правда, на дорогу вывела, рассказала, как найти землянки.
   Ночь "ельнянцы" топтали лес, день рыскали.
   Возвращаться в Гнилушу поопасались. Могли нарваться на бандитскую засаду, если их вдруг раскрыли.
   Позже Агласикова с докладом отозвали в МВД БССР.
   Для установления причин безрезультативной работы опергруппы "Ельнянцы" Сошникову и Солопьеву придали от УМВД Могилевской области Белоруссии старшего следователя майора Корнилова, некогда служившего в Хотимске. От УМВД Брянской области России включили старшего оперуполномоченного майора Ванина. Его за пару дней до этого Чириков при конспиративной встрече в лесу с рук на руки передал начальнику Хотимской милиции для предварительной притирки с "ельнянцами".
   Обновленная наполовину опергруппа в середине декабря вновь пришла в Гнилушу.
   Ближе к полночи "ельнянцы" постучались к Кирееву. Тремя ударами пальцев по стеклу.
   - Кто там? - отодвинул занавеску председатель колхоза.
   - Филипп, табаком на одну самокрутку у тебя не разживемся?
   Лампа за спиной председателя погасла.
   Только на четвертый раз дверь открыла жена.
   Сказала, что в доме никого чужих нет. "Ельнянцы" как только зашли фонариками все же посветили во все углы в сенях и в доме.
   - Вот это я уже, ребята, не люблю, - с нескрываемым раздражением встретил ночных гостей председатель колхоза. - Раз вам сказали, что никого у меня нет, значит, нет. Ну, разве буду я вас обманывать?
   Корнилов выставил водку на стол.
   Раньше, при детальном разборе провала первого этапа операции, он не раз говорил, что "ельнянцы" ошиблись с первым шагом: с вопросов не начинают даже допросы. Водкой надо было развязывать язык хозяину.
   Вышло, что и он не угадал
   - Нет, ребята, вы пейте. Вы озябли, а я в тепле, - рефлекторно заходясь слюной как человек часто пьющий, пробулькал Киреев.
   Принес квашенной капусты . От повторного приглашения не отказался.
   Стал нахваливать выпивку.
   - Где взяли такой водки? Не сравнить с нашим продуктом.
   Жена с печи сердито заворчала:
   - Эй! Тише голосите. Дети только заснули.
   Многозначительно растягивая слова, сказала мужу:
   - Смотри, Филипп, смотри. Много не пей и много не болтай.
   - Рот зачини, баба! Знаю, что творю, - Киреев шумно пригубил повторно налитую рюмку, а затем категорически отказывался пить.
   Если бы Корнилов видел семью председателя колхоза раньше, во время первого ночного посещения, он сразу бы догадался, что в поведении Киреевых сейчас произошли самые смелые превращения. Это был явный признак полного провала "ельнянцев".
   Сошников распознал для себя такую ситуацию, встал из-за стола и ушел к соседке через дом, к Культуре.
   Солопьев беззвучно наливался дармовой водкой.
   Ванин мудро молчал, зная, что любое свое слово надо потом повторять в рапортах и объяснять причину, почему сказал именно так, а не этак, какую оперативную цель при этом преследовал.
   Киреев вспомнил и Агласикова:
   - А где тот, маленький, злой, что меня с печки стаскивал?
   - Мирон что ли? Из Ельни? - реально пьяным голосом, без игры, ответил Солопьев. - Если Мирон, то он заболел и находится у своих людей.
   - Где у своих-то? Далеко ли отсюда? - продолжал пытать Киреев.
   С большой тоской в голосе председатель колхоза себе и ответил:
   - Значит, на повышение пошел Мирон.
   Терзая Солопьева вопросами, Киреев закрутился у Корнилова: подносил лампу к его лицу, заглядывал в рот, когда блеснули золотые зубы, пальцем проводил по отбитому хорошей бритвой срезу шикарных бакенбардов, наглаживал майора по голове, тихо приговаривая: "А ведь ни соринки, ни букашечки...". Убедившись, что Корнилов, по всему судя, ни дня не жил в лесу, поделился с ним своей догадкой
   - Вы не милиционером ли будете? Я вас видел в Хотимске, когда год назад туда ездил по обмену опытом. Говор ваш не белорусский и не наш, местный, а чисто русский.
   Жена с печи продолжила разоблачения.
   - Вот и Культура после того раза сказала. Они, мол, не те, за которых себя выдают. Такие же белые, как немцы, но сытые бабами. Немцы с ней всегда паскудничали, когда наезжали. А из этих никто даже не ущипнул за зад. Пропахли дорогим одеколоном, который по нашим сельпо не возят.
   Филипп Киреев завершил свое дознание.
   - Дело уже прошлое, но скажите вот, ребята, кто вас мог надоумить, чтобы у меня засады делать? Ну, ладно, бог с вами, вяжите меня.
   От Гнилуши на санях все двинулись в сторону белорусского Хотимска. Брянский сотрудник ББ Ванин также поехал с ними, чтобы затем через Могилев и Смоленск вернуться к себе на службу. Поедь он через Сураж, застрял бы там надолго: Чириков просто так гостей не отпускал. Да и хвастать было нечем.
   Место в его санях также занял, не по своей воле, председатель колхоза Киреев для последующей передачи в Сураж за связь с бандитами. Сметливую блудню Культуру не тронули, оставили в деревне для оперативных разработок и утех.
   Подобные операции - как в свое время абверу в борьбе с партизанами, так и НКВД в ликвидации националистических бандгрупп - удавались, поскольку в лесу было большое движение. Здесь укрывались окруженцы, беглецы из лагерей, небольшие разрозненные партизанские отряды вне центрального командования и без средств связи, позже, в западных чащобах Украины и Белоруссии, - остатки недобитых повстанческих формирований, также оторванные от родных хат. В те же дни в Суражском районе если тишину леса вдруг нарушала шумно вспорхнувшая птица, то местные люди верно угадывали, кто ее мог вспугнуть.
  
   []
  
   Но еще раньше с передачей Ванина в оперативную группу "ельнянцев" случилась своя история. Несколько дней офицер, о тайном прибытии которого из Брянска знал только Чириков, жил в Сураже на конспиративной квартире. Когда лицо гостя изрядно заросло щетиной, за ним глубокой ночью на санях приехали Чириков, также сменивший свой прежний лихой наряд на потертый кожушок и лисий, местами уже облезлый треух, надвинутый на глаза, с Валяшкиным в роли возницы.
   Бойко и тряско по промерзшей в начале декабря дороге доехали к утру до Барсуков.
   У деревни ездоки разошлись. Валяшкин должен был пройти по хатам под предлогом обмена поношенной одежды, обувки и глиняных ярко расписанных свистулек для ребятни на продукты питания. Чириков запретил ему собирать сведения о банде, чтобы не сорвать главную, но неизвестную Валяшкину, задачу.
   Условились вновь встретиться через три часа здесь же, на дороге.
   Обойдя деревню, Чириков и Ванин прошли краем леса километров пять до заброшенного белорусского Козлова Хутора, где их ждал начальник Хотимского РО - МВД Михаил Скибинский. Тот, следуя инструкциям, также явился на встречу без какого - либо сопровождения.
   Расставаясь, начальники приграничных райотделов милиции выпили припасенную Скибинским фляжку чистого напитка, называемого им на белорусский лад как "сьпырыт".
   Ванин ушел со Скибинским.
   На Чирикова, как только он стал подходить к месту встречи с Валяшкиным, обрушился сильный снегопад.
   Снег шумел, ломая сухие ветки. Начало смеркаться.
   Чириков после пугающе долгого движения сквозь снежную стену, незаметно для себя, оставляя Барсуки в стороне, к полуночи вышел к Красной Знаменке, к поселку, через который они накануне проезжали в Барсуки.
   Чириков постучался на ночлег.
   Путник не стал представляться, но хозяин, в возрасте, близком к древнему, принял его легко, без какого-либо внешне выраженного любопытства.
   Набросил полосатое рядно на широкую лавку со спинкой. Дал под голову сенную подушку.
   После походной ночи намаявшийся в пути и еще находившийся под силой белорусского спирта Чириков быстро уснул, не забыв прежде сунуть пистолет под подушку.
   Утром его поднял на ноги Валяшкин. Стыдясь перед бывшим партизаном за то, что заблудился в лесу и сделал такой крюк, Чириков молчал. Совсем не интересовался, как Валяшкин его отыскал.
   Капитан скоро собрался, обходя застывшие капли свечного воска на полу. Оставил хозяину в благодарность старые валенки из валяшкиного мешка, не до конца опустошенного в Барсуках.
   Только через год Чириков, на допросе Степана Маслакова, узнал о том, что в ту ночь он чудом избежал смерти. Ведь тогда у его изголовья некоторое время простояли Павел Козин, Степан и Иван Маслаковы, Тимофей Якубовский, Матыко, Евдокименко.
   Одни пришли из урочища Иглищино по одну сторону Красной Знаменки, другие из Малинников, с противоположной стороны, после быстрого сообщения бандитам, казалось бы, приветливого старика о ночном госте, в котором с первого взгляда был распознан начальник районной милиции.
   - Дай, дай посмотреть, - толкался Матыко с церковной свечкой в руке. - Ишь как чуб по подушке разбросал. Где командира шмалять будем? Свеча уже догорает.
   - Только не в доме стреляйте, - молил хозяин. - Грех-то какой будет в доме стрелять.
   - Пусть себе дрыхнет, - как бы вынес окончательный приговор Урка. - После него сюда полки понашлют. Нас всех постреляют. Батьков наших опять за Урал сошлют. А то и прибьют с нами заодно.
   Верховода бандитов знал, что именно Чириков в конце лета вернул из ссылки их семьи.
   С началом общего стратегического наступления Красной Армии в феврале 1943, после Сталинградской битвы, с освобождаемых территорий
  на восток и север волнами покатились ссылки и реже - высылки.
   По смыслу первого пункта Постановления ВЦИК, СНК РСФСР от 10 января 1930 года "О высылке и ссылке, применяемых по судебным приговорам" ссылки заключались в ограничении свободы передвижения пределами указываемого в решении административного района. Ссылки могли быть соединены с принудительными работами. Высылка трактовалась как запрет на проживание в определённых местностях (обычно столичных и иных крупных городах). В отличие от ссыльных, высланные избирали место работы и жительства самостоятельно.
   Судами применялись ссылки и высылки, как правило, в виде дополнительного наказания после отбытия основного, связанного с длительными сроками лишения свободы. В основном ссылки-высылки назначали специальные суды и внесудебные органы. Правом на внесудебное решение о ссылках и высылках на срок до 5 лет наделялось НКВД - МВД СССР.
   Ссылки и высылки от внесудебных органов получили широкое распространение в 1930- 1950 годы. Решение принималось и тотчас вступало в силу без кропотливого бумажного оформления. Иногда было достаточно резолюции на общем списке, без явки предлагаемых к рассмотрению лиц. Не предполагалось, как в судах, установление вины. Никакого иного обоснования санкций не требовалось, если они выносились по мотивам социальной опасности.
   Капитану Чирикову удалось из этого потока выхватить несколько семей села Нивного. Редчайшее решение состоялось при активном содействии генерала Фирсанова в небольшой промежуток времени, в три месяца, между назначением нового начальника Суражского РО - МВД и смертью первого секретаря Брянского обкома Матвеева.
   То, что двигало Чириковым, не объяснялось чувством жалости или сострадания. Он хотел включить родственников бандитов в оперативные разработки, накрепко привязать "лесных людей" к близким и уже довольно исхоженным местам.
   Вызволение из ссылки семей начальником суражской милиции подняло его в глазах местного населения на такую высоту, которую ту зимнюю ночь в Красной Знаменке не смогла захлестнуть бандитская месть.
   Жил в Нивном Феоктист Козин, дядька Петра и Павла Козиных. Героический человек, он был на фронте награжден двумя орденами Славы. Но война переехала его: милосердно оставила жить, но со своими жестокими метками - без ноги, слепым. После высылки родни, обихаживавшей его прежде, Феоктист, казалось, еще и онемел. С возвращением большой семьи он ожил, веселился, как умел, снова привыкая ощущать на лице теплые солнечные лучи.
  
  
   []
  
  
   Январь 1947 года выдался морозным. Крепчайшие сорокаградусные холода придавили к земле зверя и птицу. Первого января, в среду, еще заметным было движение в селах - впервые с 1930 года начальный день нового года стал выходным.
   Но затем лишний шаг допускался редко.
   В сельских хатах суражане сидели за столами дули самогон, пили чай из трав и смородины, слушали радио там, куда "говорящие" провода уже были подведены. .
   Все больше беспокоились о Китае. Тревожило то, что гоминьдановские войска сконцентрировали силы для двух ударов против Народно-освободительной армии Китая. И, как победным сводкам Совинформбюро, радовались тому, то коммунисты в Шаньдуне смогли отбить наступление, уничтожив свыше пятидесяти тысяч солдат противника.
   Предстоящие несытые времена после засухи прошлого года предполагались со всей очевидностью, но не были темой бытового трепа
   Не получались разговоры и о февральских выборах в Верховный Совет РСФСР. До войны единогласно суражане избирали неизвестных им партийных руководителей то из Смоленска, то из Орла - по мере того, в состав какой области входил их район. Теперь предстояло проголосовать за человека из Брянска, секретаря обкома ВКП (б) Бондаренко.
   Сотрудники РО - МВД были раскреплены по избирательным участкам.
  
   []
  
   Советский плакат 1947 года.
  
   Представление о ситуации в селах для ежедневного доклада наверх уполномоченные из райкома ВКП (б) и райисполкома формировали без выездов куда-либо в жуткие морозы, по телефону.
   Петренко из прежних запасов нашел двужильный провод, телефонную пару, и по просьбе Чирикова, втайне от других, установил в квартире своего начальника, занимавшей часть исполкомовского полубарака, телефонный аппарат с параллельной линией связи.
   Пока в кремлевском кабинете Сталина горел ночью свет, не спал Берия. С оглядкой на него в МВД бодрствовал Круглов. В республиканских и областных центрах не смыкали глаз подчиненные генералы.
   Начальник УМВД Фирсанов иногда звонил за полночь и всегда приятно удивлялся тому, что всегда попадал на Чирикова.
   - Когда же ты, Васильич, отсыпаешься ?
   - Обстановка не позволяет спать, товарищ генерал, - хитрил Чириков.
   Некоторое, установившееся по воле природы затишье, подорвала листовка.
   За неделю до выборов в РО-МВД приехал председатель Нивнянского сельсовета Киреев. Потрусил офицерской полевой планшеткой, освобождая ее от снега, достал мятый лист, разгладил бумагу ребром ладони.
   - Читай, Васильич, с чем идем на выборы. Ночь мучился над задачкой. Вот вы сейчас в Нивное всех поднимите на ноги поднимите, не одного еще с собой увезете. С меня народ спросит! Прибьют еще. Утаи же от вас эту бумагу, или, не дай Бог, порви ее - я, получается, уже соучастник. Тогда вы меня в Сибирь отправите лес валить. Что и с моим братом из Гнилуши, председателем колхоза, собираетесь сейчас сделать. Не спрашиваю о нем. Сам своей судьбой он распорядился. У меня совета не спрашивал.
   Плотный лист был в фиолетовую косую, необычную для советских школ, линейку. Очевидно, он некогда был незаполненной частью солдатского письма - по сохранившимся сгибам угадывался почтовый треугольник.
   Текст исполнен большими печатными буквами.
   Вверху надпись, которая сразу избавляла от сомнений - настоящая листовка:
  
   "Возьми не бойся. Прочитай и передай другому".
  
  Помереть сталинским правам!
   Товарищи! Поступайте в отряды, записывайтесь в лес. Да будем жить свободно (единолично).
   Вас призывает будущий вождь.
   Да здравствует свобода. Хлеба - мира!
   Организатор Жуков.
  
   Листовку подобрал второклассник на крыльце пристройки к сельсовету, которую закрепили за избирательной комиссией. Находку передал учителю. Тот только после уроков зашел в сельсовет. Киреев не рискнул под вечер ехать в райцентр, тем более лесом.
   - По телефону бы позвонил,- поучительно заметил Чириков.
   - В Сураж звонить, что на полсела кричать.
   Чириков доложил Фирсанову о листовке, дал подтверждение шифрограммой с изложением ее дословного содержания. Генерал сообщил в обком ВКП (б) и в МВД. И там, и там на появление антисоветских листовок, казалось, реагировали даже острее, чем на информацию о бандитских расправах с сельским активом.
   Следующим днем Фирсанов был в Сураже.
   Чириков уже мог сказать о первых результатах.
   Ускорить поиск автора помогла вторая листовка. Оперативники нашли ее в снегу у избирательного участка.
   Листовка была такого же содержания, как и первая, написанная также на свободной от письма части фронтового почтового треугольника.
  
   []
  
   У почтового ящика на фронте.
  
   Местная почтальонша Муся Беликова вспомнила, что письма-треугольники из плотной бумаги с узкой фиолетовой линовкой, одно за другим, приходили в конце войны на имя направленной из Суража в Нивнянскую школу молодой учительницы. Та одно время снимала комнату у председателя колхоза Болтунова. Затем квартирантку - и месяц не прошел после победного мая - забрал с собой боевой офицер, который ей эти письма, видимо, и писал с фронта.
   Оперативная отработка председателя колхоза и его семьи завершилась составлением справки-меморандума. Ее содержание указывало на то, что член ВКП (б) Болтунов в годы гражданской войны примыкал к эсерам. Обнаружились его связи с бандой Козина. Председатель давал лошадей на грабежи.
   Комсомолец Михаил Евдокименко, работник ветеринарного пункта, открыто пригрозил Болтунову разоблачением. Как- то на ночь стуком в окно комсомольца вызвали из дома и он бесследно исчез.
   Туманная завеса трагической судьбы комсомольца несколько приоткрылась, когда через два года из МВД дали установку на проверку негласных сведений, добытых на северном спецпоселении, о Мишке- правдолюбе, сожженном нивнянскими бандитами на костре. Но тогда с бандой уже было покончено, былые кострища заросли зелеными лопастями мать-и-мачехи.
   Жена председателя колхоза Болтунова девичью фамилию не меняла после замужества, хотела оставаться известной в революционном деле.
   Мария Абрамовна Мессер, бывшая ссыльная еще при царском режиме, после коллективизации верховодила в сельском совете. Стала широко известной в Суражской районе историей по разбору нивнянского храма Рождества Пресвятой Богородицы.
   За двадцать лет советской власти никто не решался на богопротивное дело в крестьянско-казацком селе, где запросто могли поднять на вилы за поругание православной святыни. В мае 1937 года, после пасхи, она открыла кассу для зеленой молодежи, мучавшейся похмельем и избытком физических сил. За сброс колоколов, разбор маковок и колокольни, получали по 10 рублей, а за разбитие памятников на церковном погосте и плит, накрывающих склепы в церкви, подросткам платили по 20 копеек. В одночасье все разнесли. А против своих детей кто с вилами пойдет?
   После войны Мессер возглавляла на селе первичную организацию ВКП (б), реально управляла колхозом. По- бабьи симпатизировала Павлу Козину, тайно встречалась с ним. Не раз распространяла слухи о том, что Урка бросил свою шайку, уехал в Ровно, на Западную. Украину, к бандеровским бандитам. Пошла череда допросов, выяснить, какое отношение к листовкам имели Болтуновы, председатель колхоза и секретарь парторганизации.
   Неожиданно последовало признание их семнадцатилетнего сына.
   Сергей Болтунов с молоком матери впитал в себя патологическую ненависть к советскому строю. Сразу на первом допросе со злорадством в голосе признался в том, что еще в августе 1944 года поджег молотильный цех в колхозе отца. Загорелась скирда с хлебом. Пожар не был потушен, потому что сын председателя, укрываясь в кустах, автоматными очередями отгонял от огня односельчан с водой.
   Младший Болтунов под протокол выдал немецкий пистолет-пулемет MP-40, больше известный как автомат "шмайсер", солдатские письма, от которых отрывал чистую бумагу для листовок.
   Эти треугольники полевой почты в свое время не дошли до адресата. Юноша безумно влюбился в молоденькую квартирантку и, ревнуя ее к неизвестному адресату, иногда успешно перехватывал письма.
   Советская власть вдруг предстала перед Сергеем в лице прыщавого лейтенанта и забрала у него первую любовь.
   Эсеровские лозунги, которые были вписаны в листовку, часто звучали за семейным столом Болтуновых. Вначале сын, затем отец были арестованы. Что важно было для генерала Фирсанова - до начала выборов 9 февраля.
   Слова из листовки о новом вожде, "организаторе Жукове", имели под собой почву.
   В то время между строк опытные читатели газеты "Правда" находили признаки конфликта культа личности вождя Сталина и культа личности в Вооруженных силах СССР маршала Жукова. Военачальник накануне был снят со всех постов и на состоявшемся в конце февраля того же 1947 года Пленуме ЦК ВКП(б) выведен из числа кандидатов в члены ЦК ВКП(б).
   К февральскому Пленуму внимание суражан было приковано в большей мере по другому поводу. Основной темой партийного форума стало положение в сельском хозяйстве. Хлеб все еще выдавали по карточкам. Жесточайшая засуха лета 1946 года поразила охватившая Украину, Молдавию, правобережные районы Нижнего Поволжья, Северный Кавказ, центральные черноземные области. Начавшийся голод вызвал массовый отток сельского населения в города. Хлебозаготовки длились до конца 1946 года и весь январь 1947 года при всеобщей мобилизации партийно-советских структур, органов МВД и МГБ.
   На Пленуме главными путями подъема сельского хозяйства были определены обеспечение МТС тракторами и укрупнение сельскохозяйственных артелей.
   В Суражском районе раньше было образовано свыше ста колхозов. Что ни деревня, то колхоз, а то и два. В Нивном было пять колхозов - "Луч социализма", " Красная нива", "Коллективный труд", "Заря" и "Роза". Придумать неповторимое название каждому из колхозов было делом не менее трудным, чем вспашка поля. Немало было колхозов- "лучей": кроме колхоза "Луч социализма" в том же Нивном, в других местах были еще "Луч коммунизма", "Луч Ленина", "Луч Ильича", иные идеологически не заряженные "лучи" - "Веселый луч", "Западный луч", "Весенний луч". В названиях колхозов часто встречались и вариации на тему труда, пути и света.
   После Пленума число колхозов сократилось почти наполовину.
   Брянский областной земельный отдел, а также областной отдел животноводства и технических культур были объединены в областное управление сельского хозяйства. В районах отделы животноводства обязаны были в кратчайшие сроки все дела, имущество, постройки передать отделам сельского хозяйства. Дележ портфелей на месяц в канун посевной оторвал сельских чиновников от их прямого дела, но мало кем другим это было замечено.
   На февральском Пленуме подняли пчеловодство. О преимуществе этой отрасли бесхитростно говорили с трибуны - в отличие от сельскохозяйственных животных, пчёлы сами заготавливали себе запасы корма.
   Свой нектар, информацию о бандитах, собирали оперативники.
  
   []
  
   Капитан Михаил Чириков: бумаг было не меньше елок в лесу.
  
