Итиль Ирина : другие произведения.

И мы ни о чем не мечтаем

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Потому что век наш весь в черном, Он носит цилиндр высокий, И все-таки мы продолжаем бежать, А затем когда бьет на часах Бездействия час и час отстраненья От дел повседневных, Тогда приходит к нам раздвоенье И мы ни о чем не мечтаем". Гийом Аполлинер "Звуки рога...".
  И мы ни о чем не мечтаем.
  В тот день, когда прозвенел последний в моей жизни школьный звонок, трое мужчин в белой форме сотрудников комиссии забрали меня и весь класс после уроков и отвезли в Институт Будущего. Пока остальные возбужденно галдели, я смотрел в пол, изучая свои кроссовки.
  В приемной Института женщина в очках провела для нас краткую инструкцию и я, дождавшись своей очереди, приложил карточку с персональными данными к считывающему устройству и, подождав, когда двери откроются, вошел в комнату, разглашать содержание которой запрещено.
  После трех часов тестов и проверок я, совершенно вымотанный, сидел на скамейке и наблюдал, как такие же семнадцатилетние ожидают своей очереди, переговариваются, радуются или плачут. Я не понимал, как у них остались силы на такое: я был физически, умственно и эмоционально выжат, раскроен и сшит, как новое пальто. Я не испытал бы радости даже, если бы прошел тест.
  Женщина в очках попросила пройти за ней в кабинет. За стеклянным столом сидел пожилой, с залысинами, мужчина, манипулирующий десятком разных экранов. На низкой скамеечке сидела мама в форменном комбинезоне. На карточке, пришитой к левой части груди, значился ее инвентарный номер.
  - Присядьте, Б-билли, - чуть заикаясь, попросил мужчина. Я неуклюже сел рядом с мамой, смущенно пытаясь не глазеть на нее, и от этого не знал, куда деть свои длинные ноги. Она почти не изменилась с нашей последней встречи семь лет назад. Видно было, что ее труды пользуются большим спросом - на ее карточке светился синий конвертик. Я украдкой взглянул на нее снова. Грустная. А это значит, что тест не сдан. И, хоть я должен был расстроиться, я ничего подобного не чувствовал.
  - К сожалению, Б-билли, вы не прошли тест Джорджа-Евгеньева.
  Я пожал плечами.
  - Вам не хватило нескольких баллов до средней отметки.
  Я уставился в пол, ожидая продолжения.
  - Но мнение в-ваших родителей б-было учтено, - мама робко взглянула на меня. Я это почувствовал, рассматривая свои немного вылинявшие школьные штаны. - Мы сможем дать вам хорошее место. В Библиотеке.
  Я вздрогнул и поднял голову. Он смотрел на меня с печальной полуулыбкой, ожидая ответа. Не знаю, какой реакции от меня хотели: радости, благодарности, удивления? Все было решено за меня Джорджем и Евгеньевым, тестом, который определял интеллектуальные возможности человека и делал прогнозы книг или статей, которые он мог бы написать в будущем. Мой результат показывал, что я могу книги хранить, а не писать. К тому же я был молчалив на собеседовании: ценное качество для Библиотекаря.
  Я помню экскурсию в первом классе. Огромное, мрачное здание, серое и какое-то скорбное. Оно внушало мне ужас, первобытный, дикий ужас, который нельзя было выразить словами. Словно ты встретился с диким зверем и замер, завороженный опасностью. Ты мог бы сбежать, но уже слишком поздно: зверь тебя поглотил.
  И завтра я, собрав свои вещи, которых было немного, отправлялся туда. Навсегда.
  Унылая комната общежития стала совсем чужой после того, как мой сосед покинул ее две недели назад. Не скажу, чтобы я любил эту комнату. Я был ее печальным прохожим, а она не была моим домом. Единственной светлой вещью в ней был оставшийся от предыдущего владельца выцветший плакат, на котором резвились глупые, толстые, веселые щенки. Этот плакат меня всегда раздражал, но выбросить его не мог: лелеял это раздражение, как красивый цветок, ухаживал за ним, ожидая с интересом, когда оно перерастет в ярость.
  Раздался знакомый щелчок. Я вышел из оцепенения. Одна из стен замерцала и сложилась в лицо отца.
  - Билли.
  Я знал, что ему стоит выпросить эти минуты разговора из своего сверхзагруженного графика и поэтому попытался изобразить улыбку.
  - Папа.
  - Мне сообщили о... результатах теста, - я представил себе это. Библиотекари поднимаются до буквы "Ф" на лифте, перебираются на монорельс, находят там моего отца, отключают его от общей Сети и открывают капсулу в комнате ожидания. Сначала он кричит, вырванный из привычной обстановки, как рожденный младенец, бьется в тисках, а затем успокаивается под действием капельницы. Через час он уже самостоятельно выбирается наружу, где профессор с залысинами сообщает ему, что его сын немного не дотянул по баллам до гуманитарных наук. Лицо отца ничего не выражает, он слишком занят внутренней работой. Ему предлагают позвонить мне. Он неохотно соглашается, потому что так надо и так принято.
  - Поздравляю тебя, сын.
  Я киваю. Моя улыбка напоминает оскал человека, страдающего от сильной боли. Я вижу на заднем фоне фигуру мамы. Это меня удивляет. Почему она там? Разве ее не должны уже были погрузить в капсулу в отделе исторических наук?
  - Спасибо.
  - Через три месяца ты можешь посетить меня в читальном зале, - говорит он.
  - Хорошо.
  На этом наш разговор обрывается. Я выключаю свет и долго сижу в темноте, уставившись в стену. Толстые щенки веселятся в луче лунного света, бегут куда-то в блеклую даль, которая когда-то была ярко-зеленой.
   Тишина заполняет все уголки комнаты и тает на языке горечью. Я Библиотекарь.
