Всё пошло, ура, говори, говори, говори, говорить легко! Каруана - Накамура, вот компания какая! У Накамуры, у Лукоморья зелёный Гоблин. Алло, гараж! Пора рассказывать сказку. На карте Звездного неба мы открыли холодильник, а в холодильнике лежал напильник. Звездолет на лабутенах летел в космическом пространстве, об обшивку серпантином шелестела тишина. Балерина танцевала свой танец. Куда запропастилась лентяйка? Звёзды в намордниках всё равно кусались. Мейсоном/Pacman`ом в хоккейной маске. Мимо проплывали облака абсолютного холода, поэтому пришлось утеплять борта собачьим мехом.
Ура, далеко в космосе произошёл взрыв, полетели куски кастрюль, обрывки старых песен, стало так тепло, что облако абсолютного холода зашипело и растаяло, стало просто лужей и испарилось, можно было загорать. Мне приснилась старая газета, годов сороковых, желтая бумага, странный шрифт и при этом буквы менялись местами, двигались как бегущая строка, причём я прекрасно помню, что это был какой-то абстрактный термин. Допустим, фотосинтез. Фотосинтез гелендвагена с огнетушителем даёт в результате ядерную бомбу, её взрыв в кустарниках Австралии столь прекрасен, что кенгуру аплодируют, стоя на потолке, приклеенные моментом.
У меня был кактус на окне и муха, я подарила мухе на день рождения наперсток, чтобы вышивать полотенца рушники для дорогих гостей из-за границы, встречать их хлебом и солью с перцем.
Женщина, завернутая в фольгу для запекания, танцевала на площади перед вокзалом, но люди так спешили на свои поезда, что даже не обращали на неё внимания, у женщины глаза были покрыты белой шерстью. Лабутены щелкали по асфальту и муравьи умирали в муках. Вызови такси. - Такси! - закричал один пассажир, - довезите меня до Киева, сам я не местный, я целую неделю не мылся, пропах табаком, формальдегидом, как называется запах железной дороги? мазутом пропахли мазурики H Club Hotel Mazda продажа садомаза мазанки. На берегу моря ночевал Лермонтов в перевернутом баркасе, его каркас уже сильно обветшал и складывался как зонтик.
Но писать стихи он не забрасывал как удочку в море. От удачного сравнения он покрывался ежевикой, и только скорняк мог его вылечить от тромбофлебита Лермонтов умел играть на саксофоне и печной трубе. "Миша!" - закричала рыба-пила: "Дай похмелиться, не то зарежу угрызениями совести, будешь Бога молить вернуть меня в Красную книгу!"
- Пила, - сказал небрежно Лермонтов, поигрывая удочкой, - ты можешь заниматься своими коллажем на морском дне, благо, у тебя есть хорошие маникюрные ножнички. А я тут буду заниматься делом: стирка, вышивка, готовка, буча, драка, потасовка.
Потасовка холодными губами прильнула к шее Лермонтова зубами Ксении Собчак, но до гланд прокусить не сумела, всё-таки гусар был ловок.