   В поселке Ковалевщина на праздник, год назад переименованный с Дня Красной Армии на День Советской армии, видели пьяного Егора Курбацкого в немецкой форме и белом масхалате.
   Падкий на все немецкое 27 - летный бывший полицейский, Егор Курбацкий первый раз дезертировал из отступавшей Красной Армии, попав в окружение на Соже в конце июля 1941 года. Второй раз, уже будучи мобилизованным военно-полевым военкоматом РККА, бежал уже из наступавших войск в 1943 году в ходе боев на той же белорусской реке.
   Курбацкий в одиночку укрывался в лесах Мглинского района. Связывался с козинцами в Малинниках, если находил объект для нападения, где добра могло хватить и ему. Заранее готовил для бандитов лодки, одну - для переправы через Ипуть, другую - через ее приток с военным названием Окоп.
   В поселке открыто появлялся на праздниках.
   Осторожной жене Ефросинье объяснял свою храбрость тем, что в эти дни "рябые" из Суража гуляют дома в своих семьях.
   В Суражском РО - МВД подытожили сведения, собранные по поселку Валяшкиным под видом мелкого лоточника, о праздничных выходах Курбацкого. Предположили, что уж если бывший полицай и дезертир приходил в поселок 23 февраля, то на Международный женский день непременно появится вновь.
   В ночь с 8 на 9 марта, с субботы на воскресенье, прямо из своих домов, не заходя в РО - МВД, в направлении Нивного выдвинулись Овсянников, Петренко, Тимковский, Фещенко. Без капитана Чирикова - его скрутил радикулит с сильными грудными болями, так, что даже дыхание было мучительным.
   Каждый из оперативников пятнадцать километров прошел в одиночку. В пять часов утра собрались у конторы Высокоселищинского сельсовета. До Ковалевщины, с полкилометра ходьбы, провел Фещенко, не позабывший еще свой прежний участок.
   Опергруппа подошла к подворью Курбацкого со всех сторон. С рассветом Овсянников, старший группы, и Петренко зашли в дом.
   Фещенко остался снаружи для наблюдения.
   Тимковский осмотрел пристроенный к дому плетенный из ивовых прутьев сарай. Стены внутри были утеплены увязанной в снопы ржаной соломой. В дальнем углу от коровы на полу из полукруглого горбыля валялась пара немецких сапог с еще неизношенной толстой подошвой. Рядом лежали замызганные шерстяные кальсоны. Сунув руку между неплотно в одном месте прилегающими снопами, Тимковский подцепил обрез винтовки Мосина с патроном в затворе.
   До того безучастная ко всему корова, завидя молодую хозяйку, приведенную для обыска в сарае, истошно замычала, видимо был час кормления.
   Кроме Фещенко никто не мог обходиться с коровами. Ласковыми уговорами он вывел Зорьку во двор.
   Ефросинья же с места не тронулась помочь. Страх, казалось, парализовал ее. По ее взгляду, застывшему на стойле для коровы, стало понятно, где искать.
   Соломенная подстилка, на которой недавно лежала Зорька, скрывала лаз под землю.
   Снизу, под щитом, доносилась музыка. Прежде ее нельзя было расслышать из-за громкого чавканья коровы, ее звучных вздохов, будто выходивших из кузнечных мехов, шума, сопровождавшего любое движение грузного животного.
  Пластинка заедала:
   - Мит дир Лили Марлен...Мит дир Лили Марлен... - томный голос немки никак не мог преодолеть эту фразу, с клятвенным обещанием молодого солдата не забыть девушку Лили Марлен, с которой случайно встретился под уличным фонарем:
   - Быть с тобой... Быть с тобой... - патефонная игла не могла без чужой помощи перескочить на следующую дорожку.
   Для Фещенко эта песня была до противного знакома. В обозе кавалерийской разведки имелся трофейный патефон с единственной пластинкой о Лили Марлен. Все другие пластинки полковой особист прослушал с вызванным из штаба дивизии переводчиком и уничтожил как идеологически вредные. Хотя никто в кавалерии не мог знать, о чем речь. Мелодии слушали по настроению, они оживляли картинки и чувства прошлой довоенной жизни.
   - Хенде хох, Егор! - Фещенко точно перекричал пластинку, поскольку в ответ раздались выстрелы.
   - Вот догуляю свое и сдамся. Может, сегодня сдамся. До ночи еще далеко? Не торопите, а то все зажгу.
   Овсянников ушел в сельсовет вызывать из Суража пожарную машину.
   Фещенко с другого края поселка привел в сарай отца Курбацкого.
   - Егорушка,- заплакал старик. - Сдайся, милый, Власть простит. Власть добрая. Никого, кроме тебя, больше на свете нет у нас с маткой. Не переживем мы, если с тобой что страшное случится. Сдайся, Богом молю.
   - Власовцы, батя, живыми не сдаются. Ты меня правильно воспитал.
   - Да какой он власовец! - старик повернулся к Фещенко. - Ты же хорошо знал его, соплю зеленую. Наговаривает на себя.
   Через час приехала недавно перекрашенная в яркий красный цвет автоцистерна ЗИС - 11 с запасом воды на сорок ведер и с насосом качать воду из ближнего колодца.
   Пожарным багром, чтобы не попасть под выстрелы, оперативники тщетно пытались сдвинуть настил.
   - Сдавайся, фашистская мразь! Запалю! - не раз обращался Овсянников к подземному сидельцу и, вероятно вдохновившись близостью пожарной машины, бросил факел в солому рядом с лазом.
   Солома, бывшая прежде под коровой, смешанная с навозом, большим огнем не взялась, но дыму напустила много.
   Внизу глухо прозвучал выстрел. Почти по-собачьему во дворе тотчас завыла корова.
   Курбацкий лежал на спине, с лицом, укрытым черными длинными волосами, обняв немецкую винтовку, в кителе немецкого офицера, в черных брюках и без носка на правой ноге.
   В карманах было несколько десятков патронов. В семь мешков насованы различные вещи из ограбленных магазинов. Поражало обилие одеколона - "Тройной", "Гвоздика", "Ландыш", шикарный для питья - "Красная Москва". В протокол вписали 126 флаконов полных, 32 - опустошенных.
   Чириков посчитал операцию не совсем удачной, так как она ничего не дала для продвижения оперативных разработок. Свелась к карательной акции.
   Отец Егора Курбацкого не пережил трагедию, скоро умер.
   Ефросинья,скрывая самоубийство мужа как страшный грех для крещенного в православии человека, разнесла по округе, что того заживо спалили "рябые".
   На девятый день после смерти Егора изрядно пьяная молодая вдова вломилась в дом дальнего родственника Курбацких. С порога взялась проклинать Романа Ерофеевича и его сыновей, еще холостых, живших одним хозяйством.
   Старший брат Василий был колхозником, кандидатом в члены ВКП (б). Вечерами и по воскресеньям становился избачом, пропадал в местном клубе, поднимая культуру поселка. Младший брат, двадцати лет, Иван был беспартийным активистом, возглавлял группу по охране общественного порядка.
   Ефросинья подозревала среднего, молодого коммуниста Федоса в том, что именно он привел "рябых" в Ковалевщину.
   Не оставила без внимания, что Федос нескрываемо радовался появлению в поселке милиционера Фещенко, которому еще до войны добровольно помогал гонять местную шпану. Федос был председателем Новодроковского сельпо. Единственная торговая точка этой потребкооперации накануне был ограблена. Фещенко при переписи изъятого из подземного схрона добра позволил Федосу разбирать мешки, выискивая свой товар.
   - Кровью харкать будете, - пригрозила вдова родственникам своего Егора и с этого времени стала искать встречи с Уркой.
   Отвел на встречу с Козиным овдовевшую и озлобленную Ефросинью дед Собачейка из деревни Федоровка, недавно образовавшаяся хроменькая и крикливая "связь" с бандитами.
   Собачейка как-то поехал в Малинники выбрать образовавшийся после зимы сухостой для сарая.
   Вдруг, как потом живописал дед, выскочил из зарослей сам Павел Кузьмич, с автоматом: скоро ли, мол, Америка будет воевать с Россией?
   С этого времени Собачейка стал лесным почтальоном. Соберет несколько номеров "Правды" в правлении колхоза, сельсовете, школе и ковыляет в Малинники до указанного ему дубового дупла.
   Якубовские из Иглищино ходили за газетами к родственникам в Сураж. Ничего, даже самогона, не принесли назад. Только газеты. Новости хмелили и веселили пуще всякого спиртного: вот-вот начнется война с Советским Союзом!
   'Живой газетой' о международном положении стал Иван Маслаков, больше известный как уголовник Обалдуй.
   Некоторое время после ухода из суражских урочищ год назад он и Лось держались вместе. Добрались до ростовских степных просторов.
   В бывшей казацкой станице пьянствовали два дня, а затем хозяин двора Митрич, родственник Маслакова, не опохмеляясь, тем самым совершая насилие над собой, - но трезвому поверят скорее! - поскакал в районную милицию.
   Стук ранних копыт разбудил Лося, в придорожных кустах подмявшего местную казачку.
   Убежали едва. После Ростова Лось уехал в Алма - Ату, а Обалдуй, обещая приехать туда скоро, все же решил умирать на родине, не в казахской земле.
   Обалдуя кондуктор сдал милиции на первой же железнодорожной станции.
   Иван Маслаков совершил затем три побега. После второго уже в Брянской области следователь отдела ББ Соколов при личном обыске обнаружил небольшую записную книжку с двумя записями - молитвой "Отче наш ..." и казахским адресом Лося.
   Третий побег привел Маслакова в родные ему леса и урочища, к Козину.
   Урка его опять к себе не допустил, еще больше убеждая свое окружение в том, что только НКВД могло так ловко устраивать побеги Обалдую для вывода своего "сексота", секретного сотрудника, на главу банды.
   Но находилось много других расспросчиков Маслакова о том, какие разговоры в ростовских степях ведутся о будущей войне с американцами.
   Историки обозначают длительность периода холодной войны как глобальной геополитической, военной, экономической и идеологической конфронтации между СССР и его союзниками, с одной стороны, и США и их союзниками - с другой, в 45 лет. Исчисление начинается с 5 марта 1946 года, после известной речи Уинстона Черчилля в американском Фултоне, где он выдвинул идею создания военного союза стран для борьбы с мировым коммунизмом, и завершается подписанием беловежского соглашения о распаде СССР.
  
   []
  
   Советский плакат 1947 года.
  
   В первой половине 1947 года проявилось открытое соперничество США и СССР во влиянии на Грецию и Турцию. Те после вывода оттуда английских войск могли, как и Восточная Европа, попасть в подконтрольную советскому государству зону активного распространения коммунистических идей. 12 марта 1947 года по просьбе президента Трумэна конгресс заявил о предоставлении Греции и Турции военной и экономической помощи. Сложилась доктрина Трумэна, которая определяла задачи политики США и породила страх перед коммунизмом. В советской политике и пропаганде кардинально изменился образ США. В стиле политических плакатов последней войны выпускались карикатуры, где в изображениях Дяди Сэма, двухсотлетнего символа США, угадывалась фигура фюрера.
   Вероятность войны угадывалась и в формулировках в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года об отмене смертной казни.
  
  ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
  УКАЗ
  от 26 мая 1947 года
  Об отмене смертной казни
   Историческая победа советского народа над врагом показала не только возросшую мощь Советского государства, но и прежде всего исключительную преданность Советской Родине и Советскому Правительству всего населения Советского Союза.
   Вместе с тем международная обстановка за истекший период после капитуляции Германии и Японии показывает, что дело мира можно считать обеспеченным на длительное время, несмотря на попытки агрессивных элементов спровоцировать войну.
   Учитывая эти обстоятельства и идя навстречу пожеланиям профессиональных союзов рабочих и служащих и других авторитетных организаций, выражающих мнение широких общественных кругов, Президиум Верховного Совета СССР считает, что применение смертной казни больше не вызывается необходимостью в условиях мирного времени.
  Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
  1. Отменить в мирное время смертную казнь, установленную за преступления действующими в СССР законами.
  2. За преступления, наказуемые по действующим законам смертной казнью, применять в мирное время заключение в исправительно-трудовые лагеря сроком на 25 лет.
  3. По приговорам к смертной казни, не приведенным в исполнение до издания настоящего Указа, заменить смертную казнь, по определению вышестоящего суда, наказанием, предусмотренным в статье 2-й настоящего Указа.
  Председатель Президиума
  Верховного Совета СССР
  Н. ШВЕРНИК
  Секретарь Президиума
  Верховного Совета СССР
  А. ГОРКИН
  
   Политические аргументы этого Указа скрывали обеспокоенность руководства СССР резким сокращением естественного воспроизводства населения и количества трудоспособных мужчин.
   Такие негативные глубокие нарушения в структуре населения в абсолютных и относительных величинах были установлены при сопоставлении статистики. Во внимание принимались списки избирателей для выборов депутатов Верховного Совета СССР второго созыва 10 февраля 1946 года, Верховного Совета РСФСР второго созыва 9 февраля 1947 года и результаты последней, за год до войны, переписи населения.
   Для воздействия на демографическую ситуацию была увеличена государственная помощь беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям при усилении уголовной ответственности за аборты. Запрещалось установление отцовства в отношении детей, рожденных вне брака. Ужесточена процедура развода: брак расторгался лишь в случае признания судом необходимости его прекращения. Таким образом, суду предоставлялось право отказать в иске о расторжении брака, даже если оба супруга настаивали на разводе. Кроме того, сама процедура расторжения брака стала более сложной. Введен запрет на браки с иностранцами.
   В ряду этих мер заняла место отмена смертной казни. Статистика по применению этого наказания еще не является целостной и доступной. По данным некоторых исследователей масштабов высшей меры социальной защиты, например, Н.Г. Охотина, А.Б. Рогинского, пиковые значения имели 1937 - 1938 годы, расстреляно по судебным приговорам 764 590 человек. За годы войны, 1941 - 1945 годы, вынесено 135 390 "расстрельных" приговоров.
   До сих пор является спорным вопрос о целесообразности отмены смертной казни для сбережения ресурса работников. Ведь статистика по расстрелам, непосредственно перед отменой смертной казни, была уже более щадящей для трудовых интересов государства: в 1946 году - 2270, до мая 1947 года - 900 приговоров.
   Докладная записка. от 4 февраля 1948 года министра внутренних дел СССР С.Н. Круглова И.В. Сталину о состоянии уголовной преступности в СССР за 1947 года указывала на то, что снижение преступности по сравнению с 1946 годом произошло главным образом за счет вооруженных и невооруженных ограблений, количество которых сократилось на 6413 случаев.
   Между тем, как отмечал министр С.Н. Круглов, несмотря на общее снижение преступности в 1947 году по сравнению с 1946 годом, уголовная преступность по отдельным видам несколько увеличилась, на 939 случаев больше совершено квалифицированных убийств.
   При отсутствии какой - либо в последующем стройной или системной статистики по убийствам после мая 1947 года можно обратиться к научным исследованиям С.И. Дементьева: он доказывает, что после отмены смертной казни в СССР резко увеличи?лись случаи убийств. После того как в 1954 г. смертная казнь была введена вновь, убийства стали сокращаться, и через год их число уменьшилось в два раза.
   Вывод очевиден. Реального сбережения трудоспособного населения с отменой смертной казни не произошло. Число нерасстрелянных урок поравнялось с числом людей, больше прежнего этими урками убитых.
   Прежде в лесу страх перед неопределенностью в жизни боролся с животным страхом перед смертью. С началом холодной войны забрезжил лучик надежды на возможный возврат к прошлому. Расправы с активом могли бы приблизить встречу с новыми оккупантами и быть верной рекомендацией на властные должности. Отмена смертной казни сыграла тут роль спускового крючка.
   По этому поводу Козин созвал через "марусек" внеочередной "слет".
   Обычно бандиты сходились вместе раз в году, весной. Посмотреть на тех, кто пережил время с последней встречи, погоревать об убитых и арестованных, но, прежде всего, определиться в налетах, поделить между своими шайками деревни и села для разграбления.
   Рассядутся на опушке по пенькам, покурят в разговорах и разойдутся.
   На этот раз, срочный случай, Козин созвал всех в Заминку.
   В условленном месте собралось наибольшее количество бандитов за все встречи -восемь. Козин еще с километр вел всех по лесу, пока не вышли на старую партизанскую базу ереминцев, которую Пух заранее привел в порядок.
   Большая землянка, баня, отдельная уборная, навес для лошади. Отрыты окопы, установлены наблюдательные пункты. Оборонительный участок опутан веревками с навешанными пустыми консервными банками.
   Обстоятельность базы должна была невольно указать на серьезность разговора и поднять значение Козина как вожака.
   Уполномоченный Суражского райкома ВКП (б) Петр Лакомый первым ощутил перемену в настроениях бандитов.
   Он с финансовым агентом Струженского сельсовета Василием Хортом собирал в дальних колхозах, за тридцать пять - сорок километров от райцентра, деньги, размещая сразу два займа - сроком на 26 лет: внутренний выигрышный заем и четырехпроцентный внутренний выигрышный заем 1947 года.
  
   []
  
   Из деревни Гнилуша увезли тысячу рублей. В деревне Дедовск набрали вдвое меньше.
   Во всех отношениях Дедовск был зажиточнее Гнилуши - местные колхозники позволяли себе заказывать ткани минских фабрик через могилевскую сельхозпотребкооперацию.
   Это и заставило Лакомого собрать правление колхоза, обсудить каждого из уклонившегося от займа. Злостных включили в список для "реагирования органов". За неимущих, чтобы выполнить задание по подписке на облигации, заставили расписаться членов правления, коммунистов. Долги по займам покрыли деньгами из колхозной кассы.
   Из конторы колхозного правления разошлись поздно.
   На ночлег Лакомого определили к Анне Голенок. По дороге уполномоченный райкома попросил местного финансиста Хорта сменить адрес, переночевать в самой убогой хатенке у какой - либо бабки. Бывший дивизионный разведчик ощутил надвигавшуюся угрозу. Хорта Лакомый домой не отпустил, оставил при себе.
   Свет на постое не зажигали. После того, как через час услышали большой шум по деревне, не сомкнули до рассвета глаз, со служебными пистолетами ТТ в руках ожидая нападения.
   Шесть домов подверглись нападению бандитов. Туда, где не открывали дверь, пролезали через разбитые окна. Искали "заемщиков". Задуманная как политическая, акция завершилась привычным разбоем, бандиты унесли с собой в лес пуд сала, пуд картошки.
   Вскоре в приграничную деревню Барсуки прибыл уполномоченный уже от Суражского райисполкома Василий Корнеев. Колхоз "Свободный путь" был славен как созданный первым в районе, еще в 1928 году.
   В остальном похвалиться было нечем. Но, чтобы ставить вопрос о замене председателя, уполномоченный хотел лично осмотреться на месте, сформировать мнение, то есть подыскать людей для колхозного собрания таким образом, чтобы инициатива по смене председателя Федора Зенченко исходила как бы от самих колхозников.
   Первый же собеседник резко отказался. Скажи открыто против Зенченко любое слово - бандиты, с которыми председатель водится, пустят красного петуха под крышу.
   Корнеев поужинал у Зенченко, но нашел предлог на ночлег уйти к соседу Кузьме Автушенко, племяннику уже ушедшего из жизни героя гражданской войны и первого председателя колхоза Григория Автушенко.
   В полночь под ударом винтовочного приклада задрожала дверь.
   - Открывай, Автух! Тебя не тронем.
   - Куда?! - Корнеев остановил рванувшегося к засову хозяина. - Я тебя прежде первым застрелю!
   Зазвенели стекла. В темном оконном проеме обозначились очертания человеческой фигуры. Корнеев дважды выстрелил в налетчика. Раздались крики, затем громкая ругань.
   Различимым был голос Зенченко:
   - Хлопцы, не палите Автухов. Огонь на мой двор прыгнет.
   Бандиты вывели из сарая во двор двух коров и топорами забили их. Разрубленные туши поваляли в грязи. Пасека у дома в двадцать колод с медом была разорена.
   Утром, видя, как Кузьма убивается, Корнеев вопреки процедуре, предусмотренной законом для этого случая, без какого-либо отдельного полномочия, арестовал председателя колхоза за связь с бандитами и сам доставил его в Сураж.
   В июне 1947 года борьба с лесным бандитизмом не могла всецело поглотить местный РО-МВД. Одновременно принятые и опубликованные в газете "Правда" Указы Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. "Об уголовной ответственности за хищения государственного и общественного имущества", "Об усилении охраны личной собственности граждан" установили иные приоритеты.
   На первый план вышла задача по сдерживанию "голодной" преступности. После засухи 1946 года произошло сокращение поступлений хлеба на внутренний рынок, что обусловило увеличение посягательств на зерно, муку, хлеб. Для колхозного имущества Президиумом Верховного Совета СССР устанавливалась особая защита правовыми средствами. Кража, присвоение, растрата или иное хищение колхозного имущества каралось заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от пяти до восьми лет с конфискацией имущества или без конфискации. Хищение колхозного имущества, совершаемое повторно, а равно совершенное организованной группой (шайкой) или в крупных размерах наказывалось заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от восьми до двадцати лет с конфискацией имущества.
   Газета "Правда" начала печатать приговоры судов. Тем самым в советское право впервые так широко был внедрен чужеродный судебный прецедент. Суды как бы получали методические указания для единообразного обоснования своих решений.
   Активность РО-МВД отражалась в ежемесячных отчетах. Засады у зерноскладов, перерабатывающих предприятий, пекарен и хлебозаводов, колхозных молочных сепараторов стали повседневным делом. На милицию была возложена задача выявлять факты расходования картофеля и других овощей на технические цели, на кормление скота.
   В целом по СССР число выявленных хищений всякого рода имущества повысилось в 1947 г. относительно 1946 г. в полтора раза. Помимо всего в рамках профилактики краж сельхозпродукции развернулись негласные проверки материально-ответственных лиц, сторожей.
  
   []
  
   Советский плакат 1947 года.
  
   Как отмечено в Докладной записке от 4 февраля 1948 г. министра внутренних дел СССР С.Н. Круглова И.В. Сталину о состоянии уголовной преступности в СССР за 1947 год, в результате проверки по материалам органов МВД было снято с работы 12 113 сторожей магазинов, складов и баз, в том числе 3 006 человек ранее судимых за воровство, и 9 107 престарелых и имеющих серьезные физические недостатки, препятствовшие несению сторожевой службы.
   Проводилась также проверка пригодности помещений к хранению товарно-материальных ценностей. Обнаруженные недостатки, облегчавшие возможность совершения краж, по настоянию органов милиции устранялись. Руководители, не принимавшие требуемые меры к обеспечению сохранности товаров и ценностей, подвергались назидательному воздействию в местных советских и партийных органах.
   Как - то в районной газете "Восход" появился фельетон "Дойные коровы" о злоупотреблениях в Федоровском отделении колхоза "Красная Нива" с прямым намеком на то, что "липовые" сдатчики молока безбоязненно чувствуют себя за спиной заведующего одного из отделов райисполкома. Действительного автора, подписавшегося под фельетоном как М. Жарский, знали только редактор газеты " Восход" Кожанов и начальник областного управления МВД Фирсанов.
   - Талант ты, Михаил Васильевич, во всем талант, - похвалил творческие и оперативные труды Чирикова генерал, прочитав газетный материал, который Чириков ему лично доложил.
   Фирсанов прежде говорил с первым секретарем обкома Егоровым о том, чтобы вывести суражского чиновника на чистую воду за содействие бандитам. Тот был женат на близкой родственнице Козина. Информация о выездах начальника милиции и оперативной группы в Нивное бежала впереди "доджа". Планируемые выезды нельзя было прятать в кармане - через райисполком оформлялись заявки на дополнительный отпуск ГСМ, выдачу через местные магазины сухого пайка на несколько дней.
   Егоров требовал самых серьезных аргументов для кадровых решений по райисполкому. Но после фельетона заведующего отделом райисполкома сняли с должности, по уголовному делу он проходил уже как соучастник расхитителей.
   Ограничения в продовольственном обеспечении затронули также и личный состав милиции. Для всех категорий аттестованных и вольнонаемных работников МВД с 1 октября 1946 года был прекращен отпуск хлеба и крупы по всем видам дополнительного питания. На зимний период не была, как прежде, увеличена на 100 граммов хлебная норма снабжения для рядового и офицерского состава войск и органов внутренних дел.
  