  ***
  После трех лет обучения меня определили в отдел художественной литературы. Там не так много посетителей, как в периодике или в отделе технической литературы. В основном я занимался ночной работой: обходил сектор и проверял, все ли капсулы в порядке, нужен ли ремонт и изредка помогал писателям и поэтам, которых утром нужно было выдать, вернуть из Сети и адаптировать. С другими сотрудниками Библиотеки я виделся редко, а постоянно только с Линор и Эдом - такими же молодыми людьми, не прошедшими тест Джорджа-Евгеньева. Линор была громкой и шумной и занималась ремонтными работами ночной смены. Иногда я видел, как она улыбается мне издалека или машет рукой, сияя своими мягкими карими глазами из-под густой каштановой челки. Эд возился с электронными каталогами и карточками, заполнял и списывал что-то постоянно. Линор смеялась и называла его Ужасной Феей, потому что его всклокоченные волосы и неряшливый вид никак не сочетались с тем почти фантастическим порядком отдела.
  - Проследи, чтобы Эд поел, - наставляла меня Линор, закрепляя пояс с инструментами. Сегодня ей нужно было устранить сбои, которые возникли из-за дневных перепадов напряжения в районе букв "Б" и "В". Я обнаружил их почти сразу, за что начальник меня похвалил.
  Я кивнул, она улыбнулась, сдула челку с глаз и помахала рукой, легко запрыгивая в монорельс.
  Когда кабинка отъехала, я несколько минут постоял, прислушиваясь к тихому шуршанию тросов муравейника лифтов и монорельсов. А затем провел карточкой доступа, и прозрачные двери кабинки открылись. Когда я несся к букве "А", редкие вспышки тусклого ночного освещения выхватывали другие монорельсы и другие отделы.
  Вновь проведя карточкой доступа, я постучал по левой стороне груди, включая фонарик. Сначала я проверил на входе камеры наблюдения. Ничего подозрительного не заметив, передал Эду голосовой отчет. По выданным данным я немного изменил настойки жизнеобеспечения в нескольких капсулах. И отключил десяток. Это были те, кого нужно сдать в хранилище или списать. Утром их переведут на самый нижний этаж, где эти люди смогут продолжить свою деятельность, но уже в более комфортных условиях и без постоянных выдач на абонемент.
  - Билли! - приглушенный голос Эда из наушника заставил меня вздрогнуть. - Проверь в секторе "Б" одну из капсул. Что-то с механизмом, а книгу завтра берут на абонемент. Попробуй вручную.
  - Понял, - я прикоснулся пальцами к консоли, получая координаты от Эда, закончил проверку сектора "А" и нажал на кнопку вызова монорельса.
  Помехи не дали мне как следует рассмотреть проблемную капсулу, поэтому я провел карточкой доступа второго уровня по считывающему аппарату и вошел внутрь. Когда дверь закрылась, отрезая от внешнего мира, я непроизвольно передернул плечами. Библиотечная тишина, изредка нарушаемая гулом проводов и едва слышными вздохами системы вентиляции, давила на уши. Я включил радио. Голоса из внешнего мира придали мне сил, разгоняя мертвую тишину книжного хранилища, которое представляло из себя ряд одинаковых стеллажей с выдвижными ящиками под капсулы.
  Следуя за координатами, я прошел до "БИ", встал на металлическую площадку с консолью, ввел код доступа вручную и получил сведения.
  - "Бист, Хемлок Роуз" - прочитал я Эду.
  - Оно самое, открывай, я дам тебе доступ.
  Площадка чуть дернулась и стала подниматься. Замерев возле нужной камеры, она снова дернулась. Я поморщился: нужно сказать техникам, чтобы отрегулировали ее. Приложив карточку к цветной панели около консоли капсулы, я получил разрешение вести пароль.
  - Готово, Эд.
  - Понял, в чем причина поломки?
  - Немного барахлит связь с Сетью. Я пока не понял, почему автоматически логофф не произошел.
  - Я проверю. Помоги книге адаптироваться к среде и отведи в комнату ожидания.
  - А как же обход? - я недовольно скривился. Вообще-то это не входило в мои обязанности.
  - Отправлю за тебя кого-нибудь. Отключаюсь.
  Ничего не оставалось, как сделать то, что сказал Эд. Вообще капсула должна автоматически спуститься в зал выдачи на абонемент, к другим Библиотекарям, но из-за сбоя я теперь должен делать все вручную. Погрузил ее на площадку, и она плавно проехала вдоль стеллажей в "Комнату Ожидания": звуконепроницаемое помещение, в котором я отключил Сеть и откинул крышку.
  Хемлок Роуз Бист сразу же открыла глаза и сделала глубокий, мощный вдох, словно выныривая из воды. Я с трудом сдерживал отвращение, наблюдая сквозь прозрачный монитор, на котором выскакивали данные книги, как она снова заглатывает воздух, чтобы закричать от ужаса. Наушники предохраняют меня, а Библиотеку - мощные стены Комнаты Ожидания. Истерика длилась недолго: подействовала успокоительное, которое я впрыснул через систему жизнеобеспечения. Через семь минут она почти перестала всхлипывать, и я решил, что Хемлок Роуз Бист можно освободить от ремней безопасности.
  Когда я подошел, она дернулась.
  - Кто здесь? - хриплым от крика голосом спросила она. - Выпусти меня! Выпусти меня! Я не хочу быть здесь!
  Я не обратил внимания на ее крики. Люди-книги часто после выхода из Сети несут чушь в первые минуты. Склонившись над ней, я проверил медицинские датчики. Они показывали небольшие отклонения от нормы.
  - Кто вы? - спросила она снова. - Почему вы не отвечаете? Отпустите меня! Мне... мне страшно... не заставляйте меня возвращаться обратно в Сеть. - Ее последние слова прозвучали так жалобно, что я невольно оторвался от изучения медицинских показателей и взглянул на нее. Темные, намокшие на потный лоб волосы, серые глаза, светлые ресницы, кажущиеся почти белыми. Тонкий острый нос и тонкие губы, нервно дрогнувший кадык. Одета в стандартный комбинезон синего цвета с карточкой на левой стороне груди.
  И она меня боялась. Я, как Библиотекарь, должен был ее успокоить. Стандартные вопросы, отвлекающие внимание.
  - Хемлок Роуз Бист?
  - Да, - рассеянно пробормотала она, изучая мое лицо.
  - Вы Хемлок Роуз Бист? - повторил я.
  - Вы глухой что ли? - язвительно бросила она, дернувшись в ремнях. - Я же сказала, что да! К тому же вы, как Библиотекарь, должны были прочитать это в моей карточке.
  Я попытался улыбнуться. Она скривили губы.
  - Не надо. Перестаньте.
  Я не понял.
  - Что перестать?
  - Не надо мне улыбаться так. Я дура что ли? Ваша фальшивая улыбка мне не нужна. Развязывайте ремни и дайте мне размять ноги, идиот.
  Что-то во мне щелкнуло и, вместо того, чтобы сделать то, что она просила, я отбросил все заученные протоколы.
  - Я не идиот. И улыбаться Вам я должен по инструкции. Так что примите это как должное.
  - О! - Хемлок Роуз Бист протянула этот гласный так ядовито, что у меня мурашки пробежали по спине. - Эта штука имеет чувства! Офицер, звоните в участок! Земля, твое, мой мальчик, достоянье! И более того, ты - человек!
  - Что? - я нахмурился.
  - Соображайте быстрее, мой Бармаглот, и развязывайте меня, болит уже все, - плаксиво протянула она.
  Я поджал губы, чувствуя странное чувство обиды, но подчинился, потому что она уже пришла в себя, и держать ее дольше не имело смысла.
  - Вы посмотрите на него, - хихикнула Хемлок Роуз, усаживаясь в капсуле и потирая костяшками пальцев виски. - Он так свирлеп и дик! Я сама, - она оказалась от предложенной по протоколу руки и легко вылезла за капсулы. Сделав несколько неуверенных шагов, она чуть не упала. Я подхватил ее за локоть.
  - Не надо. Любая боль хороша, монами, когда лежишь в этом гробу месяцами. Слава тебе, безысходная боль! Оставьте меня, я хочу побыть одна.
  - Я должен передать Вас утреннему Библиотекарю в зал выдачи.
  Хемлок Роуз вырвала локоть из моей руки.
  - А, теперь вы вспомнили о правилах, мой Бармаглотик. Я не хочу находиться рядом с этим гробом.
  - Это не гроб, а капсула.
  - Сейчас я посмотрю на вас очень язвительно, - предупредила она и встала рядом, запрокинув голову. Так я понял, что ниже меня на голову, а то и больше. - А теперь я хочу куда-нибудь выйти. Тут есть душевая? Или туалет?
  Я растеряно взглянул на консоль с инструкцией.
  - Здесь есть туалетная комната и место для сна.
  - Отлично! Фу, эти шмотки воняют! Чем вы нас обливаете во время полусмерти? Формалином?
  Она не потрудилась даже отвернуться, стягивая форменный комбинезон на ходу. Я скосил глаза в сторону датчиков.
  - Налево или направо? А, я нашла! - услышав щелчок замка, я подхватил ее вещи и аккуратно сложил.
  Прозрачный монитор мигнул, показывая мне усталое лицо Линор.
  - Как дела, Билли? - Одновременно ковыряясь в какой-то капсуле, она успевала хлебнуть кофе. - Работку тебе подкинули?
  - Нам запрещено общаться по внутреннему каналу по личным делам, - напомнил я.
  - Да не будь таким занудным, - Линор сдула с лица челку, захлопнула кишащую проводками панель. - Я же просто интересуюсь твоими делами.
  - Все в порядке, - отозвался я.
  - Ты выглядишь уставшим, - в ее голосе проскользнуло что-то новое.
  - Ты тоже, - констатировал я. Она грустно улыбнулась. Щелкнул замок на двери.
  - Мне пора.
  - До завтра! - Линор помахал мне рукой и исчезла.
  - Подружка твоя? - Хемлок Роуз, одетая в чистый серый комбинезон, плюхнулась на стул рядом.
  - Нет, - я нахмурился, сверяя данные.
  Хемлок Роуз хлопнула по карточке на груди, выводя свои данные.
  - Правильно она посоветовала: не будь таким занудным. Дай мне прогуляться по Библиотеке. Пожалуйста, - она взглянула на меня снизу вверх.
  - Я не могу.
  - Я погуляю по "слепым зонам". Никто даже не узнает, - продолжала подлизываться Хемлок.
  - Я не имею права.
  - Ну и дурак, - она фыркнула и положила голову на стол.
  - Я не дурак.
  - Отстань, взгляд деловой и тусклый.
  - Если захотите есть или пить, скажите, я сделаю запрос.
  Некоторое время мы сидели в тишине. Я удаленно работал с другими отделами, а Хемлок Роуз, кажется, задремала на стуле. Несколько раз покосившись на нее, я вздохнул и нажал на кнопку, выдвигающее максимально лаконичное место для сна.
  Осторожно взяв Хемлок Роуз на руки, я переложил ее на кушетку.
  - Ванная, - пробормотала она в полусне, дергая меня за карман комбинезона. - Принеси мне из нее кольцо. Пожалуйста.
  Я вздохнул и поспешил выполнить ее просьбу. Дверь за мной защелкнулась на мою карточку доступа.
  - Прости, но я должна отсюда выйти! - прокричала она под дверью.
  Я мог бы вызвать Эда, связаться с Линор, но вместо этого я прислонился спиной к двери и медленно сполз на пол, наблюдая за своими трясущимися руками. Во мне клокотала чистая и детская обида. Стараясь унять ее, я закрыл глаза.