   []
  
  
   Первая июльская ночь вернула борьбу с бандитизмом для суражской милиции на прежнее главное место.
   Накануне Чирикову подбросили анонимку с указанием Струженки, как объекта бандитского нападения. Оперативная группа выдвинулась на служебной автомашине. За два километра до места уже пустой "додж" развернулся в Сураж. Засада была устроена на окраине деревни.
   За полночь прозвучали дальние выстрелы со стороны Нивного.
   Чирикова с подброшенным письмом провел Матыко.
   Из окна материнского дома в Слище Ленька увидел, как машина с милицией проехала на Струженку, затем он восемь километров отмахал лесом до Высокоселища и оттуда он, оба Якубовские, Иван Маслаков с автоматами и Шамето с винтовкой, которую тот, веря в приметы, никогда не менял, вошли в Ковалевщину.
   Подошли к дому Романа Ерофеевича Курбацкого
   Сыновья в эту душную ночь спали в разных местах. Федос - в доме на полу, Иван - в сенях, Василий - на погребе.
   Бандиты с погреба стащили Василия и в нижнем белье повели в дом Ильи Янченко. Там разбили окно, пленника втолкнули внутрь. Набросали в дом горящую солому. Не дожидаясь, когда все займется огнем, бандиты вернулись к дому Курбацкого.
   Через отжатую дверь в сенях немецким плоским штыком отбросили крючок, взяли Ивана и заставили просить отца открыть дверь в хату. Несколько выстрелов было сделано по окнам. Федос первым вышел наружу и получил удар прикладом в лицо.
   Двор был ярко освещен пожаром с усадьбы Янченко, Там всем удалось вырваться из огня, подальше отбежать и спрятаться.
   Романа Ерофеевича , его сыновей Федоса и Ивана со связанными руками поставили к стене дома.
   Тимофей Якубовский, в кожанке, командовал расстрелом как когда- то в Кисловке при казне партизан и подпольщиков.
   - Вы выдали Егора Курбацкого, нашего товарища. Так поплатитесь за него своей кровью.
   Матыко и здесь ставил свой спектакль. Вывел из дома старушку.
   - Прощайся со своими кровиночками, мать.
   - Стреляйте, недобитки подлые, - трудно, с выбитыми зубами, проговорил Федос.
   - Фронтовик что ли? - спросил Шамето, обращаясь к Федосу, и сам же ответил на свой вопрос. - Фронтовик.
   Шамето ушел куда-то на задворки и больше не показывался.
   - Давай по - скорому. Назад долго идти, - вмешался в события Маслаков.
   Он отделил от отца сыновей и повел тех на огород с хилой картофельной ботвой. Тимофей Якубовский пошел следом.
   Василий Якубовский резким ударом сбил с ног Романа Ерофеевича, едва тот сделал шаг за сыновьями. Старик потерял сознание. Матыко втолкнул в погреб заходившуюся причитаниями и плачем хозяйку.
   Федоса и Ивана конвоиры положили в междурядья лицом вниз и автоматными выстрелами разнесли им головы.
   Дом и сруб, через дорогу, сожгли. Корову пристрелили.
  
   []
  
   Одновременно расправа с активом произошла в Нивном. Ее провели Козин, Евдокименко и Пушков.
   Был еще четвертый налетчик, кто-то из местных жителей, кому доверял активист Дмитрий Маланушенко. Тот и вызвал хозяина из дому.
   Козин прикладом перебил активисту руку.
   - Теперь, попробуй, напиши на меня кляузу!
   Выстрел свалил Маланушенко на землю. Но стрелял не Козин, а кто-то другой, из темноты.
   Рядовой колхозник коммунист Маланушенко был безобидным человеком. Он избегал выборных должностей, сочувственно относился к притесняемым советской властью. Если репрессии, по его мнению, были, несправедливыми, он открыто мог сказать об этом на партийных собраниях.
   Лишившаяся сына восьмидесятилетняя мать при последовавших затем расспросах оперативников указывала на коммуниста Мурыгу, голос которого она вроде бы слышала за дверью в ту ночь.
   Она вспомнила, как накануне своей гибели сын рассказал ей о встрече с бандой в лесу. Дмитрий Маланушенко оказался там в поиске длинной орешины на удилище. Когда пробирался чрез заросли, сокращая путь домой, то вышел на полянку. Там вкруг костерка сидели козинцы, а коммунист Мурыга наливал каждому самогонки из своей алюминиевой кружки.
   Невольного очевидца пригрозили убить, если кому скажет о встрече.
   - А написать-то можно? - пошутил тогда Дмитрий Маланушенко и предпочел быстро отступить в кусты.
   Словам престарелой, пребывавшей в безутешном горе женщины никто из оперативников не поверил.
   Ведь коммунист Мурыга сам оказался в списке пострадавших от налета.
   Как записано в протоколе допроса, в ту ночь Мурыга на перекладных возвращался из Суража. Оставалось только пересечь улицу, чтобы зайти в свой двор. Из-за угла дома, где располагался сельсовет, вышли бандиты.
   Мурыгу фонариком осветил Козин.
   - Вот он, за кем наша охота,- опознал, мол, Урка Мурыгу и выстрелил в него. Мурыга от неожиданности упал и притворился мертвым.
   - Готов! - сказал Козин и второй раз выстрелил в Мурыгу. Но опять промахнулся.
   Один из бандитов поднял палку и стал бить Мурыгу. После ухода бандитов Мурыга пополз к дому и уже на своем участке был подобран женой. Кровоподтеки на теле и пиджак с двумя дырками от пуль подтверждали показания потерпевшего.
   После Мурыги бандиты пошли к дому коммуниста Винникова. Постреляли в окно после того, как хозяин отказался открывать дверь.
   Злейший враг Козина животновод колхоза "Красная Нива", коммунист Федор Титович Бородецкий не уберегся за засовами своего нового дома - прежний спалили бандиты год назад. Дочь Татьяна после пальбы спряталась в доме подруги недалеко от места сельских гулянок. Прибежал с улицы сопливый брат подруги:
   - Танюша, за твоим батьком Урка пошел! На смерть чтоб.
   Добежав до своего дома огородами, Татьяна стала биться в дверь, кричать. Не заметила, как за спиной оказались бандиты.
   Отец открыл дверь и тут же на пороге был застрелен Козиным.
   Урка не стал заходить в хату, выпустил в ночное небо длинную очередь. Сигнал об отходе для налетчиков в Ковалевщине.
   Эти выстрелы и слышал Чириков. Ко времени, когда оперативная группа из Струженки добралась до Нивного, бандитский след уже остыл.
   Председатель Нивнянского сельсовета Егор Комлев, известный в Нивном как "Солдатенок", собрал актив. Пришли человек двадцать. Чириков попросил поднять руку тех, кому полгода назад стараниями того же начальника суражской милиции было выдано служебное оружие - пистолеты ТТ. Все подняли руки. Двадцать беспомощных рук
   Утром подошел отряд в сорок человек из Суража по главе с первым секретарем РК ВКП(б), бывшим партизаном. Мажукиным, переведенным на партийную работу из Выгоничского района. Добровольцы совершили пеший марш - бросок в 25 километров, чередуя бег с ходьбой. Все были вооружены армейскими самозарядными винтовками Токарева в заводской смазке.
   Тронутый до глубины сердца такой поддержкой, Чириков все же спросил:
   - Иван Сергеевич, где вооружились? -
   - В музее, капитан, в музее, - хитро взглянул на него Мажукин.
   - Там же ничего нет, кроме ржавых железяк.
   - А ты, капитан, почаще туда ходи, интересуйся историей своего края.
   Позже Чириков все же подошел со своим вопросом к обслужившему Суражский район оперуполномоченному МГБ Агапову. Тот не скрыл, что Мажукин по дороге на Нивное самовольно расконсервировал потаенный склад с оружием, который с началом войны оборудовали в Малинниках для первого партизанского отряда.
   Чириков чертыхнулся, но промолчал. Вот бы бандиты про оружие прознали!
   Сообщение об одновременном нападении на активистов села Нивное и поселка Ковалевщина, четверо из которых были убиты, легло на стол министру МВД СССР. С этого времени ликвидация банды стала предметом особого контроля.
   Резолюцией Круглова на докладной записке непосредственное руководство организацией борьбы с бандой Козина возложено на заместителя начальника ГУББ МВД СССР полковника Трофимова. Также в соответствии с последовавшим распоряжением министра непосредственное руководство всеми опергруппами и выполнение всех практических задач по ликвидации банды независимо от территории ее действия было возложено на товарища Чирикова, начальника РО-МВД. Без указания звания, названия районного и областного подразделений. Такая была поспешность.
   Начальник УМВД по Брянской области генерал Фирсанов освободил от занимаемых должностей по Суражскому РО-МВД старшего оперуполномоченного ББ Овсянникова и участкового уполномоченного Волкова. Чириков настоял затем на том, чтобы Овсянникова закрепить за паспортной службой - лучше его никто не мог готовить доклады и отчеты. Волкова поставили на исполнение судебных решений и конвоирование.
   Переводом из Климовского РО-МВД на участок в Нивном был назначен лейтенант Николай Бушуев.
   Руководство местным подразделением ББ поручено хладнокровному и рассудительному Бессмертному. Реально от природы рябые Петренко и Клюев даже обрадовались, что их не обременили руководящей работой, они не потеряли свободу своих действий, иногда авантюрных, но всегда полезных для общего дела.
   Оперативники работали по селам, делали подворные обходы, чтобы составить полную картину случившегося. В это время в лес они, как и местные жители, остерегались заходить - туда для зачистки были направлены подразделения внутренних войск с собаками. Солдаты прочесывали квартал за кварталом. Стреляли на каждый подозрительный шум.
   На третий день после налета в Сураж прибыли полковник Трофимов, заместитель начальника ГУББ МВД СССР, и подполковник Головлев, начальник отдела ГУББ МВД СССР. Для руководителей была освобождена комната, где раньше жили прикомандированные из Брянска сотрудники ББ, подведена высокочастотная связь для прямых докладов министру МВД.
   Начальник областного управления МВД Фирсанов приезжал сюда на частые совещания, так как Трофимов и Головлев задержались в Сураже до конца лета.
  
   []
  
   Заместитель начальника ГУББ МВД СССР Павел Трофимов.
  
   Полковник Трофимов Павел Лукич, 1897 года рождения, белорус. уроженец деревни Рудицы Гомельской губернии, партстаж с 1919 г., чекстаж с 1923 г ( стаж работы в органах госбезопасности). Трофимов до войны был заместителем начальника штаба погранвойск НКВД Западного округа. Начало войны встретил в должности заместителя начальника штаба погранвойск НКВД Украинской ССР. Затем возглавлял штаб Управления войск НКВД по охране тыла Западного - 3-го Белорусского фронта, штаб истребительных батальонов НКВД СССР. С 1 декабря 1944 года - начальник 6 -го (информационно-учетного) отдела ГУББ НКВД СССР, с 1 января 1947 года - заместитель начальника ГУББ МВД СССР.
   Подполковник Головлев Владимир Яковлевич, бывший заместитель НКВД Калмыцкой АССР, начальник 3 - го отдела ГУББ МВД СССР по Северному Кавказу и Закавказью, был большим специалистом по массовым депортациям. В любой компании в Сураже быстро становился ее центром, но все больше с рассказами о невиданных прежде операциях с толчеей народа и железнодорожными составами. А о тех, кого рассовывал по вагонам, мало знал. Любой вопрос о кавказцах - как живут, любят, пьют, как дерутся, обрубал одной фразой: "Читайте Лермонтова и Толстого". Между тем реальной помощи в оперативных разработках Головлев оказать не мог.
   МВД применило тактику, которая использовалась в борьбе с националистами: в новых западных землях, - на массовый террор моментально отвечать широкими карающими акциями против питавшей их среды. Главным образом - против семей и активных пособников. Демонстрация силы государства помогала восстанавливать его авторитет среди населения в короткие сроки, а заодно и расширять агентурную сеть, восполнять материальный ущерб конфискациями.
   Родители бандитов и проживавшие с ними под одной крышей близкие совершеннолетние родственники были осуждены за недонесение о достоверно известных готовившихся или совершенных преступлениях и высланы в холодные края.
   Объективное вменение вины только на основании кровной связи с бандитами суды не отражали в приговорах, скрывали, но реально этим сталинским правилом руководствовались.
   Сложнее было с бандитскими "маруськами" - временными подругами. Суды требовали доказательств пособничества или недонесения для формирования письменного вывода о наличии состава конкретного преступления.
   - Я со свечками в ногах ни у кого не стоял!
   Впервые тогда огрызнулся капитан Чириков, слыша упреки Фирсанова.
  "Марусек" повязали с приездом Трофимова, потому что раньше не знали, на каком основании их арестовывать.
   Оперативный план полковника Трофимова был многоходовым. Вначале установили, а затем арестовали в Нивном главную кустарную "абортницу" Анну Цаплю.
   В 1947 году действовал Уголовный кодекс РСФСР редакции 1926 года, По статье 140 производство абортов в антисанитарной обстановке или лицами, не имевшими специального медицинского образования, каралось тюремным заключением на срок не ниже трех лет. То есть можно было требовать и 25 лет заключения.
   Вот это усмотрение для органа дознания подломило Цаплю. Она составила списки вдов и незамужних женщин, за которых бандиты просили и расплачивались деньгами, облигациями, ситцами, парфюмерией - просто так к Цапле было не подойти.
   Уже официальное заключение гинекологов о ранее произведенном аборте для прерывания беременности от неизвестного лица подшивалось к уголовному делу. Аресты проводились широко.
   Чирикову для разговора со своими людьми- с маскировкой намерений - надо было в каждой деревне обходить чуть ли не все дома.
   Связь с нужным, ранее пропавшим из тайных отношений, человеком восстановилась неожиданным образом.
   В конце июля из дежурной части Чирикову принесли письмо без обратного адреса со штемпелем Нивнянского почтового отделения, но без соответствующей отметки принимавшей почты Суража - письмо хитро подброшено. И кто бы принял в Нивном письмо к пересылке с указанием адресата " Нач.Инкеведы"?
   Письмо на двух листах, накрест прошито белой суровой ниткой - прием для рассылки секретных пакетов. По первым строкам в намеках Чириков догадался, кто пишет.
   Сообщалось, что Матыко ушел из банды, спрятался - не найти.
   Был сдан Мурыга. Все выстрелы Козина в него в ночь налета сделаны понарошку. Обрез, если поискать в сундуке в сенях у Мурыги, покажет, что совсем не Урка убивал Маналушенко, а сам Мурыга стрелял в страхе перед возможным разоблачением. Правильно, мол, что с участка снят Волков. Слабый на женщин и водку человек. Всегда боялся мести банды, особенно после ареста от Урки разродившейся Марфы. Еще больше в письме было философских рассуждений и лирических переживаний.
   После обыска в сундуке Мурыги нашли обрез. Его арестовали в тот же день.
   С лета по осень, в связи с большим числом понаехавших милиции и солдат, бандиты из Малинников перенесли свою деятельность в соседние районы. Судя по ежедневным сводкам картина получалась нерадостная. В деревне Соловьяновка Клетнянского района ограблен председатель местного колхоза Латуков. Избит колхозник Кривоноженко. После нападения трое бандитов, судя по описанию - Козин, Пушков, Евдокименко, ушли на Мамаевскую дачу. В деревне Крутояр Мглинского района, совершены вооруженные нападения на три дома.
   В деревне Харновка Мглинского района Козин из сельсовета забрал печати, бланки командировочных удостоверений, 15 номеров "Правды", 25 тысяч рублей из сейфа.
   - Как там в Палестине? Войны еще нет? - спросил у сторожа рослый вожак и, не получив ответа, сильно его шибанул с табуретки, настолько грязной, что она была сверху накрыта газетой не запачкать штаны.
   - Слеп я, чтобы читать.
   - Купи очки для своего зада. Пусть он читает.
   Козин уже с болезненным нетерпением ожидал прихода американцев. И, как в случае с Палестиной, верно предугадывал события.
   Тогда, в августе 1947 года, специальная комиссия ООН закончила обследование Палестины. Поводом к тому стал отказ Великобритании от мандата Лиги Наций, в соответствии с которым она управляла этой территорией уже четверть века. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, которая предусматривала создание в Палестине двух государств - еврейского и арабского. В воздухе запахло арабо - израильской войной из-за столкновения на этом крошечном участке мира геополитических интересов СССР и США.
   Как ожидал Козин более, чем через полгода такая война началась. Однако до этого события он не дожил.
   Даже при осложнении обстановки в соседних районах оперативный батальон из Суражского района туда не ушел. Там мобилизовали бывших партизан. Они уходили в лес под видом охотников. В мглинском урочище Сороковое вышли на двуногих волков. Но бандиты скрылись без потерь, прикрываясь огнем из автоматов.
   Иглищинская группа перешла в белорусские леса. Ночью в деревне Орел Батаевского сельсовета Хотимского района совершены вооруженные нападения на дома колхозников Макара Косарыго, Сергея Даниленко и Натальи Даниленко Бандиты забрали теплое белье, шубы, продукты питания. В колхозной канцелярии сожгли документацию, порвали портреты вождей мирового пролетариата.
  
  
  
   ГУББ МВД СССР
  
   полковнику Трофимову
  
   Справка-меморандум о деятельности бандитских формирований на октябрь 1947 года
  
   Оперативным путем установлено следующее:
  1.Козин и Пушков в Малинниках, оперируют в Мглинском районе.
  2.Евдокименко, Маслаковы Иван и Степан в лесном массиве Василевщина ,оперируют на территории Струженского с/с и Дубровского с/с Хотимского района.
  3.Матыко,Шамето, и Маслаков Михаил - Струженского с/с,,Далисичский,Б\о, Бохановского и Ботаевского с/с Хотимского района в Иглищино в окрестностях д.Ивкино Хотимского района.
  4.Якубовские Тимофей и Василий Новодроковский с/с, скрываются возле Суража. Вблизи села Красное на берегу Ипути с выходом на пос Першиково Мглинского района.
   Нач-к Суражского РО - МВД Чириков
  Согласовано: нач-к УМВД Брянской области Фирсанов
  
   Степана Маслакова видели в Струженке у дома Нечаевой.
   Та не отрицала, что к ней заходил бывший председатель сельсовета, который сейчас живет в лесу. Но был хорошо, не для леса, одет. Чисто выбрит.
   - Ты меня не бойся. Скажи, что слышно нового? - спросил Маслаков. - Мы вот в елках и то слышим, что скоро будет война. Тогда нам будет лучше.
   Затем быстро ушел в направлении Медведовки, где жила его мать. Старушку репрессии обошли, спасли преклонный возраст, болезни и то, что сын в налетах на актив не участвовал. Ее легко включили в оперативную разработку.
   Во время обыска дома Маслаковых новичок в службе, младший лейтенант Гапоненко как бы нечаянно обронил бумагу, заранее подготовленную Чириковым.
  
   Письмо Козину Павлу Кузьмичу.
   Благодарность тебе, Павел, за помощь. Как ты просил, семья Маслакова Михаила арестована. Теперь тебе будет задание. В отношении Маслаковых Ивана и Степана. Если не сможешь их сдать, то убей их, а сам приходи, куда говорил тебе при последней встрече. Там я дам тебе документы, и ты уедешь к Марфе, которую я отпущу с поселения, и никто тебя больше не найдет. Начальник, сам знаешь кто.
  
   Гапоненко на следующий день вернулся в Медведовку с Петренко.
   На хозяйку никакого внимания. Должно было показаться, что не она сейчас интересовала "рябых".
   Младший лейтенант изображал испуг, а Петренко на нем горло срывал.
   - Раззява! Ищи, что потерял! Под суд пойдешь!
   Записку не нашли - порадовались этому.
   Подброшенное письмо все же не сработало, как задумывалось оперативниками. Но с этой поры Степан и Иван Маслаковы в Малинники к Козину не ходили, явно избегали встречи.
   Подразделения внутренних войск из суражских сел ушли только после массовых мероприятий в честь тридцатой годовщины Октябрьской революции.
   Успешный пуск первой баллистической ракеты СССР притушил разговоры в лесу о будущей войне с США.
   А затем бандиты, одинаковым образом с местным населением, прониклись паническими настроениями по поводу предстоящей денежной реформы. Искренне переживали за деньги, накопленные в грабежах и разбоях.
   Утечка информации о предстоявших правительственных мерах произошла, скорее всего, потому, что послевоенная советская бюрократия применила те же организационные приемы как и при успешном проведении двух последних избирательных компаний - выборы в Верховный Совет СССР в феврале 1946 года и в Верховный Совет РСФСР в феврале 1947 года.
   Еще в ноябре в Москве прошли совещания финансовых и торговых работников, затем состоялись инструктивные совещания и занятия по ведомствам, правлениям и периферийным конторам банков.
   Преждевременная огласка имела последствия, которые стали предметом обстоятельной секретной Докладной записки министра внутренних дел СССР Круглова о распространении слухов о подготовке денежной реформы и реакции населения на эти слухи.
  
  Товарищу Сталину И.В., товарищу Берия Л. П., товарищу Вознесенскому Н. А., товарищу Кузнецову А. А
   от 2 декабря 1947 года.
  
   С 30 ноября в городе Москве повысился спрос покупателей в коммерческих магазинах на непродовольственные товары, пригодные для длительного хранения (копченая колбаса, сыры, балыки, консервированные продукты, масло, конфеты, чай, сахар и др.). В связи с этим по распоряжению Московской конторы "Главособгастроном" во всех магазинах с утра 30 ноября эти продукты были изъяты из продажи. Значительно повысился также спрос на водку, в результате чего магазины Московской конторы "Особгастроном" на 30 ноября выручили против обычных дней на 3 000 000 рублей больше.
   С 29 ноября увеличился приток посетителей в московские рестораны. Сумма выручки ресторанов возросла в несколько раз.
  В "Восточном ресторане" отдельные лица в пьяном виде вынимали из карманов пачки денег и выкрикивали: "Вот сколько бумаги". На рынках спрос на продукты резко повысился.
  Стоимость их повысилась от трех до пяти раз.
   В Ленинградских ломбардах наблюдается большой приток вещей под залог денег в надежде на то, что стоимость вещей будет определена в новых ценах. Из разговоров населения и по письмам, отправляемым из Ленинграда, распространившиеся слухи сводятся к следующему:
   а) с 15 декабря будут отменены хлебные карточки и установлены средние цены между коммерческими и карточными. Высказывается предположение относительно норм отпуска продуктов и товаров в одни руки;
   б) с 15 по 30 декабря будет проведена денежная реформа. При этом будут меняться все деньги с курсом замены одного рубля новых за два рубля старых.
   При этом меняться будут не больше двух окладов зарплаты на каждого человека;
  в) курсируют также слухи о том, что деньги будут аннулированы и никакой замены не будет. Этим объясняют выдачу зарплаты за ноябрь месяц досрочно. Большое отрицательное влияние оказывают на жителей Ленинграда приезжающие москвичи за товарами в ленинградские магазины.
   Министр внутренних дел СССР С.Н. Круглов
  
   15 декабря в "Известиях" было опубликовано постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары". Что в этом властном акте не совпадало с прежними слухами, которые отслеживало МВД? Все старые деньги подлежали обмену в соотношении не 2 рубля, а 10 руб. старого образца на 1 руб. нового образца. Не подлежала обмену только разменная монета.
  
   []
  
   Советский плакат 1947 года.
  