  - Эй, - тихо раздалось над ухом. - Ты спишь там? - я встрепенулся и резко повернул голову. Дверь была слегка приоткрыта внутрь, и серый глаз Хемлок наблюдал за мной сквозь щель. - Ну прости меня. Я все равно смогла дойти с этой карточкой только до монорельсов. Жаль, что не нашла ничего интересного. Сплошные книги. Скукота.
  - Верните мою карту.
  - Да пожалуйста, - она засунула уголок карту в щель и, как только я потянулся, отдернула. - Только попробуй кому-нибудь рассказать. Мне поверят охотнее, чем тебе.
  Я непонимающе нахмурился.
  - Я умею сочинять очень правдоподобные истории.
  Поколебавшись, я кивнул и встал. Хемлок исчезла и через секунду распахнула дверь и бросила карточку мне. Отпрыгнув в сторону, она сделала дикий пируэт по комнате и застыла возле кушетки.
  - А теперь слушай. Пока я бродила по этому кладбищу, я сочинила печальную сказку о розе и болиголове.
  Я сел на стул.
  - Роза росла в саду. В дождливые дни ее укрывали, в засушливые поливали. Вырывали сорняки, снующие и мешающие росту. И она цвела, хорошея день ото дня. И ей казалось, что другим цветам живется не хуже.
  Но однажды сильные руки в садовых перчатках бережно вырвали розу из земли и пересадили к ограде. Роза плакала и просила вернуть ее назад, но руки были бесстрастны и неумолимы. Поплакав, она переждала какое-то время, когда приживутся корни и стала забывать свое прежнее комфортное место. Тем более, что теперь ей открывался отличный вид на луговые цветы, растущие за оградой. Она видела буйные травы и слышала громких пушистых шмелей, взметающих крыльями воздух. И чувствовала ветер на своих лепестках и слышала запах большой воды. А совсем рядом с ней, просунув сквозь прутья темницы, тянулся к свету сквозь душные заросли малины болиголов. Острый и буйный, он крепко держался за свое место под солнцем, бранился и спорил, стоял на своем. Он мечтал о саде, в котором свободно жила роза, а роза хотела на волю, туда, где было все совсем другим.
  Хемлок замолчала на долгое время, низко опустив голову. Я понял, что с каким-то благоговением слушаю ее.
  - И? - мой вопрос таким тихим, что я удивился, как она меня услышала.
  - На следующее утро приехали машины и уничтожили сад, дом и луг и вырыли могилы, - грубо буркнула она, проводя дрожащей рукой по лицу. - Они уничтожили малину, розу и болиголова.
  - Это ненастоящий конец, - покачал я головой.
  - Да ну? - язвительно протянула она. - Может ты лучше сочинишь, библиотекарь?
  - Это слишком безрадостный финал, - честно сказал я. - Так не может заканчиваться.
  - Но смерть - конец всему, - отрезала Хемлок Роуз Бист. - Она неизбежна. Розе никогда не попасть на луг, а болиголову в сад. Историй со счастливым концом не бывает.
  - Я всего лишь библиотекарь. Но даже я понимаю, что самая лучшая история - честная история. Пока вы не научитесь говорить правду, ваши истории будут плохими.
  Хемлок Роуз неуверенно провела рукой по знаку на груди и сердито отвернулась.
  Через неделю я во второй раз увидел, что делают с мертвыми книгами. Рю, Александра лежала в прозрачной капсуле, опутанная проводами. И ее разум считывали машины и из живых слов и эмоций превращали в набор единиц и нулей, чтобы вывести на экран сухие строчки. Я присутствовал на оцифровке, заменяя приболевшего Эда, скорее как зритель. Родные Александры Рю, следящие за происходящим за стеклом, наблюдали за процессом испуганно и благоговейно. Не зря существует старинная поговорка, что художника принимают только после смерти. Мозг Александры теперь принадлежал Сети и всему миру. Все, о чем она думала, о чем тревожилась, чему радовалась или печалилась, переставало быть личным. Гений принадлежит не себе, но всем.
  Она была такой сухонькой и маленькой, словно запутавшаяся в паутинке мушка, скорбной и спокойной, что я впервые в жизни усомнился в правильности происходящего. А потом женщина, похожая на Александру, кинулась к стеклу. Она кричала и бросалась на него, требуя освободить бабушку, дать ей отдохнуть после смерти. Она кричала так, что даже сквозь двойное стекло было слышно.
  Она кричала.
  И я хотел, чтобы она замолчала. Девушка, которую два Библиотекаря подхватили за руки, оттаскивая от оцифровачной камеры, поймала мой взгляд.
  - Пожалуйста, - прошептала она губами, смаргивая с темных ресниц слезы. - Освободи ее.
  Я отвернулся и вышел. А она завизжала, бросаясь на стекло.
  Вечером, перед сменой, я рассказал об этом случае Линор и Эду. Она пожала плечами.
  - Так часто случается, - произнес Эд, грея руки над чашкой кофе. - Люди не понимают работы Библиотекарей. Они считают, что мы уничтожает людей, чтобы превратить их в набор единиц и нулей.
  - Но ведь мы храним информацию, сохраняем и передаем миру. - Слова Эда потрясли меня до глубины души.
  - Ты же слушаешь радио, Билли, - покачала Линор головой. - Разве ты не знаешь и погромах и выступлениях против системы Библиотек?
  - Я слушаю только музыку, - растеряно пробормотал я по дороге к букве "Б".
   - Погромах? Нас ненавидят? Но ведь тест?..
  - Против тестирования тоже протестуют, - усмехнулась Хемлок Роуз, потирая запястья.
  - А книги, что они говорят? Вы же самые уважаемые и умные люди...
  - ... которых запирают в виртуальном мире, наполненном безумием и отчаяньем.
  - Это правда?
  Хемлок на этот раз приняла мою руку помощи, вылезая из камеры.
  - Вы нас ненавидите?
  Она промолчала, скользнув за дверь душевой комнаты.
  - Расскажите, как там.
  Хемлок, потягиваясь, сидела за столом, ковыряя вилкой сбалансированный омни-обед. Ее голос был сух.
  - Когда тебя подключают, ты словно ныряешь в океан. Ты пытаешься вздохнуть, но не можешь. Ты паникуешь и беспомощно барахтаешься в собственном разуме до тех пор, пока не приходит осознание, что разум твой. И тогда умные машины посылают тебе Анимуса, помощника. Он направляет тебя и помогает освоиться с ментальным контролем пространства. Ты можешь силой мысли создать мир любой, какой пожелаешь. Чем сильнее твой ум и чем больше развито воображение, тем причудливее мир.
  И я сочиняла истории. Я была в них и смотрела на разные сцены с разных углов. Это непередаваемая радость - творить. Эта сила приравнивает книгу к Богу.
  А потом тебя вырывают оттуда, заставляют почувствовать боль и ужас. Над тобой склоняются страшные люди. И ты кричишь, кричишь от яркого, дикого ужаса, пока не срываешь голос. И с каждым пробуждением ты видишь, что мир изменился. Что ты пропускаешь что-то, выпадаешь из реальности, живя своим миром. И чем дальше, тем сильнее ты ощущаешь страх перед реальным миром, ты отстраняешься от него, тебя перестают волновать внешние дела. Это сродни наркотику.
  Хемлок Роуз помолчала и потом медленно продолжила:
  - Я помню свою мать. Отец взял ее на абонемент перед моим десятым днем рождения. Я была так рада, хотела играть с ней, показать школу, где я учусь. А она лишь заморожено улыбалась и по ночам тихонько плакала. Отец думал, что я не знаю, но я все слышала. Она так радовалась, когда ее вернули в капсулу. И тогда я перестала учиться, заваливала все экзамены и тесты. Но все равно прошла тест Джорджа-Евгеньева и попала сюда. Это как приговор, пожизненное заключение в своем собственном разуме.
  Она потерла лоб рукой.
  - Я боюсь, поминаешь, Билли?
  Я дернулся, словно от удара, слыша свое имя, произнесенное ее тихим, болезненным голосом.
  - Чего вы боитесь?
  - Когда бьет на часах бездействия час и час отстраненья от дел повседневных, и мы ни о чем не мечтаем.
  Больше она не говорила со мной, заглатывая свой обед.
  Проделывая нудную работу по описи только что поступивших книг, я раздумывал над словами Хемлок. Это мешало сосредоточиться. За час продвинувшись ненамного дальше от нуля, я решил, что нужно отдохнуть.
  Сдав личные вещи в камеру хранения, я вышел на улицу, щурясь от серого ровного неба. Было сыро и холодно. Кутаясь в плащ, я быстро вышел с территории Библиотеки через главные ворота и свернул в парк. Звонкие осенние листья размякли. Я мешал их с грязью, рассматривая отражения зданий в лужах. Что-то ударило меня в плечо. Я пошатнулся. Невысокая девушка сердито потирала ушибленный лоб, низко надвигая на лицо капюшон куртки.
  - Смотри, куда идешь, - начала она.
  - Хемлок Роуз?
  - Мы с тобой никак не можем расстаться, - засмеялась она, разводя руки в стороны, будто бы собиралась обнять меня.
  - Что вы здесь делаете?
  - Отгул. - Кратно отозвалась она и одним прыжком взлетела на омертвевший без воды фонтан. Прыгая и раскачиваясь на пятках, она бормотала под нос стихи.
  - Изысканный бродит жираф! - выпалила она и, глупо кривляясь, попыталась вытянуть шею, изображая жирафа. Ее не заботило, что проходящие мимо люди оглядывается, а некоторые даже обеспокоенно ищут глазами полицейских ботов. - Я похожа на жирафа? - не дожидаясь моего ответа, она перебила сама себя. - А, впрочем, какая разница. Все равно мне бродить лишь по стылой аллее, смешивая легкими острый запах сырого асфальта с горьким привкусом грязи.
  Она соскочила и присела на мокрую скамейку.
  - Знаешь, Билли, - я стоял рядом, моргая слезящимися от холода глазами, - я не хочу, чтобы меня оцифровали после смерти. Я хочу разложиться в земле. Чтобы надо мной выросли все травы и грады этой земли, впитали мое тело и отдавали меня ветру.
  - Вам еще рано умирать, - уверенно ответил я.
  Она загадочно улыбнулась.
  - Глупо не думать о смерти так же, как и постоянно думать о ней. Ведь я всего лишь кусок мяса, нанизанный на ось вселенной. - Горько покачала головой.
  - Нет. - Она встрепенулась. - Вы - Хемлок Роуз Бист. - Ее серые глаза наполнились слезами. Стыдливо шмыгая носом, Хемлок ударила меня в плечо кулаком. - Спасибо, Билли.
  Мы еще долги сидели молча, вздрагивая от холодных порывов ветра. Хемлок натянула капюшон на самый нос, вздохнула и, прикрыв глаза, положила голову мне на плечо. От этого нам стало чуть теплее.
  - Прости, что называла тебя дураком и идиотом, - вдруг пробормотала она. - Ты умнее многих. И лучше.
  - Вам не за что извиняться. - Я действительно не обижался на нее. Ведь она - книга, а я всего лишь ее хранитель.
  - Знаешь, а тут подумала над твоими словами, - продолжила она. - У той Розы... Ну, помнишь мою сказку? У нее была защитник.
  - Правда?
  - Угу. Это был храбрый Терновник. Терновник, ясень и дуб воспой...