   Введены единые розничные цены на продовольствие и промтовары. Причем, если на хлеб, муку, крупу и макароны цены были снижены в среднем на 10 процентов по сравнению с действовавшими пайковыми ценами, то на остальные виды продовольствия цены были оставлены на уровне пайковых.
   19 декабря 1947 г. было издано распоряжение МВД СССР "О мероприятиях по усилению борьбы со спекуляцией в связи с отменой карточек на продовольственные и промышленные товары".
   Подобные акции с ежедневными отчетами отворачивали милицию от леса.
   - Пойду на поселок деньги пропью, а то реформа, - с этими словами Козин ушел из Малинников в Нивное.
   В тот же день в село приехал бывший участковый уполномоченный Волков. Он получил задание от оперуполномоченного РО-МВД Петренко доставить в Сураж подозреваемого в воровстве Павла Бородецкого.
   Волков долго ждал Бородецкого. Когда тот вернулся с дровами из леса, Волков задержал его и закрыл в конторе сельсовета.
   Ехать вечером через лес не рискнул. Принял решение собрать для суда дезертиров "трудового фронта", жителей Нивного, самовольно прекративших работу на местном торфопредприятии. По Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года "О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений" они могли быть подвергнуты тюремному заключению сроком от 2-х месяцев до 4-х месяцев.
   Волков у Лавровой и Шпачковой отобрал письменные расписки об обязательной явке к нему следующим утром. Кутавшейся в тряпье и с лишаем на руках Клаве Тулыго вроде поверил, что к утру она найдет какую-нибудь обувку - не идти же по снегу сейчас в обмотках.
   Молоденькую Татьяну Ипатьеву повел в сельсовет.
   Дверь конторы была открыта.
   - А это Комлев приходил, председатель, - объяснил сторож. - Открыл дверь и с арестантом ушел.
   Волков вернул Бородецкого, связал по рукам и ногам, оставил в холодных сенцах сельсовета.
   Без самогонки у Ипатьевой, как казалось какому-никакому, но офицеру милиции, не могла возникнуть ответная симпатия к нему.
   Такую бутылку он нашел через два дома, по адресу, известному еще по работе участковым.
   Но когда Волков вновь переступил порог сельсовета, Ипатьевой уже там не было. За председательским столом высился знакомый ему "стахановец".
   Козин дважды выстрелил в Волкова.
   У истекавшего кровью милиционера бандит забрал служебный пистолет "парабеллум", ремень, часы, деньги, паспорт, военный билет. Унес также служебный портфель с возвращенными на доследование делами. Телефонный аппарат разбил прикладом автомата.
   Так что о нападении и убийстве Волкова председатель сельсовета Комлев сообщил Чирикову с телефона из Нового Дрокова.
   В смерти бывшего участкового был уверен и Козин.
   - Ну, братцы, новость принес: Волков умер, - сказал он, вернувшись в Малинники с большим запасом водки.
   Но Волков выжил. По ранению был позже уволен из милиции.
   В деревне Луговец Мглинского района 16 декабря бандиты раскрыли милицейскую засаду, захватили заместителя начальника местного РО- МВД Серикова. Суражские сотрудники, которые в Нивном после нападения на Волкова образовали подобие милицейского гарнизона, переправились через Ипуть, отбили пленника. Серикову в скоротечной перестрелке пулей оторвало палец правой руки.
   Покушения на работников милиции подвели МВД к универсальному на все случаи решению укреплять местные подразделения новыми кадрами с их переводом из других регионов.
   Начальником отдела борьбы с бандитизмом в управлении МВД по Брянской области был назначен Тришкин Александр Федорович, 1909 года рождения, уроженец Краснодарского края. Окончил два курса авиационного института в Новочеркасске. После перевода факультета авиамоторостроения в Рыбинск Тришкин не стал переезжать для продолжения учебы. По рекомендации райкома комсомола он был направлен на службу в НКВД. До 1945 года находился на различных должностях в УНКВД по "Дальстрою".
  
   []
  
   Начальник отдела борьбы с бандитизмом ( ББ) УМВД по Брянской области Александр Тришкин.
  
   Государственный трест по дорожному и промышленному строительству в районе Верхней Колымы "Дальстрой" реально занимался ускоренной и широкой золотодобычей, разведкой и добычей других стратегически важных полезных ископаемых на ранее необжитых территориях Северо-Востока СССР. До декабря 1947 года Тришкин, после расформирования возглавляемого им отдела контрразведки МВД Смерш "Дальстроя" по Приморскому краю, находился в резерве.
   На первом большом оперативном совещании с участием начальников РО-МВД области подполковник Тришкин сразу заявил о том, что прежний вопрос "Как ликвидировать бандитов?" потерял свою остроту, уступив ее, остроту, и другие прошлые приоритеты жесткому, по-партийному, вопросу в лоб "Почему бандиты еще не ликвидированы?".
   Новый начальник Тришкин между тем после нескольких выездов в Суражский район живо увлекся оперативной работой, отличной от той, что он прежде проводил на золотых приисках. Ходил в ночные засады, подчиняя себя на это время старшему опергруппы из офицеров местного райотдела
  
  
   []
  
  
   Разговор был еще летним, 1947 года. Между полковником Трофимовым и капитаном Чириковым за столиком позади приплюснутого временем до одного этажа здания РО - МВД.
   После толкотни всевозможных событий жаркого в конце июля дня наступил мягкий вечер, остужавший знойный пыл. Еще до чая, на посошок, провожая генерала Фирсанова, выпили московского, из запаса Трофимова, коньяка. Потому разговор еще был и с большей долей взаимной откровенности.
   Начали с недавно увиденного - большого наплыва у суда телег из Нивного, Струженки, Барсуков. Было осуждено 58 человек.
   - Павел Лукич дорогой! Выходит, что не прав я был, когда прежде тех же людей, которых возвращали из ссылки, теперь вновь осуждаем на ссылки по прежним основаниям? Недальновидным я был, не прозорливым?
   - Для того времени это решение, о возврате, было правильным. Сейчас - правильно, что высылаем. Если время само относительно, то и сами оценки событий с увязкой со временем могут меняться. Но людей мы должны убеждать в том, что в каждом случае государство поступало справедливо, одинаково демонстрировало свою силу - в милости и каре. Сила подавляет страх. А вот страх - очень опасное оружие ненаправленного действия. Может ударить во все стороны наподобие мины.
   Полковник Трофимов рассказал притчу, которая ему, талантливому аналитику ГУББ, необыкновенно нравилась с некоторым объяснением довоенных политических репрессий союзного масштаба и нынешней, как бы местечковой, суражской картины. Находил удовольствие обратиться к этой притче, но крайне редко ее кому рассказывал.
   Сама притча такова.
  
   Один монах, странствуя по белому свету, встретил чуму.
   - Иду в твой родной город, - сказала она. - Мне нужно забрать тысячу жизней.
   Через некоторое время монах снова встретил чуму на своем пути.
   - Почему ты меня обманула тогда? - спросил он ее с укором. - Ты говорила, что должна забрать тысячу жизней, а забрала пять тысяч.
   - Я тогда сказала тебе правду, - ответила чума. - Я действительно забрала тысячу жизней. Остальные умерли от страха.
  
   - Байка из Испании? - спросил Чириков, как бы скрывая свою осведомленность о трех орденах полковника. На коротковатом пиджаке в рукавах с напущенным наверх воротом желтой шелковой сорочки - ни намека на награды.
   Некоторая лесть в вопросе капитана не осталась незамеченной московским гостем.
   - В Испании не был. Не знаю, оттуда притча или из другой страны средневековой Европы. Это сейчас значения не имеет Главное - верное суждение о последствиях страха.
   Определенное представление о солдатах страха давали сведения из оперативных докладов. В налетах участвовали группы не более пяти человек. Страх усиливали семьи, родня, соседи, друзья и подруги, которые могли демонстрировать свои отношения с бандитами для разрешения в свою пользу бытовых споров даже на малый грошик.
   Распространителями страха становились бывшие жертвы преступлений. О частоте нападений можно судить, например, по оперативной сводке дежурной части Суражского отделения НКВД за 17 декабря 1945 года:
  
   В селе Слище под угрозой оружием сторожу неизвестные лица похитили из магазина товара на 7 790 рублей. В ту же ночь в Нивном ограблены колхозники И.Г.Ермаков и А.И.Дерюго. На лесной дороге между Высокоселищем и Нивным бандиты встретили С.Ф. Журбенко, отобрали 500 рублей, избили до потери сознания.
  
   Всего же после освобождения от фашистской оккупации, с конца сентября 1943 года, в последующие пять лет бандитами совершено около 200 налетов, в списке мест совершения нападений можно увидеть 38 поселков и деревень Нивнянского и Струженского сельсоветов. Сюда надо включить населенные пункты сопредельных белорусских районов, а также российских Клетнянского и Мглинского районов.
   Некоторые социологи полагают, что одновременно страх парализует волю до десяти людей, оказавшихся в эпицентре проявления вселяющего страх фактора. Деревня как отдельная социально - территориальные общность может быть подвержена разовому наполнению страхом даже после одного нападения. Демографическая и криминологическая ситуации послевоенных лет в зоне действия банды, спроецированные друг на друга, подводят к заключению о возможном масштабе поражения страхом до шести тысяч человек.
   Страх рекрутировал пособников для банды. Через учеты только Суражского подразделения ББ прошло 175 пособников, так или иначе оказывавших содействие бандитам. За пособничество, помимо рядового люда, были осуждены три председателя и четыре бригадира колхозов, три председателя сельсоветов, секретарь колхозной партийной организации ВКП (б), три члена ВКП(б), несколько бывших партизан.
   Среди осужденных председателей колхозов был Ипполит Хуторцов.
   Именно в его хате Козин застрелил в апреле 1946 года председателя Струженского сельсовета Василия Бохана за неустрашимость перед ним.
   Все написанное Шолоховым о своем литературном герое Нагульном можно было найти в портрете сельского активиста Бохана.
   Веселая банда в Иглищино требуемую Козиным расправу над Боханом откладывала, находя те или иные оправдания. Не потому, что дела не было за пьянством, или боялись НКВД, но по настроениям местного населения знали: случись убийство - в приюте откажут, а то и на вилы поднимут. Люди верили Бохану.
   Поздним вечером Козин сам пришел в Струженку.
   Председателю колхоза Хуторцову с порога выбил зубы.
   Тот заныл:
   - Павло, я разве малое для тебя сделал. За что меня убиваешь?
   Жена председателя, боясь дальнейшей расправы, как ей Козин и сказал, побежала за Боханом: пусть заберет печать. Хуторцова, мол, надо везти до Суража - уж так живот ему скрючило.
   Бохан появился скоро.
   Хуторцов с размазанной по лицу кровью стоял на коленях перед Козиным.
   - Смотри, кто здесь властвует! - закричал Козин, едва Бохан появился в дверном проеме, резко ткнул стволом автомата ППШ в голову Хуторцову.
   - Советская власть и властвует! - рывок Василия Бохана к Козину прервал встречный поток свинца.
   Один из пособников козинцев, бригадир полеводческой бригады из Новых Далисичей Максим Бабин, сколотил собственную банду.
   Он был здоров, неуклюж, но - не по фигуре - болтал без умолка, трудно подводя собеседника к сути разговора. Ранее его уже судили за воровство. Поэтому кое-каким доверием у лесных разбойников пользовался, оказывал помощь, прежде всего как связник.
   На налеты его не брали. Матыко советовал Бабину самому себе прежде подрезать язык, дразня его на белорусский манер "Тра-а-апло".
   Бабин решил действовать самостоятельно. Рядом всегда крутились хулиганствовавшие молодые оболтусы - два Митяя и Иван.
   - Все, чем берут лесовики - испуг, - наставлял Бабин. - Со страху в каждой хате нам все отдадут.
   Выбрал для нападения дом вдовы с двумя малолетними детьми в деревне Рословке. Размер пенсий по потере кормильцев был единым, несмотря на звание и должность, которую занимал погибший военнослужащий, составлял до 60 рублей в месяц. Сумма по тем временам более чем скромная, но и она на себя навлекала зависть в деревне и сопутствовавшее зло. "Наводку" Бабин получил без труда.
   Сопротивления, казалось бы, никто кроме хозяйки не мог оказать. Но готовясь к налету, Бабин подготовил обрез, купил у кузнеца в Грабовке маузер времен гражданской войны со сбитой именной пластинкой в честь прошлых заслуг. Оружие держал при себе.
   На колхозных санях новоявленные бандиты в метель въехали в Рословку. Тотчас вывернули свои полушубки овчиной наружу, сажей из кулька сделали свои лица неузнаваемыми. Отжали топором дверь. Хозяйку с детьми загнали на печь. Умышленно, напуская пущий страх, освещали иногда фонариками свои перемазанные лица. Как было прежде условлено между ними, громко обращались к Бабину как к "товарищу Козину". Грабители рыскали по дому нервозно. Когда налет закончился, все, кажется, вздохнули с одинаковым облегчением - бандиты и их жертвы.
   Метель к тому времени уже закончилась,
   Следующим днем Тимковский и Петренко прошли от дома вдовы фронтовика в Рословке по свежему санному следу.
   Иногда встречались черные ошметки снега, которыми налетчики оттирали от сажи свои лица. За час оперативная группа по следу дошла до Слище, деревни на полпути к Новым Далисичам.
  
   []
  
   У дома первой же самогонщицы дожевывала сено не распряженная лошадь. Пьяненькую шайку, как щенков, "рябые" натолкали в сани самих же грабителей и отвезли в Сураж.
   Эта история, своей простотой на уровне дурковатости, повеселила многих, даже в ГУББ МВД СССР.
   Но сейчас полковник Трофимов в разговоре с капитаном Чириковым говорил о Бабине, как о деревенском знахаре: тот делает близкий к верному диагноз дотоле неизвестного социального недуга, каким стал массовый страх, а уже новые знания примитивно использует в свою пользу.
   Полковник Трофимов не работал по наитию с упованием на проблески профессиональной интуиции. Полки в его служебном кабинете по обилию вместившихся на них изданий не уступали домашнему книжному шкафу. Там хранилось редкое французское издание "Большой страх 1789 года" Жоржа Лефевра с подстрочным переводом от знакомого ветерана иностранного отдела НКВД довоенных лет.
   Современный Трофимову французский историк описывал неимоверную эпидемию паники, охватившую революционную Францию в последние десять дней июля 1789 года. Причиной послужили плохой урожай, страх репрессий в связи с крестьянскими волнениями. Дикий страх перед бандитами, бродягами, иностранцами объединял население. Большой страх показывает зависимость паники от столкновения с сильной общественной дестабилизацией.
   И вот сейчас на этой маленькой для масштаба СССР территории произошла стычка двух субъектов с разным отношением к бедствовавшему в войне и голоде народу: Советского государства в лице местных органов власти и силового принуждения с одной стороны, а с другой - бандитской грубой деспотией с элементами криминальной демократии и анархии, сохранением устоявшегося было на оккупированных немцами территориях образа жизни бывших полицейских - при вольнице во всем и легкости совершения убийств, разбоев и других злодеяний.
   Жорж Лефевр доказал, что между крестьянами не было никакого тайного сговора. Паника не распространялась от дома к дому, а охватывала целые сообщества одновременно. Эти слухи якобы значительно больше влияли на общественные настроения, чем сама действительность.
   Такое состояние было близким к массовому психозу, с проявлением которого капитан Чириков однажды уже занимался по поручению райкома ВКП (б).
   Шестого апреля 1947 года, в Вербное воскресенье, в Далисичах, Высокоселище и Рословке видели паломницу, которая говорила о чуде Господнем - обновлении иконы в Слище.
   Название деревни происходит от слова "стлище", места, где расстилают по траве лен для приготовления его к дальнейшей обработке или уже сам холст на просушку и для беления.
   В последние числах августа 1925 году грубые холсты были выстланы жителями деревни Нарость на поле у речки Слищанки. Загорелись полотна, и страшным по силе ветром их бросило за версту на Слище. Вся деревня сгорела. Но православные иконы люди успели вынести наперед всякого имущества.
   Этим местами обуглившимся иконам оказывалось особое почитание. И вдруг одна из них - икона Благовещения Пресвятой Богородицы - осветлилась образами и красками. Многие увидели в этом знак свыше, ведь Благовещение, как большое православное торжество, попадало на Страстную неделю - пасха была ранняя, отмечалась 13 апреля.
   Ожидалось чудо к долго вынашиваемым надеждам на спасение.
   После Пасхи, широкого общения с Богом и между собой, в Слище пошли толпами люди из близлежащих сел и деревень, но еще больше - из Суража. Икону не держали в одном и том же доме, чтобы милиция не нагрянула с погромом. Вначале ее выставляли на крыльце сельсовета, перед которым была оттоптана широкая площадка со сбитой ни во что молодой травой, затем в рощице перед въездом у поворота на Новые Далисичи.
   Председатели колхозов "засигналили" райком ВКП (б) сообщениями о возможном срыве весенней посевной кампании. Поручение было дано начальнику РО- МВД.
   Выступая 3 июня 1947 года в прениях на заседании пленума Суражского РК ВКП (б) как член бюро, Чириков не высказался по первому вопросу об итогах сева, но по второму, "О состоянии марксистско-ленинской учебы в районной партийной организации", привел яркий пример по Слище.
   - Вот бы райкому или отделу агитации и пропаганды сразу отрядить туда умелого лектора для разъяснительной работы среди населения! - воодушевленно заключил он.
   Но приглушенной репликой из зала услышал:
   -Туда бы умелого милиционера!
   Обидно было, но Чириков стерпел упрек, все оставил без ответа. Попало в строку.
   Михаил Васильевич уже знал: не обошлось без Леньки. На него по приметам была похожа паломница, которая неожиданно объявилась в этих местах и первой упала на колени перед чудодейственным образом преобразовавшейся иконой.
   Матыко стал демонстративно примерять женские платья после того, как подобный фокус некогда проделал бывший начальник суражской милиции Гайнутдинов с подачи Овсянникова.
   Гайнутдинов отряжал на лесные маршруты в женских одеждах участковых уполномоченных. По придорожным кустам, казалось бы, скрытно, следовал оперативный состав. Бандиты наблюдали за этими операциями издалека, с высоких пеньков.
   Кино не крути в сельском клубе! Повод для оживления лесных будней - всю неделю затем занять веселой болтовней, издевками над милицией.
   "Рябые" тогда здесь еще не служили, милицию при Гайнутдинове стали называть "татарками".
   Но был Фещенко, который заорал на Гайнутдинова как на врага в кавалерийской атаке, открыто возненавидел Овсянникова, наградной саблей порубал предложенное для переодевания женское тряпье.
   Никто рапорта не писал по этому случаю.
   - Ну да! На бабу, фигуристую как Фещенко, мог только Козин посягнуть. Но Козин знает Фещенко в лицо, - объяснял, по сторонам оглядываясь, Овсянников заматеревшим от возраста и постоянного пьянства участковым, затягивая им платья в ленивых боках без намека на талию...
   После районного партийного пленума Чириков поехал к матери Матыко. Сказал не по - церковному, но очень доступно, чтобы она сама ушла подальше от больших грехов, не поощряя артистические выходки сына, самой уже в будучи таком возрасте, когда пора было готовиться предстать уже перед другой властью, небесной.
   "Главное в жизни общества - уметь управляться со страхом", - немного позже, уже в наши дни, выскажет мысль в своем романе "Любовь во время чумы" латиноамериканский писатель Габриэль Гарсиа Маркес, знаток мистических, за пределами разумного и духовного, движений этого общества.
   Чириков в конкретной ситуации нажал на такую кнопку, и все вернулось на свои места. Во всяком случае, после похода Чирикова в Слище, ни что уже, кроме весеннего ненастья, не мешало завершению посевных работ в Суражском районе.
   Страх, как и сама чума, приходил и исчезал не сам по себе. Иммунная система общества поднимала быстро наверх здоровые силы по законам социальной природы или божеской воле - каждый найдет этому свое объяснение. Социальное сопротивление таким бедам происходило по мере накопления массового опыта и навыков тому.
   Однажды в райотделение МВД забежал капитан, по виду храбрый фронтовик - в орденах и медалях. Попросил встречи с Чириковым.
   - Сейчас у него совещание,- сказал дежурный. - Надо ждать.
   - Боюсь, что на поезд опоздаю. Скажите Чирикову - я из Нивного и у меня очень важное к нему дело.
   Неожиданный посетитель знал, как сдвинуть дежурного с места. Чириков сразу вышел в коридор с ожиданием услышать что-либо новое о банде.
   - Лавров Иван Петрович. Возвращаюсь из Нивного, - козырнул незнакомец.
   - И что случилось в Нивном? - нетерпеливо спросил Чириков.
   - Народ в Нивном хороший. С таким народом можно жить. Только нужно уметь жить. Вот и все, что хотел сказать.
   Лавров развернулся и вышел, гордо, словно передал очень важную для всей страны информацию.
   Офицер Иван Лавров был первой ласточкой, предвосхитившей смену погод в настроениях и переживаниях людей.
  
   []
  
   Село Нивное сегодня.
  
   Не будучи современником и очевидцем суражских событий, я, поделюсь личными впечатлениями о глубине проникновения страха в поры народной жизни.
  
   Для областной газеты "Брянский комсомолец", где некогда я, увлекаясь экологической тематикой, работал до перехода в областное УВД, намеревался написать очерк о взаимодействии Игоря Шпиленка, молодого основателя заповедника "Брянский лес" в междуречье Десны и Неруссы, и его ровесника, участкового уполномоченного милиции Сергея Преснякова.
   С рабочего поезда в лесном поселке Новенькое, тогда еще в глухом месте, я сразу пошел к участковому и, не застав его, попросил старенькую хозяйку-бобылиху предупредить квартиранта о том, чтобы он уже искал меня на лесном кордоне у Шпиленка.
   Пресняков появился на кордоне к вечеру явно расстроенным.
   Рассказал, как на пороге его встретила хозяйка с ситцевой котомочкой на дальнюю дорогу:
   - Вот, ребятеночек мой Сереженька, за тобой из НКВД приходили. Явись, мол, сам к Шпиленку. Оттуда, наверное, машиной отвезут. Я на поворот выйду, попрощаться с тобой.
   И все в причет, и со слезами.
   Оказывается, моя форма офицера внутренней службы МВД с околышем крапового цвета на фуражке подняла для старой женщины со дна времени прежние страхи.
   С 1946 года, когда НКВД ушел в историю, страхи сохранялись. Сорока лет тогда было недостаточно, чтобы пережить и выветрить все из памяти. Брянские леса не уподобились библейским синайским пустыням.
  
   Трофимов и Чириков понимали настроения суражан, которые, одержав победу над фашизмом, приезжали по демобилизации или в отпуска и оказывались на территориях, оккупированных страхом. Войсковыми операциями это чувство было не вытеснить.
   Но частое появление в деревнях оперативных подразделений вынудило бандитов изменить направленность налетов.
   Еще до своей гибели Козин на одном из сходов в лесу Заминка заявил:
   - Нужно нам, ребята, действовать уже по-другому. Нужно прекратить ограбления магазинов и колхозов. За это милиция больше на нас нажимает. Если обделаем какого-нибудь дядьку, то он пока заявит, да пока милиция выедет,- нам хватит времени скрыть следы.
   Такой поворот в тактике бандитов не остался незамеченным.
  
  "... В 1946 году в Суражском районе бандой совершено 11 ограблений ( из них только три на индивидуальных собственников). В 1947 г. уже 22 нападения на дома колхозников, теракты - только против официальных работников".
   ( Из отчета Суражского РО - МВД за 1947 год).
  
   Участившиеся нападения на колхозников вызвали широкое сопротивление. По деревням уже без толчка милиции стали создаваться отряды самообороны. Пособническая база была в основном разбита: прежде бандитские "уши" стали морозить северные холода, а перед "глазами" ожила картина однообразной коми-тайги.
   1947 год имел свое календарное завершение. Но потребовалась еще неделя, чтобы оперативные усилия этого года увенчались первым значительным успехом.
   В начале сентября неожиданно оборвалась связь с Пухом. Жизнь его Агапы превратилась в сладкую пытку. Для отвода глаз - частые милицейские обыски, показушные избиения, затем незначительные подарки детям, чаще всего бледно желтые петушки из сваренного сахара, самое дешевое из затрат на оперативные нужды для списания по бухгалтерской статье.
   Как-то Агапа, наспех набив кое-какими вещами брезентовый продуктовый мешок с плечевым ремнем и "сухарные" сумки, оставшиеся от бывших на постое немецких солдат, уехала - говорили, то ли Москву, то ли в "Польшу", называя так, еще по-старому, земли Западной Украины, - бросив трех огольцов на четвертого, старшего сына пятнадцати лет.
   В ночь на 9 декабря, как потом рассказывал Чирикову оставшийся за хозяина пацан, заходил домой отец с высоким дядькой.
   Пушков спрашивал о матери, плакал, целовал детей, а высокий дядька в офицерском тулупе смеялся и говорил:
   - Вот дура-матка, что вас бросила.
   Чириков распознал Козина в ночном спутнике Пушкова, но пугать засадами ребят не решился.
   Местом для скрытного расположения в Нивном оперативной группы был выбран ветеринарный пункт, опустевший после исчезновения комсомольца Евдокименко и расположенный на отшибе, подальше от чужих глаз, и между тем близко к дороге на Сураж.
   Капитан сам стал чаще бывать там с ночевками.
   В середине декабря ночью его вызвала во двор заплаканная Агапа.
   - Мужик, что ли побил за отлучку.
   - Посмел бы только! Он, как Христос, всем прощает. А ирод - ваш Фещенко. Сразу с поезда к начальнику милиции пришла, до вас, значит, за инструкциями. А Фещенко вдруг допрос устроил с мордобоем...
   В этой истории Чириков засомневался. Из-за своей уверенности в моральной стойкости Фещенко. А если сказать о его физической силе, то с руки этого богатыря лицо Агапы выглядело бы куда печальнее.
   Настораживало и объяснение Агапы о своем таинственном путешествии. По документам своей близкой подружки Прасковьи, первой жены Павла Козина, она, мол, выезжала в Дубновский район Ровенской области за хлебом. Чтобы накопить денег на обратный билет по найму, поработала прачкой в Шепетовке. На станции встретила Сашко, сына Прасковьи и Козина.
   - Где работаешь? - спросила Агапа.
   - Там меня уже нет,- якобы ответил Козин-сын.
   Чирикову стало очевидным, что Агапа двурушничает, по- своему, с бабским интересом, в этой истории занимая сторону не самого Урки, а точно сторону бывшей Уркиной жены, брошенной с ребенком еще до войны.
   Четырнадцатилетний Сашко Козин летом 1947 года сбежал от матери в лес. Через месяц скучной жизни - отец чуть ли не привязывал его за ногу - с двумя сверстниками из Нивного попытался напасть на магазин в Рословке, но легко был обезоружен и выпорот местным сторожем до передачи его в милицию.
   На допросе Сашко умалчивал о своей личности. Приглашенная на опознание мать, как бы не признала его. Скажи, что он - сын Павла Козина, его бы, как думала Прасковья, и судили бы строже, а, может быть, и совсем бы он пропал. Вот тогда первая жена Козина попросила Агапу на некоторое время исчезнуть, затем вернуться со сказкой о встрече с Сашко на западе Украины.
   Ссадины на Агапином лице появились после встречи уже со своим старшим сыном, на которого она оставила других детей и дом. Колюшка оттолкнул подступавшую к нему с пьяными поцелуями мать и она неловко упала. Вышла во двор приложить снег к разбитому лицу. По свежим следам к подвешенной на яблони и давно брошенной пчелами колоде догадалась о недавнем приходе мужа к тайной почте.
   Там нашла письмо, прошитое накрест белыми суровыми нитками. Явно письмо от Пушкова. Адресовано привычно в " Инкеведы".
   С этим письмом она и вызвала Чирикова из ветеринарного пункта.
   Под светом карманного фонарика Михаил Васильевич прочел строки, полные отчаяния. Пух завершал письмо тем, что не может сдаться, не сделав прежде ничего полезного.
   - Передай Пуху на словах: пусть убьет Козина и сам сдается. В тюрьму не попадет. Что-либо соображу на этот счет,- заверил Чириков.
   - Я такой приказ не передам. Иван примет всю за мою блажь. Сам не прибьет, но расскажет Козину, а тот глазом не моргнет. Привычное дело - людей гробить.
   Чириков тут же оторвал не занятую каракулями полоску письма, Карандашом вывел на ней печатными буквами " Убей Павла и выходи ко мне. Отпущу, если так".
   Через три дня после очередного обыска, в самый канун нового 1948 года, Агапа шепнула Чирикову:
   - Не может Иван все сделать. Боится греха перед Богом.
  - А что если ваших ребят разберут по детским домам? На чужие фамилии перепишут. Никогда ведь всех не соберешь вместе.
  - От матки не оторвут.
  - Ой, ли! Пусть и о тебе Иван подумает. На лесоповале сучкорубкой умрешь.
   В Малинниках никогда не валили лес промышленным способом. Агапа не знала, что "сучкорубка" по тарифно-квалификационному справочнику значится как обрубщик сучьев. Но, видимо, под этим словом поняла самую последнюю падшую женщину - на лице выразился явный испуг.
   А наружу выплеснула свои страхи при следующей тайной встрече с мужем у себя дома.
   - Ты хочешь, чтобы я в тюрьме по рукам пошла? Ребят - в детдом? Вот пойду сейчас и повешусь на вожже, - она запричитала с подвыванием по себе самой, рассказывая себе же о пропащей жизни бандитской жены.
   Иван тут же заплакал, за ним завопили и дети.
   После новогодних праздников в Нивное со взводом солдат внутренних войск, уже переподчиненных Министерству госбезопасности с сохранением прошлых функций, кроме конвойных, приехал начальник областного отдела ББ Тришкин. В ветпункте из сдвинутых лавок соорудили отдельный лежак для него. Остальные разместились на полу, для мягкости устланном сеном. Снаружи был установлен круглосуточный пост.
   Тришкин был увлекательный рассказчик. Он вспоминал своего приятеля кубинца Бланко. Товарищ Бланко, как член ЦК компартии Кубы, судом Батисты был приговорен к смертной казни на электрическом стуле. Бежал в Гамбург в угольном трюме корабля. Получил политическое убежище в СССР. Будучи главным механиком Внуковского аэропорта, он был арестован и осужден как социально опасный элемент. После окончания срока Бланко работал главным механиком на приисках 'Дальстроя', как в то время называлось Главное Управление строительства Дальнего Севера НКВД СССР.
  
   []
  
   На прииске 'Дальстроя'.
  
   Тот заморский человек сейчас был незримо рядом, когда Тришкин, предпочитавший в выпивке красное вино, произносил очень легкие по слогу и сути, полные иронии тосты, рассказывал анекдоты, не смешные, но мудрые, суть которых раскрывалась не сразу слушателям, не латиноамериканского происхождения.
   Утром на второй день Рождества Тришкин и Чириков пошли в сельсовет заслушать по телефону доклад дежурной части РО-МВД и затем, в свою очередь, информировать генерала Фирсанова об оперативной обстановке и результатах работы по банде без раскрытия оперативных позиций.
   Там же в сельсовете прошла расстановка прикомандированного личного состава по задачам на сутки.
   Председатель сельсовета Комлев отправился домой на вечер топить баню - городской житель Тришкин любил париться с купанием в снегу. Колымская привычка.
   Сколько Тришкин и Чириков не были в ветпункте? Два часа, ну, три. Вернулись и увидели на столе грязный автомат ППШ. Часовой клялся, что никого не пропускал на охраняемый объект. Чириков, как охотничий пес, внюхался в непозволительно для штатного оружия замызганный автоматный ремень. Он различил запах леса, дыма, пота и крови.
   Гонимый зародившейся у него догадкой, Чириков не побежал сразу к Агапе. Он забрал Бушуева из резерва в сельсовете и с ним обошел несколько домов, близких к Агапиному двору под тем предлогом, что участковому уполномоченному перед увольнением надо сдать ранее закрепленную за ним территорию. Бушуев действительно возвращался на прежнее место в Климовский район перед угрозой распада своей семьи, измученный ревностью, а также неопределенностью с жильем и работой для своей жены,- не боялся бандитов, но быт оказался посильнее их. Чириков не пустил Бушуева вслед за собой в дом Агапы.
   Та явно ждала появления Чирикова. Детей заранее направила в Малинники за хворостом для печной растопки. Прибралась в доме.
   Готова была и новая сказка.
   По словам Агапы, перед рассветом настойчиво заскребся в окно Иван, кивнул, чтоб вышла. Во дворе передал для Чирикова автомат.
   - Догадайся, чей? - многозначительно спросил и скоро прервал догадки. - Уркин, Уркин! Автомат есть, а Урки уже нет.
   Выходило, что вчера около землянки на него, Пуха, а также на Слепого и Урку налетели солдаты. Слепого могли взять живым, а Козина ранили в ногу выше колена.
   Пух, по его словам, долго волок на себя, казалось бы, неподъемного Козина. Оторвались от погони.
   - Докторов в Нивном хватит, - сказал, мол, Урка. - Надо тебе пойти в Кромово за лошадью с санями. Я тебя тут подожду. А ты поспеши!
   Пух за километр до Кромова услышал позади себя два выстрела. Вернулся, а Урка уже лежит мертвым. Недалеко следы охотничьих лыж, широких, но коротких. Получалось, что Урку застрелил случайный охотник в ответ на выстрел Козина.
   Шапку Козина с разорванной пулей затылочной частью Иван напялил для приметы на межевой квартальный столбик у дороги, труп оттащил вглубь леса, накрыл лапником.
   Автомат Козина Пух передал для начальника "Инкеведы", чтобы тот успокоился о банде и помог Агапе с детьми. Остальное, мол, скажет при личной встрече.
   Агапа передала Чирикову сведения о возможном для этой встречи месте и условном времени.
   Оперативная группа вместе с Тришкиным и Чириковым, спеша успеть до темноты, на санях выехала в сторону Кромово. По шапке на сером от времени лесном столбике без труда нашла убитого Козина.
   В карманах полушубка поверх черного кожаного плаща обнаружены, если судить по протоколу осмотра места происшествия, два запала от ручной гранаты РГД-33, трофейная опасная бритва "Zollinger", игральные карты германской фабрики ASS с картинками фривольного содержания, несколько пуговиц от форменного обмундирования, советские спички подрывника образца 1945 года - в коробке оставалось одиннадцать штук. С одной стороны сернистый чиркач был нетронут, с другой - пять следов.
   Удивляло то, что сапог не было. Даже не потому, что не было. Возникал вопрос, а кому еще эти сапоги понадобились? Ведь таких ножищ, равных размерами козинским, ни у кого в округе не было. Новому хозяину сапоги могли бы подойти, если прежде накрутить на каждую ногу не менее трех портянок.
   Версию с охотником тотчас похоронили. Как и с солдатами. Тришкин и Чириков были уверены, что без их ведома никто не мог начать войсковую операцию в Малинниках.
   Чириков пострелял вокруг для будущей легенды о происшедшем, и опергруппа вернулась в Нивное.
   Из сельсовета громко, для многих ушей, подполковник Тришкин доложил по телефону генералу Фирсанову о ликвидации Козина в перестрелке.
   Всех знавший в Нивном Фещенко и приданный к РО-МВД следователь областного отдела ББ Алексей Соколов направили сани с трупом Павла Козина к дому дядьки бандитского верховоды, к Феоктисту, незрячему и одноногому герою войны. Старые родители Урки после июльского кровавого налета на Нивное и Ковалевщину вновь были высланы.
  
   []
  
   Следователь отдела ББ УМВД по Брянской области Алексей Соколов..
  
   Следователь Соколов, видя, что за калеку ведут под руки к убитому, вернул в планшетку лист бумаги, приготовленный для протокола опознания.
   Феоктист все же вымолил минуту побыть с племянником.
   - А как узнаешь, что не с чужим попрощаешься? - поинтересовался Соколов.
   - Дай мне Павлушу погладить. Ему еще до войны фабричные в Сураже голову разбили. Большой шрам должен быть.
   Феоктист запустил руку в волосы племянника. Тотчас отдернул ее, попав на пулевое отверстие в голове, из которой засочилась сукровица. Со следующей попытки он нащупал старый шрам выше виска. Из-под повязки, закрывавшей пустые глазницы, вдруг потекли слезы:
   - Отмучился Павлуша. Отпусти, Господи, его больную душу.
   В протоколе опознания Соколов упустил написать о слепоте Феоктиста.
   Тришкин незамедлительно отбыл в Брянск. Чириков на некоторое время задержался в Нивном, ожидая встречи с Пухом.
   Что действительно произошло между Козиным, Пушковым и бандитом по кличке Слепой, никто не знал. Слепой бесследно исчез.
   Пушков не пришел в им же назначенное место встречи с Чириковым. Из старой пчелиной колоды, подвешенной к яблоне, Агапа вытащила привычно перешитое суровой ниткой письмо для начальника милиции.
   Без здравствуй и прощай.
  
  " То, что я стал бандитом - вы меня заставили, потому что в одном кусте жили и дезертиры, и бандиты. Но сейчас дела по-другому пойдут. Головы нет, а крылья теперь разлетятся. Кого хорошо знали мы с Павлом Кузьмичом, тех секретили от вас, а на кого зуб имели, про тех не скрывали".
  
   Через месяц почтальон принес Агапе прощальное письмо. Она пришла к Чирикову и долго не выпускала конверт из своих рук.
   -- Вот ведь как он со мной распрощался. Словно в любви признался.
   Агапа явно не хотела передавать письмо начальнику милиции. Но хотелось покоя, чтобы никто больше не приходил с расспросами, не беспокоил детей и соседей.
   Чириков заметил в Агапе смешение чувств.
   - Подожди снаружи, - попросил ее.
   Вызвал к себе Петренко
   - Перепиши письмо для справки-меморандума. Будто ты сам ознакомился с письмом оперативным путем без изъятия подлинника.
   Чириков прежде, чем передать наполовину исписанный листок, еще раз его перечитал, недоумевая, где здесь Агапа нашла слова о любви? Семью бросил, детей, а она жалеет его.
  
   " Милая Агапа, знаешь ли ты, где твой муж? На Уральских горах я. Горы - неба не видно. Хотел посмотреть свет и навидался его. Я уехал от больших разговоров. Вырастешь деток и проживешь как-нибудь. А я еду дальше и дальше. Меня позабудь".
  
   В Управление МВД по Брянской области из Управления охраны МГБ по Омской железной дороге пришел запрос на установление личности человека, снятого с поезда. Тот, не имея при себе каких-либо документов, представился Пушковым Иваном Прохоровичем, уроженцем и жителем села Нивное Суражского района.
   В ответ из дежурной части областного управления МВД по Брянской области телеграфом отбили отрицательное заключение. Лицо, представлявшее себя Пушковым, таковым быть не может. Пушков Иван Прохорович осужден Суражским народным судом по ст. 59-3 УК РСФСР за пособничество бандитам, приговорен к трем годам исправительно-трудовых лагерей. В настоящее время отбывает наказание в Воркуто-Печорском ИТЛ.
   Через год по звонку в Воркуту из Брянска спецчасть лагеря выявила судебную ошибку.
   В Клинцы, соседний с Суражом город, вернулся некогда спившийся бывший парикмахер Мотий Птушка, если чем и похожий на Пушкова, то только сентиментальным характером. Еще и фамилии были созвучны.
  
  
   []
  
   Прав, прав был Пушонок, когда после смерти Козина предсказывал распад банды. Головы нет, а крылья, мол, разлетятся. Не так скоро, но это произошло.
   На некоторое время исчез Матыко, ушел в Белоруссию. Отделились братья Якубовские, прятались по близким к Суражу безлесным деревням. Петр Лавров, Петюня, обосновался в Нивном.
   Остальные бандиты - Евдокименко, Шамето, двоюродные братья Маслаковы, Степан с Обалдуем, - решили держаться вместе. Рядом крутился Слепой, отыскавшийся после гибели Козина. Но они его близко к себе не допускали. Мог ли Слепой ликвидировать главаря банды? Всем в это верилось с трудом. Однако осторожность брала верх.
   Слепой был однофамильцем братьям Маслаковым, а, возможно, и запредельно дальней родней. Сбежав со спецпоселения, он прибился к банде в апреле 1947 года. Это была явная обуза для нее - больной, почти шести десятков лет человек, к тому же с очень слабым зрением. Беглец едва выживал в лесу, поскольку все награбленное распределялось среди участников налетов. Милосердие иногда проявлял Урка, бросая ему со стола кости как собаке. Со смертью Козина Слепой лишился и этих подачек. Цеплялся за банду куда бы она не шла. Как за жизнь.
   Два дня на своей базе бандиты поминали Козина, опухли от самогонки. Третьим днем их видели в лесном Дедовске, между Струженкой и Гнилушей. Белым днем ходили по домам, просили хлеб, водку.
   На частые отказы понимающе кивали. Не хватались за стволы, а мирно перетаскивали отяжелевшие ноги в соседнее подворье. Но и там от ворот поворот.
   - Поймите, миленькие! Дай вам кружку воды сейчас, затем ведро слез наплачешь по дороге в Сибирь. Шли бы вы куда от нас подальше. От "рябых", от греха подальше.
   Бандиты ушли в белорусский Хотимской район, где в поселке Коты выкрали двух лошадей. В дороге, еще до переправы через Ипуть, в Мглинский район забили лошадей и съели. Остатки мяса покидали в мешок и потащились в сторону бывшей партизанской стоянки вблизи заброшенной деревни Мамаёвки.
  
   []
  
   Партизанский мемориал у Мамаёвки.
  
   Чириков, получив доклад от группы преследования, запросил встречу с начальником Мглинского РО-МВД Зайцевым для обсуждения совместной операции.
   Майор Зайцев захотел приехать на встречу уже с готовым результатом. Из профессиональной ревности к Чирикову, которого на совещаниях поддерживал генерал Фирсанов. В скрытую разведку Зайцев направил двух оперуполномоченных уголовного розыска Нечаенко и Балабанова, крепышей, победителей недавних соревнований по самбо областного спортобщества " Динамо".
   Сотрудники мглинского подразделения легко вышли на старую партизанскую землянку. Нечаенко и Балабанова, не могли знать, сколько человек зашло туда: тяжелую, кровавившую поклажу бандиты последний отрезок пути волочили за собой по снегу и мешок, будто рыжим лисьим хвостом, смел их следы.
   Черные запревшие пласты старых листьев и хвои были выброшены наружу. Резко пахло гнилью. Из отрытых в снегу отверстий для трубы и двух отдушин густо валил дым с запахом жареного мяса. Оперуполномоченные будто дети начали катать снежные комья, чтобы заткнуть ими дыры в землянке и затем, стоя у входа, вязать угоревших бандитов.
   План нарушил Слепой. Из-за своей врожденной стеснительности он за полчаса до этого ушел далеко в заросли по нужде. Выходя назад к логову, еще и поплутал по лесу.
   Что увидел Слепой? Ему почудилось, что люди в армейских полушубках валяют на снегу его товарищей, закручивая им руки. Слепой выстрелил по оперативникам из карабина и побежал прочь - только бы оказаться подальше от этого места! Сразу же из землянки, прикрывая себя плотным автоматным огнем, поднялась вся бандгруппа.
   Опомнившись через некоторое время, Нечаенко и Балабанов постреляли в лес из служебных пистолетов ТТ. Вроде бы и пустились в погоню, но, ощутив холод приближавшихся сумерек, прекратили преследование. По дороге в Мглин весело слагали легенду для рапорта о случившемся с выгодным расположением в нем своих фигур.
   Пострадал все же майор Зайцев. Его сняли с должности. Начальником Мглинского РО-МВД стал капитан Гришанин.
   Бандиты, нагнав Слепого, направили его в Малинники. Пообещали вернуться за ним, наперед зная, что тем самым бросают его, беспомощного, на погибель.
   Так затем и получилось. Через неделю Слепой был обнаружен при войсковом прочесывании Малинников в хлипком шалашике, с лицом, уже объеденным диким зверем. Ствол карабина прижат к подбородку, одна стреляная гильза - все указывало на добровольный уход из жизни.
   В это же время опергруппа во главе с Валерьяном Бессмертным захватила Петюню в Нивном, в доме Клавы Тулыго, дезертирши трудового фронта, которую из-за отсутствия обуви и внешнего отвращения бывший участковый уполномоченный Волков не стал задерживать.
   А задержал бы, тот день не завершился бы для Волкова встречей с Уркой и тяжелым ранением. А ведь все получилось тогда, как в песне Нины Руслановой про валенки. Клава по морозу босиком побежала к милому Петюне за спасением. Тот нашел гостившего в Нивном Урку, избавлявшегося от рублей накануне денежной реформы. После расправы с Волковым Козин подарил Петюне снятый с участкового пистолет. Теперь этот "парабеллум" стал очень весомой уликой против Петюни.
   Отогнав от себя Слепого, двоюродные братья Маслаковы, Евдокименко и Шамето зашли в Иглищино.
   Разорили свою временную базу.
   Полагая, что по их следу пустят собак, поменяли обувь на холодную, резиновую, оставленную еще с осени, подошвы натерли махрой. Таясь, обогнули деревню Осинку.
   Не доходя белорусского хутора Коты, Евдокименко жестоко заболел: поднялся жар, гнойный нарыв заполнил рот, тело покрылось чирьями.
   Он и Шамето вернулись в Осинку. Там Шамето раскаленной цыганской иглой очистил рот Евдокименко, у председателя колхоза купил лошадь уже за послереформенные деньги, чтобы разойтись с миром.
   Вдвоем верхом на лошади догнали товарищей.
   Шамето сошел с лошади, а Обалдуй с замерзавшими ногами сел на нее. Так, не сдвигая с лошади Евдокименко, бандиты меняли друг друга, пока не приблизились к основному "табору" в четырех километрах до хотимской деревни Юзефовки. Едва окрепший Евдокименко пристрелил лошадь, вспорол ей живот, долго котелком черпал горячую кровь. Только напившись вдосталь, он взялся на костре готовить мясо.
   Маслаковы и Шамето вернулись на дорогу. С этого места братья, переставляя по снегу отрубленные и очищенные от крови конские копыта, занялись прокладкой по ней нового следа так, чтобы не было заметно на снегу недавнего поворота к своему логову. Шамето, махнув рукой Степану и Обалдую, снова углубился в лес, метлой из елового лапника заметая за собой недавнюю тропинку. Вскоре он сделал крюк и вышел понаблюдать из укрытия за дорогой после того, как Маслаковы набили на ней обманные следы.
   Маневр удался, хотя Шамето и не полагал, что "рябые" - до десятка автоматчиков - так стремительно будут их преследовать.
   Шамето вприпрыжку, но все же не цепляя снег в резиновые, а сейчас, на морозе, будто, стеклянные, сапоги, добежал до Евдокименко. Тот с всхлипами, агонически стонал, просил убить его, труп надежно спрятать, а уже после похоронить не в лесу, а на кладбище хутора Витава Хотимского района.
   - Стреляй меня, Серега, но прежде поклянись всеми святыми, что обязательно исполнишь мою последнюю просьбу. На кладбище в Витаве мне надо лежать. Все там немцы попалили. Никого там не осталось. Никто не помешает меня похоронить.
   - Не хорони себя сам заранее, - Шамето прервал Евдокименко, слова которого затем были сбивчивы, похожими на сказанные в бреду. Подбодрил товарища, - Сейчас побежим так, что еще меня обставишь.
   Он трижды выстрелил в воздух, давая сигнал Маслаковым об опасности.
   Евдокименко пригнулся, чтобы дышать морозным воздухом через шарф, и, вправду, прытко для его болезненного состояния побежал за Шаметой в сторону белорусской приграничной деревни Варваровки и дальше - в Мглинский район.
   Чириков на звук выстрелов сошел с дороги и развернул сотрудников в цепь.
   Окружив бандитскую базу, где еще горел костер, и, не исключая, что бандиты отогревались внутри землянки, бросил в отдушину гранату. Никто не выскочил наружу. Внутри также никого не было.
   Пошел крупный снег, скрывая все следы. Погоню пришлось сворачивать. До темноты надо было переписать бандитские запасы.
  
  "...Обнаружено шесть ям, заполненных картофелем. квашенной капустой, мукой, засоленным мясом, одеждой и хозинвентарем. Одна из ям - питьевой источник, заложена жердями и покрыта мхом. В полевой сумке с надписью, выполненной химическим карандашом "Евдокименко", находятся Учебник русского языка для первого класса, Русская грамматика для четвертого класса, География для четвертого класса, История ВКП (б)".
   ( Из протокола осмотра места происшествия от 12 февраля 1948 года).
  