  И отчего-то я улыбнулся и прошептал:
  - Да, Терновник будет защищать Розу. - И Болиголова. И луг, и сад от жестокости и разрушения. И от нее самой.
  Этой зимой я очень много читал. Через отца я получил доступ к архиву старинных бумажных книг, пыльных и затхлых и от того, что это были не люди, а вещи, они казалась более живыми. Теперь я начинал понимать, как противоестественно запирать человека в его собственном разуме и не давать вкусить монотонной обычной жизни. Как можно человека превратить в вещь, когда как вещи, которые человек создает, оживают? Я читал античных философов, я читал антироманы, в которых вещи ставились на первое место. Я читал поэзию, обливаясь слезами, потому что черные буквы на белой бумаге давали мне столько эмоций, сколько никто никогда не давал. Знаками препинания стал мне их голос.
  Я начал понимать некоторые шутки и высказывания Хемлок Роуз. И сам начал шутить, приводя ее в восторг. И наконец-то чувствовал, что живу, что стены моего мира расширились, позволяя увидеть небо.
  В первой половине апреля меня вызвал Директор Библиотеки. Я был удивлен, ломая голову, в чем же дело.
  - Ты много работал. Наверняка он хочет поблагодарить тебя, - заверяла Линор, улыбаясь.
  - Феи, прекрасные феи. Страшные, страшные феи, - пробормотал я.
  - О чем ты? - хмуро спросил Эд, отвлекаясь от своего монитора.
  - Да так, - смущенно улыбнулся я.
  - С тобой все хорошо? - Линор заботливо смотрела на меня своими карими глазами. У нее были не такие глаза, как у Хемлок Роуз: более теплые и земные. Она всегда обо мне заботилась. Что-то кольнуло в области сердца, какая-то тоска, но не та, что сжирала меня раньше. Это было одно из новых чувств, распознавать которое я еще не научился.
  - Да, спасибо, Линор. Линор, - мой голос дрогнул. - Спасибо. Правда. За все.
  В ее глазах промелькнуло беспокойство и стихло.
  - Да за что? Не переживай, Билли. - Теплота ее глаз меня завораживала.
  - Давайте работать, голубки, - недовольно проворчал Эд.
  Линор ойкнула и, подхватив сумку, бегло улыбнулась мне на прощанье. Больше я ее не видел.
  В кабинете директора было иначе. Это было небольшая комната, светлая и яркая, с витражным окном на всю стену. От обилия сенсорных экранов воздух рябил и искрился синим.
  - Здравствуй, Билли.
  - Доброе утро, господин директор.
  Он хлопком выключил все экраны и жестом пригласил меня сесть. Пожилой уже мужчина, седой, с серыми глазами, испещренными красными сосудами, под набрякшими веками, делающими его острое лицо уставшим и скучающим. Он улыбался, и от этой улыбки мне стало не по себе.
  Присев на краешек предложенного стула, я сложил руки на коленях, как прилежный ученик.
  - Не волнуйся, Билли. Наверное, ты весь извелся, раздумывая над тем, почему я тебя вызвал? - Он вроде бы как извинился.
  - Да, есть немного, - ответил я.
  Директор хохотнул. И это показалось мне очень знакомым.
  - Сколько лет ты уже здесь?
  - Три года обучения и два года работы, сэр.
  - Отличный срок, ты не находишь?
  - Не лучше и не хуже остальных, - пожал я плечами.
  Директор вновь улыбнулся. Ему не понравился мой ответ.
  - Какой у тебя был результат по тестам Джорджа-Евгеньева?
  - Сто сорок два, сэр.
  - Не дотянул восемь баллов до гуманитарных наук? Очень жаль. Еще немного и мы бы говорили на других условиях. Но это можно исправить.
  - Исправить? - переспросил я.
  - За заслуги перед Библиотекой тобой и твоими родителями назначена переэкзаменовка. Уникальный случай, - он поднял палец вверх. - Третий за всю историю.
  - Что? - я охрип от ужаса. В горле словно встал клок шерсти, не давая дышать.
  Боковые панели комнаты раскрылись и оттуда вышли люди в белых халатах. Ученые Института Будущего. Не успел я встать, как они подхватили меня, привязали к креслу, опутали проводами и экранами, заставляя снова вспомнить весь ужас первого экзамена.
  - Но почему? - просипел я.
  - Что передала тебе Хемлок Роуз Бист? - улыбка сошла с его лица. - Что моя дочь говорила тебе?
  - Ничего!
  Я поплатился за свою ложь. Что-то вонзилось мне в голову, заставляя корчиться и кричать от боли. Иногда мне казалось, что я падаю в океан, захлебываюсь и никак не могу вздохнуть. Директор спрашивал про Хемлок Роуз, я не ответил, ученые включали тест.
  Когда ему наскучило меня истязать, ученые развязали меня. Я упал, и меня вырвало на белоснежный пол. Все это настолько не соответствовало реальности, что я до сих пор не верил в происходящее.
  - Что с ним делать, директор? - спросила женщина в очках. Та самая, что приглашала меня узнать результат. - Кажется, он действительно ничего не знает.
  - Потом решим, пока не до него.
  Я вытер рот рукавом и почувствовал вибрацию пола. Сначала я подумал, что голова от боли кружится, но ученая вопросительно взглянула на директора, выслушала отчет, которые ей проговорили в наушник.
  - Началось. - Он устало потер глаза.
  На меня уже не обращали внимание. Директор и женщина выскочили в боковую панель.
  - ... илли! Бил! Билли! - зашипел один из мониторов голосом Эда. - Где ты? Что у меня с лицом? - сам он, исцарапанный, выглядел не лучше.
  - Я... Неважно. Что там происходит?
  - Капсулы начали сами включаться! Книги выходят из Сети и бросаются на людей. Им даже не нужна адаптация! Они громят все вокруг. И... боже, они убили Линор. - из его глаз полились слезы. - Никогда, никогда, никогда не прощу!..
  Я остолбенел, прикусив руку, чтобы не закричать. Хемлок Роуз. Это все сделала она? Она с ее ненавистью к Сети и Библиотеке?
  - Я потом с тобой свяжусь, - отключив экран, я скрипнул зубами.
  - Стой на месте, Билли. - На выходе из кабинета стоял отец, направляя на меня шоковую дубинку. Мать стояла рядом.
  - Что?..
  - Прости, сынок, - моя маленькая, хрупкая мама наставила на меня пистолет. Почему-то я не сомневался, что они меня убьют. В их глазах было нечто безумное. Но я попытался.
  - Мне нужно идти. Пропустите меня.
  - Зачем, Уильям? Чтобы ты снова запер нас там? - в голосе отца было столько ненависти, что я задохнулся. Они правы. Я не Библиотекарь, я тюремщик. Проглотив горький комок в горле, я пробормотал:
  - Простите, я... не хотел. Я виноват.
  - Билли, - заговорила мама, сдерживая дрожь в голосе. - Пойми, мы... тоже не хотим. Но так надо. Мы устали, устали находиться в смертном сне. Нам хочется уснуть по-настоящему и видеть сны. А потом проснуться и выйти в монотонную жизнь.
  Из ее глаз катились слезы, пистолет дрожал. Отец поджал губы. Я не знал, что сказать.
  - Я понимаю вас. Да, понимаю, - твердо произнес я, глядя отцу прямо в глаза. - Тяжело жить в мире, где нет никого, кроме тебя и твоих мыслей. Где тебя не слушают и не хотят слышать. Я жил в таком мире... Пока не встретил ее, - мой голос внезапно сел. Я закашлялся. - Я был словно во сне, но она меня разбудила и... я понял, что Книга - это не слова, не мысли, а голос человека. И, если ты услышишь его, то никогда не будешь одинок.
  - Билли? - Хемлок вышла из-за спин моих родителей. Ну конечно. Единство места, времени и действия.
  - Вы знакомы?
  - Он мой терновник.
  Она встала передо мной, загораживая собой.
  - Отойди, Хемлок Роуз. Он - наш позор, наша ошибка. Ты - Книга, ты должна понимать, что его смерть необходима.
  - Я понимаю, - я весь внутренне съежился, словно в животе шевельнулась скользкая холодная змея, - что это полнейшая чушь.
  - После свержения системы Библиотекари станут позором.
  - А, власть, - она кивнула, совершенно не удивленная. Мама всхлипнула.
  - Хорошо, Хемлок Роуз. У нас нет времени на болтовню. Стреляй, Лили. Убей обоих.
  Мама покачала головой, кусая губы от еле сдерживаемых рыданий.
  - Стреляй.
  Мама громко всхлипнула. Отец схватил ее за плечо и начал трясти, словно куклу.
  - Стреляй!
  - Нет! - мама разжала пальцы, и пистолет звонко ударился о пол. - Это мой сын. Мой сын...
  Отец отшвырнул ее и схватил пистолет.
  - Беги! - взвизгнула мама, повисая на его руке.
  Хемлок дернула меня к выходу, я замешкался на секунду, чтобы взглянуть на маму и бросился вперед, слыша за спиной звуки борьбы. И выстрел. Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Замотав головой, я свернул в сторону лифтов.
  - Давай, Билли, не мешкай! - Хемлок выхватила из моих дрожащих пальцев карту доступа и втолкнула меня в едва раскрытые створки. Я прислонился к стене и замер. Руки казались мне чужими. Они болтались вдоль тела, словно ненужные отростки. Я с недоумением рассматривал их: уродливые дрожащие отростки, щупальца тумана. Внезапно я понял.
  - Хемлок, - хрипло позвал я. - Мы... в Сети?
  - Догадался? - устало улыбнулась она.
  - Но... Моя мама?..
  - Она твоя Анима. Отец - антивирус. Реакция на меня. Послушай, у нас мало времени. Я расскажу тебе необходимое. Мы в Сети. В твоей Сети реальности. Они хотят достать меня через тебя. Проверить, свяжусь ли я с тобой.
  - Но что ты сделала? Что происходит?
  - Билли, - Хемлок взмахнула рукой и лифт исчез. Все исчезло. Мы стояли посреди океана звезд в темноте. Я испуганно выдохнул, но Хемлок Роуз взяла меня за руку, успокаивая. - Слушай внимательно. У нас мало времени. Ты все еще находишься в кабинете директора. Мне ненадолго удалось отвлечь его вирусом. Но скоро его устранят. Когда ты выйдешь из Сети, ты должен найти мое тело и убить.
  Она говорила это будничным голосом, словно рассказывала очередную сказку. Я сжал ее руку, привлекая внимание. Мы стояли в темноте, освещенной мириадами звезд, мерцающих, пульсирующих, живых, таких близких и таких равнодушных. Темнота сдавливала голову, не давая толком вдохнуть, сердце сильно колотилось в груди. Я пытался успокоить себя, призвать разум к логике: это все ненастоящее, это только моя голова.
  - Билли, не начинай. Ты должен меня убить. Чтобы мой мозг не достался им. Я не хочу жить вот так вечно. Я не хочу, чтобы меня оцифровали. Я умираю, Билли.
  - Но как?
  - Сеть, Билли. Как думаешь, почему Книги живут так мало? Помнишь, я говорила, что Сеть как наркотик? Она разрушает мозг. Кому-то быстрее, кому-то медленнее, но Книги редко живут дольше сорока лет при всех современных технологиях продления жизни. Поэтому и была придумала оцифровка, чтобы мы дольше послужили на благо государства, - она вымученно покачала головой. И тогда я увидел, что она с трудом сдерживает слезы. Она не хотела умирать. Какие сны приснятся в смертном сне?