   Братья Маслаковы после предупредительных выстрелов не успели далеко отбежать, как услышали взрыв гранаты.
   В колхозном коровнике на краю Варваровки Степан и Обалдуй отоспались. Следующую ночь уже провели, согреваясь телами колхозных коров в деревне Водославка Мглинского района.
   Затем две недели проживали у дальнего родственника в деревне Крутояр. Уходя, выкрали у хозяина три пуда сала. В деревне Красное напали на магазин, взяли много обуви. Когда шли через суражский поселок Гордый часть обуви обменяли на самогонку.
   Степан оказался слаб на нее, быстро опьянел. Тут же проявились и другие пороки. Местные мужики надавали братьям тумаков, отрывая Степана от своих жен.
   Еще сильнее, до беспамятства, Степана позже на окраине поселка избил сам Обалдуй. Как бы ни мордовали Степана, но он, изворачиваясь, всегда сберегал бутылку самогонки, во внутреннем кармане фронтового ватника, пьяно сознавая, какую радость принесет она ему следующим днем.
  
   []
  
   Колхозный коровник.
  
   Далеко от Гордого не ушли. Уже полагаясь на собственный опыт, Маслаковы посчитали колхозный коровник лучшим местом для своих ночевок. Но сторож, угрожая ружьем, легко отогнал их как загнанных волков.
   Братья залегли спать с подветренной стороны навозного нагромождения с клоками вытрепанной соломы.
   Утром Степан проснулся - никого больше нет. Обалдуй ушел от него, забрал все продукты, автомат и награбленные вещи.
   - Что Бог ни дает, - с больной головы попытался смириться с ситуацией Степан. Но формировавшееся душевное равновесие нарушилось сразу, когда, сунув руку во внутренний левый карман, под сердцем, обнаружил там пустоту.
   От Гордого он бежал в сторону Ковалевщины, открыто, наверстывая время и, через два километра, заметив свежий сход в частый березняк, в другую сторону от Ипути, пошел по следу, доверяясь прошлому опыту охотника за немецкими "языками".
   Обалдуй спал на небольшой опушке, подстелив под себя мешок с награбленным добром.
   Не выпил бы он всю самогонку сразу, оставил бы для себя несколько капель выпить позже, или для будущего замирения со Степаном! Все могло бы случиться иначе. Но, заметив подле широко откинутой руки Обалдуя опустошенную бутылку, Степан насел на брата, стал лупцевать его по голове той же бутылкой, пока она не разбилась. Оставшимся в руке ее горлышком с острыми краями, Степан стал колоть незащищенные одеждой участки тела брата, мешая свои слезы с его кровью.
   Степан вымещал обиды уже не за неудавшуюся выпивку. В большей мере за то, что ни дня не воевавший уголовник , въехав к нему в душу, истосковавшуюся на фронте по прошлой жизни в кругу своей родни, смог сломать его жизнь. Растрепал, как ту солому в куче навоза, его боевые заслуги, устои коммуниста, авторитет председателя сельсовета, пример семьянина, и, превратив его в бандита, довести почти до скотского состояния.
   Смесь мести с исповедальным объяснением ее причин оказалась гремучей. Обалдуй меньше всего был похож на библейского Авеля. Но все завершилось братоубийством.
   Степан Маслаков, не таясь, будто с вызовом, прошел через родную Струженку к себе домой и, прощаясь с женой, стал дожидаться, скоро ли на пороге появятся "рябые".
   Другие братья, Якубовские, после ликвидации Козина, ушли подальше от леса, поближе к Суражу.
   Старший Якубовский наладил связи с теми, которые ранее, как бывшие узники Суражской тюрьмы, помогали ему с камерными разработками в отношении партизан и подпольщиков. Теперь эти люди в страхе перед разоблачениями становились пособниками - прятали, одевали, кормили братьев.
   Но такой скрытый образ жизни претил Якубовским. Старший Тимофей наладил любовную связь в деревне Княж и невольно раскрыл новой пассии, что прячется у местного молодого бригадира, считавшегося дотоле отважным партизаном, побывавшим в фашистских застенках.
   Бывший тюремщик чуть не поплатился за свои откровения. Братья чудом тогда избежали ареста.
   Они вскоре изменили тактику налетов: стали грабить своих прежних "марусек". Чужого добра тем в свое время перепало много, теперь его надо было возвращать. У "Черной Файки" в Барсуках Якубовские сняли с чердака чуть ли не сто метров мануфактуры различных сортов и расцветок. Никто из бандитских любовниц не мог заявить в милицию. Но жалость об утраченных вещах наряду с женской ревностью заставляли их находить управу на недавних ухажеров.
   Вот так в Барсуках Чирикову шепнули о разлучнице Марфе из Костеничей, села, находившегося тогда еще в черте Мглинского района.
   Разведку в Костеничах провел Петренко.
   Длительным наблюдением было установлено, что Тимофей скрывался в доме Марфы, сожительствовал с хозяйкой, а Василий на ночь уходил в сарай, где на дверь снаружи навешивался амбарный замок.
   Захватом руководил Тимковский.
   Первая группа - Фещенко, Рыбалов, помощник оперуполномоченного уголовного розыска Беленький со взводом солдат - окружила село.
   Клюев отправился на дальние подъезды, чтобы он своим окаянным кашлем не сорвал операцию.
   Бессмертный, Петренко, Федоров, милиционер Попченко с собакой пошли брать старшего Якубовского.
   Петренко постучал в дверь, тихо, не пугающе, как делали только местные люди, придав этому действию значение условного знака.
   Пьяная простоволосая Марфа в фуфайке на ночную сорочку встала в дверях.
   - Кого здесь еще черти носят? - завопила она иерихонской трубой.
   И тут же изнутри дома старший Якубовский толканул Марфу в спину так, что она, упала с крыльца, и головой уткнулась в сугроб.
   Вслед полетело нечто похожее на чурку длинную и тонкую, видимо, уже частично пущенную на растопочные лучины.
   Оперативники и раньше удивлялись способности Петренко очень быстро реагировать на все самые неожиданные ситуации. Природная способность, помогавшая бывшему радисту и стрелку бомбардировщика прежде выживать в небе и в штрафном батальоне, на земле, сейчас спасла жизни ему, товарищу по службе Бессмертному и толстозадой Марфе.
   Петренко перехватил в воздухе ручную гранату РГД и успел ее забросить назад прежде, чем Якубовский успел захлопнуть за собой дверь.
   Бухнул взрыв.
   Сожитель Марфы сдался легко. Попросил только не торопить его одеваться, основательно все застегивал. Ушанку подвязал, как бы боясь простуды. Из ушей текла кровь, заливала рот.
   Младший Якубовский после взрыва забесновался, стрелял через дощатую дверь сарая, не подпуская никого близко.
   Лейтенант Якишев, прикомандированный из областного подразделения ББ, для подавления сопротивления сделал несколько выстрелов, казалось бы, поверх головы бандита. Но так получилось, что в эту голову сразу же и попал: молодой офицер не знал, насколько высок ростом был Василий Якубовский.
   Последовавшие после ликвидации Козина события с братьями Маслаковыми и Якубовскими насторожили Матыко. Зимой иногда он приходил из Белоруссии к родителям в Матыковку, южную часть села Слище, густо населенную жителями, не обязательно близкими родственниками, но с фамилией как у Леньки.
   Это был артист! Как-то прошел по селу в женском платье с ярко накрашенными губами. Встречные его узнавали и он им подмигивал: вот, мол, как он дурит "рябых"!
   Или, например, затеял переписку с Чириковым, подписывая свои ехидные письма то " Зайка", то "Трихманенок", в последнее время представлялся "Слищенский мститель".
   Матыко не знал, что еще при первом обыске Чириков изъял его довоенные письма родителям и несколько ученических тетрадей с сочинениями. Экспертиза установила идентичность всех записей. Ленькины письма Чириков не подшивал к пронумерованным материалам дела оперативного учета. В отдельной папочке в сейфе они ждали своего часа.
   В середине марта Чирикова из райотделения милиции на улицу вызвала сестра Леньки.
   - Приезжайте, товарищ начальник, в Слище завтра к обеду. Без всякого сопровождения. Мать будет договариваться, как сына сдать.
   - Побожись!
   - Мне нельзя. Я комсомолка, - зарделась девушка.
   - Вы такие же комсомолки как я поп!
   Все же Чириков ей поверил и следующим днем уже был в Матыковке.
   - Ну, что, тетка Феодосия, приехал я за твоим Тимошей! - приветливо обратился он с порога к старой женщине, которая, как прежде доносили ему в Слище, люто ненавидела советскую власть, открыто грозила активистам кожу на ремни пустить после смены этой власти.
   - Давай, сначала, Михайло Батькович, чаем угощу. Извини, в зал не приглашаю. Старик вот расхворался, не встает. И не для его ушей наши разговоры.
   Стали пить чай. Старуха вдруг заговорила громко, часто поглядывая на открытый лючок в потолке кухни. Сама дала объяснения этому, заметив, что гость отслеживает ее взгляды.
  - Вот хочу тепла напустить на чердак. Пусть цыбуля на посадку подсыхает, - и продолжила разговор. - А Тимофей был у нас утром. Отказался сдаваться, пока не узнает, как убили Ивана Маслака.
  - Обалдуя что ли?
  - Богу безразличны наши имена и собачьи прозвища. Иван ведь тоже хотел сдаться, освободить от беспокойства свою семью. Или он сам себя порезал? Или Степка помог?
   Хозяйка явно наседала с вопросами, которые были за пределами обычного любопытства. И цель ее вызова не заключалась в передаче сына милиции. Феодосия дала понять это Чирикову последними фразами:
   - Ты извини, Михайло Батькович, за твою напрасную дорогу. Может еще будет война, а если нет, то придется сдаться.
   Чириков, задрав лицо в потолок, как бы внимательно рассматривая его, также произнес слова в общей канве разговора:
  - Дали бы твоему Леньке-Тимошке двадцать пять лет - и хорошо ведь было бы! А то ведь в лесу могут хлопнуть. Мои люди, его ли, кто рядом окажется... Какая для него будет разница? Никакой! И пуля не думает, куда лететь. Как снова увидишь сына, так и передай ему, о чем сейчас разговор.
   Капитан предполагал, что Ленька сидел на чердаке. Ему стало обидно за себя: так легко доверился сестре и матери бандита! Но самому сейчас лезть на чердак, означало бы получить верную пулю в лоб.
   - Ленька меня отпустил, и я его отпускаю, - успокаивал себя Чириков на обратном пути.
   Не прошло и месяца, как умер Макар Матыко, Ленькин отец. Засаду у соседей делали, но Феодосия перепоила милиционеров и пошла в Нужелёвку, на другой край Слище, куда, как ей дали понять, пришел Тимофей.
   Ленька-Тимошка был в черной фуражке. Лицо обвязано шарфом. Будто зубы болят. Из-за голенища торчал нож.
   - Пошли, сын, с батькой прощаться.
   - Нет, мама, хороните без меня. -
   Не стал Ленька прерывать много обещавшую игру с бывшей одноклассницей:
   - У вас, Настенька, карты? А, ну, погадайте на них. Попаду ли я сегодня в сумасшедшие руки?
   - Хорошему таланту в плохие руки не попасть.
   Настенька также имела кое-какие сноровки. Когда Матыко уснул, она подпорола подкладку Ленькиной теплой куртки и, следуя предварительной устной инструкции Чирикова, засунула туда в тугую трубочку свернутый документ.
  
   Совершенно секретно.
   Тов. Матыко Тимофей Макарович является секретным сотрудником МВД. Прошу оказывать содействие и помощь. Свидетельство действует бессрочно на всей территории СССР. Нач -к УМВД по Брянской области генерал Фирсанов.
  
   К началу мая 1948 года в лесу остались только Матыко, Шамето, Евдокименко. К первой встрече между собой готовились со всей предосторожностью.
   Матыко прокрался на условленное еще год назад место слета в Иглищино за день до урочного часа. В свою очередь, Шамето и Евдокименко в это же время наблюдали за Ленькой издалека и только затем вышли из укрытия.
   Все одинаково боялись предательства и засад, и, объединившись затем, оставались чрезвычайно пугливыми без доверия один к другому. Если кто - то уходил в деревню, то возвращался уже к остывшему кострищу. Другие после его ухода быстро переходили на иной участок, который никому прежде не был известен. Но и брошенный "табор" скрытно держался под наблюдением: один ли товарищ вернется сюда из деревни или со взводом солдат?
   Бандиты появлялись в разных местах, удаленных друг от друга. Но обязательно заходили в Малинники, над которыми Чириков демонстративно ослабил опеку - вывел приданные ему войсковые силы из прилегавших к урочищу населенных пунктов, свернул охотничьи облавы на расплодившихся волков.
   Длительные переходы сократили бандитские связи.
   Сотрудники оперативных подразделений, напротив, расширили сеть своих негласных осведомителей. Содействовала этому широкая кампания по реализации правительственных мер, принятых в апреле 1948 года.
  
  ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
  УКАЗ
  от 7 апреля 1948 года
  Об уголовной ответственности за изготовление и продажу самогона
  В целях установления единства законодательства об уголовной ответственности за изготовление и продажу самогона и усиления борьбы с этими преступлениями, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
  1. Изготовление и хранение самогона с целью сбыта, сбыт самогона, а равно изготовление и сбыт в виде промысла аппаратов, специально служащих для изготовления самогона, - карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от шести до семи лет с конфискацией всего имущества или части имущества.
  2. Изготовление самогона без цели сбыта - карается лишением свободы на срок от одного до двух лет с конфискацией самогона и орудий его изготовления.
  
  Председатель Президиума
  Верховного Совета СССР
  Н. ШВЕРНИК
  Секретарь Президиума
  Верховного Совета СССР А. ГОРКИН
  
   Суровость наказания диктовалась необходимостью сохранения сельхозпродукции в условиях ее острейшей нехватки для государственных нужд.
  
   []
  
   Самогонный промысел.
  
   Под предлогом, что сил участковых уполномоченных милиции Суражского РО-МВД недостаточно для наращивания показателей борьбы с сивушным засильем, в проведение рейдовых мероприятий было включено подразделение ББ, сотрудники которого шли с проверками выборочно по домам и там подолгу задерживались, убеждая самогонщиц в пользе добровольного сотрудничества.
   Работницы торфопредприятия, Тамусик или Тамара Безбородова и ее подруга помоложе - Ульяна, приторговывали самогонкой у себя в рабочем бараке.
   Затем уже, не без ведома Чирикова, стали часто бывать в Малинниках, находя там занятия по сезону.
   В сентябре они собирали грузди.
   В это время на женщин вышли трое бандитов.
   Друг другу все были известны. Евдокименко три года тому назад предлагал Ульяне сожительствовать, но та отказалась - ждала с фронта жениха. А переиначенное некогда ласкательное обращение к Безбородовой с Тамусик на грубо ироничное Дамусик говорило само за себя, за километры вперед. Тамусик, сохранившая на постаревшем лице не украшавшие его следы разгульных лет, сейчас никого не привлекала.
   Матыко, не без пижонства, провел дотошный допрос женщин по методике, которую освоил еще в советской разведшколе, и проникся большими подозрениями.
   Отозвал в сторону Евдокименко, который стал за бандитского верховоду после Козина естественным образом - в силу своего возраста, опыта, знания людей и леса.
   - Ох, надо гнать от себя этих дамочек, Алкогол. За нашими головами они с корзинами пришли. Не за грибами.
   Но Евдокименко уже загорелся. Отправил Тамусика за водкой в нивнянский магазин. Снял армейскую фуражку с треснутым по центру козырьком, засверкал плешью.
   Кругами заходил, поглаживая, пощипывая Ульяну, родом из той же Федоровки, что и Евдокименко...
   - А помнишь, Ульянка, какой я тогда был красивый, кучерявый. Может тебе черта лысого тогда хотелось. Вот и он. Принимай!
   Евдокименко хрипло спел куплет популярной песни:
  
  Но я Сибири, Сибири не страшуся,
  Сибирь ведь тоже русская земля.
  Эх, вейся, вейся, чубчик кучерявый,
  Эх, развевайся, чубчик, по ветру.
  
   Романтические свидания затем проходили уже без Тамусика.
   На это время Матыко выходил на окраину леса, наблюдал за перемещениями по дорогам из Нивного.
   Молчаливый Шамето, с трудом усмирявший вдруг вспыхнувшую в нем страсть, бычком смотрел на Ульяну, касаясь ее рук, когда перенимал корзину набрать за время уединения любовников каких-либо грибов для отвода любопытных глаз на селе.
   Частота встреч не объяснялась возраставшей сердечной привязанностью Ульяны.
   Торопила Москва.
   Проект Плана оперативно - разыскных мероприятий управления МВД по Брянской области на октябрь-декабрь 1948 года Министром внутренних дел СССР генерал- полковником С.Н. Кругловым не был утвержден. Между тем некоторые позиции плана были включены в отдельное Директивное указание Министра без указания даты.
  
   И.О.нач - ка ГУББ МВД СССР полковнику Полякову
   Нач-ку УМВД Брянской области генералу Фирсанову
  
   На учетах МВД недопустимо длительное время стоят остатки банды Козина, а именно Евдокименко, Шамето, Матыко, оперирующие на территориях Суражского, Мглинского, Клетнянского районов Брянской области РСФСР, Хотимского и Костюковичского районов Могилевской области БССР.
   Требую не позднее 1 января 1949 года ликвидировать действующие и стоящие на учетах кадровые бандгруппы и бандитов-одиночек и доложить о ликвидации в указанные сроки лично мне.
   В этих целях:
  1.Организовать оперативный сектор с размещением в Мглине. Начальником назначить зам.начальника УМВД Брянской области полковника Гольдфайна.
  2 .Помощниками начальника оперативного сектора назначить:
   начальника отделения контрразведки УМВД Брянской области Михайлова
   начальника Суражского РО-МВД капитана Чирикова,
   ст.опер.ОУР управления милиции УМВД Брянской области Жулева.
   3. Для практического проведения мероприятий организовать 11 оперативных групп в количестве 35 человек.
   Министр МВД Круглов
   "__" октября 1948 года
  
   Операцию по захвату банды спланировали на Покров день. Это был престольный праздник в Высокоселище, где до революции и десять лет спустя после службы в храме Покрова Пресвятой Богородицы местные жители принимали гостей из соседних деревень. Сейчас храм был полуразрушен, не действовал. Но люди, больше по привычке, шли сюда к родственникам и знакомым. В народе престольный день по-прежнему считался гулевым праздником.
  
   []
  
   Храм Покрова Пресвятой Богородицы села Высокоселище.
  
   Из Нивного всегда в это время было большое движение в Высокоселище и обратно с заходом в Малинники добрать веселья на природе. При разработке операции многое ставилось на включение в нее Шамето, для которого Высокоселище было родным селом.
   Но за три дня до Покрова бандиты исчезли. Ульяна с вязанкой хвороста на тележке и заранее приготовленной бутылкой самогонки в котомке с домашней снедью за спиной каждый день ходила в лес, пока через неделю не увидела Евдокименко и Матыко.
   Такая встреча явно разозлила Леньку. Теперь уже он, как прежде Евдокименко, ходил вокруг Ульяны, больно, злым гусаком пробиваясь щипками до ее тела через плисовую куртку.
   - Что ты все ходишь, вынюхиваешь? Чекистские деньги отрабатываешь?
   Стволом нагана сильно ткнул в межгрудье. Ульяна не устояла на ногах:
   - Молись, подстилка энкеведевская ! Смерть сейчас встретишь.
   НКВД уже как два года было переименовано в МВД, но для Матыко прежнее название звучало более устрашающе, и он на каждом шагу продолжал им пугать местный люд.
   Ульяна разозлилась на безучастно стоявшего Евдокименко. Того явно знобило, с первыми заморозками он вновь стал покрываться чирьями.
   - Пуляй в меня, пока на земле лежу, - крикнула она Матыко. - Падать больно не придется. Только бутылку не разбей. Помянуть меня нечем будет.
   - А что и, правда, водка есть? - ожил Евдокименко.
   Получив бутылку, он вытащил бумажную затычку, сделал несколько жадных глотков. Только после этого помог Ульяне подняться с земли:
   - От верных людей, партийных, стало известно, чтобы мы боялись вас, тебя и твою стерву с торфа.
   - Коммунистам поверил? Ну, и живи с ними вместо баб! Может, Ленька тебя выручит? Бабой для тебя переоденется - далеко не ходить. А я пошла уже. Вот как встрече обрадовалась, что едва живой ухожу.
   Потащила за собой тележку с хворостом. По дороге чуть не столкнулась с Шаметой. Тот собой загородил узкую лесную дорогу, руки раскинул не пройти.
   - Не сейчас, Сереженька. В другое время, может, что получится.
   Женщина чувствовала, что кто-то крадется за ней по лесу, и была уверена - Матыко.
   - Вот пришла бы к тебе через неделю отгулять день своего рождения. На Евлампия точно. Но Ленька проходу не даст с подозрениями. Убьет ведь.
   Ульяна вселила в Шамету надежду скорого любовного союза и сейчас легко подвинула с дороги этого дубоподобного человека.
   - Приходи только, - сказал на прощанье Шамето.- Я все организую.
   Но многое для будущей встречи пришлось устраивать самому Чирикову. После рассказа Ульяны о лесных приключениях капитан из особо хранимой им папочки в сейфе пересмотрел Матыкины письма, выбрал одно с текстом в "цвет", то есть с содержанием, соответствовшим оперативной цели, без указания на дату.
   Сама бумага была необычная - с иероглифами и красным дракончиком вверху.
  
   Начальнику НКВД Чирикову по Суражскому району
  Заявление
   Сколько можно слать писем, чтобы вы посодействовали на мое письмо. Поскольку вы подзадались опытным работником где- то, но не в Суражском районе. Здесь вы не хотите проявить свой талант, когда вам дают искренние сведения. Точки снабжения Евдокименко Трофима я указывал раньше, прежними остались. Сделайте засаду на него у его сестры Фроси. За пять дней придет к ней. Живым Трофим не сдается. Бей по цели без оклика. Если Чирикову такой секретный агент как я не нужен, то Сталину напишу, приедут другие, уже за всеми.
   Слищенский мститель
  
   Письмо было обнаружено на полу райотделения милиции сразу после ликвидации Козина. Через день сюда, но уже на порог, кто-то подбросил похожее письмо от имени "Слищенского мстителя" против братьев Якубовских.
   Тогда все облавы и засады завершились неудачей, поскольку Матыко, исчезая в Белоруссии, явно полагал, что остальные соратники по лесным разбоям со своих привычных лежек никуда не тронутся. Когда же всех милиция легко найдет и перестреляет, то за одним бандитом, за Лёнькой, войска не пустят.
   Но остатки банды Козина после его смерти пришли в движение, заметались по лесам.
   Чириков еще раз перечитал послание "Слищенского мстителя", чтобы проникнуться настроением автора. Проверил подушечкой пальца остроту заточки красного карандаша "Спартак".
  
   Трофим Терентьевич!
  Я о тебе думаю, что ты человек умный, а выходит на самом деле иначе. За тобой ходит твой заклятый враг, а ты этого не знаешь. Вот если из МВД приедут, враг постреляет тебя и Шамету сразу, чтобы вы живыми не указали на его прошлые кровавые зверства. А меня московское начальство выведет на чистый пенсион. Рано мне в отставку, поэтому и пишу. И письмо твоего врага прилагаю. Ты же решай сам!
   Нач-к РО-МВД Чириков.
  
   Теперь надо было подумать о своем почтальоне. С Ульяной он не стал рисковать, женская натура у той могла подавить все оперативные условности.
   Идея возникла, когда Чириков среди бумаг, подготовленных для него на утверждение, заметил материалы противопожарной проверки нивнянского торфопредприятия. Плановую проверку проводил инспектор пожарной охраны Василий Рыбалов, которого капитан ценил также как неплохого помощника по оперативным разработкам и своего орловского земляка.
   Вот и во время недавней проверки торфопредприятия Рыбалов негласно собирал информацию о частоте встреч Евдокименко с его младшей сестрой, которая работала на болотах, нарезая лопатой торфяные кирпичи.
   Фрося очень переживала за брата, не скрывала свои обиды на невестку, от которой, а не от власти, по ее мнению, и сбежал в лес ее Троня, как она ласково называла брата. Фрося сама не раз подходила к Рыбалову, все расспрашивала, как убедить брата уйти из банды.
   Рыбалов следующим днем встретился с Фросей на торфяниках.
   - Письма - очень серьезные, - предупредил Рыбалов. - Ты можешь, Фрося, не рисковать. Но тогда прощайся с братом. В письме наш начальник Чириков написал, о человеке, кто много времени предает ему Трофима, сейчас собирается убить его. А на Чирикова готовится писать жалобу прямо Сталину. Чириков боится, что потеряет работу, а то и голову. Конечно, за себя боится прежде, не за твоего Троню. Передай брату на словах: у человека, на которого Чириков указывает, за подкладкой куртки спрятано удостоверение секретного агента.
   О чем через день Фрося рассказала Рыбалову?
   Нашла, мол, Троню в лесу. Попросила, чтобы письма при ней прочитал - сразу узнать, каков ответ для Чирикова.
   Брат все прочел, в лице изменился. Сделался очень страшным. Пошел к хлопцам. Сколько их там было, Фрося не знала. Троня вышел к ней на дорогу с Шамето. Дал ему письма.
   - Вот тебе, Серега, гостинца.
   Еще не вчитываясь в текст "Слищенского мстителя", Шамето удивленно постучал ногтем по бумаге:
   - Такой китайский блокнотик я с границы привез. Ее Матыко у меня в карты выиграл. Давно было. Еще война шла.
   А после чтения вздохнул и промолчал, как всегда скрывая чувства.
   - Матыко нас выдает, - подытожил Евдокименко.- Спасибо Чирикову. Нам написал, а то мы ходим и не знаем, что за нами следом смерть поспешает.
   На выходе из леса Фрося вроде бы услышала отдаленные выстрелы, а может и многократное эхо одного выстрела.
   Но шум был.
   Чириков после доклада Рыбалова на листе перекидного календаря дважды карандашом подчеркнул 19 октября и внизу поставил плюс будто крест на могилу. Потом рядом начертил вопросительный знак. Похожий на ветку красной сирени на эту могилу. Уверенность в том, что план все-таки сработал, взяла верх.
   Между тем до дня рождения Ульяны оставалось три дня. Ночью Чириков и Тимковский, не доезжая Нивного, оставили машину с оперативной группой. Пройдя три километра до общежития торфопредприятия, через окно, не хуже молодых, влезли с сумками через окно к Ульяне.
  
   []
  
   На заготовке торфа.
  
   Молодая женщина, сгоняя с лица морщины от подушки, обрадовалась подарку к своему Дню рождения - пуховому платку и флакону дорогих духов. Для праздника с лесной компанией ей передали кусок парашютного шелка на портянки и несколько бутылок водки.
   Ульяна подозрительно посмотрела на "казенку".
   - Вы разом и хлопцев, и меня потравите?
   - Сейчас пробу снимем, - отвел подозрения Чириков.
   Выхватил, вроде как бы наугад, одну приметную ему бутылку водки. В другие бутылки была впрыснута большая доза снотворного.
   После стопки пошел разговор, мало чем отличимый от инструктажа. Ульяна в лесу должна была сразу предложить бандитам новые портянки. А старые развесить по кустам, будто для просушки. По этому "аромату" служебные собаки могли легко найти место бандитской стоянки. Когда банда перепьется следовало подать сигнал песней.
   Сошлись на песне "Для кого весна -отрада". Но Тимковский ее прежде не слышал. Такие песни пели за столом, по радио не исполняли.
   Ульяна вполголоса затянула:
  
  Для кого весна отрада,
  Для меня отрады нет.
  Ах, зачем я, разнесчастная,
  Зародилася на свет...
  
   - Тише, людей за стенкой разбудишь, - забеспокоился Чириков. - Одного куплета хватит. Мы в лесу услышим, будем рядом.
   В ночь на 23 октября Шамето увел корову с подворья в Далисичах. Евдокименко забил ее и разделал уже в Малинниках. Там же прожарил хорошие куски мяса. Снял и очистил коровью шкуру. Все делал сам. Шамето, пытаясь неумело помочь, только мешал работе.
   - А помнишь в "таборе", когда нас "рябые" чуть не сцапали, ты, Трофим, про спаленный немцами хутор говорил. Про Витаву. Хотел, чтобы я тебя похоронил там на кладбище. Я так и не понял тогда с твоих слов, почему? То ли совесть мучила, что немцам помогал хаты и людей палить, то ли немцы твоих детей тогда сожгли.
   - О чем ты? - удивленно повернулся к нему Евдокименко. - Не мог я тебе такого наговорить. Я и в хуторе твоем ни разу не был. И первый раз от тебя такое название слышу. Витава? Нет, не слышал.
   - Ну, не был и не был, - согласился Шамето.
   Когда Ульяна вернулась от ручья Шамето, опасливо поглядывая на хмурившее к дождю небо, соорудил из отмытой от крови шкуры подобие навеса.
   Но как говорят в народе, нож корову освежевал, а на хвосте сломался. Евдокименко и Шамето впитали в себя запах жареного мяса, и тот перебил дух бандитских портянок. Служебный пес Грозный в засаде выворачивал руки кинологу из Брянска младшему сержанту Иванову, повизгивал, обливая слюной намордник.
   Здесь же, в засаде, находился заместитель начальника УМВД Брянской области Гольдфайн, который, будучи за пределами Брянска, из-за болезни желудка все также питался черносливами и стремился быстрее завершить свою миссию вне родного дома с привычной диетой. Рядом был постоянно сопровождавший Гольдфайна старший оперуполномоченный ОББ УМВД Брянской области Ведерников, Здесь же разместились начальник Суражского РО-МВД Чириков, подчиненные ему оперативные сотрудники Бессмертный и Тимковский.
   Основные оперативные силы были сосредоточены в Нивном. Три выстрела подряд и последующие два были сигналом для выдвижения в лес.
   Долго ждали песню как знак для штурма.
   Дождь пошел. Холодный, нудный.
   Чириков с Бессмертным и Ведерниковым ушли в разведку.
   Увидели растянутую навесом коровью кожу. Под ней с головой, укрытой полушубком, спал человек. Втроем навалились на него - Евдокименко! Его связали, натолкали в рот мох. Ведерников остался для охраны.
   Через несколько минут услышали песню Ульяны.
   Она сидела на земле. Рядом безмятежно спал Шамето со счастливой, почти детской улыбкой на широком лице. Не прикрываясь от дождя, женщина плакала и пела.
   Ульяна заметила Тимковского и Иванова приблизившихся к человеку, любовью с которым явно еще не успела насладиться, и в отчаянии принялась выталкивать его из сна.
   Шамето с земли выстрелил в Тимковского.
   Несколько автоматных очередей прозвучали в ответ. Шамето, которому пули раздробили челюсти, побежал, бросив винтовку. В несколько прыжков его настиг пес Грозный и сбил с ног.
   Гольдфайн с Ведерниковым повели Евдокименко, готового показать, под какую корягу тот накануне заволок труп убитого им "секретного агента" Матыко. Природного актера, на этот раз своим талантом уступившего мастерству Чирикова.
   Ульяна по-прежнему сидела на мху, обильно насыщавшимся дождем.
   Пьяным голосом пела, поднимая правую руку и затем резко опуская ее, словно в ней был зажат не потерявший под дождем красоту осклизлый пуховый платок, а эфес неустанно разившего клинка. Из знакомого Чирикову текста песни Ульяна отчаянно выхватывала только те слова, которые заставляли ее плакать пуще и пуще.
  
  Злые люди, ненавистные
  Хотят с милым разлучить...
  ...Моя молодость загублена
  Не воротится назад.
  
   Тимковский негодовал.
   - Михаил Васильевич, а что с ней будем делать? Ведь чуть всю операцию не сорвала. Вот и часы наградные разбил из-за нее, - Тимковский раскрыл ладонь с неисправным механизмом. - Уже не говорю о том, что сам едва жив остался. Шамету так на меня напустила. Песню сигнальную опять же не ту запела. Про весну должна быть песня.
   - Та, песня, Иваныч. Та. Только жизнь Улькина не та. Не задалась твоя жизнь?
   Чириков нагнулся к заплаканной женщине. Выждав паузу, сам же и ответил.
   - Не задалась. В общем, бросай ты свою заводскую халупу. Заходи ко мне завтра в Сураж. Дам денег, документы и кати себе на ростовские шахты. Туда сейчас всякий люд набирают. Мужа приглядишь, ты еще девка видная, в соку. Вон как с Евдокименко и Шаметой обошлась, обоих себе подчинила. А через пять лет здесь на тебя, как сейчас на Дамусика, уже никто не посмотрит. Езжай...
   Тимковский приладил какую-то шестерню и внезапно карманные часы выдали грустную и тонкую мелодию.
   Чириков под эту музыку еще долго провожал усталым взглядом Ульяну, которая уходила по лесной дороге, волоча за собой мокрый платок по опавшим листьям.
   Предзимняя пустота завладевала природой.
  
  
  
   []
  
  
  
   Ко времени, когда я только начинал служить, Михаил Васильевич Чириков уже двадцать три года находился в отставке. Но парадный мундир полковника милиции у него явно висел на ближней вешалке - его он надевал, постоянно торопясь на какие-то торжественные массовки, встречи, в поездки. Готовился к этому основательно, вдохновенно. От тех, кто напоминал ему о существующем в МВД запрете носить погоны после увольнения, по-библейски, шутливо и с печалью в голосе одновременно, отговаривался: "Кто я? Вечный милиционер".
   На каждое событие откликался стихами. И прежде, чем приступать к воспоминаниям о ликвидации банды Козина, просил меня, тогда еще старшего лейтенанта, как недавнего профессионального газетчика, вынести свое суждение о результатах его творческих порывов.
   Новые записи в беседах с Чириковым начинались с разбора его стихов, звонких при избытке высоких чувств. Стихов, подобных этому:
  
  Годы двадцатые, годы суровые
  Годы - покой никому нам не снится.
  Властью народной вы образованы,
  Силы рабоче-крестьянской милиции!
  
   Полковника Чирикова в сборе материла для возможной книги я не преследовал - мы бежали навстречу друг другу. Несколько школьных тетрадок заняли воспоминания ветерана. После смерти Михаила Васильевича прошло время на поиск других людей и документов, добавлявших сведения об обстоятельствах ликвидации банды.
  
   []
  
   Ветеран советской милиции Михаил Чириков.
  
   В тот период к нам в творческую командировку по направлению МВД СССР приезжал столичный журналист. Занимаясь, как руководитель пресс- службы организационным обеспечением его работы, я между делом рассказал ему историю о банде Козина.
   Через некоторое время была издана книга московского гостя, где среди некоторых материалов брянской тематики была напечатана главка о лесных бандитах. Выраженная автором благодарность брянскому подразделению за помощь в создании произведения несколько утолила обиду. Но ведь можно было предварительно условиться о публикации, тем самым избежать фактических неточностей...
   Тетрадки с воспоминаниями Чирикова я задвинул надолго.
   Банда Козина вновь привлекла к себе внимание неожиданным образом.
   Через трагические события на киевском Майдане в декабре 2013года - феврале 2014 года я пытался через интернет-ресурсы прояснить судьбы своих бывших однокурсников по Киевской высшей школе МВД СССР. Звонить по телефону в условиях глобальной и локальной прослушки службой "безпеки" и американскими спецслужбами, значило бы подставить под удар знакомых мне уже нерядовых сотрудников украинской милиции, их самих и близких им людей. Кому бы точно не позвонил - Гелетею, совсем неяркому студенту, с которым учился в одно время, а на момент написания этой книги - министру обороны Украины.
   Так набрел на сайт "На северо-восточных землях бывшей Гетманщины" со смешными и оскорбительными домыслами в отношении брянского региона.
   Подборка материалов представляла собой публикации о так называемом Особом Локотском округе на оккупированных территориях войсками фашистской Германии, ее сателлитов и "зеленой армии" Козина.
   Согласно электронной версии книги некоего Бурковского "Великая гражданская война 1939-1945", на которую ссылаются украинские источники, 15 ноября 1941 года под русским самоуправлением была образована Локотская волость, превращенная затем в Особый Локотский уезд со значительным приращением территории. В июле 1942 года был создан, опять же немцами, Особый Локотский округ в составе оккупированных восьми районов Орловской и Курской областей. Здесь сформировалась Русская освободительная народная армия (РОНА).
   Уже после ухода РОНА с отступавшими войсками вермахта было организовано антисоветское сопротивление, которое, по утверждению того же Бурковского, фактически переросло в гражданскую войну, якобы продолжалось на территории Брянщины и Орловщины вплоть до 1951 года (а на соседней Украине до 1955 года). Автор и украинские сочинители предполагают, что эта гражданская война длилась в течение 10 лет. Вот это и есть первая сказка, как часть идеологической работы, мало общего имевшей с исторической правдой.
   Другая сказка побежала за первой. На уже знакомом украинском сайте нельзя было пройти мимо материала "Отряд Николая Козина", заимствованном из Википедии.
   Пересказать не возьмусь, поскольку в качестве источника публикации была указана книга моего прошлого собеседника из московских журналистов. Он не совсем корректно, скажем так, использовал рассказанную мной историю. Получается, я и есть главный сказочник?
   Но я не мог опуститься до того, чтобы вопреки всем фактам говорить о бандитах как "повстанцах" и их родовых связях с РОНА.
   В книге столичного журналиста главарь банды Козин никогда не был назван по имени. Кто же Козина назвал Николаем?
   В роли "крестного отца" выступил Сергей Веревкин, практически мой ровесник, с автодорожным образованием. Писать начал в 80-е годы прошлого столетия, помогая отцу, бывшему сотруднику МУРа, редактировать мемуары. Первая книга "Вторая Мировая война: вырванные страницы", как указывается Веревкиным в электронной версии автобиографии, вышла в свет в феврале 2006 года и повествовала о малоизвестных в России эпизодах Второй Мировой войны на территории СССР. Затем на основе книжных материалов Веревкин опубликовал в "Парламентской газете" статью "Локотская альтернатива", которая стоила места главному редактору.
   А вот третью сказку о "Зеленой армии" в Суражском и сопредельных районах в изложении Веревкина, на мой взгляд, следует привести дословно ( с сохранением стиля и орфографии), чтобы всем стало очевидным - все и есть сказка, которую нельзя читать на ночь из-за переизбытка надуманных кошмаров.
  
   "26 августа 1943 года в связи с надвигающимся захватом территории "Локотской Республики" Красной Армией и проходящим отступлением германского Вермахта все регулярные части РОНА вместе с многими десятками тысяч добровольных гражданских беженцев начали поспешную, но заранее согласованную переброску в генерал-комиссариат "Белорутения" имперского рейхскомиссариата "Остланд", в Белоруссию, в Лепельский район.
   Народ бывшей "Локотской Республики" валом потянулся в леса.
   Наиболее сильные отряды народных мстителей за порушенное коммунистами счастье народное сначала сформировались в Мглинском и Суражском районах. Здесь образовалась и оперировала Зеленая Армия. Ее отряды подчинялись некоему командиру по фамилии Роздымаха, действительно имевшему отношение во время оккупации к Зондерштабу "Россия"... Роздымаха сумел быстро "нарастить ядро" - пополнить оставленных агентов из "спящей" сети недовольными и несогласными с советской жизнью жителями теперь уже бывшей "Локотской Республики" и развернуть их в Зеленую Армию. Зеленая Армия быстро превратилась в мощную силу, которая вымела с территории этих двух районов начавшую было насаждаться советскую власть. Против объединенных повстанческих отрядов Мглинского и Суражского районов были брошены несколько отдельных карательных батальонов НКВД, причем усиленных орудиями, танками, бронемашинами. А в каждом таком батальоне - от шестисот до одной тысячи отборных, вооруженных до зубов головорезов из НКВД, заматеревших на убийствах невинных, безоружных людей, плюс сто пятьдесят - двести человек из танкового или артиллерийского усиления. Сам Роздымаха погиб в одном из боев при выходе из очередного окружения. Остатки его отрядов, его Зеленой Армии, вывели из "мешка", перегруппировали и возглавили два брата Козины, один из которых, Николай, служил ранее в полиции порядка старшим полицейским Суражского участка. Перед самым отступлением Николай Козин был ранен и вместе с младшим братом остался на лесной заимке залечивать рану.
   Сразу же после оккупации территории "Локотской Республики" Красной Армией и начала антисоветской резистенции братья вступили в отряд, организованный бывшим сотрудником СД Войтенко (по другим источникам - Войтенковым) из оставшихся местных жителей, восставших против возвратившейся "родной" советской власти.
   Этот самый Войтенко-Войтенков оперировал со своим отрядом на самом западе "Локотской Республики", в Красногорском районе, граничившем с "Белорутенией" (Белоруссией), и сумел развернуть его за счет добровольцев из числа местных жителей до партизанской бригады численностью более одной тысячи человек. Но оружия повстанцам катастрофически не хватало, более половины членов бригады Войтенко имели в качестве оружия только топоры и вилы. "Товарищи" быстро среагировали на появление мощной силы в лице бригады повстанцев Войтенко и бросили против нее сразу несколько карательных спецбатальонов НКВД, усиленных артиллерией и бронетехникой. Уже через несколько месяцев яростных, кровопролитных, ожесточеннейших боев бригада Войтенко была наголову разбита. Сам Войтенко был убит при прорыве остатков отряда из окружения, и командиром этого отряда стал Николай Козин. В это время против Зеленой Армии Роздымахи уже шли бои на уничтожение. Отряд Николая Козина, уйдя от преследования карательных частей НКВД, присоединился к потрепанным частям Зеленой Армии, и к нему, в свою очередь, стали подтягиваться остатки других разбитых отрядов этой армии.
   Затем был решающий бой, и Зеленая Армия потерпела окончательное поражение.
   Но Николай Козин сумел сохранить свой отряд от разгрома и взял на себя руководство остальными, присоединившимися к его отряду остатками Зеленой Армии. Братья смогли не только вывести отряды и этим спасти их от гибели, но и, перегруппировав наличные силы, восстановили их боеспособность. Уже через пару месяцев отряды сильно пополнились простым русским народом, который продолжал свой непрекращающийся ни на один день исход из деревень, занятых Красной Армией, и снова стали грозной силой для коммунистов. Отряды братьев Козиных и отряды под командованием Ледовкина были наиболее многочисленными и опасными для власти коммунистов на Орловщине и Брянщине. Но, помимо этих крупных объединений, на территории бывшей "Локотской Республики" действовало и множество других повстанческих групп. Это была классическая партизанская война. При этом, по мере того как повстанцы самоорганизовывались, и мужали, и крепли в боях с Красной Армией, они начали распространять свое влияние и на другие, уже чисто советские земли за пределами бывшей при немцах "Локотской Республики".
   Вот это было уже очень опасно для Кремля. Угроза для советской власти на территории бывшей "Локотской Республики" со стороны повстанцев, консолидация народных сил и начавшееся разрастание повстанческой народной войны против советской власти на близлежащие территории стали настолько серьезными, что, помимо регулярных частей Красной Армии, руководство НКВД СССР для подавления народного восстания "локотчан" бросило против повстанцев полностью укомплектованную отборную карательную дивизию НКВД (до двадцати тысяч сытых, мордатых, натасканных на убийства гулаговских головорезов).
   Дивизия была переброшена с востока, из самой глубинки царства ГУЛАГа. Она не участвовала в боевых действиях на фронтах войны. Нет, все эти годы эта дивизия использовалась только там, в царстве ГУЛАГа, по своему прямому назначению, то
  есть только против "зэков".
   ( Отрывок из книги С.Веревкина "Вторая Мировая война: вырванные страницы").
  
  
   Бог ты мой, сколько злобной иронии и невежества, в смысле незнания географии и истории, неверных посылов и заключений!
   Территория, где в годы войны существовал Локотской округ, а также Суражский и Мглинский районы входили в состав Орловской области, после 5 июля 1944 года включены в состав вновь образованной Брянской области. Веревкин же допускает одновременное действие "отрядов" братьев Козиных на Орловщине и Брянщине.
  
   []
  
   Карта Орловской области до образования на ее территории Брянской области 5 июля 1944 года (с обозначениями Локтя и Суража).
  
   Районы Локотского округа и Суражский, Мглинский, Красногорский районы военного времени расположены на полярно противоположных землях: первые - на востоке, другие - на западе. Находятся на разных берегах Десны, со скоростью течения невозможной для устройства каких-либо переправ, кроме двух уже имевшихся - в районе Брянска и Трубчевского района на границе с Украиной. При этом расстояние от Локтя до Суража - 262 километра, до Красной Горы - 324 километра. Даже самой длинной рукой, управлявшей Локотским округом, никак нельзя было дотянуться до сопредельных с Белоруссией районов.
   Бандиты, организовавшиеся в партизанскую бригаду "Зеленой армии", по Веревкину, своей численностью якобы превышали одну тысячу человек. Если бы суражскими и красногорскими урочищами накрыть такое количество людей - головы или ноги обязательно бы повылезали из лоскутов!
   Действительно же за все время существования банды, с Козиным и без него, за пять лет, через нее прошло всего двадцать пять человек, в одно и то же время в ней могло находиться двенадцать человек, наибольшее число собиравшихся на ежегодные "слеты" не превышало восьми человек.
   Какие же силы участвовали в ликвидации банды? Веревкин насчитал около двадцати тысяч солдат дивизии НКВД, вооруженной различными видами военной техники, всеми, пожалуй, кроме самолетов и кораблей. Между тем в Суражском районе временно были задействованы подразделения внутренних войск НКВД-МВД: рота - после нападения в мае 1946 года на склад "Заготзерна" в Нивном, батальон - после июльской 1947 года расправы с активистами в Нивном и Ковалевщине, затем - взвод в качестве силового обеспечения спецопераций.
   Козин никогда не был в Локотском округе. Не был знаком с бандитом из Красногорского района Войтенковым, за которым Веревкин закрепил командование целой "бригадой" численность. более чем тысячи штыков.
   Банда Войтенкова действовала за сто километров от Суража. Между Суражским и Красногорским районами вклинивается также приграничный Гордеевский район. Дезертиры и бывшие полицейские в этих районах далеко не отходили от своих родных мест, своих семей. Криминальную активность проявляли только те банды, у которых была возможность после налетов скрыться на территории Белоруссии. В 1944 - начале 1945 года силами местных сотрудников НКВД в Красногорском районе были ликвидированы не связанные между собой банды Войтенкова и Хмельницкого (главаря задержали и разоружили колхозники села Яловка), в Гордеевском районе - банды Дударька и Ляшко, белорусская банда Пеленко, оперировавшая на территории Гордеевского района.
   Веревкин пишет об освобождении бандой от советской власти сразу двух районов - Суражского и Мглинского. Ни одна из деревень здесь, ни хуторок, ни поселочек даже минуты не были под бандитами. Грабежи, разбои, убийства совершались наскоками, в отношении отдельных единоличников, колхозников, активистов. А затем налетчики убегали за пределы этого административного района, за границы России, отсиживались по норам.
   Народный бунт против власти - ну, как же без топоров и вил! Веревкин размывает границы времен, упоминая эти орудия народного гнева как часть вооружения послевоенных бандитов. Между тем тогда, по словам современников, винтовку было легче найти, чем хороший топор для подворья. Павел Козин сохранил немецкую винтовку, ее получил, когда был в полиции. Автомат ППШ выкупил у Матыко, тот в свою очередь отобрал его у военрука одной из сельских школ. Петр Козин имел винтовку Мосина и немецкий автомат, - все получил, когда служил в полиции. У Беликова - винтовка, У Пуха - винтовка. У Рощина - винтовка, затем он разоружил работника Хотимского РО-МВД, забрал автомат. У Курбацкого-немецкая винтовка. Словом, все были вооружены, пистолеты были у каждого. В урочищах было спрятано немецкое и французское оружие, отобранное бандитами у местных ребят, когда те заходили в лес пострелять.
   Мог ли иметь Козин связи с националистическими повстанческими движениями в западных областях Украины или Белоруссии? В Дубенском районе Ровенской области Украины в то время жили дальние родственники Козина, в тех местах даже есть поселок Козин.
   Встречи с националистами Козин искал, но - с белорусскими. По оперативным данным, в сентябре 1947 года Козин отправил вдову бывшего полицейского Егора Курбацкого в Гомельскую область для связи с бандитами. Пушки у них, мол, и пулеметы: вот бы к ним пристать!
   - А где они обитают и как их узнать?
   - По вагонам они ходят, оборванные, заросшие, продают бульбу или хлеб, - инструктировал Урка. - Если в поезде повстанцев не встретишь, сойди на любой лесной станции. Условный сигнал для встречи - три удара палкой по дуплистому дереву.
   Курбацкая вернулась из Белоруссии с мешком картошки. А в гомельских лесах своим стуком по стволам только белок напугала.
   Обращения к банде Козина в исторических исследованиях, однополярных, оправдывающих коллаборационистов, лиц, сотрудничавших с фашистскими захватчиками в странах, оккупированных ими во время Второй мировой войны, следуют за описанием так называемого Локотского округа или Локотской республики. Мол, даже после разгрома этого административно-территориального образования его идеи унесла с собой в леса "Зеленая армия", где банда Козина была ее авангардом, а затем и основным боевым составом.
   Вот наиболее распространенное суждение, размещенное в блогосфере: "Свою же веру и готовность бороться до победы, русские антикоммунисты доказали организацией нескольких партизанских, антисоветских армий и отрядов ("Зелёная Армия" офицера зондерштаба "Russland" Роздымахи, "Объединенные повстанческие отряды Мглинского и Суражского районов", отряды братьев Козинцевых и т.д.), в составе которых русское и белорусское население воевало против безбожной власти до 1951-1953 гг.".
   Какие армии, бригады, отряды? Какие братья Козинцевы?
   А ведь за этими всеми "народными формированиями" стоит всего лишь одна банда Козина, остатки которой были ликвидированы в октябре 1948 года!
   Помимо Веревкина есть похожие на него авторы, которые идеализируют Локотской округ самоуправления и армию из дезертиров Красной Армии, бывших полицаев с одновременной героизацией обер-бургомистра этой территории Каминского, а также банды Козина как "зеленой" части локотской РОНА.
   Пожалуй, был лишь один человек, кто имел прямое отношение как к Локотскому округу самоуправления, так и к банде Козина. Такой фигурой являлся генерал Кондратий Филиппович Фирсанов. В должности начальника УМВД по Орловской области он до середины июля 1944 года занимался оперативной разработкой РОНА, личный состав которой из Локтя к тому времени вслед за отступавшими войсками вермахта переместился в Витебскую область Белоруссии, а затем - за пределы СССР. Оперативным ресурсом Фирсанова была осуществлена ярчайшая и многоходовая дискредитация Каминского, командующего РОНА, как агента НКВД, успешно внедренного к немцам.
  