  - Но, может, есть другой выход? Может, я украду тебя и унесу далеко-далеко?
  Хемлок всхлипнула и покачала головой.
  - Слишком поздно для меня. Прости. Я такая эгоистка. Прости, что прошу тебя это делать. Но мы не видим другого выхода.
  - Мы?
  - Да, я нашла способ связаться с другими Книгами. Мы запустим в Сеть вирус, созданный лучшими техническими умами современности, и умрем. Много мы не повредим, но выведем Сеть из строя на достаточное количество времени, чтобы приостановить тест Джорджа-Евгеньева. Ты поможешь нам?
  Я высвободил руку из ее руки. Хемлок с мольбой смотрела на меня. Вздохнула и сделала едва заметное движение пальцами. Темнота космоса сменилась красной пустыней Марса. На небе мерцали две луны, а Солнце казалось еще одной яркой, но далекой звездой.
  - Я не могу выполнить твою просьбу.
  - Но почему? - ее крик разбил Сеть, и мы оказались в лифте Библиотеки.
  - Потому что ты мой друг. Я не могу убить своего друга.
  Хемлок закрыла лицо руками.
  Я очнулся в тестовом кресле.
  - Показатели зафиксировали большую мозговую активность, но до нормы он не дотянул два балла, - женский голос впился мне в голову, словно нож в масло. Я шумно и хрипло вздохнул, мне не хватало воздуха, сердцебиение зашкаливало. Зрение еще не прояснилось и перед глазами плясами разноцветные пятна, а каждый звук впивался в тело, как будто бы оно сплошняком состояло из уха.
  Они еще говорили о чем-то, но я не слушал их. В голове лишь билась мысль, причиняя боли больше, чем все остальное: Хемлок Роуз.
  Меня отвезли в комнату восстановления. Примерно через час я встал на ноги, отцепил капельницу и потребовал медсестру. Она проверила мои показатели и выпустила, сочтя их нормальными. Долгое время я шатался по коридорам, шарахаясь от любого звука. Я понимал, если я отказался, она убьет себя сама.
  Ноги сами привели меня к отделу художественной литературы. Я провел карточкой доступа, но она вспыхнула красным. Я провел еще раз и еще и снова отказ.
  - Эд, что с моей картой? - заорал я в микрофон, теряя самообладание.
  - Где ты был? - сердито отозвался Эд.
  - Что с моей картой?
  - Да не ори ты так. Сейчас проверю. Отказано в доступе.
  - Это я и без тебя знаю. Почему отказано? Ты можешь меня пропустить?
  - Высший код безопасности, - растеряно отозвался он. - От главного Администратора.
  - Можно это исправить? Мне нужно попасть к букве "Б" в художественную литературу.
  - Я попробую удаленно открыть, - его голос на мгновение отдалился. - А, привет, Линор, тут Билли объявил... эй! - Его голос исчез и возник голос Линор.
  - Билли, это Линор. Открой панель прямо под консолью. Там введешь код, я продиктую. - Милая, милая Линор...
  Около буквы "Б" я наткнулся на старого техника.
  - Где Бист, Хемлок Роуз? - с трудом выдавил я.
  - Ее забрали на оцифровку, - сказал он.
  Я круто развернулся и бросился к выходу. Двери резко открывались и закрывались передо мной, лифты сходили с ума, экраны мигали, и взвизгивала сирена, словно побитая собака. Они запустили вирус. Библиотекари носились в панике. Прямо передо мной лифт тряхануло и два человека с воплями выпали из открывшихся дверей. Не помню, как я оказался около оцифровачной камеры.
  Я не успел. Раскидав растерянных поведением Сети техников и Библиотекарей, я выхватил ее из логова проводов. Охрану уже вызвали, но мне было все равно: Хемлок Роуз убила себя огромной дозой успокоительного.
  - Ты пришел, - прошептала она. - Прости. Так вбаливаются в любовь: впадываются: в падать.
  Я заплакал, прижимая ее к себе. Мир сходил с ума, Сеть рушилась, казалось, что все мироздание пошатнулось.
  - Эй, ты откуда, парень? - он попытался забрать ее. Мне очень хотелось ударить его, но я не стал, потому что Хемлок это не понравилось бы.
  Я подхватил ее на руки и понес к выходу. Никто даже не попытался противостоять мне, все расступались, даже тот Библиотекарь как-то съежился, когда я прошел мимо него.
  На улице было ранее утро, туманное и сырое. Я вынес Хемлок Роуз Бист в парк и долго сидел там, прижимая ее к себе. Она умерла, а я ничего не смог сделать, даже сказать ничего на прощание. Так вбаливаются в любовь: впадываются: в падать.
  Когда я закончил копать могилу, утро немного прояснилось. Осторожно положив ее, я украсил ее первыми одуванчиками. Утрамбовав тяжелую землю, я немного постоял, тяжело дыша, вдыхая запах собственного пота и сырости. Над ней ничего не будет возвышаться. Хемлок станет землею и вырастет травами, тронами, градами этой земли. Как она вросла в мое сердце своими словами, превратив мертвые буквы в зелень садов и шум воды, о которых мы совсем забыли в тиши и пыли наших узких миров.
  Они приближаются, щелкая затворами автоматов. Я сошел с холма вниз по едва заметной тропке, в блеклую туманную даль, как те глупые щенки на плакате в моей старой комнате. Я должен был рассказать им то, что понял и почувствовал. Ради нее, ради себя и ради всех тех, кто в семнадцать лет идет встречать монотонную жизнь.
  ***
  - Кажется, это будет отличная повесть, - сказал Уильям жене, снимая шлем снореальности. - Выплатим кредит за машину. Надо будет придумать громкое и бессмысленное название.
  Роуз, хоть розой назови ее, хоть нет, что-то пробурчала во сне и перевернулась на другой бок.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"