   []
  
   Каминский (в центре) со штабом перед карательной операцией. Северо-Восток Белоруссии. Март 1944 года (фото из немецкого архива).
  
   Выходит Фирсанов напрямую переиграл рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера?
  
   В конце июля 1944 года Каминский был вызван в штаб-квартиру Гиммлера в Восточной Пруссии. Почести посыпались незамедлительно. Каминский был награжден Железным крестом 1-й степени, Знаком СС "За борьбу с партизанами". Резиденцию Гиммлера Каминский покинул в новом звании ваффен-бригадефюрера (генерал-майора) войск СС. Но менее чем через месяц автомашина Каминского -вместе с ним, а также водителем, начальником штаба и врачом - по пути к окружному командованию СС была изрешечена пулями. По личному указанию рейхсфюрера СС расстрел произвели охранники одного из концлагерей, располагавшегося недалеко от автобана. Гиммлер испугался за себя, быстро и успешно выполнил работу над ошибками. "Агент НКВД" Каминский не мог претендовать на роль руководителя российского освободительного движения. Уже 16 сентября 1944 года Гиммлер приглашает на первую аудиенцию генерала Власова.
  
   История неожиданной, скоротечной и тайной ликвидации Каминского неудобна для тех, кто из него малюет на новых холстах истории образ российского Бандеры.
   Операция, начатая против Каминского еще в 1942 году, нашла свое завершение, когда Фирсанов незадолго до этого уже был назначен на должность начальника УМВД вновь образованной Брянской области и вплотную занялся ликвидацией засевших в лесах мелких банд. Павел Козин тогда еще никаким образом не обозначался в оперативных планах, до зимы 1945 года, укрывался, в зависимости от сезона, в подвалах и на печках.
   А как же "власовцы"? Почему в Брянской области дезертиры, бандиты Козина называли себя "власовцами"? Тогда как реально их там не могло быть.
   Русская освободительная армия Власова (РОА) с апреля 1943 года существовала как формальное соединение русских добровольческих подразделений вермахта различного формата и на различных участках оккупированных территорий. Реально же РОА, в три дивизии, начала создаваться только в ноябре 1944 года. Остатки личного состава локотской РОНА, уже без Каминского, были включены в первую дивизию РОА.
   Суражский писатель С. Стешец, доказывая реальность существования местного подполья, ссылается на справку одного из центральных архивов о действиях подпольщиков по разложению батальона РОА. Но в российском Сураже подразделения РОНА и РОА не дислоцировались. Между тем в белорусском Сураже под Витебском одно время были расквартированы два батальона РОНА после их бегства сюда с семьями перед освобождением Локтя от германских оккупантов в первых числах сентября 1943 года: каратели не были способны противостоять Красной Армии, уже в первых боях в плен сдались 700 бойцов армии Каминского.
   Пятая Клетнянская партизанская бригада Еремина, в составе которой сражались суражские партизаны и с которой поддерживали связь подпольщики Суража, занималась дислоцированными на территориях Могилевской и Гомельской областей Белоруссии подразделениями "Русской национальной народной армии" (РННА), в частности, русским батальоном "Припять", сформированными из военнопленных и дезертиров Красной Армии. Эти батальоны находились под началом 700-го полкового штаба особого назначения при начальнике оперативного отдела группы армий "Центр" во главе с представителями высшего немецкого командования. Личный состав РННА в 1943 году был переброшен во Францию, где армия прекратила свое существование. Позже часть бывших ее батальонов влилась в состав РОА Власова, но не раньше 1944 года.
   Кто такие "власовцы" хорошо объясняли красноармейцам политруки, фронтовые и центральные газеты. Просвещали немцы, сбрасывая на окопы листовки. Все изменники Родины обретали одно лицо и название.
  
   []
  
   Последние дни банды Козина.
  
   Кто был в банде, не говорил о себе, что вот он - предатель, дезертир, бывший полицай. Заявляемая принадлежность к "власовцам" должна была создать впечатление у местного населения о том, что перед ним стоит не рядовая урка, а солдат грозной и неведомой армии, скрытой в лесах до нужного часа. Такой маскарад подавлял волю людей. Бандит, с порога преподнеся себя "власовцем", будто делал предложение жертве смириться с предстоявшим разором: я, мол, граблю тебя, твою семью, но я враг от безысходности в условиях ужесточившейся советской власти, что и ты, колхозник, испытываешь сам на собственной шкуре.
   Образ жизни и настроения в послевоенное время определяли голодные дни, последовавшие за неурожаем, и обусловленные не только неурожаем, но и политикой советского государства. Экспорт зерна за рубеж для получения ресурсов для восстановления экономики и разрушенных городов превысил уровень трех предвоенных лет. Одновременно создавался стратегический зерновой резерв на случай новой войны. Максимальные значения приобретали плановые показатели на государственные хлебозаготовки. Была увеличена налоговая нагрузка на население при снижении оплаты труда и росте цен. Очередной облигационный госзайм и денежная реформа вымыли до малого остатки денежной массы, остававшейся на руках. Вынужденные государственные меры объективно не могли приниматься на "ура", но молчаливое согласие, подтверждаемое добросовестной работой и рублем, обеспечивалось.
   Новоиспеченные "власовцы" серьезно полагали, что, в случае прихода американцев им зачтется лесной стаж и расправы с советским активом. Они как тонкие аналитики между строк "Правды" предугадывали конфликты СССР и США в Китае, Корее, в арабском мире Ближнего Востока. Эти надежды заставляли бандитов цепляться за родные коряги, не сбегать далеко, отворачивали от добровольной сдачи в НКВД - МВД.
   Долго продержаться бандитам помогало приграничное положение леса, близость других российских районов, белорусских земель. Административные согласования по силам и средствам преследования налетчиков выхолаживали "горячие" следы преступлений до состояния ледышек, на которых оперативные группы не раз поскальзывались. Не способствовали слаженной работе сшибки амбиций руководителей местных райотделений милиции, партийных властей.
   Не последнюю роль в этом сыграл бывший секретарь Суражского РК ВКП(б) Руленков. Он, самовольно переместившись на другой край оккупированных территорий, нарушил ранее созданную структуру партизанского и подпольного сопротивления в Суражском районе и тем самым дал возможность закрепиться силам, поддерживавшим гитлеровцев, расширить эту базу и придать ей некую устойчивость в первые послевоенные годы. Насколько он Руленков был силен в простеньком по своей биологической наивности законе выживания!
   Просматривая архивные материалы в поисках информации о нем, в книге "Написано войной", изданной Госархивом Брянской области в 2012 году, я нашел письмо Г.Н.Руленкова Севскому укому РКП (б) с Врангельского фронта.
   Через два месяца после назначения политруком в 376-й полк 42-й советской стрелковой дивизии летом 1920 года Руленков в запорожской деревне Очеретовка был захвачен белогвардейцами. Он видел, как на спинах товарищей по партии белогвардейцы ножами писали письма " коммунистам, комиссарам и жидам". О чем писал Руленков?
  
   "...Мои документы: удостоверение укомпарта, членский билет, попали в плен. Я был записан на допросе не на свою фамилию. Но, когда меня спросили, держа мой членский билет в руках. Вот партбилет коммуниста. Вы его, коммуниста, знаете? Я ответил: "Нет ". На вторые сутки мы записались добровольцами в ряды белогвардейцев, попали в пулеметную команду 10-го Гундоровского полка (в составе Донского казачьего корпуса). Сбежал на четвертый день, Просидел 10 суток на чердаке у одного крестьянина. Было скучно и обидно. Через 4 дня пути достиг своих частей".
   Письмо завешалось призывно: " Да здравствует Севский укомпарт! Товарищи, помогите нашим семьям. С товарищеским приветом Г.Руленков, член Р.К.П.".
  
   Может, есть что-то от мифа о всепроникающем контроле сталинской репрессивной машины, если она проглядела трусоватого главу районной партийной организации, враждебную советской власти семью Болтуновых из Нивного - председателя колхоза. его жену ,секретаря парторганизации ВКП (б) и их сына, не по возрасту активного вредителя?
  
  
  
   []
  
   После ликвидации банды большие награды со служебного небосклона не посыпались. Наградные документы проходили через обком ВКП (б). Здесь они и оседали, как налет пыли на давно немытом стакане с трибуны для участников каких- либо партийных дискуссий.
   Генерал Фирсанов в отношениях с первым секретарем областной партийной организации Егоровым уже проигрывал перед Москвой и сгорел в пламени междоусобиц в звене ВКП (б)-МВД. Но благодаря прошлым заслугам и личным контактам с руководителями МВД, в конце 1949 года был переведен в другой регион, назначен Министром внутренних дел Башкирской АССР. После зачистки сталинских кадров в системе МВД с 1954 года занимал должность заместителя начальника управления почтового ящика в Куйбышевском гидрострое. Затем был заместителем начальника Кунеевского исправительно-трудового лагеря, а после его ликвидации - работал в аппарате управления общественного порядка Куйбышевского облисполкома. В 1960 году в возрасте 58 лет уволен.
   Первый секретарь А. Н Егоров также вскоре покинул Брянскую область с большим партийным повышением. С 1950 года по 1955 года он - первый секретарь ЦК Компартии Карело-Финской ССР. В то время вторым секретарем являлся Ю.В. Андропов, который перед предстоявшим переводом в аппарат ЦК ВКП (б) поручился за Егорова, бывшего руководителя горкома партии в Рыбинске Ярославской области, где Андропов в то время возглавлял горком комсомола. Затем Егоров был смещен с новой партийной должности как "сталинский" назначенец, а через год выведен из состава ЦК КПСС. В 1955-1961 годах работал заместителем председателя Омского облисполкома.
   Егоров оставил о себе в Брянске недобрую память. После войны в городе не было ни одного кинотеатра. Москва считала такое обстоятельство идеологическим упущением, советовала проехать по селам и перенять опыт местных клубов, где вовсю крутили советские кинофильмы. В 1949 году Егоров положение поправил: при самых невероятных по скорости темпах строительства, всего за полгода, немецкими военнопленными был построен помпезный по тому времени "Октябрь". Через десять лет "Октябрь", имея уже почетное звание "Лучший кинотеатр РСФСР", рухнул, похоронив под собой сорок четыре человека по официальным справкам. Очевидцы говорили о гибели не менее двухсот пятидесяти человек.
   Начальник Суражского РО-МВД Чириков был награжден в соответствии с приказом по МВД СССР от 30.10 1948 года ? 638 знаком "Заслуженный работник МВД". Генерал Фирсанов, уже зная о своем предстоявшем служебном перемещении, все сделал, чтобы за содеянное в разгроме банды, в силу своих служебных симпатий поднять Чирикова до Брянского областного аппарата МВД. Михаил Васильевич стал заместителем начальника отдела ББ. На очень короткое время. Затем, уже после Фирсанова, он возглавлял отдел по исправительно-трудовым колониям. Полковник милиции Чириков ушел в отставку с должности начальника паспортно-регистрационного отдела в 1961 году.
   Скорее, его "ушли" в отставку. Он ведь после назначения генерала Фирсанова в Башкирию если и опустил планку отношений с новыми руководителями УМВД, то не намного. В МВД уже никто не мог оказать какой-либо поддержки: после разоблачения культа личности Сталина на известном съезде КПСС это ведомство, видимо, для ослабления его влияния на жизнь страны вначале возглавлял недавний партийный функционер, курировавший строительство, затем - бывший начальник погранвойск.
   Но сколько с отставкой Чирикова в его сорок восемь лет потеряло МВД, столько приобрел Брянск.
   В лютые морозы он рассекал по улицам на трофейном мотоцикле - его голые руки прохожие принимали за красные краги. Чириков стал одним из основателей городского клуба "моржевателей". Если он, окунаясь в проруби на Десне, замечал человека с фотокамерой, то просил об одном. На всех снимках Чириков был запечатлен по шею в воде, чтобы скрыть татуированные на теле эпизоды начала его бурной жизни.
   Памятуя свое коммунарское прошлое, он к кузнечному горну, конечно, не вернулся, но стал помогать районным комиссиям и инспекциям по делам несовершеннолетних в Брянске. Сейчас подходы Чирикова к "трудным" подросткам назвали бы методом "восьми поглаживаний". Необязательно при этом надо было выправлять непослушные пацаньи вихры, но от наставника требовалось как можно чаще, при первом же поводе, выражать или оказывать поддержку. В чем дядя Миша никому не отказывал.
   Его же собственные дети, две дочери и два сына, уже выросли настолько, что не нуждались в сиюминутной опеке.
   Полковник Чириков, с его рассказами о прошлых событиях, с его цепкой памятью на имена их участников, насыщением своих слов иронией и юмором, был всегда желаемым гостем в строевых подразделениях милиции, где было много молодежи. В начале шестидесятых годов прошлого столетия, когда ЦК ВЛКСМ увлекся массовыми акциями, Михаил Васильевич возглавлял на одних Всесоюзных слетах делегации молодых сотрудников брянской милиции, на других - уже делегации самих наставников.
  
   []
  
   Михаил Чириков среди сотрудников патрульно-постовой службы.
  
   Военно-патриотическая работа ветерана Чирикова стала выходить за пределы МВД в период подготовки к 20-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне и последующие годы, когда День Победы вновь стал государственным праздником. В агитационные рейды уходил бронепоезд "Брянский комсомолец". Рубку, так по-морскому называлось место командира бронепоезда, безоговорочно занимал Михаил Васильевич. Ветеран милиции был у истоков зарождения Всесоюзной вахты памяти, затем ежегодно выезжал в города СССР, которые принимали ее почетную эстафету.
   Брянским городским комитетом комсомола в 1969 году, через три года после открытия Памятника освободителям Брянска на площади Партизан, было принято решение об установлении Поста ?1 у Вечного огня. В этом документе были реализованы неоднократные предложения Чирикова с примером Волгограда, где уже был учрежден подобный юнармейский пост на аллее Героев.
   С первого дня и на протяжении почти двадцати лет Михаил Васильевич был руководителем этого поста, механизм работы которого не сразу достиг своей четкости. Ветеран даже сам, своими шагами, вымерял маршрут к Вечному огню от предполагаемого пункта размещения караула. С 1972 года на дежурство заступили школы Брянска.
   Михаил Васильевич, чуткий к настроениям ребят, почувствовал, на какую духовную и нравственную высоту они начинают подниматься у Вечного огня. Казалось, это о них была сложена задорно и широко звучавшая тогда на просторах страны песня "Орлята учатся летать". Вскоре только лучшие школы в ежегодном соревновании юнармейцев получали право заступить на Пост ?1, который стал не только мощным средством воспитания патриотизма, но и лицом, визитной карточкой города.
   За то время в часовых отряда Чирикова побывало почти двести тысяч юных жителей Брянска, На многих ребят общение с Михаилом Васильевичем оказало решающее воздействие в будущем выборе профессии военнослужащего или сотрудника органов внутренних дел. За десять лет войны в Афганистане через пекло боев там прошло более тысячи парней с выучкой школы Первого поста.
  
   []
  
   Александра Пахмутова и Михаил Чириков среди юнармейцев Поста ?1 на Площади партизан Брянска.
  
   Авторы песни об орлятах, Александра Пахмутова и Николай Добронравов, однажды встретились с юными часовыми на площади Партизан. Не могли проехать мимо этого святого места, знакомясь с Брянском.
   - Это уже не орлята. Настоящие орлы!- шутила Александра Николаевна, одаривая ребят своей лучезарной улыбкой. - А Вы, Михаил Васильевич, для них как та седая вершина из песни.
   Михаил Васильевич умирал долго и мучительно для себя, своего окружения. Накануне своей смерти позвонил бывшему редактору "Брянского комсомольца" Алексею Новицкому, предупредил, что через неделю умрет, попросил написать некролог и ему предварительно прочитать этот текст.
   Звонил и мне. Сказал: прости, но твои прощальные слова не выйдут за пределы жесткой формулировки сурового ведомства о его жизни "родился - служил - умер". После его смерти соболезнование политотдела УВД было выдержано в этом стиле, в несколько строк. Неофициально влияя на газету УВД "По горячим следам" как инициатор ее создания, я написал эмоциональное обращение от имени сотрудников УВД под рубрикой "Памяти товарища" и с заголовком "Кто я? Вечный милиционер".
   Из редакции газеты "Щит и меч" МВД СССР позвонила полковник Лариса Ассаулова. Она когда-то публиковала материал о Чирикове, о его милицейском становлении, а сейчас в трубку тихо плакала после прочтения добрых прощальных слов о нем в нашей милицейской газете.
   Петренко, некоторое время, после перевода Чирикова из Суража в Брянск, служил начальником следственного отделения Клинцовского отдела МВД. Ко времени нашей переписки он, уже был на пенсии, последняя должность - начальник Жуковского РОВД. Николай Родионович был осторожен в суждениях. Считал преувеличенной роль МГБ в разгроме банды Козина после публикации в местной прессе исторических материалов об органах госбезопасности. Он говорил о том, что чекисты создали подобие мифа о фигуре Раздымахо. Слепили образ опасного и хитрого врага. За численность его банды посчитали полицейских Струженского гарнизона.
  
   []
  
   Письмо Николая Петренко.
  
   Когда Петренко узнал о своем смертельном диагнозе, он, сохраняя приговор медиков в тайне, ушел из мира, не доставляя другим больших хлопот. Именной пистолет "Вальтер", полученный в награду за операцию против Козинской банды, сделал тогда последний выстрел. Так мне сказали близкие к Петренко люди. Большой грех, но и сильный поступок.
   Именными часами (получилось, что уже вторыми в своей службе) за участие в ликвидации банды был награжден Тимковский. Павел Иванович никогда не покидал Сураж. Окончил заочно Горьковскую школу милиции. Сменил Чирикова на посту начальника Суражского РО-МВД, уволен в начале июля 1961 года.
   Павел Петрович Клюев с сентября 1948 года стал курсантом Свердловской школы МВД СССР, служил в исправительно-трудовых лагерях Брянской области. Уволен в 1954 году.
   Владимир Иванович Фещенко служил до 1 июля 1949 года, уволен по болезни, обострились фронтовые ранения. Он открыто переживал перевод Чирикова в Брянск. Все затем пошло для Фещенко нервно, на срывах.
   Заместитель начальника ГУББ МВД СССР полковник Трофимов после расформирования главка в феврале 1950 года прослужил около года в должности заместителя начальника Отдела спецпоселений МВД СССР. Это как бы опытного хирурга перевести в логопеды. Павел Лукич затем был уволен по состоянию здоровья.
   Начальник отдела борьбы с бандитизмом УМВД Брянской области Александр Федорович Тришкин после расформирования подразделений ББ в 1950 году перевелся на знакомые ему золотые прииски Дальстроя. К кубинскому товарищу Бланко. В 1957 году попал под партийную чистку " сталинских" кадров, уволен, исключен из КПСС.
   Следователь отдела ББ Соколов в пятидесятых годах прошлого столетия руководил Брасовским РОВД, на территории обслуживания которого располагается поселок Локоть, некогда центр Локотского округа. В последние годы "хрущевской оттепели" возглавлял отдел милиции Советского райисполкома города Брянска. Завершил службу в 1968 году в должности начальника отдела БХСС по городу Брянску. Алексей Николаевич умер на
  97-м году жизни.
   Судьбой бандитов не интересовался. Читал жалобы "невинно томящихся" Белоножко и старшего из братьев Якубовских на плохое содержание в тюрьме. Ладно, Белоножко. Вот бы почитали жалобы Якубовского подпольщики и партизаны из Суражской тюрьмы, где тот был начальником в годы фашистской оккупации. Каратель, которого не достала пуля отмщения. В СССР после войны отменили смертную казнь на какое-то время и его судьба прощемилась в эту дыру.
   Знаком с некоторыми родственниками бандитов. Встречал их даже в областном аппарате УВД и в МВД на Житной. Известно, что кто- то из них возглавил крупнейший железнодорожный узел, кто-то стал звездой научного небосклона, кто-то знаменитым летчиком. Эту тему никогда с ними не затрагивал, и мне иногда казалось, что я знаю о прошлом в Суражском районе больше, чем они сами.
   Счел для себя должным изменить имена бандитов и их пособников, на которых не было крови, кто не был осужден, кто искренне раскаялся и оказывал содействие органам НКВД-МВД. В повествовании - иные имена у женщин и подростков. Не вся оперативная работа представлена и это не было целью ее показать. Сохранены семейные тайны.
   Не надо искать подтексты через лупу. О чем хотел рассказать, о том и говорю. Чего остерегаюсь... Рождения новых мифических героев "зеленой армии" подобия "Раздымахи", "Николая Козина". Не переубедить тех, у кого на генном уровне закреплена досада на Россию, на ее прошлое, на ее исторические перспективы, и они для публичного выражения ее, этой досады, используют любой повод.
   Моей рукой водило иное чувство.
  
   Брянск, 2013год
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"